Сериалы онлайн

- Блин, утро явно будет «весёлым», - засмеялась Лена, у которой уже кружилась голова от выпитого шампанского. – Что-то мы переусердствовали с «отмечаниями», - усмехнулась она.
- Да ладно тебе, - отмахнулась Огурцова, - Мы ещё и с утра продолжим «отмечание», - улыбалась она, - у нас же столько поводов! Но главный, конечно, мы оставим на вечер!
- Дааа…сомневаюсь, что после перелёта я буду в состоянии продолжить наше «отмечание», - усмехнулась Третьякова.
Мильниченко, сжалившись над измотанными «Ранетками», решил, что из Краснодара они будут добираться до Москвы на самолёте, а инструменты им доставят, как и планировалось, на поезде.
- Ага, к тому же, что на следующий день нас уже ждут на съёмках, - отозвалась Руднева.
- Вот име… - начала было Третьякова, которая не была настроена на шумные «гулянки» в ближайшее время. Но её реплику прервал звук, оповестивший о пришедшей смс-ке.
- Блин, достал, - вздохнула с усмешкой Третьякова, открывая сообщение.
«Такое не прощается. А «спасибо» в карман не положишь», - прочла она.
Нет, ну наглость! Лицо Третьяковой вытянулось от возмущения, но внутри чувствовалось тепло и лёгкое помутнение от выпитого спиртного, поэтому она отреагировала не совсем так, как могла бы отреагировать, находясь в трезвом виде. Будь её голова ясной, а память – твёрдой, она непременно бы ответила что-нибудь наподобие: «А поздравление на уши не натянешь», но тут её будто переклинило, и она начала набирать ответное смс.
- Кто там тебя опять домогается? – заглядывая в телефон Ленки, спросила Нюта.
- Всё то же существо, что и двадцать минут назад, - усмехнулась Третьякова, нажав на кнопку «Отправить», - Видать, вечер у него прошёл более чем удачно, - заметила она и снова бросила телефон на кресло, протягивая руку к мандарину, лежащему в вазе на столике.

Проиграв спор, Абдулов продолжал переписку с Третьяковой, даже не пытаясь себя остановить и не понимая, что пишет и каковы могут быть последствия.
- О, вошёл во вкус? – заметил Рома, выкуривая уже третью сигарету и наблюдая, как оживлённо клацает по кнопкам Абдулов.
- Ага, - пробурчал Виталий, отправив очередное сообщение.
Через пару минут телефон снова завибрировал на лакированном столе, и Абдулов посмотрел на экран:
«А чего ты хочешь?». Кхм, а это уже интересно.
- Что пишет? – довольно спросил Андрей, откинувшись в кресле, и наблюдая за бегающим взглядом друга.
- Спрашивает, чего я хочу, - хмыкнул Абдулов, думая про себя, что ответить Третьяковой.
- Ну так ответь ей правду, - глубокомысленно заявил Роман, в очередной раз затягиваясь и выпуская дым.
- Какую ещё правду? – отозвался Абдулов, чувствуя, что мозг явно сдаёт свои позиции под натиском алкогольного дурмана.
- А то ты не знаешь, - ухмыльнулся Роман, стряхивая пепел в пепельницу.
- Ты тупой, - хмыкнул Абдулов, и набрал ответ.

Третьякова уже засыпала, сидя на мягком ковре, к реальности её вернул звонок телефона. Девчонки отрывались под музыку, гремевшую на весь гостиничный номер, но глаза Третьяковой слипались несмотря даже на этот шум. Она взяла телефон в руку, открыла сообщение, и почувствовала, как внутри закипает легкое негодование.
«Хочу сладенького :D».
- Ну, сладенького, так сладенького, - вслух ответила Лена, клацая по кнопкам мобильника. Сидевшая рядом Нюта услышала и спросила:
- Кто-то что-то сказал про сладенькое? – улыбнулась она. – Я хочу торт!
- Не ты одна, - хмыкнула Лена, и продолжила неслушающимся языком: - Абдулов тоже требует сладенького. Видимо, придётся угостить его кусочком своего именинного торта, - усмехнулась она.
- Мда, что-то с ним определённо не то, - отозвалась Нюта, - я наслышана, что у вас с ним на съёмках далеко не самые тёплые отношения…
- Ооочень далеко…дальше некуда, - ответила Лена, взглянув на девушку и снова уткнувшись в телефон.
- Хм, интересно было бы взглянуть, - улыбнулась Нюта, которая не бывала ещё на съёмках сериала. – И по-моему, он совсем не торт имел в виду, - засмеялась Нюта. Третьякова, зная Абдулова, и сама поняла, что он говорил явно не о торте, но на это Нюте ничего не ответила:
- Ну вот как раз и увидишь, когда начнёшь с нами в сериале работать, - усмехнулась Лена, продолжая тыкать по кнопкам. В глазах было мутновато, и буквы слегка расплывались.
- Жду-не дождусь, - улыбнулась Нюта, - Лен, а с какой серии я начну с вами работать?
- Ой, Нют, я не знаю. Арланов сказал, что вроде бы сценаристы ввели твоего персонажа с четвёртой серии третьего сезона, - посмотрела на неё Третьякова.
- А Лера будет играть тоже? – прикусила губу Байдавлетова.
- Будет, - усмехнулась Лена, и, видя реакцию Ани, заверила её: - Не переживай, Ань, всё будет пучком, Лерка нормальная девчонка.
- Да знаю я, что нормальная, просто она, наверное, безумно ненавидит меня за то, что я заняла её место в группе… - заметно погрустнела барабанщица «Ранеток».
- Не думаю, - отозвалась Лена, отправляя очередное, последнее на этот вечер, сообщение. – Она добрая и отходчивая, и вообще просто здоровская. Я думаю, ваши отношения наладятся, - улыбнулась Третьякова, кладя телефон на столик и вставая с ковра.
- Надеюсь, ты права, - чуть улыбнулась Нюта, и, вздохнув, последовала примеру Лены и встала из-за столика и направилась в свой номер.

Прочитав последнюю смс-ку Третьяковой «Будет тебе сладенькое.», Абдулов удивлённо хмыкнул, и, проводив друзей, отправил ответ.

С горем пополам собравшись, «Ранетки» добрались до аэропорта и сдали вещи в багаж.
Через три часа они уже были в Москве.
Разъехавшись по домам, Ранетки решили встретиться сегодня вечером в клубе «Блэк» в девять вечера, чтобы по-человечески отметить двадцатилетие своей басистки. По крайней мере, так думала Третьякова. На самом же деле четыре предприимчивые «ранетки» договорились встретиться гораздо раньше, чтобы успеть подготовить сюрприз для своей белокурой гитаристки.
Добравшись до дома к двум часам дня, Третьякова устало бросила чемоданы возле двери, зашла в комнату и упала на диван.
Не прошло и десяти минут, как хлопнула входная дверь.
- Доченька! Вернулась! – в комнату буквально влетела мама и бросилась с поцелуями у своей блудной дочери.
- Мамочка! Привет, я так соскучилась, - вскочила с дивана Ленка, обнимая мать. – А где остальные? Где папа, где Костя?
- Папа на работе, а братишка твой в институте, как обычно, - улыбалась мама. – Ой, ты, наверное, голодная? Сейчас я что-нибудь соображу!
- Да нет, мамуль, мы пообедали в самолёте, да и куда мне ещё есть, надо местечко поберечь для сегодняшнего праздника, - улыбнулась Лена.
- Ой, Леночка! Я совсем забыла от радости, что тебя увидела – с Днём рождения, доченька! – снова начала целовать её мама. Лена была счастлива – она дома, рядом со своей семьёй, что ещё надо?

В половине восьмого Третьякова уже вызвала такси и вышла из дома, зная, что жуткие московские пробки не дадут ей вовремя добраться до клуба.
Тем временем в «Блэке» уже два часа кипела работа – зал был уже украшен, и «ранетки», воодушевлены полученным результатом, начали обзванивать гостей, чтобы точно убедиться, кто придёт, а кто нет. Гостей набралось прилично. Но пока в клубе было пусто, и только Арланов, который помог «ранеткам» организовать эту вечеринку в честь Третьяковой, заказавший зал в клубе, организовавший музыку и меню, ходил по залу и отдавал последние указания обслуживающему персоналу.
Девчонки приводили себя в порядок и ждали прибытия гостей и самой именинницы. Гости должны были подъехать к половине девятого, чтобы успеть организовать «сюрприз» для басистки.
Народ потихоньку начал подтягиваться, - здесь была практически вся съёмочная группа сериала и основной актёрский состав. Не было только Леры Козловой и почему-то отсутствовал Абдулов.
Стрелка часов упорно приближалась к девяти, но ни виновницы торжества, ни недостающих гостей не было.
Украшенный зал, огромный торт в виде бас-гитары, гости и, собственно, «ранетки», ждали Третьякову.

Лена тряслась в такси и мысленно ругала на чём свет стоит эти идиотские километровые пробки и таксиста, который будто не знает ни одного объездного пути. Было уже начало десятого, вечерняя Москва уже приветствовала своими ночными огнями спешащий народ, а Лена нервно дёргала ногой на переднем сидении желтого «Рено».
Приводя себя в порядок перед выходом из дома, Третьякова не стала выпендриваться и стараться выглядеть как-то по-особенному, хотя и надела новые джинсы и ослепительно белую майку с ярко-красной надписью DEVILISHLY LOVELY, и поярче накрасила глаза.
Подъехав, наконец, к клубу, Третьякова расплатилась с таксистом, мысленно пообещав себе больше никогда не звонить в эту фирму, и вышла из машины.
Войдя в клуб «Блэк», и, пройдя раздевалку, оставив там свою куртку женщине-гардеробщице и открыв дверь в зал, Третьякова непонимающе уставилась в темноту. Это шутка? Может, она перепутала клуб? Или название клуба соответствует его внутреннему содержанию?
Ничего не понимающая Лена попыталась нащупать выключатель на стене справа, но безуспешно. На стене слева – тот же эффект. Она вернулась в гардероб и с удивлением на лице поинтересовалась у гардеробщицы:
- А что, клуб разве закрыт?
- Если бы он был закрыт, вы бы сюда не вошли, - улыбнулась ей в ответ женщина, - Попробуйте ещё раз.
Растерянная Третьякова снова подошла к двери и открыла её.
- Сюрприз!!! – разнеслось по всему залу, в котором загорелся свет и глазам Третьяковой предстала толпа ставших уже практически родными людей.
- С Днём Ро-жде-нья! – кричали гости, и Лена в полном недоумении расплылась в улыбке.
- Спа-сибо, - только и смогла проговорить она, не ожидающая такого сюрприза. Ранетки тут же подбежали к ней, и, со словами: «Ну как?!» окружили её.
- Девчонки…спасибо вам! – лучезарно улыбнулась Третьякова, почувствовав, что ради такого сюрприза стоило два часа проторчать в пробках.
Как из-под земли возник Арланов, и вручил ей красиво упакованную коробку с бантом, сказав при этом:
- Третьякова, поздравляю! Талантливому человеку от скромного режиссёра, - протянул он ей подарок.
- Сергей Витальевич, спасибо огромное, - улыбалась Лена, всё ещё отказываясь верить в происходящее.
- Ну как тебе наш сюрприз? – довольно улыбнулся он в ответ.
- Да, кстати, Лен, если бы не Сергей Витальевич, то этого сюрприза не получилось бы – он всё организовал по нашей просьбе, пока мы были на гастролях, - улыбаясь, вставила Анька.
- Ой, ну тогда вам двойное спасибо! – засмеялась Ленка, кладя коробку на чёрный кожаный диванчик.
С огромным удовольствием приняв поздравления от гостей, Третьякова почувствовала, что кого-то среди них не хватает…
- А где Лерка? – удивлённо и разочарованно спросила Лена у «ранеток». Нюта слегка вздрогнула, почему-то упоминание о Лере действовало на неё именно так.
- Не знаем, - так же разочарованно отозвалась Женька, - Мы её звали, а её почему-то нет…
- Странно, - пробубнила Ленка, немного расстроившись – без жизнерадостной и весёлой Козловой Третьяковой стало как-то не по себе отмечать свой двадцатый день рождения. Она так привыкла к тому, что все дни рождения они отмечают вместе, и Лерино отсутствие заметно подпортило Третьяковой настроение.
После первого тоста за именинницу, произнесённому Папой-Ранеткой - Сергеем Мильниченко, гости заметно оживились и вечеринка начала набирать обороты.
Торты пока Лена не видела, но уже была наслышана от ранеток о том, какой он бесподобный, и ей не терпелось взглянуть на него, прямо как маленькому ребёнку, которому кажется, что в дне рождения главное – торт и подарки. Но, став взрослее, Третьякова поняла, что день рождения – это не когда много подарков и огромный вкусный торт, а когда близкие и родные рядом. Когда они говорят тёплые слова и смотрят на тебя сияющими глазами.
- Кстати, Абдулова тоже нет, - заметила Наташа, оглядывая зал.
- Ох, ну уж если и есть человек, которого я хотела бы меньше всего видеть на этой вечеринке, то это как раз-таки Абдулов, - усмехнулась Лена, прекрасно понимая, что он даже в её день рождения не перестанет действовать ей на нервы.
- Ой, да ладно тебе, - легонько пнула её локтем Руднева, медленно потягивая через трубочку свой коктейль, - Не такой уж он и плохой! – хитро улыбнулась она.
- А кто говорит, что он плохой? – сделала невинные глаза Третьякова, - Просто он меня бесит, - сказала она, довольная отсутствием одного человека и расстроенная отсутствием другого. Растянувшись на чёрном кожаном диване, стоящем в самом углу зала, откуда прекрасно виден весь танцпол, Лена прикрыла глаза и сложила руки на груди, раздумывая над тем, почему же не пришла Лера.
- Всем салют, - привёл её в чувство знакомый и практически родной голос. – Именинница, чё спим-то?! – задорно прощебетала Козлова, уваливаясь на диван рядом с Ленкой.
- Лерыч! – радостно обняла её Третьякова, почувствовав, что теперь её день рождения идеален – присутствие Козловой и отсутствие Абдулова – что ещё надо для самой крутой вечеринки?
Но радость Третьяковой продлилась не дольше минуты.
- Хех, празднуем? – развеял безоблачные мысли Третьяковой насмешливый голос, доносящийся откуда-то справа. Она повернулась – ну конечно. Куда ж без него. Явился – не запылился.

