Сериалы онлайн

***
Младой горячий спорил первоцвет
С замерзшей памятью…
Рожденной болью стольких лет

И не рассеет сумерек прозрачных
Утро
Твердившей лишь себе…
Забуду…

И сердце умывалось кровью
Не забыть
Ни на Земле, ни под землей… а в небе…
Только ближе буду…

«Господи, если бы ты знал, как я ненавидел ее! Одно только имя выжигало в душе огромную дыру. Боли, крови, крика и слез стоила мне эта память. Я забыл. Уже забыл, но ее смерть снова всколыхнула огонь в сердце. Думал, что нет уже ее там, а она с еще большей силой полыхнула внутри. Господи, как же больно… Видит бог, я не желал ей смерти… да, злился, проклинал после слов «не люблю», но никогда не хотел я этого… Почему не нашел, не вернул, отпустил и позволил убить себя? Все надеялся, что она нашла, что искала, что каким-то чудом ей удалось самой выпутаться, это мог быть ее шанс, и мешать ей я был не в праве… Но теперь понимаю, что ошибся. Не было шансов, кроме одного. Она им воспользовалась. Все. Все, что строил вокруг этой главы в сердце под названием «Лена» рухнуло с одним звонком и холодным голосом на том конце провода. Было бы легче, если бы я был рядом? Пусть мучил бы ее своей несвободой, но она была бы сейчас жива, быть может, ненавидела бы меня, кого-то любила, кому-то улыбалась, но ЖИЛА! Да, наверное, было бы легче…» - глухой стон и очередной бокал виски. «А теперь снова удалять тебя из жизни, но уже до конца, без остатка, с корнями, из души, сердца и памяти.»

Черная тонированная иномарка притормозила у выхода из здания аэровокзала. Дверь открылась, мужчина средних лет прошел навстречу потоку людей, прибывших с самолетом рейсом из Шарм-Эль-Шейха.
- Виктор Михайлович? – обратился он к высокому брюнету в темных очках.
- Добрый день, он самый.
- Пройдемте, - он указал рукой на автомобиль у выхода.
Это странное старое чувство, что ты снова под колпаком, что твой каждый шаг записан, и отслеживается каждый вздох. И не дай бог, ты глотнешь воздуха больше, чем положено, все, тогда тебя затаскают по кабинетам. Такая она – система тут, в этой действительности, в этой части мира. Он надеялся, что Лена избежала этого, хотя, если тебе нужно скрыться, нет наиболее запутанной и непонятной организации, где словно в воду уходят все «концы».

Все сомнения мужчины, да что там, все надежды на ошибку, подставу и просто хитрый ход развеялись, когда он, попытавшись выяснить подробности, получил подробный отчет о расследовании смерти Елены Кулеминой и заключение теста на ДНК. Последний шанс потух в его глазах. Он ее потерял уже второй раз. Все. Конец. Теперь точно навсегда. И только теперь понимал, почему ни одна женщина не увлекла его за все это время. Да просто потому, что это была не она. Не ее волосы, не ее улыбка, не ее голос и не ее глаза. Однажды вздрогнуло сердце, когда мелькнула в толпе похожая макушка. Но это казалось нереальным в тот момент в том месте. Ее не могло там оказаться, где, спустя несколько месяцев, Виктор топил сердце в соленом море. Она всегда хотела отправиться в Иерусалим, это было ее мечтой. Но вполне реальной, потому что вполне выполнимой. Но он не успел. Виктор сделал это за Них, исполнив Ее мечту в одиночестве. Долго истязал свою душу. Сначала было непонимание, потом, решив, что так нужно, пришла тоска и боль. А теперь. А теперь было пусто. Вырвали с корнем, ничем не дав закрыть кровоточащую рану. Да и чем закроешь… Нечем. Некем. Все нужно начинать заново.

