Сериалы онлайн

Придя домой, бросила на ходу родителям сухое «Привет! Я вернулась.», поцеловала копошащегося еще на детском коврике в гостиной братика и быстро скрылась в своей комнате. Как только оказалась в своей спальне, плотно закрыла двери, тяжело вздохнула и, постояв так секунду другую, упала на кровать лицом вперед. Тяжесть прошедшего дня волной прокатилась по всему телу, оставляя ощущение легкого покалывание, как при судороге. Делать ничего не хотелось. Лень было пошевелится. А самое главное – ни одной связной мысли сейчас в голове. Столь долгожданная пустота свободы.
Ленка так и продолжала лежать в одежде, уткнувшись лицом в перину и ноги свисали с кровати. Руки раскинут в разные стороны. Она и свет не включила, когда вошла. Глаза постепенно привыкали к темноте. И уже не так ярко вспыхивали огонечки, напоминающие толи звезды в ночном небе, толи картинки в калейдоскопе, перед глазами. Еще немного и Лена забылась бы сладким сном. И можно было пустится во все тяжкие, пофантазировать всласть, во сне удовлетворяя разыгравшиеся возбуждение. Во сне совсем не опасно. Только ее фантазии и мечты, сундук желанных эротических ощущений, что подарила бы ей ночь.
- Лен, ну как погуляла? – спросила Вера, зайдя в комнату, и включила свет.
Яркая вспышка ослепила сквозь закрытые веки. И хоть Кулемина и лежала лицом в низ, все равно поморщилась. Резкая смена освещения больно резанула по пустившемуся в релаксирующую дремоту телу, будто яркий свет кварцевой лампы подсветил одеяло снизу.
- Хорошо, - буркнула Ленка, не поворачиваясь.
- Где была?
- Мам, - не внятно промычала девушка. Неохотно чуть приподняла голову, - давай потом? Я устала, - и снова с размаха плюхнулась лицом в мягкое одеяло.
- Нагулялся, ребятенок, - понимающе произнесла Вера. Подошла ближе к кровати. – Лен, только разденься. Не валяйся в грязных уличных вещах на постели, - все тем же заботливым тоном продолжала говорить. – Иди душ прими и ложись, - и, подойдя совсем близко, легонько хлопнула свою дочь по попе. – Спокойной ночи! – сказала Вера, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
- Угууууу, - тоскливо простонала Ленка.
Лениво перевернулась, присела на кровати, запустила руки в волосы, массируя пальцами голову.
- Аааа мммм, - глухой хриплый возглас.
И ленка, словно с высоты кидая свое тело, устало падает назад. Не получивший необходимой разрядки организм предательски отреагировал на невинный материнский хлопок. Как звоном в колокольчик, напомнил ей о том, кто мог бы так ударит ее наглой Ленкиной заднице, кто должен бы так сделать и чьих рук больше всего жаждет ее тело.
- Так, все! Спать, спать и еще раз спать!
С трудом переборов себя, Лена поднялась и, шаркая по ковролину ногами, поплелась в ванную.

Пол ночи беспокойного сна. Кулемина вертелась как юла в своей постели. Ей то было холодно, то невыносимо жарко. То и дело она сбрасывала с себя одеяло. А когда замерзала, шаря во сне рукой, находя первый попавшийся край, натягивала на себя сбитое в несуразный ком одеяло. Шебурша ногами, пыталась расправить его. Но каждый раз тщетно. И оставив все попытки, съеживалась, прикрывая поочередно то одну, то другую части тела.
Электронный часы на прикроватной тумбочке, мигая оранжевый светом, показывали без семнадцати пять утра. Лена, резким движением руки окончательно отбросив одеяло, посмотрела на часы и вытерла рукой, размазав по лицу, проступившие, сверкающие в темноте ночи капели пота. Сон как рукой сняло. Было ужасно душно. Борясь с собой, Кулемина еще несколько раз перевернулась с бока на бок. Но, осознав, что сон ушел окончательно, с отчаяньем ударила кулаком по подушке и быстро встала.
- Надо воды попить, - приняла решение Лена и нехотя, как ползущая улитка, плавно сползла с кровати.
Стоя босиком и утопая в мягком ворсе ковролина, приподнялась на носочки, сладко потянулась. Тонкая дорожка лунного света, что пробралась в комнату через не зашторенное окно, словно хвост кометы, изящно подсвечивала босые ступни девушки, придавая образу Лену особый мистический шарм. Глубокий шумный вдох. Лена зашагала к двери, на ходу стягивая с себя так мешавшие ей пижамные штаны. Уже на пороге своей комнаты, ловко перешагнула упавшую часть сонного гардероба, ногой откинула ее назад. Штаны, пролетев пару метров, аккуратно приземлились на край кровати. Обернулась, усмехнулась, сквозь тьму различив небрежно свисающую штанину. Натянула пониже удлиненную майку, едва прикрыв мягким хлопком свой округлый, упругий, бесстыжий зад.

