Сериалы онлайн

...Кажется, мой план сработал! По крайней мере, я так думала, пока ко мне не подошел Виктор и не стал освобождать меня от датчиков. Его вид, казалось, ничуть не изменился, но от моего глаза не ускользнула легкая, едва различимая самодовольная улыбка на его лице.
Блин! Кажется, я влипла!

Часть 25.

Последствия выведанной у меня правды прошли для меня достаточно безболезненно. В тот же день возможности поговорить, на мое счастье, у нас с Виктором не было. Как, собственно, и в последующие дни.
Руководство загрузило Степнова по полной программе: написание характеристики на каждого из восьми курсантов (я была уже не в счет), разработка индивидуальных и групповых (в случае Людки и Димки) заданий, подробный инструктаж, оценка действий при операции и т.д. и т.п. Короче, мой теперь уже просвещенный инструктор был в делах по самую маковку.
Мне-то это было только на руку. Никаких тебе ненужных разговоров, красных щек и окончательно разбитых сердец.
Но затишье в моей жизни, как трудовой, так и бытовой, было недолгим. Что такое три дня? Тьфу и растереть!
Я еще блаженно нежилась в кровати, когда мой мобильный издал протяжный вой взбесившейся коровы. «Му-му-му!» - вопил мобильник, а в голове вяло проползала известная цитата о покое, который может только снится. Я специально поставила этот звонок на номер из штаб-квартиры. А что? Человек должен улыбаться хоть чему-то, когда ему звонят с работы!
Свесив руку с кровати, я потянулась за телефоном, который уже провибрировал под мое ложе.
- Да, - ответила я на вызов.
- Кулемина, ты нужна, - раздалась в трубке безэмоциональная речь. Вот вышколили как, хрен поймешь, кто с тобой разговаривает…
- Это срочно? – саркастически спросила я неопознанного собеседника, - В душ я успею?
- Успеешь, - все так же ровно отозвался голос, - Ждем тебя к двум.
Мой телефон снова стал бездушным. Ну что же, к двум, так к двум.
По-моему, что-то я забыла? Ах, да! Сразу же, вернее, на следующий день после последнего занятия я переехала из Улея в свою квартиру. На базе мне уже делать было нечего, а дома, как говорится, и стены помогают. На самом деле, у меня никогда не получалось обманывать себя. А если и получалось, то очень ненадолго. Естественно, я так поспешно убралась с базы, чтобы исключить любую, даже мало-мальски призрачную возможность встречи со Степновым. Да уж, Кулемина, а ты, оказывается, трусиха! Кто бы мог подумать?...
Я пошла в душ. Под теплыми струями думалось как-то нескладно, что опять же полностью меня устраивало. В данный момент меня больше волновало, зачем я понадобилась в штаб-квартире? Если рассуждать логически, с делом Захаровых было покончено уже давно и основательно, поэтому оттуда никаких приветов из прошлого ожидаться не должно. Если бы вопрос встал о моей профпригодности, то опять же, встал бы он значительно раньше. Значит, что-то новое…
С такими мыслями я высушила волосы, оделась и сварила кофе. Чтобы отвлечься включила телевизор. Щелкая пультом с канала на канал, вдруг увидела знакомые лицо. Мать чесанАя, Захаровы! Явно неопытный диктор что-то вяло бормотал о семейном бизнесе, практически государственной измене и раскрываемости преступлений. Неожиданно, я ощутила себя пусть и маленьким, но таким нужным винтиком в огромной машине под названием «правосудие». Приятно, черт возьми! И уран российский остался в стране.
До штаба добралась почти в срок. Не считая тех нескольких минут, которые отняли у меня московские пробки. Влетела на двенадцатый этаж, а меня уже поджидали.
- Опаздываешь, Кулемина! – ах вот кто мне звонил! Меня встретил мужчина без определенного возраста (оказывается, и такие встречаются) и проводил до нужного кабинета, - Уже ждут… - многозначительно указал на дверь.
Я, предварительно постучавшись, вошла. В кресле сидел представительный человек с глазами-буравчиками, которые, казалось, так и смотрят вглубь тебя.
- Здравствуйте, Елена! Присаживайтесь, - что же, для начал неплохо!
- Здравствуйте… - я села в удобное кожаное кресло.
- Зовут меня Борис Игнатьевич. Я возглавляю отдел по борьбе с внутренним шпионажем.
Внутренний шпионаж? Интересно…
- Очень приятно, - произнесла я, готовая слушать суть вопроса.
- Лена, вы же не против, если я буду вас так называть? – я отрицательно покачала головой, - Отлично! Так вот, Лена, у нас образовалась проблема. В одной очень крупной компании, которая занимается продажей автомобилей известного и дорогого бренда, работает сотрудник, который, и у нас есть все основания так думать, является немецким шпионом. Отношения с Германией сейчас достаточно ровные, но совершенно тихо никогда не бывает. Он продажник, поэтому по роду своей деятельности общается с очень богатыми и очень влиятельными людьми. И, хотя на него собрано уже полное досье, не хватает одной маленькой детали. Мы знаем, что со своим руководством он связывается по средствам телефона. Поэтому, дело и выеденного яйца не стоит. Необходимо проникнуть в его квартиру и поставить жучок. И здесь основная сложность. За его квартирой ведется двадцатичетырехчасовое наблюдение людьми той стороны. Единственный, кто может попасть в эту квартиру, так как наш клиент все-таки мужчина, – девушка.
- А почему именно я? – задала я вполне нормальный вопрос. Нет, ну мне действительно интересно, почему из доброй сотни агентов нужна именно я?
- После вашей операции с Захаровыми Юрий Львович по старой дружбе поделился некоторыми фактами вашей биографии, вернее, отсутствием некоторый фактов… - вот хитрый лис! Нет, чтобы прямо сказать…
- Я не совсем понимаю, о чем вы.
- У господина Цильке весьма интересные вкусы. Ему нравятся девушки, - Борис Игнатьевич дружелюбно улыбнулся.
- Я всегда думала, что интересный вкус – это, когда мужчине нравятся мальчики… - так же дружелюбно улыбнулась я в ответ.
- Вы не совсем поняли… Ему нравятся девочки. Нетронутые… - лицо моего собеседника неожиданно стало серьезным.
- Мне нужно будет с ним переспать? – не то, чтобы ужас застыл в моих глазах, скорее, неожиданность.
- Лена, мне действительно это неприятно, не знаю, поверите вы или нет. Но вы единственная…
- Можете дальше не продолжать! – прервала я его, - Если я откажусь, меня спишут?
- Конечно же, нет.
Черт! Вот это ситуация… Никогда не думала, что это произойдет именно так. Хотя, я знала, куда я иду, знала, что, поступая на эту службу, перестаю принадлежать себе, знала, что я – собственность государства. Противно? Еще как! Но, сама выбирала.
- Хорошо… - слабо отозвалась я.
В эту же секунду Борис Игнатьевич слышно выдохнул.
- Лена, вы себе даже не представляете…
- Поверьте мне, - вновь перебила я, - это вы себе даже не представляете!
- Мне очень жаль…
- Мне тоже. До связи, - я поднялась и зашагала в сторону двери. Вдогонку полетела фраза: «Инструкции уже у вас дома».