Степнов очень удивился, что она оставила квартиру и машину ему. Огласив завещание, служащие вышли из помещения, оставив Виктора наедине со своими мыслями. Нотариус протянул Виктору небольшую коробочку, в которой были вещи и документы девушки, и деликатно закрыл за собой дверь. Все еще не веря словам, перечитал бумаги. Достал из коробки пухлый конверт, перевязанный лентой. Дрожащими пальцами распутал атласный узелок. Отогнул уголок. На руку выкатилось колечко с изумрудом, которое он дарил Лене. Сжал в кулаке, поднеся к губам. В этой коробочке все самое дорогое? Или просто все подряд? Вздохнул. Она его мало носила, боялась, что по нему ее когда-нибудь кто-то найдет. Или, что еще хуже – Его найдут. Дальше лежали письма, фотографии и еще какие-то бумаги. Опытный глаз сразу из небольшой стопочки выцепил сложенный рукописный листок.

«Здравствуй.

Не назвать мне тебя, ты и сам знаешь. Чувствовал, догадывался, но не верил себе. Спасибо, что отпустил, оставив в памяти лишь свет. Все годы молила, чтобы забыл, и себе просила милости забыть. Но разве можно было просыпаться птицей в небе и не летать. Нет, конечно, мое Небо.

Прости, что снова так беспардонно врываюсь в твою жизнь. Знаю, научился уже жить без меня. Прости, прости, прости… я надеюсь, когда-нибудь ты поймешь все. Поймешь меня, себя. Лишь протяни руку и скажи «здравствуй, это я», - и ты почувствуешь все, что я должна была сказать…

Лена.

P.S. не пишу «твоя», так как не имею права касаться тебя, раз предав.
P.P.S. тут телефон человека, в чьих руках Все самое дорогое в моей жизни. И в моей смерти… ведь, если ты читаешь это письмо, меня, скорее всего, уже нет в живых.»

Листок мелко задрожал в пальцах. Мужчина зажмурился, стиснув зубы. «Как понять тебя. Как? Ответы только добавили вопросов. Лена. Ленка. Моя… бывшая…»
Остальные бумаги лежали рядом на столе. Он долго их гипнотизировал взглядом. Тронул пальцем. Какая-то узенькая полоска с дырочками… что-то написано черным фломастером. Букв не разобрать от какой-то пелены перед глазами. Фото. Его собственное. Истертое. «С собой носила», - снова кольнуло слева.

Минуты отбивались в сердце, превращаясь в часы. Еще одно фото. Лена и какая-то симпатичная блондинка с вьющимися волосами. Обе смеются в камеру, и от этих улыбок по сердцу разливается радость. «Совсем еще молоденькие», - палец погладил глянец в том месте, где сияли ее глаза.
Неожиданный стук в дверь вернул Виктора в серость унылой чопорной обстановки кабинета.
- Извините, Виктор. Чаю, кофе, быть может… - голос молодого человека прервал Степнов.
- Спасибо, не стоит. Можно попросить такси вызвать?
- Минуту… - легкий кивок головы.
Виктор сложил бумаги снова в конверт, сохранив указанный в письме номер в память телефона. Попытался завязать ленту, но не получилось, и он просто положил все на место в коробку. Подхватил ее, и через некоторое время такси остановилось по адресу, который указал ему голос в трубке после того, как Виктор представился.

Его встретила женщина и пригласила в свой кабинет. Практически без слов дала понять, чтобы он ждал, а сама вышла. Степнов подошел к окну. Он так и не понял, что это за здание. Надписи не было, но внутри чувствовалось тепло. Не высокая температура, а какая-то аура, от которой в душу приходило спокойствие. Здесь было что-то светлое, словно… отодвинул жалюзи, и перед ним открылся вид на детскую площадку. «Словно… детский сад». В голову ударило жаром. «Полоска в конверте – медицинская метрика с ручки новорожденного…» Мысли завертелись с невероятной скоростью, кружа голову и не давая дышать. «У Лены ребенок… самое дорогое… как же он теперь без мамы… и что я должен понять? ЧТО!?» - он опустился на кресло, обхватив голову руками. Паника прекратилась, оставляя на сердце тугое кольцо вопросов. Что он должен сделать с ребенком. Ведь, оставляя ему завещание, ни слова не сказала о малыше. Почему? Он закрыл глаза, вызвав из памяти Ее улыбку. «Ленка, Ленка. Какого решения ты ждала от меня. За что так… больно. Вот оно, то, что продолжает Тебя, что закроет рану в сердце. Не отпущу. Больше никогда не отпущу! И будь, что будет».

