|
Они идут за руки ВМЕСТЕ-НАВСЕГДА!!!
|
|
| LenokFCMZ | Дата: Четверг, 06.08.2009, 00:48 | Сообщение # 16 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
и вот последняя на сегодня)))))
Она тряхнула головой и оглядела комнату. Здесь казалось даже чище, чем в ее спальне в Клейборн холле; обстановка была небогатой, но все было прочным и удобным. Мягкое бледно голубое покрывало, наброшенное на кровать, украшала очаровательная вышивка.
Она развязала пояс на талии и начала откатывать брючины штанов.
— Если бы Том не был такого высокого роста, они были бы мне как раз, — сказала она, искоса поглядывая на Виталика. Он стянул через голову рубаху и собрался расстегивать брюки. Ленка помимо воли ахнула.
— Ради Бога, только без сцен, а — с раздражением сказал он и задул единственную свечу. — Я не собираюсь последовать вашему примеру и шокировать вас. Или вы полагаете, что мужчинам не знакомо чувство стыда? Так вот, в отличие от вас я разденусь в темноте.
Когда они уже улеглись в кровать, на расстоянии двух дюймов друг от друга, Ленка вдруг сказала:
— Том, кажется, совсем не удивился, когда увидел нас.
— Все О'Мэлли были флегматиками, и Том не исключение. Он, конечно, отличный парень, но вот кровать у него неудобная. Ведь он не ниже меня ростом, а спит на таком обрубке. Придется подарить ему другую кровать. Хоть чем то отблагодарю его за гостеприимство. — Виталик заворочался, устраиваясь поудобнее, наткнулся локтем на ее голову и чертыхнулся:
— Черт возьми, женщина, у вас все еще мокрые волосы. Вы что, хотите умереть от жуткой простуды? Разложите ка их по подушке, чтобы они быстрее высохли.
Он продолжал ругаться и что то бубнить про беспечность глупых женщин, пока Лена вытаскивала шпильки из волос.
— Не нужно оттачивать на мне свои плохие манеры.
— Лучше лежите спокойно, а я распущу ваши волосы. Похоже, вы даже этого не можете сделать как следует.
Она почувствовала его теплое дыхание на своей щеке и как его длинные пальцы перебирают ее волосы, осторожно вытягивая мокрые пряди.
— Ну вот, — сказал он через некоторое время, — все. А теперь давайте спать. Я устал. Вы совсем вымотали меня своими выходками.
Ленка долго не могла уснуть. “Что же делать?” — мучилась она, ворочаясь под одеялом. Так и не найдя ответа на этот вопрос, она наконец заснула.
Виталик неожиданно проснулся среди ночи, весь в поту, и несколько минут не мог вспомнить, где он находится. Увидев Ленку, он вздрогнул. Его пробудило страшное желание овладеть этой женщиной. Это желание было мучительным и непонятным.
Он вспомнил, как она пришла к нему ночью и стояла возле его кресла, совершенно нагая, в ожидании его приговора. А он так унизил ее тогда. Это было слишком жестоко с его стороны. Он не должен был так с ней поступать. Но что ему оставалось делать? Принять то, что она ему предложила, и тем самым признать ее своей женой и признать, что она победила. Она и ее отец. Признать, что его можно поймать на такой дешевый трюк: ей достаточно было раздеться и дать ему взглянуть на себя.
И все таки ему хотелось, чтобы она снова предложила ему себя. Он выругался, но это не помогло. Он хочет эту женщину. Разве можно упрекать себя за это? Это нормальная реакция нормального мужчины. Что может ему помешать? Здесь темно, на улице хлещет дождь, и они совершенно одни.
Все, что казалось таким важным в обыденной жизни, все отношения и условности, все это утратило свою реальность и уже не имело никакого значения. Он осторожно придвинулся и положил руку ей на грудь. Она тихо застонала, и от этого звука у него дико заколотилось сердце. Осторожными мягкими движениями он начал гладить ее тело. Кожа была нежной и шелковистой. Почему она не просыпается? Ему хотелось прижаться к ней каждой клеточкой своего тела, чтобы она обняла его своими теплыми руками. Прикосновение ее горячей щеки обжигало ему плечо. Он просто умирал от желания поцеловать ее. В темноте нашел горячие сухие губы и жадно припал к ним. В порыве страсти не сразу заметил, что она не отвечает на его поцелуй. Он поднял голову. Лена опять застонала. Он поцеловал ее в шею. Она застонала громче и откатилась в сторону. Он притянул ее и вновь поразился тому жару, которым пылало ее тело. Мысль, что ему удалось разбудить в ней такую страсть, польстила его мужскому самолюбию. И снова она застонала в его объятиях. Виталик чувствовал, что вот вот утратит контроль над собой. Но почему она не просыпается? “Помоги мне снять с тебя эту рубашку”. Снова стон. Виталя приподнялся и в недоумении посмотрел на нее. Было что то странное в ее поведении.
— Элена, — тихо позвал он, погладив ее по щеке.
Он ощутил жар и какое то мгновение не хотел этому верить. Она стонала вовсе не потому, что изнемогала от страсти, и не потому, что хотела его соблазнить. Она горела в лихорадочном жару.
Виталик сжал голову руками. Какое же он низкое животное, его душил дикий стыд за то, что он чуть было не сделал. Это ж надо, возомнил себя неотразимым любовником. А она была просто больна, очень больна.
На войне ему приходилось видеть раненых, метавшихся в горячке. Слишком многие из них умирали. Слишком многие. Он прекрасно осознавал серьезность положения. Нужно взять себя в руки. По крайней мере он знает, что надо делать. Пока не кончится дождь, нет никакой возможности послать за доктором. Значит, доктором станет он сам.
Виталик быстро встал и вышел в соседнюю комнату.
— Том, — тихо позвал он.
— Милорд, что то случилось?
— Да. Ее милость серьезно больна. Мне нужно, чтобы ты приготовил ей какой нибудь подходящий отвар из трав. А я тем временем попытаюсь сбить жар холодной водой. У тебя есть какие нибудь снадобья для таких случаев?
У Тома не было никаких снадобий, зато был великолепный чай с травами, приготовленный по рецепту его дорогой матушки.
Когда Виталя вернулся к Лене и поставил на столик зажженную свечу, он вдруг заметил, что выходил к Тому совершенно голым. Смущенно покачав головой, быстро натянул штаны. Потрогал лоб Элены, провел рукой по щеке. Лицо было мокрым от пота. Он стянул с нее влажную льняную рубаху. Том принес бадью с холодной водой и мягкое полотенце.
Виталя распрямил ей руки и ноги и медленными, размеренными движениями начал методично обтирать ее тело полотенцем, смоченным в холодной воде. Когда мокрое полотенце коснулось ее лица, она попыталась увернуться, но он удержал ее, мягко приговаривая:
— Нет, Лена, лежи тихо. Ты сейчас очень больна. Поэтому не должна двигаться.
Он понимал, что она не может слышать его, и говорил это скорее для себя. Стерев пот с лица, положил полотенце ей на лоб и задержал там на несколько секунд. Она попыталась зарыться в него лицом.
— Да, я знаю, девочка, тебе жарко. Оно будет все время холодным, я обещаю. Тебе будет хорошо. Я знаю, ты вся горишь. Но я помогу тебе, поверь мне, я помогу тебе выкарабкаться из этого состояния.
Полотенце сползло ей на плечи. Он хотел поправить его, но оно уже было горячим и он вновь окунул его в воду. Жар усиливался.
Он перевернул ее на живот. И снова и снова опускал полотенце в холодную воду и накрывал ее им.
— Послушай меня, Лена, — говорил он. — Ты сейчас больна, но я сделаю все, чтобы ты поправилась, и как можно скорее. Ты слышишь меня? Ну приди же в себя.
Виталик начал приходить в отчаяние.
— Открой глаза и посмотри на меня. Ну хоть на мгновение, посмотри на меня!
Она открыла глаза. Посмотрела на него прояснившимся взглядом:
— Привет! Как твоя голова, Виталя?
— Черт, причем здесь моя голова и как ты себя чувствуешь?
— Мне плохо.
— Я знаю. Так лучше? — Он провел по ее телу мокрым полотенцем.
— Да, — ответила она и снова впала в забытье.
Он продолжал обтирать ее, пока не пришел Том с чашкой целебного чая.
Виталик набросил на нее покрывало и подложил под голову подушки. Сел рядом с ней, поднес к ее губам чашку и стал будить.
— Просыпайся, Элена. Ты должна выпить этот чай. Сейчас очень важно для тебя пить как можно больше, так как ты теряешь много воды. Ну же, открывай рот.
Она послушалась. Он понемножку вливал чай ей в рот, и она глотала. Дело двигалось очень медленно, но он был терпелив. Наконец она выпила всю чашку. Потом снова застонала и начала метаться. Он убрал подушки, уложил ее и опять принялся за обтирание.
Примерно через час жар начал спадать. А еще через некоторое время она начала трястись от холода.
Не колеблясь, Виталик забрался в постель и прижался к ней всем телом. Она обхватила его руками и зарылась лицом в плечо. Через несколько минут он весь взмок. “Как странно, — подумал он, — что она мерзнет, когда снаружи ее тело горит огнем. Длинные волосы наконец высохли.
Черт возьми, вряд ли она захочет лежать вот так в его объятиях, когда придет в себя”.
Он проснулся на рассвете. Было серое бледное утро, и дождь по прежнему стучал По крыше, хотя уже не так яростно, как ночью. Скорее всего, ему не удастся пока перевезти ее в поместье. Повозка не сможет подъехать к домику Тома, а нести ее на руках через поле было слишком рискованно. Она еще слишком слаба.
Ему удалось заставить ее выпить еще чашку чая, то уговаривая, то угрожая. Том ушел в Нортклифф, чтобы принести им одежду и лекарства от миссис Пичем.
Виталя снова занялся холодными обтираниями. Приступы жара и холода чередовались, каждый раз пугая его до смерти. Впервые в жизни он начал молиться.
Он очень надеялся, что вместе с Томом придет миссис Пичем; она была бессменной сиделкой и нянькой всех Абдуловых. Но она не пришла. Явился только Финкл, его денщик и камердинер в одном лице. Ему было уже далеко за тридцать, он был отличным помощником в любом деле и сильным, несмотря на маленький рост. Финкл обошелся без приветствия.
— Этот идиот доктор лежит в постели со сломанной ногой. Но вы можете рассчитывать на меня, милорд. Я принес все лекарства, какие только можно получить от миссис Пичем. Мы в три дня поставим на ноги ее милость.
Виталик опять ушел к Ленке. Весь день он провел, отпаивая ее чаем, заставляя есть густую кашу, сваренную Финклом, и купая ее в теплой воде. К концу этого самого длинного дня в его жизни стало ясно, что кризис наконец миновал. Все это время он совсем не вспоминал о своей голове и очень удивился, обнаружив у себя за левым ухом шишку и ссадину.
Он склонился над Ленкой, всматриваясь в ее лицо. Слава Богу, за ее жизнь уже можно не опасаться, скоро она пойдет на поправку.
— Только попробуй теперь не выздороветь, — сказал он ей. — А не то мне придется тебя отшлепать.
Она тихо застонала и повернулась на бок. Он помог ей и укутал одеялами.
— Она поправится, — бесстрастно сказал Финкл, появившийся в дверном проеме. — Она крепкая, как и все Абдуловы.
Виталя вышел и прикрыл за собой дверь. Потом повернулся к своему камердинеру.
— Будь любезен, избавь меня от своих идиотских сравнений. Она носит имя Абдуловых временно, получив его хитростью и обманом, и то, что сейчас она больна, вовсе не означает, что я признаю ее своей женой.
Финкл, находившийся на службе у его милости уже одиннадцать лет, позволял себе иногда вольности.
— Вы пока не в состоянии ясно мыслить, милорд. Ведь вы спасли ей жизнь. А когда человеку спасаешь жизнь, его потом не выбросишь, как старый башмак.
— Я могу сделать с этой бессовестной обманщицей все, что посчитаю нужным. Неужели ты уже забыл, как она и ее отец обошлись со мной? И мой дражайший кузен Тони?
— Да, кстати, ее сестра, леди Мелисанда, сказала, что ее милость, та, которая лежит сейчас здесь в кровати, что она никогда и ничем не болела. Она предположила, что ее сестра просто притворяется, чтобы вызвать ваше сочувствие и симпатию. Но тем не менее она посчитала своим долгом прийти сюда и самой убедиться во всем.
— О Боже, — сказал Виталик, поворачиваясь к двери, ожидая, что в нее сейчас войдет Мелисанда.
— Ее здесь нет, милорд.
— Как тебе удалось остановить ее?
— Я сказал ей, что ее милость не притворяется, и что, скорее всего, ее болезнь заразна и может пагубно отразиться на внешности. Я сказал, что эта лихорадка на всю жизнь оставляет пятна на лице.
Виталик в немом восхищении взирал на своего денщика.
— Господи, какой же ты молодец, Финкл.
— Лорд Рэтмор согласился со мной, он сказал, что сам наблюдал подобные случаи, и неоднократно. Но он сказал, что леди Мелисанду не должны удерживать подобные соображения. Это было бы эгоистично. И очень любезно вызывался сам отвезти жену к сестре, чтобы она могла ухаживать за ней, если та действительно серьезно больна и не притворяется. Леди Мелисанда закричала. Очень громко. А лорд Рэтмор смеялся.
— Ты — молодец, Финкл, и кузен мой — молодец, хотя и негодяй. Ну а я не собираюсь уклоняться от своего долга, а потому пойду ка посмотрю, как там наша маленькая притворщица. Да, а почему не пришла миссис Пичем?
— Они с Холлисом почему то решили, что не стоит этого делать.
— Ха! Так и скажи, что так решил Холлис, черт бы его побрал, вечно он во все вмешивается! Почему он так хочет, чтобы эта девчонка стала графиней Нортклифф, для меня загадка. А тебе не мешало бы напомнить ему, где его место.
— Вы разочаровываете меня, милорд, — только и сказал Финкл, посмотрев на хозяина, и вышел, оставив Виталика наедине с собой.
Виталя вернулся к Ленке и, увидев, как она свернулась клубком и обхватила себя руками, быстро забрался в постель, зная, что она опять дрожит от холода.
Через некоторое время, когда она мирно спала у него на плече, согретая его теплом, он задумался об их будущем. Вопрос об аннулировании брака так до конца и не был решен. Если он согласится признать ее, она, безусловно, будет рада. В этом нет никаких сомнений. Она будет просто бесконечно счастлива. Ведь ради этого она даже пыталась его соблазнить. А ведь она — леди, воспитанная в самых строгих традициях. И эта леди решилась раздеться перед ним. Вообще то он мог бы тогда ее и удержать. В конце концов она могла оказаться не хуже любой другой женщины. А уж как был бы рад ее отец! Он упал бы на колени и возблагодарил небеса. И все остались бы довольны, за исключением разве что его самого. Да, но ведь она могла оказаться не хуже любой другой женщины.
Как жаль, что она не так красива, как ее сестра. Но на свете нет женщины, которая была бы так же прекрасна, как Мелисанда. Пытаться найти женщину, которая могла бы с ней сравниться, бесполезно.
Но, с другой стороны, ему не придется все время следить за Ленкой, зная, что любой мужчина, в поле зрения которого она попадет, сразу же начнет за ней ухаживать. И ему не надо будет опасаться, что она с удовольствием примет эти ухаживания. Эта мысль заставила его нахмуриться, потому что Мелисанда не просто принимала ухаживания — она отчаянно флиртовала. Она просто купалась в комплиментах, дождем осыпавших ее прекрасную головку. Первый раз он задумался, каково приходится Тони, знавшему, какое впечатление производит его жена на любого мужчину от десяти до восьмидесяти лет. Может быть, когда нибудь он и спросит его об этом. Хотя вряд ли. Ему до сих пор хочется убить его.
Ленка тихо вскрикнула. Виталя поцеловал ее в лоб и притянул поближе.
Что же делать?
Ему нужно как следует все обдумать. Он представил себе облегчение и радость на ее лице, когда он сообщит ей, что решил признать ее своей женой.
А почему бы и не сделать ее бесконечно счастливой?
 
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Четверг, 06.08.2009, 02:59 | Сообщение # 17 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
А вот и новая продка))))
Это ощущение было и в самом деле приятным. Она жива, действительно жива.
Ленка глубоко вздохнула и с облегчением отметила, что это было не так уж больно. Правда, она была крайне слаба, так слаба, что не могла удержать стакан с водой, стоявший на прикроватном столике, так слаба, что не могла даже дотянуться до него.
Ей удалось повернуться на бок и протянуть руку к стакану. Она была уже близка к тому, чтобы расплакаться от бессилия, когда дверь спальни отворилась и в нее заглянул Виталий.
— О, ты проснулась. Как ты себя чувствуешь? Она посмотрела на воду и ответила низким хрипловатым голосом:
— Очень хочется пить. Пожалуйста, дайте мне воды.
В одну секунду он оказался рядом с ней. Сел рядом, приподнял ее за плечи и поднес стакан к ее губам.
— Почему ты не позвала меня? Я все время неподалеку на случай, если тебе что то понадобится.
Она прикрыла глаза от удовольствия. Вкус воды был замечательным. Виталий вливал ее по каплям, но все равно это было приятно.
Когда она выпила стакан почти наполовину, он отставил его, продолжая поддерживать ее голову. Он повторил вопрос:
— Почему ты не позвала меня? Дом Тома не такой уж большой, ты же знаешь. Я бы везде услышал тебя.
— Я просто не подумала об этом.
— Почему? Ведь ты не можешь сама о себе позаботиться. Все это время я ухаживал за тобой, и у меня это неплохо получалось. Ведь ты помнишь об этом, правда?
— Какой сегодня день? Он нахмурился, но ответил:
— Сегодня — среда, около полудня. Полтора дня тебе было очень плохо. Но теперь, благодаря моему прекрасному лечению, ты быстро поправишься.
— Как ваша голова?
— Моя голова вновь полна сознанием собственной значимости.
— Мы все еще в домике Тома О'Мэлли?
— Да, я уже сказал тебе, и ты должна звать меня всякий раз, как тебе что то понадобится. Финкл отправился в Нортклифф за экипажем. Так что скоро ты будешь лежать в собственной постели.
— На мне нет никакой одежды.
— Я знаю.
— Мне не нравится это. Вы одеты, а я — нет.
— Если хочешь, я могу искупать тебя и одеть. Здесь есть твое платье, в котором ты пришла сюда. Его высушили и почистили.
— Я смогу справиться с этим сама.
— Злость не способствует быстрому выздоровлению. — Он поднял руку. — Ну хорошо, упрямство. Я уже понял, что вы никогда не злитесь. Нет, прошу вас, не перебивайте меня. Это даже не упрямство; каждым вашим словом руководит сознание своей девичьей невинности. Думаю, проще всего будет просто завернуть вас в одеяла и в таком виде доставить в усадьбу.
Через час графский экипаж с гербом, запряженный парой серых лошадок, подкатил к воротам Нортклифф холла. Лошади встали, радостно фыркая и греясь в теплых лучах дневного солнца. Граф с Эленой на руках ступил на землю и замер, пораженный представившимся ему зрелищем. Вся прислуга высыпала во двор, чтобы поприветствовать графа с графиней. Холлис довольно улыбался. “Старая хитрая лиса, — подумал Виталя, — наверняка это его рук дело. Не исключено, что он даже приплатил людям, чтобы устроить этот спектакль. Я скажу ему несколько ласковых слов, как только отнесу Ленку в ее спальню”.
Она никак не выказала своего отношения к происходящему. Он увидел, что ее глаза закрыты, а лицо покрылось испариной. Наклонившись к ее лицу, он прошептал:
— Все хорошо. Ничего удивительного, что вы чувствуете слабость. Так всегда бывает после болезни. Через несколько минут вы будете лежать в тишине и покое.
— Чему так радуются ваши люди?
"Да потому что Холлис их заставила.
— Ну, просто они радуются, что вы живы и вернулись домой.
Она снова погрузилась в молчание. На верхней ступеньке он заметил Мелисанду и непроизвольно сглотнул. Ее прелестное лицо было бледно от тревоги за сестру, а руки страдальчески заломлены. В ее невыразимо прекрасных глазах стояли слезы, но непохоже было, чтобы она собиралась приблизиться.
— Элена? С тобой все в порядке? Ответь мне, дорогая.
Ленка приподняла голову с плеча Виталика.
— Да, Мелисанда, скоро я смогу ходить сама.
— Очень рад, — сказал Тони, вставая рядом с женой. — Финкл сказал нам, что Виталя оказался замечательной сиделкой и не отходил от тебя ни на минуту.
Мелисанда громко перебила его;
— Я так рвалась ухаживать за тобой, Лена, но Тони не пустил меня. Он очень боится подвергать меня малейшей опасности, но я действительно очень хотела быть рядом с тобой. И всей душой молилась за тебя.
— Это правда, — подтвердил Тони. — Каждый вечер, на коленях.
— Спасибо, — сказала Лена, повернув лицо к Виталику.
— Ты больше не заразна, Лена?
— Нет, Мелли, она уже не заразна. Можешь не бояться заполучить пятна на лице, — поспешил успокоить ее муж.
— Перестань называть меня этим ужасным именем!
В лучших традициях героев миссис Бердсли, Тони намотал на руку великолепные черные волосы Мелисанды, тем самым заставив ее выгнуться, и припал к ее губам долгим поцелуем, длившемся до тех пор, пока она не замерла в его руках. Потом он поднял голову и, ухмыльнувшись, посмотрел на нее, затем на Виталика, который, еле сдерживая бешенство, наблюдал эту сцену.
Стараясь унять огонь в жилах, вспыхнувший от поцелуя, Тони спокойно проговорил:
— Я избавил тебя от многих огорчений и разочарований, Виталь. Через несколько лет ты поймешь это. Она никогда не станет преданно ухаживать за кем бы то ни было. Она требует постоянного внимания к своим нуждам, которые многочисленны и разнообразны. Поверь мне, Виталик.
Мелисанда возмущенно ахнула и уперлась кулаками в грудь Тони.
Он засмеялся и еще раз крепко поцеловал ее.
— Это был комплимент, дорогая.
— Что то непохоже, — сказала она голосом, полным подозрения. — Ты в этом уверен?
— Более, чем в цвете щетки моего жеребца.
— В таком случае ты прощен.
— Как мило с твоей стороны, Мелли. Ты — прелесть.
Виталя, не в силах выносить дальше это воркование, удалился в направлении спальни.
— Проклятый мерзавец, — сказал он, когда смог наконец перевести дыхание.
— Как ловко он с ней управляется, — произнесла Ленка с удивлением в голосе. — Это выглядит очень забавно.
Виталик длинно выругался и опустил ее на кровать.
— Не представляю, с чего это мой отец вообразил, будто вы можете оказать благотворное влияние на моего брата Реджинальда. Услышь он хотя бы половину из вашего лексикона, его мнение сразу бы изменилось.
— А вам, кажется, уже намного лучше. Это является для меня большим облегчением, так как из за вас я забросил дела поместья. Надеюсь, теперь вы будете спокойно лежать в своей кровати, а я наконец буду предоставлен самому себе.
Почувствовав, как напряглось ее тело, он сразу пожалел о своих словах, но что сказано, то сказано, и брать их назад он не собирался. Тем более что она их заслужила. Она опять нападала на него, заставляя защищаться, и это одновременно удивляло и злило его.
Но Ленка не удостоила его ответом.
У нее будет горничная, ее зовут Тэсс, сообщил ей Виталик, она позаботится обо всем, что ей нужно.
— К тому же, — продолжил он, — миссис Пичем, без сомнения, заглянет к вам, чтобы попотчевать своими советами, снадобьями и специальными блюдами для больных. И даже если она утомит вас своими заботами, не забывайте, что она делает это исключительно с добрыми намерениями.
Он ушел. Весь оставшийся день Ленка проспала. Миссис Пичем принесла ей красивый серебряный поднос не меньше, чем с полудюжиной различных блюд, специально для нее приготовленных.
— Его милость велел мне проследить, чтобы вы как следует поели, — объявила она, усаживаясь в кресло возле ее кровати. Ленке показалось, что она считает каждую ложку, съеденную ею.
— А где он сам?
Миссис Пичем слегка замялась, но только на секунду, затем кивнула:
— Знаете, миледи, джентльмены ведь не любят сидеть у постели больных. Они чувствуют себя рядом с ними неуютно, теряются, не знают, куда себя девать, и все такое прочее.
— По моему, он не был растерянным, когда мы были в домике у Тома. И прекрасно знал, что нужно делать.
— Ну, там было совсем другое дело.
— Да, наверное, — согласилась Ленка и принялась за следующее блюдо — жареную картошку с горошком, тарелку с которым предупредительно пододвинула ей миссис Пичем.
Вечер она провела в одиночестве. Ни муж, ни сестра не пришли повидать ее. Ей было ужасно жалко себя.
Спала она беспокойно. Ей вновь пригрезился сон, уже виденный раньше. Прекрасная молодая леди стояла возле нее, не двигаясь и глядя прямо на нее. Видение то расплывалось, то становилось четким, очень красивое и пугающее в то же время. Все это было как то странно. Казалось, она хотела заговорить с ней, но не могла. Каким то внутренним чувством Ленка понимала это. Она понимала, что ее предупреждают о чем то, хотя и не знала, откуда к ней идет это понимание. Девушка подошла к ней ближе, склонилась так низко, что Ленка могла дотронуться до ее лица, и вдруг неожиданно отступила к самой двери. Словно моля о чем то, подняла руки вверх. Очень странно. Видение тревожило ее до рассвета, когда она наконец заставила себя проснуться. Сон был таким ясным, таким реальным, что ей показалось, будто она видела все наяву. И через какое то время Ленка с удивлением обнаружила, что обшаривает углы комнаты. И конечно же, комната была пуста.
От пережитого страха ей захотелось пить. Она хотела позвонить горничной, но передумала, решив не беспокоить ее из за такой мелочи. Она знала, что буфетная находится совсем недалеко, она вполне может преодолеть такое расстояние.
Ленка спустила ноги с кровати. На ней была всего лишь ночная рубашка, но в этот час ей вряд ли кто нибудь встретится. Она встала и схватилась за резную спинку кровати. Почему она все еще так слаба?
Она сделала шаг, остановилась, потом еще шаг.
Еще три шага, и ей пришлось отпустить спинку кровати. Расстояние, которое казалось таким небольшим несколько минут назад, стало теперь непреодолимым.
Сделав еще шаг, она встала, покачиваясь из стороны в сторону, не находя равновесия.
— Я все таки дойду, — упрямо сказала сама себе.
Проходя мимо стула, ухватилась за него как за спасательный круг. Он заскользил по натертому полу, ударился о письменный стол; от удара с него слетела чернильница, заливая чернилами паркет и великолепный абиссинский ковер. Одновременно с грохотом упала на пол стопка Книг. Ленка, готовая закричать от отчаяния и ярости, только стояла, дрожащая и слабая, со слезами на глазах.
