Сериалы онлайн

– Ты сегодня какая-то странная.– Что? – Лена на мгновение оторвалась отсервировки стола и бросила взгляд на Леру, готовящую в кухне спагетти. – В
каком смысле?

– Ты вся напряжена, это так непривычно. Запоследние два года ты стала очень подтянутой, деловой, холодной и знающей себе
цену – совсем не похожа на ту стеснительную, замкнутую девочку, какой я тебя
помню.

– Согласна, сегодня я немного на взводе, –ответила Лена со вздохом.

– Да? И в чем же причина, скажи на милость?Третьяковой владело жесточайшее искушениеразом выложить сестре все, что случилось за эту неделю. Опустив, разумеется,
эпизод с целующимся Николаем.

Одно время Лерка была для Лены главнымсоветчиком и подругой: от матери тогда было трудно добиться реальной помощи, и
к кому ж еще могла обратиться Лена, обуреваемая подростковыми проблемами!
Однако после женитьбы она резко прекратила делиться с сестрой перипетиями своей
жизни, особенно после того, как Максим стал ее запугивать морально и физически.
Честно говоря, тогда-то Лена и начала догадываться, что в отношении мужчин,
любви и даже секса ее старшая сестра сохраняет трогательную наивность. К тому
же ее было так легко шокировать. Третьякова была убеждена: поведай она сестре,
чему была недавней свидетельницей, и та просто не переживет краха своей
семейной жизни.

А сейчас уже поздно что-либо рассказывать,подумала Лена с отчаянием. Все слишком сложно… даже дико. Особенно после
случившегося сегодня с ней самой. Лера просто хмыкнет при упоминании привидений
– она верила в сверхъестественное еще меньше, чем Лена. Нет, рассказывать никак
нельзя.

Но что-то ответить сестре Лена была простообязана.

– Я… ну, ты понимаешь, проблемы на работе, –объяснила она, словно оправдываясь.

– И что за проблемы?Елена вздохнула. Она уже жалела, что началаэтот разговор.

– С одним из коллег. Он продолжает клеитьсяко мне, а я – отбиваться. Однако он становится все грубее и настойчивее.

– Что за тип?– Так, красавчик без мозгов.– Н-да. Вылитый Макс, ты не находишь?Лена широко раскрытыми глазами уставилась насестру.

– Я думала, тебе-то Максим нравился.Лерка скорчила гримаску.– Нет, он был вполне ничего. Выгляделдовольно мило, но я всегда полагала, что ты заслуживаешь лучшей участи.

– Валерия, от твоих слов я сейчас упаду!– Тогда сядь и спокойно слушай все, что ятебе скажу, – ответила сестра сухо, выставив огромное блюдо со спагетти на
стол. – Ты выглядишь чересчур возбужденной.

Возбудишься тут – после такого-то дня! Такойнедели!

– Итак, выкладывай-ка все об этом твоемухажере с работы, – продолжила допрос сестра, устраиваясь в кресле напротив.

Лена вздрогнула, сравнив мизерную порцию едына тарелке сестры со своей.

– Ты что, на диете? Что случилось? –набросилась она на Лера, сделав вид, что не заметила вопроса об Игоре. – Этим и
мухи не накормишь.

Лера рассмеялась.– Так кто у нас сегодня мамочка? Пожалуй, ямогу себе позволить скинуть несколько килограммов, разве не так? На той неделе
мне пришлось перейти на сорок восьмой размер, а я ведь никогда такого большого
не носила.

Внезапно Лена поняла, что сестра несчастна.Хотя внешне она по-прежнему оставалась очень привлекательной женщиной с густыми
каштановыми волосами, чудесными карими глазами и лицом почти без морщин.

И вот сейчас эти карие глаза заволоклотуманом. Валерия уставилась в свою тарелку и начала медленно наверчивать
макароны на вилку.

– Коля всегда говорил, что ненавидит толстух,– произнесла она еле слышно.

Лена почувствовала, как в ней закипаетярость.

– Ради Бога, Лерка, что ты несешь? Ну какаяты толстуха?! Допустим, ты прибавляешь несколько килограммов в год – и что из
того? Тебе сорок. И у тебя трое детей. Невозможно до конца жизни выглядеть
двадцатилетней. Что касается Коли… сегодня и он с трудом сойдет за кинозвезду.

– Но он ничуть не потолстел с тех пор, какженился, – с унылым выражением лица возразила Лера.

– Да, только вес перераспределился. Всесобралось в области живота!

Казалось, острая шпилька, подпущенная Леной,всерьез напугала Валерию.

– Лена, умоляю тебя, не произноси это в егоприсутствии. Он очень чувствителен ко всему, что связано с его растущим
животом. Знаешь, Лен, я думаю, у него обычный кризис, как и у других мужчин в
его возрасте. Он не перестает причитать, что от всего устал. Надеюсь… он не
меня имел в виду.

Сердце Лены на мгновение замерло, но она немогла оставить сестру в таком жалком состоянии. Не говорить Лере о Николае и
той девушке – это одно, а помочь ей выкинуть из головы все эти бредни о мужских
возрастных кризисах – совсем иное.

– Лерка, единственная личность, котораяпо-настоящему наскучила твоему Николаю, – сказала Третьякова твердо, – это его
собственное «я» законченного эгоиста.

– Он не эгоист!– Именно эгоист. Как давно он выводил тебякуда-нибудь? Или вывозил?

– Но он… он всегда ужасно занят...–Ну и что это по-твоему, как не самыйпоследний эгоизм? И он принимает твою любовь как нечто само собой разумеющееся.
Твою любовь и то время, что ты потратила на него. Самое лучшее, что ты можешь
сделать, – это оставить дом пустым, когда он вернется сегодня ночью. Почему бы
тебе не провести ночь у меня?

– Ой, я не могу!– Почему нет?– Потому что он может тоже предпринятьответные меры. Ты же знаешь….

– Пусть предпринимает.– Лена, да что на тебя сегодня нашло? Тебясловно подменили.

– Да-да, похоже на то. Это все еще я, но этоновая Лена.

– Не могу сказать, что эта новая Лена мне подуше.

– Ты еще просто не привыкла. Все ещевоспринимаешь меня как глупую девчонку, которая вышла замуж за Макса и
позволила ему превратить свою жену в половую тряпку. Я больше никому не позволю
вытирать об меня ноги, никому из мужчин, слышишь, Лера! Я и о тебя не дам
вытирать ноги.

– Но я совсем не чувствую себя половойтряпкой! – запротестовала Валерия. – И я счастлива с Коленькой.

– Правда? Что-то ты сегодня не выглядишьочень уж счастливой.

– Никто не может быть счастливым все время. Вжизни есть подъемы и спады. В браке – тоже.

– Да, только почему-то в браке все паденияприходятся в основном на жен. Особенно на тех, кто вынужден сидеть дома, не
имея ни собственных денег, ни собственного мнения, ни толики собственной жизни!

– Боже праведный, ты что – превратилась водну из этих феминисток?

– И еще какую!– И это принесло тебе счастье, – не унималасьЛера, – эта жизнь в одиночестве, но зато на собственные деньги, с собственным
мнением обо всем? Это твоя собственная жизнь!

Лена на секунду была ошеломлена контратакойсестры, но уступать не собиралась. Она сделала пару глубоких вздохов, после
чего продолжала спокойным голосом, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди:

– Не совсем так. Но я стараюсь приноситьсовершенное счастье в жертву совершенному покою в голове, возможности
посмотреть на себя в зеркало и гордиться тем человеком, которого в нем вижу. Не
хочу углубляться в детали, Лера, но замужество с Максимом обернулось чистым
адом. Моя семейная жизнь была вовсе не такой, какой казалась окружающим. Он был
ревнивым, следящим за каждым моим шагом грубияном, который постоянно терзал
меня – физически и эмоционально. За год до его гибели я успела возненавидеть
его. Но еще больше я ненавидела себя – за то, что превратилась в покорную
трусливую развалину. После его смерти я сама хотела умереть, и вовсе не потому,
что была не в силах вынести утрату: просто я не думала, что когда-либо опять
смогу стать нормальной, цельной личностью.

– О Боже, Ленка… – выдохнула Лера, на ее лицеотразилась целая буря чувств. – У меня и мысли не было… я не догадывалась… О,
бедная моя любимая сестричка, почему же ты мне ничего не рассказывала?

– Мне было так стыдно.Лера покачала головой, исповедь Лены поверглаее в состояние шока.

– Послушай, давай не будем больше говорить обэтом, – решительно заявила Третьякова. – Со старым покончено. Я выжила. Мне
просто захотелось объяснить тебе, почему я такая, какая есть.

– Неудивительно, что ты ненавидишь мужчин.– Вовсе нет!– Это правда?Лена подумала о Виталии.– Да. Не совсем. Я просто не верю им слепо.Послушай, Лер, давай приниматься за ужин, а то мы совсем раскиснем.

Они приступили к еде, хотя Лена все времяощущала на себе взгляд сестры.

– Не говори Коле, – попросила она Леру посленескольких минут молчаливой трапезы. – Лучше ему не знать.

В ответ раздался долгий вздох.– Мне не хочется, чтобы между нами былисекреты. Мы все друг другу рассказываем.

Лена перевела взгляд на сестру и сказала, стараясь,чтобы ее голос прозвучал не слишком цинично:

– Возможно, но я бы предпочла, чтобы он незнал.

– Не уверена, что хотела бы быть посвященнойво все это. – В наступившей тишине вилка Леры звякнула о тарелку особенно
громко. – Боже мой… я совсем не чувствую себя голодной…

Утро воскресенья выдалось хмурым и удушливым.Прогноз обещал до двадцати пяти градусов в полдень и грозу к вечеру. Лена
застонала, она терпеть не могла влажную духоту. Если судить по сегодняшней
погоде, то завтра следовало ожидать настоящего лета.

Лена заставила себя вылезти из постели вначале девятого, приняла душ и надела легкую юбку и подходящую блузку – самое
легкое из того, что хранилось в ее гардеробе. Юбка была до колен, с
ниспадающими складками, а блузка, как любила Лена, свободно спускалась до
середины бедер. Цвета же – красное, золотое и желтое – хорошо подходили к ее
волосам и загорелой коже.

Не сказать, чтобы Лена особенно заботилась,как будет выглядеть в это утро. К тому времени, когда она покинула квартиру сестры
прошлым вечером, ее нервы расходились не на шутку. Может быть, из-за разговоров
о духах прошлого, или оттого, что Лена пыталась не обращать внимание на духов
новых. Как бы то ни было, она буквально свалилась в постель сразу после
полуночи, чувствуя себя совершенно разбитой. И пробуждение не доставило
облегчения.

Когда она расчесывала волосы, на памятьпришли слова Валерии: «И она принесла тебе счастье, эта жизнь в одиночестве?..»

Приносила, подумала Лена, пока в ее жизнь невошел Виталий Абдулов…

Вздохнув, она отложила расческу, затемсобрала свои кудри в пучок и заколола большой оранжевой заколкой. Завершив
туалет, Лена постояла перед зеркалом, оценивая результат. На нее смотрела
молодая привлекательная женщина, у которой впереди еще были годы и годы – до тех
пор, пока она не превратится в высохшую старую даму с недостатком гормонов и
отсутствием всякого интереса к тому, будет ли она еще когда-нибудь заниматься
любовью или нет.

– Возможно, тебе придется найти себе мужчину,– сказала Лена своему отражению. – Не мужа. Просто мужчину. Любовника.

Решение было абсолютно логичным, однаковоображение отказывалось видеть в постели Лены кого-то иного, кроме Виталия. Ей
был не нужен другой мужчина, другой любовник.

Слезы потекли из глаз Лены, потому что оназнала: его ей не получить никогда. Никогда. Он исчез. Безвозвратно.
Непоправимо. Он стал недоступен. И никогда не вернется.

И если бы даже существовала возможностьвстречи, все равно он больше не хотел ее. Он был счастлив, обручен. И явно не
желал изменений в жизни.

Вздох, вырвавшийся из груди Третьяковой,свидетельствовал о признании поражения. Плечи ее поникли на мгновение перед
тем, как она снова расправила их, а на лице застыло выражение озабоченности.

Время заняться макияжем. Время продолжатьжить.

– Ты выглядишь намного лучше. – То былипервые слова, которыми Андрей встретил ее в офисе.

– Спасибо. Но ты-то что здесь делаешь – ввоскресенье?

– Полина отвезла детей к своей матери нацелый день.

– А-а… – Любовь Андрея к традиционным шуткамнасчет злой тещи имела глубокие корни. – Игорь тоже здесь?

– Он уехал с клиентом.– Прекрасно. Надеюсь, и не вернется.В этот момент зазвонил телефон, и Андрейотошел снять трубку. Аня не работала по выходным, а Михаил Алексеевич был
слишком прижимист, чтобы нанять еще одну секретаршу. На чертовы звонки
приходилось отвечать тем, кто волей случая оказывался по выходным в офисе.

Андрей  вернулся через пять минут, улыбаясь во весьрот.

– Вроде бы голос живого человека. Хотя ктознает? Я мог бы дать вам с Игорем фору в этом месяце. Ты знаешь, я за последнюю
неделю завершил две сделки.

– Отлично, Андрей. Поверь, никто не будет такрад, как я, если приз на этот раз достанется тебе. У меня уже аллергия на
награды.

Андрей рассмеялся, а Лена улыбнулась. Ноулыбка испарилась с ее лица, когда в приемную внезапно вошел Виталий, одетый и
вовсе неожиданно: в светлые джинсы и белую футболку.

– О Боже. – Лена опять почувствовала, что ейне хватает дыхания, сердце заколотилось, а на щеках выступила краска.

Андрей, стоявший слишком близко, чтобыслышать все, уставился на Лену удивленным взглядом. Его брови поползли вверх, а
в глазах замаячил немой вопрос, и Третьякова просто вынуждена была произнести
хоть что-то, лишь бы подавить его любопытство в зародыше.

– Доброе утро, Виталий, – холодно поздороваласьона. – Не ожидала снова увидеть вас так скоро.

Знакомые голубые глаза сверкнули, затемсузились.

– О? Я ведь обещал связаться с вами… Елена.В горле у Лены пересохло.– Вы хотите сказать, что все ещеинтересуетесь покупкой дома?

– Я хочу сказать, что интересуюсь покупкойтого старого дома на холме.

Единственное, на что Лена оказалась способна,это издать глубокий вздох перед тем, как Абдулов мрачно добавил:

– Если мы договоримся о цене.– Владелец просит триста тысяч долларов, –потрясенная, вымолвила Лена. – Но можно и поторговаться. Вы получите его и за
двести пятьдесят тысяч, если заплатите наличными.

– Эй, – вмешался в разговор Андрей, – выговорите о доме Елизаветы Петровны?

– Мы о нем говорим? – переспросил Виталий.Лена кивнула, ощутив легкое головокружение.Внешне все выглядело так, как если бы Вталийи вправду появился здесь только затем, чтобы купить дом. Однако она
подозревала, что есть и другая причина: его синие глаза снова излучали
неуловимое нечто, и женская интуиция подсказала Лене ответ, от которого она
чуть совсем не потеряла дыхание.

Абдулов хотел ее. Сегодня он вернулся не радидома, а ради того, что она – как ему показалось – предложила сама вчера в
библиотеке.

Боже…Она готова была разрыдаться, закричать,запеть во весь голос. И проклясть судьбу за то, что та разбудила в ней
сексуальность по отношению к мужчине, которому Лена никогда бы не уступила.

Потому что, как бы ни желала Лена Виталия,она никогда не свяжет себя с тем, кто уже принадлежит другой. Никогда! Иначе
чем она лучше Коли, который пал в ее глазах так низко, что и не придумаешь, –
человек без малейшего представления о морали, верности или чести. Интрижки на
стороне – не ее стихия, неважно, что при этом говорило сердце, когда ее глаза
встречались с его глазами.

Лена чуть не подавилась, когда Адрей дружескипохлопал ее по плечу.

– Позволь мне пожать тебе руку, дорогая, тыпросто чертовка, а не агент по недвижимости! Дом, по правде говоря, не столь уж
ценное приобретение за такую цену, – добавил он, обращаясь к Абдулову, – если
бы не земля под ним. Она одна стоит таких денег. Конечно, жаль, что дом
неотделим от земли, если только здание не развалится в один прекрасный день. Но
ведь вам нужен дом на выходные, и вы вряд ли пожелаете ему такой судьбы.

Лена судорожно сглотнула, ожидая реакции Виталияна эту бесценную информацию.

– Вы не могли бы сказать лучше, – мягкоответил тот. – Моя главная цель – уединение, и вряд ли здесь найдешь более
подходящий дом, чем этот. Поехали, Елена? Мне хочется бросить на него последний
взгляд, прежде чем приступить к обсуждению цены. Вчера я не успел просмотреть
условия контракта…

Лена, словно заледенев, не сдвинулась сместа. Что касается Андрея, он, наоборот, резво обежал приемную стойку, отыскал
нужные ключи и поднес их ей.

– Не стой же ты как вкопанная, девочка.Шевели ногами. – Улыбаясь, он подмигнул Виталию: – В последнее время она
страдает медлительностью. Переболела неделю-две назад, и нам теперь приходится
прибегать к помощи розг, чтобы заставить ее двигаться.

– Я… я соберу свою сумочку, – выдавила изсебя Лена, не в состоянии сделать и шагу.