Если,кто надумает оставить коменты,то пишете ник автора(ntnext) или её имя(Натали),она всё прочитает.

...- Мне тоже. До связи, - я поднялась и зашагала в сторону двери. Вдогонку полетела фраза: «Инструкции уже у вас дома».

Часть 26.

На полке у входной дери действительно уже дожидался пухлый конверт. Прихватив его с собой, предварительно раздевшись, я прошла в комнату и завалилась на кровать. Не могу сказать, что мне было мерзко или противно. Просто какое-то непонятное состояние тревоги никак не покидало. Я давно перестала относиться к себе, как к полноценной личности. Я была чьим-то оружием, средством, материалом, но только не личностью. Чего скрывать, еще учась в Академии ФСБ, к такому быстро привыкаешь. Какого это, когда твое тело тебе не принадлежит? Одни скажу – это ужасно! Я скажу – это моя работа, в этом вся я. Единственный случай, который разбередил спокойствие в моей душе – был тот поход с Виктором в «Фабрик». Я, которая давно свыклась с мыслью, что внутреннее – это все, что у меня осталось своего, тогда действительно испугалась. Испугалась стать по-настоящему чьей-то. Ладно, ладно, испугалась стать собственностью Степнова. Потому что, если бы тогда все не закончилось так скоропостижно, впрочем, как и началось, ручаться, что мои убеждения остались бы при мне, я бы не бралась. Так что, с точки зрения сохранности самой себя, Цильке – не самый худший вариант. Зато все останется, как прежде, по крайней мере, в моей, как любят говорить писательницы любовных романов, «тонкой душевной организации».
Я распечатала конверт. Инструкции, информация, какие-то документы, ах, вот… фотографии. На меня смотрел мужчина, слегка за тридцать, европейское лицо, довольно приятное, можно даже сказать, красивое. Светлые глаза, пепельные волосы. Ну что же, могло быть и хуже, гораздо хуже!
Операция была намечена на завтра, поэтому, чтобы не думать и не истязать себя, а я это умею как никто другой, приняла снотворное и забылась неспокойным сном.
Ну что может присниться, когда твоя жизнь грозит перевернуться с ног на голову? Правильно! Ничего хорошего. Самое смешное, я даже под страхом пыток не смогла бы рассказать, что именно приходило мне в ночных видениях, помню только, что приятного было мало.
Встав еще более уставшей, чем когда ложилась, я нехотя начала собираться. Почему-то в это утро меня посещали исключительно мысли с явным философским уклоном.
Думала о том, как бы отреагировала обычная девушка на предложение, сделанное мне вчера? Без сомнений, она сказала бы решительное «нет», громко хлопнула бы дверью и поскорей попыталась бы забыть весь этот кошмар. Только я - НЕ обычная девушка. Я сама, собственными руками возложила свою жизнь, свое тело и здоровье на алтарь государственного благополучия. Если мы, агенты, каждый день рискуем жизнью, лезем под пули, готовые умереть за, возможно призрачные идеи людей, о существовании который даже и не знает никто, то что такое по сравнению с этим какая-то природой придуманная пленка в моем организме, которую романтики возвели в культ? Ровным счетом ничего! Цинично? Да! Только на добром цинизме построена бОльшая часть свершений.
Натянув низкие джинсы и легкий джемпер, взяв ключи от своей машины, я спустилась вниз. Плюхнув на пассажирское сидение увесистый конверт, я завела мотор и поехала в гостиницу.
На мое имя был снят номер, в том случае, если немцы захотят проследить за юной нимфеткой. Легенда была просто железная! Юная провинциалка приехала посмотреть столицу, едва ей стукнуло восемнадцать. Что же, девушек в чужих городах тянет на приключения, на это и была сделана основная ставка.