Лера, наблюдающая за этим спором, как-то чересчур обеспокоенно вставила:
- Виталь, может, хватит?
Нюта с интересом посмотрела на Леру, но ничего не сказала.
Лена, слишком занятая спором, ответила:
- Нет-нет, Лер, мы как-нибудь сами разберёмся, - сверкнула глазами она, метнув взгляд на лицо Абдулова. Тот стоял и продолжал нагло ухмыляться.
Он как будто говорил всем своим видом: «Что, нечего сказать, да?»
Лена молча взяла коктейль со стола и сделала вид, что кроме неё и ранеток здесь больше никого нет.
Заиграла медленная композиция. Абдулов, оглянувшись на танцпол, снова повернулся в сторону Ранеток и, посмотрев на безразлично потягивающую коктейль Третьякову, которая даже и смотреть в его сторону перестала, усмехнулся про себя, и спросил, протягивая руку:
- Лер, потанцуем?
Все как одна, ранетки подняли головы и удивлённо уставились на Абдулова.
- Да, Виталь, конечно, - кокетливо по привычке улыбнулась Козлова, и, положив свою руку в его, встала и, они двинулись в сторону танцпола.
Третьякова недоуменно подняла брови, но тут же снова уткнулась в свой коктейль, чувствуя, что на этот раз проиграла эту «битву титанов».

Наблюдая за парой, медленно покачивающейся в такт музыке, новая барабанщица ранеток обратила внимание на одну любопытную деталь.
Третьякова, болтая трубочкой в коктейле, о чём-то говорила с девчонками, но Нюта не прислушивалась к разговору, она была целиком и полностью поглощена наблюдением за интересной парочкой.
Третьякова, не удивляющаяся уже ничему, прекрасно понимающая, что от Абдулова можно ожидать чего угодно, хоть изредка и поглядывала в их с Козловой сторону, но старалась не заострять внимание на танцующих.
- Опа, вот это номер, - присвистнула Женька, отчего Лена непонимающе уставилась на рыжую ранетку.
- Чего? – спросила Третьякова.
- Глянь-ка, а Абдулов-то времени зря не теряет, - кивком указала в сторону танцпола Женя.
Третьякова повернулась, тут же заметив интересующую её пару: ладони Абдулова были явно ниже, чем этого требовали элементарные нормы танцевального (да и не только танцевального) этикета. Более того, Козлова, по всей видимости, была только за. Она улыбалась, глядя на Абдулова, и Третьякова почувствовала, что внутри начало что-то закипать. Она искренне считала, что это «что-то» - просто злость на Абдулова за то, что он нагло пристает к её подруге.
Но, заметив кокетливую улыбку на лице Леры, Третьякова чуть не поперхнулась коктейлем, сжала пластиковую соломинку так, что она хрустнула и переломилась. Аня, Женя и Наташа, с интересом поглядывающие на танцпол, этого не заметили. Байдавлетова же чуть удивлённо посмотрела на Лену, и перевела взгляд на танцующих, потом снова посмотрела на лицо Третьяковой и поняла – ей не показалось. На лице Третьяковой явственно читалась пока никак не скрываемая ревность.

Виталий танцевал с Козловой и думал о том, что эта девушка очень хороша собой. Не то что Третьякова. Хотя, почему, собственно, он вообще сравнивает Леру с этой пацанкой?
«Вот это я понимаю – формы! Фигура, мордашка симпатичная, ноги от ушей, волосы длинные, густые. Девчонка что надо», - думал он, опуская ладони пониже Лериной спины. Она, похоже, была не против. Ну надо же, только рассталась с этим старым хрычом Мильниченко, как уже принимала знаки симпатии со стороны Абдулова. Виталий усмехнулся про себя, повернув голову в сторону продюсера «Ранеток», сверлящего взглядом его и Козлову. На автомате повернул голову и в сторону «Ранеток», сидящих за своим столиком в углу зала. На секунду задержал взгляд на имениннице, но она была полностью поглощена разглядыванием своего коктейля. Зато остальные ранетки подбирали челюсти с пола. И только одна «ранетка» смотрела на него иначе – эта новенькая… «Нюра, или как там её…»- пытался припомнить Абдулов.
Она смотрела на него с интересом и…осуждением? Нет, наверное, показалось. С чего это ей его осуждать? Он отвернулся и посмотрел на Козлову, она тут же перестала вертеть головой по сторонам, будто в попытке найти кого-то среди толпы, и посмотрела на него.
- Что? – улыбнулась она, заметив, что он изучает её лицо.
- Ничего, - ухмыльнулся Абдулов, - просто ты красивая.
- Спасибо, - хитро состроила глазки она и сильнее обвила его шею руками.

- Нет, ну вы посмотрите на это, - задохнулась от негодования Женька, - он же нагло к ней пристаёт!
- Ага, или она к нему, - усмехнулась Наташа, наблюдая за тем, как Козлова сильнее прижимается к Абдулову.
Третьякова задумчиво прожигала взглядом дыру в своем бокале, и не поднимала головы, стараясь не бросать взглядов в сторону танцующей парочки.
- Лен, ну посмотри, - ныла взволнованная Анька, теребя Лену за рукав олимпийки.
- Да достали вы уже! – слишком резко ответила Третьякова, но ничего не смогла с собой поделать, ей уже надоели эти комментарии.
- Да что ты так реагируешь? – обиженно надула губы Руднева. – Я просто попросила посмотреть, как Абдулов пристаёт к Лерке! Ты же его на дух не переносишь, могла бы тоже как-нибудь его пообзывать, - уже веселее обратилась к Ленке она.
- Я говорю – мне плевать. – Третьякова метнула взгляд в сторону танцпола и, поднявшись с дивана, закатала рукава на олимпийке и, достав из сумки пачку сигарет, безмятежно направилась в сторону выхода из клуба.

Ранетки непонимающими взглядами проводили удаляющуюся фигуру Третьяковой и вернулись к созерцанию танцпола. Байдавлетова, не сказав ни слова, поднялась и вышла из клуба вслед за Леной. Остальные «ранетки» ухода новенькой не заметили.

Третьякова подожгла сигарету и вдохнула едкий дым в легкие. Стало противно.
- Чёрт, что за фигня, - выругалась Лена, выбрасывая сигарету. Впервые за долгое время ей было противно от сигареты.
Она достала новую, подожгла. Снова затяжка. Тот же эффект. Но эту сигарету не выбросила, заставляя себя курить, чтобы в голову не лезли глупые и безумные мысли. Делая очередную затяжку, она услышала шаги за своей спиной, обернулась. Позади неё стояла Нюта.
- Чего? – резковато спросила Лена, сама от себя не ожидая подобного тона.
- Да так, ничего, - задумчиво ответила Аня, подойдя ближе к Лене с став рядом с ней, справа от неё.
Лена пожала плечами и продолжила курить, смотря куда-то перед собой.
- Что случилось? – спросила Нюта, пытливо вглядываясь в Третьякову, от одного взгляда на которую почему-то хотелось самой закурить.
- Ничего, с чего ты взяла? – удивленно вскинула брови Лена, выдыхая дым в декабрьский воздух.
- Ты выглядишь раздражённой, - прямо ответила Нюта, во что бы то ни стало старающаяся выяснить, почему так резко испортилось настроение именинницы.
- Тебе показалось, - проговорила Лена, потеплее укутываясь в тоненькую олимпийку.
- Ну, как хочешь, - пожала плечами Нюта, и двинулась обратно к входной двери.
- Просто противно, - ни с того ни с сего ляпнула Третьякова, по-прежнему не глядя на собеседницу, отставив ногу вправо.
- Мне даже кажется, что я знаю, почему, - усмехнулась новенькая барабанщица.
- И почему же? – хмыкнула в ответ Лена.
- Ты ревнуешь, - уверенно сказала Аня, наклонив голову чуть набок.
- Интересное предположение, но мимо, - усмехнувшись, ответила Третьякова, но внутри что-то предательски дрогнуло.
- Очень хочется в это верить, Лен, - произнесла Байдавлетова. Лена повернулась к ней с вопросительным выражением лица.
- Я надеюсь, что ты говоришь правду. Иначе тебе будет больно. – Продолжала Нюта, отвечая на немое «почему?» Третьяковой.
- Уж поверь, это правда, - в очередной раз с усмешкой отозвалась Третьякова, убеждая в этом скорее себя, чем Нюту. Ей стало не по себе от того, что эта ещё совсем юная девочка сумела вывести её на подобный разговор. Если бы то, что говорила ей Нюта, сказал бы кто-нибудь другой из «Ранеток», то Третьякова попросту бы возмутилась и сказанула бы что-нибудь едкое. Но на предположение Байдавлетовой она отреагировала на удивление спокойно. Наверное, просто потому, что знала, что Нюта не просто подкалывает её по поводу их «дружеских отношений» с Абдуловым, а говорит именно то, что думает.
На этом их недолгий разговор был закончен, Лена выбросила выкуренную сигарету в урну, и они вместе с Аней зашли обратно в клуб.

Двадцать свечей на торте были зажжены и послушно ждали, пока Третьякова загадает желание.
Лена стала напротив торта, прикрыла глаза и в этот же момент в её голове пронеслась безумная мысль: «Хочу, чтобы Абдулов увидел во мне девушку и понял, что многое теряет», но тут же одёрнула себя, и, уже настроившись, отогнав прочь навязчивые мысли, возникавшие совсем некстати, старательно произнесла про себя: «Хочу, чтобы в моей жизни всё происходило так, как мне захочется», - подумала она, и задула свечи на торте одним выдохом.
Гости зааплодировали, и Третьякова, вполне довольная загаданным желанием, отрезала первый кусочек торта.
После неё к торту стали подходить гости, и официант, отрезая по одному кусочку для каждого, угощал всех желающих. Третьякова, держа в руках тарелку с тортом, на котором удачно примостилась одна из двадцати именинных свечей, направилась к столику, где сидели «ранетки» перед тем, как она вышла покурить. Но сейчас «ранеток» там не было, черный кожаный «уголок» был пуст, а девчонки ждали своей очереди на получение заветного кусочка. Как только Третьякова подошла к своему уголку, она услышала звонкий смех Леры, и, решив узнать, что так развеселило бывшую солистку «ранеток», направилась к соседнему уголку, отделённому от «ранеточного» невысокой перегородкой.
- Лерусь, а ты почему за тортом не идё… - спросила Лена, подходя к дивану и заметив за перегородкой светлую макушку Козловой. Обойдя перегородку, и увидев, что за ней, Третьякова так и не договорила, остановившись на месте с тарелкой в руках.
Абдулов обнимал звонкоголосую девушку за талию и прижимал к себе, говоря ей что-то на ухо. Лера звонко смеялась, положив ладонь на колено Абдулова, и, по всей видимости, была только рада такому вниманию с его стороны.
- О, Ленка, - улыбнулась Лерка, отвлекшись от преинтересной беседы, заметив подругу.
Видимо, что-то во внешнем виде Третьяковой её позабавило, и она продолжила: - А что это ты такая?
Третьякова, постепенно стараясь привести нервы в порядок, хрипловато спросила:
- Какая?
- Кислая, - ответила, улыбнувшись, Козлова, чуть опьяневшим взглядом смотря на Третьякову.
- Я не кислая, - как-то слишком спокойно отозвалась Третьякова, согнув правое колено и отставив ногу в сторону, шумно вздохнула. Казалось, что ещё чуть-чуть и она закипит, и из ушей повалит пар.
- Ну уж точно не сладкая, - ухмыльнулся Абдулов, не убирая ладонь с талии Леры.
На этот раз Третьякова не стала сдерживать себя.
- Кстати о сладеньком, - угрожающе начала она. Абдулов тут же замолчал, чуть отстранился от Леры, гадая, что имеет в виду Третьякова.
- В смысле?
- Ну как это? Ты же сам мне напомнил о моём обещании. Так вот, я собираюсь его выполнить, - едко произнесла Лена.
- Прямо сейчас? – Абдулова насторожила решительность Третьяковой, он как-то весь напрягся, Козлова посмотрела с удивлением сначала на него, а потом перевела взгляд на Лену.
- А что тянуть? – усмехнулась Третьякова, собирая всю свою выдержку в кулак.
- Эмм, - замялся Абдулов, боясь предположить, что же имеет в виду Третьякова. – Ну и? – и его взгляд тут же приобрёл прежнее самодовольное выражение.
Лена, помедлив долю секунды, будто взвешивая все «за» и «против», подошла к диванчику, на котором сидел Абдулов, и, насмешливо глядя в его лицо, вывернула всё содержимое своей тарелки на его штаны. Козлова резко убрала руку с его колена и отпрянула от него.
- Ленка, ты чего?! – ошалело посмотрела на Третьякову Козлова.
- У этого Казановы спроси, - метнула взгляд на обезумевшего Абдулова, и повернулась, чтобы уйти подальше от этой сладкой парочки. Причём «сладкой» в прямом смысле этого слова.
- Третьякова!! Что за?!... – Абдулов пришёл в себя, и, резко вскочив с дивана, схватил Лену за руку, не давая ей уйти. При этом торт съехал по его штанам вниз, на пол. Лена повернулась к Абдулову, и, победно посмотрев ему в лицо, выдернула свою руку из его цепких ладоней, и бросила напоследок:
- Ты сам просил сладенького. Я лишь выполнила твою просьбу, - ухмыльнулась она, и быстрым шагом направилась к туалетной комнате, зная, что в женском туалете разъярённый Абдулов до неё не доберётся.
Абдулов рванул за ней, оставив недоумевающую Козлову сидеть на диванчике с открытым ртом.