Она простояла неподвижно еще несколькосекунд, наблюдая, как Виталий непринужденно болтает с Андреем  у стойки. Эта сцена наполнила душу Третьяковойсомнениями. Может быть, она не права и ее подвело собственное воображение. Что,
если единственное желание Абдулова – купить прогнивший дом на холме, а вовсе
не…

Лена проглотила комок в горле. Боже, онасовсем забыла о зароке, который дала себе вчера: никогда не возвращаться в тот
дом. Снова подвергнуться колдовским чарам этого дома  – что могло быть опаснее!Елена продолжала глядеть на Виталия, и ещеодна мысль неприятно кольнула ее. Могло ведь случиться, что и он вернулся
сегодня, движимый каким-то сверхъестественным заговором, заклятьем, наложенным
на него вчера? Интересно, помнит ли о том, что произошло между ними в
библиотеке?

Лена не знала. Она уже ни в чем не былауверена. Сплошные головоломки. Единственный путь узнать правду – поехать сейчас
с ним и увидеть все собственными глазами. Конечно, рискованно, но она вынуждена
пойти на это. Продолжать жизнь, так и не узнав истинной причины его
возвращения, просто невозможно.

Когда она наконец сдвинулась с места, Виталийпроводил ее взглядом, и снова по коже Лены пробежал холодок, а нервы натянулись
до предела. Пока она шла, юбка слегка вихрилась вокруг ног, и Лена
почувствовала себя неловко, будто была голой: кроме белых трусиков, никакого
иного белья на ней под юбкой не было.

– Готовы?– Да. Где ваша машина?– На другой стороне улицы. Не возражаете,если на сей раз за рулем буду я?

Лена испытала секундное замешательство, затемответила:

– Э… я бы предпочла отправиться на своей,если вы не против. – Мысль о том, что ей придется хоть на время оказаться
пленницей в его машине, насторожила Лену, если не сказать больше.

– Как пожелаете, – пожал плечами Виталий. –Поезжайте медленно мимо, а я пристроюсь за вами, как раньше.

– Договорились.– Увидимся. – Андрей помахал им рукой,одновременно продолжая разговор по телефону.

К тому моменту, когда Лена достигла знакомыхжелезных ворот, она уже готова была разрыдаться. Виталий вышел из машины,
присоединился к ней, и Лена поняла, что ей просто необходимо сказать хоть
слово:

– Если честно, я не ожидала еще раз увидетьвас, – призналась она, возясь с замком.

Абдулов рассмеялся.– Ну же, Елена, не нужно. Это неправда, вызнали, что я вернусь.

Дрожащие пальцы Лены словно задеревенели, а вгруди все сжалось. Теперь она, по крайней мере, получила ответ на один из
мучивших ее вопросов. Визит Виталия был не вполне невинен. У него уже сложилось
неверное представление о том, что произошло между ними тогда в библиотеке, и он
вернулся, чтобы воспользоваться плодами того события.

Разочарование девушки по силе уступало тольконараставшей неприязни к Виталию: она не думала, что он принадлежит к подобному
типу мужчин. Женщина пыталась найти хоть какое-то оправдание ему, но
безуспешно. Таинственное влияние дома не распространялось за его пределы, и Виталий
принял решение вернуться и продолжить приключение сам этой ночью не по внушению
сверхъестественных сил. То было решение, продиктованное грубой, ничем не скрываемой
похотью. И только.

Лена поежилась. Подняв глаза, она встретилавзгляд своего спутника, пристальный и даже немного пугающий.

– Я правильно вас поняла – вы не собираетесьпокупать дом? – спросила она с вызовом, и собственный голос показался ей самой
невыносимым.

– Напротив, я уже уверен, что куплю его. Онкак нельзя лучше подходит моим целям.

Лена с недоумением уставилась на него.– И что же это за цели?Взгляд Виталия неожиданно отяжелел.– Как раз те, о которых я уже однажды вамповедал.

– Вы… вы тогда сказали, что хотели быуединения, в котором смогли бы работать, – в мире и покое.

– Именно так.– И все?!– Должно быть что-то еще? – произнес он,растягивая слова.

Третьякова почувствовала настоящее бешенство,подумав о своем недавнем предположении: он даже не помнит того, что произошло в
библиотеке.

– П-полагаю… что нет, – потрясенно созналасьона. Бог мой, не могла же она завести речь о духах и тому подобных вещах. Он
решит, что она спятила!

– Ваш голос тих, как никогда, – заметил Виталийпосле секундного молчания. – Вы не больны?

– Нет.– Отлично. И все же дайте, пожалуйста, ключмне. Вы выглядите несколько нервозной. – Он принял старый ключ из застывших рук
Лены, вставил его в скважину и с усилием повернул несколько раз. – Первое, что
я здесь сделаю, – заявил он, когда ворота наконец открылись, – это поставлю
замок с дистанционным управлением.

Пока Виталий возился с воротами, Лена молчастояла рядом, ловя жадным взором каждое движение его на удивление мускулистого
тела и не в силах удержать себя от этого зрелища. Если чья откровенная похоть и
витала в воздухе, то ее самой, Лены. Она желала Абдулова, как ни одного мужчину
прежде.

Он перехватил ее взгляд и приблизился,вынуждая Лену опять произнести хоть что-нибудь в тщетной попытке самозащиты.

– Вы… вы совсем другой в джинсах. Моложе иболее… расслабленный.

Он посмотрел на нее недоверчиво.– Вы это серьезно? Удивительно. Сегодня ясовсем не расслаблен. Должно быть, я чертовски хороший актер. Послушайте,
давайте поставим машины перед домом. Довольно странно стоять вот так за
воротами, продолжая нашу дружескую словесную перепалку, вы не находите?

Только когда он подошел к своему автомобилю,Лена тоже повернулась и покорно двинулась к своему.

В ней бушевал вихрь мыслей и эмоций. Виталиюснова удалось смутить ее загадочными репликами и в высшей степени
противоречивым поведением. Она уже потеряла всякое представление, где находится
и что делает, однако страстно желала разобраться еще до того, как они войдут в
дом.

– А почему вы?.. – начала она, когда обемашины были во дворе, а их хозяева стояли перед входной дверью.

– Почему я что?– Почему вы сегодня не расслаблены?– Вы действительно не догадываетесь? – Вголосе его послышались горькие нотки. – Сегодня ночью я расстался с Лизой.

Глаза Лены округлились. Вот уж чего она никакне ожидала! От испытанного шока сердце, казалось, замерло на мгновение, а затем
застучало с новой силой. Он более не обручен…

– Но почему!?Глаза Виталия снова сузились, остановившисьна стремительно вздымающейся груди Лены.

– Какое это имеет значение, – сказал онгрубовато. – Вы же все равно рано или поздно ляжете со мною в постель.

– Я так и знала: вы все поймете превратно,то, что произошло тогда в библиотеке, – только и смогла горестно выдохнуть девушка,
почувствовав настоящее отчаяние.

– Мне кажется, я все понял правильно. Я досих пор храню ощущение вашего тела на моих коленях  и ваш нежный ответ на мой поцелуй, таящеесамые потрясающие обещания…

– Но все было не так, как вам показалось, –запротестовала Лена. – Поверьте!

– Жаль, – протянул он с откровенной иронией.– А как же в таком случае?

Лена сознавала, он воспримет сказанное какгорячечный бред, но тем не менее вынуждена была объяснить:

– На самом деле это была не я… Я уже однаждыпыталась вас предупредить: в этом доме водятся призраки. Женщина, которая жила
тут прежде… ее… ее дух все еще обитает в доме. И он что-то хочет. Я думаю, он
старается… – При виде его холодного циничного взгляда Лена потеряла всю свою
решимость. – Вы… вы мне не верите.

– Нет, но должен поставить вам высшие оценкиза оригинальность и воображение. Однако вам, вероятно, не следует делиться со
мной всеми этими историями о привидениях в доме. Рассказывать такое клиенту –
вряд ли лучший способ удачно завершить сделку. Пожалуйста, больше никаких
оправданий. И никаких игр. Я знаю правила и готов им следовать.

– Правила чего? – в искреннем недоуменииспросила Лена.

От усилия, с которым Виталий заскрежеталзубами, на его скулах заходили желваки.

– Довольно! Я больше не выдержу. Вы сводитеменя с ума, неужели вы не знали это? Я совсем спятил. Я не могу ни есть, ни
спать, ни работать. И не в состоянии выносить эти дурацкие церемонии и
откладывать в долгий ящик то, что необходимо сделать. Мы сейчас войдем, но
первой осмотрим не библиотеку. Полагаю, нам следует начать со спальни.

Он поднялся по ступенькам на веранду, а затемобернулся и уставился на потрясенную Лену.

– Что с вами, Елена? – В голосе Виталиясквозило явное нетерпение. – Вы выглядите потерянной. Странно… Мне все
представляется ясным «или-или». Или вы последуете за мной в дом, или нет. Или
отдадитесь, или нет. Ну, так что же? Вы не можете принять решение? Тогда я
протягиваю вам руку помощи. Я собираюсь войти в дом с этими ключами.

Затем сяду на ступеньках и, если вы неприсоединитесь ко мне в течение пяти минут, вернусь, снова запру дверь, уеду
обратно и никогда больше не потревожу ваш покой. Соmрrenez–vous? – закончил он
почему-то по-французски.

Не ожидая ответа, он поступил так, какобещал, скрывшись внутри. А Лена продолжала стоять на веранде в полном
оцепенении. Разум ее был измучен, тело – тоже. Подумать только – она вызвала в
душе мужчины такое! Это казалось невероятным и в то же время почти
естественным. Чего еще остается желать женщине, как не возбудить подобные
чувства в мужчине?

Поэтому ею владело безумное искушение пройтив дом вслед за Виталием. Да и могло ли быть иначе – после жуткой недели,
заполненной желанием, ночами, когда она просыпалась, мечтая о том, каково
лежать обнаженной в его объятиях?

Но даже несмотря на сжигающую ее страсть, Третьяковабыла поражена только что предъявленным ультиматумом. Он свидетельствовал о том,
что у Абдулова отсутствовала даже толика уважения к Лене и ее моральным
принципам. Он не поверил, когда она отрицала, что вчера сознательно пыталась соблазнить
его. Фактически, он решил, что ею руководил корыстный умысел – как бы
поуспешнее завершить сделку с домом. Думать так о ней, заключила Лена, просто
оскорбительно.

Но если отбросить все эти рассуждения, развесамо предложение Виталия показалось ей ужасным? Оно как раз снимало проблему, о
которой Лена размышляла утром. Ей был нужен любовник. Не долгая связь. Тем
более не брак. Просто мужчина в постели – от случая к случаю.

Сегодня утром она чуть не разрыдалась, когдаподумала о том, что никогда Виталий не станет ее любовником; и испытала приступ
отчаяния от одной мысли, что больше его не увидит. И вот он преподносит ей себя
на блюдечке с голубой каемочкой.

В действительности никакого решения ейпринимать не нужно. Следовало просто совершить то, что было предопределено.

Еще до того, как минутная стрелка завершиласвой пятый круг, Лена начала подниматься по ступенькам, делая каждый шаг в такт
удару сердца.

Сидя на ступеньках лестницы в холле, Виталий вздрогнул,услышав приближение Третьяковой.

Все-таки пришла…Он уронил голову на колени, закрыл глаза и заставил тело иразум успокоиться. Боже мой, а если бы женщина, которую он с таким нетерпением
ждал, развернулась и уехала?

Лена медленно поднималась по ступенькам на веранду. Одна…две…

Он вскочил, как только звук шагов прекратился. Виталиюказалось, если она повернется и уйдет, он пулей вылетит, чтобы ее остановить.

Остановить – зачем? – возмутилась его совесть. Схватить,затащить в дом, заставить ее… Что, черт возьми, с тобой происходит, парень? Во
что ты превратился?

– Не знаю, – прошептал он сам себе измученным голосом. – Незнаю…

Ему просто нужно было овладеть ею. Мысль об этом не даваласпать всю последнюю ночь и буквально поглотила его. С того самого момента,
когда ее пальцы коснулись его тела, а их губы соприкоснулись, Виталий места
себе не находил.

Все, на что он тогда оказался способен, немедленно вылететьиз комнаты, чтобы тут же не овладеть Леной. Неудивительно, что Лиза обо всем
догадалась, когда Виталий на обратном пути сообщил ей, что между ним и Третьяковой
все кончено. Слова – одно, а от тела его в тот момент, видимо, исходил
настоящий жар желания. Лиза…

Возможно, он горевал бы больше или испытывал угрызениясовести, если бы она сама вчера не открылась перед ним с далеко не лучшей
стороны. Честно говоря, ее раболепство изрядно разочаровывало Виталия и раньше.
Но когда она призналась, что догадалась о его связи с Третьяковой, но
предпочитает закрыть на это глаза, если он пообещает быть осторожным на людях,
– вот тут Виталий решил, что с него хватит. Черт побери, значит, Лиза могла
хладнокровно наблюдать за тем, как мужчина, которого она, как утверждала,
любит, занимается любовью с другой женщиной!.. Лиза мгновенно поняла, что
совершила ошибку, но было уже поздно.

Как поздно сейчас останавливать то, что должно было прийти кконцу, неважно какому.

Виталий продолжал молча сидеть, ловя напряженным, какникогда, слухом малейший звук с веранды.

Когда Лена наконец взошла на нее, волна облегчения заставилаАбдулова покачнуться. Он впился взглядом в дверной проем, томительно ожидая
увидеть в нем знакомый силуэт.

Что же в ней такого, задавал он себе один и тот же вопрос –в сотый, тысячный раз, – что могло так околдовать его? Конечно, не только
внешняя привлекательность. Да, Елена прекрасна… но не более, чем сотни других
женщин, с которыми ему приходилось встречаться. Одна Линда превосходила ее
классическим совершенством черт.

Нет, было что-то еще, нечто… неуловимое. Может быть,уязвимость, ранимость?

Мысль почти рассмешила Виталия. Холодная и все знающая миссЕлена – ранимая? Такое можно было принять за шутку.

Она ведьма, волшебница, сосуд колдовских чар, она заполнялаего тело волнами сексуальности, заставляя кипеть кровь. Бросала вызов его
мужской сути обликом ледяного равнодушия. Взывала к его темной низменной
половине образом невинности, которая только и ждет, когда ее соблазнят.

Увы, пока она только подтверждала характеристику, данную ейтем парнем в понедельник. Шлюха. Вертихвостка, желающая продать себя подороже.
Она отступила, как только почувствовала, что он может купить дом где-то еще,
но, стоило опасности миновать, как снова закинула наживку, не сомневаясь, что
он обязательно клюнет.

А ее удивление сегодня утром в офисе было всего-навсегохорошо разыгранным спектаклем. Разумеется, она не сомневалась, что он вернется,
– и приоделась соответственно, во все легкое, воздушное, доступное. От внимания
Виталия не укрылся ни макияж, ни запах духов, напрочь отсутствовавший вчера,
когда он был с Лизой.

О да, она знала, что он вернется, и подготовилась.Когда Лена наконец возникла в дверном проеме, у Абдуловаперехватило дыхание. Она была бледна и смотрела на него широко открытыми
глазами, а груди ее вздымались под блузкой столь соблазнительно, что Виталию
показалось: он не выдержит дольше пытки. Просто не досидит до конца
бесконечного театрального представления, которое она ему устроила.

– Вы всегда заставляете своих любовников ждать и мучиться, Елена?– спросил он нарочито грубо. – Или вас дополнительно возбуждает подобный
садизм?

– Виталий, не надо. – На глазах Лены выступили слезы.– Не надо чего? – поинтересовался он, с удивлениемобнаружив, что ее наигранное горе действительно тронуло его.

– Не надо быть таким, какой вы сейчас, – ответила Лена,переступив порог гостиной, но не отдаляясь от входной двери, словно оставляя
себе шанс для побега. – В этом нет нужды. Я не та, за которую вы меня
принимаете. Совсем не такая. Я лягу с вами в постель, независимо от того,
купите вы дом или нет. Я тоже страстно желала вас, однако пыталась скрыть это –
по многим причинам, объяснять которые сейчас слишком сложно. Но главная – та,
что до сегодняшнего для вы были обручены.

Каждое ее слово отдавалось в Виталии ударом кинжала. Головаего пошла кругом. Боже Милосердный, он действительно хотел верить во все, что
она сказала. Но ничего не выходило. «По многим причинам», скажите на милость!
Чепуха это все. А вчера, когда она положила руку ему на бедро, она тоже
скрывала свои чувства от обрученного мужчины? Как он мог это забыть?

Нет, конечно же, нет. Все это игры, уловки, кривляние,подделка под искренность. А цель-то одна: заставить его, глупца, поверить,
будто эта женщина и вправду страстно желает его. Ну, на этот раз она
почувствует разницу. Он заставит ее отработать потраченные деньги, каждый из
двухсот пятидесяти тысяч долларов!

– Но сейчас я уже не обручен, – произнес Виталий низкимбархатным голосом. Если ей доставляет удовольствие ломаться, пусть так – но
только после того, как он получит то, что хочет.

Лена продолжала все так же стоять около открытой двери, и Виталиюприходилось прилагать все силы, чтобы сдержать быстро нарастающее раздражение.

– Вы не смогли бы закрыть дверь? – попросил он холоднымровным голосом, скрывающим бурю, которая бушевала в его груди.

Лена безмолвно подчинилась. Она прислонилась спиной к двери,прижалась к ней ладонями вытянутых по швам рук. Женщина выглядела абсолютно
окаменевшей, что разозлило его еще больше.

– Как вы возбуждены, Леночка, – произнес он с издевкой,медленно приближаясь к ней. – Будто никогда не оказывались в аналогичной
ситуации.

Она молча пропустила колкость и взглянула ему прямо в глаза.Виталий почувствовал, как она судорожно сглотнула, когда его губы приступили к
осаде.

Он заколебался, презирая себя за слабость. Волноваться поповоду того, нервничает она или нет! Такие женщины не нервничают, когда мужчина
начинает их целовать. Они быстро и покорно раздвигают навстречу губы, а затем и
ноги.

