Сериалы онлайн

«Открываю душу, затыкаю раны… лица не суше, раны не рваны»

Я давно заметила, что мне легче общаться с теми, у кого светлые глаза. Они не напрягают, наоборот, только располагают к себе. Когда-то парни мне говорили, что у меня зеленые глаза, а девушки, что серые.
Один человек сказал, что у меня "глаза цвета моря во время шторма". Я не могу смотреть ему в глаза, потому что каждый раз чувствую, как эти два темно-синих огня прожигают меня насквозь. Это делает… уязвимой.

Очередное лето после десятого класса. Раньше лето было моим самым любимым временем года. После же развода родителей оно стало для меня своеобразной «проверкой на вшивость». Конечно, не обошлось без Степнова. Он мне просто проходу не давал, во всех смыслах. Может, это у него такая манера издеваться надо мной была, не знаю. Правда, по окончанию девятого папа достал мне путевку в летний лагерь. Так что, вторая наша встреча состоялась только через два года, но для меня это оказалось нещадно мало, так как увидеть его мне не просто не хотелось, я избегала вообще находиться рядом с ним.

Было очень жарко. Я щеголяла по дому в коротких джинсовых шортах и белой майке – эта была почти моя повседневная у Степновых одежда. Тем утром я проснулась от ужасной духоты, горло пересохло от недостатка влаги. Распахнув окно, я оделась и все еще сонная медленно спустилась на первый этаж, зашла на летнюю кухню. В холодильнике на мое счастье отыскался почти полный пакет сока. Я с охотой налила себе полный бокал и выдула его одним махом. Опять стала наливать.
- Какая ты… - я чуть не поперхнулась, услышав позади этот голос, низкий и тяжелый на слух. Вытерев ладошкой рот, повернулась к нему. Бросила взгляд из-под длинной челки.

К концу десятого класса я решила кардинально сменить имидж: остригла волосы, высветлила их цвет. Сейчас же, проведя под палящим летним солнцем несколько дней, кожа стала золотистая, а пряди еще сильнее выгорели, поэтому казались почти белыми. Сейчас некогда понравившийся мне в зеркале образ казался чем-то отвратительным, потому что он привлекал Степнова.
Он, не скрывая своего интереса и влечения, откровенно разглядывал меня. Я кожей чувствовала, как он взглядом шарит по моим открытым ногам, медленно, даже слишком, поднимается выше, будто хочет просканировать меня от и до. Аж мурашки по коже.
И не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что он не досказал во фразе, «Какая ты…». От этого мне было не по себе. Отставив стакан, я стремительно пробежала мимо него и пулей взлетела по лестнице к себе в комнату, чувствуя спиной его насмешливую улыбку.
Он не собирался меня догонять или останавливать, это было не в его интересах. Он просто хотел меня напрячь, или мне просто так казалось. В общем, я стала более осторожной. Просиживала почти целыми днями в своей комнате, иногда слыша его шаги за дверью или голоса его друзей, доносящиеся с улиц.
Тетка моя, имеющая качество, сматываться куда-нибудь на неопределенное количество дней, опять отсутствовала, поэтому эта шайка засиживалась допоздна каждый вечер у нас во дворе. Я даже высовываться лишний раз не хотела из комнаты, чтобы не наткнуться на ненужное для меня общество. Тем более спустя время эта компания казалась мне еще взрослее, взрослее были и их интересы.

Через приоткрытое окно доносились только шорохи ночной улицы. Днем прошел дождь, поэтому Степновские друганы сегодня не орали дурниной под моим окном. Обычно они расходились только под утро. Это постоянно не давало мне быстро уснуть. Поэтому сейчас я была преисполненная спокойствием и разморенная прохладой и тишиной, легла раньше, чем обычно. Уже в полудреме до меня отдаленно донеслась какая-то возня, но меня это не напрягло. Я просто перевернулась на другой бок, в голове мимоходом пронеслось, что одеяло съехало на пол. Было прохладно и очень хорошо от долгожданной свежести.
Начиная засыпать уже, вздрогнула, резко окунаясь в реальность, а потом снова, будто привыкание ко сну. Но легкое прикосновение к ноге отдалось легкой дрожью по позвоночнику, и я окончательно проснулась, сквозь пелену сна глянув поверх плеча. Внутри все как будто вспыхнуло и погасло, едва я различила Степнова.

