выкладываю проду...если кому-то не терпиться узнать, что же будет дальше 
Молчаливый эскорт провел Кулёмину через мраморный вестибюль, переполненный припозднившимися служащими. Но все спешили домой, каждый был занят своими мыслями. Лене не грозило быть проведенной через толпу любопытных наблюдателей. На самом деле ее совсем и не интересовало, кто будет свидетелем ее позора; в этот момент ее не интересовало ничто.
На улице было темно, лил проливной дождь, но Кулёмина не замечала этого. Она рассеянно посмотрела по сторонам в поисках милицейской машины. Ее не было. Два охранника отступили назад. Третий, стоявший справа от нее, тоже собирался уходить, но остановился и сочувственно спросил:
— У вас есть куртка?
Кулемина подняла на него измученный взгляд.
— Да, — автоматически ответила она. У нее была куртка, вместе с сумкой она осталось в кабинете Кустова.
Охранник неуверенно взглянул на шоссе, как будто ожидая, что кто-то остановится и предложит ей машину.
— Я принесу еге вам, — сказал он и скрылся вместе с двумя другими охранниками в глубине здания.
Кулемина стояла на тротуаре, и капли дождя стекали по ее волосам и лицу. Очевидно, ее не собирались сажать в тюрьму. Она не знала, куда идти: у нее не было ни ключей, ни денег. Тут она заметила около здания знакомый силуэт. На какой-то момент в ней вспыхнула надежда.
— Юра, — позвала она, когда он и Кристина приблизились к ней.
Кустов повернулся, и Кулёмина вся сжалась от его резкого взгляда.
— Мне нечего тебе сказать, — коротко бросил он.
Надежда умерла, и вместе с ее смертью пришла блаженная бесчувственность, состояние полного оцепенения. Она спрятала замерзшие руки в карманы юбки и пошла вниз по улице. Через несколько шагов ее остановил Кустов, взяв за руку и развернув к себе.
— Подожди, — тихо проговорил он, выражение его лица было все таким же враждебным. — Возьми мой пиджак.
Лена осторожно освободила руку.
— Не трогай меня, — сказала она спокойно. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь до меня дотрагивался.
В его взгляде проскользнула тревога, которую он тут же подавил. Он не собирался ее жалеть, но…
— Возьми, — повторил он, начиная снимать пиджак. — Ты замерзнешь до смерти.
Лена не видела ничего плохого в перспективе замерзнуть до смерти. Не обращая внимания на протянутый пиджак, она вопросительно посмотрела на Кустова:
— Ты веришь тому, чему поверил Степнов?
— Каждому слову.
Кулёмина с достоинством подняла залитое дождем лицо:
— В таком случае мне не нужен твой пиджак. Повернувшись, она на секунду остановилась.
— Но ты можешь передать кое-что Степнову, когда он узнает правду. — Стуча зубами от холода, она продолжила:
— С-скажи ему, чтобы он никогда не смел приближаться ко мне. С-скажи ему, чтобы он держался от меня подальше!
Не задумываясь над тем, куда идет, Кулёмина автоматически шла вперед и, пройдя восемь кварталов, пришла к единственным людям, которые могли принять ее, не попросив ни копейки. Она пришла к ресторану Ярослава. Замерзшим кулачком она постучала в заднюю дверь. Ей открыли, на пороге появился Ярослав в черном смокинге, странно контрастировавшем с шумом и чадом кухни за его спиной.
— Ленчик? — изумленно спросил он. — Ленчик! Господь, мой Бог! Руслан, Вовка, — закричал он, — идите скорее!
Кулёмина проснулась в теплой, уютной постели и, открыв глаза, увидела незнакомую, но очаровательную комнату. Оглядевшись, она поняла, что находится в квартире над рестораном. Жена Вовки уложила ее вчера спать после теплой ванны и горячего ужина. Она не умерла от случившегося. «Жаль», — мрачно подумала Кулёмина.
Интересно, когда Степнов обнаружит, что она изменила цифры на копиях. Если хотя бы один контракт достанется «ВикСтепу», Степнову обязательно поинтересуется, как это произошло. Он удивится, почему Градов не назначил меньшую, чем «ВикСтеп», цену, и, возможно, сравнит копии, которые сделала Лена, с оригиналами.
Но может случиться и так, что кто-то еще, кроме «ВикСтепа» и компании Градова, получит эти контракты, В этом случае Степнов всегда будет считать, что она предала его.
Кулёмина откинула тяжелое стеганое одеяло и встала. Ей было слишком плохо, чтобы думать о таком варианте.