Мысль о том, как она это проделывает с другим мужчиной, а нес ним, вызвала у Абдулова новый приступ ярости. Он обхватил ладонями лицо Лена
и впился в него губами.

Но поцелуй вышел совсем не таким неистовым, как того хотел Виталий.Как только он ощутил тепло ее губ, соблазнительных и трепещущих, мысль о том,
чтобы вести себя с нею жестоко и властно, швырнуть на пол и овладеть, как того
заслуживают шлюхи, неожиданно улетучилась.

Вместо этого Виталия вдруг охватила несказанная нежность,которую он в данный момент в себе и предположить не мог. Он мягко погружался в
губы Лены, легкими касаниями осторожно ласкал эти губы, едва покусывая нижнюю,
отчего рот ее приоткрылся, и Виталий смог вкусить всю сладость того, что
скрывали эти губы.

В мозгу его взорвались звезды, когда он услышал ее первыйсладостный стон. Виталий чувствовал, как Лена тает от его ласк, их языки
затеяли какой-то дикий танец, прижавшись друг к другу, а ее губы, тело, все
женское существо являло собой готовность подчиниться любому желанию мужчины. Виталий
никогда еще не встречал у женщины такой поразительной покорности.

Может быть, это тоже входило в представление. Может быть, тобыл всего лишь способ надежнее добиться того, к чему она стремилась. Денег.
Удачи. Успеха.

Он не знал, да и не желал знать. Что он знал и чувствовал,так это безграничную власть над женщиной, тающей в его объятиях. И это ощущение
разрушило стену, которая еще сдерживала бурлящее в нем желание. Оторвавшись от
нежных губ, он взял ее руки в свои, поднял вверх, их пальцы сцепились, и Виталий
грубо прижал Лену к двери. Ее слезы боли не вызвали в нем сожаления, он
приподнял ее на цыпочки, так что губы их оказались на одном уровне, а груди Лена
приникли к его груди.

Внезапно Виталию захотелось увидеть нагой ее всю, с ног доголовы. Прямо так, стоящей у двери, открытой взору; разглядеть, что же скрывает
под собой эта легкая невесомая одежда, которой Лена пыталась его возбудить.
Может, и грудь у нее вовсе не такая восхитительная…

Он еще теснее прижался, сквозь одежду ощущая ее форму иразмеры. Боже, грудь Третьяковой оказалась такой, как он втайне ожидал:
высокой, полной, упругой. Виталий даже почувствовал соски, растущие,
наливающиеся с каждой секундой.

– Хочу, чтобы ты разделась, – потребовал он, и ответом былсудорожный вздох. Виталий было принял его за вздох протеста, но, взглянув девушке
в глаза, поразился, как они преобразились. Их бездонная зелень светилась
желанием, а подрагивавшие губы оставались полуоткрытыми. Если это тоже
представление, подумал он мрачно, то чертовски хорошее. Он теперь смотрел на
нее сверху вниз, и Лена, облизнув пересохшие губы, закрыла глаза, отдавшись
страстной неге.

Виталию не нужны были дополнительные приглашения. Онотпустил руки Лены, безвольно упавшие плетью, а сам начал лихорадочно возиться
с пуговицами ее блузы. Расстегнув все, он быстрым движением снял ее и швырнул
на пол. От вида восхитительной груди, наполовину прикрытой белым атласным
лифчиком, кровь в жилах мужчины закипела. Нараставшее напряжение в чреслах
становилось невыносимым, и он дрожащими руками сорвал с плеч Лены мешавшие ему
бретельки, после чего лифчик упал ей на талию… Виталий не относился к тем
мужчинам, которых особенно волновали пышные формы, ему больше нравились
стройные, худощавые фигурки. Но созерцание этих полных прекрасных грудей,
увенчанных самыми возбуждающими сосками, которые Виталий когда-либо видел,
вызвало к жизни фантазии, испугавшие его самого.

Он вообразил, что Лена больше никогда не наденетбюстгальтер, а ее потрясающие груди всегда будут свободно колыхаться под
одеждой, готовые дрогнуть от малейшего прикосновения его руки. Возможно, он
прикажет ей вообще не носить белья – чтобы она всегда была доступна для
удовлетворения его страсти. В любом месте, в любое время. Дьявольщина, да он
купит у нее сотню домов, только бы она разрешила любоваться ею и наслаждаться
так, как он пожелает!

Внезапно Виталий обнаружил, что Лена все так же стоит,прислонившись к двери, но уже совершенно нагая, чему он никак не мог найти
объяснения. Сама она сняла с себя остальное, пока он смаковал свои грезы, или
его руки успели поработать вслепую, по наитию одного только горячечного
вожделения, в то время как в голове носились низменные сценки и образы?

Виталий немедленно отогнал их, чтобы освободить место дляобраза иного – сверхъестественной красоты, излучаемой обнаженным телом Лены. Боже,
как он посмел сравнивать ее с Лизой – да с любой из женщин, которых знал
когда-то? Вот какой должна быть Женщина. Особенно его возбуждал контраст пышной
упругой груди и округлых бедер с необычайно тонкой талией: длинные пальцы Виталия
почти соединились на ней, едва не касаясь друг друга на спине Лены.

Он еще более вытянул их, попытавшись окончательно замкнутькруг своего обладания, и это ему удалось. Виталий застонал от наслаждения и от
муки, осознав, что в плену оказался он, а не Лена. Хватка его ослабла, и он
почувствовал ее тело, будто скользящее меж ладонями, ее сердцебиение,
отдающееся в нем новыми волнами желания.

Руки Виталия медленно поднялись до ее груди, и он принялсяпоглаживать оба соска кончиками пальцев, пока Лена не издала сладостного стона.
Виталий заворожено наблюдал, как два темно-розовых ареола увеличились почти
вдвое и вся эта волновавшаяся перед его лицом плоть, словно требовала одного:
нагнуться и впиться в нее губами. Только уверенность в том, что именно этого
ждет сейчас Лена, остановила Виталия. Он не ее сексуальный раб. По крайней
мере, пока.

Руки его скользнули вниз, по мягкому изгибу ее живота, и ещениже – туда, где золотистые кудряшки покрывали едва выступавший треугольник меж
бедер. Виталий испытал неудержимое искушение упасть на колени и зарыться лицом
в ее лоно, его руки начали поглаживать внутреннюю сторону бедер, а когда она
чуть раздвинула ноги, облегчив ему доступ к самому интимному, Виталию
показалось, что его дыхание остановилось навсегда.

Он не смог удержаться хотя бы от слабого касания того, чтобыло скрыто от глаз, и когда пальцы его притронулись к увлажненным изгибам, не
оставлявшим сомнений в желанности дальнейшего проникновения, сердце мужчины
готово было выпрыгнуть из груди. Черт, он более не мог терпеть этого самоистязания.
Его пальцы – уже почти не ведомые разумом – двинулись дальше, и когда новый
спазм сотряс его тело, Виталий понял: еще немного – и он кончит. А именно этого
ему менее всего хотелось в данную минуту. Поэтому он немедленно отнял пальцы от
самого чувствительного места на теле Лена и погрузил их, насколько мог, в
жаркое женское естество. Ее плоть напряглась, запульсировала вокруг его
пальцев, поведав им, как истомилась в ожидании освобождения. Виталий поразился,
как откровенно и бесстыдно тело Лены рассказало ему о своих распутных желаниях.

Когда он отвел руку, из глаз Лены вырвались слезы отчаяния,и Виталий почувствовал себя отчасти удовлетворенным: теперь она пребывала в том
аду, который окружал его всю неделю. Но он считал, что этого недостаточно. Он
жаждал, чтобы она выразила свою страсть, свое желание словами, чтобы призналась
в своей истинной сущности – шлюхи, стремившейся получить удовлетворение от
первого попавшегося мужика. Ослепительно прекрасной, но растленной
соблазнительницы, перед чарами которой не устоит и самый крепкий и выдержанный.

– Скажи мне, что ты хочешь, – выдохнул он, глядя на ееоткрытые губы. – Громче.

– Тебя, – рыдая, воскликнула Лена. – Хочу тебя.– Нет, не меня, – гневно опроверг ее Виталий. – Любогомужчину. Просто мужчину. Мужскую руку. Мужской…

– Нет! – перебила Лена, ее голос и тело бились мелкойдрожью. – Только тебя, Виталий! Только тебя!

Он застонал от новой пытки. Боже, он почти ей поверил.– Прямо сейчас, – возбужденно попросила она, охватив егоспину трясущимися руками и прижавшись к нему всем телом. – Наверху. Немедленно.
Там есть спальня…

Стон вырвался из груди мужчины, его руки подняли ее ввоздух, губы впились в ее губы, и Виталий вслепую, по какому-то наитию попадая
ногами на ступеньки, взлетел вместе с Лена на второй этаж и повернул налево.
Дверь спальни чуть не слетела с петель, когда он отшвырнул ее, как препятствие
на пути.

Оглядевшись в огромной комнате, абсолютно пустой – если несчитать гигантскую железную кровать у стены, Виталий вздрогнул. Лучи солнца
струились сквозь жалюзи на окне, и он мог рассмотреть в отдалении ровную гладь
океана, холодную, голубую и умиротворенную.

Однако не этот безмятежный вид захватил внимание Абдулова, акровать, и именно к ней он проследовал, уложив бесстыдно голое существо на
кремовое кружевное покрывало. Он встал рядом, наслаждаясь наготой Лены, а про
себя подумал, что вместо кружев лучше бы подошел атлас.

Затем ее восхитительные зеленые глаза открылись,остановились на Виталии, и он снова почувствовал себя потерянным. Пугающая
уязвимость, сквозившая в этом взгляде, словно расколола его надвое: одна
половина желала отхлестать Елену за порочность, другая – погрузиться в тепло ее
тела и забыть, забыть все, кроме неудержимого удовольствия, которое наверняка
его ждет.

Смятение, отразившееся на лице Виталия, не осталось незамеченным Леной. Она слегка приподнялась на своем ложе, мягко стянула с него
майку и, отложив в сторону, расстегнула молнию на его джинсах. Тогда он сам
одним рывком сдернул их, все еще упиваясь ее возбуждающей красотой, но, уже
ругая себя за глупость сострадания: так обмануться в ее показной невинности! За
джинсами быстро последовали носки и туфли – и вот он стоял перед Леной такой же
нагой, как и она. И даже более обнаженный, ибо его тело не скрывало
возбуждения, которое он испытывал.

Увидев ее взгляд, откровенно прошедшийся по его телу, Виталийощутил неловкость, а когда она привстала, чтобы освободить волосы от заколки, и
подсознательным движением чувственно разметала их по плечам, мужчину охватило
необъяснимое волнение.

Он снова застонал, терзаемый невероятным желанием, новсе-таки чуть отодвинулся, стремясь продлить миг любования ее чудесным телом, а
еще – заставляя Лену испытать ту мучительную боль, которую прежде вызвала в нем
сама. Кроме того, было еще одно, что следовало сделать заблаговременно, некую
предосторожность, о которой он чуть не забыл.

Но когда она буквально замычала от неудовлетворенногожелания и стиснула руками груди, Виталий забыл обо всем. Его пальцы совершили
короткое путешествие все ниже, ниже, скользнули по ногам женщины, раздвинули
их, отчего ее колени поднялись, а спина судорожно изогнулась дугой. Боже,
неужели она хочет сама доставить себе наслаждение – то самое, которое он
собирался ей подарить?

С мучительным стоном Виталий упал на девушку, раздвинув ееруки и вонзив острие своего титанического желания прямо в ее жаркое, влажное
лоно, истомившееся в ожидании. Она приняла его одним судорожным усилием, ее
ноги обхватили его спину. Виталий почти закричал, когда вошел еще глубже, а ее
плоть цепко захватила его в атласную темницу, из которой, почувствовал он с
ужасом, ему уже нет возврата.

Совершенно обезумев, он начал частые ритмичные движения,надеясь побыстрее покончить с этим. Ему почему-то казалось, что чем раньше он
освободится от бушевавшего в нем гормонального ада, тем скорее вернется к
нормальному состоянию.

Лена старалась помочь ему, и каждый его толчок отдавался вней новой волной наслаждения. Виталий знал – еще немного, и он кончит, он
ощущал это всем своим естеством, как машинист поезда, идущего в туннеле,
замечает впереди светлую точку, означающую близкий выход из темноты. А затем
настал момент полного освобождения, и Виталий бессильно упал на подушки,
изведав самое прекрасное, горько-сладостное чувство удовлетворения в жизни.

Потому что внезапно понял, что и она испытала оргазм вместес ним, усилив взаимные агонию и экстаз. Лена буквально сотрясали спазмы, и Виталий
даже был вынужден чуть приподняться над ее распростертым телом, чтобы не
закричать от боли. Он попытался было извлечь наружу свой распаленный жезл, но
не смог, ибо ее плоть словно оцепенела, а руками Лена сжала его спину так
крепко, как только могла.

Чуть позже его наэлектризованные чувства немного поостыли,уступив место плывущему ощущению физического изнеможения, Виталий упал лицом в
разбросанные по покрывалу локоны девушки, закопался в них и замер, дыша тяжело
и прерывисто.

Спустя минуту-другую он попытался поднять голову, но тщетно.Ее руки начали мягко поглаживать его волосы, губы без устали ласкали шею, а из
уст Лены вырвались первые сказанные шепотом соблазнительные слова. Нежные и
одновременно обнадеживающие. Сексуально-обнадеживающие.

Никогда в жизни Виталий не встречал ничего подобного.Прошло еще несколько минут, и он с удивлением обнаружил, чтоего плоть вновь обрела признаки жизни глубоко в ее лоне. Мужчина мог бы
поклясться, что это невозможно, однако очень скоро почувствовал твердость,
свидетельствующую о готовности опять затеять любовную игру. Только теперь
первой скинула с себя оцепенение Лена. Лежа по-прежнему недвижимо, она сжимала
в себе и освобождала его плоть, сжимала и освобождала. Она прошептала ему на
ухо, чтобы он ни о чем не беспокоился и дал ей все сделать самой. И сделала –
благодарно, благословенно и божественно. На этот раз наслаждение нарастало
медленно – как морская зыбь, а не шторм, но пик все равно получился
незабываемым, поскольку они опять достигли вершины вместе. Нет, не совсем
вместе. Казалось, только его оргазм высек искру в теле Лена, как будто оно было
специально создано для того, чтобы испытывать высшее блаженство лишь в ответ на
удовлетворение мужчины.

Мысль о том, что так будет всегда, подвергла Абдулова новымтанталовым мукам. Уже засыпая в ее объятиях, он подумал о том, что Лена могла
бы стать идеальной любовницей. Идеальной…

Третьякова проснулась мгновенно, сразу же ощутив на себетяжесть мужского тела.

Осознание происшедшего пришло на удивление быстро, и оназастонала, понимая, что все случившееся уже не спишешь на какую-то
сверхъестественную власть, но только на ее собственную порочную и слабую
натуру. Она еще раз поддалась соблазнам плоти, и в конце ее даже не очень
заботило, какой она покажется Виталию: лишь бы насладиться немыслимыми
радостями в его руках и подарить ему полное и сладостное освобождение, на что Лена,
она уже знала это наверняка, была способна.

Но теперь, когда она немного успокоилась, а гормоныпрекратили свои безумства, когда ее страстное желание к этому мужчине по
крайней мере временно затихло, Лена почувствовала приступ отчаянного смущения.
Не потому, что она совершила нечто непристойное – Лена не находила ничего
постыдного в сексе, – но потому, что она дарила ласки мужчине, который не
только не любил, но даже не испытывал к ней элементарного уважения. Она и не
жаждала любви, и не верила в нее. Но хотела бы, чтобы ее любовник по меньшей
мере хорошо к ней относился.

А о Виталии этого сказать было нельзя. Казалось, он думалпримерно так, как и Макс: что она взяла себе за правило соблазнять своих
клиентов.

Почему, ну почему мужчины так быстро скатываются до грязныхмыслей о своих подругах? И Боб делал то же самое, подозревая ее в интрижках за
каждым углом. Какие же они лицемеры, возможно потому, что у них самих
отсутствуют какие-либо моральные устои, как только речь заходит о сексе. После
смерти Боба Лена обнаружила, что он вовсе не был ей верен. И Ник обманывает
свою жену. А Виталий…

Лена даже похолодела от неожиданной мысли: а что, если онлгал ей о своем разрыве с Линдой! А вдруг это просто ход, чтобы побыстрее
затащить в постель ее, Лена? Иначе как объяснить его разрыв с невестой – ради
женщины, которую он похотливо желал и только?

Отдаленный звук открываемой двери мгновенно заставил еезабыть об этих мыслях. Она почувствовала, как ее разметанные по покрывалу
волосы медленно поднимаются, а руки покрываются гусиной кожей. Кто-то – или
что-то – был теперь в доме вместе с ней и Виталием.

Лена замерла.Странно. До сего момента подозрение, что в доме водятсяпризраки, ее по-настоящему не пугало. Вероятно, благодаря уверенности, что
духи, даже сующие нос не в свое дело, все-таки достаточно дружелюбны.

Но теперь, когда Лена ловила ухом каждый звук поднимающихсяпо лестнице ног, ею овладел настоящий ужас. Только услышав, как шаги раздались
уже на втором этаже и неотвратимо приблизились к двери спальни, Лена со всей
ясностью осознала, что это не дух, а человек во плоти и крови, который вот-вот
откроет дверь и увидит ее – обнаженную, едва скрытую лишь таким же обнаженным
телом Абдулова.

– Виталий, – яростно прошептала она, отчаянно пытаясьразбудить его и одновременно выбраться из-под придавившего ее мужского тела.

