Сериалы онлайн

«Боже как красиво! - ей не удавалось справится с собственными эмоциями. – Зачем, зачем, зачем мы ушли? Почему он не дал мне досмотреть? Я хочу…хочу к ним, хочу, кА они, хочу…, ну, просто взглянуть хочу, - бессвязные мысли, разочарование и дикое возбуждение, которое она давно не испытывала. Забытые, почти похороненные тихой семейной жизнью эмоции вспыхнули, как взрыв на бензоколонки. Она еле семенила, поглядывая на мужа. – Нет, так не честно. Нельзя, нельзя женщину лишать удовольствия…»

«Красиво… нет, это чертовски красиво… ммм.. это великолепно! Черт, черт, черт – разврат на рояле! Да им памятник, нет лучше анимационный постер поставить надо! Зрелище! Что может быть красивее секса на рояле? Мммм, - пузыри в уголках губ, безумный взгляд, дрожь в руках. Возбуждение овладевало мужчиной. – А-ха, вернуться бы и досмотреть. Но жена! Нет, ей нельзя так развращаться, она не выдержит… наверное. Но…черт подери, красиво то как!!! Безумно красиво! Да это театр теней! Шедевр мирового искусства! Досмотреть, надо досмотреть!» - непрерывно билась мысль в голове мужчины.
Образ двух тел, в унисон пульсирующих на черной глянцевой поверхности рояля, четкой анимационной картинкой стоял перед глазами. Возбужденный мозг помогал просмотреть этот фильм, подбрасывая все новые и новые кадры: дымчато-молочная матовость стекла, размытые силуэты, скольжение тел по роялю. Он слышал, как звучат любовники, скрип влажных тел от трения с лаковой поверхностью инструмента, слышал запах исходящий от них. Мозг подкидывал образы, а он их жадно ловил. Он не просто чувствовал возбуждение от той развратной картины, невольным свидетелем которой стал, а ощущал все то, что испытывали любовники. Возбуждение и желание, будто горячим свинцом заполняли организм, отдаваясь сильным покалыванием в кончиках пальцев, горели уши и бесщадно ныло все тело. Он чувствовал вкус их пота во рту: смесь молочно-кофейного вкуса с легкой сластинкой девушки, и пряное, терпкое послевкусье мужчины, сдобренное чилийской остротой его темперамента, не навязчивого, но отчетливого.

«Вернуться, немедленно вернуться!»
И мужчина с женщиной одновременно повернулись лицом друг к другу. Секундное переглядывание, диалог глазами.
«Идем туда».
«Хочу обратно».
«Ты действительно хочешь досмотреть?»
«Да, да и еще раз да!!!»
«Пошли»
«Идем. Чего ты ждешь?»
«Согласия…»
«Дурак, я давно согласна!»

Вера взяла мужа за руку, решительно развернула в обратном направлении и сделала первый шаг. Он безоговорочно последовал за ней.
Безоговорочная капитуляция разума двух взрослых людей перед сексуальным влечением!

Быстрые шаги двух пар ног…

У самой комнаты они притормозили. Переглянулись, и сейчас осторожно, стараясь не отвлечь любовников, не помешать им, в конце концов, просто не шуметь, на цыпочках, сняв обувь, пробирались к двери.
Минутная пауза – задержка, сомнение, стоит или нет? Внутренняя борьба, колебание, сражение с самими собой, с собственными желаниями и низменными, но такими притягательными пороками. Дрожь, пробирающая насквозь. Истома, сводившая все тело – все вызвано страхом и диким возбуждением. Маленький чертенок-провокатор, сидящий на плече, так и нашептывал «Открой, не медли»! и оба, одновреме6нно дернули ручку, толкая дверь.
И снова пауза. Теперь уже шоковая пауза. Они сами открыли дверь, пустили себя в этот адский вертеп, устроенный двумя неутомимыми любовниками. Сами с пребольшим удовольствием шагнули в него. Шагнули, но вряд ли пожалеют о сделанном шаге. И нечего сожалеть! Надо наслаждаться, полностью погружаться в происходящее! Заглатывать сюжет, любуясь картинкой!

Шок, сковывающий тело. Сладостная ломота от возбуждения. Тянущие ощущения внизу живота. Удивление увиденным, желание повторить, присоединится…
Безумно красивый фильм. Живой фильм, живые эмоции. Настоящий дерзкий запах страсти…

Спина девушки. Тело в напряжении. Играет каждая мышца, создавая рельефный узор, божественную скульптуру.
Оба быстро двигались, наращивая темп. Но зрителям столь великолепный слайд виделся в замедленной съемке. Он завораживал своей красотой и грациозностью, заставляя задыхаться и парить в облаке безумной страсти, исходившей от любовников. Непроизвольное слюноотделеннее из открытого рта, безумный взгляд, тихое, учащающееся дыхание. Родители, сами того не желая, но ведясь, подстраивались под заданный темп.

«Красота! Какая красота!» - восхищалась Вера.
«Завидую ему! Такое тело – шик!» - хаотичные мысли в голове Ленкиного отца выстраивались и выдавали только короткие связные фразы восхищения. Слюна, текущая по подбородку. От возбуждения покалывали нервные окончания по всему телу, как тысячи иголочек аккапунктуры. – «ну же, давай, об… обли…ж…»

Иван дотронулся до округлого плечика девушки. Губы расползлись по ее нежной красивой коже. Она вздрогнула. Но даже не видя ее лица, лишь по дыханию, по движениям со спины, видно, что она улыбается. Ей нравится, она получает удовольствие от его нежных прикосновений, которые сменяются более пылкими покусываниями. Он продвигается дальше, к шее, также чередуя легкие поцелую и дерзкими укусами, от которых по ее телу бегут мурашки. Видно, как она расслабляется от поцелуя и как вздрагивает от укуса. Слышен хриплый задорный смешок. И от каждого такого смеха Иван сам расплывается в довольной улыбке, не отрываясь от ее шее. Ее реакция доставляет мужчине не передаваемое наслаждение. Видеть, как она улыбается, ощущать реакцию ее тела на ласки – вот истинное удовольствие для него!

И опять звуки. Эти звуки страсти, которые сопровождают их грациозный, элитарный секс, бьющие мощнейшими децибелами хрипотцы двуголосья, разрывающие барабанные перепонки мазохистов-зрителей. Они проникают в самое сердце, разжигая огонь той страсти, в которой сгорают Иван с Леной. Взрывают мозг, выворачивая остатки здравого смысла. И неокрепшее, не натренированное сознание Ленкиных родителей утопает в «рояльном» разврате!
«Во мужику везет!» - сделал глубокий вдох Кулемин.

Кулемин наблюдал за дочерью. Следил за тем, как ласкает ее Иван. Завидовал ему, отказываясь осознавать то, что мужчина, которым он восхищался весь вечер, сейчас занимается любовью с его родной дочерью. Да и какая разница, когда зрелище настолько сильно заводило и завораживало, не давая разуму возобладать над похотью. Глаза щипало от неустанного наблюдения. Но Никита не моргал, стойка перенося все тяготы и лишения ради собственного вуайеристкого удовольствия. Боялся пропустить что-то важное.

Лена склонила голову, вплотную прижавшись к шее мужчины. Волосы спали на бок, оголив ее шейку. Красивейшая линия этой части тела, капельки пота искрившиеся в свете галогеновых ламп, и тоненькая прядь светлых волос, пропитанная ее потом, приклеилась к шее. Она двигалась, а прядь забавным намокшим пушком, как промокший под дождем мех, покоилась на девичьей шее. Захотелось непременно убрать их, чувствуя влажность тоненьких волосков подушечкой пальца.
Лена целовала мужчину. Глухой звук причмокивающих о кожу Ивана губ эхом разносился по помещению, заставляя кровь наблюдателей бежать быстрее, даваясь в висках. Иван схватил Лену за затылок, сильнее прижимая ее голову к телу. Пальцы его энергично сжимались, взбивая светлые шелковые волосы в творческий беспорядок.

«Вот это да!» - и Вера схватилась рукой за свой затылок. Бешеная пульсация возбуждения. Интерпретация и применение на себе всего того, что видела. Она отчетливо почувствовала, как Иван держит затылок ее дочери. Ощущения мощи его руки кожей головы. – « Тоже хочу! Вот чтобы так – сильно, властно, бесцеремонно, но в тоже время галантно сжимал. Хочу ощутить наяву то боль, когда так тянуть за волосы, когда…»- женщина попыталась сделать глубокий вдох, но не смогла.
Воздух закончился. Попросту весь кислород, в сладостный, дурманящий углекислый газ. И пропитывая насквозь квартет исполнительней и зрителей, погружал их в забвение. Наполнял каждый дуэт собственным неповторимым букетом удовольствий.

«Сильнее, сильнее, силь…» - и только сейчас Кулемин зажмурился.

Он, как футбольный фанат, ждущий гола, смотрел, как Иван, ухватившись за бок девушки, сжимает его, как тело ее, будто дрожжевое тесто, сдавливаемое рукой, проскальзывает между пальцев. И действительно он, как ярый фанат при забитом мяче, подпрыгивает и садится обратно в эйфорическом экстазе, сомкнул глаза, падая в бездну визуального оргазма, пытаясь сохранить в памяти последний кадр – розовые бочка дочери, бледнея, проходят меж ухоженных длинных пальцев Ивана!

«Ничего себе – рельефные руки!»
« Обалденные бицепсы и трицепсы!»
И оба родителя жадно сглотнули, наблюдая за сокращением мышц на руках дочери. Движение вниз – и Лена впивалась коготками в тело Ивана. Чем глубже проникал он в нее, тем рельефнее становились руки Кулеминой. Яркое очертание рельефа, немного даже грозный вид бицепсов на с первого взгляда хрупких девичьих руках. Вверх – и рисунок сглаживался, превращая сексуальные бойцовские мышцы в поистине женскую тонкую ручку.
Иван то водил руками по спине Лены, то сдавливал ягодицы или бочка, усиливая темп движений. То замедлялись. И тогда он осторожно и очень нежно пощипывал ее бока, двигаясь вверх от бедер до подмышек. И чем выше он поднимался, том сильнее вздрагивала Ленка.
«Прям как я, - подумала Вера и передернула плечами, вспомнив самые эрогенные зоны на своем теле. Возбуждение, породившие еще более сильное тянущее ощущение внизу живота и пульсацию между ног. Холодок, пробежавший по всему телу женщины. Но вспомнив еще кое что, ее кинуло в жар. – А носом в подмышку….мммммм…»

И не успела Вера размечтаться, кА Ленка сама подняла руки вверх. А Иван тут же склонившись, уткнулся чуть ниже подмышек и стал вести носом вверх по ее телу, вдыхая терпкий сексуальный аромат партнерши. Возил носом в подмышечной впадине, щекоча девушку. Она улыбалась, получая удовольствия от ласки.
Лицо в пол оборота к родителям. Довольные улыбки на их лицах. Он проводил языком вверх по руке, оставляя влажный след. И вновь возвращался на исходную. Итак, продолжалось до тех пор, пока Лена не опустила руки, впиваясь в спину Ивана.
И снова ускорили движения после передышки на ласки. Тела источали нереальный опьяняющий аромат порочной страсти.

«Завидую! Хочу на их место!» - одновременна промелькнула мысль в головах веры и Никиты.

И оба с еще большей жадностью и упоением уставились на дочь и Ивана. И не важно на чьем месте они себя представляли в данный момент. Все было настолько красиво и органично, что они то и дело ловили себя на мысли, что ласкают партнера своего же пола.

Последний рывок, грубый жесткий толчок. Вырвавшийся наружу вскрик блаженства любовников. И одинокая капля пота, сорвавшаяся с шеи девушки, потекла по спине. Медленно и грациозно скатывалась по позвоночнику, как горный ручеек, протекала меж двух выпирающих от напряжения лопаток Лены. Стекая вниз по пояснице, ягодицам, уткнулась в ладонь Ивана. И тут же соленая капелька была стерта ее властной рукой по попе Ленки, оставляя лишь влажные блики воспоминания на разгоряченной коже.
Иван прижал Ленку ближе к себе, крепко обняв. Улыбаясь и придерживая ладонью ее затылок, нежно поцеловал в висок, затем прикрытый глаз. А Ленка улыбалась улыбкой похотливого чертенка в ответ его нежности.
Сейчас, как и всегда он был сильнее ее. Иван благодарил Лену за подаренное им обоим счастье. Нежными, уверенными объятиями оберегал ее, очертив территорию своих владений.
Давая передышку своему организму, они осторожно легли на рояль. Две пары длинных ног свисали, упираясь в клавиши инструмента. Лена легла на спину, волосы ниспадали, контрастируя ч черным роялем. Иван же опираясь на локти, навис сверху.

Контраст разгоряченной поверхности под ними и холодного кусочка рояля в не захваченных их телами местах. Кулемина вздрогнула, коснувшись холодного глянца крышки. И сразу же рассмеялась.
Задорный грудной смех с сексуально низкой хрипотцой вывел из оргазмического забытья сторонних наблюдателей.
- Лена? – вскрикнула Вера, наконец, заметив дочь. Признав ее в партнерше по сексуальному спаррингу. Но быстро замолчала, как только взгляд ее уперся в упругие ягодицы Ивана. И вновь проваливаясь в омут возбуждения, тихо добавила. – Что это значит? – медленно, почти по слогам произнося каждое слово.
- Ага. – хмыкнул Кулемин, расплывшись в блаженной улыбке.
- Ой, Ё!- протянула Ленка. – Что сейчас будет! – и она испуганным взглядом, еще блестевшим задурманенным страстью огоньком, посмотрела на Ивана, ища помощи.
- Успокойся, ничего не будет! – и он легонько коснулся ее губ. – Подождите нас внизу или зале, - спокойно сказал маклер. Но тон его был настолько твердым и убедительным, что возражать никто не стал. – Мы оденемся и придем.
Кулемин подхватил жену под руку и постарался уволочь ее за собой. Вера не охотно шла, старалась как можно дольше налюбоваться прелестями Ивана. Волочась за мужем бросала вожделенные взгляды на мужчину.

- Во мне влетит, - тихо сказала Ленка, натягивая на голое тело майку.
- Спокойствие, мА шерри! С родителями договорюсь полюбовно! – и Иван поцеловал девушку в голое плечико. – Веришь мне?
- Верю, - ответила она, повернувшись к нему лицом.
Она действительно верила ему. То спокойствие и уверенность, которой он был пропитан, передались и Лене.
Придерживая за затылок, посмотрел в глаза и, притянув к себе, поцеловал.

В тот вечер каждый в одиночку обдумывал ситуацию, не делясь своими мыслями. Ни ругани, ни упреков Лена так и не услышала!

«Если рассуждать логически, то, что мы имеем? – он поднес ко рту сигарету, зажал ее гудами. – Девушка, которую я хочу до одури, что крышу сносит,» - щелчок Zippoвской именной зажигалки с выгравированной на ней мордой пантеры.
Не льва, не тигра, а именно пантеры. Дикой грациозной кошки, обладающей незаурядным умом и не поддающейся дрессировке.
Он приобрел ее в то время, когда нашел Ленку. И после первого выигрышного ею боя заказал у одного из лучших ювелира гравировку. И теперь его дикая, своенравная кошка всегда была с ним, помогала сосредоточится, обдумать все, взвесить все за и против и принять правильное решение. Укрощая этот символ, он укрощал себя, свой нрав и характер, мобилизовался в нужный момент и всегда выходил победителем.
Тонкий оранжевый огонек отражался в его глазах, будто факел освещал глубокий грот мужских мыслей. Томный, мрачный, немного демонический взгляд умных глаз устремлен вдаль. Мерное потрескивание пламени и блики, тенью отражавшиеся в серебряном блеске метала. Огонь касается самого края сигареты, подпаливая темный столбик бумаги. Два резких вдоха. Придерживает край фильтра только губами. Хлопок крышки зажигалки и, сделав глубокую затяжку, он выпускает через нос густое облако терпкого табачного дыма. Лицо в тумане сигаретного облака напряженно и сосредоточенно. Ни одна мышца не выдает нервозность мужчины. Спокоен, серьезен и лишь блеск глаз выдавал тревожность мыслей.
«Сразу промывку мозгов не устроят. Не должны. – тонкие пальцы аккуратно зажали сигарету. Он стряхнул пепел и, не беря ее снова в рот, поднес руку ко лбу. Упираясь большим пальцем в висок, медленно поглаживал лоб безымянным. Тонкий, еле заметный дымок поднимался вверх, окутывая мысли, позволяя сосредоточится. Отрешенный взгляд устремленный вдаль. – А если закатили скандал? Стареешь, брат, стареешь! Теряешь квалификацию, - и он хмыкнул, едва заметно улыбнувшись».
- Чего такой хмурый? Проблемы?
- О, привет! – поздоровался Иван и протянул руку. – Да так, решимо неразрешимый вопрос. Отцы и дети! – улыбнувшись шире, мужчина затянулся.
- Девушку нашу в свет выводил?
- И не только, - туманно ответил Иван. И только попытался сделать еще одну затяжку, как зазвонил мобильник. Передав сигарету другу, он легким движением своих холенных пальцев щелкнул слайдером. – Да, я вас слушаю…

«Ну и что ты им сказал? Хм? Ни одного слова до самого дома… - лежа на животе и засунув руки под подушку, Лена усердно притворялась спящей. – Блин, а если закатят сейчас скандал? Сережку разбудят, - на самом деле сейчас ей не было никакого дела до брата. Скорее упоминание о нем лишь попытка прикрыть свой зад, альтернативный вариант выхода из щекотливой ситуации. – Во ситуевина, черт!».
Крепко сомкнутые веки, чуть наморщенный носик, неподвижное тело. Кулемина, призвав на помощь весь имеющийся в арсенале актерский дар, изображала невинно спящую нимфу. И только нервное подергивание ступней выдавало ее совсем не сонное состояние.
После всех бурных вечерних событий спокойно заснуть вряд ли удастся. Мысли непрерывно крутились в голове. Она отчаянно пыталась осознать, что было и что за это «было» ей будет?

После такого триумфального на глазах у родителей секс-шоу, они очень быстро оделись и вернулись в зал ресторана. До зала Лена шла еле передвигая ватными ногами. Обнимала Ивана, сжав в своем кулачке ткань его рубашки. Даже когда они подошли к столику, Лена не отошла от мужчины. Наоборот, так и продолжала жаться, потупив взгляд. Оба присели за столик. Лена стала ковырять свой недоеденный десерт, боясь поднять голову. Судорожно думала, какой вой на весь ресторан поднимут ее родители. Но, к большому удивлению, только слышала, как пыхтит ее отец и нервно ерзает мать, тихо посапывая и издавая звуки похожие на причмокивание.
Иван так же, как в начале вечера, жестом подозвал официанта. И когда тот принес счет, молча расплатился, отдав обратно кожаную папочку с вложенной кредиткой. Вскоре кредитку ему вернули. И тогда совершенно спокойным, ровным голосом он попросил Кулемина выйти вместе с ним. Извинился перед дамами и попросил их подождать внизу у входа.
Лена с матерью беспрекословно подчинились его просьбе. Хотя Вера и попыталась сначала открыть рот. Но муж, цыкнув на нее, осадил ее пыл. Пока спускались на лифте, Лена продолжала хранить гробовое молчание, как Павлик Морозов, на мертво стояла на выбранной позиции. Лишь единожды взглянула на мать. Вера же встретившись взглядом с дочерью, быстро сменила блаженно-загадочную­ улыбку на гневно-строгое выражением лица. Всем видом старалась показать, как она не довольно Лениным поступком. Но те чертята, что прыгали в глазах женщины, с потрохами сдали ее возбужденное состояние. Ленка про себя улыбнулась и, не снимая виноватую маску с лица, снова опустила глаза.
Через пять минут следом за ними вышел Иван с отцом. Блаженно и одновременно отрешенное выражение лица Кулемина. Лена не понимала, что происходит, что Иван сказал ее отцу, что привело его в такое блаженное состояние. Ни криков, ни упреков, ни ругани. Ничего, что в таких случаях полагается. Только поразительно спокойствие. Лена пыталась прочесть ответ в глазах своего любовника, но не смогла.
Надо знать Ивана, чтобы понять какой выдающийся шпион в нем умер. Какой выдержкой обладает этот мужчина. Немой, холодный, дьявольски красивый взгляд. В нем множество загадок и ни одна не поддается анализу. Абсолютное спокойствие, полное самообладание над собой и собственными эмоциями, царская осанка!
Что им движет, что он чувствует? Не известно. Лишь ледяное спокойствие, которое завораживает.
А поймал такси. На прощанье пожал руку Ленкиному отцу, небрежно бросив несколько слов на французском, от чего тот закивал, как китайский болванчик. Поцеловал руку Вере и женщина сию секунду расплылась в довольной улыбке. Усадил всех в такси и, закрывая дверцу, заглянул в глаза Лене. Мужчина подмигнул ей, улыбнувшись одним уголком губ. Яркий блеск в его глазах, от которого на душе сразу стало и спокойно и тревожно.
Всю дорогу домой семья молчала. Верен тяжелый вздох незамедлительно был пресечен Никитиным цыканьем. А когда они наконец подъехали к дому, Ленка первая выскочила из машины. Обгоняя даже собственные мысли, забежала в комнату. Закрылась, разделась и плюхнулась лицом вперед на кровать. Принимать душ не было ни сил, ни желания. Не хотелось водными процедурами провоцировать родителей на нравоучения. Да и куда приятнее было лежать, притаившись, и ощущать запах Ивана, которым пропиталось ее тело насквозь.

Послышался стук входной двери, шорохи и шепот. Ленка еще сильнее претворилась спящей. Не шевелясь, вслушивалась в каждое произнесенное родителями слово.
Какое-то время ей не удавалось различить фраз. Только изредка слышались охи Веры. Поняв, что родители перемещаются в свою спальню. А значит скоро будут проходить мимо ее двери, Лена осторожно, как солдат в окопе, стараясь себя не обнаружить, подвинулась на край кровати. Стала еще более вдумчиво слушать и вникать в каждое слово.

- Никит, что Иван тебе сказал? – любопытствовала Вера. – У них с Леночкой серьезные отношения?
- Вер… - попытался угомонить он жену.
- Что Вер? Ну, что Вер? Это не я на рояле….там… - женщина запиналась и никак не могла подобрать слова то ли от возмущения, то ли от будоражащего мозг воспоминания. И так и не найдя нужных фраз, томно вздохнула. – А Иван интересный мужчина, да?
Женщина не поняла зачем произнесла последнюю фразу. Может в оправдание себя, в оправдание тех чувств, что вызвал в ней интеллигентный, эстетический облик маклера. Но слыша с какой интонацией мать говорила об Иване, Лена невольно расплылась в довольной улыбке. И так было понятно, что женщина покорена им.
- Познакомил на свою голову, - буркнул Кулемин. – Повел дочь просвещаться, старый пень!
-Никит, а ты уверен, что они раньше знакомы не были? – тихо спросила Вера.
- Ты думаешь? – теперь и в голосе отца слышались нотки сомнения.
- Мне так показалось. Ну, давай у Леночки спросим?- и женщина схватилась за ручку двери.
Лена вжалась в кровать и сильнее зажмурилась. Сердце бешено заколотилось. Еще немного и родители своими расспросами растопчут ее не пришедший еще в норму после близости мозг. Именно этого она больше всего и боялась. Но…
-Подожди Вер…- остановил жену Никита, перехватив ее руку, убрал с дверной ручки. – Сейчас все уточним…
И Кулемин достал телефон и визитку. Быстро набрал номер. И поднеся трубку к уху, произнес:
- Иван, доброй ночи! Это Никита Петрович, отец Лены. Мне надо с вами поговорить....
- Хорошо! – последнее, что услышала Лена. После чего за отцом захлопнулась входная дверь.

