а вот, собственно, и прода))) *- Лучше кофе, - неожиданно согласилась девушка, которая до этого момента казалась ему неприступной, как скала. Однако сейчас, видимо, сказалось её немного «неземное» состояние. – Только мне переодеться надо.
- Договорились. Жду тебя возле стадиона. Иди, переодевайся, - поспешно, стараясь уловить момент, как говорится, «пока она добрая», отозвался он, вставая со скамьи, - Машину, я думаю, ты помнишь. – И, усмехнувшись, направился к выходу.
- Как же. Помню-помню, - пробурчала себе под нос Третьякова. Самой себе удивляясь, поднялась со скамьи. Пока её тело не покидало чувство лёгкости, а желание если не обнять, то хотя бы улыбнуться всему миру довлело над ней, она спешно направилась к раздевалкам.*
Виталий терпеливо ждал свою новую знакомую в машине. И в который раз за день обдумывал свои действия: что заставило его остаться на игре? Отдал бы эту её карточку, и поехал бы домой, прилежно читать сценарий. Так нет же, остался, и, более того, сейчас поведет эту девочку в кафе. Ну, должен же он, в самом деле, как-то вознаградить героиню дня? Да нет, конечно, не должен. Ничего он ей не должен, но желание пообщаться с ней от этого у него меньше не становилось. Странная она. Странная и интересная, какая-то другая. Вот как, как, скажите на милость, в одном человеке может сочетаться такая детская непосредственность с чем-то удивительно взрослым во взгляде, и подкрепляться к тому же каким-то надломленным, мальчишеским голосом с приятной хрипотцой? Оказывается, может. Признаться, он не ожидал, что она согласится поехать с ним в кафе. Но, видимо, сказалась та эйфория, в состоянии которой она находилась, как он заметил, по окончании игры.
Подходя к знакомой «Тойоте», Лена, чувствуя, что сердце всё ещё пытается поймать нужный ритм после утомительной, нет, скорее, сладко-утомительной игры, пыталась откопать в своем мозгу причину данного водителю этой самой «Тойоты» согласия. Да, сегодняшний день определенно относится к ряду особенных. Пачка «Malboro», припрятанная в рюкзаке ещё с давних времен, была практически у неё под боком, однако магнетического притяжения уже не излучала. Лена открыла дверь автомобиля и села на пассажирское сидение. Странное ощущение – она в этой тачке уже во второй раз за сутки, и, заодно, второй раз в жизни. Не зачастила ли она сюда? Однако повод, по которому она оказалась сейчас здесь не внушал ей опасений, как это было вчера ночью – сейчас она почему-то чувствовала себя в безопасности. То ли её инстинкт самосохранения под давлением плавающего в крови эндорфина слегка притупился, то ли этот самый синеглазый маньяк при свете дня показался ей не таким уж и маньяком, кто знает?
Так или иначе, пути назад не было. Хотя нет, был, конечно, но повода к нему прибегать пока что не представлялось.
- Итак, ты у нас, оказывается, звезда футбола, - скорее констатировал, нежели спросил, Виталий, ведя машину по чертановским улицам.
- Ну, звезда – не звезда, суди сам, ты был на сегодняшней игре, - слукавила Третьякова, гадая, что же на это скажет её новый знакомый.
- О, да. Сборная России просто нервно курит в сторонке, - улыбнулся мужчина, сворачивая в переулок – вдалеке маячила вывеска кафе, на которой старинными буквами было что-то написано. – Ты сегодня просто героиня, - он бросил короткий взгляд в лицо своей попутчице, отвлекшись от дороги, и снова вернул взгляд на прежнее место – на вывеску кафе.
- Ага, героиня. Без героина. – Хмыкнула Лена, сложив руки на груди и посмотрела в окно – эту часть Чертаново она знала довольно плохо. Да что там, она в ней ни разу не была.
- Оу, ты ещё и наркотой балуешься? – сделал вид, что поверил, Виталий, деланно удивляясь.
Третьякова тут же оторвала взор от созерцания окрестностей и направила его в лицо мужчине:
- Что значит «ещё и наркотой»? – и по-смешному, как показалось Виталию, сдвинула брови.
- Приехали, - попытался перевести тему мужчина, останавливаясь возле кафе и открывая дверь. – Сиди. – Третьякова недоуменно на него посмотрела, но, к своему же удивлению, послушалась.
