ULA, приветичек)) сегодня долго ждать не придется))
вот и прода) только не бейте меня, меня чё-то переклинило) *- Что ты со мной делаешь, - низкий полушёпот в её чуть приоткрытые губы, и Лена, открыв глаза, быстро отстраняется от лица обладателя пронзительно-синих глаз, которые сейчас с явным помутнением нетерпеливо вглядываются в её пылающее лицо. Чёрт. Ведь никогда же в жизни ещё не краснела! Как тупо.
- Я не знаю. И вообще, ты первый начал, - по-мальчишески хрипловатый низкий, но всё-таки женский голос старательно пытался не выдать волнение.
- Третьякова, - легко улыбнулся Абдулов, снова кладя ладони на её голени, - ты не перестаёшь меня удивлять. Ты прямо как маленькая. «Первый начал».
Лена только слегка кашлянула, стараясь избавиться от рыхлого комка в горле, и отозвалась, не глядя на него, а изучая блестящим взглядом стоящую на столе зелёнку:
- Но ведь начал же. Чего ты от меня хочешь?
- Хочу, чтобы ты осталась. – Уверенно, но с какой-то слегка вопросительной интонацией ответил Абдулов, всё ещё удивляясь тому, что Третьякова не скачет по комнате в возмущении, не орёт на него, что он совсем офигел, и, что ещё страннее, сидит и позволяет ему легонько поглаживать свои голени, и сейчас направляет ему в глаза неопределённый взгляд.*
- Я должна родителям позвонить. – Нахмурившись, ответила Лена, - Предупредить, что дома не появлюсь.
Довольное выражение лица Абдулова заставило Третьякову тут же сделать небольшую оговорку:
- Но только потому, что не хочу в таком виде попадаться им на глаза. Завтра, по крайней мере, уже будет не так заметно. Надеюсь, - сказала она, доставая из кармана штанов мобильник и опуская взгляд на дисплей. Всё-таки природная вредность пересилила, и Третьякова изо всех сил старалась отвести любые мысли Абдулова от того факта, что ей самой хочется остаться у него.
- Как скажешь, - будничным тоном отозвался Виталий, поднимаясь с корточек. – Чай будешь? – Его очень напрягало то, что их поцелуй прошёл как-то незамечено, будто его и не было вовсе. Для него он, конечно, кое-что означал, а вот почему Лена ведёт себя так, будто бы сейчас ничего не было?
- Кофе буду, - ответила Лена, набирая номер мамы.
Абдулов уже налил в чашку Третьяковой ароматного чёрного кофе, а в свою – не менее ароматного чая с бергамотом, и поставил перед развалившейся на диване басисткой синюю кружку.
- А если мама девчонкам позвонит? – поинтересовался Абдулов, садясь напротив Лены на деревянный стульчик, и подвигая ей сахарницу.
- Не позвонит, я же сказала, что я на базе осталась, - отозвалась Лена, проводя ладонью по горячей керамической поверхности кружки.
- Ну, это я слышал. А проверять не будет? – прищурился он, кладя локти на стол и беря из вазочки печенье.
- Не будет. Она мне доверяет, - по-прежнему равнодушным тоном ответила Третьякова, размешивая в кружке несуществующий сахар.
- И, как оказывается, зря, - усмехнулся Виталий, взглянув в лицо девушке, которая тут же приподняла в удивлении брови и уставилась на него:
- Почему это?
- Да потому, что ты ищешь приключений на свою… ну, просто приключений, и непременно их находишь, - улыбаясь всё так же немного снисходительно, ответил он.
Лена заёрзала на диване – внутри всё почему-то как-то подрагивало – она всё ещё не могла понять, зачем так легко согласилась остаться здесь, да и вообще, ей было очень странно осознавать, что вот она сейчас сидит и пьет кофе дома у человека, который вроде бы действует ей на нервы, и вроде бы безумно интересует. А тот факт, что всего каких-то минут пятнадцать назад он целовал её, а она отвечала взаимностью – совсем сбил её с толку. Что-то странное творилось с ней, и Лена это начинала всё яснее осознавать. Глупо отрицать, что ей приятно чувствовать его заботу. Но она боялась одного – того, что не знала, чего конкретно добивается от неё этот человек. Нет, она, разумеется, понимала, чего может хотеть от молодой девушки зрелый (и, чёрт побери, безумно сексуальный) мужчина, но ей почему-то казалось, что ему нужно что-то ещё.
- Между прочим, ты – и есть это самое приключение, откуда ты свалился на мою голову? – хмыкнула она, отпивая глоток обжигающего напитка.
- Ты сама виновата, - ухмыльнулся Абдулов, ставя чашку на стол, - это же благодаря тебе я в этом сериале снимаюсь, это же ты типа «словечко замолвила», - хмыкнул он, по-прежнему изучая взглядом чуть бледное, но оттого не менее привлекательное лицо, замечая, что в глазах Третьяковой снова вспыхивают былые огоньки, именно их он так…(любил?) в этой девочке, а ещё то, как она строит из себя всемогущую, ничего не боящуюся амазонку, разгоняясь до двухсот километров в час, дерзко и вызывающе отвечая на его вопросы. Одно было для него загадкой – почему она такая? Не просто какая-нибудь «пацанка», а именно девушка, такая близкая ему духом. Он ведь тоже безумно любит скорость. И курить любит. И она любит, он знает это. Это он понял ещё тогда, когда она с какой-то детской просьбой в глазах попросила у него сигарету, а потом отказалась. Бросила, значит. Силу воли испытывает. Интересно, долго она держится?