- Добрый день…ээээ…мммм…ночи­, - стал заикаться Кулемин, стоя на пороге.
- Добрый, - улыбнулся Вова, глядя на взволнованного Кулемина. – Иван, у нас ночные гости, - крикнул он вглубь квартиры, не поворачиваясь спиной к Никите. – Ну, проходите, не стойте в дверях. – и мужчина отошел, пропуская Ленкиного отца в квартиру.
- Разрешите представится – Кулемин Никита Петрович, - он протянул Вове руку.
- Очень рад. Владимир. Можно без отчества, - еле сдерживая смех, Вова ответил на рукопожатие. – Не стесняйтесь, располагайтесь, - как можно вежливее говорил другой маклер. – Мы вас не съедим, - а про себя добавил. – «разве что морально понадкусываем», и легонько подтолкнул Кулемина в гостиную. Тоном, не терпящим возражений, сказал. – Я сейчас кофе нам всем принесу.

Вид не менее эксцентричного и самоуверенного, с наглой ухмылкой в глазах Вовы сбил весь Кулеминский боевой настрой. В гостиную он плелся на ватных ногах, совершено не понимая свой нынешней реакции и с ужасов представляя, что будет при виде Ивана. Почему он, мужчина намного старше этих ребят, так робеет в их присутствии? Какую власть эти двоя имеют над ним? Почему он забывает обо всем, стоит только встретится взглядом? Все эти вопросы засели в глубоком подсознании Кулемина. И никак себя не проявляли. Единственно читаемой мыслью, лежащей на поверхности его сознания было:
«Хорошо! Привлекательный, интересный, весьма интересный мужчина. Другой, не такой, как Иван. Чуть более импульсивен. Властный, но не явный лидер, давал он характеристику Вове. – А Лена и с ним…? Она его знает или нет?» - все размышлял Никита.
- Еще раз здравствуйте! – вывел из заоблачных дум Кулемина Иван.
- Ой, здрасти! – все так же робко ответил Ленкин отец и уставился на сидящего в кресле Ивана.
Вальяжная, умиротворяющее -раскрепощенная поза мужчины всем своим видом демонстрировала, кто правит балом. Неспешное курение сигареты. Коричневато-шоколад­ная палочка элитного курева, зажатая меж пальцев маклера, медленно обгорала, оставляя горстку пепла. Витиеватый столбик ароматного дыма поднимался вверх. Иван поднес сигарету ко рту, обхватил фильтр губами и глубоко затянулся, прикрыв глаза. Весь процесс табакокурения явно доставлял ему удовольствие. И был сравним с дурманящим сознания ласками тела любимой женщины, что предшествовал бурному и красивому соитию. Перед глазами Кулемина все плыло. Картинки его дочери и Вани на рояле. Красивый грациозный секс, заставляющий зрителя дышать и чувствовать вместе с ними. Сквозь туман поплывшего сознания он видел ярко светящиеся, наглые, самоуверенные глаза Ивана. Не в силах пороться с нахлынувшим возбуждением, Кулемин плюхнулся со всего маху на диван. От удара пятой точкой немного пришел в себя. Но услышав голос маклера, снова в пал в беспамятство.
- Так о чем вы хотели поговорить? – спросил Иван, стряхивая пепел с сигареты. Следил за нервно бегающими глазками Кулемина и ухмылялся.
«Я? А да. Спросить… надо спросить что между ними? И собирается ли он женится на моей дочери? И как давно они познакомились? Где? Когда? С кем? Ой, то есть с кем я знаю… спросить и разузнать все!» - собирал мысли Кулемин. Пытался хаотичные мысли собрать в связное предложение и вернуть строгий, боевой запал. Но вслух произнес совсем иное. – Красивый у вас друг.
- Не знаю, не замечал, - шире заулыбался Иван. – Вам виднее. Вы о моем друге поговорить хотели?
- Нет, о вас и Лене. – наконец, собрался с мыслями Никита. Иван приподнявшись, заинтересованно прислушался, не переставая улыбаться. – Карие у вас отношения с моей дочерью? – заикаясь спросил отец.
- Человеческие, - сухо ответил Иван.
Он, как заклинатель змей, гипнотизировал своим самоуверенным властным взглядом собеседника. От его взора бросало в жар и тряслись поджилки. Дар речи пропадал. И единственное в чем оппонент был уверен на все сто, что все что говорит Иван истина и он безоговорочно прав. Хотелось подчинится, выбросить белый флаг, сдаться этому Македонскому и Цезарю в одном лице.
И Кулемин ничем не отличался от других собеседников маклера. Так же робел и желал подчинится.
Следующий вопрос Ленкиному отцу дался чрезвычайно сложно.
- А вы собираетесь женится?
- Пока нет, - расхохотался маклер. – Но не исключаю такой возможности в будущем.
- А как же Лена? –недоумевал Никита. – Вы с ней…это… женится надо…
Иван еще громче засмеялся. Утирал непрерывно текущие от смеха слезы. И, наконец, успокоившись, ответил:
- Ваша Лена взрослая девушка. И сама может решать, что для нее лучше. Это для вас она ребенок и навсегда им и останется. И в двадцать, и в сорок лет. А для меня она женщина, чертовски привлекательная молодая женщина! И вполне логично, что на нее засматриваются мужчины, что видят в ней не девочку. И соответственно хотят большего. Она у вас красавица. Не пустая кукла. А женщина, обладающая незаурядным интеллектом и обаянием. С ней интересно мужчинам любого возраста и социального положения. Вы так не считаете? – в ответ Кулемин закивал головой. Но только попытался возразить, замахав воздухе рукой, как Иван, предугадав его действия, сам ответил на незаданный вопрос. – И даже такого мужчину, как я. Это вы видите во мне нечто большее. Да я не как все, но внешне ничем не отличаюсь и не считаю ниже своего достоинства поздороваться с дворником или уступить место старушке. У меня все стандартно, как у все. Отличаюсь только количеством средств. Но это скорее плюс мне, а не минус остальным. – он говорил все настолько красиво, что не возможно было не поверить его словам. Хотя оба мужчины прекрасно осознавали, что Иван совсем не прост. Он из тех, кого называют королями. – Не давите на дочь. Пока она молода, пусть крутит нами, мужиками, как ей заблагорассудится. Она вправе выбирать из лучшего самое лучшей. Именно этого достойна ваша Лена. Думаю, когда придет время, она выберет самого лучшего для себя мужчину.
- А выскочить замуж она всегда успеет, - добавил вошедший Вова, и поставил на стол поднос, на котором дымился свежесваренный кофе.
- Давайте пить кофе, - предложил Иван. И протянув Кулемину руку, добавил. – Мы друг друга поняли, я надеюсь?
Никита кивнул и пожал в ответ руку маклера.

Дурман кофейного аромата, рукопожатие властелина и пристальный взгляд обоих маклеров окончательно добили Кулемина. Больше в его голове мыслей о позорности отношений между Леной и Иваном не возникало.

По возвращению домой, Кулемин почти дословно передал речь Ивана жене. Поведал ей обо всем, что увидел, к каким выводам пришел. Настолько зомбированный сладкими речами Ивана, он без труда убедил и свою жену в том, что Лену они должны оставить в покое. Хотя вера впала в анабиоз еще во время повествования о лучшем друге Ивана Вове. Представляла и мечтала о нем! Какой он – этот мужчина!

«Ну, Иван, мне ты все расскажешь. Факир хренов!»- решила Ленка, когда увидела счастливо-невинные лица своих родителей. Они общались совершенно нормально. Ни криков, ни разборок. Лишь блаженные улыбки на подкупленных Ивановым обаянием лицах!

Вконец вымотанная девушка облокотилась о перила ограждения. Посмотрела вниз.

Толпа людей, как муравьи в гигантском муравейнике, сновали туда-сюда. Усталый взгляд. Она щурилась, щеки горели от много часовой беготни по Пантеону шопоголиков – Галереи Лафайет. Стояла, опираясь на перила, в ушах гудело, перед глазами мелькающими картинками все плыло. Руки и ноги сводило. А моральная неудовлетворенность магазинным променадом вызывала тошноту. Ужасно хотелось пить. И чтобы хоть как-то освежится, девушка приоткрыла рот, облизнув высохшие губы.

- Кошмар!
Лена никогда не была любительницей шопинга. Ее раздражал сам процесс шатания по одежным «лавкам», бесконечные примерки, мерцание радужных тряпок перед глазами и нарочито-вежливая назойливость продавцов. Никакой пользы для себя в шопинге она не видела. При необходимости пополнения собственного гардероба она быстро забегала в любимую Бершку в самое не часпиковское время и так же быстро покупало первое, что бросалось в глаза и в чем по мнению самой Кулеминой, ей будет удобно.
Ярко золотой окрас галереи Лафайет будто экваторское солнце в зените переливался и мерцал, отражаясь в глазах. Труженики- шопоголики бегали по своему богато украшенному муравейнику в попытках урвать необычную вещицу. Галдели на разных языках. Тут и местные парижане , как бывалые гончие загоняли свою скидочную добычу, и приезжие охотники за элитной дармовщинкой, и простые туристы, желающие насладится красивейшей «золотой клеткой» шопинга и хоть на чуток влиться в мир красивой, богемной покупательской жизни.
Немного придя в себя после выматывающего променада по магазинам с мамой и ее швейцарской подругой и коллегой по совместительству, Лена глубоко вздохнула и, подперев подбородок кулачками и уперевшись в парапет локтями, стала с интересом посматривать вниз на первый этаж торгового зала.
Все тот же прищурый взгляд и милая, но усталая улыбка на лице. Сейчас вся суета вокруг мнимо-дормового шопинга казалась ей забавной и вызывала лишь сочувственную улыбку. Кулемину даже стал увлекать процесс наблюдения за копошащимися муравьями-покупателями. Гул от непрерывной покупательской болтовни не так резал слух. Секунды отдыха творят чудеса. Но хотелось полностью расслабится, тело требовало разрядки. И не важно каким способом она будет достигнута.
Целый день они бегали по всем злачным торговым местам Парижа. И уже несколько часов кряду снуют по бутикам одного из крупнейших торговых центров. В полнее естественно, что неокрепший и незакаленный многочасовым шопингом организм Ленки дал сбой. Кулемину все жутко раздражало. И если бы не эта минутка отдыха, которую девушка сама себе устроила, оторвавшись от матери и ее подруги, она бы разорвала первого попавшегося.
- Лен, тебе какой комплект больше нравится6 этот или этот? – окликнула дочь вера, стоя на пороге бутика нижнего белья.
Лена с неохотой обернулась на зов матери. Устало посмотрела на женщину, которая в обеих руках держала комплекты нижнего белья на специальных вешалочках и, попеременно поднимая то один, то другой, демонстрировала ланжери дочери.
- Леночка, ну так какой? – снова поинтересовалась Вера. – Вот этот из новой коллекции, - и женщина приподняла правую руку, - а этот из старой, но с приличной скидкой. Так какой, а?
Лена еще более скептически посмотрела на демонстрируемые матерю лифы с трусами. Она удивленно приподняла бровки и, сосредоточено вглядываясь в два фактически одинаковых комплекта, пыталась понять в чем их различие.
- Мам, а к ним еще нательные плакаты прилагаются? – съязвила Кулемина.
- Что? – не поняла стеба Вера и повертела в руках вешалки, внимательно осматривая вещицы.
- Ничего мам. Если надписи «новая коллекция» «старая коллекция» не предусмотрены, то бери на свое усмотрение. – осипшим от усталости голосом буркнула Лена и отвернулась от матери.
Девушка вновь заняла удобную позу и прикрыла глаза, стараясь прогнать прочь бельевое наваждение.
- Какая хрен разница? – тихо ворчала она. – Купил себе зеленые трусы …
- … в розовый горошек и дело с концом.
Настроение Лены сразу взметнулось вверх, стоило только ощутить этот пьянящий, сладковатый аромат мужчины, теплоту, исходящую от его тела и чарующий голос.

Он стоял у нее за спиной. Уперся руками в перила ограждения, заключив Кулемину в плен своего тела. Приблизился очень близко, но грудью ее спины не касался. Его руки властно обхватили поручень. Лена посмотрела кисти его рук, заостряя внимание на ровных, аккуратных пальцах и порозовевших от прилагаемой силы костяшках. Улыбнулась таким знакомым мужским рукам, которые ни раз ее ласкали, властвовали над ее телом и по котором она, Лена, успела соскучится.
Мужчина не прижимался к ней. Но бесконтактная близость, тепло, исходившее от его тела, еще сильнее будоражило сознание. Тело девушки заныло, требуя немедленно разрядки. Лена падала в эту пропасть манящего разврата, всем телом и душой желая отдаться ему на глазах у многочисленных муравьишек- шопоголиков. Утопая в сексуально-притягательном аромате хвои смешанным с запахом его немного смугловатой, пахнущей по-особому терпко кожи, активнее задышала, стремясь как можно больше вдохнуть ее флюиды секса, что витали вокруг обоих.
Лена попыталась приблизится к мужчине, прижаться к нему своей округлой попой. Но он предугадал ее действие. И лишь склонив голову к ее шее, легонько подул, убирая потоком теплого воздуха светлые пряди волос. От его дыхание по телу пробежала мелкая дрожь. И почему-то сразу стало холодно. Только то место на шее, которое обдувало его дыхание, запылало огнем. Лена замерла, наслаждаясь своими контрастными ощущениями.
Она улыбалась, млея. А мужчина наслаждался Леной и реакцией ее тела на его невидимые ласки. Они так и стояли оба, улыбаясь. А со стороны казалось, будто ничего и не происходило: площадка торгового центра, перила ограды, двоя молодых людей, опирающихся о них и ни единого действия, только яркие, сексуальные улыбки.

Лена вновь предприняла попытку сблизится. Но и сейчас он успел отскочить, на этот раз убрав руки с ограждения. Лена тут же выпрямилась, собираясь обернутся. Но мужчина, обхватив ее талию рукой, прижал к себе спиной и тихо, на ушко произнес:
- Э нет! Не здесь, красавица! Примерка элитного бельишка состоится на два пролета выше, - и он кивнул, указывая направления пути. Лена не видела, но отчетливо чувствовала каждое его движение. – Не будем давать твоей матери повод выдать тебя замуж в столь цветущем возрасте!- и мужчина дерзко, даже ехидно ухмыльнулся. – Последний этаж, налево от лестницы. Доверься обонянию, оно меня найдет. – и он поцеловал ее макушку.
Горячие, влажные, столь манящие губы окончательно спихнули Кулеминское сознание в пропасть. Она, движимая похотью, была готова идти куда-угодно, только бы скорее уплыть из чуждого ей мира шопинга в познанный и чертовски-привлекательный мир сексуального удовольствия!
- Жду тебя!
И мужчина быстро растворился в толпе покупателей.
От нарастающего возбуждения и его неожиданного, но от этого еще более опьяняющего появления, и не менее фееричного исчезновения, закружилась голова. И Лена едва успела ухватится за перила, чтобы не упасть.

Немного придя в себя, Лена решилась на побег в иное пространство этого торгового центра. Девушка, воровато оглядываясь по сторонам, подошла к входу в бутик, где ее мама с подругой с азартом разглядывали белье. Лена прищурилась, оценивая обстановку. И оценив, быстро, не привлекая к себе внимание, побежала туда, где ее уже ждали.

Кулемина быстрым шагом передвигалась по альма матер торговой жизни, расталкивая зазевавшихся «тружеников» вешалок и тряпок. Временами оглядывалась, высматривая нет ли за ней «хвоста». Длинные ноги позволяли быстрым шагом перемещаться по серпантину Лафайетовских пролетов.
Ее вел запах, запах ее самца!

Розовые от бега щечки, взъерошенные от бега локоны, затуманенный возбуждением взгляд. Глазки ярко блестели. Ноздри раздувались от частого дыхания, рот чуть приоткрыт. Лена пыталась прийти в себя после марафонского забега. Хищно смотрела на мужчину. А то не обращал никакого внимания на нее. Он так же, как и некогда она, смотрел вниз, стоя у борта «балкона» и опираясь на не него.
Он знал, что она пришла, чувствовал ее. Но специально делал вид, что не замечает. Это его спокойствие, игнорирование Лениного присутствия только сильнее раззадоривало Кулемину.

Лена и сама продолжала стоять, не делая никаких попыток приблизится, просто смотрела на него. Только сейчас взгляд маленького проказника, который нашкодил и решил убежать от наказания, сменился на хищный взгляд профессиональной соблазнительницы.
Не сводя с него глаз, она томно облизнула свои губы, поочередно обводя языком верхнюю и нижнюю губу. Тяжело дышала. И от каждого глубокого вдоха грудь красиво вздымалась, четче вырисовываясь через тонкую ткань футболки. Дерзкий взгляд и милая, обманчивая своей детской невинностью улыбка.
Вова медленно повернул голову, оценивающе посмотрел и, тихо хмыкнув, снова отвернулся. И только яркий блеск темных, как смоль, глаз выдавал бушевавшую в нем бурю сексуального желания.

Больше играть в ожидание не было сил. Кулемина понимала, что Вова продержится дольше, хоть уже сейчас еле цепляется за ускользающее сознание. Но он мужчина, он привык, он обладает выдержкой, которой нет у Кулеминой. И не в силах бороться с собой, Лена подошла к мужчине и встала за спиной. Секунды сомнения. С чего начать с «побег». И, наконец, отбросив все сомнения, сделала решительный шаг и прижалась к нему.
- Где здесь можно белье примерить? – с вызовом спросила она.
- Прямо здесь, - спокойно и дерзко ответил Вова. – вам помочь?
- Угу, процедила она, яростно мусоля губами его шею. – Только снять потрудитесь сами, - добавила Лена, облизывая губы, как маленький вампиреныш.
Лена почувствовала, как начало сбиваться дыхание Вовы. И ликовала от осознания своей женской, пусть и не такой сильно, но столь же действенной власти над ним.
- С удовольствием! – сказал он.
В миг развернувшись к ней лицом, прижал Лену к себе. Две пары глаз, испепеляющие взглядом друг друга. Он провел пальцем по ее лбу, убирая аккуратно челку, обвел румяные щечки, подбородок, губы и….

Звонкий сигнал разнесся по всему торговому центру, оповещая покупателей об окончании рабоче-торгового дня. У Лафайета будто второе дыхание открылось. Люди активнее закопошились, стремясь на последок урвать побольше. Народ, довольный и негодующий, прихватив свою добычу, устремился к выходу, спускаясь по серпантину богато украшенных пролетов. Обсуждали свои покупки, от чего по молу разносился звонкий гул.

- Так? А где Лена? – всполошилась вера, когда на выходе из бутика не обнаружила дочь. – Где Ленка? – громче крикнула она. – Ленаааааа
Женщина закружилась вокруг своей оси. Искала в толпе прохожих дочь. Кричала, звала ее, но не находила. К поискам присоединилась Верина подруга. А еще через несколько минут к ним подошел охранник. Он постарался выяснить, в чем дело. Женщины, перебивая друг друга, эмоционально размахивая руками и истеря, пытались объяснить секьюрети о Ленкином таинственном исчезновении. С трудом поняв суть случившегося, успокоил их, пообещав найти пропавшее дитя. Выяснив приметы Лены, попросил Веру и ее подругу подождать у центрального входа. И передав всю полученную от женщин информацию по рации коллегам, сам отправился на поиски пропавшей девочки.

А в это время на последнем этаже, в укромном уголке, мерцая в золоте храма шопоголиков, изнемогая от безудержного желания, два тела сливались в одно!

Хрупкие девичьи пальчики с невиданной силой сжимали железные перила ограждения. От того остервенения, с которым она впивалась в метал, руки Лены становились еще бледнее. Без ненужных прелюдий и долгих ласк – только резкие ритмичные движения. Животная страсть, животные позы! Движение в нее и Вова сильнее сжимал руками розовую упругую попу, оставляя белесые вмятинки на ее коже от своих пальцев. Он терзал ее не церемонясь, не заботясь об ее удовлетворении. Но оба яростно рычали от одичавшего удовольствия соития.
Новая волна, приближающая обоих к оргазму, туман в сознании, и лишь полное ощущение эйфории от секса. Они не стремились финишировать одновременна, просто каждый утолял свою жажду, напиваясь сполна.
Безумный взгляд любовников, в котором расплываясь, мелькали бегущие по золотым виткам лестничного серпантина трудяги-шопоголики!

- Вот ваш ребенок в целости и сохранности! - из рук в руки передал Вова Лену ее матери.
-Спасибо, - обалдевшая Вера с трудом произносила слова.
Беглое знакомство с родительницей и ее приятельницей. Выяснение всех обстоятельств пропажи. Вова ненароком упомянул о дружбе с Иваном, завуалировав все под случайную оговорку. От чего Вера окончательно растаяла и захмелела. Бесконечный поток слов благодарности от Кулеминой старшей. Предложение о следующей встрече. И еще много разных слов было сказано обеими сторонами диалога…
- А ты больше не теряйся! – играя на публику, пригрозил Вова и щелкнул Лену по носу.
Блеск зеленых глаз, взъерошенные волосы. Лена только-только начала отходить от секс- марафона.
- а с вами, я надеюсь, мы еще увидимся! – обратился он к Вере.
И улыбнувшись всем дамам, вежливо попрощался, оставив каждую из барышень наедине со своими фантазиями.

Шлеп, шлеп…шлеп, шлеп… шлеп…

Босые ножки осторожно ступали по нагретым утренним солнышком ступенькам. Нежная розовая кожа ступней забавно чвакала, прилипая к покрытому лаком дереву. Лучи, пробирающие сквозь окно, ласкали и грели своим теплом нежные девичьи ножки.
Она потянулась, раскинув руки в стороны, и сладко зевнула. Потерла руками заспанные глазки, взъерошила волосы и улыбнулась.
- Доброе утро! – немного охрипшим от сна голосом сказала сама себе.

Первое утро в Парижской квартире маклеров. Лена не верилось, что все-таки удалось вырваться от родителей. Радовалась, что их срочно вызвали в Руан читать какие-то лекции дня на два. Что, долго споря, они все же оставили Лену в Париже, а Сережку снова забрали с собой. А могли бы и оставить, если, как планировалось изначально, поездка была бы однодневной без ночевки. Была благодарна, что не забрали ее с собой. И еще много за что благодарила родителей и судьбу. Говорила спасибо, что набралась смелости, а вернее наглости и позвонила Вове. Потому что только его номер был вбит в ее мобильник. За то, что встреча состоялась и они погуляли по Люксембургскому саду, старательно делая вид, что прогулка носит исключительно познавательный характер. И самое большое спасибо говорила такой внезапно выпавшей возможности побывать в этой тайной, сугубо мужской берлоге маклеров.
«Спасибо этому утру!»

