Здавствуйте, солнышки мои!!!!!!!!!!!!!!!!!! неужели я к вам прорвалась!=))))))))))) спасибо вам огромное за поздравления и пожелания, было безумно приятно и очень неожиданно их увидеть! спасибо вам, дорогие, за то, что вы есть:***
ну, а я, собственно, не одна)))) я с продой)) прошу прощения за долгое ожидание, к концу этого года фик будет окончен. Так что недолго осталось уже:*** *- Сама ты – самодеятельность, - он усмехнулся, - да стой ты, блин, никто тебя насильно туда не потащит. Кастинг тут проводится, пробы, понимаешь? Гитаристку тут ищут, я в Интернете вчера накопал. А мне тут кто-то давеча жаловался, что ему скучно и тупо, кто это был, не подскажешь? – почесав подбородок, наигранно задумался парень.
- Ага, из меня гитаристка, как из тебя – швея-мотористка. – Хмыкнула Лена, закатив глаза.
- Не умничай. – Усмехнулся Марат, отпуская её руку. – Или тебе слабо?
- Ой, вот только на слабо меня не бери, ладно? Думаешь, знаешь меня лучше всех, и что я куплюсь на твои провокации? – Прищурившись, усмехнулась девушка, складывая руки на груди.
Марат, пожав плечами, улыбнулся и, разведя руками, просто промолчал.
- Ладно, веди, давай. – Обреченно вздохнув, с усмешкой отозвалась Ленка и последовала вслед за другом, который шёл ко входу в ДК с твёрдой уверенностью, что идёт туда не зря.*
Глава 17.
Войдя в небольшую комнату-студию старого ДК, Лена почувствовала себя немного неуютно. У противоположной стены за письменным столом сидел мужчина лет сорока, с курчавыми волосами длиной до плеч, на краю этого самого стола полубоком к мужчине сидела красивая улыбчивая блондинка с длинными прямыми волосами, а у правой стены, где стояли музыкальные инструменты, о чём-то оживлённо болтали рыжая глазастая девчонка и маленькая, тоненькая девочка с длинной тёмной косой, с большими глазами и гитарой наперевес.
На диване у окна сидела сидела черноволосая девчонка с двумя косичками, которая, кажется, листала какую-то партитуру.
Картина маслом. Прям сбор любительниц «Барби». С трудом преодолев желание выйти отсюда, плотно при этом закрыв за собой дверь, Лена, зная, что стоящий позади неё Марат ей этого сделать не позволит, сделала шаг навстречу сидящему за столом мужчине.
- Зрасте, - поздоровалась она, чувствуя себя экспонатом кунсткамеры – на неё тут же обратились заинтересованные взгляды всех находящихся в комнате «музыкантш» и этого самого мужчины.
- Здравствуйте, здравствуйте, девушка, - улыбнулся мужчина, - проходите, что ж вы стоите.
- У вас тут гитаристку ищут? – Подал голос Марат, стоявший позади Ленки, понимая, что сама подруга особого энтузиазма не выказывает.
- У нас, - улыбнулась блондинка, спрыгивая с края стола и проходя к барабанам.
«Ага, барабанщица, стало быть», - подумалось Лене.
- Ну, чего ж ты стоишь? Проходи, - жестом пригласил мужчина, - давно играешь на гитаре? – едва увидев скептически-молчаливую девушку, от которой так и веяло уверенностью в собственных силах и «характерностью», он понял, что удачнее типажа для басистки ему не найти.
- Чуть больше полугода. – Отозвалась Третьякова, успевшая снять куртку, проходя и присаживаясь на ручку дивана. Дружелюбные взгляды девушек почему-то вмиг развеяли весь её скептицизм. Их глаза настолько светились жизнью, что она поняла – вот, у кого жизнь полна позитива. Может быть, Марат прав? Стоит найти себе интересное занятие? «Просто хотел, чтобы ты нашла себе занятие по душе, в твоём возрасте это очень важно…», - тут же, как молния, вспыхнуло у неё в памяти, и Лена, почувствовав внезапно подступивший к горлу комок, сглотнула и продолжила: - Я сама училась, на акустике. Нот не знаю. Играю по аккордам. – Решила заранее предупредить она, чтобы избежать лишних вопросов.
