|
Время жить и время умирать
|
|
| Лунная | Дата: Среда, 16.12.2009, 13:51 | Сообщение # 1 |
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
Автор: Лунная
Название: Время жить и время умирать
Статус: в процессе
Размер: скорее всего большой
Пейринг: Женя/Денис
Жанр: ООС, Аngst, АU, Sоngfiс
Рейтинг: РG
Саммари: что может сделать с человеком смерть любимого? Поменять его жизнь на корню и поломать стереотипы и устои, как минимум. Главное, преодолеть потерю и жить дальше. Но не каждый способен на это - слабый сломается если не мгновенно, то спустя малое количество времени, сильный будет жить за двоих, бережно храня воспоминания о некогда счастливых днях. А что делать, когда однажды любимый человек возникает из небытия, как призрак прошлого? ИХ общего прошлого...
От автора: в ожидании Нового года все пишут светлые и радостные фики о нашей любимой парочке. А мне отчего-то захотелось написать грустный и немного мрачноватый фик. Идея возникла бессонными ночами, когда компьютер поломался, а родители уехали. В общем, были созданы все условия для плодотворного труда пера и бумаги. И вот сейчас представляю на ваш суд свое 'творение'. Что еще сказать? Добавлю, что сие 'произведение' написано шизанутым автором, сильно прихлопнутым по голове внезапным морозцем. Ко всему прочему автор страдает целым букетом заболеваний, начиная параноидальными наклонностями и заканчивая беседами со стенкой, на которой якобы изображены сценки будущих прод фиков. В общем, те, кто хочет читать фик, три раза подумайте - а оно вам надо? (шутит баба Маруся, выбор-то остается за вами). Тем, кто остался и собирается начать читку, могу только посочувствовать и дать на дорожку валерьянки, платочков и тапочек. Не надо только посылать на мою больную головушку проклятия по поводу такого длинного напутствия. Все, автор затыкается в тряпочку, и тихонько отступает в тень, ожидая вашей критики.
ЗЫ. За название благодарю прекраснейшего писателя, в чьи произведения влюблена буквально с первой строчки. Имя этого гения пера - Эрих Мария Ремарк. Вместо пролога
Когда настанут холода и белая дорога ляжет
Все промолчат, никто не скажет, что с холодами не в ладах.
Да дело даже не в годах, не в деньгах, не в музейной пыли,
Не насовсем, а навсегда, недолго только жили-были.
(Юта - Жили-были) Девушка спускалась по лестнице, на ходу застегивая молнию куртки. Как назло в металлические зубчики попала подкладочная ткань, и замок упорно игнорировал все старания хозяйки, застряв где-то на уровне кармана.
- Черт! - в сердцах воскликнула Женя и, сердито поправив ремень сумки на плече, в два прыжка преодолела лестницу и остановилась на площадке, продолжая начатую борьбу с непокорной молнией.
Минут через пять она сдалась в плен настойчивой Васнецовой, и девушка, с облегчением вздохнув, застегнула-таки злосчастную куртку. Хотела было продолжить спуск вниз, но заметила в почтовом ящике с номером 35 новую корреспонденцию.
- Неужели письмо от Дениса? - пробормотала Женя и, наскоро порывшись в сумке, достала связку ключей.
Мгновение - и у нее в руках оказался целый ворох разнообразной макулатуры в диапазоне от конверта до очередного рекламного проспекта.
- О боже, сколько хлама! Печатают всякую ненужную дрянь, а потом жалуются на отсутствие елок в стране, - бурчала девушка, перебирая почту.
Где-то в середине, между брошюркой новомодного бутика и скромным листочком от мебельного салона, обнаружилось два конверта - один белый, с многочисленными печатями, другой розового цвета с умильными ангелочками-купидончиками в красных труселях и набором стрел разного калибра.
Наверху громко бухнула дверь и кто-то стал спускаться вниз, звонко стуча каблучками по ступенькам. С каждым лестничным пролетом некто приближался к Жене, которая увлеченно рылась в почте в надежде отыскать еще что-нибудь.
- Женька, что ты делаешь? В школу ведь опоздаешь! - раздался над ухом Васнецовой-средней милый голосок Маши.
- Разбираю почту. Твой мафиозный купидон Антипов захламил наш ящик, - пробурчала Женя и вручила сестре пять конвертов. Все, как один, были розового цвета, с ангелочками.
- О боже! Как он мне надоел! - простонала Васнецова-старшая, протягивая руку в кожаной розовой перчатке к стопке писем.
- Ну так пошли его! - предложила Женя, положив на высокий подоконник ворох ненужных газет и проспектов.
- Не могу. Он такой миилый! - мечтательно закатила глаза Маша. Но, очнувшись от своих фантазий и мечтаний, строго произнесла: - Так, а ну-ка в школу! Первым уроком у тебя что?
- Химия, - уныло ответила девушка, спускаясь по лестнице и одновременно пряча в сумку конверт. - Городская контрольная.
- Вот-вот! Таисия Кирилловна, как и пионерский горн, зовет. - подталкивала в спину острым кулачком сестра.
На улице разыгралась настоящая буря - снег валил с неба огромными хлопьями, пронизывающий ветер ловко забирался под куртки и пальто, щекотал оголенные участки тела ледяными пальцами. Видимость была нулевой, и сестры шли практически на ощупь, взявшись за руки для верности. Маша, выплевывая залетевший в рот снег, периодически стенала, что у нее замерзли ноги. Еще бы! - в двадцатиградусный мороз обуть модельные замшевые сапожки, предназначенные для мягкой итальянской зимы, было сродни дефилированию в босоножках по тайге.
Несколько раз проваливались по пояс в снег и с хохотом вылазили из ледяного плена. Уже в школьном холле перед огромным, во всю стену, зеркалом, Маша увидела потери, понесенные в ходе утренней вылазки на улицу - насквозь мокрые сапожки и брючки, кокетливый беретик повис на одном ухе.
- Мдаа, - протянула Васнецова-старшая, критическим взором окинув свое отражение. - При виде такого чучела Антипов точно меня испугается до смерти. Тем более, что первым уроком у него физика.
Женя прыснула со смеху, а Мария Сергеевна решила проверить состояние прически и стянула с волос берет. Лучше бы она этого не делала! Вороньи гнезда по сравнению с машиной шевелюрой были просто лауреатами премии парикмахерского искусства. Ну вот и толку было вставать на два часа раньше, чтобы сооруженная мега-супер-пупер прическа развалилась в три минуты.
- Кошмар! - воскликнула Маша, чем привлекла к себе внимание проходящих мимо восьмиклассников. Те с интересом взирали на растрепанную учительницу физики, которая сейчас больше всего напоминала девочку-шестилетку, нежели педагога.
-Да, Машуль. Сейчас бы тебя Антипов действительно испугался. Еще бы - живая ведьма, только без метлы, - хохотнула младшая сестра.
Васнецова-старшая мрачно посмотрела сначала на свое отражение, а затем на Женю и приготовилась зареветь. Ну так, для профилактики. Но вспомнила про макияж и решила отложить плач Ярославны до лучших времен.
Затрезвонил пронзительный школьный звонок. Первый из двух. Женю всегда удивляла уже устоявшаяся традиция двух звонков. Будто не школа, а театр. Поток учеников потек более интенсивно и в строго определенном русле, который диктовался расписанием. Шум и топот сотен ног, достигнув своего апогея, плавно пошел на спад. Скоро и он совсем утихнет, и в коридорах школы наступит священная тишина 'храма знаний'.
Маша, испуганно пискнув, подхватила свою сумку и резво порысила в сторону учительской - там, без пристального внимания учеников, была возможность хоть как-то привести себя в порядок. Понимающе хмыкнув, Женя пошла на четвертый этаж.
Едва девушка устроилась за партой, как раздался второй звонок, и в кабинет на всех парах влетела Таисия Кирилловна.
- Всем сесть! - величественно рявкнула директриса, завидев, что ученики повскакивали со своих мест. Подошла к учительскому столу и, шмякнув на него журнал, начала читать очередную проповедь: - Сегодня у вас, 10 'Б', городская контрольная по химии. Прошу учесть, что от ее результатов будет зависеть место нашей школы в рейтинге успеваемости по городу. Это касается всех. Васнецова, ты слышишь меня?
Женя, доставшая было письмо от Дениса из сумки, вздрогнула и поспешно запихнула конверт обратно.
- Да, Таисия Кирилловна.
- Смотри у меня! Ты и так в школе держишься за счет спортивных достижений, - то ли пригрозила, то ли напомнила директриса.
Девушка усилием воли заставила себя промолчать и не ответить на сей выпад - не хватало только для полного счастья скандала с Таисией Кирилловной и последующим вызовом мамы в школу. Почему тех, кто плохо учится, традиционно называют тупицами? Кто разрешил поставить на человеке, который не может понять органическую химию, клеймо недоумка? Ведь никому в голову не приходила такая шальная мысль, что двойки ученика это не его вина, а непрофессионализм учителя, преподающего тот или иной предмет.
- Так, сейчас я вам раздам листочки с заданиями. Читайте внимательно каждый пункт, так как у вас всех разные варианты контрольной. - Таисия Кирилловна проходила по рядам, раздавая каждому по персональному тесту. - Надеюсь, что все получите пятерки, прости господи.
Городская контрольная началась. Все прилежно зашелестели бумагами, вчитываясь в задания. Женя взглянула на свой вариант и чуть не сползла под стол - тест был разделен на три части: А, В и С. В первой части 20вопросов, во второй семь заданий, и в третьей три задачи. Девушка тут же вспомнила виденные некогда тесты ЕГЭ по химии у Галины Сергеевны. Она еще тогда подумала о нереальности сдачи экзамена по этому предмету.
С горем пополам Женя ответила на вопросы части А. Для этого пришлось поскрести все закоулки памяти, в недрах которой время от времени появлялась полезная информация, касаемая химии. Часть В помог решить сосед по парте Славик, отличавшийся, как птица Говорун, умом и сообразительностью. Женины задачи он решил за 10минут и, записав решения, передал конспиративную шпаргалку под листочком теста.
Таисия Кирилловна, реющая Буревестнком по классу, следила за учениками, ловко перехватывая листочки с подсказками буквально на лету. С чего преподавательша стала таким терминатором не знал никто.
Прозвенел спасительный звонок с урока. Женя, поставив точку в конце решения второй задачи части С, быстро собрала вещи. На выходе вручила директрисе контрольную и, пробормотав ничего не значащее 'до свидания', скользнула в коридор.
Таисия Кирилловна взглянула на работу Васнецовой - все задания были выполнены.
- Странно, - пробормотала женщина. - Обычно Васнецова решает не больше половины.
Женя брела по коридору и размышляла о том, что через каких-то 20дней наступит самый желанный праздник наверное, всех людей в мире, - Новый год. Девушка еще окончательно не решила, кому что дарить, но кое-какие наметки на эту тему уже имелись.
'Интересно, а Воронцов приедет на Новый год? Как он там поживает, в своей армии?' - задавалась вопросами она. Вдруг вспомнила о письме, которое нераспечатанным грузом лежало между учебниками и тетрадями.
Пристроив на коридорный подоконник сумку, Женя наконец-таки распечатала конверт и заскользила взглядом по исписанному листу. Странным было то, что почерк был отнюдь не Дениса - чья-то чужая рука вывела текст на бумагу.
Уже на середине письма Женя поняла, что случилось что-то непоправимое. Перечитав несколько раз начало послания, до девушки наконец-таки дошел истинный смысл текста. Ближе к концу письма строчки стали предательски расплываться перед глазами, руки задрожали.
- Антипов, отстань от меня! - отмахивалась Васнецова-старшая классным журналом от Василия, барахтаясь в плотном потоке школьников.
- Мария Сергеевна, пожалуйста, не отказывайтесь пойти со мной на новогоднюю дискотеку. Поверьте, вы будете королевой вечера! - вскричал молодой человек, заламывая руки.
Маше, разумеется, было лестно слышать комплименты из уст лиц противоположного пола. Но она, подавив согласие на вечеринку в зародыше, категорически ответила:
- И не подумаю! Антипов, кем ты себя вообще возомнил? Тоже мне, король дискотек! - фыркнула Васнецова, замечая среди толпы учащихся свою сестру. - Короче, Антипов, мне некогда. Если я и соглашусь, то пришлю тебе ответ в письменной форме в пяти экземплярах по факсу. Чао-какао!
Ошалевший от такой тирады Василий застыл посреди коридора, преграждая путь остальным участникам движения, которые не замедлили напомнить о себе сердитым гудением.
- Что Денис пишет? - весело спросила Маша, пристраиваясь рядом с сестрой у окна.
Женя молчала. Она не знала, что ответить на такой одновременно простой и в то же время сложный вопрос.
- Женьк, ау! - старшая сестра пощелкала пальцами перед носом младшей. - Ты с нами?
Девушка вздрогнула. Подняла глаза на Машу. В них не было ни одной слезинки, только боль, тоска и тень потери. Лицо напоминало восковую маску - ни единой эмоции, застывшее выражение, схожее больше с гримасой.
- Денис...умер, - помедлив, ответила Васнецова-младшая, сжимая в руке письмо.
Маше показалось, что она элементарно не поняла или не расслышала речь Жени. Приблизившись, она переспросила:
- Что-что?
- Денис умер, - повторила девушка чуть громче.
Разговаривать совершенно не хотелось. Ей казалось, что хоть одно произнесенное вслух слово сотрет память о том, кого она любит больше всего на свете. Именно ЛЮБИТ. Именно в настоящем времени, ибо для этого слова нет прошедшего или будущего сослагательного наклонения.
Сейчас - шок. Нет слез, потому что все переживания в душе. Внутри - огонь. Огонь такой силы, что на его тушение можно потратить всю жизнь, и все равно не затушить. Одна искра останется, а из нее - пламя. Адское пламя, в котором горит все без исключения, превращаясь в обугленные головешки и пепел.
Рушится все, что было, и то, что могло было быть. Иллюзорность несбывшихся мечтаний сложила крылья, потихоньку начиная обугливаться и превращаться в черный цвет, постепенно уменьшаясь в размере.
В душе скапливаются тучи - огромные, мрачные, закрывающие все некогда светло-голубое небо. Вот-вот загремят первые раскаты нервного грома, пробивая в дрожь все тело, начиная от кончиков пальцев на руках. И первые капли - нет, не спасительного дождя после длительной засухи - накрапывают на благодатную для этого почву души, которая не может, да и не хочет, прикрыться защитным куполом зонта. А капли черные, оставляющие маслянисто-чернильные пятна на чистых листах жизни. Их не стереть ничем, не замазать мифическим врачевательным корректором, а страницы невозможно вырвать - переплет не позволяет. Тронь хоть один лист - рассыплется вся книга.
