Сериалы онлайн

Я тоже!!! Продку народу)))

*Абдулов выкурил уже четыре сигареты с тех пор, как покинул боулинг-клуб. Выпил две чашки крепкого кофе, умылся холодной водой, нахамил одной дамочке в «одноклассниках». Не помогло.
После переписки с «кинувшей», к счастью, его «школьницей» стало чуть легче, но не в плане его сумасшествия, а в плане просто того, что кто-то его выслушал. Он сам себя не узнавал – вместо того, чтобы забывать все свои заморочки в компании друзей, он просто-напросто просиживал штаны перед экраном компьютера и изливал душу какой-то там девушке. Женщине. Да какая разница, кому? Он никогда ни у кого не просил совета, тем более, у женщины. Да и сейчас, впрочем, делать этого не собирался. Но ему и не пришлось этого делать, так как ответ на его так и не заданный вопрос пришёл сам по себе.
Он обновил страницу, открыл сообщение, и с лёгкой толикой удивления усмехнулся, прочитав: «Удиви её».*

***

Новый трудовой день Третьяковой начался как никогда трудно – желудок отказывался принимать любые проявления пищи, причём абсолютно беспричинно. Списав это на банальное несварение, Лена буквально влила в себя чашку горького крепкого кофе и, даже не выкурив привычной утренней сигареты, вышла из дома.

POV Лена.

~ Блин, ну почему именно сегодня я так погано себя чувствую?! Сегодня съёмки, а после них – репетиция, долгая и обстоятельная, которая начнётся в семь часов, а закончится Бог знает когда. Даже курить противно, не то, что на еду смотреть. Слава Богу, сегодня пробок нет! Пора моей «малышке» летнюю резину ставить… совсем уже тепло стало. Как же я люблю этот светлый кожаный салон, чувствую себя в нём, как рыба в воде – я, когда «Милку» купила, сразу поняла, что это – моё. Вот почему так с мужиками не бывает? Вот чтобы прямо так посмотреть – и сразу понять: «моё!». А вместо этого приходится долго притираться, долго привыкать, оценивать, чтобы потом в который раз убедиться – полный бесперспективняк. Я с ума схожу, когда чувствую, что отдала столько своего бесценного времени какому-то очередному заурядному пацану – меня от этого прямо жаба душить начинает, и я в который раз зарекаюсь, что в ближайшее время – никаких новых знакомств.
А вот и школа. Сегодня у меня всё-таки день будет скучный (вечерняя репетиция не в счёт) – сегодня у Абдулова выходной. Блин, мне даже чуточку стыдно, - нашла себе клоуна…интересно, как же он собирается удивить свою «даму сердца»? А об этом – в следующем выпуске нашей программы…
Так, что-то я не о том думаю. Мне бы сегодня успеть после съёмок заехать поужинать домой, и по-быстрому прикатить на базу – и тогда только можно будет сказать, что день удался. Остальное потом, всё потом.~

Александр мирно попивал чай с лимоном во время обеденного перерыва, когда раздался звонок мобильного. Катенька? Ах, если бы. Он иронично усмехнулся, взглянув на дисплей, и взял трубку.
- Нда, господин бездельник?
- Сам ты бездельник, - услышал он в трубке недовольный голос Виталия. – Я, между прочим, делом занят.
- Оу, и каким же? – заинтересованно протянул Стефанцов, - изучаешь ТВ-программу каналов «после полуночи»? Чем же таким важным может быть занят человек, у которого впервые за три недели выдался законный выходной? – Отхлебнул из пластикового стаканчика ещё глоток остывшего чая.
- Ой, какие мы остроумные, - Виталий, кажется, был не совсем в духе. Голос у него был какой-то суматошный, как будто он чего-то очень важного катастрофически не успевает. – Слушай, давая я коротко и по делу, окей? Помнишь, ты говорил, что в благотворительном авто-мото-шоу в Новокосино у тебя пара друзей участвовали?
- Ну, разумеется, Андрей второе место занял, - не без гордости сообщил Стефанцов, снова глотая чаёк. Но потом медленно отвёл стакан от лица: - А что?
- У меня к тебе магарычовое дело. – Услышал Саша заметно повеселевший голос Виталия и отозвался:
- Я весь – внимание.

