Сериалы онлайн

- Елена Никитична, прячьтесь, я прикрою, — горланил Каренский, а рядом пулялся в ребятню Степнов. - Идите шашлыки есть, а то все слопают! Кстати там уже покушаются на тортик.
- Спасибо, пусть лопают! У меня тут войнушка.
- Кажется вы в качестве мишени, — засмеялся Степнов, схватил ее в охапку, отвернул от комков, влепившихся ему в спину, под общий хохот, и посмотрел в глаза. Он заметил, что она сейчас начнет возмущаться и быстро ее выпустил. Повернулся и стал закидывать лагерь противника комками.
- Да уж, меня, кажись, обстреляли. Виктор Михайлович, сейчас и вам достанется, - она спряталась за его спину, но тут он увернулся от летящего комка, а Лена не успела, и тот прострелил Лене плечо. Она засмеялась, Степнов тоже, со словами «простите», а она отряхнулась и сказала: - Ок, я пойду лучше поем.

- А вы мужественно сражались.
- Да, если бы не вы с Виктором Михайловичем, я бы пала смертью храбрых...
- Мне рассказывали, что вы и на посту отлично воюете!
- Они мне льстят, Алексей Сергеевич. А вы с чем воюете?
- Со всем понемногу. Главврач иногда рассматривает даже случаи немедицинские... Елена Никитична, приходите к нам, посмотрите, с чем мы имеем дело. Может, к нам переберетесь, нам такие специалисты нужны...
- Я польщена, Алексей Сергеевич, но я с Московской — никуда.
- С чего бы такой патриотизм?
- Мой патриотизм здесь ни при чем, просто я «другому отдана и буду век ему верна» - …ах - Лена ахнула и подскочила с места следом за Каренским, увидев как падает лестница, на которую ребята навешали свою одежду. Кто-то из повеселевших ребят налетел спиной на лестницу, и теперь она летела прямиком в огонь, угрожая спалить одежду отдыхающих. - А, держите же! - Каренский еле успел подставить плечо. Она неудобно подставила руку, подхватив падающие куртки, а потом подоспели крепкие мужские руки: «Степнов, его руки» - подумала она, и вытащили Лену из опасной зоны, и мужчины убрали лестницу в сторону.

Лена сидела у костра с шашлыком, а ребята смеялись над тем, как бы они выглядели в дырявых куртках.
- Ага, а я босиком, в прожженных ботах, пошлепала бы домой по снегу, как в той песне, только там к любимому без валенок.
- Я бы тебя отвез!
- Спасибо, Петя, ты настоящий друг!
- Елена Никитична, мы не договорили, так это Петр? - спросил Каренский, когда они остались вдвоем у костра.
- Что — Петр?
- Ну, про патриотизм...
- А, нет, мужчина тут ни при чем. Я про медицину, больницу, коллектив и начальство.
- Елена Никитична, может, составите мне компанию? Я завтра приглашен на выставку медицинских технологий в СКК...
- Извините, в моем случае это невозможно, к тому же я на смене.
- А послезавтра?
- Тоже на смене.
- А через день?
- Тоже.
- Елена Никитична, вы либо шутите про дежурства, чтобы от меня отделаться, либо вы нарушаете правила.
- Алексей Сергеевич, во-первых, я никогда не шучу на тему работы. Извините, но так меня проще всего найти в случае чего. Во-вторых, если я нарушаю правила, попробуйте пожаловаться моему начальству. Только с условием, что потом расскажете, что они вам ответили.
- Елена Никитична, да вы — колючка.
- Это я болею, а вообще я — мягкая и пушистая. Кто шашлык делал?
- Мы с Петром.
- Отличный получился. Спасибо.
- Кто тут у нас колючка? - подсел Степнов. – Елена Никитична, покажите свою руку! Вы ее сильно об лестницу?...
- Нет, не покажу... это не ваш случай, Виктор Михайлович, на этот раз это травма... - они засмеялись.
- И меня Елена Никитична послала целых два раза.
- Она может! - он улыбнулся, взял ее за руку, которую она не хотела давать, он посмотрел в глаза. — Будете сопротивляться — госпитализирую! – синий огонь прямо в глаза, и тихо, только чтобы она услышала. Она поняла, что он не отстанет...
- Да ладно, вас пошлешь, вы же не пойдете...
- Да мы смирные! - засмеялись молодые люди.
- Да, девочки с вашей больницы рассказали, что вы просто ангелочки...
- Да это мы молодые были, горячие, да, Вить? А уж что мы творили в Красном кресте!
- У, да вы опасные типы! Виктор Михайлович, отдайте мою руку, я вас уже бояться начинаю, — смеялись они.
- Кстати, сейчас опять придет график на Грузию или на Чечню.
- Да, но вам, девушка вряд ли такое поручат... - протянул Каренский, поглядывая на друга.
- Почему?
- Там тяжело. Морально тяжело. Меняешься сильно после таких поездок. - Сказал задумчиво Степнов.
- То-то вы присмирели, я смотрю! Говорили — вон какие были, а теперь...
- Годы, Елена Никитична, вам этого не понять. - Наигранно грустно сообщил Каренский.
- О, да, я владею секретом вечной молодости, и мой отец на самом деле — алхимик...
- Но вы же намного младше...
- Тогда, что же вы на таких молодых заглядываетесь, Алексей Сергеевич, нашли бы себе по старушке и сидели бы спокойно... зато с ней без сюрпризов и на дискотеку не надо водить!
- С молодыми и сам не стареешь!
- А, вот это и главное — кто на сколько себя ощущает! От амбиций зависит. А вы уже на пенсию собрались. - Лена вспомнила про свою руку, которая уже некоторое время находилась просто в ладонях Степнова. Лене так было приятно просто сидеть рядом, что она испуганно, поймав себя на этой мысли, глянула ему в глаза. Он увидел ее реакцию и быстро выпустил ее руку.
- Ну, не на пенсию, но повидал много! Вы, Елена Никитична, давно были на дискотеке?
- Лет десять не была, а что — приглашаете? - справившись с собой, Лена легко улыбнулась Каренскому. А потом еще раз посмотрела на Степнова. Быстро. Чтобы знать. Узнала. Он смотрел на нее, тоже пытаясь привести себя в порядок от собственной подобной реакции.
- Хотите — пойдемте... называется «Дискотека 80-х» - они засмеялись.
- Знаете, а у меня другая идея. Мы с подругами собираемся Новый год отмечать в кафе недалеко от Московской больницы. Будет много одиноких девушек, правда они тоже все «молодые», так что приходите, познакомлю...
- О, я как раз думал, чем занять себя в Новый год.
- Отлично, тогда созвонимся. Виктор Михайлович, вы как?
- Буду, - смог выдавить он.
- Адрес сообщу дополнительно. А сейчас мне пора, еще до дома топать. Всего доброго! - она поднялась с бревна.
- Елена Никитична, давайте мы вас подвезем!
- Это неудобно, мне через весь город ехать, да и у вас есть, кого подвозить, спасибо.
- Точно колючка, - констатировал Алексей. Степнов только плечами пожал.

Лена разослала приглашения с адресом всем приглашенным и созвонилась с подругами — две из них должны были прийти с молодыми людьми. Лерка как всегда — одна, еще две подруги Ксюши, одна с работы, вторая просто знакомая. Они однажды обедали вместе и Лена поняла, что она вменяемая. Уляковых, понятно не будет, еще придет Нестеров, короче, этот Новый год — праздник одиноких.

Лена была свободна в саму новогоднюю ночь, но потом, первого числа выходила на дежурство. Это тяжелые дни, обычно начинался самый настоящий аврал — коллеги отзванивались и говорили, что заболели, и что опять дежурить одной, не говоря уже про обмороженных, подстреленных, опившихся, побившихся и просто про поскользнувшихся людей. Для травмы — это самая работа.

Перед праздником Лена сходила в салоны, уложила волосы, у косметолога нанесла легкий мэйк-ап и пошла домой. Пришли подруги, они собрались, еле выгнали Ксюшу от зеркала и радостные пошли в кафе. Наташи с ними не было, она уехала к родственникам в пригород. Лена была в чудном настроении, должен был прийти Степнов и это ее немного будоражило. И вот она снова о нем думает...

Весь вечер она его практически не видела. Она танцевала с молодыми людьми, даже с Каренским один раз пришлось, так как он успел ее поймать по пути к столикам подруг. Он настоял на том, чтобы они перешли на «ты», но она сказала, что только в неофициальной обстановке — на работе с коллегами она на «вы».

Один кавалер не из их компании был особенно активен и даже чересчур напрягал Лену, так, что в итоге она отказала ему в танцах и вообще решительно прекратила его поползновения в ее сторону. Но он напился и к концу вечера решил повторить попытку «завоевать» Лену. В кафе было много маленьких столиков, и он постоянно терся рядом, не выпуская ее из виду. Лена разнервничалась, но виду не показывала и вскоре решила пойти домой. Степнов где-то обитал, но надо отдать должное — она не заметила, чтобы он с кем-то флиртовал или как это у мужчин называется.

Под самый конец праздника медленная музыка не переставала звучать. Лене нравилась такая романтическая обстановка, она сидела на высоком стуле у барной стойки и вполоборота наблюдала за парами на площадке и переливами огней на платьях девушек. Вдруг сзади кто-то наклонился к самим волосам, обдав приятным свежим ароматом.
- Потанцуем? - спросил бархатный голос, волосы шелохнулись, защекотав шею и открывая ухо. - Или вы сегодня заняты весь вечер? - она прикрыла глаза от сладкого жжения в груди, вызванного прикосновением к уху. Она тряхнула головой, обдав его щеку волной волос и аромата. Степнов вздрогнул.
- Не занята, - она повернула голову, подняла глаза в глаза и оказалась близко-близко к его лицу. Он взял ее руку, повел на площадку и закружил под музыку, прижимая к себе. Не хотелось говорить, и они долго танцевали, просто наслаждаясь близостью друг друга. Он смотрел ей в глаза, и она отвечала взглядом. Лена не помнила, сколько времени прошло, многие стали расходиться. Степнов опустил обе руки Лене на спину, ей стало жарко, сердце забилось, и она подумала, что он сейчас это почувствует. Волна счастья и какой-то нежности разлилась по сердцу, а когда он невесомо провел пальцами от шеи до талии, убирая прядь волос, Лена задохнулась. Она посмотрела почти угрожающе ему в глаза. Он заметил.

- Виктор Михайлович, я пойду, спасибо.
- Это вам спасибо. Не уходите, побудьте, а потом я вас отвезу.
- Спасибо, но мне пора, вечером на смену, - он кивнул, поцеловал ее руку, обжегая ее дыханием и проводил к столику. Девочки стали его приглашать присоединиться, но он куда-то удалился.

Через некоторое время, когда Лена уже собралась уходить, он подошел к их столику. Лена снова поймала на себе взгляд того назойливого парня.

- Елена Никитична, спасибо за вечер, - перед ней оказалась алая роза.
- Не стоит, это не мне спасибо... тут отличная музыка, ведущие, а остальное зависело от вас. – Она, не отводя глаз от его втянула аромат цветка, как-то нервно пожала плечами, ей всегда казалось, что она хорошо маскируется, но он тихо произнес:
- Елена Никитична, я вас не узнаю, что случилось?
- Нет, просто испортилось настроение из-за одного экземпляра. Веселитесь, счастливого Нового года! - она улыбнулась своей очаровательной улыбкой и вышла из зала. А он подумал, что сглупил, надо было хотя бы проводить ее. Он вышел на улицу, но не увидел ее, а в какую сторону идти — он не знал.

Следом за Леной из кафе вышел еще один человек. Он шел качающейся походкой, но довольно быстро. Лена не сразу заметила преследователя, на улицах было людно, гремели салюты, а идти приходилось большими перегонами. Она стала спешить, надеясь, что выпитое им все-таки помешает ему ее сразу догнать. Она не знала, что лучше — бежать домой или попытаться укрыться в людном месте, она подозревала что этот человек теперь просто так не отвяжется, во-первых после того, как она дала ему отпор. Во-вторых, Лена сегодня потрясающе выглядела — длинное платье с разрезом до самого верха облегало фигуру девушки, открывая длину ног, и притягивало взгляды. Ей хотелось романтики, вот теперь она ее получит. Ну почему никак нельзя понять — «вы мне не интересны, я не хочу с вами поддерживать бессмысленный разговор» - кажется вполне конкретные слова, так нет, не понимают. Наконец, Лена вышла на свою улицу и пошла вдоль дома, который скрывал ее от пустыря, на котором сейчас должен был находиться преследователь. До ее дома было еще долго — три длинных квартала, пересекающихся с дорогами, а значит — со светофорами. Лена уже спиной чувствовала, что он ее вот-вот догонит. Сейчас закончится этот дом, а там — будь что будет.

Она сделала шаг, соскакивая со ступеней, и вдруг из-за угла ее кто-то схватил, зажал рот и перекатами вдоль стены закатил ее за следующий угол, а там, в нишу подъезда, куда не проникал свет фонаря, и тьма скрывала от прохожих. У нее сердце замерло. Она его вообще не слышала, но тут крепкие руки повернули ее лицом к себе. Она посмотрела в лицо похитителя и сердце первый раз бухнуло. Степнов. Потом оно заколотилось с такой скоростью, разгоняя панику и слезы, что она забыла, как дышать. Слезы сами покатились из глаз. Он прижал ее к груди, накрыл голову ладонью и стал ждать. Последние капли жалости к самой себе иссякли и она затихла. Он вдыхал запах ее волос, духов, чувствовал тепло ее тела, чувствовал, как она вздрагивает у него под руками и не хотел отпускать ее, хотел так и стоять, укрыв ее от всего. Какая же она все-таки еще молодая, ранимая. Испугалась какого-то пьяного мужика. Вон, какие к ней поступают пострадавшие, так она борется за их жизнь, а тут за свою не смогла... Глупая девочка. Он поймал себя на том, что для него она совсем не ребенок, его сейчас переполняла нежность, сострадание, желание защитить, но вовсе не девочку, а красивую привлекательную женщину. Он ощутил, что его уже неудержимо влечет к ней. Это было желание, которое стало сладко разливаться по телу. Мужчина попытался анализировать, но испугался этих мыслей и оторвал ее от себя, посмотрел ей в лицо:

- У ваc совсем ку-ку поехало. Вы куда так рванули? Надо было там остаться и попросить кого-нибудь проводить вас. Простите, я не посмел...
- Спасибо вам, Виктор Михайлович, я подумала, это он меня схватил... вы мужчины совсем не слышите, когда вам говорят «нет»?... больше не буду ходить в кафе в платье... - она смешно шмыгала носом между своими фразами.
- О, Елена Никитична, я вам подарю паранджу, я был в Чечне, там такие носят.
- Спасибо, оставьте ее Розе или Оле, а я сама скоро туда поеду и куплю там, - он засмеялся: «Ревнует».
- А вы и вправду колючка.
- Да, верблюжья.
- Почему? - смеялся он и видел, как она понемногу оттаивает.
- Потому что только верблюды на меня внимание обращают, остальные, нормальные, меня боятся, - он смотрел на нее и не верил своим глазам. Так не могло быть... она совсем рядом и он понимал, что, правда, боялся ее, а точнее боялся себя, каким он становился рядом с ней.
- Елена Никитична, ваш дом далеко? Я вас провожу, вам надо выпить кофе или чего-нибудь покрепче.
- Спасибо, я уже пила сегодня «покрепче». Как вы думаете, он ушел уже?
- Думаю, да, но даже если нет — он не посмеет подойти.
- Но тогда он будет знать, где я живу...
- Думаю, он завтра проспится и забудет вас.
- Точно забудет?
- Точно. Пойдемте. – Степнов взял ее за руку, и они вышли из своего укрытия.

Они пошли по городу, празднующему Новый год, и он постоянно посматривал на нее. Она была совсем другая, чем обычно, когда она в белом халате. Она его задела. И не слезами, которыми женщины всегда пытаются разжалобить, а открытостью что ли, непосредственностью, она была настоящая, со страхами, надеждами, она жила.
Дома Лена пригласила Степнова пройти и снять верхнюю одежду.

- Виктор Михайлович, у вас костюм или рубашка, должно быть, мокрые от моих слез. Извините, я как дура разревелась...
- Это от испуга, ничего страшного ни с костюмом, ни с рубашкой не произойдет.
- Нужно хотя бы посушить...
- Нет, спасибо, все в порядке.
- Вы вернетесь туда?
- Нет, поеду домой. Кстати, у вас тут такси где обитают?
- Не знаю, я сейчас вызову — она взяла телефон, продиктовала адрес. – Через полчаса будут. Может кофе?
- Если можно, - она указала на высокие стулья у барной стойки в кухне, а сама поставила кружки в аппарат. Достала торт, который испекла перед приходом девчонок.
- Виктор Михайлович, не хотите тортика, я сама его сделала... - она обессилено опустилась на стул – простите, что испортила вам вечер... теперь понимаю, почему этот праздник нужно отмечать в кругу семьи. А у меня вот и родители уехали...
- Как они, как Никита Петрович?
- Спасибо, хорошо, благодаря вам... – они тихо переговаривались, запивая произошедшее кофе, а потом звякнул телефон — такси.
- Мне пора, не грустите.
- Спасибо, счастливо добраться. Виктор Михайлович, не рассказывайте, пожалуйста, моим родителям... и вообще не говорите никому... - он кивнул головой, поднял ладонь и пошел по коридору к лифту.

Темка с комментми

- Виктор, на неделе нужно будет посетить выставку и сделать пару летучек для студентов, - звонил Каренский.
- Хорошо, когда?... Я думал, чем же их занять, а вот и случай... Спасибо, там и встретимся.

В январе прошла выставка, куда Лена отправилась с родителями. Это было ей тоже интересно, но больше для общего развития, хотя, помня опыт работы в Сибири, Лена понимала, что ничего не бывает зря. У нее как раз был выходной. Она, отдохнувшая, радовалась, что проведет время с родителями. Потом можно будет отправиться в Петергоф, поплавать у папы в бассейне. Она уже начинала завидовать и однажды даже маме в шутку сказала, что у нее всего лишь однокомнатная квартирка, а папа шикует на вилле с бассейном. Они посмеялись, что у Лены есть время построить себе особняк - всего-то каких-то тридцать пять лет.

Лену они встретили в центре, прошлись с мамой по магазинам и поехали к павильону на Васильевском острове. Совместно с мамой Лена пересмотрела все новинки и уже знакомые технологии, пока отец где-то просвещался. Потом они втроем отправились что-то оформлять для его больницы или для фонда, или что-то в этом роде, Лена не вникала, она просто болталась следом и морально отдыхала.

Стенды были подсвечены яркими фонарями, от которых болели глаза, и немного кружилась голова. Лена поняла, что устала и хотела где-то посидеть в тишине. Тут они провели, как оказалось, больше четырех часов. Наконец, дела были закончены, дамы взяли отца под руки с двух сторон и потащили его в кафе, иначе он бы еще где-нибудь завис. Проходя мимо какого-то стенда, Лена остановилась. Что-то резало память, какое-то слово, или название, или место — она не могла вспомнить. Родители отошли от нее уже прилично, смешавшись с потоком людей, а Лена безуспешно перерывала память, силясь вспомнить. Она уже собралась отойти от стенда, когда увидела человека, сидевшего глубоко за стойкой. Его практически не было видно, но он выглянул, и Лена заметила его глаза. Такой взгляд не забудешь. Она видела его. Только где? Тут ее размышления прервали две огромные фигуры, подошедшие сзади с двух сторон, и отдаленно знакомый голос произнес:

- Гражданочка, пройдемте. - Сердце ухнуло, во-первых, от неожиданности, во-вторых, от напряжения, помноженного на официальность говорящего. Она резко повернула голову и увидела Каренского и Степнова, улыбающихся шутке.
- Нельзя же так пугать! Блин, я чуть к Соне в кардиологию не отправилась! - возмущалась Лена под хохот двух довольных мужчин.
- Лена, ну ты куда пропала? - воскликнул подошедший отец, но, увидев собеседников, с удовольствием поприветствовал обоих.
- Да я тут... вот... - она показала на них, потом опустила глаза, а потом мельком глянула за стойку, пока мужчины обменивались приветствиями. Человек сидел, но не выглядывал.
- Вы не будете против присоединиться к нам? Девочки, кажется, устали, и мы собирались зайти в какое-нибудь кафе посидеть.
- Отличная идея! - голосил Каренский. - Мы тоже уже уйму времени тут потратили на поиски, но, по-моему, Виктор Михайлович ничего так и не нашел.
- Да, а что вы искали, коллега?
- Тему, подходящую для студентов. Признаться, что-то наклевывалось, но потом натолкнулось на бессознательность оных, ну не будут они копаться так глубоко, как эти темы того требуют.
- У вас сессия скоро?
- Да, но время есть и хочется, чтобы они сами поработали мозгами.
- Ага, я теперь понимаю, откуда профессор Степнов черпал идеи для заданий и вопросов на экзамены. - Пробурчала Лена. Они смеялись по пути из выставочного павильона. Степнов предложил ей руку, и так они вошли в кафе, отец с мамой, а она с Ним.
- Мы вас, правда, напугали? - под общий шум наклонился к Лене Степнов.
- Ну, мы, Кулемины, вообще-то не робкого десятка... Я задумалась, а тут вы... — она улыбнулась.
- Нашли что-то?
- Да, но пока не поняла, что это и к чему... - тихо произнесла девушка.
- Елена Никитична, а что вы искали на выставке? - решил вмешаться Каренский, видя, что эти двое словно уединились, даже не отвернувшись от остальных. Им это и не нужно было. Их будто ширма отгородила, и они остались вдвоем. Поговорив, они разделись и отправились к столику, Каренский увел Лену вперед, Степнов сзади любовался ее стройной высокой фигурой и прямыми волосами, которые ровно опускались на плечи. Он понимал в кого она такая высокая — лишь на полголовы ниже отца и чуть повыше матери, хотя, судя по худощавости и подтянутости отца, фигура у нее именно от него.
- Вдохновение, Алексей Сергеевич. Иногда что-то новое появляется и понимаешь, что не все так безнадежно...
- Да, только жаль, раньше в этом наша медицина преуспевала — НИИ разрабатывали, а мы внедряли, а теперь платим за то, что наши давно изобрели и сложили в стол, т. к. денег испытать и внедрить нет... - папа выступил.
- Да плевать, кто это изобрел и сколько оно стоит, если пациенту легче и самому врачу проще! Я за то, чтобы люди меньше мучились... - задумчиво произнесла Лена. Они начали спорить о политике, а Лена не участвовала в таких дебатах, молча поглощая суши. Она искренне не понимала людей, кто не любит суши и японскую кухню.
- Елена Никитична, вы так увлечены суши, словно вы выросли в Японии и с детства там не были и сильно по ним соскучились...
- Люблю суши. Знаю, что большинство наших соотечественников не разделяют мое мнение, а мне так очень нравятся.
- Да, мне говорили, что вы все делаете всем назло...
- С чего вы взяли, Алексей Сергеевич?
- Говорят... - он пожал плечами. - Если все не любят суши, значит, вам они понравятся.
- Ерунда, просто, наверное, у меня извращенный вкус, в папу, - она хитро улыбнулась и посмотрела на отца, который не слышал, т. к. был увлечен беседой со Степновым. Мама засмеялась и тоже посмотрела на мужа.
- ...да, в меня... - он по-деловому кивнул и продолжил беседу, а женщины и Каренский рассмеялись.
- Лена, я пригласил коллег сегодня к нам, так сказать, за круглый стол без галстука...
- То есть в баню, Никита Петрович? Кстати, а Петра Никаноровича не будет?
- Ну да. И отец приедет. Ты же тоже собиралась к нам?
- Да, собиралась, у меня завтра выходной, да и по деду соскучилась.
- Вот и славно! Кстати, звонила бабушка, просила перезвонить, как освободишься. - Он сказал это уже тише, посмотрел на дочь, она извинилась и вышла в холл. Поговорив с бабушкой, она прошла на красиво обставленную террасу, где было довольно прохладно из-за нескольких открытых окон. Она смотрела вниз на Неву и гавань, на зимний унылый пейзаж и хотелось вернуться в детство — к бабушке в ее летний дом и на речку. Она стала замерзать и поежилась, но возвращаться не хотелось. На плечи опустился пиджак с запахом Степнова. Это был не запах какого-то особого парфюма или еще чего-то искусственного, это был его запах. Может это у всех так, но его она чувствовала всегда.
- Спасибо.
- Как у бабушки дела?
- Стою и о ней думаю. Моя жизнь на четверть состояла из летних поездок к ним. В школе я хорошо училась, и меня дед забирал к себе еще в мае. Может я, поэтому такая старомодная в некоторых вопросах...
- Убеждения и жизненная позиция не могут быть старомодными.
- Но сейчас уже так никто не живет. Молодежь раскрепощенная, самодостаточная, а у меня куча лимитов и просто комплексов.
- Вы же живете с ними — комплексами, значит, вам так комфортно и может для кого-то это комплексы, а у вас это достоинства, - он смотрел ей в глаза, а она не могла отвести свои, не хотелось разрывать контакта. Она чувствовала, что он прав, практически ее не зная.
- Вы не знаете, о чем я говорю, не знаете меня, но почему-то вы правы, Виктор Михайлович.
- Со стороны иногда виднее... Скучаете по бабушке?.. Почему она живет далеко?
- Там прошла ее жизнь, и она не хочет покидать родных могил.
- Понимаю.