- Слушай, а давно ты курить бросила?
- А откуда ты знаешь, что я бросила? – с каким-то немного оторопелым выражением в глазах спросила Лена, проглотив очередную порцию кофе и тут же от удивления поставив чашку обратно на стол.
- Не знаю, почему-то мне так кажется, - отозвался Абдулов, чуть подвигая руку вперед, к середине стола.
Третьякова по-прежнему сидела напротив, сложив руки перед собой на столе и, подняв руку, чуть поправила чёлку, и с ноткой гордости в голосе ответила, направив упрямый взгляд в лицо сидящему напротив мужчине:
- Почти три месяца.
- И почему бросила? – снова пронзительный испытующий синий взгляд, и мужские пальцы слегка постукивают по поверхности стола в каких-то двадцати сантиметрах от Лениных рук.
- Себя проверить хотела. Да и не нужны они мне. Сигареты, в смысле. Ну, почти не нужны, - лёгкая улыбка, промелькнувшая на её лице, заставила Виталия продолжить допрос:
- А почему тогда начала? – уже с ответной улыбкой поинтересовался он, подпирая левой рукой подбородок.
- Да просто так, за компанию с друзьями. Ну, ещё и из спорта ушла. Короче, всё как обычно – дело было вечером, делать было нечего, - пояснила Третьякова, посмотрев в кружку, и тут же подняла глаза: - А ты почему куришь?
- А я просто люблю, - отозвался Абдулов, посмотрев в свою кружку, - это как-то естественно для меня, будто бы всегда курил. – Поднял взгляд. – А я привык делать то, чего мне хочется.
- И чего же тебе сейчас хочется? – задала, наконец, давно мучивший её вопрос Лена, чуть прищурив глаза и откинувшись на спинку диванчика, сложила руки на груди.
- Хочется тебе кое-что сказать, - усмехнулся он, вертя кружку в ладонях. Третьякова напряглась.
- Ну, говори. Ты же привык делать то, чего тебе хочется. – Хмыкнула она, но всё-таки немного посерьёзнела.
- Точнее, спросить.
- Я вся – внимание. – Отозвалась она, всё ещё надеясь на то, что он не спросит у неё того, на что она не может дать ответа даже самой себе. И ещё было немного не по себе оттого, что какие-то внутренние силы буквально выталкивали её навстречу этому человеку, но умом Лена понимала, что если сейчас она совершит глупость, то потом может долго за это расплачиваться.
- Как ты относишься к разнице в возрасте? – чуть прищурив глаза, спросил Абдулов, откинувшись на спинку стула. По лицу Третьяковой нельзя было угадать, удивил её этот вопрос или нет. Но, в конце концов, его сейчас её ответ интересовал, как никогда раньше.
- Смотря что ты имеешь в виду, - неопределенно отозвалась Третьякова, прекрасно понимая, к чему он клонит. И от этого вопроса внутри что-то сжалось.
- Отношения мужчины и женщины я имею в виду. Вот, например, если мужчина старше женщины, как ты к этому относишься? – Виталий знал, что Лена прекрасно понимает, что он хочет от неё узнать, но также он понимал, что либо она решила помучить его своими расспросами нарочно, либо попросту не знает, что ответить.
- Старше насколько? – продолжала ответный допрос Лена, чуть наклонив голову вбок и чуть запрокинув голову так, что её взгляд казался слегка надменным, вопрошающим.
- Ну, лет так на восемнадцать. – Поджал губы Абдулов, ужаснувшись произнесенным вслух цифрам: чёрт, он же в два раза старше её!
Лена, почувствовав, как внутри загорается какой-то едва ощутимый тёплый огонёк, увидела, что Абдулов волнуется, ожидая её ответа. А потом, путём нехитрых арифметических вычислений, она выдала с характерной ухмылочкой на лице:
- Тебе 36, что ли?
Абдулов, сам не понимая, отчего, нахмурился, и, основательно до этого изучив содержимое своей кружки, поднял немного потухший взгляд:
- Предположим.
- Да чего тут предполагать, - ответила, усмехнувшись, Третьякова, - ты ведь о себе спрашивал, не так ли?
- Ну, о себе.
- И обо мне, да? – снова атакующий взгляд. Почувствовав необъяснимый азарт, Лена отлепила спину от дивана и, снова положив локти на стол, взглянула в мужское лицо и немного вызывающе приподняв подбородок, чуть наклонила голову вправо.
