Сериалы онлайн

— Я слышал, что вы подолгу совещаетесь с преподобным Матерсом, — заметил преподобный Олдср лорду Бичему, встретив его на Сент Джеймс стрит две недели спустя под окнами клуба “Уайте”. Опасливо оглянувшись, словно боясь, чтобы их не подслушали, он наклонился ближе. Бичема обдало жарким возбужденным дыханием. Он поднял брови. Ему не приходилось видеть преподобного Олдера таким взволнованным. Черт, да у него прямо таки вид заговорщика! Что происходит? — Не расстраивайся, мой мальчик. Старый Болван Матеро, брат преподобного, разболтал мне о твоей находке, древнем свитке, написанном на пехлеви, в котором говорится о старом волшебстве. Просто поразительно!
Странно. Бичем был уверен, что они с Матереем договорились все держать в тайне. Собственно, преподобный сам взял с него клятву молчать, поскольку, как сказал он лорду Бичему, “этот невероятно интересный свиток вознаграждает меня за все серые, унылые годы бесплодного труда и ничтожных, мелких находок. Быть причастным к великому открытию, проливающему свет на тайны древнего мира! Мы, гордые современные люди, так мало еще знаем о прошлом! От всего сердца благодарю вас! Нет, сэр, от меня никто ничего не узнает”.
Лорд Бичем был знаком с преподобным Матереем еще со времен своей учебы в Оксфорде. Благородный человек, истинный ученый, живущий скорее в прошлом, чем в настоящем, которое находил тривиальным и неинтересным.
Спенсер почувствовал, что его самым банальным образом одурачили и предали, но, поскольку был не из тех, кто легко сдается при первой атаке, да и при второй тоже, внешне остался совершенно невозмутимым. Бесстрастное лицо не выказывало никаких эмоций, только бровь слегка приподнялась. Однако сердце билось тревожно и гулко. Преподобный Олдер подступил ближе, похлопал Бичема по плечу и понизил голос:
— Не тревожься, малыш. Кроме меня, преподобного и его братца, никто об этом не узнает. Видишь ли, преподобный Матерс не собирался ничего открывать своему олуху братцу, просто, когда разволнуется, имеет привычку говорить во сне. А тот услышал и потом разболтал, будто его брат распространялся о весьма странных и магических вещах и о древнем свитке, написанном на пехлеви. Но преподобный Матерс рано или поздно все равно поделился бы со мной. Я известен своим знанием старинных легенд, в которых содержится хотя бы крупица правды. Я искал тебя, мальчик мой. Я здесь, и ты можешь просить у меня помощи. — Он наконец отстранился и одарил Бичема благосклонной улыбкой. — Да, я предлагаю стать партнерами, — продолжал он. — Ты даже не представляешь, до какой степени я могу быть тебе полезен. Мы исследуем все возможные варианты вместе.
Подумать только, чтобы человек разговаривал во сне! Лорду Бичему хотелось смеяться над превратностями судьбы, но превыше всего было облегчение, охватившее его от сознания, что преподобный Матерс не оказался подлецом и, по видимому, не сказал во сне ничего особенного. Именно поэтому преподобный Олдер пытается сейчас выведать у него подробности.
Спенсер улыбнулся старому приятелю и учтиво возразил:
— Нет. И распространяться особенно не о чем. Все это выдумки Старого Болвана Матерса. Не стоит поощрять его пить бренди галлонами.
Лорду Бичему редко доводилось видеть преподобного Олдера таким озабоченным. Лицо его помрачнело, как грозовая ночь.
— Брось, мальчик мой, с чего ты вдруг стал таким скрытным?
Нет, он не ошибся! В голосе Олдера явно слышится нарастающий гнев.
— Повторяю, я могу помочь, сделать для тебя все, даже самое невероятное! Признайся, где ты обнаружил свиток? Его уже удалось перевести? Там дается точное описание каких то магических орудий или предметов?
Слава Богу, преподобный понятия не имеет ни о каких подробностях! Но он знает толк в волшебстве. Значит, жадность не дает ему покоя.
И хотя Спенсер мгновенно и навсегда разочаровался в этом человеке, он почему то не был удивлен. Даже духовным лицам свойственны нечестность и низость, и эти черты он не раз замечал в священниках.
— Ax, — воскликнул он, прикрывая ладонью глаза, якобы от солнца, — кажется, это леди Нортклифф вон там, на дорожке, беседует со своим мужем! Прошу извинить, преподобный Олдер.
— Погодите! Мы еще не договорили, милорд. Лорд Бичем неторопливо повернулся к человеку, которым всегда восхищался и который неизменно его забавлял своим незатейливым остроумием.
— Мне нечего сказать вам. Нет никакого магического свитка, и я не обнаружил ничего сверхъестественного. Старый Болван плетет басни. Вы обратились не по адресу. Ко мне это не имеет никакого отношения.
— Но Старый Болван утверждал, что следил за своим братом, поскольку тот вел себя как то странно. Будто вы встретились с преподобным в Британском музее, в одной из задних комнат. Он знает вас, милорд. Прошу, позвольте мне участвовать в этом предприятии. Я крайне в этом нуждаюсь.
— Прощайте, преподобный Олдер.
Лорд Бичем откланялся, перебежал через улицу, ловко увернувшись от графской кареты, телеги, нагруженной бочонками эля, и трех молодых всадников, и благополучно оказался на другой стороне. Неужели преподобный вконец проигрался на скачках?
Поклонившись Елне Абдуловой, он обратился к ее грозному мужу:
— Добрый день, Виталий. Надеюсь, вы здоровы?
— Я встретил тридцать пятый день рождения в лоне своего милого семейства. Разумеется, здоров. Или вы считаете меня слишком дряхлым, что проявляете такое участие? Что вам нужно, Хизерингтон? Прекратите пялиться на мою жену, иначе я так вам врежу, что улетите на другую улицу и разобьете в кровь вашу смазливую физиономию.
Елена Абдулова, не доходившая мужу до плеча, оттолкнула его и взяла лорда Бичема за руку.
— Как поживаете, Спенсер? Не обращайте внимания на бедного Виталия. Воображает, что нашел сегодня седой волос, и пытается винить в этом меня, потому что я разозлила его прошлой ночью, приняв в споре сторону Алекса.
— Зря мой брат упорствует в своих заблуждениях. Представьте, Бичем, он требует, чтобы дети сами решали, хотят ли они работать на фабриках, идти в подмастерья или учиться. Я считаю, что все должно зависеть от родителей, иначе в мире воцарятся хаос и неразбериха. Можете вообразить, что нашим мальчикам предоставят возможность самим выбирать себе судьбу? Совершенный вздор, и ты, Лена, так и скажешь Алексу при следующей встрече Но Лена только рассмеялась и наклонилась ближе к Бичему.
— Кстати, насчет седого волоса Виталия. Если будете по прежнему дразнить его, он посчитает, что всему виной вы, Спенсер!
— Почему тебе обязательно нужно звать этого проклятого пса по имени?
Лена, небрежно погладив мужа по руке, снова обратилась к лорду Бичему:
— Рада видеть вас. Что вы можете сказать о Хелен Мейберри?
— Вам, надеюсь, известно, что мы с ней стали партнерами и я отправился в Эссекс с ней и с ее отцом?
— Да, но вы почему то здесь, а ее не видно. Где же Хелен?
— Дома. Я вернулся, чтобы обратиться за помощью к лучшим ученым умам нашей страны.
— Господи, Спенсер, означает ли это, что вы обнаружили нечто, связанное с лампой короля Эдуарда?
— Все это чушь и нелепица, — бросил Виталий, презрительно кривя губы.
— По видимому, нет, — парировал Спенсер, и Абдулов весь обратился в слух.
— Миф, — уже менее уверенно проговорил он, — глупая сказка, и не говорите, будто в ней что то есть.
— Возможно, и есть.
Виталий принялся постукивать тростью по тротуару: верный знак, что он взволнован.
— Вчера я слышал, как старый развратник Кроули рассказывал всем, у кого хватило терпения слушать, хотя и он, и окружающие были так пьяны, что едва под стол не валились, будто он напал на след чего то необыкновенного и скоро фантастически разбогатеет. Мне и в голову не пришло, что он имеет в виду лампу. Он говорил о ней?
— Черт подери, — прошипел Спенсер, — надеюсь, что это не так, хотя.., с моим везением все возможно.
Он вздохнул и рассеянно взъерошил волосы. Лена тут же их пригладила.
— Пожалуйста, не надо, Лена, — попросил Бичем, отступая, — иначе ваш свирепый супруг прикончит меня, а я слишком молод, чтобы умирать. Видите ли, мне только что удалось сбежать от преподобного Олдера. Оказывается, он уже слышал о лампе от брата преподобного Матерса, которого величает не иначе как Старым Болваном. По идее, никто, кроме вас двоих, меня и преподобного Матерса, не должен был знать о лампе. Но оказалось, что преподобный говорит во сне, а его братец все разболтал Олдеру и бог знает кому еще. Проклятие, неужели действительно нет ничего тайного, что не стало бы явным? И не на кого положиться?
— Почему?. — возразил Виталий, задумчиво погладив себя по подбородку. — А на жену? Кстати, вы хотите сказать, что все началось с разговоров преподобного Матерса во сне?
— Боюсь, именно так. А теперь лорд Кроули, черт бы его побрал! Поверьте, мне всегда хочется скрести себя губкой до костей после того, как я четверть часа побуду в его обществе! Он кончит еще хуже, чем мой отец, это можно смело предсказать. Гром и молния, мне это не нравится! Готов побиться об заклад, он что то выведал и теперь начнет вынюхивать. Вы же знаете его репутацию! Наверняка половина Лондона уже осведомлена о его планах, по крайней мере самая мерзкая половина. Не удивлюсь, если кто то из этих шутов окажется в Корт Хэммеринге и попытается угрожать Хелен. Дьявол, теперь придется придумать, как защитить ее!
— Защитить Хелен? — удивилась Ленка, всплеснув руками. Ее плащ при этом неосторожном движении распахнулся, и муж, сверкнув глазами, старательно запахнул его, приказав:
— Завтра же ты отправишься к своей проклятой модистке и велишь поднять вырез платья не меньше чем на три дюйма. Только взгляни на Хизерингтона. У парня прекрасные зубы, и будет жаль, если мне придется вбить их ему в глотку, чтобы гнусный пес не вздумал глазеть на тебя, а против такого искушения он вряд ли устоит. И будет валяться на тротуаре со сломанной челюстью, если ты собираешься по прежнему выставлять себя напоказ.
— Понятно, — протянула Лена, игнорируя Бичема и подступая к мужу. — Ты жалеешь этого джентльмена, поскольку я вешаюсь ему на шею?
— Да, — признался Виталий. — Возможно, тебе стоит побывать у модистки сегодня.
— Послушай, Виталик, я надежно придерживаю плащ. Не можем мы поговорить о чем нибудь более интересном?
— Вырез совсем не такой низкий, — мягко вставил лорд Бичем.
— А тебе откуда знать, негодяй ты этакий? — осведомился Виталий.
— Клянусь, я просто пошутил.
— Не верю я тебе. И если бы ты по какой то невероятной случайности обронил слово правды, значит, просто не в себе, Хизерингтон. С тобой что то неладно. Признавайся, что стряслось? Уверен, дело совсем не в лампе. Вряд ли эта штука вообще существует! Неужели можно ее коснуться и что то произойдет? Сказки!
— В чем то я с вами согласен, Виталий, но лопаюсь от злости, потому что эти мерзавцы доискались до правды. Вы знаете Кроули. Если он во что то поверит, то на край земли пойдет, лишь бы добиться своего. Он наверняка раскопает все про Хелен.
Виталий, прищурясь, уставился на него.
— Вы в самом деле за нее волнуетесь?
— Говоря по правде, — утешила Лена, — при одном взгляде на Кроули Хелен велит заковать его в колодки, которые валяются в конюшне.
— Колодки? — переспросил Бичем. — Такие доски с прорезью, куда человек просовывает руки и голову? А потом его выводят на площадь, чтобы все прохожие могли вдоволь над ним поиздеваться?
— О нет, — хихикнула Ленка, — куда хуже! Хелен говорит, что издевательства — это чепуха. Слишком мягкое наказание.
Мужчины потрясение воззрились на нее. Лена покраснела до корней волос.
— Нет, — твердо заявила она, — о колодках потом. Сейчас нужно придумать, что делать. Несмотря на, волю и мужество Хелен, я беспокоюсь за нее. Что, если какой нибудь дурной человек проберется в дом, чтобы вынудить ее рассказать о лампе? Возможно, Спенсер прав. Нужно защитить Хелен. Она все еще в Шагборо Холле?
— Да. Управляется с гостиницей, устраивает брак между сыном мясника и своей горничной Тини. Флок, незаменимый для лорда Прита человек, во всеуслышание выражает свою тоску. Мой камердинер Неттл похудел от неразделенной любви к этой девушке и похож на бродячую собаку. Хелен же прекрасно себя чувствует и окружена обожающими ее людьми. Пытается расшифровать кожаный свиток. — Он чуть прищурился и, помедлив, добавил:
— Думаю, по прошествии времени она и это сумеет.
— Хелен вполне способна сломать шею любому оборванцу, которого я подберу на улицах Сохо, — вмешался Виталий. — Позже мы поговорим насчет колодок, Лена, скорее всего в постели, хотя… — Он кашлянул. — Хелен не только красива, сильна, но еще и умна. В этом я с тобой согласен.
— В чем дело, Виталий? — встревожилась жена, поднимаясь на цыпочки. — Расписываешь тут достоинства Хелен, а это меня расстраивает. Знаю, ты восхищаешься ею, но лучше бы держал свое мнение при себе. Советую тебе раз и навсегда выбросить ее из головы, потому что теперь ты женат на мне. Забудь о колодках и Хелен. Слышишь, Виталий?
Но тот уже уставился на снова распахнувшийся плащ жены. Судорожно сглотнув, он провел кончиком пальца по ее носу и заверил:
— Я знаю, с какой стороны хлеб маслом намазан, счастье мое. Просто пытался уверить Хизерингтона, что волноваться нет причин.
— Не нуждаюсь я ни в каких уверениях, — начал было лорд Бичем, но тут же махнул рукой. — То есть нуждаюсь, конечно. Сегодня же напишу Хелен и предупрежу, чтобы была поосторожнее. Кроме того, я не видел ее почти две недели, хотя многое узнал за это время. Потом мы решим, что предпринять.
— Но сначала расскажете нам обо всем, что обнаружили, — запротестовал Виталий, подталкивая Бичема к своему экипажу. — Мы вас подвезем.
— Я хочу знать, почему Хелен не с вами, Спенсер, — вмешалась Ленка, — Представить не могу, что она отпустила вас после того, как речь зашла о ее бесценной лампе.
— Она и не хотела… — пробормотал лорд Бичем, не собираясь пояснять, что уехал один, пытаясь на свободе разобраться в своих чувствах к ней. И пришел к твердому решению. Он пока не собирается жениться, а поскольку Хелен — благородная леди, так больше продолжаться не может. Сделать ее своей постоянной любовницей было бы неблагородно. Не может быть и речи о том, чтобы брать ее по три раза в день. Следовательно, необходимо забыть о похоти и заняться делами. Оставаться ее партнером, и никем больше. Он много размышлял над этим и знал, что способен сдержать себя.
Черт побери, по правде сказать, все это время, несмотря на занятость, он постоянно ощущал, что какая то часть его по прежнему пребывает в Корт Хэммеринге. Пожалуй, самая важная часть — сердце. Но это смехотворно! Он просто скучает и скоро забудет о том, что было. Время лечит все. Обратится к девушкам хористкам, будет каждый вечер выбирать новую и кувыркаться с ней в постели, пока не упадет от изнеможения. Овладеет ею не три раза за ночь, а пять, возможно, даже шесть для пущей верности, что уж точно гарантирует кончину любого мужчины, включая его самого.
Все дело в новизне. Новизне ощущений. Ну, конечно, еще и в великолепных ногах Хелен, ее грудях.., он видел их обнаженными всего однажды, в полусгнившей хижине, когда помогал снять промокшую одежду.
У него едва не разорвалось сердце при воспоминании о том дне. Он был в такой лихорадке нетерпения, что ни разу не поцеловал ее груди. Этому надо положить конец. Сегодня он насытится новой причудой. Три раза, с перерывом не меньше чем по четверть часа.
Плотские наслаждения, когда то любимый вид спорта, начали терять свою привлекательность. Они не должны быть тяжкой работой!
Но тут он вдруг осознал, что вовсе не радуется перспективе взять какую то незнакомую девицу три раза подряд. Бичем вздохнул, уронив подбородок на галстук, повязанный сегодня уже не так безупречно, поскольку Неттл все еще не пришел в себя из за потери Тини и хотел, чтобы хозяин это сознавал.
— Спенсер, что с вами? Почему вы уставились на фонарный столб с таким странным выражением лица? — ахнула Ленка.
— Возможно, думает о своем последнем завоевании, — съехидничал Виталий.
— Собственно говоря, так оно и есть, — заверил Бичем. — Прошу извинить, у меня свидание с преподобным Матерсом в Британском музее. Вероятно, придется поселить его в отеле “Грильон”. Если он имеет привычку болтать во сне, по крайней мере брат не будет маячить поблизости. Виталий, платье Лены не нуждается в переделках. Если хотите, я навещу вас позже и расскажу о проклятой лампе.
— О нет, Хизерингтон. Еще один шаг — и я уложу вас на тротуар!

Ленка укоризненно покачала головой;
— Собственно говоря, Виталий имел в виду, что мы оба с удовольствием проводим вас к преподобному Матерсу. Очень хочется поучаствовать в вашем приключении.
Виталий свел темные брови:
— Ничего подобного! Я сказал все, что хотел. Однако мы предпочтем поехать с вами, чем в Ричмонд, Спенсер. Леди Блейкни придется бросать на меня томные взгляды как нибудь в другой раз.
— Леди Блейкни высокая, — вздохнула Лена. — Не такая, как Хелен, но все же черт ее побери!
Виталий просиял, посадил жену в экипаж, пропустил вперед Спенсера и сел сам.
Выглянув в окно, лорд Бичем заметил стоявшего на тротуаре преподобного Олдера, все еще глядевшего ему вслед. Выражение лица священника ему не понравилось.
— Возможно, вам следует найти другого ученого отца, — посоветовала Лена, расправляя юбки.
— Лучше его нет, — заверил Бичем. — Он и мой оксфордский наставник, сэр Джайлз Гиллиам, были хорошими друзьями. Я часто сиживал на табурете в углу комнаты сэра Джайлза, слушая, как они спорят из за очередного древнего текста. Это было поистине захватывающе.
Он вспомнил, как боялся пропустить каждое слово, даже если потребность облегчиться становилась нестерпимой.
— Мне не нравится эта сторона вашей натуры, от которой так и разит интеллектом. Неприятно думать, что вы способны восхищаться еще чем то, помимо мягкой и теплой плоти, которую так приятно ласкать.
— Он имеет в виду дам. Спенсер, — без особой необходимости пояснила Лена.
— Я знаю, леди Абдулова.
— Предпочитаю думать о вас как о беспутном повесе без особых выдающихся качеств. Ненавижу менять мнения, особенно если уверен, что они абсолютно правильны.
— Понимаю, — сочувственно кивнул лорд Бичем. — Но, Виталий, эти самые мои качества.., видите ли, они так долго дремали и только сейчас возрождаются к жизни. У вас нет причин расстраиваться по этому поводу. Виталий величественно выпрямился.
— Я решил помочь вам, Хизерингтон. Даже согласен перевезти преподобного Матерса в отель. Да, я необходим вам, Хизерингтон, иначе к вам могут прилепиться такие, как Кроули, видит Бог, вы слишком доверчивы. Хочу убедиться, что никто не потревожит Хелен, не попытается воспользоваться полученными знаниями и что никакие шарлатаны и обманщики не собьют вас с пути истинного. Я знаю преподобного Матерса с самого детства. Он не будет возражать против моего присутствия. Я даже помогу ему отучиться разговаривать во сне.
— Ценю ваше предложение, Виталий, — поблагодарил Спенсер, — и принимаю его от себя и Хелен. Но прежде скажите: вы ничего не слышали о том, что преподобный Олдер испытывает очередные затруднения?
— Этот коварный старый пройдоха? — переспросил Виталий, занятый тем, что в который раз старательно кутал жену в плащ. — Боитесь, что он попробует сунуть нос не в свое дело?
— Не только боюсь, но уверен.
— Недавно он потерял пятьсот фунтов на скачках в Аскоте, поставив на жеребца Ротмира, который захромал у самой финишной линии. Хоксберри были очень этим расстроены — не проигрышем Олдера, разумеется, а болезнью жеребца. Но преподобный Олдер завел обширные знакомства. Нужно последить за ним. Пошлю одного из своих лакеев проверить, не встречается ли он с кем то вроде Кроули. Что скажете?
— Превосходная идея. Только пусть ваши люди ежедневно меняются, Виталий, чтобы Олдер ничего не заметил.
— А я думаю, что нужно установить слежку и за лордом Кроули, — вставила Ленка. — Мне он кажется более опасным.
— Она права! — воскликнул лорд Бичем. — Придется нанять второго лакея.
— И мне тоже, — поддакнул Виталий.
— Я слышала, что у преподобного Олдера необычайный нюх на деньги, — сообщила Ленка.
— На все, что приносит выгоду, — поправил лорд Бичем. — Хитрый и расчетливый человек. И лучший оратор из всех, кого я слышал. Мне он всегда нравился. Надеюсь, он не окажется подлецом.
— Видели бы вы, джентльмены, как он флиртует с дамами! Тут его никому не превзойти! Боюсь признаться, но как то он пожирал глазами даже меня.
— При нашей предпоследней встрече, — вспомнил лорд Бичем, — он сказал, что собирается жениться, уйти на покой и заниматься племенной фермой жены в Уэссексс. Утверждал, что мечтает разводить породистых коней.
— Старый развратник! Нет, я не про жеребцов, Хизерингтон. Но как он смел пожирать глазами грудь моей жены?!
— На ком он собирается жениться, Спенсер?
— На леди Чомли.
— Прелестная женщина, — заметила Лена, отчего то нахмурившись.
— В чем дело? — осведомился муж.
— Говорят, что Лайлек практикует весьма необычные способы наслаждений.
— Какого дьявола? Что все это значит? — возмутился муж. — Ты скрываешь от меня восхитительно новые извращенные удовольствия?
Ленка вновь залилась краской и прижала ладони к горящим щекам.
— Мне, право, не хочется затрагивать эту тему сейчас, Виталий. Позвольте, Спенсер, я расскажу вам о близнецах.
Выслушав панегирик двум самым умным, самым красивым, самым добрым детям во всей Англии, лорд Бичем заметил:
— Будь я другим человеком, возможно, тоже захотел бы иметь близнецов. Чтобы на каждом колене сидело по ребенку.
Абдуловы уставились на него.
— И что бы вы сделали, если бы они оглушительно вопили в два голоса? — поинтересовался Виталий.
— А что делаете вы?
— Везу их кататься верхом.
Лорд Бичем ничего не ответил, удивляясь, что побудило его сказать такое. Но это не важно. И будет не важно еще лет десять. Сорок пять — достаточно хороши и возраст, чтобы стать отцом.
Британский музей, огромный и неприветливый, был очень плохо освещен. Шаги вошедших отдавались от каменных ступеней зловещим эхом, и было очень сыро.
— В задних комнатах немного лучше, — утешил лорд Бичем. — Там зажжены камины и свечи. А в той каморке, где мы с преподобным Матерсом встречаемся, довольно уютно.
— Не мешало бы прорезать еще несколько окон, — посоветовала Лена, — и повесить шторы потолще.
— Здесь бывают только самые серьезные джентльмены, — объяснил Виталий, кивая швейцару. — Их интересуют исключительно научные изыски. Покажи им теплые шторы — и они, возможно, замерзнут.
Они прошли через просторные, совершенно пустые помещения, время от времени останавливаясь и разглядывая особо любопытные экспонаты, но мрак и промозглый холод подгоняли их вперед. По пути они встретили не больше дюжины человек. Некоторые склонились над манускриптами. Остальные, собравшись по двое — по трое, тихо беседовали.
Лорд Бичем подошел к закрытой двери и постучал, но, не дождавшись ответа, повернул ручку и вошел. В лицо ударил теплый спертый воздух. В камине горело яркое пламя, отбрасывая на потолок причудливые тени.
— Преподобный Матерс!
Молчание.
Супруги Абдуловы переступили порог. У стены стоял длинный стол, на котором были расставлены канделябры. Повсюду горы книг, аккуратно сложенных в стопки и валяющихся в хаотическом беспорядке. Какой то древний том, весь покрытый пылью, лежал в сторонке.
— О Господи! — ахнула Ленка, отступая. На дальнем конце скамьи, в тени, сидел преподобный Матерс, согнувшись над огромной, переплетенной в ярко красный пергамен (Сорт кожи) книгой. Но он не читал и не писал, хотя в правой руке до сих пор сжимал остро заточенное перо.
Он, казалось, спал, хотя они сразу поняли, что это не так. В спине торчала рукоятка стилета.
— Лорд Хоббс будет с минуты на минуту, — тихо сказал лорд Бичем Александре и Дугласу. — Не так давно он стал судьей магистратом на Боу стрит (Улица, на которой находится главный уголовный полицейский суд в Лондоне). Он человек неплохой и достаточно умный, чтобы осознать, что еще не успел набраться нужного опыта. Но и сдаваться не собирается. Всегда готов спросить совета у подчиненных. Помните дело о краже рубинового ожерелья леди Мелтон полгода назад? Лорд Хоббс сам прибыл на место преступления, опросил свидетелей и велел своим сыщикам искать следы похитителей.
— И ожерелье нашли? — полюбопытствовала Лена, отхлебнув крепкого индийского чая. Она сидела на диване, обитом светло зеленой парчой. Муж неотступно стоял рядом.
Временный дворецкий Бичема, Клод, проводил в комнату высокого, очень худого мужчину в жемчужно сером фраке. Лорд Бичем заметил, что Клод недовольно поджимает губы.
— Убийство, — довольно громко пробормотал дворецкий себе под нос. — Что со всеми нами станется, если хозяин замешан в убийстве?
Лорд Бичем выступил вперед, успев шепнуть Лене:
— О да. Сыщики с Боу стрит очень расторопны и знают свое дело. Могут перечислить всех грабителей и прочих преступников по именам. Лорд Хоббс сам назначает тех, кто расследует очередное преступление… Рад видеть вас, лорд Хоббс!
Присутствующие обменялись приветствиями и поговорили о политике, прежде чем перейти к делу. Всех особенно тревожили последние события в королевской семье. Георг III очередной раз впал в безумие, и его сын, тоже Георг, крайне непопулярный, жирный размалеванный щеголь, был назначен регентом.
Бичем уже хотел заговорить об убийстве, но в этот момент в дверях появился Клод.
— Милорд…
— Что случилось?
— Да посторонитесь же, Клод, это очень важно! Отойдите!
В комнату вихрем ворвалась Хелен, одетая в небесно голубую ротонду и шляпку в тон и раскрасневшаяся от нетерпения. Бичем не верил глазам. Она здесь, его прекрасная великанша, его валькирия, чистый ангел и одновременно воинственная амазонка. Она здесь! До сих пор он не сознавал, как сильно истосковался по ней. Значит, случилось что то экстраординарное, иначе она не приехала бы. Но он не хотел, чтобы Хелен все выложила в присутствии Хоббса.
— Добро пожаловать, мисс Мейберри, — учтиво приветствовал он.

