LENCHIK(Зайка), 
тута я, тута *Казалось, что буравя её взглядом, пока она, Лена, выбирала торт, та думала о том, сколько же получает она за свои предполагаемые услуги взрослому мужчине, который явно не являлся её отцом. И, когда Лена обратилась к Виталию по имени, лицо продавщицы, сомнения которой были, судя по всему, окончательно развеяны, выдало все её мысли по поводу колоритной пары, которая посетила этот небольшой кондитерский магазинчик: «Лолита. Чем же он тебя держит, девочка?». Либо это была паранойя, либо их невинное общение действительно со стороны кажется каким-то нелицеприятным действом. Это пугало. И очень подстёгивало. Странно, но последнее чувство было сильнее первого, и от этого первое чувство проявлялось всё ярче. Двумя словами, - замкнутый круг.*
***
Разувшись и сняв куртку, Лена не спеша прошла по коридору в гостиную. В углу комнаты стояло несколько раскрытых коробок, но в остальном комната была довольно чистой и аккуратной. Только мягкая мебель была немного старомодной, что вызвало в девушке удивление.
- Это твоя квартира? – спросила она, оглядываясь.
- Ты, наверное, из-за мебели спрашиваешь? – Усмехнулся Виталий, заметив Ленино лёгкое удивление. – Не моя, снимаю. До покупки собственной пока дело не доходит, - досадливо поджав губы, добавил он.
- А ты недавно переехал, да? Коробки стоят… - прошлась по комнате Третьякова, разглядывая практически не обставленную комнату – судя по всему, её знакомый – ещё больший минималист, чем она сама.
- Ну да, прямо перед отпуском. Просто отпуск дали неожиданно, сразу после переезда узнал о нём, - он пожал плечами, подошёл к шторам и раздвинул их.
- Просторно тут у тебя, - она вышла из гостиной и направилась в сторону спальни. Не спрашивая разрешения, засунула голову в дверной проём, оглядела помещение и только потом шагнула в комнату. Ворсистый серо-зелёный ковёр приятно примялся под её ступнями, даря ощущение уюта. Как же, всё-таки, важно выбрать правильный ковёр – кому как, а Ленке казалось, что если в доме неприятный на ощупь ковёр на полу, то этот дом какой-то негостеприимный, что ли.
Такое же серо-зелёное покрывало на двуспальной кровати, - заметно, что спальню новоиспеченный жилец оборудовать по-своему всё-таки успел, дубовая тумбочка возле изголовья, и лампа с бежевым абажуром на ней. А под лампой – аккуратное фото в стеклянной рамке – очаровательная девочка лет четырёх с невероятно выразительными ямочками на щеках и задумчивыми синими глазами. Выходит, у него есть дочь.
Виталий вошёл следом. Заметив её задержавшийся на фото взгляд, произнёс, опершись плечом о дверной косяк:
- Это дочка моя, Алиса. Ей четыре. – Лена обернулась, приподняла уголок губ:
- Славная. А где она? – Засунув руки в карманы штанов, поинтересовалась она, перемявшись с пятки на носок.
- Она – в Иркутске живёт, со своей матерью. Мы разведены, - ответил он, замечая за собой немного излишнюю откровенность – она ведь ничего не спрашивала по поводу того, состоит он в браке или нет. Но предупредить почему-то всё-таки счёл нужным.
- Понятно, - Лена поджала губы, перемялась с ноги на ногу и развернулась к мужчине. – Ну, что, чай пить будем, или как?
- Будем, - улыбнулся Виталий, выходя из комнаты. Лена ещё раз оглядела комнату, подошла к окну, отодвинула прозрачную тюль и выглянула в окно – постепенно приближался вечер – небо постепенно окрашивалось в розоватые краски, хотя до сумерек ещё было далеко – еще минут сорок, как минимум – на часах было только десять минут шестого. Хотелось приоткрыть окно и закурить – уж больно привлекательным был гладкий белый подоконник. Присев на краешек, она прислонилась головой к откосу, достала из кармана зажигалку. Поднеся её к лицу, чиркнула колесиком – загорелся тёплый огонёк, отражаясь в её стеклянном взгляде. Поводила им перед лицом туда-сюда, погасила, чиркнула ещё раз, легонько подула на пламя, сама не зная, что хочет сделать – сильнее разжечь его или же погасить. От созерцания сей картины её отвлёк немного удивлённый голос:
- Лен, ты чего тут сидишь? Пойдём на кухню, а то мне скучно одному торт резать, - улыбка на лице мужчина граничила с нерешительностью, как будто ему было безумно интересно, о чём сейчас думала она, глядя на оранжевое пламя, но он всё никак не мог даже предположить, о чём именно.
