Quote (@NgElашка)
)))))))))
Ленка,я требую продочки!)))))
а вот и она)))))) Глава 2
Городской дом Абдуловых
Патнем плейс, Лондон
Неделю спустя
Городской дом Абдуловых на углу Патнем плейс, трехэтажный особняк в георгианском стиле, был выстроен в середине прошлого века графом Нортклиффом, имевшим гораздо больше денег, чем хорошего вкуса – «bon gout» (фр.), как он обычно говорил, изливая свое семя в лоно очередной «пансионерки» борделя мадам Орли.
Именно он и наводнил сад греческими статуями мужчин и женщин, сплетавшихся в самых непристойных позах. Последние шестьдесят пять лет буквально все: дети, взрослые, гости, слуги и даже случайные разносчики – могли часами глазеть на обнаженные мраморные парочки, олицетворявшие различные аспекты физической страсти.
Временами Мегги искренне жалела, что ей не довелось познакомиться с оригиналом графом. Ни Лео, ни Макс до сих пор не проговорились своему отцу священнику, что их двоюродные братья, мальчишки дяди Виталика, успели наскоро показать им статуи в укромном уголке сада Нортклиффов. При этом все четверо беззастенчиво пялились на соблазнительные сцены, отпускали непристойные замечания и, хихикая, изучали все неприличные подробности.
Мегги поселили недалеко от спальни тети Лены, примыкавшей к комнате дяди Виталика. Ее же комната была отделана в светлых оттенках персикового и кремового. Она останавливалась в этой комнате с восьми лет. В дверь легонько постучали.
– Войдите! – откликнулась Мегги.
На пороге возникла тетя Лена, румяная, растрепанная, запыхавшаяся и сияющая, как утреннее солнышко, потому что едва ли не с рассвета каталась в Гайд парке с дядей Виталиком. Оба наверняка пускали коней во весь опор, наслаждаясь одиночеством и покоем, поскольку никто из людей светских не изволил подниматься с постели так рано, чтобы оказаться в этот час в парке и тем более осудить столь эксцентричное поведение. На Лене была темно зеленая амазонка, подаренная мужем на день рождения. Густые рыжие волосы выбились из под модного крошечного цилиндра и беспорядочной массой локонов рассыпались по спине.
– До чего я люблю лондонскую жизнь! – весело объявила она, стягивая рыжевато коричневые перчатки для верховой езды из невероятно мягкой кожи. – Когда только приезжаешь сюда, здесь все кажется таким чистым и свежим! Весна в Лондоне – это нечто особенное! Кроме того, я ужасно довольна, что Эдисон позволил нам взять тебя под свое крылышко. Что ни говори, а первый сезон очень важен для девушки. Надеюсь, мы повеселимся на славу. Кстати, я пришла сказать, что сегодня утром Виталик везет тебя к мадам Джордан.
– Кто такая мадам Джордан?
– Моя модистка, разумеется. Одевает меня с тех пор, как мы с Виталиком поженились.
Лена на секунду замолчала, очевидно, погрузившись в крайне приятные воспоминания, потому что по лицу расплылась широкая улыбка.
– Хм м, о да, между нами: ты будешь похожа на принцессу. Только делай так, как скажет дядя. У него идеальный вкус.
Мегги всю жизнь твердили, что у обоих дядей просто идеальный вкус во всем, что касается дамской одежды. Вероятно, и у отца тоже, поскольку вся мужская половина рода Абдуловых отличалась особенной удачливостью и тонким вкусом. Будучи викарием, он не мог позволить себе судить вслух о таком суетном предмете, как женские туалеты.
Мэри Роуз, мачеха Мегги, и сама Мегги, волей неволей оказавшиеся в доме, полном существ мужского пола, давно объединились и сами выезжали за покупками, невероятно при этом наслаждаясь. Четверо мужчин, включая Алека и Рори, не будучи откровенными олухами, щедро отпускали комплименты любому новому наряду, давно заметив, что длина комплимента оказывалась прямо пропорциональной степени хорошего отношения к ним дам. Их отец, человек высокого ума, весьма одобрял такое поведение.
– Так вот, Виталик собирается уехать, как только переоденется. У него встреча в министерстве иностранных дел. Надеюсь, ему не собираются предложить новый дипломатический пост. Последнее назначение было в Рим. Господи, какая же там жара! Мы провели уйму времени с кардиналами и епископами, а это означало, что приходилось носить закрытые платья.
– Я бы с удовольствием посетила Париж, – мечтательно вздохнула Мегги.