– Что? – глухо отозвался он, медленно подняв голову и сусилием разжав веки.

– Кто-то ходит по дому!Виталий пробормотал нечто невразумительное и перевернулся наспину, и в этот момент комнаты словно взрезал холодный голос Игоря:

– Я должен был сообразить, почему ты так задержалась. Андрейсказал мне, где ты находишься и с кем, но когда все мыслимые сроки вышли, я
заволновался, как последний дурак. Даже представил себе, что твоя машина
сломалась на заброшенной дороге. – Из груди его вырвался до отвращения циничный
смешок. – Мне бы следовало догадаться.

– Послушай, тебе не стоило оставлять их здесь, кто-нибудьнаткнется, – продолжил Игорь, вертя на указательном пальце белые трусики Лены.
– Нет, я-то не шокирован, я-то всегда отлично понимал, как ты ведешь дела,
золотце. Но в ком я не уверен, так это в Михаиле Алексеевиче – он, по-моему,
еще не раскусил тебя и вряд ли будет в восторге, услышав о твоих дневных
деловых свиданиях. Как человек гордый, он, полагаю, абсолютно уверен в своих
подругах. Благоразумие, дорогая, – вот о чем всегда следует помнить, ведя
подобные игры.

Лена только застонала. Нет, все происшедшее к ней ни имелоникакого отношения. Кошмар какой-то!

Внезапно, проследив за скользким взглядом Игоря, буквальнопожирающим ее наготу, она схватила край покрывала и закуталась в него по шею. Виталий,
свесивший ноги с постели в первый же момент, как услышал голос Игоря, обернулся
и смерил Лену гневным взглядом, щеки его начал заливать румянец.

– Кто это, черт побери? Что за Михаил Алексеевич?– Он… он…– Он ее босс. Разве она не рассказала вам о нем? –Раскатистый смех Игоря звучал просто оскорбительно. – Да, не думаю, чтобы
рассказала. Образцовым примером честности и верности Третьяковой никогда не
стать. Сколько головной боли она доставила своему мужу перед тем, как он умер.
Бедняга, в последний год жизни он сильно закладывал, и немудрено – после того,
что она выделывала за его спиной.

– Ложь! – закричала Лена. – Виталий, он лжет. Он постоянноменя преследует – только за то, что я отказалась пойти с ним. В этом все дело.
Он просто грязный, отвратительный ублюдок!

Виталий молча отвернулся и начал надевать джинсы. Егомолчание было красноречивее всяких слов: он не верил ей. Ни на мгновение.

Игорь опять засмеялся.– Кончай, Лена. Этот человек знает, кто ты. И все времязнал. Я предупреждал его в прошлый понедельник, еще когда он тебя в глаза не
видел, но, судя по всему, он не внял моим словам. Я не критикую вас за это,
дорогой мой. Она ведь лакомый кусочек, наша Лена, верно? Бог знает, как Михаил
Алексеевич в свои пятьдесят сумеет удержать эту крошку в постели, возможно, он
много фантазирует на сей счет, поэтому я не скажу ему, что она вполне на уровне
с другими. Конечно, за эту услугу и я попрошу что-нибудь взамен. Может быть,
сладкая Лена как-нибудь поможет мне сохранить молчание, у нее в запасе столько
занятных приемчиков. – Игорь продолжал глумиться и останавливаться не
собирался. – Или, если вы желаете один пользоваться ею, могу я рассчитывать на
скромное финансовое вознаграждение?

Как только Лена осознала всю низость затеянного Калиным (Игорем),голова ее пошла кругом. Он наболтал Виталию о ее аморальности, о ее
неразборчивости в связях еще в прошлый понедельник. Еще до того, как они
встретились?

Тогда все понятно. Понятно поведение Абдулова в тотзлосчастный день. Его резкие смены настроения. И его скорая оценка того эпизода
в библиотеке: конечно, он подумал, что с ее стороны это не что иное, как
вынужденный сексуальный «заход»!

И хотя ее гнев в основном был направлен на Калинина,распространявшего столь ужасную ложь, досталось и Виталию. Слишком быстро он
поверил! Слишком быстро, чтобы воспользоваться этим и доставить себе
сексуальное развлечение практически безо всяких усилий. А его утверждение, что
он порвал с невестой, скорее всего очередная ложь.

Виталий поднялся, застегнул молнию на джинсах и пряжку напоясе.

– Единственным вознаграждением, которое вы от меня точнополучите, дорогой мой, – отчеканил он, – будет мой кулак, им я заткну вашу
грязную пасть.

Неожиданная помощь со стороны изумила девушку. Возможно, онабыла не права, и он не поверил Игорю, и сейчас встанет на ее защиту. Надежда
снова затеплилась в сердце, заставив его немного успокоиться.

– Ой-ли, – протянул Игорь. – Не думаю, что вы так исделаете, Виталий Зинурович. Такой серьезный и успешный адвокат никогда не
потеряет голову настолько, чтобы совершать неспровоцированное нападение. Так
ведь и адвокатскую лицензию недолго потерять. Нет, я почти уверен: вы
заплатите, если желаете тихо замять эту историю.

– Я не заплачу вам ни единого цента, вы, дерьмо на палочке.Что касается моей лицензии… Советую слегка снизить патетический тон, если вас
заботит собственная безопасность. Или забыли, что шантаж – тоже преступление? У
меня достаточно связей в полицейском управлении, поэтому предупреждаю:
поберегитесь! И я гроша медного не дам за того, кому вы расскажете об
увиденном. Мне нечего стесняться наших отношений с Еленой Николаевной.

– Даже перед невестой? – поинтересовался Игорь.– У меня нет невесты, – отрезал Виталий, и надежда в душе Ленавоспарила к небесам.

– Я слышал обратное.– Тогда вас ввели в заблуждение. Вероятно, не только поэтому поводу.

Игорь рассмеялся.– Боже, теперь я все понял. Тем не менее, вы не первыймужчина, который совершенно потерял голову от прелестной Леночки. Эти огромные
невинные глаза, дарящие вам взгляды, которые так хорошо могут убеждать… Но
всякий раз, когда вы начнете думать о ней, как о святой невинности, вспомните,
где я нашел это, – произнес он, по-прежнему вращая на пальце трусики Лены. – Позвольте
мне заверить вас, наша Лена быстро освобождается от них – и для любого
желающего. С этими словами он зашвырнул трусики далеко в комнату, и они
случайно повисли на свинке кровати, как вящее доказательство царившего на ней
разврата. – Удачи вам, партнеры. Вам она понадобится. – С этими словами Игорь
развернулся на каблуках и вышел. Пока эхо доносило его удалявшиеся шаги, Виталий
не проронил ни звука. После того как внизу хлопнула входная дверь, он
вздрогнул, а затем медленно натянул через голову майку. А когда вдали затих и
шум мотора, он повернулся лицом к несчастной Лене, по-прежнему остававшейся в
постели. Даже неожиданная защита со стороны Виталия не избавила от стыда,
который она испытала, когда Игорь вошел в комнату. А об ужасе, ожидавшем ее на
работе, не хотелось и думать.

– Когда ты в последний раз спала со своим боссом? – это былпервый вопрос Виталия, адресованный ей.

Лена глухо застонала и закрыла глаза; надежда, которую онасобирала по крохам, умерла быстро и безвозвратно. Виталий так и не поверил ей.
Он заслонил ее от глумления Игоря просто потому, что сам не желал выглядеть
круглым идиотом. Фактически он защищал собственную честь – не ее.

– Я задал вопрос, черт побери! – повторил он холоднымжестким голосом. – И хочу услышать ответ! Сейчас же!

Ее глаза были по-прежнему широко раскрыты, но теперь в нихсветилась ярость. Максим также часто устраивал ей подобные допросы, и в той же
манере. Ею быстро овладели гнев и твердое желание никогда более не позволять
поступать с собой так ни одному мужчине.

– Не смените ли вы тон, Виталий Зинурович? – Лена бросиласьв контратаку со всей страстью, на какую была способна. – Я не обязана отвечать
на ваши вопросы. С кем я спала и когда – не ваше дело.

– Я думаю иначе, – резко произнес он. – Скажи мне хотя бы,ты спала с боссом на прошлой неделе?

– А ты с Лизой? – отпарировала Лена.Когда краска вины выступила на его щеках, Лена показалось,что она сейчас разрыдается от пронзившей ее острой боли. Вместо этого она
буквально взорвалась:

– Ты лицемерный ублюдок! Как ты посмел судить меня? Как тыпосмел?

– Черт побери, я пытался забыть тебя.Но Лена уже была глуха к доводам рассудка. Гнев ослепил ее,а в душе зрела ненасытная потребность отомстить всему мужскому полу. На губах Третьяковой
уже плясали отвратительные слова, которые не возьмешь обратно, как ни пытайся.

– И всего-то? – съязвила она. – Ну, а я тогда пыталасьзабыть тебя – каждый раз, когда навещала Михаила. Ты, должно быть, просто засел
в моих мозгах, ибо я вынуждена была оставаться почти каждую ночь в офисе. Ты не
пробовал заниматься этим на письменном столе, дорогой? С точки зрения женщины,
это не Бог весть какой комфорт, но мужчинам почему-то нравится. Сказать по
чести, я предпочитаю на полу, но у Михаила артрит, и он…

Рука Виталия уже была занесена над ее лицом и остановлена наполпути, остановленная только ужасом, отразившимся в ее глазах.

– О, давай же! – поддразнила его Лена, хотя тело еесотрясалось от страха. – Ударь меня! Когда мужчины не могут добиться своего
иным образом, им остается только это.

Сомнений не было, его лицо перекосила самая настоящаяярость, что вообще-то плохо согласовывалось с привычным обликом Виталия
Абдулова. И в глубине души Лена начала сомневаться, уж не в ней ли кроется
причина того, что мужчины быстро превращаются в диких животных. Как бы то ни
было, ни в понимании, тем более в прощении Абдулова она сейчас не нуждалась.

Пусть катится вон. Это было ясно, как никогда. Егосексуальная власть над нею слишком сильна, и Лена не желала повторить уже
пройденный некогда путь. Даже если бы он вдруг упал перед ней на колени, все
равно она больше не позволит ему касаться себя.

– Лена, – на этот раз простонал он. – Прости, я…– Не трать время на извинения, – отрезала она с ледянымспокойствием. – Я не желаю их слышать.

Видно было, что его ошеломили и ее слова, и изменившеесяповедение.

– Я никогда не бью женщин, – запротестовал Виталий.– Только шлюх, – уточнила она сухо.– Даже шлюх – никогда!Улыбка Лена не сулила ему ничего утешительного.– Как это мило. Позволь мне не поверить. И, пожалуйста,уходи.

Он колебался, лицо его еще более вытянулось, и девушкавнезапно почувствовала, как сердце ее рвется к нему, что одновременно и
ужаснуло и сбило ее с толку. Боже всемогущий, просто необходимо, чтобы он
покинул дом. И немедленно!

– Если вы, конечно, не изменили своего решения и мы неотправимся сейчас же в офис, где вы подпишете все бумаги, – добавила Лена с
кисло-сладкой улыбкой. – Михаил Алексеевич, должно быть, на месте. Думаю, он
будет рад, так как относился к продаже этого дома как к совершенно безнадежной
затее. Да, между прочим, Игорь был не прав. Михаил прекрасно осведомлен о том,
как я провожу днем деловые свидания. Знание о том, чем я занимаюсь с другими
мужчинами, его особенно возбуждает.

На лице Виталия не осталось ни кровинки, и Лена подумала,что ее сейчас стошнит. Была ли это своего рода месть или инстинкт
самосохранения, но она испугалась, что больше не выдержит. К счастью, мучения
ее прекратил сам Виталий: бросив на нее последний долгий взгляд, он резко
повернулся и вышел из комнаты.

Лена чуть не закричала, чтобы он вернулся, что она всенаврала, что он единственный мужчина на свете, совсем не такой, как ее муж, что
ни с кем ей не было так хорошо в постели, как с ним, что это было незабываемо…
Но мысль о том, что он никогда ей не поверит, заставила Лену промолчать. Все
было разрушено. Она не смогла бы – не должна – продолжать спать с мужчиной,
который считал ее шлюхой. Все-таки у нее тоже есть гордость.

Однако каждый звук удалявшихся шагов отдавался в Лене, какразрыв снаряда, исторгая из ее губ только сдавленные стоны. К тому времени, как
Виталий вышел на улицу и уехал, Лена уже осознала, что потеряла его, и стылая
пустота заполнила ее тело и душу. Будущее казалось непереносимым… непереносимо
одиноким и разбитым, как ни посмотри. Она более не желала возвращаться на
старое место работы и даже в дом, где жила до сих пор. Где однажды обрела пусть
недолгое, но счастье – быть самой собой. Сейчас же, в своем одиночестве, она
чувствовала себя жалкой.

Лене захотелось выплакаться, но странное дело, слез как небывало. Она обнаружила, что уставилась невидящим взглядом в бездонную пустоту и
века проносятся мимо, не задевая сознания. Наконец она поняла, что нужно
двигаться. Словно робот, Лена села, спустив ноги на пол. Затем, обмотавшись
покрывалом, как римской тогой, встала и медленно проследовала к открытой двери
спальни. Она не соображала, что делает и что собирается делать – может быть,
для начала следовало собрать разбросанную по комнате одежду и привести себя в
порядок. Но, продолжая свой путь в коридоре на втором этаже, Лена невольно
бросила взгляд на другую дверь.

И вздрогнула. А почему открыта дверь в детскую? Кто ееоткрыл?

От неожиданной догадки Лена улыбнулась: это ЕлизаветаПетровна снова пробует на ней свои потусторонние штучки.

Заинтригованная, но без малейшего страха, Лена вошла вкомнату, гадая, что ее там ожидает. Что-то же ожидает, она была в том уверена.

В комнате царил сумрак, тяжелые темные тучи закрыли солнце,обычно щедро освещавшее комнату. Однако все жуткое, мрачное нагнеталось теперь
за пределами дома, под чернильным небом, и Лена спокойно уселась в кресло у
окна, наблюдая за собиравшейся грозой. Послышался отдаленный раскат, и девушка
была благодарна, что с детства не отличалась излишней впечатлительностью.

После грома наступила тишина – и в комнате, и за ее стенами.Ветра совсем не было. Все замерло и заволокло туманом, лишь слабый холодок
пополз по ногам Третьяковой.

Она заставила себя не нервничать. Поданный свыше знак былясен, он предупреждал, что бояться нечего.

– Ну, старуха, – произнесла Лена примирительно, – чего же тыхочешь? Скажи мне, ради всего святого!

То, что ответа не последовало, совсем не удивило Лена, ноощущение присутствия кого-то в комнате не покидало, а, наоборот, вселяло
чувство уверенности, столь не похожее на ее прежние страхи.

– Ты довольна мной, не правда ли? – спросила Лена в пустоту.– Но почему, скажи же, ради Бога? Я осквернила твою прекрасную постель,
использовала ее для своего собственного порочного удовольствия и, вероятно,
получила сполна то, чего заслуживала. Я не люблю этого мужчину. Это была просто
похоть, вот и все. Я слабая, дурная девчонка. Я всегда была такой, как только
дело доходило до секса…

Теперь слезы лились по ее щекам ручьем. И вдруг в тишине,изредка нарушаемой лишь жалобными всхлипами Лена, послышался какой-то
посторонний звук, мерное поскрипывание, от которого у Лена зашевелились волосы.
Она резко повернула голову…

Крохотная колыбелька медленно покачивалась на проржавевшихопорах.

Глаза Лена расширились, потому что дверь была плотно закрытаи в комнату не проникало и дуновения ветерка с лестницы. Виталий закрыл входную
дверь, когда уходил. И ни одно из окон также никто не открывал.

Да… то был знак.Окончательно уверившись в том, что получила весть свыше, Ленасделала глубокий вздох.

Виталий, может быть, и не вернется, но он оставил еймаленькую часть себя самого. Оставил младенца. Прекрасного здорового малыша.

У Лена перехватило дыхание, когда она сообразила, чегохотела от нее, – ребенка, который жил бы в этой комнате, приготовленной для
него старой Елизаветой Петровной за долгие-долгие годы.

– Хорошо, – прошептала Лена, чувствуя, как сердце еезахлестывает водопадом эмоций. – Я сделаю все, как ты хочешь. Я куплю этот дом
и заживу в нем со своим ребенком. Даю тебе слово, старуха. А теперь убирайся в
свой ад или рай, твоя воля свершится.

– Что же это может быть? – отворив дверь Лене, Лера прямозадрожала при виде изящно упакованного рождественского подарка. – Думаю, что-то
из белья, – растягивая слова, пропела она.

– Ради Бога, да открой же, – нетерпеливо потребовал Коля.– Я тебя избаловала, – ответила Лера. – Ты же знаешь, яобожаю отгадывать, что за подарки мне принесли. Это ночная сорочка, верно?

– Мимо, – улыбнулась Лена.– Нет, не могу… Я не выдержу. – С этими словами Лера содралаоберточную бумагу и, задохнувшись от восторга, вытянула на руках два небольших
матерчатых предмета. – Коля, ты только погляди, это купальник и пляжное
полотенце! Лена, это потрясающе! Мне они так нравятся!

– И как раз по фигуре! – намекнула ей Лена. В последниймесяц Лера серьезно взялась за себя и каждый день выезжала за город на
велосипеде. Сегодня она выглядела подтянуто, свежо, потрясающе.

– Ух, мам, – вторгся в разговор Дима. – Папа тебя в такомодну на пляж не отпустит. Прекрасный подарок, тетя Лена. Маме сейчас нужно было
именно что-то в этом роде.

Краем глаза Лена видела, что Коля поглядывает на новыйкупальник жены с осторожностью.