Фигура, которая не замедлила появиться из соседней спальни, несомненно, ощущала себя жертвой. Это был Виталя. Он подбежал к ней, на ходу завязывая халат.
— Что здесь происходит? Какого черта вы встали с постели?
Ей хотелось, чтобы у нее в эту минуту была пушка. Или нож. Или хотя бы лук со стрелами.
— А как вы думаете, что я делаю? Я занимаюсь своим утренним туалетом. Разве это такое необычное занятие?
— Черт побери, вы разгромите весь мой дом! Она проследила за его взглядом. Чернила тонкой струйкой вытекали из чернильницы и ужасающе быстро впитывались в ковер. Ленка вскинула подбородок и заявила:
— Да, можете не сомневаться, я так и сделаю. Я ненавижу Нортклифф холл и полна решимости разрушить все, что только успею, прежде чем покину этот дом. Это только начало.
Виталя, видя, что она вот вот упадет ничком на пол, подхватил ее под мышки, удерживая в вертикальном положении.
— Я спрашиваю, для чего вы вылезли из кровати?
Она не знала, как избавиться от него.
— Я хотела пройти на кухню и согреть немного молока.
— Чушь! Вы не сможете пройти и полкомнаты.
— Прекрасно смогу. К тому же я хотела поговорить с миссис Пичем по поводу постельного белья. Я хочу, чтобы его заменили, от него пахнет нафталином.
— Лена, может быть, вы прекратите молоть всякую чепуху и скажете наконец…
— Черт возьми, оставите вы меня когда нибудь в покое?
— Вам так неприятно меня видеть?
— Да. Я вас ненавижу. Уйдите, прошу вас. Виталик, сдвинув брови, задумчиво смотрел на нее. Он уже почти решил осчастливить ее, объявив, что готов признать ее своей женой, но, кажется, у нее сейчас не совсем подходящее настроение для этого сюрприза. Вчера вечером он не стал беспокоить ее, потому что хотел, чтобы она как следует отдохнула и набралась сил, прежде чем он сделает ее самой счастливой женщиной на земле. И вот она ведет себя как какая то грубиянка, словно сам дьявол явился к ней в его обличье, и похоже, совсем не рада его видеть. А ведь он ее муж и так заботился о ней. Совершенно непредсказуемое существо.
Невзирая на отчаянное сопротивление, он поднял ее на руки и понес к кровати.
— Молчите и ведите себя тихо. Нет, закройте рот и не произносите ни слова.
— Вы немедленно уйдете отсюда.
— Непременно, как только уложу вас в кровать.
Она притихла, поскольку сомневалась, что сможет добраться до нее самостоятельно. Лучше бы она позвонила Тэсс. Молча он уложил ее в кровать и укрыл одеялом.
— Вы сможете заснуть или мне дать вам снотворное?
— Уйдите. — Она метнула в него ненавидящий взгляд, сознавая, что он не заслужил такого обращения, и ответила ледяным тоном:
— Благодарю за оказанную помощь. Мне очень жаль, что я потревожила ваш сон. Я также сожалею, что сломала стул, поцарапала письменный стол и пролила чернила, испортив тем самым ваш чудесный абиссинский ковер. Я куплю вам новый. У меня осталось немного собственных денег.
— Да что вы? Что то с трудом верится. У вашего драгоценного отца не осталось ни гроша.
Ни за вами, ни за вашей сестрой не дали приданого. И наверняка вы не имеете представления о том, сколько денег вашему отцу отстегнул Тони, верно? И не знаете, собираюсь ли я дать вам какие нибудь деньги в качестве отступного. И даже если вы что то получите от меня и любезно замените мой ковер, все равно выходит, что за него заплатил я сам.
— Вы ошибаетесь. У меня есть собственные тридцать фунтов. Мне удалось скопить эти деньги за четыре года.
— Тридцать фунтов! Ха! На эти деньги можно купить чернильницу, может быть, даже две, но отнюдь не такой ценный ковер.
— Может быть, его удастся отчистить. Виталя снова посмотрел на ярко выделявшееся черное пятно.
— Да, это так же вероятно, как и то, что кто нибудь из министров Наполеона швырнет ему в лицо пирожное.
— Все возможно.
— Вы еще очень молоды и не знаете, что в этой жизни чаще всего выживают идиоты. А теперь спите. Вы до глупости самолюбивы, и это утомляет.
Это уже слишком, думал Виталя, широким шагом удаляясь к себе в спальню. Слишком для того, чтобы сделать ее самой счастливой женщиной. Почему она так обращается с ним? Какой дьявол в нее вселился? Он так безупречно вел себя с ней, черт возьми, да он просто спас ее от смерти своими заботами! И это награда? Она, кажется, ненавидит его. Она сказала, чтобы он оставил ее в покое. И испортила один из самых любимых ковров его матери.
С горьким чувством Виталя погрузился в сон.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Четверг, 06.08.2009, 03:37 | Сообщение # 18 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Было утро пятницы. После купания Ленка приказала Тэсс одеть себя. Она была еще слабой, но не настолько, чтобы оставаться в постели. Пора уезжать из этого дома. Она приняла правильное решение и молилась, чтобы на этот раз ей удалось навсегда покинуть Нортклифф холл.
Он отказался от нее. Он обращался с ней, как с какой то надоедливой мухой, словно она бесполое существо.
Как жаль, что она испортила такой дорогой ковер.
Он посмеялся над ее тридцатью фунтами. Он и понятия не имел, чего ей стоило скопить эти тридцать фунтов, пенни к пенни, целых четыре года.
Мало того, что он отверг ее, когда она была так глупа, чтобы соблазнять его, но он и заботился о ней только потому, что у него не было выбора. Не мог же он позволить ей умереть у него на руках.
Она молилась про себя, чтобы забыть все, что произошло с ней за последние дни. Специально разжигала в себе возмущение и злость, чтобы заглушить боль, страшную боль от мысли, что никогда больше не увидит его, пусть и равнодушного, взгляда.
Она потерпела поражение, теперь уже окончательное. Ей так и не удалось доказать ему, что из нее получилась бы замечательная жена и что она могла бы любить его, как ни одна женщина на этой земле, до последнего вздоха. О каких это деньгах он там говорил? Она отбросила эту мысль; наверное, сказал это просто так, не задумываясь.
Он так и не смог излечиться от своей страсти к Мелисанде. Всем, до самого маленького ребенка в доме, было известно, что он сохнет по жене своего кузена. Даже вызвал Тони на дуэль, и неважно, что из этого ничего не вышло. Ленка слышала, как об этом сплетничали слуги. И как они при этом удивлялись и забавлялись.
После их стычки на рассвете Виталик больше ни разу не появлялся. И она была рада этому. Мелисанда приходила дважды, достаточно бледная для такого случая, но не приближалась больше чем на десять шагов. Ленка вспомнила, как Тони целовал жену, когда Виталя привез ее в Нортклифф, и сказала:
— Мне кажется, тебе нравится, когда Тони целует тебя.
К ее удивлению, Мелисанда опустила голову и забормотала что то невразумительное.
— Ах, иногда он чересчур нетерпелив. Мне не всегда удается контролировать его. Просто не знаешь, что делать в таких случаях.
Контролировать его! Ха! Похоже, она заговаривается.
— Но тебе, кажется, нравится это.
— Ax, ты ничего не знаешь, Лена! Ты и представить себе не можешь, что он вытворяет.
— Так расскажи мне.
— Надо понимать, граф еще не переспал с тобой. А Тони очень надеялся на это. Тогда все было бы законно и мы могли бы спокойно уехать в Лондон.
— Нет, в этом нет ничего законного. Виталик сказал, что мог бы спать со мной сколько угодно и при этом расторгнуть брак.
— Но если бы ты забеременела…
— Виталик сказал, что сумел бы предотвратить это.
— О… — Такого поворота Мелисанда не ожидала. — Но Тони настаивал на том, чтобы… — Она оборвала себя на полуслове. Ее сверкающие глаза сузились в щелочки, что сделало ее еще более соблазнительной.
— Так что вытворяет с тобой Тони? Мелисанда нетерпеливо взмахнула ручкой:
— Боюсь, тебе не стоит знать этого. Тони иногда ведет себя как сумасшедший и заставляет меня делать такие вещи.., и сам делает то, что не следовало бы делать, но делает это так.., ну.., в общем…
Она опять умолкла, не найдя подходящих выражений, и заинтригованная Ленка терялась в догадках, что же такое происходит между мужем и женой, о чем невозможно рассказать. Но предпочла больше не задавать вопросов. Мелисанда ушла, взволнованная разговором, и Ленка пришла к мысли, что она получила в мужья человека, который подходит ей идеально. Интересно, как сложились бы их отношения, выйди она за Виталика, подумала Ленка. Вряд ли он был бы так же груб с ней.
Но теперь это уже неважно. Ей здесь больше нечего делать. Она уже поправилась, но не собиралась сообщать об этом Виталику. Она не хотела предоставлять ему возможность самому отвезти ее к отцу. Она не позволит ему оказать ей эту последнюю “услугу”.
Этого она не заслужила. Она, конечно, виновата в том, что стала участницей заговора против него, но такого унижения она не заслужила. Она сама вернется к отцу, без его помощи. Ленка представила, каким будет лицо отца, когда она приедет в Клейборн холл, в полном одиночестве, с известием, что ее вышвырнули и брак будет расторгнут. Картина была удручающей, но все же это лучше, чем если рядом с ней будет стоять Виталя, который как ни в чем не бывало сообщит отцу, что такая жена ему не подходит и никогда не подойдет. Ей не хотелось думать о том, что будет означать это решение для ее отца. В любом случае ничего уже не изменишь. Она сделала все, что могла.
Все утро она оставалась в своей комнате и ждала, когда Виталик уедет по делам вместе со своим управляющим, которого звали Тафс. Как только затих стук копыт, она спустилась вниз. Там разговаривали Холлис и Тони. Она остановилась, пережидая, пока уйдут.
— Жаль, что Алекс уехал до того, как они пропали. Он бы вправил Виталику мозги, — говорил Тони.
— Согласен, — ответил Холлис. — Но господин Александр уехал, и некому поддержать его милость в трудную минуту и спасти вас от его гнева. Он еще не передумал поднять вас на вилы?
— Нет. — Тони чертыхнулся. — Мне надоело доказывать ему, что Мелисанда — совсем не та женщина, которая ему нужна. Упрямый слепец! Неужели он не видит, сколько эгоизма и вздорности стоит за ее красивым личиком? Я думаю, нам пора уезжать отсюда, Холлис. Мы уедем в Стробери хилл.
— Насколько я понял, леди Мелисанда предпочла бы Лондон.
— Так и есть, но она изменит свои предпочтения, когда узнает о моих.
В свое время Ленке показалось бы странным, что пэр может свободно обсуждать с дворецким такие интимные вопросы, но пребывание в Нортклифф холле многому научило ее и она уже не удивлялась.
— Возможно, вам и правда лучше уехать, милорд. Но намерения его милости пока так неопределенны. Я опасаюсь за нашу молодую графиню.
— Я тоже. Но не могу избавиться от мысли, что ее болезнь в домике О'Мэлли пришлась как нельзя кстати. По моему, Виталик привязался к ней за это время, он очень нежно заботился о ней. Ты здорово придумал, когда решил никого больше туда не посылать.
Ленка отступила назад. Она больше не хотела ничего слушать о проделках его слуг. И не исключено, что Тони попытается задержать ее отъезд до возвращения Виталика. Или Холлис. Или миссис Пичем. Впрочем, какая разница, кто из них это сделает. Она кусала губы, планируя свои дальнейшие действия.
Вдруг ей пришло в голову, что никто из них не смеет удерживать ее силой. Они могут уговаривать ее, и только. Разве что Тони. Но даже он, хотя и позволял себе некоторую вольность в обращении с ней на правах мужа ее сестры, а также учитывая его активное участие в заговоре против Виталика, все равно он не посмеет запереть ее в комнате. А большего ей и не требуется, потому что никакие уговоры на нее не подействуют и она не останется здесь ни за что.
К тому же пока еще за ней сохраняется статус графини Нортклифф. Она может поступать, как ей заблагорассудится. Только Виталик может помешать ей, но он уехал. Все таки, чтобы не искушать судьбу, она подождала, пока Тони с женой уедут кататься. Ей было слышно, как Мелисанда радостно сообщила миссис Пичем, что Тони отвезет ее в Рай, в город, где происходили знаменательные исторические события.
— Да, Мелли, — ласково проговорил Тони, целуя ее в висок. — Рай был образован в 1285 году. Эдвардом Первым, если не ошибаюсь. Очень живописное место. Я поцелую тебя на тропинке, ведущей к знаменитому утесу.
В час дня, в пятницу, леди Александра, которая должна была вскоре сложить с себя титул графини Нортклифф, с тридцатью фунтами в кармане и небольшим саквояжем в руках спустилась с парадного крыльца Нортклифф холла.
Холлис с открытым ртом вышел вслед за ней. Все его доводы, казавшиеся ему такими убедительными, так и не достигли своей цели. Ленка была непреклонна.
Миссис Пичем не отставала от нее, шелестя своими черными юбками.
Граф объезжал восточные границы своих владений, выясняя, какая помощь потребуется его арендаторам, дома которых пострадали во время недавней бури.
"Как же ее остановить?” — мучительно раздумывал Холлис и предпринял еще одну попытку.
— Пожалуйста, миледи, вы должны подождать. Вы еще недостаточно окрепли для путешествия. Пожалуйста, дождитесь возвращения графа.
— Я отправлюсь пешком, если вы сию же минуту не дадите мне экипаж, Холлис.
Холлис был близок к тому, чтобы отпустить ее пешком. Она не сможет отойти далеко, и граф легко ее перехватит. Чертов мальчишка! Холлис не был так уж уверен, что он захочет догонять ее. В прошлый раз захотел, но теперь? Почему он до сих пор не принял окончательного решения? С того времени, как они вернулись из домика Тома О'Мэлли, Виталя был не в себе. Холлис не винил в этом графиню. Он полностью возлагал вину на графа. Ему не повредила бы хорошая порка.
— Ну хорошо, миледи, — наконец согласился Холлис, хотя его душила горечь поражения.
Он приказал лакею подать из конюшен экипаж для графини и уже тише добавил, чтобы послали кого нибудь из конюхов разыскать графа.
— И если он сделает это недостаточно быстро, — сказал он, — скажи ему, что его уши окажутся в жарком, которое подадут сегодня на ужин.
Через десять минут Ленка устраивалась в экипаже, кучеру было сказано, чтобы он отвез ее домой. Ее саквояж лежал на сиденье напротив нее. Она уезжала с тем же багажом, что и приехала сюда. Судьба не баловала ее.
Кучер резко хлестнул лошадей и рванул с места, и в ту же секунду раздался крик из другого экипажа, подъехавшего к дому. Ленка высунула голову из окошка, чтобы посмотреть, что случилось.
Она столкнулась лицом к лицу с немолодой женщиной, с первого взгляда было ясно, что она принадлежит к семейству Абдуловых. Она в упор разглядывала Ленку.
Рядом с ней появилось лицо красивой, совсем юной девушки, которая с восторгом спросила:
— Ведь это вы — невеста Виталика? Как чудесно, конечно, это вы! А я — Кэтрин, его сестра. Ах, как это замечательно! Вы — Мелиса… нет, нет, конечно же, вы — другая сестра! Добро пожаловать в семью Абдуловых.
Ленка возвела глаза к небу. Удача, которая, казалось, вот вот ей улыбнется, опять отвернулась от нее, и скоро она опять будет втоптана в грязь.
Другая женщина, которая, несомненно, была несостоявшейся свекровью Ленки, устрашающе громко засопела и подала голос.
— Не понимаю, почему вы все еще здесь. В ваши обязанности не входит посещение арендаторов. Вынуждена отметить, что вы не идете ни в какое сравнение со своей сестрой, если верно то, что мне о ней говорили. Вы не представляете из себя ничего выдающегося. Мой сын никогда не выбрал бы вас себе в жены.
Ленка чувствовала себя так, словно ей дали пощечину, но взяла себя в руки и спокойно ответила:
— Вы совершенно правы. Ваш сын действительно не хочет, чтобы я была его женой. Я уезжаю не для того, чтобы навестить арендаторов. Я уезжаю совсем. Нет, не говорите больше ничего. Я буду рада доставить вам удовольствие своим отъездом.
Она уже собралась сказать кучеру, чтобы он трогал, как вдруг дверь другого экипажа отворилась, и юная девушка спрыгнула на землю.
— Пожалуйста, прошу вас, возьмите меня с собой!
Ленка прикрыла на мгновение глаза, до боли стиснула зубы и выругалась про себя, употребив одно из любимых выражений Виталика. Вторая женщина закричала.
— Кэтрин, вернись немедленно, слышишь? Она уезжает, и не вздумай останавливать ее! Вернись сию же минуту!
Девушка не обратила на нее никакого внимания, быстро открыла дверь экипажа и ловко забралась на сиденье. Теперь Ленка оказалась лицом к лицу со своей несостоявшейся золовкой.
— Куда едем? — спросила Кэт, ослепительно улыбаясь Ленке.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Четверг, 06.08.2009, 08:50 | Сообщение # 19 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Ленка сурово, без улыбки, смотрела на свою золовку.
— Пожалуйста, покиньте мой экипаж. Вы слышали, что я сказала: я не собираюсь посещать арендаторов и вообще кого бы то ни было. Я уезжаю из Нортклифф холла и никогда сюда не вернусь.
Кэт сидела скромно, как монашка.
— Конечно же, я поеду вместе с вами. Мне все равно, куда вы едете. Прошу вас, не выгоняйте меня. Теперь я ваша сестра по мужу, и я не такая уж плохая, правда, и…
— Я вовсе не думаю о вас плохо, но я уезжаю от вашего брата, что полностью соответствует желаниям вашей матушки и его самого, а также всех обитателей этого дома, включая приходящую прислугу. Я не могу взять на себя ответственность за вас. О Господи, в конце концов я просто совсем не знаю вас, а вы — меня! Вам следует заняться своими собственными делами. Не окажете ли вы наконец мне любезность, покинув мой экипаж?
Кэти это новое осложнение показалось ужасно интересным. Так вот что такое брак. Это, оказывается, гораздо занимательнее всех греческих пьес вместе взятых, которые она тайком читала по ночам при слабом свете свечи в библиотеке Витали. Это было несколько ближе к сочинениям времен Реставрации, например Драйдена или Уичерли. Хотя она и не всегда понимала диалоги в этих пьесах, тем не менее она понимала достаточно, чтобы глупо хихикать над ними. К тому же у нее хватало ума понять, что Виталику не следует знать, что она читает их. Почему то ей казалось, что если он узнает об этом, то ему будет совсем не смешно.
— Почему вы уезжаете от Виталика?
— Прошу вас, выйдите.
Вместо этого Кэтрин помахала кучеру второго экипажа, и он укатил. Свекровь Ленки продолжала оглядываться на нее. На ее лице отражались смущение и безнадежность. Она не сделала попытки остановить экипаж.
— Ну вот, теперь у вас не осталось выбора, если только вы не хотите, чтобы я шла пешком. Но я не думаю, что вы так жестоки. Давайте лучше поболтаем.
"С меня довольно всего этого”, — подумала Лена. Она только покачала головой, открыла дверь, схватила свой саквояж и соскочила на землю. Посмотрев на изумленного кучера, она сказала:
— Можете отвезти ее домой, если хотите.
— Я не могу, — кучер не знал что делать. — Его милость скормит мои потроха скотине. Я не могу! Пожалуйста, миледи, не просите меня об этом. Я не могу бросить вас. Хозяин перережет мне горло и четвертует!
— Не преувеличивайте, ваш хозяин не настолько жесток и несправедлив. В любом случае мне все равно. Все это больше меня не касается. По правде говоря, мне совершенно безразлично, что с вами станет. Можете оставаться или вернуться в Нортклифф. А я ухожу.
Она быстро зашагала прочь. Саквояж оказался тяжелее, чем она думала. Все равно надо идти. Ей нельзя останавливаться, и она не позволит своим плечам согнуться до тех пор, пока не скроется из виду.
Очень скоро ее догнала Кэт, с трудом переводившая дыхание. Она держалась так, словно ничего не произошло, просто они отправились на утреннюю прогулку, и единственное, что занимало их мысли, это разнообразные бабочки, летающие повсюду. Экипаж медленно тащился за ними.
— Это абсурдно, — не выдержала Ленка, выведенная из себя бессмысленностью происходящего. Она была готова взвыть от бессилия. — Почему вы так поступаете со мной? — Она резко повернулась к Кэт:
— Насколько я знаю, я не сделала вам ничего плохого. И как я уже сказала, мы даже не знаем друг друга.
Кэт склонила головку набок и просто ответила:
— Ведь вы — моя сестра. У меня никогда не было сестры, только трое братьев, а это не одно и тоже, должна вам сказать. Совершенно очевидно, что Виталик чем то расстроил вас. Он и правда иногда злоупотребляет своей властью, и тогда становится чересчур суровым и даже отталкивающим. Но на самом деле он очень добрый. И он ничего не сделает кучеру, поверьте мне.
— Я допускаю, что к вам он очень добр, но я для него — абсолютно пустое место. Так что оставьте меня.
— Нет нет, я не уйду. Тогда Виталик и мои потроха скормит скотине. У него очень строгие воззрения относительно безопасности молодых леди. Немного старомодные, но он — глава семьи Абдуловых и относится к своим обязанностям очень серьезно. Нас ведь бесчисленное множество, если вам что то об этом известно.
— Он не воспринимает эту женитьбу серьезно. Уходите.
— Да, я слышала, что вы явились для него полной неожиданностью, но не обратила на это внимания. Я знаю, что Тони не мог бы подложить ему свинью, вы понимаете, о чем я говорю. Никогда не видела Мелисанду, но все говорят, что она самое прекрасное существо в южной Англии, а может быть, и в западной тоже. Но я почти уверена, что Виталик очень скоро пожалел бы, если бы Тони и в самом деле женился на ней для него. Я вовсе не хочу оскорбить вашу сестру, но Виталик не выносит женщин, которые кичатся своей красотой и жаждут, чтобы все вокруг это признавали и говорили об этом. Я рада, что Тони так решил, и от души надеюсь, что сам он знал, на что идет. Но вот чего я не понимаю, так это…
Ленка остановила ее. Ее голос звучал очень четко и спокойно.
— А теперь выслушайте меня. Ваш брат не хочет, чтобы я была его женой. Он хочет мою сестру. Потому что он любит ее. И ни о чем он не пожалеет. Его совершенно не волнует, что она знает о своей красоте. Он будет счастлив восхвалять ее совершенства еще как минимум пятьдесят лет. Он так зол, что готов убить Тони. И ужасно несчастен. А я уезжаю одна просто потому, что не хочу, чтобы он выбросил меня у крыльца Клейборн холла, как ненужную тряпку. Разве вы сами поступили бы иначе, Кэтрин? Неужели вы не захотели бы избежать такого унижения?
Невестка назвала ее по имени. Кэтрин улыбнулась.
— Мне еще только пятнадцать, поэтому я не совсем понимаю, что, собственно, произошло. Но я согласна с вами. Такое унижение ужасно. А вы уверены, что Виталик собирался вас унизить и именно таким способом? Мне как то не верится, что он способен на такое. Он никогда не отличался жестокостью.
— По отношению к вам. Кэт только покачала головой.
— В прошлом году Виталик наказал меня розгами. Он считал, что я заслужила это, хотя я, конечно, была не согласна. Уж не помню, что я такого сделала. Странно, правда?
Послушайте, я все равно не оставлю вас одну. Я твердо намерена идти вместе с вами. Могу я называть вас по имени? Эленой или, может быть, Леной? Правда, так обычно называют мужчин, но у меня тоже мужское имя. У вас есть какие нибудь деньги? Наверняка они нам понадобятся.
Ленка почти с благоговейным страхом взирала на девушку. Эти Абдуловы выходили за пределы ее понимания и опыта. Она почувствовала дурноту. Ей приходилось слышать о морской болезни, но она и представить себе не могла, что когда нибудь испытает ее симптомы, находясь так далеко от моря.
Кэт приняла ее молчание за положительный ответ.
— Вот и хорошо, потому что мама дарит мне деньги только на Рождество, и даже тогда я должна отчитываться за каждый шиллинг, каждое пенни, даже за то, что я заплатила за подарок ей самой. И она всегда критикует мой выбор. К примеру, на прошлое Рождество я вышила шесть носовых платков для Витали, а она сказала, что полотно стоило слишком дорого, что стежки я кладу неровно, и что лучшее, что с ними можно сделать, это выбросить. Виталя, конечно, оставил их у себя и сказал, что они ему нравятся. И пользуется ими. Все это было тоже довольно унизительно для меня. Так что я могу вас понять. Я хочу, чтобы со мной обращались, как с разумным существом.
— Да, — ответила Ленка. Кэт стиснула руки.
— Я выше вас и крупнее, поэтому мне вряд ли подойдут ваши платья, но, может быть, мы купим что нибудь по дороге к вам домой? Как далеко это отсюда? Наверное, нужно ехать несколько дней. Мне так хочется испытать приключение. Я думаю, вам тоже понравится. Может быть, на нас даже нападут разбойники. Это было бы так романтично! Вы не согласны со мной?
Уже потом Ленка поняла, как ловко ее спутала по рукам и ногам эта хитрющая девчонка, которой всего то было пятнадцать лет.
— Ах, я так люблю гулять и любоваться природой, — продолжала щебетать Кэтрин. — Я также знаю тысячу разных историй, чтобы убить время. Если я надоем вам, только скажите, и я сразу замолчу.
Ленка, вконец растерянная и сбитая с толку, смогла только кивнуть в ответ.
— Виталик обычно не церемонится со мной, он просто говорит, чтобы я закрыла рот. И Алекс тоже. А вот Эд — он у нас собирается стать викарием, — ему хочется сказать то же самое, но он боится гнева Божьего и огненных мук ада. Его стремление всегда быть честным иногда ужасно раздражает, но Виталик говорит, что мы должны быть с ним терпеливыми, потому что он еще очень молод и не научился думать как следует. И что в голове у него полнейшая неразбериха. Эд убедил себя, что влюблен в некую девицу, которая просто подавляет меня, настолько она вся хорошая и правильная. Это она так думает. А на мой взгляд, просто самодовольная и ограниченная пустышка. Алекс все время поддразнивает Эда за то, что у его возлюбленной два имени — Мелинда Беатрис, — как у корабля, и за то, что она глупо скалит зубы и не имеет никаких признаков женского бюста.
Ленка остановилась и оглянулась на эту восторженную девочку с кукольным личиком. Потом повернулась к экипажу и помахала кучеру рукой.
— Что вы делаете, Лена?
— Возвращаюсь. Мы обе едем домой.
— О, дорогая, значит, приключение отменяется. Я страшно разочарована. Может быть, когда нибудь мы все таки выберемся вдвоем на прогулку и поедем собирать морские ракушки. Это довольно увлекательное занятие. Ну что ж, пойдемте, я помогу вам забраться в экипаж.