Пятерка босых пухлых пальцев ноги нетерпеливо ерзала по гранитному поду, тихо поскрипывая от трения. Другая же, опираясь на хромированную ручку одного из выдвижных ящиков кухонного гарнитура, как на ступеньке шаткой стремянки, балансировала. От прилагаемых усилий пальчики побледнели. И стройные длинные ноги в ночной матовой, как плотный бархат, дымке помещения с ненавязчиво поблескивающим тонким сиянием звездно-лунного света. Словно изящная статуя богине Олимпа, застыли в атлетическо-сексуальной позе, вырисовывая идеальный изгиб каждой напряженной мышцы.
Тихое сопение вибрацией разносилось по кухне.
- Ну и какой идиот упер эту штуку так высоко, - шепча, ворчала Ленка.
Сейчас, находясь в одиночестве на пустой кухне в пяти утра, она с трудом сама себе могла бы объяснить зачем ей понадобился ручной цитрус-пресс, давно пылящийся на полке для сувениров. Но Кулемина упорно, не включая свет, полагаясь лишь на свою память, с рвением мазохиста пыталась дотянутся до высоко, даже по меркам ее роста, прибитой полке.
Жажда, вызванная беспокойном сном, давала о себе знать пустынной сухостью во рту. Лена то часто дышала, приоткрыв губы, пытаясь утолить жажду процеживая влагу из прохладного ночного воздуха, то, высунув слега на бок свой язычок и прикусив его губами, активно пыхтела. Тело все больше распластывалось по широкой мраморной столешнице. Камень охотно делился своим холодом, как кубики льда в бокале виски, разбавляя напиток, вбирал в себя жар ее тела. От непрерывного ерзанья и довольно болезненного терния с краем столешницы майка сильнее задралась, собравшись в гармошку, оголив окаменевшую от мышечного напряжения попу.
- Ну, черт! – жалобно проскулила. Но в следующее мгновенье охрипшим от молчания и редкого шепота голосом вскрикнула: Ай!
Немного влажное полотенце, со свистом раздирая тишину помещения, звонким хлопком отпечаталось на Кулеминской холодной из-за непосредственного соприкосновения с воздухом попе, оставляя влажный след. Место слегка стало жечь. Дыхание перехватило. И Ленка лишь успела упереться ладонями о стол. Шлепок, другой. Задница сильнее начинала гореть. Эмоция штормовыми волнами накатывали внутри нее, выливаясь в бешеный стук сердца. Лена замерла, не поворачиваясь. Сильная пульсация между ног и ноющий комок в низу живота незамедлительно нарастали. Сильное возбуждение, вызванное колоритной смесью животного страха и нестерпимого желания, все сильнее и сильнее овладевало телом девушки. Казалось, что еще немного и она, как похотливая сука, истекая пороком, затопит выделяемой ее телом водой секса гранитный пол. Пара шлепков полотенцем подобно пусковой кнопке запустили эту развратную агонию.
Лена стояла, не шевелясь. Ждала, что будет дальше. Почти не слышное дыхание садиста зловеще-насмешливым холодом обжигало ей спину. Он сканировал ее тело пронзительным, горящим в темноте взглядом, словно ощупывая, ласково поглаживая, как живодер ненавистную кошку, прежде чем замучит до смерти, наслаждаясь адско-пикантной, приправленной остротой страха, смесью сексуального желания и садизма. Лена слышала как он улыбается, затылком видела его наглые, холеные смеющиеся глаза. Он, как кобра кролика, гипнотизировал Лену. Сердце бешено колотилось в груди, отбивая свой ритм по мрамору стола. И в абсолютной звенящей тишине, Кулемина слышала только предательский стук своего напуганного сердца и частое, неглубокое дыхание.
Ничего! Тишина…
«Неужели мне показалось?» - глубокий вздох, обреченно опустила голову.
Мышцы, будто разжатая пружина, расслабились. Призрак, фантом, больное воображение – ей все показалось, померещилось. Она сама все себе придумала, желая поверить в этот сон, рисующий мазахисткие, извращенные желания. Облегченно выдохнула и…
Свист и звонкий, неожиданно болезненный, намного сильнее, чем ранее, удар, как призыв «не расслабляться!». Ленка подскочила от неожиданности. Попа нестерпимо начала гореть. И влага, оставленная влажной тряпкой, как вода на раскаленной сковороде, с шипением испарялась с горящей огнем кожи.
- Кто здесь? – несмелый вопрос в пустоту окончательно охрипшим басом полушепотом.
Ответа, как Лена и ожидала, не последовало. Дыхание учащалось, нагоняя мистическую ауру звериного возбуждения и страха. Огонь внутри ее полыхал с утроенной силой, будто бы его кто-то раздувал веером. Почти неслышные, мягкие шаги мужчины. По едва уловимому потоку воздуха, что создавался от каждого хищно-грациозного движения садиста, Кулемина ловила его маневры и действия. Кровь, бурлящим потоком лавы, неслась по венам и сосудам, искрясь в местах нервных разрывов, заставляя организм работать под высоким напряжением.
-Ааааххххх… - стон похожий на вздох непроизвольно вырвался из Ленкиной груди, когда натянутое как тетива на кисти полотенце, коснулось горящей, похожей на щеки юной невинной девы, кожи ягодиц.
Лена вздрогнула. Сильная дрожь во всем теле. Руки затряслись, отказываясь держать ее, и стали медленно разъезжаться по мрамору. Уловимое поскрипывание вспотевших ладошек о камень разбавило зловещую тишину. Мужчина улыбнулся и в ту же секунду пропитанное влагой хлопковая ткано заскользила вверх по обнаженной коже. Приятная, как игра в крапиву, боль миллиметр за миллиметром захватывала тело девушки, оставляя легкое ощущение жжения, сильнее пробуждало желание. Полотенце поднималось все выше и выше, утягивая за собой и майку. Собранное чуть выше пояснице майка, запротестовала, не желая дальше задираться, плотно прижатая Ленкиным телом к столу. Глухой хлопок и вот уже ткано касается ее шее. А дальше, с той же сладко-страшной жестокостью ткань скользит по затылку, цепляя волосы. Острая боль волной прокатывалась по голове. Мужчина придвигается ближе, прижимая Кулемину своим телом. Лена шумно дышит. Камень стола резким холодным, водным запахом морской гальки, пропитанной каплями пота и адреналином, что так предательски источает под диким страхом и возбуждением ее тела, бьет в нос. Ее словно засасывает на самое дно безудержной страсти, откуда и выбираться не хочется.
- Что ты делаешь? – вконец охрипшим от возбуждения голосом спрашивает Ленка, чувствуя его руки на своих запястьях.
И вновь тишина в ответ. А умопомрачительный аромат его парфюма, холодным арктическим льдом мягко окутывает ее всю без остатка. Надменность, безоговорочное превосходство таинственного ночного хищника пугает и завораживает. Нулевой меридиан, минус и плюс по фаренгейту, вьюга и пламя – начало! Тело цепенеет. Не в силах сопротивляться, Лена просто подчиняется, растворяясь в всесжигающем огне своего похотливого желания и власти того, кто так умело, без слов заставляет подчинится себе. Лена без проблем позволяет связать свои руки полотенцем. Изощренный садизм на грани безрассудства и ей это нравится. Лежа на столешнице, слыша как колошматит сердце в груди, неустанно следит за завораживающими действиями своего мучителя. Металлический отблеск браслета наручных часов, как колебание маятника, вводит в гипнотический транс. Обрывистое дыхание. А тело не шепчет, оно кричит, требуя, вымаливая сокращением всех мышц более жестких, изощренных ласк хозяина. Лена заерзала, потираясь попой о пах, чувствуя, как желанный орган твердеет. Попыталась опустить затекшую ногу, но, получив болезненный шлепок по заднице, вернула ножку в тоже положение.
Надежно привязав девушку к полотенцедержателю, он отошел назад.
«Издевается, гад!»
Несколько мучительно долгих минут немого созерцания обездвиженной девушки. Он получал удовольствие, любуясь не только ее совершенным телом, но и тем, как беспокойно мается она, как елозит по столу, как босые, розовые пальчики ног попискивают при трении о метал и камень, как пытается, но не может повернутся и посмотреть на него. Очарование маленького непослушного ребенка и развратной куртизанки успешно уживаются сейчас в Кулеминой, вызывая неописуемый восторг в душе садиста. Виртуозный, изощренный садизм, как горящий фитиль динамита для обоих. Выжидал, получая не меньшее физическое удовольствие, чем от немедленного соития с ней. Проверял свою выдержку, ловя в воздухе тонкий, страстный аромат нектаринов, что так откровенно источало ее тело. Этот запах сильным невидимым потоком бил в нос своей порочной невинностью. Сладкий нектар секса как кровь для дикого зверя, манил и возбуждал мужчину.
Шорох, звук расстегивающегося ремня, треск петель на плотной Джинсе. Он не спешил, откровенно издеваясь над готовой принять его Ленкой.
- Ну?! – почти сорвавшись в крик, злилась Лена.
Шум шагов. Он как океаническая волна, накрыл ее. Рука зажала рот девушки. Ленкины губы касались до неприличия нежной, ухоженной кожи его ладони. Кулемина судорожно начла втягивать носом воздух, облизывая холеную аристократическую руки мужчины. Она пыталась вздохнуть. Но вместо кислорода внутрь попадал убийственный по своей силе коктейль благородного истинно мужского запаха его кожи и благородного парфюма, унося ее в некий потусторонний мир, где нет стыда, а лишь безоговорочно властвует секс на грани безумства боли и садизма, где безрассудство норма. И запах некой зимней стужи или утренней прохлады тонко подчеркивает «айсберг» в его сущности, его властно-неподступный, манящий холод, как тихо падающий снег, обволакивая возбужденное Ленкино сознание. Сказка о снежном короле. У него нет сердца, но остро чувствует все и заставляет партнера жить вместе с ним на пределе ощущений. Все положительные черты лишь испортят уникальный букет этого сексуального злодея. Они ему не нужны, они лишни.
Лена утопала в своих ощущениях и желании. Тело в момент стало невесомым. Она перестало его чувствовать. Оно лишь яркими импульсами отзывалось на умелые ласки мужчины. Мозг в какой-то момент полностью отключился.
А дальше…дальше туман….и только проблески вспышками в сознании. Лена полностью во власти молчаливого палача, что ведет ее на Голгофу наивысшего блаженства. Готова терпеть мучительные пытки и от каждой новой извращенной ласки желая немедленной казни сексом.
Он наслаждался этой рок музыкой хриплых стонов Кулеминой, шикарным по звучанию шороху тел о поверхность стола, шелеста остатков одежды. Руки его беспощадно блуждали по телу Лены, умопомрачительные звуки. Неизведанные диапазоны и все октавы в одной страстной мелодии. Не щадя, по-хозяйски выжимал из этого спелого нектарина мок вместе со сладкой мякотью, оставляя на ее коже синяки. Губами нежно зализывал «кровоточащие» раны. Шея, спина, грудь, пикантные ямочки - смерчем беспощадных рук и губ сносило все! Умело ласкал клитор, заставляя ее выпрашивать большего. Но как только Ленка сильнее подавалась ему навстречу, он тут же отстранялся, наказывая бездействием обнаглевшую особу. Сильный удар по изрядно измученной попе немного остужал Ленкин пыл. Она обессилено опускала голову на стол, покорно ожидая продолжения. И через минуту все начиналось сначала.
Сил терпеть пытки дальше не было. И вконец охрипшим басом Кулемина крикнула:
- Трахни меня!
Наглая, довольная усмешка в ответ. И мощным рывком он врывается в нее. Протяжный блаженный стон через плотно зажатый ладонью рот разносится по кухне.