Он обошёл машину спереди, подошёл к двери с её стороны. Ах, вот оно что. Открыл дверь и подал руку. Лена, улыбнувшись про себя, но внешне оставаясь всё такой же непоколебимой, молча подала руку, облачённую в спортивную чёрную, с белой полоской по шву, куртку.
Тёплая на ощупь, удивительно мягкая мужская ладонь слегка потянула её кисть, помогая Лене выбраться из громоздкого авто.
Войдя в кафе, она огляделась – всё в каком-то старинном европейском (наверное, европейском, Лена точно не могла определить) стиле, высокие старинные уличные фонари, деревянные столики, уличные указатели… Место было действительно интересным и очень уютным.
Они сели за столик. Красивое коричневое меню, лежащее напротив них, больше походило на какие-то старинные книги, практически антиквариат. Третьякова едва удержалась, чтобы не присвистнуть.
Заметив её небольшую растерянность, Виталий сказал, взглянув на неё из-под бровей, всё так же не поднимая головы от меню:
- Выбирай, чего ты хочешь, я угощаю.
- Я сама могу за себя заплатить, - с долей неприязни в голосе отозвалась Лена, хотя кофе здесь был, мягко говоря, недешёвый. Но эта щедрость её нового знакомого, разумеется, насторожила пусть и юную, но вполне сообразительную девушку.
- Да что ты такая колючая, Елена? Я не кусаюсь. – Мягко улыбнулся Виталий, кладя своё меню на стол.
- Радует, что таких наклонностей у тебя нет, - усмехнулась Третьякова, чувствуя, что давление эндорфина снижается, уступая место пробивающемуся-таки вездесущему инстинкту самосохранения. – Просто я всё никак не могу понять, чего же тебе от меня надо? Я не грублю, ты не думай. – Продолжала она, исследуя его лицо напряженным серо-зелёным взглядом, и слегка тарабаня кончиками пальцев по раскрытому меню. – Просто меня напрягает твоё внимание ко мне.
Виталий снисходительно улыбнулся, но, тут же вспомнив, что она этого не любит, сменил улыбку на дружескую.
- Да ничего мне от тебя сверхъестественного не надо, - попытался успокоить он её.
- Ага, только естественного. – Усмехнулась она, - уголовной ответственности не боитесь?
- Ничего криминального, Елена Николаевна, - отозвался порядком развеселенный её непосредственностью и прямолинейностью Виталий. – С чего ты взяла, что мне от тебя нужно что-то такое «естественное»? – Осторожно, как бы, между прочим, поинтересовался он, зная, что эта тема может быть для неё не очень приятна. Но в борьбе разума с любопытством с огромным перевесом побелило всё-таки любопытство.
- Да так, интуиция подсказывает, - отвела взгляд Лена, уткнувшись в меню. – Я буду чёрный кофе. С сахаром.
Виталий понял, что беседы на данную тему заводить больше не следует. По крайней мере, в ближайшее время.
- А на десерт? – поинтересовался он, откладывая меню.
- А на десерт – твой рассказ о том, кто ты и почему ты водишь по кафешкам разных девочек, которых подбираешь на полупустых ночных трассах, в полуобморочном состоянии с полным отсутствием денег в кармане и забывающих у тебя в машине единственную надежду попасть домой, - ответила она, откладывая меню, подобно ему. - По-моему, достаточно калорийный десертик получился. – Уголком губ улыбнулась Лена, скорее выказывая своё ироническое отношение к сложившейся ситуации, нежели реальный интерес к его потенциальному рассказу.
Виталий усмехнулся – и всё-таки, эта девочка в красноречии даст фору многим столичным штучкам, с которыми он привык иметь дело на съёмках. Служебных романов он, что удивительно, ни разу не заводил, однако всю эту атмосферу ни к чему не обязывающего флирта вдохнул сполна. Однако ни капли искренности в этом флирте не было и никогда не будет. Эта жизнь – жизнь за кадром, - не настоящая. Она – всего лишь фикция, видимость жизни, а настоящая жизнь – вот она, здесь и сейчас, сидит напротив него и улыбается одними глазами, в глубине которых понамешано столько разных чувств и эмоций: ирония, интерес, опаска, недоверие, естественность, насмешка.
