Сериалы онлайн

Степнов проснулся как раз в момент выкатывания хлебов. И хоть знал, что мешать в таком деле не стоит, не утерпел.
- Лена. Я - идиот последний, - стоял у неё за спиной и смотрел на нежную кожу на шее, на прядки волос, выглядывающих из-под косынки на голове. Косынка, сделанная из вафельного полотенца, была неизменным атрибутом во время стряпни.
- Прости меня, можешь побить, я заслужил, - так хотел обнять её, но только осторожно прикоснулся к плечу. Девушка дернулась, сбрасывая его руку.
- Лен, ну правда, я всегда считал, что у вас на юге все быстрее созревает: виноград, цветы и девушки. Солнышка много, море, гости веселые приезжают на лето...
Договорить не успел. В ушах зазвенело от крепкой пощечины. Обтирая тесто с заросшей бородой щеки, мужчина не сразу пришел в себя.
- Да что я такого сказал? За что?
- За Южный округ! А то вы думаете, что мы у моря сидим и ждем, когда гости из Сибири понаедут и развлекаться начнут! В другой раз не будете всех проститутками считать, - жестко ответила Кулемина. - Сами просили побить. И вообще, не мешайте мне.
После таких слов оставалось только дверью хлопнуть, но Степнову нужно было заглянуть ей в глаза, хотя сам не понимал, чем это ему поможет. Поймал девушку за локоть и повернул к себе лицом. Встретиться с ним глазами она так и не захотела, но мужчина увидел опухшие веки, искусанные губы и выпустил её руку. А когда повернулся, чтобы выйти, то ощутил на себе взгляд Лены, ему показалось, что одежда на спине вот-вот загорится, так она смотрела. Обернуться не посмел, запнулся о порог и вышел. Вернуться за теплой одеждой было невозможно, потащился в баню, там натянул на себя рабочий комбинезон, куртку с капюшоном и отправился во двор, где всегда было, что делать.

А Лена, оставив подходить выкатанные булки, сидела и снова мучила себя вопросами, ответы на которые не могла найти. Она не спала почти всю ночь. После того, как прогнала Степнова, закусила край одеяла, чтобы только он не слышал её всхлипов и стука зубов. Слез не было, просто трясло и ломало, будто эпилептичку в припадке.
«Взрослее, опытнее, свободнее... Взрослее, опытнее, свободнее...», слова отдавались в ушах, казалось, то даже сердце билось в этом же ритме.
«Почему? Почему он думал, что я опытнее? Я что, выгляжу как шлюха? Тогда почему не тронул меня пьяную? Зачем же поил? Если был уверен, что я привыкла обслуживать отдыхающих, то чего раньше не воспользовался «услугами»? Правильного из себя строил, из уважения к деду... Сволочь благородная! Надо было оставить его сдохнуть рядом с медведем!» - она тут же вспомнила, как рыла яму для останков медведя. Но даже представить, что могла бы так же закопать Виктора не смогла. От осознания, что тогда он мог погибнуть, затрясло ещё больше, и слезы потекли ручьями. Она давилась одеялом и старалась не шмыгать носом, и со слезами словно вышла часть гнева и обиды. Колотун постепенно прекратился, а вот водоворот мыслей продолжал выкручивать душу.
«Если Сережа его и в самом деле кинул, то он должен на меня злиться — я же тоже Кулемина. Да и вообще, если бы не я, жил бы он спокойно со своей Тамарочкой», - она до сих пор не поверила, что Тамарочка была существом нереальным, гипотетическим. Не существовало этой женщины в природе, и Виктор никогда её не видел! Но, не отдавая себе в том отчета, Лена ненавидела неведомую женщину только за то, что она могла оказаться рядом со Степновым. Сообразить, что она просто жутко ревнует Виктора, Кулемина пока не могла, так же как до сих пор не могла подумать, что влюбилась в своего нечаянного синеглазого похитителя. Сейчас она опять захотела, чтобы прилетел вертолет и весь этот кошмар закончился. Но ещё больше хотелось, чтобы Виктор понял, что она не такая, как он о ней думает.
Но зачем же он показывал ей лес? Шубу подарил... Или это он от скуки? А в постель её тоже от скуки уложил? Было обидно до ужаса. Девушка несколько раз пыталась отогнать от себя все мысли и заснуть, но только начинала дремать, как ей снилось, что Степнов рядом, она почти чувствовала, как он её целует и просыпалась, не понимая сон или явь это. Потом просто встала и занялась тестом, затопила печь. Ходила неслышно, старалась не разбудить мужчину, берегла его сон, даже не догадываясь, почему это делает...