- А нам и не надо от тебя никаких нот, - усмехнулся мужчина. – Лерка вон у нас тоже нот совсем не знает, - махнул он головой в сторону блондинки-барабанщицы, которая тут же с улыбкой «виновато» пожала плечами. Лена приподняла уголок губ в ответ.
- Давай для начала познакомимся, - протянул крепкую ладонь мужчина, - меня зовут Сергей.
- Лена, - пожала мужскую руку Третьякова, оглядев комнату – Марата в ней уже не было. Вот предатель! Притащил сюда и свалил под шумок. Мысленно поставив галочку о том, что он ещё своё получит, Лена снова посмотрела на Сергея.
- Я – Лера, как ты уже успела узнать, - улыбнулась сидящая за установкой девушка.
- Аня, - представилась худенькая девушка с огромными карими глазами. Улыбнулась. Лена кивнула в ответ.
- Женя, - улыбнулась рыжая.
- Наташа, - услышала откуда-то сбоку Лена, повернулась – это представилась скромно сидящая на диване брюнетка с косичками.
- Очень приятно, - кивнула Третьякова, чувствуя себя немного неловко – в женском коллективе она в последний раз так долго (более пяти минут) умудрялась продержаться полгода назад – и этим коллективом была её родная Чертановская команда.
- У нас вообще есть ещё одна участница, вокалистка, Алина её зовут, - пояснил Сергей, - но она сейчас в США, возвращается послезавтра.
Лена, сама не зная зачем, кивнула, и, подумав секунду, сказала:
- Ну, я, наверное, сыграть что-то должна. Это ведь прослушивание?
- Ну, разумеется, - кивнул с улыбкой мужчина, и, попросив у Ани её гитару, протянул её Лене.
- Эээ, - Третьякова замялась, - Я на электрогитаре ещё никогда не играла. – Она растерянно посмотрела на мужчину и девчонок. Те, кажется, вовсе не переживали по этому поводу.
- Да она не подключена, - усмехнулся Сергей. - Просто сыграй, как на акустике, любую песню. И напой, пожалуйста. - Лена взяла гитару, положила её на одно колено, и, подумав несколько секунд, прокашлялась и, проведя разок-другой по струнам, поставила первый аккорд и начала играть.
Пальцы начали щекотать стальные струны, перебирая их и складывая звенящие звуки в мелодию. Пара ударов по струнам перед куплетом, пауза. Поставив аккорд, Лена начала:
«Листья жёлтые, большие
Над головой кружатся.
Мы идём, не замечая их.
Над рекой резвятся чайки,
Пролетают самолёты,
Мы идём, не замечая их», - Звонкий мальчишеский голос, которым напевала молодая девушка лет семнадцати, казалось, поразил сидящего в кресле мужчину, так как тот, сложив руки на груди, удивлённо наблюдал за тем, как ритмично двигается поперёк струн бледная ладонь, и вынужден был признать, что играет девушка совсем недурно для самоучки. Это убедило его в одном – в том, что в этой девочке с голосом мальчика определенно есть потенциал. Она спела вторую половину куплета, и, удачно сменив ритм, продолжила:
- «Я не могу уснуть без твоего звонка,
С тобой, как птица, я летаю.
Ты – моя судьба, с тобою счастлив я,
И больше ничего не надо».
Девчонки наблюдали за играющей на гитаре девушкой, и Женя, та, что с рыжими кудрями и яркими глазищами, к концу песни стала легонько, едва заметно подыгрывать Лене на синтезаторе. Третьякова, услышав посторонние звуки, на миг удивленно подняла глаза, но, тем не менее, не сбилась, и продолжила играть уже с фортепианным сопровождением. Получалось неплохо.
Доиграв песню, она, поставив точку финальным аккордом и ударом по струнам, сняла гитару с колена и поставила рядом с собой.