Третьякова добежала до женского туалета и скрылась за дверью. Абдулов опоздал на долю секунды, и практически носом уткнулся в закрытую дверь. Стоя перед дверью, он начал тарабанить по ней, разъярённо говоря:
- Третьякова, открой, дура!
- Сам придурок, - раздалось из-за двери.
- Ты посмотри, что ты сотворила с моими штанами, идиотка, - злился Абдулов, не переставая ломиться в дверь женского туалета.
Лена стала по другую сторону двери и давилась беззвучным смехом. Её трясло так, что ей было абсолютно всё равно, какими словами сейчас поливает её Абдулов. Она прекрасно понимала его состояние, и от этого ей было ещё веселей. «Всё-таки день рождения удался на славу», - думала она, вспоминая застывшее лицо Абдулова, его взгляд на собственные штаны, измазанные белым кремом и взбитыми сливками, на длинные разводы, оставленные тортом, когда тот совершал свой путь от бёдер к полу.
Абдулова по ту сторону двери вроде бы успокоился. А может быть, и вовсе ушёл. По крайней мере, Лене показалось, что он ушёл. Она приложила ухо к двери, прислушалась – по ту сторону было тихо. Она слегка приоткрыла дверь и выглянула наружу.
Абдулов решил пойти на хитрость. Он замолчал, отошёл от двери на пару шагов, ожидая, когда же Третьякова высунется проверить, ушёл ли он.
Прошла всего пара минут, и светлая макушка показалась из-за массивной двери с табличкой «W». Он решил не терять времени даром и рывком распахнул дверь, наблюдая за тем, как Третьякова пятится назад, глядя на него ошалелыми глазами.
Ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как она нервничает, и всё дальше отступает к раковинам, расположенным у стены. И ему было абсолютно наплевать, что он находится в женском туалете. Но Третьякова, видимо, решила, что это может его остановить, и, чуть запинаясь, приознесла:
- Абдулов, это вообще-то женский туалет, - дерзко взглянула на него она.
- Тогда что ТЫ тут делаешь? – язвительно заявил Абдулов, ухмыляясь и изо всех сил пытаясь подольше сдерживать свою злость.
- Хам, - метнула на него обозлённый взгляд Третьякова, и уже почти замахнулась, чтобы залепить грубияну смачную пощёчину, но он успел перехватить её руку на лету.
Третьякова хотела отступить ещё на шаг, чтобы суметь освободить свою руку, но у неё не вышло – дальше отступать было некуда – Третьякова упёрлась пятой точкой в край раковины, а под напором Абдулова практически села на неё.
- Что, Третьякова, доигралась? – в глазах Виталия заплясали недобрые искорки.
- Отпусти, идиот, иди к своей Козловой, - с нескрываемой злобой посмотрела на него Лена, встречаясь с его взглядом, прожигающим насквозь.
- А то что? Запустишь в меня ещё каким-нибудь кондитерским изделием? – усмехнулся Абдулов.
- Лучше коленкой. По самому дорогому, - раздражённо отозвалась Третьякова, всё ещё пыталась высвободить руку.
- Попробуй, - хмыкнул Абдулов, продолжая насмешливо глядеть в её растерянное и одновременно возмущённое лицо.
Лена решила не терять времени даром и уже приподняла колено, метив туда, куда и пообещала Абдулову пару секунд назад.
Но он снова оказался ловчее и свободной рукой схватил её коленку и отодвинул обратно, прижав к раковине ещё теснее. Одной рукой держа её руку (которой она всего несколько секунд назад планировала дать ему приличную затрещину), другой рукой он опёрся на раковину, отрезая Третьяковой все пути к бегству.
Сердце Третьяковой пустилось вскачь, ей казалось, что ещё секунда – и она либо проломит раковину, либо попросту…нет, об этом она запретила себе думать. Но Абдулов будто прочитал её мысли. Он, продолжая удерживать её руку одной рукой, а другой – мешать двигаться вдоль раковин, сам не понимая, что делает, наклонился к ней.
Третьякова, чувствуя, как внутри нарастает напряжение, прогнулась ещё дальше, упираясь спиной в зеркало над раковиной. Её поза была жутко неудобной, Лена пыталась пошевелиться, но Абдулов наклонился ещё ближе, полностью лишая её способности двигаться.
Почувствовав его разгорячённое дыхание на своих губах, Третьякова прекратила сопротивляться, понимая, что это бесполезно.
- Мужчина, это вообще-то женский туалет, - взвизгнула какая-то женщина, вышедшая из кабинки туалета и недоуменно уставившаяся на парочку, зажимавшуюся возле раковины.
Абдулов резко отскочил от Третьяковой, будто пробуждаясь от какого-то дурмана, и, бросив в сторону Лены растерянный взгляд, торопливым шагом покинул женскую уборную.

Лена просидела в таком положении ещё несколько минут, но на душе легче не стало. Правой ладонью, упирающейся в карман олимпийки, нащупала пачку, и подумала, что сейчас было бы очень кстати выкурить одну-две сигареты.
Она, не сказав девчонкам ни слова, молча поднялась с дивана и вышла из клуба. Остановившись в гардеробной, попросила у женщины-вахтёра свою куртку, чтобы не мёрзнуть, как в прошлый раз.
Женщина посмотрела на неё с интересом, ей было невдомёк, почему именинница в такой день находится в таком плохом настроении. Лена будто почувствовала интерес со стороны женщины, и ответила на её немой вопрос:
- Хреново как-то, - задумчиво произнесла она, беря из её рук свою чёрную куртку и надевая её.
- Что-то случилось? – осведомилась женщина, стараясь не быть навязчивой.
- В том-то и дело, что я не пойму, что не так. – С досадой ответила Лена, застёгивая молнию на куртке. – Меня кое-что жутко взбесило, и я не выдержала, выплеснула свою злость. А потом поругалась с подругой из-за того, что натворила. Хотя она здесь вроде бы непричём, - сбивчиво пояснила Третьякова.
- Значит надо с ней помириться, - глубокомысленно заметила женщина, задумчиво посмотрев на Лену, как будто догадываясь, что она чего-то недоговаривает.
- Всё не так просто, - отозвалась Третьякова, поражаясь тому, как она сегодня разоткровенничалась с людьми, которые ей не очень то и близки, а что до женщины-гардеробщицы, так вообще незнакомы.
- Это из-за мужчины? – догадалась женщина, наблюдая за реакцией высокой блондинки, чьё имя ей было даже не известно.
- Да, - ответила на автомате Лена, но тут же поправила себя: - то есть нет. Не знаю.
- Тем более. Если даже не знаешь, что заставило тебя поругаться с подругой – то либо разберись в себе, либо просто извинись перед подругой. – Посоветовала женщина, - А лучше и то, и другое.
- Спасибо, - чуть улыбнулась Третьякова, и вышла из клуба в холодную тьму улицы.
Встала возле входа в клуб и подожгла сигарету.
- Интересно, что с Ленкой, удивлённо произнесла Женька, провожая взглядом удаляющуюся Третьякову.
- Просто поверь, у неё была причина, - подала голос Нюта, водя ложкой по опустевшей тарелке.
- Интересно, какая, - заинтересованно повернулась к ней Руднева.
- Она сама скажет, если захочет, - отрезала Нюта, и пошла за очередной порцией торта, чтобы избежать дальнейших вопросов.
Абдулов сидел с каким-то растерянным выражением лица, и допивал свой мартини, когда к нему подошла подвыпившая Козлова и присела рядом.
- Виталь, ты как? – спросила она чуть заплетающимся языком.
Абдулов понял, в чём дело. Козлова сегодня принимала его знаки внимания исключительно из-за того, что была в не совсем трезвом виде, а он, дурак, решил себе доказать таким способом, что ещё может вызвать интерес у молоденькой девушки, так как Третьякова старательно убивала в нем уверенность в том, что он способен привлечь внимание двадцатилетней девушки. Вздохнул, повертел в руках бокал с остатками мартини, ответил:
- Нормально, Лер, - и, почувствовав, как Козлова придвигается к нему поближе, твёрдо произнес:
- Лер, езжай-ка домой. Тебе нужно выспаться, - уже мягче закончил он. Мимо прошёл Мильниченко. Абдулов заметил, как Лера проводила его грустным, но в то же время, жёстким взглядом, и окончательно разобрался в истинных мотивах сегодняшнего поведения Козловой.
Мильниченко, заметив Леру, сделал вид, будто не знаком с ней, и Абдулов подумал про себя «Вот кобель, сломал жизнь девчонке, а теперь сам радуется жизни, козёл». Ему стало жаль её.
- Ладно, ты наверное, прав, - отозвалась поникшая Козлова, и начала набирать номер такси.
- Не надо, - остановил её Абдулов, - Пойдём, я сам тебя отвезу.

Третьяковой казалось, будто внутри как-то резко опустело. Ей было невыносимо противно от того, что между ними с Лерой произошла такая ссора. Обе были не в себе, а Козлова и вовсе была пьяна. «Блин, у неё же такие проблемы, неужели ты не могла вытерпеть, дура, - ругала себя Лена, - она напилась и начала нести чушь, можно было и потерпеть.» Но, как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного – на языке, и Третьякова это прекрасно понимала, поэтому ей было не по себе от того, что Лера так о ней думает на самом деле. Окончательно запутавшись, Третьякова выбросила докуренную сигарету и достала новую. Внезапно дверь позади неё открылась, и она услышала до боли знакомые голоса:
- Давай, я тебя сейчас отвезу, выспишься, а то завтра на съёмки ещё, - произнёс Абдулов, доставая из кармана ключи от машины.
- Спасибо, Виталь, - устало отозвалась Козлова, и, приложив ладонь к гудящей голове, чуть прикрыла глаза.
У Лены внутри похолодело. «Вот козёл, кобель несчастный! То Леру тискает на диванчике, то меня возле раковины зажимает, то теперь куда-то намылился с ней вместе! Блин, ну что за ненормальная реакция, - пронеслось у неё в голове, - ну едут и пускай едут, мне то что?» Но, повинуясь секундному порыву, повернулась к вышедшей парочке и, наткнувшись на отчуждённый взгляд Леры, сказала:
- Виталик, можно тебя на пару слов? – уверенно спросила она, смотря в этот момент на хмыкнувшую Козлову. Лера, не в силах сказать ни слова, чуть пошатываясь, просто продолжила путь к машине Абдулова, а тот, в свою очередь, взглянув непривычно растерянным взглядом на Третьякову, осведомился:
- Хочешь ещё в меня чем-нибудь запульнуть? – равнодушно спросил он, остановившись напротив Лены.
- Ты куда её везёшь? – Третьякова не могла понять, за что она переживает больше – за саму Леру, или за то, что Абдулов запал на Козлову.
- Не твоё дело, - резко отозвался Абдулов, собираясь направиться к машине. Но Лена не дала ему этого сделать, схватив Абдулова за локоть и больно сжав его, всё-таки с физической силой у Третьяковой проблем не было. Абдулов мог запросто вырвать свой локоть из её цепких пальцев, но не стал делать этого, лишь вопросительно посмотрел на неё.
- Очень даже моё, - сквозь зубы процедила Лена. Беспокойство за состояние Леры всё-таки пересилило, и она медленно, по слогам проговорила: - Если хоть пальцем её тронешь…
- То что? – прервал её Абдулов, нахально глядя в глаза Третьяковой. Да что она себе позволяет?! Она ему проповеди читать будет?! Угрожает она, выискалась тут, защитница.
- Лучше тебе этого не знать, - отпустила его локоть Третьякова, презрительно окинув взглядом Абдулова с ног до головы.
- Какие мы грозные, - ухмыльнулся Абдулов, наслаждаясь видом взбешённой Третьяковой, и продолжил: - Так вот. Слушай и запоминай, деточка. Я-буду-делать-то-что-хочу-и-с-кем-хочу. И тебя совершенно не касается моя личная жизнь, - поучительно и пафосно проговорил Виталий, смерив её оценивающим взглядом. – Или ты ревнуешь? – в его голосе явно прослеживалась насмешка.
- Ха, в твоих мечтах. – Фыркнула Лена, и продолжила, перекривляя Абдулова: - Значит так, деточка. Слушай и запоминай. Лера-моя-подруга-и-ей-сейчас-очень-плохо. И если я узнаю, что ты этим воспользовался, то я собственными руками оторву тебе…башку, - едким голосом произнесла она, сложив руки на груди и в привычной манере отставив ногу в сторону.
- Ну-ну, - хмыкнул Абдулов, наслаждаясь тем, как легко ему удалось вывести Третьякову из себя. – Не волнуйся, «подруга», - сделав акцент на последнем слове, произнес он, - Всё с Лерой будет нормально. Домой я её везу, - его тон стал чуть мягче, потому как он видел, что нервы Лены и так на пределе. И, резко вспомнив, что у неё сегодня день рождения, он почувствовал едва уловимый укол совести, что даже в такой день не смог сдержать своё раздражение по отношению к ней.
Вместе с тем он вспомнил то, как она вывернула ему на штаны свой именинный торт а потом пряталась от него в женском туалете. Он посмотрел на слегка смягчившееся лицо Третьяковой - она поджигала сигарету. Перед его глазами тут же промелькнули самые запоминающиеся события этого вечера. Вспышка – он прижимает её к раковине, она оторопело смотрит ему в глаза, стараясь прочесть в них его истинные намерения. Снова вспышка – он чувствует, как закипевшая кровь ударяет в голову и наклоняется к ней. И ещё вспышка – она перестаёт сопротивляться, расслабляется. Пелена, резко застилающая глаза и непреодолимое желание прикоснуться к её губам. И снова вспышка – крик ненормальной тётки, вышедшей из кабинки…мысль, возникшая в голове в тот момент: «Дура, чтоб ты провалилась». Абдулов резко тряхнул головой, прогоняя навязчивые воспоминания.
- Ладно. Позвони, когда она будет дома, чтобы я не волновалась. – Посмотрев куда-то в сторону, спокойно ответила Третьякова, выдохнула дым в воздух. Он снова взглянул на неё и немного удивленно спросил:
- А почему сама не позвонишь, не узнаешь?
- Мы поссорились. – Честно ответила Лена и тут же об этом пожалела, потому как Абдулов спросил:
- Из-за чего?
- Это неважно. – Отмахнулась она, думая в этот момент, что это первый их спокойный нормальный разговор за последние несколько месяцев. – Просто позвони.
- Как скажешь, - неожиданно легко согласился Абдулов, и, повертев ключи на пальце, направился к машине.
Лена, задержав на секунду взгляд на его удаляющейся фигуре, отвернулась, и, выбросив недокуренную сигарету в урну, вошла в помещение клуба.