Настенные часы монотонно отстукивали время. Движение тел, как секундная стрелка все быстрее бежали вперед, подгоняемые страстными шорохами, схожими с болотным хлюпанье, прилипших к друг другу тел. Они отсчитывали последние секунды до громкого финального гонга!
Бум-бум-бум!

Два обессиленных тела расслабленно лежали друг на друге, охлаждая свой пыл о прохладу каменной столешницы. Рассвет потихоньку пробирался в помещение, озаряя развратную кухню. Капельки пота, как роса, искрились в первых солнечных лучах.
- Кофе угостите, девушка? – нахально улыбаясь, произнес мужчина.
Дотянулся, развязал полотенце. Затекшие руки с шумом упали на стол.
- И вам доброе утро, Иван….не знаю как по батюшке, - едино ответила Кулемина, восстанавливая дыхание после такого ночного забега.
В ответ на ее колкость он лишь улыбнулся одним уголком губ. Наклонился, нежно коснувшись губами розовой влажной щеки Лены. Затем поцеловал ее наморщенный нос и отошел. Характерное шуршание одежды. Лена все также продолжала валятся на столе, довольно подергивала задранной ногой. От чего всласть помятая задница сплошь покрытая следами бурной встречи рассвета, игриво покачивалась. Шлеп и нога соскользнула с хромированной ручки ящика.
- Фу, Елена Никитична, - заговорил Иван, по-свойски усаживаясь на стул, - это моветон.
- Чего? – с трудом оторвав голову от поверхности, подперла щеку кулаком и посмотрела на мужчину.
- Ты бы хоть оделась, трусы свои знаменитые с веселыми картинками натянула, - спокойно говорил он. А глаза нагло улыбались, дразня Лену. Достал из пачки сигарету и отправил ее в рот. – Не прилично дорого гостя с утра пораньше с голым задом принимать, - говорил, не вынимая сигарету изо рта, все также нагло ухмыляясь.
- Та иди ты.
- Я то пойду. Но и тебе не мешало бы, а то скоро к вам молочник нагрянет и родители завтракать придут, - подмигнул ей, прикуривая.
- О, черт! – неохотно сползла со своего ложа. Вальяжной, расслабленной походкой подошла к нему, на ходу одернув свою майку. Наклонилась к нему. – Курить у нас дома нельзя, - выдернула сигарету и, притушив о стол, отбросила. – А ты пока подумай, как моим родителям будешь объяснять столь ранний визит, - дерзко вздернула брови.
- Я подумаю, - ответил прямо в губы. Горячее табачно-пряное дыхание обожгло ее губы. А рука, пробравшись под майку, во всю нагло сжимала любимые ягодицы этой дерзкой, развратной девушки. Не выпуская из рук, потерся носом о нос. – Иди, - смачный шлепок по заднице. Подтолкнул ее к выходу.
Шлепанье босых ног о гранитный пол. Довольная, Лена покинула кухню, оставив своего мужчину в одиночестве.
Как только за ней закрылась дверь, Иван стол еще одну сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурил. Едкий дым дорого табака как маскирующей завесой окутывал его лицо.

часть 25.