Краем глаза она следила за этим противным человеком, который упорно не уходил. Она махнула Катеньке принести чаю и чего-нибудь съедобного, повернулась к главврачу, сопровождающему делегацию, и пригласила всех на чай. Но они отказались, сказали, что еще предстоит проконтролировать несколько этажей, но по лицу главного она поняла, что он не доволен чем-то. Ее насторожило слово «проконтролировать», но она отвлеклась на Катеньку, которой всегда удается достать невозможное из общего ящика, куда практически никто ничего не кладет. Лена всегда отдает ей деньги за угощенья, хоть девушка и отказывается, ведь понимает, что врачам иногда некогда поесть, поэтому быстро глотнуть чаю и что-то закинуть в рот — единственное удовольствие за весь день.

Она открыла свой ящик и достала дорогой препарат, который недавно появился на фармакологическом рынке. С Федором Федоровичем она хотела обсудить этот вопрос. Это рекомендация отца, и Лена специально купила его в аптеке, чтобы предложить его использовать Федору Федоровичу, который все по старинке пользуется старыми дедовскими способами.

- Федор Федорович, у вас, кажется, новый случай?
- Нет, забытый старый.
- Послушайте, мне папа, как раз, по этому случаю тут проводил ликбез, есть лекарство нового поколения, вроде работает, динамика от него отличная. Не хотите попробовать? Я купила, хотела сама понаблюдать, но у вас у первого пациент.
- Что Савченко?
- Он сказал, что это наше дело, что назначать пациентам, но если этого нет в больнице — пусть они сами покупают, извините.
- Хорошо, давай попробуем, если папа... давно мы не виделись, привет передавай.
- Спасибо, он всегда спрашивает, кто как поживает и чем живет. Вы, кстати, не хотите поспокойней найти себе работу?
- Нет, дочка, это мое — я тут привык.
- Мне иногда кажется, что вам тяжелее, чем нам...
- Нет, это вам тяжелее, вы молодые, а мы видели и чудеса и исключения из правил, и это дает нам право принимать совсем нестандартные решения, - она задумалась. Федор Федорович был из тех, кто плюет на статистику и на начальство, если ему позволяет ситуация поступить правильно — он это делает.

Они попили чай, отдохнули, и Петров отправился дальше, положив коробку в карман. Лена услышала в коридоре какие-то голоса и следом за вернувшимся Федором Федоровичем в кабинет вошли главврач с делегацией. Они, точнее тот «противный», хотели бы узнать, что это за контрабандные лекарства, и почему их профессор прячет в кармане. Петров стоял довольный собой, в сопровождении Зои Семеновны, которую Лена терпеть не могла за то, что та сует свой нос везде и потом еще сплетничает, не разобравшись в ситуации. В прошлый раз она отличилась с Катей, ныне Уляковой, которая устраивалась тогда на работу «к своему любовнику», но не успела сменить фамилию в паспорте, и записали ее сначала под девичьей.

Федор Федорович подмигнул Лене и улыбнулся, давая понять, что уже «уделал» этого . «Противный» стал дознаваться, а он ответил, что отец Лены посоветовал ему принимать это лекарство. Лена начала качать права, что это не его дело. Зоя кричала свое, а главврач отправил Петрова на свой пост, а потом занялся Кулеминой. Лена была права, даже если бы это было внутренне дело, то назначать лекарства — дело лечащего врача. Лена с видом победителя достала чек из аптеки, который предусмотрительно сохранила. Потом на беду, он заметил торчащий белый микрофон на компьютерном столе и стал докапываться, что это такое. Пришлось объяснить. Оказалось, что устанавливать «паленые» программы было запрещено. Лена достала коробку от диска с надписью о правах. Он потребовал разрешение главврача, которого, естественно, не было у Лены. Тут вмешался Савченко и сказал, что они в канцелярии и с программой все в порядке.

Когда покрасневший «проверяющий» вышел из кабинета, она как фурия хлопнула ящиком и со стола упала ручка. Стало легче. Лена позвонила в канцелярию и, объяснив ситуацию, узнала, что нужно, чтобы не подставить главврача. Она записала все на компьютер, распечатала и, переодевшись, взяла букет, которые теперь часто появлялись у нее в кабинете, втянула аромат цветов и побрела по коридорам. На посту отдала служебную записку Катеньке и попросила завтра, как можно раньше, отнести в канцелярию. Было уже утро и ей нужно было успеть купить подарки ко Дню защитника отечества, оставалось три недели. Она постоянно дежурила, сократив выходные, и теперь понимала, что времени бегать по магазинам не будет, а подарки хотя бы основные, купить надо. Поэтому придется воспользоваться метро, а там, пешком до дома.

Кажется, Лена оторвалась — она весь день где-то бродила и, почувствовав, что замерзает, отправилась в сторону дома. Весь следующий день она занималась чем-то непонятным, то ли убиралась, то ли разбирала и выкидывала старые вещи, но толку было мало, голова не работала, мысли путались. Она постоянно думала о той операции, о том, что Степнов ей сказал, о проверке в больнице, о Чечне. Лена вымыла голову, а потом не заметила, как уснула, прямо в полотенце. На утро она поднялась, и нужно было отправляться на смену. Лучше так, там отвлекаешься, и нет времени на глупости — мысли.

Приехав в больницу, она поняла, что заболевает. В носу щекотало, и она постоянно чихала. Потом начало щипать горло. Она натянула маску, чтобы не заразить никого.
Раздался звонок мобильного в кармане, и Лена увидела незнакомый номер. Каренский приглашал в кафе внизу. «Что он тут делает, хотя наверняка приезжал к Степнову и вспомнил обо мне» - пришла мысль. Она спустилась в кафе, на ходу снимая маску.

- Привет! Ты прямо из операционной, я польщен...
- Почему?
- Ну... в маске.
- А, это чтобы не заразить никого, кажется, я что-то подцепила.
- Лена, ты ела сегодня что-нибудь?
- Нет, я совсем не хочу, только воды попить...
- Ты меня пугаешь — вид у тебя нездоровый.
- Нормальный, сейчас наглотаюсь колес и приду в себя.
- Слушай, у меня к тебе предложение, — сказал загадочно Каренский.
- Заинтриговал...
- У меня билеты в тур по Средиземке, мы с друзьями решили отметить Китайский новый год в море.
- И...
- Приглашаю... Каюта — люкс, не так жарко...
- Одноместная?
- Каюта? Нет, двуместная, ну, со мной…
- С тобой? Ты в своем уме? Каренский, я не поеду, можешь не продолжать.
- Лена, ну почему?
- Во-первых, у меня работа.
- У тебя скоро отпуск!
- Откуда ты знаешь!
- Я все знаю, ну говори, а во-вторых?
- Во-вторых, я не езжу с мужчинами на море, если мы не… встречаемся, извини.
- Ты же взрослый человек, можешь сама решать...
- Что решать?
- Встречаться или не встречаться, и с кем встречаться...
- Ты это к чему?
- Выбирай, со мной или с Виктором, - она зло глянула на главврача больницы на Ваське, грохнула об стол стакан с водой, вскочила с места:
- Каренский, ты больной? Степнову показывался? Он у нас за мозги отвечает, хотя я сомневаюсь, что у тебя они есть! Привет Виктору Михайловичу.
- Лена, да я же... - она вышла из кафе, хлопнув дверью, что аж Алексей втянул голову в плечи.

Все тело ломило, суставы болели и голова разламывалась. «Ну почему всегда думаешь – друг, а они все одинаковые. Вот и Каренский туда же. За кого он вообще меня принимает!». Она шла до корпуса, а слезы текли по щекам. Обида душила, застряв в горле комом. Еще это. Во дворе ее встретил анестезиолог, Ольга Леонидовна, и проводила ее на этаж. Она сидела за столом, точнее, висела, положив голову на руки. Сначала слезы душили, а потом начали действовать таблетки, и Лена провалилась в сон. Она почувствовала, что ее кто-то поднимает и куда-то кладет. Ощущение полета было испорчено болью в горле. Лена открыла глаза. Она лежала на диване, укрытая пледом. Она встала, в ординаторской никого не было. Ночь. Подняла трубку, сказала Кате зайти и попросила принести ей что-нибудь от температуры. Катя пришла, сделала укол, и Лена решила, что поедет домой, чтобы не заразить никого. Спросить, кто переложил ее на диван? Не стоит.
- Кать, я же за столом заснула?
- Да, я попросила Васю отнести тебя на диван. Давай я такси вызову, - Лена кивнула и отправилась домой.

мы тут!

Дежурство началось с сюрприза - Петрова назначили зав.кафедрой хирургии, поэтому персонал был в приподнятом настроении, отмечая это событие. Лена не участвовала, хотя искренне радовалась за него, поздравила, выпив кофе «за его назначение», и отправилась по делам. В эти дежурства были необычайно сложные случаи, и один она даже отправила Степнову. Раньше, конечно, она тоже отправляла на этажи, если это было епархией конкретного специалиста. А с этим случаем было совсем непросто. Сделав свое дело, она поняла, что выдохлась — слабость после болезни сказывалась. Лена не выстоит еще несколько часов, а главное — она не сможет столько времени выдержать на весу в одном положении ровно тяжелый аппарат. Она сама на себя злилась, и в то же время радовалась, что она тут не одна. Вспомнив, как было в Сибири, она написала ровным почерком в карте и позвонила в нейрохирургию. Степнова не было. Она с сожалением подумала, что случай тяжелый. Либо нужно браться самой, либо оставить все как есть.

«Думай». Секунда. Удар сердца. Еще один. Секунда. «Ведь дрогнет рука». Еще удар. Секунда. Удар. Она взялась за голову. Удар. Шаги по коридору. Секунда. Удар. «Степнов. Откуда он тут». Удар. Взял карту. Секунда. Удар. Вопросительно посмотрел на нее.

- Мне сказали, что вы меня искали.
- Не искала, просто… кроме вас... я сегодня только ассистировать могу... это срочно.
- Я уже моюсь.
- Спасибо.

После операции коллеги поблагодарили друг друга, и Лена пошла за картой. Подошла к стойке у девочек и стала что-то писать своим ровным почерком. Степнов подошел сзади, она напряглась и остановила руку.

- Елена Никитична, нам надо поговорить.
- Я слушаю, - не поворачивая головы.
- Не здесь.
- А где? На палубе корабля? - она повернулась и зло сверкнула глазами в упор.
- Я виноват, Елена Никитична, выслушайте меня.
- Я сама виновата. Больше не буду у вас перед носом маячить, Виктор Михайлович. Простите, правда, по работе все же придется сталкиваться. Мне без вас иногда никак, - последние слова она почти прошептала, но он услышал. Она положила ручку на карту пациента и быстро ушла в кабинет. Села за свой стол, спряталась за монитором и положила голову на руки. «Ну, вот опять я плачу».

На следующее дежурство в кабинет принесли огромный букет цветов. Она заметила его только вечером, взяла записку. Каренский прислал. Просил встретиться. А она еще не решила, что ему скажет. Это будет зависеть от того, что он скажет. Это-то ладно. Степнов молчит. Вот где проблема.

Через одно дежурство в кабинете было пять букетов. Она их даже не видела. В кабинет она заходила только раз или два в сутки. Чтобы кофе попить. А потом выдалась минута, она заскочила в ординаторскую — а тут оранжерея. Ее позабавило это, но она все еще злилась. Что делать, она не знала. Раздался звонок. Она улыбнулась — подумала что Он. Нет. Отец.

- Лена, ты должна это увидеть!
- Папа, что случилось?
- Какой-то сумасшедший завалил весь двор в Петергофе цветами и шарами. Так красиво — все в бело-красно-золотых тонах.
- Папа, сделай фото, я потом посмотрю, если не убью этого сумасшедшего.
- Что-то случилось?
- Пока ничего.
- Лена, что мне с этим делать?
- Я же сказала. Все, маме привет, целую.

И кто это? Каренский? Степнов? Звонок по местному. Он.

- Елена Никитична, добрый день.
- Добрый, Виктор Михайлович.
- Сильно заняты?
- Слушаю.
- Мне нужно вас увидеть.
- Сегодня собрание, увидите.
- Нет, в неофициальной обстановке.
- Хорошо. Но я на круглосутках...
- Завтра третьи?
- Нет, сегодня заканчиваю, но будет поздно. Или рано — кому как.
- Елена Никитична, давайте я вас после работы отвезу домой, и поговорим.
- Спасибо, Виктор Михайлович, но я сама... давайте позже встретимся. Сможете?
- Да. Я позвоню?
- Да. Всего доброго.
- До свидания.

Она грохнула трубку на базу. Мобильный звонит. Каренский. Сговорились.

- Да!
- Елена Никитична, простите меня! Мне нужно с вами встретиться, желательно не в больнице!
- Алексей Сергеевич, вы совсем как маленький! А говорили, что уже выросли... нашкодили и теперь не знаете, как быть? То ли самому утопиться, то ли меня утопить?
- Да вы что! Елена Никитична...
- Мы снова на «вы»?
- Я не знаю, возможно, вы меня больше видеть не захотите...
- Да нет, просто неприятно, да еще Степнова впутали. Сам бы он точно до такого не додумался. Я вообще не знаю, что думать и как вести себя и с вами и с ним.
- Давайте встретимся, я вам все расскажу.
- Хорошо. Только я дежурю.
- Давайте я вас заберу после смены?
- Нет, после смены я домой, меня ждать будут...
- А у вас кафе еще работает?
- Очень своевременный вопрос — я его уже ненавижу, как раз думала, сколько мне тротила понадобится...
- Я через час — у вас. Позвоню.
- Хорошо. Жду звонка.

Через час он ждал на ступенях корпуса, Лена вышла, и они вдвоем пошли в кафе.

- Цветами мне удается полюбоваться только несколько минут за смену. Если это способ намозолить глаза и заставить с тобой встретиться, то неудачный, если подлизаться — то не впечатлил. Что тогда?
- Это просто напоминание о том, что у тебя есть нерешенный вопрос.
- Для меня все давно решено, и я тебе сразу сказала «в-моем-случае-это-невозможно!» - четко произнесла она. Помнишь? Зачем ты все это затеял?
- Лена, я подумал... ты одна, ни с кем не встречаешься, я тоже один... Может у нас что-нибудь и получилось бы...
- С чего ты взял, что я себе кого-то ищу?
- Но как же так? Ты молодая красивая женщина, ты многим нравишься, неужели нет достойных?
- Есть.
- Тогда почему...
- Это решать не только мне. Ты об этом не думал?
- Он что — женат?
- Это не важно, - она прищурено посмотрела ему в глаза. - Леш, представь, ты мне понравился, через день ты приходишь и говоришь «поехали в круиз». И я еду в круиз. Что дальше?
- Мы бы отлично провели время...
- Какое? Неделю, месяц или даже год? - она долго смотрела ему в глаза, не отпуская. - Извини, мне это не интересно, - она встала. Каренский поднялся за ней, взял ее за руку.
- Лена, прости меня. Я уже понял! Понял, что готов с тобой быть рядом всю жизнь... как с другом. Я подумал, что влюбился, но тут другое... на тебя можно положиться. Ну, дурак я был, больше не буду. Мир?
- Мир, - она улыбнулась. Он проводил ее до крыльца.

Все просто — нужно поговорить. Остается Степнов.

***
На собрании даже Лена заметила разряды между рядами: верхним, где обычно сидел Степнов, и ее нижним. Народу почти не было. Многие на больничных были, кто-то в отпуске. Савченко опять выяснял отношения с хирургией, орал на Федора Федоровича. Лена слушала, потом встала и сказала, что это все из-за нее. Она заболела и в первый день не смогла полностью встать на смену, и даже пришлось звонить Степнову, сил не хватало даже держать тяжелый аппарат. Ее заменяли молодые хирурги, которых понятно, отправляли на этажи. Федор Федорович тоже вышел, но его не хватало. Савченко разорялся, а Лена сказала, что тогда не пойдет в отпуск.

- Будем считать - я отгуляла свой отпуск. Рассчитывайте график и на меня.
- Елена Никитична, вы тут ни при чем...
- Вы сами говорите, что полтора врача на всех, да еще Федор Федорович занят. Я смогу спокойно отдыхать? Он же не позвонит, если аврал случится...
- У нас каждый день — аврал...
- Тем более.
- Если сильно припрет — позвоню. И не говорите так, словно меня нет рядом.
- У нас ВУЗы совсем прекратили выпускать хирургов? Виктор Михайлович, вы там ближе всего к ним... – Савченко.
- Елена Никитична, по поводу выпуска новых - сколько лет вам понадобилось, прежде чем вы нас осчастливили своим появлением? - Степнов
- Столько не живут...
- Да тут вопрос не в годах, а в желании! Почему они все идут в частные клиники? Потому что там платят.
- При чем тут, платят или нет... Женщины не могут из-за времени — учиться, работать, а еще семью надо создавать, а тут график убойный... Мужчинам нужно кормить семью, но зарплаты... либо надо все время проводить тут... - дебатировали коллеги.
- Это от человека зависит. Мне кажется, по-другому быть не может — я привыкла, что и ночью и днем папа куда-то убегал, маме звонили. Она говорила, а сама с закрытыми глазами гладила меня по голове, укладывая спать. Их жизнь была там, моя тоже... и у них нормальная семья!
- Если бы у вас была семья... - Софья Марковна по-матерински решила внести свою лепту.
- Думаю, мало бы что поменялось...
- В доме нужна жена, мать...
- А еще в доме нужен мужчина, который будет понимать это и поддерживать, а это возможно, если он сам такой же. И другого, лично мне, не надо. Вот поэтому у меня ее нет. Иногда приходится выбирать, семья или работа... и вообще, причем тут я? Нам нужно еще принять на работу хирургов... - Лена решила перевести тему.
- Давайте попросим спонсоров прислать...
- Кстати о спонсорах... У нас меняется «крыша»?
- Да, предлагают.
- Чем нам это грозит?
- Как обычно, столкнут лбами, перессорят всех, а потом передадут кому-нибудь.
- Давайте вообще без спонсоров?
- Но у нас же был губернатор... - завибрировал телефон, Лена посмотрела на экран, молча, подняла трубку и побледнела. Шепнула что-то Петрову. – Извините, — сказала она и выбежала из зала, Петров выскочил за ней. Савченко пожал плечами «ну как всегда» и ничего не сказал.

Привезли двоих из аварии, в которой поучаствовала скорая помощь. Шофера и кого-то из участников спасти не удалось, они погибли на месте. Лена не понимала, как можно не пропустить карету скорой помощи с работающей сиреной. К самой машине никого не было, они спешили на детский вызов, им был зеленый коридор, но кому-то нужно было быстрее. Она проверила списки — Алексей работал тоже на скорой, и сейчас она молила, чтобы это была не его машина. Точно — не его, но от этого не легче — коллеги сильно пострадали, и им с Петровым предстояло потрудиться.

Она сняла маску, ей помогли раздеться. Она дошла до стойки на этаже. Девочки сидели тихо. Она взяла карту и стала писать, а слезы сами текли из глаз. Еще не понятно, дождались ли «там» другую скорую.
Давно Лена не плакала из-за работы. Но тут что-то навалилось все сразу. Она побрела по коридору. Было уже поздно. Наверное, ночь. Утром она сменяется. Так хотелось спать. Она пришла и прилегла на диван. Забылась. Вой сирен, столб дыма, визг колес, какой-то корабль, солнце, но так тяжело. Она положила ладонь под щеку и уснула.

- Елена Никитична, у вас вид уставший, давайте я вас домой отвезу, - сказал Степнов, целуя руку и заглядывая в глаза девушке.
- Нет, я в норме.
- Я вас не задержу.
- Все в порядке, я даже уснула, сил совсем не было. Не в том смысле, а в моральном плане...
- Из-за аварии переживаете? - она кивнула. – Елена Никитична, что происходит? Мне всегда казалось, что вы сделаны из стали... - она резко подняла глаза и уставилась на него.
- Я? Никогда не скрывала чувств и не стыдилась их. Я же обычный человек, - она замолчала. Подумала и сказала. - Я сама не знаю, что меня так тревожит. Словно откуда-то дует холодный ветер, но туч, предвещающих ненастье, еще не видно. Еще Каренский...
- Елена Никитична, простите, мы поспорили. Я сразу ему сказал, что вы никуда не поедите, а он захотел проверить.
- Проверил. А вы почему так уверены... – они сидели рядом и сейчас Лена повернула к нему голову, оказавшись в плену его пространства, которое отгораживалось локтем на спинке стула и развернувшейся линией широких плеч.
- Мне кажется, что вы совсем другая. Вот тогда на общем собрании по Чечне вы ушли — вы все решили, а остальное вас не интересовало. Верно?
- Верно.
- А казалось, что ушли вы потому, что вы не поедите.
- И вы поспорили и на это тоже...
- Откуда вы знаете?
- Я же говорю — вы оба как дети, - она улыбнулась, посмотрев в его внимательные глаза. - Я сначала думала, что прибью его, но потом он сказал, что готов всю жизнь быть рядом... как друг. И это его спасло. - Через мгновение она сделала серьезное, даже напуганное лицо, поняв, что сморозила глупость. Приложила пальцы к его губам. – Виктор Михайлович, только молчите сейчас, – он незаметно, неуловимо поймал на секунду подушечки пальцев губами. Лена решила, что ей показалось. «Он так близко. Кажется, вот его губы, такой мягкий взгляд... Но что меня держит? Его неуверенность в глазах. Что за… Он не делает попыток еще приблизиться, преодолев последнюю дозволенную дистанцию. Каких-то пять сантиметров. Самых сложных…». Она отпустила взглядом его, покинув несмелым дрожанием близкого тепла лицо и губы. Летающие искорки испарились, и Лена засобиралась домой.

А еще нужно было купить недостающие подарки мужчинам. А вот, что купить — она не представляла. Порывшись с помощью Ксюши в интернете, они заказали Нестерову будильник, у которого вылетал пропеллер и летел в неизвестном направлении, и пока ты его не вставишь на место, он будет тебя будить. Улякову старшему она решила подарить «кенгуру» - сумку для переноски малыша, ну а младшему — огромного медведя. Папе нужно было что-то серьезное, и она отправилась в магазин парфюмерии, по пути скупив половину женского отдела, ведь следующий праздник приходился тоже на ее отпуск. Если бы она знала, что затеял папа в доме, она бы подарила ему смеситель для душа. Коллегам — мужчинам она купила небольшие презенты в виде наборов, решив, что всегда пригодится. Оставался вопрос — что дарить Степнову. Как всем коллегам? Но для нее он не как все. Хотя он об этом не знает, и показывать ему это она пока не собиралась. Вкуса его она тоже не знала, хотя искренне полагала, что настоящего мужчину не испортит хороший классический парфюм, особенно если у него нет аллергии. Так, отпадает. Часы он носил дорогие. Тоже не пойдет. Тогда что?

В Репино она отправлялась в полном вооружении: отдохнула, купила новые джинсы и ковбойские сапоги и приготовилась ждать девчонок. Звонок раздался за минуту до окончания Лениного терпения. Оживленные девочки влетели в дом, и Лена долго не могла понять причины их радости. Оказалось, что Нестеров предложил довезти их на машине, чтобы не тащиться по грязи, да и дороги девушки не знали. «Отлично», подумала Лена, и вручила девчонкам кучу сумок с подарками. Уляковы тоже должны были быть там, и поэтому в машине не было места от мягкого плюшевого медведя, торчавшего во все стороны.

Когда выгружались, Петр задержал Лену за локоть и сказал:
- Не слушай никого и ни на что сгоряча не поддавайся, прошу тебя.
- На что не поддаваться? Я уже давно созрела для любых...
- Дура, я сказал — ни на что! - она посмотрела на него как на пьяного, но решила, что время покажет. В кармане заползал телефон, но Лене не хотелось ни с кем обсуждать политику. А именно политика тут сейчас и назревала, точнее — подковерная возня.

Народу было много, и в основном Лена всех знала или видела в больнице. Сначала было весело. Ребята играли и привлекали девчонок поиграть, Катя рассказывала про Илюшку — ему еще только полтора месяца, а он уже столько всего знает и умеет! Даже улыбается папе! Лена слушала и немного завидовала. А у нее даже собаки нет, чтобы позвонить перед сменой на работу и сказать, что собака заболела, и она останется дома. Начались танцы, и Лена никак не могла отыскать Нестерова, чтобы тот ее пригласил, у нее из головы не шло то, что он сказал. Но потом она отвлеклась, так как молодые коллеги стали ее приглашать по очереди.