И только когда они уже минут пять как ехали в направлении к дому, Ленка заметила на лице Кэт довольную ухмылку. Весь ее вид говорил о том, что она чувствует себя победительницей.
Этой девчонке удалось обыграть ее. Господи, какая же она дура! Боже милостивый, какой нечистой силой ее занесло в это кошмарное семейство?
Так легко дать себя провести какой то девчонке, прикинувшейся наивной. Господи, до чего же обидно! Еще обиднее, чем свалиться с лошади на глазах у Виталика. * * * Виталик стоял на нижней ступеньке крыльца, уперев руки в боки. Он мрачно наблюдал за подъезжающим экипажем, который миновал широкую арку и остановился в шести футах от него. Лицо кучера светилось триумфом. Усталая улыбка выдавала безмерное облегчение. Виталя порадовался, что отправил мать в дом и велел ей оставаться там, пока все не вернутся. Ее первое впечатление от Ленки было малообещающим. Он старался разжечь в себе гнев, но против воли вздохнул. Плечом к плечу рядом с ним стоял Эд и рассказывал о выходке Кэт, жаловался на ее неуправляемость и требовал, чтобы Виталик применил к ней дисциплинарные меры, на что тот только улыбнулся. Девочка могла рассчитывать на его благодарность.
Он хорошо знал сестру. И не ошибся в ней. Она действительно привезла его непокорную жену, и гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Ей следовало родиться мужчиной; из нее получился бы превосходный генерал.
Дверь экипажа открылась, и из нее выскользнула Кэт. Виталя не пошевелился, он напряженно ждал, когда появится следующий пассажир. Выдержав паузу, Ленка покинула свое убежище и, с поникшей головой, опустив плечи, предстала перед ним. Судя по всему, она признала свое поражение, и его разозлило еще больше.
— Я вижу, вы вернулись, — приветствовал он ее ледяным тоном.
— Да, — ответила Ленка, не поднимая глаз. — Мне очень не хотелось этого делать, но как выяснилось, мне не по силам справиться даже с самой младшей из Абдуловых.
Она с трудом удерживала свой саквояж, чем окончательно взбесила его. Не успела оправиться от болезни, а уже решила сбежать, да еще тащит сама этот чертов саквояж!
— У большинства из нас есть голова на плечах.
— Могу я уехать теперь, милорд? — говоря это, она подняла голову и смело посмотрела ему в лицо. — Я хочу уехать. Могу я получить августейшее позволение вашей милости?
— Нет. — Виталик подошел к ней и забрал у нее саквояж. — Идемте со мной.
Лена не двинулась. Виталик не сомневался, что все слуги пристально следят за этой идиотской мелодрамой, свидетелями которой они стали, и что сейчас он дает богатейшую пищу для сплетен, которой хватит на долгие зимние вечера.
Придвинувшись ближе, он тихо заговорил.
— Я до смерти устал от ваших необдуманных поступков. Вы не даете себе труда хоть немного подумать, прежде чем сделать что то. Я больше не намерен терпеть ваше безрассудство. Вы сейчас пойдете со мной, и ради Бога, перестаньте вздрагивать при каждом моем слове, словно я собираюсь ударить вас!
Она расправила плечи и прошла за ним в дом. Ее свекровь стояла в холле и, казалось, сейчас начнет изрыгать огонь на нее. Ленка непроизвольно отпрянула назад. Ее заставили вернуться сюда. Она посмотрела на молодого человека, стоявшего рядом, и догадалась, что это Эд, младший брат, влюбленный в девушку с двойным именем и без признаков бюста. Кэтрин нигде не было видно, но Ленка не сомневалась, что она прячется где то поблизости и наблюдает за происходящим. Истинная Абдулова, она не могла пропустить такой захватывающий спектакль.
Заметив, что она встала, Виталик обернулся:
— Ну, что еще?
— Когда вы собираетесь отвезти меня к моему отцу?
— Что вы, черт вас возьми, имеете в виду?
— Вы отлично знаете, о чем я говорю; ведь вы не хотите, чтобы я здесь осталась. Я уехала сама, чтобы сберечь ваше драгоценное время и избавить себя от дальнейших издевательств, которые вы мне уготовили. Спектакль под названием “Укрощение строптивой” окончен. Если вы только позволите мне уехать, то больше никогда не увидите меня.
Она остановилась, чтобы сдержать горькие нотки, появившиеся в ее голосе.
— Ведь я не ошибаюсь, вы решили вернуть меня отцу? Или вы еще недостаточно насладились моим унижением? Вам хочется лично сообщить моему отцу, что я — неудачное приобретение, а потому вы хотите получить свои деньги обратно?
— Дьявол, говорите тише!
— Отчего же? По моему, для вашей матери я так же желанна в этом доме, как чума! Полагаю, мои речи должны быть ей приятны.
— Тише, вам говорят!
— Нет, я не буду говорить тише! И я отказываюсь считать вас своим мужем! И больше не буду вам повиноваться.
— Вы находитесь в моем доме! Я здесь хозяин, и никто другой. И вы будете делать то, что я вам скажу, и довольно об этом! Ни слова больше, мадам.
И тут Ленка, такая мягкая и спокойная от рождения, такая разумная и кроткая, налетела на своего мужа и ударила его в грудь кулаком.
Он позволил ей ударить себя только потому, что совершенно опешил от удивления и внезапности ее натиска. Ее лицо пылало, глаза сверкали недобрым огнем. Осторожно сжав тонкие запястья, он отвел от себя ее руки.
— Все, Элена, успокойтесь. А теперь нам надо с вами поговорить.
— Нет.
Виталик всегда свято верил в силу рассудка. До сих пор ему удавалось в любых ситуациях держать себя в руках. И он привык к тому, что является хозяином в этом доме; ему никогда не приходилось это кому то объяснять, это и так было для всех неоспоримым фактом. Его никогда не считали ни деспотом, ни злобным самодуром. Но его слово для всех было законом, а его решения не подвергались сомнению. И вот эта несчастная женщина осмелилась пойти против него. Это было возмутительно и недопустимо. Но, впервые столкнувшись с подобной ситуацией, он не знал, как поступить. В армии, если бы перед ним стоял солдат, оказавший неподчинение, он знал бы, что делать. Но как заставить подчиниться жену, да еще на глазах у всей прислуги и семьи? Да еще если она ударила его?
— Нет, — повторила она снова, приободренная его молчанием.
— Позволь ей уехать, — вступила вдовствующая графиня в разговор. — Она хочет уехать, так разреши ей, Виталик.
Виталий ответил ей взглядом, какого она еще никогда у него не видела.
— Мама, я предпочел бы, чтобы вы не вмешивались.
Она застыла с открытым ртом. Виталик опять повернулся к жене:
— Если вы не пойдете со мной сейчас же, я просто перекину вас через плечо и понесу.
Если это и было угрозой, то довольно необычной. Тем не менее Ленка сомневалась, что Виталик захочет устраивать еще одну сцену перед слугами. Нет, он слишком горд для того, чтобы допустить такое безобразие в своем доме, в своей семье. Она повернулась на каблуках и пошла к выходу, высоко держа голову и распрямив спину.
В то же мгновение раздался дикий крик Кэтрин, от которого у всех побежали по спине мурашки, и все внимание переключилось на нее. Ленка тоже остановилась.
Кэтрин прыгала и бесилась и кричала диким голосом.
— Черт побери, Кэтрин, — прикрикнул на нее Виталий. — Прекрати это!
— Крыса, Виталик, ужасная огромная волосатая крыса! Вон там, смотри! Рядом с Эленой! О Боже, она взбирается у нее по юбке!
Ленка подхватила юбки и убежала в ближайшую комнату, которая здесь называлась Золотой гостиной. Захлопнув дверь, остановилась посреди комнаты и только тут поняла, что никакой крысы не было и в помине, что Кэт опять провела ее. Девочка не могла смириться с тем, чтобы Ленка оказала неповиновение ее брату на глазах у всех, и в то же время не хотела, чтобы он снова унизил ее. Но весьма вероятно, что Виталий на этот раз не стал бы ее удерживать и она смогла бы беспрепятственно уйти. Хлопнула дверь, но Ленка не обернулась. И даже когда услышала звук поворачивающегося в замке ключа, не изменила своего положения.
— Ваша сестра просто опасна.
— Если бы вы были более осторожны, то смогли бы избежать многих неприятностей. Ну а поскольку этого нет, то вы должны быть благодарны Кэт за то, что она пришла вам на выручку.
Ленка медленно подошла к дивану и села, сложила руки на колени. Она продолжала хранить молчание.
— Может быть, выпьете бокал вина? Бренди? Наливки?
Она отрицательно покачала головой. Он стоял напротив нее, скрестив руки на груди.
— Как вы себя чувствуете? Это удивило ее, и она подняла голову и посмотрела вверх.
— Благодарю вас, прекрасно. Во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы совершить путешествие в Клейборн холл. Самостоятельно, без сопровождения в лице вашей высочайшей особы.
— Сомневаюсь.
— Даже если меня хватит по дороге удар, вам то что за дело? Это все равно ничего не изменит.
— Ошибаетесь. Я не собираюсь возвращать деньги, выплаченные вашему отцу.
Ленка встала и протянула к нему руку:
— Дайте мне ключ от двери. Какой глупой я была, оставаясь здесь так долго и выслушивая ваши оскорбления и насмешки. Наивно было надеяться, что мне удастся убедить вас в том, что я буду вам хорошей женой и вы признаете меня. И мои чувства к вам.., теперь это неважно. Сейчас я просто презираю вас, почти так же сильно, как вы меня.
И не останусь здесь больше ни минуты. Давайте сюда ключ.
Виталий задумчиво запустил пальцы в волосы:
— Вы не правильно поняли меня. Я собирался поговорить с вами, а не оскорблять вас и тем более не выслушивать ваши оскорбления. И я не думаю, что вы в самом деле презираете меня. Точно так же, как и я не испытываю презрения к вам. И в мои намерения никогда не входило сделать ваш отъезд к отцу таким унизительным.
— Я уже не верю вам.
— Сядьте, пожалуйста.
— Отдайте мне ключ, и я уеду. Виталик положил руки ей на талию и приподнял над полом. Отнес ее к креслу и усадил в него.
— А теперь послушайте меня. Уж не знаю, как так вышло, что мы настроились друг против друга. Мне казалось, вы более разумны, более…
— Податлива? Покорна? Глупа?
— Да перестаньте вы, черт! Ничего из того, что вы сказали. Просто вы вели себя ужасно нелепо и сердили меня. — Он начал ходить взад и вперед по комнате; Ленка ждала продолжения, не зная, на что надеяться.
Виталик сел перед ней на колени и положил руки на подлокотники, загораживая путь к отступлению. Потом близко придвинулся к ее лицу:
— Выслушайте меня, мне осталось сказать вам совсем немного. Дело в том, что я наконец решил, как быть с нашим браком; я принял решение, когда мы были в домике Тома О'Мэлли.
Ленка не выразила никакого интереса, Виталий встал и посмотрел на нее с высоты своего впечатляющего роста:
— Мое решение состояло в том, чтобы признать вас своей женой, Я не буду аннулировать брак. И эти проклятые деньги останутся у вашего отца. Я думаю, вы устроите меня не хуже любой другой женщины. Вы были правы, наверное, из вас и в самом деле получится хорошая жена. В ваших жилах течет хорошая кровь; вы получили отличное воспитание, по крайней мере я на это надеюсь. Согласившись на этот брак, я буду избавлен от необходимости ехать в Лондон и подыскивать новую невесту; сама мысль об атом для меня невыносима. Тони оказался прав в конечном итоге, чтоб его черти забрали. Конечно, вы не совсем то, на что я надеялся. И вам придется придерживать свой язычок. Я окажу вам посильную помощь в улучшении ваших манер, а также расскажу о своих правилах и привычках. Разумеется, вы должны будете в точности соблюдать их. Так что, Элена, как видите, вам нет нужды уезжать. И нет причин вести себя так неразумно. Теперь вы — моя жена, я признаю вас ею, отныне вы — графиня Нортклифф.
Он поклонился ей.
Очень медленно Ленка встала. Виталий отступил с сияющим лицом, очевидно ожидая, что она, расплакавшись, кинется к нему и припадет к его мужественной груди, чтобы поблагодарить за его великодушное решение, целуя его руки и обещая вечную благодарность и послушание.
Так же медленно она развернулась, подняла маленький круглый столик на высоких ножках и изо всех сил бросила в него. Не веря своим глазам, он остался стоять на месте, лишь слегка отклонившись в сторону; благодаря этому столик угодил не в голову, а в плечо. Ключ выскользнул у него из руки и упал на пол. Виталий потряс головой, ненадолго утратив ориентацию. Его реакция была быстрой, но недостаточно. Схватив ключ, она в три прыжка достигла двери и уже в следующее мгновение захлопнула ее у него перед носом и быстро повернула ключ в замке.
Эта проклятая женщина заперла его в Золотой гостиной. Не в силах смириться с этим, он смотрел на дверь. Дверь была старинной, очень красивой и очень толстой. Потребуется не меньше пяти мужчин, чтобы выбить ее. Он был в свое время солдатом. Благодаря своей силе и быстроте ума ему редко приходилось проигрывать. И вообще, он прекрасно говорил по французски и по испански. А тут какая то женщина сумела обмануть его. Пора положить конец этим выходкам.
Ударив в дверь, он закричал:
— Откройте эту чертову дверь! Элена, откройте дверь!
За дверью раздался топот ног, потом послышались чьи то голоса, но дверь не открывалась.
— Эй, там, откройте дверь!
Наконец шум голосов перекрыл голос Холлиса, который попытался его успокоить:
— Одну минуту, милорд. Ее милость куда то забросила ключ, кажется, под лестницу, и мы сейчас его ищем.
— Остановите ее, Холлис! Не отпускайте ее!
— На этот счет не беспокойтесь, милорд. Леди Кэтрин перехватила ее, пока мы разговаривали.
Только этого не хватало. Виталий стоял как дурак, просто стоял, ничего не говоря, беспомощный, не способный к каким бы то ни было действиям. Дверь открылась. Он попал в объятия родственников и слуг. Откуда то появились дядя Альберт и тетя Милдред. Все шумели и кричали, и от этой какофонии у него зазвенело в ушах.
Поискав глазами сестру, он увидел, что она сидит верхом на Ленке, распростершейся на итальянском мраморном полу в черную и белую клетку.
Виталий откинул голову я расхохотался.
— О, Господи, — раздался знакомый протяжный голос со стороны двери. — Что здесь происходит, Виталий? Почему это Кэтрин уселась на Элене? И откуда взялись все эти люди? Похоже, здесь собрались все Абдуловы от Лондона до Корнуэла.
Тони и Мелисанда вступили в холл и быстро присоединились к общему бедламу.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Четверг, 06.08.2009, 23:52 | Сообщение # 20 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
первая часть)))
Чуть позже все семейство собралось в столовой за обеденным столом. Глядя на чопорные лица друг друга, в душе все посмеивались, вспоминая бедлам, который они устроили пару часов назад. Невозмутимый Холлис был на посту и ненавязчиво руководил переменой блюд. Лакеи бесшумно выполняли его указания.
Виталик сидел во главе длинного стола; Ленка, неподвижная как статуя, сидела по правую руку от него. Едва она вошла в столовую, как ее мягко, но настойчиво препроводил туда Холлис. Вдовствующая графиня Нортклифф сидела в конце стола.
"Ax, — думал Виталя, оглядывая присутствующих, — как все чертовски перепуталось”.
Он взял ломтик тонко нарезанной ветчины и задумчиво жевал его. Его мать предусмотрительно заняла свое место еще до прихода Ленки. Виталя заметил ее маневр, когда было уже слишком поздно. Заметил, но промолчал. Довольно недоразумений и сцен, хотя бы на сегодняшний день. Он не мог себе представить, что скажет его мать, когда ей сообщат, что она больше не является хозяйкой дома и что ее место за столом ей больше не принадлежит. В настоящий момент она казалась очень довольной, и это его беспокоило. Было ли тому причиной явное смущение его молодой жены?
Конечно же, Ленка, эта упрямица, “забыла” о своих обязанностях хозяйки и “не заметила”, что вдовствующая графиня сидит на ее законном месте. Когда же, наконец, ему удастся все расставить по своим местам?
Он бросил неодобрительный взгляд на ее склоненную голову. Она получила от него все, о чем только можно мечтать, да еще его самого в придачу, и вместо благодарности налетела на него как фурия, запустила в него столом, а потом заперла в Золотой гостиной. Она должна была прыгать от счастья и благодарить его за редкостное великодушие и незлопамятность, за то, что он сумел простить ей тот заговор, который они устроили вместе с ее отцом и Тони. Нет, решительно в ее действиях не было никакого смысла. Разве не она сама раздевалась перед ним и предлагала отказаться от развода? С другой стороны, можно было обойтись с ней тогда и помягче, не отвергать ее так холодно и бесповоротно. Но что бы там ни было, теперь то все это уже не имеет значения. После этого он спас ее, выхаживая во время болезни. Все следовало оставить в прошлом — и хорошее, и плохое. Единственное, что было важно сейчас — это то, что он решил признать ее перед всеми своей женой.
Виталик не мог поверить в то, что еще сегодня мог смеяться. Сейчас он не смог бы выдавить из себя даже улыбку. Будущее рисовалось ему в самых мрачных тонах.
Его жена еще не оправилась от болезни, но почти ничего не ест. Он собирался сказать ей, что ей нужно лучше питаться, чтобы скорее восстановить силы, когда перед его глазами мелькнул этот чертов столик, летящий прямо ему в голову. На то, чтобы кидаться столами, у нее хватает сил. Со вздохом он перевел взгляд на Мелисанду, такую красивую, что все сидящие в этой комнате бледнели на ее фоне. Его мрачность усиливалась с каждой минутой.
Наконец Кэтрин нарушила молчание и жизнерадостно защебетала:
— Ну не чудесно ли! Мы все вместе, и нас так много. Я так рада познакомиться с тобой, Мелисанда. Надеюсь, ты разрешишь мне к тебе так обращаться, ведь мы теперь породнились?
Мелисанда подняла свою прекрасную головку, безразличным взглядом скользнула по восторженному личику напротив и с легким кивком ответила:
— Да, конечно, да.
— Зови ее Мелли, Кэт, — сказал Тони. — Дорогая, Кэт — моя самая любимая кузина.
— Я — твоя единственная кузина. Тони!
— А вот и нет, у меня есть еще три кузины, все три — старые девы, с ними живет еще двадцать кошек, и на каждое Рождество они дарят мне шлепанцы.
— Ах, ну в таком случае, я полагаю, что должна тебя благодарить, — ответила Кэтрин. — Мелли. Хорошее имя.
К удивлению Ленки, ее сестра вдруг улыбнулась и произнесла:
— Если мне не изменяет память, Элене еще никогда не приходилось лежать на полу. Я просто не могла поверить своим глазам. Это было очень зрелищно, дорогая.
Ленка удивилась еще больше, когда Кэт, с которой они познакомились каких то два часа назад, в ответ на это замечание опустила голову, бросив на нее виноватый взгляд.
В воцарившемся молчании раздался резкий голос тетушки Милдред, седой леди с острыми глазками и сухой как палка:
— Должна сказать тебе, Виталий, что мы не привыкли к подобным сценам.
Виталик понял, что этой фразой будет положен конец какому бы то ни было спокойствию за столом. Он мысленно поаплодировал тете Милдред, готовясь к атаке, и она не разочаровала его.
— Я и твой дядя прибыли сюда с письмом маркиза Дэкре, где он уведомляет тебя о скором визите его дорогой дочери Джульетты, которая, как тебе должно быть известно, обладает незаурядной красотой и мягким нравом, и, конечно, прекрасно воспитана. И что же мы видим по прибытии? Эта девушка распростерта на полу, и все вокруг кричат и галдят. А Джульетта, между прочим, приедет уже завтра. И конечно же, я уверена в этом, она ни секунды в своей жизни не провела на полу, и уж тем более на ней никто не сидел. В твоем доме и делах — полная путаница, Виталий. Мы обнаруживаем, что ты уже женат через доверенное лицо на ней. Нам также сказали, что на той девушке, которую ты выбрал для себя, не той, что сидит рядом с тобой, женился Тони. Это уже более, чем странно, Виталий. И обо всем этом мы узнаем постфактум. И видя все это, я начинаю опасаться, что ты можешь стать таким же, как твой дед. Дядя Альберт прочистил горло:
— Э э, Виталий, тетя Милдред имеет в виду отца твоего отца, но никак не дорогого отца твоей матушки. Тот, если ты помнишь, погиб во время охоты, когда ему было семьдесят девять лет.
— Все мы слышали о поклявшемся своей головой Чарлзе, — сказал Тони. — Но не могло случиться так, что лиса выследила своего охотника и до того напугала его, что он свалился с лошади и сломал себе шею?
— Конечно же, нет. Тони, — ответил дядя Альберт. — Лошадь вовсе не была испугана. Просто ему не повезло, вот и все. Скорее всего, Чарлз по обыкновению задумался о своих химических опытах и утратил бдительность. И, прошу тебя, не будь таким легкомысленным. Тебе это не идет.
Тетя Милдред развернулась на стуле с неожиданной для ее возраста быстротой:
— Возможно, что причиной его смерти и стал несчастный случай на охоте, но надо сказать, он был не в себе уже задолго до этого. Его разговоры и поведение были совершенно неприемлемы — чего стоила только эта троица говорящих попугаев, которых он вечно таскал с собой! А эти его бесконечные эксперименты в восточном крыле! От них по всему дому распространялись какие то удушливые запахи, от которых у всех слезились глаза.
Виталий слушал, не перебивая. Все они выросли на рассказах об эксцентричном дедушке. Но со временем часть этих ужасных историй стерлась из его памяти. Когда тетя Милдред замолчала, он невозмутимо спросил:
— Так вы говорите, тетя, что дочь маркиза Дэкре должна вот вот приехать?
— Конечно. Мы с твоим дядей пригласили ее. Мы решили, что пора, наконец, взять под контроль это недопустимое положение вещей. Ты вел себя неподобающим образом, Виталий. Но то, что ты сделал сейчас, уже вряд ли можно исправить. Ты женился на ней вместо этой обворожительной девушки, на которой женился Тони, и в довершение всего сюда с минуты на минуту должна приехать Джульетта. Ума не приложу, что теперь делать. Единственное, что меня утешает во всей этой истории, это то, что я тут ни при чем. Тебе придется самому как то выкручиваться из всего этого, Виталий.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Пятница, 07.08.2009, 00:48 | Сообщение # 21 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
А вот и еще кусочек)))
— Ах, ну в таком случае, я полагаю, что должна тебя благодарить, — ответила Кэтрин. — Мелли. Хорошее имя.
К удивлению Ленки, ее сестра вдруг улыбнулась и произнесла:
— Если мне не изменяет память, Элене еще никогда не приходилось лежать на полу. Я просто не могла поверить своим глазам. Это было очень зрелищно, дорогая.
Ленка удивилась еще больше, когда Кэт, с которой они познакомились каких то два часа назад, в ответ на это замечание опустила голову, бросив на нее виноватый взгляд.
В воцарившемся молчании раздался резкий голос тетушки Милдред, седой леди с острыми глазками и сухой как палка:
— Должна сказать тебе, Виталий, что мы не привыкли к подобным сценам.
Виталик понял, что этой фразой будет положен конец какому бы то ни было спокойствию за столом. Он мысленно поаплодировал тете Милдред, готовясь к атаке, и она не разочаровала его.
— Я и твой дядя прибыли сюда с письмом маркиза Дэкре, где он уведомляет тебя о скором визите его дорогой дочери Джульетты, которая, как тебе должно быть известно, обладает незаурядной красотой и мягким нравом, и, конечно, прекрасно воспитана. И что же мы видим по прибытии? Эта девушка распростерта на полу, и все вокруг кричат и галдят. А Джульетта, между прочим, приедет уже завтра. И конечно же, я уверена в этом, она ни секунды в своей жизни не провела на полу, и уж тем более на ней никто не сидел. В твоем доме и делах — полная путаница, Виталий. Мы обнаруживаем, что ты уже женат через доверенное лицо на ней. Нам также сказали, что на той девушке, которую ты выбрал для себя, не той, что сидит рядом с тобой, женился Тони. Это уже более, чем странно, Виталий. И обо всем этом мы узнаем постфактум. И видя все это, я начинаю опасаться, что ты можешь стать таким же, как твой дед. Дядя Альберт прочистил горло:
— Э э, Виталий, тетя Милдред имеет в виду отца твоего отца, но никак не дорогого отца твоей матушки. Тот, если ты помнишь, погиб во время охоты, когда ему было семьдесят девять лет.
— Все мы слышали о поклявшемся своей головой Чарлзе, — сказал Тони. — Но не могло случиться так, что лиса выследила своего охотника и до того напугала его, что он свалился с лошади и сломал себе шею?
— Конечно же, нет. Тони, — ответил дядя Альберт. — Лошадь вовсе не была испугана. Просто ему не повезло, вот и все. Скорее всего, Чарлз по обыкновению задумался о своих химических опытах и утратил бдительность. И, прошу тебя, не будь таким легкомысленным. Тебе это не идет.
Тетя Милдред развернулась на стуле с неожиданной для ее возраста быстротой:
— Возможно, что причиной его смерти и стал несчастный случай на охоте, но надо сказать, он был не в себе уже задолго до этого. Его разговоры и поведение были совершенно неприемлемы — чего стоила только эта троица говорящих попугаев, которых он вечно таскал с собой! А эти его бесконечные эксперименты в восточном крыле! От них по всему дому распространялись какие то удушливые запахи, от которых у всех слезились глаза.
Виталий слушал, не перебивая. Все они выросли на рассказах об эксцентричном дедушке. Но со временем часть этих ужасных историй стерлась из его памяти. Когда тетя Милдред замолчала, он невозмутимо спросил:
— Так вы говорите, тетя, что дочь маркиза Дэкре должна вот вот приехать?
— Конечно. Мы с твоим дядей пригласили ее. Мы решили, что пора, наконец, взять под контроль это недопустимое положение вещей. Ты вел себя неподобающим образом, Виталий. Но то, что ты сделал сейчас, уже вряд ли можно исправить. Ты женился на ней вместо этой обворожительной девушки, на которой женился Тони, и в довершение всего сюда с минуты на минуту должна приехать Джульетта. Ума не приложу, что теперь делать. Единственное, что меня утешает во всей этой истории, это то, что я тут ни при чем. Тебе придется самому как то выкручиваться из всего этого, Виталий.
«Интересно, как, — подумал Виталя, — как я могу выкрутиться из всего этого?»
Тетя Милдред с чувством выполненного долга выпрямилась и угрюмо пододвинула к себе тарелку.
Вдовствующая графиня Нортклифф произнесла громким ясным голосом:
— Я согласна с тобой, Милдред. Все это просто ужасно. Но Виталик ни в чем не виноват. Это все Тони и эта девушка. Тони взял себе Мелисанду, а Виталику оставил эту.., эту…
— Мама, — остановил ее Виталя, наклоняясь вперед; его голос звучал глухо, но четко. — Мама, ты должна следить за своей речью. Я здесь хозяин и мне решать, кому в атом доме быть или не быть.