Успокаивающий шум воды расслаблял скованное все еще сильным возбуждением тело. Крупные капли, как град, били о дно ванны. Вода, лентой стекая по телу лены, словно снежную лавину смывала ароматную пену, оставляя тонкий, чувственный аромат сочного чуть горьковатого грейпфрута и островатый привкус пряного имбиря. Лена обожала этот гель для душа. Необычный фьюжн, сочетание несочетаемого одновременно бодрил и расслаблял, пробуждал, позволяя досыпать на мягкой имбирной подушке ароматного пара. Девушка блажено улыбалась, вспоминая бурную встречу рассвета. Руки перекрестно блуждали по телу, поглаживая, вбивали в память каждой клеточки кожи последние события.
«Интересно, как он там выкручивается перед родителями? – улыбка сильнее расползалась по Ленкиной довольной мордахе. – О, представляю какой концерт будет, когда они его заметят. С утра пораньше сидящего в одиночестве на родительской кухне с довольной физиономией и блестящими, наглыми глазами. Аха, - сквозь шум бьющихся об эмаль капель воды засмеялась Лена. - А я вообще не при делах. Проснулась, умылась, оделась, вышла к завтраку, а тут и для меня сюрприз! – состроила удивленную мордаху. – Иван, вы ли это? Как неожиданно? Что привело вас к нам в столь ранний час?– откровенно посмеиваясь, разыгрывала сценку встречи с дорогим гостем. – Может кофе?... тогда сварите его сами, Иван, но непременно как тогда, у вас дома,» - и Лена рассмеялась в голос, запрокинув голову назад.
Шум воды превосходно заглушал смех Кулеминой. Секс с шикарным мужчиной с утра, вернее в преддверии рассвета, с тем, кого ждала, о ком думала. Опасность того, что их извращенные игры застукают родители, постегивала и возбуждала в сто раз сильнее. Сейчас расслабляющий душ и тело будто утоляет жажду свежевыжатым соком, бодря сознание запахом сочного, с сексуальной горчинкой грейпфрута. Настроение повышалось, заряжая Кулемину оптимизмом. Пена шампуня, срываясь с волос, мягкими воздушными облаками скользила по порозовевшем от горячей воды теле. Постепенно превращалась в пенно-водяной поток, что нитью ажурной скрутки вырисовывала узоры на коже. Хлюп! И еще одна тонкая ленточка, что быстро сползла по Ленкиной икре, была раздавлена ступней. Хлюп, хлюп, хлюп… Шлепала она по дну, отбивая ритм в такт песне, что весело урчала под нос. Хлюп и брызги, отлетая, вновь и вновь скатывались со стенок ванны, сбиваясь в общий поток, стремились к бурлящей воронке слива.

День определенно задался с самого раннего утра.
Лена не торопясь одевалась и приводила себя в прядок. Организм бодр, будто и не было бессонной ночи. Свежий румянец на щеках, неизменные джинсы и грубый ремень, перетягивающий попу вместе с откровенно торчащими развеселыми, в забавный горох трусами. Она укладывала волосы, что-то напевала своими хрипящим голосом в пол тона. Прислушивалась к активно бурлившей жизни за пределами ее, Кулеминской, комнаты. Топанье, суета, разговоры.
- Леночка, ты уже проснулась? - В комнату заглянула Вера. - Лен, одевай скорей и присоединяйся к нам. У нас гости, - голос женщины немного срывался от волнения и нескрываемой радости.
Лена прекрасно знала этих гостей, а вернее гостя. Но, сделав вид, что ей абсолютно все равно, спокойно сказала:
- И тебе доброе утро, мамочка, - улыбнулась родительнице.
- Доброе, доброе, дочь, - Вера поцеловала ее в макушку. – Давай, Лен, не задерживайся, мы тебя ждем.
- Хорошо, сейчас приду – и спокойно продолжила наводить незамысловатый марафет.
- Ленка, опять ты вещи разбрасываешь, - смотрела на небрежно валяющуюся футболку дочери, покачала головой и вышла, закрыв за собой дверь.
- Ничего, и в мятой меня захочет, - ухмыльнулась Ленка. – Стиль «из задницы» мне идет, а другим нравится.
Схватив черную простецкую футболку, стала натягивать ее на себя. Мятая ткань плавно опускалась, пряча девичьи лопатки и аппетитные ямочки.
- Я готова! Теперь можно и гостей дорогих, нежданных встречать, - подмигнула своему отражению в зеркале.

Ширк- ширк – возила ногой в смешном полосатом носке по полу ленка, стоя у закрытой двери на кухню. Прислушивалась к тому, что там творилось. Грохот посуды, слышала как ходит мама с Сережкиной няней по помещению. Видимо накрывали на стол, предположила Ленка. Стук ложкой по пластиковому столу детского кресла развеселил Кулемину. Она ярко представляла, как сейчас ее маленький братик требовательно стучит по пластику, размазывая овощное пюре ничем не отличающее от продуктов переваривания по себе и вокруг. Из-за двери доносился голос отца, увлеченно рассказывающего о своих проектах. И слушатель явно не Вера, и тем более не няня француженка. Лена прекрасно знала перед кем так распинается ее папа и ради кого суетится мама. Она представляла с каким выражением лица сейчас все это слушает Иван. Прикрыла глаза, расплываясь в мечтательной улыбке. Вздохнула, облизнулась и решительно открыла дверь.