Хелен немедленно отыскала взглядом Спенсера и решительно устремилась к нему, протягивая руки.
— Господи, Спенсер, мне пришлось приехать самой. Вы просто не поверите, но…
При виде высокого чопорного джентльмена в сером девушка осеклась, внимательно оглядела его с головы до ног и объявила:
— Ничего не скажешь, очаровательное видение. Лорд Хоббс, известный среди сыщиков с Боу стрит как человек, у которого в жилах вместо крови течет ледяная водица, замер, растерянно осмотрелся и неожиданно засмеялся:
— Спасибо за комплимент, мэм!
— Мисс Мейберри, — учтиво начал лорд Бичем, — позвольте представить вам лорда Хоббса, судью магистрата полицейского суда. Он почтил нас визитом, потому что произошло нечто ужасное.
— Рад познакомиться, мисс Мейберри, — произнес лорд Хоббс и, улыбнувшись необыкновенному созданию, стоявшему перед ним, поклонился и поцеловал ей руку. Лорд Бичем заметил, что ростом тот немного выше Хелен, но так и не решил, стоит ли волноваться по этому поводу.
— Взаимно, милорд. Почему вы здесь? Вы вправду магистрат с Боу стрит? Что привело вас сюда? Надеюсь, Спенсер, с вами ничего не случилось?
— Совершенно ничего, Хелен.
— Да, мисс Мейберри, я действительно служу на Боу стрит.
— Виталий! Лена! Что вы здесь делаете? И что тут у вас творится?
Виталик поднялся и погладил Хелен по руке.
— Мы собрались, чтобы помочь вам, — пробормотала Лена из за его спины. — Вчетвером мы можем преодолеть любые трудности. Только ты не волнуйся.
— Успокойся, Хелен, — добавил Виталик низким ободряющим голосом, которым неизменно утихомиривал близнецов.
— Хорошо хорошо, я совершенно спокойна. Выкладывайте.
Лорд Бичем умудрился довольно быстро разрядить обстановку: усадил гостей, приказал застывшему как статуя в углу гостиной Клоду принести чай и устроился в кресле.
— Ну вот, теперь можно вкратце объяснить, что послужило причиной нашего совещания. Сэр, если у вас возникнут вопросы, не стесняйтесь прервать меня. Вы тоже, мисс Мейберри. Итак, граф и графиня сопровождали меня в Британский музей, где я должен был встретиться с преподобным Матерсом. Войдя в комнату, мы увидели его согнувшимся над столом. В спине бедняги, прямо между лопатками, торчала рукоять стилета. Тело еще не успело остыть, хотя это не означает, что убийство произошло непосредственно перед нашим приходом. В комнате было чересчур жарко, в камине горел огонь, а дверь кто то закрыл.
Хелен уставилась на него, потеряв дар речи. Ее лицо пылало. Длинная белокурая прядь выбилась из уложенной короной косы и спустилась на спину. Она выглядела потрясенной — не испуганной, а именно потрясенной. Спенсер прекрасно понимал, что она испытывает в эту минуту, но строго покачал головой, давая понять, что сейчас не время для эмоций.
— Насколько я понял, — вмешался лорд Хоббс, — вы оставались у трупа до тех пор, пока не прибыл один из моих сыщиков. И поскольку именно вы работали с преподобным Матерсом, лорд Бичем, не скажете ли, что именно было похищено? Что мог взять убийца?
— Скажу, — кивнул тот, сообразив, что нет причин утаивать нужные сведения от лорда Хоббса. — Мы с преподобным Матерсом пытались перевести древний свиток, найденный мисс Мейберри неподалеку от ее дома в Эссексе. Преподобный Матерс снял для себя копию, чтобы поразмыслить над ней на свободе. Эта копия исчезла.
Хелен побелела как полотно.
— Нет, — прошептала она. — Только не это.
— Копия этого свитка содержала какие то важные сведения?
— Вполне возможно, — кивнул лорд Бичем. — Огромное значение имеет сама древность документа. Это ценнейшая археологическая находка.
— Возможно, — задумчиво протянул лорд Хоббс, — убийца — коллега преподобного Матерса, воспылавший завистью к его успеху? Что, если они поспорили и он ударил Матерса кинжалом?
— Будь он коллегой, — вмешалась Хелен, — к чему ему копия? Для ученого важнее всего оригинал.
— Вы, разумеется, правы, — согласился лорд Хоббс, окидывая ее, по мнению Бичема, откровенно восхищенным взглядом. Дождавшись, пока магистрат вновь обратит внимание на хозяина, лорд Бичем объяснил:
— Вероятнее всего, некоторые люди уверены, будто свиток — своеобразный ключ к сокровищу. Никто не знает, так ли это на самом деле.
Лорд Хоббс принялся изучать свои пальцы с коротко подстриженными, ухоженными ногтями. Прошло не менее пяти минут, прежде чем он изрек:
— Мисс Мейберри, где вы нашли этот свиток?
— В пещере на берегу.
— Понятно. Вы не знаете, почему он там оказался? И каково его содержание?
— Не имею никакого представления. Он написан на древнем языке, которого я не знаю.
— Именно поэтому я и обратился к преподобному Матерсу, — добавил лорд Бичем, — Понятно, — повторил лорд Хоббс. — Вы дадите мне имена людей, которые хотели бы узнать подробнее об этом свитке, лорд Бичем?
— Мне известны только двое, сэр, — преподобный Олдер и лорд Кроули.
Ко всеобщему удивлению, лорд Хоббс негромко выругался и, заметив поднятые брови Спенсера, пояснил:
— Должно быть, преподобный Олдер опять наделал долгов. Будь проклят этот кретин! Придется проверить, в какую передрягу он попал на этот раз. А лорд Кроули — настоящий негодяй, милорд. Дрянной человек, если те слухи, что ходят о нем, хотя бы наполовину верны.
— Можете в этом не сомневаться, — подтвердил Виталий. — И не наполовину, а восемь историй из десяти. Всего три года назад он пытался обманным путем выманить деньги консорциума, созданного с целью рытья канала недалеко от Йорка.
— И что было дальше, милорд?
— Обнаружив, кто стоит за махинациями, я немедленно нанял людей расследовать это дело. Видите ли, я вложил в предприятие пять тысяч фунтов и не хотел их потерять. Кроули удалось выйти сухим из воды, поскольку улики он предусмотрительно уничтожил. В результате один член консорциума погиб — предположительно покончил с собой, хотя мы все в этом сомневались. Но доказательств того, что убийца — Кроули, не было. Вы правы, лорд Хоббс, он омерзительный тип, И крайне злопамятный.
— Хотите сказать, он затаил против вас вражду?
— Разумеется. Четыре года назад он сделал предложение моей сестре, но она, девушка умная, просто объявила, что он слишком стар для нее и к тому же игрок, а она никогда не станет женой человека, страдающего таким пороком. Кроули был в бешенстве. Позже мне передали его слова. Он считал, что ни одна женщина не смеет подобным образом разговаривать с мужчиной и что именно я подучил ее так высказаться. К счастью, он так и остался в этой уверенности и оставил в покое мою сестру Кэтрин. Пусть уж лучше мстит мне.
— Кроме того, он вечно нуждается в деньгах, — добавил лорд Бичем. — Заметьте, он успел похоронить двух жен, принесших ему значительное приданое.
— Вы считаете, он их убил? — осведомился лорд Хоббс.
— Во всяком случае, он вполне на это способен. Удача в картах постоянно ему изменяет, а ведь он азартный игрок, готовый поставить на карту последнюю рубашку.
— Верно, — вздохнул лорд Бичем. — Он искренне убежден, что рано или поздно выиграет целое состояние.
Лорд Хоббс поднялся и принялся расхаживать по толстому обюссонскому ковру.
— Итак, вполне возможно, что оба этих джентльмена считают, будто, получив свиток, обнаружат ключ к огромному богатству?
Все дружно закивали.
— Неужели преподобный Олдер способен заколоть человека? Он хоть и грешник, а все же Божий слуга.
— Как бы то ни было, — сообщил Виталий, — я велел одному из своих лакеев проследить за ним. Лорд Бичем сделал то же самое. Кроули мы также не оставили своим вниманием.
— Весьма мудро с вашей стороны, — одобрил лорд Хоббс. — Я, со своей стороны, дам вам опытного сыщика. Пусть руководит вашими людьми. Нам жизненно необходимо найти преступника. Не представляете, какой скандал поднимется, когда узнают, что в Британском музее убит священник! Мистер Эзра Кейв представится вам, чтобы вы знали его в лицо. А пока до свидания. Надеюсь видеть вас снова, мисс Мейберри.
Обычно сухой, холодный тон внезапно стал теплым и почти нежным, словно весеннее солнце. Лорд Бичем яростно скрипнул зубами. Наглый ублюдок!
— Вы живете в Лондоне? — продолжал допрашивать лорд Хоббс.
— Нет, — рассеянно покачала головой Хелен, — я приехала, чтобы повидаться с лордом Бичемом.
— Мне хотелось бы узнать подробнее о вашей находке. Могу я навестить вас?
Хелен, кажется, сообразила, что к чему.
— Я не знаю, где остановлюсь, милорд.
— У нас, разумеется, — вмешалась Ленка.
— До встречи, мисс Мейберри, — откланялся лорд Хоббс.
— Не смейте встречаться наедине с лордом Хоббсом, — велел лорд Бичем, провожая хмурым взглядом человека, у которого в жилах вместо крови текла ледяная водица. — Непонятно, по какой причине он набивается вам в друзья. Я этого не допущу.
— То есть как это “непонятно, по какой причине”? Что я, тролль?
— Тролли обычно маленького роста. Ну ну, не нападайте на меня. Я ничего такого не имел в виду, просто вырвалось. Но я запрещаю вам оставаться наедине с Хоббсом и настаиваю на этом, Хелен.
— Ради Бога, Спенсер, к чему такие треволнения? И кому это интересно?
Хелен вскочила и потрясла кулаком перед его носом.
— Нашел о ком беспокоиться! При чем тут лорд Хоббс, когда все рушится?! — В отчаянии проведя ладонью по лбу, она добавила:
— Поверить не могу, что вы отвлекли меня какими то троллями! Преподобный Матерс мертв, и все из за злосчастного свитка! Мертв! Что теперь делать?!
— У тебя истерика, дорогая, — наставительно произнесла Лена. — Немедленно возьми себя в руки!
Хелен моргнула, глубоко вздохнула и, сняв шляпку, заправила в косы выбившуюся прядь.
— Ну вот. Теперь все в порядке.
— Вот и молодец, — ободрил лорд Бичем. — Расскажите, почему вы приехали.
Хелен немедленно вскочила и принялась метаться по комнате. Энергичные шаги, длинные сильные ноги. Он увидел их обнаженными так ясно, так отчетливо почувствовал, как они сжимают его бедра, что едва не потерял сознание.
— Боже, — внезапно завопила она, — это сплошной кошмар! Что ни говорите, а это я виновата в том, что несчастный умер!
— Хелен, ты снова впадаешь в панику, — пыталась урезонить ее Лена. — Немедленно соберись! Не ты же ударила стилетом преподобного Матерса, так что не мучай себя зря!
Лорд Бичем, сверхъестественным усилием воли умудрившийся не потерять сознание, подошел к Хелен и, крепко сжав ее руки, взглянул в глаза небесной синевы. Отчего он так остро ощущает ее страх, волнение, тревогу? Разве такое пристало серьезному мужчине?
— Все будет хорошо, — утешил он. — Так что случилось дома?
— Кто то пытался вломиться в Шагборо Холл. Вору удалось бы его черное дело, если бы не Флок. Последнее время у него вошло в привычку бродить по дому. Все старается убедить Тини, что сердце его разбито: вдруг она пожалеет несчастного влюбленного и преодолеет отвращение к столь неподходящему сочетанию?
— Сочетанию? — удивился Виталий.
— Тини Флок.
— То есть крошечная отара овец? — хмыкнула Лена.
— А как насчет Тини Неттл? — усмехнулся лорд Бичем.
— Маленький росток? Нет, увольте, это невыносимо.
— Совершенно верно, — подтвердила Хелен. — Так или иначе, Флок шатался по дому в надежде, что его осунувшееся лицо и тени под глазами тронут Тини, и вдруг заметил человека, влезавшего в окно гостиной. Флок поднял тревогу. Злоумышленник улизнул, но вдруг это повторится? Наверняка он явился за свитком. К сожалению, наш секрет уже не секрет, Спенсер, — со вздохом заключила она.
— А что, если это обыкновенный вор и охотился за серебром? — предположил Виталий.
— Возможно, но я так не думаю, — возразила Хелен. — Простые воры обходят Шагборо Холл десятой дорогой. Наша репутация общеизвестна.
— Представляю, — усмехнулся лорд Бичем. — Хелен, мне очень жаль. Хорошо, что Флок всех спас. Надеюсь, Тини изменила к нему отношение?
Хелен расплылась в улыбке.
— Она бормотала себе под нос что то насчет позора, который падет на голову их детей, и о том, как они каждый раз станут конфузиться при упоминании имени матери.
— Сейчас важно другое, — вмешался Виталий. — Мы ничего не можем сказать наверняка. Но слух о спрятанном сокровище — неотразимая приманка, способная привлечь любого нечестного человека. Такие пойдут на все: кража или убийство священника — лишь средство достичь цели.
— А это означает, — подхватила Лена, — что кто то обнаружил причастность Хелен к этому делу и сделал смелый ход.
— Мне это крайне не нравится, — объявил Виталий. — Немедленно прикажу самому сильному из своих лакеев следовать за лордом Кроули по пятам.
— А я то же самое велю Кримшо, — подхватил лорд Бичем. — Он вырос в публичном доме и такого навидался, что стал крепче железа. И попросим сыщика, Эзру Кейва, нанять еще двух людей.
— Я немедленно поговорю с ним, — вызвался Виталий, подавая руку жене. — Ты, счастье мое, пойдешь со мной. Мне кажется, Хизерингтону и Хелен есть о чем поговорить.
— Да, — протянула Лена, переводя взгляд со Спенсера на Хелен, — похоже, ты прав.
— Надеюсь, вы будете держать нас в курсе дел, — бросил Виталий перед уходом.
Лорд Бичем обернулся к Хелен, сверлившей его таким суровым взглядом, что ему показалось, будто она видит его насквозь.
— Что же до вас, мисс Мейберри, я решил, что нам следует вернуться в Корт Хэммеринг. Но сначала навестим Старого Болвана Матерса, брата преподобного.
Прибыв в маленький городской дом преподобного Матерса, расположенный неподалеку от Рассел сквер, они обнаружили, что Старый Болван пьян как сапожник.
— Он вот вот заблюет мой чистый ковер, — негодовала миссис Мапп, экономка преподобного Матерса, с которой лорд Бичем встретился неделю назад. — Ох, мой бедный хозяин убит каким то подлым ублюдком!
— Вы уже знаете, миссис Мапп? — удивился лорд Бичем.
— Да, милорд, знаю. Вы только посмотрите, ну и громадина! — восхитилась экономка, лучезарно улыбаясь Хелен.
— Лорд Хоббс приходил?
— Да. Ну и странный же он парень! Весь в сером, как привидение. Словно нарочно так вырядился, чтобы все на него глазели.
После десятиминутных попыток разобрать совершенно немыслимый акцент миссис Мапп Спенсер сдался и попросил проводить его к Старому Болвану.
— Я убил единственного брата! — выл Болван, свернувшийся клубочком на чистом ковре миссис Мапп. — Рассказывал о нем всякому, кто платил за мой эль. Он всегда предупреждал меня, чтобы я держал язык за зубами. Теперь я непременно попаду в ад.
Лорд Бичем встал на колени рядом с Болваном, тощим маленьким человечком, выглядевшим так, словно он лет десять голодал.
— Дайте мне имена тех, с кем вы делились секретами. Не просто каких то жалких преступников, а людей важных, у которых есть деньги.
Ему пришлось повторить свою просьбу не меньше трех раз, прежде чем его поняли.
— Преподобный Олдер. У него денежки водятся. Титус чуть не утопил меня в бренди и все выспрашивал подробности. Это вам не эль! Хотя, возможно, поил он меня на последние деньги. А еще лорд Кроули, и Джеймс Арлингтон, и…
Старого Болвана не вырвало на чистый ковер миссис Мапп. Он просто отключился на полуслове и мирно захрапел.
Лорд Бичем поднялся и с сожалением взглянул на бесчувственного коротышку.
— Как он жалок, — заметила Хелен. — И к тому же прав. Именно он виноват в смерти брата. — Она занесла ногу, намереваясь лягнуть его в ребра, но вдруг застыла, закрыв руками лицо. — О нет, я такая же преступница, как и он. Именно я нашла эту чертову штуку. Кто эти люди, о которых он говорил. Спенсер?
Он положил руки ей на плечи, медленно привлек к себе и поцеловал в висок.
— Все будет хорошо, Хелен. Я расскажу тебе о них.
Хотя погоди… Вот уж не думал, что Джеймс Арлингтон тоже в этом замешан!
Час спустя они обнаружили, что лорд Джеймс Арлингтон, четвертый сын герцога Хейлшема, мертв — застрелен на дуэли лордом Кроули, уличившим его в мошенничеств “ за карточным столом. Дуэли в Англии были запрещены, но поскольку о случившемся открыто не говорилось, власти не поднимали шума. Как утверждали сплетники, узнав о смерти сына, герцог пожал плечами и сухо обронил: “Джеймс всегда отличался замашками шулера. Очевидно, на этот раз он нарвался на достойного противника”. И это было единственной эпитафией несчастному глупцу. Кто знает, действительно ли Кроули убил Арлингтона на дуэли?
— Нам пора домой, Хелен, — решил лорд Бичем. Поездка верхом заняла полтора часа. День был чудесный, повсюду пестрели летние цветы, деревья протягивали зеленые пологи над узкими проселочными дорогами.
— Забыл тебе сказать, — вспомнил Бичем. — У нас появились еще два партнера.
— Дуглас и Александра?
Спенсер кивнул, подался вперед и, потрепав своего коня по холке, уставился на дорогу.
— До твоего приезда у меня были другие планы на сегодняшний вечер, — сообщил он.
— Хм м м, — безразлично пробормотала Хелен.
— Собирался затащить в постель хористочку и взять ее три раза. Не спеша. Минут за пятнадцать.
— Хм м м…
Бичем раздраженно обернулся к ней:
— Просто я раньше не встречал таких, как ты. Это все новизна впечатлений.
В ответ лишь равнодушное молчание.
— Если бы ты собралась переночевать в доме Дугласа, я, возможно, влез бы в окно и взял бы тебя еще три раза. Что ты об этом думаешь, черт побери?!
— Прости, Спенсер, меня отвлекли кусты этой чудесной жимолости. Ты что то сказал?
— Хелен, ты напрашиваешься на трепку!
— Попробуй только — и тебе не поздоровится, сам знаешь! Да что это с тобой?! Мы попали в ужасный переплет и теперь знаем о лампе короля Эдуарда не больше, чем две недели назад, когда ты настоял на том, чтобы оставить меня и отправиться в Лондон. Должна добавить, что до Корт Хэммеринга всего полтора часа езды, но ты ни разу не удосужился приехать, хотя бы на полдня. Даже чтобы поужинать.
Ну вот и подходящий момент. Он должен сделать это, иначе окончательно пропадет.
— Выслушай меня, ибо я не шучу. Я решил отныне быть только твоим партнером. Ничьим больше. Никогда.
Она словно не слышала, даже не кивнула в ответ, просто ударила каблуками по бокам Элинор. Та пустилась вскачь. Остаток пути Хелен не проронила ни слова.

Неттл следовал за своим хозяином в экипаже. Оглянувшись, лорд Бичем увидел, что тот выглядывает из окна и восторженно ухмыляется, не обращая внимания на довольно сильный ливень. Лицо лакея могло бы послужить олицетворением экстаза, несмотря на отнюдь не располагающую к столь сильным эмоциям погоду.
— Он вне себя от радости, — заметил Бичем, обращаясь к Хелен, обогнавшей его на добрых двадцать ярдов. — Скоро увидится со своей богиней Тини.
К крайнему огорчению камердинера, лорд Бичем предпочел остановиться в “Лампе короля Эдуарда”. Не хотел наткнуться на Хелен в одной ночной сорочке и мигом растерять свою решимость оставаться отныне только се другом и партнером. Она, разумеется, не посмеет раздеться в гостинице или хотя бы бросить на него зазывный взгляд.
Но тут Спенсер совершенно не к месту вспомнил о беседке и развалившемся старом коттедже. Мокрая смятая одежда Хелен — какое уж тут кокетство! Но и это не помешало ему наброситься на нее. А в беседке.., что ж, они оба прекрасно знали, что именно произойдет. Так и вышло.
Спенсер надеялся, что пребывание в гостинице поможет ему сохранить целомудрие. Он будет ее партнером, не любовником. И сделает все, чтобы не сойти с пути добродетели.
Хелен проводила его в самый большой номер, уютную просторную угловую спальню с высокими потолками и окнами, выходящими на рыночную площадь. Для Неттла принесли складную кровать, при виде которой лакей едва не заплакал.
— Все будет хорошо, — утешила Хелен, погладив его по плечу. — Вы найдете другую девушку, такую же милую, как Тини. Забудьте се, Неттл. Она не предназначена для вас.
Но тот продолжал грустить, и лорду Бичему пришлось отослать его в пивную с приказом купить себе эля.
— Утопи в эле свои страдания или по крайней мере замочи, — посоветовал он камердинеру, — но помни, что мисс Хелен не позволяет пить больше трех кружек.
Дождавшись ухода Неттла, Хелен, подбоченившись, встала в дверях.
— Ну? Что теперь?
— Ты мой партнер, — объявил лорд Бичем и, подойдя к двери, задвинул засов. — Хелен, — прошептал он и, обхватив ее за бедра, понес к широкой кровати, занимавшей всю середину комнаты. Теплый ветерок шевелил легкие занавески на окнах, из за которых почти не доносилось звуков. Наступило время ужина, и большинство людей разошлись по домам, к своим очагам.
Он уложил Хелен на спину и принялся целовать, вытаскивая шпильки из роскошных волос, чмокая ее в нос, подбородок, уши.
— Господи, как я тосковал по тебе, — бормотал он между поцелуями. — Твои груди… Я так и не видел их. То есть видел, когда раздевал тебя в хижине, но не присматривался. Правда, касался однажды, но не так, как хотел. Я представлял, как ласкаю и целую их, сжимаю в ладонях… О Господи, Хелен! — Он вскочил и встал над ней. — Твоя амазонка, Хелен, эта проклятая амазонка. Сначала сниму юбку, потом все остальное тряпье, которое вы, женщины, напяливаете на себя, чтобы довести мужчину до умопомрачения.
За тридцать секунд он освободил ее от юбки, но потом вдруг сообразил, что сам полностью одет.
— Я хочу сделать это по всем правилам! — завопил он, но ждать уже не мог. Просто не мог. Упал на нее, задрал сорочку, оставив башмаки и чулки, потом едва не разорвал лосины, спеша врезаться в Хелен. Та вскрикнула.
На какое то кратчайшее мгновение Спенсер подумал, что причинил ей боль, и даже умудрился приподняться на локтях. И увидел закрытые глаза и приоткрытые от наслаждения губы. Хелен тяжело дышала, руки тянули его вниз. Она извивалась под ним так лихорадочно, что едва не сбросила с себя.
Он молча наблюдал, как экстаз пронизывает ее с макушки до кончиков пальцев, как медленно распахиваются ее глаза. Она в изумлении воззрилась на него, но он уже присоединился к ней, доведенный до такой степени, что смутно сознавал: это начало конца. Мужчине просто не вынести ничего подобного. Он застонал прямо ей в губы, потом снова попытался поцеловать, но губы онемели. Он пропал.
Спенсер бессильно обмяк.
— Все же не могу поверить, — хрипло пробормотал он, когда дыхание и разум наконец вернулись, и перекатился на бок, увлекая Хелен за собой. Их ноги переплелись. Спенсер улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. Он почти вышел из нее, но все же они еще были со единены. Спенсер смутно сознавал, что должен покинуть Хелен, сейчас, сию секунду, или все начнется сначала, а он этого не хотел. Нельзя позволить слюнявым эмоциям взять над собой верх, иначе с таким трудом достигнутые решения, и без того висящие на тонкой ниточке, улетучатся. Растают, как воск свечи.
Он зажмурился и медленно, так медленно, что едва не умер, отстранился от нее. Она снова легла на спину. Пружины скрипнули. Хелен встрепенулась. Спенсер стоял у кровати, забыв о полуспущенных лосинах. Волосы растрепаны. Она сама, обезумев от желания, взъерошила их. Грудь его вздымалась, словно он пробежал много миль. И все же Спенсер выглядел красивым как греческий бог.
Она молча наблюдала, как он натягивает лосины, одергивает сюртук, направляется к окну и долго смотрит на опустевшую рыночную площадь.
Хелен не шевелилась. Ноги все еще раздвинуты, сорочка закрутилась вокруг талии, чулки по прежнему туго натянуты и держатся на черных кружевных подвязках. И даже шляпа осталась на голове.
Она вдруг рассмеялась:
— Поразительно! Неужели ты ухитрился все таки освободить меня от юбки, прежде чем наброситься и едва не изнасиловать?
— Да, — согласился Спенсер, медленно оборачиваясь к ней. — Я сам об этом только сейчас подумал. Но по настоящему я хотел ласкать твои груди. Мне еще предстоит их увидеть, Хелен. И все таки я стащил с тебя юбку, хотя не помню, как и когда сделал это. На все ушло тридцать секунд. Я не смог оставаться вдали от тебя больше тридцати секунд.
Дыхание его участилось, в глазах появилось безумное выражение.
— Нет! — воскликнул он, глядя на ее разведенные ноги. — Нет. На этот раз я смогу взять себя в руки. — И снова повернулся к окну, бросив через плечо:
— Где свиток?
Хелен моргнула. Он пытается держаться от нее как можно дальше. И хотя умом она одобряла его старания, стоило ей взглянуть на Спенсера, ее тело начинало пульсировать жаром. О, как она хотела его! Мучительно.
— Я спрятала его здесь, в гостинице. Никто никогда не найдет.
Она поднялась и прошла за ширму, чтобы привести себя в порядок.
— Не хотела подвергать отца опасности, — пояснила она, вновь появляясь и натягивая юбку. — Здесь вполне спокойно.
Хелен подошла к узкому зеркалу рядом с комодом. Вид у нее по прежнему был совершенно ошеломленным: губы красны от поцелуев, шляпа съехала набок, взгляд отсутствующий. Какой ужас! И это она, мисс Хелен Мейберри?! У нее, некоронованной королевы Корт Хэммеринга, никогда не было и быть не могло таких глаз! Это ее гостиница, где она безраздельно правила! Решительная, самостоятельная, независимая, она всегда твердо знала, что делать.
И это она только что соблазнила не успевшего прийти в себя мужчину. Правда, он не слишком сопротивлялся…
Она застегнула последние крючки, старательно заколола волосы, но губы по прежнему предательски алели. Любой с первого взгляда поймет, чем она занималась.
Хелен похлопала себя по щекам и хотела было подойти к Спенсеру, когда тот заметил:
— Преподобному Матерсу и мне удалось перевести еще часть свитка. Но работа движется слишком медленно. Хочешь посмотреть, чего мы добились?
Слабое подобие прежнего возбуждения вновь возродилось в мозгу, но истинный интерес отсутствовал. Страсть — весьма странная вещь. Она просто выжимает из вас все, оставляя парить в облаках, опустошая разум, наполняя тело теплом, а душу — нежностью.
— Да, — кивнула она, — но сначала давай поужинаем. Это означало, что придется оставить спальню. Это означало пребывание в столовой, где за стеной обедают гости и суетятся слуги. Это означало, что теперь будет почти невозможно поднять ее юбки и повалить на обеленный стол, между жареным зайцем и вареной форелью. Они будут в безопасности друг от друга. Если повезет, на двери столовой не окажется засова и он не сможет его задвинуть, чтобы взгромоздить Хелен на стол. Никаких соблазнов подобного рода.
— Один раз, — заметил он, провожая ее к выходу из спальни. — Огромное достижение. Мы движемся вперед семимильными шагами.
— Вероятно, ты прав, — вздохнула она, — но до чего же не хотелось, чтобы ты покидал меня! Я вновь возжелала тебя, причем почти мгновенно.
И с этими словами, врезавшимися в мозг, будоражившими кровь, обжегшими сожалением, она стала спускаться вниз.
Трое конюхов возились во дворе с лошадьми прибывающих гостей. Хелен поговорила с Гвен, миссис Туп и мистером Хайдом, который сосредоточенно пробовал собственный эль. Когда Гвен понесла тарелки в небольшую гостиную, лорд Бичем подошел к камину и протянул ладони к неяркому пламени: вечер выдался довольно холодный. Оглянувшись на звон посуды, он увидел, как служанка расставляет приборы, но перед его мысленным взором вновь возникла Хелен, лежавшая на спине, и он сам, сжимающий ее бедра и медленно подтягивающий к краю стола. Увидел свои руки, разводящие ее ноги немыслимо широко… Вот он подступает ближе и вонзается в нее.., оба кричат.., и дверь тут же распахивается, а па пороге стоят потрясенные конюхи, глазеющие на сцену непристойного соития и, очевидно, мечтающие убить негодяя, посмевшего так обращаться с их обожаемой хозяйкой.
— Спенсер, что случилось? У тебя такой вид, словно ты узрел призрак.
— Почти. Может, после еды легче станет. Съев кусочек пастушьего пирога, коронного блюда миссис Туп, изготовленного по старому фамильному рецепту, Спенсер рассеянно отметил превосходный вкус. Но проглотил он его с трудом. И тут же бросился в атаку:
— Отложи вилку, Хелен. Спасибо. А теперь послушай. — Он набрал в грудь воздуха и разразился речью:
— Если желаешь знать правду, я не могу быть рядом с тобой. Просто не могу! Думал, что это блажь, но, очевидно, переоценил свои возможности. Сомневаюсь, что даже в этой гостинице, среди стольких людей, я сумею держать себя в руках.
Хелен завороженно уставилась на его губы.
— Я тоже считала, что сумею сдержаться. Но стоит тебе схватить меня, и я тут же лишаюсь рассудка.
Спенсера затрясло, но он решительно покачал головой:
— Я ничего не слышал, иначе мне просто не пережить такого… Не знаю, что творится со мной, но я словно поражен тяжелой болезнью. — Он выдавил страдальческую улыбку и извиняющимся тоном пробормотал:
— Должно быть, тебе следовало посадить меня в колодки.
Хелен поперхнулась спаржей и широко раскрыла глаза. По всем признакам Спенсер достиг того, что в ее понятии было обозначено как Седьмая степень. Ей с трудом удалось немного отдышаться.
— Расскажи, как ты наказываешь тех, кто закован в колодки?
— Если провинившийся заслуживает наказания Пятой степени, его раздевают до пояса, сажают в колодки и отдают женщинам на муки.
— Какие именно?
— Это зависит от величины проступка. Если он замешкался и не услужил гостю вовремя, женщины порют его небольшими связками стеблей штокроз.
— Но после этого он, очевидно, вообще теряет способность шевелиться и его медлительность только возрастает.
— О нет! Штокрозы очень раздражают кожу, так что потом чешешься добрую неделю. Весьма эффективное средство. Правда, по справедливости нужно заметить, что этот вид наказания изобрела жена бывшего викария.
— О Боже! — выдохнул Спенсер, вскочив и опрокинув стул. — Небеса видят, что я хотел быть твоим партнером. Только партнером!
Схватив громадный кусок хлеба, он вылетел из комнаты, оставив Хелен удивленно смотреть ему вслед и гадать, как бы он выглядел в колодках, обнаженный.., полностью обнаженный. Она не позволила бы ни единой живой душе подойти к нему и не стала бы размахивать дурацкой связкой штокроз. Нет, она ласкала бы его руками и языком, а потом…
Хелен с сожалением вздохнула и отправилась на кухню помочь миссис Туп чистить яблоки на пирог.
Лорд Бичем промаршировал через двор, решительно направился к конюшне и, не потрудившись захватить седло и сбрую, вскочил на спину Лютера. Конь помчался наезженной дорогой в Шагборо Холл. Лорд Бичем лишь изредка понукал его, сосредоточенно жуя хлеб. Краюха оказалась так велика, что хватило на весь путь. Дверь открыл Флок.
— Милорд, что случилось? И почему у вас в руке хлеб? Лорд Бичем преспокойно доел оставшийся кусочек.

