Сериалы онлайн

Лена пыталась вставить ключ в замочную скважину, но уже третий раз промахивалась, чувствуя, что кто-то явно сверлит взглядом её спину. Или не спину. Не важно. Просто она чувствовала себя не комфортно. Ведь получалось, что великодушный Абдулов приехал спасать её, недотёпу, от очередных криков Арланова и жуткой толкучки в метро. Третьякова терпеть не могла чувствовать себя должницей, и поэтому она подумала, что лучше бы потряслась в метро и выслушала гневную тираду Арланова, чем целых пятнадцать минут ехать на соседних креслах с Абдуловым и наблюдать его победную ухмылку. Наконец она справилась с замком и повернулась к своему «спасителю» - он чуть дёрнул головой, Третьякова не стала заострять на этом внимание, и направилась к нему.

Абдулов издалека наблюдал за Леной: ну что тут сказать? Стройная, высокая, немного нескладная. Блондинка. И всё. Одно название – блондинка. При слове «блондинка» у Виталия автоматически появлялись определенные ассоциации. Нет, он вовсе не считал, что все блондинки – тупые. Просто при этом слове в его мозгу всплывал образ роковой женщины с пышными формами, длинными ногами на бесконечной шпильке, ну, и конечно, с безупречным макияжем и прической. А тут… Третьякова ну никак не походила на такую «типичную» блондинку – почти полное отсутствие макияжа, о шпильках вообще говорить нечего – смотреть тошно на эти её кеды и кроссовки, причёска…хммм…этот её вечный бедлам на голове в принципе трудно назвать причёской. Но в целом мило, забавная девчонка. Виталий усмехнулся про себя. Взгляд Абдулова медленно спускался чуть пониже спины, но тут Ленка обернулась и уверенным шагом направилась к нему. Виталий тряхнул головой, прогоняя прочь ненужные мысли, и снова нацепил на лицо уже ставшую привычной наглую ухмылку.
- Еще раз доброе утро, - поприветствовал Третьякову Виталий.
- Ещё раз: «Для кого как», - начала было перепалку она, но вовремя одумалась. – И тебе доброе.
- Чего такая хмурая, Кулёмина? – поинтересовался он.
- А чему радоваться? Ночевала на базе, утром выслушала крики режиссера, короче полный абзац, - проворчала Лена, которую иногда порядком донимала эта привычка Абдулова называть её «Кулёмина».
- Ну, это же мелочи жизни, нашла из-за чего нос вешать, - ответил Виталий, - Садись, поехали.
Лена повиновалась и села на переднее сидение, на автомате распечатывая новую, еще не тронутую, пачку сигарет. Абдулов заметил это, и, удивляясь её наглости – она собралась курить у него в машине! – с легкой улыбкой произнёс, поглядывая на её сигареты:
- Третьякова, не наглей.
- Чего? – так же удивленно отозвалась Лена. Потом проследила направление взгляда Абдулова, и поняла:
- А, ты об этом. Извини. Нервы. – И нехотя засунула пачку обратно в карман куртки.
Они ехали по шоссе на удивление быстро, пробок не было, и у Третьяковой постепенно поднималось настроение. Ехали молча.
Когда машина затормозила у входа в школу, Лена, выходя из машины, на ходу бросила: «Спасибо», и трусцой направилась к крыльцу.
Абдулов только усмехнулся, проводив девушку взглядом, сам вышел из машины, и двинулся в сторону школы.

Как только Лена вошла в школу, Арланов накинулся на неё с упрёками, но он был уже не так агрессивно настроен, как утром, и это не могло не радовать Третьякову.
- Скажи спасибо Виталику, что он вызвался за тобой съездить, а то бы ты сейчас еще в метро своём обожаемом тряслась. – Проворчал взаключение Арланов, и пошёл распоряжаться о начале съёмок.
- Ах, ну да, конечно, наш благородный Виталик. Сейчас пойду и в ножки ему поклонюсь.- недовольно пробурчала Ленка, но не от злости на Арланова или на Абдулова, а скорее от досады, что её отчитали, как маленькую провинившуюся девочку.
- А обещания, Третьякова, надо выполнять. – Над самым ухом сказал кто-то. Лена обернулась. Чёрт. Абдулов, принесла же нелёгкая!
- А я ничего не обещала, - сощурилась она, глядя ему в лицо.
- Как так? Я только что собственными ушами слышал, как ты собиралась пойти и поклониться мне в ножки. – Насмешливо ответил Абдулов.
- Ага, разбежалась, - бросила Третьякова, настроение которой снова неумолимо падало, и, отвернувшись, пошла в сторону съёмочной площадки, где её ждали остальные «ранетки».
- Смотри не упади, - чуть слышно ей вслед произнес Виталий, и, повернувшись, пошёл в противоположную сторону, к гримёрке.
Сцены с участием всех ранеток были благополучно сняты, и Арланов, вручив Лене сценарий на её следующие две сцены, пошёл снимать сцены с участием учителей и прочего школьного персонала – ведь надо же ещё отснять Санту-Барбару между завхозом, охранником, библиотекаршей и учителем литературы.
«Велика важность. Ну кому может быть интересна эта лабуда про завхоза с охранником и прочее» - подумала Третьякова.
И снова этот голос!
- Конечно, Кулёмина, всем должно быть интересно только про тебя и твоего влюблённого учителя физкультуры! Так и зазвездиться недолго! – опять с ухмылкой прогремел над самым ухом Абдулов.
- А вас не учили, что чужие мысли подслушивать нехорошо?! – Третьякова была возмущена до предела, он что же, мысли её читает?!
- Просто думать надо тише, - засмеялся Виталий, - А то ты тут стоишь сама с собой разговариваешь, так и сумасшедшей прослыть недолго.
- Я что, вслух это сказала? Ну, про завхоза с охранником? – брови Третьяковой удивленно поползли вверх. Она улыбнулась, представив, как выглядело то, как она разговаривает сама с собой.
- Ну я же услышал. Значит, наверное, вслух, - потрепал её по плечу Абдулов, и улыбнулся в ответ. «Забавная девчонка», - снова пронеслось у него в мыслях.
«Вот блин. Вечно он так. Издевается, – думала Лена, - интересно, над всеми он так подтрунивает или только надо мной? Что ему вообще от меня надо? Постоянно ему что-то не так, найдёт к чему придраться». Но Лену это вовсе не злило, а, скорее, даже забавляло время от времени. Хотя, иногда она была готова прибить Абдулова за его подколы, особенно, когда он начинал шутить именно тогда, когда у неё не было настроения. Она открыла папку со сценарием. Ого. Две сцены еще сегодня играть. Лена обернулась. Виталия за спиной уже не было, и она, найдя свободный стул, села и начала читать.
Так, первая сцена – с Гуцулом, то бишь с Димой Тихоновым. Ну, тут плёвое дело, думала Ленка. Всего-навсего в спортзале мячик покидать в кольцо, ничего сложного. Листаем дальше… Таааак… это ещё что такое?!

***

Настроение Третьяковой медленно катилось вниз, и Лена, держа в руках сценарий, подошла к режиссёру и возмущенно спросила:
- Сергей Витальевич? Это что ещё за прикол? – произнесла она, протягивая Арланову сценарий.
- Это, Третьякова, не прикол. Это, Третьякова, - поцелуй. Ты же вроде уже взрослая девочка, должна знать, что это такое. – Усмехнулся Арланов, крикнув оператору, что пора готовиться к новой сцене с участием Жени и Платонова.
- Да что вы мне тут зубы заговариваете? Какой ещё поцелуй?! – уже повышенным тоном возмутилась Лена, - Вы что? Он же – учитель, а Кулёмина – ученица! Я и представить не могла, что вы всерьёз решите развивать их отношения… - Лена была в полном ауте, иначе её состояние назвать было нельзя.
- Эх, Третьякова, ничего ты не понимаешь! Ты на форумы в Интернете когда-нибудь заходила? – снисходительно посмотрел на неё Арланов.
- Делать мне больше нечего, - хмыкнула Лена, - у меня и без того дел по горло.
- А вот и зря, Леночка. Если бы заходила, то знала бы, как вашу пару обожают! Наши сценаристы, между прочим, регулярно эти сайты посещают – разведать обстановку и, что греха таить, поживиться новенькими идеями. – Подмигнул режиссёр.
- Таак… великолепно…так, значит, получается, что это наши обожаемые фанаты подкинули вам идейку с поцелуем? Превосходно, - возмутилась Третьякова, качаясь с пятки на носок – она всегда так делала, когда была чем-то недовольна.
- Скажи спасибо, что из их творчества мы только поцелуй позаимствовали, - засмеялся Арланов.
- А что, есть что-то ещё?! – поразилась Лена.
- Хех, - удовлетворенно вздохнул Арланов, - поцелуй – это самое невинное, что мы могли у них позаимствовать. – И, не дожидаясь, пока Третьякова отойдёт от культурного шока, двинулся в сторону съёмочной площадки.
Лена стояла, как громом поражённая. Вот это номер! Не ожидала она, что в Интернете все уже давным-давно прописали всю хронологию отношений Кулёминой и Степнова. Ей стало даже интересно, что же там такого, и она решила как-нибудь на досуге зайти на пару-тройку этих сайтов. Как подумала Третьякова, «Так, чисто для себя, поржать».
Возмущение потихоньку покидало её, но осталось какое-то неприятное ощущение, то ли неуверенности, то ли едва уловимого страха.
«А чего бояться-то? Целоваться я умею, слава Богу», - усмехнулась про себя Третьякова. Но она прекрасно понимала, что она не боится целоваться в принципе, а боится целоваться с Абдуловым – он ведь вдвое старшее её! Лена давно ничего не боялась, характер у неё был твёрдый, но тут она вдруг почувствовала себя немного неуверенно. Третьякова, отогнав новый приступ волнения, вышла на школьное крыльцо, на ходу доставая сигареты из кармана куртки.
В том же кармане нащупала зажигалку, достала, поднесла к сигарете, подожгла. Сам этот ритуал успокаивал её, заставлял мысли выстаиваться в последовательную цепочку, упорядочивал всё в её голове. Затяжка. Выдох. Спокойствие потихоньку наполняло её изнутри. Ей было уже почти всё равно, с кем целоваться, лишь бы поскорее отснять эту сцену, и отправиться домой восвояси.
Смотря куда-то вдаль, и отдыхая от ненужных мыслей, Лена не заметила шагов за своей спиной.
- Тааак, Третьякова, ты что делаешь, как я с тобой целоваться буду?! – притворно, а может, и на самом деле возмущенно, произнёс Абдулов.
Лена вздрогнула, повернувшись:
- Тьфу, опять ты! Да отстаньте вы все от меня, как хочу, так и расслабляюсь, - немного нервно отозвалась она.
- Ага, ты, значит, расслабляешься, а мне, значит, потом терпеть? – удивленно поднял брови Виталий, пытаясь отобрать у неё сигарету. Лена не позволила, отошла на шаг назад, и, насмешливо глядя ему в глаза, будто дразня его, снова поднесла сигарету ко рту, и сделала очередную затяжку.
- Ну смотри, Третьякова, - сверкнул глазами Абдулов, - Если эта гадость не выветрится до нашей сцены, пеняй на себя. – И гордо удалился.

Выбросив окурок, Лена направилась в школу. Ей предстояла сцена в спортзале с Гуцулом.
Её отыграли довольно быстро, ничего трудного не было – нужно было всего лишь перекинуться парой-тройкой реплик и покидать мяч в кольцо.
- Стоп! Снято! – довольно произнёс Арланов, и начал готовиться к съёмкам Рудневой, Щёлковой и остальных. Лене предстояла подготовка к съёмке сцены поцелуя Кулёминой и Степнова.
Значит так... Кулёмина бъёт баскетбольным мячом об пол, старательно не замечая Степнова, всё ещё обижаясь на него за то, что он заехал по лицу Гуцулу, который всего-то навсего в щёчку её поцеловал. Степнов и сам её избегает, чувствуя себя виноватым. Потом значит…разговор. Кулёмина должна высказать всё, что думает о Степнове. Потом он извиняется, объясняет, почему он так поступил. Кулёмина делает возмущённое лицо. Выходит из зала. Снимают разговор Лены с Ритой, Рита убеждает Лену в том, что она ведёт себя глупо. Лена понимает, возвращается в зал и целует Степнова. У того счастья полные штаны, и он от радости приподнимает Кулёмину над полом. Вот в принципе и всё. Третьякова с ужасом вчитывалась в сценарий, не представляя, как будет сейчас играть столько сложных сцен. И почему Арланов назвал это всё «сцена поцелуя»? По мнению Лены, тут было как минимум три сцены, а Арланов назвал их все одной. Третьякова была возмущена до предела и нервно перелистывала страницы. Закрыв папку, Лена пошла в комнату отдыха.
В комнате отдыха сидели Аня, Наташа и Женя. Аня и Наташа доучивали свой текст, готовясь к съёмке, их сцена должна была сниматься через десять минут. Когда вошла Лена, девчонки, все как одна, подняли головы и хитро заулыбались.
- Чего? – уставилась на них Лена, не понимающая причину их глупых улыбок.
- Ничего, - чуть слышно хихикнула Руднева.
- Эх, Ленка, завидуем тебе, - улыбнулась Женька, начиная крутиться в вертящемся кресле.
- А, - до Лены дошло, наконец, чему это так улыбаются её коллеги по сериалу и группе. – Вы об этом, - указала она на папку со сценарием у себя в руках.
- Даааа, - протянула Женька, - с такииим мужчиной целоваться…просто мечта, - подмигнула она Ленке и рассмеялась.
- Ага, мечта идиота. – Беззлобно заметила Третьякова и чуть улыбнулась: - Не представляю, как это будет выглядеть – я и такой старикан. – Усмехнулась она.
- Я, если честно, тоже не представляю, но про старикана ты загнула, - засмеялась Аня, - Он, между прочим, мужчина в самом расцвете сил!
- Ага, и, между прочим, очень симпатичный, - выдала вдруг Наташа. Уж от кого-кого, а от неё, такой тихони и скромняги, слышать о том, какой симпатичный Абдулов, было, мягко говоря, странно.
- Ну вот и целуйся с ним сама, - отмахнулась Ленка, у которой всё-таки от мысли об этом поцелуе неприятно сводило желудок, - а я лучше кофейку в сторонке попью. Договорились? – улыбнулась она, вставая с дивана и в шутку протягивая Наташе ладонь для рукопожатия.
- Нет уж, Степнов – твой мужик. – Засмеялась в ответ Наташка, и они с Аней встали с кресел, и вышли из комнаты, направляясь в сторону съёмочной площадки.
Лена устало опустилась на диван, откидывая голову на его спинку. Женя поднялась с кресла и направилась в сторону двери.
- Ты куда? – спросила у неё Лена, не поворачивая головы, всё так же глядя в потолок.
- В гримёрку, куда ж ещё, - ответила Женя, - у меня ещё сегодня одна сцена, - и открыла дверь.
Третьякова прикрыла глаза, но, как только Женя открыла дверь, Ленкины глаза распахнулись сами собой, так как она услышала уже порядком поднадоевший за сегодняшний день голос:
- Куда торопимся, Евгения?
- В гримёрку, Виталий, - в тон Абдулову ответила, улыбнувшись, Женька, и вышла из комнаты.
Лена вздохнула – явился, не запылился. Даже отдохнуть нормально невозможно, думала она.
- Опа, а что это мы тут лежим прохлаждаемся? – удивленно спросил Абдулов, заметив на диване Третьякову, откинувшуюся на спинку дивана и бездумно глядящую в потолок.
- Во-первых, мы не лежим, а сидим, а во-вторых, не «мы», а «я». – Проворчала она в ответ. – Отдохнуть уже нельзя, что ли?
- Ну, отдохнуть всегда успеешь, а репетировать ты собираешься или как? – нагловато спросил он.
- Чееего? Репетировать? Размечтался, - хмыкнула Ленка, у которой уже начали трясись поджилки. Она пыталась успокоиться, по инерции рука потянулась к куртке, лежавшей на диване, в поисках спасительной пачки сигарет.
Абдулов, с плохо скрываемой усмешкой опередил её, схватил её куртку и отложил подальше, на соседнее кресло, со словами:
- Нееет, Третьякова, курить будешь только когда отцелуемся с тобой, - добродушно, но одновременно чуть нагловато ухмыльнулся он. - А пока, будь добра, пожалей мои дыхательные пути и вставай, а то будешь потом дубли пороть.
Лена поняла, что препираться бессмысленно, и, попытавшись унять не понятную ей самой дрожь в коленях, встала с дивана со словами:
- Что ж, репетировать, так репетировать.