Она обернулась, задержала взгляд, как будто собирая в кучу разбежавшиеся по разным уголкам мозга мысли, потушила огонёк зажигалки и, положив её на подоконник, отозвалась, поднимая свою пятую точку с края подоконника:
- Иду, - и, задвинув штору обратно, как было до её наглого вторжения в его спальню, она поправила края водолазки и направилась на кухню.
***
- Лен, я, наверное, не в своё дело лезу, - начал Виталий, отпивая из кружки горячего чаю, - но очень хочу кое о чём тебя спросить. Можно?
- Ну, ты спроси, и узнаешь, можно было спрашивать или нет. – Усмехнулась Лена, откусывая кусок торта, внутренне напрягшись.
- А что будет, если вопрос будет из категории «О чём нельзя»? – приподнял брови Виталий, улыбнувшись уголком губ, сидя напротив согнувшейся над тарелкой в три погибели Ленкой, которая старалась не ронять крошки на скатерть и поэтому ела над самой тарелкой.
- В глаз, что же ещё, - со смешком отозвалась она, жуя торт, - ну, или ещё куда-нибудь, где побольнее.
- Устрашающе. – Мужчина усмехнулся, - но я всё-таки спрошу, - поставил чашку перед собой, держа ещё двумя ладонями.
- Давай уже, - всё-таки решила взять для торта ложку Лена и потянулась к лежащему возле сахарницы серебристому прибору.
- Откуда ты тогда шла? – он задержал на ней пристальный взгляд, изучающе глядя куда-то на уровне её лба.
- Когда – тогда? – Посмотрев в тарелку, решила уточнить Лена, отламывая ложкой очередной кусочек торта.
- Ну, тогда, в Одинцово. Когда дождь был, помнишь? – он снова отпил из кружки, опустив взгляд на стол, чтобы не смущать девушку своим пристальным пытливым взглядом.
- А какая разница? – удивлённо приподняла брови Лена, копаясь ложкой в оставшейся половине кусочка. Подняв взгляд, увидела, что Виталий старается на неё не смотреть. Смущать, стало быть, не хочет. Как трогательно. – Мы парня одного в армию провожали. – Сменила гнев на милость она, заметив, что мужчина уже явно пожалел о том, что вообще задал этот вопрос. Вот почему между ними уже в который раз возникают неловкие ситуации? Ну что за сериалы…
- М-м, - направил-таки взгляд исподлобья на неё Виталий, прищурившись. – А сбежала оттуда почему? – осторожно поинтересовался он, размешивая в кружке несуществующий сахар.
- Потому что кончается на «у», - с легким оттенком раздражения отозвалась Лена, отложив ложку в сторону. Посмотрела на выпрямившегося Виталия, вздохнула и добавила: - Извини. Просто не все йогурты одинаково полезны. – Закатила глаза она, складывая руки перед собой на столе.
- В смысле? – сдвинул брови Виталий, явно не понимая, что ему хочет сказать девушка с прозрачным хрустальным взглядом, смотрящая на него как будто чуть осуждающе за его рискованное любопытство.
- В том смысле, что не все такие целомудренные, как ты, понимаешь? Есть такие, которые сразу с места – в карьер. Руку на коленку, слюни прямо в ухо, - она скривилась, - и прочие прелести.
- Ну, во-первых, - Виталий горько усмехнулся, - ты очень заблуждаешься на мой счёт, а во-вторых, я, честно сказать, так и подумал, что эта твоя прогулка под ливнем связана с каким-нибудь козлом.