— Милорд, почему у вас такой разъяренный вид? Наткнулись на разбойников? Что пропало? — продолжал допытываться Флок.
— Я пропал. Где лорд Прит?
Флок направился в столовую. Бичем следовал за ним. Дворецкий отскочил как раз вовремя, чтобы помешать гостю свалить его с ног.
— Помогите мне, сэр, — взмолился лорд Бичем, подходя к отцу Хелен, сидевшему за столом в гордом одиночестве с бокалом шампанского в руках.
Флок немедля занял место за стулом хозяина и навострил уши.
— Со мной творится неладное, сэр. Без хорошего друга не обойтись.
— О Боже! — внезапно воскликнул Флок, выступая вперед. — Надеюсь, вы не привезли с собой этого вора Неттла? Со мной нет пистолета.
— Ну, Флок, неужели ты не видишь, что его светлость совершенно один и страдает? В свое время мы, несомненно, выясним причину. Если мне будет позволено высказаться, могу предположить только, что он очень голоден. Садитесь, милорд. Флок, принеси его светлости фазана в абрикосовом желе.
— Благодарю, сэр, я действительно съел бы чего нибудь, — выдавил Бичем. Но на самом деле ему было не до еды. Хотелось плакать. Для него все кончено. Он боролся с этим как мог, до последнего. Стоило подумать об отце, как его отвага возрастала, но даже самые мрачные воспоминания меркли перед тем, что происходило с ним сейчас и против чего он был абсолютно беспомощен.
Спенсер вскочил со стула и принялся нервно метаться по комнате.
— Сэр, — продолжал он, не обращая внимания на скрип дубовых планок под каблуками. Слава Богу, у него не хватило времени снять сапоги, иначе так и скакал бы босым. Унижение и без того было слишком очевидным!
Но сапоги оставались на ногах все то время, когда он лихорадочно сжимал в объятиях женщину. Раньше ему не пришло бы в голову взять любовницу, не раздевшись догола, но с Хелен.., подумать только, не стянуть сапоги! Немыслимо!
Он в отчаянии огляделся. Лорд Прит даже испугался: у гостя был вид настоящего безумца.
— Я только что оставил вашу дочь в гостинице.
— О, моя Нелл — идеальная хозяйка. Чем вы недовольны?
— Собой и всей чертовой ситуацией. Сэр, это безнадежно. Я пропал! Вероятнее всего, лучше сдаться сразу и жениться на вашей дочери. Я не собирался вступать в брак молодым, решив отложить это предприятие до старости, поскольку родители привили мне стойкое отвращение к супружеской жизни. Пример отца и трех его жен лишь прибавил мне решимости всячески избегать брачных уз. Но теперь я вижу, что все это не имеет ничего общего ни со мной, ни с Хелен. Это наша жизнь, а все остальное просто не имеет значения. Я должен получить Хелен. И без нее ничто не имеет смысла. Знаю, это безумие, но, чтобы положить ему конец, я должен либо идти к алтарю, либо броситься с самой высокой скалы, и что тогда со мной будет?
— Погибнете, разумеется, мальчик мой.
— Не слишком желанный конец. Пожалуйста, сэр, могу я просить разрешения ухаживать и жениться на вашей дочери?
Лорд Прит строго уставился на него.
— Я слышал о вашем родителе. Джилберт Хизерингтон, не так ли?
— Совершенно верно.
— Моя дражайшая Матильда была подругой его второй жены. Бедняжка Марианна умерла через пять лет после свадьбы.
— Да, сэр, я сам стал тому свидетелем. Мой отец был одержим мыслью создать династию, но я — единственный из его отпрысков, оставшийся в живых. Все его жены были ему абсолютно безразличны. Он не любил их и был равнодушен к детям. Ему был важен сам факт их существования, а смерть огорчала, лишь поскольку становилась очередным препятствием к осуществлению мечты.
Лорд Бичем осекся. Какой смысл изливать душу? Отец и все его жены, включая мать самого Спенсера, мертвы. Сошли в могилу и бесчисленные, а порой и безымянные младенцы.
— Я жизнь посвятил тому, чтобы не быть похожим на отца.
— Но вы говорите о женитьбе с таким ужасом, словно о величайшем позоре! Считаете ее угрозой собственному существованию только потому, что ваш отец умудрился испортить жизнь себе и своим женам?
— Он всячески унижал мою мать, делал ей по ребенку каждый год, и я сам слышал, как она умоляла отца позволить ей спать отдельно, говорила, что непременно умрет в следующих родах, но он только смеялся и насиловал ее. И она действительно умерла, рожая очередного недоноска и проклиная отца, но тот и бровью не повел. По моему, в то время у него уже была любовница. Но я стоял у двери и слышал каждое ее слово. Видел, как она погибала, и презирал отца. Поклялся, что от меня никогда не забеременеет ни одна женщина, но потом понял, что необходимо иметь наследника. Поэтому я решил ждать до тех пор, пока дни мои будут близиться к концу, и лишь тогда взять жену и зачать наследника.
— Сколько вам было лет, когда умерла мать?
— Десять, — буркнул Бичем, не глядя на лорда Прита. Он до сих пор не мог поверить, что позволил себе так распустить язык. Но слово не воробей. Взять сказанное обратно нельзя. Поэтому он стал ждать ответа.
Лорд Прит откинулся на спинку стула.
— Мне очень жаль, мальчик мой. Лорд Бичем резко повернулся к будущему тестю. Впервые за много лет он позволил накопившемуся в душе мраку выйти наружу, исповедался перед посторонним человеком. Теперь лорд Прит поймет, что он ни как не подходит в мужья любимой дочери. Горечь и поздние сожаления переполняли его. Он не стоит такой чистой, высоконравственной, умной и красивой женщины. Единственной, которая заставила его отказаться от данной много лет назад клятвы и просить ее руки. Но он ее не достоин. И сейчас как никогда ясно понял это.
Он молча дожидался, когда вынесут приговор и упадет топор.
— По крайней мере вас нельзя назвать коротышкой, — изрек наконец лорд Прит. — Это говорит в вашу пользу. Хелен неизменно отвергает коротышек.
Лорд Бичем захлопал глазами. Лорд Прит рассуждает о его достоинствах? Гнусная исповедь не восстановила его против кандидата в женихи?
Он откашлялся:
— Нет, я на два дюйма выше Хелен. Она пытается сделать вид, что это не так, но повторяю: два дюйма, возможно, даже с четвертью.
— У вас должны быть великолепные дети. Как вы хорошо знаете, мальчик мой, предотвратить зачатие весьма трудно. Надеюсь, вы не собираетесь убить мою дочь непрерывными родами?
— Нет, — покачал головой лорд Бичем, вспомнив, что у Хелен не может быть детей. Она бесплодна. На мгновение он ощутил резкую боль, но только на мгновение. В конце концов, титул можно передать двоюродному брату, капитану, жившему в колониях, в странном месте, называемом Балтимор, или кому то из его детей. Он хороший парень и не опозорит герба Хизерингтонов.
Но по правде сказать, Спенсеру было совершенно все равно, что за человек его кузен. Он хотел Хелен, и хотел се навсегда. С ним действительно творится что то непонятное! Он стоит в столовой лорда Прита, а Флок, вероятнее всего, маячит в тени, боясь двинуться из страха, что кто то обнаружит его присутствие, и это совершенно не важно. Он чувствовал себя великолепно, словно выздоровел после тяжелой болезни.
— Я стану защищать Хелен даже ценой жизни. Я не нищий. Она будет иметь все. У меня в Девоне прекрасное загородное поместье, Пейлдаунс. Ей там понравится: меловые скалы, синее море, зеленые долины, исполненные дикой красы…
Спенсер осекся. Кажется, он дошел до того, что говорит стихами! Совершенно растерял остатки разума! Нет, нужно собраться с мыслями и объяснить глубину своих чувств коротко и остроумно.
Спенсер снова раскрыл рот, и оттуда полилось такое…
— Я никогда не встречал леди, подобную вашей дочери. Она восхитительна, сэр! Поверить не могу собственной удаче. Мне так повезло, когда она бросилась на меня в Гайд парке и сбила с лошади…
Он снова замолчал. Опять его понесло!
— Ах, Пейлдаунс, сэр! Она будет счастлива там. И в Лондоне тоже. У меня еще три дома, разбросанные по северному побережью. Она, вне всякого сомнения, одобрит и их. Если же нет, пусть наказывает управляющих, как пожелает, и меняет вещи по своему вкусу. Я стану боготворить се, сэр, до последнего смертного часа.
— Вам не стоит так волноваться, мой мальчик, — преспокойно заявил лорд Прит. — Моя Нелл способна свить гнездо везде, куда бы ни занесла се судьба. Ваш дом показался мне самым подходящим местом для нее. Знаете, теперь, по некотором размышлении, я вспомнил, что моя девочка кажется какой то странно притихшей, когда вас нет рядом. Неужели она грустит? Флок, ты все еще здесь? И твои уши так же остры?
— Да, милорд, но я смотрел на вазу, что стоит посреди стола, соображая, как лучше почистить все эти завитушки на виноградной лозе, и почти не прислушивался к разговору.
— Прекрасно. Итак, ты тоже думаешь, что мисс Хелен грустит, или это слишком сильное слово?
— Она переживает так же сильно, как я, милорд. Возможно, последовала моему примеру — ведь я места себе не нахожу.
— Да да, совершенно верно. Кроме того, она невероятно рассеянна. Я часто видел, как она застывает на месте и смотрит в никуда. Один из конюхов прохлопал вора, укравшего несколько уздечек с конюшни. Она наказала разиню, но как то вяло, без всегдашней увлеченности. И кроме того, похудела, что ей совсем не идет, поскольку раньше она была самим совершенством.
— Вы правы, сэр.
— Хм м м, — промямлил лорд Прит, выпил шампанского и загляделся на натюрморт, изображавший связку кроликов, свисавших с веревки в старинной кухне. Он терпеть не мог подобных картин, украшавших почти каждую столовую в Лондоне. Они неизменно отбивали у него аппетит. — Буду с вами честен, мальчик мой, — продолжал лорд Прит. — Она далеко не идеал, хотя вы, кажется, совершенно не замечаете ее недостатков. Нелл — женщина самостоятельная, даже чересчур. Кое кто мог бы посчитать ее упорной, а некоторые осмелились бы даже назвать упрямой. Надеюсь, я не слишком резко выразился?
— Наоборот, сэр, возможно, вы, как любящий родитель, чересчур снисходительны.
— Она привыкла поступать так, как пожелает, и сильна не только физически, но и морально. Воля у нее железная. Я как то видел, как очередной поклонник, имевший дерзость чем то оскорбить мою дочь, летел из одного конца комнаты в другой от ее оплеухи. К счастью, он ничего себе не сломал, но неделю ходил с подбитым глазом. У нес на все свое мнение, мальчик мой, и при этом не всегда совпадающее со взглядами ее дорогого отца. Ее интересы весьма разнообразны; впрочем, вы сами это знаете. Сейчас она способна говорить только о лампе. И знает толк в наказаниях. Ее работники на задних лапках перед ней ходят, и не дай Бог не угодить хозяйке! Следует немедленная и неотвратимая кара. Признаться, они иногда молят, чтобы их приструнили, но Нелл справедлива и не часто соглашается на такое. Она ни за что не позволит вам вытирать об нее ноги. Словом, моя маленькая Нелл — истинное наказание Господне, совсем как дорогая усопшая Матильда.
— Совершенно верно и точно подмечено, милорд, — констатировал дворецкий.
— Спасибо, Флок.
— А вы когда нибудь видели кого то из ее конюхов в колодках? — не удержавшись, поинтересовался лорд Бичем.
— Разумеется. Остальные жители городка берут их у Нелл напрокат, когда хотят кого нибудь наказать. Она считается у них богиней правосудия. Жены обожают Нелл, потому что она не позволяет мужьям напиваться в своей гостинице.
— Она больше чем богиня. Гораздо больше! — воскликнул лорд Бичем. — И должна принадлежать мне, милорд.
— Понимаю, прекрасно вас понимаю. Хорошо, считайте, что получили мое разрешение. Надеюсь, вы знаете, на что идете, и вами не руководит истинно мужская похоть, которая, как известно, слепа к тем почти безумным выходкам, на которые бывает способна Нелл?
— Руководит, конечно, но не совсем, и у меня хватит разума, чтобы узнать о ней и ее выходках все, но в ближайшие пятьдесят лет. Возможно, я при случае еще раз женюсь на ней.
— Очаровательно, мальчик мой, очаровательно! Шампанского, Флок! Новую бутылку! А для моего будущего зятя это отвратительное пойло — бренди. Не хотим же мы, чтобы его вырвало прямо на туфли Хелен!

Джорди просыпал двадцать фунтов овса в огромную грязную лужу и теперь, страшась наказания, тихонько повизгивал в углу. Но Хелен не обращала внимания на ужасный проступок, словно ей все равно! Сидит, уставившись в пустоту! Собственно говоря, все это время она не переставала думать о том, куда делся Спенсер и почему удрал из гостиной, захватив ломоть хлеба.
— Мисс Хелен, этот глупый болван заслуживает не меньше чем Шестой степени.
Джорди вздрогнул от предвкушения и страха.
— Что? Шестой? Не слишком ли жестоко?
— Двадцать фунтов, мисс Хелен, и все в грязь!
— Что ж, будь по твоему. Шестая так Шестая. Хелен повернулась и вошла в здание гостиницы. Было уже почти девять вечера. Луна поднялась, и стало достаточно светло, чтобы те любопытные, кто хотел увидеть процедуру наказания, разглядели мельчайшие подробности.
Услышав сначала вопль, а потом стон бедняги Джорди, Хелен покачала головой и вернулась в маленькую гостиную, зажгла огонь в камине, налила в чашку горячего сидра и устроилась в большом мягком кресле, глядя в пламя. Но видела одно: как Спенсер выбегает из комнаты. Голова у нее шла кругом. Что теперь делать?
— Хелен!
Она медленно повернулась к стоявшему в дверях Спенсеру.
— Ты убежал и зачем то унес хлеб.
— Да, но теперь вернулся. А хлеб съел.
— И что вы хотите, лорд Бичем?
— Во дворе какой то голый бедняга стоит на коленях. Руки привязаны веревкой, захлестнутой за нижнюю ветку огромного вяза, а Гвен его порет. Еще три женщины дожидаются своей очереди. В руках у них длинные прутья.
— Да. Джорди просыпал двадцать фунтов овса в грязь, а за это полагается наказание Шестой степени. Гвен посчитала его самым подходящим.
— Понятно. Теперь все ясно. Ты выйдешь за меня, Хелен?
Хелен уронила чашку и ошеломленно хлопнула глазами, тупо наблюдая, как сидр медленно растекается по натертому до блеска полу, подбираясь к небольшому квадратному обюссонскому ковру. Застонав, она вскочила и с безумным видом оглянулась. Лорд Бичем развязал свой безупречный галстук и вручил ей. Хелен немедленно встала на колени и принялась вытирать лужу. Дубовые дощечки давно уже высохли, но она продолжала водить по ним превратившимся в тряпку галстуком.
— Хелен, все чисто, — напомнил лорд Бичем, протягивая ей руку. — Ты протрешь дерево.
Хелен, не подумав принять помощь, вскочила, покачнулась, поднесла руку к закружившейся голове и мешком свалилась в кресло.
— Я не убегал от тебя. Поехал в Шагборо и только сейчас вернулся. Твой отец дал мне разрешение ухаживать за тобой. Собственно говоря, он также согласился на наш брак. Ты окажешь мне честь, став моей женой?
Со двора послышался вой Джорди, сопровождающийся жалобным поскуливанием.
— Это, вероятно, мисс Миллбарк, — рассеянно заметила Хелен. — Заметил, что он скулит громче, чем вопит? Мисс Миллбарк любит поиздеваться над человеком, прежде чем нанести удар.
— Хелен, мне сейчас не до Джорди. Сколько ударов он получит?
— Только десять. А потом ему придется стоять обнаженным перед гостиницей, держа в вытянутых руках лампу, целых три часа, если не будет дождя. В таком случае наказание откладывается, пока не взойдет солнце.
— Понимаю. Так ты станешь моей женой? Хелен покачала головой:
— Не вижу в этом никакого смысла. Ты желаешь меня, я это вижу и сама испытываю то же самое. Но при чем тут любовь? Как ты можешь любить меня, если совсем не знаешь?
— Не знаю? Господи, женщина, неужели тебе мало всего, что между нами было?
— Вот в этом я так и не могу разобраться. Начинаю думать, что ты волшебник. Стоит тебе коснуться меня — и я теряю рассудок.
— Да, и это прекрасно, верно? Хелен явно растерялась. Спенсер мгновенно оказался рядом и присел на корточки.
— Пусть мы встретились всего месяц назад, какая разница? Я никогда не хотел жениться, по крайней мере пока не одряхлею. Но сейчас все изменилось. Мы стали другими. Будь моей, Хелен. Мы прекрасно поладим. Найдем эту чертову лампу и, возможно, благодаря ее магическим свойствам станем вместе править миром. В мире полно тайн, которые только и ждут, чтобы их раскрыли. Мы посвятим этому жизнь. Скажи “да”, Хелен.
— Я так же сильна, как и ты.
— Наверное, — ухмыльнулся Спенсер. Со двора донесся оглушительный вопль и едва слышный стон.
— А это кто?
— Жена викария, миссис Посеет. Обожает причинять боль. По моему, она обычно представляет на месте Джорди своего мужа. Он человек не слишком терпеливый. Я не раз слышала, как она скрипит зубами от злости.
— Скажи “да”, Хелен.
— Я уже была замужем. — Последовала длинная зловещая пауза. — И мне это не понравилось.
— Ты была молода, и твой исключительный ум еще не сформировался. А твой муж попросту был идиотом. Но какое это имеет значение сейчас? Повторяю, мы переменились. Мы уже больше не дети. Знаем, чего хотим.
— Нет.
Он дернул головой, как от пощечины, покачнулся и встал. В полумраке белокурые волосы сияли, словно нимб. Она казалась настоящим ангелом. Ангелом, у которого хватило дерзости отказать ему.
Спенсер не верил собственным ушам. Ярость захлестнула его, затуманила голову, ударила в сердце.
— Но почему? При каждой встрече тебе не терпится стащить с меня штаны.
— Да, это происходит помимо моей воли. Видите ли, лорд Бичем…
— У меня есть имя, черт тебя возьми!
— Спенсер. Признай, Спенсер, это похоть, взаимная, бессмысленная, безграничная, и ничего более. Похоть. Что произойдет, если мы поженимся и через полтора месяца она иссякнет? Что ты станешь делать? Ведь мы будем связаны навсегда. Нет, такого я не желаю.
— У вас слишком хорошо подвешен язык, мадам. Воображаете себе то, чего нет и быть не может. Лично я истово молюсь, чтобы наше влечение немного ослабло, иначе мы вообще не выйдем из спальни и через год сведем друг друга в могилу. А пока позволь мне придумать другой конец к твоей забавной сказочке. Мы будем любить, ссориться, кричать, смеяться и прекрасно проводить время в обозримом будущем. Что ты об этом думаешь?
— Конец неплох, — вздохнула Хелен, отворачиваясь от него и глядя в огонь.
— Может, у вас есть другие любовники, мадам? Мужчины, доставляющие вам больше удовольствия?
— Нет. Господи, что еще сказать? Чем ее убедить?
— Почему ты отказываешь мне, Хелен? Чего я не могу тебе дать? Я ни на минуту не поверил той смехотворной истории, которую ты тут наплела. Ты очень хочешь стать моей женой. Мы будем партнерами и любовниками на всю жизнь.
Хелен сложила руки на коленях и сидела не шевелясь, глядя вниз.
— Мне не нужен другой муж. Не хочу терять того, что имею.
— Господи Боже, за кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь ничего у тебя отнимать. Наоборот, надеюсь дать тебе безоблачное счастье.
Хелен, по прежнему не глядя на него, покачала головой. Спенсер, расстроенный, отчаявшийся, не понимающий, почему его так бесповоротно отвергли, лишился дара речи.
Помолчав, он все таки нашел в себе силы пробормотать:
— Я бы хотел уяснить…
Он бросился на соседний стул, оперся подбородком о кулак, вытянул длинные ноги и уставился в камин.
— Все предельно ясно. Вожделение, ничего больше.
— Ты упряма как ослица, Хелен. Очевидно, тот мужчина, за которого ты вышла замуж слишком молодой, чтобы иметь хотя бы зачатки разума, сумел внушить тебе весьма плохое мнение о мужчинах и браке. Но между нами все будет по другому. Подумайте же хорошенько, мадам!
Хелен снова покачала головой.
— Я тоже слышать ничего не хотел о женитьбе, насмотревшись на печальную участь трех жен моего отца, но все мои детские впечатления меркнут, когда я думаю о том, что ты всегда будешь рядом — в постели, за столом, на прогулке… Почему я не могу заставить тебя забыть о прошлом, Хелен?
Однако она упорно трясла головой, не слушая уговоров. У него руки чесались придушить ее, но вместо этого Спенсер поднялся, направился к порогу и, обнаружив, к своему искреннему восторгу, что на двери имеется засов, задвинул его и обернулся.
— Сейчас, — прохрипел он. — Сейчас.
Он услышал, как воздух с шумом вырывается из ее груди. Хелен вскочила, словно пытаясь бежать, но тут же остановилась и сжала кулаки.
— Нет, Спенсер. Я не собираюсь вновь отдаваться тебе. И ты меня не улестишь таким способом. Это низко!
— Ты еще не знаешь, на какие низости я способен, если того требуют обстоятельства!
Менее чем через три минуты Хелен уже лежала на столе, а он осторожно подтягивал ее на край. Она пыталась схватить его, притянуть к себе, поцеловать, но он удерживал ее расставленные ноги, боясь умереть от счастья. В следующее мгновение он уже был в ней, глубоко, до конца, стонал и делал выпад за выпадом, не помня себя, пока не услышал ее тихие гортанные крики. Лишь тогда он упал на нее, принялся целовать и чуть не задохнулся, почувствовал, как сильные мускулы кольцом обхватывают его плоть, ощутил бурные содрогания женского естества… И все это время она билась под ним и сжимала с такой силой, что он ясно представил, какими синяками будет покрыт к утру. Это почему то развеселило Спенсера. Так, смеясь, он и откинул голову, чтобы выкрикнуть свое наслаждение потемневшим потолочным балкам.
Ему вторил отчаянный визг Джорди.
— Последний удар, — еле выговорила Хелен, кусая его за плечо. Она жадно ловила губами воздух. Он не покинул ее, и ждать пришлось недолго. Уже через несколько секунд Спенсер вновь стал двигаться.
— Твои груди, — пробормотал он. — На этот раз я немного пришел в себя и хочу попробовать на вкус твои груди.
Он потянул было вниз лиф ее платья, но времени уже не осталось. Стоило ей поднять бедра, как он забыл обо всем. Его пальцы нашли заветный бугорок, она снова укусила его, на этот раз в шею, и Спенсер обезумел. Ее горячее дыхание обжигало его лицо. На этот раз он ловил губами ее чудесные, как музыка, стоны, а потом прижался ртом к ее плечу, чтобы не закричать.
— Ну вот, — с истинно мужским высокомерием объявил он, излившись на этот раз до конца и кладя ладони на ее белые бедра. — Открой глаза, Хелен. Посмотри, я по прежнему в тебе. Можно сказать, часть тебя. Теперь мы можем говорить на равных. Я отметаю все твои доводы как глупые и несущественные. Я единственный мужчина для тебя. Мы с тобой единое целое. Созданы друг для друга и вместе найдем эту чертову волшебную лампу. Вдвоем мы не только сильны, но почти непобедимы. Возможно, лет этак через пять я найду в себе достаточно самообладания, чтобы поцеловать твои груди, и это будет началом ослабления нашего взаимного притяжения.
Он медленно вышел из Хелен, не отрывая взгляда от ее лица.
Сверхъестественным усилием воли она сумела сесть. Она буквально истекала соками, его и своими, но не шевелилась и смотрела поверх его плеча в камин. Огонь почти догорел; тлели лишь два три крошечных уголька.
Она попыталась встать и едва не упала. Резким движением опустила юбки. Хорошо, что на этот раз на ней нет шляпки. Это было бы последней каплей.
— Ты моя, Хелен.
Она надменно выпрямилась.
— Увидимся утром, лорд Бичем, — бросила она, подходя к двери. Руки так дрожали, что справиться с проклятым засовом удалось не сразу.
— Ты подумаешь о моем предложении? Представляешь, мы рядом. Навсегда…
Она молча вышла из комнаты, спустилась вниз, увидела Джорди, стоявшего с лампой в связанных руках. Бедняга был совершенно голым. Вокруг собралась толпа, в основном женщины, однако присутствовало и несколько мужчин. Хелен рассеянно кивнула преступнику, и тот в ответ тихо захныкал — не слишком жалобно, больше для порядка.
Один из конюхов оседлал Элинор, и через двадцать минут Хелен была уже дома. Она с облегчением узнала, что отец с Флоком отбыли на вечернюю прогулку. Снизу доносились вопли лорда Прита, распекавшего павлинов, им вторили вздохи горюющего по Тини Флока. Сегодня они вышли из дома гораздо позднее обычного: кажется, визит Спенсера нарушил их расписание.
Тини, необычайно тихая, помогла ей раздеться, укрыла одеялом, зажгла свечи. И уже выходя из спальни, обернулась и объявила:
— Мисс Хелен, Флок рассказал мне о разговоре лорда Бичема с вашим отцом. Бедный лорд совсем погибает. Он едва сознание не терял. Глаза так и закатываются. Флок клянется, что, предложи ему ваш папа шампанского, несчастный выпил бы всю бутылку. Вам следует выйти за него, чтобы сласти. Вернуть его очаровательную дерзость. И он не коротышка, мисс Хелен.
С этими словами горничная удалилась.
Хелен долго не спала, думая о безвременно погибшем преподобном Матерее и гадая, кто мог его заколоть. Ей приснилась сцена убийства: какой то мужчина, стоя к ней спиной, наклонился над преподобным Матереем и вонзил стилет ему между лопаток. Ах, если бы только она могла увидеть его лицо!
Назавтра Хелен не поехала в гостиницу и весь день мрачно бродила по дому. Отец не донимал ее наставлениями, за что она была ему очень благодарна. Правда, Флок при каждой встрече драматически стонал, но Хелен не обращала на него внимания.
Лорд Бичем не показывался. Она погрозила кулаком в направлении Корт Хэммеринга и почувствовала определенное облегчение.
Среди ночи, когда поднялся холодный вечер и луна медленно плыла по горизонту, под окном спальни послышался легкий шорох. Хелен шевельнулась, но все было тихо, и она вновь провалилась в тяжелый сон.
В оконной раме обрисовалась черная тень. Стекло медленно, мучительно медленно поползло вверх. Черная тень перекинула ногу через подоконник и скользнула в комнату.

