Сериалы онлайн

Конец декабря 2009 года.
Тихий заснеженный двор будто спал в это зимнее предновогоднее утро. Ни души. Пустота. Как и внутри нее. Девушка вздохнула и продолжила путь к «Милке», припаркованной на пустой площадке, которую некоторые жильцы их дома использовали, как временную бесплатную стоянку. Не дойдя до машины, Лена вдруг повернула в сторону. Ехать никуда не хотелось, но и оставаться дома, скрываясь от внимательного и озабоченного взгляда матери, слушая наигранные подбадривания отца, она была уже не силах. Подойдя к старым качелям, Лена обхватила рукой гладкий железный столб и замерла, наслаждаясь редкой в последние месяцы минутой одиночества.
Вдруг девушка услышала, как ее окликнули. Прикрыла от боли глаза и замерла. Знала, что сейчас произойдет. Сейчас ее обнимут знакомые сильные руки. Она любила эти руки, любила эти согревающие объятия, обожала этот древесно-табачный запах и млела от того, как длинные пальцы ершили ей волосы на макушке. Но в это утро ей было больно ощущать все это. Потому что это были не Его руки, не Его запах, и не Его улыбку она увидела перед собой, когда повернулась к подошедшему.
Она не хотела ощущать не Его.
И ненавидела себя за это.

Два месяца назад.

Лену разбудил настойчивый звонок телефона. Не открывая глаз, она приложила аппарат к уху. Трубка затороторила бодрым голосом Огурцовой.
- Эй, вы там что, еще спите?! Третьякова, слушай, кончай дрыхнуть! Я жду тебя внизу. Сегодня рулит дядя Паша! Классно, да? Дядь Паша, вот не надо включать «Шансон»! Лен, так о чем я?! А! У нас сегодня столько дел! Меня Крылов, зараза, разбудил в шесть утра, представляешь? Мы сейчас с тобой - на базу, а к десяти - на съемки в какой-то там парк. Я не запомнила, в общем. Короче, давай отлепляйся от своего Виталика…
Дальше Лена не слышала. Распахнув глаза, посмотрела на пустую половину кровати. Перевела взгляд на окно и, будто желая что-то увидеть, подлетела к задернутым шторам. В следующую секунду выглянула на улицу.
За окном кипела жизнь. Маленькая девочка нарезала круги, убегая от девушки чуть постарше самой Лены. «И кто водит в такую рань детей на прогулку?» - отрешенно подумала она. Бабушка из подъезда напротив привычным маршрутом несла корм для бездомных кошек, живущих в заброшенном подвале соседнего подъезда. Ее муж, подвижный старичок, стоя на своей лоджии бросал крошки хлеба голубям и паре воробьев, стайкой налетевших к тропинке под балконом пожилой супружеской пары. Подростки разбегались: кто в школу, кто в институт; взрослые спешили на работу. Все, как и вчера. И завтра будет таким же.
И всей этой обыденности дела нет, что этой ночью для одной девушки все изменилось. Сегодняшней ночью Он не вернулся.
Как странно устроен человеческий организм. Она ожидала, что всю ночь не будет спать, что будет лезть на стенки от отчаянья и грызть ногти в бессильной злобе на человека, перевернувшего всю ее жизнь. Но разве можно знать заранее, каким именно образом ты будешь страдать? Вот ночью, например, небо сжалилось над ней, и она провалилась в глубокий сон. А наутро не испытывает ни злости, ни отчаянья, а лишь пустоту и жуткую потребность остановить время, пока Он не вернется. Замереть, замерзнуть, уснуть. И проснуться только от прикосновения его рук, от его дыхания на своих губах, от любимого голоса. И даже нет сил испугаться такой безумной мысли. Потому что мыслей других нет…

Конец декабря 2009 года.