- Всем доброе утро! – бодро отрапортовала Кулемина.
Мельком взглянула на гостя. И, чтобы не смущать и не выдать себя, стараясь не смотреть больше, прошлепала к холодильнику. Открыла его и замерла, демонстративно отставив назад попу.
«Остынь, сказала! – спасительный холод обдал Ленкино лицо, притупив вспыхнувший румянец на щеках. – А ты, хватит на меня пялится!» - мысленно приказывала она маклеру. От его наглого, самодовольного взгляда по спине пробежали мурашки. Поп нестерпимо запылала под откровенными зрительными пытками этого дерзкого «короля». Эта его манера так пронзительно-откров­енно смотреть, снисходительно изучая, бесила и завораживала одновременно. – «Сидит довольный, смотрит и даже не стесняется моих родителей. Аааа, прекрати!» - взмолилась про себя, чувствуя как предательски начало ныть тело, поддакивая обаятельному мучителю. Один голод сменился другим, вызывая острую, нестерпимую пульсацию меж ног. Не выдержав столь сладко-жестокого прессинга, не выдержала и передернулась, от чего заметно колыхнулась попа, а джинсы сползли еще ниже. Отчетливо слышный довольный смешок мужчины. – «Черт!» - от отчаянья схватила первую попавшуюся баночку с йогуртом и, резко развернувшись, захлопнула бедром дверцу холодильника.
- Лен, тебе чай или кофе? – заботливо спросила Вера у дочери.
- Компот из чернослива, - с совершенно невозмутимым лицом отшутилась Ленка, осматривая единственно свободное место за столом рядом с маклером. Незаметно для родителей тихонько хмыкнула, скривившись, села около рядом с мужчиной.
- Не пойся. Прилюдно набрасываться не буду, - прикрыв рот рукой и чуть подавшись ближе к девушке, с сарказмом сказал Иван. – Уже сытый, - и снова наглая усмешка, слышная только Ленке.
- Хм, - натянуто улыбнулась в ответ Кулемина. А сама, словно накрытая океанической штормовой волной, погружалась в его запах. Подхваченная свежим ароматом, исходившим от него, будто утренняя лесная прохлада заполняла изнутри, вытесняя остатки здравомыслия.
В голове сумбур, точь-в-точь как у жителя мегаполиса попавшего в горы, от переизбытка кислорода начинает беспощадно кружится голова. И соображать трудно. Только желания на уровне инстинктов властвуют, и тело, подавая сигналы, берет верх над разумом. Треск фольги на банке с йогуртом вернул Кулемину из мира фантазий на грешную примитивную кухню.
- Лен, так налить тебе кофе? – снова переспросила Вера, подойдя к столу с кофейником. – Иван поделился со мной секретом варки, - искренне радуясь, тараторила женщина. – Кофе получился просто божественный. Никит, подтверди, - пихнула в плечо мужа.
- Ага, - буркнула Лена, засунув в рот печенюшку. – «Божественно-дьявол­ьский напиток». – Секреты варки, говоришь? – глаза Лены дерзко сверкнули. Посмотрела на Ивана. – С перчинкой кофе? – приподняв уголок губ, с вызовом смотря, поинтересовалась.
- С изюминкой, - не уступая ей, с тем же нескрываемым ехидством, понятным только им двоим, ответил Иван.
- Не, мам, я чай буду. И в большую кружку налей, пожалуйста, - тембр сменялся на нежный голосок любящей дочери. А про себя подумала: «секреты кофе с перцем не выдержишь не ты, не, тем более, папа».
Оторвав, наконец-то, фольгу от баночки, Лена поднесла ее ко рту и, не стесняясь гостя, стала слизывать оставшуюся ванильно-молочную массу языком. Она и не собиралась держать перед ним марку благопристойной, воспитанной девушки. Это всего лишь очередная провокация с ее стороны, слабый выпад на все те же изощренные пытки, что так безжалостно выделывал он с ней, не стесняясь присутствия родителей.
- Лен, - укоризненно посмотрела Вера на дочь, поставив перед ней чашку с чаем.
- Что? – сделала вид, что не понимает о чем это мама. И, и отбросив фольгу с разводами, оставленными пухлым, розовым язычком, облизала губы, собирая остатки размазанного молочного продукта.
- Лена, Лена, - покачала головой мать, присаживаясь рядом с мужем.
- Да пусть ест, как хочет, - и снова наглый смеющийся взгляд будто поглаживает. – Кто из нас в детстве так не делал? – сказал Иван и, поднеся чашку ко рту, отпил глоток кофе.
- И вы так делали? – не преминула подколоть его ленка, запихнув в рот по самую рукоятку ложку с йогуртом.
- И я так делал, - надменный, ласкающий своей неприкрытой сексуальностью и явным превосходством тон и такай же взгляд маклера прожигал. Он нарочно играл с ней в эти неосязаемые «кошки-мышки». Сущность садиста не давала спокойно трапезничать и он вновь и вновь подтрунивал над Леной, взглядами заводил свою девочку, получая не с чем не сравнимый, мощный мозговой оргазм. – Был таким же ребенком как все. И в луже талапался, и кожуру от банана обгладывала. И тогда это казалось неимоверно вкусным деликатесом.
Лена удивленно посмотрела на него. Таких откровений она не ожидала. И говорил Иван совершенно искренне. С издевкой, но абсолютную правду, которой не стыдился. Эта его уникальная, восхищающая окружающих манера превращать недостатки в достоинства, и говорить о тех казалось бы постыдных вещах, которые многие богачи тщательно скрывают, с явным превосходством. Мозг Кулеминой все же судорожно искал подвох в его словах, отказываясь верить в такое нереальное, земное прошлое маклера. Он же, видя ее замешательство, будто нарочно продолжал пожирать Лену взглядом, сбивая мысли с толку. Слова красивой мелодией чарующего баритона располагали, гипнотизировали, заставляли безоговорочно верить ему. А взгляд хищника смеялся, откровенно издеваясь, будто говоря «Веришь? Ну-ну, стоит ли?». А не верить было невозможно. Хоть он и подобно старому сундуку с кучей тайн, надежно закрыт на замки. Манит, притягивает, завораживает. Хочется открыть, заглянуть внутрь, а не возможно. Он не открывается ни отмычкой, ни ломом. Остается лишь гадать, что скрывается внутри.
- И в моем детстве было нечто подобное, - воодушевился Никита Кулемин. – Кому-то родители дипломаты или моряки привозили жвачку и мы все классом по очереди ее жевали, - смеясь, рассказывал Ленкин отец.
А самого в какой-то момент от воспоминаний счастливого негигиеничного детства передернуло. И глядя на его, все хором рассмеялись. Даже ни черта не понимающая по-русски няня заулыбалась. Но улыбка была скорее заигрывающая и предназначалась Ивану. Лена случайно перехватила взгляд гувернантки и, зло посмотрев на нее, заставила отвернутся. Та потупила взгляд и опустила голову, уткнувшись в свою чашку.
- Лен, попробуй Мадлен, - заботливо подвинула Вера тарелку с вкусным, еще теплым печеньем, источающим непередаваемым, по-домашнему уютным ароматом миндаля. – Их Иван купил специально к нашему совместному завтраку, - гордо вещала женщина и, умиленно улыбаясь, глазами поблагодарила маклера.
- Надо же, успел сбегать купить и вернутся? – и, отправив в рот одну печенюшку, расплываясь в довольной улыбке, начала аппетитно пережевывать. Но, увидев округлившиеся глаза родителей, поняла что ляпнула. Минутная паузы. В голове матрицами прокручивались варианты спасения и… снова улыбнулась, как нашкодивший ребенок, добавила, - шучу!
- Ааа, - облегчено в один голос выдохнули Кулемины старшие.
Больше уточняющих вопросов ни один не задавал дочери. Посчитали это лишним и совершенно не нужным. Сказанного Леной вполне было им достаточно. Да и сомнений в том, что это всего лишь неудачная шутка, не было. В их глазах Иван был сугубо положительной личностью, образованный, интересный, неординарно мыслящий. Ожидать от него подвоха – просто невежество. И Ленкина оговорка тут же забылась.
- Мы с Иваном совершенно случайно встретились в пекарне, что на соседней улице, - посчитал нужным объяснить все Никита. – Иван был так любезен, купил печенье и попросил передать вам, мои любимые девочки, - слащаво напевал отец Лены. – Ну, как я мог отпустить его? – с нескрываемым обожанием смотрел на маклера.
- Теперь все понятно, - с набитым ртом изрекла Лена и еще быстрее стала пережевывать угощение, демонстративно шумно отхлебывая чай.
- Да, Павлик Морозов, с тобой в разведку ходить опасно, - шепотом на ухо, развернувшись в пол оборота. Чтобы ее родители не видели и уж тем более не слышали, сказал Иван. – Родителей не забудь поблагодарить за их слепоту, - дерзкая победная ухмылка едва ощутимым отпечатком его губ осталась на щеке девушки.
Лена замерла, престав жевать. До неприличия мягкая подушечка пальца Ивана, нырнув под резинку трусов всего на сантиметр, уверенно поглаживала кожу. Простое поглаживание подобно тротилу взорвало все внутри, и эмоции водоворотом бушевали в ней. Страх быть замеченными и в тоже время нестерпимое желание, чтоб он не останавливался. Невинный жест граничащий с откровенным безумием. Адреналин с бешенной скоростью заполнял кровь, заставляя пульсировать вены, подобно помпе распрыскивая игривый, нежный запах ее духов, пахнущих сочными фруктами. Растворяясь в его непристойно шикарном аромате свежего ветра, что поднимает волны на водной глади, заслушивалась его негромким, но безоговорочно властным голосом. Она медленно впадала в забвение. Не слышал и не разбирая слов, шаг за шагом, как заходя в бушующее море, погружалась в омут своих развратных «хочу». Бросало в жар, вынуждая непристойно истекать. Беспощадно тянущие ощущения внизу живота. Растущее возбуждение настойчиво требовало незамедлительно выхода. Лена заерзала на стуле, двигаясь в так руке Ивана, что так нахально блуждала по спине.
- М-да, - насмешливо, снова на ухо произнес Иван. Лена замутненным взглядом посмотрела на довольное лицо мужчины и, быстро отвернувшись, отхлебнула чай. – Лен, прекрати краснеет, а то твои щеки как флаг СССР выдают политику партии. – дерзко усмехнулся. – Вот таким же откровенным, возбужденно-безумны­м взглядом, девочка, ты напугала именитого певца в темной подворотне накануне вечером.
- Что? – округлила глаза от услышанного. А в голове бурным потоком зарождались вопросы, словно баран лото выплевывал выигрышные шарики. – « Где? Как? Когда?... как узнал?... видел или нет? Сам? Не подошел…» - на немые вопросы только откровенно издевающаяся полуулыбка.
- Иван, а вы насколько здесь? По делам? – спросил Никита.
- Здесь все дела я уже закончил. Осталось забрать кое-какие документы и через пару часов возвращаюсь в Париж, - спокойно говорил Иван и в ожидании просьбы (а он точно был уверен, что она последует), расслабленно откинулся на спинку стула.
- А вы бы не могли наших детей с собой захватит? А то у нас сегодня последний семинар, мы только к вечеру назад поедим. Что им здесь маяться с нами, - и глазами преданной собачонки посмотрел на гостя.
- Никит, - одернула мужа Вера, заливаясь краской.
- Да, с удовольствием захвачу их с собой, - радушно согласился маклер. – И мне не скучно одному будет.
- Спасибо вам! – восторженно подскочил Ленкин отец.
- Да, спасибо вам большое, Ванечка! – поблагодарила Вера. – Нам очень не удобно вас обременять….
- Пустяки. – перебил женщину Иван. – Единственное, у меня есть одно условие, - сделал паузу, победно осматривая радушных хозяев, на то, как вытягиваются их лица. Столь откровенное издевательство доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Он знал, что несколько секунд напряженного ожидания и любая, даже самая абсурдная его просьба не вызовет нареканий. Они без проблем и лишних вопросов согласятся со всем. Выждал, когда напряжение родителей достигнет пика, сказал: Я прошу у вас разрешения отпустить Лену на всю ночь, - окинул властным, надменным взглядом всех трапезников, - под мою ответственность. Сугубо в мирных, культурно-просветит­ельских целях. – еще одна откровенная издевка с его стороны.
- Да без проблем, - облегченно выдохнули Кулемины. - С вами хоть куда. Мы вам доверяем нашу девочку.
«Вот наивные, б***! – пронеслось в Ленкиной голове при взгляде на довольных, ни о чем не подозревающих родителей. Веселье быстро сменилось любопытством и Ленка сильно сжала руку, ущипнув Ивана с внутренней стороны бедра. – Вот ведь лис!» - хитрыми глазенками посмотрела на своего мужчину. В ответ он ей заговорчески подмигнул.
- Спасибо за гостеприимство и за завтрак. Но мне уже пора. Дела ждут, - его ладонь накрыла Ленкину руку, настойчиво отодвинув от того места, куда пробирались шаловливые пальчики девушки, от того, что вновь и вновь хотелось ощущать в себе, а сейчас хотя бы потрогать сквозь плотную ткань Джинс. – Тихо-тихо, девочка, до полуночи доступ к телу закрыт, - на ухо прошептал он ей. – К десяти я вернусь, будьте готовы, - уже вслух для всех добавил.
Встав, подошел к Ленкиным родителям. Поцеловал руку Вере, пожал Никите и, попрощавшись с остальными, ушел.
Лена проводила его взглядом.
- Тоже мне золушка с огурцом, - буркнула Лена, оставшись на кухне в обществе не понимающей француженки и брата. Довольная сегодняшним утром и завтраком, медленно сползла вниз, развалившись на стуле. – До Парижа ехать долго, - глаза загорелись как у чертенка и она стала, смакуя, облизывать ложку, которой ела свой йогурт.