Пробыв в клубе ещё около сорока минут, Лена засобиралась домой – усталость после перелёта давала о себе знать, и Третьякова, взяв с дивана сумку и попрощавшись с девчонками, направилась к выходу.
Ничего и никого вокруг не замечая, мечтая лишь о мягкой теплой постели и мамином пожелании спокойной ночи, она вышла в габдеробную.
Подойдя к стойке гардеробщицы, Лена попросила у неё куртку, и только сейчас заметила стоящего среди вешалок Абдулова. Удивлёнными глазами наблюдая за тем, как он перебирает куртки, висящие на крючках, как оглядывает пол в поисках чего-то, и как женщина-гардеробщица взволнованно потирает руки, смотря за тем, как Абдулов тщетно пытается что-то найти.
- Что-то потерял? Удивлённо спросила Лена.
Абдулов резко повернулся в её сторону, и ответил:
- Да, телефон посеял. Отвёз Лерку домой, хотел тебе позвонить, и понял, что телефона нет. Я его видимо в куртке оставлял, когда здесь был, а она здесь висела, вот и подумал, что он выпал, когда я куртку забирал, уходя отсюда.
- Сейчас найдём, - спокойно заявила Третьякова, доставая свой телефон. Абдулов подошёл к ней, становясь рядом, собираясь продиктовать свой номер.
Лена догадалась об этом, и сказала:
- Не надо диктовать, у меня есть твой номер, не первый месяц всё-таки вместе работаем, - хмыкнула она.
- Ну так набирай, чего же ты ждёшь, - отозвался Абдулов, глядя на дисплей её телефона.
Третьякова медлила, вспомнив, КАК он записан в её телефонной книге. Она подумала, что сейчас это будет для Абдулова последней каплей. Но он, не дожидаясь, пока Третьякова соизволит нажать кнопку телефонной книги, взял из её рук телефон, и сам начал искать.
Набрал букву «А», чтобы ускорить поиск. Не помогло. Тогда набрал букву «В». Снова мимо. Он удивлённо поднял взгляд на Третьякову, которая непринуждённо ковыряла взглядом дырку в правой стене, сложив руки за спиной.
- Не понял, - недоуменно произнес он, привлекая её внимание к своей скромной персоне.
- Что? – удивлённо взглянула на него Лена, сделав вид, что не понимает.
- Как я у тебя записан? Ни «А» ни «В» не срабатывает, - непонимающим взглядом указал он на дисплей телефона.
- Ммм… - пыталась уйти от ответа Третьякова, потому что прекрасно знала, что правда может оказаться взрывоопасной, и, не выдержав, умыльнулась, представив себе лицо Абдулова, когда он увидит.
- Чего ты ухмыляешься? – возмутился Абдулов, постепенно начиная выходить из себя.
- Ничего, - Лена никак не могла заставить ухмылку исчезнуть с лица.
Абдулов недоверчиво посмотрел на неё, и по памяти набрал собственный номер телефона и нажал кнопку посыла вызова. На экране тут же высветилось: «Трусы в цветочек».
Третьякова не выдержала, и засмеялась на всю гардеробную, когда увидела, как меняется выражение лица Абдулова. Глаза полезли на лоб, а челюсть – в прямо противоположную сторону – к полу.
- Откуда ты… – с застывшей на лице гримасой то ли ужаса, то ли испуга, Абдулов оторвал взгляд от дисплея телефона и уставился на трясущуюся от хохота Третьякову.
Гардеробщица непонимающим взглядом посмотрела на безумную парочку, и, услышав мелодию мобильного телефона, доносившегося неизвестно откуда, вмешалась в эту немую сцену:
- Мужчина, у вас телефон, кажется, звонит, - произнесла она.
Абдулов, постепенно придя в себя от шока, похлопал себя по карманам куртки. Телефона не обнаружил. Но чувствовал, что он звонит совсем близко.
Третьякова, постепенно успокоившись от одного приступа смеха, сдавленно произнесла:
- Абдулов, у тебя, кажется, задница звенит, - снова засмеялась она.
В заднем кармане брюк разрывался мобильник. Виталий чертыхнулся про себя, и, достав его из кармана, удивился, как он не заметил его, когда сидел в машине.
Смерив Третьякову недовольным взглядом, он положил телефон в карман куртки. Но Третьякова так заразительно смеялась, что он не выдержал, и засмеялся сам. Гардеробщица посмотрела на них, как на умалишённых, и села на свой стульчик, взяв в руки журнал.
- А куда ты собралась? – успокоившись, осведомился Абдулов у Лены.
Лена, почувствовав, как поднялось настроение, с улыбкой ответила:
- Домой, куда же ещё.
- Пойдём, я подвезу, - неожиданно предложил Абдулов.
- А, это типа услуга за услугу? – ехидно, но беззлобно спросила Третьякова, - Я помогла тебе найти телефон, а ты меня до дома подбросишь?
- Ага, помогла, - усмехнулся в ответ Абдулов, - Я ещё разберусь, откуда ты узнала про…
Лена снова засмеялась.
- Ладно, пойдём, всё равно метро уже закрыто, а такси я вызвать ещё не успела.
И они, выйдя из клуба, направились в сторону «Mitsubishi» Абдулова.

Машина Абдулова тронулась с места, и он на высокой помчался по ночной Москве, стараясь хоть как-то проветрить свои мозги после сегодняшнего сумбурного вечера. Завтра съёмки, снова эта суматоха. Всё, как прежде. Но одно он знал наверняка – кое-что всё-таки изменится. Уже изменилось.

- Так, все по местам! – крикнул Арланов. – Свет. Камера. Мотор!
Съёмка очередной сцены любви охранника и завхоза началась, и Ранетки, готовясь к своим сценам, сидели в гримёрке, бурно обсуждая вчерашний праздник.
- Да, девчонки, спасибо вам, - улыбнулась Третьякова, сидя на невысоком диване. – Такого сюрприза мне ещё никто не устраивал.
- Всегда рады, - улыбнулась в ответ Руднева.
- А где Лерка? – удивленно спросила Женя, поправляя вихрь кудряшек на голове.
Сердце Лены болезненно сжалось.
- Не знаю, - ответила Аня, пожав плечами, - должна была уже приехать, по идее…
- Ну, после вчерашнего, я вообще не знаю как с ней общаться…она какая-то странная была… - протянула Наташа.
- Давайте не будем об этом, - вставила Лена, которая не хотела обсуждать эту тему.
- Лен, ну она же на тебя нагло наезжала. – возмутилась Руднева.
- Ань, я ещё раз повторяю: я не хочу это обсуждать. Лера была в таком состоянии, что я бы на её месте может и похлеще что-нибудь выкинула, - твёрдо ответила Лена, и, встав с дивана, вышла из гримёрки.
- Да уж, она могла бы. – сказала Руднева, когда за Третьяковой закрылась дверь.

Несмотря на конец декабря, на улице было по-весеннему тепло, и Третьякова, стоя на школьном крыльце, совсем не замёрзла в тоненьком свитере.
Третьякова курила. Курила и думала. Думала о том, что надо бы поговорить с Лерой, что они вчера обе погорячились, и никакой Абдулов не стоит того, чтобы разрывать такую долгую дружбу. Лена уже почти не обижалась за нападки Козловой вчера вечером.
Но, увидев как к крыльцу школы подъезжает серебристый «Mitsubishi», на переднем сидении которого сидела Лера, Третьякова почувствовала, как внутри снова зажигается недобрый огонёк.
Машина остановилась. Козлова вышла из автомобиля и закрыла за собой дверь. Повернувшись в сторону Лены, она сделала безразличное лицо и собиралась пройти мимо.
- Лер, стой, - уверенно произнесла Лена, выбрасывая сигарету и выдыхая оставшийся дым из лёгких.
- Что? – устало спросила Лера, которая, несмотря на вчерашнее не совсем трезвое состояние, отлично помнила события вчерашнего вечера. «Сейчас начнётся…» - подумала она и сложила руки на груди.
- Поговорить надо, - ответила Лена и, увидев, как по лестнице поднимается Абдулов, взглядом приказала ему идти, не останавливаясь. Он, кажется, понял. Прошёл мимо, не сказав ни слова.
- Лер, короче, ты извини за вчерашнее, я лишнего наговорила, - Третьякова, конечно, понимала, что Лера тоже виновата. Но также она прекрасно знала, что если сейчас будет цепляться за свою гордость, то может попросту потерять подругу.
Козлова смягчилась. Она не ожидала извинений от Третьяковой, и была очень удивлена этим жестом Лены. Кроме того, Лера чувствовала свою вину, и знала, что виновата не меньше Лены, только вот не знала, как извиниться перед ней, но Третьякова сама облегчила ей задачу.
- Лен, - начала Лера извиняющимся голосом, - Ты меня тоже прости. Я не знаю, что на меня нашло…точнее знаю, конечно, - слегка улыбнулась она, - но это не оправдание. Накинулась на тебя…В конце концов это ваше с Абдуловым личное дело, и ваши разборки меня не касаются, - закончила она, опустив руки, и чуть улыбнулась Лене.
- Мир? – протянула ей руку она.
- Мир, - усмехнулась Третьякова, пожимая руку Лерки, а потом обнимая её.
- И ещё, - начала снова Козлова, - я…ну, это…ну, в общем, я к Абдулову приставала, чтобы Серёжу позлить, - попыталась оправдать она своё вчерашнее неадекватное поведение.
- Да ладно, - у Третьяковой, к её собственному удивлению, как будто камень с души рухнул, и настроение резко улучшилось. – Мне вообще по барабану.
- Ага, - хмыкнула в своей привычной манере Козлова, - знаем, плавали. По барабану ей, как же.
- Я тебе серьёзно говорю, - возмущенным тоном отозвалась Третьякова, подняв брови. – Ты походу в Новикову постепенно превращаешься!
Лера усмехнулась и ответила:
- Ой, смотри как бы ты в Кулёмину не превратилась, Ленок… - вздохнув, прищурилась Козлова, и вошла в помещение школы.