– Он отказался от этого назначения два года назад, – сообщила Лена. Лорд Нортклифф и в самом деле отверг несколько предложений министра, хотя король Георг IV часто советовался с ним по вопросам, касавшимся переговоров с французами, которых Виталик прекрасно знал. Вероятно, поэтому и отказывался ехать в столицу Франции.
Час спустя Мегги и Виталий оживленно обсуждали моды с мадам Джордан в ее элегантно обставленной лавке в самом центре Риджент стрит.
Сегодня выдался чудесный ясный день; всю дорогу до Лондона шел дождь, вчерашним вечером превратившийся в ливень. Зато рассвет был безоблачным и ясным. Настоящее весеннее утро! Цветы затопили столицу красочным водопадом, а на деревьях распустились листья. Мегги просто не могла надышаться свежим душистым воздухом.
В этот ранний час в лавке были только три леди с горничными. Но мадам Джордан, едва взглянув на дядю Виталика, подлетела к нему и подставила щеку для поцелуя. После чая и сплетен она объявила лорду Нортклиффу, совершенно не обращая внимания на Мегги и, очевидно, считая, что сам процесс не требует участия девушки:
– Вообразите только, такая молодая девушка удостоилась внимания самого милорда Нортклиффа. Всем известен ваш безупречный вкус, так что она станет предметом всеобщей зависти. Вот увидите, с нашей помощью она превратится в истинную красавицу! Хм м… довольно тонкая талия, что очень кстати, так как нынче опять подчеркивают линию талии… грудь пышная… да, хорошая кожа… и волосы того же насыщенного оттенка, как у мистера Алекса Абдулова и леди Кэтрин… каштановые… со светлыми прядями и рыжеватыми отблесками… А эти голубые глаза… вскоре они засверкают, как драгоценные камни. Давайте я сначала сниму мерки, а потом мы все обсудим подробно.
Мегги раздели до нижних юбок, чулок и сорочки, поставили на небольшое возвышение, сняли мерки и лишь потом стали драпировать в самые различные отрезы – от прозрачных шелков до ярких переливчатых атласов. Дядя Виталик внимательно рассматривал каждый, делал замечания, задумчиво поглаживая подбородок, и выглядел при этом генералом, командующим армией, в которой каждый солдат был готов немедленно выполнить приказ.
При виде бального туалета, выбранного им для следующего вечера при полном одобрении мадам Джордан, сердце Мегги затрепыхалось от удовольствия и волнения. Настоящий шедевр: тюль на белом атласе с двумя полосами изысканной вышивки, идущей от талии до подола, имитируя распашную юбку.
– Слава Богу, что тебе идет белое, Мегги, – заметил он, оглядывая племянницу и торжественно кивая. Рукавчики были короткими и туго обхватывали руки. Квадратное декольте открывало грудь. Платье было отделано двумя очень узкими оборками: одна на подоле, вторая под коленями.
– Выдержано в строгом стиле, – заметил Виталий, – и талия наконец там, где ей положено быть. У тебя чудесная тонкая талия, Мегги, а грудь особенно миленькая… хотя, возможно, и не стоило упоминать об этом в твоем присутствии, но мадам права. Да, этот фасон тебе пойдет. Больше никаких школьных платьиц, дорогая. Ты теперь молодая леди, готовящаяся к выходу в свет.
Мадам Джордан вздохнула:
– Помните, милорд, как вы впервые привели ко мне молодую жену? Что за странный у нее был вкус… впрочем, таким он и остался, зато она понимала силу воздействия на мужчин своей великолепной груди и поэтому упиралась, что было сил.
– Женщины всегда понимают соблазнительность своей груди, – фыркнул Виталик. – Что же до моей супруги, она до сих пор носит платья с вырезом едва не до колен, и мне это нравится не больше, чем тогда. Мужчины просто раздевают ее взглядами, Николетт! Природа наделила ее такими достоинствами, что трое мужчин могут одновременно пожирать ее наглыми взорами, а я ничего не в силах поделать.
Мадам Джордан рассмеялась и ущипнула его.
– Ах эти ревнивые мужья! Ну разве не восхитительно, дорогая?
Мегги перевела взгляд с Николетт на дядю, впервые ступив на неизведанную территорию взрослого, такого заманчивого мира.
– Да, мэм… если хорошенько подумать… это вправду восхитительно.
За бальным туалетом последовала темно синяя амазонка, такая красивая, что Мегги едва не заплакала от восторга!