Лорда Бичема весьма привлекала идея надеть черный костюм и самым романтическим образом похитить предмет своего обожания. И сейчас он довольно улыбался, глядя на спящую красавицу, разметавшую по подушке белокурые пряди. В лунном сиянии ее лицо светилось. Но несмотря на ангельскую внешность, Спенсер прекрасно понимал, какой урон способна нанести ему эта валькирия, поэтому, не задумываясь, опрокинул на белый платок содержимое крошечного флакончика, закрыл бутылочку пробкой и, прижал ткань к лицу Хелен. Та мгновенно проснулась, попыталась вырваться, но Спенсер собрался с силами и удерживал ее не менее десяти секунд.
Она вновь обмякла, ощутив, как приторно сладкий запах наполняет ее ноздри, рот, проникает во все поры, И не испугалась. Просто времени не было. Только всевозрастающая вялость, медленно, неуклонно меркнувшее сознание… Хелен вздохнула и закрыла глаза.
Лорд Бичем выпрямился, сложил маленький квадратик полотна и убрал его вместе с флакончиком в карман. Улыбнулся спящей женщине, которую считал своей будущей женой, жесткой мужской улыбкой, коварной и решительной, и сообщил, что готов на все, лишь бы доставить ее к викарию.
Он принялся одевать ее и прервал свое занятие только дважды: первый раз, чтобы наконец поцеловать ее груди и полюбоваться ими, насколько позволял тусклый свет. Как Спенсер и предполагал, эти упругие холмики оказались поистине невероятными: белоснежными, полными и округлыми, а на вкус.., у него дыхание перехватывало при одной мысли об этом. Пришлось поцеловать и ее живот и при этом стиснуть зубы, чтобы немедленно не возлечь на нее.
В довершение мук она глухо застонала во сне, но Спенсер, к чести своей, выдержал испытание.
Еще десять минут ушло на то, чтобы собрать вещи в саквояж. Множество прозрачных кружевных вещичек. Не поведет же он ее к викарию в одной ночной рубашке!
Спенсер отыскал самое любимое им светло желтое платье, нижние юбки, сорочку и даже туфли и чулки в тон. Можно сказать, он неплохо потрудился и, как человек опытный, предусмотрел все. Кроме шляпки. Это уж слишком. Можно венчаться и без головных уборов.
Вчерашний день был, вне всякого сомнения, самым хлопотливым за всю его жизнь. Сначала он собирался было перекинуть свою великаншу вместе с саквояжем через плечо и вылезти из окна второго этажа на широкий карниз, а оттуда — вниз по крепкой цветочной решетке, заплетенной вьющимися розами. Самое главное — не рухнуть в цветочные клумбы. Но сейчас он всерьез засомневался в правильности выбранного пути. Похоже, он затеял настоящее самоубийство.
Однако, вспомнив о письме, оставленном под подушкой, Спенсер снова улыбнулся. Столь романтичный поступок наверняка понравится лорду Приту. Если Хелен пожелает, он станет жениться на ней хоть каждый год!
Он едва не сломал шею, спускаясь по цветочной решетке со своей ношей. К тому же розовые шипы ужасно царапались. Добравшись до земли, лорд Бичем поднял глаза к небу и от души поблагодарил Создателя.
Теперь амазонка в полной его, власти! И даже не пыталась прикончить его, поскольку, к счастью, была без сознания. Но времени оставалось не так уж много. В любой момент она придет в себя, а он пока не хотел ее связывать.
Тяжело дыша, он пронес ее мимо парадных дверей Шагборо Холла туда, где сгустились ночные тени и где стояла коляска. В тишине раздался пронзительный крик павлина.
Ну вот, можно сказать, он настоящий герой! Поразительный силач, обладающий могучей волей. Все таки дотащил ее до экипажа и даже устроил на полу. Не стоит рисковать: вдруг она свалится с сиденья?
Спенсер бережно укутал пленницу одеялами, обложил подушками и, все еще отдуваясь, вскочил на козлы и погнал трусцой выносливого серого мерина. Элинор и Лютер мирно дремали в конюшне Шагборо Холла.
Весело посвистывая, он проехал десять миль до крошечного охотничьего домика, нанятого вчера утром у лорда Марчхейвна, который позволил себе поинтересоваться, большую ли охотничью партию собирается развлекать лорд Бичем. Но тот лишь покачал головой и многозначительно улыбнулся.
— Вот как, — понимающе кивнул лорд Марчхейвн. — Что ж, рад сообщить, что домик отменный.
— Мне он понадобится примерно на неделю, — сообщил лорд Бичем. Собеседник опять кивнул и изрек, пожимая руку Спенсеру:
— Я достаточно пожил на этом свете, чтобы понять: бывают в жизни моменты, когда мужчине приходится преступить грань дозволенного в надежде получить нечто очень ценное. Желаю хорошо провести время, милорд.
Очевидно, лорд Марчхейвн почуял восхитительный аромат греха, которому суждено расцвести и умереть за неделю. Лорд Бичем оставил его в этом заблуждении, хотя следовало бы пояснить, что он намеревается прожить в грехе супружества всю оставшуюся жизнь.
Но приятель прав: Хелен — действительно самое дорогое, что у него есть. В глубине души Спенсер был уверен, что она испытывает к нему те же чувства. Почему же отказывает? Странно и смешно.
Охотничий домик оказался изящной кирпичной постройкой в георгианском стиле, чопорном и суховатом, представляющей собой почти идеальный квадрат высотой в два этажа, со стенами, увитыми плющом. К тому же находился он на опушке Хотонского леса, принадлежавшего почти целиком семейству Марчхейвнов. Ко всем прочим достоинствам, домик был совершенно пуст.
Внося в дверь спящую Хелен, Спенсер вспомнил, чего ему стоило выпросить специальное разрешение у епископа Хортона. Пришлось умолять, заклинать, тонко льстить и даже выпить предложенный бокал шампанского, но он своего добился.
Спенсер снова принялся насвистывать, до такой степени довольный собой, что едва не уронил Хелен на лестнице. Спина немного ныла, но он постарался не обращать внимания на такие пустяки.
Планировка дома была самой простой: наверху четыре спальни, причем хозяйская — в самом конце. Большая уютная комната, и на постели может уместиться шесть человек. Хелен здесь будет удобно. И изголовье не сплошное, а резное, что тоже подходит для его целей.
Он стряхнул на пол одеяла и свой плащ и, осторожно опустив Хелен на постель, зажег свечи и огонь в камине. Превосходно. Можно сказать, идеальное место, чтобы заточить похищенную женщину. Женщину, которая должна усвоить, что немыслимо отказываться выйти замуж за человека, которого кусаешь за шею, причем не один раз. Такого стерпеть нельзя!
Он обдумал каждую мелочь. Хелен не какая то там неженка. Если она сумеет вырваться, то при первой же возможности раскроит ему голову. Следовательно, самое главное — не дать ей этой возможности, а для этого нужно решить немало сложных проблем.

* * *

Он вернулся к коляске, взял оттуда саквояжи, свой и ее, отвел смирного старого мерина в стойло и насыпал в кормушку овса. Потом поднялся наверх и вытащил из своего саквояжа четыре галстука.
Скоро она придет в себя. Ах это великолепное зелье, что дала ему миссис Туп! Глаза старушки сверкали, как звезды, когда он объяснял суть плана. Очевидно, и на нее неотразимо действует романтика!
— Подумать только, — прошептала она, сложив руки на пышной груди, — моя хозяйка узнает о наказаниях куда больше прежнего! О Боже, неужели так оно и будет? Вы обещаете, милорд?
И поскольку это обстоятельство казалось ей весьма важным, лорд Бичем поспешно кивнул и бесчисленное множество раз заверил ее, что сможет научить мисс Хелен такому, о чем ни один мужчина в Англии понятия не имеет. Пришлось дать слово, что мисс Хелен такое обращение понравится. Только после всего этого миссис Туп вручила ему флакончик с хлороформом и объяснила, как им пользоваться.
Долго еще она глядела ему вслед глазами, слезящимися от яркого света лампы, которую накануне бедняга Джорди гордо вздымал вверх целых три часа.
Похоже, всем не терпится видеть Хелен его женой. Остается всего навсего убедить ее. И он готов на все, чтобы добиться этого.
Спенсер широко улыбнулся, подкинул в дымный огонь пару поленьев и шагнул к кровати.
Хелен приходила в себя чересчур медленно, и это ей не нравилось. Обычно, только открыв глаза, она вскакивала с постели: тело и мозг бурлили энергией. Но сейчас веки не хотели подниматься. Немного придя в себя, она заметила, что уже ясный день и солнце весело сияет сквозь окна, занавески на которых раздвинуты. Странно.
И окна слева от нее, а не справа, как обычно. Что то неладно.
В голове словно все паутиной затянуто. Совсем как после любви, когда они со Спенсером доводят друг друга до изнеможения.
Хелен попыталась сесть, но тело ее не слушалось. Час от часу не легче! Она снова попробовала, но наконец поняла, что руки связаны над головой. Связаны?
Она недоуменно моргнула, услышав его голос. Спенсер наклонился, погладил ее по щеке и нежно поцеловал в губы.
— Доброе утро, Хелен. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь? Последние несколько часов ты непрерывно стонала.
— Спенсер?
— Да, — кивнул он и, пригладив ее брови, снова поцеловал. Она невольно ответила ему, но тут же отпрянула.
— Почему у меня руки связаны?
— Чтобы ты не вздумала убить меня. То есть попытаться ты можешь, но сомневаюсь, дорогая, чтобы даже тебе это удалось.
— Зачем мне тебя убивать?
— Дело в том, что я тебя похитил. Мы здесь одни. Я прикрутил тебя к кровати. Короче говоря, милая Нелл, ты целиком в моей власти.
Она рвануласв было, чтобы дать ему по носу, но хотя ее путы не врезались в запястья, освободиться не смогла. А ноги? Она попробовала лягнуть Спенсера, но обнаружила, что и щиколотки привязаны к изножью красивыми галстуками.
Хелен перестала сопротивляться и подняла на него глаза. Спенсер продолжал улыбаться самодовольной и одновременно радостной улыбкой. Странное сочетание, но что поделать, если ей так показалось! Она не знала, что и подумать. Одно ясно: позволить ему издеваться над собой она не может!
Изо всех сил стараясь не скрипеть зубами от злости, Хелен для начала потребовала:
— Немедленно освободи меня!
— Не могу, дорогая. Ты немедленно вырвешь мое сердце.
— Нет. Клянусь! Даже не сделаю тебя чертовым евнухом. Отпусти меня.
— Бессовестная ложь, и мы оба это знаем, Нелл. Наш последний разговор остался незавершенным, но с тех пор я все обдумал. Когда тебе понадобится облегчиться, я развяжу ноги и ту руку, что ближе к краю кровати и принесу ночной горшок. Ты справишься. Я сам попробовал сегодня утром, желая убедиться, что все будет в порядке. У меня прекрасно получилось. Кстати, ты долго спала. И перед тем как принести приготовленный мной завтрак, я освобожу твою руку и ноги. Ах, Хелен, не будь дурочкой. Не пытайся вырваться!
Она не ответила. По правде говоря, слишком велико оказалось потрясение. И хотя понимала, что нужно быть начеку, все же опомниться не успела.
— Ты похитил меня?
— Совершенно верно. Представляешь, даже спустил тебя и твои вещи с подоконника второго этажа и ни разу не споткнулся. И прострел меня не хватил. Я по прежнему на два дюйма выше тебя.
— Но почему? Зачем ты это делаешь?
— Миссис Туп считает, что тебе нужно побольше узнать о наказаниях.
Он снял импровизированные узы с ее правой руки и ног и растер занемевшие конечности.
— Ну вот. Только не думай, что я покину комнату, ибо ты немедленно начнешь распутывать последний узел. Я останусь здесь.
Он похлопал ее по щеке и отошел к камину. Хелен пришлось воспользоваться ночным горшком. Спенсер обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как она дергает за узел, и поспешно схватил ее свободную руку.
— Ложись, Хелен, и не вздумай сопротивляться. Но это было все равно что уговаривать обезумевшего тигра не нападать на добычу. Она вопила, брыкалась, пытаясь вырваться, и пару раз нанесла ему довольно чувствительные удары, но Спенсеру все таки удалось усмирить разъяренную богиню, прикрутив ее руки к изголовью, Тяжело дыша, он навис над ней.
— Что ж, поистине героическая попытка. А теперь хочешь позавтракать?
— Я придушу тебя. Спенсер!
Он наклонился и впился в ее губы поцелуем, но тут же ловко увернулся, когда Хелен попыталась укусить его. Не успела она оглянуться, как Спенсер натянул рубашку ей на бедра и, словно вспомнив что то, схватил за щиколотку.
— Очень мило. А теперь левую.
Она снова попробовала лягнуть его, но промахнулась. Вскоре ее ноги были широко раздвинуты.
— После завтрака, дорогая, мы насладимся десертом, — сообщил он, перед тем как выйти из спальни.
За спиной слышались вопли и проклятия, не слишком изобретательные, в которых его, однако, сравнивали с различными животными, но Спенсер лишь улыбался. Ей лучше успокоиться. Все равно ничего не выйдет.

Четверть часа спустя лорд Бичем появился с соблазнительными теплыми булочками, свежим маслом, абрикосовым желе и чайником собственноручно заваренного чая. — Булочки не совсем свежие. Миссис Туп испекла их вчера специально для такого случая. Однако я развел огонь в камине и подогрел их.
— А что ты имел в виду под десертом? Ему явно понравился ее вопрос.
— Наказание, счастье мое. Всем окружающим просто не терпится просветить меня на эту волнующую тему. Возможно, ты стала слишком предсказуемой в своих методах, потеряла былую изобретательность. Пора влить свежий солод в старое пиво, дать вещам новую перспективу.
— Кому это “всем”?
— Я не могу раскрыть свои источники. Думаю, они попросту боятся возможной мести.
— Спенсер, пожалуйста, отпусти меня. Даю слово, что пальцем тебя не трону.
— Как мило, что ты вздумала звать меня по имени, дорогая. Надеюсь, это означает, что ты больше не намерена держать меня на расстоянии?
Она снова попыталась вырваться, но безуспешно, и с каждым мгновением все больше багровела.
Спенсер погладил ее по щеке, уселся в кресле у кровати и предложил:
— Намазать тебе булочку маслом и желе?
— Я хочу есть сама.
— Так и быть.
Он освободил ей руку и подозрительно смотрел, как она сгибает и разгибает запястья и сжимает пальцы.
— Ну как, намазать?
Хелен кивнула. Слава Богу, она, кажется, на время оставила свои кровожадные намерения.
Она съела две булочки с абрикосовым желе, легла на подушки и вздохнула:
— Восхитительно. Миссис Туп печет лучшие булочки в округе. Спасибо. Мне хотелось бы вернуться в гостиницу к обеду. Надеюсь, мы можем уехать?
— Хочешь чая? С молоком? Лимоном?
У Хелен появилось в глазах то же выражение, как при стычке с молодыми повесами из Кембриджа. Она жаждала крови.
Ему не следовало бы давать ей чай, особенно с молоком. Она швырнула чашку ему в лицо, но тут же съежилась.
— О Господи, я не подумала. Мне следовало бы сначала выпить хоть два глотка.
— Возможно, — спокойно согласился Спенсер и поднялся, чтобы привести себя в порядок. — Подобные вещи, — продолжал он, окуная тряпицу в тазик с теплой водой, стоящий на комоде, — заслуживают наказания. Как по твоему? Пятая степень?
— Не мели вздор! Ничего общего с Пятой степенью! — выпалила она, но, поняв, что натворила, тут же осеклась.
— Согласен, — учтиво улыбнулся он, явно готовый к компромиссу, такой сговорчивый и вежливый, что ей захотелось дать ему оплеуху. — А что ты считаешь справедливым? Третью степень?
— Ты смеешься надо мной, Спенсер!
— По крайней мере ты продолжаешь звать меня по имени.
— Не могу же я обращаться к тебе “лорд Бичем”! Это крайне неудобно в данных обстоятельствах. Я лежу в ночной рубашке, связанная, беспомощная…
Спенсер громко втянул воздух и, собравшись с силами, вытер лицо. Потом принялся расстегивать мокрую сорочку.
Она смотрит на него, он это чувствует! Ее глаза блестят вожделением, если только он не ошибается. А он не ошибается. Чудесно!
Оставшись обнаженным до пояса, он повесил сорочку на спинку стула сушиться и направился к кровати.
— Я нравлюсь тебе, Хелен?
— Ты мужчина. Что в тебе такого хорошего?
— Ты уставилась на мою грудь и теперь с величайшим трудом стараешься не опустить глаза ниже пояса. Что скажешь? Нравится тебе, как я сложен?
— Мне пить хочется.
— Если я дам тебе еще одну чашку, обещаешь выпить чай, а не выплеснуть на меня?
На лице Хелен отразилась сложнейшая внутренняя борьба, но благоразумие победило.
— Ладно, так и быть, обещаю, — неохотно обронила она. Он поцеловал ее в губы, выпрямился и налил чая, но на этот раз не добавил ни молока, ни сахара, потом помог Хелен сесть и вручил чашку.
Она пила медленно, не глядя на него, и, протянув пустую чашку, спокойно заметила:
— Это безумие. Спенсер. Не можешь же ты всю жизнь держать меня привязанной к проклятой кровати!
— Почему нет?
Он едва не рассмеялся при виде ее ошеломленной физиономии.
— Ну.., не знаю, — растерянно пробормотала она. — Так нехорошо. Кроме того, не тебе учить меня новым наказаниям. Вряд ли ты сообщишь мне, чего я еще не знаю!
Поразительно, до чего она самоуверенна!
— Ты так считаешь?
Бичем весело усмехнулся. Подумать только, всего месяц назад он вообще не подозревал о существовании мисс Хелен Мейберри! Теперь же представить не мог существования без нее. Самое главное — чтобы она была рядом, безразлично, связанная или нет.
Хелен неразборчиво хмыкнула что то, глотнула чая и подняла голову.
— Разве ты не сказал, будто хочешь дать мне все, что я пожелаю?
— Что то не помню.
— Сказал именно так или что то в этом роде, невероятно романтичное и крайне возмутительное. Утверждал, что мы прекрасно поладим. Но мне расхотелось ладить с тобой. Ненавижу, когда меня связывают!
Спенсер нежно улыбнулся:
— Свобода близка, дорогая, только руку протяни! Все, что для этого нужно, — согласиться выйти за меня, и мы немедленно отправимся к викарию Локлиру Гиллиаму.
— Я могла бы согласиться и покинуть вас с викарием у алтаря.
— Могла и этим крайне разочаровала бы меня. Твой отец перечислил все твои слабые места, все недостатки твоего нелегкого характера, проделки и глупости, на которые ты способна, но не упоминал, что ты к тому же лгунья.
— Я никогда не лгу, черт тебя возьми!
— Прекрасно. Так ты выйдешь за меня? Хелен прикусила губу. Заметив, что губы у нее пересохли и обветрились, Бичем подошел к комоду и выдвинул ящики. Смягчающая мазь оказалась во втором. Спенсер сел рядом с Хелен, окунул палец в густой белый бальзам и стал втирать ей в губы. Она не сделала попытки ударить его свободной рукой, только сухо поблагодарила.
— Рад услужить, — ответил Спенсер и снова поцеловал ее, ощущая на губах горьковатый вкус мази.
— Ну а теперь выйдешь за меня?
— Нет.
— В таком случае ты готова к наказанию Третьей степени или снова плеснешь в меня чаем?
— Это заслуживает наказания не выше Первой степени.
— А что ты под этим подразумеваешь?
— Человека оставляют одного не меньше чем на два часа в темной комнате без воды и еды. Я обычно использую шорную, на задах конюшни. Там всегда стоит полумрак.
— Что же, не слишком привлекательно, — вздохнул Спенсер, — зато справедливо.
Он сдвинул занавески, привязал ее свободную руку к изголовью, укрыл одеялом, погладил по голове, поцеловал и, захватив поднос, вышел. Она услышала, как Спенсер насвистывает, уходя по коридору. Он не вернулся.
Хелен закрыла глаза. Она не представляла, что это простое наказание может быть столь ужасным. Да это не меньше чем Третья степень! Придется, пожалуй, пересмотреть шкалу наказаний.
Она была уверена, что день уже клонится к вечеру, когда дверь спальни снова открылась. От радости Хелен была готова броситься Спенсеру на шею.
Он подвинул стул к ее кровати и сел, сложив ладони домиком и поигрывая кончиками пальцев. Она как зачарованная смотрела на него, вспоминая, как эти руки ласкали ее, и вздрагивала от восхитительного предчувствия. Кстати, о прикосновениях: почему он не набрасывается на нее? В обычных обстоятельствах у него не хватало времени даже раздеться, а сейчас сидит и барабанит своими чертовыми пальцами. Что это с ним?!
— Один из наиболее эффективных методов наказания, которые я практикую, можно назвать полуэкстазом.
Сердце Хелен забилось, медленно, гулко. Лицо зажглось возбуждением. Спенсер вежливо откашлялся.
— Видишь ли, Хелен, стоит нам сойтись, как начинается ураган. В жизни не представлял, что такое может быть! Стоит мне дотронуться до тебя, и ты теряешь голову.
— Да, верно, я с ума схожу. Никакого самообладания. А что делаешь ты, когда я тебя касаюсь?
— Хороший вопрос, — кивнул он. — Я, вполне возможно, теряю значительную часть своей безупречной техники, хотя ты хочешь меня так сильно, что ничего не замечаешь. Это открытие неизменно вызывает у меня смех.
— Поскольку я не знакома с твоей прославленной техникой, не знаю, смеяться мне или плакать.
Спенсер увлеченно подался вперед, решив, что теперь самое время довести ее до бешенства. Поиздеваться так, чтобы она запомнила, кто здесь хозяин.
— Видите ли, дорогая, вы так.., боюсь употребить столь нелестное, хотя точное определение, но я должен быть честен. Вы просты и легкодоступны, Хелен.
Покорная. Послушная. Возможно, даже смирная. В вас нет никакой загадки. Вы не бросаете вызов. Стоит взглянуть на вас с искоркой интереса в глазах — и вы, фигурально выражаясь, начинаете вилять хвостом. Поцелуй вас — и вы готовы лечь на спину и притянуть меня к себе. Короче говоря, вы не дали мне времени применить мою изощренную технику обольщения. Ваша наивность несколько угнетает, но, думаю, не стоит зря тратить свои способности и таланты, если все само идет в руки. — Спенсер вздохнул. — Поскольку дорогая, я восхищаюсь вами, то вынужден смириться.
Он замолчал и стал выжидать, наслаждаясь паузой. Предвкушая бурю. Он любил эти взрывы ее ярости и готовился выдержать натиск. Ее лицо раскраснелось, глаза сверкали, губы сжались в тонкую линию. Ему хотелось зацеловать ее до смерти, но Спенсер продолжал сидеть не двигаясь, сложив руки, боясь, что, если шевельнется, схватит ее в объятия, и тогда все пропало.
Хелен посмотрела ему в глаза и отчетливо выговорила:
— Ты прав. Я жалкое создание, без воли и самообладания, и возможно, любой мужчина способен вызвать во мне такие же ощущения, как ты. Как по твоему?
Он уставился на нее, трепеща от гнева, ударившего в голову, лишавшего рассудка. Но в отличие от Хелен Бичем был человеком сдержанным.
— Ты, — спокойно сказал он, — безголовая дурочка, Хелен. И ничего не знаешь. Я вытащил тебя из провинции, научил любви, дал понять, как ты легкодоступна, но только мне. Слышишь, только мне! Ни один другой мужчина не смеет протянуть к тебе руку. Да ты и сама, возможно, вбила бы любого другого в пол, стоит ему сделав нескромное предложение! Да, повторяю, ты настоящая идиотка. Не будь ты таковой, поняла бы, что я единственный, кто может заставить тебя сгорать от страсти, стать податливой, покорной и готовой сделать все, что я только пожелаю.
Хелен зевнула.
— Видишь ли. Спенсер, хорошенько поразмыслив, я пришла к выводу, что все эти сумасшедшие неукротимые эмоции, которые ты вынудил меня испытать, в действительности не существовали; во всяком случае, в них ничего нет особенного. Ну было что то.., случайное.., на грани безумия.
— Ты вправду так считаешь?
— Ода, разумеется. — Она щелкнула пальцами. — Чушь. Вздор, Совсем ничего.
— Я рад, что ты это сказала.
Он поднялся, стянул сапоги и оглянулся.
— Надеюсь, ты докажешь слова делом? — Возможно, — кивнула она, и его затрясло. Это оказалось самым трудным из всего, что ему когда либо предстояло сделать, но он держался. Из последних сил.
— Думаю, — продолжала Хелен, — я насажу тебя на отцовскую шпагу.
Но несмотря на столь грозное предупреждение, он увидел, как возбужденно блестят ее глаза, расслышал в голосе волнение, которое она безуспешно пыталась скрыть. Волнение и едва различимые нотки ярости из за своего беспомощного положения. Ах эта женщина, которую милосердный Господь создал специально для него одного!
Спенсер шагнул к окнам и отдернул гардины. В комнату ворвалось ослепительное сияние.
— Знаешь, сердце мое, — с улыбкой признался он, — я уже немного свыкся с твоими странностями.
Сев на край кровати, он нагнулся и стал развязывать ленты ее ночной рубашки. И заметил, как в ямке между ключицами бешено бьется пульс. Спенсер старался не обращать внимания на собственную, перехлестывающую через край страсть. Если дать ей волю, он снова возьмет Хелен, как всегда, быстро, жестко, исступленно. Нет, нужно следовать намеченному плану. Он намеревался наказать Хелен, а не любить до потери сознания. Для этого еще слишком рано.
Он распахнул вырез рубашки, обнажив ее груди.
— Хорошо, что у меня появилось время оценить клад, посланный судьбой. То сокровище, что ты мне так щедро предлагаешь.
— Свинья! Я ничего тебе не предлагала!
Он приложил палец к ее губам, подался вперед и поцеловал нежное полушарие. Хелен пыталась сделаться неподатливой и неподвижной, как полено, но ничего не выходило. Что же, может, секунд десять она и выдержит.
Спенсер по глазам видел, что она ничего не боится и полностью доверяет ему. И испытывает чистое, неподдельное наслаждение.
Хорошо еще, что он не снял лосины и час назад поклялся своему отражению в зеркале, что не возьмет ее ни разу, пока они не поженятся. И пусть ему хочется повеситься от тоски, он будет держаться до конца.
— Наказание не закончено. Поскольку ты связана и не сможешь ни напасть на меня, ни отвлечь, продемонстрирую свою невероятную технику.
Она затаила дыхание, когда он стал целовать ее груди и ласкать их до тех пор, пока она едва не обезумела. Потом отстранился, одним взмахом располосовал ее рубашку до самого подола и развел обрывки. Наконец то ее роскошное тело открыто его взгляду.
Спенсер возвел глаза к потолку и вознес благодарственную молитву. Но блаженное состояние продолжалось недолго. Стоило ему положить ладонь на плоский белый живот Хелен, как его дыхание участилось. Он поспешно поднялся, подошел к чайному подносу, оставленному на маленьком инкрустированном столике перед камином, налил себе чая и вернулся к прерванному занятию — продолжал рассматривать Хелен.
— Спенсер! — Что, сердце мое?
Ее груди тяжело вздымались. Изумительное зрелище! Куда лучше, чем он себе представлял, и это немного его удивило. Она попыталась приподнять бедра.
— Это первая ступень твоего наказания, — сообщил он. — Тебе понравилось? Оценила всю его утонченность? Восторгаешься названием “полуэкстаз”?
Хелен молча смотрела на него. Он отставил чашку, сел и припал губами к ее животу. Хелен вздрогнула и застонала. Спенсер вымученно улыбнулся и прошептал, обдавая ее горячим дыханием:
— А теперь вторая ступень.
И, положив руку на треугольник мягких волос, поднял голову.
— Спенсер!.. — проскрежетала Хелен с искаженным, как от боли, лицом. Спенсер медленно, зная, как сильно она жаждет его ласк, опустил голову и поцеловал ее. Хелен вскрикнула.
Теперь она действительно в его распоряжении. В его руках. В его власти. Упрямая, своевольная амазонка. Он чувствовал, как наслаждение туманит ей голову, держит тело в постоянном напряжении, а нетерпение все нарастает. И резко поднял голову.
— Хелен!
Но она была уже вне себя.
— Хелен!
Она пыталась сфокусировать взгляд на его лице, но это никак не удавалось. Ей ужасно хотелось почувствовать его губы в том местечке, где они были только сейчас, снова испытать те ощущения, которые лишь он один умел в ней будить. Подумать страшно, что она могла прожить жизнь и не узнать всего этого!
Зато знала теперь, и из горла рвался торжествующий крик. Еще минута — и она вспыхнет буйным факелом или просто ринется головой вперед в вихрь буйного наслаждения.
Он снова стал ласкать ее языком и, когда она застонала, внезапно отстранился. Она по прежнему извивалась, судорожно дергалась, выгибая спину, насколько позволяли путы, пока волны наслаждения постепенно не улеглись. Спенсер преспокойно уселся в кресло, прихлебывая чай и читая “Газетт”, и при этом даже не смотрел в ее сторону. Она едва не заплакала, но, разумеется, сдержалась. Жаль только, что сейчас она не в состоянии расправиться с ним. Может, проклясть его самыми страшными проклятиями, известными ей? Но слова не шли с языка. Оставалось лежать, чувствуя себя брошенной, покинутой и одинокой. И готовой прикончить его. Так вот оно, его наказание! И он еще назвал его полуэкстазом?! Ублюдок!
Объективно говоря, он проявляет крайнюю жестокость. Десятая степень, не ниже! Стебли штокроз ничто по сравнению с этим. Нет, дайте ей встать с кровати — она пронзит его черное сердце отцовской шпагой!
Хелен дернула левой рукой и, к своему изумлению, сумела освободиться. Проклятый галстук соскользнул с запястья! Теперь вторую руку. Неужели ей повезет и в другой раз? Каким образом она повернула левое запястье, перед тем как узел ослаб?
Она вывернула руку и резко дернула. Получилось! Остались ноги, но тут дело пошло быстрее. Наконец то! А глупец ничего не заметил, занятый чтением газеты!
Несмотря на гнев, доходящий до бешенства, она чувствовала, что невольно восхищается его методами наказания. Он довел ее едва не до безумия, а потом оставил. Да, весьма эффективно, ничего не скажешь, но он мог бы при этом следить за ее лицом и, возможно, отпускать язвительные замечания. Но нет, этот злосчастный негодяй читает как ни в чем не бывало!
Хелен, стараясь не шуметь, села, стряхнула галстуки и гибким движением, как разъяренная тигрица, прыгнула с постели на ничего не подозревающего Спенсера. Газетные листы рассыпались по комнате. Стул опрокинулся, и они свалились на пол, причем Хелен оказалась сверху.