Шашлык удался, и все сидели вокруг костра и обсуждали предстоящие перестановки в Московской больнице. У больницы появился спонсор. «Это, наверное, тот самый «противный», который наточил зуб на меня и Савченко, который меня прикрывает» — думала девушка и краем уха слушала сплетни. В больнице переполох - переформировывали некоторые кафедры, точнее их объединяли и делили. Теперь шла борьба за ведущие должности. И, как на зло, пришло распределение в Азию. Пока город не был известен, но Лена поняла, что скорее всего, это и есть та же самая больница, куда она собиралась. Там предстояло работать в полевых условиях и без воды. Линия боевых действий проходила на границе, в принципе, не близко, но все равно ехать, конечно, никто не хотел.

- Это еще не точно, но там нужны хирурги разные, педиатры и акушеры.
- С кафедры акушерства едет Мошкарев и Трубицын. Хотела поехать Будыгина, но ее не пустили.
- А Степнов сказал, что молодежь не сдвинуть с места, поэтому нет специалистов, которые могут и вслепую и без наркоза, опыта нет, мозгов не хватает.
- Степнов не мог такого сказать.
- Но сказал же!
- Это неправда. Я могу вслепую и без наркоза, - сказала тихо Лена, но ее услышали.
- И я могу, но я там не нужен.
- А я нужна.
- Спорим, что тебе слабо туда поехать!
- Почему слабо? Я давно хотела.
- Потому что тебя, скорее всего, назначат на заведующего кафедрой...
- Кто такое сказал, без меня не назначат.
- Да ты вообще молчи, спишь с Нестеровым, а он за тебя бегает перед начальством... - хорошо расслабившийся Иван посмотрел неровно на Лену.
- Да она не только с ним снюхалась!
- Ваня, рот закрой! Он уже перепил! Лена, не обращай внимания!
- А ты сам-то, что не едешь?
- У меня мама больная.
- Да, родину защищать, а тебе пора памперс менять? Да он первый начал! - это она уже теребившей ее за рукав Оле.
- Лена, отстань от него!
- Кулемина, кто теперь у тебя по списку? До Степнова добралась!? Зачем он тебе, найди себе кого-нибудь помоложе! Ты же тоже уже побывала в его темной ординаторской? Ему-то все равно с кем, вон, в Чечне Гюльчатай, любимая жена есть… - Лена подскочила:
- А ну забрал свои слова обратно! Завидовать нехорошо, а еще раз скажешь что-нибудь про Степнова, - она кинулась на него с кулаками, - даже он тебя не спасет... от черепно-мозговой травмы... - но была схвачена ребятами и усажена на место. — Блин, идиот. Да нормально все! – зло отмахнулась она от ребят.
- Лена, давай поспорим! Он тебя увезет в Чечню и сделает третьей женой! - орал Ваня, пока его оттаскивали ребята от девушки.
- Да ты ему завидуешь, вот и бесишься!
- Лена, успокойся, ну ты что — он же набрался... Пошел от сюда, проспись, придурок, - ребята уже потащили Ивана в сугроб. Все это происходило под шум друзей, пытающихся утихомирить разошедшегося Ваню и не уступающую Лену.

Да, ситуация. Вот почему мобильник сходил с ума. Уже слухи ни о чем пустили. К ней подсели Оля и Надя.
Когда Лена собралась ехать домой, девочки пошли проводить ее.
- Теперь до Виктора Михайловича дойдет, блин, откуда слухи-то? - они втроем шли по аллее за воротами, она отправилась на вокзал, а они пошли проводить ее, - ну что им всем надо? Мы вообще, кроме работы, не успеваем поговорить ни о чем. Лена заметила, что даже руки тряслись. - Лишь бы кости поперемывать.
- Лена, не обращай внимания, это всегда так в коллективе.
- Да, мне кажется, что откуда-то это дует, лишь бы Степнова не коснулось это.

«Да, Ольга Николаевна... Да, дорогая, спасибо что предупредили, но я уезжаю, и не зачем мне оставаться заведующей, меня же сожрут... Мне есть дело, пусть про меня говорят, что хотят, но вот Нестеров со Степновым тут ни при чем. Я не хочу, чтобы их склоняли... Спасибо, передавайте привет Николаю Павловичу. Я выйду из отпуска 10-го и подпишу все бумаги, а пока пусть оформляет командировку. До свидания» - это звонила жена главврача поликлиники, они вечность дружат с ее родителями, и теперь мысль о них немного привела ее в чувства. Как они спокойно отправят ее в Чечню? Ну, с другой стороны, они тоже были молодыми врачами и использовали любую возможность обучения.

«Добрый вечер, Виктор Михайлович... Да, я знаю, мне сообщили, я отказалась... да, отказалась. Я не хочу, чтобы мое и ваше имя использовали в связке с плохими словами... Да, я поеду в командировку... Виктор Михайлович, мне нужно вам кое-что сказать... Домой еду... Давайте лучше вы... До свидания» - она отключила телефон и, молча, зашла на платформу. Нестеров куда-то пропал, да она и сама доедет.

- Виктор Михайлович, теперь моя очередь. Опять слухи, но я должна знать. Есть несколько фактов, и я не могу их сопоставить. Говорят, что у вас в Чечне есть жена.
- Вы верите тому, что говорят?
- У нас игра такая — верю-не верю. Меня это не касается. Просто есть еще кое-что, - она рассказала про выставку и странное ощущение. Степнов, молча выслушал, удивившись ее интуиции.
- Елена Никитична, послушайте, вы очень много чувствуете, вам надо в разведке работать. Я вас только прошу: оставьте это на уровне догадок и не копайтесь больше. Так лучше вам. И нам… мне спокойней.
- Вы мне не ответите? – он увидел столько боли и надежды в глазах, что его сердце сжалось.
- Елена Никитична, так надо, - он взял ее руки в свои, прямо посмотрел в глаза. Через несколько мгновений она отняла руки и опустила взгляд.
- Значит, правда, - выдохнула она. Он лукаво глянул на нее.
- Вас же это не касается...
- Ну да, я и забыла...

Лена расстроенная попрощалась со Степновым. Его зацепило, что она так отреагировала на эту ситуацию, но большего или меньшего он не мог сказать. Ради нее.

темка

Было еще холодно, февраль хоть в этом году выдался теплее, но ветры, казалось, были суровее. Она долго шла по улицам центра Питера. Она любила центр и всегда стремилась сюда, на Неву, ощущая какую-то тягу к ее холодным волнам и каменным оковам. Веселые огни, яркие здания, оживленные витрины кафе, блестящие набережные и четырехугольные звезды встречных огней машин то ли от слез, то ли от мороси, приближающиеся и пролетающие мимо. В рюкзаке булькнуло сообщение на телефоне, но она не хотела доставать руки из карманов. Она шла вдоль берега Невы, через какое-то время свернула на мост и остановилась на середине, облокотилась на перила, наблюдая за машинами на далекой набережной вдоль течения. Черная гладь воды в середине широкой воды и широкие ледяные острова у берегов, начавшие таять от течений, гонимых в русло реки с залива. Бесцельно блуждая взглядом, провожая задумчивый бег одной из северных красавиц, Лена долго хватала свежий воздух, более холодный, более влажный здесь, чем в ее районе.

Глаза нащупали спуски к воде с двух сторон каменных берегов, и на одном внимание привлекла группа людей, шумевших и что-то обсуждавших. Потом двое из них стали спускаться на лед. Лена насторожилась — если это происходило под распитие напитков, это могло окончиться печально. Двое ушли уже прилично от берега и радостно сообщали друзьям, что "все в норме, лед крепкий!". Девушка сделала шаг к набережной, она знала, насколько опасен лед в конце февраля. Люди разошлись — один направился вдоль берега, а второй — в противоположную сторону — на середину реки. Те, кто оставался на берегу подбадривали их выкриками, но Лене было совсем не смешно. Она быстро шла по направлению к лестнице. Ближе, а человек еще на шаг отдалялся, еще секунда — и его шаг. Она не могла бежать — нельзя было потеть, если вдруг придется прыгать в воду, нужно будет снимать одежду. И тут «дальний» человек стал погружаться в воду, поднимая рядом другой конец льдины. Он провалился не слишком резко — обломков льда было много, и верхняя часть туловища должна была быть сухой, думала девушка. Второй человек уже подходил к лестнице, Лена его не могла видеть, да и смотрела она только на пловца.

Поползли секунды, она их считала пока шла вдоль берега. 12 — 13. Среди народа была паника. Также остановились прохожие и кое кто начал читать морали экстремалам на берегу. 20. Она, наконец, достигла группы, посмотрела на них, выбрала самого трезвого и сказала:
- Вызывай скорую, ты — быстро за маленькой бутылкой водки в магазин, у кого тут машина рядом, пожалуйста, нагрейте печку.
38, она повесила рюкзак на резную решетку, 39 — шаг на лед, 42 — по льду. «Через 22 секунды начнут коченеть ноги». Дальше на коленях, но лед еще крепкий, можно и побыстрее. 1 и 1. Она почти достигла края льда. Окликнула человека, он повернул голову. Она сказала опереться на край льдины. «Не понимает». Английский. Нет. Финский. Нет. Немецкий. Схватился за край и отломил край льдины. «Плохо знаю немецкий».
- Еще раз. - Он ухватился руками и обломил еще кусок. Ну вот, теперь она была ближе. Еще раз — еще кусок.
- А теперь не ломаем, а пытаемся закинуть ногу на край, — я понимаю, что вы не балерина, но полезли сюда, теперь работаем! - «Как же по-немецки балерина». Нет. Еще раз — нет. Она легла на живот и ухватила его за ворот.
- А теперь не меня обнимаем, а облокачиваемся о край. Так, теперь ногу. - Ее не поднять — свело судорогой. Ладно, обнимаем и вылезаем.

Еще минута ушла, под животом трещало, но никак было не вытащить хоть немного над водой, он весил, наверное, тонну. Еще полминуты ушло на другой способ, потом она попыталась его вытянуть за куртку сбоку, чтобы площадь поверхности увеличилась. Все, время вышло, теперь не до шуток. Она отползла подальше, развернулась, встала, быстро отбежала к берегу, расстегнула куртку, сняла кофту, зимние штаны, сапоги, носки и ступила босиком на снег — в трусах и в бадлоне. С берега кто-то крикнул, и она призывным жестом махнула помочь ей — показав пальцем, одного человека.

Пока человек аккуратно приближался, она в обход дошла до края льда и спустилась в воду в том месте, где был прорубь. «Да, крещенское купание, только немного запоздалое». Человек тоже пополз, и она ему крикнула держать и тащить. Обойдя пострадавшего сзади, она одной рукой обвила его за талию, а второй ухватилась за край. Первый раз не получилось — она перехватилась ниже.

В детстве она очень любила плавать под обрывом речки против течения — там сильно тащило назад, сопротивление было колоссальное, но она боролась и выплывала. Она понимала, что больше ее спасали ноги, т. к. руки тогда были слабоваты, но теперь и в руках появилась сила, иногда не по часу приходилось их держать на весу с инструментом или аппаратурой. Она силой толкнулась об воду ногами и завершила рывок рукой, перенеся массу на лед. Сверху подхватили тело, и уже на откате Лена схватилась за ноги и еще раз толкнула вверх и в сторону, чтобы вынести большую часть тела. Человек теперь был на поверхности, и Лена отплыла вправо, чтобы вылезти и не обломить лед под людьми. Она выбралась на снег и подхватила пострадавшего под вторую руку, помогая тащить его к лестнице, опасаясь, что они опять провалятся.
- Теперь снимайте... все мокрое, быстро... я оденусь и приду... - тяжело дыша. Она надела носки, штаны, ботинки, быстро сняла мокрый бадлон, накинув на плечи кофту, потом оделась до конца. Отжала мокрую одежду, бросила в рюкзак и бегом поднялась по лестнице.

Люди раздевали человека, но какая-то девушка из их компании кричала, чтобы они остановились, ему же холодно, что Лена — садюга, дура. Она какому-то парню сказала забрать ее, быстро помогла снять остатки одежды с мужчины и взяла протянутую бутылку водки. Быстро растерла ноги и грудь мужчины и закутала его в приготовленную одежду — куртку, перчатки, шарф и даже плед откуда-то взялся. Подошел мужчина и сказал, что у него тут машина, предложил пока посадить его в теплый салон. Компания отправилась к машине дожидаться скорой помощи, а к Лене подошел пожилой мужчина и сказал, что ей тоже надо погреться и предложил выпить коньяку из его фляжки. Лена отказалась, усмехнувшись, сказала, что не пьет ничего, кроме медицинского спирта и тут услышала звуки скорой помощи. «Быстро» - пронеслось в голове. Но она не хотела, чтобы на скорой знали, что она врач. Еще решат везти больного к ним в Московскую, бросить его она не сможет, а значит, все узнают, чем она занимается по ночам... поэтому она решила уйти по-английски. Но одна девушка, видимо, та же, сказала парням, чтобы ее остановили. Один подошел молча и посмотрел на нее. Она достала из кармана визитку — обычный клочок бумаги, распечатанный на принтере, на котором были фамилия, имя и мобильный телефон:
- На случай, если понадобятся мои показания для скорой или милиции. - Хорошо, что она упомянула милицию, это успокаивающе подействовало на впечатлительную девушку, и Лена ушла.
Прилив сил от купания был такой, что хотелось бегать, прыгать, смеяться и плакать. А на душе кошки скребли.
По пути она почувствовала, что замерзает и поймала такси до дома. Приняв душ, она залезла под одеяло и уснула. Спать не было сил — все тело ломило, под одеялом было жарко, но стоило высунуть ногу и начинало трясти от холода. Она подтянула к себе рюкзак и нащупала телефон. Решила позвонить подругам или Нестерову предупредить, что заболела, но потом бросила его обратно — во-первых, уже ночь, а во-вторых, утром будет полегче, и она позвонит.

Утром проснулась она от того, что кто-то стучит и звонит в дверь. Она поднялась, накинула халат и пошла открывать. В дверях она замерла от неожиданности — там были родители, которые должны были приехать через четыре дня. Они были взволнованны тем, дочь не отвечает на звонки, не приехала встречать, и в Петергофе ее тоже не было. Девушка в ужасе спросила, какое сейчас число. Оказалось, что она провалялась четыре дня и не встретила родителей. Она взяла мобильник — он намок от бадлона и не работал.

- Что тут происходит? - как всегда влоб спросил отец.
- Папа, я тут просто в Неве купалась, вот отсыпалась после этого...
- Ты как раз вовремя, солнце в зените, почему бы не искупаться?
- Извините, что всех переполошила, послушайте, вы с самолета? Посидите немного, я сейчас в ванну и мы сходим куда-нибудь перекусить, - в легких щекотало, но она боялась кашлять при родителях.
- Давай, а то мы голодные.

Они пошли в ресторан неподалеку от дома. Лена успела зайти купить себе телефон, номер удалось сохранить старый. Она вкратце рассказала родителям о последних новостях на работе, в личной жизни, мама подмигнула ей, предлагая обсудить последнее. А вот отца больше заинтересовала встреча со Степновым. Он хотел встретиться с ним и переговорить как с коллегой, тем более, что у него был вопрос. Рассказ об их совместной операции вообще развеселил отца, и он сказал, что они вместе могут приехать к ним в Петергоф. Лена была рада, что будет возможность побыть с Виктором рядом на своей территории и теперь она сидела и гипнотизировала телефон, чтобы он позвонил. Они с родителями еще долго обсуждали ее последние операции и отдых родителей, проблемы на работе и предстоящую командировку.

Мобильный телефон заерзал на скатерти, родители заметили, как покраснела дочь и переглянулись. Она извинилась, вышла из-за стола и ответила на звонок. Это были Лера и Ксюша, они совместно где-то гуляли и решили отправиться к Лене домой, чтобы обсудить меню и программу на восьмое марта, которое предполагалось праздновать в кафе. Но подруги дома не оказалось и они теперь ее разыскивали. Лена назвала адрес ресторана и улыбнулась трубке. Вот глупая, почему решила, что он позвонит, только из-за встречи с отцом? Ну, хоть так. Сзади подошел отец.
- Грустишь. - Она подняла глаза к потолку, чтобы не выпустить слезы.
- Лена, поверь, так надо.
- Если бы это было правдой. Он ничего не объяснил.
- Лена, ты и так Моя дочь, плюс ты Сама едешь в Чечню, плюс ты с Ним общаешься. Ты понимаешь, что ты — находка для шпионов. Тем более — ты женщина. Лучше тебе ничего не знать. Есть шанс, что тебя не тронут.
- Он любит ее?
- Ты меня не слышишь. Он ее не видел ни разу.
- Но увидит...
- Дочка, я видел, как он на тебя смотрит, не переживай, подумай лучше, если он будет гражданином Чечни, у вас у всех будет шанс в случае чего... - Лена посмотрела на него.
- Пап, ты меня не слышишь. Он-будет-же-нат! А это – конец! По крайней мере, для меня. - Отец прижал ее к себе, как бы обещая, что все будет хорошо. Легче ей не стало, но она приняла спокойствие отца за пример.

Вернувшись за стол, она сообщила, что придут девчонки, и родители с облегчением решили, что теперь не придется оставлять дочь одну, она была слишком слаба после болезни. Они вызвали такси, отец пошел вперед, а мама взяла девушку за плечи, посмотрела ей в глаза и сказала:
- Не сомневайся, если любишь, то люби — но только полностью, крепко и беззаветно.
- Мама, я уезжаю надолго, за это время все может произойти.
- За столько лет не произошло, значит и эти три месяца ничего не изменят, только укрепят то, что есть.
- Спасибо, я вас люблю с папой!

Кто хочет что-то сказать - прошу :)

Сегодня Лена была обворожительна. Виктор улыбнулся, ведь она обещала, что больше не будет носить платья на праздники, она сдержала свое слово: стройные ноги были обтянуты черными брюками. Он стоял в холле и наблюдал как коллеги и друзья дурачились и играли в передачу апельсина сначала подбородками, потом на коленях, а потом на вытянутых ногах, усевшись на стульях в линеечку, чередуясь — мужчина, женщина. Было весело всем, особенно, когда мужчинам приходилось практически залезать на соседку сверху, чтобы перекатить апельсин со своих колен на ее. Он улыбнулся, когда на Лену накинулся один молодой ординатор, а она, весело смеясь, попыталась его оттолкнуть с себя. Потом она прошла за свой столик, и они с девчонками налили себе шампанского.

Лена и не представляла, что может столько набраться народу в кафе. И когда появилась кардиология, а за ней пришли ребята с пластической хирургии и еще несколько анестезиологов, Лена поняла, насколько у них дружный коллектив. Хотя тут были и просто друзья и люди, не имеющие отношения к медицине, и коллеги из других клиник, и даже конкуренты, но тем и веселее, в спорах рождается истина. После игр начались танцы, а они с подругами вернулись к столу. Бурное застолье и поздравления не отпускали девушек на площадку, к ним все время кто-то подсаживался и отвлекал разговорами.

Уже под вечер к Лене приземлился Алексей Каренский с комплиментами и сообщил, что хотел поговорить с ней. Она только сейчас увидела Степнова в холле с коллегами и решила, что он ее избегает. Но потом подумала, что все-таки нужно будет подойти поздороваться. Они с Алексеем немного поговорили ни о чем, а потом он посмотрел на Лену и сказал:

- Я не хотел тебя расстраивать, но мне нужно с тобой посоветоваться.
- Я уже от твоего тона расстроилась.
- Я знаю, и дальше будет еще хуже, извини. Просто сейчас подходящий момент что-то сделать.
- Ты о чем?
- Я о Нестерове. У меня в клинике работает Анна Востринова
- Жена нашего Лешки Востринова? - он кивнул. - Отличная пара, а Лешка у нас как самый младший брат, - она улыбнулась. - Он у нас «тонкая душевная организация»...
- Так вот Нестеров к ней подбивает и кажется, у них что-то было, ну я не утверждаю, но то, что я видел, мне не понравилось.
- Что!? Нестерову это зачем? Он же уважает Лешку, мы учились в соседних группах, и ему просто повезло с женой...
- Ну, согласись, устоять перед чарами Петра сложно женщине, тем более такой неискушенной в этом вопросе, - она замолчала, к горлу подкатывал ком. Ну, конечно, она миленькая, нежная, приехала их провинции и такая скромная, но шустрая, вот и захотелось экзотики... Лена поставила руку на локоть и пальцы приложила ко лбу. Мысли пролетали быстро, но решением была только одна.
- Не знаю, он не в моем вкусе.
- А кто в твоем вкусе?
- Тот, кого я сегодня предам, и может быть навсегда...
- Что ты собралась делать? Кого предашь?
- Твоего лучшего друга... - сказала и посмотрела в глаза Каренскому. Он не ожидал это услышать, но когда увидел в глазах Лены боль и застывшие слезы, все понял.
- Прости, мне не нужно было...
- Не поворачивайся, пожалуйста, а то все меня увидят... секунду.
- Слушай, ну давай я ему просто морду набью...
- Нет, он будет жертвой, ты злодеем, девочка вообще растает...
- Давай попросим Ксюшку...
- Она не поверит, чем Ксюшка лучше самой Востриновой? А я всегда была рядом, и все думают, что у нас с Нестеровым что-то есть...
- Да, уж, полюбить так королеву... - пробурчал он. - Послушай, а Он?
- Он все неправильно поймет, а потом я уеду в Чечню. Может так у него будет спокойно на душе, если он поймет что у меня что-то с Петей...
- Ты сейчас о чем?
- Он женится, или уже женился.
- Не может быть! Я бы знал!
- Леша, не кричи, так нужно, я правда, не знаю зачем, только он понял, что я от этой новости расстроилась. А теперь ему будет легче. Только бы он глупостей не наделал...
- Давай ему правду скажем. - Лена посмотрела ему в глаза:
- Как ты себе представляешь: «ты подожди, я тут наиграюсь с Петей, а потом...»
- Прости, я, кажется, сломал вам жизнь, хотя пытался спасти три других жизни...
- Три дороже двух. Спасибо что предупредил. Иди и сделай так, чтобы Аня поверила в то, что будет происходить дальше.
- Лен…
- Иди, Леш.

Она сидела за столом, сердце стучало, и пальцы дрожали, держа стакан. Девчонки сказали тост, Лена нарисовала улыбку, залпом проглотила бокал шампанского для храбрости и резко поднялась. В зале несколько пар танцевали, она поймала Нестерова за руку и прижала к стене.

- Стой, засранец.
- Что такое! Дорогая, ты с ума сошла?
- Да, милый, а теперь послушай меня. Зачем тебе понадобилось морочить Ане голову? Зачем она тебе нужна?
- А ты что? Морали мне читать будешь? Она мне не нужна, но я же мужчина...
- Тогда посмотри на Лешку, — она показала через плечо на сияющего парня, чуть ли не колесом ходящего перед своей женой. — Ты хочешь его убить? И ради чего? Месяца развлечений? Отвечай, трус! Ты готов потом жить с ней всю жизнь? – Лена воткнула палец в грудь Нестерову.
- Да ты что? Не нужна она мне! - он нашел ее глазами. — Сам не знаю, что на меня нашло.
- Она смотрит? - он кивнул. - Тогда целуй меня, да так, чтобы она и все остальные поняли навсегда, что у вас с ней никогда ничего быть не может. Но только помни, я сейчас предаю одного очень хорошего человека... ради тебя... ради Лешки... - она подставила лицо, а когда закрыла глаза, с ресниц покатились крупные слезы. Нестеров целовал ее неподвижные губы и чувствовал ее мокрые щеки. Она закинула руку ему на шею, а второй словно пыталась его оттолкнуть. Это было машинально, он это понял.

Народ был явно поражен происходящим в середине зала у освещенной стены, но больше всего был удивлен Степнов. Он отошел к стойке бара, попросил ручку. Потом подошел к столу девушек, поздоровался, положил на сиденье Лены красивую алую розу, на стебель которой в виде листа была прикреплена голубая открыточка, и быстро вышел из кафе.

Нестеров отпустил Лену, заметил, что она была бледной. Она сказала, чтобы он выяснил все с Аней, но казалось, это было лишним, они мило танцевали с мужем, и она хоть и глянула в сторону Пети, то только для того, чтобы убедиться в своем поражении. А Леша вообще не заметил ничего. Ну, вот и все. Она предала любовь, предала Виктора Михайловича и предала себя. Он довел ее до гардероба, она взяла свою шубу и отправилась домой, не сказав ни слова Нестерову.

***
Взяв в руки открытку, она прочла строки хайку:
"О, если к другому
склонишься ты сердцем, то знай:
в тоске безутешной
я, должно быть, погибну скоро,
словно дым на ветру, растаю..."