- И зачем ты спрашиваешь, если и так сразу поняла, о ком я говорю? Да, о тебе. – Абдулову очень не нравилось, что внутри постепенно появляется оцепенение. Блин, идиот – теперь эта девчонка уверена, что нравится ему. И ведь права же. Играется, смотрит испытующе, нахально задирает нос и улыбается уголком губ – всё-таки именно такой она ему нравится. И против этого не попрёшь. – Ты не ответила.
Лена, наконец, почувствовала себя в своей тарелке. Всё, теперь сомнений не осталось – запал, всё-таки запал. И от осознания этого у неё с души будто бы камень свалился – он даже не отрицает! И непередаваемое желание дать ему такой необходимый ответ пересилило в ней все прежние выключатели, и даже боль в виске стала не такой противной и уже почти исчезла.
Встав в дивана, она подошла к сидящему на стуле Абдулову, и, ладонью попросив его подняться, и, когда он подчинился, сверкнула серым переливом глаз и подошла ещё ближе.
- Ты считаешь меня маленькой? – голова наклонена чуть вбок, в блестящий взгляд из-под чёлки даёт призрачную надежду.
- Для чего? – лёгкая улыбка Абдулова как ответ на её провокационный вопрос напрочь выбила у Третьяковой все здравые мысли из головы.
- Для себя, - чуть хрипловато вполголоса спросила она, поднимая подбородок, приближая своё лицо ещё ближе к лицу мужчины.
- Если бы считал, не спрашивал бы, - уже предвкушая близкую победу, уголком губ улыбнулся Виталий, ожидая, пока она сама подарит эту победу ему.
- Ну, в таком случае, прекрасно отношусь, - уже практически ему в губы выдохнула Третьякова и накрыла его губы своими. Боль в уголке рта совсем не чувствовалась, сейчас её тело ощущало совершенно другие чувства и эмоции, да и желания, в принципе, другие. Чувствуя, как крепкие руки уже обвивают её талию, прижимая к мужскому телу, Лена решила больше ни о чём не думать – сегодняшняя авария научила её кое-чему – нужно брать от жизни всё, пока это возможно, потому что она может закончиться в любой момент, неожиданно, не предоставляя шансов на новый выбор. И из-за этого, а ещё и из-за осознания безумного влечения к этому противоречивому мужчине, Третьякова совершала закономерные для себя самой действия – она попросту отдалась эмоциям по полной.
Сбивчивое дыхание Абдулова на её лице и горячие руки, проникающие под края олимпийки в очередной раз сводили её с ума. Отступив назад, она увлекла за собой мужчину и медленно направилась спиной к выходу из кухни, по пути врезавшись в стену.
Лёгкое, но уже немного настойчивое покусывание её губ сигнализировало ей о том, что Абдулов готов к большему. Задохнувшись от переполняющих её эмоций, она притянула его за воротник рубашки ещё ближе, провела горящими пальцами по его шее, проникая под воротник, а потом, переместив ладони ему на грудь, медленно, одну за одной, начала расстегивать маленькие пуговицы.
Виталий уже не мог ни о чём думать, а эти сводящие с ума прикосновения её пальцев вовсе выбивали из его головы любые мысли. Поцелуй, набирающий всё новые обороты, вскружил голову, а ладони уже сами справлялись с молнией на её олимпийке. Расстегнув олимпийку, он один движением стянул её с Третьяковой и отправил в счастливый путь по направлению к паркету, слыша, как шелестящая ткань, шурша, падает на пол. И только тоненькая ткань белой майки спасала её кожу от его обжигающих прикосновений. Однако долго «спасать» она её не могла. Медленно, продолжая терзать её губы своими, Виталий взялся за нижний край Лениной футболки и потянул вверх, обнажая белую, совсем ещё молодую, мягкую кожу. Однако Третьякова не дала ему этого сделать – она, опережая его, расстегнула последнюю пуговицу на его рубашке и, проведя по его груди разгорячёнными, чуть влажными ладонями, отправила его рубашку вслед за своей олимпийкой. Следом за рубашкой полетела уже и её футболка.
- С ума меня сводишь, - только и успел выдохнуть Виталий, на долю секунды оторвавшись от её губ, и, столкнувшись с её потемневшими, совсем уж другими глазами, снова накрыл её губы своими.
На этот раз уже она прервала поцелуй:
- Пойдём отсюда, - взяв его за руку, сжав влажной ладонью его горячую ладонь, выдохнула она, прижимаясь к нему наполовину обнаженным телом.
На что Виталий, ни слова не говоря, потянул её за собой, идя практически на ощупь, так как свет был включен только в кухне.
Как только открылась дверь в комнату, два обезумевших от внезапно вспыхнувшего желания человека буквально влетели в неё, тут же снова прижавшись друг к другу, обжигая лица друг друга горячим возбужденным дыханием и бессовестным путешествием ладоней обжигая кожу на теле.
Опустившись на прохладную ткань простыни, Лена почувствовала, что джинсы уже сползают с её ног, как по мановению волшебной палочки, наверняка Абдулов уже наловчился в этом отношении. От этого было и здорово и немного страшно одновременно – а её тело уже ныло от предвкушения того, какие ощущения может подарить ему этот взрослый, опытный и безумно притягательный мужчина.
спасибки, зая=))))))))))))))))):-*
