Сериалы онлайн

Она сидела на полу. Серебристые капли стекали по щекам, а она их вытирала больной рукой. Из-за чего слезы смешивались с ало-красными каплями. Холодный паркет вокруг нее стал темно-коричневым, хотя был гораздо светлее. Острые кусочки впивались в кожу, оставляя заметные шрамы.
Ваза. Любимая ваза из хрусталя. Только теперь ее больше нет. Сотни крошечных осколков. И босыми ногами по ним. Вазы больше нет. А может, ее и не было никогда. Капли бегут по паркету. Собирать осколки голыми пальцами, не чувствуя боли – то же самое, что и ходить по раскаленным углям. Она опускает палец в вязкую, темно-красную жидкость на полу и пишет лишь одно и то же слово…
Когда-то она влюбилась. По уши и безвозвратно. Но это была лишь детская влюбленность. Потом влюбленность переросла в настоящую любовь, которая бывает лишь раз в жизни и навсегда. Когда она не получила взаимности в ответ, любовь переросла в одержимость.
Сегодня она разбила вазу, свою любимую. А может, и не она, а может, и не любимую. Она так запуталась в этой жизни. Сама запутала себя. Она могла отпустить, но продолжала надеяться, заранее зная, что все рухнет. Светлые волосы потускнели. В глазах пропала жизнь. Все, кто видел ее такой, с трудом узнавали в ней робкую и застенчивую девчонку, коей она была когда-то.
– Вот именно. – хмыкала она всегда в ответ. – Когда-то...
Наполовину искуренная сигарета лежала в пепельнице. Стол, пустая бутылка из-под красного вина, и два бокала. На одном – следы ярко-алой губной помады, на другом – едва заметный аромат одеколона. Букет таких же, ярко-алых, как и помада, роз. Не хватало еще расплакаться и рассказать о своей несчастной судьбе. Все, как в дешевых мелодрамах. Она никогда не любила их.
– До чего же ты опустилась. – она подошла к зеркалу. Оно отразило взрослую женщину, на вид лет тридцати, хотя ей было только двадцать два. Лицо, с едва заметной сеточкой морщин, испачкано кровью. Темно-серые глаза смотрят на все отчужденно, а длинные волосы, которые она с недавних пор перекрасила в светло-русый, чтобы быть больше похожей на ту, что забрала ее любовь, спутались. Она всегда была сильной, а тут сломалась, как…
И понеслось, поехало. Каждый день новый ухажер, в котором она старалась отыскать Его. Но всех их забывала на следующий день. Она вдохнула пряный запах, витавший в комнате. Затем бросила взгляд на смятую кровать. Последний был лучше остальных. И больше похож на Него. Вот только волосы были чуточку светлее. И глаза не были такими понимающими. И он был чуть выше. И вообще, это был не тот, кто нужен.
Тяжело вздохнув, она залпом выпила красную жидкость на дне бокала. А затем пошла в ванную. Надо было привести себя в порядок, и прибрать в квартире, и собрать осколки вазы. Осколки вазы и своей жизни. Сегодня тот, другой, снова придет. Вот только осколки придется выкинуть…