А дальше, день завертелся, как уж на раскаленной сковороде. Вычисление Цильке, бросание самой себя под колеса его машины, его робкие и искренние извинения, предложение показать город, ужин, за которым Альфред с уверенностью и легкостью (да я и не особо сопротивлялась) установил мою девичью чистоту. Все как в тумане, все на автомате. Улыбки, шутки, смущение… Все!
Все-таки, он был опытным мужиком. Нестандартность и нештамповость его рассуждений и конечного предложения, мягко говоря, меня удивили. Ну, а куда деваться, шпион, как-никак! Поэтому, уговорить малолетку, а я еще и вполне могла сойти за подростка с ненакрашенным лицом и в молодежной одежде, пройти к нему и провести остаток вечера в его компании, не составляло труда.
Что я чувствовала в тот момент? Да ничего особенного! Ну да, сердце немного билось чаще, чем обычно, но это наоборот придавало бОльшей правдоподобности моему образу.
Поломавшись немного для вида, я, «краснея и робея», отдалась в его руки. Он был предупредителен, и даже нежен. Но это все равно было больно! И даже не физически.
Разглядывая идеально ровный и белый потолок, придавленная его телом к кровати, отделаться от своих мыслей я никак не могла. Это были те несколько минут, когда все, что накопилось внутри, все мое, то немногое собственное, заполнило меня до краев. Противен ли мне был Цильке? Нет. Меня даже не передергивало от Бориса Игнатьевича, который приказал заняться этой операцией. Но меня тошнило от самой себя, от своей слабости и невозможности унять непрошенные мысли, которые все лезли и лезли в голову.
Слава Богу, что Альфред быстро заснул, пряча под рукой блаженную улыбку. Я оглянулась, вставая с кровати. Шпион – не шпион, извращенец – не извращенец… Только одного у господина Цильке отнять было нельзя. Каким бы ненормальным ни казалось его сексуальное пристрастие, каким бы подонком он ни был, шпионя на территории чужой страны, но он действительно любил девушек. Не брал их, не пользовал, а любил, захлебываясь в своей любви, пусть и скоротечной, готовый передать это переливающееся через края чувство той, которая делила в тот момент с ним любовное ложе.
И, если бы я не была столь цинична и так хорошо просвещена, кто знает, может быть, и мне бы перепало немного. Только я захлебывалось в другом чувстве – чувстве горечи и отвращения к себе, чувстве, что во мне что-то ломается. Но, об этом у меня еще будет время подумать, а пока – работа.
Я, не одеваясь, прошла в гостиную и, не зажигая свет, достала из своей сумки маленькое устройство, которое было не больше моего ногтя. Осторожно вскрыв базу телефона, я на ощупь приконнектила «дружка» к проводам. Все, теперь можно и честь знать.
Подбирая разбросанные по полу вещи, я направлялась в ванну. Там, одевшись, избегая своего отражения в зеркале, ополоснула лицо холодной водой. Смотреть на себя я просто не могла. Казалось, если посмотрю, не премину наградить резкое тяжелое зеркало смачным плевком.
Я поспешно вышла из уборной, даже не промокнув лицо полотенцем и, начиркав на какой-то клочке бумаги «Ты был потрясающим!» (пусть мужичок перед арестом хоть немного порадуется), покинула квартиру, осторожно притворив за собой дверь.
Я видела наблюдателей, просто не могла их не видеть. Наверное, начали сказываться инстинкты агента. Первая же попутка остановилась передо мной. Что ждало меня впереди? Понятное дело – тяжелые, ни к чему не приводящие капания в себе. А пока, только ночной город и курс на гостиничный номер…

Если,кто надумает оставить коменты,то пишете ник автора(ntnext) или её имя(Натали),она всё прочитает.

Наташ,авка запоминающаяся,как и предыдущая)))Класс!!