Вчера совсем не было времени рассмотреть квартиру своих любовников как следует. Как только они с Вовой переступили порог, сдерживаемая на людях энергия вырвалась наружу с утроенной силой, как смерч, сметая все на своем пути. Последнее, что Лена отчетливо помнила, прежде чем провалится в сон, нескончаемое блаженство, нереальное удовольствие от близости, прожигающее все тело. Постепенно приводя дыхание в норму, уткнувшись Вове в подмышку, Кулемина заснула.

И вот новое утро! Утро в новом, еще не познанном до конца ею месте! Утро, сулящее море неизведанных удовольствий!

Лена спускалась не спеша. Осматривалась, постепенно просыпаясь не просто от сна. Но и от вчерашних приключений. Настраивалась на новый день.
Она спустилась на последнюю ступеньку и, ощутив прохладу не нагретого солнечными лучами паркета, одернула ногу. Контраст ощущений быстро взбодрил ее. И еще раз сладко потянувшись, она смелее вступила в гостиную.
«Вот это вкус! Интересно кто из них подбирал это секс…эммм… жилищное убежище? – и она вновь улыбнулась своим мыслям, рассматривая помещение. – А папа сюда к ним приходил? Или у них есть еще квартиры в этом городе? А может это только Вовина квартира? А у Вани другая? И папа был там…? – столько вопросов, да все с утра.

Ее размышления прервали доносившиеся из кухни звуки. Там явно кто-то готовил завтрак или только собирался приступить к этому процессу.
Ленка еще раз сладко потянулась, смешно сморщив носик и вставая на носочки. Насладившись вдоволь своими птянгушками, пошла на кухню на шум звенящей посуды.
«Ой, уже встал и завтрак готовит!»- улыбнулась своим мылся, глядя на мужчину. – «Что кушать будем, интересно?»
Лена подошла ближе и, не стесняясь, в открытую, стала наблюдать за мужчиной.
Отличная мужская фигура без видимых изъянов. Всегда аккуратен и ухожен. На нем любая вещь, даже самая простая и не броская смотрелась великолепно. Вот и сейчас на нем были простые джинсы с потертостями и рубашка, с уже привычными закатанными до локтя рукавами. Одежда только подчеркивала достоинства фигуры и придавала особый, интеллектуальный шик. Лена ни раз ловила себя на мысли, что ей все больше импонируют мужские тела, не перекаченные анаболиками и стероидами. Не Аполлоны, усердствующие день и ночь в спорт залах и помешанные на своем теле, а те, кто гордится подаренным природой. Замечала, что любила не худых или толстых, а просто нормальных, но с гордой осанкой мужчин.
- Чего стоишь там? – спросил мужчина, не оборачиваясь и продолжая заниматься своим делом.

Лена, не говоря ни слова, прошлепала к нему. Встала за спиной. И обняла мужчину, прижавшись всем телом. От его рубашки безумно вкусно пахло. Ленка шумно вдохнула, стараясь как можно больше надышатся сводящим с ума ароматом его тела и тонким запахом свежее выстиранной рубашки. Кулемина поерзала щекой, заминая мягкую белую ткань. Сцепила в замок руки на его талии. Он подложил свою руку сверху. Погладил нежные девичьи кисти рук и, расцепив их, крепко сжал запястье. Он ловко и быстро подтянул Лену к себе. И, оказавшись лицом к лицу, приобнял рукой ее хрупкие, красивые плечи. Посмотрел на ее заспанное, смешное и такое милое личико. Улыбнулся. И прижав ее сильнее к себе, встряхнул.

- Эй, соня, с добрым утром! – его баритон теплом разливался по Ленкиному телу, лаская каждую клеточку.
Он смотрел на нее своим пронзительным, немного насмешливым взглядом. Под этим надменно-властным взором любая женщина таяла, как шоколад таят на солнце. Вот и Кулемина утопала в этом зрительном омуте благородного самца.
- С добрым утром! – еще осипшим голосом ответила Ленка и потянулась к его губам.
Но Ваня, только легонько мотнув головой, потерся носом о ее носик. И немного откинув голову назад, чтобы видеть ее сонную мордашку, широко улыбнулся.
- Завтракать то будешь? – спросил Иван, не отпуская ее.
- Угу? – кивнула Лена. – Вань, - осторожно позвала Лена. – А где ты был? – и прищурилась.
- Мед пиво пил, - ответил Иван и тихо усмехнулся.
- Я серьезно, - надула губы Лена.
- А если серьезно, то работал. Встреча деловая у меня была. Пришел поздно. Тревожить вас не стал. Вы так ухайдокались, - и Иван громко рассмеялся, - вот я и лег в гостиной, - и он мотнул головой в сторону большого углового дивана, что располагался напротив барно-кухонной стойки.
Лена бегло взглянула на диван, на котором ваялся скомканный плед и несколько подушек. И почувствовав не ловко из-за того, что Ване пришлось спать в гостиной, опустила голову.
- Эй, ты чего взгрустнула? – и он сильнее прижал ее к себе. – Уж лучше одному на диване, чем с Вовой на двухспальней. – и Иван опять засмеялся. Но, перестав смеяться, наклонился к ее уху, тихо добавил. – А еще лучше только с тобой на кровати, - и снова отстранившись, подмигнул. – Ладно, иди, занимай места в «зрительном зала». Я тебе сейчас свой фирменный кофе сварю и завтраком накормлю.
Мужчина отпустил от себя девушку. Лена, напоследок сильнее сжав его бока своими тонкими пальчиками, окончательно замяла рубашку, не хотя стала отходить от него.
По дороге на глаза попался свежий ароматный багет. Он сразу же привлек внимание проголодавшейся Кулеминой. Она ловко отломила совсем не маленький кусок и проворно запихнула себе в рот. Аппетитно, немного по-детски жадно хрустела хлебной коркой, заразительно уминая сдобу за обе щеки.
- Ох, Ленка, только ты можешь так заразительно есть то, что другими воспринимается буднично.
Ленка хитро щурилась, не переставая уминать ароматный хлебушек. Румяные щечки шустро жевали, от чего Лена походила на хомячка. Вид жующей девушки вызывал у Ивана улыбку. Мужчина попытался вырвать кусочек хлеба из ее рта, но Ленка успела увернутся. Спасибо спортивной сноровки и отличной реакции.
- Иди уже, - и Иван смачно шлепнул Кулемину по бесстыжей попе.
- Ай, - Лена прогнулась.
Поглаживая свою попу, шлепала розовыми пяточками к дивану, не переставая хрустеть коркой хлеба. Обернулась, показав мужчине язык.
Подойдя к мягкому уголку, Кулемина не села на диван, а примостилась на кожаном пуфике – журнальном столике. Удобно расположилась, легла на большой квадратный пуф, вытянула ноги. Повернула голову в сторону кухни и завозила ножками по деревянному полу.
Длинные голые ножки, идеальное девичье тело, спрятанное под балахонистой мужской футболкой, белокурые локоны хаотично разбросаны на коричневой коже пуфа-стола и пара озонных зеленых глаз, заинтересованно наблюдающие за всеми манипуляциями Ивана.
-Ну и что за мистический ритуал? – ехидно спросила Ленка, проглотив последний кусочек хлеба.

Иван ничего не ответил. Только молча улыбнулся уголками губ. Достал холстяной мешочек с кофейными зернами, до жути старую ручную кофемолку, нож. Турку и непонятную штуку, состоящую из горелки и небольшого чана. Затем достал банку с песком и неспешно высыпал его в чан. Откуда-то выудил коробок охотничьих или каминных (Лена не поняла каких) и, черкнув одно, зажег горелку.
Не отрываясь, Кулемина внимательно следила за действиями Ивана.
- А помощнее факела не нашлось? – снова попыталась съязвить она, цепляясь за остатки ускользающего сознания. Но то окончательно поплыло, подчиняясь действиям ловкого мага, уносило ее в мир чувственного желания.
Иван же, искоса поглядывая за Леной, продолжал колдовать. Он прекрасно знал, какое влияние имеет на нее. Знал какое действие возымеет его таинственный ритуал варки кофе. Знал и получал вдвойне, нет втройне больше удовольствия от ощущения того, что может завести простыми манипуляциями, игрой своих рук, бесконтактным воздействием на подсознание.
«Маг хренов!»
Она тяжело вздохнула. Наблюдала, как Иван вновь и вновь перемалывает зерна кофе, высыпал на тарелочку, брал щепотку, тщательно растирал своими ухоженными розовато-белыми пальцами. Проверял качество помола. Кофейные крупицы, как песок в песочных часах, водопадным потоком сыпались в тарелку, наполняя комнату необыкновенным терпко-горьким ароматом свежего помола. Не довольный качеством, снова засыпал кофейный песок, доводил до нужной консистенции.
Скрежет старой кофемолки эхом отдавался в Лениной груди, сильнее возбуждая.
-Ты долго то молоть будешь? – не выдержав его монотонно- садистских действий, спросила Лена. – От кофе одна пыль останется.
-Пыль и нужна, спокойно ответил он. И снова эта дьявольски самоуверенная улыбка на его лице, от которой мурашки бегали по телу.
Мужчина выразительно посмотрел на Лену и стал так же не спеша засыпать порошок в джезву. Затем церемонно налил горячую воду, как марокканские чаевники льют свой мятный чай, то опуская, то поднимая чайник.
Звук льющейся воды рикошетил в сознании, сильнейшим возбуждениям разливался по телу, пробуждал каждый рецептор. Сердце отстукивало бешенный ритм. Не девушка, а перерезанный электрический кабель со множеством оголенных проводов.
«Что меня так возбуждает? Он? Его кофе? Это странный ритуал с горелкой? – и Лена погладила, слегка надавив, низ живота. – Черт!» - выругалась она и на секунду прикрыла глаза, отчаянно пытаясь прогнать наваждение.
Но бороться с захватившим ее желанием не было сил. Она резко поднялась и, покрутившись на пуфе, села лицом к Ивану. От быстрых движений любимые цветные слипы собрались гармошкой, забились меж полупопиц, превратившись в стринги. Попа, как липучка, моментально приклеилась к кожаной поверхности, на надежно зафиксировав тело девушки.
Ленка сидела широко расставив ноги и выставив руки вперед. Оперлась на них. Расширенные зрачки почти полностью заволокли зелень ее безумно сексуальных глаз. Тяжелое глубокое дыхание в тандеме с почти бесшумным потрескивание огня в горелке. Лена неустанно следила за магическим, завораживающим ритуалом этого кофейного садиста. Задыхалась от переполняющих ее эмоций.
Внимательно наблюдала за тем, как его рука, крепко обхватив ручку медной турки, углубила ее в песок. Как медленно водил джезвой по кругу. Блики медной джезвы яркими золотыми бликами отражались в ее глазах. От избытка чувств было тяжело дышать. Кровь, как черный кофейных напиток, медленно закипала в жилах, поднимаясь бурной пеной, готовой вылиться за края.
Будоражащий аромат кофе заполнял все помещение, обволакивая горьковатой, будто бы мужской теплотой возбужденную девушку. Расплывчатая картинка перед глазами оставляла лишь размытые силуэты. Лена с головой погрузилась в мир своих ощущений, чувствуя, как сильно пульсировало внутри.
И сквозь туман сексуального забвения, где-то далеко и совсем близко, услышала такой знакомы, но не узнаваемый сейчас голос:
-Магия…
И мужская рука по-свойски ловко скользнула в Ленкины трусы, собирая пальцам женскую «патоку». Лена шире развела бедра, позволила мужчине играть с ней, оттачивать мастерские удары по ее «воротам». Палец двигался, набирая обороты, доставлял ей несказанное удовольствие. Почувствовав за спиной мужскую грудь, откинулась. Положила голову ему на плечо. Лена не хотела терять Ивана из виду. Старательно цеплялась за остатки сознания. Но эти ритмичные движения Вовиных пальцев неумолимо поднимали ее на вершину блаженства, заставляя тело сотрясаться.

Как трижды Иван доводил до кипения кофе, каждый раз резко вынимая турку из горячего песка, так же трижды Лена закипала, ведомая, как кукла на шарнирах, умелыми руками Вовы. Они будто пара братьев- дрессировщиков с зеркальной точностью повторяли действия друг друга. И каждый по-своему доводил девушку до оргазма.

Нож, что-то красное плавно опустилось в турку. Это был последним, что Лена увидела, прежде чем окончательно провалится в пахнущий терпким, горько кофе омут!

-Ваш кофе, мадмуазель!
Лена открыла глаза. Перед ней на корточках сидел Иван. Держа в руках серебристый поднос с круассанами, маленькой кофейной чашечкой и стаканом воды. Из чашки аккуратно струился ароматный дымок. Мужчина улыбался, глядя на то, как постепенно возвращается из потусторненного мира секса Лена. Она дрожащими пальчиками взяла чашку и, поднеся ко рту, сделала небольшой глоток.
Горький напиток разливался внутри. Она сглотнула и замерла, открыв рот. Глаза округлились, а горло запылало огнем.
-Перец?
-Чили, - подтвердил Иван, нежно убирая капельки пота с носа и намокшую прядь волос с Ленкиного лба. – Пикантно, не завтрак, не правда ли? – и снова дьявольски обжигающая улыбка.
-Какие же вы…
-Обаятельные мерзавцы! – хором закончили фразу маклеры.
- Факиры от секса!- высунула свой розовый язычок Лена, подразнив их.
И все троя громко засмеялись…

Завтрак прошел отлично за чашечкой ароматного с перчинкой кофе, фирменному рецепту Ивана. Напиток пробуждал все рецепторы, бодрил и настраивал на новый день. Столь не привычное и неординарное сочетание кофейной горчинки и остроты чили Лене безумно нравилось. Этот напиток целиком и полностью отражал ее отношения с маклерами: люксовость их обыденной, повседневной жизни и яркие акценты сексуальной!
После не традиционной варки кофе аппетит у Кулеминой разыгрался зверский. Она за обе щеки уплетала круассаны, багет, обильно намазанный мягким камамбером и одновременно с эти запихивала в рот конфеты. Эта ее пищевая эклектика забавляла обоих маклеров, вызывая улыбку.
Насытившись первой, Лена без церемонно разлеглась на диване, положив голову Вове на колени. Вытянула свои длинные ноги, заняв почти весь диван. И, как тузик, на радостях обожравшийся деликатесов, поглаживала округлившиеся брюшко. Расплылась в довольной сытой улыбке. Дышать было тяжело. Полный желудок давил на диафрагму, но это ни чуть ее не огорчало. Наоборот, серотонин вырабатывался с удвоенной силой. Еще бы! Вкусный завтрак и двое великолепных мужиков рядом. И Лена просто молча лежала, слушала маклеров и односложно отвечала на их реплики, либо кивала лениво головой. Балдела от удовольствия, от того, как нежно копошится Вова в ее волосах.
Вскоре, после поступившего им звонка, непринужденная беседа приняла деловой характер. И Ленка совсем выпала из общения. Мужчины говорили о делах на совершенно не понятном для нее русском языке.
Они решали вопросы, оговаривали рабочие моменты. А Лена тихо переваривала завтрак. Через какое-то время Вова встал, сказал «Извини, детка!» и, осторожно положил голову девушки на диван, ласково потеребив макушку, поднялся наверх. За тем следом за Вовой гостиную покинул и Иван. А Ленка так и продолжала лежать, не в силах пошевелится. Утренняя лень и сытость насильно принуждала повалятся подольше, нежась на диване. Кулемина и не сопротивлялась своей лени, вдоволь наслаждаясь послеобеденной негой.

- Ленка, до вечера! – крикнул Вова, быстро пробежав мимо валяющейся на диване девушки.
- Пока, - лениво-тихо ответила Ленка и услышала, как за Вовой захлопнулась входная дверь.
Она с неохотой поднялась. Посмотрела на оставшуюся после завтрака посуду. Тяжко вздохнула.
- Еле все, а убирать мне! – Лена взглянула на лестницу, ведущую на второй этаж.
Звать Ивана и заставлять его убираться было бы не уместно и глупо. Он и так сегодня их всех завтраком накормил. Вова уже ушел. Остается только она, Лена. Как бы маклеры во всем ее не баловали, но… должна же и она внести свою лепту в совместное проживание, хоть вот такую в виде мытья посуды. Превозмогая собственную лень, она встала и начала прибираться.

Допев своим басом песенки, закрыла кран. Вытерла на сухо руки. Повесила полотенце и пошла наверх.

Поднялась по лестнице, сразу оказавшись в спальне. На широченной кровати, откинувшись на спинку и под спину подушку, сидел Иван. В банном халате, со слегка влажными после душа волосами, крещенные ноги, в очках и с лэптопом он был просто великолепен. Сосредоточенно просматривал отчеты, таблицы. Периодически что-то вбивал, исправлял и снова и снова вчитывался в электронную документацию.
Лена улыбнулась. Ее умиляла его серьезность. Безумно нравилось наблюдать за тем, как работают мужчины. А работа Ивана – высший пилотаж. Завораживало то, как быстро и виртуозно бегают его пальцы по клавиатуре, серьезное лицо. Наблюдала за движением его глаз. Не напряженный скрежет извилин, а виртуозная легкость и быстрота мышления, характерная только Ивану. Ему будто все давалось легко. И именно в момент работы его не столь активная мимика еще больше восхищала и завораживала своей зрелищностью, не навязчивой и аристократически-гр­ациозной. Азарт, которым было пропитано все вокруг, с неистовой силой играл в нем. Флюиды дикого, агрессивного возбуждения от самого процесса умственной работы, в предвкушении получения огромных денежных средств, ощущения власти над деньгами, возможность управлять ими, желание вывести такую комбинацию, при любом исходе которой, он выйдет победителем, исходили от Ивана. И эта буря невероятных по силе и энергетики эмоций при абсолютном внешнем спокойствие и невозмутимости передавалась окружающим. Находится рядом с Иваном в такие моменты, все равно, что наблюдать за ядерным взрывом, укрывшись за картонной стенкой. Сожжет, снесет взрывной волной, оставив только выезженную эйфорией пустоту, чтоб вскоре снова заполнить новой жизнью. Невероятно любопытно, страстно желанно и одновременно жутко страшно. Эта власть, этот азарт заставляли трепетать. От вида молчаливого, погруженного в работу Ивана, холодели руки, по спине бегали мурашки. Но отказаться, уйти было не возможно. Это как сильнейший наркотик, раз попав в кровь, вкусил силу получаемого удовольствия, и отказаться нет мочи. Вновь и вновь требуется доза для поддержания жизнедеятельности и сексуальной агрессии. И мысли эротичны, и напряженная работа мозга заводит с пол оборота.

Лена еще какое-то время молча любовалась Иваном. А потом, подойдя ближе к кровати, с разбегу плюхнулась на нее.
- Физкульт привет, батутистка, - усмехнулся Иван и потрепал Ленку по голове.
- Кто? – спросила она, поднимая голову с подушки, в которую при прыжке уткнулась лицом.
Шумно выдохнула, сдувая упавшие на лицо волосы, и с любопытством посмотрела на мужчину.
Ваня обернулся на ее вопрос. Немного приспустил на нос очки, посмотрел на Лену поверх них. Улыбнулся ее забавной мордахе. Поправил указательным пальцем очки и вновь уткнулся в монитор, так ничего и не ответив. Эта уникальная способность моментально переключатся с одной ситуации на другую еще сильнее заводила Кулемину.
Лена не прекращала свое наблюдение за мужчиной. Опять этот хищный взгляд, напряженное. Сосредоточенное лицо. Она следила за его руками, как быстро двигаются его пальцы, печатая. Возбуждение вперемешку с удивлением и восхищением овладевало девушкой.
«Блин, а клавиши не стучат, - подметила про себя лена. Сразу вспомнилась, с каким грохотом обычно она печатает. И невольно стало смешно. – Под твоими пальцами даже клавиши тихо кончают. – Лена положила голову на подушку. Румянец. Проступивший от нарастающего желания, от того, как невыносимо сильно она желает его, придавал особый невинный шарм ее лицу. – Кулемина, черт, окстись! Нельзя же его хотеть круглыми сутками?....А почему нельзя то? Ведь, если очень хочется, то…можно! – Ленка осторожно придвинулась ближе. – Эх, была, не была!»
И Лена так же осторожно коснулась пальчиками своей ноги его. Никакой реакции с его стороны. Тогда она чуточку смелее стала водить ножкой по его ноге, ласково поглаживая. Затем, вроде как невзначай, положила руку у пояса мужчины. И захватив двумя пальчиками край пояса его халата, медленно потянула.
От столь опасной близости сердце бешено билось в груди, перегоняя кровь. Аромат самоуверенности и секса, исходивший от него, сводил с ума, парализовывал сознание. А осторожные поглаживания из-под Тишка сильнее раззадоривал обоих.
«Играешь, чертенок?!» - мысленно улыбнулся Иван.

Азарт от новой, проворачиваемой им в данный момент аферы и шкодливые ласки этого маленького дьяволенка заводили не на шутку. Мужчина краем глаза видел все, что творила Лена. Ее озорной бегающий взгляд. Его забавляло и одновременно возбуждало то, как сосредоточенно она покусывает губу, когда проказничает. Он хотел ее, хотел до безумия! Но держался. Сорвись он сейчас, вся работа к черту! И он держался. А возбуждение и дикое желание овладеть Леной лишь сильнее активизировали работу мозга. Кровь, будто топливо в реактивном двигателе, горящей лавой бежала по венам.
Цифры, схемы, комбинации. Азарт, риск – выигрыш! Сорвать куш, быть королем!
Мысли его походили на кибернетическую матрицу. Непрерывно бегущие по мозговым извилинам столбцы. Бесконечный поток уравнений со множеством неизвестных. Мозг быстро решал подбрасываемые задачи. Подставлял имеющиеся данные, убирая игреки и иксы. Поэтапно получал ответы, пошагово приближался к намеченной цели.
Снова и снова, схемы, уравнения, комбинации и ходы. Кровь бурлила, с гулом проносясь по венам, вынуждая сосуды сжиматься и ныть.
Enter!
Иван бесшумно закрыл крышку лэптопа. Сколько неведомой силы и уверенности было в этом на первый взгляд простом жесте. Снял очки. И положил их на прикроватную тумбочку. Потер глаза.
Наблюдая за ним, сильнее погрузившись в мир собственных ощущений, не заметила, что Иван закончил работу. И когда он закрыл ноутбук, она вздрогнула, будто слыша громкий характерный хлопок. Отрешенно-шкодливый­, провоцирующий взгляд сменился легким сексуальным испугом во взоре Лены.
- Твою маму с праздником! – тихо выругалась она и машинально сильнее дернула за пояс, развязав его.

Полы халата плавно распахнулись, оголяя тело Ивана. И так же тихо мужская рука опустила на пол ноутбук.
Мужчина в два счета перевернулся и замер, нависая над Леной. Кулемина громко сглотнула, и вжалась в перину. Подняла руку, не смело проведя ладошкой по его груди. Прожигающий насквозь взгляд глаза в глаза. По спине Ленки пробежал легкий холодок.
«С ума сойти», - и Лена потянулась к его губам.
Жаркий, страстный поцелуй. Не грубый, но уверенный. В нем, как и во всем, что делал Иван, хорошо ощущалась безграничная власть и надменная самоуверенность с легкой ноткой самоиронии во вкусе. Он целовал Лену, дразня и заманивая. Их языки сплетались, как два равных соперника на ринге.
Оба утопали в нереальности своих ощущений. Ленины руки мягко скользили по телу мужчины: живот, грудь, плечи. Она ухватилась за отвороты халата и резко дернула, стаскивая его с Ивана. Сняла халат, откинула в сторону. Махровое полотно. Пролетев несколько метров, повисло на лестничных перилах. Следом туда же приземлилась Ленкина футболка. Две пары трусов, как прикроватные тумбочки, валялись по обе стороны кровати.