Дождь усиливается, холодные колкие капли больно хлещут по дну ощущений. Хотя куда уж больнее?
Маша, потрясенная новостью, ошеломленно молчала. Хотела было взять из рук сестры письмо, чтобы самой удостовериться в этом, но та мертвой хваткой вцепилась в листок. Руки безвольными плетьми повисли вдоль тела, низко наклонила голову. Маша тихонько гладила сестру по плечу, не зная, какие слова говорить в подобных случаях.
В коридоре стало заметно прохладнее. Васнецова-старшая поежилась и посмотрела по сторонам. Стайка семиклассников открыла окно и развлекалась тем, что соскребала с карниза снег и швыряла снежками друг в дружку. Жертвы метких стрелков визжали, пытаясь безуспешно увернуться от снарядов, на полу растекалась лужа от подтаявшего снежка. Маша, не любившая встревать в подобного рода игрища, поискала глазами в толпе хоть кого-нибудь из педагогов, на чьи плечи можно было смело переложить груз ответственности и бремя скандалов. Но представителей класса 'учитель' в диапазоне коридора не наблюдалось.
- Женечка, постой здесь. Никуда не уходи. Я закрою окно и тут же вернусь, - проникновенно сказала физичка.
- Машуль, давай я? - предложила вдруг Женя, словно встрепенувшись. Однако взгляд оставался потухшим.
- Хорошо, - нерешительно произнесла та.
Женя, как во сне, пошла по коридору. Школьники, видя же какое-то непривычно-странное состояние, расступились. Смех постепенно стих, но его отголоски эхом метались по помещению. Подошла к распахнутому окну. Ветер, порывом залетевший в здание, тут же принял ее в свои холодные объятия.
Странно. Один человек умер, а жизнь не остановилась. Наоборот, она продолжается и даже набирает обороты. Время не повернулось вспять, оно вновь стремительно летит вперед, сминая под собой не попадающих с ним в ногу. А нужна ли ей такая жизнь? Теперь, когда нет его, все принимает иной цвет, совершенно другую ориентацию в пространстве. А можно ли подстроиться под этот ритм, под этот бег, когда не хочется себя ломать? Сломать хотя бы одну хрупкую соломинку прошлого - это все равно что предать. Предать, не сохранить, несмотря на клятвенные обещания. Лучше уйти самой, вслед за ним. Поставить точку в жизни, а не набившую оскомину запятую. Или, того хуже, троеточие, содержащее налет недосказанности.
Уйти. Уйти.
Еще бьется жизнь. Еще течет кровь по венам. Для чего все это? Для кого?..
Женя мгновенно вспрыгнула на подоконник. Секунда - и силуэт исчез в проеме по ту сторону окна. Сначала никто ничего не понял, но потом как-то разом до всех дошло. На секунду приостановившийся людской поток мигом хлынул к окнам. Захлопали открывающиеся фрамуги, высунулись на студеную улицу головы. Взоры - вниз, на землю.
- Разбилась!
- Женя Васнецова из окна выпрыгнула!
- Покончила жизнь самоубийством!
Шепоток среди всех, кто видел сцену падения. Недоуменные взгляды, переводимые друг с друга, мол, может кто знает причину, по которой она выбросилась?
Маша, растолкав зевак, выглянула на улицу. С истошным криком о помощи побежала в школьный двор, на ходу доставая мобильный. Надо же, в экстремальной ситуации не растеряла соображалку.
А на улице, на только что расчищенном дворником асфальте, лежало тело Жени. Медленно растекалась лужица черно-красной крови, которая тут же покрывалась тонким ледком. Снежинки, не прекращая своего бешеного танца, падали на спину девушки, укрывая ее от посторонних глаз. В левой руке - письмо, крепко сжатое судорожно скрюченными пальцами. Письмо-вестник, сообщавшее страшную для любого смертного новость. Даже те, кто от природы были сильными, ломались от такого известия. Вот и она сломалась, от резкого удара под дых потерявшая привычное равновесие и упавшая с высоты.
Четвертый этаж. Асфальт. Шансов выжить - 50:50. Это как лотерея - она может быть беспроигрышной, а может и нет. Все зависит от билета, который тебе кинула с барского плеча судьба. Какой билет достался тебе, Женя? Сутками ранее, в 3000 километрах от Москвы - Воронцов! Денис! Тебе письмо! - верещал сослуживец некогда ди-джея радио 'Активное' Юрий Корабельников. У него был довольно приятный голос, но на повышенных тонах становился просто комариным писком.
- Слышу! - отозвался Денис, поспешая к раздаче почты.
Из-за сильнейшего снегопада доставка писем стала нерегулярной. Раньше почта доставлялась четко по расписанию утро-вечер. Нынче часть корреспонденции поступала днем, часть вечером, иное задерживалось где-то в пути и поступало с опозданием от привычного режима на три-четыре дня.
Денис жил этими письмами. Дышал только в те минуты, когда получал от милого и любимого всем сердцем человечка заветную весточку. Сердце зачастую пропускало удары, когда Воронцов только-только открывал конверт в предвкушении нового послания с новостями из дома. Он давно привык именовать домом тот город, в котором осталась Женя. Разумеется, Денису приходили письма из Уфы, и не только от родителей, но тем посланиям он уделял гораздо меньше внимания, нежели листочкам, исписанным торопливым почерком родной Васнецовой.
Читая о новостях с полей, то бишь о просторах радиоволн частоты 'Активное', Воронцов невольно улыбался. Вспоминался и Жора, постоянно молчавший и загадочно улыбающийся как Мона Лиза Леонардо да Винчи, и Сан Саныч, критикующий и одновременно нахваливающий очередной успешно проведенный эфир. Как же этого всего не хватало! Еще несколько месяцев назад радийная жизнь казалась до ужаса пресной и хотелось перемен, согревающих и леденящих душу. Хотел перемен? Получай да сполна - армия не дремлет. Накликал на свою голову, ой дураак! Нет, правильно говорит Женя, - дебил! Еще какой!
Иной связи с так называемым 'внешним миром' не было - мобильные были запрещены чуть ли не под страхом смертной казни, а со стационарного аппарата мало кто звонил, слишком накладно. Поэтому единственным утешением в этой ситуации для всех стали письма, которые посылались в больших количествах в родные края.
- В наш век компьютеров писать письма! - возмущался Димка Косинов, сослуживец Дениса. - Такими темпами мы скоро дойдем до того, что начнем вытекать тексты на камнях!
Но все солдаты были довольны тем, что хоть какую-то ниточку с домом они все же сохранили. Весть о письмах в казарме практически приравнивалась к помощи в блокадном Ленинграде.
Денис, получив из рук Корабельникова письмо, отошел в сторону. Юра продолжал выкрикивать фамилии, вокруг него собиралась толпа. Воронцов едва надорвал краешек конверта, как был кинут клич о строевой. Со вздохом сложил пополам конверт и засунул во внутренний карман. До лучших времен.
В казарме тихо и темно. Кто-то уже спит и видит десятый, юбилейный, сон. Кто-то мается удушливой бессонницей и, чтобы хоть как-то поскорее заснуть, считает дни до дембеля. Бесполезно, товарищи! Этот метод не действует, ибо суток службы еще много, со счету сбиться очень легко, придется начинать все сначала. Лучше на баранах тренируйтесь.
Денис, насчитав целую овечью ферму, ворочался с боку на бок. Что-то упорно не давало заснуть с чистой совестью. Что-то засело где-то глубоко внутри с пометкой 'не сделал'. Воронцов провел детальную инвентаризацию своей оперативной памяти, и вспомнил, что его так тревожит и не дает забыться сном. Письмо!
Тихо, чтобы не разбудить мирно спящих, Денис достал сложенный вдвое конверт. Вот причина его бессонницы! Сел обратно на кровать, пружины жалобно взвизгнули, оповещая о своих ослабленных силах. Осторожно пошарил рукой в тумбочке в поисках фонарика, попутно смахнув на пол некстати подвернувшуюся книгу. Кажется, Эрих Мария Ремарк, произведениями которого он совсем недавно увлекся. От шума зашевелился и засопел как тридцать три медведя Димка Косинов, всегда жаловавшийся на проблемы со сном чуть ли не с рождения. Однако богатырский храп, которым Дениса чуть не сдуло со своей койки, противоречил канонам традиционной бессонницы.
Усмехнувшись, Воронцов накрылся с головой одеялом. Зашуршал распечатываемый конверт, прошелестела сложенная вчетверо бумага. Фонарик мягким желтым светом вырвал из тьмы исписанный черными чернилами лист. Вопреки ожиданиям, письмо начиналось не так, как обычно - не было уже ставшего привычным 'привет, Воронцов'. У истоков строки стояло холодное чужое 'здравствуй, Денис.'
Через пять минут он откинул в сторону край одеяла. Глаза - в потолок, словно Денис просит у него ответа на свой невысказанный вопрос. Бездушная бумага сообщила ему то, чего он никак не ожидал. От кого-то другого может быть и да, но только не от Жени. Зачем она это сделала? Никто не ответит. Писать на адрес Васнецовых будет сущей глупостью - Галина Сергеевна и так постаралась объяснить все как можно мягче. Вот только ему от этой деликатности не стало ни на грамм легче.
Закупоренный, застоявшийся вокруг него воздух. Словно вакуум. Поднял руку и поднес к глазам - он не умер прямо здесь, на месте. Он жив, только для кого? Для самого себя, для родителей, друзей-приятелей? Скорее всего, но не для самого себя.
Сложно осознать новость в таком виде, в котором ее преподнесли. Если бы глаза в глаза, то может было бы легче, а так... А так это слова, пронесенные сквозь километры городов, поглотившие первые, самые острые эмоции. До него дошел всего лишь сухой остаток, и он не знал, что с ним делать. Сложить лист в конверт, а конверт в тумбочку, в самый дальний угол, и делать вид, что ничего не произошло? Большей тупости и кретинизма не сыскать. Простые бумажки, которые потом можно сжечь, спрятать легко. А куда деть душу, кто-нибудь ответит? Риэлторы, найдите для его мечущущейся, как раненый тигр в клетке, души надежную крепость, в которой он сгниет вместе со своими, уже никому ненужными эмоциями. Заприте где-нибудь, только подальше от людей, и держите там до конца его дней, потому что он становится опасен. В первую очередь для самого себя. Но он этого не осознает. Пока не осознает.
Душно. Катастрофически не хватает воздуха. Кажется, будто в легкие течет раскаленная лава, пожирая несчастный организм изнутри. С каждым вдохом все труднее, а выдыхает уже через раз, практически пепел. Так не может больше продолжаться.
Денис встал и направился в умывальник. Письмо и фонарик остались лежать на разобранной постели. Он хотел было взять с собой этот страшный листок-послание, чтобы еще раз перечитать, но забыл. Он задыхался, шел чисто инстинктивно, механически передвигая ногами.
Толкнул дверь, шагнул внутрь. Тихо клацнул выключатель, освещая сверкающий чистотой так называемый умывальник. Повернул блеснувший холодной сталью в мертвом свете лампочки кран. Вода-спасительница зашумела благодатным прозрачным потоком, образовывая завихрения водоворота. Вместе с водой утекали мысли, куда-то далеко, в неизвестном направлении. Умылся ледяной, казалось бы- отрезвляющей, водой. Ничуть не помогло, наоборот. Денис даже не мог с точностью сказать, что чувствует в эту минуту. Все размылось, четкие краски перемешались друг с другом, проникая в сущность каждой из них. Сплошная сумятица сминала под собой все логические объяснения. Глупость. Все сплошная глупость.
Поворот крана. Взгляд в зеркало - оттуда смотрел невероятно серьезный и в то же время какой-то словно неживой -нет, не молодой человек, - мужчина. Усталый взгляд, напоенный вопросами неизвестности. Вопросы, на которые никто не даст ответы, кроме него самого. А у него нет сил отвечать на них. Просто, элементарно нет сил. Ведь каждый из нас может устать, верно? У кого-то усталость накапливается годами, а его вот подкосила в момент. Странно? Наверное. Мир вообще сплошная странность. Его загадки мы с ходу не решим, оставим часть нашим потомкам. Пусть позабавятся, это покруче кубика Рубика будет.
Денис обеими руками тяжело оперся на раковину, опустил голову. В висках пульсировало, отстукивая молоточками, гулко билось сердце, никому не нужное. Даже ему. Пафос? Нет, ни намека. Это очевидность, отсчет которой начался с минуты прочтения письма. Взгляд зацепил бритву, кем-то забытую. Судя по старомодной конфигурации, ее владельцем был Яков Бойко, родом из какой-то захолустной деревеньки.
Денис взял с соседней раковины бритву, повертел ее в руках. Ярким стальным блеском отзывалось лезвие на каждый поворот. От этих всполохов, бивших в глаза, созрела мысль. Бредовая, но от нее было свободнее дышать. Хотя дышать оставалось совсем недолго - он все решил. Тем более, что остановить сейчас его никто не мог.
Воронцов сел на холодный подоконник, который находился в умывальнике. Провел пальцами левой руки по тыльной стороне правой. Через кожу просвечивались синеватые прожилки - уже легче, вены искать совсем не надо, они сами себя обнаружили.
Ну что ж. Пора.
Резко провел острием бритвы по венам в районе сгиба локтя. Молниеносная боль пронзила кожу, била по нервным окончаниям, будто опустили в воду оголенные провода, начиненные током в 220. Теплая рубиновая кровь струйками потекла по руке, согревая ее, холодную как лед. Но это обман.
'Это обман, - шепчет Смерть, стоящая за спиной Дениса и внимательно следившая за его действиями. Направляет его руку, чтоб уж наверняка принять этого молодого человека в свои царственные черные бархатные покои. - Сейчас тебе больно, но эта боль пяти минут. Если ты захочешь жить, мой мальчик, то тебя эта боль будет сопровождать везде и постоянно. Всю твою жизнь. Подумай над этим.'
- Я не хочу всю жизнь, - ответил ей Денис, и уверенно полоснул лезвием по запястью. Резкая секундная боль постепенно шла на спад.
На левой, на правой руке по два глубоких, сочащихся кровью, пореза. Отброшена уже ненужная бритва, покрытая багровыми разводами.
'Вот как хорошо. Вот и отлично, - шептала Смерть, прижимая голову Дениса к своему костлявому плечу. - Так и должно было быть, уж я-то знаю. Потерпи, мой мальчик. Совсем немного осталось. Эта боль, что внутри тебя, уйдет сразу же, как только ты пойдешь со мной. Но ты еще на земле. Поэтому терпи.
Рука Дениса свесилась с подоконника, на белоснежный кафель капала его кровь, собираясь в черное озеро. Глаза закрывались, становилось как-то легко-легко, будто за спиной вдруг выросли крылья.