Почему-то именно сейчас вспомнилось то жуткое утро. Пронеслось перед глазами черными точками. Позже были и истерики, и срывы, и слезы, и проклятия, и молитвы. Но то ощущение пустоты и надвигающего безумия она не забудет никогда. И каждое утро прошедших двух месяцев она прислушивалась к себе, не вернется ли та обманчиво спасительная, но безумно манящая мысль остановить время.
- Вот что ты делаешь, Ленка? - как она и ожидала, произнес брат, укутывая ее в своих теплых объятиях. – Выскочила из дома. Но не уехала. На морозе стоишь.
Лена чуть вздрогнула от заботы и тревоги прозвучавшей в голосе Сергея. Она знала, что он волнуется за нее. У нее даже было подозрение, что мама вызвала его из Питера только из-за ее, Лениного, депрессивного состояния. Потому что с детства он был для нее самым близким человеком, героем, помогавшим ей в самых трудных ситуациях. А она тут стоит и отчаянно желает, чтобы рядом был другой человек. Несправедливо и как-то гадко.
- Все хватит тут стоять, давай в машину, я отвезу тебя, у меня дела в центре, вернусь потом на метро.
Лена растерянно улыбнулась и позволила увести себя.
- Хочешь поговорить? – в машине спросил брат.
- Нет. Давай потом как-нибудь. Я не знаю, что сказать. Знаю, вы волнуетесь…
- Не то слово. Мама вся извелась уже.
- Мне очень жаль.
- Почему поговорить не хочешь? Я так и не понял, что произошло.
Надо было что-то отвечать, и сами собой вырвались слова, которые будто острыми бритвами изранили все внутренности. Лена сделала судорожный вздох.
- Он бросил меня. Вот и все. Я не могу сейчас говорить об этом.

Два месяца назад.

В то ноябрьское утро Огурцова так и не дождалась того, как Лена спустится к машине, чтобы ехать на базу. Поэтому через полчаса после телефонного разговора в квартире Абдулова прозвенел раздраженный звонок в дверь. Лена, кутаясь в теплый халат Виталия с безразличным видом запустив коллегу в квартиру, устало поплелась обратно в комнату, сопровождаемая гневной тирадой Рыжей Ранетки. Впившись невидящим взглядом в стену, Лена замерла на кровати. Через пару минут в комнате появилась Огурцова.
- Лена, я не поняла, что это все значит?! – заверещала она с порога. Она не привыкла, чтобы ее игнорили. - вы что с Абдуловым поссорились? Где он, кстати?
Лена перевела сухие воспаленные глаза на девушку и впервые произнесла это:
- Он бросил меня. – в первый раз эти жуткие слова, прокручиваемые в голове уже несколько часов, обожгли горло. Содрали кожу и отравили воздух вокруг девушки. В голове застучало. Она поморщилась, захотелось разрыдаться, но глаза по-прежнему остались сухими.
- Аааа, я уж думала, кто-то умер. – холодные слова пробились в сознание сквозь вату головной боли.
Лена подняла все еще отрешенный взгляд на Женю. Будто не понимая, не показалось ли ей то, что она услышала. Нет, не показалось. Огурцова продолжила:
- Леночка, ты не подумай, мне очень-очень жаль и все такое. Но ты же понимаешь, что это все приходящее. Встретились-разбежались. Дело житейское. У тебя таких Виталиков еще будет с сотню. А работа у нас одна. И карьера твоя на кону. А ты тут сидишь, слюни распускаешь. Погоревала и будет, а лучше и не начинать. Так что давай одевайся, в холодный душ, приходи в себя, я помогу одеться. У меня есть валерьянка, накапать?
- Я никуда не пойду. – Лена еще не могла поверить, что девушка, которую она считала подругой, не способна понять, что ей сейчас не до репетиции. – Я не в состоянии работать. Ты что не понимаешь?
- А что я должна понять? Ты что сочувствия моего ищешь, хочешь поплакаться? Хорошо. Сейчас мы едем на базу, отработаем весь план на сегодня, а вечером поедем ко мне, напьемся и расскажем друг другу, какие мужики - сволочи. Личная жизнь – в личное время, а у нас с тобой уже полчаса как начался рабочий день. Одевайся!
- Я думала, мы – подруги. – устало проговорила Лена.
Звонкий издевательский смех заставил девушку вздрогнуть.
- Самая старшая из нас, а все еще веришь в сказки. Лена, ничего личного, но ты наивная, если все еще веришь в чистые дружеские отношения в нашей с тобой действительности. Мы давно выросли из того возраста, когда плакались друг другу на безразличие понравившегося парня. Как вспомню, какими мы были глупыми. Сейчас началась настоящая жизнь, пора взрослеть. И если ты этого не понимаешь, то ты просто дура.
Глядя сейчас на эту вечно жизнерадостную рыжую бестию, Лена не могла поверить, что не замечала раньше этого расчетливого холодного взгляда голубых глаз. Что-то в ее взгляде напомнило Лене пиар-директора Мегалайнера Ирину Сомову. Да, Огурцова далеко пойдет. Неужели и ей, Лене, нужно стать похожей на Сомову, Огурцову и им подобным, чтобы чего-то добиться в мире, где нет ничего настоящего. Отношений, дружбы и искренней поддержки.
Вдруг голос Жени смягчился.
- Лена, послушай, ты сейчас не в том состоянии, чтобы трезво мыслить, тебе надо успокоиться и понять, что сейчас самое главное для твоего будущего. Вот увидишь, придешь в себя и скажешь еще мне «спасибо» за то, что не оставила тебя сейчас тут оплакивать твой неудачный роман.

