Утром Лена проснулась от того, что кто-то обвил ее шею маленькими ручками. Она открыла глаза. На кровати сидели два ангелочка, Глеб обнимал ее, а Витя нетерпеливо подпрыгивал на мягком одеяле. Степнов стоял и улыбался своими синими глазами:
- Доброе утро, тетя Лена, - любимый бархат его голоса.
- Доброе утро, мальчики! – она поцеловала малышей, и они довольные выбежали в коридор. Виктор подошел, быстро чмокнул ее в сонные губы:
- Как спалось?
- Отлично! – она улыбнулась ясной улыбкой, и он вышел из комнаты вслед за малышами, опасаясь, как бы Глеб не упал с лестницы. - Настя, тебе не стыдно!?
- За что? – удивилась девушка, состроив невинную мину.
- За то, что лишила брата кровати!
- Нет, конечно, не стыдно, я же ради него и старалась!
- О чем спор? – вошел Степнов с Глебом на руках. Лена забрала малыша, он чмокнул ее в висок.
- Да вот тут Лена жалуется, что ей барабашки спать мешали…
- Я сейчас устрою тебе «барабашек»! – он ринулся за сестрой. Она, хохоча, выскочила с другой стороны стола, а Глеб радостно захлопал в ладошки.
Виктор зашел на кухню, сказал, что ему пора на работу.
- А где Настя? Ты ее что – убил? – смеялась Лена.
- Она наказана! – крикнул он в сторону зала, чтобы его услышали. Они засмеялись. – Лен, у тебя какие планы на сегодня?
- Пока никаких нет. А что?
- Да там, у отца, к тебе предложение.
- У, так сразу?
- Он сам тебе скажет, - он поцеловал Лену, чмокнул малыша в макушку и вышел во двор. Махнув Лене в окно, он выехал со двора.
Михаил Георгиевич за завтраком попросил Лену поехать вместе с ним. На ее резонный вопрос он ответил, что это сюрприз. Они договорились, что поедут на ее машине.
Через некоторое время они остановились напротив ворот.
- Как дворец, красиво, стильно. Чей это дом?
- Я тут живу с Виктором, - она посмотрела на него. – Но он все больше теперь проводит времени на даче, и я тут практически один хозяйничаю, когда бываю в Петербурге. Пойдемте, Лена, у меня есть, что вам показать. Это оружие. Не хотите взглянуть? Кажется у вашего отца скоро юбилей?
- Да, и он уважает оружие, но я в нем не разбираюсь.
- Я вам расскажу... Пойдемте?
- Уговорили, только с одним условием. Вы меня будете называть на «ты», - он внимательно посмотрел на нее, но потом кивнул, соглашаясь, подставил ей локоть, и она проследовала за ним в дом по мощеным дорожкам.
Лена была поражена: пройдя через огромный холл, они попали в зал, где были выставлены образцы ружей по странам и времени. На стенах висели чучела животных, стоял полумрак, и подсветка выхватывала каждый экспонат. Было красиво, и уже через час объяснений Лена чувствовала себя знатоком оружия.
- Ну как? Понравилось что-нибудь?
- Михаил Георгиевич, я понимаю теперь, в кого у Виктора этот дар - так вести лекции. Это наследственное. Чувствую себя профессионалом.
- Это от слушателей зависит, - тепло улыбнулся он голубыми глазами. – Ну, так что понравилось?
- Меня впечатлил стенд с австрийскими экспонатами. Ну, и, конечно, японская и китайская коллекции клинков и мечей. Потрясающе. Но я все равно не эксперт и не взялась бы комментировать сегодняшнюю экскурсию.
- Ты отличный ученик, точнее... прекрасная ученица. И как раз этот стенд – моя гордость, – пока он говорил, открыл стеклянные дверцы и снял небольшой клинок с зеленоватой ручкой. - Это – тебе. Пообещай носить его с собой.
- Михаил Георгиевич, зачем… - Лена растерялась. – Тем более, это часть коллекции, ценность...
- Нет ничего ценнее жизни, Лена. Носи на всякий случай с собой, мне так спокойнее будет.
Она взяла клинок в руки, провела пальцами по ручке, по отделанным такими же фрагментами камня ножнам.
- Спасибо, но…
- Это нефрит. Я думаю, ты поймешь, почему именно этот клинок. Нефрит высоко ценится китайцами, которые называют его «камнем жизни», он является их национальным камнем. Китайские философы приписывали нефриту пять основных достоинств, отвечающих шести душевным качествам; его мягкий блеск олицетворяет милосердие, его твёрдость — умеренность и справедливость, полупрозрачность — символ честности, чистота — воплощение мудрости, и его изменяемость олицетворяет мужество. Старинная китайская пословица гласит: «Золото имеет цену, нефрит же бесценен».
