Сериалы онлайн

- Ой, а по-моему, ему очень даже идёт костюмчик, - прищурила блестящие карие глаза Лера, мечтательно глядя вслед обаятельному актёру.
- Не, нифига, - скривила лицо Третьякова, скептически осматривая спину удаляющегося мужчины, - ему бы треники какие-нибудь, кроссовки, олимпийку…тогда ещё было бы ничего. – Сказала она, складывая в характерном жесте руки на груди.
- Ой, ну ты, как всегда, треники-кроссовки, прям формула настоящего мужчины, - закатила глаза звонкоголосая барабанщица, совершенно не обращая внимания на сидящего в полуметре от них режиссера, который, казалось, совсем забыл о пресловутом саундтреке и думал над чем-то.
- Девчонки, - шикнула на них Аня, невысокая ритм-гитаристка, пихнув локтем в плечо рослую басистку. – Диск отдавать будем или как? Или мы сюда мужиков обсуждать приехали?
- А, ну да, - будто бы опомнилась Козлова, и, отвлекая режиссера от каких-то мыслей, достала из кожаного рюкзачка упаковку с диском, протянула её ему: - Сергей Витальевич, вот диск, Серёжа не смог вам его сам привезти, он в Лондоне сейчас, вот, мы сами вам его привезли. Извините, что задержали! – как обычно, сделав безумно сожалеющие глаза и потупив взгляд, пролепетала девушка, прекрасно зная, как действуют её «штучки» на мужчин.
- Да-да, конечно, молодцы, девчонки, - улыбнулся им Арланов, забирая из рук симпатичной барабанщицы блестящую коробочку с диском. - Я вам тогда позвоню, как съёмки закончим!
- Зачем? – удивленно подняла брови рыженькая Женя.
- Как это зачем? – в свою очередь удивился режиссёр, - Сообщу, когда и где будет вечеринка.
- Какая вечеринка? – всё ещё не понимающим голосом переспросила Лера.
- Ну, вечеринка, посвящённая окончанию съёмок сериала! Вы что, не в курсе? Это ведь вы нам саунды записывали? Или у нас есть ещё одна группа под названием «Ранетки»? – подмигнул обалдевающим девчонкам Арланов.
- Никак нет, товарищ режиссёр, - лучезарно улыбнулась ему Козлова, которая тут же прям засветилась вся от предвкушения крутой тусовки.
- Ну вот и ладушки, - довольно заключил Арланов, и, добавив: - Ну, ладн, девчонки, я бы с вами ещё с удовольствием побеседовал, но, как видите, без меня тут никак, - махнул он головой в сторону трёх мнущихся от усталости на площадке «мальчишек-кадетов».
- Ой, а чё это у того, светленького, такое лицо, будто у него трусы в заднице застряли? – неожиданно спросила Третьякова, по привычке ляпая то, что пришло ей в голову, не задумываясь о последствиях. Остальные ранетки, привыкшие к такой особенности характера своей басистки, проглотили рвущиеся наружу смешки.
- О, ну а я что говорил? – победно заключил Арланов, с благодарностью взглянув на свою «единомышленницу». – Есть ещё здравомыслящие люди на этой площадке…
- Ну мы это, пойдём. До свидания, Сергей Витальич! - поспешила распрощаться с режиссером Козлова, пока Лена ещё чего-нибудь не ляпнула, и все девчонки дружной толпой направились к выходу.

- Не, Лен, ну ты даёшь, кинокритик, блин, - усмехаясь, вышла из здания Лерка, болтая из стороны в сторону кожаным рюкзачком, держа его в руке всего за одну лямку.
- Ой, ну блин нашла, к чему придраться, я просто озвучила то, что видела, - хмыкнула Третьякова, выходя следом, придерживая дверь для хрупкой Ани, идущей сзади.
- Он на тебя с таким восхищением посмотрел, будто ты Америку открыла, - усмехнулась Наташа, соло-гитаристка, выходя вслед за Рудневой.
- Зависть – плохое чувство, - хмыкнула снова Лена, и направилась к парковке.

Увидев, как какой-то мужик в чёрном пальто крутится возле её «десятки», Третьякова уже была готова сказать ему пару ласковых, но, едва подойдя к машине, поняла, в чём дело.
- Чёрт, ну что за баран поставил эту дохлятину тут?! – услышала она знакомый голос, раздающийся, видимо, изо рта этого самого мужика, стоящего спиной к ней, а лицом – к её машине.
- Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к моей тачке – задом, - с нескрываемым недовольством в голосе прочеканила Лена, замечая, как мужская фигура медленно разворачивается к ней. «Моя тачка – дохлятина?! Я – баран?!». И даже несмотря на то, что дохлятина-то вовсе не «её», а брата, Третьяковой овладело чувство праведного гнева за свою любимицу, на которой она целых две недели осваивала навыки вождения.
- Так это Ваша машина? – с нескрываемым удивлением протянул мужчина, опираясь рукой на капот серебристой «Лады». Третьяковой почему-то резко стало холодно от ледяного блеска холодных голубых глаз, изучающих её с каким-то недоумением и теперь уже нескрываемым интересом.
- Наша, - хмыкнула она, заметив, что мужчина, видимо, продолжать свою тираду не намерен. – Не знала, что к баранам теперь на «Вы» обращаются, - усмехнулась она, доставая ключи из кармана. – Вы не позволите? – Спросила она, пытаясь обойти мужчину, чтобы открыть дверь автомобиля.
- Извините, - пробурчал он, отлепив ладонь от серебристого капота и направился в сторону злополучной чёрной «Тойоты», стоящей прямо за «десяткой», которой Третьякова по «счастливой» случайности перегородила проезд.
Сев, наконец, за руль, Лена отогнала автомобиль, и, поставив его прямо на середину парковочной площадки, позволила «Тойоте» выехать из ряда. Иномарка медленно проезжала практически вплотную к видавшей виды «десятке» и Лена, сидя за рулём, заметила чуть насмешливую улыбку за приспущенным стеклом в окне, и холодный блеск голубых глаз ещё раз заставил её поёжиться – видимо, сегодня нужно было надеть куртку потеплей.

Вот уже неделю «Ранетки» усиленно репетировали, а Козлова – мечтала о грядущей тусовке с «чуваками из шоу-биза», и уже в который раз за эти семь дней ждала телефонного звонка. Однако, его почему-то всё не было, и звонкоголосая барабанщица то и дело вздыхала и жаловалась подругам на жизнь и «несправедливость этого мира».
Мильниченко уже вернулся из Лондона, где договаривался об их, ранеток, участии в молодёжном рок-фестивале. И вот, в одно прекрасное субботнее утро их обожаемый продессер наконец принёс им радостную весть:
- Сегодня в девять, в ночном клубе «Devil Corp» (название я сама придумывала, так что не обессудьте ) нас всех ждут наши друзья-кадеты, - с довольным выражением лица сообщил Мильниченко, листая папку с какими-то бумагами, договорами и текстами.
- Йеес! – победно заключила Лерка, сжимая ладонь в кулак, - Сегодня будем тусить!
- Блин, я не смогу, - хмуро отозвалась Третьякова, снимая ремень бас-гитары с плеча и кладя её на колонку.
- Почему? – удивлённо взглянул на неё продюсер, - Вам же на этой вечеринке выступить надо!
- Да знаю я, но я не думала, что это сегодня будет, - оправдывалась светловолосая басистка, - Мне брата на вокзал отвозить в половине восьмого. Он в Польшу едет, к бабушке. А кроме меня его отвезти некому.
- Блин, Лен, ну ты как всегда, не понос, извиняюсь за выражение, так золотуха! – Сложил руки на груди Сергей, откинувшись на спинку стула и посмотрев на рослую девушку, присевшую на массивную колонку и вытянувшую ноги в оранжевых кедах. – Ну, что поделаешь, позже подъедешь тогда. Ваше выступление всё равно в одиннадцать, так что, думаю, ты успеешь.
- Окей, я буду гнать, как сумасшедшая, но успею, - улыбнулась во все тридцать два Третьякова, уже предвкушая гонку по ночной Москве.
- Я тебе устрою «гнать»! У тебя прав ещё даже нет, Лена! А я тебя потом из ментовки доставать не буду, - покачал головой Мильниченко, заметив вспыхнувший азарт в глахах девушки. Но этот азарт тут же поугас, как только она услышала его последние слова.
- Ладно, уже и пошутить нельзя, - пробурчала Третьякова, поднимая зад с колонки и снова беря в руки гитару – сегодня им предстояли еще долгих три часа репетиции.

- Блин! Ну что за… - Метал громы и молнии Виталий, осматривая под капотом содержимое своей любимицы, которая упорно не хотела трогаться с места. Хорошо хоть, что машина заглохла не посреди оживлённого шоссе, а всего лишь навсего возле вонючего «Макдональдса» в центре Москвы. Наручные часы показывали бездвадцати десять, на улице уже давно стемнело, а его самого уже вот как сорок минут ждали на вечеринке, посвященной окончанию съёмок «Кадетства». И самая соль была в том, что до клуба-то осталось ехать всего каких-нибудь двадцать минут, а его «красотка» упорно не хотела заводиться.
Закрыв капот, Абдулов с раздражением достал мобильник из кармана пальто и набрал знакомый номер.

