Сериалы онлайн

Писала под песню Marakesh – Дышать Не Бояться.

«…»

- Я своих тоже не забирала… Но я бы хотела их забрать.
Я залезла с ногами на подоконник, чиркнула спичками, но тут поняла, что сигарет нет. Не то, чтобы я расстроилась или разозлилась, но моя реакция напугала меня. Я была спокойна, как никогда, один словом – смирилась. И я бы хотела чувствовать себя правой и найти какое-то оправдание, но я не искала легкого пути.

Он забрал мои сигареты, не больше, хотя, в другой жизни и при других обстоятельствах я еще бы поспорила.
На самом деле я хотела уехать сразу же после того, как Нас застали в моей комнате. Я была так напугана, что сначала даже не поняла, Кого я посмела обнять, к кому я сейчас прижималась. Еще какой-то час назад этот человек хотел возобладать надо мною, а сейчас он клянется, не переставая, что не хотел этого, не хотел меня пугать.

- Не надо, - я отодвинулась от него. Больше ничего не сказала, и он молчал. Только смотрел так, что у меня ком в горле встал. Я, растерянная, отвела взгляд и прошла мимо него, медленно, но зато к дому, утирая нос рукавом. Степновы-старшие все спали, Витя не шел за мной, поэтому я была одна наедине с собой. Я решила уехать до того, как меня вызовут на серьезный разговор и начнут обвинять в том, в чем я не виновата. Или все же виновата? Я не знала, где искать правильный ответ.
Я решила пойти в душ и умыться. Это не заняло много времени, тем более, я боялась, что придет Степнов. Не хотелось еще каких-то столкновений, но, наверное, это было неизбежно. Точнее, это была нужда. Его нужда, он нуждался в этом.

Он пришел, не сразу, через некоторое время. В моей комнате горела одна настольная лампа, сама я скидывала свои летние вещи в дорожную сумку. Витя, видимо, хотел постучаться, но увидев, чем я занимаюсь, просто застыл на пороге. Я его не сразу заметила, мои мысли были только о том, чтобы сбежать скорее отсюда. Поэтому, увидев его, я вздрогнула. Желание покинуть это место стало сильнее, и я еще активнее начала собираться.
- Нет! – Он в два счета оказался возле меня и вцепился в руку.
- Что ты делаешь? Перестань! - Я была напугана, но голос был твердым.
- Лен, не уходи… - тихо проговорил он, заглядывая мне в глаза.
- Поздно! – выкрикнула я. – Раньше надо было думать.
- Прости, я дурак!
- Ты сам это сказал! – Я толкнула его в плечо и, закинув сумку за спину, попыталась пройти. – Пусти меня.
И тут он сделал то, от чего у меня похолодели руки. Он встал передо мной на колени, хватаясь за меня, словно за последний глоток воздуха.
- Пожалуйста, не уезжай… - зашептал он. – Я обещаю, с этого момента я и пальцем к тебе не притронусь. Больше никаких насмешек и подколов. Я все сделаю, только не уходи… - и он заплакал, я это почувствовала по тому, как намокла моя майка. И вообще, у меня было какое-то странное ощущение, ощущение чего-то ненормального. Он до сих пор был грязным, и я опять теперь вместе с ним, потому что он пытался всячески обнять меня. И он стоял передо мной на коленях! Как должна была себя чувствовать шестнадцатилетняя девчонка, когда перед ней на коленях стоял взрослый парень и плакал. Я была в смятении, и я уже не знала, кто из нас жертва. Я ничего не знала, но… я осталась.

Потом все для меня стало как-то непривычно. Я не могла забыть того, что произошло, и я не могла привыкнуть к мысли о том, что это уже не случится. Каждое мгновение я ждала какого-то подвоха, встряски. Но нет, все было спокойно. Казалось даже, что Виктор стал на несколько лет взрослее, потому что вел себя рассудительней. Так мне виделось.
По тому, что на следующее утро никаких разборок с нами двумя не было, я поняла, что Степнов все утряс. Между тем, он оставил свои шумные компании и больше времени стал проводить с отцом. Помогал ему во дворе, выполняя разную физическую работу.
Сезон прополки грядок был в самом разгаре, и моя тетка отправляла меня заниматься этим с утра до вечера, но я не жаловалась.