'Утром меня найдут мертвым. Уже утром.' - вяло думал он, слыша едва различимый в звонкой тишине звук падения капель крови на пол.
То ли слабость, то ли легкость, от которой так сильно хочется спать. И глаза слипаются, и некому встряхнуть за плечи с криком 'не спи, дебил! Что ты сделал?!'
Мы все ходим по лезвию, тонкая пластина которого создает хрупкую грань между жизнью и смертью. Так просто ступить на темную половину смерти, а выбраться из нее смогут далеко не все. За нити света должен бороться сам человек, а жизнь ему в этом только помогает. Если нет желания, то не будет и спасения, даже намека на призрачный шанс.
Жизнь, ты всегда оберегала Дениса. Почему сейчас ты не замечаешь его падения в бездну черной пасти, имя которой - смерть?... [i]
 
|
| |
| |
| kuty | Дата: Среда, 16.12.2009, 14:32 | Сообщение # 2 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 46
Награды: 2
Репутация: 66
Статус: Offline
|
грустно..
|
| |
| |
| пофиг | Дата: Среда, 16.12.2009, 20:51 | Сообщение # 3 |
Любитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 234
Награды: 4
Репутация: 61
Статус: Offline
|
 , Лунная, почему так грусстно?
Правда меняет всё
|
| |
| |
| Лунная | Дата: Среда, 16.12.2009, 21:26 | Сообщение # 4 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
Quote (пофиг) почему так грусстно?
Прости, но без этого, увы, никак. Постараюсь в дальнейшем вырулить на более веселую пропу повествования, но не сразу. Придется потерпеть 
|
| |
| |
| пофиг | Дата: Среда, 16.12.2009, 22:37 | Сообщение # 5 |
|
Любитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 234
Награды: 4
Репутация: 61
Статус: Offline
|
Аааааааааа!!!!!Мне плохо,тушь размылась Лунная, ты заставила меня плакать.Так до депрессии доведёшь...Был у меня один такой случай
Правда меняет всё
|
| |
| |
| valerie_troj | Дата: Четверг, 17.12.2009, 16:00 | Сообщение # 6 |
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 39
Награды: 1
Репутация: 39
Статус: Offline
|
Фик супер! так грустно написано...
жду обязательно продуу!
"Все лгут" ©
|
| |
| |
| Лунная | Дата: Среда, 23.12.2009, 17:33 | Сообщение # 7 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
Девочки, спасибо вам ОГРОМАДНОЕ за комментарии  Простите, что затягиваю с продами - времени писать практически нет, то утренники в детском саду провожу, то готовлюсь к Новогоднему концерту. Простите, пожалуйста, и ловите продку Грустную, но достаточно много значащую для фика
Глава 1 Лишь солнце да песок жгут нам сапоги.
За короткий срок мы смогли найти
Тысячи дорог, сложенных с могил - нам с них не сойти.
Может быть кому не дадим своей руки.
Может потому, что у нас внутри
Все осколки льда не растопит ни одна звезда.
Мне страшно никогда так не будет уже,
Я - раненое сердце на рваной душе.
Изломанная жизнь - бесполезный сюжет.
Я так хочу забыть свою смерть в парандже.
(Кукрыниксы - Звезда) - Третий, ответьте первому! Третий, ответьте первому, прием! - захрипела рация. Голос первого прорывался сквозь помехи, разрывая треск и шум.
- Третий на связи, прием
- Третий, срочно в квадрат 17-14. С ним почему- то нет связи.
- Вас понял.
- Третий, только не рискуйте и не ходите туда сами, - предостерег голос. - Вы прекрасно понимаете обстановку. Мы бы сами наведались, но у нас на носу спецоперация.
- Вас понял. Прикажете выполнять?
- Да, приказываю выполнять. Все, конец связи.
Что ж, выполнять так выполнять. Приказы не обсуждаются, тем более в сложившейся ситуации.
Пятого - в миру Гена Осинов,- в зоне видимости не наблюдалось. Ах да. Он и еще несколько сослуживцев ушли в квадрат 19-13 - необходимо было заминировать этот участок. На их же владениях оставалось всего три человека, да и то в разных окопах. По сведениям в 19-13 в скором времени должна была пожаловать очередная группа боевиков.
Война... Она вырвала всех из привычного уклада жизни. Вначале никто ничего толком не понял - посреди ночи в мирном селении началась бомбежка. С самолетов сбрасывали бомбы на дома, где внутри спали местные жители. Крики, паника - все это в дыму от пожарищ, полыхавших теперь сплошь и рядом. Вместо домов - кострища, где задыхались от черного въедливого дыма несчастные. Там, где раньше были огороды, теперь огромнейшие воронки от упавших и разорвавшихся снарядов.
Итог ночи - разгромленное селение, где количество выживших можно было пересчитать по пальцам. Утреннее солнце открыло взору только что переброшенным туда войскам страшную картину царившей теперь здесь смерти: вместо мирного селения - сплошное пепелище, усеянное осколками бомб. Где-то догорали последние строения, черные, покрытые сажей и копотью деревья были в буквальном смысле этого слова выкорчеваны из земли и брошены на дорогу. Среди этого хаоса слышался плач. Нет, не плач - вой. Дикий, словно звериный, вой, оглашающий мертвую округу о произошедшей беде. И кровь. Очень много крови, смешанной с грязью размытых осенней распутицей дорог. Страшно ступать на такую землю - будто идешь по живому человеку, который не может ответить на причиняемую ему тяжелыми солдатскими сапогами боль.
Россия быстро отреагировала на зов своих соседей, прислав небольшому государству своевременную помощь. Вскоре государство можно было разделить на две неравные части - одна почти полностью разрушенная, на которой практически не оставляли камня на камне то и дело наступающие боевики, и вторая, вполне мирная, половина, где располагались 'мозговые центры' союзников. В последнее время под натиском российских войск боевики отступали, оставляя после себя разрушенные города и сотни убитых пленных. Кто-то из выживших в этой адской мясорубке шепотком говорил, что все что он там видел, до ужаса напоминает Вторую мировую с ее беспощадностью и неуемной жаждой захватничества.
Одно время вроде бы и удача была на мирной стороне, и сил, подтянутых за счет России, было больше, но боевики умудрялись находить слабые стороны и наносить по ним удары, один за другим, резче и ненавистнее отбрасывая их далеко назад. О том, что где-то утечка информации, говорить было строжайше запрещено. Какая утечка, о чем вы?! Да мы шифруемся похлеще Джеймса Бонда, только нас раз за разом истребляют в огромных количествах.
Сейчас тихо. Вот уже как двое суток над землей, условленно разделенной для удобства на квадраты, стоит тишина. Изредка пролетит стая ворон, низко так, напоминая пикирующие бомбардировщики, и скроются вдали, будто их и не было вовсе. Но это затишье перед бурей, и чем гуще тишина, тем длительнее будет бой. Боевики копят силы для основательного налета, а они позволили себе немного расслабиться, заранее подготовив поле будущей битвы. Хотя тут предсказать что- либо невозможно. Один неверный, пусть даже малюсенький шажок, - и вся намеченная спецоперация псу под хвост. Вот так и живут, с все еще теплящейся где-то внутри у каждого надеждой на окончание этой стихийной войны.
Что ж, пора идти. Подождать пятого с компанией или кинуть клич по рации своим? Да ну, блажь какая! За два дня в их квадрате ни единого боевика, чего тут бояться? Если бы эти подонки появились на их территории, то участки 17-14 и 19-13 были бы затронуты чуть ли не в последнюю очередь - таково их расположение.
Так, потуже затянуть ремень спадающих в последнее время штанов. Черт, худеет, что ли?! Если и так, то это вынужденная мера, вызванная последними месяцами пребывания здесь. Хоть бог миловал - ранений нет.
Лезть туда, наверх, оставляя вконец надоевший окоп. А вокруг пустота на многие километры от этого пункта. И все сплошь черное и мрачное - такие военные пейзажи очень любили описывать в книгах о ВОв. В воздухе незримыми флюидами порхают страх и беззащитность, накрытые стеклянным колпаком обреченности. А то, что ощущается, так это мерзкий запах чего-то гнилого и разлагающихся, вовремя не похороненных, тел. Странно, ведь позавчера они закопали всех погибших, а смрад остался. Скорее всего это обман обоняния, привыкшего к подобного рода амбре.
Не забыть автомат. Ну так, на всякий противопожарный. Известная поговорка 'предупрежден - значит вооружен' в их рядах уже давно была перелицована в 'вооружен - значит предупрежден'. Тут все иначе, на войне не работают законы, которые в мирной жизни свято чтутся. Недолгий путь пешком.Не нужны ни компас, ни карта - дорога в 17-14 заучена чуть ли не наизусть. Связано это было с тем, что именно на этот квадрат приходилось больше всего бомбежек. Необъяснимая аномалия или непонятная симпатия боевиков к этому ничем не отличавшемуся от других участков квадрату.
Ну здравствуй, 17-14. Один полусгоревший танк глыбой громоздился меж двух воронок, второй, целый, стоял неподалеку. 17-14, по сравнению с другими, был достаточно небольшим квадратом, потому их войск при тихом положении, было немного. Может, попробовать связаться с ними по рации? Попытка не пытка...
- Беркут, ответьте третьему. Беркут, ответьте первому, прием!
Нет ответа, только скрип и скрежет помех. Если даже Беркут не вышел на связь, то дальше можно и не продолжать.
Что ж, пойдем иным путем. Проверка окопов окончилась нулевым результатом. Да что здесь за мертвая зона, твою мать?! Где живые? Хоть кто-нибудь? Остается один окоп, что близ небольшого леска, который нынче с трудом носит это название. Сейчас это - бурелом. Может, все там?
Окопы, окопы... Сколько их еще в жизни? Десять, сто? Кажется им нет ни конца ни краю, так все серьезно. Сейчас важен только этот, только в 17-14. Последний... Стоять на краю, взгляд вниз - окоп заполонен телами, валяющимися кое-как, наспех сброшенные вниз. Может, есть кто живой?
Спуск в окоп, в это страшное место, ставшее сослуживцам братской могилой. Один вроде бы дышит, или только кажется? Автомат - в сторону, нужно проверить, чтобы точно сказать жив или нет.
- Эй! - раздается позади грубый окрик.
Оборот. В упор смотрят холодные стальные глаза. Немигающий взор. От неожиданности за две секунды ничего нельзя предпринять экстраординарного, и он этим пользуется. Внезапно появившаяся из ниоткуда винтовка, блеснувшая черной матовостью в никого не согревающих лучах солнца. Выстрел, еще один. Еще.
Падать на свободный кусок земли, будто только и ждавший этого. Не помог хваленый бронежилет - пули вонзились в тело, заставляя выгибаться от нестерпимой боли. Не было мгновенной потери сознания от превышения болевого порога, но датчики организма буквально зашкаливают.
Господи, зачем же так мучить? Забери израненное тело, не заставляй показывать врагу боль и беспомощность, вырывающуюся наружу протяжными хрипами и стоном сквозь закушенную до крови губу.
Что-то жжет рядом с сердцем. Будто к оголенной коже приложили паяльник, но это нечто саднит где-то глубоко внутри. Дрожащей рукой дотронуться до груди и издать более громкий стон - больно. До помутнения разума, до появления в глазах предательских черных мушек, мечущихся с невероятной скоростью. А на пальцах остается теплота, медленно стекающая по руке вниз - частичка вырванной наружу сущности.
Рядом шум, и совсем близко возникает этот, со стальными глазами. Достает из-за пазухи пистолет - ТТ, что ли? - и приставляет где-то в районе виска. Выстрел. Явно контрольный, но он промахнулся. Совсем немножко. Но как же больно!
Уже отказываясь от былых мыслей о смерти, цепляться окровавленными пальцами за пустоту, глотая горечь. Хрип и стон. Дышать. Еще... Еще... Как же хочется жить. Как хочется увидеть победу над этим бездушным террором и торжествовать вместе со всеми. Но как же сложно. До неимоверности трудно держаться на плаву вязкого сжиженого воздуха, по капле проникающего в легкие. Нет, только не это!
Мама, как же больно! Я не хочу умирать! Я жить хочу, слышишь?! Ж-И-Т-Ь!!!
АААААААААА!!!...
|
| |
| |
| generali8ssimys | Дата: Среда, 23.12.2009, 22:47 | Сообщение # 8 |
Флудер
Группа: Проверенные
Сообщений: 1620
Награды: 60
Репутация: 629
Статус: Offline
|
Лунная, у меня просто слов нет, чтоб описать......
очень волнующе....печально.....но очень интересно.....
написано очень классно...проникновенно...эмоционально!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! автор!! продку!!!!!!!!!!!
Быть с тобой повсюду - равнозначно чуду...
|
| |
| |
| пофиг | Дата: Среда, 23.12.2009, 23:49 | Сообщение # 9 |
|
Любитель
Группа: Проверенные
Сообщений: 234
Награды: 4
Репутация: 61
Статус: Offline
|
Да, Лунная, ты даёшь конечно!Так динамично!!!!
Правда меняет всё
|
| |
| |
| Лунная | Дата: Среда, 30.12.2009, 00:02 | Сообщение # 10 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
Глава 2 На сердце боль, взгляд смотрит в небо,
Ждет ответа.
Душа не верит в то, что нету,
Тебя уже нету.
Щемит в душе тоска, да синий сигаретный дым
Въедается в глаза, как будто слезы пытаясь выжать.
(Многоточие-Щемит в душе тоска) ААААА!!!
Женя проснулась и резко села на постели. В ушах набатным колоколом до сих пор звенел собственный крик. Сердце колотилось как бешеное, выстукивая два ненавистных Васнецовой слова 'семнадцать-четырнадцать, семнадцать-четырнадцать'. Ладони вспотели. Страх, сковавший все ее тело в свои тяжелые цепи, постепенно проходил, оставляя после себя неприятный холодок и осадок, который падал на дно ощущений рваными ошметками разорвавшихся бомб.
Женя обхватила голову руками, тяжело дыша.
'Н-да, очередной кошмар строго по расписанию, - мрачно размышляла она, смотря невидящим взором на узкую полоску лунного света, просачивающуюся в щель неплотно задернутых тяжелых портьер. - Две ночи ничего не вижу в снах, кроме пустоты, а на третью - воспоминания.'
Одеяло рядом с Женей зашевелилось, послышался сдавленый зевок и хриплый голос:
- Ты почему не спишь? Два часа ночи ведь.
- Не хочется, - ответила девушка, спуская с кровати ноги. - На работе проблемы, какой тут сон, - соврала она, набрасывая на плечи теплый махровый халат. - А ты спи.
- Угу, - промычали из-под одеяла.
Васнецова бесшумно выскользнула из спальни, тихо прикрыв за собой дверь. Путь лежал на кухню, где она уже привыкла просиживать практически все ночи напролет, размышляя обо всем.