Иван приехал ровно в оговоренное время, минута в минуту, как и обещал. Родителей уже не было. В данный момент Чита врачей-биологов проводила заключительную лекцию в Руанском университете. Полнейшее, безграничное доверие Ивану ни на секунду не заставило усомнится в его обещании. Поэтому, собрав немногочисленные детские пожитки, спокойно ушли на работу, оставив детей вместе с гувернанткой дожидаться маклера.
Попрощавшись с временным пристанищем, Кулемина помогла Ивану донести до машины пару самых легких сумок. Закинула их в багажник, оставила ключи от квартиры у консьержа и, бросив на прощание емкое русское « пока», села на заднее сидение за водителем рядом с братом.
«Вот крыса французская. Рататуй намарафеченный, бля, с бюстом,» - злилась Лена при взгляде на мило воркующую на языке Гюго с Иваном няню. – «Ну-ну, курица, смотри, какая разговорчивая стала. Выбросить бы тебя на ходу в какой-нибудь репейник, - негодовала Кулемина, злобно поглядывая на молодую женщину. – Ладно, пока наслаждайся. Приедем в Париж, устрою тебе веселую жизнь до возвращения родителей». – Немного по-детски злорадствовала, придумывая разные пакости для Сережкиной гувернантки. – «Вон, Сережка, глянь, какая у тебя няня развратная. Клеится к дяде и на тебя чихала с высокой колокольни, - повернулась. Посмотрела на спящего, смешно пускающего пузыри, брата в детском кресле. – А может эта кикимора и тебя домогается?» - прищурилась, улыбнулась собственным нелепым мыслям. А затем молча отвернулась к окну.
Ревность, съедающее изнутри чувству собственника обильно сдабривалось обожаемым запахом холеного наглеца, которым, казалось, пропитался весь салон дорогого авто, и мерзко-заигрывающий­ с привкусом пошлой розы, что так щедро поливаются низкопробные куртизанки, туалетной воды няни. Лену не передать словами насколько сильно раздражала гувернантка брата. И чтобы не взорваться, она так и ехала до самого Парижа, рассматривая пейзаж за окном.
У Ленки были свои планы на весь путь до столицы Франции. Рассчитывала хоть что-то узнать о проблемах, что были у ее мужчин, и о том, как они выпутались. Любопытство сверлило Кулемину. Но, усевшись на переднее рядом с водителем место, нянька разом перечеркнула все Ленкины планы. Получение ответов на давно мучавшие вопросы пришлось отложить на неопределенный срок. А пока душу грела предстоящая ночь « культурного просвещения», что так ловко выпросил Иван у Ленкиных родителей. Мыслью о чем-то загадочном, новом и жутко интересном она и жила всю дорогу домой.