- Отлично, Третьякова, молодец, - одобрил Абдулов, когда они закончили репетицию этой сцены. Правда репетировали они естественно не в спортзале, а в этой же комнате отдыха.
- Спасибо, я знаю, - нагло отозвалась Ленка, слегка улыбнувшись в ответ.
- Ну вот, так я и знал, что зазвездилась ты, Ленка! Нет бы покраснеть тут, засмущаться, поскромничать, ответить что-нибудь типа «Да ладно тебе Виталик, расхвалил меня совсем, не такая уж я и актриса»… А она мне тут бац и выдаёт: «Спасибо, я знаю»! Эх ты! – он усмехнулся, подошёл и взъерошил ей волосы. Никогда раньше он не позволял себе прикасаться к ней, но тут уж ситуация обязывала – Третьякова боялась этой сцены с поцелуем, как огня, и Абдулов был просто обязан наладить с ней хоть какой-то физический контакт. По крайней мере, он именно так объяснил самому себе свой поступок.
- Эй, ты чего делаешь? – удивленно посмотрела на него Ленка.
- Да так, ничего, пытаюсь разрядить обстановку, - ответил Абдулов.
- А у нас напряжённая обстановка? – подняла брови Третьякова.
- А разве нет? Вон у тебя коленки как трясутся, - указал взглядом ей на коленки Виталий.
Лена стушевалась. Да что с ней происходит? Почему она так по-дурацки чувствует себя рядом с этим…этим…выпендрёжником?! Это единственное обидное слово, которое Третьякова смогла придумать, чтобы обозвать про себя своего партнёра по съёмкам.
- И ничего они у меня не трясутся, - обиженно, как-то по-детски, заявила она, посмотрев на него удивительно взрослым взглядом.
«Ну как ребёнок, честное слово, - отметил про себя Абдулов, чуть улыбнувшись, - но взгляд-то отнюдь не детский». Он уже не в первый раз подлавливал себя на том, что всякий раз, находясь поблизости с этой девочкой (пусть с немного мальчишескими повадками), он невольно начинает изучать её – её жесты, её интонации, манеру отвечать и манеру подкалывать, и вот теперь он изучал её взгляд. Снова подловив себя на ненужных и совершенно лишних на данный момент мыслях, он снова чуть мотнул головой, прогоняя их, и сказал:
- Ладно тебе, Третьякова. Давай дальше репетировать. – с нагловатой ухмылкой предложил он.
- А дальше у меня сцена с Ритой! – хватаясь за спасительную соломинку, Третьякова изо всех сил оттягивала «кульминацию».
- Пропустим. – Непоколебимо продолжил Абдулов, и, расплывшись в одной из самых своих очаровательных улыбок, сказал: - Щас целоваться будем. – И снова усмехнулся.
Лену передёрнуло от того, КАК он сказал эти слова, она почувствовала себя совсем идиоткой, и ей стало ещё страшнее снимать эту сцену. Но снимать-то ладно – там будет много людей, практически вся съёмочная группа, а тут… тут они были одни, и от этого Третьяковой стало не по себе.
- Ну так чего же мы ждём? – как-то резковато, стараясь скрыть свой страх и волнение, с вызовом, ответила она.
Абдулов удивленно посмотрел на неё, не ожидая от неё такой прыти, но тут же понял, в чём тут дело. «Пытается не выдать волнение», - подумалось ему, и он решил, что не стоит больше усугублять ситуацию своими шуточками.
- Значит так, - начал он. – Слушай и запоминай.
Лена удивленно вскинула брови:
- Слушать и запоминать? А это что, такой новый вид поцелуя? Не прикасаясь друг другу? – съязвила она.
- Ха-ха, Третьякова, как смешно, - сделал снисходительное лицо Виталий. Ленке сразу вдруг вспомнилась фраза из сериала: «Не умничай, Кулёмина!.. Твои эти Толстые… » - именно так он посмотрел на неё сейчас. Мда, тогда тоже была нелёгкая сцена…помнится, Третьякова столько усилий тогда приложила, чтобы, гладя его по щеке, отразить в своих глазах любовь и нежность к «учителю».
- Я, между прочим, помочь тебе хочу, - продолжал Абдулов.
- Ну ладно, помогайте, - согласилась Лена, и плюхнулась на диван. – Я вас внимательно слушаю.
- Ну, во-первых, Третьякова, встань. Целоваться учиться нужно на практике, а не только прослушав теоретический курс, - усмехаясь, поучал её Абдулов.
Возмущению Лены не было предела:
- А кто сказал, что я не умею целоваться?!
- Да не кипятись ты так, - засмеялся он, - никто не сомневается в твоих исключительных способностях! Но я-то говорю о киношных поцелуях, а не о реальных. – Продолжил он.
Лена поняла, что сморозила глупость, и почувствовала себя неловко. Но с дивана всё-таки встала.

Встала, подошла к нему.
- Ну вот, в общем, слушай. – Начал Абдулов свой «урок». – В кино целоваться придётся так, как скажет режиссёр: скажет – наклонить голову вправо – наклонишь вправо, влево – соответственно, придётся влево.
- Хм.
- Что?
- Я привыкла вправо.
- Придётся отвыкать, - усмехнулся Абдулов. – Камера снимает с разных ракурсов, поэтому когда тебе во время поцелуя скажут: «наклони голову в другую сторону», - наклоняй, значит ракурс изменился, камеру перевезли. Поняла?
- Поняла, - напряжённо отозвалась Лена. – А дальше?
- А что дальше? – сделал вид, что не понял, Абдулов.
- Ну…как целоваться-то? – неуверенно спросила Ленка.
- Ну вот, а говорила, что умеешь, - засмеялся он, - Эх, молодежь, всему вас надо учить!
Но, увидев хмурое лицо Третьяковой, перестал смеяться, и ответил:
- Ладно, ладно, я же шучу. Ну, в общем, так как для нас в сценарии особых указаний не было, то, я думаю, ничего сверхъестественного нам не предстоит, - сказал Виталий, улыбнувшись.
- Здесь написано: «целует нежно». – Прочла по листку Лена.
- Ну, нежно, так нежно, - отозвался Абдулов, и притянул девушку за талию. Третьякова в панике сбросила его руки.
- Ты чего, Третьякова? Ты нам так всю репетицию запорешь! – удивленно протянул Виталий.
- Извини, случайно получилось, - недовольно ответила Лена.
- Ладно уж, салага. Дубль два, камера, мотор, - пошутил он, и застыл на месте, будто ожидая чего-то.
Третьякова не понимала, чего он ждёт. Абдулов удивленно уставился на неё, и, подождав пару секунд, спросил:
- Ну и?
- Что «ну и»? – не менее удивленно отозвалась Лена.
- В сценарий загляни, - подсказал он.
Лена взглянула на лист. Точно. Вот чего он ждёт. По сценарию ведь именно Кулёмина подходит к Степнову, говорит ему несколько фраз, после чего целует. Сама.
- А, ясно.
- Действуй. – Коротко сказал Абдулов, глядя на неё.
Лена попыталась взять себя в руки. Получалось, но с трудом. В конце-то концов, что её смущает? «Ну, в первую очередь, конечно, возраст, - думала она, - и, наверное… его опытность?» Так и не разобравшись, что же её так смущает в этом «поцелуе», она, следуя сценарию, нерешительно двинулась к нему. Абдулов отвернулся.

Лена медленно приблизилась к Абдулову. Он изобразил непонимающий взгляд, и молча ждал, когда Третьякова отыграет наконец эту чёртову сцену.
Лена не знала, куда деться от волнения, но всё же пообещала себе стойко выдержать это испытание.
Так же медленно Лена подняла голову, взглянула в синие бездонные взрослые глаза, не понимая, играет ли она сейчас или чувствует на самом деле. Чуть прикрыла глаза и приблизила своё лицо к лицу Абдулова. На мгновение замерла в нерешительности, и Абдулов, расценив эту её нерешительность по-своему, сам подался ей навстречу, будто предлагая решиться наконец и закончить начатое. Третьякова почувствовала его дыхание на своих губах, и, решила, что если она сейчас испугается, то просто не сможет больше никогда сыграть эту сцену. Просто не наберётся смелости. Поэтому она, перешагнув через своё волнение, прикоснулась к его губам, и замерла, ожидая, что же будет дальше.

Виталий стоял и мысленно подгонял Третьякову – эта её нерешительность заставляла его напрягаться, как будто бы он сам уже долгое время ждал этого поцелуя, и это немного настораживало самого Абдулова. С каждой долей секунды его терпению подходил конец, Абдулову казалось, что он сейчас не выдержит и сам её поцелует. Что-то дрогнуло внутри него. Она коснулась его губ своими губами, замерла. Чего ждет? Абдулов, чувствуя, что внутри у него начинается какой-то невообразимый бедлам, положил руки на талию девушки, притянув её к себе. Лена поняла, что пора, и, приоткрыв губы, начала медленно, нежно, как и сказано было в сценарии, целовать его. Абдулов чувствовал, что её губы слишком горячие… «Неужели в сценарии так написано? - пронеслось в его голове. – Тьфу, блин, о чём ты думаешь, идиот?» – сказал он самому себе. Он ответил на её поцелуй, чуть сжал пальцами её талию. Лена почувствовала это, едва уловимо вздрогнула, понимая, что поцелуй перестает быть «киношным»…
Абдулов переставал себя контролировать, сильнее прижал Лену к себе, перенимая инициативу в свои руки. Поцелуй становился более глубоким, чувственным. Виталий почувствовал, как ладони Третьяковой ложатся к нему на шею.
Третьякова была уже на сто процентов уверена, что поцелуй слишком затянулся, но ничего не могла с собой поделать, притягивая его за шею всё ближе и ближе к себе. Разум пытался достучаться до своей хозяйки, напоминая, что пора бы уже заканчивать «репетицию». Лена бескомпромиссно отбивала все жалкие попытки разума заставить её остановиться.
Абдулов чувствовал практически то же самое, и поражался сам себе. В голове была пустота, будто все мысли остались в той, прошлой, жизни, той жизни, которая была до этого поцелуя. Он не понимал, что с ним творится.
Но тут, помогая разуму взять верх над каким-то странным, непонятным, даже ненормальным, чувством, кто-то распахнул дверь в комнату.

- Репетируем? – с пониманием ухмыльнулся Арланов, стоя в дверях и наблюдая за реакцией своих коллег-актёров.
Третьякова и Абдулов, как ошпаренные, отскочили друг от друга, и режиссёр понял, что репетиция зашла чуть дальше, чем следовало бы.
На лицах у Виталия и Лены можно было прочесть легкий испуг, будто бы их поймали с поличным.
- Д-да, - только и ответила Третьякова.
- Я тут Третьякову целоваться учу, - постепенно приходя в себя после такой удачной «репетиции», усмехнулся Абдулов.
- Кто кого ещё учит, - отведя взгляд в сторону, проворчала Третьякова, опасаясь, что дрожь её коленей заметна всем, находящимся в комнате – и Арланову, и Абдулову.
- Репетируйте-репетируйте, только не увлекайтесь, - ухмыльнулся Арланов, в шутку пригрозив пальцем этим двоим, и продолжил: - Готовьтесь, через 30 минут вас снимаем.
Как только за ним закрылась дверь, Абдулов немного неуверенно сказал Ленке:
- Ну…в общем, вот так вот и целуются, - осторожно протянул он.
- Спасибо, я в курсе, как надо целоваться, - хмыкнула Третьякова, всё ещё чувствуя необъяснимый трепет внутри себя, пытаясь скрыть своё волнение за маской безразличия и равнодушия. Отвернувшись от Абдулова, она заметила на кресле свою куртку. Вдруг резко захотелось курить, она быстро взяла куртку с кресла, нащупала в левом кармане сигареты, и, теряя остатки терпения от желания поскорее получить такую необходимую дозу никотина, открыла дверь. На выходе она, сама не понимая зачем, обернулась, и, слегка улыбнувшись, сказала:
- Но всё равно, спасибо за урок.
- Обращайся если что, - с какой-то досадой в голосе отозвался Абдулов, и, когда за Леной закрылась дверь, подошёл к дивану и плюхнулся на него, провёл рукой по лицу, сгоняя наваждение.
Что с ним творится? Что за ненормальная реакция? Он ведь уже сотни раз целовался в кадре и тысячи раз – вне его. Странно, но до того, как Третьякова, хотя нет, Кулёмина, его поцеловала, он чувствовал себя вполне уверенно в её обществе, а сейчас у него, как у семнадцатилетнего, внутри творилось что-то невероятное, заставляя хотеть повторения такой «репетиции». Абдулов еще раз прокручивал в мозгу момент, когда она подошла к нему, медленно приближая своё лицо, мягко касалась губами его губ, как замерла, будто ждала какого-то немого сигнала с его стороны. «С ума сойти, Абдулов, что за мысли?» - спрашивал он сам у себя, удивляясь тому, что непроизвольно вспоминает как касался руками её талии, отчего ощущал лёгкое покалывание в подушечках пальцев. Прогнав эти навязчивые мысли, Виталий поймал себя на одной, самой главной, мучавшей его последние несколько минут: Кто же целовал его на самом деле – всего лишь Кулёмина, или всё-таки Третьякова?..

Особо красить Лену не пришлось, так что Марина только поправила уже нанесенный ранее грим. Лена была готова к съемкам. Сидя в гримерном кресле, она умоляла время течь медленнее, стараясь оттянуть "роковой" момент. Аня с Наташей уже покинули гримерку, и Третьякова осталась наедине со своими мыслями. Взглянула на часы - пора на съемку. Абдулов был уже на площадке, ходил взад-вперед, сцепив руки за спиной. Арланов говорил о чем-то с оператором, все были заняты своими делами, готовясь к съемкам. Всё как обычно. Но Абдулову казалось, будто он в первый раз стоит на съемочной площадке и сейчас ему придется снимать первую в жизни сцену. Ему так казалось из-за волнения, которое переполняло его до краев. В спортзал зашла Третьякова. Арланов тут же прекратил свой спор с оператором и повернулся к ней: - О, Лена, ты как раз вовремя! - Да? - удивилась Лена,сложив руки на груди. - Конечно, вон, Абдулов тебя уже заждался. - усмехнувшись, указал на Виталия режиссер. Лена посмотрела туда, куда указывал Арланов, и увидела Абдулова, нервно расхаживающего по площадке. Третьякова направилась в его сторону. - Нервничаешь? - с несколько довольным видом поинтересовалась она. - С чего ты взяла?- вскинул брови Абдулов. - А чего тогда маячишь из стороны в сторону?- насмешливо спросила Третьякова, хотя у самой на душе было неспокойно. - Не умничай, Кулемина, - отозвался Абдулов, недовольно глядя на неё. - Без тебя как-нибудь со своими нервами разберусь. - Ага, значит все-таки нервничаешь,- хитро улыбнулась Третьякова, - не переживай, приставать не буду. - Ха-ха, как смешно. Мне-то чего бояться? Даже если будешь, ничего у тебя не выйдет, - хмыкнул Абдулов, сам не понимая, что на него нашло. - Неужели? - раздраженно бросила Лена, её задел такой ответ Абдулова. На что это он намекает? На то, что не считает её привлекательной? Или, может быть, считает ее глупой малолеткой? И Лена продолжила: - Это еще почему? - Не мой ты тип, Третьякова. - Ответил Абдулов, убеждая в этом скорее самого себя, нежели её. - Ах, ну да, конечно, Вы же у нас такая великая звезда, куда мне до Вас! - метнула на него раздраженный взгляд Лена. Она не понимала, с чем связано такое резкое изменение в их отношениях? Хотя, конечно, понимала, но не думала, что этот поцелуй возымел такое действие на Абдулова. - Ладно, не кипятись, - увидев злость в её глазах, Виталий спохватился и понял, что из-за своего дурацкого волнения наговорил много лишнего.- Извини, погорячился. - Проехали, - буркнула в ответ Третьякова, и тут же услышала голос Арланова: - Так, все по местам, сцена восемь, дубль один. Лена и Виталий встали друг против друга, готовясь снимать сцену диалога в спортзале. Ее отыграли довольно быстро и без эксцессов. Диалог Лены и Риты решили снимать позже, как только отснимут "сцену поцелуя". Третьякова удивленно спросила у Арланова: - А разве сцена разговора Кулеминой и Лужиной не перед "сценой поцелуя"?- в душу закралось нехорошее предчувствие, Лена до последнего надеялась, что у неё ещё есть время, чтобы морально подготовиться. - Третьякова, не глупи. Зачем нам перевозить аппаратуру с места на место? Сейчас отснимем быстренько поцелуй Кулеминой и Степнова, и потом уже будем двигать дальше. - Ответил Арланов. Если бы он знал, насколько "быстренько" они отснимут эту сцену...

Кулёмина вошла в спортзал и нерешительным шагом направилась к Степнову. Тот стоял к ней спиной, заполняя журнал.
- Виктор Михалыч? – неуверенно позвала она.
Степнов обернулся. Ленка. Опять ругать пришла. Он обречённо опустил голову, понимая, что оправдываться бессмысленно. Поднял на неё глаза:
- Что, Лен?
- Я…ну, в общем, я извиниться пришла. – На этот раз была Ленкина очередь рассматривать свои кроссовки.
- За что? – вот уж чего-чего, а этого Степнов никак не ожидал, и поэтому был удивлен.
- Извините, что пришла и накричала на вас. Я глупо поступила, не должна была так делать, - челка скрывала от Степнова глаза девушки.
- Кулёмина, я сам виноват, заслужил. Вёл себя, как дурак. Да я даже сбился со счёта, сколько раз признавал это, - грустно усмехнулся он.
- Нет, я понимаю, почему вы это сделали. Оправдать, конечно, ваш поступок не могу, но могу сделать кое-что, чтобы облегчить ваше чувство вины. – Осторожно сказала Кулёмина.
- Что? – удивился физрук.
Кулёмина медленно приблизилась к нему. Он непонимающим взглядом уставился на неё.

Третьякова играла великолепно. Арланов был в восторге и уже предвкушал, как скажет «Стоп!Снято!» и через пятнадцать минут будет уже на пути домой.
Но не тут-то было.
Абдулов стоял, безукоризненно играя свою роль, смотрел на «Кулёмину» непонимающим взглядом. Третьякова медленно приблизилась к нему. Что-то во взгляде Абдулова изменилось, но ни Арланов, ни камера, снимающая миди-план (От автора: это типа средний план – ни мелкий и не крупный), этого не заметили.