Слышно, сбивчивое дыхание. Мужские руки по-хозяйски теребили ее тело, сильно сжимали аппетитные бочка. Его губы обжигали кожу, оставляя в местах соприкосновения невидимые ожоги. Язык выписывал вензеля на ее теле, лаская, будто рисовал нежнейшей беличье кистью по шелку. Каждый узор дурманил разум, заставляя все тело трепетать.
Руки Ивана скользили по Ленкиному телу, то нежно поглаживая его, то жестоко щипая вкусные розовые выпуклости. Пальцы его, щекоча, пробегали по внутренней поверхности бедра девушки. Возбуждающе приятно до гула в ушах, до отбойного постукивания в висках. От его ласк Лена будто теряла сознание.
Сил терпеть почти не оставалось. Хотелось побыстрее ощутить его в себе, чувствовать как он целиком, без остатка заполняет ее. Желание побыстрее слиться, завязав ритмичную игру тел. Но мужчина не спешил. Заводил ее своими ласками. Видя, как томительно для Лены ожидание, получал несказанное удовольствие от этого. Тот же тонкий расчет, что и в бизнесе. В его работе. Только более утонченный и грациозный. Удовольствие и оргазм от каждого этапа. Умение сдерживать себя доставляло не меньше удовольствия, чем сам половой акт. Садистские игры в ожидания, наслаждение от сладостных мучений, которые он доставлял своей женщине. Это как постепенно стирать защитный слой в лотерейном билете, по циферке открывая победную комбинацию. Так и здесь, пройдя каждую ступень, вместе достичь физической разрядки.

Уверенные, быстрые движения. Кровать ходила ходуном от силы толчков. И два тела, слившиеся воедино, утопали в белоснежной перине, неслись на встречу неземного удовольствию. И каждое ритмичное движение толкало обоих в эпицентр мощнейшего взрыва.

Резкая тьма, только ощущение нереальной эйфории. И две пары рук ослабили хватку. Кровавые борозды на спине Ивана от тонких Ленкиных пальцев. И вмятины от Ивановых рук в подголовнике кровати.

«Что это было?» -пыталась понять Ленка, приходя в себя.
Только сейчас, взъерошенная, довольная, с блаженной улыбкой на лице и не пришедшим в норму дыханием, с капельками пота на теле, облизывая обсохшие губы, Кулемина начала понимать, что то, что является нормой для миллионов пар, для нее экзотика. Стандартная поза, да еще и на кровати дома для нее была негласным табу. В каких только местах она не занималась сексом. Ни одни спартанские условия ее не пугали, а эксперименты доставляли больше удовольствия. Ей и в мыслях не приходило, что можно взлететь на вершину блаженства без адреналиновой инъекции, без дополнительного допинга, вот так просто и не затейливо, на белых простынях и мягких подушках. Эйфория не только от физического оргазма, приправленного лишь тяжестью его тела, но и от осознания по-семейному лаской простоты.
- Вань, – она перекатилась со спины на живот, уютно устроившись между ног мужчины и положив голову ему на грудь.
- У? – Иван приподнял ее за подбородок, заглядывая в глаза.
-Вань, - сделала паузу, подбирая слова. Казаться глупой в глазах Ивана не хотелось. Но и мучавший давно вопрос не давал покоя. – Почему ты позволяешь мне много? – витиевато задала все же вопрос Ленка, так и не смогла спросить на прямую.
Мужчина улыбнулся. Его руки плавно скользили по Лениной спине, нежно поглаживая. Шлепок и его ладони по-свойски сжали ягодицы девушки.
- Ты хочешь знать. Почему я позволяю тебе спать с Вовой, и с твоим этим… как его там… учителем? Я правильно понял? – Лена кивнула. Не в силах оторваться от этого столь наглого взгляда. Еще раз поразилась, насколько он уверен в себе. – Лен, - его неспешный ровный тон голоса ласкал слух, каждой буковкой проникая в ее сознание. Он говорил так, будто поглаживал словами как руками изнутри. – Я не приемлю ревность. Для меня ревность – проявление чувства собственичества к вещи. А ты не вещь. Глупо присваивать себе чью-то волю. Да и не нужно. Ты вполне самодостаточна. Начни я тебя ревновать и что-либо запрещать, ты бы взбрыкнула. Ведь так? – и Лена снова кивнула. – Мне хватает материальных благ, которые по праву принадлежат мне. И к тому же, это твой личный опыт. И ты имеешь на него права. Ты, девочка, вольна выбирать мужчин так же, как мы выбираем себе женщин, перебирать, пробовать, отбрасывать ненужное и оставлять лучшее. Право выбора есть у каждого и всегда, в любой ситуации, при любых условиях. – и он подмигнул ей. – Другое дело, как подвести человека тому выбору, что нужен тебе, как не навязчиво заставить выбрать именно твой вариант, чтобы он находился в полной уверенности, что выбор его и только его, и на него никто не влиял. – Иван дерзко заулыбался. Все то время, пока он говорил. Лена то возила руками по его груди, барабаня мягкими розовыми пальчиками. То утыкалась носом в его грудь, вдыхая вкусный запах его тела. То легонько касалась его кожи губами, целуя. Но вновь и вновь всматривалась в его глаза, утопая в невероятном умном взгляде мужчины. – И, наконец, Лен, я призираю безвольных, готовых слепо подчинятся мне людей. Они мне не интересны. Есть те, кто сопротивляются и тем самым доставляют радость мне и моему мозгу, всегда нуждающемуся в штурме. Но как только человек сдается, начинает прогибается, мне тут же становится скучно. Ты не такая. И уж поверь моему опыту, чтобы я не делал, ты всегда будешь сопротивляться и сломить тебя не получится! – он провел пальцев от переносицы до самого кончика ее забавного носика. Нажал на пимпку носа, добавив. – Девушка, вы прекрасны!
Ее разбирала гордость от каждого сказанного Иваном слова. Она слушала его молча, не перечила и не поддакивала. Но понимала, что приводимые им доводы полностью разделяет. Ей самой не интересны и быстро наскучивают те, кто легко подается чужому влиянию. А Иван был совсем другой. Он из числа тех людей, которым тянет, как магнитом, тех, кого будешь познавать на протяжении всей жизни и до конца он так и останется неразгаданной загадкой. А еще отчетливо осознавала, что с каждым разом ее все сильнее влечет к нему.
- А еще, Ленка. У тебя есть один очень весомый плюс.
- Какой же? – улыбнувшись спросила Кулемина.
- Ты не пристаешь к мужчине всегда и всюду с наиглупейшим вопросом «А ты меня любишь?» - и Иван скривился, передернулся.
- Фи, - сморщила нос Кулемина. А затем, прищурившись, наигранно приторным голосом спросила. – Вань, а ты меня любишь?
- Вот засранка! – и мужчина громко засмеялся.
Лена уткнулась носом в его грудь, расплываясь в улыбке. Взглядом юного партизана смотрела на смеющегося маклера.

Пропикавший мобильник, оповестивший о пришедшем смс, нарушил их почти семейную идиллию. Иван дотянулся до телефона. Ловкие манипуляции и он уже вдумчиво читает текст сообщения. По мере прочтения его губы расплывались в легкой, невесомой улыбки. Дочитав, так же бесшумно закрыл телефон и положил его обратно на тумбочку. Сильно хлопнул пятерней Лену по попе и ловко перевернул обоих, оказавшись сверху.
- В душ и собираться!
- Куда? – удивленно спросила Лена. Заглядывая в его горящие безумно- счастливым огнем глаза.
- Будем баловать себя! – ответил Иван. – В нашем распоряжении два процента от пару сотен миллионов, которые мы за время секса подзаработали. – невозмутимо добавил он и подмигнул Лене.

Замечали, что когда у тебя есть возможности побаловать себя, ничего не хочется? Временами, когда финансы загоняют в сверх узкие рамки, вынуждают потуже затянуть пояса, обязательно найдется то, что ты всей душей возжелаешь. И как назло нет никакой возможности обладать желаемым. Сто причин: либо того, что ты желал уже нет, либо мечта изменилась. А может и вовсе пропала, перегорело. Закон подлости! Жизненно!

Лена пол утра мучилась в размышлениях, чего бы ей хотелось получить, куда сходить, что увидеть. Ваня предоставил прекрасную возможность исполнить любое Ленкино желание. И как назло на ум ничего не приходило.
Она могла попросить все что угодно. Но абсолютно не представляла, чего бы ей сейчас хотелось. Шмотки? К ним она всегда была равнодушна. Ей на них наплевать. Дорогущие именитые бренды никогда не были доминантными при выборе одежды. Да и сам процесс хождения по бутикам не доставлял особого удовольствия. Безусловно, с Ваней покупать одежду куда приятнее. Но надо признать, Лену привлекал сам факт нахождения рядом с этим мужчиной. В большей степени доставляло наслаждение сам процесс совместной примерки, нежели результат совершенной покупки. Хотя то, что выбирал Иван без преувеличения не только шло, но и нравилось самой Кулеминой. Можно было пойти в дорогой ресторан. Но чревоугодие разносолами привлекало еще меньше, чем поход по магазинам. Куда приятнее в его компании схомячить за обе щеки свежий багет, запив молоком или даже простой водой. А для этого и одного евро с головой хватит. Можно было попросить чего-нибудь музыкального. Новый бас, например. Но зачем он ей? Есть школьный, на котором она играет в группе, и тот. Что купил ей в Москве Вова. Отличный инструмент и только ее. Он по-прежнему находится у маклеров в офисе. Не коллекционировать же их в самом деле? Попросить чего-нибудь для девок? Обойдутся. Сувенирная Эйфелева башня предел подарка для них. Дорогие подарки чреваты долгими допросами с пристрастием «что да как».
Методично перебирая в уме варианты, Лена один за одним отметала неподходящие. Идей, как и желаний, почти не осталось.
«Вива Фидель! Вива Куба! – улыбнулась Ленка своему отражению. Провела утюжком, вытягивая последнюю не уложенную прядку волос. – Точно! Рванем вдвоем за настоящим Мохито. Зажигательной румбой на остров свободной Любви!» - в глазах вспыхнул яркий, демонический огонек. Лена выдернула вилку из розетки. Положила парикмахерский инструмент на маленький столик. Провела рукой по волосам, перекинула пряди вперед на плечи, любуясь результатом. – «Нет, Куба отменяется, - отмела и этот вариант она. – Ваня, конечно. Исполнит мой каприз, но … на фига попу гармонь? Перелет, пару часов кайфа, и понять ничего не успеем, и назад уже пора возвращаться. Не вариант, хоть и давняя мечта. Эх, Кулемина, туго у тебя с фантазией!» - подмигнула своему отражению.
- Лен, одевайся, - сказал Иван, прикрыв динамик телефона рукой. – Вещи там, - он указал на шкаф и снова продолжил разговор.
Лена не поворачиваясь, краем глаза с помощью зеркала проследила за траекторией движения Ивана. Он прошел мимо нее, хлопнув ладонью по попе, и стал спускаться вниз. И только дождавшись, когда он исчезнет из виду, подошла к шкафу. Открыла и ахнула. На полочках было аккуратно сложено белье. И не просто банальное ажруно-кружевное. А то, которое так любит Кулемина, со смешными рисунками и аляпистой расцветкой. С десяток разных футболок «Bershka» на все случаи жизни, пара брюк висели на специальных вещалочках.
- Охренеть! Они для меня специально закупились, что ль? – в изумлении задала вопрос в пустоту.
И действительно стоило задуматься откуда все это. Точно не прежних подружек-любовниц маклеров. Фасон не тот. Таким уникумом, носящим подобные вещи, в кругу их знакомых была только Лена. Еще смущало наличие такого предмета, как утюжок для выпрямление волос. Ну, не Ваня же с Вовой на досуге кудри себе выпрямляют? Получается, что все приобретено для Лены.
- Спешиал фо ю, Кулемина! Интересно, в каждом их логове припасен такой редекюль для меня? – Лена провела рукой по вещам. – Теперь, вариант с походам по магазинам за шмотками точно отпадает, - выдохнула, скривившись.
Достала трусы, серую майку с забавным рисунком и черные, спортивного кроя брюки. Скинув с себя халат, стала переодеваться.

Руки плавно скользили от ключицы вниз, огибая грудь, приглаживая серую материю с детским рисунком. Остановились у самого края маячки.
- Ну что, решила куда пойдем? – спросил Иван, поднявшись на последнюю ступень лестницы, оперся о перила, подпирая подбородок кулаком, посмотрел на лежащую на кровати Лену.
Та неспешно повернула голову к нему. Посмотрела на его ухмыляющееся лицо. Дерзкий, наглый взгляд, насквозь пронизанный сексуальностью завораживал. Лена продолжала молча лежать, болтала свисающими с кровати ногами и барабаня пальчиками по своему оголенному животу.
- Неаа, не надумала я, - отрешенно ответила она.
Вновь зазвонил телефон Ивана. Он ловко вытащил его из кармана. Украдкой посмотрел на дисплей и, снова переведя взгляд на Лену, добавил:
- Ну, думай. Времени у тебя ровно до конца моего разговора, - в последующую секунду она уже слушала его бархатистый сексуальны баритон, приятно щекочущий слух своим идеальным «Qui. C’est moi…».
Сейчас, лежа на широченной кровати, тарабаня пальчиками по животу и теребя край футболки, Ленка просто в удовольствие себе наблюдала за мужчиной. Следила за каждым его шагом, действием, движением тела, не стремясь, но стараясь найти в го жестах, походке, манере разговора ответ на поставленную перед ней задачу.
Эта наглая уверенность, сквозившая в каждом движении Ивана, то, как непринужденно в процессе разговора он ходил по комнате, держа руку в кармане брюк, как, натыкаясь на разбросанные ими в порыве утренней страсти вещи, спокойно наклонялся, поднимал их, сбрасывая в одну кучу на пуф у шкафа. Его особо завораживающая манера разговора. Он говорил не надменно. С одной стороны добродушно, а с другой в его манере вести беседу чувствовалась интонация истинного властного хозяина. Лена наслаждалась этой игрой тела и голоса. Утопала в блаженстве удовольствия от невидимого поединка в разговоре, в котором лидировал Иван, ее мужчина!

«Поединок!» - расплылась в улыбке, теряя четкую картинку и видя лишь силуэт своего желания.

- Решила? – упираясь руками в кровать, навис над Леной. Легкий поцелуй в оголенный животик.
Такой приятный влажный след от его губ на Ленкином прессе. Она прикрыла глаза, блаженно заулыбалась. Знала, что он сейчас смотрит на нее, на ее довольную мордаху и нагло, дерзко улыбается. Но Лене было все равно. Она просто наслаждалась ощущениями, тем, как отзывалось ее тело на губы Ивана, на столь близкое нахождение и ловила тепло его тела. Кому как, а ей от его фирменного магнетически-властного взгляда становилось так хорошо, что по телу пробегала волна легкого, щекочущего возбуждения, обжигая своим теплом каждый оголенный нерв девушки. И думать ни о чем не хотелось. И отвечать лень. Лена промолчала. Прибывая в сказочном мире своих ощущений, получала удовольствие от своей лени.
Она вытянула руки вдоль тела. Лежала как солдатик. Но недолго думая, подняла их, положив ладошки на ноги Ивана. Слаломное скольжение женственный кистей вверх: бедра, ягодицы, поясница. Цепляясь за тонкую хлопковую ткань рубашки, соскальзывают вниз, повинуясь притяжению. Пальчики крепко сжимают рубашку, сминая выглаженную ткань. Коротко стриженные ноготки Лены сильно впиваются в бока мужчины.
Удар током по телу! Мое! Все мое!
Невинно-лукавый прищур Кулеминой. Шкодливая улыбка уголками губ, фирменная Ленкина, пробирающая даже прожженного циника своей детскостью и одновременно неприкрытой сексуальностью. Потянулась к его губам, выпрашивая поцелуй. Иван подался ей навстречу. Поцелуй сперва легкий, затем более глубокий и страстный. Спортивная сноровка, ловкая подсечка, переворот и вот уже Лена сидит сверху на Иване. Победный вызывающе-сексуальный взгляд девушки, его ухмылка, поверженный, но не побежденный. Над ней или под ней – не имеет значение. Удовольствие от присутствия ее радом он получает в любом случае. А уступить Лене, поддаться только в радость.

- Эй, ты чего? – Лена легонько стукнула кулачком по плечу Ивана.
- Ничего, - улыбнулся. – Говори быстрее, куда поедем, а то передумаю, - подмигивает. – Или ты еще не определилась?
- Определилась. Все уже решила, - теперь ее очередь загадочно-дерзко улыбаться. Пальчиками раздвигает ворот его рубашки. Наклоняется, утыкается носом в маленький кусочек оголенного тела Ивана. – Мы поедем в… - жадный вздох. От запаха его тела, такого нежного, дерзкого, властного, надменно-самоуверенного дурманит мысли. Убеждается в правильности принятого решения. - …. Мы, как преступники, которые всегда возвращаются на место преступления, - не дожидаясь реплики Ивана, едва касаясь губами целует ложбинку у шеи. Двигается выше, губы скользят по его гладко выбритой коже. Целует скулы. Обрисовывая губами четкую линию. Подбородок, снова скользит по скуле, проводя кончиком языка, - хочу поехать в… - окончание желания нашептывает ему на ухо.
Отстранилась. С высоты своего положения посмотрела на него. И. как ястреб падает за добычей, молниеносно впилась в его губы. Жадный, остервенело-страстный поцелуй. Перекатываются на кровати, ставя печать губами на губах друг друга, скрепляя договор!

Босые ножки по щиколотку в ледяной воде. От холода судорогой сводит конечности, будто бы лезвием делая надрезы на тонкой коже, беспрерывно вонзая острие ножей в открытые раны. Все правильно, все так и должно быть!
Как еще остановить. Привести в чувства тех, кто как бойцовские собаки, не реагируя ни на что кроме противника, яростно рвутся в бой? Это место насквозь пропитано азартом, жаждой победы, липким запахом крови соперников, от которого сносит крышу, заставляя активнее сокращаться мышцы, и дурманом больших ставок. Бой тот же секс. Секс для тех, кто готов ради секундного оргазма искупаться в крови «врага», упасть обессиленным на адский татам, тяжело дыша. Прикрыть глаза, падая в темную бездну победного наслаждения. Почувствовать, прибывая в эйфорической дымке, сладком адреналиново-наркотическом дурмане, как газ в голове рассевается, оставляя после себя четкое осознание победы и пустоту, бездумное, отрешенное спокойствие.
Лена сама захотела вернутся сюда. Предложение Ивана о выборе досуга и выбор сделан в пользу этого подпольного клуба, где она единожды уже была вместе м маклерами.
Кайф от бойцовского поединка, от виртуозных математических просчетов и полного чувства соперника; хищный азарт, тонкий, еле уловимый, возбуждающий запах страха и риска. Единожды вкусив этот наркотик, отказаться нет сил. Можно притупить, усыпить желание на время. Но рано или поздно ломка скрутит беспощадно и желание взорвется, извергаясь по венам кипящей лавой. И тогда тебя неумолимо потянет обратно на ринг за новой дозой. Ты всей душой возжелаешь вновь ощутить себя на ринге подобно этому, совершенно секретному, покрытому мраком тайны и безумно дорогому гладиаторскому полю боя.
Миллион различных эмоций охватывает. Никого не видно, только соперники. А вокруг фейерверк ароматов разгоряченных спаррингом тел и непрерывное охлаждение, отрезвление пыла в этой дикой схватки ледяной водой, текущей по мату. Омывая ступни, она сковывает ноги будто кандалами. И кровь закипает в жилах, трудно дышать. Незримое, но такое ощутимое присутствие публики, некое количество пар глаз, устремленные на риг, ликуют и швыряют деньгами, ставя баснословные ставки на победу понравившегося, нет не бойца, живого мяса.
Непередаваемый азарт! Кислота, текущая по жилам, прожигает все изнутри, заставляя дышать чаще, быстрее, глубже, сжигает и теряешь сознание. Прибывая в этой сладкой воинственной, зрелищной эйфории.