– Не слишком ли высок вырез на бедрах, ты не находишь? –проворчал он, чтобы что-то сказать.

– У Леры прекрасные ноги, – заметила Лена. – Но это еще невсе подарки. Вот, смотрите. – И она подняла руку с зажатым в ней большим
коричневым конвертом.

– Что это? – попыталась определить Лера, помяв конвертпальцами.

– Если у тебя обычное зрение, а не рентгеновский луч, ни зачто не угадаешь, – продолжала интриговать сестру Лена.

Когда наконец Лера вскрыла конверт и вытащила оттуда билетна семидневный отпуск на Адриатическом море и обратно, она сначала закричала от
радости, а затем уставилась на младшую сестру:

– Нет, Лена, это слишком. Ты не можешь… Это же чертовскидорого. Да и потом – разве ты не угрохала все свои деньги на тот большой старый
дом?

– Вовсе нет. Мой дорогой босс уговорил продавца уступить мнеего всего за двести тысяч с небольшим, так что я смогла свой собственный
продать дороже! Этот размен мне даже принес кое-какие денежки, плюс
комиссионные за оба дома.

Самое удивительное, что все произошло действительно такпросто и удачно, как она рассказала. В то ужасное воскресенье она явилась к Михаилу
Алексеевичу и выдала ему открытым текстом, что случилось между ней, Виталием и
Игорем. Это было нелегкое решение, но иного в сложившейся ситуации Лена и
представить себе не могла. Она знала твердо: теперь она больше работать вместе
с Игорем не станет.

Выслушав ее, Михаил Алексеевич повел себя на редкостьдостойно. Несмотря на многочисленные недостатки, он был мужчиной благородным.
То, что поведала ему Лена, его буквально ошеломило: он прекрасно знал – Лена не
такая, как о ней рассказал один из мужчин и поверил другой. Немедленно
последовал вызов Калинина «на ковер» и его скоропалительный отъезд из города,
что избавило Третьякову по крайней мере от одной из проблем – ее дальнейшего
пребывания в фирме. Поговаривали, что Игорь перебрался в Питер, к счастью, не
распространив перед отъездом очередных грязных слухов. Было совершенно
очевидно, что Михаил пригрозил ему: еще одно слово о Лене – и не видать Калинину
рекомендаций для новой работы.

И вот сегодня, спустя месяц после того воскресенья, она ужевъехала в свой новый дом, получила подтверждение от врача, что беременна (хотя
пока держала это в секрете от всех), и медленно, но верно смиряясь с тем, что Виталий
навсегда исчез из ее жизни. Однако за прошедший месяц не было и дня, обильно не
политого слезами. Они навертывались на глаза Лене всякий раз, когда она
вспоминала Абдулова. Самое страшное, что он покинул ее, продолжая думать о Лене
так гадко. Зачем у нее вырвалась эта последняя фраза – о том, что Михаилу
нравится знать, как она занимается любовью с другими!.. Если теперь Виталий
считает ее шлюхой, Лена некого в том винить, кроме себя самой. Как бы то ни
было, жалко, что отец ее ребенка презирает его мать; жалко, что Виталий вообще никогда
не узнает о своем ребенке.

А он, конечно, так и не узнает – во-первых, сообщение оребенке вряд ли принесет положительный результат – за исключением разве что
морального удовлетворения. А во-вторых, это попросту рискованно. Что, если ему
захочется оставить ребенка у себя, отобрав у матери, которую он считает
недостойной? Со связями Виталия в мире правосудия Лена может либо потерять
ребенка, либо ее заставят «поделиться» им с отцом, испытывающим к матери
младенца открытую вражду. С ее ребенком этого не должно произойти. Ни при каких
условиях.

– … Но разве деньги не нужны на ремонт и перестройку дома,которым постоянно занята твоя голова? – Ход мыслей Лены, грозивший очередным
приступом головной боли, был вовремя прерван протестующим вопросом Лерки.

Взяв ее руки в свои, Лена примиряюще похлопала ее по ладони.– Перестань причитать, слышишь? Я вовсе не так ипотратилась. Ты ведь знаешь, это удачное приобретение, спасибо агенту из бюро
путешествий. Паспорт тебе не нужен. Вылет двадцать девятого. Так что поезжай и
наслаждайся.

В этот момент Коля, взявший у жены билет и успевшийповертеть его в руках, подозрительно уставился на обеих сестер и спросил с
плохо скрываемым раздражением:

– Вы что же хотите сказать – я отпущу жену на целую неделю,одну на этот плавучий бордель?

– А его так называют? – кокетливо спросила Лена. – Боже, я ине знала.

– Черт побери, Лера, – продолжал заводиться Коля, – неможешь же ты просто так взять и уехать. Ты что, даже не вернешься к новогодней
ночи?

– Но ведь и тебя не будет дома, Коля, – неожиданно холоднооборвала супруга Лера. – Ты же сказал, что на уик-энд отправишься с приятелями
на рыбалку.

– Итак, все прекрасно устраивается. – Лена одарила Колювежливой улыбкой, однако ее зеленые глаза почти не скрывали сарказма. – Вряд ли
ты будешь скучать по Лере. За все годы, проведенные дома в постоянных заботах о
тебе и мальчиках, она заслуживает того, чтобы немного проветриться, ведь
правда, Коля? Да и мальчики уже достаточно взрослые, чтобы побыть несколько
дней без родителей. Верно, парни?

Хор довольных голосов и понимающих ухмылок на трех ребячьихрожицах подтвердил правоту Лена.

Позже, когда была съедена рождественская индейка,превосходно приготовленная Валерией, а затем без следа исчез десерт – сливовый
пудинг с заварным кремом, и все это обильно залито вином; когда Лера удалилась
в спальню, чтобы прилечь после трудного дня, проведенного в основном на кухне а
мальчики исчезли в неизвестном направлении, Лена решила не спеша прогуляться на
свежем воздухе. Однако она не успела выйти из подъезда, когда услыхала за
спиной торопливые шаги. Оглянувшись, Лена с изумлением увидела спешащего за ней
Колю.

– Лена, подожди, – выкрикнул он на бегу.Она остановилась, а затем, не дав ему опомниться, жестко произнесла:– Если ты все еще недоволен моим подарком Лере на Рождество,то не беспокойся понапрасну. Твое счастье, что нынче праздник. Если бы я
рассказала сестре всю правду о тебе, ты, двуличный ублюдок, сейчас вообще
остался бы без жены. И без сыновей.

Коля побелел.– Я видела тебя с той девчонкой, Коля.– Где? Где ты могла меня видеть?– Это важно?– Я… я не сделал ничего дурного. Правда. Пару поцелуев… ивсего-то.

Лена покачала головой, давая понять, что не верит ни одномуего слову.

– Ну хорошо, хорошо, мы не только целовались. Послушай, вкакой-то момент я почти потерял голову, но сейчас с той девушкой все кончено.
Обещаю, это больше не повторится.

– Кого ты пытаешься провести, Коля?За него красноречиво ответил румянец, мгновенно разлившийсяпо щекам.

– Лера всегда была фантастически прекрасной женой для тебя.Ни в чем не перечила, а ты собираешься бросить ее. Я лично вижу только два
способа исправить положение: либо ты отпускаешь ее в круиз, а сам отправляешься
на свою рыбалку, либо немедленно мчишься в бюро путешествий и покупаешь еще 2
билета на себя. Кстати, меня предупреждали: их осталось немного, так что
поспеши. Конечно, тебе придется потратить лишние доллары, но развод обойдется
тебе дороже. Коля. Во всех смыслах – и с точки зрения финансовой, и с эмоциональной.

Потрясенный ее речью, Коля только и смог выговорить:– Ну и сукой же ты стала!Лена одарила его гримаской.– Мне говорили.– И не удивительно, что ты так и не смогла найти себедругого парня. А ведь могла бы стать неотразимой, но сейчас никакой мужчина,
если он не хочет получить хорошую трепку, не пойдет с тобой, Третьякова.

– Ты так думаешь?– Лера стоит двоих таких, как ты.– Согласна. Но как же тогда ты можешь подвергать риску вашиотношения?

Он пожал плечами.– Тебе этого не понять, ты не мужчина. После нескольких летвполне благополучного брака, когда перестаешь получать что-то дома, то
начинаешь искать на стороне. Это возбуждает. А что до Леры – она вряд ли
расстроится из-за того, чего не знает. Кроме того, секс ее почти перестал
волновать.

– Может быть, ее почти перестал волновать секс который ты ейдаешь. В возрасте Леры именно секс становится важен как ничто другое. О, ты
можешь продолжать дурачить кого угодно, но запомни, что я тебе сказала. Твоя Лера
будет просто «еще одной женщиной» для любого мужчины там, на отдыхе. Ты в
последнее время часто обращал на нее внимание? Она прекрасно выглядит, Коля. И
она уже давно чувствует себя одинокой и никому не нужной. Я точно знаю – будь
она моей женой, ни за что не отправилась бы одна в путешествие.

– Тогда я прикажу ей отказаться!Лена рассмеялась.– Попробуй, Коля. Только попробуй.– Черта с два я позволю кому-то шантажировать меня! –рассвирепел Коля.

– Черта с два тогда ты избежишь развода!Лене на миг показалось, что Коля сейчас взорвется. Но вместоэтого он вдруг сник, и его невыразительные карие глаза впились в нее, как две
иголки.

– Ты действительно заботишься о ней, ведь правда?Сердце Лены, еще минуту назад казавшееся высеченным изкамня, внезапно размякло.

– А разве ты нет, Коля?Несколько секунд он собирался с мыслями, а затем медленнокивнул.

– Если она бросит меня, я умру…– Тогда не принуждай ее делать это. Она женщина гордая.Он опять кивнул, а затем с облегчением улыбнулся.– И еще какая гордая. Как и ее сестра.Лена почувствовала, как по щекам ее катятся две слезы.Коля мягко сжал ей плечо.– Не плачь, милая. Я не имел в виду ничего плохого, когданаговорил тебе чепухи. На самом деле ты потрясающая девушка, и теперь я знаю,
почему ты иногда набрасываешься на мужчин, Лера мне все рассказала про Макса.

– Но я… я же просила ее!Улыбка Коли вышла извиняющейся.– Мы с Леркой рассказываем друг другу все, милая. Ну… почтивсе.

Пытаясь справиться с потрясением, Лена вынуждена былаулыбнуться и произнести первое, что пришло ей в голову:

– Не надо думать обо мне, как о мужененавистнице.– Это было бы ужасно. Мне кажется, ты смогла бы принестисчастье мужчине, если бы захотела.

– Предпочитаю, чтобы в следующий раз мужчина принес счастьемне.

– Понимаю. Надеюсь, ты найдешь его, милая. Искренне надеюсь.Менее всего Лена сейчас желала бы вспоминать о Виталии, ноименно так и случилось. Вот он мог бы принести ей счастье, если бы не та лживая
отрава, которой порой щедро угостил его Игорь. Хотя и из жала Лены кое-что
просочилось…

– Ты не против пройтись немного? – предложил Коля,поглаживая свой заметно выступающий животик. – Перед тем, как отправляться на
море, мне еще нужно немного убрать вот здесь. Не могу же я допустить, чтобы моя
восхитительная жена глядела по сторонам!

Остаток рождественского дня прошел для Лены как нельзялучше. Лера была заворожена решением Коли присоединиться к ней, и в первый раз
с того момента, как Лена увидела его с той девушкой, перспективы семейной жизни
сестры стали выглядеть более оптимистично.

Несколько раз за вечер Лена раздумывала, не рассказать лисестре о своей тайной новости, но в конце концов решила повременить. Валерии
незачем волноваться за сестру – лучше будет сообщить ей все по завершении
путешествия.

Вернувшись домой в десять вечера, Лена оказалась способнойтолько на то, чтобы свалиться в постель и немедленно заснуть. Когда на
следующий день заморосил противный дождик, ее планы провести весь день в саду
пришлось срочно менять, и она допоздна провалялась в постели, выбирая между
походом по магазинам и неотвратимо надвигающимся ремонтом дома.

Она попросила начальника отпустить ее на неделю междуРождеством и Новым годом, объяснив, что предстоит миллион мелких дел по дому,
которым она пока не успела всерьез заняться. И Михаил не смог ей отказать. Лена
уже удалось договориться с солидной фирмой по переустройству кухонь. И они
завершили работу как нельзя лучше – еще до того, как она окончательно
переехала. В кухне установили новое оборудование, а в самом начале будущего
года Лена ожидала мастеров и маляров для смены внешних водосточных труб и
наружной покраски стен.

Все остальное Лена планировала сделать сама, без чьей-либопомощи: оштукатурить и оклеить стены обоями, сшить новые занавески, обтянуть
кресла и подыскать кое-какую мебель – нужно было обставить ряд комнат, особенно
спальню.

Из прежнего дома Лена не взяла с собой ничего, удачно продавего со всей меблировкой паре пенсионеров. Лена была благодарна судьбе за то,
что ей не пришлось переносить в новое жилище ни единой вещи, способной
напомнить о браке с Максимом. Может быть, это было лишним свидетельством
извращенности ее натуры, но Лене нравилось спать в огромной железной кровати Елизаветы
Петровны. Как ни странно, постель навевала только приятные воспоминания: здесь Лена
снова почувствовала себя полноценной женщиной и здесь же зачала первенца. Как
бы она ни раскаивалась во всем, что произошло после, Лена никогда не осуждала
себя за то, что спала в этой огромной постели с Виталием. Никогда.

… В конце концов Лена остановилась на походе по магазинам.Наскоро приняв душ и позавтракав, она поспешила в ближайший торговый центр,
который уже гудел от толп народа. Третьякова пронеслась мимо книжного отдела,
направляясь в соседний, где продавались спальные принадлежности, как вдруг
взгляд ее упал на огромный стенд с выставленными на нем книжками для самых
маленьких.

Остановившись как вкопанная, Лена немедленно выбрала одну, срозово-голубой обложкой. Улыбаясь своим тайным мыслям, она направилась к кассе
и, встав в очередь, начала перелистывать страницы. И тут случайно заметила
неподалеку другой стенд, на этот раз со «взрослыми» романами в твердом переплете.
Выше всех стоял томик, на обложке которого крупными буквами было выписано имя
автора: Ричард Грей.

Лена вздрогнула. Боже мой, вот так ирония судьбы! Стоять вочереди в кассу, выбирая про себя имя ребенку Виталия… и лицом к лицу
столкнуться с еще одним из его многочисленных секретов…

Когда она взяла со стенда томик, название которого прочиталатолько сейчас – «Суд над Нормой Пикок», – руки Лена слегка дрожали. На обложке
был изображен мертвый обнаженный мужчина с торчащим из спины окровавленным
ножом.

Из сведений об авторе Лена узнала, что Ричард Грей –адвокат, ему четвертый десяток, живет он в Москве, и это его первый триллер.

Губы Лена искривила ироничная улыбка. Лизе точно непонравились бы такие скучно-прозаические фразы о ее ненаглядном.

Уже не в первый раз голову посетила неприятная мысль: а что,если Виталий вернулся к невесте? Вероятнее всего, так оно и произошло, если
только Линда согласилась принять его обратно.

Теперь улыбка Лена выражала одно презрение. С большей охотойона представила бы себе иную сцену: по первому требованию Виталия Лиза ползает
на коленях по комнате и лижет его башмаки.

Да и ты бы поползала, дорогая, гнусно подсказал еевнутренний голос. Лена содрогнулась от одной этой мысли, крепко зажав том в
руках. Нет, Никогда, мысленно заспорила она сама с собой. Никогда больше я не
стану такой. Я бы никогда не пробилась в жизни, если бы так дрожала перед
мужчинами. Этого никогда не будет.

– Никогда!– Простите, девушка?Лена невидящим взором уставилась на кассиршу.– Что?– Вы что-то сказали.– О… Я, ну… я просто разговаривала сама с собой. Пожалуйста,я возьму эти две книги.

Я не люблю его, упрямо повторяла Лена всю дорогу домой. Ноон отец моего ребенка. У меня есть право знать о Виталии все, что только
возможно. Хотя бы по необходимости.

Пятью часами позже она отложила в сторону книгу Виталия ипотрясенно покачала головой. Роман ее озадачил. Боже правый, как же теперь
прикажете относиться к главному персонажу, адвокату Стивену Мак-Кою? Как к
прообразу самого Виталия или как к чисто вымышленной фигуре?

Лена с трудом верилось, что Мак-Кой всего лишь плод фантазииавтора, причем фантазии опасной. На первый взгляд Стивен Мак-Кой и Виталий
Бенфорд не имели между собой ничего общего, если не считать профессии. Они
отличались друг от друга, как мел и сыр. Однако Лена серьезно подозревала, что
Стивен как раз и есть Виталий – в самые темные моменты его жизни, тот Виталий,
что так внезапно открылся в то фатальное воскресное утро.

Хотя… поведение «обычного» Виталия всецело подчинялосьнормам и традициям, принятым в избранном обществе. Для его семьи и друзей он  оставался образцом безупречного служения такимценностям, как деньги, власть, общественное положение. Во всех его поступках
чувствовалась внутренняя твердость, надежность и – предположительно – высокая
мораль.

Стивен, напротив, представал со страниц романа человекомнепредсказуемым, беззаботным и даже слегка богемным. С презрением отвергавшим
деньги ради денег, лицемерие высшего общества, его снобизм и раболепие перед
властью. Если Виталия можно было назвать реалистом-прагматиком, то его
литературный герой напоминал читателю о романтических идеалах. У Стивена,
человека необыкновенно чувственного, и манера любовного обхождения (отметила
про себя Лена, покраснев) была так же далека от общепринятой, как и ход мыслей.
Казалось, он желал от женщин… – и их у него было предостаточно! –
единственного: соучастия в необузданных страстных играх. Любовь в список его
требований не входила, достаточно было только неутомимого и неутолимого
сексуального партнерства.