Стряпуха должна готовить в хорошем настроении. Лена была в полной ссоре с собой, со Степновым и вообще с окружающим миром. Хлеб получился в этот раз неважный — тяжелый и кислый. Про завтрак Степнов не спрашивал и совсем не заходил в дом с самого утра. Было слышно, как он во дворе гремит чем-то, ругается от злости.
«Зря я его ударила. Хотя и заработал. Он гордый, теперь и разговаривать со мной не будет. Но зачем шубу подарил? Или ему все равно кому дарить...» - она только сейчас сообразила, что совершенно не знает, кому мог бы Виктор сделать такой подарок. Кто есть в его жизни — жена, любовница или подруга? Сергей ничего не рассказывал, а с Леркой они только про шмотки и говорили, точнее, молодую тетку интересовали только вещи и деньги. В плане денег и вспоминали Степнова, о личной жизни босса дядька и его жена речи не вели.
Девушка вспомнила один из советов психологов, над которым прежде смеялась – про недостатки и достоинства, и попробовала разложить поступки Степнова в две стопки. Вышло странно. Все неблаговидные на первый взгляд действия мужчины оказывались логичными и своевременными…
Он ударил её за ружье, но оно же могла и выстрелить. Он предложил ей угощение со спиртным, но пила же она сама. Могла остановиться, но не остановилась же, а он, между прочим, ничего ей не сделал, хотя ему никто не мешал… И ругалась она сама, никто за язык не тянул.
«Почему я все время про него думаю? Не про маму и деда, а про него… Потому что здесь никого больше нет? И если он все правильно делает, то почему мне так обидно?» - не могла понять себя девушка. После истории с медведем все шло неспешно, словно время текло здесь медленней, чем в остальном мире. И слишком резким был переход от их мирной и дружной жизни к ссоре, а Лена успела привыкнуть к обсуждениям фильмов и рассказам про лес и охоту. Она уже не испытывала неприязни к постоянной хозяйственной работе. Казалось, что другой жизни и нет, есть только эта, где они вдвоем.
«Мне нравится быть с ним вдвоем, - появилась мысль, которая все объясняла. – Вдвоем…»
Лену затошнило, стало пусто в голове и в животе, от осознания того, что все происходящее в тайге временно. Рано или поздно прилетит вертолет, они вернутся в прежнюю жизнь, а в той жизни Степнов даже не вспомнит про неё. И стало не легко и спокойно, а тоскливо, потому что до смерти хотелось хоть раз ещё оказаться с ним рядом. И чтобы ничего не помешало, и чтобы его руки и губы на её коже, и все до конца... И пусть он потом её забудет, и она растворится в череде его дней и женщин без остатка, потому что не нужна ему... Зато она будет помнить...

К обеду Степнов все же не вынес голода и вернулся в избу. Его ждал накрытый стол, но есть пришлось в одиночестве. Лена была уверена, что после пощечины он не захочет видеть её. А мужчина воспринимал совместные трапезы не просто как прием пищи, для него это было частью общения. Он решил, что девушка просто не может простить ему обиду. Хотя если бы в этот момент подошел к ней, то получил бы не только прощение. Каждый из них решил за другого и не сделал шаг вперед. Время потащилось медленно и печально, краски тайги поблекли, несмотря на яркий солнечный день...