Дальше было написано: "До сих пор я жил надеждой когда-нибудь с тобой
соединиться, но теперь о чем мне мечтать, ради чего жить на свете?"

Письмо было написано на тонком синеватом листе, на котором цветной вязью была оттиснута старинная танка:

"Уйдите, о тучи,
с вершины Синобу-горы,
с вершины Терпенья -
из души моей омраченной
без следа исчезните, тучи!"

Это Нидзе, «Непрошенная повесть». Лена знала ее. Как и у автора, оторвала кусочек от голубой бумаги и написала:
"Ах, ты ведь не знаешь,
что в сердце творится
моем! Объята смятеньем,
я другому не покорилась,
ускользнула, как дым
вечерний".

Прикрепила листок на розу, как и было у Степнова, и поставила ее в вазу.
Достала бутылку водки и налила себе рюмку. Опрокинула и закашлялась — она никогда не пила водку. Через некоторое время пришли девчонки и Каренский. Лена вообще на него не могла смотреть. Хотя – в чем он виноват. Девчонки поздравляли ее, что она, наконец, определилась, но она, молча налила себе еще водки и опять выпила. Потом села за стол, положила голову на руки и заплакала. Девочки переглянулись «это от радости», но только Алексей знал, от чего были эти слезы.

темка

Ночью в палате сидела она. У нее теперь не было дежурств, им дали отпуск за две недели до отъезда, но ей нечего было собирать. Халаты в любой больнице есть, а остальное ее не интересовало.
Она похудела за последнее время. Даже рабочее белое платье на ней теперь висело, а туфли соскакивали с ноги. Когда еще были дежурства, она ночи проводила в больнице, и ей было легче, а когда были выходные, она специально на ночь оставляла уборку, какую-то механическую работу — только бы быть занятой. Покоя не давали букеты цветов без записок на каждом дежурстве, но сейчас они не вызывали такой бури в душе, лишь сильнее волновали.

Во дворе у родителей они высаживали деревья. Покупая побеги разных плодовых пород, она взяла два корня специально для себя — Клен и Ясень. Папа и Витя. Клен — аккуратный, неутомимый энтузиаст, агрессивно борющийся с тьмой. Ясень — постоянный в любви, чистый, светлый, проницательный, способный отдать свои силы другому. Но что у них общее — это надежность. И это были два мужчины в ее жизни. В тот день, когда Виктора Михайловича привезли к ним в приемную, она высадила оба дерева в саду. Рядом.

Она сидела около кровати и держала его руку в своей. Он был без сознания. Он должен очнуться, она не верила, что это кома, хотя тут верь - не верь, от нее это не зависит. На пальце была прищепка, мониторы рисовали пульс, и видеть его бледное лицо было невозможно, потому что не могло этого быть... никогда. Она гладила его ладонь, потом проводила пальцами по лицу, повторяя основные линии: от носа по бровям, вокруг глаз, по подбородку и скулам, по шее, по ушам... Она долго водила и прислушивалась. Вдруг где-то заденет какой-то нерв, и пульс отреагирует. Нет.
В палату вошел Нестеров.

- Ты тут? – Она кивнула.
- Я всегда буду рядом.
- Ты уедешь.
- Потому что я нужна ему «там», но сердцем я буду с ним. Как там Аня?
- Теперь все думают, что ты беременна, после твоего обморока, - она посмотрела на Петра и рука дернулась. Она подумала, что это она сама ее от неожиданности сжала. Улыбнулась краешками губ.
- Все бы отдала за это. Хоть бы не была одна…
- Прости… Лен, ты думаешь, мне нравится смотреть, как ты ломаешь себе жизнь? Я не хотел такого, просто...
- Просто ты думаешь не тем местом. А женщины у тебя всегда были слабостью. Слушай, я уезжаю, а ты найди себе хорошую девушку. Только, пожалуйста, не из медиков. И пусть у нее будет хоть пять детей, но только не будет мужа. Ладно?

Они немного помолчали, а потом он сказал:

- Лена, ты совсем опустила руки? Ты же не сдаешься никогда, а теперь что – на что похожа. Ты скальпель держать сможешь? Я твоим родителям скажу, и ты останешься тут. Твой отец нас тут всех порешит, особенно меня.
- А ты-то тут причем, ты же мне не муж, который не кормит жену и заставляет работать. Иди лучше отсюда, а то я тебя возьмусь воспитывать, - он подошел и посмотрел в глаза Лене.
- Лена, а откуда ты тогда узнала про...
- Про Аню?
- Да.
- Каренский сказал. Он просил повлиять на тебя, т. к. мы самые близкие друзья были с тобой. Еще хотел сам тебе морду набить... Петя, я прошу, не говори никому ничего.
- Да, ты как всегда. Тебя саму не бесит, что ты все время кого-нибудь спасаешь? Ты о себе когда думать будешь?
- У меня работа такая.
- При чем тут работа? А тот случай на Неве?
- Какой случай?
- Мы видели благодарственную заметку в газете, когда ты спасла какого-то иностранца из воды. Даже фотка там была с мобильной камеры, ты еще там в трусах одних...
- С ума сошел? Это была не я. И не в одних трусах, а еще в бадлоне.
- И потом неделю болела — помирала? Я все двери обтер, телефон не отвечал, подруги не знают, родители меня чуть не убили...
- Что ты говоришь!
- Что ты дура!
- Не ори, Он спит!
- Он не спит, это, скорее всего кома, если ты его так любишь — оставайся и не мотайся на свои подвиги! А когда он встанет, тогда и поедешь!
- Он и так встанет, без меня. Он сильный.
- А зачем ему теперь вставать без тебя? Ты же сама ему показала, что ты со мной, а ради чего еще? Ради кошки? - не унимался Петр. - Ты даже его предала ради совершенно постороннего человека!
- Я не с тобой, и никогда не буду с тобой. И не кричи, Петя... Он вообще женится… - проговорила она, и горячие слезы стали падать на руку человеку, слышавшему почти весь разговор.
- ЧТО!? Женится? – она кивнула. Он обнял ее за плечи и чмокнул в макушку.
- … и ты мне не совсем чужой... - Петя немного смягчился. Долго молчали.
- Ты думаешь, что рука... это поможет?
- Это поможет, - она замолчала.
Вскоре Петр попрощался и вышел, а она опять села на стул и прижала его огромную ладонь к губам.

Через час пришел Каренский. Она повернула голову, отпустила ладонь и встала.

- Ты сегодня дежуришь?
- Нет, просто зашла посмотреть, что нового, — соврала она.
- Как тут?
- Спит. Это я виновата, что он теперь лежит здесь.
- Почему?
- Потому!
- Не грусти, он встанет.
- Я знаю. Я уезжаю, а ты присмотри за ним...
- Сколько осталось?
- Не знаю, пара дней. Меня ребята заберут. Я вообще сбилась со счета. День-ночь — какая разница, главное чтобы Виктор Михайлович встал...
- Как Петр?
- Наверное, отлично. Как всегда. Только что ушел кому-то голову морочить, - она попыталась улыбнуться.
- Прости меня, я не знал, хоть по Вите и догадывался...
- Перестань, мы все взрослые люди и сами выбираем, как нам поступать.
- Лена, а помнишь тот разговор про круиз? - она улыбнулась.
- Помню.
- Мы с Виктором спорили, - она повернулась и посмотрела в глаза. - Витя сказал, что ты никогда ни с кем не поехала бы и спорить глупо, а я был уверен, что смогу тебе понравиться.
- Действительно глупо. Я так понимаю, он выиграл?
- Да. Он все точно мне тогда про тебя сказал. Кроме одного. Он соврал тогда. Первый раз.
- Чего?
- Он сам тебе расскажет, когда встанет.
- Надеюсь...

Немного поговорив еще, он ушел, а она принялась перебирать цветы. Ему постоянно присылали букеты, и их уже ставить было некуда. Она перебрала их сначала по красоте композиции, вытащив увядшие, потом по сортам, а потом принялась ставить в вазы. Она вспомнила, что у нее в кабинете была еще одна большая ваза и отправилась по коридору в соседнее крыло, сказав перед уходом:
- Виктор Михайлович, вы тут побудьте, не уходите, а я сейчас за вазой схожу и приду. - В кабинете она встретила коллег, и они немного поговорили.
Она вернулась, поставила цветы в вазу, налила воды и остановилась.
- Виктор Михайлович, а где ваши родители? Они знают, что вы тут? Они приходили уже? - она упорно пыталась активировать его мозг. Она знала, что он ее слышит, но когда он будет реагировать, она не знала. - Я обещала вас отвезти к своему отцу, помните? Вот вы встанете, и я его привезу к вам. Он тоже уже давно хочет с вами встретиться, так сказать «без галстука». Но я не успела... теперь он пусть сам приезжает. - В палату вошла медсестра, и Лена спросила, который час.
- Шесть часов. Елена Никитична, идите домой. Теперь мы тут, а вам надо отдохнуть.
- Да, если что изменится, Люба, позвоните мне, пожалуйста. И еще, вы не знаете, родители приезжали сюда к Виктору Михайловичу?
- Я точно не знаю, но вроде кто-то был из родственников. - Лена кивнула головой и посмотрела на него.
- До вечера, Виктор Михайлович, поправляйтесь.

- Лена, это сработало!
- Что сработало?
- Твой массаж и рука! Он проснулся! - орал в трубку Нестеров.
- Это отличная новость, Нестеров! Спасибо, что сказал.
- Конечно, сказал! Ты молодец! Ты верила!
- Я знала.
- Дорогая, мне покупать сегодня лотерейный билет? Я выиграю?
- Нет, дурак, завтра купишь. Пока, - улыбалась она в трубку. На душе стало полегче. Он проснулся. Это здорово.
- ...Алле, папа, ты не хочешь осмотреть еще одного пациента? Нет, у меня на этаже. На бывшем... Да, Степнов очнулся. Хорошо, жду звонка.

Через минуту позвонила Катенька, сказала, что Степнов очнулся и что народу у него — толпа. Лена сказала всех выгнать, и что она скоро приедет.
В палату она вошла первая, отец уже подъехал и где-то задержался на этаже с коллегами. Лена вошла, поздоровалась с ребятами, которые постоянно находились в палате, сменяя друг друга. Потом, выгнав всех, она взяла маленький фонарик в рот, подошла и посветила на отметины на голове, проводя руками и щупая рельеф.

- Вам, увазаемый надо показаться Штепнову, он сразу сказет, сто у вас тут.
- Он в отпуске и сказал передать меня Кулеминой, она тоже умеет...
- А Кулемину не хотите показаться? - спросил из-за спины Лены Никита Петрович, подошел к больному и протянул руку. - С возвращением.
- Весьма польщен, Никита Петрович, - Лена попрощалась и вышла из палаты. В коридоре прилипли коллеги, но Лена всех успокоила, сказав, что забирать отец его не будет, оставит тут.

- Пап, ну как твое мнение? Я, честно говоря, даже осматривать его не могу. Руки трясутся. Я же в этом виновата...
- Слушай, я думаю, через неделю-другую он бегать будет, такой организм просто так не загонишь в кровать.
- А голова? Самое главное — голова и руки?
- Ушиб, гематом нет, без проникающих. Он меня порадовал, я был худшего мнения... только вот...
- Что? Мы что-то пропустили?
- Да. И не вы, а ты. Психологию. Он не хотел просыпаться, а это — основное! Так что не буду тебя успокаивать — да, ты виновата. И смени платье, это тебе велико, - он строго посмотрел на дочь, чмокнул ее в нос и пошел по коридору.

Так всегда — нет более строгого критика, не прощающего ошибок и дающего горькие уроки, чем родной отец. Когда ему передают, что все хвалят его дочь, он говорит: «они тебе льстят», когда ему хвалят его дочь, говорит: «меня там не было», когда дочь сама хвалится, он говорит: «тебе нравится? Значит, ты что-то упускаешь». Так во всем. Когда она в первый раз потеряла больного на столе, которого доставили практически без шансов, он сказал: «не реви, значит, ты плохой хирург». Хотя, конечно, он любил свою дочь, гордился ею и знал, что она хороший специалист, но похвалить, значило поставить точку в ее росте и личностном развитии.

- А Кулемина обход на сегодня завершила? - спросил Степнов медсестру.
- Нет, что вы, она уже давно не дежурит. Она же в командировке. Им дали на сборы две недели.
- На сборы? Она сегодня приходила.
- Да, она всегда приходит помочь нам, а ночью у вас сидит. Сидела. Она же в Чечню...
- Я чувствовал, что тут кто-то был. Она больше не придет, вы сказали «сидела»?
- Не знаю, она не сказала. Ее отец отругал, и она расстроенная ушла. Знаете, она с вами все время разговаривала, поэтому вы проснулись, - он улыбнулся.
- Можно вас попросить найти Нестерова и Каренского.
- Конечно.

- Рад тебя видеть в здравии, Виктор!
- Спасибо, Петр. – Он что-то еще хотел сказать, но Нестеров поднял руки, и сказал:
- Могу сказать одно — поговорить тебе лучше с ней.
- Как ты думаешь, сейчас она...
- Пациент скорее мертв, чем жив. Завтра ее ребята забирают, и девчонки за нее возьмутся там, может немного ее растрясут. Она вообще уже... - в дверь вошел Алексей Каренский, они поприветствовали друг друга. - Привет, Алексей. Степнов, а правда что ты женился? Даже не проставился!?
- Кто тебе сказал?
- Да все говорят!
- Витя, и я, твой друг, узнаю об этом последний!?
- Да нечего тут знать.
- Ладно, ты поправляйся, а отметить — успеем!
- Ну, я пойду, оставлю вас поговорить, всего хорошего, Виктор, Алексей, - после рукопожатий Петр вышел, а друзья переглянулись.
- Рад видеть в строю! Как ты? Выглядишь — отменно! Посоветуй мне тоже такую медсестричку, которая тебя вдохновила...
- Я свою медсестричку никому больше не отдам, даже тебе.
- Ты о ком? Катенька? Оленька или Люба? А может...
- Иди ты! Нестеров тут вечно в поисках, ты...
- Постой-ка, ты вроде тоже было время — был в поиске, а теперь — поостыл? Жена не отпускает от себя?
- Очень смешно! Нет, я, кажется, нашел, но все так непросто...
- А что тебя смущает? Муж? Дети?
- Вот именно — дети.
- Расслабься, тебе давно пора отца позабавить — пусть няньчится...
- Ты заткнешься!? - хохотали друзья. Потом Алексей сделал серьезное лицо и удивленные глаза.
- Витя, у вас с женой — дети? - Степнов запустил в друга апельсином. - Лена?.. не может быть, это же... специально устроено...
- Ну почему не может, он, она...
- Да кто — он? У нее может быть только один «он», и этот «он» ее, кажется, не на шутку обидел, - они встретились взглядом. Каренский понял немую просьбу ничего не спрашивать.
- Ты чего тут сидишь? Завтра поезд уйдет, а ты тут останешься один... а ну, вставай и за родину!

К поезду Лена не разрешила приезжать родителям. Они попрощались в Петергофе, мама попросила быть осторожной, а отец сказал, что гордится дочкой — первый раз! Тут на платформе были Ксюша, Лера и Наташка, куча коллег и друзей, которые провожали не одного кого-то, а сразу нескольких своих, ведь ехали сотрудники всех Питерских больниц. Всего их было 50 человек, а провожающих в несколько раз больше. Нестеров еще не приехал, и она переживала, что же случилось, хотя не очень-то хотела его видеть после последней их встречи. Ну и не надо. По громкоговорителю объявили, чтобы провожающие покинули вагоны, и Лена заняла свое место, прилипнув к окну, где стояли расстроенные подруги, и вся куча провожающих распределилась вдоль вагона. В ее купе были все девчонки, и сейчас к ним еще зашли две девушки из Московской больницы. И вдруг зазвонил телефон.

- Нестеров, ты как всегда — опаздываешь, и я подумала ты не приедешь.
- «Посмотри в окно, Елена Никитична!»
- Да не хочу я на тебя любоваться, что я там не видела? - сказала Лена, выглядывая в окно. Рука с телефоном опустилась. - Девочки, Степнов! - Она видела, как трудно давался ему каждый шаг, но он шел! Она снова поднесла к уху телефон - Ты, садюга! А ну быстро отведи его в палату! С ума сошел! - орала она в телефон. Виктор стоял, поддерживаемый Каренским и Петром, он улыбнулся ей в окно и помахал рукой поезду. Состав тронулся, а она сидела, прилипнув к окну, и думала, как же тяжело ему было это сделать. И еще терзал вопрос: зачем он пришел?

я тут

Лена слышала, что несколько лет назад питерские врачи тоже ездили с делегацией. Там строили больницу, и необходимо было укомплектовать ее. Затем устроить все, нанять врачей. Но потом, видимо, из-за военных действий что-то там произошло, и теперь нужно было все восстанавливать по новой. Место это находилось в самом конце пути, если ехать от Кизляра, через границу и дальше по дороге в горы. Больница была спрятана так, чтобы ее сложно было обойти, но и за водой и провизией приходилось ездить в селения Новотерское и Терское. Дорога там каменистая и непроезжая практически, особенно весной. У больницы есть джип, вот на нем и привозят воду, продукты и медикаменты.

Жили в основном в небольшом доме, куда поместилась почти вся делегация врачей. Еще вокруг были рассыпаны маленькие домики, где и поселилась Лена с одной из девушек. Они практически не пересекались дома, чаще сталкивались в больнице, ведь Лена приходила в домик только отдохнуть. Тут было две комнаты, большой холл и маленькая кухня. Лена даже не знала, как там что включается, кроме чайника, а вот напарница часто радовала ее всякими приготовленными блюдами. Так и жили вдвоем, практически не видясь. Еще несколько таких же небольших строений занимали мужчины, также расселившись по парам, но в большинстве своем предпочитали находиться в группе. Мало ли чего.

Лена нашла тут отличный отдых — чудесная весенняя южная природа, солнце и холмы вокруг. Утром зори прохладные, как раз для того, чтобы пробежаться по каменистым дорогам, шокируя местных жителей своей внешностью: в топике, шортах и кроссовках с волосами, затянутыми на макушке резинкой. Душа словно вылетала и парила над горами, купаясь в голубом небе и золотых лучах восходящего солнца. Даже, когда она дежурила, она не упускала минуты прохлады и выбегала на природу из душного помещения. Каждую неделю Лена с несколькими ребятами и одним из местных жителей отправлялись в поселок. Ей нравились эти поездки, только готовиться приходилось заранее — красить черным брови, надевать паранджу, хотя ее это все и веселило. Только ей было непонятно, почему этот угрюмый высокий чеченец постоянно появляется, только стоит ей выйти на порог больницы. Ездили они к дяде Ильясу, который «торговал» на рынке водой. Это были огромные бойлеры, которые поставлялись из России, и семья Ильяса доставляла к себе в аул и на рынок. Но, конечно, не за этим он тут стоял. У него была важная информативная миссия. А Лена наблюдала за жизнью в этой стране. Потом она познакомилась с семьей дяди Ильяса. Стала часто приезжать к ним и подолгу общаться с его дочерьми, рассказывая о себе и слушая их.

Дяде Ильясу нравилась эта добрая, умная девушка. На рынке она старалась молчать, чтобы не привлекать внимания, а когда она ходила за другими продуктами, с ней всегда отправлялся ее телохранитель из аула Ринат, которого сам Ильяс приставил к Лене по просьбе Виктора, Лена этого не знала. Ради Виктора он сам был готов сторожить эту девочку, но боялся, что не поспеет за ней. Она как метеор, а он уже далеко не молод. Он надеялся, что за эти три месяца ничего страшного не произойдет. Он жил со своими четырьмя дочерьми в ауле в прекрасном доме, похожем на сад. Трое старших вышли замуж и разъехались, а младшие четверо все еще были рядом. Одна из оставшихся тоже была замужем и жила в одном доме с отцом. Хоть у них не было матери, сейчас, когда она должна была родить, ей так было спокойней. Они были замечательные, веселые, любили танцевать, и Лену всегда удивляло то, что с самого детства они точно знали, для чего они рождены на свет — ублажать своего мужчину. Она знала маленьких девочек в ауле, и с трех лет они умели танцевать так, что дух захватывало. А еще они были очень доброжелательные и жизнерадостные. Они приняли Лену как сестру и даже пытались все время ей что-то дарить, но Лена со смехом отказывалась от подарков, говоря, что ее тогда через таможню не пропустят, но она всегда их будет помнить и любить.

Лена была занята полностью: кроме пробежек и поездок в поселок - все остальное время она проводила в больнице. Тут было много дел. Врачей не хватало, и она старалась быть в курсе всего. С гинекологии, например, приехало трое врачей, с ее больницы – двое, и еще одна женщина из другого района. Но двое не смогли тут работать из-за разницы в религиозных взглядах и недоверии к врачам в этом вопросе. После того, как в операционную ворвалась группа вооруженных родственников роженицы и приставили пистолет к головам врача и ассистирующей Лены, пришлось отправлять людей в Россию. Еще было детское отделение. Туда она не любила ходить. Дети непосредственны, но тут они даже рождаются с ненавистью в сердце и с автоматом в руках.

В больницу приехал дядя Ильяс и привез Лене коробку. В ней был ноут-бук. Лена не ожидала такого подарка, но подумала, что теперь сможет записывать происходящее. А дядя Ильяс сразу попросил ее записать его слова. Она это сделала и удивилась — слова были русские, но она не понимала их смысла. Она оставила все как есть и сохранила файл, зарыв в хитросплетении ветвей ее каталогов. Каждый день она проводила за записями и к концу отпуска уже довольно быстро печатала. Она перенесла свои истории в память по отделениям, где ей приходилось оперировать или ассистировать, соответственно дав им имена.

Она была на смене, когда прибежал ее телохранитель и позвал ее в аул. Она возразила, что не может оставить пост, но он сказал, что там плохо женщине. Лена надела верх от паранджи и отправилась за ним. Он привел ее в большой дом Ильяса, провел по коридорам и поставил перед дверью с пологом, который откинулся и появился сам Ильяс.

- Лено, моя дочь только что родила сына, но она совсем слаба и не говорит ничего...
- Я сейчас посмотрю... как ребенок?
- Хороший мальчик!

Лена прошла к кровати и поняла, что ее нужно перевезти в больницу — у нее были внутренние повреждения, и скорее всего детей у нее больше не будет. Она сказала дяде Ильясу собрать дочь и ребенка. Но внука он не хотел отдавать, а Лена в упор посмотрела ему в глаза и сказала: «Он поедет со мной — спасать свою маму». Телохранитель уже ждал их около машины, помог погрузить девушку и усадил Лену с малышом на переднее сиденье, пристегнул и повез. Лене казалось, что прошла вечность, пока длилась их пятиминутная поездка. Телохранителю дали задание разузнать, чем кормят малышей, если мама не может, ну, и конечно, привезти в больницу еду ребенку, а дяде Ильясу было поручено поговорить с зятем. И еще — всем ждать. Лена отдала ребенка на детское и занялась больной. Пришлось самой оперировать, так как дежурный врач уже два дня болел какой-то странной болезнью.

- Мама, скажи, сколько у меня шансов?
- Ты не вырезала?
- Нет, там все было нормально, там другое...
- ...Ты все правильно сделала. Если не присоединится инфекция и гормоны, то ты имеешь два из пятидесяти. В противном случае ты ее потеряешь.
- У них тут с гормонами должно быть хорошо, у них с рождения инстинкты играют — что у мужчин, что у женщин.
- Удачи, теперь жди, у тебя двое с половиной суток. Если не проснется — кома.
- Спасибо, мамочка! Я вас люблю, передавай папе привет. Я, наверное, скоро приеду, если ничего плохого не случится. И еще, мама, я через месяц опять сюда вернусь. Целую.

Она сидела на качелях во дворе с внуком дяди Ильяса на руках, качала его и пела ему колыбельную, когда подошел дед малыша. Он улыбнулся, увидев маленькое личико, посапывающее и улыбающееся во сне.