Мне холодно. И одиноко. Сегодня полночь, сейчас – ночь, сейчас – тишина, сегодня – полгода с тех пор как Он ушел…
Дождь… Холодные капли дождя стекают по стеклу, по такому тонкому стеклу. И когда прикасаешься к нему, кажется, что ты чувствуешь их живительную влагу на кончиках пальцев. И ты легонько растираешь их по такому хрупкому окну. А может, это уже не дождь? Может это маленькие хрусталики слез капают на подоконник? Не знаю… Не знаю. Не знаю! Как бы мне хотелось закричать во весь голос! Но я не могу. Не могу… Ничего не могу… Ужасно чувствовать себя такой беспомощной, зная, что ты ничем не сможешь помочь. Устала… Не хочу… Мысли путаются… И все вновь возвращается к нему… А за окном опять дождь. И опять я не сплю. Не хочу. Да и сон, последнее время, редко посещает мою комнату. Да и я к нему особо не рвусь. Я привыкла. Привыкла по ночам упрямо смотреть в потолок, считая несуществующие трещинки. Привыкла по ночам вздрагивать от каждого шороха, думая, что это он. Привыкла по ночам видеть его образ в лунном свете. Но я никак не могу смириться с мыслью, что тебя больше нет. Ты ведь жив? Я не знаю. И никто не знает. Но ты не можешь быть мертв! Я не позволю. Ты слишком дорог мне.
Я не могу без тебя.
Я не могу жить без тебя!
Я не могу дышать без тебя!
Я не могу любить не тебя!
Каждый день… каждую ночь… каждый час… каждую минуту… каждую секунду я до крови закусываю губу, до боли впиваюсь ногтями в ладони, разбиваю руки о такие жестокие стены! И все потому, что я боюсь разбудить соседей своими глупостями. Вот как теперь называется любовь. Они не верят в мою любовь, не верят в него, не верят, что он еще жив. Никто не верит, кроме меня. А я знаю. Он где-то там. Он ждет меня. Он найдет меня…
Он – мой. Мой, до последней капли крови. Мой, до последнего дыхания.
Хрустальные осколки падают на подоконник, а на ладонях – тонкие кровавые полосы. Ну вот, как обычно, в дождливый день, я разбиваю это окно. Такое хрупкое, такое тонкое стекло. Может быть, я медленно схожу с ума. А теплые капли дождя заливают подоконник, капают на ладони, смывая капли крови, что-то тихо шепчут, словно успокаивая меня. Я пытаюсь расслышать что, но не могу. Боль заглушает все. Даже дождь. И холод. Холод медленно, день за днем, шаг за шагом замораживает душу, чтобы потом разбить на миллионы кусочков. А потом неловко, неправильно, неосторожно собрать ее – и получить другого человека. Но это не тот холод, когда зимним утром, играя в снежки, один из них упадет за воротник, и приятный мороз пробежит по спине. Это не тот холод, когда, припадая кончиками пальцев к оконному стеклу, чтобы получше рассмотреть морозные узоры и растопить их, а потом, грея руки у горячего камина, весело разговаривать с друзьями.
Этот холод беспощаден. Он не знает ни любви, ни жалости, ни счастья. Он умеет причинять лишь боль. Это тот холод, что рождается глубоко в душе. И он никогда не уходит. Но я все равно не могу привыкнуть. Холодно. Очень…
А он всегда прогонял его. Как мне плохо без тебя… Не могу… Устала… Опять мысли путаются… А я не могу привести их в порядок… Не хочу… Ничего… Где же он?..
И только тихий шелест дождя оставляет надежду. Глаза медленно закрываются. Неужели я смогу наконец-то уснуть?..
…Я просыпаюсь в холодном поту. Опять этот сон.
Опять я бегу. Куда? Зачем? Где? Не знаю, ничего не знаю. Вокруг пусто и темно. Но, то тут, то там раздаются крики раненых и предсмертные крики умирающих. Темно. Под ногами сырая земля, над головой – черное небо. И я бегу.
А он там, я знаю – там. Живой…
И я бегу быстрее, сбивая босые ноги в кровь. Но…
Ясное голубое небо. И все. Его нет. Я одна… Совсем одна… Без него… Навсегда…