Так закончилось еще одно мое лето в этом месте, а потом выпускной класс поглотил меня с головой. Чем меньше дней оставалось до лета, тем больше я понимала, что к Степновым я больше никогда не поеду. И я сожалела? Да, я грустила по тем дням, ведь последний месяц, что я провела там, мы стали со Степновым ближе, что ли. Нет, скорее, у нас появилось какое-то взаимное понимание. И это было… нормально. Я не была довольна, но это было мое решение.
Следующее лето перед институтом стало для меня поистине новым. Сначала экзамены, потом выпускной, где я была той еще вороной. Следом поступление в институт. С этим я определялась долго, хотя точно знала, что хочу учиться в Москве. Мама, правда, была против, но через некоторое время она уступила мне, приняв мой выбор.

Я была удивлена, но не принимала это в расчет. А почему она согласилась, я узнала уже потом, когда, провожая меня на поезд, она сказала, что по приезду туда меня встретит Виктор. И как я могла забыть тогда? Он только что защитил свой красный диплом в Московском мед. институте, а оставшуюся часть лета стажировался где-то, конкретно где, мне не было известно. Я не интересовалась, хотя не спорю, что мне было любопытно узнать, чем он занимался в первое лето, которое мы провели порознь.

Так или иначе, сейчас у него была своя квартира в городе. И мама, за что ей огромное «спасибо», не забыла похлопотать обо мне – встретить, присмотреть и все такое.
Когда первый негатив от этой новости у меня спал, я даже смогла радоваться… Чему? Я и сама пока не знала. У меня был какой-то кураж. Перед новым местом, перед столицей. И даже Степнов не мог испортить мне этот заветный момент, быть может, о котором я всегда мечтала.

Но, что больше всего меня поразило, когда я приехала туда, это то, что, когда я сошла с поезда и оглядела перрон… Взгляд – добрый, открытый, его улыбка. Я осознала, что в добавок к мечте, самое важное - это когда в незнаком городе есть человек, которого ты знаешь, и который знает тебя. Который, возможно, ждал тебя и искренен в этот момент, стоит в нескольких метрах, не решаясь подойти, боясь спугнуть. И тут я поняла, что все же скучала. Ведь это было уже привычкой, проводить с ним лето. Он и сам был уже привычкой. И не видеть его означало «сбиться с ритма». Я тогда побежала, удерживая рюкзак на плече, запрыгнула на руки. Он так крепко обнял, удерживая меня над землей, и прошептал своим низким голосом: «Ты так выросла! От парней, наверное, отбоя нет?!»

И тогда сказка закончилась, я медленно разжала объятия и спрыгнула на землю. Вот что стало для меня отправной точкой – это осознание того, что чувств нет и быть не должно, кроме родственных, конечно. Все было так, как и должно было быть. Но почему-то складывалось ощущение чего-то упущенного мною. Чего-то незамеченного, но я не могла понять чего.
Я училась, знакомилась с новыми людьми и часто встречалась с Виктором. Он занимал все мое свободное время. Показывал Москву, гулял со мной, когда мне было просто скучно, и даже в плохую погоду… Случалось, завозил мне продукты в общежитие. Но после того, как килограмм мороженного растаял и потек на продукты в пакете, который он собирался адресовать мне, я отговорила его от этой затеи. Он старался помогать мне во всем, у меня не было друга в городе лучше, чем он.

Как-то случайно я увидела его в центре, но он был не один, а с женщиной. Я рассердилась тогда, задев его плечом, убежала. Могу представить, что он тогда подумал. Это же надо было так облажаться, это, наверное, походило на ревность… Но я отказывалась смотреть на ситуацию с такой стороны, мне было стыдно даже думать об этом.

Потом мы некоторое время не общались, совсем немного, но этого хватило для того, чтобы вывести меня из равновесия. А потом как-то он позвонил и сказал, что если я сутками буду сидеть дома, то позеленею без солнечного света. На что я буркнула, что капуста – это полезно. Все получилось так нелепо, он чуть нашу вахтершу до инфаркта не довел, чтобы попасть ко мне. А когда я все же соизволила выйти из своего укрытия, он меня чуть не прибил, так ругался, что я учебу запустила и что поначалу игнорировала его звонки. Я молча все это выслушала, а потом пнула его не сильно со словами «Достал!». Он рассмеялась и, обняв меня за плечи, потрепал по макушке, как будто я ребенок малый. И правда, я чувствовала себя рядом с ним, как будто мне лет пять. Ну не пять, конечно, но около того. Он так возмужал и вообще уже не казался мне тем Степновым, которого я знала ранее. Это уже был красивый, молодой мужчина, в присутствии которого иногда мне казалось, что земля уйдет из-под ног, если он дотронется случайно до меня как-то не по-братски. Обычно такие моменты он игнорировал, но я сама очень остро чувствовала их. Не знала, что со мной происходит. Может, я начинала привязываться к нему? Определенно.