– О Боже, дядя Виталик, она слишком хороша для меня! – прошептала она, осторожно проводя кончиками пальцев по ткани, услужливо поднесенной поближе одной из помощниц мадам.
– Завтра мы снова приедем заказать еще несколько туалетов и примерить твой бальный туалет. И это только начало. Завтра вечером на балу у Рэнли ты будешь выглядеть настоящей принцессой. Николетт, ее дебют состоится через две недели, и я хочу, чтобы вы придумали для нее нечто особенное.
– Обещаю, – согласно кивнула мадам, и если Мегги не ошибалась, – а она вряд ли ошибалась, поскольку не раз видела то же выражение в глазах Мэри Роуз, – так вот, в темных красивых глазах мадам блестело чистейшее вожделение. Однако держалась она безупречно вежливо и даже проводила заказчиков до двери.
– Она… э э э… в самом деле весьма ценит вас, дядя. Черные брови мигом взлетели вверх.
– Тебе всего восемнадцать, Мегги, и, как дочь священника, ты просто не должна разбираться в подобного рода отношениях между мужчинами и женщинами.
– Не забудь, я живу с отцом и Мэри Роуз, – рассмеялась девушка. – Эти двое… смеются, обнимаются и целуются украдкой, особенно когда думают, что остались одни, чего никогда не бывает в доме викария. Более того, две недели назад ко мне в спальню заявился Рори, ужасно перепуганный, потому что, по его словам, мать пронзительно вопила. Не совсем же я идиотка, дядя Виталик!
– Твой отец – очень счастливый человек, – все, что сообразил ответить Виталий на это откровение. Правда, позже он ухмыльнулся и пробормотал:
– Хотелось бы мне услышать, каким именно образом тебе удалось успокоить Рори. Так вот, Мегги, я должен кое что тебе сказать. Здесь, в Лондоне, ты прекрасно проведешь время. Пойми, ты не охотишься за мужем, а просто развлекаешься. И никто не заставляет тебя обращать внимание на всяких болванов. Все это идея твоей бабки, а не наша. Твой отец полностью со мной согласен. Учти, поскольку у тебя неплохое приданое, немало мужчин будет пресмыкаться перед тобой в надежде заполучить богатую наследницу. Берегись тех, кто всегда готов преступить границу. Ясно?
– О да. Тетя Лена рассказывала, как ее буквально заставили вешаться тебе на шею, потому что ее папа отчаянно нуждался в деньгах, но поскольку мне ничего подобного не грозит, остается лишь улыбаться и флиртовать, с кем я только пожелаю. Папа твердил, что мое дело – вальсировать, попытаться усвоить обычаи света и оставаться скромной и приветливой. Мэри Роуз желает, чтобы я посмотрела все новые пьесы. Так что, если хорошенько поразмыслить, дядя Дуглас, по моему, папа страстно мечтает о том, чтобы я вышла замуж и покинула родной дом не ранее тридцатилетнего возраста.
– Вполне возможно, – с улыбкой согласился Виталик, решив про себя, что тоже вряд ли хотел бы видеть мужчину рядом со своей дочерью, если таковая когда нибудь появится на свет.
– Бабушка Лидия говорит, чтобы я держала ухо востро, иначе окончу жизнь старой девой, как едва не окончила тетя Кэтрин. Все уверяет, что восемнадцать лет лучший возраст для брака.
– Матушка, благослови ее Господь, с годами не меняется, – усмехнулся Виталик Не волнуйся, Мегги, главное – ты развлечешься и побываешь на всех лондонских балах, а остальное пустяки.
В вечер бала у Рэнли Лена, расправляя складки темно розового шелкового платья, блаженно вздохнула:
– Я так рада, что линия талии наконец спустилась до положенной ей границы.
– С другой стороны, – заметил Виталик, оглядывая жену, – тебе изумительно шел покрой ампир, тем более что он подчеркивал все твои достоинства.
Мегги не особенно удивилась обмену репликами, успев наслушаться подобных диалогов тетки и дяди. Мало того, она заметила, как пальцы Виталика скользнули к плечу Ленки, помедлили… и рука снова упала.
Усадив дам в экипаж, дядя постучал по потолку и, когда карета тронулась, пояснил племяннице:
– Тебя примут со всем почетом, поскольку, честно говоря, никто не посмеет оскорбить мою родню. Кроме того, нас с Леной любят в обществе, впрочем, как и твоего дядю Алекса и тетю Софи. Постарайся быть собой, моя чаровница, а если не поймешь, как вести себя в определенной ситуации, спроси Лену или меня.