Тем не менее, как раз описания главной партнерши Стивена впостели во многом открыли Лене глаза.

Звали девушку Мэриэль. Нежное музыкальное имя. Волосы икожа, разумеется, выше всяких похвал, формы просто неотразимы. Она была
сексуальна, но, в то же время деликатна и нежна, вполне земная и витающая в
облаках, страстная, но порой стеснительная.

И что – это он нашел и во мне? – недоумевала Лена. Возможно,и так…

Но на самом деле она была в том совсем не уверена, ейоставалось лишь гадать, как и во всем, что касалось Виталия. Как она, в
сущности, мало знала о нем! Только в самых общих чертах, как ответила Аня в тот
день… Конечно, решила Лена, большой ошибкой было вообразить, что между ними
возможна любовь. Она ведь понимала, что после Макса никакой любви ни с кем у
нее быть не может – только физическое влечение, одним словом, гормоны.

Правда, то, что она сейчас испытывала, было куда сильнее еечувств к Максиму, когда они впервые встретились. Лена тогда исполнилось восемнадцать,
и она была девственницей, слабой, неопытной девчонкой, у которой закружилась
голова при виде смазливого мужского лица. Она упала в объятия Макса, как
созревший персик.

То, что она по первому разу не ощутила никакого оргазма, еене особенно обеспокоило, а Макса и подавно.

В ту пору для Лены было вполне достаточно иметь своим другоми любовником красавца-полицейского. К тому же Максим тогда еще боготворил ее,
проводил рядом все свободное время, заставляя Третьякову чувствовать себя
неотразимой, сексуальной и любимой. Он просил ее надевать самые соблазнительные
наряды, когда выводил на люди, и с гордостью дефилировал с Леной перед друзьями
прежде, чем закатиться куда-нибудь подальше и овладеть ею.

Лежа полураздетой на заднем сиденье его полицейскогоавтомобиля, Лена никогда не могла как следует расслабиться, особенно ее
раздражал постоянно включенный микрофон, а также снующие туда-сюда машины.
Подсознательно она догадывалась, что вторжение в их интимные ласки голосов
полицейских и шума моторов распаляло Макса, что он всегда тяготел к садизму и
заводился от ее беспокойства, что кто-то их может увидеть.

Через четыре месяца они поженились, и только в уединенииспальни Лена впервые испытала наслаждение от того, чем она занималась с Максимом.

Казалось, ему это тоже понравилось, по крайней мере, впервое время его возбуждало, что жена начинала сама искать удовлетворение. Муж
открыл ей глаза на многое, для нее – непривычное и экзотическое, на то, что и
составляло любовную игру, о которой Лена даже не подозревала.

Но по мере того, как она приобретала сексуальный опыт и еежелание активно участвовать в эротической игре росло день ото дня, Макс стал
проявлять ревность, и его также растущие день ото дня подозрения знаменовали
собой начало конца их семейной жизни…

Резкий автомобильный гудок отвлек Лену от воспоминаний.Второй сигнал сорвал с софы в гостиной, где она лежа читала роман Виталия, и
подтолкнул к окну. Ей в голову не могло прийти, кто там внизу так сгорает от
нетерпения.

То, что она увидела, было как взрыв, и рука ее невольносхватилась за сердце.

Потому что за воротами стоял хорошо знакомый элегантныйсеребристый седан…

Виталий вернулся.Лена решительно подавила возникшую было волну радости,убедив себя, что ничего особенного не произошло. Он по-прежнему считает ее
шлюхой, и если так, то единственная причина неожиданного возвращения очевидна.
Ему снова захотелось заглянуть к шлюхе.

Жар ярости залил щеки Лены. Ей оставалось только надеяться,что к ярости не примешалось что-то иное…

Сигнал между тем прозвучал еще раз, и Лена в гневе выскочилана веранду, уперев руки в бедра.

– Да заткните же ваш чертов сигнал! – выкрикнула она наодном дыхании. – И убирайтесь!

Вместо ответа он не торопясь выбрался из машины и постучал вворота.

– Они заперты, – продолжала Лена все в том же повышенномтоне, – и таковыми останутся, сколько бы вы ни колотили.

На этот раз Виталий вдруг исчез из поля зрения, чтобымгновением позже возникнуть на вершине потрескавшейся каменной ограды. Поза Абдулова
также не вызывала сомнений в обуревавших его настроениях, а руки столь же
выразительно уперлись в бедра, как и у Лены на веранде.

Вообще он выглядел потрясающе, не могла не признать Третьякова.В уже знакомых ей черных брюках и рубашке на фоне набухшего тучами неба и
качавшихся на ветру деревьев, Виталий всем своим видом выражал непонятную
угрозу. Он явно прибыл не для того, чтобы принести радость, это было ясно без
слов. Лена внутренне содрогнулась.

– Как ты уже заметила, – наконец откликнулся он, и голос егозаметно дрожал, – эти запертые ворота не в силах меня остановить. Не удержит и
старая входная дверь. Будь же благоразумной, Лена, дай мне войти. Уверяю, я не
собираюсь тебя обидеть.

Интересно, что он понимает под «обидой», цинично подумала Лена.Может быть, он не собирается обидеть ее физически, а как быть с душой, сердцем?
Может ли он гарантировать, что не подвергнет их истязанию, если она все-таки
разрешит ему войти?

– Видимо, мне уже не выйти за ограду, пока мы непереговорим, – подвела она итог их пикировки.

Лена могла бы объяснить Виталию, что прекрасно все услышит ис веранды, а беседовать в доме необходимости нет, но вовремя прикусила язык.
Если она не впустит его, он только заподозрит: ей есть что скрывать – и это
была сущая правда. Лучше уж впустить, выслушать все, что он скажет, а затем
холодно выпроводить.

Да, так будет лучше.Она уже направилась к выходу с ключом от старого замка, каквдруг сообразила, что забыла переодеться. Вернувшись после похода по магазинам,
она успела только сбросить верхнюю одежду и облачилась в старые затрапезные
джинсы и свободную белую блузку, которую обычно завязывала на животе. Несмотря
на пролившийся дождь, день выдался жаркий, и под рубашкой у Лены ничего не
было…

Она нарочно замедлила шаги, боясь выдать себя излишнейторопливостью. Менее всего ей хотелось сейчас возбуждать Абдулова видом
обнаженного тела, едва прикрытого рубашкой. Оно само было на грани возгорания.

Черт побери, не везет ей с этим мужчиной, ничего она неможет поделать с идущей от него сексуальной волной!

Не скрывая раздражения, Лена взглянула сквозь железнуюрешетку на знакомое красивое лицо. На этот раз взор черных глаз и жесткая линия
рта почти испугали ее.

– Вы зря приехали сюда, – проговорила она, возясь со ржавымзамком. – Я больше не хотела вас видеть. И мне казалось, это взаимно.

– Это было взаимно.Лена застыла на месте и уставилась на Виталия.– Так что же вы здесь делаете?– Пытаюсь исправить допущенные ошибки.Теперь она уже не могла скрыть охватившей ее дрожи.– О чем это вы?– Я говорю о возможных последствиях своего идиотского инеконтролируемого поведения в тот последний раз, что был здесь. А теперь отопри
ворота, Лена. Я поставлю машину во дворе, а сам желал бы попасть в дом. Кстати,
судя по выражению твоего лица, мне остается лишь молить Бога о том, чтобы мое
беспокойство оказалось ложным.

Лена вздрогнула и медленно, не проронив ни слова, сделалавсе, как было сказано. Отворив ворота, она подождала, пока он въедет внутрь и
поставит машину рядом со ступеньками. Так же медленно она обогнула седан Виталия,
взошла на веранду и только там дала волю чувствам.

Осознание того, что он намекал вовсе не на ребенка, вызвалоу нее новый прилив ярости.

– Лицемерный рассудительный ублюдок, вот ты кто! Да что ты осебе вообразил, кто ты такой, что я должна выслушивать оскорбления?

– Я мужчина, и я дурак, – смиренно ответил он. – Твоя бурнаяреакция – это хороший знак, значит, тревожиться не о чем. Но уверен, ты
правильно поймешь меня: мне просто необходимо было спросить, раз пришлось
рисковать. Впрочем, я должен был догадаться, – пробормотал он. – Ты-то ведь не
дура.

– Ну, хоть один комплимент на закуску, если это можноназвать комплиментом, – продолжала заводиться Лена. – Я действительно не дура и
сообразила, что ты имеешь в виду. Любая шлюха в наше время, если только она не
спятила, должна предохраняться, ты ведь именно это хотел сказать? Так за что я
должна благодарить тебя, Виталий? За то, что не считаешь меня круглой дурой,
или за то, что считаешь шлюхой?

Глаза ее при этом горели гневом, однако в самой Ленеподнималась волна желания, согревающая кровь и заставляющая щеки подозрительно
пламенеть. Третьякова чувствовала, как страсть затопляет ее, растекаясь по
ногам и груди, и единственной попыткой освобождения были гневные слова,
которыми она осыпала Виталия.

– Тебе ведь нравится видеть во мне шлюху, признайся! Вотпочему ты вернулся. Вовсе не потому, что ты собирался «исправить допущенные
ошибки». – Тебе не терпелось вновь лечь со мной в постель. Или не в постель.
Может быть, тебе захотелось овладеть мною прямо здесь, на веранде? Или
предпочитаешь порезвиться на травке? Вероятно, в голове твоей роятся тысячи
фантазий, ради удовлетворения которых ты и прикатил сюда.

Его глаза сузились, сейчас они были как никогда темны,холодны и жестоки.

– И каким же, ты предполагаешь, должен быть мой ответ? –спросил он.

Лена вызывающе вскинула подбородок.– Правдивым. Я хотела бы услышать правду.– Хорошо. Правдой будет ответить «да». На все заданныевопросы.

От такой грубой прямоты Лена покачнулась, и от падения ееспасли перила веранды. Виталий рассмеялся.

– Только не говори, что ответ тебя шокировал.Лена с усилием взяла себя в руки, не давая ему шансазаметить растерянность на своем лице.

Когда первое потрясение прошло, она почувствовала, какколени ее слабеют при одной мысли о том, что ей придется удовлетворять его
фантазии, а воображение немедленно произвело на свет парочку фантазий
собственных.

– Ничего из сказанного или сделанного мужчинами по отношениюко мне не может меня шокировать. – Голос ее донесся словно издалека.

– Я бы сказал то же самое, – с горечью согласился Виталий, –если бы только что не шокировал сам себя. Честно говоря, я приехал сюда вовсе
не затем, чтобы донимать тебя скабрезными предложениями. Но твой вид – то, как
ты одета, – вырвал у меня слова, которых сам не ожидал.

– Так это моя вина?– Лена, я уже никого не виню. Будь что будет.– Ты полагаешь, я могу иметь отношения с человеком, которыйчуть не ударил меня?

– Все это время я очень сожалел о случившемся, – покачалголовой Виталий. – Что еще я могу сказать. Что снова прошу прощения? Что больше
никогда ничего подобного не повторится?

– Но это действительно никогда не повторится, потому что яне желаю тебя больше видеть! – Если бы она продолжала в таком тоне еще и еще…
то, может быть, сама поверила бы в то, что говорит.

Виталий молча смерил ее взглядом, и все, что он увидел, былисудорожно сжатые руки, румянец на щеках и вздымавшаяся от прерывистого дыхания
грудь.

– Я не верю тебе. Думаю, ты и сейчас хочешь меня столь жестрастно, как и я тебя.

Отрицай, дура, отрицай все, истерично закричал внутреннийголос Лены. Не поддавайся! Но она молчала, уставившись на Виталия.

– Мне бы хотелось остановиться у тебя ненадолго, – произнесон, нарушив паузу.

Лена пришла в себя.– Остановиться ненадолго? О чем ты? Посидеть у меня часок зачашкой чая?

– Вряд ли. – Его улыбка обезоружила Лена, мгновенно погасилаклокотавшую в ней ярость, а по спине тотчас побежал противный знакомый холодок.

– Послушай, – продолжал он рассудительно. – Я договорился,что не вернусь в контору до Нового года. А в твоем офисе мне сказали, что и ты
на каникулах. И я подумал, что…

– В моем офисе? – взорвалась Лена, потрясенная услышанным.Значит, он разыскивал ее. Лена вовсе не хотелось оставаться в его представлении
шлюхой, но мысль о том, что рано или поздно он узнает правду, тоже не приносила
радости. Ему ничего не стоило сложить два и два и получить четыре. Или, как в
их случае, сложить один к одному… и получить третьего. Не хватало еще, чтобы он
догадался о малыше. – Что ты делал в офисе? – с вызовом спросила она, выдавая
дрожащим голосом, что действительно взволнована не на шутку. – С кем ты там
говорил?

– С Андреем. Он и рассказал мне, что ты сама купила этот доми уже переселилась в него. Очень милый парень.

Убью Андрея, подумала Лена.– А что тебя так рассердило? Ты, надеюсь, не спишь с ним?– Нет, – отрезала она. – И с Михаилом Алексеевичем тоже!– Да? Что же случилось? Твои дневные свидания его больше невозбуждают?

Воспоминания о словах, брошенных тогда Виталию, вызваликраску стыда. Боже, неудивительно, что после сказанного он так с ней поступает.
Но… сейчас у Лена уже недоставало мужества попытаться объяснить все раз и
навсегда. Сейчас слишком многое поставлено на карту.

– Ну, скажем, недавно произошли события, резко изменившиемою жизнь.

– Вроде этой покупки дома, так?– И это тоже.– А что еще? Не хочешь же ты сказать, что завязала не толькос Майклом, но и с «дневными деловыми свиданиями»?

Лена бросила на Виталия быстрый взгляд.– Не стоит продолжать эту дискуссию. Моя жизнь тебя некасается.

– Но хотя бы сейчас у тебя есть любовник? – не отставал Виталий.– Что ты имеешь в виду под словом «любовник»? – едкопереспросила Лена.

– Да что угодно.– А почему я вообще должна отвечать? Тебе-то какое дело?– Я не намерен делить тебя ни с кем.– Ты мною пока и не обладаешь, чтобы делить с кем-то!– Да, не обладаю. Но очень хочу. Я хочу обладать тобою.Лена почувствовала себя одновременно обезоруженной ирастерянной, когда ощутила на своей щеке его неожиданно мягкую и нежную ладонь.

– Какое… какое право ты… – попыталась она протестовать, нотщетно.

– Никакого, я это знаю, – произнес он, легко гладя ее пощекам, и, едва касаясь, провел ладонью по верхней губе. Его шепот соблазнял: –
Подари мне это право, Лена. Скажи, что я могу остаться, что ты этого хочешь.
Скажи, что ты все еще желаешь меня. Скажи, что именно ты желаешь… – В этот
момент его палец опустился на нижнюю губу, заставив ее – и все тело Лена –
затрепетать.

Она еле слышно застонала, но этого оказалось достаточно,чтобы Лена, придя в себя, испуганно отшатнулась от Виталия.

– Все, что я желаю… это чтобы ты… побыстрее уехал…

Даже ей самой произнесенные слова показались искусственнымии неубедительными. Вероятно, как и Виталию, потому что он ответил:
– Я уеду… в новом году. Мне придется вернуться на работу, –добавил он, как бы оправдываясь.

– И тогда все будет кончено, – выдохнула Лена, стараясь невыдать отчаяния.

– Возможно, недели нам окажется достаточно.Вот все и стало на свои места. Совершенно очевидно, что Виталийнадеялся утолить свою низменную страсть, чтобы поставить на их отношениях
точку. Он дал себе время на необузданные фантазии, чтобы потом, как только
неделя пролетит, покорно вернуться к своей обыденной жизни и принятым моральным
нормам. А может статься – и к своей признанной обществом невесте.

У Лены возникло секундное искушение спросить его насчет Лизы,но оно исчезло, как только она представила себе, что может услышать в ответ.

– Ты хочешь, чтобы все было по-твоему, не так ли? –поинтересовалась она вместо этого, не скрывая злорадства.

– Ты и сама очень эгоистична, Лена, когда дело касаетсямужчин и секса.

Она не скрыла улыбки.– Кажется, ты прав.– Так ты согласна?Лена впилась взглядом в черные решительные глаза Виталия ипоняла, что если ответит «нет», то развяжет ему руки, и он все равно овладеет
ею, но на этот раз – жестко и хладнокровно, без капли сожаления. Если так, то
лучше захватить инициативу с самого начала.

– Может быть.– Что значит – может быть? – резко переспросил он.– Для начала ограничимся одним днем, идет? А я оставляю засобой право вышвырнуть тебя вон, если ты будешь настолько глуп, что переступишь
черту.

– Какую черту?– Черту, которую я всегда мысленно провожу, когда имею делос мужчинами. Черту, разделяющую приемлемое и неприемлемое.

– Было бы честнее, если бы ты сразу познакомила меня сполным списком правил поведения.

– Нет, я девушка непостоянная и любопытная. И предпочитаювсякий раз выдумывать новые правила.

– Это я заметил.– Кажется, тебе понравилось.– Мне нравишься ты, – воскликнул он, обняв ее. – Это я знаюнаверняка.

– Тебе не я нравлюсь, Виталий, – ответила Лена, откинувголову, когда он начал целовать ее в шею, – а то, что я для тебя делаю.

– М-м-м… Возможно, ты и права, – Он коснулся губами мочки ееуха, затем слегка прикусил…

Голова у Лены пошла кругом, она ощущала его губы на самыхчувствительных точках ушей, и в ней закипала горячая волна страсти.