Третьякова мчалась по ночной Москве, казалось, превышая скорость звука. Цветные и мигающие витрины магазинов проносились мимо неё незамеченными. Жажда скорости и адреналин в крови зашкаливали, когда она вдыхала в лёгкие этот скоростной воздух, просачивающийся сквозь приспущенное стекло.
Вообще-то Третьякова страстно любила жизнь и все её составляющие. Но сегодня была одна вещь, которую Лена искренне ненавидела – светофоры. Светофор – это такой противный «ломатель кайфа», премерзкая вещица… И, встретив очередного «ломателя кайфа» у себя на пути, с неудовольствием сбросила скорость и постепенно остановилась.
Красный свет снова сменился зелёным и Лена с удовольствием нажала на педаль газа. Машина тронулась с места, но не разогналась настолько, насколько этого хотелось бы её «хозяйке». А произошло это потому, что в свете фар отчётливо была заметна вытянутая где-то впереди рука.
Снова затормозив, Лена остановилась. Дверь со стороны пассажира открылась, и Третьякова услышала в полутьме голос, показавшийся смутно знакомым:
- В «Дэвил Корп» по пути?
- Ещё как по пути, - настороженно отозвалась Лена, пытаясь разглядеть лицо потенциального попутчика. – Садитесь. – За свою безопасность Третьякова не боялась – навыки кикбоксинга и долгие годы занятий другими видами спорта не прошли даром и придавали девушке уверенность в своих силах. Однако почему-то от этого голоса у неё пробежали едва заметные мурашки, отчего ей снова показалось, что она слишком легко одета.
Как только новоявленный пассажир уселся на переднее сидение справа от неё и повернул к ней лицо – Третьякова поняла, откуда помнит этот голос и это чувство холода, резко пробегающее по спине.
- О, знакомые всё лица, - удивлённым, но каким-то довольным голосом протянул мужчина, слегка улыбнувшись своей спасительнице.
- Лица-то может быть и знакомые, да вот мы-то с Вами друг другу не представлены, - едва взглянув в его сторону, отвернула лицо обратно Лена, посмотрев прямо перед собой сквозь лобовое стекло на дорогу, но не трогаясь с места.
- Ну, так это легко исправить, - заявил мужчина, протягивая большую и, видно сразу, сильную ладонь слегка нескладной девушке, сидящей за рулём с каким-то безразличным выражением лица. – Виталий Абдулов. Думаю, профессию мою вы знаете.
- Знаю. – Повернула к нему лицо Лена. И снова немного насмешливый и даже какой-то снисходительный взгляд холодных голубых глаз, зрачки которых были чуть расширены от слабого освещения в салоне автомобиля, заставил её едва заметно сглотнуть. Однако, несмотря на непонятное внутреннее состояние, Лена чуть улыбнулась в ответ:
- Елена Третьякова. Думаю, о моём роде деятельности вы тоже в курсе. – И пожала мужскую ладонь. «Странно, почему у обладателя таких холодных глаз такие тёплые ладони?», - глупая и несвоевременная мысль посетила блондинистую голову девчонки-сорванца в кедах, и она, чтобы хоть как-то разбавить немного напряженную атмосферу знакомства, сказала:
- Ну, нас там вроде как ждут.
- Ну, так чего же мы ждём? – удивлённо поинтересовался Абдулов, всё ещё рассматривая спортивную девушку, которая выглядела как дикий строптивый зверёк, который всегда всё сделает по своему, и, как ни старайся, ни за что не возможно угадать, чего можно ждать от него на этот раз.
- Ждём, пока Вы пристегнётесь, - чуть махнула головой, приподняв остренький подбородок Лена, указывая на ремень безопасности, который покоился справа от мужчины.
- А зачем? – усмехнулся Виталий, не планируя даже прикасаться к гладкому чёрному ремню. – Нам же всего-ничего ехать осталось.
- Ну, моё дело предложить, - чуть прищурив глаза, снова посмотрела перед собой Третьякова, усмехаясь, - Значит, поехали. – И надавила на педаль газа.
Как только автомобиль резко подорвался с места, а Виталий покачнулся в пассажирском кресле, он понял, о чём говорила его «спасительница» - он готов был поклясться, что как только машина тронулась, в глазах у его попутчицы появился какой-то странный блеск, и от этого мужчине стало не по себе.

Вся съёмочная группа уже вовсю развлекалась, дав все необходимые интервью, и Арланов, поговорив с Абдуловым по телефону и узнав, что у того сломалась машина, сумел-таки прикрыть его перед журналистами. Странно, почему представители СМИ заинтересовались этим актёром? Он ведь играл далеко не главную роль в этом сериале. Однако чем-то он их зацепил, судя по тому, с каким оживлением интересовались его персоной «акулы пера».

Буквально через десять минут после того, как отчалила основная масса журналистов, главная дверь клуба открылась, впуская высокого хорошо сложенного брюнета и спортивную высокую немного мальчуковатую блондинку.

- Удачного вечера, - бросила Лена, как только они зашли в клуб, ей не терпелось поскорее избавиться от общества человека, в присутствии которого у неё по телу пробегал колючий озноб. Не просто мурашки, а именно холодок. Смесь новизны и опасности. Уже отойдя на шаг от этого непонятного мужчины, Третьякова уже во второй раз за вечер почувствовала эту удивительно тёплую ладонь на своём запястье, удерживающую её. Повернувшись, она вопросительно посмотрела в лицо обладателю этой ладони.
- Спасибо за помощь. Может быть пересечёмся, - непонятный, какой-то многозначительный взгляд голубых глаз в серо-зелёные, и снова холодок по спине.
- Сомневаюсь, - пользуясь тем, что в клубе шумно, пробормотала Лена, высвобождая руку.
- Вы что-то сказали? – с едва заметной усмешкой в голосе переспросил Абдулов.
- Говорю, обязательно пересечёмся, - хмыкнула Лена и исчезла в толпе.

***

Лена безуспешно пыталась найти глазами в толпе хоть кого-нибудь из ранеток, но они будто сквозь землю провалились. Зато нашёлся Мильниченко.
- Лена! – услышала она позади себя, обернулась.
- О, Серёж, а где девчонки?
- Готовятся к выступлению, ты где пропадаешь? Я думал ты раньше приедешь, - видно было, что Мильниченко на нервах.
- Ну мы же договорились. Выступление всё равно в одиннадцать, - спокойно заявила Третьякова, после чего устремила взгляд на сцену и с ужасом для себя отметила, что четыре ранетки уже выходят на сцену, настраивать инструменты. – Не поняла… - С недовольством в голосе протянула она.
- В том-то и дело! Время выступления перенесли, чтобы вас успели заприметить, пока все журналисты не ушли. Нам же нужен пиар, Ленок! – Скороговоркой произнес Сергей, стараясь как можно быстрее и с минимальными потерями подготовить только что явившуюся «дольку» яблока к выступлению.
- Ясно. – Сделала недовольное лицо Лена, складывая руки на груди. – Что играем первым?
- «Мы-ранетки», разумеется. Потом по плану «Она одна», и на закуску «Мальчишки-кадеты», как бы завершающий штрих. Окей? – Скорее утверждая, чем спрашивая, сказал мужчина, на что Лена, хмыкнув:
- А у меня есть выбор? - удалилась на сцену, к девчонкам.

Виталий дал вот уже четвёртое интервью, и, удивлённый таким оживлённым вниманием к своей персоне, направился к барной стойке – выпить чего-нибудь.
Заказав виски со льдом, он почувствовал, как сзади на его плечо ложится чья-то рука и тут же услышал голос Арланова:
- Ну что, Виталик, сработались мы с тобой, дай Боже каждому, - добродушно усмехнулся режиссёр, садясь напротив Абдулова на высокий стул. – Хочешь ещё поработать под моим покровительством? - ухмыльнулся он, заказывая и себе порцию виски.
- Ну, если предложишь, то я подумаю над этим, - усмехнулся в ответ Абдулов, протягивая руку к только что поставленному перед ним бокалу с горячительным напитком.
- Ну, считай, предлагаю. Мы тут с Муруговым кое-что перетёрли… В общем, мы собираемся замутить ещё один проект, по типу «Кадетов», только с девчонками. Как тебе идейка? – прищурился режиссёр, кладя локоть на барную стойку. Абдулов, услышав его слова, поморщился, отпивая из своего бокала, и ответил:
- Ну, как тебе сказать, - неопределенно протянул он, - Опять в ту же реку и снова на третьестепенную роль… что-то не хочется распыляться, ты уж извини, - извиняющимся взглядом посмотрел на Арланова Виталий и снова глотнул виски.
- А если я специально для тебя роль напишу? Одну из главных мужских. Как тебе? – заискивающе улыбнулся Арланов, понимая, что раз уж у жирналистов возник такой повышенный интерес к персоне Абдулова, то это неспроста и следует ковать железо, пока горячо.
Абдулов удивленно взглянул на коллегу и поинтересовался:
- А с чего это вдруг такие жесты? Что-то в лесу сдохло? Серёг, ты извини, но мне это кажется странным, после такой незначительной роли. – Хмыкнул Виталий и поставил бокал на барную стойку.
- Ну, считай, что я рассмотрел в тебе величайший талант современности, - ухмыльнулся Арланов, глотая виски из своего бокала. – Ну так что?
- Пришлёшь сценарий, - усмехнулся Абдулов, бросив взгляд на сцену, где уже вовсю отжигали «Ранетки».
- Я знал, что мы поймём друг друга, - подмигнул Арланов, вставая со стула. – Ну, ты развлекайся, а я пойду, ещё кое-кого обрадую, - и направился куда-то вглубь зала.