Абдулов стоял и, пытая унять свои нервы, послушно ждал пока королевна Третьякова наконец соизволит прикоснуться своими устами к его устам. Не дождался. Когда между ними оставались считанные сантиметры, Лена вдруг… начала смеяться. Абдулов отошёл от неё на шаг, а Ленка согнулась пополам, пытаясь унять смех.
Арланов вздрогнул, он так хотел поскорее отправиться домой! В его планы совершенно не входили эти внезапно начавшиеся заезды Третьяковой.
- Третьякова, ну ты что? Ну соберись, что ты как маленькая, в самом-то деле! – пытаясь скрыть раздражение, крикнул Арланов.
- Х-х-хорош-шо, Сергей Витальич, - попыталась унять смех Третьякова.

Подойдя к Абдулову на взрывоопасное расстояние, Лена почувствовала, что её ладони стали влажными, а во рту пересохло. Она нервно облизнула губы. Она увидела, что взгляд Абдулова как-то изменился, и она не могла разобрать, что именно изменилось в его глазах. Всмотревшись чуть пристальнее, она поняла – секунду назад, до того, как она облизнула губы, его глаза были светлыми, небесно-голубыми. А теперь…теперь они как-то потемнели, зрачки расширись настолько, что вокруг них осталась лишь небольшая голубая окантовка. И Третьякова поняла, что это значит. «Ха, этого стоило ожидать. Он же обыкновенный кобель, - пронеслось у неё в голове, - а говорил, что я не его тип. Хм. Ври-ври, да не завирайся, Абдулов». И, от резкого нервного всплеска, она вдруг не выдержала и просто рассмеялась, как-то судорожно, глупо. Но этого, на её счастье, никто не заметил. Она почти согнулась пополам от душившего её смеха, и, чуть подняв голову, увидела, как шарахнулся от неё Абдулов, непонимающее выражение лица снова вернулось к нему.
Лена услышала возмущенный крик Арланова и попыталась унять смех. Это далось ей непросто. Ведь теперь у неё в руках был важный козырь – осознание того, что не она одна так переживает по поводу этой сцены и не одна она тщательно это скрывает.

***

Абдулов чувствовал себя идиотом. Что на неё нашло? Что она такого увидела на его лице, что заставило её рассмеяться? Может, просто нервы? Абдулову хотелось в это верить. Чёрт, ну что за девчонка. Зачем вот так вот губы облизывать?! «А тебе-то что, Абдулов? – укорял он себя, - Какая-то девчонка облизнула губы, и что? Что теперь? Может, набросишься на неё? Веди себя как взрослый человек, что ты, как сопливый мальчишка!» - говорил он сам себе.
Арланов объявил трёхминутный перерыв – так, чтобы Третьякова смогла, наконец, успокоиться, и так, чтобы не успела при этом смыться покурить.
Виталий, пытаясь как-то прояснить ситуацию, двинулся в сторону Лены, которая присев на подоконник, завязывала шнурки на сине-белых кедах.
- Что это было? – членораздельно произнося каждое слово, спросил он.
- Ты о чём? – сделала невинное лицо Третьякова.
- Что за цирк ты тут устраиваешь? – не раздраженно, а, скорее, укоризненно осведомился Абдулов.
- Ничего я не устраиваю, сам виноват. – Сделала будничное лицо Лена, и, не смотря ему в лицо, положила левую ступню на правое колено, поправляя забившийся шнурок.
- Чееего? – возмутился Абдулов.
- Ничего. Не за чем было так на меня смотреть! – выпалила Третьякова, и через мгновение поразилась тому, что сказала.
У Абдулова внутри что-то дрогнуло. Догадалась.
- Как «так»? – язвительно спросил он.
- Тебе лучше знать, - попыталась пойти на попятный Лена.
- Да нет уж, будь добра, скажи! Скажи, КАК я на тебя смотрел? – Абдулова начинало распирать от наглости этой девчонки: сначала она делает вид, что ничего не произошло, а потом заявляет, что он сам во всём виноват!
- Ты правда хочешь знать? – оторвала взгляд от шнурков Лена, и подняла его на Абдулова, продолжая сидеть на подоконнике.
- Хочу. – Сложил руки на груди Абдулов, в ожидании её ответа.
- Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос, - невозмутимо произнесла она, снова начав изучать взглядом шнурки на кедах и пытаясь заткнуть их под края кед.
- Не понял. – Виталий расцепил руки, сцепленные до этого на его груди, и медленно их распрямил, опуская вниз.
- Ну что тут непонятного? – с тем же невозмутимым видом отозвалась Третьякова, вставая с подоконника. И, подойдя к Абдулову на взрывоопасное расстояние, продолжила: - Хочешь. Меня. – И, развернувшись, направилась на съёмочную площадку.
Виталий стоял, как громом пораженный, никогда ему еще не приходилось слышать таких уверенных слов от такой юной девочки. Девушки. Женщины?
«Блин, ты идиот, какой ещё девушки, какой ещё женщины? Опять мысли не в то русло! Она просто глупая девчонка, которая сама не понимает, что говорит,» - думал он. Да это же просто невозможно – она же в два раза младше его, да ещё пацанка какая-то! Грубо отвечает, курит, хрипловато смеется. Абдулов изо всех сил пытался извлечь из своей памяти как можно больше отрицательных качеств Третьяковой. Но на ум, как назло, приходили только положительные – молодая, да что там, совсем юная, остроумная, весёлая и жизнерадостная, такая смешная временами, искренняя, и…привлекательная. Притягательная. Абдулов ужасался своим мыслям, которые вертелись в его голове как волчок, и ему жутко хотелось остановить этот волчок, но от каждой попытки Абдулова он вертелся всё быстрее. Отрезвил Виталия только крик Арланова, который сообщал о начале съёмок второго дубля.

Лена, сидевшая на подоконнике и старательно затягивающая шнурки на кедах, почувствовала, что кто-то подошёл к ней. Подняла глаза. Ну конечно, кто же ещё.
- Что это было? – поинтересовался Виталий.
Лена попыталась прикинуться дурочкой, видимо, получилось. Она не могла не заметить, как волнуется Абдулов, и ей было не по себе от того, что это она является причиной его волнения. Но, что греха таить, ей это даже немного льстило. Третьякова замечала, не по лицу – по голосу, что у Абдулова нервы на пределе. Она доставала шнурки из-за краёв кед и снова усиленно пыталась засунуть их обратно, в общем, пыталась чем-то себя занять, лишь бы только не смотреть ему в лицо. Потом вдруг сказанула, что это он сам виноват в её поведении. Ну и дура! Как теперь отвертеться? Отвертеться-то, конечно, она попыталась, но, увы, попытка не прокатила. Да Лена была и заранее уверена, что попытка не прокатит, - с кем угодно, только не с Абдуловым.
Так и получилось. Поэтому, собрав волю в кулак, Третьякова решила выложить всё начистоту:
- Ты правда хочешь знать?
- Хочу.
- Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос. – Снова кеды, снова шнурки…но руки не слушаются, потеют ладони.
- Не понял. – Она увидела его замешательство.
Лена, изо всех сил стараясь выглядеть непринуждённо, медленно отлепила пятую точку от подоконника и, подойдя с Абдулову настолько близко, насколько это возможно, чтобы не вызывать подозрений у зрителей и съёмочной группы, которые находились неподалёку, удивительно спокойным и уверенным голосом произнесла:
- Хочешь. Меня. – И, отвернувшись, пошла на площадку. Чёрт, ну почему так дрожат колени?!

- Нет, ну вы видели Ленку?? – ухохатывалась Анька, стоя возле стены и наблюдая, как Третьякова терзает шнурки, сидя на подоконнике.
- Мда, а чё ржать-то? – с непонимающим видом ответила Лера, - такой мужик… - она мечтательно закатила глаза, - Нет, вы не подумайте ничего, мне он по барабану, - поспешила заверить девчонок Козлова. – Просто жалко его, зачем Ленка так делает. Видно же, что он к ней неровно дышит. – На полном серъёзе сказала она.
- Лер, ты чего? Мы думали, что всё это шутка, - оторопело уставилась на ней Женя.
- Ага, они походу сами до сих пор так думают, - Лера пристально вгляделась в парочку, выясняющую отношения возле окна.
- Хм, - подала голос Наташа, - Кажется, начинается.
Ранетки приготовились к созерцанию очередного дубля.

- Сцена девять, дубль второй. – в мегафон произнес Арланов.
Сцена разговора повторялась в точности до мелочей. «Всё-таки Третьякова не промах! – думал режиссёр, - Девочка что надо. Играет - будто живёт! А главное, плёнку экономит, - усмехнулся про себя Арланов. – Редко дубли запарывает. Но если она сейчас снова что-нибудь выкинет, и я не попаду к семи домой, то, честное слово, придушу собственными руками».

- Нет, я понимаю, почему вы это сделали. Оправдать, конечно, ваш поступок не могу, но могу сделать кое-что, чтобы облегчить ваше чувство вины. – Осторожно сказала Кулёмина.
- Что? – удивился физрук.
Кулёмина медленно приблизилась к нему. Он непонимающим взглядом уставился на неё.

Лена медленно приближалась к Абдулову. Заметила, как он старается сдерживать себя, в его глазах уже не было того, что в прошлый раз заставило её рассмеяться, почувствовав своё превосходство. Третьякова, удивляясь сама себе, почувствовала разочарование. Ей хотелось снова увидеть этот затуманенный взгляд, но, увы, Абдулов держался молодцом. Или она ошиблась? Может, он действительно настолько хороший актёр, что умеет заставлять свои зрачки расширяться и сужаться, когда ему заблагорассудится? «Тьфу, блин, что за тупые мысли, у первоклассника, наверное, и то поумнее» - пронеслось в ее голове.
«Ну что ж, раз все чувства и ощущения он отбросил, то и у меня наверняка получится сделать то же самое, - думала Ленка, - Так даже лечге.»- но разочарование и желание снова окунуться в омут потемневших синих глаз постепенно брало верх над Третьяковой. Вздохнула, пытаясь отбросить ненужные мысли на второй план. Лена приблизилась к Абдулову почти вплотную, чуть привстала на цыпочки, и, на долю секунды взглянув ему в глаза, прикрыла веки, и легонько прижалась своими губами к его губам.

Виталий сделал очередную попытку взять себя в руки, и спокойно ждал, когда Лена подойдёт к нему, следуя сценарию. Но как в этот раз не поддаться на её провокацию? Абдулов судорожно перебирал в голове возможные решения проблемы, и, кажется, нашёл. Он вспомнил, как его бывшая, Полина, заявила ему, что он слишком чёрствый, язвительный, непримиримый. Как обвиняла его во всех смертных грехах, при том, что сама изменяла ему. Он вспомнил, как тогда было неприятно, будто хлыстом по спине! Он тогда пообещал самому себе, что больше никогда не поверит ни одной женщине. Но даже тогда он сохранял спокойствие. И сейчас, стоя и волнуясь перед этой юной девушкой, он просто начал захламлять свой разум посторонними мыслями, чтобы не потерять остатки самообладания. И, к удивлению Абдулова, у него получилось! Он стойко выдержал те несколько секунд, во время которых Третьякова, Кулёмина, нерешительно приближалась к нему, стараясь заглянуть ему в глаза. Он знал, что она хочет в них увидеть. Но она не дождётся, он не позволит. Но все барьеры, которые он успел построить за эти несколько секунд, беспомощно рухнули, как только она коснулась своими раскалёнными от волнения губами его губ.

Лена, как и тогда, на «репетиции», замерла, в ожидании его сигнала, но его не последовало. Её губы касались его губ, но она не начинала его целовать, словно проверяя, сколько продержится Абдулов. Прошла всего доля секунды с того момента, как она прикоснулась к его губам, но Третьяковой казалось, что это немое противостояние длится уже несколько минут. Чёрт! Ну почему он не прикасается к ней? Почему не кладёт ладони на талию, не обнимает? В висках запульсировала кровь, усугубляя эту пытку. Третьяковой казалось, что весь мир над ней издевается – и Абдулов, и эти чёртовы сценаристы, и этот дурацкий режиссёр, и операторы, и зрители…все. Тогда она, поняв, что не выдержит ещё одного дубля, взяла дело в свои руки. Они медленно провела губами по его губам, вдруг прижалась сильнее, и вдруг снова лишь невесомо касалась его губ. Победа! Она почувствовала, как он отвечает на поцелуй, как легко прикасается ладонями к её талии, а потом уже настойчивее прижимает её к себе. Разум сдавал свои позиции, даже не пытаясь сопротивляться. Ленины руки уже лежали на шее Виталия, и, поднимая их чуть выше, она начала перебирать пальцами его волосы, мягко, но настойчиво притягивая его лицо ближе, так близко, что ближе уже и некуда. Поцелуй сводил с ума, ладони стали горячими, вернулись на шею мужчины. Третьякова почувствовала, как её ступни отрываются от пола, а сильные руки придерживают её за талию, крепко прижимая к себе. «ага, сценарий…»- успело пронестись в голове, и мысли снова стали беспорядочными.

Абдулов еле держал себя в руках. Она прикасалась к нему, а он пытался держаться изо всех сил, не выдавая никаких эмоций, ему удалось это только на какое-то жалкое мгновение. Сколько же труда ему стоило вытерпеть те доли секунды, когда он не позволял себе прикасаться к ней! Но всё-таки он не выдержал. Наплевав на все предрассудки и даже на то, что за ними сейчас наблюдает больше десятка пар любопытных глаз, он поддался захлестнувшим его эмоциям. Его руки хотели только одного – прижимать её ближе, его губы нетерпеливо ласкали её губы. Она провела рукой по его шее, волосам, и Абдулов вконец потерял голову. Он чувствовал, как Лена чуть заметно дрогнула. Не понимая, что делает, он провёл ладонью вверх по её спине, и, крепко прижав её к себе за талию, приподнял над полом спортзала, даже не задумываясь над тем, что делает как раз так, как описано в сценарии, ему было просто не до него. И, чувствуя её теплые губы на своих губах, и горячие ладони на своей шее, Абдулов понял, что попал.

- Стоп, снято! – прокричал довольный, как паровоз, Арланов, стирая пот со лба. Вот это кадр получился! Ну, Третьякова, ну даёт! А Абдулов! Как реалистично! Арланов был вне себя от восторга, и чувствовал, что фанаты КВМ простят ему все его прежние пригрешения за один только этот поцелуй.
- Стоп, сня-то! – Ещё раз, членораздельно крикнул Арланов, который подумал, что актёры его не услышали с первого раза, так как поцелуй продолжался до сих пор.
Но увидев, что его возгласы остаются незамеченными, попросту разинул рот от удивления. Ранетки сделали то же самое. Первой оклемалась Аня:
- Кмхм, я одна это вижу, или вы тоже? – удивленно округлила глаза она, наблюдая за разворачивающейся сценой на съёмочной площадке.
На что остальные девчонки просто ничего не ответили, они попросту не могли прийти в себя.
Арланов подумал, что если это дело затянется еще на пять минут, то он потом не сможет объяснить никому, что же произошло. Поэтому он решил немного «обломать кайф» Третьяковой и Абдулову.
- Эй, ребят, отлепитесь друг от друга, а то мы тут все подумаем, что вам понравилось, - чуть шутливо крикнул он.
Услышав это, Третьякова резко отстранилась от Абдулова, упёрлась ладонями в его грудь, давая понять, что неплохо было бы опустить её на пол. Повернула голову в сторону режиссёра, увидела на его лице недоумение, и удивленно поинтересовалась:
- А что, уже закончили?
- Давно уже, Третьякова, я три раза вам уже об этом напомнил, - с ухмылкой отозвался Арланов, и продолжил, обращаясь уже к съёмочной группе: - Так, собираем аппарутуру. Всем спасибо, на сегодня съёмки закончены. – И отошел куда-то в сторону.
Сквозь кровь, пульсирующую в висках, Третьякова услышала какой-то звук, но не разобрала, какой именно. Она чувствовала себя так, будто её уносит куда-то вверх. Это и неудивительно, ведь её ступни по прежнему не касались пола. Но заканчивать поцелуй не хотелось, да что уж там, ей казалось, что она просто не может этого сделать.
Снова какой-то звук, уже громче. Но по-прежнему слов не разобрать…
Виталий чувствовал её в своих руках, и его вдохновляла эта близость, ему казалось, что он держит в руках что-то большее, чем свою партнёршу по съёмкам. Раздался какой-то звук, но Абдулову было все равно. Он чувствовал, что пора прекратить это безумие, но не хватало силы воли сделать это. Лена была к нему так близко, как не была ещё никогда. Ему хотелось, чтобы этот момент не заканчивался. Снова какой-то звук. Да что же это такое?! Почему нельзя просто оставить их в покое?! И тут к нему стало возвращаться осознание суровой реальности…они же на съёмочной площадке. Возвращению разума посодействовал крик Арланова.
Третьякова в этот же момент с ужасом осознала, что на них смотрят десятки глаз, и, что еще круче, - несколько камер. В эту же секунду она услышала крик Арланова:
- Эй, ребят, отлепитесь друг от друга, а то мы тут все подумаем, что вам понравилось!
Её будто током прошибло, она резко отстранилась от Абдулова, испуганно посмотрела ему в глаза, подумав, что она, наверное, выставила себя огромной дурой.
Но, встретившись с ним взглядом, она увидела в них то же, что заставило её рассмеяться несколько минут назад. Но теперь смеяться не хотелось. Теперь, кроме желания, в его глазах было ещё что-то – какая-то неуверенность и…нежность? Сердце колотилось со страшной силой. Но Лена не могла понять, чьё же сердце так колотится – её или Абдулова? Он был так близко, и она могла чувствовать только бешеный стук, а от кого он исходил, она разобрать не могла, поскольку всё еще была прижата к Абдулову.
Всё это длилось какую-то долю секунды, и Лена положила ладони ему на грудь, упираясь в неё и чуть слышно сказала:
- Пусти.
Абдулов будто очнулся, разорвал контакт их взглядов, отведя глаза в сторону, стараясь придать взгляду равнодушное выражение, и опустил на пол. Сердце отбивало какой-то невероятный ритм. Абдулов заставил себя успокоиться, и повернулся в сторону режиссёра, перед которым уже пыталась оправдаться Третьякова, говоря, что не слышала его крика «Стоп!Снято!».
Потом Абдулов обвёл глазами зал, где стояли остальные созерцатели этой романтичной сцены. Наткнулся взглядом на «Ранеток», стоявших с ошарашенными лицами. Тут его взгляд привлекла Козлова, которая хитро подмигнула ему, и подняла вверх большой палец, как будто говоря: «Всё супер. Всё с тобой понятно.»
Абдулов выдавил из себя снисходительную улыбку, и направился к Арланову, по пути думая, что никогда ещё не чувствовал себя таким глупцом.