Конец декабря 2009 года.

Сергей высадил Лену у входа на базу.
- Я заеду через четыре часа и передам ключи, хорошо?
- Лучше давай, я тебе позвоню, и ты заберешь меня, если я уже освобожусь. Неважно себя чувствую.
- Довела себя. - раздраженно отозвался Третьяков. – Одна кожа, да кости. Вас что в туре не кормили что ли?
Лена хрипло засмеялась.
- Пора привыкнуть, я всегда в туре скидываю парочку кило. Скоро на маминых пирожках все будет на месте.
- В тебя еще бы хоть один запихать. Мама говорит, что ты почти ничего не ешь, как вернулась.
Лена настороженно замерла.
- Лена, что происходит с тобой?
Девушка заставила себя расслабиться и безмятежно улыбнулась в зеленые глаза брата.
- Да не заводись ты! Просто акклиматизация, смена ритма, скоро буду в норме, вот увидишь!
И звонко чмокнув брата в щеку, выскочила из «Милки»

Подходя к двери в студию «Ранеток», Лена снова поймала себя на мысли, что вспоминает то утро двухмесячной давности. Видимо, возвращение в Москву так влияет на нее. Тогда Огурцова вела ее за руку на работу. Со стороны это казалось, наверное, жестом дружеского участия и сочувствия, но на самом деле, Третьякова чувствовала себя бабочкой, угодившей в паутину голодного паука. С одной стороны, ей было все равно, что происходит с ней. Безразличие и желание уснуть, спрятаться, спастись от реальности. А с другой, она довольно легко приняла доводы своей коллеги. Она тогда была не в том состоянии, чтобы принимать решения, могла совершить что-то непоправимое, поэтому девушка согласилась с тем, что для нее погружение в работу – лучшее лекарство. Чтобы убедиться, что она поставила на кон самое дорогое, что было в ее жизни, не зря…
В тот день и все последующие Огурцова взяла над ней шефство. Зайдя на базу, она звонким голосом объявила всем присутствующим:
- Извиняемся за опоздание. У нашей Лены проблема личного характера. Я попрошу вас всех не лезть к ней с расспросами и сочувствием, так будет лучше. Не стоито бередить то, что произошло. Давайте поможем ей побыстрее придти в себя в знакомой обстановке. Леночка, мы тебя все очень любим, знай, что ты всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку, ведь мы – семья!
С этими словами она поцеловала в щеку замершую возле барабанной установки Лену и повернулась к остальным Ранеткам за подтверждением своих слов.
Наташа рассеянно подняла глаза от своей гитары и неопределенно улыбнувшись, тут же вновь посмотрела вниз на струны. Аня, моргнув своими огромными глазищами и переглянувшись молчаливым понимающим взглядом с Огурцовой, сладко пропела:
- Конечно, Ленка, мы всегда с тобой! Ой, а давайте-ка скорее репетировать, мне Сережа такую прикольную фишку показал, мне аж не терпится попробовать!
И только Нюта проходя к своему месту мимо Лены, на секунду встретилась с ней взглядом, полным сочувствия, и тут же быстро опустила глаза, чтобы никто не увидел.
У Лены заныло сердце. Да уж, семья, в точку!