– Нет. Нет! Нет!!! Не верю, не может этого быть!
От собственного крика я просыпаюсь.
Холодный пот все еще горячими каплями стекает по щекам, но нет сил его вытереть. Грудь бешено поднимается и опускается. А дыхание никак не хочет приходить в норму. Это ведь не может быть правдой? Не верю…
Пальцы судорожно обхватывают то, что еще вчера было окном. Как обычно, я уснула на подоконнике. Все тело затекло, но мне уже безразлично.
А за окном ярко светит солнце. Уже утро. И все радуется новому дню. Цветы, уже раскрыв свои разноцветные головки, повернулись к солнышку. Птички весело щебечут, сидя на ветках деревьев. А с травы еще не сошла роса, а может это еще вчерашний дождь. Как хочется пробежаться по траве босыми ногами, как раньше, как с ним. Но его нет со мной. Только ветер всегда рядом. Но даже и он радуется солнцу. Всё и все ему радуются. Но только не я. Слишком весело, слишком беззаботно, но я уже не ребенок. Надоело. Ничего не хочу.
Скоро мама позовет меня завтракать. Она все еще считает меня десятилетней девочкой. А я уже выросла. Но пока я должна привести все в порядок. Не хочу, чтобы кто-то узнал о том, что я делаю. Я прохожу мимо зеркала в своей комнате, и испуганно вздрагиваю. Неужели это я? Темные мешки под глазами, спутанные волосы, потухший взгляд. Неужели это любовь превратила меня в такую? Неужели это все из-за него? Нет, я сама. И я попытаюсь все исправить.
После прохладного душа стало намного легче. А вот и мама меня зовет. Вовремя, я как раз все успела. Надеюсь, она не заметит. Завтрак прошел как обычно: папа быстро хватает бутерброды, потому что опять проспал; мама суетится возле нас, постоянно ставя на стол то чайник, то варенье, то тосты, то еще что-либо; стандартный обмен фраз: «Как спалось?», «Хорошо, великолепный завтрак, мам», «Хочешь добавки?», «Нет, спасибо», «Ну, хорошо, иди». Все как обычно. Раньше подобная рутина затягивала меня, но теперь я как будто выбилась из колеи. Я не вижу той радостной суеты.
Последнее время вся жизнь проходит как в тумане. Вроде это было, а вроде и нет. Проходит мимо. Забываю. А раньше я была такой простой девчонкой…
Да, как давно это было. Я тогда очень любила сказки, и ждала прекрасного принца на белом коне. Шло время, но принц так и не появлялся ни с конем, ни просто так. И я забыла про сказки, а считалочка осталась. А потом появился он. И я снова поверила в любовь, в доблестных рыцарей, в прекрасных принцесс, в то, что любовь преодолевает любые преграды.
Но не сейчас... Сейчас я в очередной раз поняла, что это все выдумки глупых людей, чтобы сделать нашу жизнь еще горше. Глупо. Как глупо…
И вот сейчас, стоя на мосту, я пытаюсь переварить все, что произошло за сегодняшний день. Сегодня пришел наш общий друг. Он вернулся живым и здоровым. А мне принес повестку о его смерти.
…В тот миг я сломалась…
…Холод окончательно заморозил мою душу…
…Боль прочно обосновалась в моем сердце…
…Пустота стала частью меня…
…Разбилось. Все разбилось. И мечты, и жизнь, и любовь. Все, как осенние листья, которые при малейшем дуновении ветерка сыплются на землю. Как весенний снег, который постепенно тает под лучами солнца. Все.
Теперь ничего не осталось. Не хочу. Не могу. Без тебя. Так плохо. Мысли опять путаются. Это уже типичная обыденность. Друг просил прощения за то, что не смог спасти Его, хотя был рядом. Но больше всего меня поразили его слова: « Знаешь, когда он умирал, он повторял твое имя…»
Я не плакала. Боль никуда не ушла, но как-то притупилась, оставив тлеть тонкий уголок моей души. Пустота. Тьма. Безысходность.
Последний раз вдохнуть. Решиться. Шагнуть. Такой короткий, как секунда, и такой длинный, как вечность, полет.
И падая, я буду повторять его имя…