«Ветрам назло, ветрам назло, ветрам назло – всем ветрам назло…» - отзвучали последние аккорды, и под бурный шквал аплодисментов довольные девчонка покинули сцену клуба.
Лена чувствовала невероятный прилив адреналина в крови – такие ощущения она испытывала только в двух случаях – когда они с девчонками выступали, и когда она садилась за руль.
Но выброс этого взрывоопасного гормона в кровь начался с удвоенной силой, когда она, усевшись вместе с девчонками на мягкий кожаный диван клуба, услышала от сияющего, как начищенный самовар, Мильниченко невероятную новость:
- Ну что, звёзды вы мои, угадайте, про кого теперь сериал снимать будут? – потирая руки, довольный как котяра, спросил он, оглядывая ранеток всех по очереди.
- Ну, нам-то откуда знать, - хмыкнула Женя, немного уставшая после выступления, чуть прикрывая глаза.
- А что, опять саунд мы записывать будем? – оживлённо поинтересовалась Аня, казалось, ничуть не уставшая.
- Ага, и не один, а много-много-много саундов, дорогие мои, - ещё шире улыбнулся Мильниченко, с удовольствием глядя на непонимающие лица девчонок. Выдержав крохотную паузу, он, убирая руки с груди, заявил: - Про вас сериал снимать будут, про вас!
- Чееего? – ошарашено протянула Третьякова, отлепляя спину от дивана.
За ней подтянулись и остальные «ранетки»:
- Что, серьёзно? – расширившимися глазами посмотрев на продюсера, пролепетала Лерка.
- Серьёзней некуда, - улыбнулся Сергей, довольный произведённым эффектом. – Уже завтра начнёт писаться сценарий. А вам останется только одна формальность – пройти кастинг. Но, - увидев, что девчонки не на шутку взволновались при слове «кастинг», добавил: - это, опять же говорю, формальность. Вы понравились генеральному продюсеру, так что фильм будет.
- Офигеть, - только и смогла произнести Лена, прежде чем им принесли заказанные коктейли.

Проболтав с девчонками уже почти полчаса, и порядком устав от постоянных обсуждений их будущей актёрской карьеры, Третьякова, сославшись на то, что в зале душно, встала с дивана и направилась к выходу из клуба - подышать свежим воздухом.
Выйдя на улицу, Лена огляделась – вокруг не было никого, кроме одинокой фигуры, стоящей впереди спиной к ней, в трёх-четырёх метрах от неё и пускающей сигаретный дым в ноябрьский, уже почти декабрьский, воздух.
Сейчас, когда адреналин в теле постепенно растёкся по венам и немного поутих, Третьякова чувствовала какое-то опустошение, а мужская фигура, пускающая колечки дыма, разбередила старые раны – Лене резко захотелось последовать её примеру, но этого позволить не могла – ровно два месяца назад она бросила курить. Внезапно появившееся ноющее чувство в районе солнечного сплетения и отчётливый сигнал-просьба мозга о крохотной порции никотина, запах которого сейчас мучительно проникал в ноздри и сладко щекотал Третьяковские нервы, заставили её сделать несколько шагов к мирно стоящей фигуре и произнести:
- Извините, а ещё сигареты не найдётся? – затоптав выползшую из глубины подсознания совесть, попросила Лена. Курящая фигура обернулась, и Третьяковой тут же почему-то расхотелось курить – новый выброс адреналина в кровь уже компенсировал чуть было возникшую потребность в никотине.
- О, Лена, это Вы. А Минздрав, между прочим, предупреждает, - усмехнулся Виталий, не без удовольствия отмечая, как растерянно смотрит на него девушка, явно не ожидавшая увидеть его на этом месте. Сигарета, которую он держал в руке, дотлевала, но он не обратил на это внимания.
- Знаю-знаю, - хмыкнула Третьякова, отводя взгляд в сторону. Поёжившись, она потеплее прижала к себе ткань куртки, и добавила: - Лучше бы Минздрав предупреждал, что курить лучше «Парламент», а не «Приму». Ведь от того, что он предупреждает, что «курение опасно для нашего здоровья» ещё больше хочется курить, - снова хмыкнула она, чувствуя на себе пристальный взгляд голубых глаз.
- А, запретный плод сладок, да? – догадался Абдулов, усмехнувшись.
- Ещё как, - усмехнулась в ответ Лена, и, сделав над собой усилие, подняла взгляд и взглянула в глаза мужчине. – А что Вы курите? – поинтересовалась она, пытаясь рассмотреть сигарету в руках Виталия.
- «Кэпитан Блэк», - отозвался Абдулов, выбрасывая сигарету в урну. – Лена, у меня к Вам предложение.
- Какое? – удивленно приподняла брови Третьякова, провожая взглядом сигарету в её последний путь.
- Давайте перейдём на «ты»? – улыбнулся Виталий, изучая взглядом серьёзное лицо девушки.
- Хм, давайте, - усмехнулась Лена, её начинало забавлять подобное «общение». Да и вообще этот мужик интересный тип, наверное, все актёры такие.
- Вот и славно. Да, и, кстати, здорово выступили, - сказал Абдулов, собираясь направиться в клуб, и спросил: - Ты пойдёшь? – указал взглядом на дверь.
- Пойду, - ответила она, засовывая руки в карманы, и они вместе вернулись в помещение клуба.

- Два мартини, пожалуйста, - заказал мужчина, оглянувшись на свою спутницу, как бы спрашивая взглядом: «не против?». Получив уверенное «нет» в виде движения головы из стороны в сторону, он подвинул стул девушке, после чего уселся и сам.
- Итак, Лена, - с едва различимой улыбкой начал мужчина, - давайте знакомиться, что ли.
- Ну, мы вроде как познакомились уже, - пожала плечами Третьякова, сидя вполоборота к мужчине и разглядывая несчитанное количество бутылок, стоящих на полках позади бармена.
- Ну, это же чисто официально. Хотелось бы узнать вас поближе, - усмехнулся Виталий, протягивая руку к уже готовому мартини.
- Ну, думаю, для «поближе» одного мартини окажется мало, - ухмыльнулась Третьякова, беря в ладонь свой бокал. Виталий оценил шутку, и, широко улыбнувшись, ответил:
- Я думаю, ты понимаешь, о чём я, - сказал он, отпивая крохотный глоток, - хочется узнать, как давно ты занимаешь музыкой, например.
- А, ну если «поближе» для Ва… для тебя означает «узнать, как давно я занимаюсь музыкой» и всё в подобном роде, то, думаю, можно было обойтись и без мартини, - в очередной раз хмыкнула Лена, не понимая, почему этот тип так ей заинтересовался. Тем более, что подобные мужчины – не в её вкусе. Нет, она, разумеется, предпочитала парней постарше себя, но на года 3-4, не более того. А этому, на вскидку, было лет тридцать пять, может, чуть больше. Староват, однако.
- А что тогда лично для тебя значит «узнать поближе»? – сделав вид, что не понимает, осведомился Абдулов, приподнимая брови.
- Не то, что ты мог бы подумать, - ухмыльнулась Третьякова, понимая, что он явно играет, - Узнать поближе – для меня значит открыться человеку, испытать с ним самую большую радость или самое большое горе, выпить до дна одну на двоих порцию адреналина или просто чувствовать комфорт даже ни о чём не говоря. Вот, как-то так, - закончила она, отпив ещё глоток, и положила второй локоть на барную стойку, тем самым оказвываясь боком к Виталию. Возможно, если бы она сейчас сидела прямо, глядя на него, она могла бы заметить его искренне-удивленное и почему-то обескураженное выражение в глазах.
- Вот как, - протянул Абдулов, разворачиваясь так же, как и она, к барной стойке. Теперь они сидели параллельно друг к другу лицом к бармену. – Интересно.
- А никто и не говорил, что я неинтересная, - хмыкнула Лена, вертя в руках бокал и с интересом разглядывая его содержимое.
- А я и не сомневался, - усмехнулся Виталий, повернув лицо к ней, и спросил: - Так как давно ты музыкой занимаешься?
- Два года с девчонками играю, а что? – повернула своё лицо к нему она, удивляясь тому, что его это так заинтересовало.
- Да ничего, просто у меня сложилось впечатление, что ты скорее спортсменка, чем музыкант, - немного оценивающе взглянул на Третьякову Виталий и продолжил: - Ведь занималась же чем-то, не правда ли?
- Правда, - усмехнулась Лена, ничуть не удивляясь проницательности своего собеседника, - футболом занималась, кикбоксингом, немного баскетболом. А что, разве так заметно?
- Внешне – не так сильно, но характер у тебя спортивный какой-то, - усмехнулся Виталий, разворачиваясь корпусом к собеседнице.
- О да, это многие замечают, - самодовольно хмыкнула Лена, продолжая сидеть боком к мужчине. Что-то упорно мешало ей развернуться и посмотреть ему в лицо.
- Ну, значит я – один из многих, - с лёгким, едва уловимым оттенком разочарования в голосе усмехнулся Виталий, снова садясь подобно Третьяковой.
Лена невольно смутилась. Странно, почему это простое заключение, прозвучавшее из уст Абдулова, вызвало такой бурный протест у неё внутри? Запив непонятное мимолётное чувство очередным глотком мартини, она всё-таки повернула к нему лицо и, сделав усилие, направила взгляд в его глаза – всё такие же ледяные. Мерзкий холодок, пробежавший вдоль позвоночника, заставил девушку снова отвести взгляд.
- Надоело тут, - как-то невпопад сказала Третьякова, которой уже и вправду надоело торчать в этом клубе, где в ближайшие три часа ожидался мощный разгул «чуваков из шоу-биза», как бы выразилась Козлова. При мыслях об ударнице, Третьякова бросила взгляд в сторону диванчика, на котором уютно устроились «Ранетки» неполным составом, попивающие шампанское и что-то громко обсуждающие.
- А где не надоело? – с улыбкой спросил Виталий, проследив направление Лениного взгляда.
- В машине не надоело, - мечтательно и с каким-то азартом протянула Третьякова, мигом отвлекшись от созерцания девчонок. Воспоминания о машине и ночной Московской трассе тут же вернули её к жизни.
- О, ну да, Шумахер отдыхает, - усмехнулся Абдулов, вспонив их вечернюю поездку, и попутно вставая из-за барной стойки. – Ну, поехали тогда, - улыбнулся он, протягивая руку Лене, чтобы помочь ей встать.
- Куда? – удивленными глазами посмотрела на него Третьякова, чуть не поперхнувшись своим мартини, услышав предложение своего нового знакомого.
- На Кудыкину гору, - усмехнулся Абдулов, заметив, что Лена явно засомневалась. – Ну, чего сидишь? Испугалась? – С задором в голосе, чуть прищурив глаза, поддел её он, всё ещё держа руку протянутой.
- Ещё чего, - тут же посерьёзнев, отрезала Третьякова. Нифига себе! Испугалась? Она? Ха, не на ту напал! Ничто так не бесило Третьякову, как сомнение в её храбрости и готовности к приключениям. И в ней тут же загорелось страстное желание показать этому «чуваку из шоу-биза» всё, на что она способна. – Поехали, - так и не приняв его помощь в виде протянутой ладони, спрыгнула с высокого стула Лена и направилась к выходу, зная, что за её спиной сейчас следует потенциальная «жертва».