Она почувствовала себя еще хуже, когда через несколько минут вошла на кухню и услышала, как Ярослав говорит по телефону. Все его сыновья сидели за столом.
— Даша, — услышала она его голос, — это Ярослав. Дай мне Виктора.
Сердце Кулёминой сжалось, но было поздно останавливать Ярослава, поскольку он уже начал свой монолог.
—Витя, это Ярослав. Тебе лучше прийти сюда. Что-то случилось с Ленчиком. Она появилась вчера вечером совсем замерзшая, без куртки, без сумки, без ничего. Она не говорит, что случилось, она не позволяет никому дотронуться до нее, за исключением… Что? — Его лицо потемнело от гнева. — Может быть, ты не будешь говорить со мной в таком тоне, Степнов! Я… — Он остановился на секунду, затем положил трубку, посмотрев на нее так, как будто у нее выросли зубы. — Витя повесил трубку, — объяснил он своим сыновьям.
Его взгляд остановился на Лене, стоявшей в дверях.
— Витя сказал, что ты крала у него информацию и что ты любовница его отчима. Он сказал, что больше не хочет слышать твоего имени и, если я еще раз заговорю с ним о тебе, его банк откажет мне в займе, предназначенном для реконструкции ресторана. Степнов сказал мне это. Он так со мной говорил! — как будто не веря, повторил Ярослав.
Кулёмина, побледнев, сделала шаг вперед:
— Ярослав, вы же не знаете, что случилось.
— Я знаю, как он говорил со мной, — сказал Ярослав, скулы его дрожали.
Не обращая внимания на Лену, он с яростной решимостью вернулся к телефону.
— Даша, — сказал он в трубку, — пусть Степнов немедленно подойдет.
Он помолчал, пока Мышкина, по-видимому, задавала ему какой-то вопрос.
— Да, — ответил он. — Ты уверена, что это Лена? Что? Да, она здесь.
Ярослав передал трубку Лене. Выражение его лица было таким злым и обиженным, что ей стало не по себе. . —Витя не подходит, но Даша хочет поговорить с тобой.
Со смесью надежды и страха Кулёмина взяла трубку:
— Алло, Дарья Олеговна?
Голос Мышкиной был холодным как лед:
— Лена, ты и так причинила нам достаточно горя. Если у тебя, осталась хоть капля совести, не вмешивай в это Ярослава. Слова Виктора не пустая угроза, он действительно сделает то, что сказал. Ясно?
Сердце Кулёминой сжалось от боли.
— Абсолютно ясно.
— Хорошо. Теперь оставайся в течение часа там, где ты есть. Наш юрист привезет тебе вещи и разъяснит твое легальное положение. Мы собирались известить тебя через Филипа Градова, но так будет даже проще. Прощай, Лена.
Кулёмина присела около стола, боясь поднять взгляд на мужчин, которые теперь будут смотреть на нее с такой же неприязнью, как Кустов и Мышкина.
Рука Ярослава легла на ее плечо, и Кулёмина тяжело вздохнула:
— Я уйду, как только появится юрист с моей сумкой.
Она медленно подняла глаза. Но вместо ненависти, которую она ожидала увидеть, Ярослав и его сыновья смотрели на нее с беспомощным сочувствием. После всего случившегося Лене было легче вынести враждебность, чем доброту, и эти взгляды разрывали ей сердце, разрушая ту стену, за которую она спрятала обиду и горе.
— Не просите у меня объяснений, — прошептала она. — Вы мне все равно не поверите.
— Мы поверим, — горячо заверил ее Руслан. — Я стоял за шторой недалеко от столика и слышал каждое слово, сказанное тебе этой… этой свиньей за обедом, но я не знал его имени. Отец узнал его и подошел ко мне, заинтересовавшись, почему ты встречаешься с человеком, которого Степнов ненавидит.
Кулёминой очень хотелось разрыдаться, но, сдержав слезы, она сказала с нервной улыбкой:
— Должно быть, обслуживание в этот день было ужасное, ведь вы оба стояли около меня на страже.
Она не плакала несколько лет до тех пор, пока не встретила Степнова. С сегодняшнего дня слез больше не будет. Никогда. Она стояла перед ним на коленях, умоляя выслушать ее, одна только мысль об этом заставила ее стиснуть зубы.
— Я пытался на следующий день связаться с Виктором, — проговорил Ярослав, — чтобы предупредить, что Градов угрожает тебе и ты в опасности, но Степнов был в Италии.. Я сказал Даше, чтобы он позвонил мне, как только вернется, но я никогда не думал, что ты действительно дашь какую-то информацию отчиму Степнова.