Есть что сказать?

Я знала, что я не вернусь,
И ты с облегченьем вздохнешь.
Я знала… Ну знала, и пусть.
Что было – того не вернешь.

Я знала, что ты не такой,
И горькие слезы в глазах
Застыли замерзшей рекой.
Я застрелила свой страх.

Я знала, что будет не так,
И времени ход не замедлишь.
А вера? Надежда? Любовь? – Все пустяк.
Ведь никогда ничего не изменишь.

Я знала, что спрыгну с моста,
А ты – не нажмешь на курок.
Ты знаешь, ведь жизнь не проста,
Так усвой свой последний урок.

Когда ты будешь стоять на самом краю, зная, что позади у тебя ничего не осталось, а впереди несколько секунд до бездны, что ты выберешь? Ты решишь шагнуть туда. Но, посмотрев вниз, ты невольно отступишь назад, туда, к пустоте, которой ты чужд.
Хватит ли тебе сил шагнуть с двенадцатого этажа или затянуть покрепче веревку на шее, прежде чем оттолкнуться от стула?
Нет.
Сможешь ли ты смотреть, как жизнь медленно, капля за каплей вытекает из перерезанных вен?
Нет.
Самоубийц называют слабыми. Ты тоже так считаешь. Тогда почему ты не шагнул вниз, а отступил? Ты же сильный, смелый. Как и те, кто решил жить.
Мы часто называем сумасшедшими тех, кто говорит правду, и слабыми тех, кто не задумываясь прыгает.
Давясь жизнью, мы часто не замечаем, как вокруг нас не остается ничего кроме дыма. Дыма, с тошнотворным запахом сожженных пепелищ. Он густой, как туман, и терпкий, как вкус ветки сирени. Дым, словно саван, закутывает нас в вечную зиму, что мы по ошибке называем жизнью.
Но это – не жизнь.
Это холод.
Равнодушие.
И пустота.
Пустота – это есть мы. Нас не существует, как и всего вокруг нас. Просто мы хотим, чтобы это было. Выстраиваем хрустальные иллюзии, не зная, как непрочно стекло.
Как колки куски замерзшего льда.
Как обжигающе пламя.
А мечты, как же мечты? А что мечты, мечтания? Что собственно такое мечта? Мечта похожа на хрустальный бокал с красным вином в руке. Пока ты его держишь, подставляешь под солнечные лучи, оно играет сотнями, миллионами тонов красного и неуловимо-хрустального блесками, оттенками, распространяя сладковатый, чуть пьянящий, дурманящий аромат. Но стоит только чуть-чуть сильнее сжать бокал – и вот уже осколки врезаются в кожу, а по руке бежит что-то красное: то ли кровь, то ли вино – не поймешь. И не ясно, больно тебе, или нет. Какие-то ненужные мысли, пустые строки, красные капли на белом ковре. Красиво, но мечты уже нет. Остались лишь хрустальные осколки некогда чего-то прекрасного и на ковре что-то красное: то ли кровь, то ли вино, не поймешь…
И тогда не остается ничего. Ничего…
Страшное слово со вкусом гнили.
Мы придумали сами себя и живем в крохотном мирке – замкнутом круге, не зная, что такое прозрение.
Ты стоишь напротив зеркала.
Что видишь там?
Лишь тень. Это не ты. Это то, что ты выдумал. Как и кто-то до этого выдумал тебя. Или это было чье-то отражение.
Чем дольше живешь, тем четче понимаешь, что все напрасно, что мы есть прах, что все не так, как должно было бы быть. Когда уже нет пути назад, когда твои руки изборождены тонкими и глубокими сетями морщин, ты уже боишься закрыть глаза, боясь, что этот закат – последний в твоей жизни.
Вот и ответ на вопрос.
Мы боимся смерти. Не важно, какой она будет. То ли костлявой старухой с косой, то ли белокрылым ангелом. Все эти сказки о Рае, Аде, Тартаре и тому подобной чепухе сделали свое дело. Но мы не знаем, что там ничего нет. Словно огромный ноль – символ пустоты, и ты падаешь в его дыру. Тебе кажется, что ты падаешь вечно, но это длится всего секунду.
А эта секунда равна Бесконечности…
И тогда мы понимаем, что все должно быть не так.
Должно. Но не обязано.
Ты думаешь, ты сильный?
Нет, ты слаб, как и многие другие. Не каждому дана сила, которой хватит, чтоб нажать на курок, чтоб познать, что такое свобода…

Черкнете пару слов?)))