ловите...как и обещала 
Иваново был покрыт ковром свежевыпавшего снега. Город украшали к Новому Году. Следуя указаниям неразговорчивого пожилого мужчины. Степнов без труда нашел тихую маленькую улицу, на которой выросла Лена. Он остановился около панельного белого дома и вышел из такси.
Долгий путь по заснеженным дорогам был самой легкой частью его задачи; встреча с Леной будет куда сложнее.
Дверь открыл крепкий молодой человек лет 23-25. Сердце Степнова упало. Ни в каких, даже самых ужасных фантазиях Степнов не мог себе представить, что у Лен есть другой мужчина.
— Меня зовут Виктор Михайлович Степнов, — представился он. Любопытная улыбка на лице молодого человека сменилась открытой враждебностью. — Я хотел бы увидеть Лену.
— Я ее друг, — сказал молодой человек, — и она не хочет видеть вас.
Ее друг!
— Я приехал увидеть ее, — решительно проговорил Степнов. — И даже если мне придется отшвырнуть тебя, чтобы добраться до нее, я это сделаю.
— По-видимому, он действительно сделает это, Игорек, — сказал дед Лены, входя в холл; в руках он держал книгу, которую, наверное, только что читал.
Петр Никонорович посмотрел на высокого упорного мужчину, его острые серые глаза остановились на застывшем от напряжения лице непрошеного посетителя. Жесткая линия его губ дрогнула, и он едва заметно улыбнулся.
— Игорь, — сказал он тихо, — почему бы нам не дать этому человеку пять минут, чтобы он попробовал изменить ее решение? Она в гостиной, — добавил он, кивнув в сторону комнаты, откуда доносилась веселая музыка.
— Пять минут — и все, — проворчал Игорь, следуя за Степновым.
Степнов повернулся к нему и властно сказал:
— Наедине.
Игорь открыл было рот, чтобы возразить, но Петр Никонорыч остановил его.
Степнов бесшумно вошел в уютную маленькую гостиную, сделал два шага вперед и остановился. Его сердце сильно стучало, Кулёмина стояла на стремянке, вешая мишуру на верхние ветки елки. Она была потрясающе юной и до боли красивой в стареньком зеленом свитере, с рассыпавшимися по плечам и сверкающими волосами.
Степнову захотелось взять ее на руки, отнести на диван и забыться, залечивая руками и ртом раны, которые он сам нанес ей.
Спустившись с лестницы, Кулёмина взяла еще немного мишуры из коробки, лежавшей около красиво упакованных кульков и пакетов. Краем глаза она увидела пару мужских кожаных ботинок.
— Гуцул, — легко сказала она. — Я уже заканчиваю. Звезда наверху смотрится суперски или принести ангела?
— Оставь звезду, — раздался знакомый голос. — В комнате уже есть один ангел.
Кулёмина резко повернулась и столкнулась взглядом с мужчиной, стоявшим в нескольких шагах от нее. Она побледнела, увидев его полное решимости суровое лицо. Каждая линия хорошо знакомого тела излучала силу и магнетизм, от которых она убегала по ночам в своих снах.
Эти губы целовали ее, но она помнила не только ласки. Ей также хорошо помнилась их последняя встреча: она стояла на коленях и рыдала у его ног. Обида и гнев дали ей силы.
— Убирайся отсюда! — выкрикнула она, слишком поглощенная своей обидой, чтобы видеть боль и сожаление в его синих глазах.
Но вместо того чтобы уйти, он подошел еще ближе.
Кулёмина попятилась, все ее тело затряслось. Он подошел к ней, и она, размахнувшись, ударила его по лицу.
— Я сказала: развернулся и ушел, — прошипела она. Степнов не сдвинулся с места, и Лена снова угрожающе подняла руку:
— Да пошел ты!
Степнов перевел взгляд на ее дрожащую ладонь.
— Давай, — сказал он мягко.
Лена бессильно опустила руки, скрестив их на животе. Двигаясь боком, она попыталась обойти вокруг елки и убежать прочь из этой комнаты, прочь от него.
— Лена, подожди, — преградил ей путь Степнов.
— Не трогай меня! — почти закричала Кулёмина, вырываясь из его рук.
Степнов мог позволить ей все что угодно, но только не уйти. Он не мог отпустить ее.
— Ленок, пожалуйста, позволь мне…
— Нет! — плача, закричала она. — Пошел вон!
Она кинулась вон, но Степнов поймал ее за руки. Повернувшись, она набросилась на него, как дикая кошка.
— Ты ублюдок! — закричала она задыхаясь, молотя руками по его груди и плечам. — Ты ублюдок! Я умоляла тебя на коленях!
Степнову потребовалась вся его сила, чтобы держать ее до тех пор, пока приступ ярости не прошел и она беспомощно не упала ему на руки. Ее хрупкое тело сотрясалось от безудержных рыданий.
— Ты заставил меня умолять… — рыдала она у него на руках, — ты заставил меня умолять…
Ее слезы проникали ему прямо в сердце, а слова были как удары ножа. Он обнимал ее, слепо глядя вперед, вспоминая красивую смеющуюся девушку, которая вошла в его жизнь и перевернула ее своей сияющей улыбкой.
«А что случится со мной, если эта туфелька подойдет?»
«Я превращу вас в милую жабку».
От раскаяния и боли у него защипало в глазах, и он закрыл их.
— Прости меня, — хрипло прошептал он, — мне так жаль.
Услышав боль в его голосе, Кулёмина почувствовала, как ледяная стена, которую она воздвигла вокруг себя, дала трещину. Она снова была в его объятиях, прижимаясь к его большому, сильному телу.