Лена была почти спокойна, и только лёгкое покалывание нетерпения в районе желудка напоминало ей о том, что скоро она окунётся в пьянящую бездну скорости. Она не могла понять, почему ей так захотелось удивить именно этого мужчину – хотя, в принце, догадываться она могла. Просто он почему-то казался ей каким-то излишне спокойным, рассудительным и самоуверенным. Он старался точно угадать её натуру и характер. И именно это возмутило Третьякову больше всего – она никому не позволяла вот так вот, в первый же день общения делать о себе какие-либо адекватные заключения. Вот, прокатится с ней с ветерком, тогда и выводы будет делать. Улыбнувшись собственным мыслям, она открыла дверь автомобиля и села в водительское кресло, украдкой бросив взгляд на своего вот уже дважды попутчика за сегодняшний вечер. Он, казалось, был абсолютно спокоен, по крайней мере, на его лице нельзя было прочесть ни единого намёка на то, о чём он сейчас думает. Это Лене категорически не понравилось – она всегда старалась не общаться близко с подобными людьми. С людьми, которые могут думать одно, а говорить и показывать на лице абсолютно другое – одним словом, лицедеями. Ну, чего ещё от него ожидать, он же – актёр. Вспомнив неожиданно о том, что ей в ближайшее время тоже придётся стать актрисой, Лена невольно усмехнулась – ну надо же, кто бы мог подумать. Теперь ей тоже придётся играть в эти глупые игры, изображая из себя то, чем она на самом деле не является.
Едва пристегнув собственный ремень безопасности, Лена повернулась к мужчине:
- И ты пристегнись.
- На этот раз обязательно, - усмехнулся Виталий, оглядывая свою попутчицу с головы до ног: да, девушка явно не из простых. С одной стороны, она – простая, как двери, а с другой – фиг разберёшь, что она хочет сказать тебе на самом деле. Но в одном он был уверен – скука и Третьякова – понятия абсолютно несовместимые.

Как только машина тронулась с места, Абдулов вспомнил, что его так называемая попутчица несколько минут назад осушила бокал мартини, и ему тут же показалось, что ремень безопасности в данной ситуации вряд ли спасёт. Едва заметно сглотнув, он сделал вид, что абсолютно спокоен, хотя, в принципе, волноваться пока было особенно и нечему – цифра на спидометре пока не превышала семидесяти километров в час. Однако блеск в глазах Третьяковой не давал ему покоя, и он недоверчиво прищурился, рассматривая её, будто стараясь понять, что она замышляет.

Лена знала одно – сразу разгоняться не стоит. Отъехав на несколько сотен метров от клуба, она поняла, что есть где-то неподалёку относительно свободная и широкая трасса, и повернула руль в левую сторону. По центру города она решила не гнать, хотя очень хотелось. Иначе весь вкус пропадёт – этот тип так и не поймёт, что значит настоящая скорость.
Однако одно ей не давало покоя – всю дорогу она чувствовала на себе пристальный взгляд, и чувство холода не покидало её тело с тех пор, как она завела машину. И даже бурлящий, готовый вот-вот вырваться наружу поток адреналина никак не мог согреть её кровь, но она знала, что стоит только выехать на трассу и набрать скорость – как по теле тут же разольётся приятное тепло. Поэтому она терпеливо ждала этого момента, пока на скорости восемьдесят километров в час мирно виляла по московским дорогам.
Наконец, не выдержав, она всё-таки оторвала взгляд от дороги и немного нервно спросила:
- Чего рассматриваешь? У меня что, рога прорезаются?
- Да уж точно не нимб, - усмехнулся мужчина, отводя взгляд. Наконец он добился того, чего хотел – она посмотрела на него. Интересно, а почему она весь вечер старательно прячет глаза? Что-то не так с ним или всё-таки с ней? – Хотя, судя по твоей «скоростной» езде по городу, скоро всё-таки крылья из спины пробиваться начнут, над головой – нимб, - продолжал подкалывать её Виталий, - перед вечеринкой ты позволяла себе «чуть» больше, чем восемьдесят «кэмэче» (ну, для тех, кто не понял, Абдулов имеет в виду км/ч).
- Будут тебе «кэмэче», не всё сразу, - хмыкнула Лена, почувствовав ещё больший азарт от подколок мужчины. Умом она понимала, что он нарочно её раззадоривает, а вот поделать с собой ничего не могла – организм требовал скорости, и жаждал адреналина.
Увидев как азартно блеснули глаза Третьяковой, Абдулов готов был дать себе по голове – сам же себя несколько минут назад корил, что позволил ей сесть за руль после мартини, а сам сейчас даёт её всё больше поводов пощекотать себе нервы. Но ничего поделать он с собой не мог – его буквально магнитили эти блестящие искры, зажёгшиеся где-то в глубине серо-зелёных глаз, чуть прикрытых сверху длинной светлой чёлкой.
Снова поёжившись от его пристального взгляда в своё лицо, Лена не выдержала:
- Да что ты смотришь, я уже и так как ледышка, – недовольно бросила она, чувствуя, как каменеют костяшки пальцев.
- Не понял, - непонимающе уставился на неё мужчина, до которого абсолютно не доходил смысл сказанных Леной слов. Причём тут его взгляд и то, что ей холодно?
- Забей, - спохватившись, что ляпнула явно что-то не то, поспешила ответить Третьякова, поворачивая руль в другую сторону. Почему-то от этого прозрачного «откровения» сердце стукнуло на один или два раза чаще, чем следовало бы. Пальцы отказывались двигаться, находясь на руле, но тут пришло спасение – «десятка» выехала на трассу. Широкую и почти свободную. Новая волна азарта подкатила к горлу и Лена, невзирая на всё ещё удивленный взгляд Абдулова в её сторону, нажала педаль газа.

Виталий решительно не понимал, что имеет в виду Третьякова. Какое-то странное выражение. Он бы может и не заметил его странности, если бы оно не было сказано с такой претензией в голосе, с какой произнесла его Лена. Как будто она обвиняет его в чём-то. Странная она. И последняя мысль Абдулов только усилилась оттого, что машина резко начала набирать скорость.

