Вы не ждали, да? А я приперлася с продкой))) 
Глава 9. Верная
Школа №345… Здесь все началось и когда-нибудь здесь все закончится. И ярко-алый маленький звонок будет приветствовать уже других восторженных детишек. И вместе со звуком колокольчика они будут радоваться новым школьным дням, месяцам, годам… Этот же звук будет и прощальным… Как для нее… совсем скоро… Через 2 месяца... Как же быстро пронеслись эти десять лет учебы…
– Лена! – к девушке подскочила Лера Новикова. – Привет! Как дела? Я по тебе так соскучилась! – затараторила она, но, заметив, что Кулемина ее не слушает, внимательно посмотрела на басистку. – Ты что такая задумчивая? Что-то случилось? Что-то с дедом? – не на шутку испугалась балаболка-барабанщица.
– А? Нет же, все в порядке. Просто, что-то меня на философию потянуло.
– Фило…что? – Новикова не поверила в услышанное, быстро заморгав.
– Философию, Лера! – Ленка звонко рассмеялась. – Только не говори мне, что ты не знаешь, что такое философия.
– Эмм… ну, в принципе… и если подумать… – Новикова приняла правила игры и теперь старательно изображала недоумение на милой мордашке. – Но с каких это пор тебя увлекла философия, а, Ленок? – уже серьезнее поинтересовалась она. Новикова будет не Новиковой, если не всунет свой носик во все всемирные дела. Но ответа на свой вопрос от Кулеминой ей было не дано услышать.
– Эй! Лера! Лер!!! – кто-то позвал вокалистку Ранеток с другой стороны пришкольной дороги.
Обе девушки обернулись – им навстречу бежал Леркин Стасик.
– Оу, Лена… Можно я пойду… – тут Лера немного покраснела, почти слившись со своей розовой юбочкой.
– Конечно! – вновь засмеялась Кулемина. – А то твой парень ждет не дождется тебя!
Лера благодарно улыбнулся басистке и поспешила к Комарову, цокая каблучками по ровному асфальту. А ее легкие светлые волосы вздымались на ветру и струились локонами по чуть оголенной спине. Наконец-то погода порадовала теплым солнышком и разрешила девчонкам покрасоваться в легких маечках и футболочках. Еще несколько секунд Лена глупо – по ее мнению, – улыбалась. Когда здесь, так близко, была ее лучшая подруга, жизнь вновь казалось беззаботной, словно не было этих четырех – почти, – беспокойных лет. Ведь Степнов появился в школе, когда она училась уже в восьмом классе. Но они, Ранетки, уже давно не дети, у них давно уже слишком разделились интересы и распределились приоритеты. Их пять девчонок, и все они так не похожи друг на друга. Аня – романтичная хохотушка, Женя – веселая задирала, Наташа – спокойная мечтательница, Лера – оптимистичная озорница, и она – Лена – рассудительная реалистка, как все о ней думали. Спортсменка, глубоко вздохнув, поплелась в душную школу – скоро начнется первый урок. Опаздывать нельзя – математичка загрызет до смерти, если хоть на секунду позже нее войдешь в класс. Ну ничего, зато третьим уроком будет физкультура. И она увидит его…
* * *
На улице Лена так и не встретила физрука, а спортзал был закрыт, когда она заглянула туда перед началом первого урока. Лишь на переменке, после мучительной и страшно нудной алгебры, девушка заметила черноволосого мужчину в буфете за столом, не спеша попивающего растворимый кофе. Пока Кулемина тряслась в проходе, как осиновый лист, вызывая всеобщее недовольство сонных учеников – за каникулы все привыкли просыпаться позже и теперь хотели растормошить себя с помощью бодрящего напитка, – тот как-то уныло и обреченно ковырял в своей тарелке, так и не притронувшись к еде. Лена заставила себя двигаться и направилась четко по курсу – прямо к нему. Подсела поближе. Новикова, которая неведомо каким образом тут оказалась – ведь из класса она вышла последней, – заметив это, одобрительно подняла вверх большой палец, не забывая при этом щебетать со Стасом. Лена вспыхнула и вновь обратила все свое внимание на Степнова, пропустив парочку ударов юного сердечка, уже успевшего узнать горечи и боли любви...
– Виктор Михайлович... Здравствуйте… – она осторожно коснулась его рукой. – С вами все в порядке? Все хорошо? Вы так выглядите… устало… – Лена подвинула стульчик ближе к столику Степнова, держа свое каппучино в чуть дрожащих от напряжения руках.