- Чёрт! Где я умудрилась?! Всё же было нормально утром, ёлки-и-и-и… - Третьякова в отчаянном жесте пригладила рукой убранную под ободок чёлку и упёрлась другой ладонью в бок. Перспектива остаться голодной с самого утра и до самой ночи казалась ей сейчас смертельной – ведь у неё с утра во рту побывал только кофе и одна-единственная конфета-леденец, которой полтора часа назад поделилась с ней Женька. А по поводу испорченной резины она, в общем-то, не очень переживала – всё равно менять собиралась. Но сейчас – одна, беспомощная и голодная возле въезда в школьный двор, один на один с бесполезной машиной она чувствовала себя просто уничтоженной. Менять колесо времени не было, тем более, если учесть тот факт, что она ещё ни разу в жизни этого не делала. Поэтому запаска сейчас тоже казалась бесполезной.
Услышав в нескольких метрах от себя рык мотора, заглохший прежде, чем она успела повернуть голову, она невольно позавидовала тому, кому принадлежал этот верный, а главное, работоспособный, железный конь. Бросив мимолётный, но цепкий взгляд в сторону остановившегося в пяти-шести метрах от неё байкера в чёрном кожаном элегантно-легкомысленном пиджаке, и, что странно, без цепей и браслетов с шипами, она отвернулась и снова предприняла попытку решить, стоит ли ей вообще ехать домой? Ведь на автобусе или метро она всё равно вряд ли успеет…а на репетиционную базу вполне можно успеть. Даже с запасом времени – и на этот самый «запас» она купит себе какую-нибудь фаст-фудовскую фигню.
- Какие-то проблемы? – услышала она справа от себя и снова повернулась – мужчина, снимая гладкий чёрный шлем, сдержанно улыбнулся и всем своим видом поверг Третьякову в шок.
- Эммм… - только и смогла проговорить она, старательно подбирая слова, чтобы её вопрос не прозвучал глупо. – А ты что здесь делаешь на… «Харлее»? – всё-таки, видимо, вопрос прозвучал слишком наивно, по-детски, потому как Абдулов улыбнулся, встал с мотоцикла и подошёл к ней, попутно отвечая:
- Если я скажу, что просто проезжал мимо – ты не поверишь. – Он сделал задумчивое лицо, не глядя на то, как лицо Лены постепенно изменяет своё выражение с шокированного на скептическое. – Поэтому отвечу, что заехал сюда, чтобы взять сценарий на завтра. – Улыбка продолжала играть на его лице, и Третьякова невольно подыграла ему, несмотря на то, что ей сейчас было не до улыбок:
- Ну, я, следовательно, сделаю вид, что поверила, и ты пройдёшь мимо, заберёшь сценарий, и не будешь больше приставать ко мне с дурацкими вопросами. – Она положила вторую ладонь на другой бок и теперь стояла в позе «хозяйки положения».
- А я скажу, что только что вспомнил, что сценарий на завтра у меня есть, и посетую на то, что у меня сегодня проблемы с памятью. – Абдулов уже не улыбался, а просто выжидающе смотрел на усмехающуюся Лену. – Так что произошло, какие-то проблемы?
Третьякова вздохнула, провела ладонью по лицу и опустилась пятой точкой на капот красного авто, складывая руки на груди, и обречённо ответила:
- День с утра не задался. У меня колесо пробито, а я хотела ещё поужинать съездить домой, перед репетицией. Я целый день ничего не ела, а репетиция будет длиться неизвестно сколько. – Она опустила руки на колени и, оттолкнувшись от капота, встала в полный рост.
Абдулов был удивлён. Он не знал, что сегодня у Лены первая предгастрольная репетиция, и зануда-совесть внутри его безмозглой, как он был теперь уверен, башки, вставила-таки своё веское словцо.
- Я не знал, что у тебя сегодня репетиции начинаются.
- Знаешь, Виталик, даже если бы и знал, вряд ли это что-нибудь бы изменило, - горько усмехнулась Лена, вертя ключи на пальце и поглядывая в сторону.
- Ну…в общем, да. Да и резина у тебя зимняя, не переживай, всё равно ведь менять надо. – Виталий потёр указательным пальцем кончик носа и, собравшись с мыслями, поинтересовался: - Тебя подвезти?
Третьякова удивленно приподняла брови и, поймав его испытующий взгляд, перевела взгляд на по-королевски расположившийся неподалёку шикарный «Харлей Дэвидсон».
- На…этом? – Она снова послала в глаза Абдулову недоверчивый серебристо-серый с зеленоватым отливом взгляд и немного нервно повела плечом, заметив на его лице чуть насмешливую, но тёплую улыбку:
- Тебя что-то смущает? – Изобразил удивление он, обернувшись на своего «коня». – Может быть, боишься? Ездила когда-нибудь на таких мотоциклах? – В его вопросе не было ни капли издёвки, а как будто понимание, но никак не осуждение.
Лена отреагировала немедленно, несмотря на то, что не нашла в его голосе иронии:
- Ещё чего! Разумеется, ездила, - повела плечом она, отводя глаза и чувствуя, как в районе солнечного сплетения зарождается чувство стыда за очередное враньё.
- Ага, точно так же ездила, как и в боулинг умеешь играть? – усмехнулся Виталий, заметив в её голосе лёгкую неуверенность, - Лен, я ведь действительно хочу тебе помочь.
- Ну, ладно, не ездила, - Третьякова сама не поняла, что заставило её так быстро сдать позиции – может быть, сказалось отчаяние, а может быть, шок от байкера-Абдулова и шикарного Харлея, на котором он приехал. – Твой «Харлей»? – указала она взглядом на стоящий неподалёку мотоцикл, кутаясь потеплее в клетчатую олимпийку.
- Друг дал покататься, - отозвался Абдулов, проследив направление её взгляда, - я ещё в…юности – Абдулов не стал произносить какого-то старческого «в молодости», - мечтал о таком, но потом вырос, - он усмехнулся, - а мечта осталась, только уж больно непрактичной она мне показалась. Но сейчас, снова сев на двухколёсного коня, понял, что мечта – какой бы ни непрактичной она ни была, заслуживает того, чтобы стремиться к её осуществлению.
Лена улыбнулась – интересная жизненная позиция. Она никогда бы не подумала, что Абдулов – мечтатель. И уж тем более, человек, готовый к осуществлению самых экстремальных мечтаний.
- Ну, так как, тебя подвезти? Ты ведь хочешь есть? – повертел в руках мотоциклетный шлем Виталий, устремив ей в лицо вопрошающий синеглазый взгляд.
- Похоже, другого выбора у меня нет, - то ли наигранно, то ли искренне, вздохнула Третьякова и, заперев машину, направилась в направлении огромного стального агрегата.