Лена решила поскорее смыться из спортзала, пока её не перехватили «ранетки», и не стали доставать её вопросами. А ведь у них, думала Лена, было о чём спросить.
Чтобы не столкнуться ни с кем на выходе из школы, она не стала надолго задерживаться на крыльце, хотя очень хотелось просто постоять здесь и выкурить спасительную сигарету. Или две. Постояв несколько секунд на крыльце, и спустившись по ступеням, Лена завернула за угол школы, и слегка трясущимися руками достала пачку из куртки. На удивление, мыслей в голове практически не было, или же, наоборот, их было столько, что они все смешались и утратили свою чёткость и разборчивость.
«Знать бы хотя бы где ты, с кем ты…Тепло ли там, на твоей планете?..» - ожил в кармане мобильник. Чёрт, как не вовремя! Даже сигарету достать не успела.
- Да, Ань?
- Ленк, ты где? – раздавался из трубки голос Рудневой.
- А, я ушла уже, - соврала Третьякова, не имея никакого желания сейчас ни с кем разговаривать.
- А вещи твои как? – удивлённо поинтересовалась Аня.
- Какие вещи? – не поняла Лена, - А…вещи. – Она вспомнила, что сумка-то её осталась в гримёрке. Возвращаться явно не стоило – иначе не видать ей спокойного вечера. – Ну заберите тогда мою сумку, а завтра на съёмках отдадите, хорошо?
- Хорошо, Лен, - ответила Анька, - тогда до завтра! И, кстати, готовься, завтра донимать тебя будем! Нам ведь так интересно, каково это – целоваться с Абдуловым, - засмеялась она.
- Уже боюсь, - ответила Лена, снисходительно усмехнувшись, и положила трубку.
Теперь она спокойно могла выкурить свою заслуженную сигарету и, наконец, расслабиться. Третьякова достала сигарету из пачки, поднесла к губам, щёлкнула зажигалкой, и вдохнула терпкий дым. Мысли наконец занимали свои места её голове, постепенно складываясь в единую картину всего сегодняшнего съёмочного дня. Каким же долгим был этот день! Третьякова задумчиво уставилась в одну точку, всматриваясь куда-то вглубь сумерек. Она была напряжена, никогда еще работа актрисы не давалась ей с таким трудом. Точнее, убедительно сыграть для неё ничего не стоило, она ведь жила в своей роли, гораздо труднее было – суметь перешагнуть через себя, через свои эмоции и страхи. Так случилось, что в жизни Третьякова практически ничего не боялась, ей было попросту не до этого. Бесконечные дела и суета заполняли её жизнь без остатка, не оставляя времени на раздумья и сомнения. А сегодня время тянулось невыносимо долго, будто старалось продлить её волнение, словно подпитываясь им. Этот день она забудет не скоро. Интересно, а Абдулов? Лена оборвала внезапно всплывшую мысль, пытаясь удержаться от ставшего привычным анализа своих и его поступков. И почему её стало так волновать то, что он делает или говорит? Он наверняка быстро забудет это день, это ведь его работа, и он, конечно же, воспринял все сегодняшние сцены как очередные повседневные обязанности. Наверное, и она скоро будет так же воспринимать подобные сюжетные повороты, привыкнет, у неё перестанут трястись колени при мысли о поцелуях в кадре. Лена уже практически убедила себя в том, что причина её волнения кроется всего-навсего в банальном непрофессионализме, просто она с непривычки чувствует себя неуверенно. Успокоив себя, она сделала последнюю затяжку и выбросила дотлевшую сигарету в урну, стоящую напротив. Достала ещё одну. Она стала курить больше, и её это настораживало. Она, конечно, понимала, что курение – это вредно, и старалась всё-таки не злоупотреблять, выкуривая три-четыре сигареты в день. Но сегодняшний день вымотал её настолько, что, казалось, только очередная сигарета может привести её в чувство. Полезла в карман за зажигалкой.
- От кого прячемся? – раздалось почти над ухом.
Лена испуганно дернулась, выронив из рук только что извлечённую из кармана зажигалку.

Абдулов шёл по коридору, гадая, куда же так быстро смылась Третьякова. Ну, в принципе, предположить было несложно – курить пошла. Глупая, портит своё здоровье – ей ведь ещё жизнь жить, детей рожать. У него иногда просто руки чесались отобрать у неё сигарету, когда он видел, как она курит. Выйдя на школьное крыльцо и не застав там Третьякову, он очень удивился – странно, ему показалось, что она была безумно взволнованна после отснятой сцены, а, следовательно, по предположению Абдулова, она непременно должна была пойти принять очередную дозу никотина. Но он ошибся, и он даже как-то растерялся, не обнаружив Лену на привычном месте. Не оглядываясь по сторонам, и не заметив в сгущавшихся сумерках фигуру Третьяковой, направлявшейся за угол школы, он вернулся в здание школы, замёл в гримёрку. Там он застал остальных «ранеток», и, незачем скрывать, что он надеялся застать там и Третьякову. Но снова промах. Абдулова начинала потихоньку раздражать эта игра в прятки, и он спросил:
- Опа, а что же это сборная не в полном составе? Где вы Третьякову потеряли? – шутливо спросил он, стараясь казаться непринуждённо-весёлым, понимая, что после наблюдаемой «ранетками» сцены в спортзале, его вопрос может показаться им неслучайным.
- Не знаю, мы её не видели, наверное, уже ушла, - ответила ему Руднева.
- А что? Не нацеловались, Виктор Михалыч? – повторила вопрос Арланова ехидная Козлова.
- Тааак, Новикова, разговорчики в строю! А то потягиваться будешь в два раза больше остальных, - в тон её отозвался Виталий. – А как она ушла, если сумка её здесь? – указал он на Ленкину сумку, которая одиноко лежала на стуле.
- А, она, наверное, её забыла, – предположила Женька.
- Ясно. Ну, тогда до завтра. – Ответил разочарованный Абдулов и вышел из гримёрки. Виталию показалось странным, что Лена так стремительно покинула школу, будто сбегая от чего-то, или от кого-то.
Он снова вышел на школьное крыльцо, спустился по ступеням, направился было к машине, но услышал где-то вдалеке какую-то мелодию. По всей видимости, звонил чей-то мобильный. Он понял, что звук относится откуда-то справа, из-за угла. Он подошёл поближе. Ну конечно. Третьякова собственной персоной.
Он застыл за углом, прислушиваясь к разговору.
- А, я ушла уже, - услышал он. «Зачем врёт?»,- подумал Абдулов.
- Какие вещи? – рассеянным голосом отозвалась Лена, - А…вещи. Ну заберите тогда мою сумку, а завтра на съёмках отдадите, хорошо? – пауза.
- Уже боюсь, - насмешливо ответила Лена собеседнику. На этом разговор закончился. Сейчас курить будет, думал Виталий. И не ошибся, услышал, как чиркнула зажигалка. На улице было уже темно, и Абдулов спокойно вышел из-за угла школы, оперевшись на него плечом и наблюдая, как Третьякова подносит ко рту зажжённую сигарету, отрешенно смотрит куда-то вдаль, размышляя о чём-то. Выдыхает серебристый дым. Черты лица в темноте было различить трудно, но когда она подносила к лицу зажжённую сигарету, Абдулов видел, как сосредоточенно её лицо, и его немного забавляло то, с каким серъёзным выражением лица Ленка обдумывает какую-то проблему. Ему было безумно интересно, о чем она сейчас думает, и где-то в глубине души теплилась надежда, что она думает о нём. Окончательно осознав, что он круглый идиот, Абдулов подумал, что постепенно разучивается контролировать свои мысли.
Третьякова выбросила дотлевшую сигарету в стоявшую прямо перед ней урну, и достала из пачки новую. Абдулов, решивший сообщить о своем присутствии своей партнерше по съёмкам, неслышно подошёл к ней слева, пока она нащупывала зажигалку в правом кармане куртки.
- От кого прячемся? – вполголоса поинтересовался он, Третьякова испуганно дернулась. Зажигалка валялась у её ног. Абдулов присел, поднял зажигалку и отдал её Лене, которая всё ещё смотрела на него ошалелыми глазами.
- Ты что, совсем? Кто же так подкрадывается?! Фу, блин. – Лена постепенно успокаивалась, хотя сердце всё ещё испуганно колотилось. Ещё бы, подкрался в темноте, да ещё каким-то загробным голосом говорит, придурок.
- Хм, Третьякова, не думал, что ты из пугливых, - чуть насмешливо отозвался Абдулов.
- Посмотрела бы я на тебя, если бы к тебе кто-нибудь вот так вот подкрался в темноте, - возмущённо ответила Лена, зажигая вторую сигарету.
- Сколько можно курить? – начал свою вечную проповедь Абдулов.
- Сколько нужно. – Отозвалась Третьякова, - Чего ты вообще ко мне с этим курением привязался?
- Просто мне кажется, что ты много куришь, а это – вредно.
- Между прочим, я курю не так уж и много.
- Ага, уже вторую сигарету подряд, - укоризненно сказал Виталий, - между прочим, тебе ещё детей рожать. А ты организм портишь.
- И долго ты тут стоял, раз знаешь, что эта сигарета не первая? – чуть подняв брови, спросила Лена, нацепив маску равнодушия. – И, ещё: может быть, я не собираюсь детей заводить, тебе-то какая разница?
- Ну, во-первых, стою я тут всего пару минут, - соврал Абдулов. – А во-вторых, заводить детей или не заводить, это – твоё личное дело. Но думаю, когда твой будущий муж захочет от тебя ребёнка, мне интересно будет услышать причину твоего отказа ему. – Не выдержал он.
- А может быть, я и замуж-то не собираюсь выходить. – Уже начинала заводиться Третьякова.
- Рано или поздно соберешься, уж поверь мне, - хмыкнул в ответ Абдулов.
Лену начинала раздражать его напыщенность и самоуверенность.
- Раз такой умный, почему же сам до сих пор не женился? – язвительно заметила Лена, подсознательно старалась она найти его больное место.
- В том-то и дело, что я достаточно умный, чтобы не делать этого, - усмехнулся он в ответ, пытаясь, как обычно, выиграть этот спор с Третьяковой. Но про себя подумал, что не женился до сих пор он явно не по этой причине. Просто ему ни разу не довелось завязать отношения с той женщиной, которую он хотел бы сделать своей навсегда. Всё было каким-то ненастоящим, наигранным. И все были какими-то ненастоящими. Не то, чтобы он мечтал о серьёзных отношениях, но уже давненько начал задумываться о том, что неплохо бы уже как-то определиться, найти человека, с которым мог бы чувствовать себя настоящим, искренним, найти женщину, с которой бы он чувствовал себя на равных.
- Ну, другого ответа я и не ожидала услышать. – Равнодушно отозвалась Лена. И почувствовала какое-то разочарование, будто бы хотела услышать абсолютно другое. А ведь, действительно, хотела. И ответ Абдулова дал ей повод ещё раз удостовериться в том, что сегодняшний поцелуй – лишь профессиональная актёрская игра.
Абдулову показалось, что в голосе Третьяковой послышались нотки едва уловимого разочарования. И, почувствовав повисшее в воздухе напряжение, спросил:
- Домой собираешься?
- Конечно. Сейчас докурю, и пойду.
- Пешком? – удивленно поинтересовался Виталий.
- Нет конечно, на метро. – Удивившись его вопросу, ответила Третьякова.
- А разве сегодня Московское метро устраивает благотворительную акцию? – насмешливо спросил он.
- Что ты имеешь в виду? – снова удивилась Лена.
- Насколько я знаю, сумку твою забрали ранетки, и придётся тебе теперь добираться на своих двоих, - усмехнулся он в ответ.
- О, ты даже это знаешь. Ну надо же, вездесущий Абдулов. Всё и про всех знаешь. А говоришь, что стоишь здесь недолго, - насмешливо ответила Лена, чувствуя небольшое внутреннее напряжение. – А врать, между прочим, нехорошо.
- Ой, кто бы говорил, Третьякова! «А я уже ушла», - спародировал он её голос, в тот момент, когда она разговаривала по телефону с Рудневой.
Лена засмеялась, и ответила:
- Ладно, один-один, счёт равный.
- Нет, Третьякова, счёт будет равным только тогда, когда я доставлю тебя домой живой и невредимой, - отозвался с ухмылкой Абдулов.
- А с чего ты взял, что я соглашусь? – сделав вид, что удивилась, подняла брови Ленка.
- А куда ты денешься? – ответил он и продолжил: - Выбрасывай давай эту дрянь, - указал он взглядом на сигарету в Ленкиной руке, - И поехали.
Лена не стала начинать очередные, ставшие уже традиционными, препирания с Абдуловым, и, выкинув сигарету в урну, посмотрела на него чуть насмешливым взглядом, ответила:
- Поехали.

Но не один он не мог сегодня уснуть.
Третьякова вот уже два с половиной часа ворочалась в кровати, безуспешно стараясь отключить мозг и дать, наконец, ему заслуженный отдых. Устав от бесконечных попыток, Лена встала с кровати и пошла на кухню, предварительно взяв с тумбочки заветную пачку.
Как только она приоткрыла окно, её тут же обдало прохладным воздухом, уже даже чуть морозным – приближался декабрь. Декабрь. Гастроли. «Заморозка» съёмок на пару месяцев. Хорошо это или плохо, Третьякова не знала, но была, конечно, рада, что наконец состоится их гастрольный тур по городам России. Но приостановке съёмок Третьякова была не очень рада, хотя её безумно хотелось отдыха, а съёмки её очень выматывали в последнее время. Но она к ним привыкла, и без них Лене будто чего-то не хватало, хотя ей уже порядком поднадоел сам сериал, просто ей нравился сам процесс съёмок, съёмочная группа, актёры…Чиркнула зажигалкой, посмотрела в окно. Сегодняшний день перевернул внутри Третьяковой всё вверх тормашками – то, что казалось очевидным, стало неважным, а то, что она пыталась скрыть даже от самой себя – неожиданно вырвалось наружу. Чего он от неё хочет, чего добивается? То ведёт себя как наглый самоуверенный выпендрёжник, то вдруг неожиданно меняется, то смущается, хотя и на долю секунды, то нервничает. Не поймёшь его, ну что за мужик? «Никогда ещё с такими не общалась, - думала Третьякова, - а уж тем более, не ходила на свидание», но пойти ей хотелось, она только не решалась ответить ему «да», опасаясь, что не оправдает свою репутацию «железной леди», пуленепробиваемой, боевой, но вполне доброжелательной. Лена привыкла вести себя так, она чувствовала, что пока она не выставляет напоказ свои слабости, которые, как и у любой девушки (да и вообще, у любого человека), у неё, разумеется имелись, то она защищена от всех и всего. Привыкшая самостоятельно решать свои проблемы и преодолевать трудности, Третьякова старалась всегда быть невозмутимой, но, когда её кто-то выводил из себя, то этому «кому-то» обычно попадало от неё по первое число.
Абдулов часто выводил её из себя в последнее время. Гораздо чаще, чем все остальные. И, стараясь постоянно его переспорить, заткнуть за пояс, она иногда перегибала палку. А ему было будто бы все равно! Он словно не обращал внимания на её порой обидные колкости, ну что за человек? Даже поиздеваться над собой толком не даёт. Но что-то изменилось сегодня, сегодня он стал каким-то другим. На определенное время. А потом снова вернулся в прежнее русло, а потом снова стал другим. На свидание её пригласил, ну надо же. Лена стряхнула пепел в пепельницу и снова поднесла сигарету к губам. «Интересно, о чём он думает сейчас? – возникла мысль в её голове. – Спит, наверное». Но Абдулов не спал.