– Пойдем наверх, – прошептала она.Когда он оторвал жаркие губы, глубокая дрожь сотрясла тело Лены.Боже, да она просто безнадежна. Абсолютно безнадежна.

Остается надеяться, что хоть не беспомощна. Осознав своюслабость в присутствии Абдулова, Лена все же оказалась способна держать их
отношения под контролем. Покачивая головой, будто в плену сладостного дурмана,
она улыбнулась Виталию ласково и маняще.

– Так мы идем наверх, Виталий? Надеюсь, на сей раз не наверанде и не на траве, а?

Вместо ответа он еще сильнее прижал ее к себе и поцеловал стакой жадностью, что Лена поняла: еще немного, и она уже не будет в состоянии
контролировать что-либо. Поэтому она мягко высвободилась, сделала глубокий
выдох и, взяв Виталия за руку, ввела его в дом. Однако его хватило ненадолго, и
у ступенек лестницы, ведущей в спальню на втором этаже, он снова страстно
прильнул к губам Лены. Но она отвернулась решительно и без колебаний.

– Нет, – произнесла она твердо. – Не так.– А как?– Не так безумно. И бездумно. Остынь немного. Нет, – быстропоправилась она, сама хмелея от своих слов и мыслей, – я хочу сказать: мне
нужна передышка. Я хочу любить тебя, Виталий, а не наоборот.

Его стон выдал страстное желание, а вовсе не отказ отпредложения. Возбуждение девушки достигло предела, как только безудержная
фантазия услужливо нарисовала следующую картину: он распростерт перед нею совершенно
обнаженный, а она творит с ним все, что пожелает…

Приподнявшись на цыпочках, Лена взяла лицо мужчины в ладонии поцеловала в полураскрытые губы, теперь уже ее язычок нашел самые
чувствительные места на губах Виталия, о чем поведал новый стон. Но как только
его руки обвились вокруг ее талии, Лена снова заговорила, не узнавая
собственного голоса, и возбуждающего, и убаюкивающего:

– Терпение, тебе понравится. Поверь, я все сделаю, как надо…– Ты уверена, что ты не Дьявол, одетый женщиной? – успел он спросить,пока она вела его за руку вверх по лестнице, в ожидающий их полумрак спальни.

Ее смех в ответ прозвучал неожиданно мягко и нежно. Исоблазнительно. Где-то в глубине подсознания Лены шевелилась предательская
мысль о том, что она поступает недостойно. Виталий, возможно, ее поведение
могло показаться порочным. Но Стивен Мак-Кой, наоборот, смаковал каждый миг
развертывавшегося действа. И она, Лена, тоже смаковала и наслаждалась.

До сих пор она и не подозревала, как ядовита отведанная еюсейчас отрава – повелевать, контролировать и мужчину, и саму себя. Она
чувствовала, как ее волнуют власть над ним, и эта власть рождала такое острое и
терпкое желание, что быстро удовлетворить его казалось преступлением. Оно
требовало наслаждения телом Виталия, но не за какие-то жалкие минуты, а за
долгие часы, наполненные страстью и томлением.

– Может быть, ты и прав, милый, – прошептала Третьякова,расстегивая ему рубашку. – Потому что я собираюсь взять тебя с собою в ад, а
затем вернуться обратно. – Одну за другой рука ее расстегивала пуговицы на его
рубашке, начав с самой верхней, и – все ниже, медленно-медленно…

Когда рубашка была наконец мягко отброшена в сторону ипальцы Лены начали свое долгое путешествие по его обнаженной груди, Виталий
смог издать только стон наслаждения. Лена слышала, как неистово бьется его
сердце, как безумно он хочет отправиться с нею в ад и обратно. Как страстно он
желает получить от нее все, что ему не дарила еще ни одна женщина.

И Лена не могла более оттягивать раздачу подарков.

Я совершенно безнадежна, безмолвно вздохнула про себя Лена,глядя на спящего рядом мужчину.
Она честно пыталась вести себя только сексуально ипорочно-эгоистично. Все время, пока она раздевала Виталия, ласкала его, и
тогда, когда заставила его лечь и наблюдать ее медленный, изматывающий и
сладострастный стриптиз, Лена старалась не думать ни о чем, кроме собственного
наслаждения. Она словно оправдывала свое поведение тем, что в нем не отводилось
места глубоким чувствам и переживаниям.
Надо ж быть такой дурой!О, это не было любовью. Лене хотелось бы надеяться, что этоне любовь…
Но, каким-то непостижимым образом, пока ее пальцы и губымягко охватывали его напряженно подрагивающую плоть, а до слуха доносились его
вздохи и стоны, выдающие и муки, и экстаз одновременно, Лена с удивлением
обнаружила, что она с наслаждением ласкает человека по имени Виталий, а не
всего лишь прекрасное мужское тело.
Откровение испугало ее. Ведь Абдулову вовсе не нужно что-тобольшее. Все его желания не шли дальше уже свершившегося: путешествия в ад и
обратно.
Сердце девушки похолодело, ей вспомнились слова Виталия,сказанные сразу после того, как она внезапно прекратила свою сладостную пытку и
впустила его в себя: «Ты уверена, что нам ничего не нужно предпринять?
Абсолютно уверена, что нет никакого риска?» – Беззаботный Стивен Мак-Кой
временно уступил место осмотрительному и сдержанному Виталию Абдулову.
– Не волнуйся, беспокоиться не о чем, – заверила его Лена,целуя в вопрошающую морщинку на лбу. – Ты первый мужчина, с которым я занимаюсь
любовью, абсолютно не предохраняясь. – Что было истинной правдой. Максим
пользовался презервативами с почти религиозным фанатизмом, не доверяя ее
женским циклам.
– Не боишься забеременеть?Вопрос вызвал в животе Лены спазм, но он быстро прошел,когда она почувствовала, как страстно ее желает Виталий. Тем не менее ответ и
улыбка Лены получились слегка ироничными.
– Совершенно не боюсь, – призналась она искренне и увиделаоблегчение на его лице.
На долю секунды ей захотелось выложить ему всю правду. Былобы любопытно посмотреть, как изменится лицо этого самоуверенного типа при
известии о том, что Лена уже носит под сердцем его ребенка.
Но миг слабости быстро прошел. К счастью. Потому что это былабы пиррова победа, которая скорее всего обернулась бы против Лены. Поэтому она
отбрсила все посторонние мысли, положила ладони Виталия себе на грудь и
закрыла глаза…
Вскоре она уже забыла решительно обо всем, даже о своейтелесной оболочке. Единственное, что теперь ее занимало, была двигающаяся
внутри нее жаркая мужская плоть, отдающаяся в Лене электризующими ритмическими
разрядами. Улетучились даже недавняя нежность, все эмоциональные порывы,
уступив место юному и эгоистическому стремлению к собственному удовлетворению.
Сейчас Лена желала только одного: забыть на время о Виталии и не вспоминать о
нем даже тогда, когда он достигнет своего пика.

Это произошло неожиданно быстро. И его освобождение вызвалов Лене такую резкую ответную реакцию, что на глазах ее выступили слезы радости.
После мгновений экстаза она бессильно упала на подушки, задыхаясь, ничего не
видя и не слыша.
И вот спустя несколько минут она лежала опустошенная рядом смужчиной, доставившим ей такую радость и сейчас спящим сном невинного ребенка.
– О, Виталик, – нежно выдохнула она, ее руки снова принялисьласкать его, на этот раз только с нежностью и любовью. Ей хотелось обнимать мужчину,
быть ближе к нему, распластаться на его теле. Внезапно она почувствовала себя
очень уязвимой и одинокой.
Если бы он только влюбился в нее. Если бы предложил ей рукуи сердце. Если бы…
Лена застонала от отчаяния и перевернулась на бок, как будтостаралась отдалиться от Виталия, а также от своих собственных дурацких
романтических бредней. Еще немного, и ей бы захотелось рассказать ему всю
правду о себе. Так он ей и поверит – ее патетическим попыткам разубедить его в
том, в чем он уже был убежден! Слишком поздно для искренних признаний…
Убрав с лица рассыпавшиеся волосы, Лена подняла с поларубашку и надела ее на голое тело. После чего встала с постели и направилась к
двери. Ей просто необходимо было принять ванну и что-то перекусить: Лена
отчаянно проголодалась, после завтрака у нее крошки во рту не было, а с тех пор
прошло несколько часов. Сейчас должно быть около полудня.
В дверях спальни она бросила последний взгляд на Виталия иубедилась, что он еще не скоро проснется. Отлично, у нее будет время привести
себя в чувство.
После ванны Третьякова спустилась вниз, чтобы выпитьчего-нибудь подкрепляющего. Она остановилась на стакане ледяного апельсинового
сока и долго смаковала его, оглядывая свою новую, сверкающую чистотой кухню. И
тут она увидела прислоненный к стене пластиковый пакет.
– О Боже! – вырвалось у Лены, когда она поняла, что это тотсамый, из торгового центра. А в пакете – детская книжка, которую она купила
вместе с романом Виталия. Лихорадочным движением вытащив книжку, она недолго
думая спрятала ее в пока еще пустом буфете. Сердце Лены замерло на мгновение,
когда она представила себе, что могло произойти: Виталий заходит в кухню первым
и натыкается на пакет!
И тут она вспомнила о другой книге…Замирая от ужаса, она поспешила в гостиную, где на софе всееще лежал раскрытым его роман. Тоже была бы история, если бы Виталий обнаружил
собственную книгу! Он бы, пожалуй, вообразил, что она так увлечена им, что
рыскает по всем книжным магазинам, скупая его романы.
Про себя Лена еще могла фантазировать на тему о том, как ихотношения счастливо продолжатся после окончания этой недели, хотя здравый смысл
утверждал обратное: все пролетит – не заметишь, и на закате он укатит в своем
серебристом седане, оставив ее одну с ребенком.
Но если этот невеселый, жесткий сценарий вызвал у Ленынемедленную тошноту, он, все же был неизмеримо лучше иного. Вполне можно
допустить, как в один прекрасный день Виталий вернется, заберет ребенка и
укатит на закате, оставив ее. На этот раз действительно одну.
от почему книга Виталия последовала тем же маршрутом вбуфет, а Лена поднялась наверх, гадая, нет ли еще каких следов, на которые он
мог бы случайно напороться. Первыми на ум пришли прописанные доктором таблетки.
Они лежали на холодильнике, и принимать их следовало каждое утро. Лена
сомневалась, что адвокат сделает правильные выводы, даже если обратит на них
внимание, но все же их следует убрать куда-нибудь подальше…
– О! – Это единственное восклицание вырвалось у нее привозвращении в ванную, ибо первое, что она там увидела, было обнаженное тело Абдулова,
бесстыдно распростертое в доверху наполненной водой ванне.
Виталий обернулся на ее вскрик, и у него перехватанодыхание. Боже, как она была хороша в своей рубашке, которая почти ничего не
скрывала, едва доходя Лене до бедер!
Я залез в ванну, но, кажется, ты ее приготовила не дляменя? – постарался спросить он как можно более деловито, хотя мысли его сейчас
были заняты совсем другим. Черт, видимо, недели не хватит, чтобы удовлетворить
ненасытную страсть, которую возбуждала в нем эта женщина. Впрочем, зачем
ограничивать себя одной неделей – разве она не может стать его любовницей
надолго? Если потребуется, он даже готов ей платить.
– Нет, не для тебя, – сухо ответила Лена.Виталия ее жесткий тон даже развеселил. Интересно, знает лиона, как распаляет его своим показным равнодушием? Вообще он стал понимать, что
Лена остается для него постоянным вызовом, будоражащим его мужское начало и
заставляющим желать эту женщину еще и еще.
– Никто не мешает тебе присоединиться, – сказал он, надеясь,что смог скрыть подспудные намерения. Он уже принял правила игры, увидев, как Лена
любит контролировать ее ход, как важно для нее быть ведущим, а не ведомым в
сексуальной жизни.
Поэтому неожиданное замешательство Лены удивило Виталия.Почему столь невинное предложение ее смутило, хотя полчаса назад она такое
вытворяла вместе с ним?
– Ты смущена?От его вопроса смущение Лены только возросло.– Я… я никогда не принимала ванну с мужчиной, – произнеслаона с такой восхитительной невинностью во взгляде и голосе, что Виталий едва не
потерял голову. Да кто же она такая – женщина, становящаяся то ангелом, то
дьяволом, и каждый раз изменяясь с такой легкостью и такой потрясающей
искренностью? – А что, я обязательно должна? – спросила Лена с вызовом.
– Вовсе нет. Но для такой женщины, как ты – э… с твоейобразованностью странно отсутствие элементарного эротического опыта.
– Мне вода вообще не кажется чем-то эротическим, – жесткосообщила Лена, наконец избавившись от смущения.
– Серьезно?– Да. И еще я думаю, что эта старая ванна вряд ли вместитнас двоих.
– Если напрячь воображение, то можно легко себе представить,что нам и не потребуется пространство для двоих.
Ответом был долгий испытующий взгляд Лены. Виталий невольнозадержал дыхание, стараясь не нарушить паузу. Он не ведал, какие мысли крутятся
сейчас у нее в голове, он вообще ни в чем не был уверен. Единственное, что он
знал определенно: никогда еще он не встречал такой загадочной женщины. Она
цепко держала его в руках – все то время, пока они были знакомы. И все это
время он чувствовал себя неуверенным – как мужчина и как любовник. Никогда
раньше с ним не случалось ничего подобного, это интриговало и сводило с ума. До
сих пор Виталию все доставалось легко – особенно женщины. А теперь вот это
существо… изматывающее, противоречивое… доводящее до неистового волнения. На
пределе нервного срыва.
– Если хочешь, я потру тебе спину, – неожиданно нарушилатишину Лена. – Но ванну я предпочла бы принять одна.
Сев и устроившись поудобнее, Виталий протянул ей мыло.– Прошу вас…Когда Лена приняла из его рук мыло и опустилась коленями наковрик рядом с ванной, она ощутила, что все внутри нее сжалось. Стараясь не
смотреть на отдельные части мужского тела, она сосредоточилась на относительно
безопасной спине Виталия. В первый момент, когда она увидела его лежащим в
ванне, Лена хотела немедленно уйти, ненавидя себя за бесстыдный румянец,
покрывший ее щеки. И за возникшее желание, вызванное его предложением
присоединиться.
Только сообразив, что ее замешательство явно озадачило Виталия,Лена задержалась и приняла это явно компромиссное решение – вместо того, чтобы
немедленно залезть в ванну. Если ему не удалось захватить ее врасплох, будет
лучше взять все в свои руки. Как бы то ни было, намыливая ему спину, Лена
чувствовала себя намного увереннее, по крайней мере так ей легче было не
потерять голову.
– Ты захватил с собой что-нибудь из одежды? – спросила онаперед тем, как прикоснуться к его широкой мускулистой спине.
– Нет, – ответил он. – Я уже говорил тебе, что не планировалничего подобного. Это просто произошло, и все.
– М-м… Тогда нам нужно будет пройтись по магазинам. Ты неможешь носить одно и то же всю неделю. Я хочу тебя приодеть.
– Чистый разврат.– И еще ты поможешь мне по дому.– Что именно?– Все, что я наметила на неделю. Прежде всего, я решилавзяться за ограду, а затем – содрать кое-где старые обои.
– В этом я буду тебе хорошим помощником, – промурлыкал Виталий.– Обожаю сдирать старье. Могу вообразить, что и ты девушка не промах в таких
делах.
– Очень смешно. Кроме того, нужно повесить новые занавескина окнах.
– Насчет занавесок… Не могу сказать, что в них я особенносилен.
– А в чем ты особенно силен? Я имею в виду работу по дому, ане твои адвокатские или литературные способности.
Его взгляд через плечо был откровенен до непристойности:– Ты же не дала мне и шанса показать, в чем. У тебя, кажется,есть маленькая склонность – всегда быть наверху.
Сердце Лены чуть не сплясало танго в груди, но, к счастью,голос ее прозвучал ровно и восхитительно-сухо:
– Одни обещания… Подай мне мочалку.Получив ее, Лена с силой хлопнула губкой по его спине инесколькими энергичными движениями стерла пышный слой мыльной пены.
– Все! – закончила она процедуру, забросив мочалку в ванну.– Как я разочарован. Я-то хотел, чтобы ты меня вымыла всего.– Как же! – сострила гримаску Лена. – Я ведь не гейша, ты жезнаешь!
Он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза, не скрываябесовского желания.
– Позорно забыл. А ты сможешь стать гейшей для меня, если япопрошу – безгранично нежно?
– Я… я…– Поцелуй меня, – прошептал он, обняв ее правой рукой ипритянув к себе.
Она не поцеловала. Но дала поцеловать себя.– Прикоснись ко мне, – был его следующий приказ.Она не выполнила и этого. Но позволила взять свою руку вкрепкую ладонь Виталия. Ведомая им, Лена опустила руку в теплую воду и
коснулась напрягшейся мужской плоти.
Ее дыхание стало таким же учащенным, как и его, а сила волинавсегда покинула Лену. Она продолжала стоять на коленях рядом с ванной и
безмолвно ожидала следующего шага Виталия, а он в это время поймал свисающий
край ее рубашки и медленно потянул его на себя, с пересохшими от волнения
губами наблюдая за тем, как материя натягивается и пузырится на груди Лены и ее
проступающие сквозь легкую ткань соски рвутся наружу. Словно посчитав это
недостаточным, Виталий взял кусок мыла и начал намыливать ее груди прямо по
рубашке.
– О Боже, – простонала Лена.– Полезай же в ванну, – предложил Виталий.– Я… я не могу. Ты слишком большой.– Да, и в данный момент становлюсь еще больше.Лена вынуждена была улыбнуться и получила улыбку в ответ.Они поглядели друг другу в глаза, и Лена немедленно ощутила,как ее сердце заливает водопад самых теплых чувств. Она нагнулась над ванной и
сладко поцеловала его в губы.
– Ну, мы же не можем так, верно? – промурлыкала она.Он взял лицо Лена в ладони и тоже поцеловал ее, хотя и нетак сладко.
– Ну так залезай же в эту чертову ванну!Что Лена и сделала.