- Шлем надень, - протянул Лене чёрный гладкий шлем уже сидящий «в седле» Виталий.
Она взяла шлем, надела, сморщилась от того, что теперь её чёлка, судя по всему, превратится во что-то невообразимое, и перекинула ногу через сидение. Уселась поудобнее, чувствуя себя при этом немного неуверенно – на таком шикарном мотоцикле она ещё ни разу в жизни не каталась. Виталий завёл мотор, но почему-то не трогался с места.
- Почему мы стоим? – удивлённо прокричала Лена, стараясь перекричать шум мотора, набирающего обороты.
- Потому что если я сейчас тронусь, то ты полетишь назад и примнёшь свою…эммм…гордость об асфальт. – Услышала она насмешливый голос Абдулова и поняла, чего он ждёт. – Хватайся, я не кусаюсь.
Третьякова недовольно хмыкнула и, протянув руки вперёд, сомкнула их на животе Абдулова. Ощущения, посетившие при этом её тело и дрожь, пробежавшую под кожей Абдулова оба «всадника» решили оставить втайне друг от друга.
- Ближе придвинься, - прокричал Абдулов, - такое ощущение, что ты обнимаешь старую бабушку, боясь раздавить её. – И снова усмехнулся.
Лена, чертыхнувшись, придвинув бёдра вдоль сидения поближе к водителю, оказалась практически вплотную к нему. Пошире расставив колени, чтобы ненароком не прикоснуться ими к ногам Виталия, Третьякова крикнула:
- Готово. Погнали.