— Ах, — засмеялась Кэт, — вот в чем вопрос, да?
Виталик пропустил это мимо ушей. Похоже, никто в этом доме ему уже не подчиняется, даже его пятнадцатилетняя сестра.
Вдовствующей графине потребовалась всего минута, чтобы прийти в себя от его отповеди. Сделав вид, что ничего не произошло, она ласково обратилась к Мелисанде.
— Леди Мелисанда, давайте я положу вам кусочек яблочного торта. Он очень вкусный, это предмет гордости нашего повара.
Мелисанда отрицательно покачала головой и тихонько спросила своего мужа:
— Кто такая эта Джульетта?
— О, моя любовь, она вторая красавица Англии после тебя. Но ты — первая, клянусь тебе.
— Хотелось бы посмотреть на нее, — сказала Мелисанда. — Звучит очень интригующе.
"О, Боже, — подумал Виталя, — это как раз то, о чем я мечтал. Две изумительные женщины под моей крышей, женщины, от которых все мужчины сходят с ума и теряют дар речи”.
— Ну, — после некоторого молчания снова подала голос леди Милдред, — по видимому, сейчас уже невозможно предотвратить ее приезд, разве что на нее нападут разбойники с большой дороги.
— А что, это — мысль, — сказал Тони, с улыбкой взглянув на Виталика, который в это время смотрел на Ленку. — Что ты на это скажешь, Эд? Что то ты очень тихий сегодня. Хотел бы поухаживать за этой Джульеттой?
— О нет, — ответила за него Кэт. — Эд влюблен в Мелинду Беатрис, хотя все мы надеемся, что он скоро избавится от этого наваждения.
Кэт словно в молитве сложила руки. Эд, казалось, готов был надрать сестрице уши. С усилием взяв себя в руки, он со всей серьезностью, на какую был способен, сказал:
— Совсем скоро я должен вернуться в Оксфорд. Чтобы завершить мое духовное образование. Так что, как бы ни была очаровательна эта Джульетта, я все равно не смогу остаться. Мне очень жаль. Тони.
На этом беседа закончилась. Виталик посмотрел на Ленку.
Она очень ловко отгородилась от всех своим молчанием. Спряталась в свою ракушку и закрылась там. О, она очень тихо сидела на своем стуле, опустив глаза. Но когда она поднимала их, у него каждый раз тревожно сжималось сердце от полыхавшего в них огня. Для остальных она была просто бледной, холодной и неприступной.
Виталик больше не мог ждать. Он бросил салфетку в тарелку, резко отодвинул стул и встал:
— Элена, я прошу вас оказать мне любезность и пройти со мной в библиотеку.
На этот раз он не вышел из столовой, предоставив ей следовать за ним, а в ожидании стоял за ее стулом. Она подняла на него глаза и вздохнула. Обойдемся без сцен, подумала она, зная, что все в этой комнате, включая Холлиса и двух лакеев, затаили дыхание и ждали, какой еще номер выкинет новобрачная Виталика.
— Конечно, милорд, — сказала она и поднялась, позволив лакею отодвинуть свой стул. Встав, она положила руку на предложенный ей локоть.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Пятница, 07.08.2009, 01:04 | Сообщение # 22 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
А вот и последняя на сегодня)))) Ловите)
— Прошу нас извинить, — обратился Виталик к остальным. — Пожалуйста, продолжайте без нас. Тони, я поручаю тебе следить, за беседой. И больше не испытывай моего терпения, как ты уже сделал это однажды.
— Я расскажу какой нибудь анекдот времен нашей веселой юности, — ответил Тони, не сводя глаз с Лены.
— О да, пожалуйста, — поддержала Кэт. — Я точно помню, у Алекса и Виталика была очень веселая юность.
Уже в дверях Виталий и Элена услышали, как вдовствующая графиня с сожалением в голосе сказала:
— Бедный Виталий. И что он будет с ней делать? Все таки очень нехорошо с твоей стороны, Тони, подсунуть ему такую, как она, а для себя оставить такой бриллиант, как Мелисанда.
Мелисанда удивила Виталика резкостью, с которой она одернула графиню.
— Элена — моя сестра, мадам. И я просила бы вас воздержаться от подобных замечаний в ее адрес.
— Хммм… — было ответом.
— Отлично, дорогая, — прошептал Тони в маленькое ушко.
— Да, — сказала Мелисанда, — я так и подумала, что ты это одобришь.
— Ты — способная ученица, — медленно сказал он. — Может быть, когда нибудь это войдет у тебя в привычку. И ты будешь действовать, не сверяясь со мной.
Ленка вышла, не сказав ни слова. Об руку с Виталиком она прошла через просторный холл, стараясь не смотреть на то место, где его сестра повалила ее на пол.
Она чувствовала себя совершенно беззащитной перед всеми этими людьми и ужасно одинокой. Полное поражение. Покинув столовую, она вздохнула с облегчением, но тут же осознала, что теперь осталась наедине с Виталиком, который мог обидеть ее сильнее, чем вся эта компания за столом.
Он привел ее в библиотеку, захлопнул дверь и запер ее. На этот раз он сам предложил ей ключ.
— Дабы предотвратить очередное насилие с вашей стороны, — сказал он. — К тому же я не вижу здесь предметов мебели, поднять которые было бы вам под силу. Даже это кресло. Что же касается вон той подушки для моления, то пусть вас не обманывает ее кажущаяся легкость. Она весит побольше вас самой.
Она покачала головой, быстро отошла от него и встала за кушеткой, обитой мягкой коричневой кожей, которую Виталик выбирал самолично.
Он надеялся, что она что нибудь скажет, но напрасно. Он бросил ключ на стол. Потом сделал глубокий вздох и пригвоздил ее к месту тяжелым взглядом:
— Хорошо, Элена, я думаю настало время, чтобы прояснить наконец некоторые вещи.
Она посмотрела на него, по ее бесстрастному взгляду он не мог угадать, о чем она думает.
— Вы сделали из меня посмешище. Должен сказать, мне это не особенно нравится. Однако что сделано, то сделано. Отчасти я готов признать и свою вину в том, что произошло. — Она молчала. — Вы совсем ничего не хотите мне сказать?
— Это из меня сделала посмешище ваша семья. И мне тоже это не особенно нравится. То, что случилось, не должно было произойти, но так вышло. И если вам так уж хочется, чтобы я что нибудь сказала, я скажу, что ваша роль была главной во всем, что произошло. Вот что я скажу.
— Вы правы в том, что моя семья поступила с вами не лучшим образом. Больше этого не повторится. Но давайте вернемся к вам и к вашим поступкам. — Она, молча ждала продолжения. — Будь я на вашем месте, я бы тоже ничего не говорил. Любые извинения звучали бы подозрительно, учитывая то, как вы себя вели, — слишком распущенно, чтобы называться графиней.
Виталий остановился, чтобы передохнуть и опять не наговорить лишнего. Эта утомительная дискуссия, безусловно, была необходима, но вряд ли она что то даст, судя по ее настроению. Если бы ее физические силы совпадали с ее склонностями, она бы не остановилась перед тем, чтобы швырнуть в него кушеткой. Он решил несколько смягчить резкость своих последних слов.
— Но, как я уже сказал, что сделано, то сделано, — повторил он и заключил с примирительной улыбкой:
— Теперь мы должны смотреть в будущее.
— Какое будущее?
— Это как раз то, что мне хотелось бы обсудить.
— Я не возлагаю особых надежд на свое будущее. Ваша мать пребывает в полном расстройстве от вашей женитьбы на мне. Совершенно очевидно и то, что она с радостью приняла бы Мелисанду, окажись та ее невесткой. Но поскольку Мелисанда для вас потеряна, теперь на первый план выходит персона этой Джульетты, которая, хотя и уступает пальму первенства Мелисанде, все же оценивается весьма высоко на предмет миловидности. Ну а меня, похоже, не поставили бы даже на самую низкую ступеньку. Ваша мать никогда не примет меня. Да я и сама не собираюсь терпеть унижения от вас обоих.
Не дав себе времени подумать, Виталий быстро ответил:
— Я знаю, чем Мелисанда так понравилась моей матери. В ней она не усмотрела никакой опасности для себя как хозяйки этого дома. Вы же сделаны совсем из другого теста, и она сразу поняла, что ей не приходится рассчитывать на то, что вы все свое время будете посвящать балам и нарядам. Вы, скорее всего, захотите сами вести дом и следить за поместьем.
Он замолчал, сам удивляясь тому, что только что сказал.
Ленка заметила это и прищурилась:
— Осторожней, милорд, а не то я могу принять это за комплимент, что вряд ли соответствует вашим намерениям.
— Я не совсем то имел в виду, — возразил он. — Я не сомневаюсь в том, что Мелисанда будет прекрасно справляться со своими обязанностями.
Ленка хотела сказать на это, что Мелисанда никогда в глаза не видела ни одного счета и ни одной расходной книги, да и увидев, вряд ли поняла бы, что там написано. Но вместо этого сказала:
— А еще Мелисанда рисует чудесные акварели. Она действительно очень талантлива и оставляет такое прозаическое занятие, как просматривание счетов, для тех, кто не обладает ее дарованиями.
Виталик не нашелся, что ответить на это.
— Правда, я могу петь. Конечно, я не претендую на успех великолепной мадам Орзински, но мне не раз говорили, что у меня очень приятный голос. Я также хорошо разбираюсь во всем, что касается цветников и сада. Нортклиффские сады находятся в ужасном состоянии.
Его темные глаза заблестели, когда он сказал очень тихо и вкрадчиво:
— Вы убеждаете меня в том, что могли бы стать хорошей женой, Элена? Может, расскажете еще о каких нибудь ваших скрытых достоинствах?
Ему доставила удовольствие ее внезапная бледность. Совершенно ясно, что она не ожидала такого толкования своим словам.
— Нет, — сказала она. — Я больше не хочу быть вашей женой. Я хочу уехать домой. Вы не можете принудить меня остаться здесь, милорд.
— Я могу заставить вас делать все, что захочу. В ваших же интересах не забывать об этом.
Вместо того, чтобы разразиться обвинениями, Ленка вдруг глубоко вздохнула. Она старалась быть очень сдержанной и спокойной с ним, старалась не терять над собой контроля и не отступать от своей природной мягкости под его грубым напором, и наконец доказала это — и ему и себе самой. Она подняла на него непроницаемый взгляд:
— Вы хотели о чем то говорить со мной. О чем?
"Вот это выдержка”, — подумал он.
— У вас царапина на правой руке. Либо вы поцарапались об стол, который кинули в меня, либо получили ее в схватке с Кэт.
— Если я сделаю попытку вымогательства, вы купите мне новое платье?
— Возможно.
— Да я ничего не возьму от вас! Ведь вы бесконечно будете напоминать мне об этом, и каждый раз, как я вызову ваше неудовольствие, будете швырять мне в лицо обвинение, что я вымогательница.
— Очень жаль, но получив меня, вы получили и все мои плохие привычки. А также всех моих ненавистных вам родственников, таких бесчувственных и толстокожих. Да еще две дюжины слуг, которые вечно во все вмешиваются и путаются под ногами. Нет, не нужно осыпать меня ругательствами. Ваша сдержанность очень приятна, хотя и необычна.
Так вот, я говорю вам, что не стану аннулировать наш брак. Я говорю вам, что признаю вас своей женой. Хотите вы что то сказать на это?
— Вы порочны.
— Не более, чем вы.
Ленка с ногами забралась на кушетку, изящно скрестив их, и облокотилась на спинку, закинув руки за голову.
— Кажется, я понимаю. Вы делаете это, чтобы избежать скандала.
— Нет, хотя это тоже достаточное основание. Это действительно могло бы вызвать скандал, последствия которого были бы весьма неприятны. Но это не главная причина. Я вижу, вам удалось взять себя в руки и успокоиться; значит, мы можем теперь поговорить спокойно.
Он предложил ей то, о чем она мечтала целых три года. Отчаявшись получить это, она даже попыталась его соблазнить, раздевшись и придя к нему в спальню. Но он оскорбил ее и отослал обратно. И вот теперь она перед ним совершенно одетая, исцарапанная, и именно теперь он готов принять ее. Она не понимала его. Но с другой стороны, был ли у нее в действительности выбор? Разве это не то, чего она хотела больше всего на свете?
После долгого молчания она подняла на него глаза и сказала:
— Хорошо.
Виталик улыбнулся. Внутри у него что то отпустило. До этой секунды он не осознавал в таком напряжении находился, с каким трепетом и страхом ждал ее ответа.
— Когда вы улыбаетесь то кажетесь совсем другим человеком — Боюсь, что это произошло в первый раз с тех пор, как мы встретились.
— Да. Полагаю я тоже была не особенно приветлива с вами.
— Да.
— Что вы теперь собираетесь делать? Он склонил голову набок:
— Что вы имеете в виду? Мы можем прокатиться верхом. Поскольку Кэт вернулась, то вы теперь можете спрашивать у нее, когда захотите взять Фанни. В самом ближайшем времени я куплю вам собственную лошадь. Может быть, я возьму вас с собой, чтобы вы могли выбрать ее сами. Обычно я покупаю лошадей на ферме Брандерлей, у них отличные крови.
— Я говорила о Джульетте.
— Ах да, вторая красавица.
— Да! Специально отправленная на ваше рассмотрение. Я не могу вынести этого, Виталий! — Ленка вскочила и начала ходить. — Я больше не вынесу сравнений с кем бы то ни было. Правда. Эта Джульетта… — о Боже, имя то какое, прямо из шекспировской пьесы! — Она приедет сюда, и все ваши родственники будут переводить глаза с нее на Мелисанду, потом на меня, и всячески показывать, как неприятно то, что случилось. И не думаю, что они будут делать это молча. Я не вынесу этого, Виталий.
— Я думаю, это будет неприятно для всех. Положитесь в этом на меня. Поскольку мне теперь не нужно направлять свои мысли на то, чтобы вас удержать, то почему бы и не подумать над решением других проблем? Например, этой. Договорились? — Она кивнула.
— Ведь вы больше не убежите, правда?
— Нет. Сомневаюсь, что смогу перехитрить вашу сестру.
— Тогда можете вы в доказательство отдать мне свои тридцать фунтов?
— Нет, никогда.
— Значит, вы по прежнему не доверяете мне. Ну что ж, придется мне поверить вам. Вы мало ели за обедом. Может быть, вы голодны? Я распоряжусь. Или хотите прилечь и отдохнуть? Не бойтесь, вас никто не побеспокоит.
— Да, — сказала она с отчаянием в голосе. — Пожалуй, я прилягу.
Он пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Коментим))))
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Пятница, 07.08.2009, 16:18 | Сообщение # 23 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Пробило одиннадцать часов вечера. Ленка сидела в постели, обложившись подушками, и смотрела на угасающий в камине огонь. Рядом лежал раскрытый томик пьес Мольера. У нее никак не выходили из головы только что прочитанные строчки из “Мизантропа”. “Такие женщины, как я, не для таких мужчин, как вы”. Она повторяла их про себя снова и снова. Бедный Виталик. Мало того, что он упустил бриллиант первой величины, ему еще придется отказаться и от второго. А с каким камнем можно было бы сравнить ее? Может, с топазом? Да, пожалуй, с ним: он всего лишь полудрагоценный, стоит немного, но смотреть на него приятно. Цельный кусок камня, устойчивый и надежный. Она снова взяла в руки книгу и перевернула страницу, пытаясь вникнуть в то, что читает.
«Придет он ко мне сегодня ночью?»
На страницу упала чья то тень, и Ленка вздрогнула. Около ее кровати стоял босой Виталик в синем парчовом халате, расшитом золотом. Она подняла глаза и встретила взгляд его черных как ночь глаз.
— Что вы здесь делаете?
Он только улыбнулся и забрал у нее книгу.
— А, “Мизантроп”. Жаль, что в английском переводе. Вы не читаете по французски? В переводе он очень много теряет, поверьте мне.
— Может быть, — ответила она. — Но я хорошо знаю пьесу и очень люблю ее, даже в английском переводе.
Он пролистал еще несколько страниц и, найдя нужное место, прочитал: “Плут процветает в наше время…” Что вы об этом думаете, Лена?
Ах, ну, конечно, он опять о ней и о Тони. Виталик никогда не простит им обмана, никогда. Ей стало тоскливо.
— Я думаю, что в этой пьесе, где буквально каждая фраза блещет остроумием, вы могли бы выбрать какие нибудь другие строчки.
— Напрасно вы отнесли это на свой счет. Я думал о проделках своей сестры. У меня до сих пор звенит в ушах ее вопль, будто вам под юбку забралась огромная крыса… Мне не хватало вас за ужином, АлександрЭлена.
— Не представляю, почему.
— По правде говоря, было довольно скучно. Мишень для упражнения в злословии, которой вы являетесь для моих родственников, отсутствовала, поэтому все, что им осталось — это говорить о погоде и есть больше, чем следует. Потом играли в вист, я был партнером тети Милдред. Кстати, вы играете в вист?
— Да.
— В следующий раз я буду вашим партнером. Ведь не будете же вы прятаться здесь вечно. Вы играете так же хорошо, как ваша сестра?
— Да.
Виталик в задумчивости отвел глаза.
— Вообще то я не уверен, что она так уж хорошо играет. Думаю, что просто, глядя на нее, забываешь о том, какие у тебя карты на руках и какую стратегию собирался применить.
— Если вы будете играть со мной, то ваша стратегия останется при вас.
— Возможно. Тем более я настаиваю на вашем присутствии, Элена. Как хозяйка Нортклифф холла вы просто обязаны занимать моих гостей и присматривать за домашними.
Все с тем же безразличным выражением лица она ответила:
— Я — умна, миловидна, любезна; у меня тонкая талия и крепкие белые зубы. Да? Виталик засмеялся:
— Еще одна цитата из моей любимой пьесы. Но вам не нужно перечислять ваши достоинства, они очевидны. Может быть, мы уберем Мольера обратно на полку? Вот так.
Он поворошил угли в камине и спросил, не оборачиваясь:
— Вы не ожидали, что я приду к вам сегодня?
— Ну, я была не уверена.
— Но вам хотелось, чтобы я пришел? — поглядел на нее Виталик и подумал, что с таким выражением лица обычно встречают прокаженных.
— Я не знаю. Мне как то не по себе от всего этого.
— От чего всего? От того, чему я собираюсь вас научить?
— Да.
— Странно. Мне казалось, что у женщины, осмелившейся прийти к мужчине в спальню и раздеться перед ним донага, не должно быть и тени беспокойства. И конечно же, я поспешил сюда в надежде, что вы повторите представление. Да и потом, куда же идти мужу в первую брачную ночь, как не в спальню новобрачной? Ведь сегодня — наша первая брачная ночь. Будет вам, Элена, я не верю, что в вашей душе, которая прячется за этим красивым телом, осталась хоть капля скромности. Вам не по себе? Отчего? Вы боитесь, что я стану вас бить?
— Нет, я боюсь, что вы снова не захотите меня, когда увидите.
Виталик онемел от такого простодушия. О Господи, ну неужели она не может быть хоть чуточку похитрее? Ее наивность просто пугала его: нельзя же не понимать, что прямой ответ — не всегда самый лучший.
— Ну что ж, я — ваш муж. И это последний раз, когда я говорю вам, что согласен на этот брак. А теперь наш брак следует подтвердить действием.
Ее охватила дрожь от страха перед неведомым. Казалось, ему не доставляет удовольствия находиться в ее спальне. Видно, он воспринимает это как неприятную обязанность.
— Я совершенно не представляю, что вы будете делать. Вы непредсказуемы. Но мне кажется, вам неприятно быть здесь со мной.
Он отмахнулся:
— Не беспокойтесь за меня. Я сумею доставить себе удовольствие. А что касается моей непредсказуемости, то в одном вы можете быть совершенно уверены: с этой ночи я буду приходить к вам регулярно. Вы понимаете, что я должен быть здесь? Вы понимаете, что такое — супружеские обязанности? И чем мы будем заниматься?
Он стоял возле нее, высокий и стройный, взирая на нее с высоты своего внушительного роста.
— Ну?
— Я знаю, что вы восхищаетесь моим бюстом. Вы говорили как то об этом. Я уверена, что вы не лгали.
— Бюст — чисто женское выражение. Мне нравятся ваши груди, Элена. Большие белые груди, достаточно полные, чтобы не поместиться в мужских ладонях. Да, они очень приятны. И я думаю, в них будет достаточно молока, чтобы выкормить моего сына. Ну а пока не появится мой сын, они выкормят меня.
— Вас? Но вы не ребенок.
— Придется вам показать, — его губы растянулись в улыбке. — Так вы понимаете, что должно произойти, Элена? Я спрашиваю потому, что вы — девственница, а у меня нет желания вас оттолкнуть или шокировать.
— Разве это возможно? Вы можете разозлить меня, Виталий, но не оттолкнуть.
— Возможно, вы найдете отталкивающим мое тело. Я смугл и мое тело покрыто волосами. Говорят, что юных девушек может шокировать обнаженное мужское тело.
— О нет.
— Вам не кажется странным весь этот разговор? — спросил он, глядя в огонь. — По моему, дискуссию пора закрыть. Вы согласны закрепить наш брак, Элена?
— Кое что я все таки знаю. Я спрашивала у Мелисанды, но она…
Она умолкла, увидев, как у Виталика перехватило дыхание, и ощутила болезненный толчок в сердце, глубокий и долгий. Он подумал о том, как Тони и Мелисанда занимаются любовью, и снова расстроился. А чего еще она могла ожидать?
— И что она вам сказала? Он попытался овладеть собой, и она помогла ему.
— Совсем немного. Сказала только, что это было несколько необычно, но потом замялась, покраснела и ушла. А я так и осталась, не зная, что думать.
Виталик вытащил золотую нить из рукава:
— Ни для кого не секрет, что Тони — великолепный любовник.
— А кто входит в круг посвященных?
— В первую очередь женщины. Потом они рассказывают об этом своим любовникам и мужьям, таким образом мужчины узнают, кто из них пользуется успехом.
— Значит, чем искусней любовник, тем больше женщин об этом знает? И женат он или нет, не имеет значения? И замужем ли она?
Виталик нахмурился. Таков был общепринятый порядок вещей, но он не знал, как ей об этом сказать. Он ответил только:
— Полагаю, что так.
— А что это значит — великолепный любовник? Это значит, что он добр? Или очень нежен? Или это мужчина, который хорошо умеет целовать?
— Да, все это и многое другое.
— Я подозреваю, что “все это и многое другое” подразумевают постоянную практику и богатый опыт.
— Вы совершенно правы. Тони практиковался годами.
— А вы?
— Я тоже.
— И Алекс? Виталик засмеялся.
— Ах, мой младший братец уже родился отличным любовником. Стоит ему только показаться, как все леди, точно так же как и женщины, которые ими не являются, начинают крутиться вокруг него, всячески его обхаживать и добиваться его внимания.
Однако он, как правило, стремится получить удовольствие сам, а не доставить его женщине.
— Что вы имеете в виду?
— Да так, ничего. Позднее, когда узнаете обо всем этом побольше, вы поймете.
— А то, что вы являетесь великолепным любовником, тоже “ни для кого не секрет”?
— Надеюсь. Я никогда не был эгоистичной свиньей и всегда заботился о том, чтобы женщина также получила удовольствие.
— В таком случае вряд ли вы можете получить его сами.
— Ошибаетесь. Природой так устроено, что мужчина получит удовольствие в любом случае, независимо от обстоятельств. Это необходимо для продолжения рода. Для женщины же удовольствие не является обязательным условием, так как она всего лишь принимает в себя мужское семя и ее роль пассивна. Природа обделила ее в этом. Но мужчина, если он хороший любовник, может исправить эту несправедливость. И я счастлив думать, что мне это удается.
— Даже если эта женщина вам безразлична?
— Я редко вступаю в близость с женщинами, которые мне безразличны. Хотя бывают исключения.
Ну что ж, она спросила — он ответил. Возможно, чересчур откровенно, зато правду.
— Да, — продолжал он, — женщина требует большего внимания, так как она… — он остановился, потом добавил:
— Мне нравится смотреть, как женщина достигает удовлетворения.
Он замолчал, увидев боль в ее глазах, боль и обиду. Черт побери, что такого он сказал? Наверное, это просто девичий страх. Она ничего не поняла, но поймет прежде, чем закончится эта ночь.
Она закрыла глаза:
— Я навечно приговорена к тому, чтобы меня сравнивали со всеми прекрасными женщинами, которых вы знали, любили и которыми наслаждались. И поскольку я вам безразлична и далеко не бриллиант, то, возможно, никогда не испытаю этого удовлетворения, и вы будете мной недовольны. Мне предстоит разочарование, а вам — сожаление, что вы женились на мне.
— Не вы ли только что заявили, что у вас чудесная тонкая талия и белые зубы? Да, и еще, что вы красивы, — он помолчал с минуту и очень тихо сказал:
— Вы испытаете удовлетворение. Я дам вам такое наслаждение, что вы будете стонать от удовольствия. А все остальное сказанное вами — чепуха.
— Не знаю, Виталий. Боюсь, что когда вы начнете заниматься этим со мной, то пожалеете, что вам приходится растрачивать на меня свое великолепное умение. Вы будете чувствовать, что впустую тратите свой талант.
— Не думаю. Я видел вас, дотрагивался до вашего тела, ухаживал за вами, и мне было приятно, Элена. Очень приятно. Я мужчина, а не мальчик. Вы должны поверить мне, что я все сделаю правильно, так как это и должно быть сделано, и вы получите от этого удовольствие.
— Это звучит как то очень.., во всем этом нет настоящего чувства.
"Так оно и есть, но зачем говорить ей об этом?” Он лишь пожал плечами:
— Вы знаете, наверное, это самая странная беседа между мужем и женой в их первую брачную ночь. Правда, и сам брак у нас не такой, как у всех. Ну что, начнем?
— Нет, подождите, Виталий. Я хочу знать, вы сами хотели прийти ко мне сегодня ночью?
— Черт возьми, Лена, достаточно того, что я здесь! Это само собой разумеется, раз уж я признал вас своей женой. Нет, не смотрите на меня так, словно я собираюсь вас убить. — Он взял ее за руки и стянул с кровати.
— А теперь сядьте, — сказал он, потом слегка подтолкнул ее, чтобы она села на край кровати.
Она не доставала ногами до пола. Он посмотрел на ее узкие босые ступни с ровными пальцами. Ее ночная рубашка опять была слишком скромной: в ней ей нельзя было дать больше шестнадцати. На этот раз ее волосы были распущены и красиво спадали на грудь густыми волнами, отливающими медью. Она как следует расчесала их, значит, все таки ждала, что он придет. Это было уже кое что. Виталик на шаг отступил и начал развязывать пояс своего халата.
— О Боже, что вы делаете?
— Я собираюсь показать вам, как выглядит мужчина, — ответил он и бросил пояс на пол. Потом очень медленно, движением плеч скинул халат на пол и отшвырнул его в сторону. Не отрывая взгляда от ее глаз, выпрямился и встал перед ней, обнаженный.