Сессии, первая и вторая, прошли мимо меня быстро, и мне казалось, что я неплохо с ними справилась. Потом летняя практика, и вот я собираюсь ехать домой к маме. Я по ней очень скучала, но ей об этом никогда не говорила, не хотела, чтобы она тяжело переживала нашу разлуку. Витя, конечно, вызвался меня провожать и нес мою сумку с некоторыми вещами и сувенирами из Москвы для мамы. До отъезда поезда оставалось минут десять, я потягивалась, стоя рядом со Степновым. Он улыбался. Оставалось дело за малым. Нужно было что-то сказать при расставании, и я как раз ломала голову над этим, но он опередил меня. Я поняла, что у него была заготовлена какая-то определенная речь, но он очень нервничал, поэтому говорил с какими-то паузами.
- Лен, я знаю, что сейчас не время… - еще с этой фразы тогда я внутренне напряглась, мне не нравилось это странное ощущение. - Но я хотел тебе сказать… Всегда хотел… не знал как.
- Вить, сейчас поезд уже отходить будет, может, потом? – я начала нервничать.
- Нет, я хочу, чтобы ты знала. Я не могу больше молчать. В общем… Лен, - он посмотрел в мои растерянные глаза. По истине, мне казалось, что у меня в тот момент был шальной взгляд. - Я… влюблен, влюблен в тебя… уже давно. - Мне казалось, что я ослышалась, но когда он стал вставать на одно колено, меня охватила неподдельная паника. – И я хочу, чтобы ты вышла за меня…
- Но мы же… - голос сел. Узел, который завязывался внутри долгое время, лопнул от напряжения. Сердце отчаянно заколотилось.
- Ты не обязана сейчас мне отвечать, - поспешно ответил он. - Просто подумай, подумай, пока будешь у мамы. А я буду ждать тебя здесь…

Вот, что случилось тогда со мной. Это то самое "оно", после которого вся размеренная жизнь покатилась к чертям собачьим. Собственно, тем, с которыми я сейчас вожусь.
Виктор четко дал мне понять, что, пока я не захочу – ничего не будет. Но я же не захочу, я не смогу, это неправильно.
«Но если бы на миг отбросить все предрассудки, все преграды, я бы смогла?» - мысленно спросила себя и, подумав, поняла, что… ответ очевиден.
Как сказал однажды мне один человек: «Нужно учиться держать удар!». И я учусь. Но каким путем я решу эти проблемы, уже другая забота, о которой, чувствую, скоро мне придется серьезно задуматься.

«Прости»

Дождь отбивает барабанную дробь по карнизу, но не из-за него я сегодня не высовываюсь из квартиры. Сижу на диване, притянув к себе колени. Во всем доме отключили отопление, поэтому температура заметно опускается ниже комнатной. Тишина давит, но мне не хочется включать телевизор. Я вообще ничего не хочу сейчас. Я думаю о том, что хочу сказать Степнову и как мне сказать это, чтобы не задеть ничьих чувств. Ни своих, ни его. Хотя какие чувства у меня?
Он, конечно, всегда рядом, оберегает и защищает меня, как тогда еще на первом курсе. Но я чувствую свою вину перед ним, я его обманула, не сказав тогда ничего, хотя, наверное, должна была. Не следовало доводить все до грани. Если бы с мамой ничего не случилось, все бы и оставалось в порядке вещей. Он находился бы далеко, я тоже от него - порядком. Я не могу обвинять маму, скорее, я причина всех бед.
Его чувства ко мне оказались совсем не такими, как я считала. Поначалу я думала, что он таким образом пытается извиниться за свои поступки, ну, или на худой конец – это, наконец, проявление братских чувств, но я, правда, недооценила его. Я ошиблась, и мне было стыдно за свои ошибки. Я хотела извиниться, как-то попросить прощения, сказать, что все это было нелепо, что так не должно было быть.
Когда я собралась все-таки с мыслями, я поняла, что не знаю, где его искать. Вот уже два дня его не видела. И не знала, где он жил, где работал. Мне просто было так глубоко наплевать на него, что я даже ни разу не поинтересовалась. Мне казалось, что его так много, что он находится, ближе не бывает, будто тенью за мной все эти дни ходил. А сейчас как будто она исчезла.
И теперь я задала себе главный вопрос, заведший меня в тупик: «Может ли человек жить без тени?»