Удар, еще удар. Руки сводила от напряжения. Костяшки беспощадно нули. Лена изо всех сил концентрировалась на бое, находя уязвимые точки соперницы. Удар! В глазах темнеет от боли, которая охватывает тело, растекаясь по нему.
Лена медленно сгибается. Держится руками за живот. Дышать трудно. Она хватает воздух ртом, падает на колени.
Разгоряченные коленки сводит, вонзая тысячи острых иголок, как только она плюхается в ледяную воду. Отрезвляющий холодок проносится по всему телу, подавая в мозг лечебный сигнал. Постепенно боль отступает, возвращая трезвость мысли. Тяжелое прерывистое дыхание, раздувающиеся ноздри в спортивном запале, челка, прилипшая к мокрому от пота лбу. Лена опускает руки на ринг. И снова обжигающий холод воды. Контраст ощущений будто хлесткий удар хлыстом дрессировщика, подстегивает звериный запал. И разъяренный непокорный хищник готов вновь кинутся в атаку. Схожие чувства были у Лены, тот же сумасшедший драйв и бурный поток адреналина в крови.
Она поднимает глаза. Безумный, звериный взгляд зеленых глаз бешеной тигрицы. Облизывает пересохшие губы. Учащенное дыхание. Ее грудь обтянутая мокрой футболкой, красиво вздымается, открывая взору торчащие через ткань возбужденные соски.
«Ну, держись!» - взгляд глаза в глаза.
Соперник меняется. Лена сама делает замену. С тем скучно, не интересно, не достойно ее. Ей нужен он. Этот мужчина с безумно умным сексуально-нахальным взглядом и до жути наглой чарующей улыбкой. Он враг сейчас и любовник всегда. Он ее!
Молниеносный бросок и, вцепившись в его рубашку, Лена тянет Ивана за собой на ринг.
Смертельная схватка двух тел. Они перекатываются по мокрому татаму, не желая уступать друг другу.
Как же хорошо, что сегодня Иван стоял рядом, у ринга, а не наблюдал за ней из комнат, одним из VIP будуаров для любителей зрелищ. Лена мысленно поблагодарила его за это и. не медля ни секунды, быстрым четким ударом в грудь отправила Ивана в нокаут. Тут же села сверху, перекрыв любую возможность встать. Это ее победа и с побежденным она в праве делать все, что вздумается.
Насквозь промокшая одежда прилипла к телам бойцов-любовников. Снова контраст: разгоряченные поединком и жаждой сексуального удовлетворения тел мужчины и женщины и ледяная, отрезвляющая влага, обострял все рецепторы обоих. Желание обладать друг другом прям здесь, на глазах у всех нестерпимо росло.
Безумно-дикий взгляд глаза в глаза. Лена шустро расстегивает пуговицы на его рубашки, с остервенением вырывая неподдающиеся. Справившись. Распахивает полы рубашки, оголяет такое желанное тело мужчины. Наклоняется, начинает целовать его грудь, иногда с силой прикусывая кожу, оставляя кровавые следы от зубов. Оба вздрагивают от этих жестоких ласк. Задыхаются, теряя остатки самообладания. Она передвигается по его телу. Ласки, граничащие с безумной жестокостью. Лена хлопает оп груди Ивана, животу и брызги воды отлетают, сверкая и переливаясь в тусклом свете зала. Добралась до брюк. Руки, нервно дрожа, расстегивают ремень. Затем пуговку и молнию. Она ловко запускает ручку внутрь, погладив все еще перемотанной спортивной лентой рукой свой приз. Привстала, облизнула губы. Стрельнув глазками, с размаха хлопнула Ивана по бедру. Звенящий хлопок ладони о мокрую ткань. Он приподнялся, не вставая, позволил стянуть с себя ненужные вещи. Лена встала на ноги. Положила босую ножку сверху, прижалась красными от холода пальчиками к его боку, упираясь пяткой в скользкую поверхность ринга. С силой надавила, прижимая его к мату, не позволяя встать. От прилагаемого усилия пальчики побелели.
Вода, текущая по рингу, омывало тело Ивана и Ленкины ножки. Спотыкаясь о препятствия, как о горно-речные пороги, огибала их, бежала дальше, бурля и подогревая и без того сильно распаленное возбуждение «гладиаторов».
Лена быстро стягивала намокшие боксерские шорты. Сняв, переступила брючины и. поддев, ножкой, отшвырнула в сторону. Боролось с неподдающейся мокрой футболкой. Та ни в какую не желала подчинятся. Скатываясь в тканный ролик. Прилипла, обдирая кожу девушки, оставляла бледно розовые следы от трения на теле Лены. Тело, освобожденное из плена мокрой тряпки, казалось еще прекраснее. Такие пикантные, желанные следы борьбы.
Обнаженная Ленка вновь перешагнула через лежащего мужчину. Опустилась вниз. коварный, соблазнительный взгляд из-под прилипшей челки. Проводит медленно пальчиком по возбужденному органу Ивана, будто поднимается по винтовой лестнице. Закусывает губу, провоцируя его взглядом. Убирает пальчик. Подает свои руки Ивану. Он ловко разбинтовывает ленты на тонких кистях Лены.
Дело сделано. Теперь ее руки свободны. Взглядом благодарит его. Наклоняется к его другу. Не теряя зрительного контакта с Иваном, облизывает губы, провокационно, нарочито-медленно проводя по ним языком. И вот уже Иван ощущает этот язычок на своем друге. Вздрагивает, чуть слышно застонав. Ее шкодный язык скользит вверх, оставляя теплую влажную дорожку. Касается губами головки. Он шумно выдыхает. Розовые губки пленят нежную плоть. Смотрит, как от удовольствия стонет Иван, как кривится его лицо в блаженном экстазе. Глаза Лены улыбаются дерзко и нагло. Она переняла его взгляд, научилась смотреть и подчинять себе.
Легкий поцелуй. Еще раз лизнула свой леденец. И, привстав, наконец, нанесла решающий удар сопернику. Задает темп, добивая!

Поединок двух тел, отчаянно борющихся ха победу, призом в котором собственное удовольствие, на ринге развратного подпольного Колизея. Они двигаются навстречу всепоглощающего оргазма под ликующий рев зрителей, ставивших сумасшедшие суммы на победу удовольствия от спарринга!

Мрак оргазма! И плывущие змейкой защитные ленты бойца по водной глади освещенного ринга…

- О, привет! – довольная улыбка озаряла Ленкино личико. Глаза блестели, заряжая все и всех нескончаемым потоком энергии и задора.
Что еще нужно для счастья? Всего-то провести время в компании того мужчины, что сможет выполнить все самые сокровенные желания и мечты. Удовлетворить любую твою прихоть. Заставить сгорать от наслаждения и тело, и душу.
Лена сияла как верхушка на новогодней елке. Светилась, излучая счастья, и была готова расцеловать и задушить в объятиях любого, кто попадется под руку. Батарейка «Энерджайзер»! Как гласил рекламный слоган, работает дольше других. Так и Ленкин заведенный моторчик не желал останавливаться. Сказать, что ей было сейчас хорошо, ничего не сказать. Кулемина была в восторге! Это был один из самых лучших дней ее Парижских каникул. Начавшийся с неординарного пробуждения чашечкой горячего, горьковато-ароматного кофе в сопровождении дуэтной партии рук, умело играющих с ее телом, и еще пары таких же виртуозных рук гениального садиста, исполняющих свою мелодию на песчано-медном инструменте, готов был завершится чем то не менее вкус. Или начатая с утра симфония телесного наслаждения просто обязана была перелиться в ночную сонату искусной спальной игры трио. У них было все, что необходимо для «концерта». Великолепно звучащие инструменты двух мужнин и юно-порочное «фортепьяно» девушки.
Тело еще приятно щемило, легкая вибрация по тонкой девичьей коже от полученного удовольствия в борьбе за власть над тем, кто давно и прочно пленил властью своего обаяния ее. Мышцы постепенно расслаблялись, отпуская душу в свободный полет, будто бы освобождая разбитые руки бойка, разматывая защитные ленты. Легкость в теле и пульсация скованных мышц.
Лена тайфуном влетела в коридор, соединенным с гостиной и кухней. Сбросила своих длинных «лап» кроссовки, по очереди наступая на задники и сминая их в неровную гармошку. И потопала прямиком к стоящему спиной к ним Вове, получив вдогонку от Ивана легкий шлепок по заднице. Повернулась, показав ему язык, поймала взглядом его наглую ухмылку.
Дошла до Вовы, встала за спиной, прижалась грудью. Что-то не так. Будто обдало ледяным паром, как от открытой дверцы морозильника. От всегда нежного и теплого Вовы будто веяло тревогой. Насторожилась. Но, отгоняя от себя плохие предчувствия, прикоснулась губами к его шее. Ткань воротника коснулась края Лениной губы, мгновенно впитав всю влагу, как промокашка, впитала влажную кляксу. В один момент ее захлестнула жажда, жажда более откровенного поцелуя. Лена отстранилась, обошла и, оказавшись лицом к лицу, без промедления впилась в губы мужчины. Горьковатый, обжигающий вкус виски на его губах. Напиток, который Лену никогда не впечатлял, напоминающий подпольную самогонку на жженом сахаре. Но в сочетании с пикантностью Вовиных губ опьянял, как хорошо подобранная закуска, оттеняя букет.
Лену как током пронзило. Поцелуй похожий на ледяное облако пара, обжигающее разгоряченную кожу. Он отвечал на поцелуй не как обычно. Все те же горячие мягкие губы Вовы нежно целуют ее, но чувство страха и неуверенности не отпускало, не давало возможности раскрепостится. Нервозность, тревожность – то, что было Вове не видано ранее, то, чего никогда Лена за ним не замечала. Теперь отчетливо ощущался каждой клеточкой Ленкиного тела. «Что-то не так? Что-то случилось?», - пронеслось в ее голове. Сейчас этот поцелуй был красноречивее Вовы. Легким касанием губ, как диктор, сообщал печальное известие. Ленка поежилась. По телу пробежали мурашки. Она открыла глаз и тут же столкнулась с отрешенным, ледяным взглядом темных глаз. Голова закружилась, все поплыло. Не понимая себя, она пошатнулась, крепко вцепившись в бока мужчины. Короткостриженные ноготочки больно впивались в кожу сквозь мягкую ткань кашемирового пуловера. Его блестящие черные глаза, всегда веселые, сейчас напоминали два кубика льда.
Секунды замораживающего кровь зрительного контакта. Молча смотрит. Понимает, что напугал ее. И в следующее мгновения Лена чувствует, как заботливо-нежно скользит его большая горячая рука по ее спине, плавно ложится на талию и он прижимает Лену к себе близко-близко, так, что теперь она чувствует биение его сердца. Оно бьется тревожно, но в тоже время размерено. Не барабанной дробью, а тихий-тихий стук, успокоенный долгими раздумьями, эхом звучащий в Кулеминской груди.
«Что случилось?» - лена все более встревожено заглядывала в Вовины глаза.
Не понимание сильно изводило ее. Она крепче вцепилась в его бока, судорожно теребя побелевшими от напряжения пальчиками ткань свитера. Громкий удар сердца и яркая вспышка в его глазах.
«Странные вы,» - ей кажется или мужчина действительно улыбается? Улыбается взглядом, успокаивая, поглаживая ее.
Так не бывает. Лена не верит своим глазам и тому, что чувствует ее тело. У него было время подумать, но проблемы то не ушли. Она это знает. Но почему сейчас, обнимая ее, он спокоен? Куда делся айсберг в нем? Так не бывает.
Абсолютно не понимая того, что происходит, явственно ощущая тревогу, Лена жмется к нему. С Вовой тепло, безопасно, несмотря на серьезные проблемы, на холод, что от него исходил. Лена, как маленькая девочки, пытается укрыться от устрашающей действительности, от непонимания и тревоги, что закрались в ней, в тепле его тела, согреется теплом его дыхания, и дышать только крепким ароматом виски.
- Привет! – нарушил тревожную идиллию бодрый голос Ивана.
Глухой хлопок смыкающихся в рукопожатии рук. Как по проводам бегущий ток, нервозность от одного перебрасывается на другого. Лена спиной, по едва уловимому касанию костяшек на руке Ивана тонкой ткани ее футболки остро ощущает надвигающуюся бурю. Кожей чувствует как меняется настроение Ивана. И снова по коже пробегает холодок. Пронизывающий взгляд мужчины, от которого у Лены взмокли ладошки. Капельки пота скользят по подмышкам. Ослабив хватку, она быстро, по-детски неуклюже начинает теребить в руках Вовин свитер. Мелкие ворсинки прилипают к влажным порозовевшим ладошкам. Выпустила свитер и стала водить пальчиками по ладоням, сжимая руки в неплотные кулачки, старалась скатать щекочущие ворсинки.
Красноречивое молчание и все понимающий взгляд Ивана. По спине Кулеминой от шеи вниз пробежал легкий холодок. Мурашки, словно скользящий кубик льда, разлетевшийся в дребезги, будоража нервы, растеклись по пояснице. Лена сильнее сжалась. Почувствовав ее страх, Вова крепче обнял девушку и тихим, уставшим голосом сказал:
- У нас проблемы.
- Догадываюсь, - ровным, спокойным, но каким-то особенно холодным тоном сказал Иван. – Лен, свари нам кофе, пожалуйста, - как можно мягче попросил он. Даже попытался радушно улыбнуться. Улыбка, которую Лена не видела, но чувствовала дыхание, скользящее по шее, совершено не успокаивала. – Лен, - строже позвал он.
Вопросительный взгляд на Вову. Тот одобрительно кивнул. И она, не хотя отстранилась, молча на ватных полусогнутых ногах побрела на кухню. Спорить и возражать все равно бессмысленно. Прекрасно понимала. И поэтому решила просто подчинится. Одно радовало, что кухня совмещена с гостиной, а значит можно втихаря пошпионить, не привлекая внимание маклеров.
Ленка плелась на кухню, про себя благодаря Ивана за то, что ее не отправили спать. За достаточно долгое знакомство и не долгое совместное «проживание» Кулемина не плохо изучила азбуку Морзе Иванова голоса. Не под силу было угадать его мысли и действия, но меняющееся настроение и то, как нужно себя вести с ним, по тембру голоса предугадывала с легкостью. Сейчас стоило молча выжидать.
Чтобы у мужчин не произошло, Лена вряд ли имела непосредственное отношение к этому. Но постоянно крутящиеся в голове вопросы держали Кулемину в постоянном напряжении. У них проблемы, а что будет с ней? Куда ее сошлют? Выкинут или отправят обратно в отчий дом? Буря эмоций в душе: страх, отчаянье, обида, простое, знакомое каждому чувство собственника и ущемленного я. Больше всего боялась, что эти замечательные каникулы вот так глупо и нелепо, по вне кого-то из вне закончатся. Такое детско-капризное «хочу- не хочу». Обидно до слез оттого, что какой-то чужой дядя своими проделками отбирает любимую игрушку.
Ленка тщательно прислушивалась к разговору маклеров. Посмотрела на них раз и не смогла отвезти взгляд. Ловила каждый жест, интонацию, каждое невидимое движение морщинок на их лицах. Следила за красноречивым диалогом глаз, насыпая мимо турки пятую по счету ложку. Ароматный кофейный песок горкой лежал у поблескивающей золотом стенки джезвы.
«Что у вас там происходит, черт подери?» - изводила себя Кулемина.
Толком не слышала слов. До уха доносился лишь тихий монотонный гол Вовиного голоса. Изредка могла разобрать ничего не говорящие ей имена и цифры. В какой-то момент стало казаться, что они специально говорят не по-русски, а на диалекте северо-американских индейцев. Повествования Вовы иногда прерывалось четко поставленными вопросами Ивана. Он говорил без эмоций, отрывисто, констатируя факты, уточняя детали. Каждая волна его холодного тона и Лену словно окунали в ушат с ледяной водой.
- На какой счет? – донеслось до ее порозовевшего ушка металлический звон Ваниного баритона.
Лена зажмурилась, будто ожидая пощечину. Когда голос маклера окончательно рассеялся в воздухе помещения и в диалог вновь вступил Вова, она осторожно приоткрыла сначала один глаз. Огляделась, и, не заметив явной опасности, полностью открыла глаза.
Иван стоял в пол-оборота. Спокойный, уравновешенный, будто бы ничего и не происходит. И только вытянутая, как металлический пласт, спина была сильно напряжена от бьющих по нервам болезненных токов проблем. Мышцы словно каменные придавали мужчине более грозный вид. Руки в карманах брюк, сильно сомкнутые губы и прожигающий насквозь своим мистическим магнетизмом зла взгляд. Выдержать такой взгляд мало кто мог.
- Он нас кинул. Понимаешь? – срывающимся в истерику голосом крикнул Вова. Безвыходность, тупиковость ситуации, бушующее отчаянье выводили из равновесия. Нервы мужчины не выдерживают и единственным спасением сорваться на крик. – Вань, мы же из-за этого урода в полной жопе!
Вода тонкой струйкой стекает со столешницы на веселенькие полосатые носочки Кулеминой. Словно обухом по голове, созданный ею водопад отрезвляет сознание, возвращая в реальность. Ленка встрепенулась. Взгляд быстро падает на пол, на стопу с промокшим насквозь носком, мило стоящую в лужице, затем на столешницу, где, как в детской песочнице, красовалось хлюпающее болотце из молотого кофе щедро сдобренного водой.
- Черт! – тихо выругалась Лена и, наконец-то, долив в джезву воды, протерла стенки и поставила на огонь.
Мужчины тут же обернулись, уставившись на Кулемину. «Хи-хи», - глупо улыбнулась Ленка и быстро стала заметать следы, размазывая по поверхности стола кофейную жижу ладошкой и, возила ножкой, вытирая сухим носком воду на полу. Оба улыбнулись ей, видя ее нелепое смущение. Абсурдность ситуации, наивное, по-детски виноватое выражение лица Лены, и то, насколько старательно она исполняла их просьбу немного разредило обстановку. Она подняла руку и помахала им, забавно рассекая воздух запачканными кофейными крупинками пальцами.
- Лен. – окликнул ее Вова и мотнул головой в сторону стоящей на плите турке, из которой во всю, черно-пеным каскадом, шипя, стекало кофе.
- Твою маму с праздником! – вскрикнула Кулемина и кинулась снимать все это извергающиеся великолепие с огня. Схватилась за горячую ручку, обожглась, бросила ее, окончательно разлив по плите остатки кофе. Открыла кран с холодной водой. Сунула под струю обожженную руку, сопровождая свои действия отборным, ни разу не повторяясь, матом. – Хрень какая! Сварила кофе, называется, бля, - бухтела она. – Ужас! Курица, блин, - не обращая внимание на маклеров, ругала себя.
- Лен, кофеваркой воспользуйся, - вывел ее из медитативного бурчания насмешливый голос Ивана.
- Ага, - кивнула она и обернулась, осматривая кофеварку-спасительницу.

Услышав в спину смешок мужчин, не оборачиваясь, принялась за варку злосчастного напитка, теперь уже пользуясь чудом техники. Последив еще немного за действиями Лены, мужчины вернулись к своему нелегкому разговору, на этот раз удобно расположившись на диване.
Сейчас Ленка старалась как можно реже смотреть в их сторону. Сжечь еще и кофеварку не входило в ее планы. Но все-таки любопытство брало свое и нет-нет, да поглядывала то на одного, то на другого. Ликвидировала последствия сотворенного ею стихийного бедствия.
- Возможный риск был изначально заложен. – металлически-суровый голос Вани гулом разлетался по комнате, как дребезжащие стекло звенел внутри Лены. – Но, - он сделал паузу. Достал сигарету, прикурил, сделал глубокую затяжку, выпуская клубы дыма, - даже я лоханулся, - Лене будто послышалась нотка обреченности в его тоне. – Эта плата за наши махинации. Тогда мы его по крупному нагрели. Знали ведь на что шли. Когда брали его в дело? – Иван снова затянулся. Столбик пепла непрерывно рос, готовый сорваться в любую секунду. – Черт, одного не могу понять, - еще одна глубокая затяжка и голова его, окутанная едким облаком ароматного табачного дыма. Откидывается на спинку дивана, - как он вышел на них?
- Вань, ты в своем уме? – заорал Вова, подскочив, так, что Ленка вздрогнула, уронив ложку. Поняв, что напугал своим криком ее, повернулся к ней и подмигнул. Увидев неуверенную натянутую улыбку Лены, снова обратился к Ивану. – Мы с только денег теряем!
- Да хрен сэтими деньгами, - тем же спокойно ледяным тоном рассуждал Иван. – Сейчас главное восстановить репутацию, и не только нашу с тобой. Этот мудак столкнул лбами таких людей… - сделал интонационный акцент, показывающий насколько важные и серьезные люди задеты, - а мы с тобой в самом центре этой ямы. Стоим вместо мишеней и если что… - не договорил. Задумался, погружаясь в собственные мысли. Закусив нижнюю губу, о чем-то думал. – Они через оффшор кидали? – не выходя из сексуального медитативного размышления, смотря мио собеседника.
Вова кивнул.
Лена разливала кофе по чашкам и непрерывно наблюдала за беседой. И страх, и обида, и не весь откуда нахлынувшее возбуждение бушевало в ней. Насыпая сахар, поймала себя на мысли, что безумно хочет обоих, насколько сексуальны оба в моменты напряженной опасности. Мечтала ощутить их в себе. Тело ныло, требуя быстрых рывков Вовы и более размеренных, садистски неспешных ласк Ивана. До умопомрачения желала отдаться им, чувствовать с какой жестокостью они мнут ее тело, причиняя сладкую боль, как сжимают своими холенными руками ее аппетитные выпуклости и громко рычат, предвкушая разрядку.
«Кулемина, ебт, о чем ты думаешь?!» - взяла поднос и, мотнув головой, направилась к ним.
Лена принесла поднос, поставила его на журнальный столик, сказав:
- Вот, - и запрыгнула на диван.
Подогнула под себя ноги, свернувшись калачиком, уткнулась Вове в подмышку. Мужчина приобнял ее за плечи, подминая дрожащее тело под себя. Вдохнув такой теплый, ставший уже родным аромат его тела, чуть успокоилась. Расслабилась, уцепившись руками за свитер. Зарылась по макушку и только пара зеленых глаз испугано выглядывали из укрытия.
- Спасибо, - улыбнулся ей Ваня, затушил окурок, взял с подноса свою чашку. Сделал лишь глоток, и снова улыбнувшись, вернул чашку на место.
Но холодное мерцание его глаз все также продолжали пугали. Она, как обиженный ребенок, которого отругал один родитель, искала защиты у другого, прячась за спиной Вовы. С ужасом ждала дальнейшего решения Ивана, моля о том, чтоб ее не сослали спать или того хуже, увезли к родителям.
Иван встал, подошел к шкафу, достал коробку с новым мобильным телефоном и новую симку. Ловкие манипуляции аристократических рук, за которыми Лена неустанно следила. Быстро набрал чей-то номер и, когда ему ответили, заговорил леденящим душу, надменно-мелодичной французской речью. Он виртуозно вел разговор, гипнотизируя своим голосом. Единственное что Лена смогла понять – имена родителей и названия города, в котором проходили их семинары. О чем? С кем? А главное какое к ней, Лене Кулеминой, этот разговор имеет отношение?
Завершив разговор, Иван ни говоря ни слова, ничего не объясняя, выключил телефон, извлек сим-карту и на глазах у изумленных друзей, а вернее только удивленной Ленки, раздавил ее. Холодным от страха носом сильнее уткнулась в мягкого, горячего, по-домашнему уютного, от которого веяло надежностью и защитой Вову. Зажмурилась, прикрыв еще и ухо его рукой, как только следом за симкой Иван расколотил мобильник, швырнув его в стену. Приглушенный треск разлетающихся по полу пластмассовых осколков, как стеклянные осколки разбитого бокала, надсекая, резали истерзанное мучительно сложными проблемами сознание.
- Лен, иди спать, - снова строгий, бескомпромиссный голос Ивана вырывает ее из пугающих дум.
- Но….- вялая попытка возразить ему.
В ответ только строгий взгляд Молча выбралась из своего укрытия. Вова поцеловал ее холодный «пятачок» и Лена обреченно побрела наверх.

Кулемина не помнила в какой момент обессиленное сознание отключились и она уснула. Утром ее разбудил Вова, так же как и вчера легким поцелуем в носик и ласково сказав: «Ленка, нам пора». После всех ритуальных утренних процедур, она оделась и спустилась вниз.

Открытая бутылка виски, рядом валялась пробка, бокал, открытый лэптоп, мигающий непонятными таблицами и переполненная затхлыми бычками пепельница – утренний натюрморт. Воздух, пропитанный смесью кофе и табака, ядерная смесь, свидетельство трудной ночи сильно ударило в нос. Иван задумчиво стоял у барной стоики с чашкой в руке. Знакомая величественная осанка сейчас выдавала усталость обладателя легкой сутулостью. Лена осторожно подошла к нему, прижалась щекой к спине, аккуратно провела рукой, боясь потерять этот миг бессловесного приветствия. Размеренное биение его сердца успокаивало. Такой теплый, пропахший табачным дымом. Надежда, что все будет хорошо, что все проблемы остались в прошлом прочно засела в Ленкиной душе. Но … он развернулся, обнял и у лены защемило сердце. Потухший от бессонной ночи и напряженной умственной работы взгляд. Иван улыбнулся.
«Откуда в тебе столько сил, Вань?» - изучала каждую морщинку, запоминала следы усталости и все столь же дерзко-уверенную улыбку на лице мужчины.
- Ну что, идем? – бодрый голос Вовы отобрал последнюю надежду.
Не в силах оторвать взгляд. Смотрела на своего наглого, самоуверенного, а сейчас до жути усталого Ивана, которого никому не под силу прогнуть и сломить, и молчала. Теплая ладонь провела по Ленкиному лицу, любимая привычка тереться носами. Подмигнул, заглядывая в глаза и выпустил ее из рук, ни говоря ничего, отвернулся, засуну руки в карманы.