Выныривая из безрадостных воспоминаний, Лена постаравшись натянуть приветливую улыбку, открыла дверь в святая святых группы «Ранетки». Ее ждет очередной репетиционный день. Вглядываясь сейчас в лица некогда близких людей, обмениваясь дежурными поцелуями, гладя гриф любимой гитары, она не могла отделаться от ощущения, что все вокруг изменилось. Вот только что или кто? Люди вокруг нее или … она сама?

Все ответы на вопросы и чтоб поругаться ЗДЕСЬ!) , а спасибить можно ТУТ

- Ленка, ты идешь?
Подняв на Рудневу уставшие глаза, Лена попыталась вникнуть в только что прозвучавший вопрос.
- Что? Извини, голова болит сегодня, репетиция закончилась? Где Крылов?
- Да, репетиция закончилась, у нас перерыв до шести. Потом съемки. Пойдешь с нами в кафе?
- Нет, меня Сережа позвал в кабинет после репетиции. И я не участвую в съемках сегодня. Я бы поехала потусоваться, но говорю же, голова меня сегодня убивает. Так что, до завтра!
- Ок, пока. – пожав плечами, Аня чмокнув ее на прощание, схватив свои вещи поспешила на выход.
Лена устало опустилась на диван. Достала очередную таблетку, и с раздражением убрала в карман. Если две до этого момента не помогли, то ждать успеха от третьей штуки не стоит. Тут поможет только прохладный душ и сон, желательно десятичасовой. Голова немного кружилась. Да, Серега прав, довела она себя. Но это как-то само собой получилось. Ничего, понимание проблемы – уже огромный шаг к выздоровлению. Скоро ей станет лучше.
Вспомнив, что на сегодня еще не все дела закончены, Лена поднялась с уютного дивана. Ее ждет продюсер. Не стоит затягивать, быстрее разберется с Мельниченко, быстрее попадет домой. Брат обещал заехать.
- Звали? – мелькнув белоснежными зубами в вымученной улыбке, Лена зашла в кабинет.
- Да, Лена, проходи. Знаю, ты сегодня себя не важно чувствуешь, но боюсь, я в ближайшие дни буду занят, а вопрос довольно срочный.
- Ничего страшного, я тебя слушаю, босс, - стараясь не показывать того, что ее голова вот-вот лопнет, Лена улыбнулась на этот раз сердечнее.
- Я волнуюсь за тебя, я знаю все, что происходило эти месяцы…
- Сережа, не стоит, все в порядке. Да, я немного сдала, но я уже в норме. Все хорошо. Если ты хотел поговорить о том, что было в туре, то оно того не стоит. Я обещаю тебе, больше такого не повторится.
- Да, уж, хорошо, что все обошлось. Но все это меня пугает, и я прошу тебя быть благоразумнее впредь.
Лена только покаянно кивнула.
-Но я звал тебя не за этим. У меня новости относительно фильма.
Лена вскинула взгляд на Мельниченко. Она поняла, что сейчас услышит то, что ей не понравится.
- Премьера назначена на четырнадцатое февраля. Осталось чуть больше месяца. Но ты должна быть готова к начинающейся в середине января пиар-компании СТС и «Мегалайнера». Ты, как исполнительница главной роли, будешь приглашена в ряд передач о кино, где будешь рассказывать о своем проекте. Была предложена пара совместных интервью с Абдуловым, но я отказался.
- Спасибо, - Лена чувствовала так, будто ее бросили в холодную воду, и она вот-вот начнет задыхаться.
Два долгих месяца она боялась даже выйти в Интернет, чтобы случайно не наткнуться на совместные кадры. В окружении говорили об ажиотаже вокруг фильма и их пары шепотом. Слухи об их реальном расставании ни одна сторона не подтвердила. Она знала, что Виталий на съемках в Киеве, ее не было в Москве два месяца. На изредка вытягиваемые на концертах вопросы о ее личной жизни, она отвечала правду. Что она любит и любима, что скучает, потому что любимый далеко. Сказав это, она обычно передавала микрофон девчонкам и уходила завязывать футболки, чтобы кидать их потом в зал, чтобы камеры, направленные на нее из зала, не увидели тоски в глазах. В это время зал ревел, требовал продолжения откровений, Женька с Анькой изо всех сил пытались переключить внимание публики на свои не менее душещипательные истории. А через пару минут, когда басистка «Ранеток» приходила в себя, громогласно объявляла о знаменитых снарядах и соревновании с Нюткой.