Не зажигая свет включила чайник, села на подоконник. Движения, отработанные до автоматизма, итог которых по истечении ночи давал результат на несколько дней, вполне спокойных и безмятежных. Но безмятежность обманчива - она лишь легкий налет посеребряной фольги, хрупко ложащейся на истиные проблемы, и разглядеть ее может далеко не каждый. Для этого нужен опыт, который приобретается в победах, дающихся ой как нелегко!..
Тихо щелкнул, выключаясь, чайник. Заварить в специальной кружке травяной чай, якобы успокаивающий нервы и благотворно влияющий на психику. Ни фига он не помогает - когда истиная причина страшных снов и вытекающего отсюда невроза кроется совсем в другом, то целительный чай все равно что мертвому припарка. Но Женя употребляет его для успокоения самой себя, для внушения - мол, выпила я чашечку чая, значит все пройдет. Обман. Обман самой себя, который уже в принципе не замечается - привыкла.
Человек относится к такому разряду живых существ, который очень быстро ко всему привыкает. Обычно к такой фразе добавляют 'ко всему хорошему', но вряд ли подразумевают такое неблагодарное дело как курение. Будучи спортсменкой, Женя с неприязнью относилась к людям, дымящим налево и направо. Тем более, что в семье никто не курил (Дашкины пробы покурить не в счет, так как это было явным проявлением протеста против всех и сразу, а так же иллюзорным представлением, что, мол, если я курю, то значит девочка уже выросла. Позднее эта дурь вышла из ее головы так же быстро, как она там появилась, и сигареты были торжественно отправлены в помойку).
Но Женю сигареты, можно сказать, спасали - затягиваясь чуть горьковатым дымом, она начинала размышлять о том, что перевернуло ее жизнь с ног на голову. Еще раз переживая самые ужасные моменты жизни, она упорядочивала и систематизировала то, что произошло, то, что с пометкой 'Было' лежало где-то на самой поверхности воспоминаний и с регулярностью всплывало неприятным полумертвым грузом. В нем-то и копаться не хотелось, а надо - если этого не сделать, то кошмары настойчивым гостем будут стучать в двери безмятежного подсознания.
Пачка. Сигарета. Зажигалка. Однако вместо ожидаемого пламени вырывалось лишь легкое шипение.
- Черт! - сквозь зубы процедила Женя и, пошарив в ящике стола, извлекла оттуда другую зажигалку.
'Чирк', и язычок пламени, танцуя, лизнул тонкую сигаретную бумагу. Блаженный вдох столь желанной порции дыма и смол. Через некоторое время выдох сизых колечек, медленно поднимающихся к потолку и тающих там, на высоте. Открыть окно настежь, и в кухню врывается прохладный ветер поздней осени. Двадцатый этаж. Другие люди боялись бы даже подойти к окнам, а она нет. Наоборот, интересно наблюдать с такой высоты за жизнью огромного города. А мегаполис никогда не спал - он был в вечном движении и находился под эгидой 'жизнь в стиле нон-стоп'.
Вдох... Выдох. Глоток чая, кажущийся после сигареты неимоверно горьким и терпким. Вдох... Выдох...
Письма, точнее одно, изменило все: перечеркнуло прошлое и заставило строить настоящее по-другому. Вот только строитель из Жени получился так себе, хотя могло быть и хуже.
После того прыжка из окна было около трех месяцев реабилитациоонного периода, во время которого с Женей успели побеседовать и всевозможные врачи, и учителя, и даже милиция, подозревавшая доведение до самоубийства. Девушка либо отвечала односложными да-нет, либо отмалчивалась, тихо уходя в себя и запираясь на всевозможные замки. Было много проще отгородиться непробиваемой стеной от внешнего мира, погрузившись в то, что терзало, впиваясь острыми зубами и оставляло после себя разодранное на полоски прошлое, истекающее кровью.
Срослись поломанные кости руки и ноги, трещина в ребрах сошла на нет, от сотрясения мозга не осталось и следа. Да вот на сердце был не камень, нет, - булыжник, сковавший гранитным холодом безразличия ко всему происходящему. Не было той, беззаботной и веселой Жени Васнецовой. Теперь это была Евгения Сергеевна Васнецова, вмиг повзрослевшая и по новому смотревшая на мир. Каждый день открывала для себя что-то новое, но, вопреки ожиданиям, не радовалась, как это было раньше, а становилась задумчивой, очень много размышляла и все свои умозаключения записывала торопливым почерком в тетрадь. Как только тетрадь заканчивалась, она брала новую, а старую сжигала.
Единственное, о чем она сожалела, это было ее отсутствие на похоронах Дениса. В это время Женя лежала в больнице, а сестры и родители по очереди дежурили возле нее, боясь хоть на минуту оставить ее одну, предаваться мрачным мыслям. Письмо от сослуживца Дениса девушка сохранила, не зная зачем. Листочек с расплывшимися от попавшего на чернила снега буквами лежал среди страничек ежедневника, в первом ящике письменного стола. У Жени просто не поднималась рука выбросить это письмо, хотя она понимала, что, перечитывая его, она ходит по замкнутому кругу воспоминаний, разорвать который просто не в ее силах.
После выписки Женя, дабы занять все свободное время, записалась в невероятное количество кружков и секций. В списке было и то, чем она никогда бы в жизни просто так не занялась, - художественный кружок, курсы вокала, кройки и шитья, автодело. Уходила она в половине восьмого утра, а возвращалась где-то в районе десяти вечера, еле живая, падала на кровать и забывалась тяжелыми снами. Но больше всего внимания и времени девушка уделяла секции по стрельбе, где была лучше всех и при этом не стремилась попасть на соревнования. Она занималась стрельбой исключительно для себя, чем-то привлекал и завораживал щелчок затвора и запах пороха...
Как ни странно, но школу Евгения Васнецова закончила с серебряной медалью. Родственники радовались, как дети - и в учебе, и в спорте девушка просто блеск! Платина, а не ребенок. А сама Женя отдала бы все свои победы и кубки за то, чтобы любимый человек был рядом. Вот просто тихо сидел подле нее, держал за руку и никогда никуда не уходил. Зачем ей все золото мира, когда оно, являясь бездушным куском желтого металла, не идет ни в какое сравнение с блеском его живых карих глаз, чарующих обволакивающим медовым, но при этом дерзким, взором.
'Его нет, его нет' - билось постоянной птицей в мозгу лишь одна мысль, от которой хотелось выть на луну и рыдать навзрыд, а слез нет. Где-то в глубине душа не верила, что его нет. Когда человек умирает мы всегда не можем в это поверить, все кажется что вот-вот откроется дверь и он войдет, живой и здоровый. Скажет, что была срочная командировка и что больше он никогда надолго не уедет. Этого не происходит, а мы продолжаем верить и ждать. Ждать, что бог есть, и он вернет нам самого любимого и дорогого человечка на свете...
... - Вы должны взять меня в армию, - категоричным тоном, не терпящим каких-либо возражений, заявила Женя прямо с порога военкомата.
Она уже все давно решила для себя, и никто не мог повлиять на нее или остановить с намеченного пути.
- Девушка, милая, поймите же вы, - мягким голосом увещевали ее, - Вы не подлежите обязательной службе в армии, так как девушки на службу не призываются принудительно. А для того, чтобы стать контрактником, вам необходимо иметь либо высшее, либо среднее специальное образование. А у вас, как я вижу, нет ни того ни другого.
- А по другому никак нельзя? - Женька сверлила тяжелым взглядом приемную комиссию.
- Нет, никак, - разводили руками. - Получите хотя бы среднее специальное, тогда приходите. Поймите, армия от вас никуда не денется. Тем более, что вы так стремитесь попасть в ряды новобранцев.
Но упорная Васнецова не хотела ждать несколько лет. Это был не каприз, не сиюминутное желание, о котором потом можно пожалеть, причем очень и очень горько. Она думала об этом еще тогда, когда лежала в больнице, во время длительных и болезненных капельниц, от острых и одновременно тупых игл которых оставались сине-фиолетовые синяки на нежной коже на сгибе локтей.
Несколько дней подряд люди, проходящие мимо здания военкомата, видели сидящую на каменных ступенях крыльца худенькую девушку, молоденькую, еще совсем девчоночку, с невероятно серьезным и сосредоточенным лицом. Каждый день приезжающие члены комиссии проходили мимо Жени, бросая на ее хрупкую фигурку сначала равнодушные, затем удивленные взгляды. Мол, не ушла еще, держится, сильная. Но непонятно чего ждет.
- Девушка, что ж вы тут сидите? - не сдержался как-то один из комиссии. - Ступеньки- то холодные, несмотря на то, что на дворе тепло.
Женя подняла голову, прямо посмотрела в глаза мужчине и твердо произнесла:
- Я хочу в армию.
Мужчина вздохнул.
- Одного желания мало. Вы поймите правильно - мы бы вас с радостью взяли, если бы у вас было какое-никакое специальное образование. А так - извините.
В тот же день Женя направилась к человеку, который всегда выручал ее семью из разнообразных жизненных затруднений.
- Вы должны мне помочь! - девушка тайфунчиком влетела в кабинет Василия, застав его за какими-то договорами и отчетами.
Федотов поднял голову и оглядел вновь прибывшую с ног до макушки.
- Что-то мне знакомо твое лицо, - выдал олигарх в своей неподражаемой манере, слегка опешив от неожиданного появления незваной гостьи в своих владениях.
- Я Женя Васнецова. - просветила мужчину. - Надеюсь, вы помните Пуговку? То есть Полину?
- Ах да-да, Пуговка, - лицо Василия мгновенно просветлело. - Так что тебе от меня надо, девочка? Только побыстрее, у меня катастрофически мало времени.
Женя вкратце изложила суть своей просьбы.
- Девочка, ты хоть понимаешь, что армия это тебе не в игрушки играть и не мяч на стадионе гонять?! - воскликнул олигарх, пораженный услышанным.
- Василий, я прекрасно понимаю, что такое армия, - чуть ли не по слогам выговорила Васнецова. - Это мой осознанный выбор, так как я готова ко всевозможным трудностям на службе. Для меня это настолько же важно, как для вас вот этот контракт, - Женя ткнула пальцем в какие-то бумаги, стопкой лежащие на столе.
Федотов убрал от девушки скрепленные листы. Ну так, от греха подальше.
- Только учти, девочка, если ты попадешь в армию, то обратного хода не будет, - предостерег ее от необдуманного шага. - Ты будешь обязана отслужить весь срок. И там не будет мамы, за юбку которой ты могла бы спрятаться в случае опасности.
- Мне это без надобности, - Женя нависла над олигархом, сверкая глазами и усмехаясь. - Если я дала слово, то я его сдержу во чтобы то ни стало. В отличие от вас. Вы, Василий, постоянно кичитесь тем, что вы все можете и вам все дозволено. Но, по видимому, не говори 'гоп', пока не перепрыгнешь, верно? Если вы не можете сделать такой элементарной для любого уважающего себя влиятельного человека вещи, то грош вам цена в базарный день.
Выпалив тираду на одном дыхании, девушка собиралась уйти, но была остановлена окриком выведенного из себя олигарха.
- Погоди! - Федотов подскочил к Васнецовой и рывком развернул к себе лицом. - еще никто не позволял себе так разговаривать со мной. Когда тебе нужны документы?
Женя улыбнулась краешком губ.
- Послезавтра, аллигатор.
- Хорошо, - сквозь зубы процедил тот. - Будут тебе все справки и прочее, я договорюсь. Но учти - я это делаю ради Полины.
- Конечно-конечно, - закивала Женя. - С вами приятно работать, господин Федотов, - фамильярно похлопала его по плечу так, что Василий аж покачнулся. - До свидания.
Мужчина ничего не ответил, лишь пристальным взглядом следил за спиной удаляющейся девушки.
|
| |
| |
| Лунная | Дата: Среда, 30.12.2009, 00:03 | Сообщение # 11 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
В назначенный срок все было готово. Поскольку Женя никоим образом не подлежала обязательному призыву, то Василий смог устроить девушку на контрактную службу. Но она не роптала - главное, смогла прорваться через кордоны запретов, и теперь на финишной прямой к заветной цели.
Поставлены все необходимые подписи, собраны вещи. Людмиле Сергеевне казалось, что дочь отправляется за тридевять земель в полк к батьке Черномору на вечную службу, как в кают компанию Летучего Голландца. Когда Женя покупала конверты, ей вспомнился Денис. Она его никогда и не забывала, он жил в памяти, ежедневно напоминая о себе каким-нибудь случаем из их общего прошлого. Да, прошлое было одно на двоих, несмотря на то, что какую-то часть жизни они и не подозревали о существовании друг друга. Но ведь у них были совместные моменты радости, одно время. Было, было...
То, что в армии тяжело, Женя подозревала. Она заблаговременно готовилась к службе и морально и физически. Второй пункт давался немного легче, благо со спортом всегда на 'ты', но и моральная сторона, вопреки опасениям, сдалась практически без боя. Удивительно, но существенно пригодилось умение обращаться с огнестрельным оружием - на стрельбищах ввергала в шок стабильным попаданием прямо в цель. Ни одного промаха.
Дома скучали без нее четыре сестры и родители. Папа-таки приехал из своего подполья в Красноярске, но выбору дочери решил тогда не перечить - она уже взрослая, сама решит, как ей будет лучше. Из Москвы белыми голубями летели письма - пухлые конверты прибывали в часть с регулярностью восточного экспресса. Женя всегда с трепетом относилась к таким посланиям. Откроешь заветный конвертик и на тебя будто домашним теплом повеет - таким до боли необходимым каждому человеку, которому небезразличны жизни самых дорогих ему людей. Вот только практически каждое письмо заканчивалось маминым грустно-укоряющим:
'Я не могу себе простить, что отпустила тебя в эту армию. Волнуюсь за тебя - как бы что не случилось, ведь ты у меня такая беззащитная. Жень, прости меня за эти слова. Сама не знаю, что пишу да и зачем. Удачи тебе, Женечка. Целуем. Любим. Крепко обнимаем. Твои любящие родители и сестрички.'
Женя понимала, что ИЗ-ЗА нее и ЗА нее волнуется вся ее семья, но поступить по-другому не хотела - она желала прочувствовать на себе все то, что пережил когда-то Денис. Как будто ей это принесет какое-то облегчение, как будто она исполнит какой-то долг перед ним...