-Так, Третьякова, ко мне подойди-ка. – позвал Арланов Лену, стоящую возле входа в спортзал.
- Что, Сергей Витальевич? – спросила Лена, подойдя к режиссёру.
- Вот ваш с Абдуловым сценарий съёмок на сегодня. Сегодня у тебя сцен с Ранетками не будет. Зато с Абдуловым предостаточно. Будем снимать сцены первых трёх серий третьего сезона. – Отчитался Арланов, протягивая две зелёных папки Лене. – Найди Абдулова и отдай ему сценарий, и можете готовиться, через сорок минут у вас первая сцена. Желаю удачи, - подмигнул ей Арланов и удалился.
Лена, не успев ни слова вставить в речь великого и ужасного Арланова, молча пошла искать великого и ужасного Абдулова.
Нашла она его спустя несколько минут, в комнате отдыха актёрского состава.
- Привет, - поздоровалась она, войдя в комнату.
- Привет, - отозвался Абдулов, сидя на диване и заложив руки за голову.
- Вот сценарий на сегодня, - протянула она ему папку и села в кресло, стоящее у стены так, что Абдулов оказался слева от неё.
- Спасибо, а что это ты так далеко села-то? Я не кусаюсь, - усмехнулся он, - диван большой, поместимся, - хлопнул он ладонью по обивке дивана, тем самым приглашая её сесть рядом с собой. – Не бойся, приставать не буду.
Третьякова чувствовала себя до ужаса глупо. Ей казалось, что он одновременно и насмехается над ней, и говорит вполне серьёзно. И она, решив доказать, что ничего не боится, хмыкнула и села рядом с ним.
- А я и не боюсь, - с усмешкой отозвалась она.
- Ну-ну, - промычал Абдулов, листая папку со сценарием, не вчитываясь в содержание написанного, благо времени до съёмки было еще достаточно. А потом, как бы между прочим, добавил: - Ну что, помирилась с Козловой?
- Ага, - откинулась на спинку дивана Лена, всё больше удивляясь спокойному разговору с Абдуловым. Она не привыкла вот так вот запросто с ним разговаривать, что-то обсуждать. Обычно их общение состояло из едких замечаний, язвительных фраз, обидных и даже иногда злых подколов.
- А из-за чего хоть ссорились? – повторил попытку узнать причину ссоры Абдулов.
- Это неважно, - слишком быстро отозвалась Третьякова, напрягшись внутри. Ей было стыдно признаться даже самой себе в том, что она поругалась с подругой из-за этого хмыря.
- Если ты так отвечаешь, то значит из-за мужика, - усмехнулся он, продолжая листать сценарий.
- А даже если и из-за мужика, что с того? – с вызовом отозвалась Лена, внутри у которой начинало зарождаться прежнее чувство потребности в скандале, и она просто мечтала начать ругаться с Абдуловым. Как ни странно и дико бы это ни звучало, но Третьякова вдруг осознала, что от этого человека она привыкла получать бурные эмоции. Пусть даже отрицательные. Но в этом что-то было. От вечных препираний с Абдуловым в её кровь стремительным потоком проникал адреналин, кровь кипела и бежала по венам всё быстрее, заставляя сердце биться чаще, а зрачки расширяться. Она поняла, что просто чахнет без этого выброса адреналина. И ей было просто необходимо любым доступным способом добиться эмоций от Абдулова. И она изо всех сил пыталась его спровоцировать на новый жаркий скандал. Но его, как назло, будто подменили со вчерашнего вечера. Он стал каким-то чересчур спокойным, и единственное, что хоть отдаленно напоминало прежнего Абдулова – это привычная ирония в его голосе.
Он повернул лицо к Третьяковой и удивленно посмотрел на неё, не понимая, чего такого дикого он сейчас сказал, что она так завелась.
- Да ничего, просто интересно, - с нотками возмущения в голосе попытался оправдаться он.
Третьякову так и подмывало ответить ему что-нибудь едкое, но никак не могла придумать, что. Она посмотрела ему в глаза и чувствовала, что нужно что-нибудь ответить, иначе он просто спокойно продолжит листать этот идиотский сценарий.
Абдулов не понимал, что творится с Третьяковой – её глаза лихорадочно блестели, а сама она будто кипела изнутри, и он заметил, что она нарочно пытается его вывести из себя. Встретившись с ней взглядом, он прочитал в её глазах вызов, решительность, и немую просьбу. Только вот он всё никак не мог понять, о чём же просили его её глаза.
- Интересно ему. Мне вот тоже много чего интересно… - протянула Лена, кладя ногу на ногу.
- Например? – с интересом осведомился Абдулов, подняв брови.
- Тебе-то какая разница, - огрызнулась Третьякова.
- Да чего ты такая злая?! – возмутился Абдулов, гонор Третьяковой постепенно начал выводить его из себя.
Третьякова, с удовольствием отмечая про себя, что её попытка вывести Абдулова из себя начинает действовать, продолжила:
- Это не я злая, это вы все слишком добрые, - язвительно отозвалась она, поправляя пояс на джинсах и всё так же сидя рядом с Абдуловым.
- Так что тебе интересно? – снова спросил Абдулов, не оставляя попыток получить ответ на свой вопрос.
- Много чего! – резко ответила ему она. – Например, что заставляет мужиков цепляться за каждую юбку, - презрительно фыркнула она.
- По-моему тебя интересует не это, - хмыкнул Абдулов, заводясь ещё больше.
- А что же? – удивленно спросила Третьякова, повернув к нему лицо.
- Тебя интересует, почему они цепляются за каждую юбку, но не за твою, - вызывающе глядя ей в глаза, медленно произнес Виталий.
Третьякову как током прошибло от возмущения:
- Чееего?! Ты придурок, Абдулов, хам! – и вскочила с дивана, став прямо перед ним так, чтобы смотреть на него сверху – так она чувствовала себя уверенней, ведь он был прав в этом своём предположении.
- А хочешь, я отвечу на твой вопрос? – совсем разошёлся Абдулов, и, не ожидаясь ответа Третьяковой, продолжил, медленно поднимаясь с дивана и становясь напротив неё, чтобы она не смогла почувствовать своё превосходство, возвышаясь над ним. – Потому что для того, чтобы за твою юбку цеплялись, она, как минимум, должна быть на тебе надета! – ехидно продолжил она, - А ты вечно напялишь свои чёртовы штаны и кеды и любуйся на тебя, такую «женственную»!
Лена была зла как никогда. Вот козёл! Ну ничего, она его ещё проучит.
- Да пошёл ты! Только такие мужики как ты западают на девушку только потому, что на ней мини-юбка и ноги от ушей! Ты вообще людей не ценишь как личностей! У тебя только одно на уме! – не на шутку разошлась Третьякова и с ненавистью смотрела ему в глаза, находясь от них в каких-то тридцати сантиметрах.
- А у тебя, Третьякова, только одно на уме: то, что будто у меня одно на уме! – ответил Абдулов, доведённый до предела, - Ты меня совсем не знаешь, чтобы делать такие выводы!
- Я достаточно тебя знаю, я вчера всё прекрасно видела своими глазами, - заявила Третьякова, с удовольствием ощущая, как бешено колотится сердце, наблюдая, как в глазах Абдулова пляшут дъявольские огни.
- Ха, - засмеялся Абдулов, - это ты о Лере? Дура ты, Третьякова! – продолжал насмехаться над ней он, и внезапно поразившая догадка осенила Абдулова. Он приблизился к ней вплотную,и, всё ещё тяжело дыша от резкого выброса адреналина, заявил: - Или ты ревнуешь?
- Иди к чёрту, Абдулов, - метнула ненавидящий взгляд ему в лицо Третьякова и толкнула в грудь обеими ладонями, отстраняясь от его близости.
Она не успела ничего сообразить, как он схватил её ладони и потянул её на себя, резко прижав к своему телу.

Третьякова ликовала – ха, она «сделала» этого придурка! Это было так просто и так эффектно! Уворачиваясь от его неудавшегося поцелуя, она ловко выскользнула из его рук, и помчалась к выходу из комнаты, оставляя Абдулова наедине со своими мыслями. Но он оказался ловчее, чем она думала, и, почувствовав, как его ладонь сжала её запястье, сделала новую попытку вырваться, но она оказалась безуспешной. Один рывок – и она уже напротив него, лицом к нему. Позади закрытая дверь. Осталось добраться до неё и повернуть ручку. Открыть и выйти. Но как это сделать? Абдулов же не позволит снова себя провести. Тогда в голове Третьяковой созрел очередной коварный план.

«Вот она, голубушка, попалась».
- Куда-то собралась? – приторно-сладким голосом спросил Абдулов, злясь на Третьякову за шуточку, которую она с ним сыграла. Ещё чего – какая-то малолетка строит из себя роковую женщину, ха! Он не позволит ей вот так вот просто уйти победительницей.
- Уже никуда, - таким же приторным голоском отозвалась Третьякова, мягко положив свободную ладонь ему на грудь и провела по ней чуть вверх, с удовольствием глядя, как Абдулов обалдело смотрит на неё.
Абдулов свободной ладонью накрыл её ладонь, лежащую у него на груди, и медленно отвёл в сторону, приближаясь к Лене, глядя на неё затуманенными глазами. Третьякова не могла понять, чем они затуманены – ненавистью? Или чем-то ещё?
Но, так или иначе, её план действовал. Она заметила, как он сделал шаг навстречу, всё ещё не отпуская её запястье. Лена шагнула назад, становясь спиной вплотную к двери. Дальше отступать было некуда, да она и не планировала этого делать. Теперь оставалось дело за малым – повернуть дверную ручку незаметно от Абдулова. Но сделать это можно только когда он будет настолько близко, что не сможет видеть её ладоней.
Он приближался. Она не сопротивлялась. Абдулова насторожила резкая «перемена настроения» Третьяковой, но он решил плюнуть на всё, и просто закончить начатое.
Сделав очередной, последний, шаг к ней, он оказался настолько близко, что Лене стало трудно дышать – казалось, что он вдыхает в себя весь воздух, не оставляя ей ни капельки. Он шумно дышал, не отводя от неё глаз, и Третьякова решила, что ещё чуть-чуть, и у неё получится осуществить свой план.

Абдулов наклонился и прикоснулся к её губам, будто пробуя их на вкус. Третьякова почувствовала, что в голове наступает помутнение, и она стала забывать, что всё происходящее – лишь игра. А игра ли? Ленина рука, уже лежащая на дверной ручке, сама потянулась к шее Абдулова, и Третьякова не могла заставить её вернуться в прежнее положение и выскочить из комнаты, как планировала ранее.
Одна секунда и потребность в осуществлении плана отпала, будто его вовсе и не существовало. Только его руки на её талии, пальцы, обжигающие кожу даже сквозь футболку. Только этот поцелуй, горячий и настойчивый, будто самый долгожданный.
Абдулов почувствовал, что у него буквально сносит крышу. Он прижимал к себе Лену, не представляя возможным прекратить этот поцелуй, оторваться от её губ, неужели именно этого ему так не хватало в последние несколько дней? Углубляя поцелуй, он чувствовал, что переходит границу, но руки сами по себе гладили Ленкино тело, и никак не хотели отпускать. А мозг, видимо, разучился подавать команды всему его телу, не позволяя прекратить это безумие.
Лене казалось, что комната вокруг неё закачалась, или это у неё попросту закружилась голова. С энтузиазмом отвечая на поцелуй, она не мгла найти в себе силы закончить его.
Но всё-таки мозг Третьяковой включился раньше, чем мозг Абдулова, и она, чувствуя, что сейчас задохнется от острой нехватки воздуха в лёгких, отстранилась от Абдулова, тяжело дыша и поправляя чуть задравшуюся футболку. Она нервно посмотрела в глаза Виталию, дрожащей рукой взялась за ручку двери и открыла её.
- Ты куда? – растерянно спросил Абдулов, всё ещё пытаясь прийти в себя от произошедшего.
- Проверил? Доволен? – как-то устало произнесла она, и, не дожидаясь его ответа, вышла из комнат, хлопнув дверью. Губы жгло огнём, а руки дрожали как от заряда электрического тока. Голова всё ещё кружилась, но вестибулярный аппарат Третьяковой постепенно приходил в норму, и она отправилась туда, где находила спасение от всех стрессов и проблем во время съёмок – на школьное крыльцо.

Абдулов стоял и никак не мог понять – что это было? Внутри него бушевала какая-то безумная стихия, сочетаясь с глубоким недоумением. Поведение Третьяковой застало его врасплох. Она повела себя так, будто этот поцелуй – лишь часть какой-то игры, неизвестной Абдулову. Он и сам не понимал, что на него нашло. Буря эмоций, завладевшая им, не хотела отпускать и заставляла всё крепче и крепче прижиматься губами к губам Третьяковой, и это не на шутку перепугало мужчину. Простояв в недоумении ещё минуту, он вспомнил, что через полчаса снимают их с Третьяковой сцену, и, всё ещё борясь с внутренним напряжением, открыл папку со сценарием.

Лена торопливо шла по коридору, но видимо, добраться до крыльца в ближайшие десять минут ей было не суждено. По пути её поймала Лера.
- Куда несёшься? – удивленно взглянула на Ленку Козлова.
- Покурить, - немного нервно отозвалась Лена, пытаясь обойти Леру, потому что Третьяковой казалось, что еще чуть-чуть и она умрет от непряжения.
- О, я с тобой, - живенько отреагировала Лера.
- Ты что, ты ж не куришь, - округлила глаза Третьякова, уставившись на подругу.
- С сегодняшнего дня – курю, - грустновато усмехнулась Лера, и они с Леной напару отправились к выходу.