Прежде всего она схватила его за волосы и несколько раз ударила головой о ковер. Жаль, конечно, что проклятая штука оказалась слишком толстой и мягкой и у нее ничего не получилось. Но все же она на всякий случай стукнула его еще раз.
— Подонок проклятый! — воинственно вопила она. — Ублюдок! И наказание твое в высшей степени унизительно! Уж лучше бы меня избили палками! Вынудили есть вареную репу без соли! Вот это я понимаю, вполне пристойная Третья степень! Но нет, тебе приспичило издеваться надо мной! Я ненавидела каждую минуту, слышишь. Спенсер?! Каждую!
Она снова повторила процедуру.
Послышался смех.
Исходившая злобой Хелен отстранилась и уставилась на него. Он смеется?
Она принялась колотить его головой об пол, но мерзавец как ни в чем не бывало смеялся. Над ней!
— Ты свел меня с ума и имел наглость уйти! Она сидела на нем верхом, наклонившись и сжимая его горло. Разорванная рубашка едва не сползала с плеч.
— Олух, болван, скотина, ты бросил меня и принялся за газету! Гнусный жалкий листок! Да еще пил чай! Я тебе все кости переломаю!
И, верная слову, начала с шеи, стараясь как можно крепче сжать пальцы. При этом ее груди почти касались его лица. Он сжал ее запястья, оторвал сильные руки от своего горла и расплылся в улыбке с видом человека, стянувшего мешок с серебром и обнаружившего, что украл золото.
— Так ты признаешь, что я настоящий мастер наказаний и тебе до меня далеко? Только взгляни на себя, Хелен: пытаешься убить человека, придумавшего столь идеальную кару!
Хелен на секунду замерла, потом уселась на него поплотнее. Рубашка распахнулась еще шире, давая Спенсеру возможность открыто любоваться ее прелестями.
— Ты прав. Твое двухступенчатое наказание было более чем действенным. Ошеломляющим.
Она подалась вперед, поцеловала его, укусила, но тут же зализала место укуса. Он легонько нажал ладонью на ее затылок, давая понять, чтобы она наклонилась ближе. Ее груди прижались к его торсу. Спенсер стал исступленно целовать ее, забыв обо всех клятвах, но вскоре опомнился.
— О нет, — промычал он, отталкивая Хелен. Она ответила совершенно диким взглядом. Должно быть, и у него такой же обезумевший вид! — Оставайся на месте, Хелен, хотя ты вот вот меня раздавишь. Дорогая, должен сказать, ты ввела меня в заблуждение. Я всегда считал, что ты относишься к числу самых блестящих умов во всей Англии, по крайней мере ты заставила меня в это поверить. Но теперь я обязан пересмотреть свои суждения. Совсем забыл, что ты женщина, со всеми присущими твоему полу недостатками, проблемами и ошибками.
Она снова принялась было целовать его, но тут же отстранилась и нахмурилась:
— Ты это о чем?
Спенсер, разочарованно покачав головой, тяжело вздохнул и пояснил:
— Видишь ли, у тебя ушло слишком много времени. Хелен мгновенно оцепенела, опершись ладонями о его поросшую густыми волосами грудь.
— На что?
Но, уже задавая этот вопрос, она поняла. О, как хорошо она поняла!
Спенсер наслаждался ее прикосновениями. Интересно, ощущает ли она, как тревожно бьется его сердце?
— Стоило всего лишь определенным образом вывернуть руки — и ты освободилась бы. Узлы сразу сползают. А ты покорно лежала несколько часов, не пробуя освободиться. Твои неумелые попытки я в расчет не принимаю: ты беспомощно дергала конечностями, как бабочка на булавке, — пояснил он, сжимая ее груди. — Настоящее чудо. Итак, прежде чем расправиться со мной, может, все таки согласишься выйти замуж?
Она молчала, не двигаясь. Рубашка свисает с плеч, волосы взлохмачены, голова идет кругом. Невероятно то, как он поступил с ней, но как же красив этот плут! Красивее она в жизни не видела!
— Я не шучу, Хелен. Больше никакого экстаза, никаких безумных желаний. Я не овладею тобой до тех пор, пока ты не пообещаешь стать моей женой.
Хелен, прикрыв глаза, молча позволяла ему ласкать свои груди.
— Не могу, — выговорила она наконец. Спенсер резким толчком сбросил ее с себя. Она приземлилась на спину, и теперь уже он оказался сверху, придавив ее к ковру всем телом, так что она не могла шевельнуться. Их носы почти соприкасались.
— Почему? — прошипел он. — Какого черта, Хелен? Говори правду — или я снова свяжу тебя, на этот раз всерьез.
Хелен шмыгнула носом. К его изумлению, из ее глаз покатились слезы, прокладывая на щеках блестящие дорожки. Спенсер выругался и встал. Хелен тут же перевернулась на бок, подтянула колени к груди и громко заплакала. Правда, немедленно сунула в рот кулак, но и это не помогло. Рыдания сотрясали ее тело. Некоронованная королева Корт Хэммеринга плакала как ребенок.
Спенсер снова выругался, поднял ее и, картинно кряхтя, взвалил на плечо.
— Пропала моя спина, — проворчал он, ковыляя к большому креслу рядом с камином. Кое как устроившись, он усадил Хелен к себе на колени и обнял. — Не нужно, родная. Ты разрываешь мне сердце. Такая большая девочка не должна хлюпать носом, как младенец. Моя амазонка расскажет, что ее тревожит. Я все улажу, Хелен, вытащу тебя из любых передряг, сживу со света каждого, кто посмеет причинить тебе боль. Только доверься мне.
Он принялся укачивать ее, шептать всякие милые глупости, и она наконец успокоилась, только изредка икала. Спенсер, улыбаясь, чмокнул ее в макушку.
— Он жив, — пробормотала Хелен, уткнувшись носом в его грудь.
— Кто, любимая? — удивился он. — Не веришь, что я еще жив, после того как пришлось поднимать тебя с пола, взваливать на плечо и тащить в это чудесное кресло, к счастью, способное выдержать нас обоих?
Она прерывисто вздохнула, и Спенсер поспешил укутать ее в то, что осталось от рубашки. Хелен опустила голову так низко, что волосы почти скрыли ее прелестный профиль.
— Что случилось, Хелен? Тебе не понравились мои игры?
— О нет, они восхитительны. И как ты додумался связать узлы таким образом, чтобы можно было освободиться одним движением руки? До чего же я недогадлива! И почувствовала бы себя настоящей дурочкой, если бы тебе в конце концов пришлось рассказать мне, в чем тут фокус!
— Выходи за меня, Хелен! Я изобрету сотню новых узлов, лишь бы подразнить тебя, и в нашу брачную ночь подвергну свою женушку неслыханному наказанию!
Она резко повернулась, и обрывки рубашки вновь разъехались. Но Спенсер изо всех сил старался смотреть ей в лицо. Только в лицо. Глаза красные, нос распух, на щеках следы засохших слез. Он осторожно погладил это любимое лицо.
— Я не возьму тебя в спешке, задыхаясь от нетерпения.
Нет, я держу себя в руках. Просто обнимаю тебя, спокойно и нежно, хотя ты почти совсем голая и эти прекрасные груди всего в трех дюймах от моих дрожащих пальцев.
Она вымученно улыбнулась и прошептала:
— Говорю же, он жив.
Спенсер ничего не ответил. Ужасное предчувствие сдавило горло. Он хотел попросить ее не говорить больше ничего, но вместо этого покорно ждал, пока упадет лезвие гильотины.
— Мой муж. Он не погиб. С полгода назад я получила письмо из Бреста. Это на западном побережье Бретани.
Спенсер охнул. Он проезжал через живописный городок лет семь назад, когда Амьенский договор еще действовал.
— Насколько я помню, там никто не живет, кроме рыбаков. Что его туда занесло? Почему он не приехал сюда? Что с ним сталось? Ты уверена, что это его почерк? И как зовут этого сукина сына?
— Джерард Йорк, второй сын первого лорда Адмиралтейства, сэра Джона Йорка. Вот это удар!
— Разве первый лорд не старше вон того дуба за окном?
— Да, но какое это имеет значение? Он должен сохранять хладнокровие. Не может быть, чтобы выход не нашелся.
— Ты известила его? Или по крайней мере повидалась с ним, когда была в Лондоне?
— Я написала сэру Джону, но ответа не получила. Пришлось написать второй раз и вложить копию письма Джерарда. Ничего. На следующий день после свадьбы Грея и Джек я сама отправилась в Адмиралтейство, но сэр Джон отказался меня принять. Велел своему секретарю передать, что его сын погиб смертью героя и больше ему нечего мне сказать. Он не понимает, по какой причине я вздумала осаждать его дурацкими письмами, пытаясь пролезть в их семью. Кроме того, это вовсе не почерк его сына. И поскольку мне не удалось родить мужу ребенка, следовательно, я не имею никаких прав на состояние Джерарда и не могу претендовать на родство с его родней.
— Он послал своего секретаря? Имел наглость тебе это заявить?
— Да. От смущения бедняга был красен как рак.
— Почему ты не призналась во всем два дня назад в гостинице, когда я изливал тебе душу?
— Потому что в тот момент не хотела выходить ни за тебя, ни за кого бы то ни было. Однажды я уже сделала эту глупость, и посмотри, чем все кончилось: даже из могилы он преследует меня, а ведь после двух недель супружеской жизни я видеть его не могла! — Она зябко передернула плечами, вздохнула и опустила глаза. — По моему, даже меньше, чем через две недели.
— Ясно. А почему не объяснила всего, когда лежала, привязанная к кровати?
Хелен выругалась. Он потрясение воззрился на нее.
— Так почему?
— О, ты не успокоишься, пока не вытянешь из меня всю правду? Ладно, так и быть.., мне хотелось узнать, что ты со мной сделаешь.
Нет, эта негодница сведет его с ума! И все же он хочет ее, как никого и никогда в жизни. Спенсер на мгновение зажмурился.
— Ты такая мягкая и желанная. Тебе понравилось все, что я с тобой делал?
— Не уверена, стоит ли говорить правду. Он стиснул ее еще крепче.
— Меня не оставляет чувство, что мы еще не раз вернемся к этому. А отцу ты сказала? Хелен покачала головой:
— Зачем? Что он может сделать? Кроме того, он никогда не любил Джерарда. Не стоит его волновать. Что до сэра Джона.., может, он вообще не знает почерка сына. Но я то знаю! Либо письмо писал Джерард, либо это превосходная подделка. Я пыталась повидаться с бывшим свекром по той причине, что как первый лорд Адмиралтейства он всемогущ. Если кто то и сумеет узнать о судьбе Джерарда, то только сэр Джон.
— Но он же слышать ни о чем не желает. И видеть тебя не хочет. Странно как то, ты не находишь?
— Нахожу, тем более что тело его сына так и не было обнаружено.
— Что же произошло?
— Джерард погиб на борту корабля, находившегося не более чем в четверти мили от северного побережья Франции. Одна из пушек взорвалась, и начался пожар, который так и не смогли потушить. Почти все попрыгали за борт, включая Джерарда, бывшего первым помощником. Даже капитан последовал примеру команды. Беда в том, что Джерард не умел плавать. Разве не удивительно, что моряк, проводивший все время на воде, не умеет плавать? Впрочем, мне говорили, что большинство матросов так и не научились этому искусству. Так или иначе, в это время разразился сильный шторм, хотя дождь пошел слишком поздно, чтобы потушить огонь. До берега добралось всего с полдюжины членов экипажа. Именно сэр Джон известил меня о смерти Джерарда, и с тех пор я потеряла всякую связь с семьей мужа. Свекор всегда недолюбливал меня, а я, в свою очередь, считала его старым брюзгой. Мой отец, естественно, был крайне озадачен тем, что кому то может не нравиться его дорогая дочурка. Так или иначе, если Джерарду удалось выжить, я не свободна и не могу стать твоей женой.
Такого Спенсер не ожидал. Что теперь делать? Он сидел, машинально поглаживая Хелен по бедру и лихорадочно размышляя. Как случилось, что жизнь, казавшаяся такой простой и прекрасной всего несколько минут назад, когда он ласкал Хелен ртом, вдруг приняла неожиданный и неприятный поворот?
Спенсер тихо выругался. Сразу стало легче, но ненадолго. Хелен обняла его и уткнулась лицом в грудь. Он прижал ее к себе.
— А если он действительно мертв, ты выйдешь за меня, Хелен?
— Мысль о том, чтобы однажды утром проснуться связанной по рукам и ногам, до сих пор ошеломляет меня. Боюсь, моему слабому мозгу с ней не справиться. Но ты должен пообещать никогда больше не доводить меня до полуэкстаза.
Спенсер невесело рассмеялся:
— Обещаю не наказывать тебя подобным образом. — Он поцеловал ее в лоб и надолго замолчал. — Ну, разве только иногда помучаю немного, прежде чем продолжить.
Он тяжело вздохнул и уставился на белую стену рядом с камином.
— О чем ты думаешь?
— Как выманить твоего так называемого мужа из укрытия. Какой ему смысл посылать тебе письмо и вновь исчезать на целых полгода? Тут что то не то.
Спенсер озадаченно покачал головой. Хелен провела ладонью по его груди, пытаясь отвлечь, а он схватил ее руку и положил себе на бедро. И немедленно обнаружил, что совершенно не способен мыслить, поэтому выпустил Хелен и закрыл глаза.
— Я знаю, что мы сделаем.
— Неужели ты успел составить план? И всего через пять минут после того, как узнал о том, что мой муж жив? Я потратила полгода, чтобы сообразить, как выпутаться из положения, но так ничего и не придумала.
— Считаешь, что если не сумела изобрести что то подходящее, значит, и выхода нет? Весьма самонадеянно с твоей стороны, ты не находишь? Такое поведение достойно не меньше чем Шестой степени! Придется поразмыслить, что с тобой делать.
Хелен прижалась к нему, укусила в шею и, тут же зализав укус, легонько поцеловала.
— Думают Шестая степень понравится вам еще больше, чем мне, милорд.
Спенсер едва не проглотил язык, но, вовремя опомнившись, смущенно откашлялся.
— Видишь ли, ты ни до чего не додумалась, потому что рядом не было меня. Некому было тебя вдохновить.
— Поделись своим планом.
Спенсер усадил ее поудобнее и, легонько щелкнув по носу, поцеловал в мягкие от мази губы.
— Мы с тобой пошлем во все лондонские и парижские газеты объявление о нашей помолвке. Как правило, светское общество интересуют не войны, а последние сплетни. Сообщим, что свадьба состоится через месяц, устроим приемы и пышный бал. Заручимся помощью Абдуловых, Грея и Джек. Все только и будут говорить что о нашей свадьбе. Если Джерард Йорк жив, обязательно явится. У него просто не будет выбора.
— Блестящая идея! — восхитилась Хелен. — И не приходила мне в голову раньше лишь потому, что до сих пор некому было на мне жениться.
Она так сияла, что Спенсер невольно рассмеялся и прижал ее к себе.
— Ты выйдешь за меня, Хелен? Она замерла, и в этот миг Спенсер понял, как она волнуется.
— А если он объявится в Лондоне?
— Тогда мы поступим так, как повелит долг, — объявил лорд Бичем, гадая про себя, что же именно велит им долг.
— Я не хочу оставаться его женой. Спенсер. Может, лучше не поднимать шума, не будить спящую собаку? Пусть все идет как есть, и, возможно, мы больше ничего о нем не услышим.
— Мы станем мужем и женой. И до могилы будем любить друг друга.
— Если он жив, мы никогда не сможем пожениться, разве что я разведусь. Но представляешь, какой будет скандал?!
— Об этом мы поговорим, когда на горизонте возникнет твой муж. Если он жив, обязательно приедет, если же нет, мы поженимся. Ну а если он вздумает объявиться после свадьбы, тогда и решим, как быть. Вероятно, действительно придется развестись. Если же скандал окажется слишком громким, попросту переедем в Италию. Чудесная страна! В Тоскану. Там у меня прелестная маленькая вилла. Можешь купить там гостиницу и сделать ее лучшей в — округе. Я говорю по итальянски и обучу тебя всем необходимым словам. Ну, что скажешь?
— Ты великолепен, но не это главное. Есть кое что еще, о чем ты забываешь, хотя должен помнить постоянно.
— А что именно, позволь спросить?
— Ты — лорд Бичем и должен иметь наследника. Я же бесплодна.
— И об этом я успел поразмыслить. Следующий в нашем роду — американец, капитан корабля. Хороший парень и успел обзавестись сыновьями. Так что не тревожься. Я хочу тебя, и только тебя, поверь. Больше мне ничего в этом благословенном мире не нужно.
— Это не правильно, — обронила Хелен, но Спенсер молча взглянул ей в глаза, и она наконец кивнула, но тут же слетела с его колен. — Господи, совсем запамятовала про лампу!
— Но когда я рядом и ласкаю тебя, как ты можешь помнить о чем то еще?
— Верно. Спасибо за объяснение.
Она потянулась поцеловать его, но Спенсер уклонился.
— Нет, Хелен, я не возьму тебя, пока мы не поженимся. Я собираюсь связать с тобой свою жизнь, навсегда и навеки. И не пытайся… — Тут его взгляд упал на ее груди, и Спенсер громко сглотнул. — Ты просто обязана мне помочь. Я преисполнен благородных намерений, но нуждаюсь в твоей помощи.
— А если ко дню свадьбы о Джерарде по прежнему не будет ни слуху ни духу?
— Тогда просто поженимся, как я уже говорил. Возможно, письмо действительно было подделкой, а вот что за этим кроется.., это мы наверняка обнаружим после объявления о нашей помолвке. Все образуется, Хелен, верь мне.
Он все еще не мог отвести взгляда от ее грудей, но Хелен, не обращая на это внимания, с горечью призналась:
— Подумать только, сначала я его боготворила! Просто преклонялась. Считала настоящим героем. Мы встретились летом 1801 года. Мне было только восемнадцать, ему — около тридцати, а может, и больше, он так и не сказал мне правды. И наслаждался моим дурацким обожанием. Я ловила каждое его слово, искренне считая, что человека умнее и лучше просто нет на свете. Он клялся, что любит меня, что я для него — единственная. Для нас обоих тогда не имело значения, что я выше ростом. Доблестный моряк, гордость Адмиралтейства, сражавшийся против Наполеона в битве на Ниле в 1798 году. Сам лорд Нельсон повысил его в чине за храбрость. Но довольно скоро я поняла, что была ослеплена его репутацией, а самого его попросту не знала. Теперь, вспоминая те два года, что мы были вместе, я все больше уверяюсь, что он не любил меня. Желал — да, но мои истинные чувства были ему безразличны.
— Он никогда не дарил тебе наслаждения.
— Ты уже это понял. Зато Джерард отчаянно хотел ребенка.
— Но ты сказала, что он младший отпрыск сэра Джона. Не наследник.
— Верно.
— Откуда же такое отчаянное стремление иметь сына? Ему не досталось бы ни титула, ни поместья.
— Не знаю. Йорки очень богаты, может, он получил бы свою долю?
Лорд Бичем вздохнул:
— Такая же головоломка, как и с лампой. Когда и куда запрятал ее король Эдуард и в чем кроется могущество этой проклятой штуки? Почему Бернелл ничего не написал о том, что она лежала в железной шкатулке вместе с кожаным свитком, которому не меньше шестисот лет?
— Очевидно, он так и не разгадал, в чем кроется ее волшебство. Что же до остального.., просто представить не могу.
Бичем подпер подбородок руками и уставился в пол по старой привычке, помогающей лучше думать.
— Если Джерард Йорк действительно жив, почему вдруг вынырнул из небытия? Столько лет его считали мертвым! Ты не способна дать ему дитя, которое он так страстно желает, и он уже знает это. Почему вдруг написал тебе? Что нужно негодяю?
— Понятия не имею.
— И еще: почему он выбрал именно тебя, Хелен? Нет, не пытайся убедить меня, что ты была самой красивой девушкой в Англии, воплощением истинной женственности, потому что для такого, как он, это не важно.
— Может быть, он считал, что раз я такая огромная, то нарожаю кучу детишек мужского пола, наполню всю страну своими отпрысками. Он и вправду бредил детьми.
Спенсер пожал плечами:
— Возможно, ты права, кто знает. Кстати, твой отец богат?
— Не слишком. Скорее зажиточен.
— Ты не видела Джерарда Йорка восемь лет. Я прав?
— Да. Сразу же после подписания Амьенского договора в 1803 году он уехал. Что то вроде секретной миссии. Я помню, как возбужденно он шептал об этом во мраке ночи.
Но его корабль затонул. Не пойму, что там было такого волнующего.
— А что, если он покинул корабль до катастрофы? Кстати, он был лгуном?
— Трудно сказать. За два года супружеской жизни он провел со мной не больше шести месяцев. Странный это был брак. Мы так и не узнали друг друга по настоящему. Но почему он написал мне, Спенсер? Почему, черт бы его побрал?
— Мы узнаем это, когда он разыщет нас в Лондоне, прежде чем успеем пожениться.
Хелен положила голову ему на плечо.
— Не хочу его видеть.
— Что поделаешь, любимая, иногда приходится поступать против своей воли. Нельзя, чтобы эта неразбериха продолжалась всю жизнь. Необходимо сделать выбор.
— Нужно выяснить еще кое что.
— Что? — прошептал Спенсер, целуя ее в губы.
— Мы должны разыскать убийцу преподобного Матерса.
— Да, — медленно протянул он, зловеще сверкнув глазами, — и тут ты права.
— Я видела убийцу во сне, но только со спины. Он сам сатана, Спенсер.
— Мы найдем его, — пообещал он и снова поцеловал ее, на этот раз крепко. И уже не отрывался от ее губ.

на этом все))
Девчоночки я убежала к маме на работу)

Подумать только, он устоял перед соблазном взять Хелен! Поверить невозможно!
Спенсер неимоверно гордился силой своего духа, хотя желал Хелен так отчаянно, что в голове мутилось.
Ему пришлось застегнуть ей платье на спине, и все же он умудрялся держаться из последних возможностей. Даже наклонился, чтобы поцеловать ее лопатку, но тут же прикусил губу.
— Нет, — выдавил он, — я останусь верным обету.
— Тоже мне, сэр Галахад (Один из рыцарей Круглого стола, возлюбленный королевы Джиневры) нашелся!
Хелен, очевидно, раздражало его самоотречение. И все потому, что он не взял ее трижды за четверть часа?
— Ровно через месяц, начиная с сегодняшнего дня, мы ляжем в постель и не выйдем из спальни, пока ты не умрешь от изнеможения.
— Думаю, ты прав, — вдруг произнесла она два часа спустя, когда они возвращались в Корт Хэммеринг в наемной коляске, и, отвечая на невысказанный вопрос, пояснила:
— Мы подождем. Найдем лампу, узнаем, действительно ли Джерард Йорк жив, обличим убийцу преподобного Матерса. Короче говоря, нам еще многое предстоит сделать. А для этого следует сохранять ясную голову.
— Хочешь сказать, что теряешь голову, стоит мне приблизиться к тебе?
— Постоянно, — кивнула она, ткнув его в бок, — и ты это знаешь. И невероятно гордишься.
Лорд Прит и Флок, радостно улыбаясь, встретили их на пороге Шагборо Холла. Лорд Прит продолжал сиять, даже когда молодые люди молча вошли в переднюю. Наконец Флок не выдержал:
— Его светлость хочет знать результаты смелой стратегии лорда Бичема. Вообразите только: похитить вас, мисс Хелен, чтобы склонить на свою сторону! Надеюсь, вы все нам расскажете.
— Полгода назад я получила письмо от Джерарда Йорка, — выпалила Хелен, — и пока мы не узнаем точно, жив ли он, не сможем пожениться. Однако мы собираемся обвенчаться через месяц, а перед этим расскажем всему свету о нашей помолвке. Если Джерард действительно находится в этом, а не в потустороннем мире, то наверняка предпримет что нибудь. Вот тогда и решим, что делать.
Лорд Прит кивнул:
— Тини, естественно, показала мне письмо, месяца три назад. Посчитала, что мне следует знать об этом. Ну что за умница! Я едва не выложил все Спенсеру вчера вечером, когда тот изливал мне свою так долго подавляемую страсть. Но я решил предоставить вам самим во всем разобраться, дорогие детки. Кстати, мальчик мой, я вполне одобряю твой план.
— Спасибо, — поблагодарил лорд Бичем.
— Тини — превосходная девушка, — вставил Флок, печально склонив голову. — Мне она ни словом не обмолвилась.
— Мой замысел должен сработать, — процедил лорд Бичем.
— Согласен. Принеси шампанского, Флок.
— К чему сейчас шампанское, отец?
— Будь оптимисткой, Хелен. Если отпразднуем сейчас, значит, порадуемся на вашей свадьбе.
— Кстати, мой камердинер еще жив, сэр?
— Едва едва, мальчик мой. Флок и Неттл при встрече косятся друг на друга и ощетиниваются, в точности как два бродячих пса, не поделивших кость. Однако Тини ухитрилась обуздать их бурные эмоции.
— Каким образом?
— Во всеуслышание объявила, что выходит за Уолтера Джонса. Правда, мне она по секрету сообщила, что Уолтер — настоящее ничтожество и что ей придется немало потрудиться, чтобы сделать из него человека. Кроме того, Тини призналась, что запомнила все твои превосходные дисциплинарные методы и выбрала те, которые посчитала наиболее действенными, на случай, если Уолтер снова вздумает заглядываться на хорошеньких девушек. Мало того, она заранее готова испробовать их на своем будущем муже.
Хелен так громко смеялась, что захлебнулась, и лорду Бичему пришлось похлопать ей по спине. , К вечеру, когда она сидела в гостинице, просматривая счета и, вне всякого сомнения, вынося приговоры, лорд Бичем работал в ее маленьком кабинете над свитком и что то напевал про себя. Перевод продвигался вперед, и довольно быстро. Конечно, если бы не помощь преподобного Матерса…
Спенсер вздохнул и нахмурился. Нужно написать лорду Хоббсу. Может, он со своим сыщиком мистером Эзрой Кейвом уже успел распутать дело.
Возникший на пороге Флок вежливо откашлялся.
— В чем дело?
— Милорд, к вам лорд Кроули. Говорит, что желает вас видеть.
— Дьявол! Что нужно этому негодяю? О черт! Я сейчас приду, Флок.
Джейсон Флеминг, барон Кроули, стоял в гостиной у камина, глядя в пустое черное жерло. Заслышав шаги, он медленно обернулся.
— Гадаете, почему я здесь? — без предисловий и приветствий бросил он.
— Разумеется.
Лорд Кроули пожал плечами:
— Все считают, что это я убил преподобного Матерса. И ошибаются.
— Почему же вы сюда явились?
— Хотел спросить, не узнали вы чего нового. Он ведь погиб из за свитка, не так ли?
— Понятия не имею.
— Бросьте, Хизерингтон, сейчас не время отпираться. За мной следят. Ни на минуту не оставляют в покое. Бьюсь об заклад, что одна из ищеек и сейчас торчит под окном и наверняка подглядывает. Лорд Хоббс никак не хочет оставить меня в покое: постоянно является со своими дурацкими вопросами и успел побеседовать со всеми моими знакомыми. Он тоже полагает, что я прикончил преподобного, хотя это вовсе не так.
— Значит, по вашему, это преподобный Титус Олдер вонзил ему в спину стилет?
— К моему сожалению, вряд ли. У старого идиота просто не хватило бы смелости.
— В таком случае у нас просто нет подозреваемых. Вы не находите это странным?
— Нахожу, черт возьми, это то меня и пугает. Говорю вам, лорд Хоббс мечтает меня вздернуть, и как можно скорее. Он почти не скрывает своих намерений. Меня перестали принимать в обществе. Вообразите, только вчера вечером какая то жалкая хористочка узнала меня и отказалась подарить приятную ночку!
Лорд Бичем окинул незваного гостя презрительным взглядом, хотя не знал, что и думать. Кроули просит о помощи?! Скорее всего это очередная уловка с целью украсть кожаный свиток! Но разве он не успел похитить копию? Зачем ему оригинал?
Пытаясь выиграть время и собраться с мыслями, он небрежно смахнул пылинку с рукава.
— Думаю, это все таки сделали вы. Недаром говорят, что у вас черная душа. Вы безжалостны, беспощадны и жестоки. Водитесь со всяким отребьем. Неудачливый игрок, помешанный на картах и всякого рода пари, вечно нуждаетесь в деньгах. Вероятнее всего, вы и раньше расправлялись со своими врагами. Почему бы не прикончить невинного? Вряд ли вы стали бы терзаться угрызениями совести. Да, если хотите знать, я считаю вас готовым на все, лишь бы набить свои карманы.
— Черт вас подери, я, разумеется, не упущу подходящей возможности, тем более если она сама плывет в руки. Но Матерс? Зачем мне его убивать? Может, это вы поспешили от него отделаться?
— Вполне вероятно, — согласилась появившаяся на пороге Хелен. — Но зачем ему это, если свиток и без того у него в руках. Вы, сэр, жалкий недоумок и несете вздор.
— А, мисс Мейберри. Рад видеть вас, мэм. — Лорд Кроули отвесил элегантный поклон.
— Прекрасно выглядите, мисс Мейберри. Более чем, я бы сказал.
— Естественно, — кивнула она. — Лорд Бичем, Флок сказал мне, что на крыльце стоит очень милый человек по имени Эзра Кейв. Насколько я понимаю, это наш сыщик с Боу стрит. Приглядывает за лордом Кроули.
— Я, должно быть, спятил, когда решил сюда приехать! — воскликнул тот, бросаясь к двери. — Вы все равно мне не поверите, как бы я ни распинался.
— Приведите хотя бы одну вескую причину, по которой мы должны вам верить! — крикнул вслед лорд Бичем. — Всего одну.
Кроули остановился и оглядел хозяев, прежде чем отчаянно выпалить:
— А что, если преподобного убили вовсе не из за свитка?
— Довольно оригинальный взгляд на вещи, — заметил лорд Бичем.
— Сам я точно не знаю, но слышал, что брат преподобного, Старый Болван, как зовет его Олдер, постоянно затевал ссоры с убитым. Может, это ему понадобился свиток? Разозленный отказом брата, он вышел из себя и пустил в ход стилет. А уже потом похитил свиток. Что, если Болван знал о его ценности? Ему тоже все время нужны деньги. Вы, конечно, не поверите, но он женат на совсем молоденькой женщине и она постоянно требует новых нарядов и драгоценностей. Да, Старый Болван в ужасном положении. И уж конечно, вполне годится на роль подозреваемого.
— А почему вы не поделитесь с мистером Кейвом своими соображениями?
— Я вроде как уже слышал это, милорд. Звучит не слишком правдоподобно, но я передам его светлости, покумекаем вместе. Кто знает, вдруг это в самом деле Старый Болван руку приложил?
— Идите вы все к дьяволу! Не убивал я преподобного Матерса. Не знал даже, что вы встречаетесь с ним в Британском музее.
— Бросьте надрываться, сэр, иначе печенка лопнет, — предупредил Кейв.
Глаза лорда Кроули налились кровью. Молча схватив плащ и трость, он устремился к выходу. Дверь оглушительно хлопнула.
— Каким бы странным это ни казалось, — задумчиво протянул лорд Бичем, поглаживая подбородок, — но я ему верю. Он напуган. Смертельно напуган.
— Но при чем тут брат преподобного Матерса, Спенсер?
— Вряд ли такое возможно, но кто знает? А теперь, Хелен, попросите принести чай и поговорим с мистером Кейвом о том, что ему удалось обнаружить.
Оказалось, что новостей почти нет. Час спустя Кейв засобирался в Лондон.
— Не сомневайтесь, милорд, я стараюсь сунуть нос во все щели и держать ухо востро. Приходится часто торчать под дверями, если хочешь услышать, о чем болтают по ту сторону. Вот увидите, что то да вылезет на свет Божий.
После отъезда Эзры Спенсер и Хелен переглянулись. Эффект был самым обычным: желание вспыхнуло с неудержимой силой. Но оба не двинулись с места. Напряжение нарастало, и они бы непременно набросились друг на друга, не войди в этот момент лорд Прит.
— Я никогда не говорил об этом крошке Хелен, — заметил он, — но должен признаться, Джерард Йорк казался мне всегда мошенником и обманщиком. О да, все считали его героем и правой рукой лорда Нельсона. Вероятно, в то время так оно и было. Но когда я познакомился с ним в восемьсот первом году; мне сразу показалось, что это записной лгун, обвешанный, как павлин, лентами и позументами. Письмо, написанное им, по моему мнению, — ловко закинутая удочка. Осторожная предварительная разведка. Ему, вне всякого сомнения, что то нужно, но вот что именно? Мне очень жаль. Спенсер, но Джерард жив, я нюхом чую. На вашем месте я бы остерегался. Если все же вздумаете перерезать его подлое горло и понадобится помощь, зовите меня. Флок! Где Флок? А, вот он! Флок, разотри мне плечи. Совсем свело от всех этих треволнений.
Флок почтительно кивнул и проводил хозяина к выходу. Молодые люди еще успели услышать мудрые рассуждения дворецкого:
— Неужели никто не додумался смешать шампанское с каким нибудь бальзамом? Клянусь, получится чудесное растирание!
— О Господи, — вздохнула Хелен, озадаченно глядя на лорда Бичема. — Ничего не понимаю!
— Я тоже, поэтому настала пора ехать в Лондон. Нам нужен Виталий Абдулов. Он знает в Адмиралтействе всех и каждого. Необходимо увидеться с отцом Джерарда. Сейчас же напишу Виталию, чтобы удостовериться, что он и Лена все еще в Лондоне, — решил лорд Бичем и, шагнув к Хелен, уже поднял было руку, чтобы коснуться ее, но немедля отступил. — Нет, — пробормотал он, — нет. Пожалуй, я лучше покажу, что еще мне удалось перевести. — Он вытащил несколько листов бумаги из ящика письменного стола. — Я объединил фразы, и получилось нечто вроде послания. И хотя идей и концепций бесчисленное множество, а над некоторыми выражениями преподобный Матерс безуспешно и долго корпел, но по крайней мере у нас теперь есть превосходное начало истории. Нет, пожалуйста, сядь сюда.
Он показал на диванчик, стоявший футах в восьми от кресла. Хелен послушно села, сложила руки на коленях и уставилась на него. Бичем собрался с духом.
— Слушай.