Всего пять часов вечера – а на улице сумерки, но сетовать нечего – это лишь издержки времени года. Третьякова всё ещё была под впечатлением – Абдулов показал себя с совершенно иной стороны – теперь он уже не казался ей таким старым. Хотя, старым она его и не считала, скорее, слишком зрелым для себя. Но его манера водить мотоцикл доказала ей обратное – мотор всё набирал обороты и рычал, как голодный зверь, от чего сидение едва заметно подрагивало, наполняя тело Третьяковой новыми ощущениями. Скорость всё нарастала, а уверенные движения Абдулова вводили Лену в ступор: ей казалось, что она сейчас обхватывает за талию не своего занудного партнёра по съёмкам, а крутого байкера, которому все запреты и преграды – нипочём. Только вот куда они едут?
Только осознав, что они двигаются явно не в направлении Марьино, Лена с лёгкой толикой паники, но не без заинтересованности осведомилась, наклонившись к Абдулову с той стороны, где под шлемом гипотетически должно было быть его правое ухо:
- А куда мы едем? Марьино не по этой трассе.
Виталий повернулся к ней вполоборота и удивлённо ответил:
- А кто сказал, что мы едем в Марьино?
Лена тут же расцепила руки и покачнулась назад:
- А куда мы едем? – Но снова ухватилась одной рукой за его пиджак, так как её тело уже собиралось, подчиняясь законам физики, упасть назад.
Услышав её возмущённый голос, Абдулов отозвался:
- Ты ведь хочешь есть? Если да, то тебе нужно, как минимум, добраться до места приёма пищи живой. А если ты хочешь добраться туда живой, перестань тянуть назад отворот моей куртки и держись крепче. Ах, да. И глупых вопросов не задавай. – Он нажал по газам. Лена от бессилия стукнула ладонью его по спине и снова обхватила руками его талию, прижимая колени к его бёдрам.
- Абдулов, если бы мы были сейчас на твёрдой поверхности, я бы тебе сейчас дала в морду. – Прокричала она, опуская сомкнутые на его животе руки чуть ниже. С удовольствием почувствовав, как он напряг мышцы живота, она продолжила: - И, как только мы остановимся, я непременно это сделаю! Но пока мне даже нравится… - Она придвинулась к нему ближе, сжимая своими бёдрами его ноги, как бы цепляясь за них и расцепила сомкнутые руки, развела их в стороны.
- Что ты делаешь, Третьякова?! – Прокричал возмущенно Виталий, повернув лицо, скрытое за шлемом, к ней и чуть не пропустил поворот, но вовремя сумел отвернуться обратно.
- Смотри за дорогой, умник, я кайф ловлю. – Лена ещё крепче прижалась к нему коленями и с раскинутыми в стороны руками, как птица, летела навстречу ветру. Сейчас она почувствовала себя как никогда свободной, как никогда счастливой – если бы сейчас на ней ещё не была шлема, она могла бы почувствовать, как хлещет по лицу ветер, как развеваются волосы, и она пообещала себе, что на обратном пути обязательно поедет без шлема. Стоп. Какой ещё обратный путь?! На репетицию она едет на метро. И точка.
Решив больше не щекотать Абдулову нервы своим экстремальным «полётом», она снова сомкнула руки на его талии, при этом забыв отодвинуться и, как прежде, развести колени – именно поэтому её руки сошлись на его животе более плотным кольцом, и Абдулову показалось, что сквозь шлем в его лёгкие поступает слишком мало воздуха.

POV Виталий.

