Вот еще одна продка 
Только заранее хотела бы попросить прощения у отца Виталика, здесь просто одно и то же имя, не более. Двое мужчин так и продолжали стоять, сверля друг друга взглядом.
Двое одинаково синих глаз, не на миг не давая передышки друг другу, впивались в плоть, испепеляя ее насквозь.
Две фигуры одинакового телосложения, одного роста, лишь в свете лампы была видна разница в двадцать лет.
- Отец, я не нужен был тебе двадцать лет назад, теперь ты не нужен мне.
Мужчина помоложе стоял напротив стола, за которым сидел его отец. Пальцы до бела сжимали массивную спинку дорогой кожаной обивки кресла.
- Виталь, что бы ни случилось между нами, ты мой сын. И все, что есть у меня, когда то станет твоим.
Виталий презрительно скривил губы.
- Мне не нужно ничего ТВОЕГО. За 35 лет жизни я сам заработал себе на масло с икрой. И эти акции, которые ты в приказном порядке переписал на меня, МНЕ не нужны!
Голос, наполненный злости, был холодным, мужчина подбирая слова, колко бросал ими в отца.
- Виталь, ты же ничего не знаешь, что произошло тогда, не тебе и судить.
- Ты уверен, что не МНЕ, ПАПА? – делая акцент на последних двух словах, брезгливо поморщился Виталий.
- Виталь, выслушай меня.. – Зинур поерзал, удобно устроившись в кресле, взял с шухлядки стола дорогую сигару.
- Присоединишься? – улыбнулся как когда то. – Да, я забыл, ты ведь не куришь…
- Вполне возможно, что за двадцать лет я стал заядлым курцом. – не без издевки добавил сын.
- Нет, ты не куришь. Я знаю о тебе это и многое другое. – немного помедлил. – Ты мой сын и я всегда интересовался твоей жизнью.
- Как трогательно, ПАПА. Только вот я не верю, что тебе присущ сентиментализм.
- Правильно, что не веришь. – несколько секунд отец и сын хранили молчание. – Если бы я был сентиментальным хлюпиком, никогда бы не смог построить свою империю бизнеса. А то, что ты возможно и не хочешь унаследовать, все равно станет твоим, ведь ты мой единственный сын. У меня крутяться огромные деньги и подо мной ходят большие люди, Виталя, рано или поздно ты это поймешь и захочешь воспользоваться.
- Все это только слова. – Виталий так и продолжал стоять, впиваясь в отца взглядом. Немного постарел за прошедшее время, но седина ему только к лицу, как и все мужчины его рода спортивен и подтянут, ему никогда не дашь55 лет, выглядит значительно моложе. Впрочем, сыну тоже никогда не давали больше 30, так что гены вещь упрямая…
- Что дают тебе эти деньги?
Молодые синие глаза пронзили такие же постарше.
- Власть. – прямо ответил Зинур. – Власть и могущество, когда ты чувствуешь себя всесильным, когда ты можешь все.
- И это стоило того, что бы бросить жену, а четырнадцатилетнего сына сослать в глушь? Хотя нет, ПАПА, я немного ошибаюсь, жену ты не бросил, ее ты убил.
Стальной голос источал яд и уже притупившуюся с годами боль.
- Я не убивал твоей матери.
- Неужели? – закончив терзать пальцами кресло, Виталий обошел комнату и сел на стул в двух метрах от отца. – Кроме жажды денег мой отец обладал еще одним пороком – жаждой красивых женщин. Я помню все слезы матери, когда ты не приходил домой!
- Но я всегда все делал для семьи! – тоже повысил тон Зинур. – и я не по своей воле отослал тебя из Москвы, так сложились обстоятельства. – уже спокойнее продолжил мужчина.
Он так долго ждал этого разговора, а нужные слова так и не находились. Конечно, можно было сказать сыну все что было тогда, но прошло много лет, и Зинур был полностью уверен, Виталий не поймет и не простит. Вот как упрямиться из –за каких то акций!
- Почему же тогда не забрал меня позже? – настаивал сын.
- Виталя, я не мог. – Зинур наклонился вперед. – Тогда моему бизнесу была очень видимая угроза, я не мог поступить иначе.
- Пап, тогда ты просто продал меня с матерью во имя денег. – подытожил Виталий.