Услышав в голосе Ярослава упрек, Лена устало опустила голову:
— Я не предавала его, но Витя думает, что я, сделала это.
Через полчаса Ярослав и Руслан проводили ее вниз, в ресторан, который был еще закрыт для посетителей, и встали как защитники за ее спиной. Кулёмина сразу же узнала Артёма Горшкова. Своего спутника Горшков представил как Ивана Суржана, начальника отдела безопасности «Глобал индастриз». Затем они сели напротив нее.
— Ваша сумка, — сказал Горшков, протягивая ее Лене. — Не хотите проверить содержимое?
Кулёмина постаралась сохранить безразличное выражение лица:
— Нет.
— Очень хорошо. Перейду прямо к делу, Елена Никитична. «Глобал индастриз» располагает достаточными доказательствами, чтобы обвинить вас в воровстве, промышленном шпионаже и других серьезных преступлениях. В настоящее время корпорация не собирается настаивать на вашем аресте. Однако если вы когда-нибудь снова появитесь на территории «Глобал индастриз» или ее дочерних компаний, корпорация предъявит вам обвинения во всех упомянутых мной преступлениях. Ордер на ваш арест уже подготовлен. Тогда он будет пущен в ход.
Он открыл большой конверт и достал оттуда несколько листков.
— Это письмо, в котором содержатся все упомянутые мной положения.
Он вручил его Лене вместе с каким-то документом.
— Это, — объяснил он, — предписание, суда, по которому вы не имеете права сделать хотя бы один шаг на территорию «Глобал индастриз». Вам все ясно?
— Абсолютно, — ответила Кулёмина, возмущенно подняв голову.
— У вас есть какие-нибудь вопросы?
— Да.
Кулёмина, слегка покраснев, повернулась и запечатлела по поцелую на щеках Ярослава и Доминика. Она знала, что расплачется, если будет прощаться потом, а в присутствии юриста и Суржана ей придется держать себя в руках.
Не обращая внимания на юриста, Лена обратилась к Ивану Суржану:
— Это вы добыли доказательства против меня? - Несмотря на природную бесцветность, глаза начальника отдела безопасности были пытливыми и острыми.
— Мой помощник провел расследование, пока я был в больнице. А почему вы спрашиваете, Елена Никитична? — поинтересовался он, внимательно наблюдая за Кулёминой.
Она взяла сумочку со стола.
— Потому что, кто бы это ни был, это была не лучшая его работа.
Лена повернулась к Ярославу и Руслану и попыталась изобразить подобие улыбки.
— Счастливо, — сказала она мягко. — И спасибо вам.
Не оглядываясь, она вышла из ресторана. Мужчины из «Глобал индастриз» посмотрели ей вслед.
— Не правда ли, сногсшибательная женщина? — сказал юрист.
— Красивая, — согласился Иван Суржан, задумчиво сдвинув брови.
— Но вероломная и лживая. - Суржан нахмурился еще сильнее:
— Так ли это? Я все еще вижу ее глаза. Она выглядит рассерженной и глубоко задетой. Виноватые ведут себя по-другому.
Горщков нетерпеливо встал:
— Она виновна. Если ты сомневаешься, подними досье, которое составил на нее твой помощник.
— Я так и сделаю, — сказал Суржан.
— Вы сделаете это! — сердито воскликнул Ярослав, который бесстыдно подслушивал. — А потом придете ко мне, и я расскажу вам правду. Градов ее шантажировал.
Степнов откинулся в кресле, наблюдая, как Иван Суржан, Мышкина, Кустов и Ярослав входят в его кабинет. Он согласился говорить о Лене только потому, что Суржан утверждал, что предварительно необходимо все обсудить на тот случай, если корпорация соберется возбудить судебное дело.
«Возбудить судебное дело. Но по какому поводу?»— с горечью подумал Степнов. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Все равно где. Они собираются говорить о ней, а он будет вынужден слушать. Он был в отъезде в течение месяца, но не смог выкинуть ее из головы.
Ему казалось, что сейчас он поднимет голову и увидит ее, входящую в его кабинет с блокнотом в руках, чтобы записывать его инструкции.
На прошлой неделе он был поглощен работой над новым финансовым проектом корпорации и вдруг услышал в приемной женский смех, как две капли воды похожий на мягкий, музыкальный смех Кулёминой. Он встал, говоря себе, что собирается привести ее в свой кабинет и в последний раз предупредить, чтобы она держалась подальше. Но когда он вышел и увидел, что это совершенно незнакомая женщина, сердце у него упало.