Машина быстро неслась по окутанным влажной дымкой улицам Парижа, ставя многоточие в Кулеминских каникулах….

Погрузившись в свои мысли, лена окончательно перестала реагировать на внешние раздражители. Смешанные чувства одолевали ее. С одной стороны ощущение некой потери, а с другой…. И именно это другое никак не поддавалось анализу и описанию. Пред глазами проносились пейзажи, картинки, город остался далеко позади. И в этом устрашающем вакууме своих размышлений размерено постукивало ее сердечко. Шум мотора, шорох трущихся об асфальт шин, как ворох разлетевшейся по полу бумаги, проникали в салон тихим шуршанием через приспущенное стекло, помогая впасть в транс, провалится в бездну своих мыслей. Она словно находилась под колпаком и сжатый воздух не давал расслабится, как кандалами сковывая терзающими душу размышлениями.
«Куда меня везут? Почему мне ничего не объясняют? Ах да, кто я такая, чтобы мне что-то объяснять, - едва заметно приподнялся уголок ее губ в небрежной ухмылке отчаянья. – И, б***. При чем здесь мои родители? Я же слышала как Ваня о них говорил. Но что, что, черт подери?» - хмыкнула, будто бы собиралась заплакать, но смогла сдержать слезы.
Взгляд в одну точку. Лена не смотрела на Вову, но боковым зрением видела, как дотянулась его рука до магнитолы, добавил звука. Завораживающий голос Нины Симон действовал подобно легкому расслабляющему массажу. Лена осторожно стала сползать, принимая разгильдяйское полулежащее положение. К лечебной джаз-терапии изредка, малыми дозами добавлялся заботливо-ласкающий взгляд Вовы. И вроде немного полегчало, но совсем не отпустило. Самая главная мышца – мозг, все еще оставалась в напряжении, не давая наслаждаться в великолепии придорожного пейзажа Франции.
Вновь и вновь возникающие в ее голове вопросы, она как исписанную бумагу, старательно запихивала в мусорный пакет своего сознания. Утрамбовывала, и снова складывала норовившие вылезти из недр мозга истязающие мысли. Хотела расспросить Вову обо всем. Но понимала, что задавать мучавшие ее вопросы бесполезно. В лучшем случае соврет, поглаживая воспаленное сознание своим умопомрачительным сексуальным голосом. Перевернет все с ног на голову и стойка на голове Кулеминой покажется нормой. Это они оба превосходна умеют делать. Профи, одним словом! А может ведь и просто отмолчатся. Ухмыляясь, посмотрит, окончательно выбьет почву из-под ног своим дерзким, нахальным, насмешливым взглядом, который ей расшифровать не удастся.
Лена повернулась к нему. Мимолетный взгляд глаза в глаза:
«Вот, говнюк, - злилась Ленка, всматриваясь в его наглое ухоженное лицо со смеющимися черными глазами. – Видит, что мучаюсь, и все равно молчит!» - прищурый взгляд Ленки буравил мужчину.
Отвернулся, вновь стал следить за дорогой. Ленка победно хмыкнула, состроив глазами рожицу, будто ребенок, сумевший отобрать у обидчика свою игрушку, дразнилась, показывая язык.
«Ха! - отворачивается к окну. Прикрывает глаза, устало откидывая голову на подголовник. – Ну почему? Почему? – обида слезным комком к горлу. – Я не хочу от вас уезжать, не хочу, - как-то по-детски с истерикой она все же смогла признаться самой себе в этом желание. Глубокий вдох. Придорожная пыль тихим шорохом вылетает из-под колес, прибиваясь к обочине, как кочующие в пустыне барханы от дуновения раскаленного воздушного потока перестраиваясь во все возможные фигуры. Постепенно выдыхает, приводя мысли в порядок. – Кто этот человек, который их подставил? - Лена дотошно последовательно пытается сложить подслушанные обрывки разговора в единый паззл. – Так… надо вспомнить, кого я за это время видела рядом с ними? Побуду Шерлоком Холмсом и все сама выясню».
«Думаешь, девочка? Ну, думай. Думай», - мимолетный взгляд, брошенный на Ленку.

Вову забавляла Ленкина непосредственность. Мимика испуганного, задумавшегося над архиважной проблемой ребенка. Кончик ее носа смешно поддергивался каждый раз, когда она вдыхала.
«А какое тогда отношение ко всему имеют мои родители? Если у Вани пакет акции компании спонсора проекта, над которым работают мои мама с папой, то они вполне могут знать этого человека. А может быть они даже работают вместе. Что получается? – Лена судорожно продолжала размышлять. Снова и снова истязая себя вводящими в транс вопросами. – О Боже!» - ужас от пришедшей на ум мысли вынудил принять вертикальное положение. Ленка вся сжалась, как пружинка. Мучить и изводить себя догадками не было больше сил. Нервы окончательно сдали. – Вов, - тихо, дрожащим голосом позвала она.
Он повернулся. Заметив ужас на ее лице, молча моргнул, дав понять, что готов выслушать ее вопрос.
- Вов, это мои родители вас подставили? Это все из-за них? – голос Лены сильно дрожит, вот-вот, в любую секунду готовый сорваться в истерику.
- Ахаа, - заливисто засмеялся Вова.
- Чего ты ржешь? – Лена сама не заметила, как сорвалась на крик. Обида и злость, вызванные такой его реакцией, сменили страх.
- Лен, - он повернулся к ней, смотрит в глаза, - Твои родители ботаники. Они в принципе не способны на подобные махинации. Разве что отмочать что-то по-глупости. Но поверь, детка. Это точно не смертельно!
- Они не дураки, - с обидой надула губки, сказала Лена.
- Так никто и не говорить, что они дураки, - Вова отвернулся, посмотрел в боковое зеркало. Ловко совершает маневр и машина плавно перестраивается в другой ряд. – Просто твои родители ни черта не смыслят в бизнесе и такая афера им не по зубам. Вот и все объяснение.
- Так какое отношение они ко всему этому вообще имеют? Я же слышала, вы о них говорили. Говори, не молчи, черт тебя подери! – от волнения Ленкин голос стал особенно хриплым и низко-грубоватым.
- Косвенное, - - мягко и спокойно ответил Вова.
И подавшись чуть в сторону, дотянулся до Кулеминских губ, успокаивающе поцеловав.
Его ласкающий слух голос убаюкивал бдительность Лены. В голове все та же куча нерешенных вопросов, на которые она так и не получила ответа. Но теперь они возникали не с той убивающей скоростью, с какой «однорукий бандит» плюется в горе победителя жетончиками.
Родители были не при чем и это уже радовало Лену. Откидывается на спинку, не отворачиваясь от Вовы, прикрывает глаза. Шаткое душевное равновесие в состоянии спящего вулкана позволяет немного перевести дух. Ветер, проникающий в салон обдувает водителя, поднося лене шикарный арома-коктейль. Она ловит каждый атом запаха его кожи, мягкого, нежного и чарующего аромата благородного парфюма, щекочущего ее ноздри древесной теплотой горного можжевельника. Довольная, расплывается в улыбке, ощущая на себе взгляд Вовы. Чувствует, что сейчас, смотря на нее, мужчина довольно улыбается.
Минут через двадцать они съезжают с трассы, останавливаясь на заправке.
- Я скоро, - Вова запускает руку в ее волосы. Пальцы его мягко массируют Ленкин затылок. Он наклоняется к ней, касаясь ее губ своими горячими и влажными.
Лена только приоткрыла рот, желая перехватить поцелуй, начать самой его целовать, тем самым задержать его. Но он ловко увернулся. Хлопает дверца машины. Лена тяжело разочарованно вздохнула, следит за траекторией движения маклера, пока он не скрывается за дверьми продуктового магазинчика на заправке.
Через несколько минут вышел с небольшим пакетом и двухлитровой бутылкой колы подмышкой. Дошел до таксофона, опустил бутылку. Зажав ее между ног. Снял трубку, отвернулся, так, чтобы Лена не могла видеть его лицо. Короткий разговор. Вова вешает трубку, вынимая пластиковую телефонную карту, и тут же выбрасывает ее в близстоящую урну. Снова перекладывает Колу подмышку, направляется к машине. Будто бы в замедленной съемке, Она смотрит на маклера через лобовое стекло. Следит за тем, как он двигается. Его грациозная плавная походка хищника, вальяжная, расслабленная, сопровождаемая наглой улыбкой. Волнистые волосы, волосок к волоску зачесанные назад. Лена прищурилась, заставив обострится обонятельной памяти, вспоминая характерный этой походке теплый древесный запах ледяной самоуверенности. Контраст, вызывающий головокружение. Приятное тянущее ощущение внизу живота. Она встряхнула головой, пытаясь прогнать не вовремя нахлынувшие возбуждение.
- Держи, это тебе, - подал он ленке пакет и бутылку, усаживаясь на свое водительское место.
- Что это? – не доверчиво, с опаской спросила она. Заглядывать в пакет же не стала.
- Жуй, голодающий с Поволжья. – усмехнулся Вова.
- Я не голодная, - отрезала Ленка, а носом уже активно втягивая дивный аромат сандвичей с ветчиной и сыром. Желудок, не видавший пищи со вчерашнего дня, бурно отреагировал на соблазнительные запахи, гулко исполнив арию парижских революционеров.
- Ты и не ешь, желудок свой покорми, - смеясь, сказал Вова, заводя двигатель. – А лучше вообще ничего не ешь, - мельком посмотрел на голодный взгляд Лены, подмигнул, - фигуру береги, - аккуратно стал выезжать с заправки.
- Не буду. – буркнула Лена сквозь зубы, запихивая в рот целую помидорину.
Беглый взгляд мужчины, тихий смешок. Отвернулся, не переставая улыбаться, посмотрел в окно со своей стороны. Не заметив препятствий, резко нажал на газ и машина вырвалась на трассу.
Под аппетитное жевание Кулеминой двигатель постепенно набирал обороты. Машина неслась вперед, оставляя позади ворох нерешенных проблем, вопросов, на которые так и не было получено ни одного внятного ответа, навстречу более чем не определенному для всех троих совместному будущему. Усталость, недоверие, зыбкость положения- все вызывало зверский аппетит. Ленка жадно хрустела салатным листочком, попадавшимся в сандвиче. Тут же заедала свой бутерброд сникерсом и помидоркой. Монотонное жевание за обе щеки немного расслабили ее.
- Наелась? - поинтересовался Вова. Улыбаясь. Искоса наблюдал за тем, как неуклюже она пьет прямо из огромной бутылки колу, и тонкие липкие струйки коричневой жидкости стекают по ее подбородку, оставляя влажные искрящиеся дорожки.
- Что? – безумный взгляд на маклера. Еле оторвалась от бутылки. Тяжело дышит.
Не понимающе посмотрела на мужчину. Снова подносит бутылку ко рту, придерживая обеими руками. Гулкое бульканье жидкости в бутылки, тяжелое дыхание, помогающие вдоволь напиться. Убирает ее, расположив Колу у себя между ног. Тяжко вздыхает, поднимая, дыша, округлившийся от обжорства живот. Вытирает тыльной стороной ладони рот, размазав по подбородку и губам остатки липкого напитка.
- Наелась, спрашиваю? – откровенно издеваясь, смеется над ней Вова.
Смеется над тем, как забавно она заметает следы своего обжорства. Как-то по-детски, словно провинившийся ребенок, съевший спрятанные родителями конфеты, быстро закручивает крышку бутылки и, небрежно комкая, скидывает в пакет обертки от шоколада, фантики, фольгу и салфетки.
«А еще говорят, что сытость хорошее средство от злости у мужиков. Но, оказывается, нашу красавицу просто надо было накормить, чтобы не истязала вопросами ни себя, ни меня», - подумал Вова, заглянув в Ленкины глаза, довольно поблескивающие соблазнительно-хитрым огоньком.
- Голодная, еще какая голодная! – швырнула пакет с объедками и мусором назад, провокационно облизывая губы.
Вслед за пакетом отправилась и бутылка с Колой, плавно приземлившись на мягкое сидение. Щелчок, характерный взвизг отстегнутого ремня безопасности. Лена поворачивается, забираясь ногами на свое сиденье. Держась одной рукой за подголовник, а другой упираясь в край пассажирского кресла, потянулась к Вове. Губы касаются шеи мужчины у самого воротника его вкусно пахнущей рубашки. Прижалась носом, шумно, как наркоман кокаиновую дорожку, втягивает дурманящий запах его кожи, не навязчиво сдобренной благородным мужским парфюмом. Древесно- смолянистый тонкий аромат хвои легкой струйкой приникает внутрь, будоража каждую клеточку и сильнее распаляя желание. От чего голова начинает сильно кружится. И будто воздуха становится мало. Руки дрожат от нестерпимого желания обладать им прямо сейчас, в эту самую минут гоночного полета. Сладкая иллюзия скорости и ароматных туч. Проводит языком по его шее. Глаза сильнее загорелись неким ведьменским, порочно-хищным зеленым огоньком. Касается мочки Вовиного уха, теребя ее губами.
- Что ты делаешь, сумасшедшая? – сбивчивым, охрипшим от возбуждения голосом спрашивает Вова.
Руки сильнее сжимают руль. Напряжения белеют костяшки на его руках. Но машину все равно повело.
- Утоляю голод, - хрипит Лена в ответ и впивается в его губы.
«Чертовка!» - не отпуская руль, плавно сбрасывает скорость. Одним глазом посматривая на дорогу, ловит ее липкие, сладкие с привкусом синтетической колы и натуральным вкусом ведьмы-куртизанки губы.
Ленка виртуозно играет свою партию на «басу» Вовиных губ. Оно то целует, осторожно проникая языком к нему в рот, то резко отстраняется. И вновь касаясь его губ, на этот раз захватывает нижнюю, оттягивает, держа зубками. Дерзко улыбается, вынуждая его податься к ней. В следующий момент снова отпускает его губы, с вызовом облизывает свои, обводя розовым пухлым языком. Ленкин озорной взгляд автоматной очередью обстреливает, зазывая мужчину. И вот уже Вова тянется к ней, касаясь сначала губами, а затем и своим языком этого горячего, пухлого провокатора. Нагло обрисовывающего контур губ своей бесстыжей хозяйки. Шикарный аккорд двух языков, парящих в искрящимся молекулами возбуждения воздухе, постепенно, словно танцуя аргентинское танго, скрываются за занавесом губ.
Машину резко мотнуло вправо. Ленку отбросило назад. Визг тормозов и треск рычага ручного тормоза.
- Чертовка! – вконец охрипшим от безумного возбуждения голосом сказал Вова и посмотрел на свою пассажирку.
Взгляд маленького чертенка с большей силой разжигала в обоих страсть. Навалившиеся проблемы, скорость, азарт, дикое желание и опасность нетушимым пожаром полыхала в венах юной ведьмы. Тяжелое дыхание, приоткрытой рот, поблескивающие в лучах утреннего солнца влажные губы. Дерзко-демонический взгляд и ее улыбка. Вова дергает рукой небольшой рычаг, отталкиваясь ногами, кресло откатывается назад.
Взгляд глаза в глаза, как стартовый выстрел! Ленка мигом перебирается на место мужчины, по пути расстегивая и сразу стягивая с себя джинсы. То же делает и Вова, высвобождая уже не терпящую долгих прелюдий плоть. Нетерпеливо, рывками помогает ей спустить ниже джинсы. Лена вновь касается его губ. Сумасшедший, страстный поцелуй на грани. Быстро опускается, выпуская Вову в себя. Ощущение его в себя сводит с ума, вынуждая грациозно, как кошка, прогнутся в спине. Рык страсти вырывается из груди обоих. Пауза в доли секунды прежде чем начать сладкую пытку. Реальность покидает обоих. Понимает, что теперь мужчина в ее власти, медленно, наращивая темп, начала этот дурманящий забег.
Запахи духов, кожи, интерьерной отделки, бешеной страсти, пота, пропитавшего насквозь не снятую одежду, заполнял в разы ставший маленьким салон. Стоны, руки.. Каждый новый вираж приближал к фееричному финишу. Они несутся по трассе навстречу к всепоглощающему удовольствие, полностью теряя контроль!

Вова неспешно курил, облокотившись на капот машины. Теплый ветер, как легкий летний сквозняк, проветривал задурманенные страстью мозги. Наконец подъехала машина. Вова затянулся еще раз, оторвав свой зад от капота, выкинул в сторону сигарету и направился к незнакомой машине, на ходу выпуская ароматный табачный дум из ноздрей. Недолгий разговор. Вернулся назад. Подошел, достал сначала с заднего сидения Ленкину сумку. Затем, обойдя машину, открыл дверь, выволок Кулемину. Не посчитав нужным что-либо объяснять, довел ничего не понимающую Лену до чужой машины, усадил назад. Быстро закрыл дверь, хлопнув рукой по крыше. Махнул им на прощанье.
- Salut! Ca va? –вежливо поинтересовался водитель.
- Чего? - отвернулась, посмотрела назад. – Приехали, блин, - бурчала себе под нос Лена, провожая взглядом удаляющуюся машину маклера.

Пасмурно. Но как-то по-особому тепло. Ветер легонько поглаживал нежную кожу, пробираясь под свободную футболку. И каждое новое дуновение, словно шелковые ленточки игриво щекотали тело девушки.
Чудный вечер в маленьком средневековом городке Руан. Тучи, медленно плывущие по небу, казались причудливыми плафонами, меняли оттенок от припыленного дымчато-серого до насыщенно цвета весенней сирени. Звезды, как маленькие лампочки, подсвечивали эти живые светильники. Вокруг. Словно обволакивая, играла мелодичная заводная музыка. Целый букет тембров распивали песенки на разный манер.
Лена сидела за столиком уютного кафе. Великолепный вид на ратушную площадь. Отрешенный взгляд девушки. Смотрела будто сквозь толпы танцующих людей. Задумавшись, монотонно колотила ложечкой в чашке с остывшим кофе. Не прекращала размышлять на тему последних дней. И никак не могла понять, что происходит. Вернее, что происходит непосредственно с ней, она-то понимала. Вот уже сутки она вместе с родителями и в е жизни наступил полнейший штиль. Штиль, который выводил Кулемину из себя, дезориентировал. Не хватало того ветра, что гонит ее фрегат на всех парусах. Лена абсолютно не понимала чего ждать: бурю, ураган, тайфун или этот псевдо рай с затишьем продлится до самого возвращения в Москву?
- Гадство! – со злостью отшвырнула кофейную ложечку, когда в очередной раз легкое дуновение коснулось ее шеи, а затем, как умелые пальцы дорогих наглецов, ловко пробрался под футболку, пощекотав и без того, находившиеся в сумасшедшем напряжении нервы.
Скрестила руки на груди, вытянула свои длинные ноги.

Неведенье, в котором прибывала Кулемина, как машина для отжима, выкручивала ее изнутри. Вчера ее какой-то непонятный француз привез к родителям. Всю дорогу до Руана он не замолкал ни на секунду. Иногда даже демонстрировал скудные познания русского. Конечно, знай она французский хоть немного, может и смогла бы у этого болтуна выведать нужную ей информацию о маклерах и их проблемах. Но, к сожалению, языка не знала и спросить ничего не могла. А так хотелось. Но, даже если бы и могла, скорее всего, ничего путного узнать не удалось бы. Ее мужчины вряд ли возьмут человека с улицы. И этот водила, наверняка проверен ими вдоль и поперек. А болтливость француза часть имиджа, тщательно продуманного Вовой и Иваном. Мужчина был явно не настолько дураком, каким себя показывал. Маклеровская школа помогла Кулеминой сделать правильный вывод о личности водителя. Поэтому она также легко приняла правила и игры и оставшуюся дорогу просто молчала, изредка кивая, думала о своем.
В Руане же Лену ждал очередной сюрприз. Пока она судорожно соображала, чтобы такого наплести родителям про свой столь неожиданный приезд, Кулемины в свою очередь были осведомлены о прибытии дочери заранее и встречали ее с распростертыми объятиями. Как выяснилось позже, Лена им позвонила и, не застав их дома, передала через нянечку Сережи, что скоро приедет, что очень соскучилась и не может больше одна находится в Париже. «Хорошо сработали», - восхитилась оперативностью и слаженностью действий маклеров. И единственное что ей оставалось – подтвердить степень своей тоски по родителям горячими объятиями. Удивляло Лену другое. Почему ни папа, ни мама даже не призадумались, откуда у дочери деньги на такое нехилое такси престижного немецкого автоконцерна с личным водителем? Ведь не на рейсовом автобусе приехала. И как она, не зная языка, вообще смогла сделать заказ и объяснить, куда ей надо ехать? Да и к тому же, как Лена так подробно рассказала няне, коренной француженке, о своем приезде. Родителей, похоже, это совсем не беспокоило. В конце концов, и Ленка перестала задаваться этим вопросом.