Как-то быстро и от этого абсолютно незаметно промчался год, год на телефонных звонках и бесконечных лентах писем, листами которых можно было выложить путь из варяг в греки. Странность писем и телефонных разговоров состоит в том, что та или иная новость воспринимается по-иному, нежели та же самая весть, сказанная тет-а-тет. Наверное это происходит оттого, что ты не видишь человека, не видишь его лица, мимики, глаз и, наконец, жестикуляции, которая играет далеко не последнюю роль в такой беседе. Бездушность при, казалось бы, живом разговоре. Или вот парадокс - общаешься с человеком в письменной форме. В своих посланиях он такой веселый, раскованный, стремящийся рассказать о себе как можно больше интересных фактов. А при встрече выясняется, что собеседник крайне робкий и застенчивый человек с не сложившейся жизнью. Приукрашивал действительность за неимением своей оригинальности? Нет, жил чужой жизнью, приписывая на свой счет чужие подвиги и достижения...
Вокзал. Поезд. Пятый вагон. Она. Изменилась, причем заметно. Родители обеспокоенным и пытливым взором скользили по хрупкой фигурке дочери, отмечая произошедшие с ней перемены. Похудела. И так была стройненькой, сейчас же совсем фотомодель. Короткий ежик, непривычный и такой смешной. А глаза-то какие уставшие, как у дальнобойщика, чья жизнь испещрена сетью дорог и магистралей асфальтовой серой глади.
Теперь у Жени было прозвище 'ежик' - она так забавно фыркала, когда что-то было не по ее нраву. Но домашний период длился огорчительно недолго - не успели сестры и родители привыкнуть к ее присутствию в их повседневности, как девушка огорошила всех новостью о том, что новый контракт подписан и она скоро уезжает.
Мама - в слезы, папа не знал, за что хвататься - то ли за валокордин, то ли за ремень, чтобы выпороть дочь, стремящуюся в армию. Сестры дружно отговаривали Женю этого не делать, но девушка оставалась непреклонной - служить так служить.
Как по заранее заготовленному сценарию прошло три месяца. Служили, уставали, но умудрялись не терять чувства юмора и старались шутить как можно чаще. Но стало не до шуток, когда в одном, с виду тихом, государстве стихийно возникла война. Это был не случайный и однократный налет боевиков. Нет, это был заранее и тщательно спланированный захват территорий, где жителей безжалостно убивали.
Российские войска были мгновенно переброшены в зону государства, чье правительство слезно просило о помощи. Стягивали и обязательных и контрактников. Женя в числе немногих из добровольцев лезла чуть ли не на передовую, чем вызывала неподдельный восторг в глазах и солдат и начальников.
Участвовала в спецоперациях, и всегда был успешный исход. Ликование. Награды. Казалось, боевики отступали, освобождая незаконно занятые территории. И вроде бы близился якобы конец войны. Атаки все реже и реже поражали территории, оставалось совсем немного до финала. Но...
17-14 навсегда врезался в память яркой вспышкой неизгладимости, воспоминания о которой идут по пятам жизни след в след. Как забыть эти холодные стальные глаза, смотревшие в упор с нескрываемой ненавистью. Как забыть год, проведенный на больничной койке сначала военного госпиталя, а затем первой городской больницы.
Она - единственная выжившая в квадрате 17-14. Даже бывалые удивились, вытащив из окопа с трудом дышащую девушку. Четыре пулевых ранения, одно из которых в голову. Голова это вообще слабое место, в прямом смысле слова. И, хотя пуля прошла буквально в миллиметре от мозга, она все же краем задела его. Состояние Жени было очень серьезным, и врачи не давали никаких гарантий, что она выживет. А если и выживет, то останется недееспособной до конца своих дней. Одна пуля, раздробив кость, прошла практически навылет через плечевой сустав. Две другие - в опасной близости с сердцем, едва-едва не задев жизненно важный орган.
Врачи военного госпиталя с величайшей осторожностью извлекли пули из тела девушки, и ими немедленно заинтересовалось минобороны. Это что же должно быть за оружие, если оно смогло с легкостью пробить современный бронежилет, изготовленный в соответствии с новыми поправками, опирающимися на действенное оружие.
Женя ходила по краю жизни, рискуя в любой момент упасть в призрачную пропасть комы. После операции на головном мозге, она через некоторое время пришла в себя. Обрадовавшимся было родителям тут же сообщили, что это обманчивое состояние, и ухудшение может наступить через несколько дней. Так и было - кризис наступил спустя четыре дня после извлечения пули. Женя впала в беспамятство. Вроде бы она была здесь, рядом с родственниками, а с другой стороны - где-то в ином мире, витая в невесомости незримых облаков. Она бредила, металась по кровати так, что ее с трудом могли удержать родители. Ей что-то снилось, причем видения были настолько реалистичными, что Женя кричала, звала кого-то невнятно.
Во время одного из ночных дежурств Людмилы Сергеевны, когда Женя должна была спать под действием успокаивающего, девушке привидилось что-то такое, от чего она пронзительно закричала, как раненный зверь, а потом стала бормотать:
- Денис... Миленький... Не уходи... Не надо... - по бледным щекам медленно потекли слезы. - Я... Я не смогу без тебя...прошу...
Когда Людмила Сергеевна стала успокаивать дочь, Женя широко распахнула глаза и, смотря в упор на мать, начала шептать, крепко вцепившись в ее руку:
- Денис, ты пришел... Я тебя ждала... Ты знаешь, я ведь где-то в душе надеялась, что ты жив... А сейчас ты здесь, со мной... И я верю в это... Только... Не уходи, слышишь? Что?... Тебе уже пора?.. Почему так скоро?... Нет... Нет! Нет!! НЕЕЕТ!!!
Издав полный боли крик, Женя откинулась на подушки и забылась тяжелым сном. На следующий день Людмила Сергеевна, крайне обеспокоенная состоянием дочери, переговорила с нужными людьми, приняла решение о переводе девушки в одну из московских клиник. Вскоре был организован вертолет с экипажем на борту, и Женя была доставлена в первую городскую, где ею вплотную занялся один из ведущих светил медицины. Тщательно изучив карту Васнецовой и ознакомившись с результатами анализов, профессор выдал вердикт - жить будет, все вернется на круги своя, только необходима еще одна операция на мозге.
В назначенный день была проведена довольно сложная операция, итогом которой стало постепенное возвращение Жени в действительность. Но и оно пролегало сквозь тернии, через которые она продералась при поддержке родителей. Отчего-то был нарушен опорно-двигательный аппарат, внятного объяснения этому не могло дать даже светило. Но Женя стала выбираться из этого состояния, поначалу чувствуя себя как ребенок, который только-только познает мир. Родители всегда были рядом, в каждую секунду готовые подхватить ее, неустойчиво стоящую на ногах. Но начало было положено, и девушка стала уже более и более уверенно прогрессировать в своем выздоровлении.
Видений наяву больше не было, они словно ушли куда-то в небытие, растворившись под натиском реальности. Остались кошмарные сны, избавиться от которых не представлялось никакой возможности. Они появлялись по несколько раз в неделю, а на фоне каких-либо переживаний еще чаще. Психологи, к которым Женя поначалу обращалась, ссылались на то, что пережитое девушкой оставило заметный и неизгладимый след в подсознании. Отражение событий и связанных с этим эмоций нашло в снах, которые, увы, ничем не лечатся. Они, врачеватели, могут посоветовать меньше нервничать и переживать, а по мере возможностей пить успокаивающие сборы трав.
Все хорошее или плохое когда-нибудь заканчивается, и кошмарный год подошел к концу. Женя вернулась в норму, выйдя из борьбы с недугом победительницей. На память остались едва заметные шрамы от швов, филигранно выполненных хирургами. Впрочем, иногда ныл висок - это теперь служило как маячок, сигнализирующий на опасность, боль и беспокойство, три фактора, составляющих ее сегодняшнюю жизнь.
Когда Женя вышла из больницы, ей практически сразу предложили работу в спецназе, но при условии, что Васнецова будет заочно учиться на любом факультете академии при МВД. Поскольку данное предложение поступило от одного очень хорошего друга, девушка, зная, что он ничего плохого не предложит, мгновенно согласилась, несмотря на протесты родственников.
- Жень, тебе бы отдохнуть. В санаторий съездить, - робко предложила Людмила Сергеевна, видя, однако, огонек заинтересованности в глазах дочери.
- На том свете отдохну, - отмахнулась девушка, и в довольно быстрые сроки устроилась и на работу и в академию.
И вновь потекла река, именуемая временем. Говорят, что время лечит раны, вот только вопрос - какие? Физические, в зависимости от сложности, обязательно сойдут на нет, естесственно не без помощи лекарств. А вот с душевными ранами возникает напряженка, ибо не придумали еще такой целебной пилюли, способной излечить от недуга так, чтобы и следа не осталось.
Вот представим, что душа это ткань, а иглой и вдетой в нее нитью является время. Потрясения, боль и потери рвут ткань, и еще повезет, если материя разойдется на равные части. Игла начинает свою работу, зашивая лечебной нитью края и стараясь оставить практически незаметный шрам. Когда ткань вновь становится единым целым, нити начинают с треском лопаться, обнажая сущность проблем, только-только забытых. Время опять зашивает несчастную душу, да то ли нить слишком тонка, то ли воспоминания все еще сильны настолько, что она страдает, либо тихо поскуливая, либо крича во все горло.
В женином случае душа тихонько плакала, прикрываясь проблемами повседневности. А их было немало - достаточно сложный учебный процесс, хоть и заочный, но утомлял порядком, постоянные командировки по работе, в основном на Северный Кавказ. Год как-то терпела, осматриваясь вокруг в поисках более приемлемой альтернативы. И, в конце концов, работа сама ее нашла, причем с неожиданной стороны. Одна закрытая государственная организация предложила вполне удобоваримую работу, опирающуюся на ее прошлый армейско-военный опыт. Тут не обошлось без двух нюансов - был заключен контракт на три года, с условиями которого Женя согласилась, и был запрет на разглашение какой бы то ни было информации. Несмотря на то, что организация была государственной, заработная плата была достаточно приличной, и Женя взяла ипотечный кредит на покупку двушки, в которой живет вот уже семь месяцев.
Работа и должность были засекречены похлеще чем солдатская служба на подводных лодках Германии времен Второй Мировой, которые много позднее историки назвали цинковыми гробами. Но, несмотря на это, коллеги поддерживали если не дружеские, то приятельские отношения стопроцентно. Вся отлаженная система была поломана в один миг, когда генерала Самохина со всеми подобающими почестями отправили на пенсию. На следующий день каждого из сотрудников вызывали в кабинет к новому генералу. Женя была в этой очереди третьей.
- Ну что ж, Евгения, хочу ввести вас в курс ваших новых дел, - новоиспеченный генерал Плятов любовным взором оглядывал свои новые владения.
- Какие же, товарищ генерал? - поинтересовалась Васнецова, с интересом поглядывая на начальника - этого человека она видела в закрытом ведомстве в первый раз. Откуда он взялся было вопросом.
- Вот, ознакомьтесь, - Плятов протянул плотный лист бумаги.
У Жени к концу чтения буквы стали просто сливаться в один целый монолит.
- Товарищ генерал, что это?
- Ваш контракт, - самодовольно хмыкнул мужчина, крутанувшись в кресле. - Или вы уже запамятовали?
- Я этого не подписывала, - девушка с трудом сглотнула. - Здесь же совсем другие условия.
- Верно, - кивнул Плятов. - Но подпись-то ваша стоит? Ваша. - мягким голосом проговорил он и, мгновенно посуровел, добавил: - Итак, теперь в ваши обязанности, помимо того, что выполняли раньше, входит слежка за теми людьми, на которых я вам укажу. В установленный срок вы будете обязаны их убить, неважно каким способом, но предпочтительнее - застрелить. Вы же, насколько я знаю, первоклассный снайпер.
Женя подняла голову и медленно проговорила:
- А за что их убивать, товарищ генерал? Просто так, за то, что они живут и ходят по этой земле? И под словом 'приказ' вы маскируете свою прихоть?
Плятов побагровел.
- Ты, девчонка, даже не подозреваешь, сколько на этом свете предателей! - прошипел он сквозь зубы и, соскочив с кресла, стал расхаживать по кабинету. - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Нет, вышестоящие над нашим ведомством ничего не смогут доказать, так как на каждого из вас у нас имеется по два контракта - один официальный, подписанный еще при Самохине, а второй чисто для меня, но тем не менее подписанный вами. А уйти с работы вы можете только по истечению срока контракта.
- А если я откажусь выполнять свои НОВЫЕ обязанности? - поинтересовалась Васнецова, интонацинно выделяя предпоследнее слово.
Мужчина остановился и резко развернулся на пятках.
- Откажешься? Хм. Насколько я знаю, у тебя четыре сестры, у трех из них есть мужья, а четвертая несовершеннолетняя еще. А так же имеются родители и бабушка, - прищурившись, он смотрел на Женю.
- И что? - не поняла та.
- Если ты не выполнишь приказ, то ни тебя, ни твоих родных не станет. Вас убьют, а тела закатают в цемент. Как раз сейчас строится новый торгово-развлекательный комплекс по Ново-Рижскому шоссе. А искать вас не станут, уж об этом я позабочусь, будь спокойна. Вы просто исчезните, будто вас никогда и не было, - безразличным тоном пояснил Плятов.
Внутри Жени все похолодело, она четко и ясно осознала - ее загнали в клетку и закрыли за спиной на чугунный висячий замок тяжелую дверь. Для девушки самым дорогим в жизни была ее семья, близкие и любимые сестры, родители, бабушка. Ведь они постоянно были рядом, поддерживали в трудную минуту, делили с ней радость и горе. Женя просто не могла подвергнуть их опасности, оборвать их жизни из-за какого-то приказа. Но с другой стороны - как это так убивать людей? Если на их совести есть какая-то вина, то пускай суд решит все по справедливости. Война войной, но мирная жизнь это не тир, где отстреливают неугодных и ненужных и получают за это в дар собственное существование. Никто не отказывается от слов, что жизнь это игра. Тот, кто хочет жить, должен бороться за свое желание, а не складывать лапки и поддаться течению реки времени. Но играть нужно по правилам, чтобы потом не чувствовать себя идиотом на королевском троне. И не идти по головам, ибо это уже вне правил, но сейчас этот пункт не особо в цене, так как намного проще шагать по трупам, добиваясь заветной цели. И Женя играла с максимальной честностью, но кто-то свыше ставит сначала развилки на шоссе жизни, а затем бесповоротные тупики, заставляя ее менять уже заранее выбранные маршруты.
- Вам все ясно? - сухо поинтересовался Плятов и, получив утверждение своим словам, закончил: - Тогда вы свободны.
Женя на негнущихся ногах вышла в коридор. Отныне новая метла стала мести по новому, и то, что давно устоялось и систематизировалось, летело ко всем чертям. Сотрудники перестали общаться друг с другом, запираясь в своих кабинетах словно волки в логово. Теперь каждый за себя, никто не хочет тянуть на дно не только себя, но и своих родных.