"Жил когда то в Африке могущественный волшебник, узнавший, что может получить желаемое и добиться цели только с помощью мальчишки, живущего в Персии. Хитростью и обманом колдун заманил ничего не подозревавшего парнишку в укромное место в горах и пообещал, что если тот исполнит его повеления, то сказочно разбогатеет. Волшебник послал мальчика в подземелье добыть старую лампу, которую охраняли всесильные духи. Они хорошо знали, на что способен злой волшебник, и не позволили бы ему подойти близко, но невинный юноша сумел добыть лампу. Правда, у него хватило ума не отдавать ее колдуну, пока тот не вызволит из подземелья его. Взбешенный отказом мальчика, волшебник завалил подземелье огромным камнем и вернулся в Африку. Мальчик бы погиб, если бы не лампа. На поверхность он вышел другим человеком, исполненным такой внутренней силы, что только слепцы не видели сияние этой несказанной мощи, и всяк склонялся перед ней. Говорили, что лампа имеет свойство исчезать и вновь появляться. Когда мальчик прожил срок, отпущенный ему судьбой, лампа пропала. Все считали, что ее похитил африканский колдун, но тот умер куда раньше мальчика.
Это я, Джакар, визирь старого халифа, взял лампу. Я собираюсь спрятать проклятую колдовскую мерзость в железную шкатулку и убрать с глаз людских навсегда. Вот мое предупреждение: остерегайтесь лампы! Пусть лежит глубоко под землей, где царит вечная тьма”.
Лорд Бичем поднял глаза, и Хелен нетерпеливо воскликнула:
— Каким то образом лампа попала в руки тамплиеров, и один из них отдал ее королю Эдуарду. Ну же, Спенсер, что было дальше? Какими свойствами обладает лампа? И почему Джакар называет ее мерзостью? Зачем прятать ее глубоко под землей, где царит вечная тьма? Неужели там ничего не написано?
— Почти ничего, кроме обычного славословия богам в начале и такого же витиеватого заключения с призывом опасаться лампы. Это все, Хелен. Вся история лампы. Возможно, мой перевод слишком вольный, но суть передана правильно. Послание написано во втором веке до Рождества Христова.
— И почти повторяет сказку об Аладдине и волшебной лампе, если не считать конца и заклинаний Джакара остерегаться лампы.
— Что же, мне кажется, эта легенда достаточно хорошо известна и позже вошла в сборник “Тысячи и одной ночи”. Мы удостоверились в существовании проклятой лампы, Хелен, но найти ее пока нет возможности. Думаю, кто то похитил ее из железной шкатулки. Когда? Вероятно, столетия назад. Мы знаем только, что она была, обладала магическими свойствами и, если верить этому Джакару, оказалась крайне опасной.
Хелен что то напевала: верный признак того, что она погружена в размышления.
— Интересно, — внезапно заметила она, — сколько лет прошло с тех пор, как колдун отправился за ней? Еще сотня? А может, и тысяча? И сколько времени лампа была погребена в темной пещере? Почему этот Джакар не написал коротко и ясно, в чем заключается ее опасность? Как она очутилась в сокровищнице тамплиеров?
Спенсер поднялся, подошел к дивану и, взяв Хелен за руки, привлек к себе.
— Забудь о проклятой лампе, — пробормотал он. — Кому нужны эти глупости? Послушай, я ужасно тебя хочу. Только остатки благородства и верности слову еще сдерживают мою похоть. Поцелуй меня и скорее беги.
— Хорошо, — согласилась она, — если ты уверен, что именно это тебе необходимо.
Она осыпала поцелуями его лицо, впилась в губы и мотнулась к выходу.
— Увидимся за ужином, — бросила она на ходу и, оглянувшись, заметила, что он стоит на прежнем месте, тяжело дыша, с видом умирающего от жажды. Она всем сердцем желала вернуться, но понимала, что это невозможно. Слишком хорошо она знает Спенсера. Он умрет, но не нарушит клятву.
Неожиданно Хелен осознала, что последнее время думает о нем куда больше, чем о лампе. Что ни говори, а они узнали ее историю и прочли предостережения Джакара. Спенсер правильно сказал — лампа давно пропала из виду. Важно, что они нашли подтверждение ее существования. Хелен была вполне довольна достигнутым. Пусть миф остается мифом.
Она вернулась мыслями к человеку, которого любила всеми фибрами своего существа, женой которого мечтала стать. Он жив и никогда не отпустит ее. Почему то она была в этом уверена.
Хелен долго плакала в уединении своей спальни, проклиная восемнадцатилетнюю глупышку, вообразившую себя влюбленной в жалкого слизняка.
Спенсер так уверен, что все образуется! Она же просто не видит выхода…
В начале вечера лорд Прит вторгся в гостиную, где тихо беседовали Хелен и лорд Бичем, и весело воскликнул:
— У меня для вас сюрприз! Флок, неси!
В дверях показался Флок с серебряным подносом.
— Мой новейший эксперимент с шампанским.
— Папа, оно фиолетовое!
— Да, Нелл. Я подлил немного виноградного сока, чтобы улучшить цвет. Все могут попробовать.
— Папа, кроме нас со Спенсером, здесь никого нет, а он не пьет шампанского.
Лорд Прит тяжело вздохнул и поднял руку.
— Подождем, Флок, пока здесь не соберутся люди с изысканным вкусом.
Усевшись, он улыбнулся молодым людям.
— Ну как, вы уже придумали, что делать с Джерардом Йорком?
— Пока нет. Может, после ужина мозги будут лучше работать, — ответил Спенсер.
— Наша кухарка никогда не опаздывает. Ужин подан, милорды, леди, — объявил с порога Флок.
За превосходным ужином, состоявшим из свиного филе с грибами, рыбы, каперсов в масле, бесчисленных гарниров, включая гордость кухарки — яичницу глазунью, и пюре из красной смородины со взбитыми сливками на десерт, было решено ехать в Лондон завтра утром. Хелен с отцом, Флоком и Тини остановятся в городском доме Бичема. Впервые там появится столько народу с тех пор, как три года назад неожиданно прибыла тетя Матильда с десятью лучшими подругами, дамами более чем почтенного возраста, имевшими несчастную привычку оставлять рабочие корзинки с вышиванием и вязаньем во всех комнатах Но, оглядываясь назад, нужно честно признать, что Спенсер превосходно провел те две знаменательные, хотя и несколько суматошные недели.
— Мы с Флоком будем готовы к десяти часам, — пообещал лорд Прит. — И поскольку Абдуловы наверняка ни на шаг не отойдут от Хелен, опекуны у нее будут надежными и мне не придется волноваться, что вы, мальчик мой, злоупотребите невинностью моей бедной дочери.
Повисла звенящая тишина.
— Кроме того, — едва выговорил лорд Бичем, — мы с Виталием отправимся в Адмиралтейство, к сэру Джону Йорку.
— Да, но остерегитесь, Спенсер, — предупредила Хелен, — сэр Джон — человек беспощадный и умный. Я точно знаю, что Джерард боялся отца. Тот правил железной рукой не только им, но и всей семьей. Хочется узнать, что вы сумеете вытянуть из старого брюзги.
Ночью лорд Бичем долго лежал без сна, думая о своей жизни, запутанной и в то же время счастливой и светлой, как весенний дождик. Он припомнил разговор с лордом Притом перед тем, как все удалились на покой — Я решил, что вы достойны жить в комнате Танцующего Медведя, — сообщил Спенсер.
— Странное название, мальчик мой. Откуда оно взялось?
— Лет пятьдесят назад мой дед держал в этой спальне ученого медведя. — Как же его звали?
— По моему, Гатри. Он любил вальсировать с дедом. Говорят, бедняга умер вскоре после кончины хозяина.
— Надеюсь, — заметил лорд Прит, — что они не похоронены вместе.
— По крайней мере это обсуждалось, но понятия не имею, чем кончилось дело. Правда, наша семья славится своими причудами.
«И прекрасными людьми, — подумал он, — если не считать отца, редкостного негодяя…»
Но теперь Спенсера уже не мучили воспоминания об отце. Он просто выбросил его из головы и почувствовал, что на душе стало куда легче. Теперь в этом доме больше не прячутся по углам призраки былого.
Уже в полудреме лорд Бичем понял, что жизнь прекрасна, как сейчас, так и тысячу лет назад. У кого в семье были танцующие медведи? Интересно, каково это, когда в доме живет медведь? Недаром эта мысль мучила его с самого детства.

Городской дом Бичемов
Лондон
Именно Клод, временный дворецкий лорда Бичема, присвоил название “Военная комната” большому затененному кабинету в глубине дома. И недаром.
В субботу утром все собравшиеся толпились вокруг стола, оживленно споря и перебивая друг друга. У каждого имелось собственное мнение. Полчаса спустя неожиданно прибыли Алекс и Софи Абдуловы. Постояв в дверях и попытавшись немного разобраться, что к чему, Алекс, привыкший укрощать своих пятнадцать ребятишек, оглушительно прогремел:
— Немедленно закрыть рты, иначе останетесь без десерта!
Растерявшаяся компания последовала приказу. В комнате постепенно воцарилась тишина, — Алекс, Софи! — воскликнул Виталий, — Добро пожаловать в Лондон! Надеюсь, вы поможете решить весьма нелегкую головоломку. Думаю, вам понравится это занятие. Алекс, ты знал морского офицера Джерарда Йорка? Он предположительно утонул в 1803 году неподалеку от французского побережья.
Алекс Абдулов задумчиво свел брови, потер лоб и объявил:
— Надеюсь не оскорбить ничьи чувства, но он мошенничал в картах. Я сам присутствовал при драке, в которой ему едва не перерезали горло. Кто то разоблачил его, и поднялся шум. Помню, как паршивый щенок скулил, что отец не дает ему денег и он дошел до точки. Когда его спросили, почему он в таком отчаянном положении, негодяй ответил, что уже три месяца не выдавал содержания любовнице. Гнусный тип, вечно ныл и жаловался. А что случилось? Почему вдруг о нем вспомнили?
Все наперебой принялись объяснять. Гам стоял неимоверный, никто никого не слушал. Положение спасла экономка, миссис Гласе. Старушка просунула голову в дверь и лихо свистнула, перекрывая шум.
— Клод немного захворал. Горло болит, видите ли. Боюсь, голос у него совсем ослаб, — объявила она, завладев всеобщим вниманием. — Кто хочет чая с кексами? Нет, не говорите. Просто поднимите руки. Сначала леди.
Графиня, ее невестка и мисс Мейберри послушно подняли руки.
— Прекрасно. Теперь джентльмены. Граф, его брат и оба виконта последовали примеру дам. Лорд Прит едва слышно попросил шампанского.
— Мы не встречались, но я много слышала о вас от Лены, — заметила Софи Абдулова, обращаясь к Хелен. — Сначала она хотела придушить вас из ревности, но потом решила, что можно обойтись без столь крайних мер, лишь бы вы держались подальше от Виталика. Правда, что вы собираетесь замуж за лорда Бичема?
— Да, но сначала, как вы уже слышали, необходимо точно знать, жив ли мой муж, а если это так, какое зло задумал. Представляете, как ужасно, когда ваш якобы мертвый вот уже восемь лет супруг вновь выскакивает неизвестно откуда, как чертик из табакерки! И как раз в тот момент, когда мы со Спенсером решили пожениться!
— Понятно, — протянула Софи, глазом не моргнув. Еще бы! Она еще не к такому привыкла. Попробуйте справиться с пятнадцатью детишками, запертыми в доме в дождливый день!
Несколько минут спустя, когда все наслаждались восхитительными шоколадными слойками, персиковыми тарталетками и тминными кексами, сияющий Алекс провозгласил:
— Вы видите перед собой нового члена палаты общин. Поэтому мы с Софи и находимся в Лондоне. Мне удалось победить в честной борьбе мерзкого пузана по имени Редфилд, и теперь я представляю Верхний и Нижний Слотер, а заодно и окрестности.
— За здоровье новоиспеченного политика! — воскликнул лорд Прит, поднимая хрустальный бокал. — Э э, молодой человек, вы уверены, что хотели именно этого?
— Он стремится исправить злосчастные законы, позволяющие эксплуатировать детей, — пояснила Софи, — и я уверена, что это ему удастся.
Она принялась увлеченно рассказывать о детях, которых Алекс спас от беды и привел жить в Брэндон Хаус.
Планы строились, менялись, переделывались. Алекс и Софи решили остановиться в доме Виталика. Они уже собрались уходить, когда в гостиную буквально ворвался лорд Прит. По пятам следовал Флок с большим серебряным подносом.
— Что это, отец?
— Ах, дорогая, теперь у нас достаточно добровольцев для эксперимента. Не волнуйтесь, Софи, это шампанское.
— Сэр, — охнула Софи, — но оно фиолетовое!
— Да. Мое собственное изобретение. Видите ли, я добавил туда виноградного сока, чтобы получить этот изумительный глубокий цвет. Великолепно, не считаете? Надеюсь, вы все попробуете, кроме Спенсера, конечно, иначе он позеленеет и испортит прекрасный вечер.
Никому не хотелось стать жертвой опытов лорда Прита, но гости из вежливости попробовали странную смесь под неотступным, полным отвращения взглядом Спенсера.
Сделав два крошечных глоточка, Ленка поспешно поставила прелестный хрустальный бокал на поднос.
— Это очень необычно, сэр, — призналась она, — но откровенно говоря, я нахожу подобную смесь омерзительной. Может, вы попробуете подлить в шампанское что то другое?
Лорд Прит с надеждой воззрился на Виталия, но тот скорбно покачал головой и промолчал. Едва не плача, изобретатель обратился к Софи. Та неловко откашлялась, бросила на мужа умоляющий взгляд и пролепетала:
— Простите, сэр, может, вы взяли не тот виноград? Средиземноморские сорта наверняка были бы лучше.
— Папа, ты честно пытался, — вмешалась Хелен, — но Лена права. Находись я на смертном одре, все равно не стала бы это пить, даже если бы мне пообещали полное выздоровление.
— И ты, моя крошка Нелл? — вздохнул лорд Прит. — Видите ли, дочка обожает меня, и если ей что то не нравится, значит, дела мои плохи. Но погодите! Алекс, вы еще не высказали своего мнения.
— Сэр, после многих лет супружеской жизни я усвоил, что если в чем то не соглашусь с женой, она незамедлительно лишает меня не только своих сладких улыбок, но и других сладостей. Простите, сэр, но ничего не могу сделать.
— Прекрасно вас понимаю, — кивнул лорд Прит. — Ну, хорошо. Флок, как мы назвали эту смесь?
— “Випань”, милорд.
— Неплохо. Есть в этом определенный шик. Хм м м… а что вы думаете насчет абрикосов в шампанском?
Очевидно, до такого никто не додумался, поскольку все сконфуженно молчали.
Братья с женами вскоре ушли. Каждый твердо знал, что ему делать.

Часы едва пробили полночь, как в дверь спальни лорда Бичема тихо постучали. Спенсер голый лежал на гигантской кровати, натянув до пояса простыню, и мечтал поцеловать мягкую плоть под коленками Хелен: то, чего ему не удалось пока осуществить.
— Войдите! — крикнул он.
В комнату вплыла Хелен. Именно вплыла, другого слова не подберешь. Ошеломленный Спенсер молча наблюдал, как она скользит к кровати. Алая ночная сорочка с пеньюаром потемнее оттенком почти стелились по полу, и, как ни странно, этот весьма вызывающий ансамбль вовсе не казался на ней аляповатым или дешевым. Скорее наоборот, не давал мужчине ни малейшего представления, какие сокровища скрывал.
— Уходи, Хелен. Умоляю!
— Сейчас уйду, — пообещала она, останавливаясь. — Тебе нравится?
Она сделала грациозный пируэт, и легкий шорох шелка едва не лишил Спенсера сознания. Не лежи он на спине, непременно упал бы на колени.
— Если немедленно не уберешься, я сорву его с тебя и рассмотрю утром.
— Я надела его, чтобы тебя наказать. Это кара. Спенсер, утонченная кара. Как по твоему, дотягивает до Четвертой степени?
— Хелен, я настолько жажду видеть тебя обнаженной, что не ручаюсь за последствия. Как бы от этой красной штуки не остались одни тряпки!
— Лена сказала, что такие вещи может носить исключительно любовница, которой пришло в голову обольстить своего красивого, блестящего, волнующего покровителя. И еще добавила, что именно это надела бы для страстной ночи с Виталиком, хоть он и ее муж. Софи тут же возразила, что Алекс хохотал бы до упаду и в мгновение пока стащил бы с нее пеньюар. Я же посчитала, что пусть мы не женаты, но находимся в весьма интимных отношениях, значит, я твоя любовница.
— Нет. Возлюбленная. Если бы у тебя не было своих денег, тогда ты могла бы считаться любовницей. А теперь исчезни, Хелен.
Она улыбнулась ему, повернулась, направилась к двери и на ходу бросила через плечо:
— Не хотела, чтобы ты думал, будто я о тебе забыла. Но тут же стала серьезной. Напускное веселье слетело с нее, и Хелен, опустив плечи, спрятала лицо в ладонях. Спенсер мгновенно слетел с кровати и прижал се к себе.
— Любимая, не плачь. Я сам бы заплакал, но это не по мужски. Есть границы, которые мужчина не должен переступать. Позволь мне обнять тебя, но не питай никаких надежд на продолжение. Ну вот, хорошо, утри слезы. Мы со всем справимся, Хелен. Подумай, как мы умны и изобретательны, вспомни о наших помощниках! С ними мы добьемся удачи. Видишь, к нашей армии присоединились Алекс и Софи Абдуловы. Им тоже палец в рот не клади. Представляешь, какими им приходится быть проворными и решительными, чтобы воспитывать пятнадцать человек детей!
Успокоилась немного? Теперь слушай. Не меньше десяти человек знают о лампе и о твоем проклятом муже, которому лучше бы спокойно лежать в могиле. А об убийстве преподобного Матерса известно куда большему количеству народа. И слухи продолжают распространяться. Всякое может случиться. Не всегда необходимо хранить тайну. Пусть все узнают, как обстоят дела, тогда правда обязательно выйдет наружу. Вот увидишь, любимая. Только не плачь, пожалуйста!
Хелен жалобно шмыгнула носом и подняла голову. Господи, его милая великанша здесь, совсем рядом, и он так хочет ее!
— Я тут поразмыслил и думаю, не мешало бы объявить всему миру о том, что текст свитка подтвердил существование магической лампы. И что лампа, вероятно, была спрятана в той же шкатулке, что и свиток. Как по твоему?
— Ты голый, Спенсер.
Честно говоря, до сих пор он этого не сознавал, и теперь в мгновение ока плоть его затвердела и восстала.
— Ах, черт, — пробормотал он, целуя ее. — Иди спать, дорогая. Завтра много дел.
Хелен задохнулась было, но тут же выпалила:
— Я спала с тобой, зная, что он жив! Обманула тебя! Это бесчестно. Я тебя недостойна. И не собираюсь никому ничего говорить о лампе.
— Вот как?
Он стал растирать ее спину. Шелк скользил между пальцами, и Спенсер задрожал. Руки тряслись. Величайшим усилием воли он овладел собой и проговорил:
— Собственно говоря, ты действительно меня обманула. И что? Негодяй где то скрывался целых восемь лет. Скорее, я сказал бы, что ты не смогла совладать с собой и хотела во что бы то ни стало заполучить меня, несмотря на чертово письмо, которое прислал тебе этот мерзкий ублюдок полгода назад. В чем тут бесчестье? Ты одно из благороднейших созданий человеческих, которое я когда либо знал. Пойми же, если все узнают о лампе, наверняка посчитают ее сказкой, ибо кто решился бы расстаться с такой тайной, если бы сокровище наверняка существовало? Возможно, пара другая простаков начнут рыть тут и там в поисках знаменитой лампы, не найдут ничего, кроме дождевых червей, и успокоятся. Не думаю, что многие поверят, будто древний свиток имел что то общее с лампой. Это уж слишком неестественно.
Хелен подалась вперед и коснулась его лба своим.
— Все же я взяла тебя буквально приступом. Ты и слова сказать не успел.
Вот это уже интересно!
Спенсер вспомнил, какими они были мокрыми и замерзшими, как корчились в ознобе, пока не коснулись друг друга в этом полуразрушенном коттедже с дырявым потолком, сквозь который лил дождь, образуя лужи на полу.
— Да, — кивнул он, целуя ее ушко. — Ты взяла меня, и оставалось только покориться. Твердо помню, как я пытался сказать, что не хочу тебя, но ты вцепилась в меня, как волк в ягненка. Прекрати, Хелен, не преувеличивай свои крохотные недостатки. Но вот вопрос: взял бы я тебя, зная, что Джерард жив? На это я ответить не могу. Не знаю.
— Но именно поэтому ты не хочешь меня сейчас. Спенсер сжал точеные белые плечи Хелен и слегка ее встряхнул.
— Не правда, и ты это знаешь. Я безумно хочу тебя, но еще больше хочу сознавать, что целую и ласкаю свою законную супругу, не любовницу, не почти жену, не партнера. Желаю, чтобы ты стала для меня всем на свете. И мечтаю, чтобы мы легли в постель только после свадьбы. Ни о чем другом. То, что между нами происходит, крайне важно и необычно. Это навсегда, понимаешь?!
Теперь уже он прикоснулся к ней лбом.
— Может быть, но…
— И ты еще утверждаешь, что недостойна меня, — тихо продолжал он. — Как ты могла? Столь гнусные мысли! Подобная чушь невероятно меня злит! Немедленно возьми свои слова назад. Так и быть, мы пока станем молчать о чертовой лампе и свитке.
— Хорошо. — Она снова шмыгнула. — Ты поцелуешь меня еще раз? Единственный поцелуй, и клянусь, я уйду.
Он прижался губами к ее губам, и Хелен выскользнула за дверь. Спенсер остался стоять посреди комнаты, пыхтя, как гонец, только что пробежавший от Марафона до Афин и рухнувший замертво. Что бы ни сделала с ним эта необыкновенная женщина, он глубоко ей благодарен. За все.