- Вот, как-то так, - заключила она, кладя руки на колени.
- Очень и очень неплохо, – кивнул удовлетворённо мужчина, - довольно впечатляющее продвижение за полгода, молодец.
- Стараюсь, - усмехнулась Третьякова, не зная, что делать дальше – встать и уйти? Они сами скажут: «Мы обязательно вам позвоним» или ей придётся прощаться первой? Но ни то, ни другое её предположение не подтвердились:
- Ну, теперь проведём ещё одно прослушивание, - подмигнул мужчина тоненькой ритм-гитаристке, и Лена в удивленном ожидании уставилась на него. – Теперь девчонки сыграют для тебя, чтобы ты могла определить, хотела бы ты играть в этой группе или нет. – Уже более серьезным тоном продолжил Сергей. Третьякова кивнула – а ведь действительно, ей необходимо послушать, что же играют эти, с косичками, - вдруг ей не понравится? Брюнеточка встала с дивана, и, подойдя к остальным, перекинула через плечо ремень электрогитары. Воспользовавшись тем, что на диване пусто, Лена пересела с его ручки прямо на середину дивана, как раз напротив импровизированной «сцены». Стало очень интересно.
- Лера, споёшь вместо Алины, - обратился к барабанщице Сергей.
Блондиночка, кивнув, четыре раза ударила барабанными палочками друг о друга, и Лена услышала звуки электрогитары, в гармоничном альянсе с ударными.
- «Иванова входит в класс – это раз,
А за ней идёт Петров – это два.
Он её уже хотел, и не раз.
Он уже её имел, и не два…» - Задорно покачивая головой из стороны в сторону и одновременно стуча палочками по барабанам, запела Лера, и Третьякова чуть не поперхнулась только что проглоченной слюной – чего она и могла ожидать, но только не этого – миловидные девочки поют не совсем приличные песенки – эти два факта напрочь отказались селиться у неё в голове, но Лена, с трудом пряча удивлённую ухмылку, молча продолжала слушать.
«Девятый класс, девятый класс
Эта история про нас,
Когда болтались мы друг с другом до зари,
Девятый класс, девятый класс,
И если твой огонь угас,
Наплюй на всё, и то, что было, повтори!»
Весёлый мотив и звуки электрогитары буквально заставляли постукивать ногой в такт музыке, что Лена и делала, сама того не замечая. Песенка была такой хулиганско-девчачьей, если можно было так выразиться. Наверное, именно в этом и была вся её прелесть. В-общем, Третьяковой даже немного нравилось.
- «…После школы всех потянет во двор,
Чтоб разбавить «Клинским» пивом ликёр,
Чтоб нажраться круче, чем в прошлый раз,
Чтобы к предкам доползти, а сейчас…»
А вот тут уже было что-то смутно знакомое… Лена, поджав губы, усмехнулась – такое бывало и у неё, причём не всегда с таким относительно лёгким напитком, как пиво. Услышав это подростковое «хвастовство» в песне, ей почему-то это показалось настолько по-детски глупым, что стало даже немного не по себе оттого, что она, по видимости, со стороны выглядела также.
- «Наплюй на всё, и то, что было, повтори!» - отзвучали последние аккорды. Лена, улыбнувшись, поаплодировала. Забавные девчонки.
- Вот, как-то так, - буквально процитировал её недавнее высказывание Сергей, усмехнувшись. – Так что теперь не только нам, но и тебе есть над чем подумать. Давай-ка телефонами обменяемся, чтобы была возможность связаться, если вдруг мы или ты примем какое-нибудь решение. – Он протянул ей блокнот и ручку.
- Окей, - отозвалась Лена и, взяв их из его рук, записала на листке номер своего телефона.
- Можно и домашний тоже? – Взглянув на написанное, спросил Сергей, снова протянув ей блокнот.
Пожав плечами, Лена записала и домашний.
- А вот это – мой номер телефона, - протянул ей визитку он, - если вдруг ты резко перехочешь вливаться в наш дружный коллектив, то, пожалуйста, позвони, чтобы мы могли не рассматривать твою кандидатуру в басистки. Хотя, должен признать, для нас это может быть довольно неприятной потерей. – Он подмигнул ей так, будто она уже была в коллективе.