- Леночка, ты едешь со всеми? – это папа подошел ко мне и, присаживаясь, тронул за плечи, - С тобой все в порядке?
Я устало смахнула челку с глаз и снова сложила руки на груди, вяло отвечая:
- Нет, пап, мне сегодня еще на работу… - он сильнее обнял меня и просто сказал, - Если хочешь, ты можешь всегда попросить денег у меня.
- Все нормально, пап. Я справлюсь, - закивала я, оглядывая снующих мимо взрослых, - И, пожалуйста, - почти шепотом низким голосом проговорила я, - если ты поедешь, забери Витю с собой.
Он понимающе кивнул, не задавая мне лишних вопросов. Я с благодарностью посмотрела ему вслед. Сама подошла к окну, немного отклонила занавеску, наблюдая за тем, как родственники рассаживаются по машинам. Я увидела его высокую фигуру и недовольно сдвинула брови вместе. В этот момент он, как будто бы почувствовав, поднял голову вверх. У меня внутри шевельнулось что-то непонятное, не трепетно, но как-то по-запретному.
В какой-то момент Степнов замешкался, а я не отходила от окна. Даже рот приоткрыла, будто какая-то догадка осенила меня, и я хотела ее озвучить для себя, но лишь глотнула смесь бесцветного воздуха. Он метнулся обратно к подъезду, мое сердце ухнуло вниз, и я бросилась к двери. Мы жили на втором этаже, и мне бы удалось закрыть дверь до того, как он успеет дойти до меня. Но он преодолел лестничный пролет в два счета, у а меня сильно дрожали руки. Не успела я брякнуть замком, как почувствовала напор с другой стороны. Степнов легко подвинул меня и оказался внутри.
У меня, наверное, был такой растерянный взгляд, будто я вернулась опять в те школьные годы, что он даже не сказал мне ничего обидного сейчас, не задел ни словом, ни действием. Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Потом он взялся за ручку двери и вышел, мне почему-то стало страшно. Я бросила в его сторону испуганный взгляд.
- Вить?
- Извини, я больше не буду заходить. Подожду здесь, потом провожу тебя на работу.

«Разобраться с тобой – это еще не главное. Для начала нужно понять себя».