* * *

Сэр Джон Йорк оказался высохшей старой развалиной, абсолютно лысой, но с бесцветными пугающими глазками, от взгляда которых по телу пробегала дрожь. Кроме того, левый глаз непрестанно дергался от тика. Но этот мерзкий старикашка не утратил ни унции своего влияния. Все знали его как жесткого, хитрого, беспощадного политика, готового при необходимости идти по трупам, чтобы добиться цели.
Спенсер обратил внимание на его сложенные домиком руки. Морщинистая кожа, покрытая старческой гречкой, обвисла и обветрилась.
Не утруждая себя приветствиями, он попросту кивнул джентльменам. Все трое были ему знакомы. Влиятельные богатые люди. Отказаться от встречи с ними, к сожалению, немыслимо. Придется их выслушать, хотя он понятия не имел, что им нужно. Все молоды, здоровы, хорошо сложены, все богаче и высокороднее, чем он. Но по настоящему он опасался лишь одного — графа Нортклиффа, который все еще иногда выполнял для министерства особые поручения, бывшие явно не под силу обычному смертному. Кроме того, у графа были прекрасные связи в правительстве, а его брата Алекса Абдулова только что избрали в парламент. О, как ненавидел эту троицу сэр Джон! Но что поделаешь, придется выслушать их в надежде, что они скоро уберутся. И дьявол с ними, ничтожными ублюдками.
Он растянул губы в деланной улыбке и, не вставая, осведомился:
— Чем могу помочь, джентльмены?
— Мы пришли, чтобы узнать, действительно ли ваш сын Джерард Йорк утонул у берегов Франции в 1803 году, — учтиво пояснил лорд Бичем.
Алекс Абдулов, не спускавший глаз с сэра Джона, заметил, как седые ресницы слегка дрогнули. Вот он и попался! Алекс удовлетворенно откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.
— Мой сын, к сожалению, действительно утонул, — почти взвизгнул сэр Джон. — Он был настоящим героем и, останься в живых, занял бы должность в Адмиралтействе. Ваш вопрос по меньшей мере бестактен.
— В таком случае как вы объясните это? — спросил лорд Бичем, вручая ему письмо.
— А, теперь понятно. Моя бывшая невестка впутала вас в эту авантюру. А я то удивлялся, что нужно от меня трем благородным джентльменам. Значит, действуете от ее имени?. Ну так вот, позвольте объясниться раз и навсегда. Этот почерк, как ей хорошо известно, моему сыну не принадлежит. Он давно мертв.
— А мисс Мейберри уверена, что это писал Джерард Йорк, — возразил Виталик, не отрывая взгляда от лица собеседника. — Она считает, что вы не слишком хорошо знакомы с почерком сына.
Сзади послышался грохот: похоже, секретарь сэра Джона что то уронил. Но никто не обернулся.
— Она ошибается. Как я могу не знать почерка собственного сына?! Думаю, она нагло лжет. Наверняка нуждается в деньгах и пытается выманить их у меня таким способом. Но пусть знает; поскольку ей не удалось произвести на свет ребенка.., моего внука.., я вычеркнул ее из своей жизни и из памяти. Ни пенса она не получит! Прошу вас передать, что если она и дальше станет действовать подобным образом, пусть задумается о последствиях.
— Боюсь, произошло недоразумение, сэр Джон, — вкрадчиво начал лорд Бичем. — Я собираюсь жениться на мисс Мейберри. Но теперь оказывается, что она не свободна, как считалось целых восемь лет. Мы требуем доказательств, что он действительно погиб, иначе дадим объявления во все газеты, станем расспрашивать знакомых, искать его приятелей.
Сэр Джон с трудом поднялся, проклиная подагру. Бедро словно прижгли раскаленным железом, а чертов лекаришка не находит никаких причин болезни. Возраст, постылый возраст. Хорошо еще, что кровь бежит по жилам, он и сейчас ощущает, как она стучит в висках.
— Мой сын скончался, и давно. Женитесь на мисс Мейберри с моего благословения, лорд Бичем.
— Обязательно, сэр. И сделаю все, чтобы убедиться в гибели ее первого мужа.
Когда все трое наконец вышли из величественного здания Адмиралтейства, лорд Бичем покачал головой:
— До чего же хитрый и злобный дьявол! Не верю ему ни на йоту.
— Тем более что он нагло лжет, — не колеблясь, поддакнул Алекс.
— Алекс знает, что говорит, — твердо заключил Виталик. — Он людей насквозь видит.
Лорд Бичем отступил к железной ограде Адмиралтейства, чтобы избежать столкновения с несущимся экипажем.
— Хотите сказать, он знает, что его сын до сих пор жив?
— Вне всякого сомнения, — подтвердил Алекс. — Знает, и еще как! Но вот в чем загвоздка: почему так старается скрыть это от других?
— Это тем более странно, что Джерард считался героем, — добавил Спенсер, — и для него уже было готово место в Адмиралтействе. Ад и кровь! Если он жив, я не смогу жениться на Хелен! Что же теперь делать?
— Ждать, — постановил Алекс. — Ждать подходящего момента. А пока поместим объявления во все газеты.
— Ты прав, — кивнул Виталий.
Спенсеру это не слишком нравилось, но выхода не было. Оставалось лишь молиться, чтобы Джерард Йорк действительно исчез с лица земли.
Джентльмены долго сидели в “Уайтсе”, обдумывая сложившееся положение и расспрашивая каждого проходившего мимо, не слышал ли тот чего о Джерарде Йорке после 1803 года. Лорд Бичем написал объявления о помолвке для лондонских газет, и поскольку было решено навести справки о Джерарде Йорке, он заодно сочинил и запросы, предлагая пятьдесят фунтов награды тому, кто сообщит о местонахождении сына одного из самых могущественных лордов Адмиралтейства. Завершив свой нелегкий труд, Спенсер довольно потер руки, улыбаясь, словно сам сатана, которому удалось завлечь несметное количество душ.
Виталий и Алекс остались довольны сочинительским даром друга и немедленно призвали посыльного, велев ему отправляться в лондонские издательства.
Вернувшись в дом Бичема, они застали в гостиной лорда Хоббса. Спенсер, посчитавший, что тот сидит слишком близко от Хелен, непроизвольно стиснул кулаки, готовый к драке.
Господи, да неужели он ревнует?!
Бичем удивленно покачал головой. Такого с ним еще не случалось.
Он представил Хелен в невероятно откровенном красном пеньюаре и при мысли о том, что Хоббсу тоже хотелось бы видеть ее такой, едва не набросился на ничего не подозревающего гостя. Поистине, ревность — страшная штука!
Лорд Хоббс снова был одет в серое, а Хелен, на взгляд Бичема, чересчур заинтересованно прислушивалась к тому, что он говорил. Бесстыжий ублюдок!
Но Спенсер велел себе успокоиться. Он попросту смешон. Конечно, раз в жизни можно испытать и ревность. Ради разнообразия. Но это уж чересчур.
Лорд Хоббс поднялся, и хозяин представил его Алексу Абдулову.
— Насколько я помню, вы баллотировались от Верхнего и Нижнего Слотера. Поздравляю. Алекс кивнул.
— Мне нравится серый цвет, — в свою очередь похвалил он. Хоббс метнул взгляд на Хелен, и Бичем мог бы поклясться, что та покраснела.
Как только все расселись, Хелен объявила:
— Эзра Кейв уверен, что убийца — лорд Кроули.
— Да, — подтвердил лорд Хоббс. — Хотя я так и не понял, зачем ему понадобилось ездить в Корт Хэммеринг и уверять вас в своей невинности, лорд Бичем.
— Так и было, — подтвердил тот, глядя в не правдоподобно синие глаза Хелен. — И я почему то ему поверил.
Виталий Абдулов выругался. Лорд Хоббс недовольно поморщился:
— Он человек порочный, с дурной репутацией. Все знакомые это подтверждают.
— Знаю. Но видите ли, милорд, он считает, что преподобный Олдер вряд ли замешан в преступлении, поскольку у него духу не хватит сотворить такое. Однако ему известно, что брат преподобного Матерса не только часто ссорился с родственником, но еще и имел глупость жениться на молодой хорошенькой особе, которая постоянно требует новых нарядов и драгоценностей. Вполне возможно, Старый Болван украл свиток после того, как заколол брата, решив, что таким путем легче всего разбогатеть.
— Не знаю, что и сказать. Придется еще раз получше присмотреться к этому брату и его жене. Кого еще можно заподозрить?
— Лорд Хоббс, — вмешалась Хелен, подавая ему чашку с чаем, — возможно, тут замешан кто то, незнакомый нам? Тот, кто ухитряется оставаться в тени, замышляя и осуществляя коварные планы. Что, если он следит за нами, ожидая, пока мы отыщем лампу?
Лорд Хоббс ответил Хелен чарующей улыбкой, при виде которой Спенсер скрипнул зубами. Расслышав странный звук, Алекс улыбнулся своей жене, которая немедленно опустила голову, чтобы никто не разглядел ответную понимающую усмешку.
— Превосходная идея, мисс Мейберри. Темная личность, которая вершит зло, оставаясь незамеченной.
— Именно, — согласилась Хелен.
— Совершеннейший вздор, — чересчур громко возразил лорд Бичем и, вскочив, принялся бегать по гостиной. — Хелен, почему ты раньше не упоминала об этом? Таинственный незнакомец? Тот, кто дергает за веревочки? А мы всего лишь жалкие марионетки? Абсурд! Вычитала все это из дурацких дамских романов, не так ли?
— О Господи, — вздохнула Лена, поднимаясь и расправляя юбки. — Чувствую, у меня вот вот голова разболится. Пожалуйста, попроси Тини растереть мне виски розовой водой.
— Я сам разыщу Тини, — объявил с порога Флок. — И одновременно проверю, не слоняется ли рядом этот пройдоха Неттл.
Лорд Хоббс изумленно поднял брови:
— Похоже, здесь царят разногласия, милорд?
— Кого вы имеете в виду?
— Как кого? Вас, лорд Бичем. Ведь это ваш дом?
— Да, и мисс Мейберри — моя нареченная.
— Ах вот как? Жаль. — Лорд Хоббс встал — Что же, продолжу свои розыски. Полагаю, остальным уже известны подробности?
Присутствующие энергично закивали.
— Кстати, вы ничего больше не узнали об этой таинственной древней лампе, обладающей большим могуществом, чем сам дьявол?
Лорд Бичем открыл было рот, но тут же плотно сжал губы. Нет, он не проговорится! Хелен не желает, чтобы кто то знал о лампе.
Оба дружно покачали головами. Не успел лорд Хоббс выйти из дома, как Хелен подступила к Спенсеру и рассерженно завопила:
— Ведешь себя как испорченный ребенок! Капризный младенец! Тебе бы не помешала Восьмая степень!
— Что такое Восьмая степень? — заинтересовался Алекс.
— Они имеют в виду наказания, — пояснил Виталий. — Восьмая степень — вещь серьезная. В чем она состоит, Хелен?
— Не скажу. Узнаешь от Лены. Пусть применит ее к тебе, когда провинишься.
— Я тоже хочу знать, — вмешалась Софи. — И не только эту, но и все другие степени. Желаю помучить Алекса. Пусть рыдает и просит пощады.
— Верно, — поддакнула Ленка, сладострастно потирая руки. — Постараюсь узнать побольше о путах, узлах, веревках, кнутах и тому подобном. Виталик очень упрям, силен и к тому же настоящий великан. Приятно будет для разнообразия увидеть его беспомощным. Такое возможно?
— О да, — заверила Хелен. — Так и быть, леди, пойдем в кабинет Спенсера, и там я поведаю все свои тайны. Объясню, что какой степени соответствует. Кроме того, мы втроем можем изобрести и новые способы.
— Черт возьми, — пробормотал Алекс Абдулов, глядя вслед удалявшимся женщинам. — Что нас ждет. Спенсер?
— Самые разнообразные наказания, которые, возможно, сведут тебя в могилу.
— Не забыть узнать у Хелен степень того утонченного наказания, которому подвергла меня дражайшая жена на прошлой неделе. У меня все тело свело от предвкушения, — сообщил Виталий — Клянусь, это восхитительно! — обрадовался Алекс. — Я очень рад, что мы поближе познакомились. Спенсер. Сомневаюсь, что сейчас кто нибудь из нас способен сосредоточиться на чем то серьезном, но, может, расскажете о лампе, пока не вернулись дамы с горящими глазами и готовые к бою?
— Так ей не терпится увидеть меня беспомощным, вот как? — пробормотал Виталий, скрестив руки на груди и, глядя в пустоту.
— Прежде чем перейти к лампе, — предложил Спенсер, — позвольте мне привести несколько примеров дисциплинарной системы Хелен.
— Обязательно! — , воскликнул Виталик. — А я расскажу, с чем столкнулся в прошлую субботу.
— Каким неожиданным удовольствием обернулся этот визит! — добавил Алекс, залпом допив давно остывший чай. Спенсер неожиданно нахмурился:
— Только что вспомнил! Нужно продумать детали бала в честь нашей помолвки. Пригласить весь Лондон.
— Обязательно займемся этим, — пообещал Алекс. — Но сначала о наказаниях.

В ночь накануне бала имя Джерарда Йорка было у всех на устах. Старая сплетня вновь занимала умы общества. Новые слухи будоражили свет.
Гостиная лорда Бичема с утра до вечера гудела голосами. Всем хотелось побольше узнать о Джерарде Йорке, магической лампе и убийстве преподобного Матерса. Любопытных в основном интересовала именно лампа: миф, очаровательная легенда, к сожалению, не имеющая под собой оснований. Нет, свиток ничем не помог, повторяли Хелен и Бичем снова и снова.
Желающие получить награду в пятьдесят фунтов за сведения о Джерарде валили валом, но еще больше было тех, кто жаждал огрести денежки за информацию об убийстве преподобного Матерса. Сталкиваясь с подобными индивидами, Хелен старалась не дышать, уж очень несло от этих молодцев самого подозрительного вида: шляпы надвинуты на глаза, за поясами грязных штанов — устрашающего вида ножи. Плайни Бландер, секретарь лорда Бичема, целыми днями трудился, допрашивая претендентов на обещанное богатство.
Наступила полночь, и пришлось признать, что за прошедшие три дня они не получили никаких убедительных доказательств. Очевидно, ни одна из темных личностей, клявшихся, будто Джерарда Йорка недавно видели в гостинице “Белая лошадь” неподалеку от Гринвича, не стоила доверия. Убийца несчастного Матерса также не был найден. Нужно отдать должное Бландеру: никто лучше его не видел насквозь лгунов, мошенников и всякое отребье.
Кроме того, весь Лондон судачил о волшебной лампе, в которую, правда, никто не верил. Зато лучшей темы для застольных бесед было не найти, тем более что в поисках участвовал сам лорд Бичем, человек надменный, но очень умный, который не стал бы заниматься пустяками. Столичные жители были крайне довольны столь неожиданным развлечением.
А невеста лорда Бичема оказалась поистине великолепным созданием. Все были единодушны в этом мнении, даже те дамы, которые явно сгорали от ревности и зависти и, прикрываясь веерами, шептали, что она самую чуточку выше, чем следовало бы.
"Завтра вечером!” — думала Хелен, устраиваясь поудобнее в мягкой постели. Черт возьми, кому вздумалось поселить ее в спальне, находящейся едва ли не рядом с комнатой Спенсера? Но ничего, завтра вечером они объявят о помолвке! Где же скрывается Джерард, дьявол бы его побрал? Если он жив, наверняка не станет ждать до последней минуты! Вот вот обнаружит себя. Странно, но она никак не может припомнить случая, когда бы Джерард выказал особую отвагу. Вероятно, просто возможности не представилось.
Все случилось так быстро, что Хелен не успела даже вскрикнуть: слишком крепко спала. И проснулась оттого, что рот ей заткнули платком, а сильный удар в челюсть вновь лишил чувств. Последнее, что она успела расслышать, были чьи то слова:
— Ну вот, готово.
И сознание куда то уплыло.

* * *

Она почувствовала, как виски разрываются изнутри. В ушах стоял грохот, наполнявший все ее существо, причинявший мучительную боль. Ей хотелось забыться, не сознавать и не чувствовать ничего, но голову, казалось, пилили тупым ножом. Хелен застонала.
— Приходишь в себя, дорогая?
Голос.., она знала этот голос, но как же давно слышала его! Так давно.., много много лет назад… И он изменился: стал более низким, хриплым. Или нет?
— Открой глаза, Хелен.
Она подчинилась, охнув от боли, и уставилась в лицо Джерарда Йорка, постаревшего Джерарда, который, видно, вел не слишком праведную жизнь. Лицо человека, познавшего все мыслимые пороки, все виды разврата. Очевидно, последние восемь лет Джерард отнюдь не стремился быть причисленным к лику святых.
— Как ты” милая?
— Я так и знала, что ты жив! Под каким камнем ты скрывался, подлый змей?
— Напрашиваешься на оплеуху? Советую оставить оскорбления при себе. Значит, желала мне смерти, дорогая женушка? Не терпелось выскочить за этого повесу Бичема? Говоря по правде, я пока не собирался наслаждаться твоими объятиями. Ах, если бы не твой чертов бал! Хотела выманить меня из укрытия? Что ж, получай, вот он я. Не поверишь, я так хорошо спрятался, что временами даже сомневался, сумею ли сам себя разыскать. Но теперь асе кончено. И твои хитроумные планы провалились.
— Ты пришел ночью, как вор, а не как благородный человек, герой, вернувшийся из французского плена.
— Ты еще прелестнее, чем была десять лет назад, Хелен.
— Почему ты жив, Джерард?
Теперь она могла лучше рассмотреть его и неожиданно поняла, что не может пошевелиться. Связана по рукам и ногам. На ней по прежнему была ночная сорочка. Джерард позаботился натянуть ей одеяло до талии. В комнате стоял ужасный холод.
Джерард слегка коснулся ее губ кончиками пальцев. Хелен не пошевелилась, не издала ни звука. Ей ужасно хотелось прокусить его пальцы до кости, но стоит ли рисковать? Он наверняка изобьет ее до полусмерти.
— Да, — прошипел он, приблизив к ее лицу свое, — глазам не верю, но это правда. Ты стала еще прекраснее. Хелен боялась его, но старалась не подать виду.
— Я сидел рядом, смотрел на тебя и гадал, что почувствую, когда снова возьму тебя. Ах, так много упругой плоти, и вся принадлежала мне! Целовать ее, ласкать.., что может быть приятнее? Правда, теперь тебе уже двадцать восемь, настоящая никому не нужная старая дева. Нет, не так. Ты одинокая вдова, бедняжка. Неужели так любила меня, дорогая Хелен, что не захотела смотреть ни на одного мужчину?
— Я скорбела о твоей гибели, Джерард, но буду честной: уже через месяц после нашего брака я испытывала к тебе любви не больше, чем ты, ко мне. Собственно говоря, я растеряла все иллюзии через две недели. Ты оказался не тем человеком, каким я тебя считала. И вообще мужчиной тебя трудно назвать. Что это за мужчина, которому ничего не нужно от жены, кроме наследника?
— Верно, но ты так и не забеременела. Как ты думаешь, зачем еще нужно было на тебе жениться? Я был вполне доволен своей жизнью, но мне не дали выбора. Пришлось взять тебя в жены, но ты оказалась бесплодной. Кстати, твой лорд Бичем знает, что никогда не получит от тебя наследника?
— Знает.
Джерард немного помолчал, изучая ее лицо.
— Ты ведь солгала ему, обманула его, Хелен, в точности как меня. Он понятия не имеет, что не дождется от тебя детей.
— Повторяю: он знает.
Джерард ударил ее по лицу, не сильно, но чувствительно.
— С каких пор ты начал бить женщин?
— Подумаешь, легонькая оплеуха. И не пытайся представить меня чудовищем. Я пальцем к тебе не притронулся, когда мы были вместе.
— Нет, только насиловал каждую ночь, чтобы обрюхатить, а это куда более жестоко. И каким образом я могла тебя обманывать? Ведь я сама не знала, смогу ли родить.
Но Джерард ничего не желал слышать.
— Даже если бы знала, все равно утаила бы правду. Хелен задохнулась от возмущения, но вслух обронила только:
— Тебя не было восемь лет. Весьма долгий срок. Где тебя носило, Джерард? И чем ты занимался все это время? Твой отец уверен, что ты погиб. Я послала ему твое письмо, но он отрицает, что почерк принадлежит тебе. Он потребовал больше его не беспокоить. Терпеть не могу твоего папашу. И всегда не могла. Мне он показался еще противнее, чем обычно.
Джерард ничего не ответил. Хелен, осмелев, продолжала:
— Лорд Бичем со своими друзьями отправился к нему. Старик клялся, что ты мертв, но джентльмены ему не поверили. Один из них посчитал его поведение весьма странным. Зная, что ты жив, он тем не менее упорно это скрывает. Почему бы это?
— Тут ты права, мой отец — настоящее чудовище. И всегда им был. Корабль действительно потонул, но мне посчастливилось уцепиться за бочонок. Четыре часа спустя его вынесло на берег. Я уцелел. И оказался именно там, куда так стремился попасть.
— О чем ты толкуешь? Французы — наши враги.
— Ваши. Но не мои.
— Понимаю, — охнула она. Ее наконец осенило. — Подумать только, все считали тебя героем! Твой отец по сию пору поет тебе панегирики. Почему ты стал предателем, Джерард? О, все ясно! Ты был изменником еще до того, как погибло судно!
Он снова дал ей пощечину. На этот раз она промолчала, даже не попыталась отстраниться, но потихоньку принялась растягивать узлы, очень медленно, осторожно, стараясь, чтобы он ничего не заметил.
Дикий смех вырвался из груди Джерарда:
— Ты изменилась, Хелен! Когда я впервые увидел тебя, ты была восемнадцатилетней любопытной резвушкой, такой неукротимой, полной жизни, энергии и энтузиазма. Но ты совсем не знала жизни. Ребенок — это все, что я хотел от тебя, но и того не получил. Ты изменилась куда больше, чем я. Проследив за тобой последние три месяца, я узнал, что ты превратила свою гостиницу в лучшее заведение в округе. Невероятно! И к тому же завела любовника, при живом то муже! Изменила мне! Сознательно совершила адюльтер!
Она взглянула в большие карие глаза, которыми так восхищалась в восемнадцать лет.
— Откуда тебе знать, любовники мы с лордом Бичемом или нет? Разве я не спала одна, когда ты меня похитил?
— Верно, — нехотя признал он. — Но у лорда Бичема репутация признанного обольстителя. Почему ты в таком случае спишь одна? Может, он приходит к тебе, но предпочитает проводить остаток ночи один? Я слышал, что он способен совратить монашку. Неужели ты ухитрилась держать его на расстоянии? Трудно поверить!
— Он любит меня.
— Ни за что не поверю. Такие люди не способны испытывать ничего, кроме похоти. Минутное наслаждение — и он забывает о старой игрушке и ищет новую. Да, я мог бы привести тебя в палату лордов и перед всеми потребовать развода за супружескую измену. Навеки опозорить твое имя, твоего драгоценного отца, и всякий согласился бы со мной.
— Что же ты медлишь, Джерард? Но учти, все узнают правду о тебе, поймут, кем ты был и остался. Да, я уверена, что ты уже восемь лет назад предал Англию. Скорее тащи свою жену в палату лордов, и посмотрим, чем кончится дело. Мало того, что ты меня бросил, ты еще и родине изменил, а для тебе подобных наказание одно — виселица! — бросила Хелен, продолжая незаметно выворачивать запястья.
Джерард вскочил и принялся бродить по крошечной каморке. Под начищенными сапогами скрипели рассохшиеся доски. Очевидно, деньги у него водятся: вон как хорошо одет. Подтянутый, высокий, стройный, только виски поседели да вокруг губ собрались морщинки. Чем он занимался последние восемь лет?
Джерард повернулся и долго смотрел на бывшую жену, прежде чем выдавить:
— Ты прекрасна, Хелен, так прекрасна! Но я не могу взять тебя с собой. Однако обещаю оставить в живых, если ты откроешь, где спрятала лампу. Это все, что я хочу, чего хотел всю жизнь.
Лампа? Ему нужна чертова лампа? И ради нее он затеял все это?
Хелен застыла.
— Хочешь сказать, что никогда не вернулся бы, если бы не услышал о лампе? — усмехнулась она наконец.
— Я написал тебе лишь потому, что думал выманить немного денег, пообещав за это навсегда исчезнуть из твоей жизни. Но потом понял, что шантажировать тебя нет смысла. К чему? Ведь ты так и не вышла за муж. Поэтому я выбросил тебя из головы. Но тут узнал о лампе короля Эдуарда. О лорде Бичеме. И понял, что теперь у меня есть необходимое средство для достижения цели. Отдай лампу, Хелен, и больше не увидишь меня. Выходи, если пожелаешь, за своего распутника.
Она пожала плечами, а затем спокойно произнесла:
— Джерард, я твердо верила в существование лампы. Обнаружив древний кожаный свиток в железной шкатулке, я от всей души надеялась, что там упоминается о ней. Оказалось, что там изложена история, весьма напоминающая сказку об Аладдине. Правда, автор послания предупредил, что лампу следует зарыть как можно глубже в землю, потому что она опасна. Но поверь, лампы в шкатулке не было. Кто то украл ее много лет назад. Когда именно? Понятия не имею. Забудь о лампе. Честно признаться, я выбросила ее из головы.
— Но преподобного Матерса убили.
— Да, и преступник наверняка надеялся, что свиток приведет его к лампе. Он убил беднягу зря, впустую.
Она сказала чистую правду. Оставалось ждать, что предпримет Джерард.
— Я убью тебя и лорда Бичема, если не приведете меня к тому месту, где спрятали лампу, — хладнокровно заявил негодяй. Он явно не шутил.
Хелен ощутила укол страха — не столько за себя, сколько за Спенсера. Но ведь он готов к появлению Джерарда! И хотел встретиться с ним лицом к лицу.
Она растянула губы в улыбке:
— Хорошо, Джерард, я отдам тебе лампу. Но поверь, это всего навсего любопытная древность, не больше. И не имеет ничего общего с магией и волшебством. Вот увидишь, это ничего не стоящая старая лампа, потускневший кусок золота. Я нашла ее на чердаке викария, завещавшего все имущество моему отцу. Ну подумай сам: будь эта лампа волшебной, неужели я лежала бы перед тобой связанная и беспомощная? Да я наверняка бы спала с ней, чтобы обезопасить себя от всяких неприятностей. Никаких тайн. Никакой сверхъестественной силы. Никакой магии.
— Ты нагло лжешь, причем не только мне, но и всем доверчивым дуракам в Лондоне. Лампа есть, просто вы еще не выяснили, как именно она действует, иначе давно уже завоевали бы мир. Но меня глупцом не назовешь. И чтобы ты не вздумала обмануть меня, я прихватил для верности твою подругу, Елену Абдулову. Она в комнате напротив, связана, как рождественская индейка.
— О нет! Как ты сумел похитить Лену? Ведь она спит с мужем!
Джерард насмешливо ухмыльнулся:
— Представляешь, я уже собирался было угостить ее муженька дубинкой по голове, хотя сознавал всю меру опасности, но тут твоей подруге вздумалось спуститься вниз за стаканчиком бренди. Похоже, ей никак не удавалось заснуть. Я едва с ума не сошел от такой удачи. Поэтому тут же схватил ее, и теперь вы обе в моих руках.
— Виталий проснется и, увидев, что Лены нет, забеспокоится и поднимет тревогу.
— Ты мешаешь правду с ложью, Хелен. Но я знаю одно: лампу ты нашла. И если попробуешь снова обмануть меня, хоть как то обхитрить, твоя прелестная крошка графиня умрет.
— На мне только ночная сорочка. Как же я могу выйти на улицу в таком виде?
— Я приготовил тебе и графине мужскую одежду. Это куда легче, чем возиться с юбками. А пока ты будешь переодеваться, Хелен, я пойду проверю, как там твоя подруга. Она уже одета. Не такое уж неприятное зрелище, должен заметить. Я сам нарядил ее, пока она лежала без сознания. К несчастью, ты пришла в себя прежде, чем я успел тебя раздеть, — процедил Джерард и, поднявшись, добавил:
— Поспеши, время дорого.
Он нагнулся и развязал ей руки, казалось, не заметив, что она уже почти успела освободиться.
— Ноги распутаешь сама.
Хелен немедленно последовала приказу, лихорадочно соображая, что делать. Лена. Нужно действовать как можно осторожнее, иначе Лена умрет.
Затаив дыхание, она притаилась за дверью с ночным горшком в руках. В дверь вломился Джерард, толкая перед собой Лену, и тихо предупредил:
— Никаких штучек, Хелен, иначе я прикончу эту маленькую курочку. Попробуй только ослушаться! Видишь, я прижал дуло пистолета к ее уху. Выходи из своей норы.
Хелен вместо ответа размахнулась и с силой опустила горшок ему на голову. Джерард рухнул как подкошенный.
— Эй, мисси, што это вы такое творите? Треснули бедного мистера прямо по башке!
— Кто вы, сэр? — хладнокровно осведомилась Лена.
— Тот парень, которому этот жентельмен отвалил аж две гинеи.
— Прекрасно. Я вас нанимаю. Получите пять, если доставите нас в Лондон.
Тощий коротышка с изможденной физиономией смерил взглядом бесчувственное тело Йорка, потом Хелен, возвышавшуюся над ним на добрых восемь дюймов.
— Кажись, придется…
Они добрались до двери крохотного коттеджа, и Хелен едва успела повернуть ручку, как дверь распахнулась и на пороге возник сэр Джон Йорк с пистолетом в руках.
— Так и знал, что ты одурачишь Джерарда. Он всегда недооценивал женщин. Что сделал на этот раз — оставил тебя одну? Я так и думал. Уже в восемнадцать лет ты была сильной, как мужчина, а с годами стала еще сильнее. И опаснее. Назад, мисс Мейберри, или следует величать вас “миссис Йорк”?