Но Лена из всего вышесказанного уловила только одно слово: «басистка».
- Стоп. Какая ещё басистка? – Она округлила глаза от неожиданности, - Я бас-гитару в глаза не видела ни разу! – Она развела руками, всем своим видом как бы говоря: «А я вообще не причём, я в домике».
- Это не страшно, - усмехнулся Сергей. – Сколько струн на басухе, знаешь?
- Ну, четыре, - не понимая, причём тут количество струн, протянула Ленка, явно раздосадованная озвученное новостью.
- Ну, четыре, - переиначил её мужчина, - всего четыре струны, а без них-то группе туго приходится!
- Да знаю я, как важен «бас», и всё такое, - в груди снова больно кольнуло, как бы в напоминание чего-то очень важного, чего-то, о чём вспоминать не хочется. Кто-то совсем недавно очень увлеченно доказывал ей, что бас-гитара вовсе не какой-нибудь «недострунник», а один из важнейших элементов в музыкальном коллективе. Вытерев вспотевшие ладони о джинсы, Лена опустила глаза. – Только играть я на басу не умею. Поэтому, видимо, полезной вам быть не могу. – Она встала с дивана, поправила края задравшейся водолазки, взяла с дивана куртку и, поджав губы, попрощавшись, вышла из помещения, на ходу застёгивая молнию.
***
Тонкий шёлк приятно струился под пальцами, а чётко уловимый запах мускуса и жасмина проникал в уставший мозг через нос, застилал разум, отключал мысли, заставлял просто поддаться искушению и вдыхать его всё глубже и глубже, заполняя пустоты в его насквозь дырявой душе.
Виталий, не стесняясь, провёл широкой ладонью по этому шёлку вдоль грациозно изогнутой женской спины, и, буквально на слух уловив проскользнувшую в этот момент на женском лице улыбку, теснее прижал стройное тело к себе.
Звуки музыки затихли, танец закончился. Подав руку своей партнёрше, он с улыбкой провёл её обратно к столику.
Марина была из тех женщин, которым не нужны и не важны были все эти условности вроде кольца на безымянном пальце, так как своё колечко у неё уже давным-давно имелось. На вопрос Виталия о том, почему она без какого-либо зазрения совести приглашает его на встречу, будучи замужем, она с улыбкой ответила, что, если ему будет легче, пусть представит, что он тоже женат, чтобы они были на равных.
Их ни к чему не обязывающий роман был каким-то урывочным, ярким, но таким поверхностным, что Виталию порой казалось, что все их совместные ночи и вечера – лишь очередной «пунктик» в его распорядке дня. Никакой душевной близости, никакого желания узнать друг друга лучше, поделиться чем-то очень важным, дополняя друг друга и разбавляя чёрно-белую раскраску жизни новыми цветами радуги. Ничего особенного, типичный внебрачный романчик. Вскоре ему это надоело, а чувство собственной незавершенности упорно стучало в его висках, напоминая о том, что его работа в этом приморском городке – лишь очередной лист неинтересной книжонки, которую представляла из себя его жизнь. Уже почти половина сцен фильма отснята, ещё чуть больше месяца ему торчать здесь, и снова его встретит с распростёртыми объятиями Москва, по которой он уже успел так соскучиться.
Было ещё кое-что. Как будто назло, как будто в насмешку над его душевной слабостью ему снилась знакомая девочка в порванных на коленях джинсах. Целых три раза за четыре недели. Самое удивительное, что он никогда не помнил своих снов, а именно эти три он помнит, как будто это было наяву.
В первом сне она была с каким-то незнакомым парнем, курила с ним одну сигарету на двоих. Ему стало настолько противно от подобной антисанитарии и безумно захотелось подойти к ней, отнять сигарету и отшвырнуть подальше этого наглого парнишку в кожаной куртке. Но сколько бы он ни шёл, он ни на шаг не мог приблизиться к сидящей на лавке парочке, и от этого в его груди начинал просыпаться неконтролируемый вулкан. Чем закончился этот сон, Виталий не помнил, но осадок, который остался у него на душе в течение последующего дня, он чувствовал в полной мере.