И вот сейчас все то, от чего она открещивалась, о чем боялась думать, настигнет ее. Ни один журналист не обойдет тему их с Абдуловым романа, и ее история выплывет наружу. Нет, она не может, не хочет ставить точку. Потому что тогда придется признаться себе и всему миру, что все кончено. Бесповоротно. Безнадежно.
- Но вам придется встретиться на премьере, - тем временем продолжал Мельниченко. - Поэтому прошу тебя внимательно отнестись к следующему предложению. Вам надо встретиться до премьеры. Выбирай. Один на один, или с представителями. Надо решить, как лучше представить ваше расставание, и стоит ли вообще афишировать. Есть варианты. Ими занимается Сомова. Она поставит тебя в курс дела, она же свяжется с Виталием.
- Ты о чем? Хочешь сказать, если так будет угодно Сомовой, мы с Абдуловым будем изображать пару, после всего того, что случилось? Да, вы с ума сошли!
- Не горячись, я же сказал, пока все в разработке. Но согласись, для продвижения картины выгоднее, чтобы роман главных исполнителей дожил хотя бы до премьеры.
- Это не ваше дело, а только наше с Виталей!
- Вот как мы теперь заговорили?! Раньше думать надо было, когда вешалась ему на шею на съемках, и чуть ли не позировала папарации на пляжах Коста-Бравы. Про нежную встречу в аэропорту в Москве я промолчу. И то, как не скрываясь, вы жили друг с другом в августовском туре и после в Москве. Мне продолжать?!
-Не стоит, - процедила Лена, отвернувшись к окну. Он говорит о самых счастливых моментах в ее жизни таким тоном, будто о чем-то непристойном. Как же ей все это надоело.
- Вот и ладненько. Мы и так, как ты знаешь, делаем для тебя огромные скидки, так что будь хоть немного благодарной, и запомни, у тебя контракт. Так, что прячь свои эмоции куда подальше и улыбайся, хоть Абдулову, хоть самому черту лысому. Тебе за это платят. Запомни, Лена, это твоя работа. Вот.
И с этими слова на стол перед ней пестрым веером разлетелись постеры «Большой любви». Новенькие, только что отпечатанные материалы по картине.
Вот обработанные снимки с побережья в день фотосессии после несчастного случая, когда на голову Абдулова сорвался осветительный прибор.
Широко открытыми глазами она впивается взглядом в изображение. Как они красиво смотрятся! Она в белом купальнике и джинсовых бриджах с мокрыми волосами стоит в воде, прижавшись к скале. Он в белой рубашке нараспашку и светлых джинсах, такой же мокрый, как и она, склонился над ней, поймав в своеобразный капкан. Они смотрят друг на друга, и в глазах такой огонь, что даже здесь в холодной предновогодней Москве, она чувствует вкус этих искр на губах, горит от его взгляда, которым он смотрит на девушку с фото. На нее.
Из девушки рвется стон, но она не может выдавить ни звука, полубезумным взглядом смотрит на остальные фото. Вот они ругаются на улице возле здания Суда Барселоны; вот прогулка по ночному Побережью; вот офисные кадры уже в Москве; пролитый кофе на его рубашку в закусочной; вот романтический ужин, после которого по сценарию состоялась их первая ночь.
Ее актерская игра. И ее настоящая любовь. Ее мужчина.
«Мой»
Он смотрел на нее с глянцевой бумаги. Каждая черточка лица причиняла нестерпимую боль и безумную радость. Как давно она его не видела! Любимые глаза, любимые морщинки, любимая улыбка, неповторимый изгиб полных губ. Девушка нежно провела пальцем по снимку, будто желая пригладить непослушную прядь жестких курчавых волос.
Ей показалось, что она сходит с ума, она будто услышала его голос:
«Моя…»
Как сквозь вату, доносился голос продюсера. Она подняла на него влажные глаза, и увидела, как шевелятся его губы. Но она не слышит. Ей все равно. Она слышит другой голос.
- Сережа, я поняла, я пойду, сейчас за мной приедет брат.