Пока говорили, они прошли в бар и присели за стойкой. Есть не хотелось, но зато было желание просто посидеть и пообщаться. С ней было приятно разговаривать, она умна, тактична, но никак не раскрывается. «Значит рано еще» - подумал Степнов.
- Михаил Георгиевич, я не могу его взять…
- Лен, мы закрыли эту тему.
- А откуда вы знаете, что этот благородный камень подойдет мне? Вы же меня видели всего пять минут…
- Ну, во-первых, он цвета твоих глаз, когда ты смеешься. А во-вторых, иногда не нужно видеть самого человека, достаточно только слышать.
- Спасибо вам.
- Да не за что, дочка. – Лена вскинула взгляд на Степнова старшего. – Можно я тоже тебя так буду называть?
- Почему вы спрашиваете?
- Просто что-то мне подсказывает, что скоро именно так и будет… - он заметил удивление в ее глазах. – Лен, послушай. Я воспитывал сына один, всегда опасался, что не смогу дать ему понять, что такое женская любовь, какой она должна быть. Потому что у меня самого такого не было. Его мать рано умерла, и он плохо помнит ее.
- И поэтому он боится любить - вдруг его снова бросят, - она тихо сказала, он тихонько кивнул.
- Я с детства с ним посещал оружейные выставки, он всегда интересовался этим. Друзья клеили кораблики, самолеты, а он в их возрасте мог разбирать автомат и умел чистить пистолеты. А вот с женщинами я как-то не научил его… И если у него до сих пор ничего не вышло ни с кем – это только моя вина. Да, он может быть грубым, неотесанным, вспыльчивым… но я его таким никогда не знал, какой он с тобой. Он дышит тобой, живет тобой, и говорит только о тебе… Если он что-то делает не так, не отталкивай его, покажи ему как надо…
- Да, если бы я сама знала, как надо… Михаил Георгиевич, вы отлично воспитали сына, такого взаимопонимания с отцом я редко встречала. Могу вам сказать одно – для него очень важно ваше мнение, он дорожит им, и очень переживает за вас.
- Переживает за меня?
- Да, мы завязаны на Чечне, мои родители в курсе, а вот вы – безоружны. Пообещайте, что в случае чего, обязательно позвоните. Хотя бы мне.
- Я не могу обещать…
- Обещайте.
- Ладно, Лена. Позвоню. Обещаю...
После посещения дома Степновых, Лена, чтобы не ехать через весь город, отправилась к родителям. Передала документы Насти папе, попросив положить их в сейф. Рассказала, что собирается к бабушке. Отец оживился и стал давать кучу указаний дочери, что передать бабушке, а о чем лучше не рассказывать.
***
Погостив в Ростове четыре дня, Лена решила недельку пожить у бабушки. Время неумолимо летело, и долгожданная встреча приближалась к концу. Виктор звонил каждый день. Они не могли наговориться, восполняя пустоту рядом. Вот, казалось бы, находясь рядом, они спокойно могли не видеться, а тут, разделенные километрами, возникала потребность друг в друге, хотя бы знать, что он с тобой в одном городе, что она живет там, за виадуком. Безумное томление, и такое сладкое ожидание встречи.
Наутро, проснувшись, она решила отправиться на вокзал. Обычно билеты брали за сутки, а потому в семь утра они с бабушкой открыли калитку, и Лена, подняв взгляд, замерла. Прямо напротив дома стоял темный переливающийся Крайслер, а рядом, облокотившись на машину, стоял мужчина ее мечты — высокий темноволосый красавец в расстегнутой дубленке и синих джинсах, подчеркивающих длину и стройность его ног. Она склонила голову набок, улыбнулась и подошла почти вплотную.
- Здравствуй, незнакомка, - улыбнулся он, протягивая ей букет алых роз.
- Здравствуй, незнакомец, - сказала она и протянула руку. Он прильнул губами к ее руке, и она почувствовала, что что-то не дает ей покоя — где-то внутри разгорался огонь от его поцелуя. Лена прижалась к нему, а он благодарно прижал ее, вдыхая запах сладких губ.
- Лен, я соскучился и приехал за тобой.
- Сумасшедший! – она засмеялась, своим грубоватым голосом будоража его изнутри. Еще сильнее прижалась к его губам.