Сто километров в час. Приятное покалывание в пальцах рук оповестило Лену, что процесс «оттаивания» начался. Улыбнувшись собственным ощущениям, она, по прежнему смотря на дорогу, ещё раз надавила на «газ».
Виталий с интересом наблюдал за изменениями, происходящими на лице Третьяковой – абсолютный пофигизм сменился какой-то чуть блаженной улыбкой.
Сто двадцать. Лена откинулась на спинку водительского кресла и чуть расслабила руки. Почувствовав себя абсолютно в своей стихии, она повернула лицо к Абдулову:
- Ну, тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная? То есть, - с усмешкой поправилась она, - то есть, как тебе, в туалет пока не хочется?
Виталий ухмыльнулся – ну и наглая же она! Вот, казалось бы, только пару минут назад сидела тут как каменная, а теперь вдруг расхрабрилась.
- Тепло, морозушко, тепло, батюшка, - в тон ей отозвался он с усмешкой, - То есть, нет пока, Елена Николаевна. Это всё, на что вы способны?
Сто сорок. Адреналин уже начинает прорываться наружу. Полностью захваченная чувством скорости, Лена снова отрывает взгляд от дороги:
- А теперь? – и дерзкая улыбка на её лице говорит немного больше, чем хотела бы сказать её хозяйка. Абдулову на мгновение показалось, что в этой улыбке больше скорее флирта, нежели насмешки.
- Как-то слабенько, - снисходительно протянул он, чем ввёл Третьякову в полный неадекват.
Сто семьдесят. Лена чувствует захлёстывающий с головой прилив горячего гормона. Впереди на трассе – пустота. Как здорово! Никогда раньше она не гоняла по пустой ночной трассе. В салоне становилось немного душно. Наверное, из-за того, что воздух накалялся со скоростью света – либо это сказывался адреналин Третьяковой, просачивающийся наружу, либо это напряг Абдулова, который, стараясь внешне выглядеть равнодушным, опасливо упёрся ступнями в пол автомобиля.
- Ну, что?
- Хм, думаю, в самый раз, - отозвался Виталий, улыбнувшись своей попутчице. Он и сам был непрочь погонять по ночной трассе, и, бывало дело, позволял себе выжать сто семьдесят-сто восемьдесят из своей «Тойоты». Но тот факт, что сейчас за рулём был не он, а неопытная девушка, даже не имеющая прав, да ещё и выпившая бокальчик мартини, изрядно щекотал ему нервы.
- Ответ неверный, - заявила Третьякова, выводя автомобиль на встречную полосу. На её лице сейчас можно было прочесть шквал эмоций – азарт, возбуждение, страсть, желание. Неужели можно настолько любить скорость?!
Виталий с ужасом понял, что, видимо, возможно. Уже чуть дрогнувшим от неожиданности голосом он спросил:
- Лен, ты чего? Немедленно верни машину на место или сбавь скорость. А лучше: и то, и другое, - замечая, что стрелка на спидометре медленно, но верно, приближается к ста девяноста «кэмэче», обалдевшим взглядом уставился на неё мужчина. Сердце отбивало учащенный ритм, и Абдулову показалось, что верхняя пуговица на его рубашке – явно лишняя – воздуха не хватало.
- Ага, щас, - хмыкнула Лена, с невероятным удовольствием отмечая, что ей удалось произвести впечатление на этого типа.
Двести.
- Третьякова, ты что, совсем больная?! Немедленно сбавь скорость! – уже воскликнул Абдулов, замечая, что Лена явно не собирается останавливаться на достигнутом.
Третьякова, казалось, впала в какой-то транс. Всё происходящее казалось ей нереальным – и практически вопящий на соседнем сидении Абдулов казался ей тоже нереальным. Ещё ни разу она не разгонялась до двухсот. По встречке. И этот «первый опыт» опьянил её, напрочь заглушив чувство страха и опасности. И, как оказывается, зря.
Сердце ухнуло вниз, а нога сама по себе уже вовсю давила по тормозам – впереди навстречу летящей на всех парусах «десятке» неспешно катилась «Лада Калина».
Абдулов замер, не в силах пошевелиться. И даже вопить перестал – язык не хотел слушаться. Он только и сумел выдавить из себя:
- Лена, направо.
А Лена, впиваясь расширенными от ужаса глазами прямо перед собой на молниеносно приближающуюся непрерывно сигналящую «Ладу», как в тумане, услышала голос справа от себя: «Лена, направо».
Скорость, которую она уже успела сбавить до ста тридцати, позволяла довольно быстро повернуть руль в сторону. Что, собственно, Лена и сделала. За те секунды, которые «десятка» летела навстречу «Калине», показались Третьяковой вечностью. Резкий рывок машины вправо от поворота руля вернул Лену к жизни – туман в голове рассеялся, нога всё ещё лежала на педали тормоза и сбавляла скорость, и всё, что Третьякова могла видеть – это пустую дорогу перед собой. Всё ещё приходя в себя от чуть было не произошедшего столкновения, Лена всё ещё крепко сжимала руль в руках, несмотря на то, что автомобиль уже остановился.
- Лен, с тобой всё нормально? – нервный взгляд Абдулова выдавал его волнение – ещё бы, минуту назад находились на волосок от гибели, или, в лучшем случае, больничной койки.
Третьякова моргнула, как бы приходя в себя, отпустила руль и повернула к нему лицо.
Виталий увидел в её глазах только одно – шок. Видимо, её желание удивить его сыграло с ней злую шутку – наверняка она сама ни разу ещё не выжимала двести. Уж тем более на встречной полосе. Взяв её чуть дрожащие ладони в свои руки, он повторил вопрос:
- Лен, ты в порядке?
Не успел он убрать руки с её ладоней, как почувствовал, как она изо всех сил прижимается горячими губами к его губам. Вот тут уже внутри Абдулова прошлась горячая волна и чувство недоумения сменилось обжигающим желанием – видимо, это сказывался шок от пережитого стресса. Ещё сильнее приблизив её лицо к своему, он настойчиво ласкал её губы, а она отвечала ему взаимностью, обхватывая дрожащими руками его шею.
Лена, совершенно отключив мозг, отдалась внезапному порыву, который захватил её с головой – запечённый в крови адреналин так и не смог до конца найти выхода во время гонки по встречной полосе на двухстах километрах в час, и он нашёл выход в этом сумасшедшем поцелуе. Привстав с сиденья, она всем телом прижалась к Виталию, чувствуя, что губы неистово горят, а сердце вырывается из груди. Гул в висках, стоящий с того момента, как она услышала гудок «Калины» и резко крутанула руль вправо, заглушался какой-то безумной пульсацией в голове.

Прерывисто дышащего Абдулова, постепенно осознававшего причину такого внезапного порыва девушки, будто током прошибло – что они делают?! Резко отстранившись от неё, он блестящими от желания глазами посмотрел ей в лицо и чуть отодвинулся.
- Извини, - оторопело произнесла Лена, столкнувшись с его блестящим взглядом, понимая, что натворила. Сначала она чуть было не расшиблась в лепёшку на машине брата, чуть было не угробила саму эту машину и этого, пусть и наглого и самоуверенного мужчину, а потом вдобавок ко всему этому буквально набросилась на него с поцелуями. Вот влипла-то…вот дура-то.
- И ты извини, - пробурчал в ответ Абдулов, почувствовав, что в машине стало явно нечем дышать. – Давай, я поведу. – Предложил он, видя, что девушка всё ещё находится в несовсем адекватном состоянии, и открыл дверь авто.
- Давай, - безропотно согласилась она и, открыв дверь возле себя, выходя из машины, чтобы уступить место новому водителю. Сейчас она вряд ли могла бы заставить себя снова повернуть ключ зажигания. Однако во всем произошедшем она увидела один крохотный плюсик: минуту назад она поняла, что глаза этого мужчины – вовсе не ледяные, а очень даже обжигающие.

- Девчонки, угадайте, что я вам принёс? – с загадочным выражением лица спросил вошедший на базу Мильниченко, проведя взглядом по явно заинтересовавшимся лицам «ранеток».
- И что же ты нам принёс, Серёженька? – промурлыкала Лера, улыбнувшись во все тридцать два.
- Сценарий, милые мои, сценарий, - усмехнувшись, со значительным выражением лица кинул на письменный стол довольно увесистую зелёную папку.
- Какой ещё сценарий? – удивленно приподняла брови Женя, выходя из-за своего синтезатора, и подходя к письменному столу, взяла с него папку. – Сериал «Ранетки». – Прочла вслух она, поднимая на девчонок обалдевшие глаза. – Девчонки! Это же НАШ сценарий!
Девчонки, все как одна, ломанулись к рыжей Женьке и окружили её, впиваясь взглядом в пухленькую папку со сценарием.
- У вас завтра «кастинг», красавицы мои, - ухмыльнулся Сергей, плюхаясь на стул и закидывая ногу на ногу.
- Завтра?! Как завтра?! – воскликнула Аня, поднимая расширившиеся от удивления и без того огромные глаза на продюсера. – Мы ведь только дней десять назад узнали, про то, что про нас кино снимать будут, а уже пробы?!
- А вот так. Потому что через неделю съёмки начинаются, - глубокомысленно изрёк Мильниченко, с удовольствием глядя на обескураженные, но от того не менее счастливые лица его подопечных звёздочек.

Чуть морозное декабрьское утро омрачилось противным звонком будильника, и Лена с неудовольствием взяла трезвонящий мобильник с тумбочки и нажала «отбой».
Сегодня – первый съёмочный день. Но, из разговора с режиссёром, она уяснила, что это не значит, что сегодня будут сниматься серии исключительно первой серии. Сцены, как она уже поняла, снимаются блоками, чтобы лишний раз не таскать аппаратуру и не путать актёров. Однако сегодня ей предстояло сыграть четыре сцены, и все исключительно из первой серии – одна возле умывальников в школьном туалете, когда её героиня появляется в сериале впервые, одна – в массовке, на уроке, и две – уже с ней в главной женской роли – в спортзале. Там же она и познакомится с этим пресловутым «учителем физкультуры», там её зритель и узнает, как Елену Кулёмину, «спортсменку, активистку, и просто красавицу», как выразился Арланов.
Третьякова встала с кровати и направилась в ванную – привести себя в порядок перед таким ответственным и волнительным днём.