- Не правда! – повысил голос Зинур. – Я всегда любил тебя! Ты не знаешь, что такое любить своего ребенка, у тебя еще нет сына и ты не можешь сравнить! Твоя мать…не скрою, я никогда не любил ее, но ты… тогда и сейчас ты был для меня всем. Если бы ты не уехал, тебя бы нашли и убили, при этом умело шантажировав меня.
Еще вздох, еще выдох…
- Значит, вместо меня нашли мать и убили ее. – Виталий невидяще уставился в стенку перед собой. – За меня ты боялся, она же была тебе безразлична, очень удобное средство для шантажа, вроде и жена…а по сути никто. Ее не стало, а у тебя в душе даже не екнуло, ноль эмоций и сожалений.
- Да, ты прав.
Опять тишина. Зарывшись руками в курчавые темные волосы, Виталий пробежался пальцами к затылку, приводя мысли в порядок.
- Я знал, отец. Хотя, признаюсь, думал ты будешь все отрицать. Я ошибся. Ты стал еще более циничным. Ты говоришь сыну о смерти его матери как будто это очередной поход в кино.
- Я никогда не любил ее, Виталя. Всю свою жизнь я любил другую. Если ты полюбишь так же – поймешь меня… - сказал с сожалением, постучав незажженной сигарой о палированую крышку стола.
-Нет, отец, я не хочу ТАК любить. Это не любовь, это сумасшествие, которое позволило тебе принести в жертву мать своего сына.
Зинур так и продолжал сидеть, истосковавшимися глазами всматриваясь в лицо сына.
- Что стало с той женщиной? Почему ты женился на матери, если любил другую?
- Она была замужем за моим другом. – пауза, Зинур вспомнил белокурую зеленоглазую девушку. Вера, его Вера…, - потом она умерла.
Быстро подитожил мужчина, стараясь в очередной раз не вспоминать о смерти любимой им женщины. Старые раны зажили, а кровоточить им Зинур не позволял уже много лет. Не позволит и теперь.
«Зинур, я все понимаю, но у меня муж и маленькая Ленка», - опять память суетливо, дабы еще раз помучить мужчину, подсунула ему лепту воспоминаний.
«Пойми, я уважаю твои чувства, но я люблю Сашку, и еще, он же твой друг, вы же сним с самого детства вместе…», потом в голове опять нарисовались картины прошлого. Его Вера, уже полностью ЕГО. Белые волосы разметались на кровати, руки в агонии сминают край простыни. Он помнил, как срывал с любимого тела куски одежда, оставляя на кожи кровавые следы, как целовал до безумия кусая губы, помнил все ее крики. «Зинур, ты же не..! Зинур, пожалуйста, не делай этого!!! Нет…! Я прошу…!!! Не надо!!!» Когда все произошло, Вера лежала на постели, свернувшись комочком, мужчина вспомнил, как неспешно поднял брюки, натягивая их на крепкие бедра. Вера неслышно сползла с постели, завернутая в простыню. Бесшумно проскользнула в ванную. Потом шум воды и пустота за дверью. Когда Зинур выломал дверь, она лежала в горячей ванне с перерезанными венами….
Вера чудом осталась жива, и его друг, тот же Сашка, был до конца благодарен другу, что тот спас его жену. В каких обстоятельствах это произошло, никто не выяснял. Потом Вера решилась все рассказать мужу, это было ее ошибкой, последней ошибкой…
Зинур давно помышлял о ведении их с Сашей бизнеса одноособно, БЕЗ Саши. Все совпало, со смертью четы Третьяковых у Абдулова двумя головными болями стало меньше.
Тогда, в день аварии, он потерял друга и любимую женщину. За прожитие годы Зинур именно так и внушил себе все, дабы исключить из списка своих доблестей чувство вины.
- Мне тебя пожалеть? – из воспоминаний вывел голос сына, так похожий на собственный голос в молодости.
-А ты сможешь?
- Тебя – нет. – ответил искренне.
- Спасибо за честность. – Зинур улыбнулся краешками губ. Затем ловким движением руки отодвинул казалось бы неподъемный край стола, и придерживаясь левой рукой за другой край кресла, выехал в центр кабинета.
Виталий поднялся, во все глаза глядя на отца. Тот был прикован к инвалидному креслу.