Париж. Знакомые, ставшие родными улочки тихого Лювальва. Любимая пекарня, а вот и массивные ворота, что ведут во внутренний дворик их старого многоквартирного дома. Машина плавно притормозила. И без того бесшумный двигатель бэхи стих, одновременный треск всех трех ремней безопасности ознаменовал возвращение домой.
- Приехали, - спокойным тоном сказал Иван, повернувшись к Лене.
Они без спешки и суеты выгрузили вещи. Мужчина помог Софи донести все еще спящего Сережку до квартиры. Распрощался с милой барышней, галантно поцеловав ей руку и увернувшись от радушных с явным подтекстом поцелуев в щеку, быстро спустился вниз к Лене.
- Все забрала? – в пол тона спросил у Кулеминой, подойдя сзади к копающейся в багажнике девушки.
- Угу, - недовольно, сквозь зубы, буркнула в ответ, повесив на плечо свою сумку. – Пока.
Демонстративно сделала шаг в сторону в попытке обойти мужчину. Но, ловко выставив руку, поймал ее за талию, притянув к себе. Посмотрел на сопящее, обиженно-негодующее­ и от того еще более забавное личико Кулеминой, улыбнулся:
- Девушка, вам ли обижаться? – легкий кивок головой, родной, теперь только их жест потирания носами. Темный, откровенно-провоцир­ующий шепот на ухо, который проходясь обжигающим потоком, нежно ласкает ее кожу и заводит. – Ты на всю ночь моя, - очаровывает и обезоруживает свой уверенностью, наглый смешок в голосе, - с разрешения родителей, заметь. – подмигнул ей. На секунду ощутила, как мягко поглаживают, щекоча, ее щеку ресницы мужчины. – Держи, - не отпуская Лену, подает ей большой, красивый подарочный пакет. На немой вопрос, быстро в своей обычной насмешливой манере ответил, ехидными полунамеками-загадк­ами. – Король голый, да здравствует король! – рассмеялся, видя еще большее смятение в глазах Ленки. – А королеве подобает в приличном обществе достойный наряд, - коснувшись ее губ, каким-то особенно интимным, беззвучным шепотом добавил. – Думаю, с размером угадал. Беги домой!
Снова это трение носа о нос. Хлопок по попе. Тяжелый выдох, Ленка на подкосившихся от столь опасной близости этого обаятельного, не предсказуемого, с чарующей кошачьей полуулыбкой самца медленно побрела домой.
- Выспись, Лен, как следует! – не повышая сильно голоса крикнул вдогонку Иван.
Кулемина обернулась, на лице вмиг заиграла хитрющая озорная улыбка сорванца. Показала мужчине язык и, перехватив поклажу поудобнее, скрылась за воротами.

Несмотря на свои планы устроить развеселую жизнь няньке, Лене все же удалось вздремнуть пару часиков. Кулемина и не заметила, как легла на минутку, вырубилась. Проснулась, когда родители уже были дома. Ленка вышла поприветствовать их, не очень плотно поужинав, поболтала с ними ни о чем и быстро вернулась к себе в комнату. Не знала во сколько точно за ней заедет Иван, но внутренний голос настойчиво убеждал что к девяти вечера она должна быть полностью готова.
Душ, легкий макияж в истинно Кулеминском стиле, совсем немного сдобренный свечение пудры с блеском. А далее по плану осмотр подаренного маклером наряда. Почему-то Лена побоялась сразу открыть пакет. Не могла внятно объяснить, с чем это связано. Но, пакет, словно заколдованный, посылал невиданные флюиды, не позволял подступится к себе раньше определенного минуты. И только сейчас, сделав пару глубоких вдохов, девушка, дрожащими пальчиками открывая, смогла, наконец, оценить его содержимое.
- Во блин! – все что смогла изречь прибалдевшая Ленка.

За запертой на ключ дверью в спальню Лены проходило магическое таинство переоблачения, некое посвящение в клуб избранных. Вещь за вещью – она не спеша одевалась, все сильнее погружаясь в захватывающую игру. Придуманный неким не известным Лене дизайнером образ постепенно, очень ненавязчиво, будто умелый гипнотизер, меня сознание и мировосприятие. Завершив свой туалет, Лена с опаской повернулась к зеркалу и ахнула. На нее смотрела очаровательная разгильдяйка, этакий шустрый паренек, раздающий газеты на улицах бандитского Чикаго 20-30 годов. Свободная, простая рубашка белого цвета, будто нарочно измазанная не то золой, не то типографской красной или пылью грязных многолюдных улиц, с закатанными рукавами и нарочно ободранными верхними пуговицами, одета на голое тело. Широкие брюки со стрелкой и отворотами на смешных винтажных подтяжках, выделяли упругую юную грудь. И столь же необычные мужские штиблеты из черно-белой кожи. Руки сами потянулись к волосам, гладко зачесала, убирая в тугой пучок. Оставила лишь челку. Такой нарочито небрежный, но до мельчайших деталей продуманный, в меру эксцентричный наряд девушки-пацанки, хулиганки- соблазнительницы.
Ленка не могла налюбоваться собой. Горящие невероятно сексуальным огоньком глаза смотрели на нее из-под идеально ровно уложенной челки. Она сейчас не просто девушка, и уж тем более не тинэйджер в джинсах с басиной на перевес. Волшебство, проделки виртуоза стилиста, шамана-костюмера, имя которому Иван. Насколько же он хорошо чувствовал ее, насколько точно попадал в цель, будто пуля, со свистом разрывающая десятку картонной мишени. Наряжал как куклу, вдыхая новую жизнь. Она не игрушка, но эта игра увлекала маклера. Но что бы он не вытворял с ней, Лена не становилась марионеткой, совсем наоборот. А вещи лишь ненавязчиво подчеркивали все грани личности Кулеминой. Она преобразилась, изменилась, сохраняя свою индивидуальность, оставаясь собой, той, которую так скрытно обожают всемогущие, холенные наглецы- маклеры. Хулиганка, с невинным взглядом, пацаненок, умело пользующий хитростями настоящей женщины. Она покоряла и соблазняла. Играла с мужчинами, как настоящая охотница, загоняя их, запутывала следы, мягкой пластикой дикой кошки запутывая следы, подкупала своей непосредственностью­, побеждая!
Магия перевоплощения – всего шаг на пути к не менее интригующей своей загадочностью ночи.
Следующий шаг - парфюм. Лена взяла в руки неприметный флакончик, который прилагался к наряду. Пара брызг и, будто взмах тонких музыкальных пальцев пианиста, аромат чарующей мелодией разносился по телу от пульсирующих точек-стартов. В одночасье Лена ощутила себя легким летним ветром, что свободно гуляет по миру. Словно шаловливый морской, ангельски улыбаясь собственному отражению, оттачивала меткую стрельбу взгляда маленького дьяволенка.
Девушка-непоседа, юный проказник мальчуган, которые вытворяет все что вздумается, и профессиональная искусительница, подчиняющая мужчин одним только взглядом. И это все она – Лена Кулемина!
Просто и сложно, узнаваемо и не познано. Как же ловко, на уровне интуиции Иван смог изящно подчеркнуть сущность Лены, всего на всего правильно подобрав наряд.
Лена смотрела и словно по чье-то прихоти влюблялась в себя, освобождаясь от рамок и условностей, чувствуя безграничную свободу. Шестое чувство неуловимым сигналом предрекало незабываемую, с внушительной долей мистической, развратной новизны ночь в обществе холеных, чертовски обаятельных королей жизни.