Дверь отворилась и вошла женщина, держа в руке маленькую ладошку ребенка. Сердце застучало часто-часто. Разволновался так, как никогда не позволял себе со взрослыми показывать свою слабость, а тут… поднялся. Малыш прятался за юбкой воспитателя, и только заинтересованно поднял взгляд на Виктора, когда женщина чуть отступила в сторону. Пшеничные кудрявые волосы, по-детски вздернутый носик и плотно сжатые губки. Мальчик несколько секунд смотрел на Виктора, а потом отпустил руку воспитателя и шагнул к мужчине. Чтобы не смотреть сверху вниз, Степнов опустился перед малышом на корточки. Маленькие ладошки обвили его шею, доверчиво прижимая тельце к широкой груди. Виктор растерянно глянул на женщину, улыбающуюся в ответ, и тоже обнял ребенка. Вздохнул. «Волосики пахнут солнцем… как у Ленки. Как там было?..»

- Здравствуй, это я… - шепнул на ушко. Малыш еще сильнее стиснул в объятиях могучую шею, по сути, чужого, незнакомого мужчины.

Виктор сидел в кабинете директора детского учреждения, пока мальчика кормили в столовой. Женщина рассказала, как появилась Кулемина Елена четыре дня назад и привела малыша к ним. Она просила позаботиться о нем, если она не появится, до тех пор, пока кто-то за ним не придет.
- А кто должен был прийти? Отец?
- Отец мальчика. Еще одна девушка, - женщина показала фото той самой блондинки, которую он видел на изображении в коробке. – Или мужчина, который должен представиться полковником Новиковым.
«Отец». У Виктора сердце сжалось: «Если бы я опоздал, и он забрал бы малыша… я бы не увидел его, не узнал в нем Лену, не понял бы, как я скучал, как ждал нечаянной встречи, хотел видеть ее глаза, как я ее люблю до сих пор… Девушка – подруга Лены, наверное. И кто же тогда этот военный?» Родителей Лены нет в живых, родных, он знал, тоже. А друзей исключала работа, а точнее, тот стиль жизни, который они вынуждены были вести. Он долго сидел и не понимал, как же в ее жизнь вписался мальчик. Скрыть беременность и, тем более, маленького ребенка было невозможно. А еще сложнее было скрыть от ребенка все это, ведь дети видят больше, чем говорят, они многое чувствуют, догадываются получше взрослых. «Быть может, она усыновила его? Но у него точно Ленкины глаза» - ну, никак не выстраивалась в голове четкая картинка.
- Он молчит, - тихо сказал Виктор.
- Да, я не слышала от него ни звука. Его мать не упоминала об этой особенности…
- Скажите, а что она говорила вообще, когда привела его…
- Артема.
- Что, простите?
- Его Артем зовут. Да ничего она не говорила, только просила присмотреть за мальчиком. – Женщина открыла ящик стола и достала бумаги в прозрачной папке. – Вот документы: свидетельство о рождении, паспорт, еще что-то. Она протянула ее мужчине, кивнувшему в знак благодарности. – Я понимаю, вам очень тяжело. Вы звоните, если вопросы будут, или нужно будет присмотреть за Артемкой. Он хороший мальчик… Надеюсь, вдвоем вы справитесь со всем этим...

Женщина понимала, что сейчас никто не сможет помочь ему, быть может, только этот самый малыш, который способен дать смысл для того, чтобы он продолжал жить. Опыт работы с людьми подсказывал ей, что мужчина сейчас находится на распутье, ошарашенный открытием: там, где была смерть, для него начиналась новая жизнь, и он никак не мог примирить эти два понятия в своем сознании. На него ложилась огромная ответственность, которую он внутренне уже принял на себя, приехав сюда, ведь, если бы его не волновало ничто, связанное с матерью ребенка, он не стал бы ворошить прошлое и даже не попытался заглянуть в будущее, бросив все так, как и пять лет назад. Ответственность за жизнь мальчика, а, соответственно, и за свою, без кого мальчик не сможет, не даст ему опустить руки. Быть может, сейчас она поступает жестоко, неправильно, но синие выразительные глаза, кричащие о том, что он на краю пропасти, заставили ее поступить именно так: отдать ребенка незнакомому человеку, у которого, возможно, совершенно отличные от этого планы… да и ребенку… НО они ДОЛЖНЫ помочь друг другу. Женщина отогнала все сомнения, проводив Степнова до дверей, и Виктор пошел за мальчиком, уже поджидающим его во дворе. «Как же они похожи».