«Я поняла. Поняла, что мне не совладать с ним. Мне не совладать с ним, даже если он отступит сам. Отступит сам, - я, наверняка, прибегу сама. Что же за ирония такая?»
Дверь закрывала медленно, я делала это специально. Наверное, проверяя для себя, наброситься ли Степнов со спины. И в который раз убедилась в своей глупости. Он был «старше» меня на целую жизнь, он чего-то хотел от меня. Где-то глубоко внутри я, наверное, это помнила и знала, но я не давала червячку вырваться наружу, ведь тогда он будет изъедать меня медленно и постепенно, заставляя мучиться, мучиться, мучиться…
Мы пошли быстро. Сначала я думала, что это я так бегу вперед, стараясь поскорее спрятаться от его испытующего взгляда, но как оказалось, он сам задавал темп. Степнов не хотел навязываться. То есть, он хотел быть ближе, но, в то же время, держался сейчас на расстоянии. Чтобы не идти в молчании, Виктор что-то говорил на отвлеченную тему. Я, как заинтересованный собеседник, просто кивала, не вникая в суть разговора. С одной стороны я боялась находиться с ним, я всячески запрещала себе это, но в данный момент была благодарна. Какой бы он ни был, я чувствовала защиту рядом с ним.
Доведя меня до работы, он остановился. Я посмотрела бегло на него, как будто произнося спасибо. Говорить что-то сейчас было выше моих сил, комом в горле стояли все сказанные и несказанные ему слова. Впервые я ощущала себя такой сломленной его поведением. Я ждала подвоха, но он не предпринимал никаких действий. Почему же я чего-то ждала? Не знаю. Быть может, просто привыкла уже. Это и пугало. Больше всего привязка. Привязка к этому человеку, который, по сути, был мне не враг и не друг. Что же со мной творится, в конце-то концов?
Поджав губы, я уже открывала дверь, когда он придержал меня за локоть:
- Хочешь, я приду после и провожу тебя домой.
Я всем телом напряглась и смогла только отрицательно помотать головой. Он все понял и, пожав плечами, пошел. Вздохнув, я глянула на часы и закурила. Опоздала уже, чего терять?
Наслушалась о свой пунктуальности за весь вечер я конкретно. Даже увольнением грозили, но я не восприняла это всерьез. Они каждый божий день такими словами разбрасывались, но пока так никого и не отправили. К счастью, закрылись мы сегодня, когда еще трех не было. Отключили свет, мы просидели час, но его так и не дали. Администратор разогнал нас всех по домам.
Оказавшись на улице, меня пробрало. Дорога потонула в кромешной тьме, хоть глаз выколи. Ни одного рабочего фонаря. Казалось, весь район безмятежно спит и только глухо отдается эхом на мои шаги. Замотавшись шарфом по самое «не хочу», я старалась идти медленно, чтобы не споткнуться и не свернуть себе шею. А ею я очень дорожила. Помню, в классе седьмом одному мальчишке не повезло, и ему пришлось ходить месяц с этой дрянью на шее. Я ему тогда очень сочувствовала. И если меня постигнет такая участь, кто меня будет жалеть? Степнов? Лучше уж сразу ослепнуть и оглохнуть.
Я растеряла все мысли, как будто капли дождя рассыпались по сухому пыльному асфальту, думая о нем. Разве что только не задыхаясь от преисполненных чувств какой-то едва различимой нежности. К нему, к себе или к нам… Я опять начинала вспоминать и прокручивать в голове все те короткие встречи жарких дней лета. Ясно чувствовала страх и непонимание того времени. Сколько мне было шестнадцать, семнадцать?
Мыслями возвратившись в тот вечер, я напрягла память.

Он гладил меня по ноге так нежно, так интимно, что я не могла пошевелиться из-за охватившей меня паники. Я чувствовала себя так, как тогда на озере, как будто и сейчас меня держали две пары рук, и я не имела возможности выбраться. Но если тогда меня сдерживали насильно, то сейчас я была зачарована. Степнов смотрел на меня так, что, казалось, будь я хрустальной вазой, разлетелась бы на тысячи осколков от сильнейшего давления. Самое пугающее было то, что он знал это, чувствовал свое влияние на меня и умело его использовал.
Спустив ладонь с лодыжки, он переместил ее на мягкое покрывало на уровне моей талии и подался вперед сам, нависая надо мной. Я вжалась в спинку будто загнанная лань. Он с каким-то сочувствием и пониманием оценил мое действие. Но я была настолько поражена, что кроме его тяжелого дыхания у своих губ не различала ничего.
И как раз в этот момент, когда я всем нутром чувствовала, что этот поцелуй неизбежен, хотела я того или нет, дверь моей комнаты распахнул Витин отец, вернувшийся из командировки. Меня будто окатили ледяной водой. Я бросила на Степнова такой взгляд, как будто увидела его впервые в жизни. Ладонями уперлась ему в грудь, отталкивая, и, вскочив на ноги, побежала. Меня трясло как в ознобе, еще мне было ужасно стыдно, что я позволила Степнову зайти так далеко. Как я вообще могла это допустить? Нас увидели, Боже!

Сейчас проживая все эти события снова и снова, я задавала себе один и тот же вопрос, если бы нам не помешали, смогли бы мы остановиться? Так или иначе любой исход такого поступка был не в мою пользу. Я винила Его за это, боясь признаться себе, что он всего лишь был приманкой, запретным плодом, а я, как слепая, велась на это. Где-то в подсознании сама разрешила, хотела, но не принимала.