Во втором сне он видел её совсем издалека – она играла в футбол. На незнакомом стадионе, совсем одна, она бегала с мячом, и делала вид, что обводит невидимых противников. Забивала в пустые ворота, целясь в самые недоступные несуществующему вратарю уголки ворот. И ей, кажется, нравилась эта беготня в одиночестве. Или она просто не знала, что играет сама с собой? Может быть, ей казалось, что на поле есть кто-то ещё? В-общем, после этого бредового сна он тоже ходил сам не свой. Мало того, вечером после съёмок он даже отправился на пробежку на стадион. Ну не дурак ли?
Ну, а третий сон, который приснился ему сегодня, добил его окончательно.
Лена танцевала. Он ни разу не видел, как она танцует. А теперь вот увидел, во сне. Она танцевала так, будто никто не видит. Она танцевала под какую-то незнакомую ритмичную песню, двигаясь ничуть не грациозно, не плавно, а как-то порывисто, импульсивно, вокруг было много людей, но их лиц он не разглядел, их образы были размытыми, чёткой была только она, но было почему-то понятно, что она не одна, что она на этих «танцульках» с кем-то. На ней была чёрная рубашка классического покроя с двумя небрежно расстёгнутыми вверху пуговицами, чуть приталенная и чёрные брюки, она танцевала, как почувствовавший вкус свободы подросток, её улыбающиеся губы двигались, бесшумно напевая играющую песню, и он готов был наблюдать за этим не час и не два, а до тех пор, пока его глаза способны вообще что-то видеть. Настолько реальным был этот сон, что, проснувшись рано утром от противного звонка будильника, он злостно ударил кулаком лежавшую по соседству гостиничную подушку, и, проведя ладонью по лицу, прогоняя сон, понял, что день снова обещает быть напряжённым.
***
Две с половиной недели рутины – у Лены создавалось ощущение, что она просто влачит существование в ожидании…чего? Выпускного? Поступления? Ха, поступления… Поступление – это вообще отдельная тема. Родители, конечно, озабочены её будущим и уже звонили в несколько университетов по поводу её поступления, но Лене вряд ли это было надо. Из огня да в полымя – только у неё снимается один хомут в виде школы с шеи, как на неё тут же стремятся повесить новый. Но, с другой стороны, Третьякова не знала, что ей делать после того, как она закончит школу – и эта неопределенность определённо пугала её. И не так важно, что оценки её в школе в последнее время немного улучшились – это просто сказалось её вынужденное безделье – с Андреем она больше не виделась, благодаря стараниям Марата, а мама, приходя по вечерам с работы, постоянно пыталась вывести её на откровенный разговор, чтобы узнать, куда вдруг подевались все Ленкины друзья и чем вызвано такое её апатичное отношение к жизни. Ведь с тех пор, как они вернулись, она ни разу не увидела в глазах дочери живого интереса к жизни, ни одной искры. И для того, чтобы избегать подобных разговоров, ей приходилось врать, что она делает уроки. Точнее, сначала приходилось врать. А потом она действительно брала в руки учебник и делала попытку подготовиться к завтрашнему уроку – расстраивать постоянно уставшую маму не хотелось, заметно было, что она вымотана, и ей не хватало только новых расстройств от новых вызовов в школу. А в перерывах между бесцельными прогулками с Маратом, ленивым деланием уроков и игрой на гитаре она курила. И не просто курила, а буквально питалась сигаретами. Они стали ей необходимы, как воздух. Мама, кажется, замечала, что от дочери пахнет сигаретным дымом, но она ничего не говорила, радуясь, что дочь дома, в целости и сохранности, да ещё и уроки делать пытается. Ведь ещё каких-то три недели назад увидеть Ленку дома вечером, с четвёркой в дневнике и апатичным равнодушием и спокойствием в глазах и жестах, было для неё в диковинку.