Но Васнецовой, можно сказать, повезло - за те два месяца, что Плятов находился на посту генерала, у нее было одно задание из разряда новых - слежка за представительной дамочкой в течение двух недель. Куда пошла, что делала и так далее. Женя не знала, жива ли сейчас та барышня - приказа об устанении не было, хотя дело могли передать другому человеку...
В кухню зашел заспанный Максим, прошлепал к окну и, закрыв створку, присел рядом на подоконник.
- Опять ты не спишь, а завтра как выжатый лимон на работу пойдешь, - заметил он, прислонившись спиной к холодному стеклу.
- Я уже привыкла, - усмехнулась Женя. Затушив в пепельнице окурок, извлекла из пачки новую сигарету, и прикурила. Огонек зажигалки на мгновение озарил желтоватым светом бледное лицо девушки.
С Максимом Шульцем, для друзей и приятелей просто Шульц, она живет больше трех месяцев. Они познакомились на дне рождения Веника, куда Макс попал по чистой случайности. Молодым человеком мигом заинтересовалась Маша, но, получив тычок от Галины Сергеевны, переключила все свое внимание на мужа. Максу сразу понравилась Женя, он стал активно ухаживать за симпатичной девушкой. Сам Шульц был бизнесменом, но жили они пока в квартире Жени, так как Макс затеял масштабное строительство загородного дома и большинство средств утекало на будущую усадьбу.
С Максимом Женя нашла какое-никакое, но спокойствие. Он стал для нее своеобразным лекарством от одиночества, она могла на него положиться, опереться на его крепкое мужское плечо. Что скрывать? Девушка ему доверилась полностью, оставляя, однако, в тайне две вещи - солдатское прошлое и последующую за этим работу и свои сны.
- Женьк, ты много куришь в последнее время, - произнес Макс, следя за затягивающейся сигаретным дымом девушкой. - У тебя что-то случилось?
Васнецова тяжело вздохнула.
- Все хорошо. Нет, не так, - все как обычно.
- По тебе не скажешь, - пробормотал Макс и, искоса взглянув на Женю, тихо добавил: - Жень, ты мне все про себя рассказывала, но вот про то, то тебе снится, ты ни разу не говорила. А ведь ты просыпаешься от собственного крика.
Женя помолчала с минутку и так же тихо ответила:
- Понимаешь, он мне снится.
И этим было все сказано. Шульц знал, кто такой Денис Воронцов и что к нему испытывает Васнецова и по сей день. Женя же ни капли не врала - Денис снился ей на самом деле, но сегодня видения с его участием было совсем немного, практически незначительное количество по сравнению с военным воспоминанием.
- Просто снится? - поинтересовался Макс.
- Нет, - покачала головой девушка. - Он что-то просит, умоляет о чем-то. Знаешь, сон такой, будто Денис объят со всех сторон огнем, но не пытается оттуда выбраться или хотя бы сбить пламя. Он протягивает ко мне руки и пытается что-то сказать, но я его почему-то не слышу.
- А ты ходила в церковь? Ставила свечу за упокой? - спросил Шульц, отбирая у девушки сигарету и глубоко затягиваясь.
- Да, и не раз. Ты знаешь, мне однажды одна девчонка, владеющая экстрасенсорными способностями, сказала, что не видит его среди мертвых, будто от его фотографии веет теплом и спокойствием, - шепотом произнесла Женя, с трудом сглатывая комок в горле.
- А ты делала запросы? - молодой человек ткнул окурок в переполненную пепельницу и обнял девушку за плечи.
- Да, - кивнула она. - Никакого результата, абсолютная пустота, будто его никогда на свете не было.
Они замолчали, не зная что сказать. В наступившей тишине было слышно как соседи сверху бурно выясняют отношения. Обрывки их гневных фраз на особо повышенных тонах долетали до слуха молодых людей. В целом в квартире была хорошая звукоизоляция, но если соседи начинали орать как ослик, которого режут маленьким тупым ножичком, и топать как стадо бегемотов, торопящихся на водопой, то отголоски этих 'чудесных' звуков становились достоянием общественности.
- Пойдем спать? - предложил Макс, видя, что Женя начинает дремать на его плече.
- Пойдем, - сонно пробормотала она.
Молодой человек, бережно поддерживая девушку за талию, повел ее в спальню.
До рассвета четыре часа. По статистике именно на три часа ночи приходится наибольшее количество новорожденных и новопреставленных. Это время - переломный момент в жизни многих людей, которые не спят и размышляют о чем-то. Но сон под утро считается самым крепким. Странно...
|
| |
| |
| generali8ssimys | Дата: Среда, 30.12.2009, 22:07 | Сообщение # 12 |
|
Флудер
Группа: Проверенные
Сообщений: 1620
Награды: 60
Репутация: 629
Статус: Offline
|
Лунная, офигеть просто......
у меня нет слов....
очень интересно и волнующе!!!!!
Денис жив??!!!!! автор!! проду!!!
Быть с тобой повсюду - равнозначно чуду...
|
| |
| |
| Лунная | Дата: Четверг, 31.12.2009, 00:11 | Сообщение # 13 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
Quote (generali8ssimys) Денис жив??!!!!! автор!! проду!!!
Скоро все узнаете, обещаю Спасибо за комментарий, мне очень приятно
|
| |
| |
| Лунная | Дата: Понедельник, 04.01.2010, 10:29 | Сообщение # 14 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
я тут с продкой. Надеюсь кто-нибудь ждал  Глава 3 Die Liebe ist ein wildes Tier
Sie beisst und kratzt und tritt nach mir
Haelt mich tausend Armen fest
Zerrt mich in ihr Liebesnest
Frisst mich auf mit Haut und Haar
Und wuergt mich wieder aus nach Tag und Jahr
Laesst sich fallen weich wie Schnee
Erst wird es heiss
Dann kalt
Am Ende tut es weh
(Rammstein - Amour)* - Денис Давыдович, к вам пришел господин Серебряков из концертного агентства 'Вива', - разорвал тишину кабинета голос секретарши, слегка искаженный селекторной связью.
- Пусть войдет, - дал добро молодой человек, не отрываясь от важной документации.
Буквально через несколько секунд в помещение зашел человек и сразу же с порога заголосил хорошо поставленным баритоном, закаленным либо в годы работы педагогом, либо на стройке молодежных жилищных комплексов:
- Дэн, сколько лет, сколько зим! Как ни приду к вам в агентство, так в кресле все Кирюха восседает. Скоро забуду как ты выглядишь!
Воронцов встал и направился к Серебрякову с ответной речью:
- Влад, можно подумать, наше агентство единственное в Москве и области, и ты ползком вместе со своей труппой подтанцовки добираешься из далекого Дмитрова.
Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями.
- Ну конечно добираюсь, на 'Бентли' с личным водителем. Чего и тебе желаю, - хохотнул Серебряков, удобно устраиваясь в мягком кресле.
- Это расценивать как намек на приобретение водителя? - весело поинтересовался Воронцов, складывая в кожаную папку уже подписанные и тщательно изученные бумаги.
- Нет, дорогой, на покупку 'Бентли'. Ну, или хотя бы 'Ламборджини', - возразил Влад, выгружая из пухлого портфеля на стол стопку бумаг. - И вообще, Дэн, с твоими-то доходами уже давно можно было обзавестись автомобильным заводиком, что-то вроде 'Ситроена'. Вот только не прибедняйся, что у тебя нет денег.
Денис рассмеялся таким логическим выкладкам друга.
- Зачем мне этот завод, если я машинами интересуюсь как потребитель, а не как производитель. Тем более, меня и 'Мерс' устраивает.
Серебряков важно закивал, соглашаясь с вышесказанным.
- 'Мерс' - тачка для благородных людей, шикарная, но в тоже время представительная и не броская.
- Если ты пришел разговоры говорить о машинах, то это не ко мне, - начал Денис, но, услышав испуганно-саркастическое 'нет-нет', продолжил: - Чай, кофе, потанцуем?
- О мерси! Можно как-нибудь без танцев? - умоляюще сложил ручки Серебряков. - Мне сегодня с утра многоуважаемая Настенька свет Волочкова все мозги на пуанты намотала. Представляешь, скакали мы на пару с помощником без продыху несколько часов - то кофе, то сливки, то сок свежевыжатый, то ей душно, то ей дует, а когда дело дошло до составления райдера - она с нами первый раз работает - то во всем агентстве бумаги на ее прихоти не хватило. Пришлось ехать в канцелярские товары. Это Настасья такой монументальный райдерский труд накатала, все расписала, вплоть до того, какие тапочки должны быть на обслуживающем персонале гостиницы, где она предполагает остановиться.
- И какие же? Неужто белые? - предположил Денис, всегда поражавшийся порой глупым требованиям зазвездившихся персон.
- Не угадал! Красные тапочки в белый горошек. Диаметр каждого не более 7миллиметров. И вот прикинь, через месяц я буду ползать с линейкой в Новосибе, измерять горошки на персонале, - чуть не рвал на себе волосы Серебряков. - Дурдом. А вечером меня ожидает головомойка от короля начесов и властителя пенки для волос, самого ужасного, в прямом смысле слова, императора раздутого гламура Сережи Зверева. Оне-с, видите ли, решили дать гастрольный тур и чесать по весям и градам стольным с концертной программой 'От 160 и ниже', а желающих попасть на такое шоу едва ли хватит, чтобы собрать какой-нибудь сельский клуб. Вот и маемся теперь и с ним, и с его админом.
Денис, терпеливо выслушавший стенания друга на тяжкую жизнь организатора концертов, еще раз поинтересовался:
- Господин Серебряков, что изволите: кофе, чай?
- Кофе, - устало обмахнулся ручкой тот. - И вискаря туда процентов на 50.
- Только два часа дня и уже вискарь, - всплеснул руками Денис. - Ты ж за рулем.
- У меня водитель теперь есть, - напомнил Серебряков. - А вискарь для поддержки нервной системы в относительном порядке.
- Сопьешься, друг мой, - усмехнулся Воронцов и, нажав кнопку на селекторе, дал указания: - Света, принесите, пожалуйста, два кофе и виски.
- Хорошо, Денис Давыдович.
- Ну, рассказывай, сын мой, что или кто на этот раз привело тебя к нам? - поинтересовался Воронцов.
- Естесственно кто. Гламур, тужур, бонжур и прочее, - отмахнулся Влад, выуживая из кармана пиджака золотой портсигар. - Через два месяца в Олимпийском состоится мега-фестиваль ретро-музыки 'Звезды дискотек'. Ну там хиты 80-х и 90-х, наши звезды и зарубежные. Райдеров целая кипа, и они еще поступают к нам.
Денис потянулся к увесистой стопке бумаг и начал их перебирать, бегло просматривая. К райдерам на иностранных языках прилагался перевод, сделанный уже в агентстве 'Вива', одном из крупных организационных фирм Москвы. 'Вива' не только договаривалось с администраторами артистов и 'принимающей' стороной (частным лицом или организацией, заказывающей выступление звезды того или иного ранга), но и имело свою хореографическую студию, где по желанию певца труппа могла поставить номер любой сложности, а также небольшой филиальчик лингволаборатории, занимающейся переводами райдеров и не только. Поскольку познания Серебрякова в иностранных языках ограничивались общеизвестным 'ду ю спик инглиш', то второе предприятие было очень необходимым.
Дверь кабинета распахнулась и на пороге замаячила Света - худенькая девушка с черными волосами и милой мордашкой. Процокали каблуки-шпильки, выстукивая четкий ритм на паркетной доске. Серебряков, заслышав дробный перезвон, тут же обернулся на звук и довольно хмыкнул - симпатичненькая девушка с великолепной фигуркой, как раз в его вкусе. Светлана, подойдя к столу шефа, выставила на столешницу две белоснежные фарфоровые чашечки с черно-коричневой ароматной жидкостью, небольшую бутылочку с плещущейся янтарно-золотистым содержимым и, в довершении, со стуком стаканы для виски.
- Спасибо, Света, - поблагодарил Денис, мельком отметив маслянистый взгляд, коим его друг обволакивал секретаршу.
Девушка, слегка улыбнувшись, отправилась в свои приемные покои, оставляя сидящего Серебрякова с отвисшей челюстью.
- Вот это секретарша, - отмер директор 'Вивы', едва за Светланой закрылась дверь. - Это же нимфа! Дэн, где ты нашел такое сокровище?
- Где нашел, там уже нету, - развел руками Воронцов. - Эх, Влад, тебе бы жениться! Сколько тебе? Тридцать пять? Тридцать семь?
- Тридцать восемь, но тс-с, это секрет, - прошептал неугомонный Серебряков, наливая себе виски. - Дэн, я и женатый? Ха-ха, не спеши меня! Вот ты сам холостой, а уже двадцать пять. И, что самое интересное, девушка есть, с работой полный ферштейн, а не женатый. Вот почему так, а?
Денис поморщился - Серебряков, сам того не подозревая, задел самую больную струну, натянутую до предела, до оглушительного звона. Раньше он первым рвал отношения, как только они превращались в напряженную нить и больно врезались в нервы каждодневности. Никого никогда не любил, но обманывал себя, постоянно внушая в подкорку отчаянно сопротивляющегося сознания - есть девушка, значит люблю. Люблю. Люблю. Не хватало только блестящего маятника, при помощи которого гипнотизер вводит людей в транс и в этом состоянии дает нужную для жизни установку.
Но рано или поздно все самое заветное из разряда 'мечта' переходит в категорию 'реальность'. Влюбился. Сам не понял, когда чувства пересекли черту, тончайшую, как стенка хрустального бокала, отделяющую такие разные по полярности мироощущения - ненависть и любовь. Минус и плюс. Новый взгляд на то, что было, новый взгляд на то, что будет. Теперь есть смысл, к которому стоило стремиться всю жизнь. Доселе неизвестное чувство смущения и неловкости при общении с ней, когда остаются один на один. Перекрещиваются словно невзначай брошенные взгляды, якобы случайное прикосновение рук, когда по венам начинает бежать не кровь, а самый настоящий ток, выливающийся в незримые разряды, проскальзывающие между ее и его пальцами. Они заряжали друг друга энергией и наполняли друг друга любовью до дна, которая была видна даже слепому - живой блеск глаз, улыбки, веселый смех и ощущение, будто паришь над землей.
И как больно падать с головокружительной высоты, набранной в один миг. Развиваться стекляной фигуркой любви об асфальт судьбы, оставляя противно хрустящие под ногами осколки. Шагать по этим осколкам, собирая наиболее крупные и самые значимые, пренебрегая крошевом ненужности. А потом взять крепкую и надежную коробку, сложить туда то, что было и нести по жизни как наибольшую драгоценность.
- Эй, Воронцов! Ты что, завис там? - поинтересовался Серебряков, настороженный молчанием.