Так и не сумев уснуть, Абдулов сидел на кухне, осушая уже второй бокал виски. Весь сегодняшний день он чувствовал себя как на иголках: то был спокоен как танк, то вдруг безумно волновался. То был безоговорочно уверен в себе, то вдруг стушевывался ни с того ни с сего. Пытаясь понять себя и своё явно ненормальное поведение, Абдулов налил себе третью порцию любимого напитка. Повернул бутылку вперёд этикеткой, вчитался в надпись на ней, хотя это было абсолютно бессмысленно, ведь он и так знал, что там написано - это же его любимый виски, немецкий, друг привёз в подарок. Эта бутылка уже несколько месяцев стояла в баре, дожидаясь своего звёздного часа, и вот, этот час настал. Ну и что, что он настал в три часа ночи. Абдулову было всё равно, ему хотелось просто понять себя, и он даже не задумывался, что сейчас выглядит, как алкоголик – в одних пижамных штанах сидит на кухонном стуле и в одиночестве осушает третий бокал горячительного напитка. «Далась тебе эта Третьякова! – возмущенно говорил ему внутренний голос, - ну что ты из-за этой…то ли девочки, то ли мальчика, мозги себе долбаешь в три часа ночи?? – внутренний голос просто настаивал на том, чтобы Абдулов наконец поставил бутылку обратно в бар, и дал своему утомленному за день мозгу отдохнуть оставшиеся четыре часа, но Виталий не сдавай свои позиции и продолжал размышлять: - Почему она не ответила сразу? Обещала подумать. Ну что за ерунда, неужели она откажется? Нет, этого быть не может. Такого не было уже почти два десятка лет – не может же эта девочка просто взять и отшить! Или может?» - сумбурно возникали мысли в уже затуманенном алкоголем мозге Абдулова. «Идиот, ты же в два раза старше её, разве ты ей нужен? У неё впереди целая жизнь, гастроли, поклонники. А у тебя? Найди себе зрелую, готовую к спокойной семейной жизни женщину, тебе ведь не двадцать пять уже, а под сорок!» - упорствовал внутренний голос, пытаясь достучаться до чуть опьяневшего разума Абдулова. Из спальни донёсся какой-то звук, Виталий не сразу понял, что это звонит телефон. Когда до него дошло, звук уже прекратился. Абдулов нехотя поплёлся в спальню, и, взяв мобильник в руку, направился обратно на кухню. Сел на пригретое местечко и взглянул на дисплей – новое сообщение.
Стараясь попасть большим пальцем по нужной кнопке, Абдулов нажал: «Читать сейчас».
«Молодая симпатичная девушка согласна», - буквы чуть расплывались, но когда Абдулов дочитал сообщение до конца, алкогольный дурман как рукой сняло. В глазах появилась какая-то искра, и, почувствовав неимоверное облегчение на душе, Виталий резко поднялся со стула, схватил стоящую на столе бутылку, и поставил обратно в бар. До следующего «звёздного часа». И направился в спальню, чувствуя, что теперь ему удастся наконец заснуть.

«Надеюсь, я дала правильный ответ», - думала про себя Третьякова, направляясь в спальню, и почувствовала, что была права, потому что как только её голова коснулась подушки, она практически сразу же провалилась в долгожданный сон.

Лена благополучно добралась до съёмочной площадки, по пути раздумывая над тем, куда же поведёт её Абдулов вечером.
Сегодня у них не было общих сцен. Абдулов снимался отдельно, Третьякова – отдельно. Даже как-то грустно. Лена столкнулась с ним только ближе к часу дня, в гримёрке.
- Привет, - сказал Виталий, зайдя в гримёрку и заметив там Третьякову, над которой уже колдовала Марина.
- Привет, - ответила она, взглянув на него в отражение зеркала, не имея возможности повернуться к нему лицом, так как Марина укладывала ей волосы.
Виталий присел на синий диван, дожидаясь, пока Марина закончит приводить Лену в порядок и займётся им. Он не видел смысла продолжать разговор при Марине. Лена понимала, почему он ничего ей не говорит, но всё-таки надеялась, что он придумает что-нибудь, чтобы сказать ей. Пусть шутканёт как-нибудь, что ли. Почему-то Третьяковой было невыносимо находиться с Абдуловым в одной комнате и молчать.
Когда Марина закончила с её гримировкой, Лена встала, и направилась к выходу – её сцена должна была сниматься через пять минут. Абдулов, попросив Марину подождать его пару минут, а сам вышел вслед за Третьяковой.
- Лен, подожди, - окликнул Абдулов Третьякову, направляющуюся в сторону кабинета химии.
Лена удивленно обернулась – она не могла припомнить, чтобы Абдулов когда-то называл её по имени.
- Ты что-то хотел? Если да, то говори быстрей, у меня сцена через три минуты, - сказала Третьякова, не зная, как с ним разговаривать теперь, когда она согласилась пойти с ним на свидание. Тем более, что ожидание этого свидания мучало её, словно это было первое свидание в её жизни.
Абдулов немного опешил от такого прохладного тона Третьяковой, но списал всё это на то, что у неё действительно сейчас будет сцена, и она очень торопится.
- Я хотел спросить – всё в силе?
- Ты о чём? – не поняв, переспросила Лена.
- Ну, о нашей…встрече сегодня вечером? – немного стушевался Абдулов, с его языка так и просилось слететь слово «свидание». Но он вовремя себя остановил, понимая, что уже начинает впадать в юность, что его немного беспокоило – казалось, ещё чуть-чуть, и крыша начнёт собирать чемоданы, и сделает ему ручкой.
- А, ты об этом, - нарочито будничным тоном отозвалась Лена, которой неприятно резануло слух это официозное слово «встреча», - да, конечно, я же тебе вчера, - вспомнив о своей смс-ке в три часа ночи, Лена поправила себя: - точнее, уже сегодня, написала.
- Ну… - будничный Ленкин тон немного отрезвил Абдулова, - я просто хотел убедиться, что ты не передумала, и не сбежишь никуда, - придав своему лицу чуть насмешливое выражение, усмехнулся он.
- А что, надо бы? – в тон ему усмехнулась Лена.
- Как хочешь, я тебя силой тащить на свидание не буду, - так же насмешливо отозвался Абдулов, и тут же чуть не прибил себя за сорвавшееся-таки с губ слово.
- Хех, - ухмыльнулась Третьякова, - значит, всё-таки свидание?
- Ну, раз сказал свидание, значит, так и есть. А что, тебя что-то не устраивает? – попытался затеять привычный спор, чтобы хоть как-то перевести разговор с больной темы, Абдулов.
- Да вроде бы пока что меня всё устраивает, - чуть прищурившись и слегка улыбнувшись, ответила Ленка, и, повернувшись, зашагала к съёмочной площадке.
Абдулов постоял ещё пару секунд, глядя вслед удаляющейся девушке, и зашёл обратно в гримёрку.

Съёмочный день, как назло, тянулся медленно. Скучные, серые сцены, сухие, глупые диалоги уже достали Третьякову, и она ждала, когда же это закончится. Но когда она вспоминала, что ждёт её после окончания съёмок, желудок сводило и становилось как-то не по себе. Лена вспомнила, что такое же ощущение у неё всегда возникало каждый раз, когда она шла к стоматологу. Какое-то, на первый взгляд, беспричинное волнение не давало ей покоя, провоцируя её на всё новые и новые «перекуры», чем, она, собственно, сейчас и занималась, стоя на холодном школьном крыльце в одной олимпийке.
- Третьякова, ты с ума сошла? – услышала она возмущенный голос за своей спиной.
Лена, узнав этот голос, в тон ему ответила:
- Ой, ну вот только не надо мне опять читать нотации по поводу вреда курения! – закатила глаза она.
- Да, собственно, не по этому поводу возмущаюсь, хотя, сейчас начну и по этому! - отозвался Абдулов, выйдя из-за её спины и став лицом к ней.
- А по какому же? – удивленно приподняла брови Лена.
- Такой мороз, а ты, дурёха, стоишь в одной олимпийке! Простудишься ведь, - всё ещё возмущаясь, но уже чуть мягче ответил Абдулов.
- Извини, мамочка, сейчас пойду оденусь, - хмыкнула Третьякова, ей показалось, что Абдулов ведёт себя прям как её мама – то оденься теплее, то бутербродик с собой прихвати, чтоб с голоду не умереть.
- Ладно уж, не отвлекайся. – Снисходительно ответил Абдулов, снимая с себя куртку.
- Ты чего? Оденься, - чуть округлила глаза Лена.
- Ага, чтобы ты с воспалением лёгких слегла? Чтобы я сегодня сам с собой в ресторан попёрся? Нет уж, - добродушно хмыкнул Абдулов, накидывая сзади на неё свою куртку, и чуть сжал руками её плечи, как бы придавливая куртку, чтобы лучше грела. Он еле сдержал себя, чтобы не прижать Третьякову к своей груди, чтобы ей стало совсем тепло.
Лена, пользуясь тем, что Абдулов не видит её лица, слегка улыбнулась и поймала себя на мысли, что от этой его заботы ей стало очень уютно. Но вслух сказала:
- А. Так ты всё-таки о себе заботишься? Чтобы вечер провести не в одиночестве? –насмешливо осведомилась она, развернувшись к нему лицом.
- А то как же, - весело отозвался Абдулов, - ты меня раскусила. Вот такой вот я эгоист. – усмехнулся он, и продолжил: - Давай быстрее, твоя сцена скоро. – И направился в здание школы.

Лена постояла ещё пару минут на крыльце, докурила единственную на этот раз сигарету, и направилась в школу. Настроение приподнялось, непринуждённость в общении с Абдуловым потихоньку возвращалось, что не могло не радовать Третьякову. Она пошла в спортзал, где снималась сцена Виталия, чтобы отдать ему куртку, которая всё еще была на ней. По пути, как назло, попались Аня с Женей.
- О, Ленка! Ну наконец-то мы тебя нашли! А то, как только съёмка сцены заканчивается – ты вечно куда-то исчезаешь! – сетовала Руднева.
- Хм. Что, и покурить уже нельзя, что ли? – чуть улыбнулась Лена, догадываясь, о чём сейчас её начнут расспрашивать. Да ещё куртка Абдулова на её плечах была совсем некстати. «Ну, может не заметят?» - с надеждой подумала Третьякова.
- Ленк, у тебя всегда одна и та же отговорка – покурить, - улыбнулась Аня и повернулась к Женьке: - Может и нам закурить, а? Всегда будет готова отмазка!
- Нее, Ань, я лучше уж правду буду говорить, чем эту гадость курить, - ответила, сморщившись, Огурцова.
- Достали блин, моралисты, - беззлобно буркнула Третьякова, собираясь уже ускользнуть от подруг, пользуясь их короткой беседой.
- Эээй, ты куда это собралась? Давай-ка рассказывай, - хихикнула Руднева.
- Что рассказывать? – прикинулась дурочкой Лена.
- Понравилось с Абдуловым целоваться? – подкравшись к Лене сзади, ответила на её вопрос Козлова.
- Фу, Лер, ты чё подкрадываешься? – перевела дух Третьякова, которая вздрогнула совсем не от неожиданного появления Леры, а от прямолинейности заданного ей вопроса.
- Так, Ленка, зубы нам не заговаривай, а отвечай на поставленный вопрос, - улыбнулась в ответ Лерка.
Третьякова заметила выходящего из спортзала Абдулова, заметившего их и направлявшегося в их сторону. Лена вздохнула, предчувствуя коллективную пытку.
«Только не это», - пронеслось у неё в голове.
- О чём болтаем? – весело спросил Абдулов, подойдя к девчонкам, взглянул на Лену, и, заметив её мученическое выражение лица, еле сдержал смех.
- Да так, ни о чем, - пожалуй, слишком быстро, ответила Лена.
- Да мы тут Ленку спрашиваем, понравилось ли ей с тобой целоваться, - как всегда, «тактично» вставила Лерка, она обожала подтрунивать над этими двумя.
Лена чуть не лишилась дара речи от этого Леркиного заявления. «Ну, же, Абдулов, ответь этой идиотке что-нибудь, чтобы она наконец отстала со своими дурацкими вопросами», - взмолилась про себя Лена, и умоляюще посмотрела на Абдулова.
Но Виталию эта тема была не менее интересна, чем любопытным «ранеткам», и, нагло ухмыляясь, он спросил:
- Ну так что же ты молчишь, Третьякова? Отвечай на поставленный вопрос, - в его глазах появился нездоровый блеск.
У Лены чуть челюсть не отвисла, возмущение внутри неё всё нарастало, а ладони резко стали влажными.
- Вы что, все сговорились? – сверкнула глазами она, выставив вперед правую ногу.
Абдулов поймал её взгляд, и не давал её разорвать этот зрительный контакт, который продлился всего пару мгновений. «Ранеткам» было достаточно и этого, чтобы заметить, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд – ведь вместо того, чтобы отшутиться, как всегда делала Третьякова, она просто завелась, и в её глазах появился нехороший огонёк.
- Ленк, ну мы же шутим, что ты так сразу злишься, - примирительно улыбнулась ей Лерка, и, подхватив под руки глупо улыбающихся Женьку и Аньку, утащила их куда-то в сторону буфета.

Лена стояла, всё ещё кипя негодованием по поводу такой наглости. И сама понимала, что этой своей нервозностью просто-напросто выдаёт себя с головой. Но ничего не могла с собой поделать. В коридоре было пусто. Единственным живым существом, находящимся здесь кроме неё, был Абдулов, который стоял рядом и выжидающе смотрел на Лену.
- Что? – наконец подняла голову она.
- Что «что»? – переспросил Абдулов, всё ещё глядя на неё так, будто ждёт чего-то.
- Что ты на меня так смотришь? – начинала злиться Лена. Да что с ней такое? Откуда эта глупая злость? Почему она так нервничает? Она, конечно, догадывалась, почему, но отказывалась признаться в этом самой себе.
- Ты так и не ответила на Лерин вопрос. – Спокойно, но как-то настороженно ответил Виталий.
- А тебе правда интересно? – прищурилась Третьякова, отойдя к стене и оперевшись на неё пятой точкой, сложила руки на груди.
- Если бы было неинтересно, я не спрашивал бы, - всё так же спокойно отозвался Абдулов. Хотя чего стоило ему это видимое спокойствие! Ему казалось, что внутри что-то сжимает ему гортань, мешая говорить громче и вообще думать о том, что он говорит. Желудок противно сжимало, и ожидание ответа заставляло сердце биться через раз.
Лена не знала, что ответить. Сердце отбивало сумасшедший ритм, а ладонями можно было бы мгновенно растопить эскимо.
- Я…- неуверенно начала она, и мысленно отругала себя за то, что мямлит. Никогда в жизни еще не мямлила вот так, как какая-нибудь сопливая девчонка, - Я не знаю. – Соврала она.
- Интересное кино, - усмехнулся Абдулов, не ожидая такого ответа, - это как такое может быть? По-моему, здесь всего два варианта ответа, которые спутать невозможно. – Слегка улыбнулся он, стараясь прогнать внезапно появившееся напряжение. Сложил руки за спиной, отставил правую ногу чуть в сторону, стараясь придать своему телу естественное положение, чтобы не выдать волнения, которое сковывало его изнутри. Посмотрел на Третьякову, которая всё ещё прижималась пятой точкой стене и сосредоточенно изучала свои желтые кеды с белыми шнурками.
- Я не уверена, - снова отозвалась она, не поднимая головы.
И Абдулов не выдержал.
Он расцепил сомкнутые за спиной руки, и подошёл к Третьяковой. Она так и не подняла на него взгляд, и ему пришлось заставить её посмотреть себе в глаза – он пальцами взял её за подбородок, и поднял её лицо.

Третьякова чувствовала себя загнанной в угол. У неё всегда находилось, что сказать в ответ. Но сейчас мозг упорно отказывался подсказать ей решение. Она уже почти продырявила взглядом свои желтые кеды, когда почувствовала, что Абдулов приближается к ней. Она оставалась неподвижной и прекрасно понимала, что бежать некуда – нужно либо ответить на заданный вопрос, либо просто развернуться и уйти – и тогда прощай сегодняшнее свидание. Ни того ни другого Лена была сделать не в силах, поэтому просто стояла, надеясь, что Абдулов передумает и просто удалится восвояси. Но её надежды не оправдались, она почувствовала, как его пальцы поднимают её подбородок. Она посмотрела в синие глаза, и теперь действительно лишилась дара речи. Не просто потому, что не могла ничего сказать, а ещё и потому, что просто не могла ни о чём думать.

Виталий встретился с ней взглядом, и, всё ещё поддерживая пальцами её подбородок, спросил:
- Ты хочешь проверить?

Лена резко сорвалась с места и трусцой направилась в спортзал, где проходила съёмка Абдулова.
Третьякова чуть приоткрыл дверь, заглянула. Осветители настраивали свет, оператор передвигал камеру. Абдулов стоял и обсуждал что-то с Арлановым, словно пытаясь ему что-то доказать и при этом бурно жестикулируя. Лена заметила, что Виталий явно на взводе. Она продолжала наблюдать, и, подождав минуту, увидела, как Абдулов, наконец, утихомирился, отошёл к окну, оперся плечом о край окна и уставился куда-то отрешенным взглядом. Лена не привыкла видеть его таким. Ей показалось, что он обдумывает какую-то очень важную проблему, по крайней мере, в его взгляде была сосредоточенность и отрешенность от всего окружающего – и это насторожило Третьякову. Её немного пугала мысль о том, что, возможно, именно она является виновницей такого состояния Абдулова, и она, перемявшись с ноги на ногу, осторожно направилась в его сторону.