Он протянул руку, представляясь, и мальчик доверчиво вложил туда свою ладошку, глянув на него своими изумрудными глазками.
- Виктор Степнов, - он присел, чтобы быть с маленьким собеседником одного роста. Тот кивнул, тряхнув белесой челкой. «Ленкин жест», - заныло сердце. Виктор прикрыл глаза, но лишь на мгновение, достаточное, чтобы незаметно прогнать боль. – Идем домой. – Мужчина поднялся, потрепал по голове мальчика, и они вдвоем пошли по направлению к воротам.

«Что делают с детьми его возраста? И вообще, сколько ему лет?» - думал Виктор, пока такси ехало до квартиры, адрес которой был указан в завещании, и ключи от которой ему отдал нотариус. «Его же надо кормить чем-то…». Мужчина надеялся, что в той квартире Лена все же жила с ним, и он найдет все необходимое для ребенка. Но оставались еще вопросы помимо банального быта, касающиеся воспитания, обучения. Его волновало, что мальчик не разговаривал. «Это врожденное, или он от испуга временно не может говорить. Кто и что его напугало?» - казалось, голова сейчас взорвется от массы вопросов и новой информации, но лучше уж пусть будет занята голова, чем болит душа. Подъехав к дому, Виктор выбрался из машины, достал малыша и в нерешительности застыл, подняв голову, охватывая взглядом высотное строение. И только потом, опустив голову, заметил, что малыш сам ушел вперед, свернул по дорожке к подъезду, остановился и вопросительно посмотрел на него, говоря взглядом: «ты идешь?». Виктор последовал за хозяином дома, в которого вмиг перевоплотился Артем. Открыв двери ключом, Виктор толкнул дверь и замер. Тихо. Примерно так пахло в той их квартире пять лет назад. Неуловимый запах свежести, какого-то мыла и сладковатых духов, от которых временами кружилась голова.

- Ленка, не стоит оставлять след. Твои духи слишком тебе идут, это как формула, вы дополняете друг друга, а потому – легко запомнить запах, а потом… когда-нибудь… кто-нибудь… - прокладывал губами дорожку по ароматной шейке на плечи и спину. - …Вспомнит… и захочет…
- Что захочет? – томным голосом «оживилась» Лена.
- …убить тебя…
- У, мне кажется, что кто-то уже хочет… - бедрами ощущая его желание, руками скользя по упругим мышцам пресса.
- Убить? – резко разворачивая девушку и оттесняя ее к стене, создавая мощную опору с трех сторон.
- …хочет... - впилась в теплые губы, пальчиками играя в волосах.
- …очень хочет… - накрывая горячим телом у стены. Не прерывая поцелуя, улыбнулась его реакции. Страстный, порывистый, дикий секс в ту ночь убивал реальность. И лишь последние стоны вернули привкус предстоящей разлуки, о которой знала только она, и не знала, как ему сказать.

Виктор аккуратно шагнул дальше, переступая запретную черту в Ее жизнь, крепко держа Ее сына за руку.
Вместе обследовали помещение и затем отправились за покупками. Около подъезда стояла припаркованная машина, к которой подошел Артем и одним взглядом попросил открыть. Виктор сначала растерялся, но потом заметил на заднем сидении детское кресло, куда быстро забрался мальчик и застегнул ремень.

Непривычные толпы народу в магазине, где по проходам мужчина катил каталку, а Артем висел на корзине, поставив ножки внизу на перекладину, дали ощущение чего-то давно забытого, родного, сейчас так отчетливо терзающее память.
Мальчик очень помог ему с выбором, наложив в корзинку продуктов, видимо, которые обычно они покупали с Леной. Степнов улыбнулся и потрепал его по голове. Домой пришлось заносить ребенка на руках – он уснул в машине, притомившись за долгие похождения по магазинам. Виктор уложил его на кровать, снял верхнюю одежду и укрыл малыша одеялком.