***
Я зашла к моему другу, в надежде, что он поймет меня, поддержит. Попросту, мне всего лишь не с кем было посидеть и помолчать. Я хотела попросить об этом Гуцула.
В квартире было прохладно, и, когда я открыла входную дверь, протянуло сквозняком. Должно быть, окна были открыты или балкон. Я стянула кроссовки и подопнула их под подставку для обуви, куртка и шарф перекочевали на тумбу.
- Она и не рассказывала мне ничего. - Услышала я голос Степнова.
Брови помимо моей воли поползли вверх. Чужие разговоры подслушивать нехорошо.
Я попятилась назад, но ноги как свинцом налились. Виктор и Игорь стояли на балконе и разговаривали о ком-то… им обоим знакомом. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, о ком.
Я прислонилась к стене, прижимая руку к шее, чувствуя, какая она мокрая и как часто бьется молоточек у горла. Волна негодования поднималась внутри, я ни с кем никогда не хотела делить эти воспоминания. Только мои! Но по мере развития разговора я поняла, что ничего лишнего сказано не было, пока… поэтому я с волнением слушала разговор двоих.
С балкона потянуло табаком. Я втянула носом этот запах, и сердце трепыхнулось от слов Виктора.
- Свое здоровье губишь, так чужое не губи.
Я сразу вспомнила, как тогда на перроне, когда мы не знали, что еще сказать друг другу, увидели как две девушки возле вагона стояли и курили. Я промолчала, просто проводив их взглядом, а Витя тогда сказал, что курящая девушка будет последней девушкой, которую он выберет. Сейчас это воспоминание особенно остро прошлось по сердцу. Я курю… и бросать не собираюсь.
Наверное, пока я вспоминала, Степнов сказал еще что-то, потому что Игорь ответил ему:
- Ты же знаешь, если Ленка что-то вобьет себе в голову, ее не остановишь!
Даже находясь в своем укрытии, я почти услышала, как мужчина усмехнулся.
- Твоя правда. Только не с дурной головы она… того, я думаю, она просто… испугалась.
- Ленка-то? Нашей Кулеминой все ни по чем. Когда ее родители разошлись, думал, пропадет совсем, а она наоборот только тверже становилась…
Я даже прониклась к Гуцулу за такую похвалу, но Степнов был прав, я испугалась. Любви его тогда испугалась… Может, я и неправильно поступила. И я не должна была так пропадать и забирать у него возможность выслушать меня. Но не было рядом того человека, кто бы мог посоветовать, наставить на верный путь. А мама для меня уже не была авторитетом, после того, как они разошлись с папой. Я, по сути, с того момента стала сама себе на уме, никого не слушалась. Но слышала только его.
- Я шкатулку ей подарил музыкальную на прощание. – Донеслось до меня, когда новые воспоминания нахлынули снова. Музыкальная шкатулка... да. У нее еще мелодия была такая странная, с одной стороны колыбельная, но с какой-то тревогой в нотках. Я ее всего раз слышала.
Когда Витя отдал мне коробочку, я уже знала что там, но не захотела слушать, заупрямилась. Объявили, что поезд отходит, и Витя подтолкнул меня к нему. Я залезла по ступенькам, сжимая в руке заветную коробочку, рюкзак болтался за спиной. Обернувшись, мельком глянула, уже зная, что не вернусь сюда больше никогда. Пошла по узкому коридору, но в свое купе не зашла, а направилась к тамбуру следующего вагона. Почти бегом. Дернула ручку противоположной железной двери. Не сильно высоко, но все равно боязно.
Меня окрикнул проводник. Я в испуге и сиганула вниз, не раздумывая, едва не переломав ноги. Шкатулка выскользнула из руки. Я это поняла, когда уже услышала мелодию. В страхе обернулась, коробочка оказалась на рельсах. Я хотела ее достать, но поезд тронулся, а сверху еще орал проводник. Я просто побежала вперед.
Сейчас все это кажется мне нереальным, каким-то сном. Не верится, что это происходило со мной. Я думаю, я стала спокойнее, и больше не тянет на подвиги.
Осторожно, чтобы не наделать постороннего шуму, я быстро оделась и выскользнула на лестничную клетку. Прислонилась к теплым батареям, думая, как поступить. Я нервничала, поэтому стала отколупывать потрескавшуюся краску.
Может, он прав, и я лгу самой себе? Не могу я ему сказать это короткое слово «прости». Боюсь того, что может последовать за этим. Вдруг все пойдет не так? Я должна хоть как-то морально подготовиться. Сочинив себе ряд отговорок сейчас не встречаться с ним и не зная, какая лучше, я все же ушла оттуда. Домой, кажется, плелась как сонная черепаха, уставшая от многочисленных мыслей в своей голове.
Оказавшись в своей квартире, опять замоталась в плед и, взяв со стеллажа ручку с бумагой, начала усердно записывать слова извинения.
Тоже мне, писатель фигов!