Денис от неожиданности вздрогнул и, перестав бездумно таращиться в бумаги, ответил хриплым голосом:
- Поражен требованиям к охране. Причем у каждой звездулины свои пунктики.
- Да-да-да, - мотнул головой Влад, отхлебнув глоток кофе, - Как сказали ребятки из группы 'Технология' - в России всплеск негатива и охрана им необходима.
- Рифмоплет, - фыркнул Денис. - В общем так - через неделю все будет тип-топ, подберем ребят согласно райдерам.
- Отлично! - возрадовался Серебряков таким прогнозам. - У кого можно будет получить точную инфу по охране?
Воронцов в задумчивости потер переносицу, прикидывая в уме варианты.
- Либо я, либо Кирюха. Но, скорее всего, я. У Кирюхи Наталья должна вот-вот родить, он от нее ни на шаг.
Серебряков тут же подхватился с места.
- Дети это прекрасно. Как раз сегодня хотел заскочить к Кирюхе, по прошлым контрактам свериться надо. Все, я побежал, дел невпроворот. Давай, Дэн, до связи.
Мужчины обменялись рукопожатиями и Серебряков, подцепив со стола портфель, направился к выходу. Хлопнула дверь, в кабинете воцарилась тишина. Денис начал было изучать документы, но смысл текста не доходил до него. Мысли были далеки от райдеров, от требований капризных звезд. Серебряков, не ведая, всколыхнул такой пласт воспоминаний, который мог в любую секунду обрушиться лавиной на голову. Прошлое держалось на честном слове, фундамент которого с каждым днем все больше и больше расшатывался, грозясь рухнуть и накрыть все настоящее, с трудом выстроенное.
Денис вот уже как полгода живет в Москве и все это время ищет ее. Он не может дать внятного объяснения, почему все время он как-то жил без нее, грея руки у свечи редких воспоминаний. Пламя грело, но не жгло. А последние шесть месяцев Денис, прочувствовав на себе всю мощь Москвы и окунувшись в когда-то счастливую жизнь, ищет ее, но все бесполезно. Полгода поиска и никаких данных ни о Васнецовых, ни о конкретно Евгении Сергеевне Васнецовой. Однажды, погожим летним днем, Воронцов поехал на давно известную улицу, запавшую в глубины памяти - Володарского, 11. Но в 35квартире жили другие люди, купившие квартиру у неких Шепелевых и ничего не слышавшие о Васнецовых. В 34 квартире жили какие-то студенты, поведавшие о том, что снимают помещение у Елены Васильевны. Получается, что Васнецовы в полном семейном составе съехали неизвестно куда. Спросив у бабулек, сидящих на лавочке под подъездом, местоположение Жихаревой и получив в ответ информацию о том, что тетя Фрося год назад как умерла, Денис направился домой. Как на грех, Воронцов умудрился попасть в многокилометровую пробку. На проспекте - три полосы в одну сторону, три в другую - скопилось большое количество автомобилей. Некоторые нетерпеливые водители давили на клаксоны, надеясь, что это хоть как-то повлияет на создавшуюся ситуацию. Солнце нещадно палило, над проспектом медленно поднимался ввысь смог. Асфальт в буквальном смысле плавился под колесами машин, превращаясь в мягкий и немного вязкий битум, на котором оставались следы от протекторов шин.
В очередной раз продвинувшись вперед на десять сантиметров, Денис опустил стекло и от нечего делать стал смотреть по сторонам. В машине справа мужчина, смахивающий на профессора, читал какую-то толстенную книгу. Чуть впереди девушка наводила красоту - открыв рот от напряжения, она красила ресницы, широко взмахивая щеточкой и рискуя попасть тушью себе в глаз. Воронцова всегда удивлял и одновременно завораживал процесс наведения марафета девушек. Ну вот зачем ежедневно накладывать на лицо тонны пудры, тонального крема и помады, превращая себя в восковую маску из музея мадам Тюссо, а вечером всю эту химическую промышленность смывать в ванной? И представляете себе на утро ужас молодого мужа при виде новоиспеченной супруги, всегда приходившей на свидания при полном параде в полтора центнера косметики, больше похожей на кикимору, а не на тщательно разрекламируемую мисс мира.
Воронцов усмехнулся своим мыслям и вдруг подумал, что его Женька не такая.
'Черт, Воронцов, какая она 'твоя'?! - Денис тут же начал сеанс самобичевания. - Она давно не твоя, а чья-то. Наверное, Женька вышла замуж за какого-нибудь охламона типа Жени Букингемского, у них счастливая семья и уже есть сын. - почему-то Денису хотелось, чтобы это был пацан, здорово смахивающий на саму Женьку. - И живут где-нибудь за границей вот уже несколько лет. Дебил ты, Воронцов! Зачем ты тогда захреначил себе лезвием по венам, кретин?! Острых ощущений захотелось?!'
Дениса всегда преследовало одно и то же то ли чувство, то ли ощущение - Женя принадлежит кому-то. Ее тело сейчас находится с кем-то, а вот душа целиком и полностью принадлежит ему, Денису. Она доверилась ему еще тогда, во время славного ди-джейства на радио, и с тех пор постоянно находится рядом с ним вопреки тому, что было написано в письме, вопреки всему, что он, Воронцов, сам себе надумал.
Разозлившись на себя, на тот свой мимолетный роковой порыв самоубийства, Денис стукнул кулаком по рулю и повернул голову в противоположную от занятой мазилками девушки. Развернулся и застыл, не веря своим глазам. Та, которую он искал, та, которую он по-прежнему любил, полусидела на месте пассажира в рядом стоящей машине и спала, слегка откинувшись в кресле назад. Воронцов не поверил своим глазам, несколько раз поморгал. Бесполезно - видение не растворилось в полуденом парком воздухе, будто его никогда и не было.
Она находилась так близко, что, казалось, протянув руку, можно было коснуться ее щеки, легко, почти невесомо лаская подушечками пальцев нежную, как шелк, кожу. Денис, глянув на Женю единожды, не мог отвести от нее взгляд.
'Не изменилась, будто и не было этих последних лет - мелькнула первая мысль. - Такая же красивая, обворожительная. Все та же Женька Васнецова. И не важно, вышла она замуж или нет. Для меня она навсегда останется Васнецовой.'
Всполохи первого впечатления постепенно сходили на нет, и Денис начал замечать перемены, все же произошедшие в ее внешности. Куда делись ее милые косички, всегда перехваченные на концах лентами? Сейчас у нее были короткие, чуть прикрывающие уши, волосы. Некогда русые, они сейчас по тону тяготели больше ко льну - наверняка выгорели под лучами беспощадного солнца. Под глазами залегли тени, подчеркивая вдруг выступившую тончайшую паутинку чуть синеватых вен. Лицо было бледным, как мел, и Денис поймал себя на мысли - уж не покойница ли она?
Воронцов не успел испугаться собственных бредовых мыслей, как Женя, подавшись немного вперед, не открывая глаз достала из кармашка лежащего на коленях рюкзака мобильный и, откинув крышку, поднесла к уху. Расслышать разговор Денис не смог из-за скандала, стихийно возникшего совсем рядом - водители двух маршруток не смогли, очевидно, поделить пассажиров. Русская речь перемешивалась с армянскими национальными мотивами, легко перекрывая шум от сотен работающих двигателей. Услышать в этой какофонии то, о чем говорила Женя, было просто невозможно, поэтому Денис любовался ею, улыбаясь чему-то. Сонная, она напоминала разбуженного ребенка, прикорнувшего в канун Нового года, - ожидала чуда, а, проснувшись, его не обнаружила и сейчас очень озадачена этим фактом.
'Она просто чудо. Как же я по ней соскучился, - с нежностью думал Воронцов. - Соскучился по ее улыбке, по ее потрясающим глазам.'
Казалось бы - увидел ты ее, так сорвись же с места и, подлетев к ней, обними, крепко прижми к себе. Но Дениса останавливало присутствие какого-то мужчины лет тридцати, сидящего за рулем низкого, словно готовящегося к прыжку гепарда, спорткара. Он с нежностью смотрел на свою спутницу.
Женя, закончив разговор, захлопнула крышку телефона, и, слегка наклонившись, запихнула его обратно в карман. На лицо упали непослушные пряди коротких волос и девушка, вновь принимая прежнее положение, заправила их за уши. На мгновение мелькнул едва-едва заметный шрам около виска и тут же был скрыт непокорными волосами, вновь упавшими на лицо.
'У нее шрам? Откуда?' - безмерно удивился Денис, продолжая изучать ее лицо, словно стараясь сделать оттиск ее образа на песке памяти.
Крайний левый ряд вдруг пришел в движение, в отличие от двух других. Машины плотным, но довольно быстрым, потоком хлынули по дороге. Одна из них куда-то увозила спящую девушку, моргнув напоследок красными огоньками габаритов. А он, дебил, даже номер не запомнил, ошеломленный такой неожиданной встречей. Она вновь унеслась куда-то, на мгновение показавшись ему, мол, со мной все хорошо. Нить двух одиноких душ натянулась, грозясь вот-вот порваться. Вновь.
- Денис Давыдович, Екатерина Владимировна на первой линии. Соединить? - вывел из ступора прошлого голос Светы, громовым раскатом прозвучав в тиши кабинета.
- Да, Свет, - очнулся от раздумий Воронцов и поднял трубку.
- Привет, Денисик, - зазвучало Катино меццо-сопрано, едва он вякнул 'да'. - Ты почему мобильный отключил?
- Привет. Кать, я его не отключал, наверное, разрядился, - предположил Воронцов, взглянув на темный дисплей сотового - действительно, батарея села. - Ты что-то хотела?
- Денисик, какой-то ты неприветливый, - обиженным медвежонком засопела Катя. - Да, хотела. Сказать тебе, что у меня самолет через два часа.
- Ты куда-то улетаешь? - для приличия поинтересовался молодой человек, придерживая одной рукой трубку, а другой выуживая из ящика стола зарядное устройство.
- Дорогой, ты что, не помнишь? - удивилась Катерина. - Я же тебе всю неделю говорила о предстоящей командировке в Канаду.
- Ах да, - припомнил Денис, хотя на самом деле он этого факта абсолютно не помнил. - И надолго?
- Приблизительно на два месяца. Ну это так, навскидку. Прорабы уже готовы к работе, заказчик рвет и мечет, ведь без меня застройка не начнется.
- Ты уже в аэропорту?
- Да, и с минуты на минуту начнется регистрация. Все, Денисик, я улетаю. Будь хорошим мальчиком, без меня не шали, - кокетливым голоском пропела Катя и, смачно чмокнув трубку, отключилась.
Катя... Как ни странно, но она сыграла в его жизни очень большую роль. Роль этакой спасательницы.
От смерти Воронцова спас вовремя проснувшийся Корабельников. Войдя в умывальник, Юрий обнаружил полусидящего на подоконнике Воронцова, без сознания. На полу уже была приличных размеров кровавая лужа, а пульс был практически неслышным, угасающим медленно, но верно. Мигом был поднят на ноги дежурный врач санчасти, принявшийся оказывать помощь и попутно давший приказ - вызвать 'скорую'. Большая потеря крови, еще немного и в царстве мертвых стало бы на одного обитателя больше. Выжил. Смог. А потом начал себя винить в слабости и во всем подряд, что попадалось под руку. Тем самым он вгонял себя в бездну депрессии, заманчиво сверкающей на дне бриллиантами успокаивающих уколов и таблеток, горстями поставляемые медсестрами городской психиатрической, куда попадают все с попытками на самоубийство.
Не дай вам Бог узнать хоть краем жизни, что такое психиатрическая больница. В народе она имеет более простое и емкое имя - дурка. А Денису не повезло - он столкнулся с этим учреждением, причем настолько плотно, что и врагу не пожелаешь.
|
| |
| |
| Лунная | Дата: Понедельник, 04.01.2010, 10:30 | Сообщение # 15 |
|
Освоившийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 97
Награды: 14
Репутация: 75
Статус: Offline
|
Здание психушки было старой, довоенной постройки. Потрепанная погодой вывеска на фасаде строения, выкрашенного лет десять назад краской мерзкого желтого цвета, сообщала: 'Первая городская психиатрическая больница N1 г. Омска'. Внутри было не намного лучше - палаты на четыре человека, отдельные боксы для особо буйных. Высокие побеленные потолки были покрыты сетью трещин и безобразными пятнами, возникшими в результате плодотворного союза плохой погоды и не менее плохой, постоянно протекающей, крыши. На окнах решетки, создающие полное ощущение того, что ты птица, и тебя держат в неволе, насильно запихнув в клетку. Стены, выкрашенные мутной краской болотного цвета, были облупленными и краска слазила с них как чешуя с линяющей змеи. Наверняка, цвет стен был специально подобран под атмосферу, царящую здесь, дабы еще сильнее ввести людей в подавленно-депрессивное состояние.
По коридорам прозрачными тенями в застиранных больничных байковых пижамах бродили более-менее спокойные сумасшедшие. Их нынешнее состояние было результатом воздействия мощных психотропов на измученную почву нервной системы, благодатно впитавшую очередную дозу чудодейственного укольчика. В них нет силы. В их душах нет воли. В глазах пустота. Вроде бы такой смотрит на тебя, и вроде бы мимо. Страшен такой взгляд - взгляд мертвый при живом человеке.
Диапазон пациентов психушки широк - от людей, попавших сюда с нервным срывом, до наркоманов любой стадии зависимости. И если первые еще спокойные товарищи, то со вторыми нету абсолютно никакого сладу. Как правило, наркоманов привозят в такое учреждение почти накануне ломки, дабы отбить у них эту дурную смертельно опасную зависимость. Когда наступает ломка, он готов все отдать за дозу. Живительный мертвый порошок, при постоянном употреблении, создает полное ощущение сытости, никакая еда не нужна. А вот в период ломки возникает острая потребность либо в дозе, либо в пище, но желудок уже отвергает еду, она стала ему чужеродной. Единственное, чего хочется, так это пить. Вода, вода, вода - в больших количествах улетает в момент.
Как правило, наркоман, особенно заядлый, это худой человек, в котором практически нету сил и энергии. В период ломки он становится агрессивным и изворотливым одновременно, и удержать его могут только несколько санитаров. Поэтому тех, кто остро нуждается в дозе, просто-напросто привязывают к кровати за руки-ноги и оставляют так на несколько дней. И они кричат. Безумным криком оглашают весь желтый дом, где эхо разносит их вопли под высокими сводами потолка с первого по последний этаж.
От такой обстановки даже вполне здоровый человек в короткие сроки сойдет с ума. Что уж говорить о тех, чья психика и так подорвана.
Денису досталась койка у окна, из которого немилосердно дуло в не заклееные на зиму щели. Соседями Воронцова оказались вполне мирные люди - разговаривающий сам с собой мужчина лет пятидесяти, молодой человек, почти советник Дениса, часами сидящий на одном месте и постоянно смотрящий в одну точку, и мужчина лет сорока, мнивший себя Бараком Обамой.