Включил телевизор и невидящим взором долго смотрел на красную точку на корпусе. Сам не заметил, как его сморил сон, прямо там, в кресле, в обнимку с небольшой подушкой и пультом.

- МАМА! – Виктор подскочил от детского вскрика. С трудом понял, где он находится, насилу отыскал дорогу в темноте в незнакомом помещении. Артем всхлипывал во сне и звал маму. Виктор потихоньку разбудил его, погладив по голове, мальчик посмотрел сквозь темноту комнаты на мужчину, обвил ручками за шею и снова уснул, уткнувшись в грудь мужчины, прошептал: – Папа.

Больше он не уснул в ту ночь.

ПЛИЗ, все для вас....

тыцтыц - сматываю удочки...

Он думал, как же теперь сказать, что он не отец ему, этому мальчику, к которому за столь короткое время привязался всей душой. Он боялся, что теперь придется расстаться с ним. Виктор не хотел отпускать его, и ведь не зря же Лена оставила тот адрес именно ему. Очередной раз вздохнул, но почувствовал, что может разбудить малыша. Сел на кровати. Из мыслей его выдернул резкий короткий звонок в дверь. Разозлившись на пришедшего, он быстро пошел к двери. У порога снова раздался звонок, громом звеневший в мозгу, угрожающий разбудить ребенка. Виктор принял воинствующий вид и открыл дверь.

- Привет. Я Лера. Где Тема? – в квартиру влетела девушка, та самая, с фотографии. Она скинула сумку и прошла в глубь квартиры.
- Привет. Он спит. – Она остановилась и только теперь посмотрела на мужчину.

Именно таким она его и представляла. Всего лишь раз услышав о нем от Лены, всего 5 слов: «я не люблю его больше», а потом четыре года она видела КАК Кулемина его «не любила». Лера не сомневалась, чей это ребенок, ей не нужны были ни доказательства, ни даже просто ее слово. И не нужна была ей его фотография, висевшая все это время в комнате ребенка. Он и сам был копией своего отца, лишь только глазками напоминая мать. А Лена все это время жила лишь им: его словами, мыслями, его памятью и его продолжением. Все свои чувства она переносила на сына.
И Лера молчала. Она чувствовала ту боль, сопровождающую жизнь ее подруги, не будь она дочерью полковника милиции. Как знакомы ей было выражение глаз, когда хочешь сказать, и уже слова готовы вырваться с губ, но говоришь лишь то, что ДОЛЖЕН.

Да, он оказался именно таким, какого смогла бы полюбить Лена, та, которую знала она.
Лера шагнула в спальню. Спит. Она нежно улыбнулась, глядя на мальчика. Синие глаза с интересом следили за девушкой. Она резко повернула голову, наученная школой жизни с отцом и удивилась, заметив, что мужчина все же успел отвести взгляд, и сделал это настолько профессионально, что неопытный глаз не заметил бы ничего. «Мне показалось, или…» - теперь у нее практически не было сомнений в том, что именно свело их с Леной, тем, более, что он, казалось, был намного старше ее. она теперь почти была уверена - работа.

- А вы?
- Что? – вопрос вывел его из раздумий.
- Вы не представились.
- Виктор, - он протянул руку, Лера коротко ее пожала.

Она уверенно прошла на кухню, провела ревизию холодильника, под наблюдением мужчины достала рюмки, бутылку водки из бара, налила.
- Скоро отец приедет.
- Кто?
- Полковник Новиков. Мой отец. – Виктор кивнул. Вот что их связывает, полковника и Лену. Они усели друг напротив друга за стол.
- Расскажите мне все…

По мере того, как Лера рассказывала, содержимое бутылки уменьшалось. И рассказывала только то, что сама знала. А знала немного, потому как жила в другом городе, откуда Лена уехала, а вскоре оборвала связь с Новиковыми. Виктор понимал почему. И Лера тоже, но ради нее же, пыталась сейчас показать обиду.