Сергей Третьяков, с диким грохотом, залетел на базу, где проходят репетиции девчонок. После звонка сестры, он что есть мочи гнал «Милку». Не каждый день младшая сестра всхлипывает в трубку и просит побыстрее приехать. Забежав в тесную комнатку, он увидел девушку, свернувшуюся комочком на диване.
- Лена, что случилось? Ты вся дрожишь! - помогая сесть, он осмотрел ее. В голове успел накрутить себе самого страшного, пока гнал машину во весь опор. Вроде, цела и невредима, волосы немного растрепаны, глаза красные, плакала. Под глазами синяки, а в глазах – горе. Третьяков содрогнулся.
- Поехали, Сережка, увези меня отсюда, умоляю тебя.
- Никуда мы не поедем, пока не узнаю, кто или что довели тебя до такого состояния! Лена, мне надоели твои тайны. – закричал он. Чувство собственного бессилия раздражало его. А эта упрямая девчонка молчит. – Я устал волноваться, не знаю, что спросить, что сказать, чем помочь. Скажи мне. Скажи хоть что-нибудь, хоть кому-нибудь! Это все из-за него? Из-за Абдулова? Ты понимаешь, что все то, что ты прячешь внутри, убивает тебя!? Лена, позволь помочь! Никто не в силах переживать такое в одиночку. Ты хоть с кем-нибудь говорила об этом?
Лена отрицательно покачала головой.
Сергей попытался успокоиться.
- Ладно, поехали, я знаю, что делать. Не хочешь со мной говорить, мы поедем к той, с кем захочешь. Так больше не может продолжаться. Я вызываю тяжелую артиллерию!
Помогая Лене подняться, Сергей открыл записную книжку телефона в поисках абонента «Лерка Козлова».

Телефон ожил. На дисплее высветилось «Саня Стефанцов».
- Здорово, бездельник. – безобидно прокричал в трубку Александр.
- И тебе не хворать? Как ты тут в Москве без меня?
- Как? Как? Соскучился! Шутка ли, два месяца, даже не звонил почти.
- Да, ладно тебе, мамуля!
- Я тебе покажу – «мамуля»! Как там Киев-град?
- Стоит, батюшка!
И оба засмеялись.
- Слушай, Вит, какие у тебя планы на вечер? Мне нужна твоя помощь, выручи, а?
- Пока никаких, в себя прихожу, ночью прилетел. Что от меня требуется?
- Помнишь моего кузена Вольдемара?
- Ха-ха, Вована что ли?
- Угу, это новая фишка его жены. Она призывает всех знакомых и родных этого упитанного пупса называть Вольдемаром! Прикинь! Ну, какой из него Вольдемар?!
- Ох, Стефанцов, вот не соскучишься с тобой и с твоей родней! Так что с нашим.. хм.. Вольдемаром?
- Что-что? Днюха, юбилей! О как! И собирают всех в «Коттоне». Его благоверная заказала что-то вроде мальчишника, ну ты знаешь, там эти кабинки и «Джентльменский клуб».
- Что, реально, девок откупила?
- Ну, нет, конечно, только столик для его приглашенных друзей там, где основное шоу, без привата. Хотя не знаю, на чье благоразумие она надеется. Кто их поймет, этих «новых»?
- А от меня что требуется?
- Пойти со мной!
- Ты меня хочешь на стриптиз затащить?
- И это тоже, шучу! Виталик, мы же с тобой умеем. Накатим, устроим танцы на столе и свалим с этого праздника жизни под звуки фанфар и завистливые взгляды. Типа, крутые перцы, которым надо за ночь еще пару-тройку клубов обойти. С шиком-блеском, а? Ну, спаси ты меня! У меня подозрение, что моя невестка будет где-то сидеть в засаде, и стоит Вовану засунуть не туда свои пухлые пальцы, так от «Коттона» ничего не останется.
Что ж, еще один вечер, чтобы отсрочить то, что он задумал. Развлечения в компании верного друга - не самое плохое, что он может себе позволить.
- Чур, я сижу у сцены!