Воронцов почти целыми днями лежал на продавленной кровати и смотрел в окно. Ночь сменяла день, рассвет озарял небо, закат же его воспламенял. На прогулку больных совсем не выводили, якобы слишком холодно. Денис, наверное, сосчитал на небе все звезды, пока находился в психушке. И неизвестно, сколько б он там еще находился, если бы однажды не приехала Катя. Она-то его и вытащила из больничной трясины, заставив вертеться шестеренки папиных связей.
Осталось загадкой, что сказал главврачу друг Владимира Львовича - Сергей Юльевич, но вскоре Дениса выписали, а позднее он уже был дома, в Уфе. Родители ни сном ни духом не знали о том, что их сын угодил в омскую психиатрическую после неудачной попытки самоубийства. И, хотя полковник клялся и божился, никакой весточки из части Воронцовы-старшие не получали.
Дома Денис стал постепенно возвращаться к прежней жизни. В этом ему очень серьезно помогали родители и Катя, практически все время находившаяся рядом. Когда она только умудрялась учиться - неизвестно.
На одном из семейных сборищ, где обычно были все братья Воронцовы, дедушки и бабушки, сестры, тетки и дядьки, и прочие родственники в изобилии, к Денису подсел уже порядком принявший на грудь дядя Толя, брат отца.
- Денис, - начал тот чуть заплетающимся языком. - Куда думаешь пойти учиться?
- Я еще не знаю, - растерялся молодой человек, не ожидавший такого вопроса.
- А хочешь, я себя в академию ФСБ устрою? - предложил дядя Толя.
- Я подумаю, - пробормотал Денис, обескураженный от такого предложения.
- Подумай! - согласно кивнул брат отца и, подняв вверх указательный палец, провозгласил: - Но помни, что это одна из престижных академий России и туда так просто не пробиться.
После того разговора Денис не мог уснуть всю ночь. С одной стороны академия ФСБ это очень круто. Выпускник такого учебного заведения никогда не останется без работы, пусть даже и не в госструктуре. А с другой стороны - попасть в эту академию просто так не представлялось возможным. Было ощущение, что все места были зарезервированы лет на двадцать вперед, и пролезть без блата было нереально. Денис же не хотел пользоваться 'волосатой лапой' и влезеть в ряды учащихся со своими скромными задатками. Взвесив все за и против, Воронцов, покопавшись в записной книжке отца, нашел телефон дяди Толи и, позвонив по указанному номеру, дал согласие на академию ФСБ, филиал московской академии.
Как-то незаметно пролетело лето, наполненное ожиданием будущего. И вот наступила осень. Осень новой жизни, когда начинает строиться фундамент будущего, надежный и крепкий. И он готов был строить новую жизнь, но на старых воспоминаниях, от которых он не мог просто так отказаться. Денис начал учебу в академии и, увлекшись, погрузился в этот процесс полностью, чтобы не было свободного времени, чтобы, приходя домой, падать в кровать и спать без задних ног, не вспоминая то, что было. И так бы продолжалось до конца пятого курса, если бы однажды Воронцов не нашел на кухонном столе то письмо, которое перевернуло всю его жизнь. Откуда оно здесь взялось было непонятно, но факт оставался фактом. У мамы он ничего не стал спрашивать, просто взял письмо и, вновь перечитав, спрятал от посторонних глаз. С того дня он стал жить по-новому, пересмотрев свои взгляды на все происходящее.
В канун летних каникул, сразу же после последнего экзамена, половина группы, как по заказу, невесть где подхватила ветрянку. В ряды заболевших был зачислен и Денис. И, пока счастливчики-одногруппники отдыхали по путевкам в Сочи, Воронцов со своим другом мрачно подсчитывал убытки от испорченного лета. Поскольку родители Дениса уехали на дачу, то в квартире был устроен своеобразный лазарет.
- Эх, чтоб такое замутить? - вздыхал Кирилл Емельянов, маявшийся безделием. - Какое-нибудь дельце, но такое, чтобы приносило доход.
- Тогда музыку отметаем сразу, - отверг первую свою мысль Денис, изучая отражение в зеркале. - На музыке пока раскрутишься, пока то, пока се, уже и пенсия грядет.
- Ты прав, - кивнул Кирилл, глотнув прохладной минералочки. - На музыке сразу много не заработаешь. Ну, если не сразу, то хотя бы через год.
Приятели перебирали варианты почти весь вечер, просматривали газеты, изучая рынок спроса и предложения.
- О, смотри, Кирюх, квигл интересная статейка, - протянул другу газету. - Оказывается, в Уфе напряженка с нормальными охранными агенствами.
Емельянов изучил материал и в недоумении уставился на друга:
- И что?
- Дурья твоя башка, - постучал по голове друга свернутой в трубочку газетой. - Это шанс. Шанс занять пока пустующее место охранной индустрии.
- Хм, - задумался Кирилл. - А эт интересно. Вот только как это осуществить?
- Осуществим, будь спок. Главное, у нас есть идея и энтузиазм, а все остальное - дело наживное.
С того разговора друзья стали разрабатывать стратегию завоевания рынка. Денис и Кирилл, можно сказать, трясли своих знакомых в поисках нужных людей.
Спустя три месяца они уже восседали в небольшом офисе, взятого в аренду у отца какого-то друга троюродного брата Кирилла. Деньги за аренду поначалу зарабатывали, разгружая по ночам вагоны на пивзаводе, так как доход их маленького агентства не мог полностью покрыть установленную плату. А урезать сотрудникам зарплату, коих тогда насчитывалось три человека, не позволяла совесть. Люди-то работают на полную, а всякий труд должен быть оплачен.
Ребята перевелись на заочку, так как ни Денис, ни Кирилл не хотели бросать престижную академию, и все время стали посвящать агенству. Постоянно бегали, суетились, рыскали по городу в поисках клиентов, нарабатывая себе приличную репутацию. Денис уже тогда стал жить вместе с Катей в съемной квартире почти на окраине Уфы. Денег катастрофически не хватало, за жилье платили кое-как, с перебоями, но от всяческой помощи со стороны родителей отказывались. Денис понимал, что если он живет с девушкой, то должен ее обеспечивать полностью, таков его принцип. И он обещал Кате, что все будет, что еще немного и они купят собственную квартиру. И Катя ему верила, и эта вера давала ему необходимые для работы и учебы силы. Но Денис честно признавался самому себе, что не любит ее, хоть ты тресни. Да, ценит как великолепного и преданного друга, ведь они знакомы с самого детства, со времен куличиков-лопаточек.
В памяти тут же всплыл момент, который стал точкой отсчета нового сознания происходящего, когда главным в жизни стал девиз 'не верь, не бойся, не проси'. Их охранное агентство тогда уже во всю набирало обороты популярности, а в городе зацветали буйным цветом возникшие как из небытия группировки под чутким руководством разных там батянь и паханов. Создавалось ощущение, что возвращаются лихие 90-е со своей криминальной романтикой под пулями. Каждая из банд желала крышевать охранное агентство, которое стало пользоваться спросом среди более-менее честных влиятельных бизнесменов.
Ежедневно к дверям офиса подъезжали массивные джипы и выбирающиеся из нутра авто братки начинали чуть ли не выколачивать 'дань'. И таких группировок было больше десяти, и каждой отстегнуть энную сумму, чтобы тебя не трогали. Ни Воронцов, ни Емельянов с таким положением дел мириться категорически не хотели. На тот момент они уже начали прилично зарабатывать и готовились со дня на день переехать в новый просторный офис. Молодые люди посильно помогали трем детским домам, но делиться со всякой дрянью в их планы не входило.
В очередной раз отказав браткам в 'дани', ребята подписали себе смертный приговор. Их избили до бессознательного состояния и, вывезя за город, кинули в придорожную канаву, оставили подыхать, как собак.
Катя, обеспокоенная тем, что Денис не пришел домой как обычно в семь часов вечера, оборвала мобильный. А в начале девятого, взяв у соседки ключи от машины, поехала по городу, рыская в каждой подворотне. Словно какое-то седьмое чувство гнало ее за город. И она нашла их, окровавленных, в двадцати километрах от Уфы. Сдав Кирилла с рук на руки его девушке Наташе, Катя на всех парах погнала домой. Они тогда уже жили в только-только построенном доме в самом центре Уфы.
Целый месяц она не отходила от Дениса ни на шаг, ухаживала за ним. Прогуливала пары в своем архитектурном институте, а потом ночами сидела над тетрадями, переписывая конспекты лекций. Воронцов был безмерно благодарен ей за то, что она для него делала. Катя же во всем ему помогала и поддерживала в любом начинании.
Офис был разграблен, но, слава богу, не сожжен. Катя и Наташа помогли в наведении порядка и вскоре агентство благополучно поменяло адрес. От братков теперь крышевались ментовскими погонами районного масштаба. Спустя полгода об охранном агентстве знал весь город, благодаря уместным пиар-ходам умелых рекламщиков.
А время летело. Катя закончила свою архитектурку и устроилась в проектное бюро, где очень быстро стала ведущим специалистом. Денис же продолжал работу в агентстве, заочную учебу в академии, по окончании которой его уже ждало местечко в ФСБ. Кирилл женился на Наташе и уделял своему детищу немного меньше времени, чем раньше.
Но вот и Воронцов стал выпускником. В ФСБ его приняли с распростертыми объятиями - один из лучших специалистов прочил ему головокружительную карьеру. И он оказался прав - не прошло и полугода, как Дениса повысили в должности и отправили на постоянную работу в Москву.
- Столице нужны такие кадры, как ты, - ответили тогда растерянному Денису.
- Кать, я теперь буду работать в Москве, - выпалил Воронцов, едва зайдя в квартиру.
Девушка замерла над чертежами.
- Что ты сейчас сказал?
- Меня повысили по служебе и перевели в Москву, - повторил молодой человек, подойдя к столу.
- Зачем в Москву? Ты, по-моему, и здесь неплохо устроен, - промямлила Катя. - а как же агентство?
Денис в недоумении взглянул на нее.
- Кать, я тебя не понимаю. Ты же постоянно твердила, что в столице у тебя будет намного больше творческого потенциала, чем в Уфе. А сейчас ты отказываешься от своих слов. Ты от меня что-то скрываешь?
- Нет-нет, что ты? - забормотала девушка, вертя в руках карандаш. - Хочешь в Москву - поедем. Только как же быть со всем тем, что уже накоплено?- она всплеснула руками.
- Прорвемся, - ответил Денис, приобняв ее за плечи. - Подумаешь, столица какая-то. И не такое переживали...
Кирилл, узнав о переводе Воронцова в Москву, тут же загорелся идеей перебросить агентство туда. Емельянов, пролистав ежедневник, нашел координаты нужных столичных людей и, подыскав оптимальный вариант, мигом сообщил об этом Денису.
Вскоре квартиры друзей были проданы, основная часть охранного бизнеса переброшена в первопрестольную. И, если Воронцову полагалось служебное жилье, то Емельянов ехал в неизвестность, продав собственную квартиру. На вырученные от сделки с уфимской квартирой деньги Денис купил симпатичную двушку, добавив немного из заранее накопленных средств, а от служебной отказавшись. Кирилл же, поразмыслив, приобрел загородный дом. В Уфе осталась совсем незначительная доля агентства, филиал, в котором главным стал отец Воронцова.
Едва они с Катей устроились на новом месте, как Денис уехал в Уфу за машиной. Молодой человек понял, что без тачки как без рук, покатавшись в московском метро несколько раз. И плевать, что на дороге постоянные пробки, к черту вечную толчею и давку. В машине ощущаешь себя как дома, скрывшись от любопытных глаз за лаковыми боками авто.
- Масик, - любовно называла Катя 'мерс'.
Вопреки всем пессиместическим прогнозам, агентство стало ведущим на московском рынке охраны спустя два месяца с момента появления и сыскав большое уважение не только в среди бизнесменов, но и в кругах звезд разнообразного ранга. Всеми делами ловко заправлял Емельянов, Денис же, занятый в ФСБ по самое 'не балуй', изредка наведывался в офис. Катя вытянула счастливый билет, и сейчас работает в одной очень крупной архитектурной фирме. Ее проектом, некогда созданным еще на последнем курсе института, заинтересовалась канадская сторона. И, после переговоров и оформления всех необходимых бумаг, будущему торговому комплексу суждено было появиться на свет за границей под руководством Катерины.
На столе волчком закрутился мобильный, оживленный благодаря току. 'Колосов' - высветилось на дисплее.
- Да, товарищ генерал, - вмиг посуровел Денис, отбрасывая в сторону ненужные в данный момент воспоминания.
-...
- Так точно. Через час буду.
- ...
- До встречи.
'Хватит ли часа, чтобы добраться к генералу? - размышлял Денис. - Скорее всего да, но лучше выехать сейчас.'
Воронцов выдернул из розетки не до конца заряженный мобильный и, подхватив куртку, вышел из кабинета. В помещении наступила звенящая тишина, чью вату ловко резало тиканье часов. Стрелки перемещались по циферблату, отсчитывая время. Время, отделяющее Дениса от неизвестности.
Неизвестность страшит и подчиняет себе, обнимая нас крыльями ежедневности. Мы боимся неизвестности, пытаемся избежать ее всеми доступными способами. Одним из вариантов является планирование. Вроде все просто - берешь ежедневник, ручку и пишешь то, что собираешься сделать завтра, через неделю, через месяц. Так, план составлен, остается только строго соблюдать его и не выходить за рамки, поставленные самому себе. А неизвестности плевать на наши ежедневники, планинги и прочее. Один взмах ее крыла - и все намеченное на будущее псу под хвост. При счастливом исходе дела мы называем неизвестность Господин Случай, при плохом ругаемся самыми последними словами, пытаясь определить, в каком же месте была допущена роковая ошибка. А неизвестность, меж тем, вершит судьбы, вальсируя незримой звездной пылью в воздухе жизни. Не надо бояться неизвестности. Не надо избегать неизвестности. Примите ее как данность бытия, не прогибаясь под ней и в тоже время не главенствуя над ней. Жизнь полна неизвестностей. А где неизвестность там неожиданность. А та, в свою очередь, - чаша весов, и куда она будет клониться решать, увы, не нам...
_______________
*Любовь - это дикое животное,
Оно кусается, и царапается, и преследует меня.
Оно цепляется в меня мертвой хваткой
И тащит в свое логово.
Оно пожирает меня с головой
И долго держит меня в своих смертельных объятиях.
Любовь окутывает тебя легко, как снег.
Сначала тебе жарко,
Потом холодно,
А в конце больно...
(Rаmmstеin - Любовь)
|
| |
| |