Весь день они не могли наговориться, а бабушка наблюдала за ними, улыбаясь своими морщинами и веря, что он ее не обидит. Вечером Виктор растопил баню. Пока она грелась, бабушка напекла блинов, а потом отправилась попариться, зная, что внучка не любит жар и если и ходит туда, то уже в почти остывшую. Отправив старушку спать, Лена взяла блины, они достали сладости, чай и перенесли все в предбанник. Когда они вышли из жаркого помещения, Лена решила покормить Виктора блинами. В слабоосвещенном помещении влажное тело блестело мелкими капельками, отвлекая ее от ароматного чая с горячей выпечкой. Глянув поверх кружки снова на мужчину, она подняла взгляд в его глаза. Поставила чашку на стол, встала, не отводя взгляда, она взяла бутылочку с маслом и пошла в парилку, заметив, как полыхнула темнота в его глазах. Он пошел за ней. Она остановилась, он прислонился сзади и обвил талию руками. Она развернулась в его руках и сказала хриплым голосом:
- Ты устал, давай я массаж сделаю.
- Давай, а потом я, - она только кивнула от комка, подкатившего к горлу.
Освободив его бедра от ткани, она кивнула ему на верхний полог. Он лег, а Лена капнула в руки немного масла. Сначала она разминала мышцы, сведенные напряжением, но потом, слушая свои желания, стала просто ласкать его тело, даря немыслимое блаженство, от чего через несколько минут Виктор уже судорожно вдыхал жаркий воздух.
- Теперь я. Ложись, - он поднялся, оказавшись к ней вплотную, развязал ее простынь и закрепил ее на себе. Она опустилась на его место, и он начал неторопливый бег рук по желанному телу.
После процедур Виктор укрыл Лену махровым полотенцем, укутал в теплое одеяло и подхватил на руки. Смеясь, они зашли в дом, он поставил ее на ноги. Когда они вошли в дальнюю комнату, то побросали полотенца на пол и стали неистово целоваться. Лена не ожидала от Степнова такого напора, она плавилась от его горячего дыхания, млела от рук по всему телу. Сама не замечая, она доводила мужчину до исступления, заставляя постанывать и еще плотнее привлекать ее к себе, им казалось, что они впервые так занимаются любовью. Весь стыд, скованность, да и мысли – все осталось далеко. Он чудесно целовался, распаляя ее губами, и ей ужасно хотелось узнать его как любовника. Она запустила руки ему в волосы, потянула, сжимая. Он невольно зажмурился, застонал и отстранился.
- Подожди... ты уверена...
- Наверное...
- М, Ленок, прекрати, я же сейчас...
- Угу, попробуй...
- Постой... ты не сказала, что ты хочешь... - она остановилась, перевела дыхание, посмотрела огромными черными от страсти зрачками на него и серьезно сказала.
- Степнов, я люблю тебя. Я молчала только потому, что мне не нужен просто секс или флирт, или какие-то регулярные встречи... мне нужен Ты, полностью, твое тело, твоя душа, твои мысли, твоя жизнь... Если ты не готов себя мне отдать, тогда лучше нам не видеться вообще. - Он стоял пораженный, хотел что-то сказать, но не мог. Он не ожидал, что эта девушка может так серьезно потребовать всего Его. Да, ей нужно все и сразу. И не меньше. Ну что же.
- Ты с ума сошла? Я ждал этого момента и надеялся, что твоя любовь именно такой и окажется, ведь мне тоже нужно все, сразу и полностью. Я люблю тебя, малыш, безумно!
- Я люблю тебя, Витька, кажется всю мою жизнь люблю, как только увидела на 2м курсе, так и полюбила. – он тихо зарычал, стал целовать ее лицо, волосы, уши, шею, руки. Они переместились в темную часть комнаты...
- Люблю…
- Витька...
Виктор не мог поверить, что это происходит с ним... с ней. Она как осиновый лист дрожала под его руками и поцелуями. Он изучал ее шикарное тело: высокую молодую грудь, плоский чувственный живот, длинные ноги, и ему не хватало воздуха, чтобы передать весь свой жар ей. Она ласкала его сильное тело, удивляясь, сколько в нем страсти, азарта и желания. Она хотела его всего, но никак не могла его получить, казалось, еще немного, и он будет ее целиком, но он ускользал от нее и, все начиналось снова. Но потом он поймал ее, и с силой, но аккуратно завладел ею. Она задохнулась и отдалась ему, радуясь всем телом, что он, наконец, ее. Он утолял ее и свою жажду любви, а по ее вискам катились слезы. Он стал их целовать, лаская ее нежно и страстно, и она все никак не могла насытиться этим волшебным чувством. Они не заметили, как стрелки часов перекатились в полночь, потом зашагали дальше, и очнулись они уже к утру, когда поняли, что устали, и все равно им еще многое предстояло друг другу отдать. Она лежала на нем сверху и гладила его по лицу, целовала, а он ласкал ее спину, волосы, упругие ягодицы и тихо смеялся от Лениных щекоток. Они жалели, что столько времени потеряли, что не знали друг друга раньше, и теперь им не хотелось отпускать от себя обретенную частичку сердца.
Сегодня остались совсем без проды.