— О Боже, — ее глаза тут же метнулись к его паху.
— Я сильно отличаюсь от вас, правда? — он пристально следил за ее реакцией и увидел, что ее глаза расширились и заблестели.
— Видя, с каким интересом вы меня рассматриваете, я начинаю относиться к предстоящему с большим энтузиазмом. Мой мозг не в состоянии с этим справиться.
— О Боже, — снова повторила она. Он стоял, позволяя ей разглядывать себя. Наконец, к его облегчению, она кивнула, словно придя к какому то решению. Он и сам не знал, как поступил бы, продолжай она смотреть на него как на потенциального убийцу.
— Очередь за вашей ночной рубашкой. Давайте ка избавимся от нее.
Он не стал ждать, а просто стянул ее с кровати и поставил перед собой. Потом наклонился и, взявшись за подол, снял рубашку через голову.
— Теперь, — сказал он, — мы с вами в одной лодке, как это принято говорить.
— Вы очень смуглый, волосатый и большой.
— Да, а у вас — гладкая белая кожа. Исключение составляет лишь маленький треугольник внизу живота. Очень красиво.
— О Боже.
— Дотронься до меня, Элена. Мне будет это приятно.
— Где дотронуться?
— Где хочешь, в любом месте от груди до бедер.
Она прижала свои ладони к его груди. Черные волосы щекотали ей кожу. Она чувствовала медленные, ровные удары его сердца. Медленно, очень медленно ее руки продвинулись вниз. У него перехватило дыхание. Его член начал утолщаться. С трудом он заставил себя стоять, не двигаясь, отдав всю инициативу "ей. Если он будет действовать слишком быстро, то испугает ее. Когда ее руки коснулись живота, его член задрожал, и он стал молиться про себя, чтобы она до него не дотронулась.
— Ты очень большой, Виталик. Он вымученно улыбнулся:
— Это правда, но скоро ты поймешь, что мужчина создан для того, чтобы дать женщине наслаждение. Это его обязанность, так же как извержение семени в женское лоно.
— Не могу понять, как это действует. Прежде, чем он успел подумать над ответом, ее пальцы легонько дотронулись до него. Он рванулся и застонал.
— Я сделала больно?
— Да, и это было замечательно. Не трогай больше здесь, Элен, это мешает мне.
Виталик не мог в это поверить. Он, которого Алекс называл ледышкой, он, который мог контролировать себя даже с самим ангелом, сейчас еле сдерживается. Первый раз в жизни ему приходится бороться с желанием. Стоило ей дотронуться до него, и он уже сходит с ума. Просто у него слишком давно не было женщины. Но сомнение оставалось.
— Но ты так…
— Что так? — спросил он сквозь стиснутые зубы. Ее руки блуждали по его телу, она склонила лицо и пристально смотрела на него. Потом вдруг упала на колени, и он понял, что сейчас она возьмет его в рот. Он уже чувствовал на нем ее теплое дыхание. Мысль о том, что она может взять его в рот, заставила его дрожать; его терпение было на пределе. Он молился, чтобы к нему вернулась хоть капля его самообладания, которым он так хвастал. Это было какое то помешательство. Он резко поднял ее и крепко прижал к себе.
— Я хочу тебя, — сказал он прямо ей в рот. — Раздвинь губы, да, так, так, правильно.
Ее рот наполнился его теплым дыханием, его руки дико блуждали по ее спине и сжимали ягодицы. Потом он проник в ее рот, дотрагиваясь до ее языка своим, и прижимал ее все крепче, так что она чувствовала, какой он твердый и горячий; его руки лежали на ее обнаженных ногах, лихорадочно поглаживая их, его пальцы трогали бедра, пытаясь раздвинуть их. Она сделала движение, чтобы уклониться, и в это мгновение до него дошло, что она испугана. Ее тело напряглось и одеревенело.
Виталик пришел в себя. Слишком быстро, он действовал слишком быстро. На него это не похоже. Обычно такой осторожный, медлительный, очень раскованный, он сейчас просто обезумел. Он, великолепный любовник, боится дьявола, который таится в этой женщине. Ах, но ему хочется раздвинуть ее женскую плоть и войти в то же самое мгновение, глубоко и сильно; но ведь он сам сказал ей, что никогда не ведет себя как свинья. Черт, и зачем он только хвастался. Он должен взять себя в руки. Она — девственница, а он — отнюдь не новичок. У него большой опыт, и он знает, как все должно происходить. Это беспорядочное хватание, трепет и дрожь не к лицу опытному мужчине. Он сделал глубокий вздох. Потом отпустил ее и сделал шаг назад. Поднял халат, набросил его на плечи. Он не допустит, чтобы семяизвержение произошло раньше времени; тогда она с полным правом посмеется над его славой непревзойденного любовника.
— Извини, я испугал тебя, — сказал он глухим низким голосом и тут же засмеялся над собой:
— Нет, мне просто не верится, Ленка. — Он взял ее за руки и начал поглаживать их сверху вниз и снизу вверх, просто для того, чтобы как то дотрагиваться до нее. — Никогда прежде, поверь мне, никогда прежде я не испытывал такого неистового желания, такого страшного нетерпения. Это правда, и я потрясен тем, что не смог сохранить контроль над собой. Мне это совсем не нравится. И это вовсе не похоже на меня. Ты всего лишь женщина, если уж говорить начистоту, такая же, как любая другая, невзирая на то, что ты — моя жена. Я не лгу тебе, Лена. Нет, пожалуйста, не смотри на меня как на какого то монстра. Я вовсе не отвергаю тебя. В тот раз я был совершенным дураком и сегодня все будет по другому. Я не хочу ни пугать тебя, ни причинять тебе боль. Боже, как хороши твои груди.
Он тяжело дышал, так, словно пробежал по Нортклиффской пустоши туда и обратно. Его мужское естество требовало выхода. Ленка прижала ладонь к его сердцу. Быстрые толчки. Он хочет ее. Если она будет вести себя, будто глупое дитя, он охладеет к ней.
— Пожалуйста, Виталик, прости, что я испугалась. Я больше не буду вести себя, как девственница.
— Ты и есть девственница, — засмеялся он, восхитившись ее признанием. У нее был все еще настороженный вид, но она готова принять его, а он сгорает от желания научить ее. — Иди сюда.
Она подошла и встала перед ним.
— Ты видишь, я очень хочу тебя и не в силах контролировать себя. Хочешь остаться здесь или перейдем в мою спальню?
— Я хочу пойти к тебе.
Не говоря ни слова, Виталик поднял ее на руки и крепко прижал к себе. Ощутил на своей щеке ее теплое дыхание и поцелуй, неумелый поцелуй сомкнутыми губами. Так может целовать только девственница, невинный поцелуй, которым девушка награждает своего дядю. Но все равно он понравился ему и еще больше распалил его. Он опустил ее на кровать и развернул к себе лицом. Она снова поцеловала его, теперь поцелуй пришелся куда то в ухо, а потом слегка укусила его за мочку.
Он лег в кровать. Прерывистое дыхание выдавало его нетерпение.
— Теперь послушай меня, — сказал он, делая над собой усилие, чтобы не дотрагиваться до нее, а только смотреть на ее тело, распростершееся посреди кровати. — Я больше не хочу, чтобы ты дотрагивалась до меня или целовала. Не знаю, что со мной происходит, но я не смогу вынести этого, Лен. Ты понимаешь? — Он снова вспомнил, как Алекс назвал его ледышкой. Ха!
Ее глаза расширились от удивления, не мигая, она смотрела на него.
— Я знаю, что ты ничего не понимаешь. Дьявол, ну хотя бы просто скажи, что поняла. Хорошо?
— Я понимаю, Виталь, — ответила она, потянулась и обхватила его руками за шею, притянув к себе. Он упал на нее, припав ртом к ее губам, и целовал и целовал ее, шепча, чтобы она раздвинула губы, и когда она сделала это, он со стоном завладел ее ртом, не переставая ласкать ее тело.
— Ленка? — Он произносил ее имя снова и снова, ему хотелось целовать ее вечно, до тех пор, пока у него хватит дыхания, до тех пор, пока он не умрет, и только тогда он остановился бы, может быть. Он сумел скинуть с себя халат, не отрываясь от нее, но прикосновение к ее плоти было таким пронизывающим, что ему чудом удалось сдержаться. Он лежал на ней, и ему хотелось пристроиться у нее между ног. Откинувшись, резким движением раздвинул ей ноги. Потом снова упал, упираясь в нее своим членом, и подумал, что умрет, если в эту же самую секунду, прямо сейчас не войдет в нее. Он сдержался, но его язык безумствовал у нее во рту, проникая все глубже, трогая ее язык; когда он ощутил жар ее плоти, его сердце заколотилось, и стук его становился все сильнее и сильнее. Он поднял голову и посмотрел па нее. — Мне просто не верится. — И поцеловал ее снова. Ее руки обнимали его спину, пальцы вцепились в его плечи, и она двигалась под ним; он приподнялся и посмотрел на ее тело, открытое для него, готовое ему отдаться, и увидел, что она страшно бледна, ее лицо было таким же белым, как ее мягкий гладкий живот; посмотрел на ее раскинутые ноги, и его тело вновь напряглось и задрожало, и опять он не мог этому поверить. Он сел у нее между ног, глядя на нее. — Ты — необыкновенная, — сказал он, а его руки обхватили ее груди, лаская их. Потом он наклонился и взял ее сосок в рот. Ленка закричала, испуганная и потрясенная.
Ее спина выгнулась, и это заставило его окончательно потерять голову. Его руки были везде, где он только мог достать; он был рад, что она такая маленькая, он мог одновременно накрыть рукой ее живот и раздвигать темно рыжие волосы, которые покрывали ее женский холмик. Он облегченно вздохнул, ощутив его влажность, и тут же почувствовал такой прилив страсти, что больше не мог ждать, чтобы подготовить ее. Он приподнял ее на кровати и прижался ртом к ее женской плоти.
Ленка не успела оттолкнуть его. Его язык был горячим и влажным, все, что она успела подумать, это: “Боже, что то должно со мной произойти”. И это случилось, очень быстро, и она стонала и вздрагивала от сладкого жара, разлившегося у нее между бедер; его язык проникал все глубже, а пальцы осторожно вошли в нее, и она рванулась вверх, ее руки вцепились ему в волосы, потом ее затрясло, и она закричала; ей показалось, что она унеслась куда то далеко, но он был рядом, и она услышала его голос, который, казалось, шел откуда то изнутри нее самой:
— Да, иди ко мне, Ленка, иди, иди…, да. Ты моя теперь и это есть наслаждение женщины.., иди ко мне.
Мощное напряжение и жар немного ослабели, и в следующее мгновение его пальцы уже поглаживали ее там, раздвигая ее. Потом она почувствовала, как он вошел, и хотела сказать, чтобы он не делал этого, потому что ей больно и этого нельзя делать, потому что он слишком большой и порвет ее, но его пальцы снова заскользили по ее влажной плоти, лаская ее, и она всхлипнула, когда он вошел в нее еще глубже.
— Ленка, посмотри на меня!
Она открыла глаза. Его лицо было напряженным, на лбу выступил пот, он смотрел на нее так, словно страдал от боли, и тяжело дышал, его спина выгнулась над ней, потом он мощно двинулся вперед, и она вскрикнула от страшной боли внутри. Эта боль разрывала ее, наполняя все ее существо. Приподнявшись на локтях, он продолжал двигаться над ней, и не мог остановиться. Ничто на свете не смогло бы его остановить в эту минуту, разум покинул его, осталась только бешеная, всепоглощающая страсть. Он продолжал двигаться в ней, все глубже, сильнее и быстрее; она уже забыла о только что испытанном наслаждении и плакала.
Потом он замер над ней. Ее удивило, что он так неожиданно остановился. Она посмотрела ему в лицо — оно было совершенно спокойным и удовлетворенным. Потом раздался долгий и глубокий стон, его темные глаза стали неистовыми и дикими, и она почувствовала влагу на своем лоне. Она текла и текла, ее тело стало скользким и липким, и боль понемногу отступила.
Он лег на нее, дыша тяжело и прерывисто, вдавливая ее в матрас. Все кончилось, и она думала над тем, что же произошло и что должно произойти дальше. Через некоторое время Виталик приподнялся на локтях. Он посмотрел ей в лицо. Как, долго он смотрит на нее. Потом нахмурился.
Наконец она услышала его голос, резкий и сердитый:
— Боже мой, я не верю этому. Это не должно было случиться. Никогда со мной такого не происходило. Это совсем не то, чего я так ждал и хотел. Проклятье!
Он отстранился от нее, стараясь не дотрагиваться до ее тела, которое задрожало, как только он отодвинулся. Он постоял с минуту, глядя на нее.
— Я иду спать, — сказал он и, к ее ужасу, повернулся и ушел в ее спальню, захлопнув за собой дверь.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Суббота, 08.08.2009, 23:17 | Сообщение # 24 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
И так первая часть)))))
Страшный визг, громкий и высокий, разбудил Ленку. Он доносился из спальни графини. Она выскочила из кровати Виталика совершенно обнаженной, схватила одеяло, завернулась в него и, подбежав к двери в смежную комнату, распахнула ее.
Ее горничная Дора, глупенькая пятнадцатилетняя девчушка, вопила, спрятав лицо в ладонях и глядя на кровать сквозь пальцы.
Виталик сидел в постели и в некотором смущении смотрел на свою обнаженную грудь, по которой стекал горячий шоколад. Белая простыня закрывала его только до пояса.
Ленка застыла в нерешительности.
Виталик поднял голову и прикрикнул на горничную:
— Ради Бога, замолчи, глупое создание!
Дора плотно сомкнула челюсти, но тут же начала ломать руки. Ленка быстро прошла через комнату, и Дора обрадованно воскликнула:
— О, миледи! О, дорогая! Это его милость, а я думала, что это вы, и я осторожно потрясла вас.., то есть его за плечо, и оказалось, что это он, и на нем совершенно ничего нет, и он так испугал меня, что я облила его шоколадом и, кажется, обожгла. О, миледи!
Ленка посмотрела на Виталика. Шоколад стекал по густым волосам на его груди на белые простыни. Со спутанными волосами и темными бакенбардами вдоль смуглого лица он показался ей таким красивым, что она никак не могла понять, почему Дора так кричит. Было бы более естественно, если бы она забралась к нему в постель и целовала его до тех пор, пока хватило бы дыхания.
— Все в порядке, Дора. Ты можешь идти. Принеси немного теплой воды, мочалку и полотенца. И поторопись. Его милости не очень то приятно лежать, залитому шоколадом. — Отослав горничную, она повернулась к мужу:
— Вам больно? Она обожгла вас?
Виталя казался ужасно разозленным.
— Нет, черт побери, но эта истеричка орала так, словно на нее набросился дьявол…
— Возможно, ее испугали не столько вы сами, сколько то, что она нашла вас в моей постели.
Ей стоило больших трудов сдерживать смех, пока Дора была в комнате, но как только девушка вышла, Ленка расхохоталась. Она так смеялась, что у нее потекли слезы.
— Черт побери! Успокойтесь!
— Да, милорд, — сказала она, продолжая смеяться. Наконец она вытерла глаза краем одеяла и посмотрела на мужа.
Виталик, выведенный из себя тем, что его разбудили, потом облили шоколадом, а теперь еще и насмехаются над ним, откинул простыню и встал с кровати. Ленка затихла при виде его обнаженного тела. Сейчас он выглядел совсем по другому, чем ночью.
— Господи, женщина, перестаньте пялиться на меня!
Он посмотрел на себя и затаил дыхание. Его член был в крови.
Он перевел взгляд на закутанную в одеяло женщину со спутанными рыжими волосами, которая стояла, уставившись на него как полоумная, на женщину, которую он взял прошлой ночью, и хрипло спросил:
— Я сделал вам больно?
Она машинально запахнулась получше, продолжая смотреть на него.
— да.
— Сейчас еще болит?
Она ужасно смутилась оттого, что он стоит абсолютно голый и задает ей вопросы, от которых она краснеет до корней волос.
— Немного. Так, совсем чуть чуть. Немного странное ощущение.
Он вышел в свою спальню и на дел халат. Потом посмотрел на нее и сказал:
— Идите сюда.
Ленка, вопросительно наклонив голову, медленно подошла к нему. Без всякого предупреждения он взял ее на руки и положил на кровать. Потом стал разворачивать одеяло.
— Перестаньте! О Боже, что вы делаете! Виталий!
Она отталкивала его, но безуспешно. Вскоре она лежала обнаженная и он смотрел на нее.
— Раздвиньте ноги.
Она откатилась в сторону, но он поймал ее и вернул в прежнее положение.
— Черт, лежите тихо, говорят вам!
— Нет, это ужасно. Не надо, Виталий! Может быть, я уже и не девственница, но все равно мне ужасно стыдно.
Он придерживал ее.
— Лежите тихо. Я видел кровь на своем члене, это ваша кровь, кровь вашей девственности, и я должен посмотреть, все ли с вами в порядке. Много крови у вас вытекло? Я забыл предупредить вас. Вы испугались? Черт, мне очень жаль.
Она недоуменно смотрела на него.
— Я не знаю.
— Не знаете? Что вы хотите этим сказать?
— Я почувствовала что то липкое, но не посмотрела. Было темно, и вы ушли от меня.
— Сейчас не темно. Лежите тихо, Элена. — Он раздвинул ей ноги. — Черт, вам действительно понадобится теплая вода. Все это нужно смыть.
Она чувствовала себя такой униженной, что лежала, крепко зажмурив глаза. Она чувствовала, как его большие руки трогают ее бедра, знала, что он смотрит на нее, понимала, что сейчас утро и комната залита ярким солнечным светом. Как ей хотелось сейчас, чтобы она смогла открыть глаза и ей снова было десять лет, и она ждала бы свою няню, которая должна принести ей завтрак. А все, что на самом деле происходит, оказалось бы ночным кошмаром.
Матрас приподнялся и она поняла, что он встал рядом с кроватью и смотрит на нее.
— Не двигайтесь. Я принесу воды и вымою вас.
Услышав, как открылась дверь, она быстро зарылась в простыни.
— Милорд?
Это был Финкл, денщик Виталика.
— Уходите!
— Миледи? Это вы? О Боже. Простите меня. О Боже.
— Финкл, это ты?
— О, милорд, простите меня, но я думал, что здесь вы, а оказалось, что она…
— Неважно. Ты здесь ни при чем. Лучше принеси мне воды для купания. И не забудь постучаться, когда вернешься. Ее милость еще не разобралась, где ее кровать. Она пока плохо ориентируется в расположении наших комнат, и я заверил ее, что все прекрасно это понимают и не придают никакого значения.
Когда дверь закрылась, Виталя посмотрел на вновь закутанную фигуру в глубине постели. Теперь была его очередь смеяться, что он и сделал. Она забилась еще дальше.
— Можете вылезать, — весело позвал он ее. — Финкл уже ушел. Теперь представляете, что я почувствовал?
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Суббота, 08.08.2009, 23:26 | Сообщение # 25 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Вот еще одна часть)))))
— Это еще хуже. Мужчинам все равно, увидят их или нет. Они не страдают застенчивостью.
— Я полагаю, вы сделали это заключение, основываясь на своем богатом опыте? Ну ладно. Привыкайте к тому, что я буду смотреть на вас, когда пожелаю. Ну а что до бедного Финкла с этими его “о Боже”, то вы с ним могли бы петь дуэтом. Вылезайте, ваша горничная принесла воду.
Она вылезла и пошла в свою комнату, одеяло тащилось за ней, как шлейф подвенечного платья. В дверях она остановилась:
— Я буду мыться сама, Виталий.
— Ну уж нет, я должен сам убедиться, что с вами все в порядке. Моя вина в том, что вам было больно. И пусть это неизбежно при расставании с девственностью, я все равно несу ответственность за это. И позабочусь о вас.
— Лучшее, что вы можете сделать, это уйти. Я все равно не позволю вам этого. Это уж слишком. Виталя нахмурился:
— Неужели вы так скоро забыли, что я сделал с вами прошлой ночью, мадам? Вы уже забыли, как вскрикивали от наслаждения? Я и тогда наблюдал за вами. Сейчас другое дело. Ведите себя тихо.
— Нет, — воспротивилась она. — Ночью было темно. Вы сказали, что кровь — это естественно?
Он уловил страх в ее голосе и постарался успокоить:
— Да. Мне следовало предупредить вас, но.., виноват.
Он нахмурился, вспоминая свое поведение прошедшей ночью. Все было не так. Вместо того чтобы сделать все спокойно, последовательно и не теряя рассудка, он вконец обезумел, думая только о том, чтобы скорее получить собственное удовлетворение. А потом, не в силах остаться с ней после такого провала, убежал от нее.
— Уходите, Виталий.
Он набрал тазик воды и поставил его на тумбочку возле кровати. Положил рядом мочалку. Потом обернулся к ней. Ленка попыталась убежать, но запуталась в одеяле и упала прямо ему на руки. Он опять отнес ее в кровать и стал разматывать одеяло.
— Вам нравится, когда я вас раскутываю? Я словно Цезарь, раздевающий Клеопатру. Только мне это надоело. И я устал говорить вам, чтобы вы молчали и лежали тихо. Предупреждаю вас в последний раз.
Она легла, отвернув голову и крепко закрыв глаза в то время, как он раздвигал ей ноги и смывал кровь, смешанную с его семенем.
Виталя порадовался своему спокойствию, когда его пальцы раздвинули ее плоть и она задрожала. Он вспомнил, как был спокоен, когда ухаживал за ней во время болезни. Никаких похотливых мыслей в нем тогда не возникало, так же как и сейчас. Слава Богу, он избавился от этого наваждения. Он снова в пришел в норму. Когда он решит взять ее снова, то сделает это с присущими ему логикой и разумом и с минимальной долей влечения. Сдержанно, без безумства. Ей больше не удастся заставить его забыться.
Он насухо вытер ее полотенцем и отложил его в сторону. Повернулся, чтобы сказать ей, что она может вставать, и не смог отвести от нее взгляда. Все его самообладание улетучилось в один миг. Водная процедура закончилась, и вместе с ней пришел конец его спокойствию. От его сдержанности осталось слабое воспоминание. Он не мог не смотреть на нее, его пальцы свело судорогой от близости ее тела. Ее плоть была мягкой, розовой и теплой, и он почувствовал, что снова начинает дрожать. Господи, можно подумать, он никогда не видел обнаженной женщины! Никогда раньше вид женского тела не вызывал у него дрожи. Он легко дотронулся пальцами до внутренней стороны бедер. Ему хотелось погладить ее, поласкать своими пальцами и ртом. И сжать ее груди, взять в рот ее соски и потереться щекой о мягкую плоть, чувствуя биение ее сердца напротив своего лица.
Его дыхание стало хриплым. Это было еще хуже, чем прошлой ночью, эта изматывающая страсть, это дикое нетерпение, от которого он терял голову; он просто не узнавал себя, и его разум отвергал это безумие. Кровь застучала у него в голове, мышцы напряглись. Его член стал твердым и дрожал от мучительного желания. Он попытался обратиться к своему разуму, но тот не откликнулся.
— Черт возьми, — проговорил он и упал на нее, раздвигая ее ноги еще шире и втискиваясь между ними.
— Приподними бедра, — сказал он и сам поднял их своими большими руками. Он задыхался, чувствуя, что больше не может сдерживаться, и не понимал, что с ним происходит, не мог объяснить себе этого, и резко вошел в нее.
Ленка закричала от неожиданности. Виталя замер над ней, но только на мгновение. Она была очень узкой и горячей, поэтому он чувствовал, как плотно обхватывает его ее плоть; она принимала его, и это вселило в него надежду, что она тоже испытывает хоть немного желания. Она принимала его очень мягко, и он ощущал каждое ее движение; наслаждение было таким сильным, что все мысли оставили его, он выгнул спину и входил в нее все глубже и глубже. Он весь вошел в ее лоно и языком ласкал ее рот. Ему хотелось как можно сильнее прижаться к ней и сдавить ее груди.
— Ленуся Она открыла глаза.
— Пожалуйста, лежи очень тихо. Тебе не больно?
— Нет, но я не знаю, как будет дальше, и это меня пугает.
— Обещаю тебе, в следующий раз я сделаю это очень медленно. Клянусь тебе, но не в этот раз. Пожалуйста, не двигайся. Если ты пошевелишься, я сойду с ума. Ты понимаешь? — Она подняла на него удивленные глаза. — Просто скажи, что понимаешь.
— Понимаю.
— Вот и хорошо. Не знаю, что со мной такое. Такого никогда не случалось. Так не должно быть или… — он почувствовал, как ее мышцы плотно обхватили его, застонал, напрягся и тяжело задышал. Чертыхнулся и закрыл глаза. Глубоко вошел, потом вышел из нее, но только затем, чтобы потом снова мощно войти; руками он упирался в ее бедра, приподнимая их.
Он закричал, достигнув пика своего наслаждения, закричал как сумасшедший, закричал так, как никогда не кричал в своей жизни. Потом упал на нее, целуя и шепча слова утешения, пробуя на вкус ее слезы, тепло ее рта; ему не хотелось выходить из нее и он продолжал двигаться в ней и просто не верил, что такое могло с ним случиться, и никак не мог остановиться.
Наконец он успокоился и затих. Он снова сделал это. Полностью утратил над собой контроль и забыл, кто он и что он. Эта женщина забирает у него всю его волю. С этим нельзя примириться. Он нахмурился. Она плакала; лицо, окруженное спутанными волосами, было бледным.
— Мне очень жаль. — Он оторвался от нее. — Клянусь, что в следующий раз я сделаю все очень медленно и не напугаю вас. Мне правда очень жаль. — Он встал, его грудь тяжело вздымалась. — Мне очень жаль, — повторил он, глядя на ее раскинутые ноги, — но я не могу…
Он потянулся за халатом, но был остановлен тихим, но очень злым голосом:
— Если вы снова сейчас убежите, Виталий Абдулов, то клянусь вам, я уеду из Нортклиффа в Лондон и там расскажу всем, что вы свинья и как любовник — ничто. Все женщины в Лондоне узнают, что вы совершенно не умеете владеть собой и вообще буйно помешанный, и что вы не в состоянии думать ни о чем, кроме собственного удовольствия. И еще, что вы слишком волосаты и много потеете!
— Черт возьми, это вы виноваты! Если бы вы не были такой…
— Какой такой? Такой невероятно красивой? Такой совершенной?
— Ну, нет, конечно, вы не.., то есть не совсем.., просто.., это вы во всем виноваты. Еще ни одна женщина не доводила меня до подобного состояния, до такого помешательства, и Господь знает, что вы — совсем не то, что ваша сестра и…
— Да, черт возьми, я — не моя сестра! Я — это я, и тем не менее вы не можете даже посмотреть на меня спокойно.