Я выбежала из дома Степновых, даже не задумываясь о том, куда я бегу. Грязь под босыми ногами летела в разные стороны. Я бежала изо всех сил, как только могла, бок нещадно кололо. Ветки больно хлестали по рукам и лицу. Когда я, наконец, остановилась, я поняла, что заблудилась в лесу. Вокруг одни деревья, и ни одного просвета в радиусе двадцати метров. Мне стало по-настоящему страшно и рядом не было никого, кто мог бы вывести меня из чащи. Оглядевшись по сторонам, я решила, что не могла забежать далеко, поэтому решила идти в обратную, но едва я сделала пару шагов, как провалилась вниз, под землю. Сердце ушло в пятки. Те, минуты, которые я пережила со Степновым, были ни что по сравнению с тем, что я переживала сейчас. Когда зрение адаптировалась к темноте, стало немного легче, но как сказать… я осмотрела свое место заточения. Воды здесь было ниже колена, наверное, скопилось из-за дождя. Оно было похоже на заброшенный колодец или погреб, не слишком высокий. Я бы с легкостью могла выбраться отсюда, если бы не земляные стены, по которым у меня просто ноги скользили, как по маслу, не давая зацепиться за что-нибудь. В конечном счете я разодрала локоть и коленку после очередной неудачной попытки выбраться. В расстроенных чувствах я просто оперлась рукой о стену и начала смотреть в одну точку.

Почему я помнила эти моменты так явно, почти до каждой мелочи, но те что касались мамы, были для меня пробелом в памяти?
Я пнула ногой валявшуюся на земле пустую бутылку и только сейчас, окончательно вернувшись в реальность, увидела человека, преследующего меня. Я не боюсь идти ночью одной, пока я иду действительно одна, а не с какой-то чужой тенью позади себя. Моя заторможенность дала незнакомцу преимущество, и когда нервы были уже на пределе, я распознала в чужаке Степнова, но поняла, что вырываться перестала только тогда, когда он заговорил:
- Да успокойся ты, ненормальная! Я от самой работы шел за тобой, звал, а ты, как не слышала!
Вроде успокоившись, я сама себе не поверила, начала рыдать у него на груди, прямо как тогда, когда он вытащил меня из колодца.
- Ну, прости. – Виктор начал гладить меня по волосам, - Прости, слышишь. Я не хотел тебя пугать, - чувствуя, как меня трясет, все сильнее укутывал в свое пальто. Дежа вю.