- И это лучшая подруга. Скрыть от нас малыша. Я когда узнала… - она опрокинула рюмку и зажмурилась.
Мужчина никак не мог понять, почему затуманенный, да нет, практически отказавший мозг тянется к этой девушке. Сначала он подумал, что она, действительно, очень красивая. Но позже решил, что все же не в его вкусе. Но потом он осознал, что ни сердце, ни душа ее не чувствуют так, как видит ее сознание. Она – еще одна ниточка, которая связывает ее с Леной.
- Что вы будете делать с ребенком?
- Не знаю, чего ждала от меня Лена, но я сделаю для него все, что от меня зависит.
- Спасибо.
- За что?
- Я люблю его, как родного и тоже сделаю все возможное, чтобы он был счастлив… если это возможно… ради него… - она замолчала. – И ради нее…

Ладони закрыли лицо. Виктор уже несколько минут наблюдал, как она тихо сидела, уткнувшись в руки. Щелкнул включенный чайник, но она не двинулась. Буря в душе Виктора достигла критической точки, подгоняемая огромным количеством алкоголя, мысли стали приобретать второй смысл. Он начал понимать, откуда это притяжение, а ведь сразу не понял, ведь все так просто: она была рядом с ней все эти годы, пусть, не видя, но получая известия, которых не получал он. Она многое знала из ее жизни, а он не знал. Она видела, разговаривала… Виктор чувствовал, что внутри боролись два противоречивых чувства: благодарность ей за то, что могла в любой момент обнять ее, и обида и ревность за то, что она тут, а Лены нет. Лера может вспомнить ее любовь, а он – уже практически нет. Да и нужно ли это ему теперь. Он не мог ответить нетрезвым мыслям, все чаще возвращаясь взглядом к волнистым белым волосам.
Резко подскочил к ней, силой пытаясь отнять руки от глаз, едва заметив катящиеся из-под ладоней слезы. Сел рядом, хотелось успокоить девушку, обнять, но он сейчас воспринимал только сладкий запах ее духов, и боль вытесняла остальные чувства. Еще один человек, которому от этого всего плохо. Он шептал, что они справятся, но с каждым всхлипом все меньше чувствовал уверенность в своих словах. Теперь, он чувствовал, и ему нужна поддержка, ведь не будет все хорошо, не будет, без нее. Нет.

Девушка подняла мокрое лицо и посмотрела в глаза. Темные зрачки дали сигнал, отключая мозг. Лера уткнулась мужчине в шею, заставив его шумно выдохнуть. Он погладил волосы, каким-то самым стойким кусочком сознания понимая, что не она ему нужна, что потом будет мучительно больно от собственной слабости, но им обоим нужна была сейчас поддержка. Увидев раскрывшиеся навстречу губы:

- Лера, уйди… - прорычал он, отталкивая. Бессилием столкнулись два беса внутри.
- Забудь, не вернешь… - руками зарылась в волосы, прижимая темноволосую голову к груди.
- Она рядом. Всегда… - упрямо твердил, зло терзая тело девушки, уже не замечая, где руки.
- Отпусти, прими ее выбор… - как же хотелось забрать его боль себе, залечить, освободить от камня, тянущего душу на дно отчаяния, плещущегося в синих глазах невероятного оттенка. Понимала, что не сможет заменить Ее, что не имеет права, но пусть хотя бы чувство вины, хотя бы раскаяние, пусть хотя бы злость на нее будут тем, что заставит его жить и чувствовать, думать и идти дальше ради того, что осталось, но не ради того, чего не вернешь. Она подняла руками его лицо и заглянула в глаза. Два бездонных моря. С силой впилась в губы мужчины, причиняя и чувствуя боль.

Грубые тяжелые движения крепких рук через несколько секунд пригвоздили к столу. Она дернулась, но мужчина удержал, чувствуя уже негасимый огонь страсти, пылающий на проспиртованной душе.

- Нет. Не отпущу… - сквозь бешеный ритм дыхания разобрала слова, то ли являющиеся подтверждением его действиям, то ли ответом на вопрос. Слезы снова накрыли своим щекотливым жалостливым комком, и Лера почувствовала, как резким движением Виктор освободил их от одежды. Да, жестоко, но пока он не мог дать ничего больше.

Последние всхлипы в поисках утешения, две замершие фигуры на кухне в отбликах луны, и не сказать, что вместе, хотя и несколько мгновений назад были одним целым, пусть физически, не морально, но теперь – совершенно чужие друг другу. Тихое медленное осознание произошедшего. Все. Все неправильно.