~ Знаете, а мне не стыдно! Ни капельки не стыдно. Всё равно ей резину менять, эта уже стёрлась совсем. И она, кажется, по этому поводу не очень-то и расстроена.
Но сейчас…сейчас я начинаю жалеть, что решился на эту авантюру – это – просто какая-то невыносимая пытка. И она, кажется, получает удовольствие от того, что сводит меня с ума. Что ж, самое время потренировать силу воли.
И всё-таки она экстремалка. Жаль, что я не видел выражения её лица, когда она разводила руки в стороны – наверное, не будь на ней шлема, она зажмурилась бы, тряхнула бы головой, развевая волосы, солнечно улыбнулась бы. Но не мне. А сейчас она просто нагло прижимается ко мне! То сторонится, смотрит косо, не позволяет приблизиться, нервно поводит плечами, то сама вдруг, неизвестно зачем, начинает испытывать моё терпение.
Вот как в эту самую минуту – Господи, что она делает? – она, сцепив руки на моей талии, пальцами водит по моему джемперу под пиджаком… Сумасшедшая. Интересно, о чём она думает сейчас? ~

Как только заглох мотор, Лена сняла шлем и огляделась – вот, значит, где ей сегодня предстоит поужинать…что ж, перспектива очень даже приятная. Один из довольно дорогих Московских ресторанов встретил прибывшую пару доморощенных байкеров с распростёртыми объятиями, и Лена, в своём не совсем соответствующем «прикиде» вошла в помещение, как только Виталий соизволил открыть перед ней дверь.
Чувствовала себя при этом Лена не совсем уютно – ей казалось, что этот вечер был Абдуловым спланирован заранее и специально для неё. И подобное внимание, подобное рвение её смутило. Впервые в жизни, пожалуй, она была смущена поведением мужчины по отношению к себе, и все эти его откровения в сети тут же вплыли в её память, заставляя понять, что всё это – не какие-нибудь глупые шутки, что Абдулов действительно, по-видимому, серьёзно ею увлечён. Она продолжала стоять в холле, пока Виталий говорил о чём-то со швейцаром. Подойдя к висевшему на стене зеркалу, она взглянула на собственное отражение: блестящие глаза, растрёпанные после шлема волосы, подкрашенные тушью ресницы и спортивненький прикид – в общем, ничего отличительного. Что он в ней нашёл? Возле него крутились женщины и поэффектней. Именно это Лену и пугало – ей казалось, что она абсолютно не похожа на других девушек, и уж тем более на женщин, привлекающих Абдулова, но теперь поведение коллеги начинало разубеждать её в этом и заставлять разочаровываться в собственной уникальности, в которой она старательно себя убеждала с самого детства. А что, если она – такая же, как и все? Этого Лена боялась больше всего на свете. Ну, если и не больше всего на свете, то уж точно больше, чем перспективы остаться в одиночестве – она казалась себе и без того самодостаточной личностью. А вот убежденность в собственной неповторимости, непокорности никому была её отдушиной, она была горда и уважала себя именно за это – за свою самодостаточность и именно поэтому так легко и быстро отказывалась от новых ухажёров, продолжая самосовершенствоваться и радоваться собственной свободе. У неё даже лучшей подруги не было – настолько она ценила свою независимость. С самой школы её лучшей подругой была сигарета – сигарета, которая молча, не вмешиваясь ни во что, выслушивала её невысказанные мысли, её тревоги, её переживания. Сигарета, которая терпела, когда Лена взволнована мяла её пальцами, нервно сжимала, грубо стряхивала пепел, гневно обивая его о край пепельницы. Она терпела всё. Терпела так, как никто не мог бы вытерпеть. И Лена сомневалась, что кто-нибудь сможет терпеть её так же, самозабвенно, всепрощающе и понимающе. Может быть, именно в этом заключалась её самая главная ошибка, а может быть, именно этим обусловливалась её непоколебимая вера в себя.

- Нам за тот столик, Лен. – Ладонь Абдулова, сомкнувшаяся на её предплечье, отвлекла Третьякову от самосозерцания, и Лена, свободной рукой напоследок поправив на голове ободок, послушно направилась вслед за Виталием.