- Ну рассказывай, - заявила Козлова, когда они остановились на крыльце, и Лена начала искать в кармане зажигалку.
- Что? – недоуменно посмотрела на неё Лена, и снова принялась за поиски.
- Ну, что я, совсем слепая что ли? Ты такая нервная выскочила из комнаты отдыха, не просто же так ты бесишься, - спокойно ответила Лера.
- Я не нервная, - угрюмо отозвалась Третьякова и резкими движениями пыталась вывернуть свои карманы, пытаясь найти запропастившуюся куда-то зажигалку.
- Эй-эй, полегче, Третьякова, ты сейчас себе куртку порвёшь, - ошарашено наблюдала за действиями Лены Козлова.
- Да отвалите вы от меня все! – выпалила Третьякова, сама не понимая, что с ней творится – руки не слушались, а голос срывался. Такого с ней раньше не случалось.
Лера совсем обалдела, и, взглянув на сорвавшуюся с места Третьякову застыла на месте, зная, что останавливать её – бессмысленно.
Третьякова подумала, что она, скорее всего, выронила зажигалку во время жаркой сцены с Адуловым, и, как бы это ни было для неё неприятно, всё-таки решила вернуться туда и вернуть зажигалку во что бы то ни стало. Ей казалось, что если она сейчас не покурит, то просто не сможет успокоить свои нервы и с трезвыми мыслями начать работу.
Но не тут-то было. Как только она открыла входную дверь, ведущую в школу, она прямо таки носом уткнулась в чью-то широкую грудь.
- Не это случайно ищешь? – помахал у неё перед лицом зажигалкой Абдулов, к которому уже успело вернуться прежнее самодовольство.
- Именно это, – Раздражённо отозвалась Лена, протягивая руку к зажигалке.
- Так, стоп. Так не пойдёт. Что нужно сказать, Третьякова? – поучительно и одновременно чуть насмешливо спросил Абдулов, не отдавая ей зажигалку, и отводя руку чуть назад, чтобы она до неё не дотянулась.
Козлова, почувствовав себя лишней, спустилась по лестнице и зашагала куда-то в сторону от школы, давая этим двоим продолжить свои разборки.
- Спасибо, - буркнула в ответ Третьякова, начиная закипать.
- Что? Я не расслышал…что ты там сказала? – притворно приложил ладонь к уху Абдулов, продолжая кривляться.
- Спа-сибо, - уже громче и членораздельней повторила Третьякова, готовая сейчас порвать любого, кто помешает ей сделать то, зачем она, собственно, сюда и явилась.
- Нееет, Третьякова. Не это надо сказать, - ухмыльнулся Абдулов, снова повертя перед носом Лены зажигалкой. Лена снова сделала попытку схватить своё сокровище, но снова безуспешно. Метнув ему в лицо грозный взгляд, едко осведомилась:
- А что же тогда я должна сказать, чтобы ты отдал мне эту чёртову зажигалку?!
- Ммм, дай-ка подумать, - «задумчиво» почесал подбородок Абдулов, устремив взгляд вверх. Терпению Третьяковой приходил конец, и он, заметив это, продолжил: - Скажи, что я целуюсь лучше всех, с кем ты когда-либо целовалась, - слегка прищурил глаза он, но при этом не ухмыляясь, а говоря вполне серьёзно.
Лена чуть не задохнулась от возмущения.
- Чегооо? А шнурки тебе не погладить?! - возмутилась она, повысив голос, который звучал хрипло от напряжения и катастрофического недостатка никотина в организме.
- Что слышала. – Невозмутимо произнес Абдулов, сверля её взглядом, а у самого душа металась от макушки к пяткам, и обратно. Что же она ответит?
- Да пошёл ты! – злобно сверкнула глазами Ленка, и отвернулась. Но курить хотелось, а проход в школу загораживал этот голубоглазый шкаф.
- Как знаешь, Третьякова, как знаешь… - протянул Абдулов, нотки насмешки послышались в его голосе.
Третьякова повернулась к нему, он всё так же стоял в дверном проёме и выжидающе смотрел на неё. Он снова потряс зажигалкой в руках и смеющимися глазами смотрел ей в лицо.
- Отдай, - устало попросила Лена, чувствуя, как силы постепенно покидают её и наступает апатия.
- Моё условие остаётся прежним. – Непоколебимо настаивал Абдулов, - так что решай.

- Может, зря ты с ним так? – неуверенно спросила Лера, смотря на то, как Третьякова с удовольствием докуривает сигрету.
- Нет, Лер, поверь, я знаю, что делаю, - ответила Лена, не смотря ей в глаза.
- Ну, поступай как знаешь. Просто знай, что Абдулов не так прост как может показаться на первый взгляд. От него можно ожидать всего, чего угодно. – Сказала Козлова, переминаясь с ноги на ногу, поёжившись от легкого ветерка.
- Я уже в этом убедилась, - усмехнулась Лена в ответ.
- Нет, ты не подумай ничего такого. Я не говорю, что он плохой. Просто он как закрытая книга, которая откроется не каждому. – Философски заметила Лера.
- Ага, как в «Гарри Поттере» - нужно потереть корешок, чтобы не кусалась, - засмеялась Лена, доставая новую сигарету. Способность трезво мыслить и иронизировать постепенно возвращалась к ней.
- Может и так, - усмехнулась Лера. Третьякова неисправима, и она это прекрасно знала. Просто Лере хотелось хоть как-то открыть ей глаза на то, что Абдулов не просто объект для злых шуточек, а вполне серьёзный мужчина и неплохой человек. Только вот Третьякова никак не хотела этого понимать.
«Ну, если Магомед не идёт к горе – гора придёт к Магомеду», - подумала про себя Козлова, ловя себя на мысли, что что-то уж больно она расфилософствовалась сегодня, и усмехнулась собственным мыслям.
- Ладно, Ленк, я пошла, мне ещё в гримёрку, - сказала Козлова Лене, задумчиво смотрящей в одну точку.
- Подожди минутку, вместе пойдём, - торопливо отозвалась Третьякова, делая последнюю затяжку и выбрасывая недокуренную сигарету в урну.
Когда Третьякова завершила свой «ритуал», они вместе с Лерой зашли в школу и направились к гримёрке.

- Виталик, сиди не дёргайся, я же работаю, а ты мне мешаешь, - пыталась выполнить свою работу Настя, гримёрша.
- Извини, - пробурчал в ответ Абдулов, сидя в кресле и нервно дёргая ногой.
- Что ты такой нервный?
- Да просто день с утра не задался, - ответил Абдулов, и, чтобы избежать назойливых вопросов, перестал дёргать ногой.
В зеркало он увидел, как открылась дверь и показалась светлая голова Козловой.
- Настюш, можно? – с улыбкой спросила она и вошла в комнату. Вслед за ней внутрь вплелась Третьякова и с безразличным видом упала на диван, безмятежно закинув ногу на ногу. Когда она взглянула в зеркало и наткнулась на сосредоточенный взгляд Абдулова, направленный на неё, на её лице заиграла наглая ухмылка.
Абдулову начинало казаться, что они поменялись ролями. Раньше задирой был скорее он, чем она. Но теперь всё изменилось, и это его ой как не устраивало.
Третьякова подняла брови вверх, не переставая ухмыляться, как бы спрашивая: «Что?». Абдулов едва заметно покачал головой из стороны в сторону, как бы отвечая: «Ничего».

Лера сидела и с упоением рассматривала какой-то журнал, который нашла на журнальном столике. Изредка бросая взгляды то на довольную Третьякову, то на хмурого Абдулова, она думала, как бы сделать так, чтобы они пересмотрели своё отношение друг к другу. Их заинтересованность друг в друге была налицо, это успели уже заметить все – от продюсера сериала до уборщицы на съёмочной площадке. Только вот эта «заинтересованность» проявлялась почему-то в каких-то диких формах. И Козлова мечтала о том, как откроет им обоим глаза на то, как они на самом деле друг к другу относятся. Кое-какие мыслишки уже появились в её хитрющей головушке, и она, не долго думая, заявила:
- Настюш, можешь, пожалуйста, сейчас мне укладочку сделать? А Виталик пусть пока подождёт,а? А то у меня сцена раньше, чем у него и Ленки. Виталь, ты же не против? – протараторила она, причём сказала абсолютную правду – её сцена должна была сниматься раньше, чем сцена Степнова и Кулёминой.
Абдулов вздохнул, и, бросив взгляд на Третьякову, которая тоже взяла какой-то журнал и увлёченно его листала, встал с кресла.
Довольная Козлова уселась в синее крутящееся кресло, и замерла, предоставляя Насте возможность быстро и качественно сделать свою работу.
Абдулов проклинал продюсера сериала за то, что тот не раскошелился и не поставил в гримёрке ещё один диван или хотя бы кресло, и обреченно уселся на другой конец дивана, подальше от Третьяковой. Та, в свою очередь, хмыкнула, не поворачивая головы в его сторону, но в душе смеясь над тем, как он уселся от неё на более чем «пионерское» расстояние. Всё так же рассматривая невидящим взглядом журнал, она насмешливо произнесла:
- Я не кусаюсь.
- Сомневаюсь. – Отозвался Абдулов, усмехнувшись, и сложил руки на груди.
Лена повернула к нему голову и, слегка удивленно посмотрев на него, ответила:
- Это вообще-то не я шантажировала тебя.
- А я и не шантажировал, - усмехнулся Абдулов, - я просто хотел услышать из твоих уст правду.
- А что, если это не правда? – возмущенно отозвалась Лена, - Ты об этом не подумал? Что, если ты – не самый лучший? Тебе такое в голову никогда не приходило? Ах, ну да, как же, я совсем забыла – ты же у нас такой весь из себя крутой и сексуальный! – Третьякова снова пыталась как можно больнее уколоть его, сама не зная, зачем это делает. Просто когда этот человек находился с ней рядом, внутри неё словно загорался какой-то огонь, и, чтобы он не повернул в совершенно ненужное Лене русло, она направляла этот огонь в негативную сторону, пытаясь взбесить Абдулова и получить от этого моральное удовлетворение.
У Козловой челюсть отвисла, она никак не ожидала, что Третьякову начнёт заносить при посторонних людях. «Мда, подруга, похоже, ты реально попала. Причём очень серьёзно и походу давно», - подумала про себя Лера, и в её голове уже складывался преинтересный план.
- Заметь, не я это сказал, - усмешка в голосе Абдулова стала ещё заметнее, и он, понимая, что добился нужной реакции, просто замолчал и взял с журнального столика журнал.
- А тебе и не надо этого говорить, я тебя насквозь вижу, - едко заметила Третьякова, чувствуя, как внутри нарастает желание скомкать чёртов журнал в комок.
- Да ничего ты не видишь, - хмыкнул в ответ Абдулов и отложил журнал в сторону, так и не открыв. – Жаль мне тебя. – И, встав с дивана, вышел из гримёрки.
Третьякова была очень зла – ему её жаль! Интересно, почему? Пошёл к чёрту, придурок. Достал уже своими двусмысленными фразочками! Но она добьётся от него обьяснений, чего бы ей это ни стоило. Осталось только придумать, как в очередной раз поиграть на его нервишках. С этой мыслью она откинулась на спинку дивана и закрыла покрасневшие от перенапряжения глаза.
Абдулову было не по себе. Третьякова не давала ему спокойно жить вот уже второй день. Странно, но раньше её подколы и злые шутки только раззадоривали его и он сталася уколоть её больнее, чем она его. Таким образом они оба получали психологическую разгрузку и оставались вполне довольными своей очередной перепалкой. Но сейчас при каждом её «наезде» у него возникало только одно желание – заставить её замолчать. Но не обидной шуткой или насмешкой. И эти мысли пугали Абдулова как никогда раньше.
Он стоял возле двери гримёрки, облокотившись плечом на стену, за которой находилась Третьякова. Он мог представить, что она сейчас делает – скорее всего сидит, откинувшись на спинку дивана с прикрытыми глазами, одна нога лежит на другой, а майка с каким-то глупым рисунком как всегда задралась до самого пупка. Он явственно представил эту картину и усмехнулся про себя. Ему казалось, что он знает её, как свои пять пальцев, знает, какую фразу в той или иной ситуации может услышать от неё. Но в то же время он понимал, что она для него – закрытая книга. Причём не просто закрытая, а запертая на замок. Тут дверь открылась, и в коридор вышла Лера, уже подготовленная к съёмкам.
- О, Виталь, а что это ты здесь стоишь? Иди в гримёрку, там уже Ленку разукрашивают, а ты следующий, - улыбнулась она, посмотрев на немного угрюмого Виталий, всё ещё подпирающего стену.
- Вот как доразукрасят, тогда и пойду, - хмыкнул он в ответ, чувствуя, как настроение становится всё хуже.
- Ой, ну что ты как маленький? Ну ляпнула она лишнего, ну с кем не бывает. Ты же сам прекрасно знаешь, что у неё язык как бритва – причём режет всё без разбору, - слегка улыбнулась она, похлопав его по плечу. – Не обращай внимания.
- Угу, - буркнул Абдулов, чувствуя, что сейчас наверняка не похож на самого себя.
Лера посмеялась в душе над тем, каким обиженным ребёнком выглядит сейчас Абдулов. Да уж, не ожидала она, что он так отреагирует на Ленкины слова.
- Ладно, я побежала, у меня сейчас сцена. И не забудь, что вас тоже через 20 минут снимать будут! – уже направившись к вестибюлю, через плечо напомнила ему Козлова.
«Точно! – хлопнул себя по лбу Абдулов, - я же ещё сценарий даже не читал!»
Вспомнив, что оставил сценарий на идиотском диване, он нехотя снова зашёл в гримерку.