- И всё-таки, десерт я тебе закажу, - усмехнулся он, складывая руки перед собой. – Итак. Я, как ты уже логично заметила, - слава Богу, не Лаврентий. – Поймав третьяковскую невольную улыбку, улыбнулся сам. – Я – Виталий. И я – актёр. – Лена от неожиданности заерзала на стуле и тут же расправила плечи, с интересом посмотрев на него.
- Актёр? А что это я тебя ни разу по телеку не видела? – Приподняла брови она, вытянув руки на столе. – А, хотя, да. Я ж телек уже сто лет не включала. Ну, всё равно. Ты, наверное, неизвестный актёр? – Нет, она не преследовала цели уколоть его, а лишь просто невольно высказала пришедшее на ум предположение.
- Ну, кому как, - улыбнулся он, - Я как раз планирую сняться в одном фильме, который, скорее всего, покажут в кинотеатрах.
- О, а как называется? – заметно оживилась Лена, подтянувшись.
- Хм, давай, я пока не буду тебе говорить название, хорошо? У меня послезавтра пробы, и я, как бы это сказать, не хочу сглазить. Вдруг не получу роль? – объяснил он, с немного наигранным смущением взглянув в окно.
- Ха, суеверный, значит, - констатировала Лена, усмехнувшись, и тоже посмотрела на улицу.
Виталий, заметив, что подошла официантка, перевел взгляд от окна на свою задумавшуюся о чём-то спутницу, а потом на официантку:
- Нам два кофе, десерт «Пражское пралине» и горький шоколад. Спасибо, - обратился он к девушке в накрахмаленном фартучке и снова повернулся к своей собеседнице. Лена снова повернулась к нему и, будто спохватившись, поинтересовалась:
- В машине ты сказал: «ещё и наркотой балуешься», - прищурившись, сказала она и оперлась локтями о стол. – Так вот, что значит это «ещё и»? – заметив по выражению лица мужчины, что он собирается как-то «замять» это вопрос, она добавила: - Только вот не надо мне тут спрашивать, что я имею в виду, или с чего я взяла, что ты что-то имел в виду… Ты меня прекрасно понял. Просто меня напрягает, что ты, возможно, знаешь обо мне гораздо больше, чем я думаю.
Виталий снова поразился тому, как эта девушка предугадывает его действия и как она заставляет его захотеть рассказать правду. Именно захотеть. Эта её полная беззаботность и непосредственность в разговоре просто напросто вынуждает его быть непосредственным в ответ.
- Скажи спасибо вашему школьному охраннику. И передай ему огромный от меня привет, - ухмыльнулся мужчина и увидел, как на лице Третьяковой проступает что-то дьявольское.
- Ну, дядя Вася… неужели ему мало кота в противогазе? Ну, ничего, я ещё что-нибудь придумаю…- обратилась скорее сама к себе, нежели к собеседнику, Лена, комкая в руках белоснежную салфетку.
- О, Господи. Какой ещё кот? Какой противогаз? – приподнял брови Виталий с неподдельным удивлением.
- Да так. Неважно, - ухмыльнулась Третьякова, убирая локти со стола. – Итак, какие же выдающиеся факты из моей биографии он тебе выложил? – Поправила лезущую в глаза волнистую светлую с лёгкой рыжинкой чёлку и подтянула хвост на затылке.
- Ну, ты куришь. Ты… - словно оценивая, задержался взглядом на её лице мужчина, - ты выпить любишь. – Увидел, как она поспешно отводит в сторону недовольный взгляд. – Ты хулиганишь. Думаю, этого достаточно, чтобы сложить вполне чёткий портрет человека. – Закончил он, опуская кисти рук на стол и складывая их в замок.
- Ну-ну, продолжай. Давай, лекции мне читай… «Пьянству - бой», и всё в подобном роде. Спроси о приводах в детскую комнату милиции. – Она направила ему в лицо едкий взгляд, словно приглашая к чтению познавательной лекции «о вреде табакокурения».
- А зачем? Ничего я тебе читать не буду. – Простодушно ответил мужчина, убирая руки со стола и откидываясь на спинку стула, сталкиваясь с немного удивлённым серо-зелёным взглядом. – Ты сама себе хозяйка, почему я должен пытаться тебя перевоспитать? Тем более, что твой портрет, составленный мной, совершенно не совпадает с тем, как мне тебя описал твой «дядя Вася в противогазе».