Вспомнив свое триумфальное прибытие. Лена улыбнулась.
Девушка взяла в руки чашку, поднесла ко рту и, отхлебнув остывший кофе, поморщилась. Горечь омерзительно холодного напитка сильно ударила в нос, развеяв туман забвения. Она вернула чашку на место, пренебрежительно отпихнув от себя.
«Как меня все достало!»
Обида и непонимание, как проглоченная горькая кофейная гуща, комом застряли в горле, больно царапая сознание. В своих размышлениях за прошедшие сутки Лена ни на йоту не приблизилась к правильному ответу. Какой-то параноидальный синдром, но … она внимательно изучала, анализировала всех и каждого, кто крутился с ее родителями. Старалась вычислить предателя, из-за которого она, Лена Кулемина, пребывает сейчас в этой ссылке. При этом будто наждаком истязала гипотезами свой мозг. А могла бы отлично проводить время в обществе шикарных, вкуснопахнущих мужчин; заниматься чем-то несказанно приятным для души и тела, и до ужаса не приличным, но таким желанным, познавая новое. С маклерами ей, безусловно, было интересно. А вместо этого Лена на равнее со всеми студентами, аспирантами, бакалаврами и профессорами слушала лекции своих родителей. Сил почти не осталось. А решать проблемы, ставшими уже своими, а не только маклеров, необходимо. Утром Лена попыталась сделать ход конем, ненавязчиво, заходя с тыла, порасспросив сначала отца, а затем и маму об их научном проекте и людях, задействованных в нем. Но, прослушав получасовую заумную лекцию о молекулярной составляющей вирусов и геном воздействие антидота, со словами «пойду погуляю с Сережкой», схватила брата и сбежала с ним в парк, так ничего путного и не узнав. Больше попыток не делала. На прямую спросить побаивалась. Слишком многое пришлось бы объяснять и выкручиваться. А выяснять, подбираясь окольными путями, слишком долго, нудно и чревато взрывом в голове.
«Гад!» - злилась Лена. Искоса посмотрела на чашку с недопитым, отвратительно холодным напитком, скривилась, сморщив нос гармошкой. – «Узнаю кто, придушу собственными руками!» - прищурилась, смотря в даль на танцующих людей, нервно, совсем не в такт музыки, подергивая опирающимися на пятку стопами.
Одинокое просиживание с чашкой остывшего кофе в людном кафе по новой запустило эту изнуряющую «мясорубку» мыслей в голове Лены. От того, что ничего не ясно, что все застопорилось на том, с чего собственно она и начала, становилось не по себе. Обида. Злость смерчем бушевали в Ленкиной душе. Развеселые горожане и туристы, весело отплясывающие на площади, влюбленные парочки, нежно держатся за руки, воркуя и целуясь, сильнее раздражали ее. Им хорошо, им весело и абсолютно нет дело до того, что она чувствует, о чем переживает. Всем плевать на нее и помощи ждать не от кого. А она, Лена Кулемина, вынуждена сидеть одна в небольшой кафешке и домучивать свой мерзкий холодный кофе. А могла бы…
«…Эх», - плотно сомкнула губы и сильнее прижала скрещенные на груди руки.
Легкий холодок тонкой дорожкой, как едва ощутимое касание атласной ткани, пробежал по нежной коже шеи девушки от уха, спускаясь ниже, скрылся за воротом футболки, оставив после себе толпы видимых мурашек. Ощущение ласки любимого мужчины. Лене на мгновенье показалось, что это кто-то из маклеров своими холеными пальцами провел по ее коже. Кулемина передернулась. Провела рукой по шее, скидывая это наваждение. Тяжело вздохнула и вновь погрузилась в раздумья. Чуть сильнее подул ветерок, развивая светлые локоны. И вновь она ощутила странное прикосновение к своей коже. На этот раз казалось, будто стая мелкой мошкары настойчиво щекотят ее. Резко махнула рукой, разгоняя этот тактильный мираж. Хлопок ладонью по шее. Посмотрела на руку.
- Что за черт? – буркнула Лена, не обнаружив на своей ладони ни одного трупа назойливой мошкары, что так умело ласкало ее кожу.
Потянулась к чашке, желая запить свои видения. Но, вспомнив омерзительный вкус той бурды, что болталась в ее чашке, скривилась. Обреченно вздохнула. Но новую порцию ароматно-горькой радости заказывать не стала. Лень в конец овладела измученным переживаниями телом Кулеминой. И она просто уставилась на толпу танцоров- дилетантов.
- Ну, что за…? – зло рявкнула Ленка, повернув голову туда, откуда кто-то настойчиво поглаживал ее взглядом. – Да какого хр… - резкий запах свежесваренного эсспресо ароматной горячей струей ударил в нос, пощекотав ноздри.
- Bonsoir, mademoiselle! – красивая рука мужчины аккуратно поставила белоснежный фарфор на стол перед Леной.
Медленный скользящий взгляд по руке, огибает складки на подтянутом рукаве пиджака, выше….
- А вы что здесь делаете? – без пустых, никому не нужных церемоний, обалдевшим от изумления голосом, далеко не самым любезным тоном спросила Ленка, медленно утопая в чистом голубом цвете глаз мужчины.
- Вместо твоего остывшего кофе, - подвинул ближе к ней чашку, не обращая внимания на ее немного агрессивный тон. Как говорится, языковые разногласия не помеха общению. Он совершенно не понимает, о чем говорит Лена и так же ненавязчиво продолжает ублажать приятными мелочами, не к чему не обязывающими, но много подразумевающими знаками внимания. – Скучаешь? – расплываясь в приветливой улыбке, спрашивает он.
- Здрасти! – все так же по-русски поздоровалась Лена, когда опомнилась, что так и не поприветствовала своего визави. – Ой…хм… Bonsoir! – с трудом вспомнив как это звучит на местном диалекте, все же поприветствовала мужчину. – «Где вы? – оглядывалась по сторонам, ища в толпе знакомы, и такие желанные сейчас лица маклеров. – Ну, где вы? Ваня? Вова? – нетерпеливо всматривается во все мужские лица. – Если он здесь, то хоть один из вас тоже должен быть тут.» - хаотично пробегает взглядом по фигурам веселящийся публики.
Такая хрупкая надежда, зародившаяся в Ленкиной душе вместе с принесенной ей голубоглазым мужчиной чашкой ароматного пряного напитка. Внутри все трепещет от нахлынувшего вмиг азарта и сильнейшего возбуждения.
- Как не осмотрительно с их стороны оставлять такую красавицу одну, - с искренне-доброй улыбкой произносит он, словно поет одну из своих песен своим умопомрачительным, чарующим басом с столь сексуальной хрипотцой. – А где Иван?
- Иван?! – переспрашивает Ленка. Имя маклера, как ушат холодной воды, выливается на изможденную думами голову Кулеминой. – Где Иван? – снова по-русски, пристально смотря в завораживающие лаза Гару. – Вы вместе? Где он? – взглядом энкведешника допрашивает мужчину.
- Quoi? – не понимающе смотрит на девушку.
Молчание – минута, нет, секунда. Немые вопросы. Единый, понятный обоим язык взглядов. Он первый прерывает эту паузу, отрицательно помотав головой.
- Блядство! – разочаровано, очень тихо выпаливает Кулемина и опускает взгляд. Тяжелый, шумный вздох. – Ну че за фигня? – облизнула губы, чуть высунув пухлый розовый язык.
- Потанцуем? – легкий кивок Гару в сторону отплясывающих людей.
- No! – емкий ответ.
Лена смотрит на мужчину, а глаза ее уже дерзко, лукаво улыбаются. Облизнула губы.
- Тогда прогуляемся? – дезориентирующая улыбка, хриплый голос, ласкающий и манящий. Он протягивает Лене руку и подмигивает.
- Не знаю, куда вы мен завлекает, - медленно чеканит каждое слово – Эх, была, не была! Рандеву так рандеву! – уверено вкладывает свою ладонь в его.
Гару едва заметно кивает Лене в знак благодарности за доверие. Целует руку. Но, не успели они встать, как узнавшие звезду поклонники обступили их столик и, захлебываясь от удачи и счастья, перебивая друг друга, просят дать автограф и сфотографироваться. Мужчина глазами просит прощения у Лены и, стараясь никого не обидеть, поочередно выполняет все просьбы фанатов.
Пару минут, чтобы допить свой кофе. Лена с интересом наблюдает за тем как именитая звезда виртуозно, с искренней улыбкой общается с фанатами. Старается никого не обделить своим вниманием. Но, все же помня о том, что его ждет юная дама, извинившись перед всеми, обескураживающее улыбнулся и, подав Ленке знак глазами о том, что они могут идти, уходят.

Они гуляют по городу. Болтают не о чем, абсолютно не понимая друг друга. Мужчина увлеченно демонстрирует спутнице достопримечательности города, захватывающе рассказывая о том, что знает. Впадая в транс под мелодичное звучание покрытого ареолой тайны баса, Лена, не сводя с него глаз, заслушивается.
Все дальше от всеобщего веселья. Все уже улочки, меньше и меньше встречающихся на пути прохожих. Теплый, очаровательно томный вечер. Ветерок- провокатор играл с их телами, бесстыже пробираясь под одежду. Два чарующих баса, как ин и янь, на разных языках пели каждый о своем и вместе друг о друге, развеяв голос по пустынной улице.
- Смотри, - Гару хватает Лену за руку и тянет в сторону старинной арки.
Непроизвольная встреча взглядов бьет как током. В ушах лишь барабанная дробь. Тонет, она тонет в небесном омуте глаз певца. Будто слышит плеск волн. Шаг за шагом, словно ступая по скользкой гальке, погружается в пучину нахлынувшего мощной волной желания. Гару что-то шепчет. Она идет за ним, не понимая слов, не разбирая фраз, полностью доверившись мужчине. Виртуозная игра голосом. Нервы, как натянутая тетива, готовы с треском разорваться, разом выпустив на свободу всю ту нечисть, что прячется в юном теле девушки.
«Черт!»
Реальность растворялась как сахар в воде. Замутненный рассудок, отсутствие каких бы то ни было мыслей в голове. Лист острое возбуждение шаровой молнией пылает внизу живота.

Блестящий взгляд бегает по лицу певца. Губы так и манят, зазывают… сдается. Лена касается его губ. Замирает в ожидании реакции. Чувствует как приоткрыл рот. С осторожностью отзывается. Мало! Этого мало! Начинает активнее терзать его губы, набирая обороты. Провоцирует, бесцеремонно орудуя своим языком. Знает что хочется. Лена не просит, она требует! Вымогает ответить столь же страстно.
Дрожащими руками тянется к его рубашке. Розовые пальчики пуговица за пуговицей безжалостно расправляются с защитной «кольчугой» мужчины. Последние ворота пали. Треск отлетевшей пуговице по мощенной дорожке. Отстраняется. Тяжело дыша, обезумившим от страсти взглядом смотрит на то, что смогла отвоевать. Больше! Жаждет большего! Желает почувствовать его в себе. Отдаться с самой. Рычать как дикая похотливая кошка, раздирая в кровь его спину и плечи. Мгновение и Лена вновь бросается в бой, впиваясь в губу Гару. Страстный, нетерпеливый поцелуй. Скользит губами по лицу, царапая их о жесткую щетину. Задыхается, утопая в обжигающе- горячем дурмане его тела. Руки нагло блуждают по его торсу. Ладошки торопливо поглаживают грудь мужчины. Путаясь в мягких светлых волосках. Целует шею, водя по ней языком. Шумно втягивает его аромат, ныряя носом за шиворот рубахи. Сердце бешено стучит в груди. Дурман в голове окончательно вытесняет остатки рассудка. Теряет сознание.
Плевать на все! Существует только ее желание. Дикое, необузданное возбуждение, требующее немедленного удовлетворения.
Нет сил терпеть. Мужчина не выдерживает, срывается. Хватает Лены за затылок, до нестерпимой боли стягивая волосы в своем кулаке. Впивается в Ленкины губы, терзая эту юную русскую провокаторшу. Ловкий поворот и вот уже Лена прижата спиной к стене арки. Навалился на нее. Стук сердец похожий на звук работающего перфоратора, отбивает ритм страсти в груди обоих. Тела трутся в безудержной борьбе. И вековые булыжники больно впиваются в спину Лены.
Треск срывающихся на брюках петель. Взвизг молнии, рывок и вещи, скользя по ногам, падают. Лена нетерпеливо ерзает. Прерывистое дыхание и страстные стоны разрывают ночную тишину укромной арки. Девушка сама наступает на свою брючину, высвобождая одну ногу. Закидывает на бедро певца. Рывок, вскрик – внутри!
Тело ноет в приятной истоме. Тяжелое дыхание марафонцев, бегущих на встречу всепоглощающему оргазму. Расцарапанная в кровь сквозь тонкую ткань футболки камнями спина. Холенные руки до синяков сжимают ее ягодицы. Он словно наказывает непослушную девчонку. Мощные движения, темп ускоряется.
Чувствует, что еще немного и его сотрясет в оргазме. А она не успевает за ним. Хочет кончить вместе. Желая помочь себе, тянет руку к заветному месту…

- Елен, что с тобой? – обеспокоено спрашивает Гару.
Испуганный взгляд мужчины. Он смотрит на покрывшиеся легкой испариной лицо Лены.
«Бля, Кулемина, ты сходишь с ума!» - постепенно приходит в себя она. – Проводите меня домой, - обезоруживающе улыбаясь, просит своего провожатого.
Ничего не объясняя, берет мужчину под локоть и молча уводит от греха подольше из этого пропитанного дьявольским пороком места…

Придя домой, бросила на ходу родителям сухое «Привет! Я вернулась.», поцеловала копошащегося еще на детском коврике в гостиной братика и быстро скрылась в своей комнате. Как только оказалась в своей спальне, плотно закрыла двери, тяжело вздохнула и, постояв так секунду другую, упала на кровать лицом вперед. Тяжесть прошедшего дня волной прокатилась по всему телу, оставляя ощущение легкого покалывание, как при судороге. Делать ничего не хотелось. Лень было пошевелится. А самое главное – ни одной связной мысли сейчас в голове. Столь долгожданная пустота свободы.
Ленка так и продолжала лежать в одежде, уткнувшись лицом в перину и ноги свисали с кровати. Руки раскинут в разные стороны. Она и свет не включила, когда вошла. Глаза постепенно привыкали к темноте. И уже не так ярко вспыхивали огонечки, напоминающие толи звезды в ночном небе, толи картинки в калейдоскопе, перед глазами. Еще немного и Лена забылась бы сладким сном. И можно было пустится во все тяжкие, пофантазировать всласть, во сне удовлетворяя разыгравшиеся возбуждение. Во сне совсем не опасно. Только ее фантазии и мечты, сундук желанных эротических ощущений, что подарила бы ей ночь.
- Лен, ну как погуляла? – спросила Вера, зайдя в комнату, и включила свет.
Яркая вспышка ослепила сквозь закрытые веки. И хоть Кулемина и лежала лицом в низ, все равно поморщилась. Резкая смена освещения больно резанула по пустившемуся в релаксирующую дремоту телу, будто яркий свет кварцевой лампы подсветил одеяло снизу.
- Хорошо, - буркнула Ленка, не поворачиваясь.
- Где была?
- Мам, - не внятно промычала девушка. Неохотно чуть приподняла голову, - давай потом? Я устала, - и снова с размаха плюхнулась лицом в мягкое одеяло.
- Нагулялся, ребятенок, - понимающе произнесла Вера. Подошла ближе к кровати. – Лен, только разденься. Не валяйся в грязных уличных вещах на постели, - все тем же заботливым тоном продолжала говорить. – Иди душ прими и ложись, - и, подойдя совсем близко, легонько хлопнула свою дочь по попе. – Спокойной ночи! – сказала Вера, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
- Угууууу, - тоскливо простонала Ленка.
Лениво перевернулась, присела на кровати, запустила руки в волосы, массируя пальцами голову.
- Аааа мммм, - глухой хриплый возглас.
И ленка, словно с высоты кидая свое тело, устало падает назад. Не получивший необходимой разрядки организм предательски отреагировал на невинный материнский хлопок. Как звоном в колокольчик, напомнил ей о том, кто мог бы так ударит ее наглой Ленкиной заднице, кто должен бы так сделать и чьих рук больше всего жаждет ее тело.
- Так, все! Спать, спать и еще раз спать!
С трудом переборов себя, Лена поднялась и, шаркая по ковролину ногами, поплелась в ванную.

Пол ночи беспокойного сна. Кулемина вертелась как юла в своей постели. Ей то было холодно, то невыносимо жарко. То и дело она сбрасывала с себя одеяло. А когда замерзала, шаря во сне рукой, находя первый попавшийся край, натягивала на себя сбитое в несуразный ком одеяло. Шебурша ногами, пыталась расправить его. Но каждый раз тщетно. И оставив все попытки, съеживалась, прикрывая поочередно то одну, то другую части тела.
Электронный часы на прикроватной тумбочке, мигая оранжевый светом, показывали без семнадцати пять утра. Лена, резким движением руки окончательно отбросив одеяло, посмотрела на часы и вытерла рукой, размазав по лицу, проступившие, сверкающие в темноте ночи капели пота. Сон как рукой сняло. Было ужасно душно. Борясь с собой, Кулемина еще несколько раз перевернулась с бока на бок. Но, осознав, что сон ушел окончательно, с отчаяньем ударила кулаком по подушке и быстро встала.
- Надо воды попить, - приняла решение Лена и нехотя, как ползущая улитка, плавно сползла с кровати.
Стоя босиком и утопая в мягком ворсе ковролина, приподнялась на носочки, сладко потянулась. Тонкая дорожка лунного света, что пробралась в комнату через не зашторенное окно, словно хвост кометы, изящно подсвечивала босые ступни девушки, придавая образу Лену особый мистический шарм. Глубокий шумный вдох. Лена зашагала к двери, на ходу стягивая с себя так мешавшие ей пижамные штаны. Уже на пороге своей комнаты, ловко перешагнула упавшую часть сонного гардероба, ногой откинула ее назад. Штаны, пролетев пару метров, аккуратно приземлились на край кровати. Обернулась, усмехнулась, сквозь тьму различив небрежно свисающую штанину. Натянула пониже удлиненную майку, едва прикрыв мягким хлопком свой округлый, упругий, бесстыжий зад.

Пятерка босых пухлых пальцев ноги нетерпеливо ерзала по гранитному поду, тихо поскрипывая от трения. Другая же, опираясь на хромированную ручку одного из выдвижных ящиков кухонного гарнитура, как на ступеньке шаткой стремянки, балансировала. От прилагаемых усилий пальчики побледнели. И стройные длинные ноги в ночной матовой, как плотный бархат, дымке помещения с ненавязчиво поблескивающим тонким сиянием звездно-лунного света. Словно изящная статуя богине Олимпа, застыли в атлетическо-сексуальной позе, вырисовывая идеальный изгиб каждой напряженной мышцы.
Тихое сопение вибрацией разносилось по кухне.
- Ну и какой идиот упер эту штуку так высоко, - шепча, ворчала Ленка.
Сейчас, находясь в одиночестве на пустой кухне в пяти утра, она с трудом сама себе могла бы объяснить зачем ей понадобился ручной цитрус-пресс, давно пылящийся на полке для сувениров. Но Кулемина упорно, не включая свет, полагаясь лишь на свою память, с рвением мазохиста пыталась дотянутся до высоко, даже по меркам ее роста, прибитой полке.
Жажда, вызванная беспокойном сном, давала о себе знать пустынной сухостью во рту. Лена то часто дышала, приоткрыв губы, пытаясь утолить жажду процеживая влагу из прохладного ночного воздуха, то, высунув слега на бок свой язычок и прикусив его губами, активно пыхтела. Тело все больше распластывалось по широкой мраморной столешнице. Камень охотно делился своим холодом, как кубики льда в бокале виски, разбавляя напиток, вбирал в себя жар ее тела. От непрерывного ерзанья и довольно болезненного терния с краем столешницы майка сильнее задралась, собравшись в гармошку, оголив окаменевшую от мышечного напряжения попу.
- Ну, черт! – жалобно проскулила. Но в следующее мгновенье охрипшим от молчания и редкого шепота голосом вскрикнула: Ай!
Немного влажное полотенце, со свистом раздирая тишину помещения, звонким хлопком отпечаталось на Кулеминской холодной из-за непосредственного соприкосновения с воздухом попе, оставляя влажный след. Место слегка стало жечь. Дыхание перехватило. И Ленка лишь успела упереться ладонями о стол. Шлепок, другой. Задница сильнее начинала гореть. Эмоция штормовыми волнами накатывали внутри нее, выливаясь в бешеный стук сердца. Лена замерла, не поворачиваясь. Сильная пульсация между ног и ноющий комок в низу живота незамедлительно нарастали. Сильное возбуждение, вызванное колоритной смесью животного страха и нестерпимого желания, все сильнее и сильнее овладевало телом девушки. Казалось, что еще немного и она, как похотливая сука, истекая пороком, затопит выделяемой ее телом водой секса гранитный пол. Пара шлепков полотенцем подобно пусковой кнопке запустили эту развратную агонию.
Лена стояла, не шевелясь. Ждала, что будет дальше. Почти не слышное дыхание садиста зловеще-насмешливым холодом обжигало ей спину. Он сканировал ее тело пронзительным, горящим в темноте взглядом, словно ощупывая, ласково поглаживая, как живодер ненавистную кошку, прежде чем замучит до смерти, наслаждаясь адско-пикантной, приправленной остротой страха, смесью сексуального желания и садизма. Лена слышала как он улыбается, затылком видела его наглые, холеные смеющиеся глаза. Он, как кобра кролика, гипнотизировал Лену. Сердце бешено колотилось в груди, отбивая свой ритм по мрамору стола. И в абсолютной звенящей тишине, Кулемина слышала только предательский стук своего напуганного сердца и частое, неглубокое дыхание.
Ничего! Тишина…
«Неужели мне показалось?» - глубокий вздох, обреченно опустила голову.
Мышцы, будто разжатая пружина, расслабились. Призрак, фантом, больное воображение – ей все показалось, померещилось. Она сама все себе придумала, желая поверить в этот сон, рисующий мазахисткие, извращенные желания. Облегченно выдохнула и…
Свист и звонкий, неожиданно болезненный, намного сильнее, чем ранее, удар, как призыв «не расслабляться!». Ленка подскочила от неожиданности. Попа нестерпимо начала гореть. И влага, оставленная влажной тряпкой, как вода на раскаленной сковороде, с шипением испарялась с горящей огнем кожи.
- Кто здесь? – несмелый вопрос в пустоту окончательно охрипшим басом полушепотом.
Ответа, как Лена и ожидала, не последовало. Дыхание учащалось, нагоняя мистическую ауру звериного возбуждения и страха. Огонь внутри ее полыхал с утроенной силой, будто бы его кто-то раздувал веером. Почти неслышные, мягкие шаги мужчины. По едва уловимому потоку воздуха, что создавался от каждого хищно-грациозного движения садиста, Кулемина ловила его маневры и действия. Кровь, бурлящим потоком лавы, неслась по венам и сосудам, искрясь в местах нервных разрывов, заставляя организм работать под высоким напряжением.
-Ааааххххх… - стон похожий на вздох непроизвольно вырвался из Ленкиной груди, когда натянутое как тетива на кисти полотенце, коснулось горящей, похожей на щеки юной невинной девы, кожи ягодиц.
Лена вздрогнула. Сильная дрожь во всем теле. Руки затряслись, отказываясь держать ее, и стали медленно разъезжаться по мрамору. Уловимое поскрипывание вспотевших ладошек о камень разбавило зловещую тишину. Мужчина улыбнулся и в ту же секунду пропитанное влагой хлопковая ткано заскользила вверх по обнаженной коже. Приятная, как игра в крапиву, боль миллиметр за миллиметром захватывала тело девушки, оставляя легкое ощущение жжения, сильнее пробуждало желание. Полотенце поднималось все выше и выше, утягивая за собой и майку. Собранное чуть выше пояснице майка, запротестовала, не желая дальше задираться, плотно прижатая Ленкиным телом к столу. Глухой хлопок и вот уже ткано касается ее шее. А дальше, с той же сладко-страшной жестокостью ткань скользит по затылку, цепляя волосы. Острая боль волной прокатывалась по голове. Мужчина придвигается ближе, прижимая Кулемину своим телом. Лена шумно дышит. Камень стола резким холодным, водным запахом морской гальки, пропитанной каплями пота и адреналином, что так предательски источает под диким страхом и возбуждением ее тела, бьет в нос. Ее словно засасывает на самое дно безудержной страсти, откуда и выбираться не хочется.
- Что ты делаешь? – вконец охрипшим от возбуждения голосом спрашивает Ленка, чувствуя его руки на своих запястьях.
И вновь тишина в ответ. А умопомрачительный аромат его парфюма, холодным арктическим льдом мягко окутывает ее всю без остатка. Надменность, безоговорочное превосходство таинственного ночного хищника пугает и завораживает. Нулевой меридиан, минус и плюс по фаренгейту, вьюга и пламя – начало! Тело цепенеет. Не в силах сопротивляться, Лена просто подчиняется, растворяясь в всесжигающем огне своего похотливого желания и власти того, кто так умело, без слов заставляет подчинится себе. Лена без проблем позволяет связать свои руки полотенцем. Изощренный садизм на грани безрассудства и ей это нравится. Лежа на столешнице, слыша как колошматит сердце в груди, неустанно следит за завораживающими действиями своего мучителя. Металлический отблеск браслета наручных часов, как колебание маятника, вводит в гипнотический транс. Обрывистое дыхание. А тело не шепчет, оно кричит, требуя, вымаливая сокращением всех мышц более жестких, изощренных ласк хозяина. Лена заерзала, потираясь попой о пах, чувствуя, как желанный орган твердеет. Попыталась опустить затекшую ногу, но, получив болезненный шлепок по заднице, вернула ножку в тоже положение.
Надежно привязав девушку к полотенцедержателю, он отошел назад.
«Издевается, гад!»
Несколько мучительно долгих минут немого созерцания обездвиженной девушки. Он получал удовольствие, любуясь не только ее совершенным телом, но и тем, как беспокойно мается она, как елозит по столу, как босые, розовые пальчики ног попискивают при трении о метал и камень, как пытается, но не может повернутся и посмотреть на него. Очарование маленького непослушного ребенка и развратной куртизанки успешно уживаются сейчас в Кулеминой, вызывая неописуемый восторг в душе садиста. Виртуозный, изощренный садизм, как горящий фитиль динамита для обоих. Выжидал, получая не меньшее физическое удовольствие, чем от немедленного соития с ней. Проверял свою выдержку, ловя в воздухе тонкий, страстный аромат нектаринов, что так откровенно источало ее тело. Этот запах сильным невидимым потоком бил в нос своей порочной невинностью. Сладкий нектар секса как кровь для дикого зверя, манил и возбуждал мужчину.
Шорох, звук расстегивающегося ремня, треск петель на плотной Джинсе. Он не спешил, откровенно издеваясь над готовой принять его Ленкой.
- Ну?! – почти сорвавшись в крик, злилась Лена.
Шум шагов. Он как океаническая волна, накрыл ее. Рука зажала рот девушки. Ленкины губы касались до неприличия нежной, ухоженной кожи его ладони. Кулемина судорожно начла втягивать носом воздух, облизывая холеную аристократическую руки мужчины. Она пыталась вздохнуть. Но вместо кислорода внутрь попадал убийственный по своей силе коктейль благородного истинно мужского запаха его кожи и благородного парфюма, унося ее в некий потусторонний мир, где нет стыда, а лишь безоговорочно властвует секс на грани безумства боли и садизма, где безрассудство норма. И запах некой зимней стужи или утренней прохлады тонко подчеркивает «айсберг» в его сущности, его властно-неподступный, манящий холод, как тихо падающий снег, обволакивая возбужденное Ленкино сознание. Сказка о снежном короле. У него нет сердца, но остро чувствует все и заставляет партнера жить вместе с ним на пределе ощущений. Все положительные черты лишь испортят уникальный букет этого сексуального злодея. Они ему не нужны, они лишни.
Лена утопала в своих ощущениях и желании. Тело в момент стало невесомым. Она перестало его чувствовать. Оно лишь яркими импульсами отзывалось на умелые ласки мужчины. Мозг в какой-то момент полностью отключился.
А дальше…дальше туман….и только проблески вспышками в сознании. Лена полностью во власти молчаливого палача, что ведет ее на Голгофу наивысшего блаженства. Готова терпеть мучительные пытки и от каждой новой извращенной ласки желая немедленной казни сексом.
Он наслаждался этой рок музыкой хриплых стонов Кулеминой, шикарным по звучанию шороху тел о поверхность стола, шелеста остатков одежды. Руки его беспощадно блуждали по телу Лены, умопомрачительные звуки. Неизведанные диапазоны и все октавы в одной страстной мелодии. Не щадя, по-хозяйски выжимал из этого спелого нектарина мок вместе со сладкой мякотью, оставляя на ее коже синяки. Губами нежно зализывал «кровоточащие» раны. Шея, спина, грудь, пикантные ямочки - смерчем беспощадных рук и губ сносило все! Умело ласкал клитор, заставляя ее выпрашивать большего. Но как только Ленка сильнее подавалась ему навстречу, он тут же отстранялся, наказывая бездействием обнаглевшую особу. Сильный удар по изрядно измученной попе немного остужал Ленкин пыл. Она обессилено опускала голову на стол, покорно ожидая продолжения. И через минуту все начиналось сначала.
Сил терпеть пытки дальше не было. И вконец охрипшим басом Кулемина крикнула:
- Трахни меня!
Наглая, довольная усмешка в ответ. И мощным рывком он врывается в нее. Протяжный блаженный стон через плотно зажатый ладонью рот разносится по кухне.