Виталий отошёл от Третьяковой на шаг, как бы давая ей возможность обдумать своё решение. Но она не реагировала. Тогда он просто развернулся, и пошёл вперед по коридору, направляясь в спортзал, где скоро должна начать сниматься сцена с его участием.
На душе было как-то противно. Противно от того, как Лена отрешенно отвернулась от него, будто ей всё равно. От того, что она не остановила его, от того, что так и не ответила ни на вопрос Леры, ни на его вопрос. Чего она этим добивается? Обычно такая дерзкая и своенравная Третьякова предстала в его глазах совершенно в ином свете – даже послать его достойно не смогла. Просто отвернулась. Да лучше бы она ему оплеуху влепила, или, как она сама любила говорить – «наваляла» по первое число! Чёрт, ну почему же так хочется вернуться и прижать её к этой стене, не отпускать, пока он не получит вразумительного ответа? Абдулов тяжёлым шагом добрался до спортзала, казалось, каждым своим шагом он пытается оставить внушительную вмятину в полу. Но вмятин, как ни странно, не было, хотя Абдулов и вложил в свои шаги всё своё напряжение, накопившееся внутри за прошедшую минуту. Он понимал, что ни о каком вечернем свидании («чёрт, опять это слово!» - думал Абдулов), не может быть и речи после того, что произошло в коридоре. Он безразличен ей, она дала ему это понять. И Виталий, привыкший, что любая понравившаяся женщина достаётся ему легко, решил забить на Третьякову, которая вот так вот пытается им вертеть, как захочет. Надоело! Никогда он ещё не чувствовал себя таким тюфяком, как сейчас, после этой сцены, которую ему устроила Третьякова.
Ещё этот Арланов. Испортил всё настроение. Вечно орёт, если что-то не так – то ему одно не так, то другое. Поругавшись с Арлановым, немного выпустив пар, Абдулов почувствовал себя уже чуть лучше, постепенно к нему возвращалась способность здраво мыслить.
Отойдя к окну, он опёрся плечом о его край и посмотрел на глупого чёрно-белого кота, который пытался перебежать через перекрёсток, постоянно отбегая назад, завидев очередную машину. «Дурак, беги быстрее, не оглядывайся ты на эти тачки, если надо – сами затормозят, - мысленно подсказывал коту Абдулов, - если будешь каждый раз отбегать назад перед возникшим препятствием, то никогда не доберешься на ту сторону», - эта мысль вдруг поразила Виталия своей логичностью, а главное, своевременностью.
Он оторвал взгляд от окна, и увидел приближающуюся к нему Лену. Снова отвернулся к оконному проёму, пытаясь найти взгляда недотёпу-кота. Желудок начал противно сжиматься.

Лена подошла к Абдулову, собираясь с духом.
- Эмм, - промычала она, пытаясь привлечь его внимание.
- Ты что-то хотела? – сухо спросил Виталий, не поворачивая головы, прилагая все усилия, чтобы не взглянуть на неё. Но в голове упорно пульсировала мысль, возникшая у него всего минуту назад, когда он увидел кота, пытавшегося пересечь опасный перекрёсток.
Лена, вдохнув побольше воздуха в легкие, произнесла:
- Хотела спросить.
- Спрашивай. – Новая попытка отыскать взглядом кота.
- Всё в силе? – неуверенно спросила Лена, сжав в кулак пальцы правой руки так, что они побелели.
Абдулов почувствовал, что комок, сжимавший его гортань с тех пор, как Лена отвернулась в коридоре, резко исчез, и сердце предательски ухнуло вниз.
- Ты о чём? – попытался придать лицу невозмутимое выражение.
- О нашей…эээ…встрече. – Лена уже мысленно убивала себя за то, что подошла к нему и начала весь этот тупой разговор.
Сердце Абдулова снова начало отбивать бешеный ритм, и он наконец оторвал взгляд от окна взглянул в глаза Третьяковой. В её глазах была нерешительность и обеспокоенность.
Он снова не смог устоять перед этим взглядом, и его голос, моментально смягчившись, ответил ей:
- Конечно, как договаривались, в восемь на крыльце, - практически на одном дыхании произнес он.
Лена почувствовала невероятное облегчение, и, улыбнувшись уголками губ, ответила:
- Хорошо, увидимся вечером, мне пора на съёмку, - и, повернувшись, зашагала к выходу из спортзала.
- Удачи, - услышала она вслед. Обернулась – его улыбающиеся глаза сказали ей, что она явно зашла сюда не зря.

Съёмочный день подходил к концу. Третьякова, успешно отсняв все сцены, направилась в комнату отдыха, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть перед сегодняшним вечером.
Она завалилась на диван, вытянула ноги, и вошедшая Аня чуть было не споткнулась о них.
- Эй! Ленка, ну ты додумалась – свои длиннющие ноги на всю комнату вытянуть, - притворно возмутилась она.
- Зависть – плохое чувство, - ухмыльнулась Лена, но ноги всё-таки с прохода убрала.
- Ойойой, а ты всё не устаешь мне напоминать о моём гигантском росте, - сощурилась Анька, привыкшая к подколам подруг по поводу своего роста – она была самой низенькой участницей группы.
Третьякова только улыбнулась в ответ, прикрыла глаза. Через пятнадцать минут у Абдулова заканчиваются съёмки, и они с ним поедут куда-нибудь, неважно куда.
В теле разливалось приятное тепло, будто она лежала в тёплой ванне, наслаждаясь каждым моментом.
- Здорово, правда, что Арланов нам такой сюрприз сегодня устроил, да? – радостно спросила у Лены Анька, водя расчёской по волосам.
Лена пришла в себя от временного помутнения, и удивленно спросила:
- Какой ещё сюрприз?
- Ты чего, Ленка, я о сегодняшнем корпоративе в «Апельсине»! – как на пальму в тундре посмотрела на подругу Аня.
- Чееего? Какой ещё корпоратив? – всполошилась Ленка, резко сев на диване.
- Не, ну ты даешь. Арланов же сегодня перед съёмкой репетиции нам говорил!
- Блин. Меня не было с вами перед съёмкой. Я была…в другом месте. – Вспомнила сцену в коридоре Лена.
- А, ну значит, теперь ты знаешь, - улыбнулась шустрая Анька.
- А если у меня другие планы? Если я не пойду на этот корпоратив? – с надеждой в голосе спросила расстроенная Третьякова.
- Не, так не пойдёт. Арланов сказал, что там будет телевидение, так что прийти по-любому придётся. – Твёрдо сказала Аня. – Не забудь, в пол-одиннадцатого в «Апельсине». – Напомнила она и вышла из гримёрки.
Чёрт, чёрт, чёрт! Лена была в шоке – их с Абдуловым планы на вечер рушились со скоростью света. И это после того, как они с таким трудом восстановили такой хрупкий мир между ними! Шумно выдохнув, пытаясь в этом выдохе выпустить всё своё раздражение, Лена снова откинулась на спинку дивана и по привычке уставилась в потолок.
Открылась дверь. Знакомый голос расстроенно поинтересовался:
- Ты уже знаешь?
Лена снова резко села на диване, увидев Абдулова, и ответила:
- Знаю.
Ей показалось, что Абдулов разочарован не меньше, чем она, и её это успокоило, в теле снова начало разливаться тепло.
- Невовремя конечно они этот корпоратив замутили, но что поделать, - вздохнул Абдулов, и сел в кресло напротив Лены.
- Мда уж, Арланов у нас мастер на «сюрпризы», - усмехнулась Третьякова, переживая, что их с Абдуловым свидание отложится в долгий ящик и о нём они больше не заговорят. Но Абдулов, словно почувствовав, о чем она сейчас думает, сказал:
- Ну, ничего, мы перенесём нашу «встречу» на завтра, - улыбнулся он, чуть вопросительно глядя на Ленку, будто спрашивая у неё согласия.
Лена облегчённо улыбнулась и ответила:
- Конечно, - и снова откинулась на спинку дивана.
Абдулов изучающе посмотрел на неё. Сегодня, после их примирения, она казалась ему как никогда привлекательной, пусть в своём подростковом прикиде, с лохматой шевелюрой и бросающимися в глаза ядовито-жёлтыми кедами. Он чуть улыбнулся. Лена заметила из под чуть прикрытых ресниц его улыбку, и уголки губ сами по себе дернулись вверх, но глаз она не открыла, так и продолжая полулежать на диване.
- Тебя подвезти домой? – спросил вдруг Абдулов.
- Да, было бы очень кстати, - ответила Лена, поднимаясь с дивана, - уже пора ехать, нам ведь ещё собираться надо на этот дурацкий корпоратив. Он, между прочим, через два с половиной часа. – Посмотрела на наручные часы она.
- За тобой заехать? – участливо спросил Абдулов.
- Нет, я сама до клуба доберусь, там встретимся, - улыбнулась Лена, заметив, как изменился Абдулов с позавчерашнего дня.
- Ну, как хочешь, - пожал плечами он, и открыл дверь перед Третьяковой.
Они вышли из комнаты отдыха и направились к выходу из школы.

В «Апельсине» было довольно шумно и многолюдно. Причём все присутствующие люди имели какое-то отношение к сериалу. Скоро должно было приехать телевидение, и гости пока не спешили с приёмом коктейлей – им ведь еще предстояло сказать в камеру несколько трезвых слов, и поэтому все терпеливо ждали, пока закончится официальная часть вечеринки.
Лена, войдя в клуб, заметила остальных «Ранеток» не сразу, но, поводив взглядом по толпе, вскоре нашла буйную головушку Козловой.
Третьякова двинулась в её сторону, но путь ей преградил Арланов:
- Третьякова, а вот и ты! Где тебя носит, все остальные ранетки уже здесь. – Немного недовольно сказал он, говоря довольно громко, чтобы Третьякова услышала его сквозь музыку, – А Абдулова где черти носят?
- А мне то откуда знать, - пожала плечами Лена, сделав безразличное лицо. – Я ему нянька, что ли?
- Да вроде не нянька, просто я думал, что вы общаетесь, - оправдывался Арланов.
- Индюк тоже думал, - пробурчала себе под нос Третьякова.
- Ты что-то сказала? – пытаясь перекричать музыку, переспросил режиссёр.
- Душно тут, говорю, - ответила Лена, - пойду выйду, подышу свежим воздухом.
И Третьякова направилась в сторону выхода, так и не подойдя к девчонкам, доставая на ходу не начатую ещё пачку сигарет.
По иронии судьбы, в тот же момент в зал вошел Абдулов, и Лена, занятая распечатыванием пачки на ходу, налетела на него, пытаясь выйти из зала.
- Ой, извините, - от неожиданности обронила она, не поднимая головы, и попыталась обойти.
Виталий рассмеялся – как по-детски сейчас прозвучало это «ой».
Третьякова, услышав знакомый смех, поднял глаза на «преграду», возникшую у неё на пути пару секунд назад, мешая ей выйти и получить очередную дозу никотина.
- А, это ты, - немного удивленно произнесла она, не ожидав увидеть его.
- А ты кого-то другого ждёшь? – усмехнулся Абдулов.
- Да никого я не жду, - хмыкнула Ленка, - Я вообще покурить выйти хотела.
- Ну так пойдём.
- Куда? – удивилась она.
- Не, блин, Третьякова, ну ты даёшь. У тебя что, скероз? Ты же только что сама сказала – покурить.
- Не, это я понимаю, - усмехнулась в ответ Ленка, продолжая чуть удивленно смотреть на него, - я другого не понимаю – тебе-то зачем идти, ты же не куришь.
- А я за компанию, - весело отозвался он.
- Ну, раз за компанию, то пошли. – Пожала плечами Лена, про себя всё больше удивляясь Абдулову – он ведь даже запаха сигарет на дух не переносит, а тут вдруг собирается стоять рядом с ней, пока она будет курить, и дышать едким сигаретным дымом добрых десять минут.

Выйдя на улицу, они встали возле входа в клуб.
Лена наконец распечатала пачку, достала сигарету. Не успела она достать зажигалку из кармана, как услышала, как раздался знакомый щелчок. Она подняла глаза и увидела, как Абдулов уже подносит вспыхнувшую зажигалку к её сигарете.
Лена, недоуменно уставилась на Абдулова, прикурила.
Глубокая затяжка, казалось, была именно тем, что было так нужно Третьяковой за последние пару часов. Не выкурив ни единой сигареты с самых съёмок, Лена чувствовала, как едкий дым наполняет её легкие до отказа, позволяя расслабить и тело, и разум. И, вот, когда она наконец выдохнула из лёгких остатки дыма, Лена спросила:
- А откуда у тебя зажигалка, ты ведь не куришь, - кинула слегка удивленный взгляд в его глаза, а потом снова устремила его куда-то вдаль, вглядываясь в темноту, снова поднося сигарету к губам.
- С тобой нужно быть готовым ко всему, - отозвался Виталий, привычно усмехнувшись.
- Да ну? – удивилась Лена, - И ты ради меня носишь с собой зажигалку? Очень мило, - ухмыльнулась она, чувствуя, как по жилам пробегает приятное тепло.
- Стараюсь, - снова усмешка на его лице.
- Продолжай в том же духе, - чуть насмешливо отозвалась Лена, снова выдохнув дым, и потерев кончик носа мизинцем той руки, в которой держала сигарету.
- Почему ты куришь? – неожиданно спросил Виталий.
- Нравится, - ответила она, не задумываясь, - Так спокойней.
- Понимаю, - посмотрел на её лицо Абдулов.
- Правда? – вскинула брови Лена.
- Конечно. В курении ведь главное – не никотин. Ты ведь не к нему привыкла. Ты привыкла к этому своеобразному ритуалу – сигарета, зажигалка, щелчок, затяжка. И так снова и снова. В бешенном темпе своей жизни ты ищешь какого-то постоянства, того, что будет неизменным при любых обстоятельствах, какую-то «основу мироздания» для себя. Вот ты и нашла эту «основу». Все курильщики в первую очередь пытаются найти какое-то постоянство, какую-то ниточку, дёрнув за которую можно восстановить шаткое равновесие в своей душе. – Глубокомысленно изрёк Абдулов, глядя на неё уже без усмешки.
- Опа, ты кажется, не тем делом занимаешься в жизни – в тебе погиб великий философ, - хмыкнула в ответ Третьякова, которая внутри испытала лёгкий шок от того, как он безошибочно прочёл её душу. Она чуть быстрее, чем обычно, поднесла к губам сигарету и снова посмотрела в сторону.
Абдулов усмехнулся. Он понял, что не ошибся в своём высказывании, и подобная реакция Третьяковой на его небольшой монолог только крепче убедила его в этом.

Вернувшись в помещение клуба, Абдулов и Третьякова, махнув друг другу головами, тем самым говоря «Ещё увидимся», разошлись в разные сторону. Абдулов – к своим знакомым, Лена – к «Ранеткам».
- О, Ленка! – воскликнула Козлова, - Ты чего это так долго? Вечеринка уже полчаса как началась! Скоро телевизионщики приедут, будут свои тупые вопросы задавать, - состроила недовольную гримасу Лера. – Типа – почему ты ушла из группы? Ну и т.д., достали уже.
- Расслабься, Лер, побереги нервы, - улыбнулась ей Лена.
- Вот, золотые слова! Давайте же расслабляться! – подлетела к ним Женька с парой коктейлей в руках.
- Главное – не переусердствовать, - усмехнулась Третьякова, и взяла из рук Жени коктейль непонятного цвета. – Что это? – указала она взглядом на коктейль, пытаясь узнать у Жени насколько «расслабляет» этот напиток.
- Понятия не имею, - улыбнулась Женька, и, задорно тряхнув головой так, что рыжие кудряшки запрыгали, как пружинки, затерялась в толпе, увлекая за собой Леру.
Оставшись в компании Наташи и Ани, Лена предложила им пойти сесть за столик у стены. Девчонки согласились, и, усевшись на крохотные стульчики, начали медленно потягивать свои коктейли через трубочки, попутно болтая о какой-то ерунде.
Но тут Аня спросила:
- Лен, а что у тебя с Абдуловым?
Лена чуть не поперхнулась своим коктейлем.
- Ничего, - ответила она, поболтав трубочкой в стакане, и оперлась спиной об стену.
- Ну, не хочешь рассказывать – как хочешь, - сделала понимающее лицо Аня.
Лену задел этот снисходительный тон Рудневой, словно говорящий: «Ну, да, конечно, так я тебе и поверила».
- Фу да блин вы все достали уже, сватаете меня с кем попало, и рады безумно. – Недовольно сказала Третьякова.
- Ну, во-первых, Абдулов – не «кто попало», а во-вторых, остынь, я ничего такого тебе не сказала. А ты бесишься, - уже чуть возмущенным голосом отозвалась Руднева.
- Ладно, извини, просто день сегодня какой-то сумбурный, всё навалилось вот так сразу. – Остыла Лена, поняв, что практически на пустом месте наехала на подругу.
- Проехали, - улыбнувшись, ответила Аня. Наташа, заметив Абдулова, который сквозь толпу приближался к их столику, схватила ничего не понимающую Аньку за руку, и с восклицанием: «Пойдём, потанцуем, вон, Лерка нам машет, зовет», утащила её в толпу.
Лена непонимающим взглядом посмотрела на подруг, так неожиданно подорвавшихся с места, и чуть прикрыла глаза от усталости. Что ни говори, но за этот день она вымоталась как никогда – явный переизбыток эмоций давал о себе знать.
Когда она снова открыла глаза, она поняла причину такого внезапного исчезновения девчонок – эта причина сейчас сидела напротив неё.
- Спим? – улыбнулся Абдулов.
- Ага, - только и ответила Лена, снова прикрыв глаза. Её ужасно клонило в сон, но она просто обязана была бодрствовать.
- Тааак, Кулёмина, не спать, - учительским тоном громогласно заявил Абдулов.
Лена открыла глаза. Улыбнулась. Она уже успела соскучиться за этим «Кулёмина». Раньше её эта привычка Абдулова иногда раздражала, но сейчас она была рада слышать это от него.
- Пойдём потанцуем, - предложил Абдулов, - А то ты тут сейчас уснёшь, приедут телевизионщики, и завтра по всем каналам пролетит новость «Басистка группы «Ранетки» напилась на корпоративе до потери сознания», - усмехнулся он.
- А я проснусь, и скажу, что я просто спала, - улыбнулась в ответ Лена.
- А кто тебе поверит? А если ты сейчас откажешься пойти со мной потанцевать, то я ещё и подтвержу телевизионщикам, что ты напилась как хрюша и вырубилась прям посреди вечеринки, - ухмыльнулся Абдулов.
- А это уже шантаж, Виктор Михалыч, - подыгрывая ему, с улыбкой отозвалась Третьякова.
- А что поделать? Не мы такие, жизнь такая! – и с этими словами Виталий поднялся со стула и подал Лене руку, приглашая её на танцпол, чтобы хоть как-то растормошить сонную басистку.