Мужчина посмотрел на нее своими глубокими-глубокими глазами, почему-то всегда печальными, и у Лены от этого взгляда вновь екнуло сердце. Девушка немного запаниковала, горячий кофе с молоком растекся по столу, а салфетка упала на пол. Лена чуть не полетела за ней следом, нагнувшись, и не удержав равновесия. Но все более-менее обошлось нормально: Лена удержалась на стуле, цепляясь за стол (правда, при этом едва не смахнув тарелку с едой, к которой Степнов так и не притронулся), промокнула лужицу из каппучину бумажной салфеткой, из которой и началась это игра за жизнь или жизнь в виде игры, и допила успевшее остынуть кофе, рассматривая Степнова, и ожидая от него подробного отчета или хотя бы ответа на свой вопрос.
– Да, Ленок, со мной все в порядке. – голос глухой, словно простуженный. Насквозь простуженный ложью. Все Ленкино приключение он наблюдал с деланным спокойствием, не решаясь вмешаться, не зная, чего ожидать от девушки в ее состоянии – не равен час и по башке получить можно! А с ее-то силой это чревато плачевными последствиями… Но чего ему стоило сделать этот безразличный вид, глядя, какая бледная Лена, как ее тельце ее не слушает, дрожа как при лихорадке, и слезное полотно застилает яркие глазки, блестящие при любом лучике света.
– Я же вижу. – девушка доверительно сжала своей ладошкой его руку. – Все будет хорошо, расскажите мне. Пожалуйста… – голос сменяется из громкого на тихий шепот. – Может, я смогу помочь? – наивный вопрос. По-детски нелепый, странно звучащий в этой ситуации. Как будто она – опытная женщина, а он – испуганный первоклашка.
– Я…
– Боже, Виктор Михайлович! Что у вас с рукой? – рукав спортивной куртки чуть закатился и обнажил запястье, перевязанное белой – лентой?! Нет! – бинтом с отчетливо проступившими каплями крови на нем. – Что это?
Степнов резко вскочил.
– Мне расхотелось есть. Жду тебя на следующем уроке.
И вышел из зала, а Лена чуть не расплакалась – она опять все испортила.
* * *
Лена старалась как можно медленнее идти на свой третий урок – сейчас физкультура, помните? Недопитый кофе комом стоял в горле. Это было помешательством, ощущением ирреальности происходящего. Хотелось, закрыв глаза, захлебнуться в собственных снах, полных того, чего ей так не хватает. Но для снов – необходимо? Нет… – нужно прикосновение тепла. А под шершавыми, слегка обветрившимися пальцами – холодная? Снова не так... – ледяная стена. Школьная стена. Стена спортзала, который сделал его и ее заодно счастливыми. Стена, которая теперь медленно убивала ее…
Мучительная смерть всегда хуже жизни.
Или наоборот? Переставив слова местами, мы получим новое – такое же? Вряд ли. – нечто непонятное, но возможно, станет легче.
Мучительная жизнь всегда хуже смерти?
В ее случае – так легче.
Ей хотелось расцарапать грудную клетку и вырвать трепещущее сердце. Комочек на ладонь и с размаху об пол…
А еще – немного – лучше стать русалкой. Русалкой, с комком болотной тины вместо сердца и пьянящим запахом свободы на губах.
Но апатия – не ее стихия. Лене гораздо труднее. Ее страх – болезнь клаустрофобии, основанная на собственном безумии. Девушке стало трудно оставаться наедине с самой собой. Казалось, потолок, еще недавно такой высокий, медленно опускался вниз, чтобы раздавить ее. А стены – о, эти предательские перегородки! – медленно приближались к ней. Так медленно… Так… неотвратимо?!
А потом приходила Она…
Лена не знала, как Ее зовут, не удосужилась спросить. Но та, другая, жила внутри нее, точила ее душу, разрывала сердце.
Это как гадание на ромашке: если выпало «любит» – боль отступает, становится светлее дышать; а если последний лепесток вещает «не любит» – тогда опять приходит разочарование, рука об руку с Ней. Внушение собственной никчемности...
…Лена не помнила, как дошла до спортзала. Не видела удивленные лица девчонок, которые, мягко говоря, удивились, не заметив в глазах лучшей спортсменки радости.
Закрыться ото всех, отгородиться невидимой стеной и вцепиться зубами в алые, до боли искусанные губы, – чтоб не расплакаться. И сидеть, стоять, бежать, глядя вперед себя и только вперед – не оборачиваться! И дожидаться конца этого дня и ждать нового, наблюдая за рассветом...
И вновь ощущать Внушение Собственной Никчемности… Или… Возможно… Может быть… все не так… И новый день принесет новые ощущения, чувства, эмоции. Но где гарантия, что не принесет новые обиды, разочарования, боли… Но надежда – она всегда есть. Где-то внутри, там же, где и Она, та другая девочка. Как же Ее зовут? На букву «Л»?.. Лена? Или как-то по-другому? Знаете? Может, тогда подскажете?
Ну что, подскажете? 