У некоторых людей есть такое убеждение, что легче все держать в себе, чем открыться кому-то. Особенно, если нет действительно человека, которому можно открыться. У меня тоже есть убеждение – никогда не открываться Ему. Но что я могу сделать, если Он «открывает» меня сам? Без слов, без действий, а главное – без разрешения. И делает это так лениво, на мой взгляд, так естественно и непринужденно, будто потягивает молочный коктейль через соломинку.
Едва дав мне успокоиться, Витя, чувствуя мою слабость, как маленького ребенка поднял меня на руки и занес в подъезд. Возле железной двери он остановился, осторожно опустил, прислоняя к бетонной стене.
- Где у тебя ключи?
- В сумке, сейчас я… - бросила взгляд на плечо, с которого он уже сам стягивал кожаный ремешок. Спустя мгновение он подтолкнул меня во внутрь, придерживая одной рукой за талию, а другой - закрывая дверь. Чувствуя его всем телом, я попыталась освободить себя, но Степнов такой реакции не оценил и пресек все действия.
- Пойдем, - завел меня на кухню, усадил за стол. Вытащив из холодильника бутылку, он налил стопку и поставил передо мной.
Я взглянула на Витю с подозрением. Стало… как-то не уютно.
- Я не заставляю тебя напиваться до потери сознания, - поняв мое замешательство, произнес Степнов. - просто выпей. Легче станет. – Он сел напротив меня, сложив руки перед собой. Под его взглядом я быстро проглотила то, что было в рюмке и, подавившись, закашлялась, пряча лицо в ладони. Я не говорила, что терпеть не могу вкус алкоголя? Тогда зачем все это? Это самообман для затуманивания усталого мозга. Иногда я пыталась травить себя этой гадостью так, чтобы просто забыть слово «чувствовать», но никогда - из желания выпить.
Степнов первый раз за последнее время посмотрел на меня по-другому – сочувственно, что ли? Нет… Не так, без приставки. И меня от этого взгляда так тряхнуло. Я уже видела этот оттенок чувств в его глазах… раньше видела, давно…
- Не… - в горле запершило. Я отвела взгляд. - Не смотри так. Мне не по себе, - призналась я честно.
Витя положил свою теплую ладонь на мою руку, и я вздрогнула, попыталась убрать, но он сжал ее.
- Перестань, пожалуйста, - попыталась сказать я как можно спокойнее. Он выдохнул, собираясь с мыслями.
- Мне тоже не по себе, - наконец сказал он. - Не по себе от того, что ты меня боишься…
- Я не боюсь, – тут же выпалила я. - Просто то, что ты делаешь, мне…
- Противно? Неприятно?
- Тяжело, - выдохнула я и опустила голову, как провинившаяся школьница. Руку все же убрала и спрятала под стол, чтобы он не смог больше до нее дотянуться и сбить меня с толку. – Ты вот такой весь невозмутимый, с любимой работой, обеспеченный, и зачем-то таскаешься со мной, девчонкой. Без образования, с сигаретой в зубах и шлю…
- Замолчи! – я даже на месте подпрыгнула от внезапного подскочившего Степнова и вжалась в спинку стула. Волна негодования поднялась внутри, что незамедлительно отразилось на моем лице.
- А то что? Опять ударишь? – я тоже встала. – Ты же мне сам это говорил? Или нет? Может, это был кто-то другой? – мне стало просто невыносимо душно. Приложив руку ко лбу, я просто отказываясь смотреть в его сторону, подошла к окну и открыла его. Рука бессовестно потянулась к сигаретам. Мне нужно было… Степнов встал позади и перехватил пачку раньше меня, поэтому я просто коснулась гладкого подоконника.
- Ты же знаешь, что это не так… - почти прорычал мне в лицо. В голосе слышалась бы угроза, если бы не выдающий его взгляд, от которого я опять поплыла, словно лед на солнце.
- Степнов, – выдохнув, сказала я. - Я знаю только то, что воспринимала тебя своим другом. Но ты сам разрушил мою веру в это.
- Ты же просто сбежала от меня…
Я чуть не разревелась у него на глазах, когда поняла, что он имеет в виду.
- На то были причины! – повысила голос я, сама понимая, что просто жутко испугалась тогда.
- Были причины наделать глупости?!
- Ты ничего не знаешь, я тогда… была влюблена в другого человека… - выпалила я, не раздумывая.
- Хочешь сказать, ты его ТАК любила, что вместо него села?!
- Да как ты… как ты вообще смеешь?! – я грубо оттолкнула его. – Чего ты добиваешься?
- Я просто уверен, что ты опять мне лжешь!
- Ты ни в чем не можешь быть уверен, потому что… потому что… - Степнов взял меня за руку, притягивая к себе. - Нет, - категорично заявила я. - Не надо, я тебя прошу. Не начинай все сначала… - Его ладонь легла мне на плечо, поднимаясь вверх по шее и загребая волосы в кулак. Взглядом он как-то бережно осматривал мое лицо, его губы были совсем близко…
- Я просто хочу, чтобы ты знала… - тихо проговорил он. - Я своих слов обратно не забирал.
Хватка ослабла, и я, слегка пошатнувшись, устало посмотрела ему вслед. Дверь неслышно закрылась, и это было еще больнее, если бы он ею, как обычно, хлопнул.

(воспоминания следуют…)