Лена чувствовала, что засыпает. Да и к тому же, у неё возникли подозрения, что её коктейль на самом деле крепче, чем кажется на первый взгляд. После половины стакана, выпитой во время болтовни с девчонками, Третьяковой показалось, что её мозг начинает рассуждать менее здраво, чем следовало бы. Подав руку Абдулову и позволяя ему практически утащить себя на танцпол, Лена почувствовала себя, пожалуй, излишне уверенной в себе.
- О, песня хорошая, - сказала Лена, чувствуя небольшое помутнение в голове. В колонках клуба заиграла её любимая песня. – Моя любимая.
- Правда? Никогда её не слышал, - ответил Абдулов, всё ещё ведя её за руку в центр танцпола.
Оказавшись практически посередине зала, он осторожно притянул Третьякову к себе, кладя ладони ей на талию.

Лена уже устала надеяться. Всякий раз, заглядывая в его глаза, она пыталась получить ответ на единственный интересующий её вопрос. Серьёзно ли он ею интересуется, или это очередная его прихоть, каприз, эксперимент? Пока что она ничего не выяснила, но само его поведение постепенно убеждало её в том, что всё-таки у неё есть хоть малейшая надежда на серьёзность его отношения к ней. Она впервые видела его таким нерешительным, последовательным, иногда даже серъёзным, и ей хотелось верить, что это у него искренне, а не наигранно. Она часто неосознанно (а иногда и вполне осознанно) провоцировала его на более решительные действия, но так и не могла дождаться, когда же он наконец не выдержит. Вот как сейчас – она совсем не собиралась провоцировать Абдулова, а просто провела по его шее пальцами, тихонько постукивая подушечками пальцев посередине шеи, чуть запуская пальцы в волосы.
«Хочешь знать, как живу – отпусти тетиву,
Наберу и сотру, напишу и порву,
Всё на так себе, лучше, неплохо, плыву на плаву,
Нет, назад не прошусь, зазвонит – не проснусь,
С кем встречаешь весну? Кто приходит во сне?
Извини, но я нет, не вернуть этих лет.
Вот, опять этот бред. Всё, спокойной, привет…»
Покачиваясь в такт песне, прижимая к себе Лену, мерно двигающуюся подчиняясь его движениям, Абдулов прислушивался к словам песни, пытаясь понять, что же такого в ней нашла Третьякова. И, поняв, что все его мысли, слова не будут иметь смысла без действий, снова отнял свою руку от её талии. Она подняла глаза, пытаясь выяснить причину его жеста.
Абдулов, добившись того, чего хотел, взял свободной рукой её подбородок, и, уже не предоставляя ей права выбора как тогда, в коридоре, нашёл губами её губы.

Почувствовав его губы на своих губах, Лена чуть вздрогнула от неожиданности, но, практически сразу же придя в себя, с готовностью ответила на поцелуй, её пальцы с шеи Абдулова переместились на его затылок, нежно перебирая чёрные волосы и одновременно прижимая его лицо ближе к своему.
Голова кружилась, и казалось, что пол уходит из-под ног, колени Третьяковой чуть подкосились от какого-то опьянённого состояния, которое, возникнув после выпитого коктейля, усугубилось этим волшебным поцелуем.
Абдулов, почувствовав, как обмякла Лена, ещё крепче прижал её к себе, ему казалось, что если он сейчас ослабит объятия, то она попросту упадёт.
Лена расцепила кольцо рук, обвивавших шею Абдулова, он чуть отстранился, едва касаясь губами её губ.
Лена поняла, что он неправильно воспринял её действия, и, боясь, что поцелуй закончится, поспешила исправиться – положив руки чуть выше его талии, она провела ими по его спине, и приблизилась настолько близко, насколько это было возможно.
Абдулов почувствовал, как она порывисто прижалась к нему, продолжая изучать ладонями его спину. Он чуть оторвался от её губ, взглянул ей в глаза и снова прижался к её губам, и уже более настойчиво притягивая е к себе, медленно, но страстно проводя губами по её губам.
Воздух в лёгких заканчивался, но Лена не собиралась останавливаться. Мозг совсем отключился, по телу пробегала приятная дрожь, и казалось, что температура зашкаливает, заставляя тело сгорать изнутри. К лицу приливала кровь, губы жгло огнём, руки, казалось, давно зажили собственной жизнью, исследуя спину Абдулова.
Виталий совсем потерял голову, и, положив горячую ладонь на шею Третьяковой, пальцами проводя по её коже, напрочь забыл о том, где они сейчас находятся, и о том, что в колонках клуба уже давным-давно играет быстрая зажигательная песня, и что, несмотря на относительную темноту клуба, и абсолютный пофигизм отрывающегося под музыку народа, несколько пар удивлённых глаз наблюдают за этой преинтересной сценой, разворачивающейся прямо посреди танцпола.
Внутренний голос, стараясь пересилить пульсирующую в висках кровь, подсказывал Третьтяковой, что что-то не так, и она, слегка оторвавшись от его губ, она прошептала:
- Кажется, мы перестарались…
Абдулов будто очнулся от забытья, посмотрел в глаза Лены, стараясь переварить слова, которые она сказала. Смысл их пока что доходил до него плохо, но когда он оторвал взгляд он её лица и повернул голову сначала вправо, а потом влево – понял, о чем говорит Третьякова. Среди народа, который отрывался под музыку, на них удивлённо смотрели несколько пар глаз, причём среди любопытных присутствовали «ранетки», Арланов и еще пара-тройка человек, танцующих поблизости.
Лена нервно сглотнула, проведя испуганным взглядом по лицам «ранеток» и наткнувшись на недоумевающий, но почему-то чрезвычайно довольный взгляд Арланова.
Положив ладони на грудь Абдулову, она отстранилась от него, поправляя слегка задравшуюся сзади футболку, и, не сказав ни слова, спокойно направилась к выходу из клуба, по инерции хлопая себя по карманам, стараясь понять, куда же она засунула эти чёртовы сигареты.

В этот момент Абдулов думал только о двух вещах – о том, что, скорее всего, об их сегодняшнем поцелуе завтра будут кричать заголовки десятков жёлтых газетёнок, и о том, что даже несмотря на это, он ни за что не хотел менять события сегодняшнего вечера. Он был доволен, и даже счастлив, и зажжённая сигарета во рту была лишним доказательством того, что сегодняшний день – особенный.
- Ну как, нравится? – усмехнулась Лена, глядя в темноту, не поворачивая головы к Абдулову.
- Ничего так, - ответил он, не затягиваясь слишком глубоко, чтобы не закашляться.
- Да не насилуй ты себя, - снисходительно ответила Лена, она ведь прекрасно понимала, что он сейчас чувствует. Она сама прекрасно помнила, какие чувства вызывает первая сигарета, и эти чувства отнюдь не положительные.
- Да, ты наверное права, - улыбнулся Абдулов, понимая, что на сегодня и так хватит острых ощущений, - просто хотелось как-то нервы успокоить.
- А чего нервничаешь? – будто бы не понимая, спросила Третьякова, выдувая в морозный воздух ядовитый дым.
- А то ты не знаешь, - чуть поднял глаза и усмехнулся Виталий, - о том, что мы с тобой сегодня тут устроили, завтра будут пестреть заголовки газет, и кричать баннеры на каждом сайте в Интернете.
- Ты боишься? – вроде бы равнодушно, но как-то настороженно спросила Третьякова.
- Да мне то чего бояться, - усмехнулся Абдулов, - я же актёр, мне от этих газетёнок ни холодно ни жарко, а вот тебе может достаться. У тебя ведь это вынужденная роль, а твоё главное занятие – это группа. И ты сейчас очень популярна. Просто эти паршивые статейки могут очень сильно повлиять на твою популярность и личную жизнь, причём неизвестно, в какую сторону.
- Да ты не беспокойся за меня, я привыкла сама разбираться со своими проблемами, - чуть улыбнулась Лена, искоса взглянув на него из-под чёлки.
- Да уж, это я знаю…такая самостоятельная, такая независимая… - протянул с улыбкой Абдулов.
- Тебе что-то не нравится? – с шутливой претензией отозвалась Третьякова, замечая, что и вторая сигарета уже почти дотлела.
- Хех, если бы. - Усмехнулся Виталий, - Знаешь, мне иногда кажется, что мне в тебе слишком многое нравится, - неожиданно выдал он.
Лена не ожидала такого поворота, и, развернувшись к нему лицом, спросила:
- Даже то, что я курю? – приподняла брови она.
- Даже это, - сам не ожидая от себя, отвёл взгляд в сторону Абдулов и засунул руки в карманы брюк.
Лена засмеялась. Виталий снова посмотрел на неё, уставившись непонимающим взглядом.
- Ты чего? – спросил он, гадая, чего такого смешного она услышала из его слов.
- Да ничего, - продолжала улыбаться Ленка, - Просто вспомнила, как ты вопил, что не будешь со мной целоваться, если я буду курить.
- А, - расплылся в улыбке Абдулов, - а ты сказала, что если не покуришь – не будешь со мной целоваться, - засмеялся он.
- А у Арланова тогда какая рожа была, помнишь? Как он взбесился, - усмехнулась Лена. – А ты соврал.
- Не понял, - улыбка на лице Абдулова постепенно гасла.
- Ну ты ведь обещал не целоваться если я буду курить. А сегодня… - Лена не успела договорить, Абдулов прервал её:
- С тех пор многое изменилось.
- Что же? – глядя ему в глаза, осторожно спросила Третьякова, у которой внутри всё вдруг резко сжалось в комок.

- О! Голубки, - услышали они где-то сбоку от себя. – Вас то мне и надо. Вы-то смотрите, не переусердствуйте, - ухмыльнулся Арланов, наблюдая за двумя резко повернувшимися к нему лицами, и он понял, что появился здесь слегка не вовремя, - Я вас там отмазываю как могу, что типа нет у вас никакого романа и чтобы те, кто удосужился заметить ваш…эээ…танец, не болтали об этом когда приедут телевизионщики и журналисты.
- Сергей Витальевич, вы не представляете как мы рады вас видеть, - сквозь зубы процедила Лена, проклиная про себя так «вовремя» появившегося режиссёра.
- Да, Третьякова, я тоже очень рад тебя видеть, - умыльнулся Арланов. – И ещё: если вы оба не хотите проблем с журналистами, то предупредите остальных «Ранеток», чтобы они не болтали о сегодняшнем.
- Я беру их на себя, - усмехнулась Лена, стараясь не смотреть на Абдулова, который всё это время просто слушал разговор.
- Давайте в клуб уже, а то без вас там как-то скучно, - с намёком ухмыльнулся Арланов, махнув им рукой, предлагая пойти вместе с ним.
Лене стало неловко. Ну они и натворили – на глазах у всей съёмочной группы…
Но что сделано, то сделано, и Третьякова решила больше не заморачиваться по этому поводу, тем более что то, что произошло, стоило того, чтобы потом за это отдуваться.

Абдулов стоял и молча слушал разговор Арланова и Третьяковой и думал о том, как ему дальше себя с ней вести. Так и не решив для себя всё окончательно, он зашёл в помещение клуба вслед за Арлановым и Леной, решив в дальнейшем действовать по ситуации.

На счастье Абдулова и Третьяковой, никакая информация не просочилась в среду журналистского пролетариата, так как представители СМИ успели покинуть клуб до того, как гости стали выпивать свои коктейли.
Остаток вечера Лена и Виталий провели по отдельности.
Зайдя в клуб, Лена решила, что пора бы поговорить с девчонками, хотя её жуть как не хотелось делать этого.
- О, Ленка… - весело позвала её Лера, уже приняв свою дозу алкоголя на сегодня.
- Ленок! Иди сюда! – позвала Аня, махнув Лене рукой, едва завидев её в десяти метрах от себя.
Лена обречённо подошла к ним, плюхнулась на свободный стул и оперлась головой о стену.
Ранетки выжидающе посмотрели на неё и молчали.
- Что? – подняла брови Третьякова, делая вид, что не понимает, чего от неё хотят.
- Нууу…- протянула Женька.
- Баранки гну, - отозвалась Лена, - Что конкретно вы хотите от меня услышать?
- Ну, не знаю… - замешкалась Аня, - Он хорошо целуется?
Козлова и Третьякова одновременно рассмеялись.
- Не, Ань, ты ничего умнее спросить не могла? – хохотала Лерка.
- Не нравится, сама спрашивай, - надула губы Руднева, протягивая руку к своему коктейлю.
- А вот и спрошу, - показала ей язык чересчур весёлая Лера, и продолжила, уже обращаясь к Третьяковой: - Лен, а у вас всё серьёзно?
Лена вздохнула и нехотя ответила, пытаясь подобрать слова:
- Знаешь, Лер, по-моему рано пока задавать такие вопросы. У нас с Абдуловым ничего нет.
- Как это нет? Мы же сами всё видели собственными глазами, - возразила Аня.
- А вот так это. Нет. Просто поцелуй, что тут такого? – сделала удивленное лицо Лена, не зная, что им ответить.
- Кто ты такая и что ты сделала с Леной Третьяковой? – пощёлкала у Лены перед лицом пальцами Лера.
А ведь действительно. Третьякова никогда себе не позволяла вот таких вот «просто поцелуев», и девчонки это прекрасно знали. Лена просто не хотела обсуждать с ними эту тему, поэтому отнекивалась как могла.
- Слушайте, давайте закроем эту тему, - устало отозвалась Лена, и посмотрела на свои кеды.
- Ладно, Лен, как хочешь. Только не наделай глупостей, - ответила ей Лера, прекрасно понимая, что для Третьяковой этот поцелуй значил очень многое.
Абдулов провёл остаток вечера в компании мало интересных ему людей, и ему безумно хотелось побыстрее смыться отсюда куда-нибудь, лучше всего домой, потому что спать хотелось безумно, голова гудела, а завтра ещё предстояли съёмки. Единственное, что утешало – это то, что Арланов сжалился над ними и назначил начало съёмок на двенадцать часов, давая им всем время отойти от сегодняшнего вечера.
Когда стрелка наручных часов передвинулась за час ночи, Абдулов решил-таки поехать домой. Допив очередную чашку крепкого кофе, он начал искать глазами Третьякову.
«Может, уже уехала?» - подумал он, но продолжал искать. Нашёл. Вот она, сидит на кожаном диванчике, вытянув ноги перед собой, было заметно, что она ужасно устала, глаза были закрыты, а руки сложены на груди. Она была далековато от барной стойки, за которой сидел Виталий.
Абдулов встал с барного стула, неторопливо двинулся в её сторону. Но не успел подойти к ней – её со всех сторон уже облепили «ранетки». Руднева потрепала Лену за плечо. Третьякова открыла глаза, что-то сказала. Встала. Вместе с «Ранетками» пошла к выходу из клуба, по пути водя взглядом по толпе, будто искала кого-то. Абдулов махнул ей рукой. Заметила, улыбнулась, что-то сказала Козловой и двинулась в его сторону.

Лена уже практически засыпала, сидя на удобном оранжевом кожаном диване, но тут её растормошили «ранетки».
- Ленка, вставай! Поехали по домам, а то ты тут до утра так спать будешь, - потрепала её по плечу Аня.
- Ага, сейчас…- Лена нехотя открыла глаза, приходя в себя, - Сколько времени?
- Уже пятнадцать минут второго, а нам ещё завтра сниматься. Так что поехали, - сказала Огурцова, и Ленка встала с дивана.
Пока они шли к выходу, Лена думала, что неплохо было бы попрощаться с Абдуловым. Начала искать его глазами в толпе. «Ну почему так много народу? Блииин…»- пронеслось у неё в голове. Вот же он – машет ей рукой. На душе у Третьяковой сразу стало легче и она, наклонившись на ходу к уху Леры, произнесла:
- Подождите на выходе, я сейчас.
Козлова в ответ махнула головой и продолжила своё движение к выходу.
Лена направилась в сторону Виталия. Он стоял, перебирая ключи от машины, и смотрел в её сторону.