Уже трясясь в метро (машину брат уже забрал, так как вернулся из Польши) на пути в школу, где должны были проходить съёмки, Лена чувствовала себя вполне спокойно. От былого волнения, испытываемого прежде перед тем, что ей предстояло, не осталось и следа. Отсутствие автомобиля действовало на Третьякову угнетающе, но поделать ничего было нельзя – денег на собственную машину не было, а у Сереги второй машины не было, поэтому приходилось довольствоваться метро. Одно только радовало Лену – то, что два дня назад она записалась в автошколу, и совсем скоро она получит права.
Она опаздывала уже на пять минут, а до места съёмок добираться ещё минут пятнадцать, но Лена особо по этому поводу не переживала – всё равно сцены с её участием снимаются не в самом начале.
Явившись в школу с двадцатиминутным опозданием, Лена на всех парах влетела в помещение, где уже во всю кипела работа – операторы куда-то переносили аппаратуру, Арланова видно не было, но зато Лена заметила в углу немного неуверенно мнущихся девчонок, что-то бурно обсуждающих.
- О, Ленка! Привет! – крикнула счастливая Лера, помахав ей рукой. Лена быстрым шагом направилась в их сторону.
- Привет, - чуть запыхавшимся от очень быстрой ходьбы голосом, улыбнувшись, поздоровалась Третьякова.
- Ты чего опаздываешь? – осведомилась Женька, которая почему-то была бледнее чем обычно.
- Да вот Серега машину забрал, пришлось на метро трястись, - с недовольством в голосе ответила Лена, у которой при воспоминании о ставшей уже такой родной серебристой «десятке» тут же что-то сжималось внутри.
- Ой, ну, слава Богу, - нарочито облегчённо вздохнула Лерка, - Целее будешь, - усмехнулась она, потрепав Третьякову за плечо.
- Молчи, женщина, – хмуро отозвалась Лена, для которой такие шутки были как соль на кровоточащую рану. – Это ты у нас даже на велосипеде ездить нормально не умеешь, - в ответ беззлобно уколола подругу она, на что «обиженная» Козлова ответила:
- Ну, по крайней мере, я, в отличие от некоторых, не ищу постоянно приключений на свою задницу, - прищурилась она, складывая руки на груди.
- Ага, ты их всегда находишь на чужую, - хмыкнула с усмешкой Третьякова, - а сама вся в итоге белая и пушистая получаешься, - и примирительно улыбнулась уголком губ.
- Ну, так ведь интереснее, - улыбнулась в ответ Лерка, - о, кстати, об интересном! – Посмотрев куда-то мимо Третьяковой, удивлённо произнесла она.
Лена, проследив направление взгляда заводной барабанщицы, повернулась и проглотила подступивший тут же к горлу противный ком, унимая пробежавший вдоль позвоночника колючий холодок - в дверях школы показался высокий брюнет в чёрном полупальто, уверенной походкой направляющийся в фойе.
- А он что тут делает?.. – пробормотала резко пересохшими губами Третьякова, чувствуя, что одно приключение на свою пятую точку она уже нашла. Точнее, приключение само нашло её.

- Девчоночки, давайте, подтягивайтесь, скоро снимать начнём, - услышали они голос неподалёку от себя – позади них уже стоял Арланов.
- Как?! Уже? – ещё сильнее побледнела и без того непривычно белая Женька.
- А чего тянуть-то? Сегодня ведь – первый съёмочный день. И слово «съёмочный» здесь является ключевым, - улыбнулся режиссёр, кладя руку на плечо маленькой хрупкой Ане. – А начнём мы, голубушка, с тебя, - и улыбнулся уже конкретно ей. Аня ответила чуть смущённой улыбкой, осознавая, что ей первой из «Ранеток» предстоит попробовать себя в качестве актрисы. – Сейчас вас познакомлю со съёмочной группой, остальным актёрским составом, и будем работать. Готовы? – оглядел он всех ранеток по порядку.
- Всегда готовы, - рапортовала Лерка с улыбкой до ушей, чем вызвала одобрение режиссёра, и он ответил:
- Ну вот, уже узнаю Леру Новикову, - и, подмигнув девчонкам, Арланов направился в сторону актового зала, где предполагал познакомить девочек с остальным актёрским составом. Сам не зная почему, но он был уверен, что всё срастётся.

Конечно же, девочки волновались. Но, как оказалось, после знакомства с таким количеством будущих коллег мир не перевернулся. Все оказались очень доброжелательными, однако Лена заметила, что многие смотрели на них скорее снисходительно, нежели просто доброжелательно. Было немного неуютно чувствовать себя под стольким количеством взглядов людей-профессионалов, зная при этом, что можешь в любой момент облажаться и оправдать их снисходительные взгляды.
Однако один взгляд, который поймала на себе Третьякова, был отнюдь не снисходительным. А скорее даже вызывающим. Нетрудно догадаться, кому принадлежал этот взгляд. Лена, ничуть не смутившись, взглянула в сторону обладателя прожигающих синих глаз, и, сама от себя такого не ожидая, показала язык.
Брови мужчины тут же взметнулись вверх, и он, чуть покачав головой из стороны в сторону, улыбнулся и сложил руки на груди.
Почему-то от подобной его реакции у Третьяковой на секунду защемило где-то внутри, и она, тут же оправившись от секундной колющей боли, отвернула лицо и продолжила искать взглядом девчонок, которых потеряла в толпе в процессе новых знакомств.
Быстро найдя их буйную головушки по соседству в Арлановым, Лена направилась к ним.

- Ну, что, девчонки, план на сегодня такой, - потирая руки, провозгласил Арланов, - сегодня снимаем только школьные сцены, только в помещении школы и в школьном дворе. Сейчас снимем Анечку с Артуром, - махнул он рукой светловолосому парню со смутно знакомым лицом. Парень направился к ним, улыбаясь и на ходу поправляя серый джемпер.
Третьякова тут же узнала этого пацанчика – это же именно его и ещё двух других парней снимали в Твери, когда Лена с девчонками привезли саундтрек на площадку. «Мда, что-то уж слишком много знакомых лиц», - с легким недовольством подумала она, скосив взгляд в сторону, на высокого брюнета, подпирающего стену плечом и о чём-то болтающего с мужчиной в бежевом пиджаке и очках. Лицо у Виталия было предельно доброжелательное, заметно было, что своего собеседника он знает уже давно. Уже отворачиваясь, она успела поймать быстро брошенный на себя взгляд синих глаз, молниеносно скользнувший по её лицу. Вдоль позвоночника почему-то пробежала колючая щекотная тёплая волна, заставившая Лену расправить плечи.
Подошедший парень уже успел представиться:
- Артур Сопельник, для вас просто Антон, - улыбнулся он, оглядывая девчонок, - И кто же из вас Аня?
- О, привет, - благодаря той самой щекотной волне, пробежавшую по позвоночнику, у Лены резко проснулось чувство вставить своё словечко в эту светскую беседу: - Как там твои трусы? – Ухмыльнулась она, получая немыслимое удовольствие от того, что ставит парня в неловкое положение – по крайней мере, так ей самой было проще избавиться от собственной неловкости, связанной с присутствием метрах в десяти справа высокого наглого брюнета, то и дело ухмыляющегося.
Ранетки тут же проглотили нервные смешки, и Козлова не преминула ткнуть Третьякову в бок, заметив, как стушевался обаятельный блондинчик. Он с каким-то едва заметным ужасом спросил, глядя на рослую спортивного телосложения блондинку:
- Ты – Аня?..
Лена тут же сделав серьёзное лицо, протянула ему руку:
- Руднева Анна, эмм…батьковна. – Напрочь забыв отчество их ритм-гитаристки, представилась Лена, ловя на себе смеющиеся взгляды девчонок, но она была могла поклясться, что они наверняка готовы просто покрутить пальцем у виска и дать ей увесистый подзатыльник.
Арланов, услышав вопрос Третьяковой, уже во второй раз влюбился в эту нескладную девчонку – ну и язык у неё! Ухмыльнувшись, он положил ничего не понимающему Артуру руку на плечо и сказал, прогоняя возникшее в воздухе напряжение:
- Артур, вот эта очаровательная девушка – Анна, а вот эта – Наталья. Это твои основные партнерши по сериалу, это – Лера, это – Женя. А вот эта «эмм…батьковна» - это Леночка, - с усмешкой в голосе представил он напуганному парню всех девчонок.
- Приятно познакомиться, - протянул он, всё ещё косясь на какую-то странную блондинку, которая, казалось, явно не в себе.
- Нам тоже, - примирительно отозвалась Лена, - Расслабься, я же пошутила, не обижайся, - и ослепительно улыбнулась. На такую улыбку, которой улыбалась Третьякова, просто невозможно было ответить чем-либо другим, кроме как ответной улыбкой, что парень и сделал. Он сразу понял, что эта Лена – девушка непростая. Понял он и то, что работать с ней будет очень и очень интересно.
- О, - Лена заметила, что Арланов глядит куда-то мимо неё, но не повернулась, продолжая глядеть на режиссёра: - А вот и твой партнёр, Леночка. Позволь представить тебе – Виталий Абдулов, он же помощник мэра, он же бандит Тони.
Третьякова будто заранее почувствовала, кто стоит за её спиной, именно поэтому и не повернулась с самого начала. Но теперь уж деваться было некуда. Медленно повернувшись вполоборота, так, чтобы видеть и режиссера, и девчонок, и Абдулова, она ответила, взглянув в чуть улыбающиеся глаза Виталия:
- А мы уже вроде как познакомились, - и засунула по привычке руки в карманы штанов.
- Ну, вот и отлично! – довольно потёр руки Арланов, - Чем раньше вы наладите контакт, тем лучше для съёмочного процесса! – уверенно сказал он.
«Если бы вы знали, Сергей Владимирович, что контакт уже не просто установлен, а и испробован на вкус», - пронеслось в голове светловолосой басистки.
- О, да, - важным голосом отозвался Абдулов, делая серьезное лицо, - Контакт – это дело первой важности, нам главное – разогнаться, - бросил многозначительный взгляд на тут же побледневшую Третьякову, - А там уже всё само собой получится, правда же, Елена Николаевна? – чуть подтолкнул её в бок локтем Абдулов, с наслаждением замечая, что у Лены, кажется, язык прилип к нёбу и не собирался отлипать, так как она ни слова в ответ не сказала, только бросила быстрый взгляд на девчонок, которые, казалось, не придали особого значения ни словам Абдулова, ни тому, что у неё резко кровь отхлынула от лица. Они уже и вовсе как-то сгруппировались и начали обсуждать какую-то более интересную тему, чем «Виталий Абдулов».
Арланов, однако, заметил, что басистка немного притихла, но списал это на элементарное волнение перед съёмочным процессом.
- Между прочим, Виталик, - поучительно заявил режиссёр, - Ты даже не представляешь, кто мне подал идею того, чтобы именно ты сыграл именно эту роль, - с хитринкой в глазах взглянул режиссёр на Лену, которая заметно оживилась: вот, сейчас она, наконец, получит долгожданный ответ на вопрос, какой идиот надоумил Арланова взять ей партнёры именно этого петуха.
- О, - заинтересованно приподнял брови Виталий, расцепляя руки и засовывая их в карманы прямых брюк. – И кому же я обязан?
- А вот этой очаровательной барышне и обязан, - кивнул он на Лену, которая от удивления вытащила руки из карманов и тут же выпрямилась. Её округлившиеся глаза говорили сами за себя:
- Кому? Мнеее? – недоумевающее протянула она.
- Кому? Ей? – тут уже пришёл черёд Абдулова вытянуть от удивления лицо и достать руки из карманов брюк.
- Именно, - довольный эффектом, который вызвала озвученная им новость, протянул с усмешкой Арланов.
- Бред какой-то, - хмыкнула Третьякова, складывая руки на груди и по привычке вставая в «позу недовольной», - мы тогда ещё даже знакомы не были.
- Знакомы, может быть, и не были, однако тот факт, что нашему Виталику очень пойдут треники и кроссовки, ты отметила уже тогда, - ухмыльнулся Арланов, замечая, что Третьякова готова сквозь землю провалиться. На лицо Абдулова и вовсе, лучше было не смотреть – его обалдевший взгляд на стоящую рядом блондинку говорил сам за себя.
«Блин, ну я и дууура, - вполне здравая мысль посетила Третьяковскую голову, - получается, что я сама виновата в том, что этот олень теперь мой партнёр. Пойду утоплюсь»
- Интересно девки пляшут, - по-тихому присвистнул Абдулов, глядя на Лену, которая всё ещё стояла в позе недовольной. – Ну, благодарю тогда, благодетельница Вы наша, Елена Николаевна! – отвесил он ей шутливый поклон, наблюдая, как смятение на её лице постепенно сменяется уверенностью.
- Можно просто Лена, - буркнула она и решила присоединиться к ранеточной болтовне, оставив двух мужчин стоять друг напротив друга.