Что-то в поведении дочери её беспокоило, и она в который раз корила себя, что не может просто собраться и поговорить с ней, поддаваясь на её отговорки.
Но сегодня она прислушиваться к Ленкиным: «Мам, я уроки делаю, не мешай», она не стала, и, постучавшись, вошла в её комнату, тем более, что сегодня для разговора был особенный повод.
- Лен, - позвала она, заставляя дочь вытащить из ушей наушники mp3-плеера.
- Да, мам, - нехотя отозвалась Лена, жалея, что в её руках сейчас нет учебника, который хотя бы просто своим наличием мог бы послужить слабой отмазкой от задушевной беседы.
- Я бы хотела поговорить с тобой, - мама присела на край её кровати, положила ладонь на её подогнутые под себя ноги, улыбнулась, и спросила: - Как твои дела?
- Всё кайфово, - небрежно отозвалась Лена, наматывая на кулак провод от наушников.
- Лен, не обманывай меня, пожалуйста. Ты себе не представляешь, как трудно понимать, что у тебя какие-то проблемы, и не знать, что именно у тебя стряслось. Лен, скажи, пожалуйста, почему ты такая? – Мать, поглаживая её голени, осторожно задала интересующий её вопрос.
- Какая «такая»? – С лёгким раздражением в голосе осведомилась Лена, но, заметив, что мать на самом деле переживает, сменила гнев на милость: - Просто устала, мам.
- Так отдохни, дочь, - вздохнула Светлана Валентиновна, обеспокоенно взглянув на Лену.
Та, в свою очередь, вздохнула в ответ и отозвалась:
- Ты не поняла, мам, - она обхватила руками колени и взглянула на мать. – Я устала от того, что происходит. От всего устала, понимаешь? Не от учёбы, не от людей, которые меня окружают, а от всего в совокупности, понимаешь? Достало всё. Я не знаю, что будет потом, я хочу чего-то нового сейчас, чего-то, что разбавит всю эту пресность. Я ответила на твой вопрос? – Она уже снова размотала намотанные на кулак наушники, планируя в ближайшем будущем их снова использовать по назначению.
Светлана Валентиновна, чуть приподняв брови, облегченно вздохнула – если причина хандры её дочери заключается в том, что той лишь не хватает ярких красок, то тогда ей не о чем беспокоиться – ведь именно по этому поводу она и собралась поговорить с ней именно сегодня.
- Ответила, донь, - улыбнулась мама, - ну, тогда, я думаю, не долго тебе хандрить осталось.
- Что ты имеешь в виду? – недоверчиво прищурилась в ответ Лена, и её пальцы с зажатыми в них наушниками замерли на пути к ушам.
- Просто сегодня, когда ты гуляла с Маратом, звонил какой-то мужчина, который представился Сергеем Мильниченко, и сказал мне, что ждёт нас с тобой завтра во Дворце Культуры, он сказал, что ты знаешь, где это. – Наблюдая за реакцией дочери, мать продолжала расплываться в довольной улыбке: Лена, мгновенно опустив руки, бросила наушники на кровать.
- Сергей звонил? Нас с тобой? Он больше ничего не говорил? – Вот! Вот, чего ждала мать, глядя в глаза своей непутёвой дочери: в её глазах мгновенно вспыхнул такой долгожданный для материнского сердца огонёк.
- Говорил, - с наигранно скучающим видом отозвалась мама, наслаждаясь Ленкиным нетерпением. Выдержав паузу, она, наконец, сказала то, за что впоследствии её дочь обняла её так крепко, как не обнимала уже, пожалуй, многие месяцы: - Он сказал, что тебя приглашают гитаристкой в группу «Ранетки».
) 
спасибо большое за продку))))) очень понравилось) пусть сейчас уже у нас второй час ночи и уставшая голова требует сна, я просто не в силах оторваться от экрана монитора,- настолько интересно и увлекательно......зачитываюсь.....хочется читать дальше и дальше))) 
изменяет Ленке 