— Возможно, я выразился не совсем точно. Просто дело в том, что стоит мне посмотреть на вас, как я начинаю сходить с ума, ну, может быть, не от вашего лица, но от всего остального.., но, в общем, все равно от вас. Вы, наверно, колдунья. Так унизить меня. Это все ваши груди. Но ваши бедра и живот и… Господи, что вы сделали со мной?
— Ничего я с вами не сделала, но говорю вам, что поднесу нож к вашему жалкому горлу…
— Не смейте угрожать мне! Проклятье! Господи, ты знаешь, что я был лучше до тех пор, пока в мою жизнь не вторглась эта женщина! По крайней мере я знал, что и почему делаю.
По крайней мере на этот раз, думала она, глядя на захлопнувшуюся за ним дверь, он ушел в свою собственную комнату, а не в ее.
Она сдвинула ноги вместе. Где то глубоко внутри спряталась тянущая боль, которая давала о себе знать при малейшем движении; мышцы бедер сводило от непривычного напряжения. Отныне она не девственница. Если бы она смогла забыть наслаждение, испытанное предыдущей ночью, то сейчас проклинала бы его за то, что он вел себя как животное. Ленка вздохнула и поднялась с кровати. Потом взяла в руки колокольчик и позвонила.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Суббота, 08.08.2009, 23:45 | Сообщение # 26 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
и вот последняя на сегодня))))))
Примерно через час Ленка вышла из своей комнаты и тут же увидела Виталика, стоявшего у противоположной стены между портретами Абдуловых.
— Что то вы долго, — приветствовал он ее и отделился от стены. — Надеюсь, теперь вы полностью готовы для того, чтобы спуститься к завтраку.
— Что ж, я не возражаю. Боюсь только, что если будут подавать яйца всмятку, ваша мать может подсыпать мне крысиного яду.
— Ну, раз уж я провел ночь в вашей постели, то готов пойти дальше и есть с вашей тарелки. Я лично буду пробовать все ваши блюда, как будто вы — королевская особа. Жаль только, что ваше платье не гармонирует с именем графини Нортклифф.
— За чем же дело, я сейчас же займусь вымогательством.
— Нет нет, вам не придется этого делать. Теперь все заботы о вашем гардеробе я полностью принимаю на себя. И я лично займусь подбором ваших туалетов, так как не уверен, что вы сможете справиться с этим сами. Особенно мне не нравится, что все ваши платья стягивают грудь. Мало того, что вы скрываете одно из лучших своих украшений, это еще и вредно для здоровья. Не то чтобы я собирался выставить ее напоказ, но легкий намек на то, что она у вас есть, будет вполне уместен. Не могу же я все время зависеть от своего воображения…
— Что вы здесь делали?
Он улыбнулся и взял ее под руку.
— Я подумал, а вдруг вы убежите. Вы были в таком негодовании, когда я видел вас в последний раз. Вот я и решил предотвратить ваш побег в Лондон и тем самым уберечь себя от клеветы, которую вы собирались распространить среди столичных дам. — Он улыбнулся еще шире. — Вам все равно никто не поверит. Скажут, что вы просто ревнуете и наговариваете на меня. А мне не хочется, чтобы над вами смеялись. Она не смотрела на него.
— Я уеду в Лондон при первой возможности и уж сумею раскрыть всем глаза на ваш истинный облик. Я жду только случая, чтобы поблизости не было вашей сестры.
— Вы не уедете, — опять улыбнулся он.
— Прекратите скалить зубы, — разозлилась она. — Вам это не идет. И я буду поступать так, как мне захочется.
— А если вы уже ждете ребенка? — очень тихо сказал он.
Она посмотрела ему в лицо, обдумывая эту возможность.
— Да нет, это невозможно. Вы недостаточно опытны для этого. К тому же это неразумно. Нет, вы сказали это просто для того, чтобы остановить меня. Ведь так?
— Это возможно, и даже очень. — Он приложил ладонь к ее животу. — Мы были близки с вами дважды. Неужели вы хотите убедить меня, что это событие было столь малозначительным, что вы успели о нем забыть?
— Конечно, нет! В первый раз вы сделали мне больно, а в другой раз вообще вели себя как дикарь. Виталик нахмурился и убрал руку:
— Вы правы, но это случилось против моей воли. А что касается первого раза, то тут вы грешите против истины. Вы вскрикивали, как…
— Замолчите! Если вы надеетесь, что это вас извиняет, то напрасно. Единственное, что меня радует, это то, что вы перестали обвинять меня во всех своих грехах.
Он посмотрел на нее исподлобья и упрямо ответил:
— Но я действительно был другим до вас. В конце коридора появился Тони.
— Ах, кажется, это мой верный дружок, мой кузен Тони. Уж хоть бы не попадался мне на глаза. А где же твоя жена?
Тони сонно, как наевшийся кот, улыбнулся.
— Все еще спит и видит в снах меня. Ухмылка Виталика превратилась в гримасу. Ленку настолько взбесило это явное предпочтение ее сестры ей, что она со всей силы ударила его кулаком в живот.
Восстановив дыхание и пересиливая боль, он снова заулыбался.
— Ты должна была ударить Тони, а не меня, своего мужа, который доставил тебе столько удовольствия сегодня ночью.
— А а, — протянул Тони, оглядывая красную от смущения и злости Ленку. — Давно пора, Виталя.
Ленке нечего было противопоставить такому бесстыдству. Неужели у него нет ни капли скромности, элементарной порядочности по отношению к женщине?
— Я полагаю, что опять сама виновата в том, что вы позволяете себе вольности, милорд? Все, молчите, вы оба.
— Все таки хорошо иметь жену, — сказал Тони, стараясь держаться от нее на расстоянии. — Всегда есть кого поцеловать, приласкать и погладить.
— Не путайте жену с комнатной собачкой.
— Конечно, жена — это нечто гораздо большее. Как ты думаешь, Виталя?
Ленке показалось, что Виталик размечтался о чем то и не слышит вопроса Тони. Наверняка думает о Мелисанде, негодяй. Неожиданно Виталя спросил:
— Дядя Альберт и тетя Милдред все еще здесь?
— Наверное, — Тони зевнул. — Это же твой дом. Ты здесь хозяин. Поэтому твоя обязанность — знать, кто находится под твоей крышей.
— Ну, я знаю, что ты находишься под моей крышей, и видит Бог, как мне этого не хочется.
Если это жалоба, то ей не хватает пыла, подумал Тони. Поэтому он великодушно пропустил это замечание мимо ушей и протестующе замахал руками.
— Нет нет нет, кузен, я так надеялся, что сегодняшним утром все плохое будет забыто. Ведь ты и Элена стали в конце концов настоящими мужем и женой, и глядя на вас обоих, я бы сказал…
— Ничего не говори. Тони!
— Прости, Элен, ты права. Ну, Виталий, я рад, что наконец могу увезти Мелисанду в Стробери хилл. Я собираюсь покинуть тебя в пятницу. Тебя это радует?
— Еще целых три дня в твоей компании!!!
— И в компании моей сестры, — добавила Ленка. — Ради этого стоит потерпеть Тони. Вы сможете сидеть рядом или встать перед ней на колени и грустно вздыхать.
— Мне было бы очень приятно, если бы вы придержали свой язычок, мадам.
— Я никогда не видел, чтобы Виталик вставал на колени перед какой либо женщиной. Он слишком горд для этого.
— Привет, Ленусь, доброе утро. О Боже, как ты бледна! Ты что, плохо спала? Виталя опять на тебя нападает? Доброе утро, джентльмены.
Ленка взглянула на свою юную жизнерадостную золовку, такую здоровую, энергичную и уверенную, и вздохнула.
— Привет, Кэтрин.
— Доброе утро, детка, — ответил Тони. Виталя поцеловал сестру.
— Ваша мать уже спустилась к завтраку? — спросила у него Ленка.
— О нет, для мамы еще слишком рано. Обычно она не встает до полудня. Идемте, Лена, а то мы опоздаем. Тетя Милдред уже там. Ее вы можете не опасаться. Она много ест, поэтому ей некогда разговаривать. Как ни странно, она совсем не толстеет.
Ленка снова вздохнула.
— Виталик, я так рада, что ты дома и что ты женился на Ленусе, — заговорила Кэт с братом. — Может, покатаемся верхом после завтрака?
— Почему бы и нет? — откликнулась Ленкра. — Мне как раз нужно узнать, где находится кратчайшая дорога в Лондон.
Тетя Милдред и в самом деле очень ловко управлялась с пшеничными лепешками, намазывая их маслом и поливая медом. Заметив среди вошедших Лену, она нахмурилась, но ничего не сказала.
Лена почувствовала, как Виталя подталкивает ее к креслу графини. Она неуверенно взглянула на него.
— Ты должна занять место, которое по праву принадлежит тебе.
Она посмотрела на кресло и пожала плечами.
— Но в этом нет необходимости и…
— Не продолжай. Это твое место. Садись и приступим к завтраку.
— Ты прекрасно смотришься на этом месте, — сказала Кэт. Мама, конечно, рассердится, но ведь это правильно, у жены Виталика преимущественное право на это место. Теперь ты здесь хозяйка, Ленусь. И так же, как Виталя, должна придерживаться традиций и исполнять свои обязанности.
— Да. Мой кузен, к сожалению, не считает себя обязанным соблюдать знаменитые принципы Абдуловых.
Тетя Милдред громко заявила:
— Она слишком мала для этого кресла. Виталя улыбнулся через стол своей маленькой жене:
— Можно подложить подушку. Хочешь?
— А по моему, тетя, — встала на защиту золовки Кэт, — кресло в самый раз подходит Элен. А вот маме оно было маловато. Поэтому подушки убрали. Теперь их положат обратно, и все встанет на свои места.
— Ты права, Кэт, — согласился Тони.
— Твоего мнения никто не спрашивал, Энтони, — холодно оборвала его тетя Милдред. Твой поступок просто возмутителен. Нет, в самом деле! Жениться на двух девушках и присвоить себе как раз ту, которую выбрал для себя Виталик!
— Какие вкусные лепешки, — Кэт протянула тете блюдо. — Возьмите еще, тетя.
— Только не говорите этого при моей жене, тетя, — взмолился Тони. — Она дышит со мной одним воздухом, она страдает, когда расстается со мной даже на минуту, она…
— Ты купишь сегодня Лене лошадь, Виталь? — спросила Кэт, передавая Тони лепешку. — Не смотри так на Тони, все равно здесь вам не удастся устроить драку. Я видела Тома О'Мэлли, он рассказал мне, как вы пришли к нему ночью, и про то, как ты за ней ухаживал. Ему ужасно понравилась кровать, которую ты ему прислал. Он говорит, что первый раз в жизни у него кровать длиннее его самого. А, вот и Холлис.
Холлис, его милость считает, что пора подавать кофе.
— Да, я и сам это вижу. — Холлис начал разливать кофе из серебряного кофейника.
— Ваша светлость будет пить кофе? — спросил он Элену.
Ленка подпрыгнула. Ваша светлость! Она посмотрела на доброе лицо Холлиса:
— Спасибо, Холлис, лучше чай. К кофе я пока не привыкла.
— Мне кажется, юная леди, вы заняли не свое место!
— О, мама, — воскликнула Кэт, — мы не ожидали тебя увидеть, ведь еще так далеко до полудня.
Вдовствующая графиня Нортклифф возмущенно смотрела на невестку.
— Помолчи, Кэтрин, если не хочешь просидеть в своей комнате до следующего Нового года. Я видела, как ты подстрекала ее. А что касается вас, то вы немедленно покинете это место.
Коментим))))))))
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Понедельник, 10.08.2009, 23:35 | Сообщение # 27 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Quote (Гутючок) LenokFCMZ, зайка, ну когда же будет прода? я все жду жду, а ее нет))))
Мась а вот и продка))))))
Внезапное молчание повисло в комнате. Ленка, ища поддержки, посмотрела на Виталика. Он сидел очень прямо, держа вилку в правой руке и сохраняя полнейшую невозмутимость. Он слегка кивнул ей. Таким образом, ей предоставлялось действовать самой. Никто не собирается вмешиваться. Она проглотила кусок, повернулась к свекрови и, придав своему голосу как можно больше мягкости, заговорила:
— Вы, должно быть, знаете, что меня зовут Элена. Более точно — леди Элена. Я — дочь герцога. Это может показаться странным, но при дворе мой титул был бы старше графского. Но даже сейчас у меня есть перед вами преимущество. Однако, поскольку вы значительно старше меня, к тому же доводитесь мне родственницей, мне, видимо, следует относиться к вам с почтением. Хотя я никогда не понимала, почему преклонный возраст сам по себе заслуживает уважения. Тем не менее я готова следовать заведенному порядку вещей. Так как вам будет удобнее меня называть — Элена или леди Элена?
Вдовствующая графиня Нортклифф была не из тех людей, которых легко сломить, но в этой девочке чувствовалась стальная воля, и она сидела в ее кресле и, кажется, решила занять его навсегда. И ее сын не препятствует этому. Он не сделал ни малейшей попытки защитить свою мать. Она набрала в грудь побольше воздуха, но не успела ничего сказать, так как ее опередил Холлис, тихонько зашептавший ей на ухо:
— Миледи, сегодня утром кухарка специально для вас испекла ореховый кекс с миндалем и корицей. Она говорит, это что то необыкновенное, и с нетерпением ждет, когда вы попробуете. Прошу вас, миледи, сядьте вот сюда, посмотрите, какой удобный стул. Отсюда прекрасный вид на восточную лужайку. Вы сможете наблюдать, как на ней резвятся воробьи. Я всегда считал, что это самое лучшее место за столом.
Вдовствующая графиня колебалась. За нее приняла решение ее бессовестная невестка. Ленка захлопала в ладоши и быстро воскликнула:
— О, мне так хочется посмотреть на воробьев, Холлис. Как они забавно нахохлились! Мадам, вы не будете возражать, если сегодня утром я займу это место, чтобы посмотреть на воробышков? Мне еще раньше показалось, что это самое выгодное место.
— Нет, — категорически возразила графиня. — Я сама хочу посмотреть на них сегодня утром. Они очень забавны. Ну, Холлис, я жду, когда ты поможешь мне сесть и подашь ореховый кекс.
На Виталика эта сцена произвела большое впечатление. Он посмотрел на Ленку, но она сидела, склонив голову. Это поразило его еще больше. Она ничем не проявила своего торжества от этой маленькой, но такой важной победы. Ей удалось, не без помощи Холлиса, сохранить за завтраком спокойствие и не превратить столовую в поле брани.
Он кивнул Кэтрин.
— После завтрака мы с Эленой собираемся в Брандерлей фарм, чтобы купить ей лошадь. Хочешь поехать с нами?
Кэт с восторгом согласилась.
— О, это замечательно, я тоже хочу! — радостно закричала Мелисанда, появляясь в дверях столовой. — Тони, ты купишь мне лошадь? Я хочу белую, чисто белую, с длинной белой гривой.
При ее появлении вилка застыла в руках у Виталика. На ней было бледно голубое платье, довольно простое, но элегантное. Длинные черные локоны были перехвачены голубой лентой под цвет глаз. И вся она была такая красивая, изящная и дьявольски соблазнительная.
— Это что, новая мода, Мелисанда? — спросила Кэт. — Чисто белую. Если ты еще воткнешь в шляпу ярко зеленое перо, то станешь похожа на сказочную принцессу.
— Когда она в белом, ее лицо приобретает лимонный оттенок, — сказал Тони как бы между прочим, подливая себе кофе. — Для меня было большим облегчением, когда Мелисанда сняла свадебное платье. Надеюсь, ты больше никогда не будешь носить белое.
— Лимонный оттенок! Да что ты такое говоришь, Тони? Это совершенная нелепица! Мое лицо никогда не бывает лимонного оттенка. Никогда.
— Разве, Мелли? Ну, в таком случае зеркало тебя обманывает. Тебе лучше положиться на мнение своего мужа. У меня исключительный вкус. Я собираюсь выбросить все твои вещи белого цвета. Мы накупим тебе зеленого и голубого, все шелковое и атласное, конечно. Ты согласна, дорогая?
— И все таки ты ошибаешься, — немного смягчившись, сказала Мелисанда, — хотя против обновок я не возражаю.
— Я так и думал. После того как мы поживем в Стробери хилл столько, сколько я захочу, мы можем отправиться в Лондон. Там ты будешь разбивать мужские сердца своей несравненной красотой, еще больше подчеркнутой атласом и шелком.
— Но мне хочется в Лондон сейчас, Тони!
— Хотите кекса, дорогая? — спросила ее вдовствующая графиня Нортклифф.
Кэт увидела, как задумчиво смотрит брат на Мелисанду, и спрятала лицо за чашкой, скрывая улыбку.
— Мелли, ты должна всем показать свои акварели, — сказал Тони, любуясь тонкими белыми пальцами жены, которая отламывала кусочки кекса и медленно отправляла их в рот. — Виталя, она сделала несколько зарисовок в вашем саду. Тебе должно понравиться.
Мелисанда перестала жевать и, засияв, посмотрела на мужа.
— Ты правда считаешь их хорошими. Тони? Правда? Ты себе не представляешь, как его трудно, когда освещение все время меняется, особенно на кленовой лужайке. Может, мне попробовать написать этих воробьев, на которых всем так хочется посмотреть?
— Не знаю, — ответил он. — Думаю, тебе лучше начать с лошади, которую я тебе куплю. Только не белую, Мелли, может быть, гнедую в белых чулках. Я не хочу, чтобы ты смотрелась банально.
— Банально? Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что ты утратишь оригинальность. Будешь выглядеть провинциальной простушкой.
— Хорошо, Тони, — согласилась Мелисанда, одарив мужа солнечной улыбкой, — выбери мне лошадь сам. Только оригинальную.
— Не сомневайся, дорогая. Все, что я делаю, для твоей же пользы.
Вдовствующая графиня церемонно обратилась к тете:
— Мне бы хотелось обсудить с вами после завтрака, что же нам делать с приездом леди Джульетты. Полагаю, мы должны устроить в ее честь небольшой прием, как вы думаете? Важность ее титула обязывает нас оказать ей соответствующий прием, и поскольку Виталий не женился на ней, то…
"О дорогой”, — думала Ленка, глядя на Виталю, который в бешенстве смотрел на мать.
— Мне будет очень приятно познакомиться со всеми соседями, — опередив мужа, быстро сказала она. — Приезд леди Джульетты как раз подходящий случай для того, чтобы мы все могли познакомиться друг с другом.
— Прием будет устроен в честь моей жены, — отрезал Виталя ледяным тоном. — Леди Джульетта, будучи нашей гостьей, разумеется, тоже будет приглашена. Но этот прием я устрою для того, чтобы представить всем мою жену, мама. Ты поняла меня?
— Какие забавные эти воробьи. — Вдовствующая графиня поднялась из за стола. Ее выход из столовой сопровождался полным молчанием.
Тони подавился своим кофе.
Примерно через час, когда Ленка, Виталя и Кэт уже собирались уезжать в Брандерлей фарм, состоялся торжественный въезд леди Джульетты.
Кэт громко застонала за спиной Лены. Поскольку Ленка была хозяйкой и к тому же старше, она лишь глубоко вздохнула и распрямила плечи. Послышался едва заметный хруст.
— Опять в корсете, — сказал подошедший сзади Виталя, вставая рядом с ними на широкое парадное крыльцо. От крыльца до въездных ворот тянулась широкая прямая аллея.
— Что что? — спросила Кэт. Он отмахнулся, сосредоточив все свое внимание на подкатившем экипаже с гербом, который сопровождали два лакея в белых с золотом ливреях. Один из них подал руку молодой женщине, помогая ей выйти из экипажа; другой быстро подставил ей маленькую лесенку, чтобы ей было удобнее спускаться. Потом из экипажа выбралась горничная с сердитым лицом, крепко прижимавшая к своей обширной груди шкатулку с драгоценностями.
— Леди Джульетта, дочь маркиза Дэкре, — громко объявил лакей.
— Мы что, должны сделать реверанс? — сквозь зубы спросила Кэт.
— Помолчи, — приказал Виталик. Вдовствующая графиня всеми силами изображала радушие. Очень скоро стало ясно, что леди Джульетта не только необычайно красива, но также преисполнена сознанием собственной значительности. Она тоже постаралась выразить удовольствие оттого, что оказалась в Нортклнфф холле, и ей это неплохо удавалось, но только до тех пор, пока она не увидела Мелисанду. Она во все глаза смотрела на это нежданное и нежеланное видение, в то время как мать Витали путалась в объяснениях:
— Видите ли, моя дорогая Джульетта, наш Виталий, оказывается, уже женился. Вот такой сюрприз, но, я надеюсь, вы поймете, что…
Леди Джульетта непонимающе уставилась на графиню:
— Женился? Даже не взглянув на меня?
— Да, — ответила графиня.
В первую минуту леди Джульетта хотела уехать немедля. Она чувствовала себя униженной. Этот несчастный граф женился, даже не познакомившись с ней, Джульеттой, самой красивой девушкой на целых три графства. Сейчас Мелисанда стояла к ней ближе, давая ей возможность разглядеть себя получше. Будучи честна сама с собой, Джульетта была вынуждена признать, что эта Мелисанда, новоявленная жена графа, возможно, самая красивая женщина во всей Англии. Но чувство справедливости тут же уступило место враждебности и глубокой ненависти. Все это нестерпимо. У этого человека ужасные манеры. И он заслуживает того, чтобы болтаться на кончике шпаги ее отца.
— Где же Виталик с вами познакомился? — спросила она, глядя на Мелисанду в упор.
— Ну, мы познакомились около трех лет назад, когда он вернулся в Англию после ранения в какой то битве. В какой именно, я уже не помню.
— О, так вы поженились по семейному сговору? Это связано с каким то недоразумением в прошлом?
Мелисанда вопросительно склонила свою хорошенькую головку набок:
— Нет, мы поженились, потому что прекрасно подходили друг другу.
— Но это же невозможно! Виталик и Тони одновременно выступили вперед. Тони прояснил ситуацию:
— Боюсь, моя дорогая леди Джульетта, что вы пришли к поспешному заключению. Мелисанда — моя жена, а Элена, ее сестра, — жена графа.
Повисло тягостное молчание, потом все разом заговорили. Наконец Виталя перекрыл голоса:
— Да замолчите же все! Леди Джульетта, позвольте мне представить вас моей жене Элене.
Джульетта посмотрела на Ленку и почувствовала себя значительно лучше. Она нервно засмеялась и сказала:
— О, ваша жена очаровательна, милорд. Но мне кажется, что вы слишком поспешно нашли себе жену. Иногда неторопливость в принятии решений — проявление мудрости. Должно быть, это все таки какой то старинный семейный сговор. Но все равно мне очень приятно посетить Нортклифф.
— Да, — произнесла Кэт негромко, но так, чтобы всем было слышно, — действительно, Тони прав. Джульетта очень мила, но явно уступает Мелисанде.
Виталику захотелось надрать сестре уши. Ленка поняла, что с приездом этой гостьи спокойствия в доме не прибавится. Тони с Мелисандой направились в дом, и Ленка улыбнулась, услышав их разговор.
— Ну разве это не странно. Тони! Почему она так невзлюбила меня? Ведь она меня совсем не знает! Я прекрасно понимаю, что я красива, но, возможно, красота — не самое важное.., но даже если и так, все равно есть другие вещи, например, характер. Ведь его тоже надо принимать в расчет, правда?
— Ты — замечательная, — Тони на виду у всех поцеловал жену, — и я надеюсь, что через некоторое время твой характер будет соперничать с красотой.
Кэт обратилась к Лене:
— Хорошо, что Виталик этого не слышал. Я смотрю, Тони очень осторожен и знает, где, когда и что можно сказать. У него это отлично получается.
— От тебя никогда ничто не ускользает? Кэт казалась сильно удивленной.
— Конечно, но ведь это важно, Лен, очень важно. Кто то же должен помогать Витале следить за всеми. — Она хихикнула, будто маленькая девочка. — По моему, эта Джульетта непроходимо глупа. Интересно, чего в ней больше, тщеславия или глупости? Наверное, Витале хочется надрать ей уши еще больше, чем мне.
— Не рассчитывай на это, — возразила Ленка. — Он большой ценитель красивых женщин.
Кэт сурово посмотрела на нее:
— Нет, пожалуй, это ты непроходимо глупа. Не говори такой чепухи. Как ты думаешь, мы можем оставить Джульетту на маму и тетю Милдред, а сами уехать в Брандерлей фарм?
— Хотелось бы надеяться.
Но уехать в этот день им так и не удалось. В течение двух нескончаемых часов Ленка слушала рассказы о бесчисленных победах Джульетты в последнем сезоне. Наконец она переключилась на Мелисанду, которая исследовала один из пальцев Тони.
— Насколько я поняла, леди Рэтмор, вы не примете участия в нынешнем сезоне. Вам повезло, что вы наконец нашли себе мужа после стольких неудачных попыток.
— Да, это правда, — с жалостью в голосе произнес Тони. — Вы только взгляните на нее. Такая страшная, такая старая. Каких трудов мне стоило стащить ее с полки, где она пылилась, на самом верху, в дальнем углу. Потребовалась вся моя решительность, чтобы сделать этот шаг. Да, я женился на ней из жалости. Я думаю, что любой другой мужчина на моем месте тоже почувствовал бы жалость, так как всякий, кто посмотрит на нее с тридцати шагов, тут же теряет весь свой ум и становится дурачком.
Ленка с удивлением заметила, как Мелисанда потерлась щекой о ладонь мужа. Потом она взглянула на Виталю. Тот представлял собой великолепный образчик светского джентльмена, стоя с невозмутимым видом у камина и скрестив руки на груди. Он переводил взгляд с Джульетты на Мелисанду, а от нее к Лене. Его лицо было бесстрастно, по крайней мере ей оно ничего не говорило. Чувствуя себя неуютно под этим оценивающим взглядом рядом с двумя признанными красавицами, она встала.
Улыбнувшись, протянула руку Джульетте:
— Если позволите, я пойду распоряжусь насчет обеда. Если вам что то понадобится, не стесняйтесь, говорите. Вы — наша гостья, добро пожаловать в Нортклифф.
Она покинула комнату, зная, что лицо ее свекрови от злости стало красным как кирпич. Ленка лукавила; она вовсе не собиралась идти к миссис Пичем. На кухне и без ее указаний все будет в порядке.
Она направилась в сад, в ту его часть, где были расставлены греческие статуи. Она еще в первый раз обратила внимание, что клумбы и лужайки находятся в ужасно запущенном состоянии. Нужно будет поговорить с Виталиком, чтобы он разрешил ей руководить нортклиффскими садовниками, раз уж он сам не может заставить их работать как следует. Она остановилась у необычайно красивого розового куста, который со всех сторон душили сорняки. “Платье на мне старое, — подумала Ленка, — к тому же Виталя назвал его не возбуждающим аппетита, так что о нем можно не беспокоиться”. Она, не колеблясь, опустилась на колени и начала выпалывать сорняки. Вскоре она так увлеклась этим занятием, что совсем позабыла о Джульетте и даже о свекрови. Теперь она уже совершенно успокоилась.