***
Проснулась с утра от жуткой головной боли. Так и уснула нераздетая. Рядом с диваном стояла бутылка спиртного, из серии того, что наливал мне Степнов. В кулаке была зажата потрепанная бумажка, видимо, моя ночная поэма. Спустила ноги на пол и прислонила руку ко лбу, пробежалась по строчкам. Это было ужасно! Я мысленно представила, как я все это говорю Виктору, и меня передернуло. Бросила клочок бумаги в дальний угол и пошла варить кофе. Потом еще целый день этот текст не выходил у меня из головы, и надо же было мне на пьяную голову такое отмочить?
На улице опять шел дождь. Надоело! От этого настроение было еще хуже. Ложечкой мешала жидкость в стакане. Взяла телефон, покрутила его в руке. Может, у Гуцула спросить, как мне найти Степнова? Он наверняка знает где он и поддерживает с ним связь. Боюсь, после последнего нашего с ним разговора сам он больше не придет. Я еще раз задала себе вопрос, зачем я хочу его увидеть – чтобы все испортить! Но, возможно, все и обойдется.
Я закусила губу и начала писать Игорю, тот ответил мгновенно, и я уже знала нужный мне номер. Ладно. Первый шаг сделан. Вите я решила тоже написать, слышать его, мне казалось, выше моих сил. Жду, уже минут десять. Ответа нет. Обиделся? Не хочет разговаривать? Злюсь понемногу. Я же имею право хоть на какой-то ответ. Чего он добивается?
«Хорошо. Твоя взяла».
Нервно постучав ладонью по столу, нажимаю «позвонить». Жду. Идут гудки. И наконец они прерываются, и мое дыхание вместе с ними.
- Алло, я вас слушаю, - отвечает женский голос. Мне уже неприятно. Хочу бросить трубку, но потом слабо выдавливаю, что-то про Виктора, не знаю почему, сейчас его по отчеству назвала. – А Витя сейчас занят, не может подойти.
«Ага. Как же, занят он», - думаю про себя и сквозь зубы прощаюсь. Внутри все клокочет от непонятно откуда опять взявшейся ревности. Да что же со мной?
Вскакиваю, кофе, даже не отпитый, выливаю в раковину. Кран течет. И уже гора посуды, думаю о том, что ее нужно помыть, и прохожу мимо. Иду курить на балкон, дождь перестал идти – это немного радует, сигарета не намокнет. Сердце бешено начинает колотиться от первой затяжки. Медленно ее смолю. Отдаленно до уха доносится приятная мелодия. Понимаю, что это мой телефон, выкидываю окурок и, выругавшись, бегу к телефону, на ходу плечом ударяясь в косяк.
- Да?! – рычу в трубку.
- Лена? – узнаю голос Виктора и прижимаю телефон ближе к уху, другой рукой держусь за ушибленное место.
- Я звонила, ты правильно понял… - говорю прежде, чем он спрашивает меня об этом. – Мне сказали, - интонацией выделяю это слово, - что ты был занят…
- Да, я был на операции, - начинает мне вкратце описывать ситуацию. Я ему не доверяю, поэтому перебиваю его.
- Мне нужно с тобой поговорить…
Он молчит, я тоже молчу – жду. Потом он говорит, что не может приехать, что еще много работы, и он не знает, когда освободится. Я тихо психую. «Куда там, операция!» - и сбрасываю. Он звонит опять, но я не беру трубку. Чувствую себя эгоисткой, хотя, если он так «занят», то и проблема решена, наверное… Каша в голове, может, еще не протрезвела.
«Ну и отлично!»
Бреду к дивану и беру «свою музу», несу на кухню. Отпиваю из горла несколько глотков и отставляю. Открываю окно, сажусь на подоконник, опять курю.

***
Часа в два ночи мне в голову взбредает мысль генеральной уборки. Выставляю мусор на площадку за дверь. Открываю кран, начинаю намыливать посуду. Уже начинаю полоскать, и тут просто случайно задеваю тарелкой кран.
«Ну, все приплыли!» - думаю. Он начинает сильнее течь, обвязываю его какой-то тряпкой, потуже затягиваю. В дверь тихо стучат, я напрягаю слух. Стук повторяется. Спрашиваю кто, потому что на площадке темно и, поняв, что за дверью Он, тут же открываю. От одного только его вида становится не по себе – уставший.
Все слова, которые хотела сказать, тут же вылетают из головы.