Третьякова, впрочем, и не ожидала, что кто-нибудь попрётся с ней в «Пить кофе». И в этом крылась одна простая причина: никто из ранеток, кроме Третьяковой, кофе попросту не любил.
Лена искренне удивлялась – как можно его не любить? Кофе – это, пожалуй, единственная вещь, в которой Лена просто не могла себе отказать. Особенно после того, как бросила курить.
Идя по чуть присыпанному тоненьким слоем первого снега асфальту,Третьякова невольно впомнила, как спокойно и умиротворённо чувствовала себя, держа между средним и указательным пальцем любимую и такую необходимую тогда сигарету. Да, прошло уже два с половиной месяца, и уже дефицит никотина в организме чувствовался довольно редко, но, всё-таки, иногда ей до боли в висках хотелось поджечь кончик набитой ароматным табаком трубочки и вдохнуть в лёгкие терпкий ядовитый дым. Однако в последнее время эту потребность постепенно вытеснила другая, ещё более опасная, но такая манящая страсть – скорость. Не зря ведь говорят – клин клином вышибают. Возможно, именно потому, что её целиком и полностью захватила новая страсть, Лена не так болезненно перенесла отказ от старой привычки.
Да и сама эта привычка, курение, появилась у Третьяковой неслучайно.

Два кубика какого-то сильнодействующего лекарства внутримышечно и рука медсестры на пульсе. Манжет тонометра на плече и взволнованные мамины глаза. И слова ярко накрашенной женщины в белом халате: «Никакого футбола. И вообще со спортом завязать». И сердце падает куда-то вниз, отдаваясь гулкими ударами в висках, всё ещё пульсирующих после возвращения сознания на больничной койке.

Тогда Лене казалось, что жизнь кончена. Всё, что придавало её жизни какой-то смысл, да и попросту было всей её жизнью, вдруг рухнуло. И вроде бы не такой уж страшный диагноз «Вегетососудистая дистония» и трехмесячный курс медикаментозной терапии полностью перевернули её жизнь. Уход из команды, прекращение тренировок вконец выбили девочку-подростка из привычной колеи и заставили пересмотреть свои взгляды на жизнь. Начался новый этап её взросления – вечерние посиделки на лавочке у подъезда, четыре аккорда, показанные братом на гитаре, и первая сыгранная на этой же гитаре песня. Лена улыбнулась, вспомнив первые дни обучения игре на гитаре – стёртые в кровь пальцы неприятно саднили, но на душе было чувство какой-то завершенности, будто она, выжав из себя все соки, приобрела что-то новое. Потом были посиделки в беседке в соседнем дворе со старыми (и новыми) друзьями- парнями из её, Ленкиного, и этого, соседнего двора. И первые навыки игры на гитаре оценили именно они – Сашка, Дима и Костик. Они же и были первыми свидетелями того, как она неумело, но старательно, поджигает кончик белой сигареты, как , изо всех сил стараясь не закашляться, пробует на вкус горьковатый никотин. И всё это стало какой-то своеобразной опорой – теперь, когда в её жизни отсутствовало такое важное и такое привычное звено – спорт, новой третьяковской жизненной «философией» стали они: музыка и «Malboro».
Но всё меняется – изменилась и жизнь белокурой бывшей спортсменки. Хотя, говорят, «бывших» спортсменов не бывает. Лена с уверенностью могла доказать обратное – бывает. Ещё как бывает. И, пусть это стало для неё огромным испытанием, она перешагнула себя и смогла отказаться от спорта. Резкий переход от здорового образа жизни к не совсем здоровому, казалось, никак наеё здоровье не повлиял.

А потом в её жизни появились «Ранетки». Лена уже успела забыть, что значит быть в команде, работать на общий результат, пытаясь стать полноправным членом коллектива, заявить о своей значимости для него. Тогда,уже почти полтора года назад, она и представить не могла, что не сможет представить своей жизни без музыки и ежедневных, порой изнуряющих репетиций. Но теперь, когда их группа начала добиваться значительных успехов, Лена решила попробовать снова перешагнуть через себя – в конце концов, преодолевать себя – это же так интересно, особенно для Третьяковой, которая просто обожала выполнять, казалось бы, невыполнимые задачи, доказывать всем, и, прежде всего, себе, что невозможное – возможно. И, твёрдо решив бросить курить, она вот уже два с половиной месяца мужественно выполняла данное себе обещание. Это давалось ей довольно легко те первые два месяца – когда она училась водить, когда разгонялась, крутила чуть дрожащими от нетерпения руками гладкий руль и сильнее жала на газ.
Но в последнюю неделю Лена чувствовала себя всё хуже – автомобиль забрал брат, сигареты больше не были частью её жизни и привычный успокаивающий ритауал больше не спасал её от стресса и навязчивых мыслей. Поэтому сейчас своё угнетенное состояние Третьякова объясняла себе полным отстутвием антидепрессантов – «Malboro Gold» в руках и педали газа под ступнями.
Теперь у неё осталось только кофе, и любому, кто сделает попытку лишить её этой, конрольной, привычки, могло очень не поздоровиться.

Зайдя в уютный теплый зал маленькой кофейни, Третьякова поискала взглядом свободный столик. По иронии судьбы, таковых не оказалось. Настроение тут же покатилось ко всем чертям. Тот факт, что она не может элементарно выпить чашку любимого чёрного кофе, прогнал остатки позитива из её мыслей. Уже развернувшись, чтобы покинуть зал кофейни, она услышала подозрительно знакомый голос у себя за спиной:
- Просто Лена, Вы куда?
Сжав зубы, но, вопреки собственному желанию, едва заметно улыбнувшись, Третьякова тут же придала лицу равнодушное выражение и развернулась на сто восемьдесят градусов – в трёх метрах от неё за столиком возле тёмно-коричневой стены сидел Абдулов собственной персоной, на пару с тем мужчиной в бежевом пиджаке и очках в чёрной оправе.
- А вы здесь что делаете? – откровенно удивившись присутствию своего «старого»-нового знакомого в своей любимой кофейне, поинтересовалась она, и, посмотрев на незнакомого мужчину, перевела взгляд на нахально улыбающуюся физиономию Абдулова.
- Наверное то же, что и ты собиралась сделать, когда пришла сюда, - вполне логично заметил Виталий, откинувшись на мягкую спинку тёмно-коричневого диванчика и изучащим взгядом провёл вдоль Ленкиной фигуры.
Почувствовав легкий дискомфорт от его какого-то нагловатого разглядывания, Третьякова хмыкнула, застегивая молнию на расстёгнутой куртке:
- А, ну, тогда приятного вам кофепития, - и, уже собираясь покинуть кофейню, почти развернулась, чтобы уйти, как снова услыша голос в спину:
- А почему тогда уходишь? Ты же только пришла, - снова чуть улыбающийся, удивлённый синий взгляд, так откровенно не желающий её никуда отпускать.
Лена, немного удивившись такому интересу, снова повернулась лицом и ответила:
- Столиков свободных нет.
- Садись к нам. – Последовал незамедлительный ответ из уст почему-то такого настойчивого брюнета, - Думаю, Саша не будет против. Правда, Саш? – вопросительно посмотрел Виталий на сидящего напротив него мужчину в очках, который тоже с интересом изучал стоящую перед ними немного напряжённую девушку.
- Конечно, не буду, - улыбнулся он, - тем более, что девушка такая очаровательная.
Третьякова, не привыкшая получать подобных комплиментов в свой адрес (в адрес всей группы - сколько угодно, а вот в свой – раз-два и обчёлся), немного неуверенно улыбнулась и, подойдя к столику, расстегнула только что застёгнутую молнию на куртке, сняла её и уселась рядом с «Сашей», напротив всё ещё почему-то довольного Абдулова.