- Деда, смотри, какой я большой! Я сегодня опять маму трогал ручками. Но она не встает, - тихо проговорила она, отдавая малыша деду.
- Я знаю - она встанет, а мы с тобой будем запускать змеев и кататься на велосипеде, - он отвечал, обращаюсь к внуку.
- Дядя Ильяс, перебирайтесь к нам в Питер всей семьей.
- Нет, дочка, там климат не подходит для нас.
- Но тут жарко становится, может, пройдет время, и вы сможете вернуться?
- Спасибо, дочка, но у нашей родины тоже есть свои патриоты, и это не те, кто все это тут затеял...
- Конечно, я понимаю! Но мне бы так хотелось видеть, как растет этот комочек...
- У тебя скоро тоже появится...
- Когда это еще будет, если будет вообще.
- Почему ты грустишь?
- Я предала Его, а грустит моя совесть, которая вроде осталась еще, - она тихо засмеялась.
- Знаешь, мы еще с тобой увидимся, ты приедешь сюда снова. Но уже не одна.
- Тот, с кем я бы могла приехать - женился, кстати, на чеченке.
- Дочка, это нужно нам, а главное — вам. Тебе же, в первую очередь, - Лена не ожидала такого ответа. Она посмотрела на дядю Ильяса и не стала ничего спрашивать — она знала, что он больше ничего не скажет.
- Дядя Ильяс, обещайте мне, что увезете семью, как только вам будет что-то угрожать!?
- Успокойся, дочка, конечно, я их увезу. А ты, Лено, не слушай свой разум, слушай сердце.
- Спасибо. Малыш давно уснул, пойдемте, отнесем его маме, он проснется и потребует кушать — пусть она встает и кормит его. Хватит отлеживаться.

Он отдал ребенка Лене, она поднялась, поддерживаемая им, и они пошли в палату. Вечером был сеанс связи с руководством: билеты были заказаны, документы готовы и оставалось только дождаться. «Дома», т. е. в больнице, с которой была налажена связь, все рады были, что их заезд завершен. На сеанс связи приехали папа и Кристаллинов. Лена рассказала, что у них карантин. Что она настояла на вакцинации всех врачей. Степнов и папа одобрили сразу, так как знали этот штамм вируса, сказав, что предупредят всех, чтобы делегацию никто не встречал. Савченко, шутя, предложил их там еще оставить, и в обеих точках мира, связанных сейчас проводами, долго смеялись, предлагая сослать куда-нибудь Николая Павловича. Те, кто был по эту сторону, даже воспрянули духом. Осталась неделя-другая, а там — домой.

Перед отъездом прибыла новая группа врачей, им передали дела, собрали вещи и с легкой душой отправились на границу на машинах. Тяжело было прощаться с семьей дяди Ильяса — с их врожденным гостеприимством понимаешь, что нашел еще одну семью. Дядя Ильяс утирал скупую мужскую слезу, а Лена долго еще махала рукой из машины. Дочь уже вернулась домой, но была еще слаба, зато внук во всю горланил и требовал еды у нерасторопных нянек.

Коллеги, друзья, близкие были предупреждены, чтобы никто не встречал группу врачей с поезда. Оставалось несколько дней выдержать карантин и тогда можно встречаться с близкими. Доктора возвращались в начале сентября, а это самое неустойчивое время для Питерских вспышек заболеваний. Лене было грустно, что ее не встретят веселые подруги, знакомые лица. Но она была рада, что уже дома, что не надо напрягаться при каждом стуке в дверь купе, что никто не приставит дуло к виску во время операции. Она улыбнулась и пошла по перрону. В руках у нее была маленькая сумка и портфель с ноут-буком, поднятый ворот пальто прикрывал от холодного ветра и от привычной суеты Питера. Она нырнула в машину, которую прислал Савченко за врачами, и порадовалась, что сейчас день — будет время привести в порядок все свои вещи и голову, написать несколько писем по почте — у нее же был теперь ноут-бук.

В это время в большом окне по гардинам скользила тень шагающего вдоль окна человека с бокалом в руке. Он не мог решить для себя, что же делать, либо чего-то ждать, либо не ждать, но тогда это подстегнет события, в которых он не успел разобраться. В камине трещал огонь и подсказывал, что у него нет времени сомневаться. Тень поставила бокал на невидимый стол и быстро испарилась.

К вечеру Лена была полностью удовлетворена проделанной работой — ей даже удалось испечь трубочек со взбитыми сливками, которые она очень любила. Она навела порядок в вещах — все, что касалось прошлого, она выбросила, переставила мебель в зале и занялась собой. Еще немного, и она возьмет свой ноут и чашечку кофе с трубочками и отправится на любимый диван — покорять просторы интернета.

Но покорять не пришлось — у нее не было сетевого кабеля и Ксюшка радостно сообщила, что готова ей в этом помочь. Но Лена решительно запретила ей приезжать под страхом смертной казни и та немного остыла. Дальше было веселее. Позвонила Лера и после приветствий извиняющимся тоном начала тараторить:

- Лена, я сама не понимаю, как все это произошло, но я потеряла голову, он меня просто смел с пути и я растерялась... я его люблю... ты прости меня, я знаю, что вы вместе... я не стану оставлять ребенка, я тебя люблю и ради вашего счастья... он все это время звонит и мучает меня, я не знаю, как быть...
- Стой, Лера, с тобой все в порядке? - она кричала в трубку, трясла ее и пыталась хоть слово вставить в Леркины рыдания, но на том конце была паника. Подруги не знают эту историю с Петей. Блин. - Лера, я не понимаю, ты вообще о ком сейчас говоришь! И что значит «не буду оставлять ребенка»?!
- Лена, я знаю у вас с ним любовь, ты сама... я предала тебя, но ты не переживай, ребенка не будет... прости меня!... скажи ему что я его люблю, но не буду вам мешать... - трубку положили. Лена была в панике. Лера что-то натворила с кем-то из их друзей, но вот что теперь делать... Это Степнов? Да нет, не может быть, хотя почему нет, ведь «она теперь с Нестеровым». В дверь позвонили.

- Я же сказала тебе не приезжать, Ксюша, у меня ка-ран-тин! - крикнула она по пути к двери. Но перед ней оказалась не Ксюша.
- Здравствуйте, Виктор Михайлович, - выдохнула она, но быстро взяла себя в руки. - Как всегда, не выполняете предписаний врачей?
- Здравствуйте, Елена Никитична. Я сам врач и могу оценить опасность несоблюдения некоторых предписаний. Простите, что не встретил вас на вокзале, просто подумал, это может вас скомпрометировать... - она вскинула брови, посмотрела на него. Она очень рада была его видеть, но показывать это не собиралась. Ради него же.
- Прошу вас, проходите. Верхнюю одежду можно повесить в шкаф. Я сейчас поставлю кофе. Вы не против?
- Спасибо, с удовольствием.
- У меня один разговор, пока варится кофе, простите, - она проводила его на кухню, засыпала кофе и вышла в комнату. «Лера, успокойся, выслушай не перебивай. У меня карантин и я не могу приехать. Если у тебя что-то с кем-то получилось — я только рада, тем белее что у вас ребенок. Ничего не надо решать, все просто: у меня ни с кем ничего нет и не было. Я люблю тебя и очень рада за тебя. Встретимся через четыре дня. Целую» - она вернулась на кухню с легкой улыбкой, положила телефон на стол и посмотрела на Степнова.
- Как самочувствие?
- Спасибо, хорошо, но вы ведь мониторили меня по телефону.
- С чего вы взяли? Это сплетни. Что нового в поднебесной? - Кофеварка щелкнула, она поставила кружки в аппарат, и по кухне разнесся аромат кофе.
- Люди встречаются, люди влюбляются, женятся...
- Если им коллеги не «помогут». Выкладывайте.
- Я ничего не знаю. Только то, что Нестеров и Лера, ваша подруга, кажется, завели роман, - она с облегчением вздохнула. Нестеров - А я вообще ничего не понимаю… — Он, глядя поверх кружки на девушку, сделал глоток кофе. Лена присела на стул. Она приложила пальцы ко лбу и губы чуть улыбнулись. - Простите, Елена Никитична, мне пришлось это вам сказать, теперь вам больно...
- Виктор Михайлович, не переживайте, резать вены я себе не буду.
- Тогда что тут происходит?
- «Так надо»... Простите, что вы там тоже были, это зрелище вам не предназначалось. Извините, больше не скажу ничего... - она тряхнула головой - Вот это да, а ведь она мне только что сказала... я даже переоценила весь масштаб катастрофы, не то подумала... Виктор Михайлович, а если у меня прививка и я поконтактирую с беременной...
- Не думаю, что вы с прививкой не опасны для беременной.
- На раннем сроке...
- На любом. А к чему такой вопрос.
- Мне нужно увидеть одного человека.
- Так в чем дело?
- В смысле? В вас и в том, что она живет на другом конце города, а точнее, еще дальше!
- Я на машине, к вашим услугам.
- Спасибо, но я не могу воспользоваться вашими услугами.
- Почему? Боитесь? Не переживайте, я не опасен в это время года, не наброшусь, - они одновременно улыбнулись.
- Почему вы думаете, что я вас боюсь?
- А что же тогда? - он смотрел на нее. Он и сам не подозревал, насколько она его притягивала, он только сейчас понял, что с ума сходит по ее загорелому телу, подтянутому животу, торчащему между штанами и короткой обтягивающей аккуратную грудь майкой, по стройным длинным ногам, сильным рукам и красивой шее. Эта девушка давно будоражила его мозг, но сейчас она стала еще желанней, она изменилась, внутренне, внешне и ему это очень нравилось. Он понял, что такое Женщина, какая она — Его женщина. Раздался звонок мобильного телефона, и она вздрогнула. Посмотрела на монитор и сказала:
- Виктор Михайлович, вы меня извините, но тут... мне нужно... короче не уходите, пожалуйста, никуда... Да? - рявкнула она в трубку, прикрыла аккуратно дверь и ушла в комнату. Степнов слышал весь разговор и ей не пришлось пересказывать его ему. Звонил Нестеров и уж он получил все, что должен был. Перспектива остаться без «дальнейшего» потомства, правда цивилизованным, хирургическим методом ему не очень понравилась, поэтому он отправился к Лере и уж он постарается привести ее в чувства, даже если ему придется лезть через балкон. Другой вариант приравнивался к дезертирству.
- Простите, Виктор Михайлович, что вылила на вас это... просто... Лера беременна и собралась... избавляться... из-за нас с Нестеровым. Зато ехать необходимость отпала.
- Он и тут поспел! Во дает!
- Да уж, не чета вам с Каренским. Кстати, вы же не за этим ко мне пришли? –
- Елена Никитична, ну так все-таки, почему вы не можете со мной поехать?
- Это сложно объяснить, Виктор Михайлович!
- Попробуйте, я вроде не тупой...
- Конечно не тупой, вот и догадайтесь, - он засмеялся, а она довольная собой повернулась за блюдом с трубочками. - Не хотите таких попробовать?
- Много мучного вредно...
- По вам и видно, что вы на диете... - она шутила, т. к. ей очень нравилась его фигура, и сейчас он выглядел отлично — посвежевший, подтянутый и даже немного похудевший, но это видимо после травмы.
- Нет, я с удовольствием попробую... это вы делали?
- Да, люблю вкусно поесть, но и приготовить тоже люблю.
- Я слышал, что вы делали тортики...
- Виктор Михайлович, говорите... - она внимательно смотрела ему в глаза.
- Елена Никитична, мне что-нибудь есть из Чечни?
- Нет.
- Подумайте.
- Мне никто ничего не давал для вас.
- Вы туда уехали с одной сумкой, с одной и вернулись? Вспоминайте.
- Ну да, только дядя Ильяс подарил мне ноут...
- А где он? Вы его привезли?
- Конечно! Там еще какие-то слова, я не поняла, я их сохранила. Пойдемте покажу!
- Спасибо, отличный кофе, - по пути в комнату.
- Я не умею варить кофе, пришлось купить нормальный аппарат. Вот. А это то, что он сказал. Я поместила его слова в файл с историей болезни его дочери.
- Его дочь болеет?
- Нет, у нее осложнения после родов были.
- Но вы же не гинеколог!
- У нас не осталось ни одного. После того нападения в операционной...
- Да, я слышал, что отозвали двоих.
- Виктор Михайлович, что происходит?
- Война.
- Они к нам лезут?
- Пока нет.
- К вам? - спросила она тихо.
- Я не могу никому ничего говорить, и вы понимаете почему. Чем меньше кто-то что-то знает, тем я спокойней, что с кем-то что-то произойдет.
- Тем не менее, вы ездите туда и за себя не боитесь...
- Я сам знаю, что со мной происходит, а если схватят моего отца или мою… девушку, мне останется только одно — убивать. А это против природы врача.
- Да уж. А где ваша девушка?
- В каком смысле - «где»?
- Вы же сказали «если схватят мою девушку»...
- ГлУпая, я же сказал, что поэтому у меня ее еще нет, - после этих слов он повернулся и посмотрел в ее глаза своими голубыми и замер. И заставил себя снова отвернуться к монитору. – Извините, - он закрыл файл, удалив перед этим строку слов Ильяса. Лена в ступоре сидела рядом - Я все понял, спасибо. Елена Никитична, можно мне взять ваш ноут с собой? Я привезу его вам позже. Мне нужно просмотреть, вдруг я что-то упускаю, - его голос немного отрезвил ее, она глянула быстро на него.
- Конечно, берите. Вы знаете, вы, наверное, можете передать что-то кому-то обратно... Я через месяц уезжаю опять... - он остановился и посмотрел на нее. Раздался звонок. - Дядя Ильяс звонит, - она нажала кнопку. - Алло, да, все нормально, я дома... Да, здесь... - Степнов заметил, как румянец залил щеки Лены, она посмотрела в глаза Степнову, держа трубку у уха, а потом отвернулась и сказала: - Целуйте девочек, внука, скоро увидимся, наверное, - она отключила телефон и опустила руку.
- Вам привет.
- Спасибо. Елена Никитична, я пойду, пора уже.
- Кстати, у меня для вас еще кое-что, правда не из Чечни, - она прошла на кухню, достала высохшую розу Степнова, вздохнула и зашла в комнату. Протянула ее Виктору и тихо сказала:
- Вот. Это, кажется, ваше, и я не имею права теперь ее хранить у себя. Вы же знаете, что для меня это свято… - он глянул на розу, потом в ее глаза, протянул руку и снял открытку с ответом Лены. Роза так и осталась у нее в руках. Он снова посмотрел в ее глаза, сделал шаг назад.
- Елена Никитична, спасибо вам за… все, - он кивнул на ноут-бук. - До свиданья.
- Будьте осторожны... – провожая его у двери.
- Он что — кусается?
- Не с ним, а вообще — будьте осторожны!

все тут

- Николай Павлович, говорите... меня уволили.
- Елена Никитична...
- Я поняла. И что тут такого?.. А из-за чего, можно узнать?
- Из-за несоблюдения внутреннего распорядка, - заговорил тот самый, «противный».
- Ладно, мне все равно, увольняйте, только сначала отправьте меня снова в Чечню, - повисло молчание.
- Уже поздно, заявки уже не рассматриваются. – «А тебя, идиота, вообще не спрашивают» - мысленно бросила она этому уроду.
- Моя заявка там есть. Я узнавала, нужно просто подтвердить запрос...
- Хорошо, Елена Никитична, вы поедете в Чечню. На три месяца, - спокойно проговорил Николай Павлович.
- Всего доброго, - она поднялась, помахала, улыбнулась коллегам и вышла из зала.

Так. Отлично. На Московском ей больше не работать. Кто виноват и что делать. Она остановилась у окна, наблюдая как по двору несется машина скорой помощи, и жгучее желание бежать к себе на этаж навернулось на глаза слезами. Она сжала кулаки. Из зала кто-то вышел и подошел сзади.

- Елена Никитична, простите... - это был Иван.
- За что, Ваня?
- Я был неправ тогда, Елена Никитична... я играл в чужую игру...
- Забудь, Ваня, и называй меня просто Лена, мы ведь теперь не коллеги.
- Да я... мы не коллеги, но вы — пример для меня и для всех...
- Не надо, Вань, мне нечем гордиться...
- Есть, - Лена повернула голову и увидела еще несколько человек, вышедших из зала. Среди них был Степнов и Нестеров. В руках у них была стопка распечатанных листов, и Петя держал газетную вырезку. Наверное, ту самую...
- Лена...
- Спасибо, ребята, все нормально, это не наша игра - она повернулась и пошла на лестничную площадку. Быстро сбежала по лестнице, взяла в гардеробе свою шубу и вышла во двор.

Зазвонил телефон. Она неглядя подняла трубку. Ничего не хотелось обсуждать, и она пресекала все попытки перевести тему на профессиональные рельсы. Звонили подруги. Лера наконец успокоилась, у них было тихо. Наташа с Ксюшей беспокоились за подругу, им Нестеров рассказал про события в больнице. Лена их успокоила, что все в порядке и волноваться не стоит, что она пока безработная, но скоро опять уезжает. Девочки всхлипнули, но она быстро подняла им настроение тем, что этот месяц будет с ними. Сразу после Наташи позвонила жена Савченко и поинтересовалась, как Лена пережила новость. Потом позвонила мама. Сказала что приедут, но Лена попросила дождаться ее дома, что она собиралась к ним. Пока она добралась до дома, казалось, что переговорила со всеми. Стоило зайти домой, и Лена снова почувствовала, что одна. Она достала большую сумку и стала собирать вещи для поездки к родителям, где она теперь собиралась остаться до отъезда. Здесь ей было нечего делать.
Раздался звонок в дверь, и Лена остановилась, задумавшись — кто же это может быть. Она открыла дверь и от неожиданности даже вздрогнула. Савченко.

- Николай Павлович? Вы что тут делаете?
- Лена, я должен с тобой поговорить.
- Не о чем говорить, вам нужен спонсор и это невысокая цена для больницы — несколько врачей.
- Но это высокая цена для меня, для нас. Ребята не довольны, кто-то тоже собирается уходить...
- Не надо, Николай Павлович.
- Лена, я не стану тебя увольнять. Мне кажется, что это было специально придумано и направлено именно на тебя. Я попробую разобраться, а ты мне скажи: кому ты перешла дорогу?
- Не знаю, знаю только, что это началось еще до Чечни. Вроде все говорили о моем назначении на заведующего, но потом как-то сразу стало так сложно. У меня все перестало получаться, оставалось только плыть по течению. И почему — вообще загадка. А потом Степнов...
- Лена, у вас серьезно?
- Что?
- Со Степновым?
- А что у нас с ним? Ничего, просто он…
- Я не про внешнее, а про внутреннее.
- Да, я люблю его. Но он не должен об этом знать.
- Тебе не кажется, что может из-за этого?
- Но кому мы мешаем? К тому же у нас чисто деловые отношения, только профессиональный интерес.
- Подумай.
- Я не знаю.
- Может это женщина?
- Ну, тогда об этом надо у него спросить, я не могу этого знать.
- Хорошо. Мужчина. Ты что-то кому-то сделала? Вспоминай.
- Николай Павлович, а кто за этим стоит... я имею в виду спонсоров — кто это? Что за фирма, какие у них документы и крыша?
- Там несколько учредителей, а прислали их от губернатора, якобы, это хороший его друг и скоро они будут родственниками...
- А фамилии...
- Я не знаю, но наверняка можно где-то посмотреть в договорах. У меня, кстати, один с собой. Лена, ты что-то вспомнила?
- Нет, но это может быть давняя история, связанная со мной, и что самое отвратительное — с отцом. Он тогда перекрыл одному перцу все каналы окончательно, и если сейчас копают под меня, да еще сверху, я опасаюсь, что его карьера тоже может пострадать.
- Скажи, чего ты боишься?
- Что прошлое может вернуться в другом облике и с другой силой.
- Давай смотреть. Вот тут подписи...
- Вы знаете, я не вижу тут знакомых фамилий.
- А места, смотри, администрация, фонды..., что еще — вот, управляющий..., ничего не всплывает?
- Нет. Вроде нет ничего. Будем надеяться, что это я такой плохой хирург.
- Нет, Лена, к тебе вопросов нет, это политика. Я, наверное, плохой руководитель, если не могу отстоять своих...
- Да ладно, не переживайте. Тут идет игра на головы. А вы просто попали под раздачу. Что нам делать-то?
- Я отправлю тебя в командировку, пока ты там, тебя не уволят, а потом будет видно, может, удастся найти причину этого.
- Николай Павлович, будьте осторожны, не подставляйте под удар...
- Нет, я поэтому и приехал, попросить прощения за свою слабость...
- Я все понимаю, и, наверное, поступила бы точно так же. Пойдемте лучше кофе пить. Я кстати хотела вам показать свою базу данных.
- Что это?
- Я создавала файлы по каждому случаю, по операциям и заболеваниям, с которыми работала «там», - она поставила кружки в аппарат. - У меня накопился кое какой багаж...
- Подожди, сколько там файлов?
- Не знаю, порядка трех сотен, точно не скажу, я не считала, просто сейчас ноут-бук не у меня...
- У Степнова?
- Да, откуда вы знаете?
- Он сегодня на собрании их показывал. Лена, это нереально за три месяца... Послушай, я не знал, что ты там только и работаешь — отдыхать надо! Там климат хороший, воздух...
- Николай Павлович, вы же понимаете, что спокойно смотреть на это нет сил, хочется бежать... Я сегодня увидела во дворе карету скорой помощи и подсознательно уже бежала к себе на этаж... после того как вы меня уволили. Ну не могу я спать, пока кто-то там умирает.
- Если у тебя не останется сил, ты не сможешь никому помочь, если во время операции у тебя дрогнет рука или начнут слезиться глаза...
- Да, вы, наверное, правы, Степнов тоже так говорит, - она замолчала, подумав, что они правы: когда нужно будет лечить ее, она потеряет много времени. - Я буду осторожнее. Вот тут у меня торт был, я собираюсь к родителям, нужно его доесть.
- Спасибо, но в моем возрасте...
- И вы туда же... Степнов тоже за стройность фигуры... Кстати, Николай Павлович, как он тут был все это время?
- Ничего, ему повезло, что он так отделался, можно сказать «легко», в таком падении всего несколько переломов. Он быстро встал и почти сразу вышел на кафедру. Потом стал оперировать. Ты знаешь, ребята говорят, что он изменился. Он очень изменился внутренне и как-то, словно получил какой-то или заряд, или новую силу. Каренский звонил и говорил, что это твой отец «виноват» — он наблюдал же его?
- Да, он тогда только очнулся, я попросила осмотреть его. Но на тот момент он сильно беспокоился о его душевном состоянии, сказал что он «не хотел просыпаться». Это из-за меня. Но папа сказал, что быстро встанет, у него сильный организм.
- Да, он еще молодой, тут действительно дело в психологии...
- Вот и папа говорит...
- Лена, спасибо, извини еще раз, мне пора, документы я отправлю завтра, думаю — проблем не будет. Береги себя, ты нам всем нужна!
- Спасибо, дядя Коля, до скорого!

я тут!!!

Она села на переднее сиденье и откинулась на спинку. Подъехав к дому Степнова, они позвонили, и им открыла женщина средних лет. Отец ее знал, это помощница по дому, которая сказала, что Виктор Михайлович во дворе, и проводила их туда.
Лена топала по тропинке следом за Ольгой Денисовной и отцом и не сразу заметила его, стоящего на верхних балках какого-то сооружения с голым торсом и стучащего молотком. Рядом работали мужчины, они переговаривались, и она слышала его глубокий смех. Был сентябрь, но этот год порадовал всех «бабьим летом», еще днем солнце грело, но зори уже были холодные. Лена не могла отвести взгляда от картины работающего любимого мужчины, тем более, что она впервые видела его в таком виде — без привычного белого халата, в бандане, стоящего к ней спиной, на которой перекатываются мышцы. Это длилось несколько мгновений, потом Степнов повернулся и, заметив процессию, стал спускаться с лесов. У Лены стукнуло в груди. Снова он залез наверх.

- Елена Никитична, Никита Петрович, прошу, пройдемте в дом. Правда, мне нужно переодеться, — сказал смущенный Степнов после приветствий.
- Скорее — одеться. Вы снова верхолазничаете, Виктор Михайлович? - проговорила Лена, глядя на Виктора.
- Да нет, я просто люблю работать, когда мне говорят что делать, так думать не надо. Вы кофе выпьете со мной?
- С удовольствием, - сказал отец, толкая Лену локтем. - Лена, ты чего наехала на человека — свалились на голову, оторвали от дела, а еще и указываем, что ему делать в его же доме... - прошептал отец, когда Степнов вышел, извинившись: «Минутку».
- Папа, он снова сорвется, он еще не окреп...
- Успокойся, он взрослый человек...
- Ну да, я и забыла — я одна тут малявка, - отец обнял ее за плечи и чмокнул в щеку. Степнов вернулся, улыбнулся всем своим синим, глубоким взглядом.