Пару дней они прожили почти в молчании. А потом Степнова прорвало. Он уже понял, что Лена специально не трогает дареную теплую шубку и ходит на улицу в старой куртке.
- Одеваться нужно теплее, холодно очень. Шапку не забывай. И в туалет холодный тебе ходить не стоит, чтобы не простыть, - как можно более спокойно сообщил он девушке.
- В холодный не стоит, но теплого я что-то не вижу. Или прикажете горшок завести? – возмутилась Кулемина.
- Ведро можно приносить, я буду выходить, чтобы не мешать…
- Ни за что! – выкрикнула Ленка и опять выскочила на крыльцо без шапки. Она уже несколько дней чувствовала себя странно - першило в горле, и болела голова. Но признаться в своем недомогании Степнову и послушать его советы даже не пыталась. Она старалась держаться на расстоянии от Виктора, и хотела, и боялась, что он попытается оказаться ближе. Боялась, что они помирятся и все может быть хорошо, пока не прилетит вертолет. Боялась, что потом будет больно расстаться, потому что уже знала, как сильно может мучиться. Хотела… потому что хотела и все тут. Если бы уходил Степнов на охоту, как прежде, то легче Лене было бы жить, но
морозы полностью прекратили промысел. Так что приходилось двум людям все время проводить рядом.

К очередной ночи термометр у крыльца уже показывал минус тридцать шесть, а к обеду следующего дня Белка начала щениться. Обнаружила это Лена, Виктор не мог понять, зачем она тащит в избу коробку и устилает её кусками брезента и мешками, а когда понял и попытался объяснить свою позицию в отношении ненужных щенков, то встретил ожесточенное сопротивление.
- Пусть замерзнут? Они ведь ЖИВЫЕ!!! - девушку просто трясло. – Вы что, все время так делаете? Да как же Белка вас терпит после этого?
- Ты что меня каким-то садистом выставляешь? Это первые щенки, я до этого только кобелей держал! Но так многие делают, а куда их потом пристроить? – оправдывался Степнов.
- Евмену отдадим, вы же сами говорили, что у них от чумки почти все собаки поумирали. Или им тоже родословная нужна? Да я домой их заберу, но не позволю заморозить! – горячилась Ленка. – И не смейте мне мешать, а то я тоже… замерзну!
- Да ты и так замерзла, вон уже охрипла. Не ходи раздетая, - но девушка опять вышла во двор с непокрытой головой. Виктор со злости пнул многострадальный табурет и пошел помогать перетаскивать Белку в избу. Через несколько часов роды у лайки закончились, и в коробке под топчаном попискивали щенки. Кулемина караулила их, будто сама родила. Перенесла в кухню свое одеяло и подушку и сообщила Степнову, что теперь она будет ночевать тут. Даже взглянуть на приплод хозяин Белки не мог. Наконец, дождавшись, когда Лена уйдет из избы, Виктор вынул щенков и осмотрел их. Три кобелька были мастью в мать, похожий на Шайтана щенок оказался сучкой. Девушка вернулась в тот момент, когда мужчина разглядывал последнего кутенка, самого нелепого окраса. Основная часть маленького тельца была окрашена в черный цвет, лапки и хвост белые, а на голову словно кто-то пролил рыжую краску, причем рыжей была только половина головы, да ещё рыжая клякса оказалась на спинке. Степнов держал щенка двумя пальцами за шкурку на загривке, животинка болталась в воздухе, но не пищала. Лена кинулась отбирать щенка, а Виктор поднял его высоко и не отдавал.
- Это вообще выродок какой-то! Его даже староверы не возьмут! – сердился собачий хозяин.
- Я возьму! Отдай! – чуть не плакала девушка.
- И как ты назовешь это безобразие? Бобик или Шарик? Да с ним на улицу стыдно выйти будет!
- Сам ты Бобик! – от волнения Лена перешла на «ты». Но сейчас оба этого не заметили. – Буран назову или Тайфун!
- Да это вообще сука! – вытаращил глазищи Степнов.
- Тогда её будут звать ТЭРА! Это моя собака! – схватила его за руку Кулемина.
Выбросить на мороз животное с таким именем генеральный директор не мог. Он швырнул щенка в коробку и ушел во двор, грохнув дверью. Следом выскочила раздетая Ленка и закричала:
- И не смей караулить, когда я ухожу! Я буду её за собой носить, все равно не позволю убить!
- Шубу одень! – заорал Степнов.
- Сам одевай! Не нужна мне твоя шуба!
Это была последняя капля, которая опрокинула чашу терпения Виктора. Он втолкнул девушку в избу, затем схватил рысью одежку с крючка и вышвырнул её за дверь, а после и сам вышел.
Ленка рыдала и слышала удары топора. Она была уверена, что её подарок погибает от руки разгневанного хозяина. Но если это плата за жизнь маленькой разноцветной собачки, то так и быть…