Ему нужен был отдых — расслабиться и как-нибудь отвлечься. Он с головой ушел в работу, стараясь не думать о Лене. Это не помогло. Ее образ не погас, но Степнов вымотался до предела. Так дальше продолжаться не может. Через несколько часов он улетает в Хабаровск на встречу комитета по международной торговле, на ту самую встречу, с которой сбежал, боясь упустить Кулёмину. И комитет решил продолжать совещание без него. В воскресенье, после окончания встречи, к нему в Хабаровске присоединится Вика, и они отправятся на три недели в Швейцарию. Провести Рождество в Швейцарии, как три года назад, было очень заманчиво.
Но с кем он тогда был? Он попытался вспомнить.
— Виктор, — заговорил Суржан, — можно я начну?
— Да, — коротко ответил он, отворачиваясь к окну.
Когда же наконец он сможет стереть из памяти образ Кулёминой, плачущей у его ног. «Пожалуйста, не делай этого с нами… Я так люблю тебя».
Вертя в руках золотую ручку, он зло посмотрел на Ярослава, который ожидал любой возможности выступить в защиту Ленчика.
«В защиту», — саркастически подумал Степнов. Какая защита? Она была захватывающе красива, и Ярослав не смог раскусить ее вероломной натуры. Он не винит Ярослава, потому что сам был так же слеп и глуп. Кулёмина очаровала его. С самого начала он был порабощен, потерял способность трезво рассуждать, сгорая от своей неожиданной страсти…
— Я понимаю, — говорил Суржан, — что Елена Кулёмина — очень неприятная тема для всех вас, но мы давно знаем друг друга и в интересах компании должны говорить прямо. Никто не ответил, и Суржан, вздохнув, продолжил:
— Для меня это тоже чертовски трудная тема. Расследование ее дела было под моей ответственностью, и я скажу вам, что оно было проведено весьма плохо. Молодой человек, который заменял меня, пока я был в больнице, — неопытный и нетерпеливый, мягко говоря. Если бы не больница, я занялся бы этим делом раньше. Теперь о том, что я имею. Картина преступления до сих пор не выяснена до конца. Я уже говорил с каждым из вас в отдельности и надеюсь, что, собравшись вместе, мы сможем разобраться в тех противоречиях, которые не перестают меня беспокоить. Возможно, у каждого из нас есть части головоломки, и теперь мы их сложим. Ярослав, сначала я буду обращаться только к Виктору, Дарье и Юрию. Не вноси пока никаких замечаний.
Черные глаза Ярослава нетерпеливо блеснули, но он молча отсел назад на один из зеленых диванов.
— Итак, начнем, — опять заговорил Суржан, обращаясь к Степнову, Кустову и Мышкиной. — Вы все трое говорили мне, что уверены в том, что Елена Кулёмина хотела устроиться в «ВикСтеп», чтобы шпионить для Филипа Градова. Вы все признаете, что она умеет прекрасно печатать и стенографировать. Правильно?
Мышкина и Кустов ответили «да». Степнов коротко кивнул.
— Тогда я хочу задать вам вопрос. Почему умная, способная секретарша провалила все до одного отборочные тесты и не указала, что посещала институт? — Все хранили молчание, и Суржан продолжил:
— И почему умная, образованная женщина, которая должна поступить к нам на фирму, делает одну из самых глупых вещей, которые я когда-либо видел, — среди желаемых должностей отмечает должности президента и управляющего по персоналу?
Суржан взглянул на замкнутые лица сидевших перед ним.
— Ответ: она сделала все возможное, чтобы ее не приняли, не так ли? — Никто не ответил, и он вздохнул:
— Насколько я понимаю, она шла на автобусную остановку, когда встретила Виктора, который тем же вечером ходатайствовал за нее. На следующий день с ней беседовал Кустов. Почему Елена Кулёмина вдруг решила работать в «ВикСтепе»?
Кустов откинулся назад, положив голову на спинку дивана.
— Я уже передавал тебе и Виктору, что сказала мне Лена. Встретив тогда Витю, она решила работать в «ВикСтепе», потому что хотела иметь возможность видеть его. Она сказала, что считала его простым инженером в «Глобал».
— И вы поверили ей? — спросил Суржан.
— У меня не было причин не верить. — Кустов сокрушенно вздохнул. — Я видел, как она плакала, когда узнала, кто Витя на самом деле. Я был таким же идиотом, как все, и поверил, что Градов — ее дальний родственник и что он просил ее шпионить, но она не будет этого делать.