Изложив суть дела, Лена с надеждой посмотрела на Степнова. Он сказал, что на последней конференции он был, и даже есть фотографии. Усадив Лену за слайды на ноут-буке, мужчины вышли во двор. Через некоторое время Степнов вошел в кабинет и спросил Лену, не нужно ли чего. Лена помотала головой, а потом подняла на него взгляд.
- Кто это? - спросила она, останавливая кадр.
- А это и есть один из этой шайки — соучредители фирмы наших спонсоров.
- Ясно.
- Елена Никитична, кто это?
- Вы же сами сказали…
- Кто он для вас?
- Один знакомый. Спасибо, Виктор Михайлович, вы мне очень помогли.
- Да не за что, я могу еще что-нибудь сделать? - спросил он, заглядывая ей в глаза. Он заметил тень страха в глазах и тоже напрягся. Что может ее напугать?
- Да, если можно — две вещи. Не говорите отцу, что я что-то нашла. Второе — прошу вас, не лазьте высоко... - он улыбнулся. Взял ее за руку и поцеловал. Она уже настолько привыкла к этому, что ей стало не хватать его нежности, с которой он обычно брал ее пальцы в свои.
- Этот человек может причинить вам вред?
- Мне он уже причинил, что мог. Боюсь, что он к отцу полезет.
- Вы его не сможете остановить? - она опустила голову и отрицательно тряхнула волосами.
- Никита Петрович...
- Ничего не должен знать. Мама сказала, что он совсем сдал, он не говорит, но мама знает, что его беспокоит сердце... а это - моя проблема, - кивнула на фото. Она подняла голову, тряхнула волосами, слегка улыбнулась и спросила - А где мой папа?
- Обходит владения...
- Спасибо вам, Виктор Михайлович. Нам пора.

Прошел почти месяц. Документы были готовы, и Лена наслаждалась отдыхом у родителей в доме с бассейном. Она любила плавать, потом пойти погреться в душе и спокойно полежать у камина на полу. Она перечитала всю литературу отца, потом принялась за мамину, ведь по опыту она знала, что читать ей будет некогда. Несколько раз приезжали девочки, но в основном по одной, в отличие от Лены, они все работали.

Перед отъездом нужно было собраться, но вещей особо она не набирала, поэтому домой в свою квартиру она отправлялась просто, потому что соскучилась. Девушка решила сходить, наконец, в салон, а потом можно и куда-нибудь в кафе. Но она не успела уйти, как раздался звонок. Приехал человек с документами из Красного Креста. Она удивилась, насколько вовремя. Следом за посыльным явились Нестеров с Лерой, Наташей и Ксюшей. Лена смеялась и жаловалась, что их нечем кормить, но ребята сказали, что приехали не есть, но, глядя на веселую подругу, они поняли, что спасать никого не надо. Они решили, что пойдут в ресторан, только Лене придется переодеться. Девушки выгнали Нестерова, убрали Ленины волосы наверх, она оделась, а девочки отметили, насколько она изменилась, на что Лена ответила, что это только внешне.

В ресторане они заказали большой стол на всю компанию и взялись за меню. В сумочке зазвонил телефон, это был Каренский, который деликатно спрашивал, где ее можно найти. Она сказала адрес, попросила официанта проводить Алексея к ним.

Виктор шел по залу, высматривая ее, но сам боялся своих сомнений. На его стороне опыт, степенность, взвешенность решений, присущая уже, наверное, немолодым людям, а на ее стороне — пылкость, задор и молодой энтузиазм. Быть может, не зря «тогда» она дала ему понять, что Нестеров ему не конкурент, что он молод, как и она, а Виктору нет места в ее жизни. В ее сердце, т. к. он очень ценил, что в жизни она у него есть. Хотя бы как коллега. Может, зря он отогнал все опасения по поводу угрозы ей, как его близкому человеку, решив, что это мелочи, он все равно лучше сможет ее защитить, когда она рядом. Если она будет с ним рядом.

Через декоративную загородку он рассмотрел ее голову с красиво уложенными русыми волосами, длинную шею, красивые приоткрытые плечи. Когда они подошли к столу, Лена, повернувшись, от неожиданности испуганно вскинула взгляд вверх, на него и улыбнулась.

- Здравствуй, виновница торжества! Я тут не один, вы не против? - поцеловал руку Каренский.
- Да вы что! Конечно, наоборот, мы тут как раз собрались отметить важное событие... - голосил Нестеров, представляя девочек Каренскому и Степнову. Пока Каренский перецеловал руки всем девушкам, Степнов подошел к Лене и тихо, только ей сказал:
- Извините за вторжение.
- Признаться, я ждала вас. Здесь все свои, и вас не хватало.
- Ну да, мне же нужно было вам отдать ноут-бук, - Лена посмотрела ему в глаза и отняла руку.
- Я про него уже забыла, - сказала она, опустив глаза. Нестеров познакомил их со своей будущей женой Лерой. Она покраснела от удовольствия, а Лене было приятно на них смотреть.
- Лена, это в твою честь такое застолье?
- Да, Леш, мы тут хороним мою карьеру, так что — присоединяйтесь!
- Лена, ты не права! Пользуясь случаем, приглашаю тебя к нам в больницу на Ваську! Я этого, признаться, долго ждал! И чтобы не хоронить, мы ее продлим...
- Вот хитрец! Да мы не допустим, чтобы ее переманили конкуренты!
- Петя, поздно, я на неделе уезжаю, и теперь буду числиться свободным хирургом при Красном Кресте.
- Лена, вы когда едете?
- Через пару дней. Весну и лето в горах я видела, теперь — осень и зима.
- Ой, Лена, расскажи как там?
- Что изменилось? Люди. А так там я думаю все также красиво — цветной лес, поднимающийся по склонам волнами зеленого, светло зеленого, иссиня черного, а если смотреть вниз сверху — внизу голубым туманом прикрыт аул, издалека напоминающий каплю росы, отражающей какие-то маленькие домики. Больница стоит на склоне, и чтобы спуститься туда, к людям, нужно долго ехать серпантином. Только девушкам рекомендуется замаскироваться.
- Замаскироваться? – удивились подруги.
- Да, нашим девушкам, хотя кроме меня, по-моему, из больницы и гостиницы никто не высовывался.
- Ленка, а как ты маскировалась?
- Я надевала паранджу, красила черным ресницы, брови, если бы были еще цветные контактные линзы — в этот раз обязательно захвачу коричневые!
- А что! Я бы хотел посмотреть на Лену в парандже, — хохотали Каренский с Нестеровым.
- Ага, она мне не идет — у меня кожа светлая...
- И глаза зеленые... - добавил тихо Степнов. Лена услышала и посмотрела на него. Он сидел рядом и тоже смотрел на нее.
- А что с теми... – подруга все не могла успокоиться.
- Наташа, тут нечего рассказывать.
- Ну, расскажи! Наверное, Алексей не слышал!
- Да, Лена, я же этого не слышал!
- Наталья имеет в виду вооруженных чеченцев, ворвавшихся в операционную.
- Ты тогда оперировала?
- Нет, ассистировала, да и пациент только засыпал под наркозом. Это было извините в гинекологии. Видно, муж и отец с братьями посчитали, что мы хотим их лишить жены и ребенка, приставили врачу и мне к виску пушки.
- Ой, Леночка и что — ты, наверное, испугалась? - пискнула Наташа.
- Конечно, испугалась! У нас есть поставщик в соседнем селении — мы закупаем воду и провизию у него, так он научил меня, как остудить пыл таких героев: трясущимися руками достала из кармана поддельную гранату, выдернула чеку и вставила гранату в руку жены этого джигита, или как там их.
- Ах!
- Конечно, еще секунда и граната бы упала, т. к. женщина почти уже спала и вот тогда мне бы точно крышка пришла. Но в тот момент они быстро удалились, вместе с оружием. Как только закрылась дверь, граната выпала из руки пациентки, а врач упал в обморок. Он не знал, что она ненастоящая. С той операции я там осталась одна.
- Лена, а как там Ильяс Акатович?
- Хорошо, четвертая дочь родила ему внука, – Лена глянула на сияющую Лерку.
- Они не боятся?
- Он пообещал мне, что сразу увезет их оттуда, как только что-то начнет им угрожать. Я звала их сюда, но конечно они не приедут.
- Лена, а ты не боишься опять туда возвращаться?
- Нет, мы там под охраной Красного Креста...
- А что Красный Крест сказал по поводу тех в операционной?
- Ничего.
- Как это?
- Я не обращалась.
- Ты что — сдурела?
- Так, а зачем? Ну, выставят они охрану... Кстати у меня там был хвост, я когда выхожу на крыльцо, через минуту является. У него словно датчик был, - засмеялась Лена. Остальным было не смешно, а Степнов спрятал напряженный взгляд.
- Лена, оставайся...
- Нет, тут я безработная, а там — может быть, последняя надежда. Так все, давайте не будем о грустном, а то, я смотрю, всех тут расстроила, - она взяла снова меню. Постепенно разговор стал теплеть, и к середине вечера Лена заметила, что Каренский посматривает на Наталью с нескрываемым интересом. Она боялась, что это будет временно и опять оставит девушку с разбитым сердцем, но мешать не хотела.

- Елена Никитична, я посмотрел ваши файлы и...
- И показали их всем. Зачем? - она серьезно посмотрела ему в глаза.
- Я хотел, чтобы эти люди, не понимающие ничего в медицине...
- Тихо, - она приложила пальцы к его губам. Он их поцеловал, а она отдернула руку, словно обожглась. Она отвернулась и растерянно смотрела на свой бокал.
- Елена Никитична, давайте выпьем за вашу предстоящую поездку. Это сложное чувство, но мне что-то очень неспокойно...
- Я уже решила.
- Я знаю. Вы вино будите? - он взял ее бокал. Она кивнула. Он налил и поставил бокал. Он боялся, что снова прикоснется к ней. Или она к нему. И тогда...
- Виктор Михайлович, а вы читали ту папку, которая называется...
- «Сердце»?
- Да, я просто не успела ее переименовать, не думала, что вы будете это читать.
- Я сначала подумал, что это кардиология... но потом увидел, что такая уже есть, поэтому совсем запутался, когда обнаружил там файлы по нейрохирургии.
- Да, там именно эти файлы, хотя я не собиралась их туда класть. В общем, у меня есть по ним вопросы.
- Я понял. Ваши заметки весьма прозрачны, особенно там, где написано «спросить Степнова» или «узнать у папы», - он засмеялся.
- Извините, вам, наверное, не хочется в выходной заниматься работой...
- У нас, врачей, нет расписания... Вы все правильно сделали, но есть некоторые технологии, позволяющие это делать быстрее и безопаснее. Я могу вам показать...
- Как? Я же не имею права...
- Давайте отлавливать клиентов на улице и как пособие использовать для наших курсов повышения квалификации, - смеялся Степнов.
- А лучше сразу дать по затылочной части черепа — пациент готов, приступим, коллега? - ее глаза играли при неярком освещении, и это нравилось Степнову.
- Ну, так почему же все-таки «сердце»? - спросил Степнов, глядя Лене в глаза. «Потому что ты — мое сердце! А ты занимаешься нейрохирургией, но этого ты не узнаешь, вот и все» - сказали ее глаза.
- Я же сказала: не успела переименовать, - она оторвала от него взгляд и перевела его на счастливого Каренского. - Вы видели, Алексей, кажется, нашел себе объект обожания, - засмеялась Лена.
- Да, но боюсь, это ненадолго. Он непостоянен.
- Я тоже этого боюсь...

Лена вышла из зала вместе с Наташей, которой понадобился перерыв. Они отправились в дамскую комнату, и Лена посмотрела на сияющую подругу.
- Могу сказать одно: я от него без ума. Где ты его столько времени прятала?
- Наташ, если ты не хочешь, чтобы все было как всегда, не поддавайся ему.

Ребята курили, на улице у входа, а Степнов пинал лестницу.

- Она не подпускает к себе.
- Да, колючка, - Каренский согласно кивнул.
- Да нет, она боится меня.
- Значит — любит, - сказал Нестеров.
- Лена? Не знаю.
- Да что ты знаешь! Как она упала в обморок, когда узнала что с тобой!? Как она ночами сидела у твоей кровати? Как она тебе делала массаж рук и лица чтобы ты очнулся, каждую минуту разговаривая с тобой? Как поехала в Чечню, поругавшись из-за тебя с ребятами? Как она звонила и спрашивала о тебе? И как она переживала, когда ты ее оскорбил у себя в реанимации. Как ныряла в феврале в Неву, узнав, что у тебя кто-то есть в Чечне? Или как напилась водки восьмого марта после того, как предала тебя ради совершенно чужого человека... И вообще, зачем она к нам пришла в Московскую — думаешь из-за меня!? - Нестеров резко бросил сигарету, посмотрел на него, взял за плечи, встряхнул и сказал: - Она боится тебя. Любит вот и боится признаться. Нам, тебе, а главное — себе. Если она тебе нужна — скажи ей это! Я понимаю, трудно менять все и сразу в таком возрасте... но ты ей нужен! Особенно сейчас. Я бы ее не отпустил. И уж тем более, не женился на другой... - он отпустил Степнова и пошел в зал, а Виктор стоял потрясенный, глядел на Каренского, который, казалось, забыл, как курить надо.

- Вот она, какая бывает, и не больше, не меньше, а все, полностью...
- Ты о чем?
- О ней, о любви.
- Вот почему «Сердце» - пробормотал Степнов. – Значит, не отпустил бы?

Лена вернулась к столу и не обнаружила там мужчин. Она попрощалась с девочками и отправилась в гардероб. Зазвонил телефон, и она задержалась, разговаривая с мамой. Тем временем Степнов вернулся в зал, и девочки сообщили, что Лена попрощалась. Он тоже сказал, что ему пора и отправился догонять Лену.
Лена спускалась по ступеням, когда ее под локоть взяла крепкая мужская рука.

- На этот раз я вас одну не отпущу.
- Спасибо, Виктор Михайлович, но это лишнее, я доберусь...
- Значит, вы от меня вздумали бегать? Я такой страшный?
- Я не бегаю, просто мне пора домой, собираться.
- Неужели?
- В самом деле.
- Колючка.
- Обзываться будете?
- Елена Никитична, расслабьтесь. Я не хотел вас обидеть, простите.
- Да, я и сама не знаю, что на меня нашло, извините, - она посмотрела на него. Он просто отлично выглядел. Она всегда удивлялась — он всегда был подтянутым и полным сил, лицо загорелое, глаза чуть прищурены, красивые губы и сильная шея. Она с ума сходила, когда он был рядом. Его запах и сила влекли ее, и она понимала, что он может ей принадлежать только целиком, по-другому никак.
- Спасибо, Виктор Михайлович, сегодня обошлось без приключений. Я скоро уеду, а когда вернусь — приезжайте к нам, мне приятно, когда вы с нами в компании. До свидания.
- Спасибо. Мне тоже приятно с вами быть… в одной компании. До свидания.

наша тема

Лена два месяца провела в той же больнице, что и в первый раз. Только сейчас было намного тяжелее. Она приехала одна со своего района, остальные врачи были со всего Питера, и даже несколько человек с областных больниц. Они были хорошей командой, им удалось сплотить коллектив, и Лена поняла, что, наконец, сможет послушаться старших коллег и отдохнуть. У нее был маленький домик со спальней и холлом, переходящим в кухоньку, где была только плитка и столик. Лена тут жила сначала с коллегой с севера, но потом девушка испугалась оставаться ночами одна и переехала в гостиницу. Лена осталась одна. На крыльце обычно сидел ее телохранитель. Он теперь появлялся незаметно, и даже когда его не было, он вместо себя присылал еще одного парня. В общем, она постоянно была под присмотром. Но теперь она понимала, и на этот раз ей было жутко, что-то происходило, народ уезжал, а больных прибавилось.

Иногда ночью Лена слышала взрывы. Почти каждый день она ездила в аул и на рынок. Во-первых, чтобы еда была свежая, а еще, чтобы узнать новости и выслушать дядю Ильяса про обстановку. Однажды врачей пытались отравить. Подсыпали вещество в еду, или в воду. Было настолько плохо, что они не вышли на связь с Питером. Позже на мобильный звонили Савченко и отец. Степнов тоже присутствовал при разговоре, но молчал. А еще через пять дней бомбили Красный Крест здесь, в Чечне. Лена поняла, что они не смогут просто так пересечь границу с Россией. Нужно было что-то делать с документами.

Сегодня они собирались опять в дорогу, и Лена готовилась — красила брови карандашом. Уже пришел Ринат и ждал снаружи. Она услышала голоса и удивилась, что ее молчаливый телохранитель с кем-то разговаривает. Потом голоса стихли, то ли они ушли, может, просто шепотом говорили. Лена оделась и вышла, никого не увидела и отправилась к машине. Там был водитель, она села на заднее сиденье, и через секунду подошел телохранитель. Он забрался на переднее сиденье, и они поехали. Дядя Ильяс был молчалив, когда Лена отошла к немногочисленным торговцам фруктами, он что-то быстро и на своем языке говорил Ринату, Лена насторожилась. Уже привыкнув к языку и выучив несколько слов, Лена выхватила из разговора «поезд», «больница» и «Виктор». Подумав, что последнее ей показалось, тем более, звучало из уст Рината, она отогнала мысли и продолжила занятие. Она подозревала, что ситуация накаляется. Когда она подошла к ним, дядя Ильяс сказал:

- Дочка, я должен тебя предупредить: вам надо собираться и уезжать раньше, не дожидайтесь три недели, собери своих, и поезд будет вас ждать через шесть дней на границе. Оттуда придется прорываться через таможню на вокзале. Я подготовлю все, чтобы как-то отправить вас. С девушками проще — они наденут паранджи и отправятся под видом наших гражданок. С мужчинами сложнее, мне удалось достать только 25 путевок, Красный Крест сам не может гарантировать безопасность на границе, там теперь не их зона, но мы попробуем. Но учти, еще до границы надо доехать.
- Что нужно чтобы добраться до границы?
- Удача, дочка. Я дочерей и внука вывез в Россию, у нас там недалеко от Пятигорска дом. Лено, поехали сейчас. Я тебя отвезу, на тебя нет документов. А потом мы переправим остальных...
- Спасибо, дядя Ильяс, но я поеду со всеми, мы — команда.
- Это хорошо, но толкуют, что будут бомбить и начнут со стратегических объектов, а вы — все в одной больнице и в общежитии... одно попадание — и всех сразу... поэтому можно будет встретиться кому-то раньше у меня в ауле, девочек я смогу переправить как своих дочек, а вот за остальных придется бороться.
- Да, но дочек у вас не десять, а всего четыре, тем более, одна должна быть с ребенком...
- Ничего, прорвемся. Ладно, звони мне, я на связи. И еще — постарайся поменьше быть в больнице. Я переживаю за тебя.
- Спасибо, дядя Ильяс, передавайте привет девочкам и внуку, скажите, что я их люблю. До свиданья.
- Надеюсь, скоро увидимся.

Лена быстро собрала экстренное совещание. Она пересказала разговор с дядей Ильясом. Они решили, что им нужно собраться и через три дня выдвигаться к границе. Они определили три лагеря, назначили старших, и последняя смена должна была оставить больницу пустой. Стационарных больных не было, да и в таких случаях обычно родственники забирают своих домой. Лена собрала документы и составила полный список. Это и некоторые вещи с несколькими людьми отправили на машине к дяде Ильясу в аул, там он передаст все, что касается Красного Креста, и только после этого можно будет отправляться на границу.

Лена уже двое суток бегала по больнице и гостинице, в перерывах умудрялась оперировать и на третий день почувствовала, что сил больше нет. Ей казалось, что все было готово. Главное — документы и живые люди. Она без сил опустилась на диван и руками взялась за виски. Подошли коллеги и сказали, что ей надо отдохнуть. Согласившись, она отправилась к себе домой. Там она даже не переоделась, так и упала на кровать, сразу заснув.

вот тут нужно включить саунд-трек

Лена плохо спала, ей снилось кафе и музыка, какие-то люди танцевали, было красиво, светло и шумно. Проснулась Лена от грохота, уже не столь отдаленного; она села на кровати, и стала слушать. Сначала взрывалось где-то за горой, но потом она услышала, как треск прокатился по ущелью, грохнув в стороне... больницы! Она бросилась к выходу, открыла дверь и от неожиданности зажмурила глаза. Открыла, но картина не сменилась — прямо на нее бежал Степнов. Она подумала, что совсем устала. Он налетел на нее, схватил в охапку и рванул к выходу, а потом вниз по склону, крепко схватив за руку. В этот момент издалека за домом начали падать снаряды, приближаясь с каждым разом все ближе.

Когда они уже достаточно отбежали, снаряд угодил в дом, и тот взорвался, тяжело хрястнув сзади, сильно оттолкнув волной двух людей, повалив их на землю, и вокруг стали падать щепки. Степнов укрыл Лену своим телом и замер. Она накрыла его голову ладонями, опасаясь, как бы осколки не зацепили его. От каждого взрыва внутри все сжималось, по щекам заскользили слезы, путаясь в волосах, пропитывая землю. Виктор торопливо стал хватать их губами, шепча, рывками выдыхая тревогу и страх не успеть, страх потерять ее и остаться одному:

- тихо, тихо… Лен… все хорошо… я нашел… мы живы… тихо, я рядом… - она задыхалась от рыданий, душивших горло, страха, нежности к нему, кто так заботливо укрывал от войны. Момент – и ее бы не было уже, не увидела бы больше его глаз, без которых она не сможет уже, без его рук, без него.

Когда очередной снаряд покосил верхушки окружающих деревьев, осыпав их ранеными ветками и листвой, Лена крепко прижала его голову к себе и стала беспорядочно его целовать, коротко переводя дыхание – в щеки, в глаза, во все места без разбору. Он поймал ее губы губами, перехватив хаотические движения. Сначала надорвано, неистово целовал, отвечая на отчаяние и чувствуя привкус горечи. Потом все более успокаивая, тише, медленней, более ласково, нежнее. Отстранился, заглядывая в широко открытые глаза. Паника улеглась. Через несколько минут кошмар закончился — утихли взрывы, перестали падать остатки покалеченных строений и куски земли, и дыхание немного пришло в норму. По ее щекам катились слезы, а она все еще инстинктивно вжималась в широкую грудь мужчины. Он прижимал ее к себе, благодаря Бога, что он успел. Он не отпустит ее от себя больше. И пусть что хочет, то и делает, кричит, обзывается, молчит, все что угодно, но только рядом. Она его, и она нужна ему, вся.

Кромешная тишина: ни голосов птиц, ни звуков природы, словно заткнули уши ватой. И только звук войны. Звенящая тишина. Холод пробрался до костей. Прошло довольно много мгновений, пока реальность вернула их на склон ущелья. Лена пошевелилась, разгоняя кровь по затекшим частям тела.

- Лен… я чуть с ума не сошел, когда не нашел вас в общежитии и среди врачей, когда всех отправлял... – синий нежный ласкающий и такой спокойный взгляд. Настолько уверенно себя чувствовала девушка с ним рядом, словно за каменной стеной. Он все знал наперед, обо всем подумал.
- Так они не пострадали? Вы успели их... мне показалось, что взорвали больницу... – задыхаясь от прошедших слез и тяжести, придавливающей к земле, проговорила она.
- Да, взорвали, наверное, или где-то совсем рядом грохнули, - она шевельнулась, освобождая руку из-под его плеча. Когда она почувствовала, как отозвалось его тело на нее, она закрыла глаза и постаралась не думать, унимая расходящееся по всему телу желание. Не хотелось больше куда-то бежать, так и осталась бы тут с ним... Он словно услышал ее мысли, быстро вскочил, поднял Лену — Тяжело? - Она помотала головой, улыбнулась губами, унимая дрожь, и послушно пошла с ним, придерживаемая теплыми ладонями, спускаясь по склону. В стороне снова грохнуло, и он увлек ее в другую сторону.

И вдруг она услышала торопливые шаги. Она замерла и испуганно посмотрела в глаза Степнову. Он быстро прижал ее к дереву с противоположной стороны от слышимых шагов. Они превратились в слух. Шаги приближались. А потом человек позвал:

- Лено, Виктор!
- Да, мы тут. Ринат, веди нас.

Они забрались в машину, которая стояла неподалеку, и быстро поехали в аул к Ильясу. По дороге Степнов рассказал, что приехал вытаскивать делегацию, получив от старого чеченца информацию о передвижении сил. Сначала он оформлял бумаги, а потом приехал за людьми. И это его она тогда слышала, разговаривающего с телохранителем около дома. она сидела сзади, прижавшись к плечу мужчины и слушая рассказ. Крепко прижимая ее к сердцу, правой рукой он держался за спинку переднего сиденья, страхуя от ударов о машину.

До аула они добрались без приключений. В доме дяди Ильяса Лене женщины помогли вымыться и переодеться. Там было спокойно, и Лена чувствовала себя намного лучше. Девочки пока ее наряжали, рассказывали последние новости, которые она пропустила. Она тоже пересказала свои приключения. Мужчины куда-то делись, видимо, уехали по делам, и Лена пошла бродить по дому в компании одной молодой девочки. В саду был фонтан, но он не работал, а после зимы весь двор стоял в каком-то запустении. Она шла по шуршащим листьям, лежащим на полу, на ступенях лестниц, на блюдах фонтана. Лена опустилась на белый бортик фонтана, вытянула ноги и положила руки на колени. Они дрожали. Она задумалась и не заметила, что ее подруга ушла дальше. Она долго сидела и перебирала в голове все, что произошло за это время.