Третьякова сидела в кресле, и Настя уже колдовала над её волосами – выпрямляла непослушные светлые пряди и укладывала в идеальную причёску. В зеркале она увидела, как открылась дверь, и появился недовольный Абдулов. Ухмыльнувшись, она отвела взгляд, зная зачем он пришёл и зная, что он на неё обиделся, как бы странно это ни звучало.
- Виталик, посиди пожалуйста, я сейчас уже с Леной заканчиваю, - торопливо произнесла Настя, глядя на то, что Абдулов, взяв с дивана зелёную папку, уже куда-то намылился.
- Хорошо, - вынужденно отозвался Абдулов, и, развалившись на диване, открыл папку со сценарием, начиная знакомиться с содержанием первой сцены на этот съёмочный день. Пробегая глазами строчки, он расплылся в довольной улыбке. Это не укрылось от Третьяковой, и она настороженно продолжала изучать его лицо в отражении огромного зеркала.
- «Виктор Михалыч, я была неправа, я вела себя, как дура» – пропищал он, его улыбка стала ещё шире. – «Ладно, Лен, выбрось это из головы. Я понимаю, ты была не в себе, ты была на взводе, я и сам такой», - уже мужественным голосом проговорил Абдулов. – «Вы простите меня, я глупо себя вела. Не нужно было мне вам говорить такие слова. Да ещё при девчонках. Я совсем так не думаю, правда», - снова начал пищать девчачьим голоском он, - «Ладно, проехали, Кулёмина, просто не говори больше так, ты же прекрасно знаешь, что я к тебе…» - тут его улыбка начала угасать.
Третьякова слушала весь этот то ли монолог, то ли диалог, и её настроение медленно, но верно катилось вниз. Блин, ну надо же, ей ещё придётся перед ним извиняться! Блин, как же этот сценарий некстати. Хоть извиняться ей перед Степновым, но перед ней-то стоять будет Абдулов. Вот незадача. Но, услышав последнюю фразу, при цитировании которой Абдулов резко помрачнел, настала очередь Третьяковой расплываться в нахальной ухмылке. Ха, а ведь не всё так плохо! Она ему – извинения, а он ей – признание. Вот и золотая середина. Третьяковой вдруг пришла на ум странная мысль – а с каких это пор она придаёт такое значение обыкновенным репликам героев сериала? Это ведь всего лишь актёрская игра, не более. Она вспомнила, как они с Абдуловым снимали поцелуй во втором сезоне. Как она демонстративно кривилась после отснятой сцены и как Абдулов демонстративно клал в рот ядерно мятную жвачку. Снова на её лице появилась улыбка – воспоминания казались такими далёкими и такими забавными. А ведь тогда всё было не так, как сейчас. Сейчас всё почему-то стало сложнее. Когда это началось – она не могла определить наверняка – то ли после злополучной ночной смс-ки Абдулова, то ли после сцены в женском туалете, то ли после…блин, моментов было столько, что Третьякова уже сбилась со счёту. Но одно она знала наверняка – всё изменилось, и так, как было раньше, уже не будет никогда.

Чёрт. Ну что за невезуха?! Только представился случай поквитаться с Третьяковой, так он ей ещё в чувствах признаваться должен! Точнее не ей, а Кулёминой. И не он, а Степнов. Но это не важно. Важно, что в этот момент перед ним будет находиться Третьякова со своей наглой ухмылочкой на лице! Абдулов сидел и скрежетал зубами, читая сцену дальше, и злясь всё больше. Для полной картины здесь только страстного поцелуя не хватает. «А жаль», - заявил внутренний голос. «Заткнись», - мысленно ответил ему Абдулов, и услышал, как фыркнула Третьякова. Поднял взгляд на неё, заинтересовавшись, что её рассмешило.

Третьякова сидела в кресле и наблюдала за выражением лица Абдулова, читающего сценарий. Водя по строчкам взглядом, он вдруг ни с того ни с сего что-то злостно проворчал, и Лена не сдержалась и фыркнула. Заметив его удивлённый вопрошающий взгляд в отражении зеркала, она ответила:
- Мда, лечиться пора…
- Не понял, - отозвался Абдулов, продолжая удивленно смотреть на её лицо в отражении.
- Вот от этого и лечиться, - усмехнулась Третьякова, улыбаясь во все тридцать два.
- Я не понял, что тебя насмешило, - пояснил Абдулов свою предыдущую реплику.
- Я конечно понимаю, что я для тебя не самый желанный собеседник, но уж лучше всё-таки со мной поговорить, ну, или с Настей, - указала она на девушку, продолжавшую укладывать ей волосы, - чем самому с собой беседы вести, так и до дурдома недалека дорога, - ухмыльнулась она.
И тут до Абдулова дошло, что последнее слово, адресованное «внутреннему голосу», он произнёс вслух. И он почувствовал себя ещё глупее, чем минуту назад. Но он всё-таки не растерялся, и ответил:
- Настя занята, её отвлекать я не хочу, но очень уж хотелось с кем-нибудь умным поговорить, а то как-то не хватает мне в последнее время высокоинтеллектуального общения, - склонив голову набок, отозвался Абдулов, довольный произведённым эффектом – Третьякова тут же поменялась в лице и замолчала. Странно. Третьякова не ответила ему на колкость, это было как-то не в её стиле. И, решив не задумываться над тем, что же сейчас в голове у Третьяковой, он снова уткнулся в сценарий и пытался хотя бы приблизительно запомнить свои реплики.

Услышав его ответ, Лена чуть не задохнулась от возмущения, но решила не продолжать перепалку, иначе бомба замедленного действия внутри неё рисковала взорваться раньше времени. А этого она себе позволить не могла, так как в руках у Насти был горячий утюжок для волос и двигать головой было противопоказано. А Третьяковой казалось, что ещё пара таких реплик, и она вскочит с кресла и врежет Абдулову по…да какая разница, по чему? Главное, врежет. Но, решив отложить свою месть на потом, Лена просидела молча ещё пару минут, пока Настя не закончила укладку.
Тогда Третьякова поменялась с Абдуловым местами, стараясь не смотреть на него.
Он сел в кресло, а Лена плюхнулась на диван, взяла сценарий в руки и пробежала его глазами. Она старалась не смотреть в зеркало, в котором отражалась Абдуловская рожа, хотя чувствовала, что та на неё поглядывает и ухмыляется. Теперь они поменялись ролями – Абдулов ухмылялся, а обиженная Лена заучивала свои реплики.
Настя закончила приводить в порядок Абдулова, и вышла из гримёрки на заслуженный перекур. Тот остался сидеть в кресле, а Лена, вспомнив, что ей ещё нужно переодеться для сцены, поднялась с дивана. Абдулов сидел уже в спортивном костюме, и слегка вертел кресло из стороны в сторону, продолжая изучать взглядом Третьякову, которая что-то искала.
Лена открыла коробку с одеждой – в ней ровной стопочкой лежали привычные клетчатые штаны, красная футболка и белая олимпийка. Она достала всё это «добро» из коробки и выжидающе уставилась на Абдулова, который, как ни в чём не бывало, крутил кресло из стороны в сторону и нагло разглядывал её.
- Чего? – спросил он, заметив, что она чего-то ждёт.
- Мне переодеться надо, - разражённо ответила Третьякова, всем своим видом показывая, что ей противно находиться рядом с ним.
Абдулов хмыкнул:
- Переодевайся, кто ж тебе запрещает.
- Ты что, тугодум? Выйди. – Ледяным тоном отозвалась она, не желая продолжать этот разговор.
- Я никуда не пойду, мне и здесь неплохо, - преспокойно заявил Виталий, совершив поворот на 360 градусов на вертящемся стуле.
- Тогда выйду я, - бросила Лена и направилась к двери.
- А тебя никто и не держит, - Абдулов начал входить во вкус, чувствуя, что Третьякова сейчас взорвётся и от её ледяного спокойствия не останется и следа.
Лена и на это никак не отреагировала и просто вышла из гримёрки. Абудулов удивлённо посмотрел ей вслед. Что на неё нашло? А, впрочем, какая разница. Пусть катится ко всем чертям. Только вот одно ему не давало покоя – что в соседней комнате, комнате отдыха, Третьякова примеряет свой сценический костюм. Он встал с кресла, и ноги, будто сами по себе, понесли его из гримёрки в известном направлении.

Виталий сидел на диване и наблюдал за тем, как Третьякова, вытягиваясь в струнку, натягивает на себя футболку, и как красивая спина скрывается под легкой трикотажной тканью. Во рту пересохло, а по спине пробежали мурашки. Абдулову показалось, что в комнате сделалось жарковато, но он продолжал вести себя как ни в чём не бывало. Третьякова повернулась и бросила на него полный презрения взгляд. Что-то внутри кольнуло. Это взгляд заставил желудок неприятно сжаться, но Абдулов стойко вытерпел все эти издевательства собственного организма.
Но дальше Третьякова шокировала его ещё больше – она ушла в дальний угол комнаты, и, как ни в чём не бывало, начала стягивать с себя штаны.
Он даже не пытался заставить себя оторвать взгляд. А если бы даже и попытался, всё равно не получилось бы. Третьякова, будто чувствуя это откровенное разглядывание, подняла голову и насмешливо посмотрела ему в лицо. Абдулов, сам не понимая почему, резко отвернулся, словно малолетний воришка, попавшийся на первой краже. К вискам прилила кровь. Почувствовав, что с ним происходит явно что-то не то, Абдулов снова открыл папку со сценарием, пытаясь хоть как-то отвлечься. Строчки перед глазами расплывались, и смысл читаемых фраз упорно не хотел доходить до его разума. Контрольным выстрелом стала наглая просьба Третьяковой.
- Дай мне, пожалуйста, штаны. Они рядом с тобой лежат, - указала она взглядом на лежащие на краешке дивана клетчатые штаны.
- Что? - Абдулов нервно сглотнул, недоуменно смотря на Третьякову. Она не понимала, чего он медлит, и спросила:
- Я что, непонятно выразилась? – недовольно и в то же время с усмешкой ответила Лена, продолжая стоять в зелёных трусах и уже надетой футболке в углу комнаты. – Штаны подай, говорю.
Абдулов протянул руку к штанам и неуверенно поднялся с дивана, направился к Третьяковой. Приблизился почти вплотную, стараясь держать свои эмоции при себе.
- Для того, чтобы дать мне штаны, совершенно не обязательно ко мне прижиматься, - насмешливо хмыкнула она, отчего Абдулов чуть вздрогнул и чуть отстранился. Но на диван не вернулся.
- Ты что-то ещё хочешь мне отдать? – удивлённо посмотрела на него Третьякова, держа в руках штаны, глядя на то, как Абдулов буквально в двух шагах стоит от неё и изучает её взглядом.
- А ты разве не хочешь меня отблагодарить? – нагловато осведомился Абдулов, чувствуя, что снова приобретает способность более или менее трезво мыслить.
- За что это? – хмыкнула Лена и собралась надеть штаны, уже начиная надевать правую штанину.
- Как это за что? За помощь, - удивленно протянул он, стоя практически в полутора метрах от неё.
- И как же я должна тебя благодарить? – пришла её очередь удивлённо посмотреть на него.
- Ну а ты подумай, - с намёком отозвался он, и сложил руки на груди.
- Ума не приложу, - заявила Третьякова, продолжая натягивать правую штанину на ногу.
- Было бы что прикладывать, - хмыкнул Абдулов в ответ, наблюдая за её реакцией. А реакция не заставила себя ждать:
- Что ты сказал? Это типа намёк на то, что я тупая? – с угрозой в голосе осведомилась Третьякова, перестав натягивать на себя штаны.
- Я этого не говорил, - довольно ухмыльнулся Абдулов – ну наконец-то он снова «на коне».
- А по моему, ты именно это и сказал, - угрожающе протянула Третьякова и продолжила: - Ты что думаешь, ты самый умный, да? Так вот, спешу тебя разочаровать – это не так. И ты меня достал. И благодарности ты от меня не дождёшься. – Заявила она, смотря ему в глаза возмущённым до предела взглядом.
- А я и не собираюсь ждать. Я получу её прямо здесь и прямо сейчас. – Нагло ответил Абдулов, и приблизился к Третьяковой вплотную. Он не мог объяснить ни ей, ни даже самому себе, почему его так тянуло к её губам. Просто тянуло и всё. Ни о причинах, ни последствиях Абдулов предпочитал не думать.