Как и ожидала Третьякова, как только ранетки увидели её вместе с Абдуловым, то сразу же скорчили «понимающие лица». Виталий, заметив это, усмехнулся, и сказал:
- Ну, всем до свидания!
Ранетки попрощались с ним, и двинулись к машине.
Лена непонимающим взглядом уставилась на него, но ничего не сказала, и, решив, что он почему-то передумал её подвозить, тоже направилась к машине.
- Иди медленнее, - шепнул ей Виталий, чуть удерживая Лену за рукав. До Лены, наконец, дошёл смысл его действий, и она последняя поплелась к машине.
Как и ожидал Абдулов, места Лене не досталось. На переднем сидении сидела Анька, а остальные три ранетки с довольным видом уселись на заднем сидении. Лена скорчила недовольное лицо, стоя рядом с дверцей машины:
- Ну вы вообще, - возмущённо сказала она. – А как же я? Сверху что ли?
Козлова сделала невинное лицо и ответила:
- Ой, Ленка, а что же делать? Блин, Арланов ступил – такую маленькую машину нам дал…
- Ага, с Ленкиными ногами надо было целый фургон предоставить, - засмеялась Руднева.
Лена показала ей язык и с усмешкой ответила:
- Ну не всех же можно в спичечной коробке перевозить, Анют! Ты по себе других не меряй, - засмеялась Третьякова, в очередной раз затеяв их с Анькой вечный спор по поводу их роста.
- Ладно, девчонки, давайте думать, куда нам Третьякову девать? – сделала шутливо-задумчивое лицо Козлова.
- Может, в багажник? – предложила, улыбаясь, Женька.
- Ага, тогда тебя в бардачок, - ухмыльнулась Ленка.
Наташа посмотрела на стоящего возле клуба Абдулова и предложила:
- Ленк, а может тебя Абдулов подвезёт? – и повернулась к девчонкам, как бы спрашивая их мнение по этому поводу.
Ранетки, как обычно, переглянулись, и посмотрели на Лену. Она стояла, сложив руки на груди и отставив ногу в сторону, как бы говоря своей позой: «как хотите». На душе сразу стало легко, так как «ранетки» сами это предложили, и ей потом не придётся оправдываться перед ними. Это просто вынужденная мера. Улыбнувшись про себя, она отвела взгляд в сторону, делая вид, что ей всё равно. Но тут к машине подошёл Абдулов.
- Что стоим? Кого ждём? – улыбнувшись, спросил он, делая вид, что не понимает, почему машина не трогается, и почему Ленка стоит возле дверцы и не садится внутрь.
- А то ты не видишь, - недовольным голосом ответила она.
- Что, дядя Стёпа, места не хватает? – ухмыльнулся Виталий в своей привычной манере.
- Сам ты «дядя Стёпа»! – притворно возмутилась Третьякова, улыбаясь во все тридцать два.
Ранетки с интересом наблюдали за их беседой, но все уде порядком подустали, и поэтому Лера сказала с улыбкой:
- Виталик, ты не подвезёшь нашу Ленусю домой?
Лена поспешила сказать:
- Может я лучше на такси?
- Не выдумывай, Лен, а то мы переживать за тебя будем, - ответила возмущенно Лера, - А с Виталиком тебя оставить не страшно, мы ему доверяем, - ухмыльнулась она.
- Ах, спасибо, - усмехнулся Абдулов. – Постараюсь оправдать ваше доверие! Ну что, Ленок, поехали?
- Поехали… - обречённо отозвалась Третьякова, в душе смеясь над тем, как они с Абдуловым легко запудрили мозги четверым «ранеткам».
- Всем пока, - обратился Абдулов к девчонкам, увлекая за собой Ленку.
- Покеда, - бросила Третьякова подругам, и двинулась вслед за Виталием к его машине.

- Нет, ну вы это слышали? – хитро улыбнулась Козлова, - «Ленок»! Он никогда её так не называл, - продолжила она.
- Ага, такой спектакль перед нами разыграли, думали, мозги нам запудрили, - хмыкнула Женька, - Типа она так не хотела с ним ехать!
Девчонки засмеялись, дав водителю знак, чтобы он заводил машину, и укатили по домам.

- Ловко мы их, да? – усмехнулся Абдулов, открывая перед Леной дверь автомобиля.
- Ага, - усмехнулась в ответ Третьякова, - только мне почему-то кажется, что они не поверили.
- Ну в таком случае это их проблемы, - улыбнулся Виталий, закрывая дверь.
Дождавшись, пока он обогнет машину и сам усядется на своё место, Лена ответила:
- Ага, проблемы – их, а отдуваться завтра – мне, - она посмотрела в окно.
- В смысле? – завёл машину Абдулов.
- Ты что, завтра же обязательно будет допрос с пристрастием, - хмыкнула она.
- Ааа, - протянул он. – Где была, с кем была, чем занималась, да? – улыбнулся, трогаясь с места, он.
- Ага, - усмехнулась Третьякова, продолжая смотреть в окно. – И не отстанут, пока не отчитаюсь по полной программе, - обречённо вздохнула Лена.
- Ну, видимо, придётся рассказывать всю правду, - усмехнулся Абдулов, выворачивая на шоссе.
- Ага, - ответила Лена, - «упала, потеряла сознание, очнулась - гипс», - хмыкнула она. – Приехала домой, приняла душ, покурила и отрубилась. Только их это вряд ли устроит.
- Мда, скучная у тебя «правда» получается, - хмыкнул Виталий в ответ.
- А что поделать, - усмехнулась Лена, - Не придумывать же ради них себе приключения на свою…эээ…ну, в общем, приключения, - улыбнулась она.
- А зачем их придумывать? – серьёзно спросил Виталий, сосредоточенно вглядываясь в дорогу.
- Не поняла, - настороженно произнесла Лена, оторвав взгляд от окна и посмотрев на сосредоточенное лицо Абдулова.
- Мы можем устроить приключения сами, для того, чтобы не пришлось их придумывать, - чуть улыбнулся он, повернув лицо в сторону Лены.
Лена продолжала смотреть на него непонимающим взглядом:
- Я всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь, - её настороженный тон выдавал её волнение, и Третьякова ругала саму себя за эту нервозность.
Внутри у Лены творилось что-то невообразимое. Таким Абдулова она ещё не видела никогда. Он был серьёзен и на его лице можно было прочитать какую-то решимость, и это немного напрягало Третьякову, она так привыкла общаться с ним в насмешливом тоне, постоянно подкалывать, спорить о чём-то, смеяться и злиться на него. И он отвечал ей тем же. А сейчас он был другим, и она не понимала, как себя с ним вести. Отвернулась, посмотрела в окно – за ним мелькали огни ночного города, редкие фонари, стоявшие по бокам шоссе, дарили свой тусклый свет припозднившимся автомобилям.
Абдулов сосредоточенно смотрел на дорогу и всё ещё молчал, будто решая что-то про себя.
Лена чувствовала, как внутри начинается странное покалывание, будто её тело пронзали тысячи маленьких тоненьких иголок. Нет, ей было не больно. Просто было как-то непривычно. Такое чувство, будто что-то новое рождалось в её душе, что-то, чего она не могла объяснить даже самой себе.
- Ты так и не ответил. К чему ты клонишь? – выдохнув, повторила свой вопрос Лена.
- Просто скажи, да или нет? – задал странный вопрос Абдулов.
- Я не понимаю, - уже не на шутку разволновалась Третьякова. – Что за шуточки у тебя? – она посмотрела на Виталия. – На его лице не было и тени усмешки. Ей снова стало не по себе.
- Я прошу, просто скажи. – Снова произнес Абдулов, не отрывая взгляд от дороги. Потом всё-таки не сдержался, и посмотрел ей в глаза. И, увидев в них едва уловимую тень страха, поспешил заверить: - Да не бойся ты, ничего криминального, - улыбнулся он.
От его искренней улыбки Третьяковой стало гораздо спокойней, но, всё ещё стараясь пересилить своё волнение, он на выдохе ответила:
- Да.
Услышав её ответ, Абдулов улыбнулся, глядя на дорогу, и, приближаясь к центру Москвы, свернул в сторону, противоположную дому Третьяковой.

Зайдя в слабоосвещённый лифт, Лена снова почувствовала странность момента – она, в три часа ночи едет в лифте какой-то незнакомой двадцатиэтажки, неизвестно куда, неизвестно зачем… Но ей почему-то было всё равно. Её ладонь всё ещё была сжата в ладони Абдулова, и он уверенно нажал кнопку двадцатого этажа.
Не проронив ни слова, они доехали до двадцатого этажа и вышли.
- А теперь небольшая физическая нагрузка, - улыбнулся Абдулов, подводя Лену к лестнице, ведущей на крышу.
Лена улыбнулась в ответ и наконец поняла куда он её привёл.
- Ты думаешь, я в состоянии в три часа ночи лазить по лестницам? – уперевшись руками в бока, шутливо возмутилась Третьякова.
- Надо, Федя, надо, - улыбнулся Абдулов, и, забравшись по лестнице, открыл люк, вылез на крышу и подал руку Третьяковой, выжидающе смотря на неё. Помедлив секунду, Лена покачала головой из стороны в сторону, усмехнулась и начала подниматься по лестнице.
Заметив довольное выражение лица Абдулова, она взяла его за руку, и он помог ей взобраться на крышу.
Здесь, наверху, было довольно холодно, и почему-то светло. Наверное, потому, что на такой высоте звёзды казались ближе, и луна освещала каждый сантиметр поверхности. Третьякова осмотрелась – огромная по площади крыша была практически пустой, если не считать антенн, которые были понатыканы где ни попадя.
- И зачем мы здесь? – спросила Лена, вдыхая морозный ноябрьский воздух, и почувствовав, что ей жутко хочется курить. Сон как рукой сняло, в голове было ясно как никогда – здесь, на огромной высоте, мысли полностью покинули голову, и Третьяковой казалось, что она готова сейчас на любой поступок, даже самый безрассудный. Вот хотя бы просто подойти к краю и заглянуть вниз.
Виталий смотрел на неё – Лена была такая посвежевшая, в её глазах зажёгся какой-то огонёк, и Абдулову жутко захотелось взглянуть ей в глаза. Но Третьякова направилась к краю крыши. Виталий пошёл за ней.
Лена остановилась в пяти метрах от края. Перед ней, как на ладони, была Москва, сверкая своими огнями и завораживая тишиной.
- Тут так красиво, - чуть хрипловатым голосом сказала Лена.
- Я знал, что тебе понравится. – Ответил Виталий, остановившись позади неё.
- Ты часто здесь бываешь? – не поворачиваясь к нему, спросила Третьякова.
- Сегодня впервые за последние пять лет, - отозвался Абдулов.
- А почему сюда не приходил? – всё так же спокойно, умиротворенно поинтересовалась Ленка.
- Не с кем было. – Так же спокойно ответил Абдулов. Лена повернулась к нему. Хотела что-то сказать. Он заметил это. Напрягся. Но вместо этого она произнесла:
- Курить хочется.
Абдулов выдохнул, наблюдая, как Лена ищет в кармане сигареты. Сам достал зажигалку.
Лена поднесла к губам сигарету, Абдулов чиркнул зажигалкой, поднося её к Ленкиной сигарете. Пока она прикуривала, он наблюдал за ней, держа зажигалку перед её лицом.
Подкурив сигарету, она отошла от Абдулова, двинулась ближе к краю крыши. Виталий испугался, пошёл за ней.
- Лен, ты чего? Это же двадцать этажей! Отойди, дурёха, - он взял её сзади за плечи.
- Ты сам сказал – мне нужно приключение. Думаю, «ранеткам» будет интересно завтра послушать, как я курила в три часа ночи на краю небоскрёба в самом центре Москвы. – Усмехнулась она. Внутри у Третьяковой после слов Абдулова «Не с кем было», всё перевернулось, дыхание перехватило, и ей хотелось сделать что-нибудь такое, от чего удастся заглушить волнение от его близкого присутствия.
- Да пофигу мне на твоих «ранеток», - отозвался взволнованный Абдулов. Что она делает? От высоты ведь и голова может закружиться! – Ты мне живая нужна!
- Интересно, зачем? – внутри у Третьяковой всё замерло. Не убирая его рук со своих плеч, повернулась к нему, выжидающе рассматривала его лицо.
- Ну, как минимум, для того, чтобы доснять этот чёртов сериал, - умехнулся Абдулов.
- А как максимум? – не смогла сдержать улыбку Третьякова.
Абдулов знал, какой ответ она хочет получить. И он ответил.
Он взял её лицо в свои руки и притянул к себе. Лена выпустила из пальцев сигарету и посмотрела ему в глаза, считая доли секунды, отделяющие их от прикосновения губ.
И вот, она получила свой ответ – он нежно поцеловал её, прижимая к себе, удерживая от падения с края крыши, и медленно увлекал её за собой подальше от обрыва, не прерывая поцелуя. Лена послушно двигалась за ним, и, когда они, наконец, остановились на безопасном от края расстоянии, он прижалась к нему ещё сильнее, обняв за шею и нетерпеливо лаская губами его губы. Холодный ночной воздух в мгновение ока стал раскалённым, и Третьяковой хотелось только одного – чтобы никогда не наступало утро.
Виталий чувствовал абсолютно то же самое – прижимая к себе эту девушку, девушку, которая всего несколько дней назад казалась ему чуть ли не мальчишкой, он думал лишь об одном – чтобы никогда не заканчивалась эта ночь.
Они не знали, сколько прошло времени. Может, пять минут, может, час. Да это было и не важно. Оторвавшись от её губ, Виталий просто обнял её, и крепко прижал к себе, держа за талию, почувствовал, как она опускает руки на его спину, и обнимает так же крепко.
- Не хочу отсюда уходить, - тихо сказала Третьякова, всё ещё приходя в себя от этого внезапного всплеска адреналина в крови.
- Я тоже не хочу. – Так же тихо отозвался Абдулов. – Лен, - начал он.
- Что? – подняла на него глаза она.
- Ты нужна мне.
Третьякова улыбнулась, снова положила голову ему на плечо, и ответила:
- И ты мне нужен.
Казалось, что звёзды стали ярче. Виталий почувствовал, как по телу разливается тепло. Неужели так бывает? По крайней мере, с ним такое было впервые.

Простояв так ещё некоторое время, Лена вспомнила, что сегодня им на съёмки, взглянула на часы – почти четыре утра.
- Слушай, нам пора, - нехотя сказала она, посмотрев на Абдулова. – Мне бы ещё часиков шесть поспать…
Виталий нехотя выпустил её из своих объятий и ответил:
- Ну вечно ты Третьякова кайф обламываешь, - улыбнулся он. – Но ты права, поехали домой.
- Ты, наверное, хотел сказать «по домам»? – прищурилась Лена, улыбнувшись ему.
- А, ну да, - ответил Абдулов, беря её за руку и ведя к выходу с крыши.

Спустившись к машине, Абдулов открыл дверь Лене и направился на место водителя.
Третьякова взглянула на мобильник – он был отключен.
- Блин, - вслух посетовала она, - прикинь, мобильник был выключен!
- И что? – удивленно спросил Абдулов, - А, ну да, мама, наверное, звонила, беспокоилась…
- Да причём тут мама, - сжала губы Лена, - мама уже привыкла, что после вот таких вот корпоративов мы частенько ночуем вместе на базе. А вот девчонки полюбому звонили, убедиться всё ли со мной нормально, ведь я им так и не позвонила. Ну всё, теперь точно допрос устроят, - сокрушалась Третьякова, вводя пин-код.
- Да ладно тебе, расслабься, - взял её ладонь в свою Абдулов и легонько сжал. – Мы им вместе всё объясним. – Улыбнулся он, посмотрев на недоумевающее лицо Третьяковой.
- И как ты себе это представляешь? – приподняла брови она. – «Простите, девчонки, что не позвонила вам, просто мы с Виталиком провели всю ночь на крыше небоскрёба в самом центре Москвы, целуясь и куря сигареты на самом краю крыши»? – усмехнулась она. – Да они только пальцем у виска покрутят и отнимут нафиг сигареты, - улыбнулась Лена. – Мда, снова придётся устраивать какой-нибудь спектакль, - посмотрела в окно она.
Абдулов по-прежнему держал её ладонь в своей, а другой рукой вёл машину.
- Зачем устраивать спектакли? Мы им правду скажем, - спокойно ответил он.
Лена замерла.
- Какую правду?
- Правдивую, - улыбнулся Абдулов.
- Ну тогда точно сигареты отнимут, - усмехнулась Лена.
- Мы тебе ещё купим, - улыбнулся Виталий, и, посмотрев на неё, почувствовал какую-то щемящую нежность в душе, от которой хотелось обнять весь мир.
Третьяковой безумно понравилось слово «мы».
- Ну тогда ладно, - сделала она снисходительное выражения лица и посмотрела в окно. Через час-другой наступит рассвет, и природа, казалось, замерла в ожидании утра. Лена чувствовала, что от прежней Третьяковой в ней осталась только тяга к никотину, а в остальном она чувствовала ощутимые изменения. Что это было? Любовь? Хм, возможно. Влюблённость? Да, наверное, именно она.
Абдулов смотрел на дорогу, но думал совершенно не о направлении движения. Он думал над тем, как изменилась его жизнь с тех пор, как он изменил своё отношение к Третьяковой. И ему нравились эти изменения. Он заставил себя признаться самому себе, что с самого начала испытывал притяжение к ней, но просто не думал, что сможет быть с такой, как она. Оказалось, может. И не просто может, а он будет с ней! Даже несмотря на то, что он почти в два раза её старше.
Подъехав к её дому, они вышли из машины, и Абдулов, как обычно, проводил её до подъезда. Замерев на секунду, как и в прошлый раз, он начал переминаться с ноги на ногу. «Господи, ну что я мнусь, как подросток?!»- пронеслось в голове.
Тут уж Третьякова взяла дело в свои руки, не в силах больше без смеха наблюдать за его неуверенными движениями.
«Да что он мнется, как пацан? – подумала она, - на крыше вон не мялся, а тут вдруг снова здорова!»
Она сама подошла к нему и уверенно прикоснулась к его губам, а он, в свою очередь, не растерялся, и притянул её к себе.
Но на этот раз Лена решила не увлекаться, хотя это решение далось ей с трудом. Просто обессиленный организм требовал сна, и она, отстранившись от Абдулова и убирая руки с его плеч, произнесла:
- Всё, всё, я спать пошла…а то тебе придётся самому «ранеткам» объяснять, почему я не явилась на съёмки.
- Нееет, я в одиночестве не выдержу их «допрос», - сделал испуганное выражение лица Абдулов, и нехотя отпустил Третьякову.
- Пока. Как поднимешься в квартиру, напиши мне.
- До завтра, - улыбнулась в ответ Лена, открывая дверь, - точнее, до сегодня, - и скрылась в темноте подъезда.