Джерард, держась за голову и стеная, вошел в небольшую комнатушку, где стояли только два шатких стула и грубо сколоченный стол, и прислонился к стене. Очевидно, он до сих пор не пришел в себя.
— Ничтожество! — прошипел отец. — Не можешь справиться с женщиной!
— Ничего подобного, я похитил сразу двух, но случилась небольшая неудача, как всегда, когда речь идет о Хелен. Она на все способна, негодяйка!
Джерард с усилием качнул головой и вынудил себя поднять глаза на отца, по прежнему державшего под прицелом Хелен и графиню Нортклифф. Наемник Джерарда, то самое ничтожество, которому он заплатил целых две гинеи, нерешительно переминался за спиной сэра Джона. Тот выглядел так, словно больше всего на свете желал как следует отделать сыночка. Но Джерард не удивлялся: ничего другого он не ожидал. Медленно, пытаясь собраться с мыслями, он выговорил:
— Откуда ты здесь? Следил за мной?
— Естественно. Нашел тебя всего два дня назад. Все ждал, что ты решишь насчет Хелен. И ты совершил очередную ошибку, безмозглый осел, каковым был и остаешься! Тебе следовало навеки кануть в небытие, числиться в мертвых, держаться подальше от Англии, оставаться героем в глазах семьи и друзей. А ты? Посмотри только, что ты натворил!
Сэр Джон улыбнулся Хелен, и та, непонятно почему, невольно вздрогнула. Что тут происходит?
Джерард потряс кулаком перед ее носом и снова бессильно привалился к стене.
— Говорю тебе, отец, я не виноват! Нужно же было дать Хелен время переодеться и привести графиню Нортклифф из другой комнаты. К тому же я втолкнул ее перед собой и даже держал под прицелом. В комнате было темно. Смотри, еще только светает. Мне показалось, что Хелен по прежнему лежит на кровати. Откуда мне было знать, что она притаилась за дверью с ночным горшком в руках? Такое никому в голову бы не пришло. У меня не было ни единого шанса.
— Что все это означает? — вмешалась Лена, переводя взгляд со старика на сына, который никак не мог отдышаться и крепко сжимал ладонями виски. — Кто вы, сэр?
— А, миледи, вы и есть жена Виталия Абдулова? — Сэр Джон слегка поклонился. — Ваш муж — нахальный ублюдок, которым я, нужно сказать, от всей души восхищаюсь. Настоящий гений стратегии, что и доказывал много раз. Насколько я понял, мой сын притащил вас сюда, чтобы держать Хелен на крючке?
— Именно, — вставил Джерард, отталкиваясь от стены и с трудом выпрямляясь. — И я прав. Хелен обожает ее. Они лучшие подруги. Достаточно мне прицелиться в графиню — и Хелен немедленно отведет нас к волшебной лампе. Она уже пообещала, стоило мне пригрозить ее приятельнице.
— Лампа? — насмешливо переспросил сэр Джон. — Ты действительно поверил этому бреду? Неужели окончательно спятил? Какая там лампа? Ее вообще не существует. Сказка, фантазия, плод разгоряченного воображения Хелен. Все только об этом и судачат. Идиоты! Неужели не соображаешь: окажись в Англии древняя реликвия, да еще обладающая магической силой, владелец молчал бы как рыба!
Хелен едва не рассмеялась вслух. Спенсер оказался прав. Как можно поверить в колдовство, если об этом знает весь Лондон?
Лена встала рядом с подругой, и сэр Джон ехидно усмехнулся:
— Полюбуйтесь на эту парочку. Ты великанша, Хелен, уродина, тебе бы в цирке выступать!
— По крайней мере я не настолько стара, чтобы моя кожа сморщилась и висела складками. Да и гнилых зубов у меня пока нет!
Сэр Джон угрожающе шагнул к ней, поднял было руку, но опомнился и медленно опустил.
— В восемнадцать лет ты была не такой наглой.
— А вы не так неприкрыто грубы, хотя и тогда казались старше Мафусаила. Помню, как презрительно вы взирали на меня и отговаривали своего драгоценного сына от женитьбы.
Старик пожал плечами:
— Я знал, что тебе его не удержать и что ты не дашь ему ребенка, как он воображал. С утра до вечера только об этом и твердил.
— Почему вы считали, что я его не удержу?
— Даже тогда мой никчемный сын постоянно искал способы быстро разбогатеть. Я купил ему офицерский патент, моля Господа, чтобы трудная жизнь на море сделала из него человека. Он мог бы последовать по моим стопам. Но ничего не вышло. Он получил от твоего отца прекрасное приданое, которое и промотал за месяц. А что сделала ты? Да ничего! Свято верила всему, что бы он ни наплел. Но я знал, что долго это не продлится. С самого начала видел, что ты обладаешь природной выдержкой и силой воли, и рано или поздно это обязательно проявится. К сожалению, ты менялась не слишком быстро и не смогла быть мне полезной. Но я все таки оказался прав. Ты стала настоящей женщиной.
— Ошибаешься, отец! — прошипел Джерард. — Ее приданого хватило на два месяца, и я протянул бы гораздо дольше, если бы не лорд Кроули. Это он обманул меня, обокрал самым подлым образом. И я бы прикончил его, но ублюдок успел сбежать в Шотландию и ускользнул от заслуженной расправы. А в довершение всего Хелен так и не забеременела! — Он полоснул жену злобным взглядом. — Подумать только, я ничего не хотел от тебя, кроме ребенка, но даже на это ты оказалась не способна! Зачем мне такая обуза?
— А я очень этим довольна! — бросила Хелен. — Кстати, сэр Джон, вы правы. В восемнадцать лет я была чересчур наивной. Неужели вы считаете, что, имей я тогда хоть половину своего нынешнего ума, я связала бы жизнь с этой жабой? Да ни за какие блага! Взгляните, что из него вышло. Правда, меня в дрожь бросает от одной мысли, что он вполне мог сделаться вашим подобием.
Джерард, не унаследовавший от родителя похвальную сдержанность, мгновенно взорвался:
— Не смей оскорблять моего отца, ничтожество! Он бросился на нее, поднимая руку для удара. Хелен насмешливо качнула головой, подняла колено и наградила его ударом в пах, одновременно ударив кулаком в шею. Джерард жалобно взвыл, схватился за пострадавший орган и мешком свалился на пол, стукнувшись затылком о стену. Вопли сменились громкими стонами. Кое как сев и раскачиваясь, как китайский болванчик, он со слезами прошептал:
— Отец, посмотри, что она со мной сделала! Убей ее! Нет.., постарайся ранить. Можешь прикончить ее позже, после того как я получу лампу.., или оставить в живых. В конце концов, она все еще моя жена. Я подумаю, что с ней сделать. Кроме того, если она будет точно знать, что умрет, зачем ей отдавать мне лампу? Клянусь, эта волшебная штука существует, и Хелен известно, где она! Правда, негодница твердит, что у лампы нет никакой силы, иначе я давно уже упал бы мертвым. Но что взять с жалкой женщины? Что она понимает в волшебстве? О Господи, кажется, я уже умираю…
Он закашлялся, продолжая сжимать ушибленное место.
— Не пойму, как это ты ухитряешься говорить после того удара в шею? — заметила Хелен, не двигаясь с места и с удовольствием наблюдая за делом рук своих. — Да еще вполне связно.
— Ну, мисси, у вас и рука! Тяжелая! — вставил тощий человечек с таким восхищением, что Лена выступила вперед, погрозила ему кулаком и громко осведомилась:
— Уж не хочешь ли ты быть следующим, жалкая тварь?
— Где это видано, чтобы графиня так выражалась? Ну и позорище!
— Тише, — вмешался сэр Джон. — Держите язык за зубами, миледи. Как вас зовут?
— Елена Абдулова.
— Не вас. Ваше имя я знаю. Вот это жалкое ничтожество.
— Я то? Я Берти Рикеттс. Ваш сынок, тот, что скулит в углу, нанял меня сцапать вон тех дамочек. По части замков мне равных нет. Стоит поработать отмычкой, как дверь сама раскрывается, только заходи. Так что ваш сыночек без труда забрался в чертовы дома, пока я стоял на стреме. Только он поскупился на денежки. Вон та громадина — чистый убийца. Правда, и хороша же! Глаз не отвести!
— Верно, — вздохнул сэр Джон, явно пораженный исповедью мистера Рикеттса, и, покачав головой, заключил:
— Ну, все это достаточно забавно, но до рассвета мне многое нужно успеть.
— Рассвет уже наступил, — напомнил Джерард, пытаясь выпрямиться и говорить громче, хотя ушибленное горло нестерпимо болело. — Что ты имеешь в виду?
Сэр Джон окинул сына усталым взглядом.
— Знаешь, Джерард, я однажды пытался прикончить тебя, но не удалось.
— Нет, — прошептал Джерард, — не может быть. Ты, разумеется, всегда был злым и черствым, никого близко к себе не подпускал, и даже несчастная мать умерла от твоих побоев, но все же, что ни говори, ты мой отец. Неужели поднял бы руку на собственного сына? Такого быть не может.
— Я не убивал твою мать, идиот! Она упала с балкона и расшиблась, не более того. А ты.., ты действительно мой сын, и я надеялся, что из тебя выйдет человек, но ошибся. Гнусное ничтожество, мот, низкая тварь!
Изменник! Что может быть хуже предателя собственной страны? Разве я мог позволить тебе опозорить наше имя? Какая жалость, что тебе удалось добраться до берега, когда судно взорвалось — Но даже тебе не под силу потопить корабль, отец!
— Нет, но я подговорил одного из матросов ударить тебя по голове и потихоньку сбросить за борт. Тогда все было бы кончено и никто уже не смог бы отнять у тебя репутацию героя, а семья спаслась бы от позора. Все шло как нельзя лучше, но корабль попал в шторм, и матрос не успел тебя разыскать. Твои хозяева пригрели своего выкормыша, и я не сумел до тебя добраться.
Хелен и Лена переглянулись. Неужели сэру Джону не чужды человеческие чувства, пусть даже он и хотел расправиться с сыном?
— Вы действительно намеревались убить его, потому что узнали об измене? — не выдержала Хелен.
— Совершенно верно. Джерарду постоянно требовались деньги, и он нашел способ их получить. Стал французским шпионом. Не знаю, сколько секретов он им продал, ибо как мой сын имел доступ в Адмиралтейство. Я разоблачил его совершенно случайно. Этот идиот оставил украденные бумаги в кармане фрака. Его камердинер нашел документы и принес мне. Я сделал все, что мог. Расписал его подвиги в депешах, создал так называемого героя, а когда узнал, что он собой представляет, попытался навсегда избавиться от этого ничтожества, позора семьи. Но он выжил! Скажи, Джерард, неужели ты пошел на это из за тридцати иудиных сребреников, растоптал все, что дорого твоему отцу?
Джерард, по прежнему сидевший на полу, пронзил Хелен разъяренным взглядом.
— Подумаешь, несколько жалких планов расположения войск и судов, названия городов, где находились продовольственные склады! Ничего особенно важного. Ну и еще имена английских агентов. Что тут такого? Конечно, я нуждался в деньгах! Должен же я был содержать семью! Приходилось притворяться, что хочу ее, даже после того как от приданого ничего не осталось. Ах, если бы только она забеременела, я получил бы половину наследства, ты ведь сам обещал.
Боже, как ей хотелось добраться до его глотки!
— Хочешь сказать, что ребенок был тебе необходим, чтобы выманить у отца деньги?
— А какой куш! Десять тысяч фунтов! Хелен молча смотрела на него, корчась от боли. Боли за ту невинную девушку, которой она была когда то.
— Но за меня тоже дали десять тысяч фунтов. Ты промотал их за два месяца. И насколько бы хватило еще десяти? Мерзкий червяк! — Она уже подняла было ногу, чтобы пнуть его, но передумала. — Жаль, что твой отец не пришел ко мне, когда узнал о предательстве. Я помогла бы ему уничтожить тебя.
— У тебя ничего не вышло бы, — фыркнул Джерард. — Ты женщина. Никто не пустит женщину на борт.
— Ваш ум, — заметила Лена, — поражает меня. Джерард гордо вскинул голову и выпятил грудь. Сэр Джон окинул Хелен взглядом, значения которого она не поняла. Неужели в его глазах мелькнуло восхищение? Быть не может!
— Все это так, Джерард, — с расстановкой произнес он, — но ничего не поделать, Хелен бесплодна. Бог лишил ее способности иметь детей, а у тебя отнял честь. Итак, зачем ты написал Хелен после стольких лет?
— Черт возьми, где же мне было взять денег? Услышав об этом деле с лампой, я решил подождать, пока Хелен ее отыщет. Все в дурацком захолустном городишке, где она живет, только об этом и толковали. Каждый был уверен, что она вот вот найдет лампу. А мне кажется, уже нашла. Они с лордом Бичемом отправились в пещеру и вышли оттуда со старым железным сундучком, Я понял: вот оно! Лампа наверняка внутри! Они о чем то перешептывались, а потом лорд Бичем отправился в Лондон. Значит, я был прав: лампа у них.
— Послушай, болван безмозглый, найди я лампу, обладающую волшебной силой, — отчетливо выговорила Хелен, — достаточно было двинуть пальцем, и ты исчез бы навеки. — Для наглядности она прищелкнула пальцами у него под носом. — Но этого не случилось, не так ли? К моему великому сожалению, должна признаться. Пойми, Джерард, нет никакой магической лампы.
— А ты сказала, что есть, — возразил он. — Всего час назад пообещала отвести меня туда, где она спрятана.
— Я солгала.
— Довольно об этой идиотской лампе, — нетерпеливо перебил сэр Джон. — Разумеется, она сказала не правду, Джерард. Хотела ускользнуть от тебя, и это ей удалось бы, не будь меня. Но уже утро. Я должен спешить. Хелен, каким бы странным это ни казалось, но ты и твоя подруга должны умереть. Я хотел убить только Джерарда, но не сумел застать его одного.
— И поэтому намереваетесь убить троих? — не веря своим ушам, прошептала Лена. — Только чудовище способно на это, воплощение истинного зла, с душой чернее ада. Расправиться с собственным сыном и при этом распространяться о благородстве и чести? Вы омерзительны, сэр, и достойны гореть в аду.
— Слушьте, жентельмен, леди права. Папаша из вас вышел не слишком чтобы, а эти хорошенькие курочки… разве можно так с ними шутить?
— Заткнись, Рикеттс, дай подумать. Итак, как лучше это сделать?
Но Лена застонала, схватилась за живот и опустилась на пол в глубоком обмороке. Несколько секунд никто не двигался, пока Хелен с криком не упала на колени около подруги:
— Господи, Лена, что с тобой? Очнись, милая.
Сэр Джон на мгновение опустил веки, повернулся и оказался лицом к лицу с графом Нортклиффом. Чуть сзади высился виконт Бичем. В дверном проеме маячили еще двое незнакомцев.
— А я думал, что ты следишь в оба, Рикеттс! — процедил сэр Джон, взбешенный до такой степени, что едва не захлебывался собственной желчью.
— С тех пор как вас принесло, мистер, и пошла вся эта неразбериха.
— Хелен, с тобой все в порядке?
— Да, но идите сюда побыстрее. Виталик, она схватилась за живот и упала без чувств. Что это с ней?
— Абсолютно ничего, — отозвалась Ленка и, вскочив, лучезарно улыбнулась мужу. — Слава Богу, милорд, вы вовремя. Впрочем, как всегда. Ваша расторопность поразительна.
— Ленка, ты молодец! Прекрасно сыграно! Как умело ты их отвлекла! Я горжусь тобой. А теперь, дамы, не двигайтесь, пока я потолкую с этими злодеями.
Он шагнул к сэру Джону и, вырвав у него пистолет, властно протянул руку Рикеттсу. Коротышка, ругаясь на чем свет стоит, тем не менее покорно отдал оружие.
— И нож, — коротко велел Виталий.
— Больно много вы знаете, сэр.
Виталий передал оба пистолета и нож Спенсеру.
— А теперь обними жену, Виталий, — облегченно вздохнул тот. — Эти великолепные образцы доброты и сердечности пока отдохнут.
Джерард умудрялся выглядеть одновременно смертельно испуганным и счастливым оттого, что остался жив. Сэр Джон презрительно оглядел сына.
— Мне следовало бы заплатить наемному убийце. Видишь, что ты наделал, гнусное отребье? Не мог даже похитить женщину, чтобы по твоим следам немедля не пустились ищейки!
— Ваш отец прав, — небрежно сообщил лорд Бичем, — мы действительно не потеряли ни минуты. Только вот заметили вашего отца и решили обождать — посмотреть, чем дело кончится.
— Он хотел убить всех нас, — перебила Хелен. — Лена правильно сказала: сэр Джон — настоящее чудовище.
— Лживая сука! Я не чудовище! — напустился сэр Джон на Лену и бросился было к ней, но его сын выставил ногу. Сэр Джон кубарем покатился по полу. Джерард сбил с ног Спенсера, врезавшегося в Хелен, и выпрыгнул в окно, забитое снаружи прогнившими досочками. Дерево треснуло, и Джерард исчез из виду.
Лорд Бичем выпрямился, отряхнулся и спокойно попросил:
— Мистер Кейв, не будете ли так любезны вместе со своим партнером пуститься по следам мистера Йорка? Заранее благодарю.
— Разумеется, милорд. Пойдем, Том, — велел сыщик своему спутнику. — Схватим эту змею! Мужчины выбежали из коттеджа.
— Что же до вар, мистер Рикеттс, — продолжал Бичем, — давайте сюда руки, я вас свяжу.
Берги молча повиновался. Сэр Джон, держась за плечо, с трудом поднялся на ноги. Виталий выпустил жену из объятий и, подойдя к нему, стиснул тонкую старческую шею.
— Значит, ты задумал убить мою жену? Она права, ты действительно настоящий дьявол. Такому нельзя жить на этой земле. Вашей безупречной репутации, сэр, настал конец. Вас навсегда запомнят как безжалостного убийцу, бесчестного отца изменника сына.
— Только не убивай его, Виталь, — попросил Спенсер. — Сейчас моя очередь потолковать с ним по душам.
— Не убью, — пообещал граф. — Я притащу его на суд палаты лордов. Пусть все видят, сколько мерзости и пороков гнездится в высших правительственных кругах.
С этими словами Виталик толкнул сэра Джона к стене.
— Нет, — завопил тот, — вы никому не скажете! Я всю свою жизнь боролся за честь Англии. Нет!
В эту минуту Эзра Кейв, с пистолетом в одной руке и ножом в другой, втолкнул в комнату бледного растрепанного Джерарда, по руке которого струилась кровь. При виде сына сэр Джон снова взвыл и накинулся на Виталика. Тот попытался схватить его, но старик, проворный как змея, выхватил оружие у сыщика и направил пистолет на Джерарда.
— Мне следовало бы придушить тебя еще, в колыбели.
Твоя мать была вечно хнычущей дурой и родила такого мерзкого слизняка!
Никто не успел опомниться, как сэр Джон ударил сына ножом в сердце, а потом, прикрываясь его телом, стал пробираться к двери. Эзра, сграбастав пистолет партнера, выстрелил и промахнулся. Пуля ударила в стену над головой Йорка, разбрызгивая мелкие щепки. Сэр Джон выпустил безвольно обмякшее тело сына и, дико озираясь, взмахнул пистолетом.
— Не подходите! Оставайтесь там, где стоите! — Запрокинув голову, он разразился бессвязными воплями:
— Я выполнил долг перед страной! Наказал предателя! Что из того, что в его жилах течет моя кровь? Я все равно посвятил жизнь Англии. История нас рассудит. Не смейте осуждать благородного человека, который отдал жизнь за родину!
Присутствующие застыли как громом пораженные. Никто не сделал попытки помешать сэру Джону, когда тот воткнул в рот дуло пистолета и спустил курок. Затылок его разлетелся в мелкие осколки, кровь хлынула на сюртук, и несчастный повалился на тело сына.
Никто не пошевелился. Все смотрели на старика, словно прикрывавшего собой погибшего отпрыска.
— Это уж слишком, Спенсер, — прошептала наконец Хелен. При виде тоскливой пустоты в глазах любимой Спенсер поспешно привлек ее к себе, но думал в этот момент о Джерарде Йорке. Мертв. Окончательно и бесповоротно. Небеса наверняка накажут его за столь кощунственные мысли, а святой Петр не пустит в рай. Но все это ничто по сравнению с тем, что Хелен свободна.
Он еще крепче прижал к груди будущую жену и с сожалением взглянул на тело ее мужа, валявшееся у его ног

Спенсер Хизерингтон, седьмой барон Вейлсдейл и пятый виконт Бичем, и мисс Хелен Мейберри обвенчались в соборе Святого Павла в присутствии пятисот приглашенных гостей, многие из которых по прежнему сплетничали о волшебной лампе, каковая, разумеется, никогда не существовала и была лишь плодом измышлений лорда Бичема, решившего подшутить над светским обществом. Зато какая занимательная сказка: лампа, принадлежавшая королю Эдуарду, который неизвестно по какой причине велел спрятать ее от глаз людских. Все говорили о ней, гадали, какими силами она обладает, высказывали предположения, где ее искать. За такой беседой и время проходило незаметно.
Не менее пятидесяти человек из присутствующих, искренне симпатизировавших лорду Бичему, считали, что мисс Мейберри станет ему чудесной женой.
Отец же невесты был в своей стихии. Позже Софи Абдулова призналась Хелен, что лорд Прит заставлял всех входивших в собор пробовать новое изобретение — смесь шампанского с очередным соком. Но Хелен только рассмеялась и покачала головой. Может, на этот раз он взял ягоды голубики? И как же назвал все это? Шамгол? Голпань?
Епископ Баском благословил новобрачных своим бархатистым голосом, растрогавшим паству до глубины души, так что даже самые заядлые кумушки на миг перестали обсуждать наряды подружек и принялись вытирать платочками глаза.
Все согласились, что такой прекрасной свадьбы давно уже не видели. Прием, который давался в городском, доме лорда Бичема, был поистине великолепным. Хозяин не жалел расходов. Некоторые вполне серьезно полагали, что источником всех благ было не что иное, как волшебная лампа. Так или иначе, еды, подаваемой гостям, хватило бы на год жителям Корт Хэммеринга.
Да, что ни говори, а без магии тут не обошлось. Нельзя же приготовить столько блюд за такой короткий срок!
— Ваш муж передал вам мой единственный совет на все случаи супружеской жизни? — осведомился Алекс Абдулов у Джек, молодой жены Грея Сент Сира.
— Конечно, — кивнула Джек и, встав на цыпочки, поцеловала Алекса в щеку. — Вы поразительный человек, Алекс. Понимаю, почему Софи обожает вас, хоть и собирается наказывать.
— Что там насчет наказаний? — поинтересовался Грей, подняв брови. Лорд Бичем, слышавший разговор, в свою очередь спросил:
— А что это за совет, Джек?
— Смех, — пояснила она, подмигнув супругу. — Мужчина всегда сумеет соблазнить жену смехом. Лорд Бичем не мог с ней не согласиться. Он обернулся к Хелен, стоявшей рядом с Леной. И как ни странно, не обратил ни малейшего внимания на почти неприличное декольте последней, обнажавшее великолепные груди. Нет, в эту минуту он видел только новобрачную.
Хелен Хизерингтон. Прекрасное сочетание. И сама женщина поистине ослепительна. Богиня, снизошедшая до простого смертного. Валькирия в светло желтом шелковом платье с такими же лентами в волосах. Стройную шею обвивает подаренное им бриллиантовое колье, в ушах крохотные бриллиантовые капельки. Он просто не мог отвести от нее глаз, зная, что теперь она навсегда принадлежит ему. Его жена, высокая, гибкая, грациозная и сильная.
Уж не обмениваются ли дамы очередными рецептами изощренных наказаний? Оставалось надеться, что Лене придут в голову волнующие идеи и она поделится ими с подругой. А Виталик наверняка питает те же чаяния относительно Хелен. Недаром Алекс шепнул ему на прошлой неделе, что воображение дам почти не имеет границ, и, самодовольно улыбаясь, добавил, будто Софи буквально переполнена самыми что ни на есть греховными мыслями. Мало того, леди вовлекли в свой круг и Джек Сент Сир. Вскоре у Грея от удовольствия глаза на лоб вылезут. Софи объявила также, что Алекс не отстает от нее в изобретательности, особенно если речь идет о ночах, исполненных страсти.
Что же до Джерарда Йорка, все кончилось как нельзя лучше благодаря Божественному провидению. Его нашли в грязном переулке недалеко от пристани ограбленным и убитым. Сначала друзья собирались похоронить его тайком, но лорд Бичем считал, что, поскольку в обществе ходят сплетни о том, что Джерард жив, их всегда будут встречать ехидный шепоток и фальшивые соболезнования. Станут твердить, что мужчина не должен жениться на вдова, если существует хоть малейшее сомнение в гибели ее первого мужа. Нет, пусть труп обнаружат. Тогда не останется ни вопросов, ни сомнений.
Что ж, Джерарда Йорка действительно отыскали, причем довольно быстро. Нашлось немало свидетелей, видевших его тело. Дражайшая невеста лорда Бичема снова овдовела, на этот раз по настоящему. Так что, слава Богу. все обошлось.
Но был ли лорд Бичем виновником смерти Йорка? Мало кто верил этому, за что Спенсер был благодарен судьбе.
Немало помогли также Виталик, Алекс и Грей. Они во всеуслышание утверждали, что в конце концов лорд Бичем мог просто прикончить его, похоронить под первым попавшимся деревом, и никто ничего не узнал бы. Зачем оставлять мертвеца в переулке, где на него может наткнуться кто угодно?
И весь свет дружно согласился с таким мнением. В районе доков всегда полно воров и убийц. Один из этих ужасных злодеев и расправился с бедным Джерардом Йорком.
Но смерть его отца, сэра Джона, потрясла высшее общество. Говорили, что он, давно смирившийся с мнимой гибелью сына, был так убит известием о том, что Джерарда закололи, как раз когда тот возвращался домой после восьмилетней отлучки, что покончил особой выстрелом из пистолета.
Отца и сына похоронили рядом, в один и тот же день. Скорбящие родственники отслужили по ним панихиду. Люди судачили об этом ужасном случае целую неделю, но потом вновь вернулись к более интересной теме — волшебной лампе. Истинные свидетели трагедии хранили молчание. О лампе они тоже ни словом не обмолвились.
Об убийстве преподобного Матерса почти не упоминали. Да, усопший был добрым человеком, знающим ученым, и, разумеется, просто позор, что ему в спину воткнули стилет, но кто в конце концов этот самый Матерс? Какой то священник. Такие обществу неинтересны.
Однако расследование продолжалось. Как ни старался лорд Хоббс, он так и не смог найти доказательств виновности Кроули. Да и Старый Болван ни в чем не сознавался. Хелен твердо верила, что убийцей был Джерард, но и тут улик не нашлось. Как ни мучился сознанием собственного бессилия лорд Бичем, он ничего не мог поделать.
— У меня тост!
Пятьсот пар глаз воззрились на отца невесты. Лорд Прит, добродушный гигант, гордившийся своей дочерью и искренне полюбивший зятя, стоял на возвышении, предназначенном для оркестра, поднимая изящный хрустальный бокал с шампанским.
— Моя прелестная Хелен вышла замуж за человека, который готов на все ради нее. И я твердо уверен, что жизнь их будет долгой и безоблачной. Прошу всех выпить за их счастье и взаимное уважение — уважение, которое удивляет даже меня, любящего отца.
Хелен, не сдержавшись, разразилась смехом. Нет, второго такого, как отец, не найти! Жаль, что нельзя подбежать к нему, поцеловать и сказать, как она обожает его. Но нельзя же так быстро покинуть мужа!
Собравшимся понравился этот необычный тост, произнесенный старым чудаком, лордом Притом, чей слуга со слезами на глазах разносил гостям бокалы с шампанским. Никто не знал, что Флок рыдал не от счастья, а от горя, ибо его Тини два дня назад вышла замуж за некоего Уолтера Джонса. С тех пор дворецкий был безутешен.
Несколько часов спустя, после того как разъехались гости, лорд Бичем возлежал на своей невесте, серьезно опасаясь, что не переживет брачной ночи. Его несчастное сердце рвалось из груди, воздуха не хватало, в голове царила благословенная пустота. Он бессильно уронил голову на плечо жены.
— Для меня все кончено, Хелен.
И верно, если он любил ее вот уже четвертый раз!
— Так и должно быть.
Ей наконец удалось сжать онемевшие губы и легонько поцеловать его в шею.
— Я сделал это! Сумел, — выдавил он, с трудом приподнимаясь, переполненный усталостью и такой любовью к почти бесчувственной женщине, лежавшей под ним, что едва не рыдал от силы этих поразительных эмоций, навсегда поселившихся в его душе. — Хелен, это настоящий подвиг, и мы его совершили.
— Хм м м…
— Четыре раза, Хелен, четыре, а не три. Мне удалось разрушить эту унылую монотонность, перебороть жалкую рутину, тройной цикл, от которого просто некуда было деться.
— Мы могли бы остановиться после двух раз. Даже после одного. И покончили бы с рутиной, если она тебе так не нравится.
— Нет, мое мужское достоинство пострадало бы. Мужчина всегда стремится к новым достижениям, и я сегодня превзошел себя. Но боюсь, на большее меня не хватит.
Он рухнул рядом, прижал ее к себе и поцеловал прядь разметавшихся волос. Хелен Хизерингтон просто лежала не шевелясь, проводя пальцами по его груди. Распластав ладонь на его животе, она прошептала:
— Я должна кое в чем признаться. Спенсер. Новоиспеченный муж, что то сонно пробормотав, чмокнул ее в ушко и снова улегся на спину. Но глаза не закрыл.
Любопытство взяло верх.
— Хотела сказать раньше, но ты так сосредоточился на расширении горизонтов наших игр, что не хотелось тебя отвлекать.
— Ты не отвлекала меня. Никто на свете не смог бы отвлечь меня от тебя, дорогая.
— Ошибаешься. Клянусь, ты просто скатился бы с кровати, узнай мою новость.
Спенсер с величайшим трудом приподнялся на локте, осторожно толкнул ее на спину и, прижавшись губами к губам, пробормотал:
— Говори же. Посмотрим, сумею ли я отвлечься.
— Я не бесплодна. Просто не сумела забеременеть, пока жила с Джерардом. Доктор сказал, что нас ждет чудесный сюрприз. Ты скоро станешь отцом.
Спенсер недоуменно уставился на нее, моргнул и, плюхнувшись на спину, соскользнул с кровати на пол.

Неделю спустя

Лорд Бичем проснулся от нежного поцелуя Хелен. Что ж, ничего странного. У него быстро вошло в привычку наслаждаться столь чудесным пробуждением. День, когда она не поцелует его, станет самым черным в его жизни. Возможно, он стал бы скулить и умолять об этой великой милости.
Спенсер вздохнул и попытался повернуться, но не смог.
Похоже, он потерял способность двигаться. Странно.
Хелен снова поцеловала его, шевеля теплым дыханием усы. Он вмиг почувствовал прилив желания. Все как обычно. Но когда ему захотелось ее обнять, руки не двигались.
Глаза его широко распахнулись. Жена улыбалась ему так нежно, так сладостно, что он вновь зажмурился от счастья. Но все же, вспомнив о своей непонятной немощи и пытаясь собраться с мыслями, что было не так то легко, когда тебя обуревает желание, Спенсер медленно произнес:
— Со мной что то неладно, Хелен.
— Знаю, милорд, — заверила она, прикусив мочку его уха. — Отныне вы — мой пленник.
Она сказала чистую правду. Он лежал на спине совершенно голый, широко раздвинутые руки и ноги были привязаны к кроватным столбикам.
Глаза Спенсера блеснули от удовольствия.
— Судьба — капризная богиня, Хелен, дорогая. Что, если бы ты никогда меня не встретила? Что, если по роковой случайности наши дороги так и не сошлись бы? Что, если бы ты посчитала меня недостойной добычей? Ни с одной женщиной я не пережил бы ничего подобного. Ах, Хелен, немедленно поцелуй меня или, если хочешь, сначала побрей, потом начинай целовать, пока я не потеряю сознания от блаженства.
Но Хелен и не думала подчиняться. Рассмеявшись, она вскочила и вызывающе подбоченилась.
— О нет, это страшная месть, милорд, за то, что вы когда то проделали со мной то же самое.
— Но если я выверну руки, мои путы соскользнут?
— Нет, я не умею вязать подобные узлы. Боюсь, вам придется сдаться мне на милость и оставаться моим узником, пока я не сжалюсь над вами.
Спенсер весьма серьезно опасался, что погибнет от неразделенной страсти, но все же попытался шутить:
— Собираешься выпороть меня штокрозами? Хелен ответила сияющей улыбкой, и он лишь сейчас заметил, что на ней одна шелковая ночная сорочка, тоньше, чем пленка пота у него на лбу. Хелен медленно сняла бретельку с белоснежного плечика. Спенсер сглотнул слюну и, окончательно изнемогая, проскрежетал:
— Какая это степень?
— Я еще не определяла. Необходимо провести эксперимент, чтобы потом оценить результаты.
Вторая бретелька потихоньку соскользнула вниз, и сорочка, чуть задержавшись на пышной груди, сползла до талии.
— Кто знает, может, этот метод наказания вовсе не такой уж действенный и ты попросту закроешь глаза и снова заснешь.
— Я умираю, Хелен!
— Вот и хорошо. Теперь немного терпения. Позволь мне еще поиздеваться над тобой, чтобы довести до обморока.
Она плотоядно оглядела его и принялась осыпать поцелуями. Спенсер выгнулся, судорожно втягивая в себя воздух. Ах, если это продлится еще чуть чуть, он опозорится, как зеленый юнец со своей первой женщиной!
— Хелен, ты должна остановиться. Пойми, я уже не очень молод, и хотя от человека моего возраста ожидают спокойствия, сдержанности и самообладания, ничего не поделаешь, я превратился в мальчишку. Прекрати, иначе я изольюсь прямо здесь и сейчас, а это весьма обидно для прелестной женщины и к тому же моей жены. Перестань, Хелен. Ах, какие теплые у тебя губы…
Спенсер застонал и принялся рвать свои шелковые узы.
Они чуточку поддались.
Хелен решила послушаться его, и от этого Спенсеру захотелось заплакать. Он уже ничего не соображал, а глаза застилало чудовищным желанием. Как сквозь туман он увидел, что она снова встала и кремовый шелк разлился у ног маленьким озерцом. Она принадлежит ему, эта прекрасная, верная, преданная женщина. Он хотел только одного — испустить свой последний вздох, зная, что она рядом.
— Я так полон чувств к тебе, Хелен, что в моем бедном мозгу все смешалось. Но верь — я ждал тебя всю жизнь. Я люблю тебя, родная. Ты не забудешь этого?
— О нет, никогда! Не сомневайся, я стану боготворить тебя до конца дней своих. И сделаю все, чтобы ты был счастлив.
Она наклонилась и коснулась узлов на запястьях. Через мгновение его руки и ноги были свободны и она лежала на нем, а он вошел в нее, гадая, сколько еще лет может выдержать мужчина такое утонченное наслаждение, не превратившись при этом в дряхлую развалину.
— По меньшей мере Девятая степень, — прошептала она. Интересно, в чем тогда заключается Десятая?!