Начал накрапывать мелкий дождик. Земля стала мягкой, и рвать сорняки стало легче. Не обращая внимания на капли, стекающие у нее по лицу, Ленка копала, полола и заново утрамбовывала землю вокруг куста.
Наконец он был свободен. Омытые дождем красные бутоны стали еще ярче, а листья казались более сочными и зелеными. Ленка села на землю и улыбалась, любуясь плодами своего труда.
— О Боже.
Она обернулась, все еще улыбаясь, и увидела Виталика. Глаза его сузились в щелочки.
— А, это ты. Ну разве он не красив? Теперь ему будет намного лучше, и он станет счастливее.
Виталя поглядел на розовый куст и признал, что это правда. Потом посмотрел на свою жену, на влажные от дождя завитки, упавшие ей на лоб, и забыл про куст.
— Пойдем со мной, тебе пора переодеваться к обеду.
— Как ты нашел меня? — спросила она, поднимаясь и вытирая черные от грязи руки о платье, решив, что все равно больше его не наденет.
— Мне подсказала Мелисанда. Она сказала, что ты любишь копаться в саду, в то время как она рисует. Но должен тебе сказать, что у нас достаточно садовников. И у тебя нет необходимости выполнять их работу.
Глядя на строгое лицо Ленки, он не выдержал и улыбнулся.
— Эти ваши садовники вконец распустились, милорд. И уже давным давно перестали выполнять свои обязанности. Конечно, сам по себе сад чудесный, но его состояние меня просто ужасает.
— Хорошо, я поговорю с Дэнверсом.
— Он — старший садовник?
— Нет, это мой адъютант. Его сейчас здесь нет. Он в Костмосе, навещает больного отца.
— Но, по моему, ответственность за состояние сада должен нести старший садовник, милорд.
— Хорошо, ты можешь сама в любое время поговорить со Стрейсом. Скажешь ему, что я тебе разрешил. А теперь идем, ты должна привести себя в порядок.
— Это не займет много времени. Виталя нахмурился:
— Каждый раз, когда я вижу твою сестру, я задаю себе вопрос, почему она всегда одета в такие потрясающие платья, а у тебя их нет.
— Если бы мы поехали в этом сезоне в Лондон, папа купил бы мне новые платья. Но поскольку Тони женился на мне для тебя, в этом отпала необходимость. И не думай, что Мелисанда такая уж избалованная и испорченная. Почти все ее платья остались с прошлого сезона.
— Понятно, — ответил Виталик, и Ленка задумалась, что же ему понятно.
Обед этим вечером, когда за столом сидели такие блистательные красавицы, стал для Лены настоящим испытанием. Джульетта говорила о лорде Мелбери, который был очарован ею, и при этом свысока улыбалась Мелисанде. Та в ответ лишь пожала плечами, заметив, что беседа с этим лордом всегда казалась ей слишком утомительной.
Затем стали обсуждать сочность винограда, который подали на десерт, и обсуждение затянулось на целых десять минут. Потом Джульетта рассказала, как отвергла предложение лорда Даунли и как сильно ранил его этот отказ. Мелисанда на это рассмеялась и сказала, что лорд Даунли делает предложение каждой женщине, за которой дают приданое больше тысячи фунтов. И так далее, и так далее.
В конце концов Ленка была готова встать и предложить обеим леди удалиться из комнаты. Свекровь бросала на нее недовольные взгляды, но она их не замечала. Чтобы хоть как то отвлечься от этих разговоров, Ленка встала и подошла к фортепьяно. Сыграла несколько французских баллад, стараясь не прислушиваться к голосам у себя за спиной.
— Родители меня просто обожают, — щебетала Джульетта. — Они дали мне красивое имя. Лорд Блейсток говорит, что, должно быть, они уже тогда знали, что я стану красавицей.
Леди Джульетта остановила взгляд своих серых глаз на Лене, которая заиграла энергичнее. Леди Джульетта заговорила громче:
— Ваши родители, похоже, не догадывались о том, что из вас получится. И потому дали вам мужское имя. Вы согласны, миледи?
— Которая из леди? — спросила Кэтрин. — Их здесь так много.
— Мне кажется, вы еще слишком молоды, чтобы находиться среди взрослых. Конечно же, я обращалась к леди Элене. Я спросила, почему ей дали мужское имя.
— Ну и что? У меня был приятель, лошадь которого звали Джульеттой.
— Кэтрин! Прекрати и извинись перед леди Джульеттой!
— Да, мама. Простите меня, леди Джульетта. Но это была очень хорошая лошадь, точнее — кобыла. У нее был мягкий нос и длинный пушистый хвост, которым она отмахивалась от мух и жеребцов.
При этих словах Виталик, который молчал на протяжении почти всего вечера, засмеялся. Оказывается, его сестра — самое мощное оружие в его арсенале, а он до сих пор об этом не догадывался. Он порадовался, что разрешил ей сегодня вечером спуститься в гостиную.
— Кэтрин! Дуглас, поговори со своей сестрой.
— Да. Кэти, будь добра, налей мне чаю. А ты продолжай играть, Элена. Я нахожу твою игру очень приятной.
Тони подошел к жене и сел рядом с ней.
Графиня, видя, что беседа направилась в нежелательное русло, предложила сыграть в вист. Виталя улыбнулся и попросил Ленуу быть его партнершей. Против них должны были играть Тони и Джульетта.
"Интересно будет посмотреть, — подумал Виталя, — так ли уж хорошо Ленкаа играет, как говорила”. Он не долго оставался в неведении. Считала она не очень хорошо, но в ее игре были яркость и воображение, а стратегия очень походила на его собственную. Это его и задело, и порадовало одновременно. Они сыграли несколько партий, и большинство из них выиграли Виталя с Ленкой. Игра Джульетты временами была успешной, но как только удача ей изменяла, она начинала жаловаться, что ей сдали плохие карты. Тони только добродушно вздыхал.
Виталя поднес свои карты к самому лицу, чтобы скрыть злорадную усмешку, когда Ленка в очередной раз обыграла Джульетту. Вместо того чтобы благоразумно промолчать, на этот раз Джульетта громко запротестовала. Бросив карты на стол, она встала и топнула ножкой.
— Откуда вы могли знать, что у меня на руках король пик? Ведь это невозможно. Почему вы зашли с козырного туза, а не с другой карты? Конечно же, все это объясняется везением. А может быть, и зеркалом, которое я у вас заметила.
Это было уж чересчур. Виталик поднялся и ледяным тоном произнес:
— Я думаю, вы просто устали. Ничем иным я не могу объяснить столь необдуманные слова.
Джульетта задержала дыхание и, сочтя за лучшее промолчать, позволила дяде Альберту увести себя из гостиной.
— Она красива, — беспристрастно отметила Кэт, — но непроходимо глупа. Жаль.
— Чего тебе жаль, малышка? — спросил Тони, улыбаясь.
— Какой нибудь несчастный женится на ней, околдованный ее красотой, но в один прекрасный день проснется и поймет, что женат на неумной женщине, в которой к тому же нет ни капли доброты.
Мелисанда подошла к мужу и встала рядом с ним. Она положила руку ему на плечо и сказала:
— А мне жаль тебя, потому что против тебя играла Лена. Она же просто убийца. Папа научил ее играть. А Реджинальд пробовал учить ее блефовать, но это у нее плохо выходило. Она всегда начинала краснеть.
— Ей не мешает подучиться считать, — заметил Виталя.
— Должен тебе сказать, что обучение Элены — теперь всецело твоя обязанность, кузен, — произнес Тони, поднимаясь. Затем он отвесил ей поклон и, пожелав всем спокойной ночи, покинул компанию.
Поднимаясь с Виталиком к себе в спальню, Ленка вздохнула.
— Вечер был очень долгим, но я отблагодарю тебя за него, — сказал Виталя.
— Да, — ответила Лена, и голос ее неожиданно осип. О Боже, подумала она, неужели он будет настаивать на том, чтобы провести эту ночь с нею? Она замедлила шаги.
Виталик остановился посреди длинного коридора и, взяв ее за плечи, отчеканил:
— Я хочу, чтобы ты уяснила себе одну вещь и в дальнейшем уже не вздыхала. У тебя есть только один выбор. Чью кровать ты предпочитаешь, свою или мою?
И все таки даже в этом он не оставил ей выбора. , Он мягко направил жену в свою спальню и, закрыв дверь, запер ее на ключ. Потом встал и задумчиво посмотрел на Лену. Слабый свет от камина освещал комнату.
— Я не напугаю тебя сегодня. Я буду спокойным и нежным. И ты получишь от этого такое же удовольствие, как и я. У меня большой опыт, очень большой. Я буду таким же неторопливым и медленным, как этот огонь. Ты веришь мне?
Она молча посмотрела на огонь, потом на него.
— Скажи “да”, черт возьми.
— Да.
Она протянула к нему руки, и уже в следующее мгновение он подхватил ее и понес к кровати. Он положил ее и как сумасшедший начал стягивать с нее платье, с каждой секундой теряя терпение и, наконец, устав от этих застежек и завязок, просто сорвал его.
— Черт с ним, не имеет значения! Больше он уже не сказал ни слова, так как целовал и целовал ее, и не мог остановиться. Когда он оголил ее грудь, глаза его затуманились, и он со стоном припал к ней. Весь дрожа, накрыл ее своим телом, пытаясь охватить всю ее своими руками и ртом и продолжая при этом срывать с нее остатки одежды.
Потом, когда она лежала перед ним совершенно нагая, он встал, чтобы раздеться самому. Ему было все равно, как он выглядит, лишь бы быстрее сбросить с себя эту одежду.
— Какой ты красивый, Виталь, — восхитилась она, когда он разделся и встал перед ней обнаженный.
— О нет, нет, — сказал он, но не упал сразу на нее, как в прошлый раз, а раздвинул ей ноги и припал ртом к ее женской плоти.
— Нет, на этот раз все будет как следует. Тебе нравится, Лена? О Боже, какая ты горячая. Да ты дрожишь. Пожалуйста, скажи мне, что ты чувствуешь.
Она застонала и вцепилась ему в волосы, прижимая к себе сильнее. Потом спина ее выгнулась и она закричала.
От этого крика Виталик совсем потерял самообладание и, не помня себя, глубоко вошел в нее. Ленка доводила его до исступления своими стонами. Она припала к его рту и обхватила ногами вокруг талии, помогая ему входить в нее все глубже и глубже. Наконец его наслаждение достигло высшей точки, и с громким стоном он упал на нее. Она ощутила теплую влагу у себя на животе.
— Я люблю тебя, Виталь. Я всегда тебя любила. — непроизвольно вырвалось у нее.
Он лег рядом с ней и обнял ее. Она чувствовала тепло его тела и его горячее дыхание у себя на плече. Но в следующее мгновение, осознав, что она сказала, Ленка похолодела. Виталик молчал. Поняв, что своим признанием дала ему власть над собой, Ленка попыталась отодвинуться.
— Нет, — сказал он низким и глухим голосом. — Нет.
Он укрыл ее простынями и потеснее придвинулся к ней. Все так же молча обнял ее и вскоре заснул. Его дыхание было тихим и ритмичным.
В следующий раз она будет умнее, подумала Лена. Во всяком случае, он не убежал из комнаты. Она поцеловала его в ключицу и закрыла глаза.
Коментим))))
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Вторник, 11.08.2009, 00:18 | Сообщение # 28 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Вот еще одна и последняя на сегодня)))))))))) — Что ты делаешь?
Виталик повернулся к Ленке, застывшей в дверях.
— Да вот смотрю, насколько бедственно твое положение.
— Но ты роешься в моей одежде!
— А как иначе я могу узнать, что тебе нужно? Черт побери мою вечно во все вмешивающуюся сестру. Она сказала, что у нее должно быть новое платье, если ей разрешат присутствовать на ужине. Потом она покачала своей головкой и заявила, что “нет, этого не будет”. Ты не представляешь, каким жалобным голосом она это говорила. И ведь до чего хитра: она сказала, что, конечно же, это будет не правильно: ведь у тебя тоже нет ни одного нового платья. При этом посмотрела на меня так, словно я какой то злодей. Это я то, который заявил, что ты можешь тянуть из меня деньги, сколько захочешь!
— Ну, хватит, Виталь! Мне не нужны никакие новые платья, это глупо, а Кэти следует просто отшлепать.
— Да нет, девочка была права. Успокойся, Лен, и, пожалуйста, будь благоразумной.
— Ну хорошо, возможно мне понадобится одно бальное платье, но у меня есть собственные деньги, Виталь, и я не хочу, чтобы ты…
— Что? Опять я слышу о пресловутых тридцати фунтах? Дорогая, да этих денег не хватит даже на корсет для самой худенькой девушки. Силы небесные, расходы на одну только верхнюю одежду для тебя опустошат мои карманы. Нет, не шуми. Успокойся. Я послал за портнихой в Рай, и скоро она должна приехать. Она снимет с тебя мерки, а потом я подберу фасон платья для этого приема. Я просмотрел твою одежду и пришел к выводу, что придется взять тебя в Лондон, чтобы заказать у мадам Джордан остальные туалеты.
Виталик открыл шкафчик для обуви и вытащил оттуда шлепанцы.
— Так я и думал, тебя нужно одевать с головы до ног.
— Виталик, — сказал она с отчаянием, — мне совсем не нужно, чтобы ты покупал мне вещи, правда. Все эти разговоры о вымогательстве, это просто так, глупость, и ничего больше. Кэт действительно вмешивается не в свое дело, как ты сказал. Бальное платье мне, правда, понадобится, и я благодарю тебя, но больше ничего не нужно. Я не думаю…
— Довольно.
— Нет, не довольно! Я тебе не прислуга, которой ты можешь командовать. Послушай, я не хочу быть обузой для тебя, я не…
— Ах так, ты предпочитаешь позорить меня, донашивая старые тряпки. Черт возьми, женщина! Я не хочу, чтобы меня называли скрягой, я не хочу, чтобы все думали, будто я держу тебя в черном теле. О нас и так уже наверняка болтают Бог весть что. Не хватает только, чтобы моя жена выглядела точно пугало.
— Мне казалось, тебя не особенно волнует, что подумают люди, — медленно сказала она, взглянув на него. — И я вовсе не пугало. Я могу показаться пугалом только тогда, когда имею несчастье стоять рядом с Мелисандой. Да и мои платья, по правде говоря, не идут ни в какое сравнение с ее туалетами.
— Ну, вероятность того, что ты будешь стоять рядом с ней, довольно велика. Поэтому мы должны что то сделать. Я решил, что мы не будем прятать твою грудь, и не посчитаемся с ценой. Мы не будем ее ни перетягивать, ни укутывать, а просто слегка прикроем, но так, чтобы оставить намек на твои совершенства. Или чуть больше, чем намек. Я еще подумаю над этим, так как здесь важно чувство меры. Может оказаться немало охотников смущать тебя своими нескромными взглядами. Да, и учти: я не потерплю никаких возражений с твоей стороны в этом вопросе. Ты знаешь, что если у платья слишком низкий вырез, то мужчина, который значительно выше ростом, сможет увидеть в него всю тебя, до кончиков пальцев на ногах?
— Какая чушь!
— Вовсе нет, у тебя небольшой рост, а это значит, что большинство мужчин смогут беспрепятственно глазеть на тебя. Я не собираюсь демонстрировать твою грудь всем этим нахалам, так что не спорь со мной.
— Да я и не спорю!
— Да, а как это называется? Ты все время перечишь мне и кричишь.
— Ну хорошо! Вези меня в Лондон, вези меня к этой мадам Джордан и потрать на меня все свои деньги! — В ответ Виталик усмехнулся. — Черт тебя побери, ты такой же невозможный, как Кэт!
— Вовсе нет. А ты, я вижу, уже освоила любимое ругательство всех Абдуловых. Я старался не употреблять его при тебе, но ты все равно переняла. Ладно, я не буду допытываться, от кого. Мы отправимся в Лондон сразу после приема, хорошо? Нет, не спорь со мной. Ведь ты уже согласилась, и я ловлю тебя на слове. К тому времени нас покинет, наконец, мой проклятый кузен с Мелисандой.
— Ну, конечно же, если ее не будет, тебе тоже нет смысла здесь оставаться.
— Ты берешься судить о том, о чем не имеешь ни малейшего представления. А сейчас, если ты так и будешь стоять тут передо мной, выпятив свои прелести, я порву твое платье на клочки и мы опоздаем на встречу с портнихой.
Он ушел, оставив ее стоять посреди спальни, задумчиво глядя в пустоту. “Все таки он необыкновенный человек”, — пронеслось у нее в голове.
Если у Ленки и была надежда на то, что Витлик позволит ей остаться наедине с миссис Плэк, портнихой из Рая, то она быстро улетучилась. Кэт развалилась в глубоком кресле, а Виталик тихонько сел на стуле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
— Прошу вас, начинайте, миссис Плэк, — обратился он к портнихе.
Она подавила в себе желание выставить их обоих из своей спальни, так как по недолгому, но уже богатому опыту знала, что если Виталя что то решил, переубедить его невозможно. Поэтому без возражений предоставила миссис Плэк снимать с себя мерки. Она подняла руки и вытянулась во весь рост; потом попробовала ссутулиться, чтобы грудь не выпирала так сильно, и тут же услышала резкий голос Витали: “Выпрями спину!"
Она повиновалась. Затем ее ненадолго оставили в покое, пока Виталя рассматривал модные журналы, выбирая фасон. Наконец одно из платьев ему понравилось.
— Вот это, — сказал он, поглаживая подбородок, — только эту оборку нужно убрать. Она здесь лишняя. Да, эти мягкие линии и завышенная талия сделают ее выше ростом. И поднимите линию выреза на один дюйм.
— Но, милорд, ее светлость будет выглядеть как провинциалка! Это же последняя парижская мода!
— На дюйм, — повторил Дуглас. — Поднимите его на дюйм.
— Можно взглянуть? — осторожно спросила Ленка.
— Конечно. Ты согласна, что оно должно тебе подойти?
Она посмотрела на платье и сглотнула. Оно было изумительным.
— Какой цвет ты выберешь для него?
— Зеленый. Нежно зеленое платье и накидка потемнее.
— Я не хочу выглядеть провинциальной. Миссис Плэк вздохнула с облегчением.
— Вот и хорошо. Оставим вырез как есть.
— Нет, — отрезал Виталик. — Я хочу, чтобы ею восхищались, но не хочу, чтобы на нее глазели.
Ленка улыбнулась, но промолчала. Она посмотрела на него долгим взглядом, и глаза ее потемнели. Она любила этого мужчину, любила его руки, его рот, которые доставляли ей столько наслаждения; ей нравились его дикость и необузданность в любви, когда для него не существовало ничего на свете, кроме нее.
— Прекрати, — сказал он охрипшим голосом.
— Ох хо хо, — широко зевнула Кэт. — По моему, ты сделал прекрасный выбор, брат. Ну а теперь, как ты думаешь, мы можем наконец поехать за лошадью для Элен?
— Ты останешься здесь, Кэт. С тебя тоже снимут мерки для нового платья. Я уже выбрал фасон, и мама одобрила его. Нет, не надо меня благодарить…
— Наоборот, я собиралась выразить несогласие с тем, что ты принимаешь решения за других. Мне самой хотелось выбрать себе платье.
— Нет, ты еще слишком молода для этого. И не спорь со мной. Мы с Леной поедем одни.
Благодарю вас, миссис Плэк. Не забудьте: на дюйм.
— Тебя обвинили в излишней властности, и это правда, — сказала Лена мужу по дороге к конюшням.
Он согнал муху с ноги.
— Властность необходима, когда общаешься с такими женщинами, как ты и моя непослушная сестра.
Через некоторое время он снова заговорил, очень тихо, не глядя на нее.
— Когда мы вернемся, я снова отвезу тебя к этому чудесному ручью. Я пришел к выводу, что эта спальня и эти огромные кровати так действуют на меня, что я теряю разум и контроль над собой. Да, это просто место, а вовсе не ты, превращает меня в человека, который совершенно не владеет искусством любви и не разбирается в его тонкостях.
Мы отправимся к ручью, и там я наконец стану самим собой. Мы разденемся, и я буду целовать и ласкать тебя, оставаясь при этом совершенно спокойным. Возможно, мы даже сможем говорить о чем нибудь постороннем, например, о ситуации в Напле, и обсудим ее сначала с точки зрения Наполеона, а потом роялистов. И все будет прекрасно, потому что я смогу наконец сосредоточить свое внимание на словах, а не на твоем теле. Я буду полностью владеть собой, рассудок будет руководить всеми моими действиями. В результате ты сможешь оценить мою опытность, а я буду рад доставить тебе удовольствие.
При этих словах он повернулся, чтобы взглянуть на нее. Она смотрела на него недоверчиво и удивленно, на щеках горел лихорадочный румянец.
Он засмеялся.
Она ударила его, но он засмеялся еще громче. Ей хотелось сказать ему, что он может быть диким и безрассудным сколько захочет, но она не осмелилась.
— Ты станешь лучше ко мне относиться, когда узнаешь, какой я великолепный любовник.
"Посмотрим”, — подумала она.
В Брандерлей фарм им приглянулась трехлетка из потомства Барба, чьим отцом был Пэндер из Фоксхол Стад. Она была спокойной, с нежными губами и длинным крупом. Черная как ночь, с белой звездочкой на носу. Она попыталась было куснуть Ленку за плечо, но та вовремя увернулась и лошадь уткнулась мордой ей в подбородок. Это была любовь с первого взгляда.
— Нужно придумать ей имя, — сказала Лена, нежно прислонившись к Виталику после того, как сделка была оформлена. Новая лошадь стояла привязанная позади их кабриолета.
— Чернушка? Ночка?
— О нет, это слишком банально. Он помог ей сесть в кабриолет, потом обошел его, чтобы влезть самому, и тронул поводья.
— Ну? — спросил он, некоторое время спустя.
— Я назову ее Колин, — В ней нет ирландской крови.
— Я знаю. Зато в ней есть оригинальность.
Виталик ухмыльнулся. Настроение у него было замечательным. Он пустил лошадь быстрее. Ему не терпелось добраться до ручья и показать ей, какой он умелый любовник. По дороге он обдумывал положение в Напле и аргументы за и против вторжения. Он так задумался, что почти забыл, что она сидит рядом с ним. Это было чудесно. Он снова стал самим собой.
Когда они подъехали к ручью, он помог ей выбраться из экипажа. Но как только она обвила его шею руками, он забыл обо всем на свете и опомнился только тогда, когда все уже произошло. Он лежал и проклинал себя. Проклятье, он опять не смог ничего с собой сделать. Господи, да куда же подевались его хладнокровие и рассудок? Ну за что ему такие страдания?
Ленка лежала на траве и думала, сможет ли она когда нибудь пошевелиться. Он взял ее очень быстро, как и всегда, но сначала доставил ей такое наслаждение, что она потеряла контроль над собой и закричала. Лучи солнца пробивались сквозь густые кроны дубов и играли у нее на лице. На ее крик отозвалась ее новая кобыла. Виталик что то говорил ей, но она не понимала и половины из того, что он говорит.
— Нет, — сказал он, — это больше, чем я могу вынести.
Он снова прижался к ней и стал ее целовать. Она приоткрыла рот, и все началось сызнова.
— Проклятье! — глотнув свежего воздуха, он снова припал к ее губам.
— Я люблю тебя, — повторяла Александра, целуя его подбородок, горло, плечи, и обнимая его горячими руками.
— Нет, — вдруг сказал Виталик и отодвинулся. Его взгляд стал жестким. — Нет, его не так. Пойми меня правильно, Лена. Женщина говорит мужчине, что любит его, просто потому, что ей нужно как то оправдать свою страсть. Если она дрожит от страсти, если она получает огромное наслаждение, тогда его может быть и любовь, а не просто похоть. А ты еще очень молода и романтична; и для тебя очень важно замаскировать свои плотские желания возвышенными чувствами. Так уж устроены женщины. К тому же ты наверняка начиталась этих глупых женских романов; но если ты как следует подумаешь над тем, что я сказал, то в конце концов поймешь, что я прав.
— Да ты просто дурак! — Ленка нанесла ему резкий удар в челюсть. Он покачнулся на локте и, удивленный ее неожиданным выпадом, упал на спину.
— Ты тупой грубиян! Похотливый самец!
— Что касается последнего, я согласен. Я и сам все время заявляю тебе об этом.
— Иди ты к черту!
Она вскочила на ноги и начала одеваться, тяжело дыша. От ярости ее заколотила дрожь.
— Ленка, ну будь благоразумной. Перестань.
Ну нет. Она с остервенением натягивала на себя одежду, отрывая пуговицы, не захотевшие застегиваться.
Он приподнялся на локте, — совершенно спокойный, расслабленный и удовлетворенный.
— Ну, Лена, почему ты так расстроилась, услышав правду? Любовь и прочую чепуху придумали поэты, и она не стала более реальной оттого, что они излагают все эти глупости, рифмуя слова. Любовь так же эфемерна, как мечта, и так же незначительна, как дождь, который струится у тебя между пальцами. И не пытайся использовать ее в качестве оправдания или извинения за то, что ты получаешь удовольствие и даришь его мне. Не делай этого. Нам хорошо с тобой вместе. Ты прекрасно устраиваешь меня, настолько, что я даже превращаюсь в похотливого самца, когда вижу тебя. И не переживай, что не можешь завуалировать это какой нибудь романтической чепухой.
Она уже почти оделась, осталось только надеть чулки и ботинки. Подбоченясь, она сказала очень медленно и спокойно:
— Я знала, что не нужно говорить тебе этого. Я знала, что не вызываю в тебе ответного чувства, и боялась, что, сказав об этом, дам тебе слишком большую власть над собой. Но, оказывается, бояться было нечего. Я так мало значу для тебя, что тебе и не нужна эта власть. Я не понимала, что ты посмеешься над моими словами И чувствами и что ты так извратишь их. Твой цинизм мне противен. И если тебе легче жить с такими мыслями, если ты считаешь, что это оправдывает твои наклонности, я больше не люблю тебя, Виталий. Я с радостью как следует наподдала бы тебе, но я накажу тебя другим способом.
Она подобрала его штаны и ботинки и побежала с ними к ручью. Размахнувшись, она забросила их как можно дальше.
Виталик вскочил, чтобы перехватить ее, но было слишком поздно.
— Черт!
Он прыгнул в ручей, пытаясь поймать свои вещи. Тем временем Ленка отвязала лошадь, забралась в экипаж и в следующее мгновение умчалась, оставляя за собой клубы пыли. Его рубашка и куртка лежали рядом с ней на сиденье.
Она слышала, как он кричал ей вслед, но вместо того, чтобы остановиться, только подгоняла лошадь. Он был босиком и не мог догнать ее, и сколько он ни свистел лошадям, они не обращали на него никакого внимания. Ленка улыбалась. Циничный нахал. Месть была очень сладкой.
Через полчаса Виталя набрел на тисовое дерево, на котором, как белый флаг, развевалась его рубашка. Он подивился, когда она успела стащить и рубашку. Проклятье. Ему было жарко, он обливался потом и мечтал, чтобы ее шея оказалась в его руках, хотя бы на мгновение, чтобы он смог свернуть ее.