Третьякова судорожно пыталась сообразить, что же ей делать. Она отошла к углу комнаты, он приближался к ней. Она, наполовину голая, стоит сейчас перед Абдуловым, и такой огромный соблазн заехать ему коленом между ног граничил с каким-то внутренним трепетом, будто бы ей не терпелось узнать, что же он будет делать дальше. Хотя она могла догадаться, что. Чувствуя, что он уже практически прижимает её к стене, она собрала всю волю в кулак и возмущённым голосом ответила:
- У тебя что, мания меня к стене прижимать? Тебе не кажется, что ты увлёкся немного? – удивлённо спросила она, глядя, что в его глазах пляшут какие-то странные огни, будто что-то внутри зажгло их в его взгляде. Абдулов не реагировал на её вопросы. Чувствуя, как подкашиваются колени, она сглотнула и продолжила: - Остынь, и дай мне одеться, наконец, - сделала последнюю попытку она.
- А что, если я этого не сделаю? – нагло осведомился Абдулов, кладя руки ей на талию.
Третьяковой показалось, что тело пронзили миллионы тонких иголочек, заставляя приятное тепло проникать в каждую клеточку её кожи.
- Отпусти тебе говорю, - настаивала Лена, понимая, что если он сейчас прикоснётся к её губам, дороги назад уже не будет. А вперёд она идти не готова. Впервые её что-то пугало в жизни. Нет, страх, конечно, присутствовал в её жизни и сознании, как и у всех остальных людей – это был страх за своих близких, за их здоровье и благополучие. Но за себя Третьякова не боялась никогда. Никогда она не боялась неизвестности, будущего, проблем и неудач.
А сейчас её пугала именно неизвестность, неопределённость. Что это за дикое чувстсво, которое возникает в ней, когда он к ней прикасается? Почему ей иногда хочется навалять ему по полной программе, а иногда – прижаться всем телом и не отстраняться? Бред какой-то. Лене казалось, что её разум играет с ней в какие-то странные, жестокие, ненормальные игры.
- Блин, да что ты заладила – отпусти, отпусти? Долг платежом красен, - усмехнулся Абдулов, чувствуя, что от того, как она ему сопротивляется, ему только больше хочется её поцеловать. Блин, ну что за нелепые желания? Абдулов никак не мог разобраться, почему его так тянет к этой девчонке, особенно тогда, когда она заставляет его завестись, выйти из себя, когда провоцирует его и явно наслаждается производимым эффектом. Что ей от него надо? А ещё Абдулову было интересно, почему именно она вызывает в нём такие сильные эмоции. Глупый вопрос. И на него в голове крутился глупый ответ. Но Абдулов не подпускал подобные мысли слишком близко к своему сознанию, боясь столкнуться с этим ответом лицом к лицу. Вместо этого Абдулов предпочитал думать, что это только от того, что у него давненько уже не было женщины. Нет, сами женщины-то, разумеется, были, только вот ни одна в душу не запала, не заставила Виталия запомнить себя, не смогла въесться в память и прорости корнями во все его существо. А Третьякова смогла. Только Абдулов пока отказывался признаться в этом самому себе.
- Руки убери. Я тебе ничего не должна, - членораздельно и более-менее твёрдо ответила Третьякова, уже заметно напрягшись.
- Ну, это как сказать, - усмехнулся он, и приблизил её к себе, обхватив вокруг талии, отчего они оказались лицом у лицу.

Лена чувствовала, что больше не может ему сопротивляться. А хочет ли? Может быть, все её «попытки» сопротивления – ни что иное, как видимость?
- Отпусти меня, по-хорошему прошу, - уже тише сказала она, но в её голосе всё ещё были слышны угрожающие нотки.
- А может быть, я не хочу по-хорошему, - усмешка с лица Абдулова куда-то пропала, он смотрел на неё серьёзно, и даже как-то решительно.
- Я тебя предупреждала, - хмыкнула Третьякова, и со всей силы наступила своей ногой на его ногу. Но, вопреки ожиданиям Лены, Абдулов не шелохнулся, будто и не почувствовал, и только ответил:
- Глупая ты, - и усмехнулся, убирая свои руки с её талии, и, отвернувшись, направился в противоположный конец комнаты.
Третьякову будто током прошибло. Это его «Глупая ты» подействовало на неё так, будто он ей сейчас в любви признался. Не думая, что говорит, она окликнула Виталия:
- Ладно, уговорил.
- Что? – обернулся он и ошарашено посмотрел на неё через плечо. Потом развернулся всем корпусом, и продолжил: - Ты что, серьёзно?
- Серьёзно. Просто не люблю быть в долгу. – Хмыкнула она, делая вид, что ей безразлично то, что она собирается сейчас сделать. Будто бы это часть какой-то сделки. «Господи, дура ты, Третьякова! – кричал внутренний голос, - Ты ещё тупее причину не могла придумать?! И что тебе так резко приспичило?», Лена дала внутреннему голосу команду заткнуться, чувствуя, что ещё немного, и она взорвётся.
Абдулов решил поддержать её «игру», которую, по сути, сам начал, и, не медля не секунды, в мгновение ока оказался возле неё, обхватил руками талию и прижался губами к её губам. Она с энтузиазмом отвечала на поцелуй, прижимаясь к нему всем телом, водя ладонями сначала по его груди, а потом её руки переместились к нему на плечи. Впиваясь пальцами в его кожу, она чувствовала, что Абдулов теряет над собой контроль, и решила, что ещё чуть-чуть, и уже он будет «должен» ей. Глупая игра затянула обоих, но внезапное «деликатное» покашливание кого-то третьего, и, разумеется, лишнего в этой комнате, заставило этих двоих оторваться и отскочить друг от друга практически на метр.
- Эммм, Настя…а что ты тут делаешь? – переводя дыхание и стараясь успокоиться, запинаясь, спросила Лена.
- Ты у меня в гримёрке сценарий оставила, - бросила на диван зелёную папку Настя, и ухмыльнулась. – Простите, что помешала, - снова ухмыльнулась она, собираясь уходить.
- Ааа, спасибо, - Третьяковой стало ужасно неловко от того, что сейчас видела Настя, и Лена была готова сейчас буквально сквозь землю провалиться. Пытаясь хоть как-то оправдать сцену, которую наблюдала Настя полминуты назад, она начала: – А мы тут…
- …плюшками балуемся, - закончил за неё Абдулов, уже прийдя в себя и выглядя достаточно довольным.
Настя фыркнула.
- А вы всегда «плюшками балуетесь» в таком виде? – продолжала она, прекрасно зная, что это не её дело, но она ничего не могла с собой поделать – уж больно комично выглядела сейчас эта парочка.
Лена метнула в его сторону взгляд, в котором можно было прочесть: «Убъю тебя».
Абдулов поймал её взгляд, хмыкнул, м снова повернул голову в сторону гримёрши.
- Ладно, я пойду, - продолжила она, и, уже открывая дверь, посмотрела на Лену и полушутя-полузадумчиво напомнила ей: - Лен, оденься, а то простудишься, - и, усмехнувшись, закрыла за собой дверь.
Третьякова только сейчас вспомнила, что стоит в натянутых только на одну ногу штанах. И то, одна единственная штанина была натянута до колена, и теперь уже Третьяковой точно хотелось удавиться. Да уж, ну и позорище!
- Теперь, надеюсь, мы в расчёте? – осведомилась она, пронзая Абдулова уничтожающим взглядом.
- Пока да. – Усмехнулся в ответ Абдулов, и вслед за Настей покинул комнату.

Арланов был уже вне себя, когда Третьякова наконец соизволила явиться.
- Третьякова, чёрт побери! Ваша сцена уже должна 15 минут назад начать сниматься! Где тебя носит?
- Извините, Сергей Витальич, я переодевалась. – Буркнула в ответ Лена, проходя на саму площадку перед входом в школу, где должны были снимать сцену извинения Кулёминой перед Степновым за то, что она нагрубила ему в присутствии «Ранеток».
Абдулов, стоящий неподалёку, фыркнул. Конечно, переодевалась она. Врёт и не краснеет.
Третьякова обернулась – Абдулов с нахальным выражением лица смотрел на то, как она пытается оправдаться перед режиссёром. Стало противно. Ей казалось, что он над ней попросту издевается, что он просто мучает её и наслаждается каждой секундой. Её это жутко разозлило, но вида она не показала и постаралась вести себя так будто ничего не произошло.
- Так, готовы? Начинаем, - махнул рукой оператору Арланов и уселся в своё кресло.
Все заняли свои места, и, как только прозвучала команда режиссёра, съёмка началась.

Степнов подходит ко входу в школу. Возле входа стоит Кулёмина и ждёт его.
- Здрасте, Виктор Михалыч, - неуверенно начинает она.
- Привет, Кулёмина. – Как-то безразлично отвечает Степнов. – Чего хотела?
- Извиниться хотела. – Опустив голову, отозвалась Лена.
- Ты меня за этим позвала? – посмотрел куда-то в сторону Степнов.
- Да. –Всё ещё смотрела себе под ноги Кулёмина.
Степнов молчал.
- Виктор Михалыч, я была неправа, я вела себя, как дура, – подняла глаза она и вгляделась в лицо учителя. Правда, уже бывшего учителя.
– Ладно, Лен, выбрось это из головы. Я понимаю, ты была не в себе, ты была на взводе, я и сам такой, - в голосе Степнова просачивались нежные нотки, ну что он мог поделать, если от каждого слова, произносимого этой девочкой, он просто таял, как снег на тёплой ладони.
– Вы простите меня, я глупо себя вела. Не нужно было мне вам говорить такие слова. Да ещё при девчонках. Я… - начала Третьякова, и запнулась.

- Стоп! Третьякова! Ну неужели так трудно выучить такой немудрёный текст? – возмущался Арланов.
- Просто мне трудно говорить неправду, - язвительно отозвалась Лена, не ожидая от себя подобного тона по отношению к режиссёру.
Абдулов недовольно хмыкнул.
- А в чём тут неправда? – удивлённо вскинул брови Арланов.
- Просто он сам виноват. Он провоцирует Лену, зная, что ей трудно сохранять дружеские отношения после того их поцелуя. А он, придурок, только и делает, что провоцирует её! – заявила Третьякова, засовывая руки в карманы.
Настала очередь Абдулова удивляться – он не мог понять, о ком сейчас говорит Третьякова – о Кулёминой и Степнове или о себе и нём, Абдулове? Хотя, подумав, что их отношения к разряду «дружеских» отнести нельзя даже с огромной натяжкой, а говоря о поцелуе, она имела в виду поцелуй Кулёминой и Степнова в конце второго сезона, а не их сегодняшний в комнате отдыха, он решил, что всё-таки она имеет в виду героев сериала. И, к своему удивлению, испытал вовсе не облегчение от этой мысли.
- Ну, кто там прав, а кто виноват, не тебе решать, Лен, - уже мягче отозвался Арланов, видя, что Третьяковой явно не по душе поведение её героини. – Это решать сценаристам. Они написали, а ты, будь добра, сыграй это достойно. Это всё-таки твоя работа, - по-отечески похлопал её по плечу Арланов, и снова уселся в своё кресло.
– Ещё дубль.

- Вы простите меня, я глупо себя вела. Не нужно было мне вам говорить такие слова. Да ещё при девчонках. Я совсем так не думаю, правда, - пересилила себя Третьякова и всё-таки закончила свою реплику.
- Ладно, проехали, Кулёмина, просто не говори больше так, ты же прекрасно знаешь, что... – тут уже запнулся Абдулов. Лена посмотрела на него с удивлением – такого раньше никогда с ним не случалось.

- Стоооп! – унылым голосом протянул режиссёр, - Виталик! Я понимаю, Лена – непрофессиональная актриса. Ну а ты-то что?! Ну неужели тебе тоже так «трудно говорить неправду»? – процитировал Ленкины слова Арланов.
Третьякова напряглась. Что он ответит?
- Неправду – нетрудно. – Неопределённо ответил Абдулов, чуть нахмурившись, будто думая о чём-то, и Третьякова осталась в замешательстве – что он хочет сказать этой фразой?
Арланов, совершенно не вдумываясь в смысл сказанного Абдуловым, просто ответил:
- Ещё дубль. И молите Бога, чтобы он был последним. Иначе вы и первого января на работу выйдете. Ясно?
- Ясно. – Хором отозвались Лена и Абдулов, и посмотрели друг на друга.
- Давай отыграем эту сцену, и спокойно разойдёмся. – Предложила Третьякова, которая резко почувствовала нехватку никотина в организме.
- А я что, против? Мне тоже тут не улыбается проторчать ещё полчаса, снимая то, как ты мямлишь. – Буркнул Абдулов, настроение которого вдруг почему-то резко испортилось.
- Я не буду с тобой сейчас препираться чисто из принципа, - свернула глазами Лена, - скажи спасибо, что мне сейчас безумно хочется курить, иначе бы ты ещё не скоро от этой сцены отделался, уж я-то постаралась бы, - процедила сквозь зубы она, и стала напротив него, готовясь доснимать сцену.
Абдулов лишь хмыкнул в ответ, занимая нужное положение для съёмки.

- Вы простите меня, я глупо себя вела. Не нужно было мне вам говорить такие слова. Да ещё при девчонках. Я совсем так не думаю, правда, - повторила Третьякова свою прошлую реплику.
- Ладно, проехали, Кулёмина, просто не говори больше так, ты же прекрасно знаешь, что я к тебе…ну, в общем, ты мне…ну…люблю я тебя, Лен. – Выдохнул Степнов, засовывая руки в карманы спортивных штанов. Даже несмотря на то, что он больше не работал физруком, изменять своим спортивным штанам он не стал – это была единственная одежда, в которой ему было уютно.
Лена молчала.
- Ладно. Извини. Я пойду. – Не дождавшись от неё никакой реакции на свои слова, Степнов уже собирался уходить.
- Виктор Михалыч, - остановила его Лена.
Степнов обернулся.
- Да?
- Я просто хотела сказать…спасибо. – Ответила она, понимая, что хотела сказать явно не это. Но те слова, которые рвались наружу, так и не смогли сорваться с языка.
Виктор горько усмехнулся:
- Пожалуйста. – И, развернувшись, ушёл прочь.

- Стоп, снято! – сказал довольный Арланов. – Ну вот, так бы сразу! Сыграли здорово, молодцы. Я сам почти поверил, что ты, Абдулов, её любишь. Ну, в смысле не ты, а Степнов, и не Третьякову, а Кулёмину, - поправился, усмехнувшись, Арланов, и продолжил: - А теперь готовьтесь к следующей сцене, снимаем через час. Сценарий у вас есть. Если будут вопросы – я в «кабинете географии».