Третьякова напряженно перевела взгляд с его лица на окно, а потом снова на его лицо:
- И чем же отличается портрет, составленный тобой, от портрета, расписанного дядей Васей Пикассо?
- Абсолютно всем. – Усмехнулся Виталий, - только я не буду тебе его описывать, ладно? – Официантка поставила перед ними два кофе и заказанные десерты.
- Почему? – всё ещё настороженно-удивлённо продолжала наблюдать за его лицом Третьякова, на мгновение переведя взгляд на поставленные перед ними сладости.
- Потому что, если скажешь всё, что думаешь о человеке, то ему будет неинтересно с тобой общаться, так как он посчитает тебя слишком прямолинейным, в тебе не будет загадки, какой-то притягивающей таинственности. А людям нравится разгадывать загадки.
С этим Третьякова не согласиться не могла. Нет, могла, конечно, но только по привычке – она привыкла не соглашаться и противоречить. Натура, блин! Но сейчас противоречить почему-то не хотелось и, что ещё более странно, действительно не хотелось, чтобы он раскрывал все карты. Да, сегодня явно особенный день.
Всё-таки попробовав «Пражское пралине», Лена с удовольствием слопала весь десерт, так как просто не смогла остановиться. Виталий только пару раз улыбнулся, заметив, как она уминает воздушную вкуснятину.
Кофе действительно помог, и давление, судя по всему, пришло в норму. Лена чувствовала себя как нельзя лучше – в желудке был лёгкий, но такой незабываемый десерт, в голове – ощущение полной безмятежности, а в руках – приятное тепло, передавшееся ей от кружки горячего кофе.
Болтали о всякой ерунде – о прошедшей в позапрошлом году олимпиаде, о новинках кино, о дяде Васе и его удивительной способности припоминать мельчайшие детали своей бурной молодости, о рыжем котяре Баксе, которые вечно шляется в школьном дворе и на морду которого Третьякова с друзьями однажды надела противогаз, спионеренный из класса ОБЖ, и запустила поздно вечером в пустую школу, на вахте которой по-прежнему полусидел-полулежал в кресле дядя Вася и о том, какими словами дядя Вася вспоминал «япону мать», когда, проснувшись от приглушённого мяуканья, увидел персонажа из своего, наверняка, самого страшного ночного кошмара. Наблюдая за тем, как искренне смеётся Виталий над тем, как она вслух вспоминает не совсем цензурные слова, выдаваемые дядей Васей, Лена удивлялась – как можно сидеть и разговаривать с человеком, который наверняка раза в два старше, и чувствовать себя с ним на равных. Однако же она чувствовала. И это, признаться, было для неё открытием – просто и по-дружески разговаривать со взрослым и довольно солидным мужчиной, который, судя по его поведению, абсолютно не планирует её домогаться.
Когда они вышли из кафе, было уже около четырёх часов. На дружелюбное предложение подвезти её до дома Лена, задумавшись на мгновение, ответила согласием и вполне непринужденно завалилась на уже практически родное пассажирское сидение.
Возле дома, уже собираясь открыть дверцу авто, чтобы покинуть салон, она услышала:
- Лена, ты - удивительный человек, - обернулась, уголок губ уже почти по привычке пополз вверх. – Не меняйся.
- И не подумаю, - отозвалась она с ухмылкой и уже полностью открыла дверцу, но, задержавшись на секунду, добавила: - Ты тоже интересный. Я здорово провела день. Спасибо. Мне даже курить перехотелось, - со смешком сказала она, - и пить, в общем-то, тоже. Хотя, кто знает, может, завтра захочется опять. – И, поймав на себе его смеющийся взгляд, махнула рукой: - Аривидерчи, - и, выйдя из машины, направилась к подъезду, так и не расслышав его запоздалое: «До свидания».
а по поводу создания группы - так она же уже существует)) но Лены в ней ещё нет. Группа ведь была создана 10 августа 2005 года, а Лена в неё пришла только в 2006 году))) так что Ранетки уже функционируют)) правда, пока в них нет нашей Леночки, безуспешно 
Оставила кое-что при себе... 