Одинокими бессонными ночами и длинными днями она все время думала о нем и пришла к выводу, что Степнов абсолютно циничный и жестокий человек. Предательство матери сделало его таким, и Лене не под силу что-либо изменить. В любой момент он без труда сможет выкинуть ее из своей жизни и спокойно уйти, потому что он никогда не будет любить ее по-настоящему.
Еще в пять лет он решил, что женщине нельзя вверять свое сердце. Он может предложить Лене свое тело, свою страсть, но не больше. Он никогда не позволит себе стать уязвимым, открыв сердце другому человеку.
Его руки гладили ее по спине, пытаясь согреть и успокоить. Собрав последние силы, Кулёмина жестко оттолкнула его:
— Я уже в порядке. Правда. — Она отвела взгляд от его глубоких синих глаз и спокойно произнесла:
— Я хочу, чтобы ты сейчас ушел, Степнов.
Скулы его дрогнули, и все тело напряглось от прозвучавшего приговора. Степнов не хотел понимать этих слов и, вместо того чтобы уйти, не отрывая от нее взгляда, достал из кармана плоскую коробочку, завернутую в серебряную бумагу.
— Я привез тебе подарок, — проговорил он. Кулёмина удивленно посмотрела на него:
— Что?
— Вот, — сказал он, кладя коробочку ей на ладонь. — Это новогодний подарок. Это тебе, открой.
Внезапно в голове Кулеминой пронеслись слова, сказанные Мышкиной в ресторане, и она задрожала. «Он пытался подкупить свою мать, чтобы она вернулась к нему… Он подарил ей подарок… и настаивал, чтобы она тут же открыла его…»
— Открой сразу, Лена, — проговорил Степнов.
Он старался сохранить спокойное выражение лица, но Кулёмина видела отчаяние в его глазах и то, как были напряжены его сильные плечи. И знала, чего он со страхом ждет: что она отвергнет его подарок. А вместе с ним и дарителя.
Лена оторвала от него свой взгляд и, дрожащими руками развернув серебряную бумагу, достала маленькую бархатную коробочку с инициалами московского ювелира. Она открыла ее. На белом бархате красовался рубиновый кулон, который окружали маленькие росинки сверкающих бриллиантов. Он был размером почти с коробку.
Это был подкуп.
Второй раз в своей жизни Степнов пытался подкупить женщину, которую любил, чтобы она вернулась к нему. От нежности и любви у Лены защемило сердце, и глаза наполнились слезами.
— Пожалуйста, — хрипло прошептал он. — Пожалуйста… — Он обнял ее и, прижав к себе, спрятал лицо в ее волосах. — Пожалуйста, дорогая…
Защита Кулёминой полностью рухнула.
— Я люблю тебя! — прошептала она, обвив руками его шею и гладя его сильные плечи и густые темные волосы.
— Я купил тебе еще и серьги, — хрипло проговорил он. — Я куплю тебе гитару — в твое музыкальной школе сказали, что ты очень талантливая гитаристка. Хочешь …
— Не надо! — заплакала Кулёмина, поднимаясь на цыпочки и закрывая его рот поцелуем.
Он вздрогнул и еще крепче обнял ее. Его губы впились в нее в голодном отчаянии, руки заскользили по ее спине, затем ниже, прижимая ее бедра к своим, как будто он хотел впитать в себя все ее тело.
— Я так скучал по тебе, — прошептал он, стараясь смягчить поцелуй. Его язык двигался с нежностью, насыщая тоску по ней, в то время как он медленно гладил ее мягкие волосы. Но внезапно он потерял контроль над собой и, застонав, со всей силой сжал ее в объятиях. Его губы стали жесткими и настойчивыми.
Кулёмина, прижавшись к его напряженному телу, отвечала на его поцелуй со всей любовью и отчаянием, накопившимися в ее сердце.
Через некоторое время, показавшееся им обоим бесконечным, Лена вернулась к реальности. Она все еще обнимала его, прижавшись щекой к его груди и слыша гулкое биение его сердца.
— Я люблю тебя, — прошептал он и, прежде чем Лена успела ответить, продолжил наполовину оправдывающимся, наполовину шутливым голосом:
— Тебе придется выйти за меня замуж. Я думаю, что меня только что исключили из международного торгового сообщества — они считают, что я ненадежный партнер. И Ярослав вычеркнул меня из своего списка. Даша сказала, что уволится, если я не привезу тебя обратно. Кристина нашла твои серьги и отдала их Кустову. Он просил передать тебе, что ты получишь их, только когда вернешься за ними…
*****************************************************************************
Маленькие разноцветные огоньки сияли на новогодней елке в огромной гостиной. Растянувшись на пушистом ковре перед камином, Степнов держал в объятиях спящую жену, наблюдая за отсветами пламени, которые плясали на ее шелковых волосах, рассыпавшихся по его обнаженной груди. Они были женаты уже три дня.
Кулёмина зашевелилась, теснее прижимаясь к нему. Осторожно, чтобы не разбудить, он накрыл ее плечи атласным одеялом. С благоговейной нежностью он дотронулся до ее щеки. Лена принесла радость в его дом и наполнила смехом его жизнь.
Где-то на другом конце большого дома часы начали бить полночь. Кулёмина медленно приподняла веки, и он посмотрел в ее волшебные зеленые глаза.
— Новый Год, — прошептал он. Кулёмина улыбнулась ему, и ее ответ вызвал у него прилив необыкновенной нежности.
— Нет, — сказала она мягко, ласково проводя рукой по его волосам, — Новый Год наступил три дня назад.
КОНЕЦ…