Вспоминалось много хорошего, много плохого, но всегда рядом она чувствовала его. Так было надежнее, словно какая-то база или основа, без которой нельзя, и ради которой нужно было жить. Лена поднялась и побрела через двор дальше, к дому. Она поднялась по полукруглой лестнице и попала в большой открытый зал, где посередине была устроена танцевальная площадка, вокруг стояли диванчики и кушетки, а вся средняя часть отделялась от прохожей части зала висящими тонкими пологами и шторами из полупрозрачной арганзы. Ветер шевелил занавеси и придавал иллюзию движения. Из зала можно было подняться в дом, с другой стороны был спуск во двор, а с торца были красивые белые арки на террасу, тоже украшенные занавесями. Лена решила посмотреть сверху на двор и фонтан. Раздвинув легкую ткань, она вдруг услышала шаги.

Она повернулась и замерла, закрываясь на всякий случай складками прозрачной тканью. По лестнице поднимались дядя Ильяс и Степнов, тихо переговариваясь. Виктор был одет в белую рубаху с закатанными рукавами и расстегнутыми верхними пуговицами, которая очень шла его загорелому телу. Лена отпустила занавесь, и она отъехала в сторону.
Степнов увидел Лену и замер на последней ступеньке лестницы, пропуская вперед дядю Ильяса, который подошел спросить у девушки о самочувствии и готовности отправляться дальше.

Она стояла у белых арок в потрясающем бирюзовом восточном костюме: широкие брюки на бедрах и расшитый лиф с золотой отделкой открывали ровный живот с россыпью родинок, талию и загорелую сильную спину, подчеркивали высокую грудь и длинную шею. Красивые золотые украшения вплетались в русые волосы и свисали на лоб, а на руке, чуть выше локтя была обвита изящная тонкая декоративная змея. На ногах были шлепки, которые состояли из золотых красивых веревочек, продетых через пальцы. Лена подняла глаза на мужчин, и в груди Степнова бухнуло — они светились бирюзовым светом, отраженные цветом одежды.

Он не мог отвести взгляда от нее, пока она разговаривала с Ильясом. Лена стояла полу-боком, слушала его, понимая, что им придется снова расстаться: выходило, что девушек повезет сам Ильяс с несколькими парнями, которых удалось нормально оформить в обход Красного Креста. Остальную группу во главе с Виктором должен будет прикрывать Ринат со своими людьми, но им придется пробираться на поезд незаконно, точнее не по тем законам, которые царили сейчас тут. Лена разволновалась, она переводила взгляд с одного на другого, не понимая, неужели нет больше способа, чтобы не рисковать жизнями людей. Лена предложила нарядить их тоже в паранджу, но потом посмотрела на Степнова — двухметровая женщина Востока — это вряд ли пройдет. У нее слезы навернулись на глаза.

- Не плачь, Лено, ты помнишь, как я тебе сказал, что ты еще приедешь к нам, но не одна?
- Помню, дядя Ильяс, я приехала...
- Не одна, ты с ним.
- Но вы не сказали, что я с ним и уеду...
- Все будет хорошо, не переживай! Виктор справится, а ты, дочка дождись его.
- Конечно, дядя Ильяс, я столько ждала, что какие-то несколько часов уже не играют роли. Точнее не «какие-то», а самые сложные. Спасибо вам, без вас мы бы погибли все, - он обнял ее, а Лена поцеловала его в лоб, - передавайте привет своим. Ильяс ушел, а Лена посмотрела на Степнова.
- Как вы?
- В порядке, спасибо, - она опустила голову, повернулась к арке и тихо проговорила: — Я знаю, что вам придется рисковать собой и людьми, - она резко повернулась и посмотрела в упор в глаза подошедшему Степнову. – Виктор Михайлович, скажите честно, если бы меня здесь не было, вы бы поехали вытаскивать делегацию?
- Поехал бы, если бы Ильяс позвал. Как в этот раз.
- Значит, вы здесь не из-за меня.
- Не только.
- Спасибо. И удачи вам, она вам понадобится, - она обошла его и пробежала по лестнице, потом в женскую, и только там остановилась. Она тяжело дышала то ли от быстрой ходьбы, то ли от душивших слез. Она знала, что это не правда. Он не хотел заранее возлагать на нее вину, если… вдруг что. Она это понимала. Понимала, что он не хотел бы, чтобы Лена чувствовала ответственность за то, что он здесь, за то, что он здесь из-за нее.

Пришел Ильяс. Он сказал, чтобы Лена надевала паранджу, дал девочкам фото женщины, сказав ее накрасить, желательно, чтобы было похоже на фото. Он подмигнул ей, но она не поняла. В своей сумке, которую отыскала в приготовленных к погрузке вещах, она отыскала линзы с коричневым оттенком. Когда Лена посмотрела на себя в зеркало, она удивилась. Она не была похожа на себя, а если еще лицо закрыть, оставив только глаза с нарисованными «новыми» бровями, то вообще другой человек. Через некоторое время пришел дядя Ильяс и забрал Лену, которая успела помахать девочкам.

- Дядя Ильяс, я не поеду со всеми? У меня же нет документов?
- Нет, дочка. Ты поедешь со своим мужем.
- С кем? - у Лены округлились глаза.
- С Виктором.
- Это как?
- Лена, ты не поняла сразу, что это ты — его жена, ну подумай, он ее не видел ни разу, да и… тебя не узнать...
- но... дядя Ильяс, я не гражданка Чечни... и потом… а что Степнов сказал?
- А он не знает что это ты, а все остальное — для конспирации, - Лена от всего этого думала, что сойдет с ума.
- А фото?
- Это фото нашего агента, паспорт подлинный, не хотелось уж совсем мухлевать, ты должна быть похожа на наших женщин... - Лена покачала головой, словно стряхивая с ушей лапшу.
- Вот это да! Хоть бы предупредили, я бы голову в черный покрасила, для пущей убедительности.
- Ну, вообще-то тебя попросят открыть только лицо, но на всякий случай — пусть, так спокойней... Вы с ним пройдете проверку со мной вместе, как муж и жена, а потом он уйдет к своим, им нужна помощь, а мы с тобой погрузимся на поезд, а потом я, как провожающий, выйду, оставив вместо себя одного из ваших парней...
- Спасибо вам, дядя Ильяс, мы бы без вас...
- Погоди, у нас еще все впереди.

Ильяс подошел к Степнову вместе с девушкой, которую ему представили как его жену. Как бы он ни сопротивлялся, но ему пришлось взглянуть на нее. Ничего не было видно кроме глаз. Карих. Какое-то щемящее чувство заставило его снова посмотреть в ее глаза. Она их опустила, и этот хорошо знакомый жест резанул по сердцу. Он подумал, что точно сходит с ума. Он подставил локоть, она положила свою руку, а Степнов вспомнил, как держал руку Лены в своих ладонях. Он переглянулся с Ильясом, заметил чертиков в его глазах умудренного опытом человека, но не понял. «Что же такое?» Проходя проверку документов, где Лену попросили открыть лицо, он заметил, как побледнел дядя Ильяс, но всех пропустили, и они втроем отправились к поезду.

- Что происходит, вы беспокоитесь, Ильяс Акатович, - шепнул он.
- Нормально, теперь уж пропустили.
- Я думал, что ваших пропускают без проблем…
- Наших—то без... Ну, Виктор, поспеши. Ты должен успеть проскочить тут, пока нет такой охраны, - Степнов повернулся к «жене», протянул руку, она дала свою, а он, не отводя взгляда от ее глаз, сказал: «Удачи, и спасибо...» - он не договорил, нахмурил брови, а потом повернулся и пошел. Лена стояла и смотрела ему вслед. Он обернулся и снова посмотрел. Она улыбнулась под плотной тканью, ее глаза немного повеселели, но блеск остался тот же. Степнова осенила мысль — «линзы». Пока он пробирался к своим, он все никак не мог себе дать ответа: это действительно была Лена, или показалось. Ну, тогда он понимал, почему она сразу завладела его вниманием. Нет, ну конечно восточные женщины те еще мастерицы в этих делах, но тут не это сработало.

тема

Суматоха на платформе немного приблизила время отправления, и пока все пришли в себя, поезд, наконец, отправился. Лена с ужасом стала перебирать в уме варианты, которые возникали, если бы ребята опоздали или их поймали. Девочки что-то ей говорили, но она не слышала и отвечала уже после того, как привлекут ее внимание.
- Ну, где же они? – высовываясь в приоткрытую дверь.
- Лена, ты только сейчас смотрела в коридор.
- Они должны были уже появиться.
- Перестань, а то опять упадешь.
- Да это я специально, чтобы охрану отвлечь, - в купе было много народу: двое забрались наверх, остальные сидели на нижних полках. Лене было так легче — они болтали и отвлекали ее. Вдруг дверь открылась, и в купе просунулась голова одного из отстающих. Лена тревожно выглянула за его плечо, пытаясь найти Степнова.

- Сашка, а где остальные? Все в порядке? Как вы...
- Подожди, подожди. Давай постепенно: остальные в купе у девочек...
- Все?
- Да, все, нам еле удалось прорваться, но все хорошо, все живы и здоровы, - она облегченно вздохнула. Значит с ним все нормально, он тут, с ними. Больше она не слушала.

Через несколько минут в купе появился Степнов с еще одним парнем. Ребята успели разбежаться, и места было много. Степнов сел рядом с Леной.

- Здравствуйте, Елена Никитична!
- Здравствуйте, Виктор Михайлович. Как там девчонки поживают?
- Какие девчонки?
- У которых вы столько времени торчали...
- У, да мы ревнуем?
- Ни сколько! С чего бы! Хоть зашли бы, сказали, что все хорошо, я же не железная! – серьезно и взволнованно сказала Лена.
- Я думал вы — там...
- Я рада, что все получилось, и все закончилось...
- Да, там, на платформе что-то произошло, и это отвлекло охранников, иначе — нас бы поймали.
- Просто ваша жена упала в обморок. Она у вас что – беременна? - Степнов замер, прислушиваясь и ища подвох в ее словах.
- Откуда вы знаете?
- Что? Что беременная? Предположила. А то, что упала — знаю потому что была там... - она улыбнулась и лукаво посмотрела на него.
- А она не говорила, какой у нее срок...
- Ну, Виктор Михайлович, вам лучше знать...
- Кто еще упал? Чья жена? Как Лена грохнулась — мы видели, а больше вроде никто... – как всегда встрял в разговор кто-то из парней, выхватив из контекста разговора одну фразу. Лена прикрыла ладонью рот, посмотрела на Степнова и состроила глаза в стиле «а меня тут вообще нет».

- Вот плут! Ильяс! И вы тоже хороши! Развели меня! - притворно возмущался Степнов, когда они пошли найти место для отдыха.
- Я, правда, узнала все только перед самым постом... Правда! – смеялась она. - Вам теперь надо отдохнуть. Там купе свободное пока, наши кучкуются все вместе... пойдемте, покажу.
- Спасибо, отдохнуть не мешало бы... но я бы сначала поел. Вы как?
- От этих переживаний у меня действительно аппетит проснулся.
- Идемте в ресторан?

Родители с замиранием сердца ждали прихода поезда. На этот раз они бы приехали даже в случае вспышки любого заболевания. Сильнее всего переживаешь, когда не владеешь информацией, а то, что преподносилось здесь, в России, только подстегивало беспокойство за тех, кто «там».
Лена увидела в окно купе родителей, и первая выскочила из вагона. С коллегами они уже попрощались и теперь все были поглощены радостными минутами возвращения на родину.

- Вы сразу в Петергоф? Вас теперь отец вообще из дома не выпустит.
- Да, но у меня такие классные родители, что скорее они приставят мне телохранителя, чем будут меня удерживать. У меня были в жизни непростые ситуации, когда мне нужна была поддержка и понимание. И я их находила, и даже вместе с вариантами возможных решений. Вот это в них и ценю больше всего.
- Да, я бы тоже хотел, чтобы дети мне доверяли...
- Все в ваших руках... - она посмотрела ему в глаза.
- Елена Никитична, а давайте сходим куда-нибудь в Питере вместе в честь нашего спасения?
- Давайте...

Девушка с мамой шли в обнимку по платформе, а сзади шел отец и расспрашивал Степнова. Когда они подошли к машине на стоянке, Лена спросила отца, куда подевался Виктор. Но Никита Петрович ответил, что он отправился на такси, и они решили не отвлекать Лену от мамы. Она даже была рада, что Степнов не поехал с ними. Ей как-то неудобно стало с ним общаться. Она постоянно помнила тот момент, когда они были под бомбежкой, и тайно себе признавалась, что она хочет быть рядом с ним. Она думает о нем постоянно. И хорошо, что ее пока не ждут на работе. Во-первых, сейчас она не смогла бы еще оперировать — руки еще дрожали, да и находиться рядом с ним — это опасно.

Лена пошла в сад, посмотреть на свои деревья. Они давно прижились и росли, оба вытягиваясь к солнцу, которого практически не было. Она погладила их тоненькие стволики. Подошла мама и обняла дочь за плечи:

- Знаешь, дорогая, я смотрю на них почти каждый день, они так похожи, и в то же время они совсем разные.
- Да, и деревья словно связаны с Ними. Иногда, глядя на ветки, кажется, что разговариваешь с человеком, а если человек заболеет, то и листочки поникнут...
- У вас с ним что-то было?
- Нет. К сожалению... - она замолчала. - Я не о том, не о физической близости, просто уже нет сил скрывать и... там одна вещь произошла... в общем, я не могу делать вид, что все как прежде, что ничего не происходит. Происходит, и еще как!
- Я сегодня видела, как он на тебя смотрит.
- Как?
- Лена, дочка, мне кажется, это не просто, он взрослый серьезный человек и отвечает за свои поступки.
- В том-то и дело, мама, что голова в чувствах — это то, что нужно отключать, она только все портит.

Они пошли по дорожкам сада. Уже несколько дней они вдвоем целыми днями общались на разные темы. Мама сказала, что очень испугалась за нее, когда сообщили, что Красный Крест бомбили, и теперь они пытались наверстать упущенное. Когда все хорошо, то достаточно просто созвониться, но когда что-то происходит, понимаешь, что важнее и проще ничего нет, чем просто посидеть вместе.

- Лена, ты должна ко мне приехать в клинику.
- Зачем?
- Ты давно не была, да и мне кажется, что тебе нужно...
- Мама, перестань, я не собираюсь спать с кем-либо только потому, что мне стукнул четвертый десяток.
- А потому что любишь... - она посмотрела на дочь. Лена смутилась и спрятала взгляд. Молчала, а потом сказала:
- Я приеду к тебе…
- Скажи мне, а что ты собираешься делать с Московской больницей?
- Вернуться туда.
- Дважды в одну реку...
- Вот именно, мама, ты сама говоришь — я изменилась, это будет совсем другое. Я думаю, что теперь я должна стать заведующим. На меньшее я не согласна. Я хоть и изменилась, но все равно не могу жить без медицины, хирургии.
- Кстати, Савченко звонили, спрашивали о тебе. Я сказала, что ты, наверное, появишься на собрании?
- Да, а пока — поеду домой и приведу все в порядок. Виктор Михайлович предлагал куда-нибудь пойти по случаю нашего спасения, но что-то он не звонит.
- Не переживай, позвонит. Вчера вечером отец хотел с тобой поговорить, но ты уже ушла в комнату.
- А что он хотел?
- Я не знаю.
- Мама!
- Да, правда, не знаю. Что-то по поводу твоих файлов.
- Откуда они у него?
- От Степнова.
- Что?
- Да, когда тебя не было, он несколько раз приезжал.
- Он не говорил мне. Что же он хотел?
- Он с отцом разговаривал.
- Ладно, я спрошу при встрече. А где папа?
- В больнице. Это у меня отгул, а ему не бросить своих, к тому же мы собираемся снова в Европу. Папа что-то сдал последнее время.
- Что — сердце?
- И сердце, наверное, тоже. Он же не признается, но я же вижу...
- Не грусти, я с ним поговорю.
- Не стоит, он не скажет, только разозлится.
- Значит, его что-то тревожит. Я попробую поговорить с ним. Мне кажется, это из-за меня и, тут еще Степнов как-то замешан, - Лена замолчала и медленно пошла по дорожкам. Она думала, что же это может быть, но одна мысль не давала ей покоя — Чечня.

Через день Лена вернулась к себе домой и позвонила подругам. Им предстояло сделать дизайн ее квартирки. Отряд примчался не в полном составе — Наташа была на дежурстве. Лена порадовалась за подруг, у которых все было хорошо с работой, с личной жизнью. Лера теперь выглядела как шарик, Лена подумала, что Нестеров бракодел, а радостная будущая мама сообщила, что у них будет дочка, подтвердив Ленины мысли. Лена не могла нарадоваться на Леру, боялась сглазить ее такое неожиданное счастье. У Ксюшки вроде тоже был кавалер, и она была на седьмом небе от счастья.

- А как там Наталья, девочки, она там же и работает?
- Да, но она теперь такая занятая! У них с Алексеем любовь, кажется.
- С Каренским?
- Да, они ездили на неделю в Париж, оттуда она приехала вся в восторге и в подарках.
- У, да он, кажется, сдался?
- Ну, перед нашей Натальей никто не устоит.
- Девочки, а как там Уляковы?
- Спрашивали когда ты приедешь. Илюшке был годик, он такой шустрый! Лена, а у тебя как на личном фронте?
- Никак. Если вы про детей — забудьте. Мама сказала, что у меня гормоны не на месте.
- Да тебе мужика надо, да такого, чтобы тебя из постели не выпускал, вот тогда твои гормоны на место встанут!
- Угу, у меня есть один на примете, - хохотнула Лена.
- Говорят восточные мужчины там горячие!
- Ну, уж не надо, мне хватило этих мачо! Еле ноги унесли. Они же бомбили больницу. Представляете? А если бы там люди были, больные, врачи, дети. Вы знаете, я никогда так и подумать не могла, но теперь дали бы мне автомат — лично бы их постреляла. Ничего святого нет! - перевела тему.
- Погоди, а куда же вы всех дели?
- Больных отдали родственникам, а весь медперсонал Степнов как-то успел вывести, укрыл всех в ауле у дяди Ильяса.
- А он-то откуда там взялся?
- Приехал вытаскивать оттуда делегацию, когда сообщили, что «эти» захватили Красный Крест… - она коротко передала события того дня.
- Лена, так ты же его спасла!
- А до этого он меня спас. В тот день бомбили, и если бы он не прибежал и не вытащил меня из дома, меня бы уже не было. Он не нашел меня среди остальных и пошел искать.
- Лена, он — просто герой.
- Да, девочки, я чуть сознание не потеряла от страха, как в фильме, сначала ужасный звук, а потом взрыв. А когда слышишь, что попали в больницу — кошмар! Ну ладно, так, давайте прикинем, что тут можно сделать в комнате...

***
На собрании Лена появилась не в белом халате, а в стильном костюме. Коллеги радовались благополучному возвращению, и сразу насели с расспросами. Отбивалась от них сама, так как Степнов был на кафедре и не подошел еще. Когда Лену спросили, что она думает о ее назначении, она ответила, что ничего об этом не знает.
Собрание началось с приветствия вернувшихся из командировки, и по этому поводу предполагалось несколько назначений и перестановок. Лена ждала, что же будет с ней.
На собрании не было спонсоров, но коллеги сообщили, что они теперь редко появляются здесь, и это немного успокоило ее.
Лену назначили заведующей отделением, и она с грустью подумала, что скоро нужно приступать к обязанностям. Через месяц планировалось провести собрание с уточненным списком должностей и со всеми перестановками. А пока у Лены узнали, готова ли она занять эту должность. Она кивнула головой, и руководство сказало, что пока подготовит необходимые бумаги.

Вдруг двери распахнулись и в зал вошли четверо — все кавказской наружности (Лена их не отличала), двое в масках и с автоматами. Один из старших заговорил и все выдохнули.

- Где нам найти Лено Кулемину?
- Это я, - она, сохраняя внешнее спокойствие, встала, и в этот момент в зал вошел Степнов.

Быстро сориентировавшись в происходящем, он шагнул навстречу девушке, спускавшейся с выступов амфитеатром расположенных столов. Он поймал и сжал ее прохладную ладонь, когда она остановилась рядом, не пересекая линию его тела. Оставшись между ней и непрошеными гостями, он глянул на главного, тихо сказав:
- Здравствуйте. Чем обязаны?
- Виктор Степнов, если не ошибаюсь?
- Да, он самый.
- Очень приятно, Саид, – он обнажил ровный ряд зубов. – У нас дело к Лено.
- Моих людей обязательно было пугать? – незаметный взмах ресниц, и двое с автоматами молча удалились за двери.
- Ильяс Акатович сказал обращаться к вам, - он говорил так, что в аудитории, где читались лекции, не слышали его слов. - Вам нужно проехать с нами. Мы вас долго не задержим, тут рядом, всего на пару часов.
- Доктор Кулемина поедет только со мной.
- Мы не сомневались. Вы нам тоже нужны. Пройдемте?
- Николай Павлович, мы можем идти?
- Да-да, конечно, идите.

Причина столь неожиданного вторжения заключалась в том, что человеку срочно нужна была пересадка сердца. Ознакомившись с бумагами, Лена заметила в двух местах то, чего там не могло быть. Это означало, что донорские органы доставлены весьма сомнительным образом. Но тут было кое-что еще, что выбило Лену из рамок понимания. Подпись… Савченко. Лена вскинула в недоумении взгляд, тут же погасив в себе эмоции, потому, как получила четкие инструкции от голубого внимательного и упорно ищущего контакта взгляда Виктора. Она вернула бумаги Саиду и кивнула головой.

- Виктор Михайлович, я полгода не делала пересадку, да и сейчас мне просто страшно…
- Мастерство не ампутируешь, Елена Никитична, я в вас не сомневаюсь. Я буду ассистировать, хотите? – она с надеждой посмотрела ему в глаза и шепнула:
- Да.

ну, вы поняли что это...

Через день после операции раздался звонок Степнова. Лена была у родителей, расслаблялась в бассейне, когда зазвонил телефон.

- Добрый... Виктор Михайлович, объясните толком... Двое? Сколько лет?... Ууууу... - Лена улыбнулась, но по мере того, как он говорил, ее лицо стало приобретать более серьезное выражение. - Так, спокойно. У них есть отец... Час от часу не легче. Вы где живете? На даче?... Я у родителей, сама я не знаю дороги... Хорошо, вы сейчас их берете обоих, одеваете, сажаете в машину, пристегиваете в креслах, и едете до ближайшего торгового центра. И не дай Бог, вы превысите скорость больше 60-ти километров в час. Там вы ждете меня. Одного вы держите на руках и не отпускаете, а второго — за руку, иначе — вы их растеряете... Да, я смогу туда подъехать... Виктор Михайлович, вы сами сможете выбрать им пижамы, памперсы, еду и все такое... вот поэтому я тут командую... Хорошо, через час я позвоню, - «отлично, скучать не придется: боевая гвардия — мальчишки 3 и полтора года» - Лена улыбнулась своим мыслям, представляя Степнова в роли няни для племянников.

Через час Лена набрала его номер, подходя к входу в торговый центр. Улыбающийся голос сообщил, что дети сидят в креслах пристегнутые, довольные, и они скоро приедут. Лена вошла в здание. В спортивном купила себе костюм, чтобы удобно было дома ходить. Проходя мимо отдела нижнего белья, не удержалась, и долго просматривала модели на вешалках. Лена очень любила эти магазины и всегда находила себе что-нибудь для души и тела.

На выходе она ответила на звонок. Они сообщили, что катаются на эскалаторе, и Лена пошла в сторону лестниц между этажами. Через холл она увидела как высокий красивый мужчина, держа в руках маленькие ладошки малышей, ступает на эскалатор, объясняя как нужно держаться, а они не слушают и смеются от восторга. Лена подошла снизу к движущейся лестнице и стала ждать, когда они спустятся.

Ее глаза поймали его теплый взгляд, лучики вокруг которых сейчас говорили о сильном напряжении. Они подошли, и Степнов, улыбаясь, познакомил ее с маленькими мужчинами. Она протянула им руку, старший по-взрослому с ней поздоровался, и оба прилипли к дядьке. Младший был очень похож на Степнова, только светленький. А старший был темненький, с карими глазами — совсем другой и очень симпатичный малыш. Звали его Витя, младшего — Глеб.