- Александр Стефанцов, - протянул широкую ладонь обаятельный мужчина в очках, и Лена по привычке крепко её пожала.
- Лена, - чуть улыбнулась она.
Брови Стефанцова тут же взметнулись вверх. Он, видимо, не ожидал такого сильного рукопожатия от такой юной девушки.
- Лена, Вы спортсменка? – добродушно усмехнулся он, задорно глядя на спокойную и, на первый взгляд, рассудительную Третьякову, которая сидела на мягком кожаном сидении дивана, положив кисти рук на край столика.
- Бывшая, - немного грустно улыбнулась Лена, приподнимая уголок губ, - и давайте на «ты», хорошо?
- Как скажешь, - тут же усмехнулся Стефанцов, наслаждаясь приятным обществом такой позитивной и открытой девушки.
Третьяковой, к слову сказать, тоже было вполне уютно в обществе этого улыбчивого и позитивного человека – ей казалось, что с ним она вполне может сдружиться.
Абдулов, наблюдая за сценой знакомства, едва заметно хмыкнул, незаметно закатив глаза. «Лена». Ну надо же. Значит, как для него – так «Елена Николаевна». А как для Стефанцова, так «Лена». А ещё как на неё смотрит – прямо с каким-то восхищением. И, чёрт побери, какого хрена он на неё так смотрит? В конце концов, он ведь с этой Третьяковой знаком ГОРАЗДО ближе, нежели Стефанцов. И привычное собственническое чувство взяло верх над благоразумием.
- Лена, ты что будешь? Кофейку или мартини, как тогда? – чуть ухмыльнулся он, когда Третьякова перевела на него обалдевший взгляд, в котором читалось недоумение. Впрочем, у Стефанцова взгляд не особо отличался от третьяковского – он не совсем понял, что значит «тогда».
- Когда «тогда»? - удивлённо поинтересовался Александр, попутно замечая, что выражение лица Лены постепенно становится угрожающе-предупреждающим.
Абдулов же, нахально упираясь взглядом в каменное Ленино лицо, ответил:
- Ну, тогда… в тот вечер, когда мы, в машине це… - лицо Абдулова тут же поменяло выражение – из нахально-вызывающего оно на секунду исказилось гримасой боли – он почувствовал, как чья-то пятка в тяжёлом кроссовке изо всех сил давит на носок его дорогой кожаной левой туфли.
Впрочем, он догадывался, кто именно сейчас так усиленно старается подкорректировать его «память» о том вечере. Лицо Третьяковой говорило само за себя. А её сложенные «домиком» руки, опирающиеся локтями о крышку стола, медленно опускались, угрожающе сжимаясь в кулаки. Стефанцов этого жеста не заметил, изумленно переводя взгляд с Абдулова на Лену, и обратно.
- …лую бутылку мартини разбили. – На ходу сочинил Виталий, пытаясь удержать в себе душивший его смех от этой нелепой лжи. Третьякова облегченно вздохнула, разжимая кулаки и напоследок порывисто прижав ногу Абдулова к полу пяткой. Тот чуть поджал губы, но виду не подал. Однако чертики, плясавшие в его глазах, не оставляли у Лены сомнений, что это – только начало. Как она дальше будет работать с этим человеком, Лена не представляла.
- А вы что, уже давно знакомы? – искренне удивился Стефанцов, не понимая, почему Абдулов ему ничего не рассказывал об этой девушке – обычно все его пассии хоть раз, но бывали предметом их обсуждения за кружечкой пива.
- Да нет, - теперь пришла очередь Третьяковой сочинять, откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги под столом, - один раз виделись всего. Виталий…эмм…Зиновьевич…
- Зинурович, - машинально, но как-то вызывающе поправил Абдулов, которому неприятно резануло слух сознательно неверно произнесенное отчество. Он прекрасно знал этот провокационный приём – курс ораторского мастерства в школе-студии МХАТ он в своё время усвоил довольно хорошо. Знает ли об этом приёме Третьякова – ему было абсолютно всё равно, но он был уверен, что она прекрасно знает, что это невежливо и нарочно делает именно так, чтобы насолить ему.
- Ну да, - однако, не поправила себя Третьякова, бросив мимолётный взгляд в испепеляющие её глаза и поняла, что её провокация возымела нужное действие. – Ну, в общем, он меня подвозил до клуба, и я случайно разбила лежащую возле сидения бутылку мартини. – Понимая, что несет абсолютный бред, сделала невинное лицо Лена и поспешила перевести тему разговора: - Я буду чёрный кофе без сахара. А вы что будете? Похлопав слегка накрашенными ресницами, наивно поинтересовалась она, переводя взгляд с чему-то улыбающегося Стефанцова на хмурого Абдулова.
Первая чашка кофе была благополучно допита, настроение Третьяковой медленно, но верно пошло в гору, да и Абдулов, кажется, тоже был настроен уже не так враждебно. Может быть, именно поэтому он предложил Лене и Александру выпить ещё по чашечке.
Однако Стефанцов поспешил отказаться:
- Нет, Виталик, я не успею уже. Мне на съёмку пора. Я побегу, а вы тут с Леночкой выпейте ещё кофейку, - и, положив деньги за свой кофе, аккуратно выбравшись с дивана, надел куртку, сопровождаемый почему-то немного нервным взглядом Третьяковой и почему-то оживившимся взглядом Виталия. – Только смотрите, ничего не разбейте, - и, добродушно подмигнув, направился к выходу.

Лена резко почувствовала неприятное покалывание чуть выше желудка – пронзающий взгляд Абдулова стал ещё настойчивее. И то, что он молчал и просто испытующе глядел на неё, только усугубило это чувство.
- Ну-с, ещё по кофейку? – как-то обыденно поинтересовался Абдулов, откинувшись на спинку дивана и выжидающе сложив руки на груди. Полосатый джемпер в чёрно-серую тонкую полоску ещё больше подчёркивал яркую голубизну его глаз, и Третьякова, перестав вертеть ладонью пустую чашку от кофе, подняла глаза на мужчину:
- Что это было? – недовольство в её голосе выдавало её волнение, и Абдулов, наслаждаясь тем, что сумел вывести её из равновесия, невинно поинтересовался:
- А разве что-то было?
- Блин, не пудри мне мозг, ты прекрасно понимаешь, о чём я, - процедила Третьякова, чувствуя, что терпения не хватает и нога уже сама просится заехать этому петуху промеж… неважно.
- Ну, пудрить – это не по моей части, этим Оля займётся, кстати, нам на грим скоро, - обыденным тоном отозвался Абдулов, взглянув на циферблат классических часов на кожаном ремешке. Уж что-то, а вкус у этого пижона определенно есть – это Третьякова уже успела отметить.
- Слушай, Абдулов, - Лена и сама не заметила, как изменился тембр её голоса – он стал более низким. Так происходило всегда, когда она хотела подчеркнуть важность того, что собирается сказать и одновременно показать, что с ней шутки плохи. – Ты совсем с головой не дружишь? – оторвала спину от дивана она и, опираясь локтями о крышку стола, придвинулась ближе к его центру, не забывая при этом сурово глядеть на чему-то улыбающегося Абдулова. – Язык распускай меньше, идиот. Тот вечер у меня уже и из памяти стёрся, - не моргнув глазом, соврала Лена, - а ты прям запомнил. – Абдулов кивнул, сделав старательно-серьёзное лицо, чем ещё сильнее уверил Третьякову в том, что ему плевать на её слова и он всё равно сделает по своему. – Значит, придётся забыть. И, давай договоримся: того вечера не было, и машины тоже не было. И «Калины» не было, - загибала пальцы на правой руке Третьякова, наглядно показывая Абдулову, какие именно моменты ему следует стереть с жёсткого диска в своей непутёвой башке.
- И поцелуя не было, - чуть приподняв брови, продолжил за неё Виталий, отлепляя спину от дивана и придвигаясь ближе к Лене, которая сейчас, наклонившись, доставала практически до центра столика.
- Ну вот, можешь же, когда захочешь, - удовлетворённо усмехнулась Третьякова, обрадовавшись, что он её понял.
Однако его лицо, приблизившееся к ней настолько близко, что она чувствовала запах кофейного дыхания, и его слова, которые он произнёс с чуть возмущенно-нагловатой ухмылкой, заставили её резко убрать руки со стола и резко отодвинуться от взгляда вызывающих синих глаз:
- Нет. Так не пойдёт.
- Чего? Ты обалдел, да? – возмутилась Лена, тряхнув головой, чтобы убрать мешающую чёлку с глаз. – Давай не будем портить друг другу жизнь и сделаем вид, что ничего не было, так будет лучше всего!
- Кому лучше? – удивлённо усмехнулся Виталий, тоже убирая руки со стола, - Да и что такого в том, что мы целовались? Или тебе не понравилось? – снова ухмыльнулся он, прислоняясь спиной к тёмно-коричневой спинке дивана.
- Иди к чёрту, - не выдержав этой откровенной наглости, бросила Лена, и, уже схватив сумку, собиралась встать и уйти.
- Да подожди ты, - отлепился от дивана Абдулов и уже серьёзней посмотрел на плотно сжатые губы девушки.
- Что? – встав с диванчика, задержалась возле столика она, выжидательно глядя на него сверху вниз.
Абдулов тоже, в свою очередь, поднялся с дивана и встал напротив Третьяковой, чтобы не давать ей почувствовать своё превосходство.
- Я готов сделать вид, что ничего не было, но только при одном условии.
Третьякова уже хотела было возмутиться по тому поводу, что он ей тут ещё условия ставить позволяет, но природное любопытство в который раз одержало верх, и, подняв на него серо-зелёный стальной взгляд, спросила:
- При каком ещё условии?