- Ага, только я хотя бы под ливнем прогулялась – и теперь сухая себе, сытая и тёплая. А он питается продуктами мясорубочной переработки и все свои просьбы пишет мамочке на бумажке. – Третьякова улыбнулась, и в этой улыбке было что-то дьявольское, что-то, что заставило Виталия невольно залюбоваться этой улыбкой.
- Ты ему челюсть сломала, что ли? – Теперь уже улыбался он. И, чёрт возьми, от довольного кивка с её стороны на его душе стало заметно легче – по крайней мере, заехать по морде этому «чудаку» на букву «м», хотелось уже меньше – лежачего, как говорится, не бьют. – Молодца, Третьякова. – Он протянул ей ладонь для рукопожатия. Лена усмехнулась, но в ответ ладонь протянула. Крепко пожав мужскую ладонь, она снова откинулась на спинку стула, и снова потянулась за ложкой.
Эти ежедневные посиделки за чашкой чая ей начинали нравиться. Вот, например, сегодня она узнала о Виталии много нового – о том, что актёром он решил стать только в 27 лет, о том, что до этого сменил кучу профессий, о том, что дочка его сейчас в Москве с матерью в гостях у родственников, о том, что с Алисой его встречи крайне редки и о том, что ему её очень не хватает.
Странно было говорить с ним о таких серьезных и важных вещах, как брак, семья, дети, карьера, призвание, ответственность. Причём говорил он об этом не так, как говорят её взрослые родственники – нравоучительно, навязчиво, будто стараясь напичкать её своим «жизненным опытом», а так, будто она – не менее опытный человек, так, будто она именно та, кто сможет понять, о чём он говорит.
За всё время их беседы Лена уже дважды поймала себя на том, что слова этого человека будто исходили от неё самой – ей казалось, что он нарочно залез в её мысли, и, вычитав там всё самое главное, теперь пытается выдать всё это за свои собственные умозаключения. От осознания похожести его жизненной позиции, его самосознания на её, стало не по себе. Неумолимо приближающийся вечер всё-таки вступил в свои права, и Лена, взглянув на часы, надетые на левое запястье, засобиралась домой.
Подъехав к уже знакомой марьинской многоэтажке, Виталий заглушил мотор. На заднем сидении автомобиля всё ещё покоилась гитара в компании нежного, уже чуть повядшего без воды букета крупных белых роз, который они забыли в машине перед тем, как подняться в квартиру к Виталию.
Лена застегнула молнию на куртке, улыбнулась и, сказав банальное: «Пока», уже собираясь открыть дверь, чтобы выйти, была остановлена мужской рукой, пальцы которой сомкнулись на её запястье.
Она обернулась, удивлённо взглянула на Виталия из-под вьющейся чёлки, как бы спрашивая: «Что-то ещё»?
Виталий, прочитав вопрос в её глазах, ответил:
- Ты цветы забыла. Их хотя бы возьми, - он протянул руку, взял с заднего сидения букет, протянул его ей.
- А насчёт букета что я скажу? – с улыбкой во взгляде поинтересовалась Лена, наклонив голову чуть вбок.
- Скажи, что на улице подарили. Просто так. За красивые глаза. – Усмехнулся мужчина, отпуская её запястье. – Я за тобой заеду завтра? Подброшу тебя до школы. – Добавил он, когда Лена одной ногой уже опиралась на асфальт.
- Зачем? Это же неудобно. – Сделала недоумевающее лицо Третьякова, делая вид, что искренне удивлена его порывом.
- Забудь, Елена Николаевна. Неудобно вилкой суп есть, - усмехнулся Виталий, кладя одну руку на руль.
Лена, сидя всё так же вполоборота к нему, ответила:
- А через весь город ехать, только чтобы меня в школу подвезти, значит, удобно? – Приподняла уголок губ, и, наблюдая за тем, как Виталий обреченно пожимает плечами, на секунду задержала взгляд на ямочке на его щеке, точь-в-точь похожей на ямочки его дочки, когда он добродушно поджал губы.
Пробежала взглядом по его лицу ещё раз и вышла из машины, после чего наклонилась, и, заглянув в салон, добавила:
- До завтра, - и торопливым шагом направилась к подъезду.