Чертова девчонка. Как и все женщины во все времена, она пытается скрыть нормальную здоровую похоть за чем то возвышенным и не существующим на свете. Можно не сомневаться: если бы он поддержал ее, она пошла бы дальше и добралась до духовного единения и родства их душ. А такого уже никто бы не вынес.
Рубашка прилипла к потной спине. Полуденное солнце жгло его кожу. Еще четверть мили, и он нашел свою куртку свисающей с нижней ветки клена.
Когда он достиг ступеней парадного крыльца Нортклифф холла, то был готов убить ее.
Холлис невозмутимо приветствовал его:
— Ах, ваша милость вернулись с прогулки. Ее милость рассказала нам, как вас восхитили тюльпаны, склоняющиеся над ручьем; и высокие тополя, растущие вдоль дикой тропинки; и благоухание сирени; и про то, как вам захотелось слиться с природой и как вы решили искупаться в ручье, чтобы ощутить себя в одной стихии с рыбами, населяющими этот водный поток. Она сказала, что вы были очень добры и разрешили ей покинуть вас и уйти домой, так как у нее разболелась голова. Вас утомила жара, милорд? Может, выпьете лимонада?
Виталик видел, что Холлис лжет, стараясь отвести удар от Ленки. Ну почему все так опекают ее? Почему никто не думает о нем? Ведь это ему, а не ей пришлось лезть в холодный ручей и доставать с илистого дна свои ботинки. Ведь это ему пришлось целых три мили добираться до дома по жаре. Лимонад?
— Где сейчас ее милость?
— Она сливается с природой здесь, в Нортклиффе, милорд. Кажется, она ушла в сад.
— Ты же сказал, что у нее страшно разболелась голова.
— Наверное, ей уже лучше.
— Так так, — пробормотал Виталя. Мысль о том, что она сидит себе в плетеном кресле, такая прохладная и свежая, вывела его из себя. Виталик потряс головой. Господи, до чего ж это все нелепо.
Всего месяц назад он был свободным человеком.
Две недели назад он думал, что женат на самой красивой женщине Англии.
А сейчас он повязан с этой женщиной, которая только и знает, что над ним издеваться. Из за нее он превратился в какого то дикаря. Она испортила всю его жизнь.
В это время Ленка была в восточной части сада вместе с Тони. Тони сидел, привалившись к тонкому стволу лиственницы, и поглядывал на свояченицу. Ее одежда была грязной, волосы потемнели от пота, руки были черными от грязи. Она выпалывала сорняки и что то бормотала себе под нос.
— Ну что ж, мне кажется, твои дела совсем неплохи, — сказал он.
Ленка остановилась и подняла лицо к Тони.
— Ты ошибаешься, Тони. Он не любит меня.
— Ты смешиваешь разные понятия, дорогая. Он признал тебя своей женой. Кроме того, я видел, как он смотрит на тебя. В его взгляде было неистовое желание и ожидание наслаждения.
— Он злится из за этого. До сегодняшнего дня он обвинял меня в том, что теряет над собой контроль, стоит ему дотронуться до меня. Всего два часа назад он начал обвинять в этом спальню и кровати. Он собирался вести со мной философские беседы или обсуждать войну либо еще что нибудь в этом роде, в то время как будет заниматься со мной любовью. — Она вздохнула. — Но когда из этого ничего не вышло, он.., ну, теперь, я думаю, он собирается найти меня и свернуть мне шею.
— То, что ты сделала с ним, — просто чудесно, Лен. Жаль, что я не видел, как он носится в этом ручье и ловит свои штаны и ботинки. Насколько я помню, там полно камней, которые здорово колют ноги.
— Я понимаю, что не должна об этом с тобой говорить. Тони, но у меня больше никого нет. Я поступила глупо, сказав, что люблю его. Это как то само собой вырвалось у меня. А он уверял, будто все, что я чувствую, и все, что чувствует он — это похоть, будто любовь — это чепуха и что от одного упоминания о духовном единении он становится больным.
— Прямо так и сказал?
— Ну не совсем такими словами. Я просто выразила его мысль. У него это вышло еще более оскорбительно и цинично.
— Но как ни крути, теперь он все равно — твой муж, и я клянусь тебе, Лен, что если мужчина находит с женщиной удовольствие в постели, то за этим удовольствием последуют и другие, если оба они проявят достаточно благоразумия. Ты любишь Виталика. Половина битвы выиграна. Даже больше половины, потому что он сходит с ума от одного прикосновения к тебе. Вот увидишь. Завтра будет прием. Сразу после него мы с Мелисандой уедем. И ты сможешь больше не беспокоиться из за моей прекрасной колдуньи. Да и вообще, мне кажется, Виталя уже начал задаваться вопросом, каким образом он смог бы с ней поладить.
— Я до сих пор не могу поверить, что она позволяет тебе называть себя Мелли.
— Да я и сам терпеть не могу это имя. Мелли! Оно вызывает ассоциации с какой нибудь тяжеловесной рябой девицей. Но важно, чтобы она научилась слушаться меня. И если бы мне захотелось называть ее “кошечкой”, то она и с этим должна была бы согласиться, потому что это исходит от меня, ее мужа и повелителя.
Ленка, пораженная, смотрела на него.
— Ты ужасаешь меня. Тони. Тони оскалил зубы:
— Да нет, не так уж я страшен. Просто как бы я ни любил твою сестру, я никогда не позволю ей быть главной. Ах, кажется, я вижу твоего жестокого мужа, и он идет к нам. Любой нормальный человек остановился бы хоть на минутку, чтобы посмотреть на эти статуи, но не таков Виталик. У него такой вид, словно он собирается кого то убить. Это должно быть интересно. Хочешь, я уведу его отсюда?
— Нет, а то еще вызовет тебя на дуэль или опять затеет драку.
Она покачала головой:
— И тогда мне придется встать на его сторону, Тони.
— Очень даже возможно. О, кажется, мы спасены. Мелисанда, она приближается к нему со своими акварелями. Вот она остановилась, чтобы посмотреть на статуи, и вовсе не для того, чтобы нарисовать их. Вот они встретились с Виталиком и о чем то разговаривают. Он вынужден сдерживаться и быть любезным, невзирая на страшное желание убить тебя. Ага, кажется, он перестал скалить зубы.
Слушай, Лен, у меня появилась потрясающая мысль.
Посмотрев ему в лицо, она сразу поняла, о чем он подумал, и быстро сказала;
— О нет. Тони. Ничего не получится, это не…
Виталик и Мелисанда обошли раскидистое тисовое дерево, и глазам их предстал коленопреклоненный Тони, обнимающий Ленку за талию и целующий ее волосы.
Виталя застыл на месте.
Мелисанда отпрянула назад, точно ее ударили. Потом она бросила свои акварели на землю и, истошно крича, ринулась к парочке, схватила Тони за волосы и изо всех сил отдернула от Ленки. Он упал на спину, улыбаясь ей, но Мелисанда не смотрела на него. Она впилась взглядом в свою сестру.
— Ты, жалкая воровка чужих мужей! — закричала она и бросилась к Ленке, сбив ее с ног. — Как ты смеешь, Лена! У тебя есть свой муж, и у тебя хватило совести отбивать моего!
Мелисанда вцепилась ей в волосы.
— Прекрати! Ради Бога…
Виталик схватил Мелисанду на руки и перебросил Тони, который поймал ее и крепко прижал ее руки к бокам.
— Я выдеру ей все волосы, я ей расцарапаю все лицо!
— Ну, Мелли, успокойся. Мелисанда повернулась и закричала на расстоянии не больше дюйма от его носа:
— Прекрати называть меня этим ужасным именем! Чем это ты здесь занимался? Целовал ее волосы? У меня прекрасные волосы. И если тебе так уж этого хочется, ты будешь целовать мои! Бессовестный обманщик, я и у тебя вырву все волосы, и тогда ты… Как ты смеешь целовать меня после всего этого, несчастный предатель!
Виталик слышал крики у себя за спиной, но не пошевелился. Он опустился на корточки перед своей женой. Она трясла головой, словно пытаясь убедиться, что она все еще держится у нее на плечах. Лицо и одежда ее были заляпаны грязью, а глаза слезились.
— Ну, как ты?
— Ужасно, голова вся горит. Не думала, что у Мелисанды столько силы.
— Может быть, это чему нибудь тебя научит.
— Да, очень может быть.
— Наверное, Тони не ожидал, что она набросится на тебя. Сразу видно, что он не продумал свой план.
Она посмотрела на него и поняла, что он обо всем догадался.
— Действительно, не ожидал, — подтвердила она. — Представляю, как он удивился. И в то же время обрадовался.
— Да. Ну, идем, у тебя жуткий вид, еще хуже, чем у меня. Ванну мы примем поврозь, а то мытье затянется до утра.
Они встали и увидели, что Тони страстно целует свою жену.
Голос Витали потеплел.
— Да, Тони удалось доказать кое что. Правда, не совсем то, на что он рассчитывал. И сейчас он необычайно доволен.
Когда они ушли, Тони с женой занялись любовью в окружении греческих статуй, и страсть так захватила Мелисанду, что она перестала заботиться о том, что их могут увидеть, и о том, что станет с ее платьем.
— Я люблю тебя, Тони, — сказала она. — И если какая нибудь женщина захочет отнять тебя у меня, я убью ее.
Тони расплылся в блаженной улыбке:
— Я тоже люблю тебя. И мне нравятся твои ревность и ярость. Я очень люблю тебя, Мелли. Виталик тем временем отмокал в медной ванне; его денщик склонился над ним, ломая руки и оплакивая безнадежно испорченные штаны и ботинки.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Вторник, 11.08.2009, 23:06 | Сообщение # 29 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Эдуард Абдулов, высокий и гордый как петух, с благоговением во взгляде, подошел к Ленке представить свою невесту.
— Позвольте представить вам Мелинду Беатрис Хардести. Моя невестка, леди Элена.
Так вот она какая, эта плоскогрудая набожная девушка, о которой говорила Кэт. Ленка улыбнулась ей.
— Очень приятно, мисс Хардести. Эдуард так много рассказывал нам о вас. Надеюсь, вы приятно проведете у нас вечер.
Мелинда Беатрис очень хорошо знала себе цену и ничуть не смутилась, оказавшись представленной графине. Они были примерно одного возраста, но и это не поколебало мисс Хардести. Она присела в грациозном реверансе и чопорно произнесла:
— Благодарю вас, мадам.
— Вы, конечно же, будете танцевать с Эдом.
— Мистер Абдулов спрашивал у моей мамы, может ли он танцевать со мной. Естественно, она отказала, потому что я еще не выезжаю на балы.
— Жаль, — сказала Лена. — Тогда, может быть, вы поиграете в карты?
— О нет, мадам. Мне не следует этого делать, потому что мама ужасно бы расстроилась, узнай она, что я играла в карты. Она говорит, что в карты играют только девушки, за которыми некому присмотреть.
— Ну, — Ленка бросила на убитого любовью Эда тревожный взгляд, — тогда, может быть, вы прогуляетесь по саду с мистером Абдуловым? Сегодня теплый вечер, поэтому я не думаю, чтобы ваша дорогая мама возражала; тем более что кругом так много взрослых, которые проследят, чтобы ваша репутация осталась незапятнанной.
— Да, пожалуй, — согласилась мисс Хардести. — Если мама не будет возражать.
— Ну и девица, — заметил Виталик, наблюдая за удаляющейся парой. — Надеюсь, что Эд все таки переболеет ею. Слава Богу, скоро он возвращается в Оксфорд.
Он обернулся к жене и нахмурился, увидев, что вырез ее платья поднят всего на полдюйма. Он слышал, как Кэтрин уже смеялась по этому поводу. Виталик промолчал, потому что раньше, когда она пришла ему показаться, залюбовался ею и не обратил на это внимания. В зеленом ее кожа приобрела нежный сливочный оттенок; густые рыжие волосы были уложены в высокую прическу, из которой спускалось на плечо несколько длинных локонов. Когда он заглянул в вырез ее платья, кровь зашумела у него в голове, и он быстро сказал:
— Пойдем танцевать, дорогая, а то я могу не справиться с искушением и прижать руку к твоему бюсту.
— Хорошо.
— Что хорошо? На ее лице появилась русалочья улыбка.
— То, что ты хочешь, Виталик.
Виталик боролся с собой. Ленка перебарывала душивший ее смех. Она отвернулась и с гордостью и облегчением оглядела бальную залу, затянутую голубым, белым и золотым крепом. Повсюду были зелень и огромные букеты цветов, восхитительные ароматы разливались в теплом вечернем воздухе. По крайней мере пятнадцать пар танцевали и около тридцати стояли и сидели по периметру зала. Все разосланные приглашения были приняты. Исключение составлял сэр Джеймс Эвертсон, который оказался настолько невежливым, что умер сегодняшним утром. Все было великолепно подготовлено, и она принимала в этом непосредственное участие. Столы были уставлены разнообразными блюдами, а шампанское, выбранное тетей Милдред, должны были одобрить даже самые разборчивые матроны. Впервые Лена почувствовала себя настоящей хозяйкой Нортклифф холла. Это было новое чувство, и оно ей нравилось. Ее свекровь хотя и возражала против некоторых распоряжений, но сказать об этом прямо в лицо не осмелилась. Да, ей удалось доказать, что она может поладить со свекровью, хотя бы в этом вопросе.
Она поискала глазами Мелисанду и увидела, что та, похожая на сказочную принцессу, танцует с молодым человеком, и он уже готов упасть к ее ногам.
Виталя наконец справился с собой и несколько озадаченно спросил:
— Ты что, пытаешься меня соблазнить, Элен?
Она улыбнулась:
— О чем мы с тобой говорили? Ты так долго не отвечал, что я забыла предмет. Ах, да, ты настаиваешь на том, что все, что я чувствую к тебе, это похоть. Поскольку ты значительно старше меня и гораздо опытнее, то, думаю, ты прав. Теперь я готова его признать.
Ленка протянула ему руку и с дразнящей улыбкой произнесла:
— Так мы будем танцевать, милорд? Ему захотелось отшлепать ее. Он представил, каким мучением будет танцевать с нею, держать ее в своих объятиях, чувствовать, как ее руки обнимают его, и отрывисто бросил:
— Я иду в карточный зал.
Коротко поклонился и ушел.
Ленка улыбалась. Пусть помучается. Она позволит ему думать, что не чувствует к нему ничего, кроме его драгоценной похоти.
Леди Джульетта явно получала удовольствие на этом балу, заметила Лена. Расположившись подальше от Мелисанды, она собрала вокруг себя поклонников. Она слишком много и громко смеялась, но Ленку это не беспокоило. Все равно завтра она уезжает.
Когда Холлис шепнул ей на ухо, что пора начинать обед, она поразилась, как быстро пролетело время. Ее сопровождал к столу Тони, а Виталик вел Мелисанду. Джульетта опиралась на нетвердую руку местного помещика, который жаловался всем на донимавшую его подагру до тех пор, пока не увидел Джульетту.
— Виталик по прежнему стоит на своем, — поделилась Ленка с Тони, отрезая кусочек нежнейшего пирога с семгой. — И я согласилась с ним, но только потому, что я действительно начала к нему остывать.
— Значит, только похоть? Хм..
— Да. Он принял ужасно неприступный вид и улизнул в карточный зал. Даже его мать недовольна его поведением. И конечно же, во всем обвиняет меня. Я еле сдерживаюсь, чтобы не открыть ей действительную причину его поведения. Тогда Виталик предстал бы перед ней в несколько ином свете.
— А заодно и ты. Ленка засмеялась.
— Да, но я согласна на это, лишь бы увидеть выражение ее лица.
— Ты еще не беременна? Ленка уронила вилку:
— О Боже. Понятия не имею. О, Тони, дорогой, я совсем забыла об этом. Беременна. А почему ты спрашиваешь об этом?
— Да так, услышал, как графиня говорила об этом с тетей Милдред. Она надеется, что ты хотя бы родишь наследника в этом году, потому что ведь именно по этой причине Виталик женился на тебе. Ну, ты же знаешь, продолжение рода и все такое.
Она задумчиво посмотрела на него:
— Надо полагать, что если в течение года я не произведу на свет этого драгоценного наследника, Виталик сможет вышвырнуть меня и взять для этой цели другую женщину?
— Ну, у тебя это звучит так, словно речь идет о разведении скота на ферме. Нет, я думаю, Виталик сделает все, чтобы наследника родила именно ты.
Тони прожевал тонкий ломтик хлеба и продолжил:
— Тебе трудно будет в это поверить, но это правда. Я знаю, что Виталя ни разу в жизни не терял над собой контроля. На войне он был хладнокровен как никто, никогда не колебался, не упускал из виду не только главной цели, но и ни одной мелочи, которая могла повлиять на исход дела. Нет, Лен, он никогда не терял головы. Его подчиненные преклонялись перед ним, так как знали, что ему можно доверять. Он никогда не бросал их в беде.
Мне приходилось видеть его таким разозленным, что любой другой взорвался бы на его месте, но только не он. Что касается любви, то, конечно, я никогда не видел его в постели, но мужчины есть мужчины, и они делятся друг с другом своими победами, и всегда — я говорю о том, что было раньше — для него это было чем то вроде игры. Ему нравилось, когда женщины теряли от него голову, но сам он всегда был выше этого. Ты потрясла его до глубины души, Лена. У него голова пошла кругом, и меня это ужасно забавляет. К тому же, Лена, я думаю, что сегодняшний вечер даст еще одно очко в твою пользу. Ах, как бы мне хотелось остаться и посмотреть, как он проиграет.
— Проиграет. Мне не нравится это слово.
— Ну хорошо, выиграет, потому что это будет признанием того, что он любит тебя, любит не только в постели, а по настоящему, и что вовсе не так уж плохо — быть без ума от своей собственной жены.
— Если нас сейчас кто нибудь подслушивает, то нас могут отправить в этот ужасный Ботэни Бей (Место ссылки, каторги в Новом Южном Уэльсе). Я раньше и помыслить не могла о таких вещах, которые сейчас совершенно открыто с тобой обсуждаю, — усмехнулась она и добавила:
— А у Виталика вообще нет ни капли сдержанности, ни капли стыда.
Тони, смеясь, схватил ее руку и поцеловал. Потом он быстро взглянул на Виталю, чтобы посмотреть на его реакцию, и прочитал в его глазах смертный приговор. Что же касается Мелисанды, то в ее взгляде он смог прочитать и способ казни — четвертование, если его не обманула интуиция. Он был чрезвычайно доволен. Никогда в жизни ему не забыть, как они любили друг друга в нортклиффском саду. Хорошо бы она была беременна.
— Ах, как не хочется упустить ни одной сцены из этой драмы, — сказал Тони, обращаясь к свояченице.
Ленка засмеялась.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, то не доживешь до конца этой драмы.
Прием закончился в два часа ночи. Ленка была так возбуждена, что не чувствовала усталости, но остальные домочадцы были явно утомлены. Перо цвета лаванды на тюрбане ее свекрови уже утратило свою первоначальную дерзость, тетя Милдред перестала танцевать в такт музыке, дядя Альберт тихонько посапывал под оранжерейной пальмой.
Виталик вышел из карточного зала на пятьсот фунтов богаче и занял место рядом с женой, чтобы проводить гостей.
— Ты имела успех, — заметил он между прочим, — но я все равно не одобряю такой глубокий вырез на платье.
— Я думаю, ты тоже пользовался успехом, Виталя, особенно благодаря этим черным бриджам, так плотно облегающим твои стройные ноги и все остальное. Не сомневаюсь, что все женщины обратили внимание на предмет твоей мужской гордости.
Чтобы не дать ему ответить, она немедленно отвернулась к сэру Томасу Хардести с женой и начала делать комплименты их прелестной дочери, Мелинде Беатрис, подмигивая воспарившему от радости Эду. Она несказанно удивилась, заметив, что сэр Томас задержал ее руку в своей, весьма недвусмысленно улыбаясь. Виталя держался очень чопорно до самого их отъезда.
— Черт бы побрал этого старого распутника. Как он смел так таращиться на тебя!
— Он не таращился, — возразил Эд. — Просто у него близорукость, вот и все.
— Ты глупеешь с каждым часом, и мне это поднадоело. Надо было отослать тебя вместе с Алексом. Может, ему удалось бы выбить из тебя эту наивность.
— Ну, — сказала Лена после того, как Эд ушел, — леди Хардести тоже слишком пристально смотрела на тебя.
— Ты дорого заплатишь за свои наблюдения, Элена.
На ее губах засияла солнечная улыбка.
— Почему ты не зовешь меня Лена? К ним присоединились Мелисанда и Тони. Виталя с интересом посмотрел на двух сестер, стоящих рядом. Одна была так красива, что у любого мужчины пересыхало в горле от одного взгляда на нее; а другая… О Боже, от одного звука ее голоса его бросало в жар, и он тут же начинал представлять ее обнаженной. Сейчас она не выглядела так ужасно рядом с сестрой. Ему захотелось поцеловать ее блестящий носик.
Виталик не мог дождаться минуты, когда наконец сможет стащить с нее этот проклятый корсет и прижать к своему телу. Он прошел за ней в ее спальню, отпустил горничную, но не выпустил из своих объятий Лену до тех пор, пока они оба не обессилели.
Когда она смогла восстановить дыхание, Ленка спросила:
— Как ты думаешь, я беременна?
— Несомненно, — ответил он, не задумавшись ни на секунду, — ты беременна с того самого момента, как я первый раз овладел тобою.
— Ну, если это так, это значит, что я оправдаю твою женитьбу на мне. Ведь именно этого все хотят, не так ли? Наследника Абдуловых?
— Да, и насколько я помню, ты сама вызвалась произвести на свет наследника.
— Конечно, — подтвердила она с готовностью, — я подарю тебе полдюжины наследников, если ты пожелаешь. Мне бы хотелось родить мальчика, который был бы как две капли воды похож на тебя, Вталя.
Ее слова почему то ему не понравились. Он зевнул и сказал:
— Я устал. Ты отнимаешь у меня все силы.
Давай спать.
— Если ты можешь контролировать свою похоть, то должен быть в состоянии говорить со мной.
— Давай спать, черт тебя побери. Она повиновалась с улыбкой на губах. На следующее утро, когда она проснулась в своей постели, Виталика рядом с ней уже не было. Она встала с кровати, чувствуя, что скучает по нему, потому что обычно он будил ее своими поцелуями и ласками. Но сегодня она была одна. И ей это совершенно не нравилось.
Ты беременна с того самого момента, как я первый раз овладел тобою.
Нет нет, он не может знать этого наверняка. Правда, недавно у нее появились некоторые подозрения, но до конца она не была уверена.
|
| |
| |
| LenokFCMZ | Дата: Вторник, 11.08.2009, 23:30 | Сообщение # 30 |
|
Живу здесь
Группа: Проверенные
Сообщений: 14163
Награды: 370
Репутация: 1433
Статус: Offline
|
Она поспешно приняла ванну и оделась. Тони с Мелисандой сегодня уезжают. И дядя Альберт с тетей Милдред тоже. И вместе с ними леди Джульетта, слава Богу.
Леди Джульетта отбыла первая, в два часа дня, в ужасном настроении, не переставая бранить свою горничную даже во время прощания с хозяевами.
Графиня нахмурилась.
— Эта девушка меня ужасно разочаровала, Милдред. Мне бы не понравилось, если бы Виталик женился на ней.
— Она оказалась сварливой, — согласилась тетя Милдред.
— Все равно она божественна, — заступился за Джульетту дядя Альберт. — Она молода и потому у нее слишком высокие запросы.
— Она страшно избалованна и с годами будет становиться только хуже, — возразила его обожаемая жена.
Тони склонился к Ленке и на прощанье шепнул ей:
— Я горжусь тобой. Оставайся такой же и придерживайся прежней тактики. Все будет хорошо.
Мелисанда долгим взглядом посмотрела на сестру и протянула:
— Я не возражаю против того, что тебе достался титул графини, а мне всего лишь виконтессы. Но я буду очень сильно возражать, если ты захочешь отнять у меня Тони. Ты никогда не получишь его, Лена, так что забудь об этом.
Лена взглянула на свою необычайно красивую сестру и чуть не рассмеялась от нелепости ее предположений.
— Клянусь тебе, что больше никогда не буду пытаться украсть его у тебя.
— Смотри! Ты хотела Виталия Абдулова, и ты получила его. И если ты уже не рада этому, тебе придется смириться. Попытайся все же поладить со своим мужем, потому что Тони — мой.
— Я попытаюсь, — ответила Ленка, подавляя смех.
Виталик слышал большую часть разговора и, хотя и с трудом, сохранял невозмутимость. Ему даже удалось довольно любезно спросить Тони:
— Наверное, увидимся в Лондоне?
— Возможно. Если да, то, пожалуйста, Виталь, окажи мне услугу: подготовь там всех к тому, что они увидят, — я имею в виду мою жену. Надеюсь, это предотвратит дуэль. Я был бы очень благодарен тебе за это.
— Ну, ее же видели там в прошлом сезоне. Так что все давно подготовлены.
— Нет, сейчас совсем другое дело. Она стала более.., человечной теперь, более чувствительной, и значит, более уязвимой. Подготовь их, Виталь. Это божество превратилось в человека. Посмотри, как она морщит лоб.
— Хорошо, я расскажу всем, что ты — прекрасный учитель.
— Не забывай и сам предмета, приятель. Виталик засмеялся и легонько толкнул кузена в плечо. У него наконец проснулось чувство юмора, в котором не было и тени той горечи, которая переполняла все его существо неделю назад. У Ленки появился проблеск надежды. Хорошо, что Мелисанда не слышала этой беседы, а то она сломала бы Тони руку.
Они стояли на широких ступенях парадного крыльца Нортклифф холла до тех пор, пока последний экипаж не скрылся из виду.
— Ну, — вздохнула вдовствующая графиня Нортклифф, — мы снова в тесном домашнем кругу, и, как ни жаль это сознавать, опять погрузимся в уныние.
— Я — нет, — возразил Виталик, глядя на жену.
— О дорогой, — обратилась к брату Кэтрин, — перестань так смотреть на нее, Виталя. Мне так хотелось покататься верхом, не лишай меня надежды.
— Нет, я никуда не поеду, — отказался Виталя, — по крайней мере еще какое то время.
— Нет, никогда, — сказала любящая мамочка Виталика, глядя, как он схватил за руку жену и потащил ее в холл.
Виталя слышал, как тетя Милдред говорила:
— Теперь, Лидия, всем нам нужен наследник. Виталик просто выполняет свой долг. Он — хороший сын.
Виталик привел Ленку в свою спальню и исполнил свой долг дважды, вовсе не думая при этом о наследнике. Потом он тряхнул головой, молча оделся и отправился кататься верхом.
Ленка смотрела в потолок и не двигалась. Минут через пятнадцать она поднялась, приняла ванну и оделась; потом вспомнила изумление на его лице, когда она ему сказала перед уходом:
— Ах, Виталя, я так сильно хочу тебя. Он зарычал и ничего не ответил.
|
| |
| |