— Действительно, — усмехнулся Суржан, — Градов — ее родственник. Я проверил это, и в соответствии с фамильным древом Градовых, которое было зафиксировано тринадцать лет назад в книге для снобов, Кулёмина — семиюродная или девятиюродная кузина Градова.
Внезапный прилив радости у Степнова так же быстро исчез. Кузина или нет, Лена все равно была любовницей его отчима.
— Я знаю, — Суржан помассировал виски, как будто у него разболелась голова, — что Кулёмина не напрашивалась работать у тебя, Виктор. Более того, как сказал Ветров, она была даже против.
— Да, была, — выдавил из себя Степнов. Он больше не мог этого выносить. Разговор о ней требовал слишком много сил.
— Если она действительно хотела шпионить для Градова, — констатировал Суржан, — то это было совершенно нелогично. Ведь, работая с тобой, она имела гораздо больший доступ к секретной информации.
Степнов взял со стола папку и начал читать.
— Она не хотела работать со мной, потому что мы были в ссоре из-за одного личного вопроса.
«Она не хотела спать со мной», — про себя добавил Степнов.
— Это ничего не проясняет, — жестко сказал Суржан. — Если бы вы были в ссоре, то она, наоборот, должна была обрадоваться возможности проникнуть в святая святых корпорации.
— С этой девушкой все совершенно непонятно, — нерешительно вступила в разговор Мышкина. — Когда я рассказала ей о матери Виктора, она так побледнела, что…
— У меня нет времени! — резко оборвал ее Степнов. — Я улетаю в Хабаровск. Я могу объяснить все в нескольких предложениях. Елена Кулёмина пришла в «ВикСтеп» шпионить. Она — любовница Градова. Она — великолепная актриса и умелая шпионка.
Яросла открыл рот, чтобы возразить, но Степнов рассек рукой воздух.
— Не защищай ее передо мной, черт возьми? Я представлял ее моей матери и отчиму! Она спокойно улыбалась, а я, как последний идиот, знакомил ее с ее любовником! Она предала всех нас, не только меня. Она рассказала Градову о Росси, и его люди теперь рыщут по Казано в его поисках. Она дала Градову информацию о наших ставках, что будет стоить «ВикСтепу» целого состояния. Она…
— Она не была любовницей Градова, — твердо сказал Суржан, не давая высказаться возмущенному Ярославу. — Так сказал мой помощник, но дело в том, что Градов, хотя он и владелец этих апартаментов, был там только один раз, в тот вечер, когда она приехала, всего в течение получаса.
— Возраст моего отчима, может быть…
— Прекратите так говорить о Лене! — яростно выпалил Ярослав. — Я…
— Побереги свои легкие, Ярослав, — прошипел Степнов.
— За мои легкие не волнуйся. А теперь я наконец выскажусь! Я и Руслан слышали все, о чем говорили Ленчик и Градов, когда были в моем ресторане. Лена сказала ему, что вы собираетесь пожениться и что она расскажет тебе про их родство. Тогда Градов начал пугать ее, что ты можешь подумать, что она его любовница и что это она рассказала ему о Казано. Лена ужасно растерялась и возразила, что она ничего не говорила о Казано и никогда не была его любовницей. Затем спросила, не собирается ли он ее шантажировать. На что он ответил, что хочет заключить с ней сделку. Он сказал, что будет молчать, если она предоставит ему информацию…
— Что она и сделала, — прошипел Степнов. — В течение часа! И поступала бы так до тех пор, пока Градов не разорил бы нас.
— Нет! Она сказала, что скорее умрет, чем сделает что-нибудь против тебя. Она…
Опершись на стол, Степнов поднялся из кресла:
— Она лживая сука и предательница. Такова правда о ней. Теперь вы все уходите отсюда.
— Я ухожу! — почти прокричал Ярослав. — Но перед этим я хочу сказать тебе одну вещь. Ты ранил ее так, что это чуть ее не убило! Ты выбросил ее на улицу без куртки, без денег, без ничего! И она позвонила Градову? Нет. Она прошла восемь кварталов по холоду, под проливным дождем, чтобы упасть мне на руки. Поэтому я говорю тебе, — Ярослав поднялся и, надев шляпу, закончил с высоты своего внушительного роста, — что с сегодняшнего дня я вычеркиваю тебя из своего списка, Степнов. Если ты захочешь пообедать в моем ресторане, то лучше приводи с собой Ленчика!
надеюсь он ей поверит 
...хм...продолжение!!!!