- Лен, голос матери вырвал девушку из мира самолюбования и смелых фантазий. Лена обернулась на зов, взглянула на запертую дверь. Ручка подергивалась от частых нажатий на нее. – Лен, Иван пришел, ждут тебя в гостиной.
- Хорошо, мам. Сейчас иду – крикнула в ответ.
Подождала пока Вера уйдет. Покидав необходимую мелочь в сумку-почтальонку, перекинула ремешок через плечо и, еще раз окинув себя оценивающим взглядом, открыла дверь. Вдох-выдох. Прислушалась к голосам, доносящимся из гостиной. Она судорожно соображала, как незаметно проскочить мимо родителей. Ей опостылела чрезмерная церемониальность, что устраивали ее папа с мамой, стоило только Ивану появится на горизонте. Да и объяснять свой внешний вид и его происхождение совсем не хотелось. На вранье и уловки просто не было времени. Только одно желание – поскорее увидеть то, ради чего она так наряжалась, к чему готовилась, окунутся в особую атмосферу таинства, задуманную чародеями.
Еще один вдох-выдох и Лена рванула с места. Быстро пробежав мимо родителей, на ходу кинула:
- Мам, пап, я ушла. Всем пока! – и уже из-за входной двери добавила, обращаясь к нагло, понимающе ухмыляющемуся Ивану. – Жду тебя на улице.
Он молча опустил голову, усмехнувшись. Прокашлявшись в ладонь, поднял взгляд на мало что понимающих Кулеминых, спокойно произнес:
- Спасибо за оказанное доверие. Завтра верну вам вашего ребенка в целости и сохранности, - тон, не дающего не малейшего шанса сомнениям. Он пожал руку Никите, прощаясь. – Но верну ближе к полудню, а может и чуть позже. Не возражаете? - синхронный кивок родителей в ответ. – В зоопарк с Ленкой сходим утром, - откровенная издевка, которую Кулемины как и все остальные преспокойно проглотили, не заметив. – Еще раз спасибо и доброй ночи!
- Всего хорошего, Иван, – сказал Никита.
- Хорошо вам провести время, - добавила Вера.
Мужчина кивнул в знак благодарности, и, еще раз попрощавшись с радушными ни о чем не догадывающимися хозяевами, вышел на лестничную площадку. Достал телефон из кармана брюк, быстро набрал номер, и когда на том конце ответили, все с той же насмешливой, дерзкой интонацией в голосе произнес:
- Лови нашу барышню.

Кулемина разом проскочила все лестничные пролеты, широкими шагами перепрыгивая через ступени. Оказавшись на улице, всего на пару секунд остановилась перевести дух и осмотреться. И, заметив знакомую машину, быстро зашагала к ней. Она почти бежала, будто бы за ней кто-то гнался. Дойдя, не оборачиваясь, резко дернула на себя дверцу, и просто запрыгнула на заднее сидение роскошной бэхи.
- Фух, - громко выдохнула Лена, и откинулась назад. Но, приподнявшись, сняла сумку, откинув ее рядом с собой на сиденье. А затем снова плюхнулась на спинку, на этот раз медленно сползая, будто растекаясь по мягкой черной коже пассажирского диванчика авто. От трения обивка издала едва слышный скрип.
- Ну, привет, красавица! – сказал Вова, поворачиваясь к нагло развалившийся Ленке. – От кого убегала? – с усмешкой спросил он.
- А, - махнула рукой Ленка, - так, - и заулыбалась точь-в-точь как он, словно отзеркалив его улыбку. Облизнула губы, пытаясь привести в норму сбившиеся дыхание.
- Ясно, - продолжая довольно ухмыляться, заключил Вова. – Побоялась, что, оценив костюмчик, родители не выпустят из дома? Аха, не зря, значит, мы с Ваней столько времени спорили, решая что брать. – он нагло пожирал ее взглядом. – Кстати, отлично выглядишь.
- Угу, - совсем расслабленно кивнула Ленка, и, уводя взгляд от откровенных зрительных ласк Вовы, посмотрела вперед.
Размытая картинка перед глазами, вызванная сильным приливом крови от забега на короткие дистанции и красивая полутьма позднего вечера создавала особую магическую ауру. Там, по ту сторону лобового стекла, постепенно приобретая все более четкий силуэт, как фантастических фильмах некий мистический персонаж пробирается сквозь густой ночной туман, грациозно-вальяжной­ походной к машине приближался Иван.
Подошел, открыл дверь, спокойно сел. Мимолетный, небрежно брошенный взгляд на девушку. Едва слышный смешок и, повернувшись к Вове, сказал:
- Поехали. Девушке еще надо познакомиться с новым местом и людьми.
- Ок, - поворот ключа в замке зажигания, двигатель издал приятное, ласкающее слух урчание.
- Э, мы что не к вам домой едем? – искренне удивилась Ленка и даже привстала.
Оба маклера синхронно обернулись. Увидев искреннее удивление в глазах Лены, переглянулись, расплываясь в улыбке.
- Лен, стоило тебя так наряжать для тихого домашнего вечера?- откровенно посмеиваясь, сказал Иван.
- Дома ты нам в костюме Евы куда больше нравишься, - добавил Вова.
- Я же обещал культурное мероприятие? – на его вопрос Ленка молча кивнула. – Вот и едем культурно обогащаться. Тебе понравится, - спокойный, тихий и уверенный тон его голоса гипнотизировал, словно поглаживая, обезоруживал. – Посмотришь как отдыхает высшее общество. Девочка.
Вновь переглянулись, глазами договорившись о чем-то и…. две пары горячих, мягких губ на Ленкиных щеках. Обжигающее дыхания прожженных, знающих толк в развратных играх дьяволов на юной розовой коже щек пленили смеренного ангела, выпуская маленького чертенка на свободу, позволяя в эту ночь все, что захочется. Внутри что-то вспыхнуло яркой вспышкой и Ленка издала чуть слышный, невольно вырвавшийся из груди стон блаженства. Пылающими огнем щеками чувствовала, как расплываются их губы в довольной, победной улыбке.
- Так, все, поехали! – скомандовал Иван
Шум мотора, мелодичная музыка. Огни ночного города за окном. Машина плавно тронулась с места, как большая акула, рассекая воздушные потоки улиц Парижа. А Ленка, довольная началом вечера, откинулась назад. Прикрыла глаза, погрузившись в свои фантазии, бережно лелеяла то странное, не поддающиеся анализу, предчувствие, что как зародившаяся звезда на небосклоне, вспыхнуло в ней в тот момент, когда губы истинных ценителей роскошной жизни коснулись ее кожи. Нега в теле и напряжение в душе – ночь только начинается….

ОДНОГО НЕ МОГУ ПОНЯТЬ, У РОДИТЕЛЕЙ ЧТО, ЛЕГКИЙ СКЛЕРОЗ, ОНИ ЖЕ ИХ ВИДЕЛИ?!