– Все это довольно страшно, – призналась Мегги. – И подозреваю, что здешние балы сильно отличаются от тех, что даются у нас, в Гленклоузон Роуэн.
– Люди везде одинаковы, – утешала Лена. – Только наряды и драгоценности здесь куда роскошнее.
– Некоторые просто идиоты, – констатировал Виталий.
– А некоторые нет, – возразила Ленка. – Совсем как дома.
– Однако, – продолжал Виталий, – как я уже говорил, если поступки какого то мужчины тебе не понравятся, немедленно прикажи ему удалиться. Потом покажешь мне негодяя, и я потолкую с ним по своему.
– Да, Виталик умеет поставить человека на место, хотя давно уже не практиковался, – подтвердила Лена.
Виталий со вздохом скрестил руки на груди.
– Подумай, Лен, еще несколько лет – и наши мальчики вылетят из гнезда и окажутся в Лондоне одни. Можешь себе представить, в какие только передряги они не попадут!
Лена тихо застонала. Мегги весело хихикнула и закатила глаза при мысли о близнецах Джеймсе и Джексоне, самых красивых из всех молодых людей, которых она знала. Можно себе представить, какой фурор они произведут в бальных залах и сколько дам будут падать в обморок от избытка чувств.
Лорд и леди Рэнли приветствовали гостей у подножия величественной лестницы, ведущей к предмету их радости и гордости – бальному залу, занимавшему весь второй этаж.
– Первый отпрыск Абдуловых, появившийся в обществе, – объявила леди Рэнли, улыбаясь Мегги. – Повезло вам с семьей, дорогая. С вами многие мечтают познакомиться. Надеюсь, вам у нас понравится.
– О да, леди Рэнли, – пробормотала Мегги, – тетя Алекс велела мне танцевать, пока не протру дырки в подметках.
Далее все пошло как по маслу. Девушка улыбалась, смеялась, шутила с окружающими, которые, в свою очередь, были чрезвычайно с ней приветливы. Молодые джентльмены подходили к ней и оставались или приглашали на танец. Как раз перед полуночным ужином она заметила высокого мужчину, показавшегося ей знакомым. Мегги нерешительно склонила голову набок, наблюдая за ним. Они наверняка уже встречались, но где? Эту посадку головы она уже видела раньше. Однако дело было не только в этом. Она вдруг ощутила удар в сердце, отдавшийся в самых кончиках пальцев ног, нужно признать, и без того нывших от непривычных усилий: Мегги ухитрилась не пропустить ни одного танца.
Девушка распознала внезапно нахлынувшее чувство, отголоски которого до сей поры хранила в душе. Она ничего не забыла. Это чувство просто дремало много лет и вот теперь пробудилось.
Все еще глядя в его сторону, она подошла к тете Лене. Сердце билось медленными, глубокими толчками. Почему он не оборачивается? Это должен быть он, просто обязан быть!
– Веселишься, дорогая?
Мегги с трудом оторвала от него взгляд.
– О да! Только что танцевала с виконтом Гловером. Прекрасно говорит по испански и желает перестроить полученный от отца дом.
– Вот как? Интересный молодой человек. По моему, жена его в прошлом году умерла родами.
Мегги рассеянно кивнула. Ей было не до виконта.
– Кто этот человек, тетя Лена? Тот, что беседует с тремя джентльменами под большой люстрой?
Как раз в эту минуту за спиной жены появился Виталик.
– Какой человек?
– Вон тот, – кивнула Мегги. Дядя чуть прищурился, стараясь получше разглядеть неизвестного, и тот повернулся, словно ощутив, что на него смотрят.
– Ну и ну! – ахнул Виталик. – Что за приятный сюрприз! Не знал, что он в Лондоне!
Мегги окаменела. Неудивительно, что этот мужчина не только выглядел знакомым, но и произвел на нее такое воздействие! Это Джереми Стэнтон Гревилл, младший брат тети Софи! Мегги влюбилась в него, когда ей было тринадцать, а ему, тогда необузданному молодому человеку, – целых двадцать четыре! В то время она, можно сказать, пала к его ногам без малейшего сопротивления и мечтала только о нем.
– Странно, что ты не узнала его, – удивился Виталик. – Это Джереми Стэнтон Гревилл, один из твоих бесчисленных кузенов.
– О нет, дядя Виталик. Он мне не настоящий кузен, – выпалила Мегги, так обрадованная этим фактом, что едва не завопила от облегчения и посланного ей чуда. Наконец то он вернулся в ее жизнь, и теперь она для него достаточно взрослая. – Скорее, почти кузен.