Когда Виталий вышел из примерочной в новых белых брюках иновой рубашке, он весь сверкал и благоухал.

– Ну как? – спросил он Лену.– Выглядишь отпадно, – ответила она, улыбнувшись самой себе:жаргонное словечко Ани, уместное в их беседах о сексе и мужиках, сорвалось с ее
губ совершенно непроизвольно.

Виталия оно, похоже, тоже озадачило, но он постаралсяказаться польщенным.

– Как ты сказала – отпадно? А что это значит?– Позже объясню, – интригующе пообещала Лена. – Добавь это ктому, что мы уже отложили.

Они уже выбрали пару голубых брюк и майку того же цвета, атакже летний костюм цвета хаки, плавки, кое-что из нижнего белья и в довершение
ко всему белое махровое полотенце.

– У тебя деньги есть? – спросила Лена.– Я никогда не расстаюсь с кредитной карточкой.– Как настоящий бой-скаут – всегда готов, так?– Был – пока не встретил тебя. Затем полностью потерялголову, и вместо нее стала тыква.

– О, бедненький, – поддразнила его Лена, получаяудовольствие от его слов. – Но что же у нас за тыква такая замечательная
выросла! – Взяв Виталия под руку, она поцеловала его в щеку. – А теперь пойдем
и…

Болтовня Лены оборвалась на полуслове, потому что,обернувшись, она увидела лицо, ей хорошо знакомое. Сейчас оно было белее мела.

– Боже мой, Лера, – пробормотала она.– Что такое? – воскликнул Виталий.Лена решила не падать духом и, выдавив улыбку наодеревеневших губах, помахала рукой оцепеневшей сестре.

– Привет, Лер! Виталий, повернитесь же и познакомьтесь смоей сестрой Валерией. Лера, это Виталий Абдулов, мой самый важный клиент.
Этому очаровательному мужчине нужно было купить кое-что из повседневной одежды.
И, как всегда в таких случаях, потребовался компетентный женский совет, не так
ли, Виталий? И никого под боком не оказалось, кроме меня, правда?

– Да… то есть, нет… верно, – с трудом выдавил из себя Виталий,ничего не понимая, но стараясь по мере возможностей подыграть Третьяковой.

Лера уставилась на Абдулова так, как будто перед ней возниксам Дьявол во плоти. Лена чуть не застонала, оказавшись в таком ужасном
положении, и только глазами пыталась показать Виталию, чтобы он ни в коем
случае не выдавал их отношений.

– Но что ты здесь делаешь, Лера? – поспешила она продолжитьбеседу. – Неужели покупаешь что-нибудь так далеко от дома?

– Коле нужны кое-какие вещи для путешествия, а здесь выборнамного лучше, чем у нас. Он где-то тут бродит, – выговорила Лера, махнув рукой
в сторону стенда с мужскими рубашками.

– Я, пожалуй, вернусь примерю еще кое-что, Лена, – внезапноподал голос осмелевший Виталий. – Было очень приятно познакомиться, Валерия.

– Мне также, – произнесла Лера, провожая его широкораскрытыми глазами.

Когда Валерия перевела взгляд на Лену, между сестрамиповисла напряженная тишина. Лена тяжело вздохнула, решив покончить с этим раз и
навсегда, – через пару месяцев все откроется, а потому глупо продолжать ломать
комедию. Лерка рано или поздно узнает про ребенка и тогда, быть может, все
поймет и про Виталия.

– Да-да, – начала Лена обреченно, – у нас связь.Реакция Леры буквально выбила у нее из-под ног почву.– Но это же замечательно! О, Лена, он восхитителен. Я таксчастлива за тебя!

– Ради всего святого, Лера, – отрезала Третьякова. – Этовсего лишь интрижка, не более. Он преуспевающий адвокат, забрался в наши края
провести здесь свободное время. Пройдут праздники, и он снова уедет, и я его
никогда больше не увижу. Это просто секс, Лер, и только.

– Для него это, возможно, только секс, дорогая, но для тебя– нет. Посмотри на себя в зеркало, когда вернешься домой, Елена Третьякова. Да
ты вся сияешь! Даже не пытайся убедить меня, что не влюблена в этого мужчину.

– Я действительно не влюблена, – солгала Лена.– Ни секунды не поверю.– Во что ты не поверишь, дорогая? – раздался над ухом Лены голосНиколая.

Она бросила на Леру красноречивый взгляд, приказав тойнабрать в рот воды. Но затем на память пришел их последний разговор с Колей, его
признание в том, что они с Лерой делятся почти всеми секретами, и Лена решила
рассказать ему обо всем сама. Уж если суждено ему узнать, пусть узнает из ее
уст правду, а не романтичную версию, сочиненную ее сестрой.

– Она не хочет поверить, что ее маленькая сестричка могла быпереспать с мужчиной, которого ни чуточки не любит, – сказала она без обиняков.
– Думаю, Коль, ты должен объяснить жене, что секс и любовь далеко не всегда
идут рука об руку.

– Может, у кого-то и так, – заспорила Лера, – но мы с тобой,сестричка, из другого теста.

– За что я вам бесконечно благодарен, – проворковал Коля,бросив на жену страстный взгляд. – Что касается тебя, Лена, то не пытайся
втереть нам очки. Мы твоя семья и прекрасно знаем, что ты за человек. Ты была
бы последней дешевкой, если бы спала с кем попало. А теперь скажи, кто же тот
счастливчик, перед кем дрогнуло, наконец, твое стальное сердце?

– Вот он, выходит из примерочной, – прошептала Валерия. –Тот мужчина в черном.

Коля поглядел туда, куда она указывала, затем повернулся к Лене,и легкое облачко сомнения промелькнуло на его лице.

– Я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы на нем былобелое, а не черное.

– Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы на нем вообщеничего не было, – пробормотала Лена.

Оба уставились на нее, широко раскрыв рты. Лена приняластрогий вид.

– Наконец-то до вас дошло. Отлично. А теперь отправляйтесь наморе, желаю вам фантастических праздников. И не делайте ничего, что я бы не
делала на вашем месте. Таким образом у нас у всех появилась отсрочка, –
добавила она сухо.

Она проводила их взглядом и поспешила к Виталию, который какраз расплачивался за купленные вещи. Вспоминая изумленные лица сестры и ее мужа,
Лена даже немного успокоилась: теперь по крайней мере их представления о ней не
будут столь упрощенно-наивными. Виталий взял ее под руку и начал пробиваться
сквозь толпу к ближайшему выходу со странной настойчивостью.

– Мы что – куда-то спешим? – поинтересовалась Лена.– В некотором роде. Мне кажется нам давно следовалопоговорить.

– О чем же?– О многом.– Например?– О Елене Третьяковой.Лену всю скрутило.– А что с ней?– Именно это я и хочу знать.– До чего же скучная тема. Я бы предпочла поговорить о ВиталииАбдулове.

– В таком случае у нас есть прекрасный повод обменятьсяинформацией. Давай условимся: двадцать вопросов твоих – двадцать моих.

– А что, если ты задашь вопрос, на который я не захочуотвечать?

– Тогда ты пропустишь его. Но всего можно будет пропуститьне более пяти вопросов. Идет?

– Я могу солгать.– Но и я тоже.– В чем тогда смысл?Виталий улыбнулся.– Я пойму, когда ты солжешь.Лена опешила.– Это каким же образом?– Потому что я долго учился распознавать ложь. Это мояработа.

– Мне кажется, это нечестно. Лучше давай поклянемся говоритьдруг другу правду или пропускать вопрос.

– По рукам. Кстати, нет ли у тебя с собой Библии?– Очень смешно.– Я не сказал ничего смешного.– Тогда поехали домой, в библиотеке наверняка есть. По-моему,я видела ее, когда вытирала пыль.

– Отлично. Когда вернемся, поклянемся на ней и начнемзадавать вопросы.

– А если сперва перекусить? Я голодна.Его быстрый взгляд заставил сердце Лены забиться с новойсилой.

– Я тоже. Давай-ка подумаем… Хорошо, тогда мы полакомимсядруг другом, а уже затем приступим к вопросам.

– Но я… я не имела в виду…– Закрой рот, женщина. Муха влетит.

– Ты удовлетворен? – спросила Лена с вызовом. – Илипредпочитаешь, чтобы я села за письменный стол, а ты направишь мне лампу в
лицо? Так, кажется, вели допрос эсесовцы. Конечно, они не предлагали своим
жертвам клясться на Библии, зато всегда держали наготове особые щипцы для
пальчиков.

Виталий ничего не ответил. Они сидели друг против друга, но Абдуловразместился на старинном огромном кресле и сейчас смотрел на Лену сверху вниз.
Он вообще выглядел намного более расслабленным, нежели она, возможно, потому,
что был одет в новый роскошный купальный халат, а Лена, перед тем как подняться
наверх, не нашла ничего лучшего, как опять облачиться в старые джинсы и блузку.

Чем больше они занимались любовью, тем более зажатой оначувствовала себя после, и мысль об этом не давала ей покоя. В спальне власть
попеременно переходила от одного к другому, оба знали это. И хотя всего час
назад Лена с удовольствием подчинялась любой прихоти Виталия, сейчас ее била
нервная дрожь.

На этот раз он взял Третьякову с собой в ад и обратно. Онаумоляла поскорее избавить ее от сладостного мучения, но Виталий не спешил,
растягивал любовную пытку. Собрав всю свою мужскую силу, он повелевал
изнемогавшей в его объятиях женщиной, контролировал каждое ее движение и те
редкие мгновения, когда наступало полное расслабление. Такое поведение и
распаляло, и пугало Лену, особенно когда она внезапно обнаружила, что словно
парит в пространстве, без единой мысли в голове, готовая на любую прихоть
любовника.

Никогда прежде девушка не ощущала ничего подобного, и теперьмысль о бездарно потерянных годах вызывала приступ отчаяния. Максим заставлял
ее делать все, что хотел, играя на ее страхе. Виталий почти достиг того же,
используя страсть. Она бы не возражала полностью доверить свое тело мужчине,
который бы действительно любил и оберегал ее. Но в случае с Виталием не было ни
того, ни другого. Лена боялась, что он может подвигнуть ее на все более и более
непристойные забавы – и как раз тогда, когда ее мысли будут полностью заняты
совсем другим.

Подобная перспектива заставила ее содрогнуться.– С тобой все в порядке, Лена?Теплое участие, промелькнувшее в его голосе, принесловременное облегчение. Виталий не любил, но все же заботился о ней, хотя и на
свой манер. Иначе, зачем ему сидеть сейчас напротив и задавать вопросы о ней
самой?

Или это всего лишь проявление банального любопытства,привычка не оставлять вопросы без ответов? Его Стивен Мак-Кой, вцепившись в
очередную загадку, не отставал от нее, как собака от любимой косточки.
Вероятно, и его создатель той же породы.

– Почему ты не отвечаешь мне, – внезапно взорвался Виталий,– а только улыбаешься загадочно, как Мона Лиза? Боже, ты иногда сводишь меня с
ума!

Удивленная неожиданным выпадом, Лена, тем не менее, совсемне собиралась оправдываться. Она дала себе зарок: никогда больше не реагировать
на мужской рык, дрожа, как серая мышка.

– Извини, – произнесла она безо всякого выражения. – Язадумалась о своем.

– Великолепно! Рад видеть, как ты увлеченно это делаешь. Амне-то казалось, тебе интересно хоть немного узнать о мужчине, с которым спишь.
Или ты предпочитаешь держать своих любовников на безопасном расстоянии и
вышвыривать их вон, как только они переступят твою незримую черту?

– Это и есть вопрос номер один, Виталий? – перебила его Леналедяным тоном.

– Нет уж, черта с два!– Отлично, значит, я могу не отвечать.– Сука!– Еще один раз услышу в свой адрес нечто подобное, –произнесла Лена, стиснув зубы, – и ты, милый мой, вылетишь отсюда, независимо
от того, истекла неделя или нет.

Несколько мгновений они молча мерили друг друга взглядами. Виталийпервым пошел на примирение:

– Ты права. Прости, пожалуйста. Это было несправедливо исовсем не по-джентльменски с моей стороны.

Не по-джентльменски? Она не ослышалась? Лена не помнила,чтобы это слово хоть раз произнес современный мужчина. Что доказывало очевидную
современность Абдулова, причем во многих отношениях. К нему удачно подошло бы
прозвище «накрахмаленный воротничок». Если бы Лена не прочитала ранее его роман
и не заглянула в темную кладовую его души, видимо противоречия его личности,
вероятно, свели бы ее с ума.

– Думаю, нам следует поскорее начать, – произнесла она сухо.– Кто первый?

– Полагаю, ты.– Почему я? Только из-за того, что ты обожаешь оставлять засобой последнее слово?

– Да, поэтому. Это был вопрос номер один, не так ли? – В егоголосе звучал неприкрытый сарказм.

Это слишком, решила Лена, даже если принять во вниманиенедавние извинения.

Их глаза сцепились в схватке – пламенеющие черные противсверкающих зеленых.

Наконец Виталий не выдержал и улыбнулся, как бы извиняясьеще раз. Лена позволила себе ответную примирительную улыбку.

– Ты любишь жизнь, полную опасностей, Виталий, – произнеслаона загадочно.

Он ничего не ответил, продолжая разглядывать ее, словномысленно пытался прочесть ответы на мучившие его вопросы. Решив для себя, что
он и наполовину не столь загадочен для нее, как она для него, Лена улыбнулась
уже шире и обворожительнее. Прочитанный роман рассказал многое об авторе.
Однако у нее на уме вертелось еще несколько вопросов, на которые пока не
нашлось ответов.

– Вопрос первый, – начала она, поняв, что снова надо братьинициативу в свои руки. – Каковы твои отношения с родителями и родственниками?

На этот раз она его точно удивила, сомнений не было. Оноткинулся головой на спинку кресла, и какое-то время собирался с мыслями.

– Я уважительно и с благодарностью отношусь к отцу, люблю ипочитаю мать, а больше у меня живых родственников нет. Мой старший брат умер в
возрасте шести лет, а в нашей семье существует традиция – старший сын
обязательно становится адвокатом. Вот почему я выбрал эту профессию…

– Твой ответ неполон, Виталий. Я спросила тебя оботношениях, а это улица с двусторонним движением. Как они к тебе относятся?

Он вздрогнул.– Мой отец должен мной гордиться, а мать, полагаю, ей есть очем беспокоиться касательно меня.

– А что именно должно ее беспокоить?– Это уже второй вопрос.– Согласна. Пусть будет вторым. Ответь, пожалуйста.– Пас.Разочарование Лена было слишком резким и искренним, чтобыего можно было скрыть. Она действительно желала знать как можно больше об
отношениях Виталия с матерью. Лена казалось, что это очень важно. Почему он
любил и почитал ее? За что? Нужно было приготовить Виталию какую-то ловушку и
спровоцировать его на ответ. Как именно это устроить, Лена пока не знала, но со
временем что-нибудь придумает.

– Твоя очередь, – улыбнулась она самой сладкой из своихулыбок.

Но улыбки и след простыл, когда Лена услышала вопрос Виталия:– Ты изменяла мужу?Лена потребовались все силы, чтобы не выдать волнения.Значит, вот как все будет разворачиваться – он явно решил выведать у нее все
самое сокровенное. Что предпринять? Спасовать или выложить правду?

Желание разрушить кое-какие из его ложных представлений о ееморальных принципах было велико, и, поскольку в самом начале их отношений Лена
уже отвергла липкую клевету Игоря, почему бы сейчас не открыть истину? Однако
следовало быть настороже. Если отрицать все, во что он уже успел поверить, Виталий
непременно задумается о причинах, по которым она пошла на сближение с ним. А
также о том, почему нормальная женщина, склонная к приключениям, так уверена,
что не забеременеет… даже не предохраняясь…

– Нет, – просто ответила она. – Не изменяла.Девушка постаралась разгадать выражение лица Абдулова, нооно оставалось непроницаемым.

– Ты вышла замуж девственницей?Глупый вопрос. Он давал ей возможность блестяще выкрутиться.– Нет, конечно. – Ответив, она заметила, как лицо Виталиядрогнуло.

Его реакция возмутила Лена.– Итак, по два вопроса с каждой стороны. А теперь вопросномер три. После того, как истечет неделя, вернешься ли ты к Лизе?

– Боже мой, конечно нет. Как я смогу вернуться к ееханжески-стерильному сексу после тебя?

Теперь дрогнуло лицо Лены.– А ты… ты вернешься к Михаилу? – перешел в контратаку Виталий.– Не сомневаюсь, он заведется как тысяча чертей, когда ты посвятишь его в то,
чем мы тут с тобой занимались.

Щеки Лены вновь покрылись предательским румянцем.– Сомневаюсь, что буду пересказывать какие бы то ни былоинтимные подробности Михаилу Алексеевичу или кому-нибудь еще. По крайней мере,
в обозримом будущем.

– Хотелось бы верить, – пробормотал Виталий.Ее подбородок опять вызывающе вздернулся.– Я думала, ты всегда сумеешь различить ложь.– Да, сумею. Поэтому мне и кажется, что тут что-то не так. Втвоих словах.

– Но я сказала сущую правду!– И в изреченной правде может гнездиться ложь. Ты лжешь мне,Лена, я это чувствую.

Третьякова вскочила.– Так зачем же тогда продолжать этот фарс?