- Я смотрю, вы времени не теряли, уже побывали в магазинах? - произнес он, целуя ее руку.
- Да, - смутилась она — Как и у всех женщин, у меня тоже есть слабости. Ну ладно, у нас план такой: мы идем в детский за игрушками и нужными вещами, потом за едой и двигаем… домой... - она не знала, как назвать то место, где будут жить дети, поэтому было немного неудобно, Степнов это заметил. Она улыбнулась малышу, позвала его жестом и взяла на руки ребенка, недоверчиво, но с надеждой протянувшего к ней ручки. Степнов забрал у нее покупки, и они пошли в непонятном ему направлении. Она заметила вопрос в глазах мужчины и сказала: — Мы за корзинкой, да, Глеб? - спросила она малыша. Взяла корзину с машиной впереди, в кабину залез Витя, а Глеба посадили на сиденье сверху корзинки. Она повернулась к Степнову. – Боюсь, что мне не сдвинуть ее с места будет.
- Вы думаете, что я вам доверил бы управление этим агрегатом? У вас даже машины нет! - смеялся он.
- Фу, да вы — шовинист! – сморщила нос.
- Ни в коем случае, - наклоняясь к ее уху, сказал он. — Просто для вас действительно тяжеловато.

Дети со Степновым скупили весь отдел игрушек, пока Лена торчала в отделе с одеждой, без них она не могла туда сходить, нужно было прикинуть сначала рост малышей. Когда Лена увидела кучу игрушек, торчащую из корзины, она подошла к Степнову и, смеясь, сказала: - Вы сами еще ребенок!
- Почему?
- Потому что мне теперь придется брать еще одну корзину! Виктор Михайлович, пойдемте, купим мультики? - она посмотрела на него, смутившись, — Я так люблю мультики, и так давно их не смотрела...
- Елена Никитична! Кто-то говорил что я — ребенок! А сами!
- Только два мультика, ну может три, а не полную корзину! - она сделала хитрые глаза.
- Уговорили. И за едой.
- А что у вас случилось с женщиной, которая следила за вашим домом? Или я что-то путаю...
- Она заболела. Я остался совсем один с этими двумя подарками.
- Действительно — подарки! Такие ангелочки!
- Вы их не видели в действии! - смеялся Степнов. - Дом ходуном ходит.
- А что вы хотели, чтобы они сели и сидели рядом с вами? Так делают ненормальные дети! А здоровый правильный ребенок должен познавать мир.
- Елена Никитична, спасибо что приехали, я, признаться, совсем растерялся! Сестра приехала, у нее трудности, но из гордости она не хотела нас стеснять, мы ничего не знали...
- Простите, из-за чего?
- Ну, мы, Степновы, — гордый народ...
- Гордый? Какая может быть гордость у матери? Когда нечем кормить детей, когда они болеют — любая наступит на горло своей гордости, честности, и убьет за своих детей! - она смотрела на него, а в глазах было столько ярости, что Степнов понял: материнский инстинкт — это природа, заложенная с рождения, и женщины друг друга всегда поймут.
- У, Елена Никитична, сколько страсти!
- У, Виктор Михайлович, сколько пафоса, пустого... Давайте не будем спорить, а то я разозлюсь, а у нас — дети, - она испуганно вскинула взгляд на Степнова, который почему-то улыбался. - Я... имела в виду... с нами дети. Они всегда чувствуют, когда родители ссорятся... в смысле, когда взрослые ссорятся... - Степнов снова прищурил глаза, что придавало его взгляду внимательный вид.
- Выбирайте мультики, нам лучше поспешить...
- Виктор Михайлович, а когда дети последний раз ели? - спросила она.
- Утром, кажется, хлопья с молоком.
- И все?
- Ну да, потом приехала скорая за их мамой...
- А вы сами есть не хотите?
- Ну...
- А дети не могут терпеть, если они сейчас нам устроят истерику — вот нам весело будет!
- Пойдемте, сядем за столы, там, в центре зала, а я что-нибудь закажу.
- Давайте вместе закажем, а потом пойдем за столы. Мы же не можем их накормить чем-то, что они не хотят и не любят...
- Но они маленькие, как мы узнаем...
- Спросим, - она пожала плечами, и Степнов удивился, что у нее, а точнее — с ней, все проще. Они подошли к стойкам кафе.
- Куда пойдем?
- Где тут что-нибудь съедобное? Например, мясо.
- Я еще понимаю, молочное, но мясо...
- Мужчин надо кормить мясом. Витя, скажи, а ты любишь котлетки? - Малыш кивнул. - А суп будем кушать? - он снова кивнул. - А что еще ты любишь?
- Акаоны и апот, - Лена и Степнов переглянулись.
- Ну, с «акаонами» понятно — макароны, наверное, а «апот»...
- Вить, компот? - догадалась Лена. Малыш кивнул. Она подняла глаза на Степнова. - С одним выяснили. А что любит Глеб, мы узнаем за столом. Идемте, - в центре зала располагались столы и диваны, а также барные стойки по периметру, а с двух сторон были кафе и рестораны с кухнями разных видов. Они накормили малышей в итальянском ресторане, Лена себе ничего не стала заказывать, настояв на том, чтобы Степнов тоже поел. А сама была занята тем, что кормила Глеба и помогала маленькому Вите в вопросе расправы над макаронами и десертом. Они смеялись над тем, какой грязный рот был у Глеба после пирожного, которое он попытался проглотить целиком. Посадив детей в корзину, они покатили в сторону продуктов. Глеб беспокоился, и Лена взяла его на руки. Сначала он сидел спокойно, но потом начал елозить.
- Глебушка, садись как тебе удобно, - малыш обхватил талию Лены ножками и ручками обвил ее шею, положив голову на плечо. Она улыбнулась от приятной близости и доверчивости этого комочка. - Он хочет спать, — прошептала она, глядя на Степнова. Он улыбнулся, а в глазах поселилось столько нежности, что Лена залюбовалась этой голубизной.
- Елена Никитична, давайте я его понесу. Тяжело...
- Нет, он по маме скучает, ищет женского общества. То ли еще будет, когда спать на ночь будем укладывать... Виктор Михайлович, идемте быстро в овощной отдел, и нам нужно молочное. Надеюсь, они едят молоко. А, ну да, вы же говорили, утром они вроде с молоком ели хлопья.
- Да, и творог надо взять... Елена Никитична, но кто это будет готовить? Детям, наверное, нужно что-нибудь...
- Диетическое. Не переживайте, главное — натуральное и свежее. А вот что вы будете есть?
- Я ем все.
- Отлично, внимание! Меню: завтрак — молочная каша (овсянка, сэр); раз в неделю — яйцо; ланч — блинчики с творогом; обед — щи, картофельное пюре и пареные котлеты, компот и булочка; полдник — фрукты со сливками или со сметаной; ужин — овощное рагу с мясом; на ночь — кисель или каша.
- Да, интересно, гардеробчик сменить через сколько недель придется ...
- Что-то не так?
- Если это все съедать — в двери проходить перестанешь.
- А вы в перерывах побегайте и поскачите так, как они, то есть без отдыха...
- А вот это вот «блинчики с творогом» - это откуда-то из детства... Вы шутите?
- Почему? Вполне серьезно, вообще обожаю выпечку...
- По вашей фигуре не скажешь... Кстати, в вашем меню нет конфет...
- Без них можно обойтись... - как в подтверждение слов, Витя, высунувшись из кабины машины, сказал: «ачу асету». - Я так понимаю, Виктор младший просит конфету?
- Я еще пока не выучил их язык, но он прав...
- Я же сказала...
- Вы, девушка, можете обойтись без конфет?
- Конечно, и детям советую, лучше съесть фрукты, цукаты или орешки пожевать...
- Вы сколько выдерживаете без конфет?
- Да сколько угодно!
- Давайте поспорим!
- Виктор Михайлович, да вы — сладкоежка! - засмеялась она.
- Да, люблю сладкое.
- Я тоже люблю...
- Но вы же сказали...
- … сладкое, но не конфеты!
- Первый раз вижу девушку, которая не любит конфеты...
- «А я еще крестиком вышивать умею...» - сказала она голосом кота Матроскина из мультика, они засмеялись. – Кажется, кое-кто проиграл пари? Награда победителю...?
- Все что хотите, леди.
- У, Виктор Михайлович, не боитесь?
- Вас — нет. Наоборот, мне даже интересно, насколько же далеко зайдет ваша фантазия.
- А можно отложить это до того момента, когда мы приедем к вам домой. Кстати, а ваш отец...
- Он через несколько дней обещал вернуться... Пришлось прервать его дела, но срочно выехать он все равно не смог.
- Он тоже живет на даче?
- Нет, в доме. Но готов пожить тут, чтобы помочь мне... нам.
- Ого, вы ему про меня рассказали?
- Нет еще. Не хотел смущать... .
- Виктор Михайлович, почему вы позвонили мне? Ну, никому больше...
- Не знаю, я уже успел задать себе этот вопрос. Может, потому, что я постоянно о вас думаю... и других вариантов не было, - он посмотрел на нее, она отвела глаза, смутившись.

Тем временем они прошли через кассы, маленький Витя был очарован всем этим и в машине сразу уснул, как только его пристегнули в кресле. Глеба Степнов аккуратно снял с Лены, которая подергала плечами, и пристегнул спящего в его маленьком креслице. Они перетащили пакеты в машину, и, устроившись в кресле, Лена поняла, что сейчас тоже уснет.
- Виктор Михайлович, дайте, что ли я за руль сяду?
- Зачем? - не понял он.
- Просто я сейчас усну. А если я усну, то вы тоже начнете отключаться. Представляю, как это — рулить, когда вокруг все сопят, - он засмеялся, взял ее за руку. – Руки, наверное, затекли? - поцеловал.
- Ерунда, главное, что он ко мне пошел, говорят, что дети не со всеми общаются... Глебушка на вас похож, можно сказать, что он ваш сын, только от светленькой мамы...
- … от такой как вы... - она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- ...а Витя наоборот — темненький как вы, но не совсем похож... зато - Виктор Степнов. Здорово. Ваша сестра, наверное, вас очень любит.
- Не очень, мы много ссорились... а потом оглянулись — жизнь прошла, а все эти разборки — ерунда...
- Да, особенно когда такие ангелочки рядом. Они у вас жить останутся?
- Нет, они уедут домой в Ростов-на-Дону. Там у нее работа, климат для них подходящий, дом.
- А сейчас...
- Проблемы со здоровьем. Я даже не успел ее нормально положить в больницу, пришлось скорую вызывать, обострение...
- Когда ее выписывают?
- Через неделю примерно.
- Так скоро?
- Елена Никитична, нам бы эти семь дней продержаться...
- Прорвемся, где наша не пропадала!
- Спасибо вам!
- Пока не за что, только я не совсем представляю что дальше...
- Давайте не будем планировать, сориентируемся на месте, - она посмотрела на него, кивнула и улыбнулась. Он был взбудоражен этими всеми событиями, но от него веяло какой-то основательностью, которая передается другим, и ты точно знаешь, что дальше делать, и что сделает он даже в нестандартной ситуации.

Вечер прошел, конечно, бурно, Лена успела приготовить ужин, пока мужчины пачкались во дворе, а потом они налили детям ванну, напустили детской пены. и около часа вчетвером возились в воде. Дети, отмокая, а взрослые — сидя около ванны и попеременно вытирая лица друг друга полотенцем. На ночь они уселись на большую кровать, отгородив малышей от края, и включили мультик. Под конец Степнов посмотрел в темноте на девушку и малышей: Лена полулежала на самом краю, по щекам катились слезы, она прижимала к себе спящего Глеба и перебирала пальцами волосы маленького Вити, который моргал глазками из последних сил. Лена не видела взгляда Степнова, она незаметно смахнула слезы, поцеловала малышей, укрыла каждого своим одеялком, и привстала на локте. Мужчина смотрел не отрываясь.
- Вы плачете над мультиками? - прошептал, она смущенно кивнула.
- Не над всеми, только над душевными.
- Обалдеть.
- Что?
- Вы — обалдеть, - она поднялась с кровати, поманила его из комнаты, и, взглянув еще раз на спящих мальчишек, закрыла дверь. Включив рацию, она пристегнула ее сзади на джинсы Степнова.

- Что это?
- Радионяня. Вы будите слышать все, что у них происходит.
- Я?
- Да, когда я уеду.
- Погодите, куда?
- Домой.
- Елена Никитична, вы же не думаете, что я вас отпущу среди ночи, да и это... Елена Никитична, а если они проснутся ночью — что я делать буду, а если я не услышу!? - Лена замерла.
- Вы мне сказали, что не надо планировать, а сами все спланировали...
- Да я не планировал, просто не думал, что… Елена Никитична, вы же не бросите нас...
- Нет, конечно, я просто даже не подумала что дети — это не просто накормил и спать уложил... Я про ночь забыла...
- Спасибо. Пойдемте, я вам покажу, где одеяло и все остальное... у Ольги Денисовны тут свой порядок, я даже не помню, где что лежит.
- Виктор Михайлович, а их мама с ними спала в одной комнате? Я спрашиваю, может нам... мне стоит у них лечь спать, чтобы они не боялись, все-таки первая ночь без мамы...
- У меня в основном двух-спальные кровати, поэтому, когда они приехали ночью, она ушла в другую комнату. Честно говоря, я не задавался этим вопросом.
- Будем надеяться, что они не будут сильно бояться...
- Да, пусть спят спокойно.

Неделя была убойной. Лена получала огромное удовольствие от общения с малышами. Степнов взял неделю отпуска, и они всей компанией наслаждались тишиной пригорода. Взрослые, не привыкшие к такому ритму, не замечали, как сами засыпали с детьми, убаюканные их мирным сопением. Однажды в конце недели Лена проснулась в 17 часов, никак не могла вспомнить, как так получилось, что они с Виктором лежали поперек детской кровати ниже ножек детей, ноги свисали, а он обнимал ее своей тяжелой горячей рукой, зарывшись лицом в ее волосы у шеи и мирно сопел. Ей так не хотелось его будить, она повернулась аккуратно, поцеловала его сонные губы и почувствовала, как по телу растекается тепло от просыпающегося желания и нежности. Она поняла, что нужно уходить, иначе будет не остановиться. Она спустилась в кухню, приготовила коктейль и сделала ленивые вареники — для детей. Лена улыбнулась тому, что они со Степновым с удовольствием уплетали детские блюда, которые Лена вычитывала в книге, купленной еще в первый раз. Там было, наверное, все для детей. Да и теперь они уже более спокойно занимались мальчиками, уже представляя, что такое надеть на ночь памперс Глебу и почистить зубы с Витей.

К воротам подкатила машина и из нее вышла девушка. Лена поняла, что это не сестра. Подойдя к воротам, она сняла темные очки — это была Роза. Лену кольнуло какое-то нехорошее ощущение. Она поднялась в спальню, аккуратно разбудила Степнова, сказав, что подъехала машина. В этот момент раздался звонок. Он ушел, малыши завозились и стали просыпаться. Прошло немало времени, она их покормила, они стали играть, бегая по дому. Лена не знала, куда Степнов девался, но машина Розы еще стояла у ворот. Глеб, носившийся по дому, залетал в комнаты внизу, его не пускали на второй этаж, потому что там была лестница. А тут — вереница сообщающихся комнат. Лена следовала за ним, следя, чтобы тот не ударился об угол или не свалил на себя что-нибудь. И тут он резко открыл тихие двери кабинета, и до Лены донесся обрывок фразы Розы «...что мне делать теперь с ребенком...». Его голоса она не слышала. Степнов, стоявший у подоконника, повернулся в сторону летящего к нему Глеба, подхватил его на руки и посмотрел на Лену. Она, молча, подошла, взяла из его рук малыша и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. В ушах звенел ее голос. Ребенок. Этого не могло быть. Он что — был рядом и был не с ней? Но это тогда не он. Насколько она его узнала — не он. Лена одела детей и увела на улицу, нужно было освежиться. Взяла коляску, и они пошли за двор, гулять по заснеженному еще поселку. Навстречу им попалось несколько соседей, а одна бабуля спросила: «А где же ваш папа? Что-то его сегодня не видно». Лена улыбнулась и сказала, что он дома.

Когда они возвращались к дому, Лене не хотелось заходить туда, словно туча повисла над домом, но Лена решила не делать никаких выводов и не выяснять ничего. Он сам расскажет. Вот только когда.
Уснуть она не могла. Только удастся себя успокоить, сердце снова начинает бешено колотить — «а если... да нет, этого не может быть…». Часа в три ночи она встала, взяла рацию и пошла на кухню. Поставила чайник, положила прибор на стол и опустила голову рядом на руки. Вскипел и щелкнул чайник, она поднялась, налила крепкого чаю и накидала туда малины. Залезла в тумбочку — там у Степнова хранились конфеты. Она их выгребла все, усмехнулась их количеству, вот сладкоежка! Ну ладно, раз уж это так вкусно — будем пробовать все.

Степнов появился в дверях и увидел горку фантиков на столе и Лену, в обнимку с рацией спящую на сложенных руках. Он улыбнулся, взял девушку на руки и понес в комнату. Кровать была разобрана и, положив ее, он задумался: что не давало ей уснуть? Потом он перебрал в уме все события дня, и остался один вариант — Роза. Он улыбнулся и наклонился над ее лицом. Он почувствовал ее теплое дыхание, пахнущее конфетами, а губы даже в темноте напоминали малину. Она пошевелилась, и он отодвинулся, чтобы не разбудить. Она вздохнула, и он заметил, что она возбуждена. Дыхание неровное, и без того красивая грудь словно налилась и притягивала, закрытая тонким шелком пеньюара. Он встал с кровати, но Лена открыла глаза и приподнялась на локте.

- Виктор Михайлович, вы что тут делаете?
- Я нашел вас на кухне... - она улыбнулась. – Кажется, вы проиграли спор, а так как вы не сказали, на что мы спорили, то я придумал сам...
- А как же Роза, я думала, вы уехали...
- Куда?
- Ну не знаю, к ней.
- Елена Никитична, причем тут Роза?
- Как я поняла — Роза беременна. Только не говорите, что откажетесь от ребенка, а то я в вас разочаруюсь, - он засмеялся, потом сделал серьезное лицо.
- Вы могли подумать, что мы тут вдвоем с вами, а там другая женщина ждет моего ребенка? Это я в вас сейчас разочаруюсь: вам что — нравятся такие мужчины?
- Мне — нет. И почему вы решили, что вы мне нравитесь?
- Показать почему?
- Покажите, - он подошел к кровати и опустился рядом. Приблизил лицо к ее и посмотрел в глаза. Запах малины сводил с ума. Он придвинулся еще, она не шевелилась. Он коснулся губами уха и прошептал:
- Это не мой ребенок. А от своего я никогда не откажусь, Елена Никитична, особенно если он будет от вас, - она дернулась, чтобы отодвинуться, но он задержал ее горячей ладонью за шею, целуя за ухом. Она задохнулась, попыталась освободиться, но вторая рука прижала и придвинула ее за талию к его горячему телу. Он посмотрел ей в глаза. - Теперь верите?
- Верю. Так на что же мы спорили?
- Если я выиграю — вы будете моей.
- Я же не вещь...
- …нет, я имею в виду — женой.
- А если я, то вы — моим, - он сделал удивленное лицо.
- Почему же вы сразу не потребовали награду после магазина?
- Почему? Вы и так неделю были моим... - она опустила голову, вздохнула. - Скоро приедет их мама...
- Елена Никитична, не грустите, мы оба привязались к ним. Мы, как захотим их увидеть, сядем на машину и поедем в Ростов, обещаю... - она кивнула, не поднимая головы. - Вам надо отдохнуть, уже светает...
- Не хочу спать...
- Елена Никитична, а вы не хотели бы перекусить. Что-то я совсем голодный, да и вы, кажется, уже давно не ели... конфет...
- Знаете, Виктор Михайлович, а это хорошая идея...
- Я тут вечером сварганил кое-что, пока вы от меня прятались, вы не против попробовать? - она посмотрела в глаза Степнову. Ей не нужно было так смотреть на него. Он стал приближаться к ней, взял за руку, поцеловал пальцы, потом ладонь, потом выше - где запястье. У Лены защекотало где-то внутри, и она забрала руку.
- Простите, я вас напугал...
- Вы — нет... Ну, так что там про «перекусить»...
- А вы — обжора, Елена Никитична?
- Жуткая обжора! А вы — любите вкусно поесть? - переговаривались они шепотом, пока спускались на кухню.
- Да, мы с отцом хоть и всю жизнь без женщин прожили, но поесть мы любим...
- Я тоже люблю, но еще больше я люблю сначала приготовить, а потом съесть все. Правда, иногда скучно одной, что даже разогревать не хочется.
- А как у вас с салатами?
- Думаю — справлюсь, а что?
- Я никогда не понимал, что с чем можно смешивать. У меня чутья не хватает...
- Хорошо, тогда салат — мой, а вы — доставайте свой шедевр. Где тут наш овощной магазин... пары авокадо нам хватит?
- Детям, наверное, рано такое...
- Ну, тогда мы сможем все съесть...
- У, Елена Никитична, вас проще убить, чем прокормить, — захохотал он и приблизился к ней. Она тоже засмеялась, ее смех завораживал Степнова, а его мягкий бархат отзывался у нее внутри. Она остановила его взглядом. Наверное, она права — сейчас не тот момент, но ему показалось, что там было и некоторое сожаление. «Мы сейчас слишком напряжены» «Да, оставим это на потом» «Когда выполним свой долг» «Да» - говорили глаза. Сердце стучало, но пока не время. Степнов налил в бокалы шампанского, протянул один Лене.
- За что пьем, Виктор Михайлович?
- За то, что вы теперь будете называть меня на «ты».
- А вы?
- И я тоже. Можно?
- Нужно. Мой отец до сих пор в шоке, что вы меня зовете по имени-отчеству...
- Я сам в шоке, что вы меня тоже так зовете... - он стукнулся краем бокала о край ее, посмотрел в глаза.
- Лена...
- Что, Виктор Михайлович...
- Ты же обещала...
- Не могу так сразу...

Он робко приближался, почти вплотную, словно сомневаясь. Она поставила бокал на стол и повернулась ровно ему навстречу. Его запах и сильная шея сводили ее с ума, она притянула его за талию к себе. Крепкие объятия мешали вдохнуть полной грудью, не давая вырваться тоске и боли, столько лет лишавших ее тепла и любви. Она подняла руки и провела пальцами по его затылку. Он с силой выдохнул воздух, закрыл глаза и впился губами в ее открытые губы. Она чуть не задохнулась, когда почувствовала его руки на спине. Они целовались как первокурсники — сначала смущенно, но потом он начал сильнее прижимать ее к груди, запустил руку в ее волосы, и она поняла, что сдалась. Волна наслаждения накатывала, сметая в голове все барьеры и вообще стирая все мысли. Были только его сладкие губы, томящие и нетерпеливые, нежные и настойчивые, горячие и холодящие. «Целовать его вечно». Но потом она отстранилась, положила руку ему на грудь и сказала, глядя в глаза:

- Подождите, Виктор Михайлович...
- Что?
- …я на вашей территории и... там дети... - она спрятала лицо у него на груди. Он поднял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза.
- Лена… Леночка… я давно понял, что это ты... но… представляешь, я боялся...
- Чего?
- Твоей молодости, своего опыта, предрассудков и еще Бог знает чего, например что тебе будет со мной неинтересно, а я с чем-нибудь не справлюсь...
- Я тоже этого боялась: своей молодости, твоего опыта, что тебе со мной будет скучно, и что я не справлюсь с твоими предрассудками, - он стоял близко и держал ее руку в своей ладони, а она тихо, но с чувством говорила, и даже ее волосы невыносимо щекотали его шею. Легко и нежно коснулся ее губ. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза и вдруг рассмеялись.
- Ура, мы на «ты»
- Вы — да, а я еще на вы, — он взял ее за щеки и поцеловал.
- А так? Может, передумаешь?
- Нет, профессор, это некультурно с преподавателями на ты... фу.
- Ладно, тогда — прошу к столу, только придется пить на брудершафт.
- Согласна, после салата я — вся ваша, профессор. Ой.
- Ловлю на слове.
- Я не это имела в виду, а то, что мне надо сделать салат, а потом будем пить, - смеялись они, и сердце ее замирало от счастья и страха.

А он думал о том, насколько же она хороша — как картинка, тонкая ткань пеньюара легко прикрывала ее стройное тело, фантазия дорисовывала детали, и ее хотелось все больше и больше. Они выпили шампанского, не отрывая взгляда друг от друга. Он приблизил губы к ее и нежно коснулся. Она ответила. Еще. Он провел языком по нижней губе. У нее сбилось дыхание, и она прикусила его верхнюю. Он тихо застонал, а она прижалась к нему, расслабившись и отдаваясь ему, его губам. Становилось жарко, близко и волнующе от его запаха. Даже не решались открыть глаза, боясь взмахом ресниц рассеять этот сон.
Рация запищала голосом Глеба.
Виктор не смог сдержать улыбки.
- Нас вызывают, а я-то думал, еще успею сорвать пару десятков поцелуев с этих прелестных губок.
- Всего-то? Я рассчитывала хотя бы на пару сотен поцелуев… - он притянул ее к себе, впился в ее малиновые губы и отпустил.
И они отправились в комнату детей, держась за руки.

жду!!!