Настенные часы монотонно отстукивали время. Движение тел, как секундная стрелка все быстрее бежали вперед, подгоняемые страстными шорохами, схожими с болотным хлюпанье, прилипших к друг другу тел. Они отсчитывали последние секунды до громкого финального гонга!
Бум-бум-бум!

Два обессиленных тела расслабленно лежали друг на друге, охлаждая свой пыл о прохладу каменной столешницы. Рассвет потихоньку пробирался в помещение, озаряя развратную кухню. Капельки пота, как роса, искрились в первых солнечных лучах.
- Кофе угостите, девушка? – нахально улыбаясь, произнес мужчина.
Дотянулся, развязал полотенце. Затекшие руки с шумом упали на стол.
- И вам доброе утро, Иван….не знаю как по батюшке, - едино ответила Кулемина, восстанавливая дыхание после такого ночного забега.
В ответ на ее колкость он лишь улыбнулся одним уголком губ. Наклонился, нежно коснувшись губами розовой влажной щеки Лены. Затем поцеловал ее наморщенный нос и отошел. Характерное шуршание одежды. Лена все также продолжала валятся на столе, довольно подергивала задранной ногой. От чего всласть помятая задница сплошь покрытая следами бурной встречи рассвета, игриво покачивалась. Шлеп и нога соскользнула с хромированной ручки ящика.
- Фу, Елена Никитична, - заговорил Иван, по-свойски усаживаясь на стул, - это моветон.
- Чего? – с трудом оторвав голову от поверхности, подперла щеку кулаком и посмотрела на мужчину.
- Ты бы хоть оделась, трусы свои знаменитые с веселыми картинками натянула, - спокойно говорил он. А глаза нагло улыбались, дразня Лену. Достал из пачки сигарету и отправил ее в рот. – Не прилично дорого гостя с утра пораньше с голым задом принимать, - говорил, не вынимая сигарету изо рта, все также нагло ухмыляясь.
- Та иди ты.
- Я то пойду. Но и тебе не мешало бы, а то скоро к вам молочник нагрянет и родители завтракать придут, - подмигнул ей, прикуривая.
- О, черт! – неохотно сползла со своего ложа. Вальяжной, расслабленной походкой подошла к нему, на ходу одернув свою майку. Наклонилась к нему. – Курить у нас дома нельзя, - выдернула сигарету и, притушив о стол, отбросила. – А ты пока подумай, как моим родителям будешь объяснять столь ранний визит, - дерзко вздернула брови.
- Я подумаю, - ответил прямо в губы. Горячее табачно-пряное дыхание обожгло ее губы. А рука, пробравшись под майку, во всю нагло сжимала любимые ягодицы этой дерзкой, развратной девушки. Не выпуская из рук, потерся носом о нос. – Иди, - смачный шлепок по заднице. Подтолкнул ее к выходу.
Шлепанье босых ног о гранитный пол. Довольная, Лена покинула кухню, оставив своего мужчину в одиночестве.
Как только за ней закрылась дверь, Иван стол еще одну сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурил. Едкий дым дорого табака как маскирующей завесой окутывал его лицо.

Успокаивающий шум воды расслаблял скованное все еще сильным возбуждением тело. Крупные капли, как град, били о дно ванны. Вода, лентой стекая по телу лены, словно снежную лавину смывала ароматную пену, оставляя тонкий, чувственный аромат сочного чуть горьковатого грейпфрута и островатый привкус пряного имбиря. Лена обожала этот гель для душа. Необычный фьюжн, сочетание несочетаемого одновременно бодрил и расслаблял, пробуждал, позволяя досыпать на мягкой имбирной подушке ароматного пара. Девушка блажено улыбалась, вспоминая бурную встречу рассвета. Руки перекрестно блуждали по телу, поглаживая, вбивали в память каждой клеточки кожи последние события.
«Интересно, как он там выкручивается перед родителями? – улыбка сильнее расползалась по Ленкиной довольной мордахе. – О, представляю какой концерт будет, когда они его заметят. С утра пораньше сидящего в одиночестве на родительской кухне с довольной физиономией и блестящими, наглыми глазами. Аха, - сквозь шум бьющихся об эмаль капель воды засмеялась Лена. - А я вообще не при делах. Проснулась, умылась, оделась, вышла к завтраку, а тут и для меня сюрприз! – состроила удивленную мордаху. – Иван, вы ли это? Как неожиданно? Что привело вас к нам в столь ранний час?– откровенно посмеиваясь, разыгрывала сценку встречи с дорогим гостем. – Может кофе?... тогда сварите его сами, Иван, но непременно как тогда, у вас дома,» - и Лена рассмеялась в голос, запрокинув голову назад.
Шум воды превосходно заглушал смех Кулеминой. Секс с шикарным мужчиной с утра, вернее в преддверии рассвета, с тем, кого ждала, о ком думала. Опасность того, что их извращенные игры застукают родители, постегивала и возбуждала в сто раз сильнее. Сейчас расслабляющий душ и тело будто утоляет жажду свежевыжатым соком, бодря сознание запахом сочного, с сексуальной горчинкой грейпфрута. Настроение повышалось, заряжая Кулемину оптимизмом. Пена шампуня, срываясь с волос, мягкими воздушными облаками скользила по порозовевшем от горячей воды теле. Постепенно превращалась в пенно-водяной поток, что нитью ажурной скрутки вырисовывала узоры на коже. Хлюп! И еще одна тонкая ленточка, что быстро сползла по Ленкиной икре, была раздавлена ступней. Хлюп, хлюп, хлюп… Шлепала она по дну, отбивая ритм в такт песне, что весело урчала под нос. Хлюп и брызги, отлетая, вновь и вновь скатывались со стенок ванны, сбиваясь в общий поток, стремились к бурлящей воронке слива.

День определенно задался с самого раннего утра.
Лена не торопясь одевалась и приводила себя в прядок. Организм бодр, будто и не было бессонной ночи. Свежий румянец на щеках, неизменные джинсы и грубый ремень, перетягивающий попу вместе с откровенно торчащими развеселыми, в забавный горох трусами. Она укладывала волосы, что-то напевала своими хрипящим голосом в пол тона. Прислушивалась к активно бурлившей жизни за пределами ее, Кулеминской, комнаты. Топанье, суета, разговоры.
- Леночка, ты уже проснулась? - В комнату заглянула Вера. - Лен, одевай скорей и присоединяйся к нам. У нас гости, - голос женщины немного срывался от волнения и нескрываемой радости.
Лена прекрасно знала этих гостей, а вернее гостя. Но, сделав вид, что ей абсолютно все равно, спокойно сказала:
- И тебе доброе утро, мамочка, - улыбнулась родительнице.
- Доброе, доброе, дочь, - Вера поцеловала ее в макушку. – Давай, Лен, не задерживайся, мы тебя ждем.
- Хорошо, сейчас приду – и спокойно продолжила наводить незамысловатый марафет.
- Ленка, опять ты вещи разбрасываешь, - смотрела на небрежно валяющуюся футболку дочери, покачала головой и вышла, закрыв за собой дверь.
- Ничего, и в мятой меня захочет, - ухмыльнулась Ленка. – Стиль «из задницы» мне идет, а другим нравится.
Схватив черную простецкую футболку, стала натягивать ее на себя. Мятая ткань плавно опускалась, пряча девичьи лопатки и аппетитные ямочки.
- Я готова! Теперь можно и гостей дорогих, нежданных встречать, - подмигнула своему отражению в зеркале.

Ширк- ширк – возила ногой в смешном полосатом носке по полу ленка, стоя у закрытой двери на кухню. Прислушивалась к тому, что там творилось. Грохот посуды, слышала как ходит мама с Сережкиной няней по помещению. Видимо накрывали на стол, предположила Ленка. Стук ложкой по пластиковому столу детского кресла развеселил Кулемину. Она ярко представляла, как сейчас ее маленький братик требовательно стучит по пластику, размазывая овощное пюре ничем не отличающее от продуктов переваривания по себе и вокруг. Из-за двери доносился голос отца, увлеченно рассказывающего о своих проектах. И слушатель явно не Вера, и тем более не няня француженка. Лена прекрасно знала перед кем так распинается ее папа и ради кого суетится мама. Она представляла с каким выражением лица сейчас все это слушает Иван. Прикрыла глаза, расплываясь в мечтательной улыбке. Вздохнула, облизнулась и решительно открыла дверь.

- Всем доброе утро! – бодро отрапортовала Кулемина.
Мельком взглянула на гостя. И, чтобы не смущать и не выдать себя, стараясь не смотреть больше, прошлепала к холодильнику. Открыла его и замерла, демонстративно отставив назад попу.
«Остынь, сказала! – спасительный холод обдал Ленкино лицо, притупив вспыхнувший румянец на щеках. – А ты, хватит на меня пялится!» - мысленно приказывала она маклеру. От его наглого, самодовольного взгляда по спине пробежали мурашки. Поп нестерпимо запылала под откровенными зрительными пытками этого дерзкого «короля». Эта его манера так пронзительно-откров­енно смотреть, снисходительно изучая, бесила и завораживала одновременно. – «Сидит довольный, смотрит и даже не стесняется моих родителей. Аааа, прекрати!» - взмолилась про себя, чувствуя как предательски начало ныть тело, поддакивая обаятельному мучителю. Один голод сменился другим, вызывая острую, нестерпимую пульсацию меж ног. Не выдержав столь сладко-жестокого прессинга, не выдержала и передернулась, от чего заметно колыхнулась попа, а джинсы сползли еще ниже. Отчетливо слышный довольный смешок мужчины. – «Черт!» - от отчаянья схватила первую попавшуюся баночку с йогуртом и, резко развернувшись, захлопнула бедром дверцу холодильника.
- Лен, тебе чай или кофе? – заботливо спросила Вера у дочери.
- Компот из чернослива, - с совершенно невозмутимым лицом отшутилась Ленка, осматривая единственно свободное место за столом рядом с маклером. Незаметно для родителей тихонько хмыкнула, скривившись, села около рядом с мужчиной.
- Не пойся. Прилюдно набрасываться не буду, - прикрыв рот рукой и чуть подавшись ближе к девушке, с сарказмом сказал Иван. – Уже сытый, - и снова наглая усмешка, слышная только Ленке.
- Хм, - натянуто улыбнулась в ответ Кулемина. А сама, словно накрытая океанической штормовой волной, погружалась в его запах. Подхваченная свежим ароматом, исходившим от него, будто утренняя лесная прохлада заполняла изнутри, вытесняя остатки здравомыслия.
В голове сумбур, точь-в-точь как у жителя мегаполиса попавшего в горы, от переизбытка кислорода начинает беспощадно кружится голова. И соображать трудно. Только желания на уровне инстинктов властвуют, и тело, подавая сигналы, берет верх над разумом. Треск фольги на банке с йогуртом вернул Кулемину из мира фантазий на грешную примитивную кухню.
- Лен, так налить тебе кофе? – снова переспросила Вера, подойдя к столу с кофейником. – Иван поделился со мной секретом варки, - искренне радуясь, тараторила женщина. – Кофе получился просто божественный. Никит, подтверди, - пихнула в плечо мужа.
- Ага, - буркнула Лена, засунув в рот печенюшку. – «Божественно-дьявол­ьский напиток». – Секреты варки, говоришь? – глаза Лены дерзко сверкнули. Посмотрела на Ивана. – С перчинкой кофе? – приподняв уголок губ, с вызовом смотря, поинтересовалась.
- С изюминкой, - не уступая ей, с тем же нескрываемым ехидством, понятным только им двоим, ответил Иван.
- Не, мам, я чай буду. И в большую кружку налей, пожалуйста, - тембр сменялся на нежный голосок любящей дочери. А про себя подумала: «секреты кофе с перцем не выдержишь не ты, не, тем более, папа».
Оторвав, наконец-то, фольгу от баночки, Лена поднесла ее ко рту и, не стесняясь гостя, стала слизывать оставшуюся ванильно-молочную массу языком. Она и не собиралась держать перед ним марку благопристойной, воспитанной девушки. Это всего лишь очередная провокация с ее стороны, слабый выпад на все те же изощренные пытки, что так безжалостно выделывал он с ней, не стесняясь присутствия родителей.
- Лен, - укоризненно посмотрела Вера на дочь, поставив перед ней чашку с чаем.
- Что? – сделала вид, что не понимает о чем это мама. И, и отбросив фольгу с разводами, оставленными пухлым, розовым язычком, облизала губы, собирая остатки размазанного молочного продукта.
- Лена, Лена, - покачала головой мать, присаживаясь рядом с мужем.
- Да пусть ест, как хочет, - и снова наглый смеющийся взгляд будто поглаживает. – Кто из нас в детстве так не делал? – сказал Иван и, поднеся чашку ко рту, отпил глоток кофе.
- И вы так делали? – не преминула подколоть его ленка, запихнув в рот по самую рукоятку ложку с йогуртом.
- И я так делал, - надменный, ласкающий своей неприкрытой сексуальностью и явным превосходством тон и такай же взгляд маклера прожигал. Он нарочно играл с ней в эти неосязаемые «кошки-мышки». Сущность садиста не давала спокойно трапезничать и он вновь и вновь подтрунивал над Леной, взглядами заводил свою девочку, получая не с чем не сравнимый, мощный мозговой оргазм. – Был таким же ребенком как все. И в луже талапался, и кожуру от банана обгладывала. И тогда это казалось неимоверно вкусным деликатесом.
Лена удивленно посмотрела на него. Таких откровений она не ожидала. И говорил Иван совершенно искренне. С издевкой, но абсолютную правду, которой не стыдился. Эта его уникальная, восхищающая окружающих манера превращать недостатки в достоинства, и говорить о тех казалось бы постыдных вещах, которые многие богачи тщательно скрывают, с явным превосходством. Мозг Кулеминой все же судорожно искал подвох в его словах, отказываясь верить в такое нереальное, земное прошлое маклера. Он же, видя ее замешательство, будто нарочно продолжал пожирать Лену взглядом, сбивая мысли с толку. Слова красивой мелодией чарующего баритона располагали, гипнотизировали, заставляли безоговорочно верить ему. А взгляд хищника смеялся, откровенно издеваясь, будто говоря «Веришь? Ну-ну, стоит ли?». А не верить было невозможно. Хоть он и подобно старому сундуку с кучей тайн, надежно закрыт на замки. Манит, притягивает, завораживает. Хочется открыть, заглянуть внутрь, а не возможно. Он не открывается ни отмычкой, ни ломом. Остается лишь гадать, что скрывается внутри.
- И в моем детстве было нечто подобное, - воодушевился Никита Кулемин. – Кому-то родители дипломаты или моряки привозили жвачку и мы все классом по очереди ее жевали, - смеясь, рассказывал Ленкин отец.
А самого в какой-то момент от воспоминаний счастливого негигиеничного детства передернуло. И глядя на его, все хором рассмеялись. Даже ни черта не понимающая по-русски няня заулыбалась. Но улыбка была скорее заигрывающая и предназначалась Ивану. Лена случайно перехватила взгляд гувернантки и, зло посмотрев на нее, заставила отвернутся. Та потупила взгляд и опустила голову, уткнувшись в свою чашку.
- Лен, попробуй Мадлен, - заботливо подвинула Вера тарелку с вкусным, еще теплым печеньем, источающим непередаваемым, по-домашнему уютным ароматом миндаля. – Их Иван купил специально к нашему совместному завтраку, - гордо вещала женщина и, умиленно улыбаясь, глазами поблагодарила маклера.
- Надо же, успел сбегать купить и вернутся? – и, отправив в рот одну печенюшку, расплываясь в довольной улыбке, начала аппетитно пережевывать. Но, увидев округлившиеся глаза родителей, поняла что ляпнула. Минутная паузы. В голове матрицами прокручивались варианты спасения и… снова улыбнулась, как нашкодивший ребенок, добавила, - шучу!
- Ааа, - облегчено в один голос выдохнули Кулемины старшие.
Больше уточняющих вопросов ни один не задавал дочери. Посчитали это лишним и совершенно не нужным. Сказанного Леной вполне было им достаточно. Да и сомнений в том, что это всего лишь неудачная шутка, не было. В их глазах Иван был сугубо положительной личностью, образованный, интересный, неординарно мыслящий. Ожидать от него подвоха – просто невежество. И Ленкина оговорка тут же забылась.
- Мы с Иваном совершенно случайно встретились в пекарне, что на соседней улице, - посчитал нужным объяснить все Никита. – Иван был так любезен, купил печенье и попросил передать вам, мои любимые девочки, - слащаво напевал отец Лены. – Ну, как я мог отпустить его? – с нескрываемым обожанием смотрел на маклера.
- Теперь все понятно, - с набитым ртом изрекла Лена и еще быстрее стала пережевывать угощение, демонстративно шумно отхлебывая чай.
- Да, Павлик Морозов, с тобой в разведку ходить опасно, - шепотом на ухо, развернувшись в пол оборота. Чтобы ее родители не видели и уж тем более не слышали, сказал Иван. – Родителей не забудь поблагодарить за их слепоту, - дерзкая победная ухмылка едва ощутимым отпечатком его губ осталась на щеке девушки.
Лена замерла, престав жевать. До неприличия мягкая подушечка пальца Ивана, нырнув под резинку трусов всего на сантиметр, уверенно поглаживала кожу. Простое поглаживание подобно тротилу взорвало все внутри, и эмоции водоворотом бушевали в ней. Страх быть замеченными и в тоже время нестерпимое желание, чтоб он не останавливался. Невинный жест граничащий с откровенным безумием. Адреналин с бешенной скоростью заполнял кровь, заставляя пульсировать вены, подобно помпе распрыскивая игривый, нежный запах ее духов, пахнущих сочными фруктами. Растворяясь в его непристойно шикарном аромате свежего ветра, что поднимает волны на водной глади, заслушивалась его негромким, но безоговорочно властным голосом. Она медленно впадала в забвение. Не слышал и не разбирая слов, шаг за шагом, как заходя в бушующее море, погружалась в омут своих развратных «хочу». Бросало в жар, вынуждая непристойно истекать. Беспощадно тянущие ощущения внизу живота. Растущее возбуждение настойчиво требовало незамедлительно выхода. Лена заерзала на стуле, двигаясь в так руке Ивана, что так нахально блуждала по спине.
- М-да, - насмешливо, снова на ухо произнес Иван. Лена замутненным взглядом посмотрела на довольное лицо мужчины и, быстро отвернувшись, отхлебнула чай. – Лен, прекрати краснеет, а то твои щеки как флаг СССР выдают политику партии. – дерзко усмехнулся. – Вот таким же откровенным, возбужденно-безумны­м взглядом, девочка, ты напугала именитого певца в темной подворотне накануне вечером.
- Что? – округлила глаза от услышанного. А в голове бурным потоком зарождались вопросы, словно баран лото выплевывал выигрышные шарики. – « Где? Как? Когда?... как узнал?... видел или нет? Сам? Не подошел…» - на немые вопросы только откровенно издевающаяся полуулыбка.
- Иван, а вы насколько здесь? По делам? – спросил Никита.
- Здесь все дела я уже закончил. Осталось забрать кое-какие документы и через пару часов возвращаюсь в Париж, - спокойно говорил Иван и в ожидании просьбы (а он точно был уверен, что она последует), расслабленно откинулся на спинку стула.
- А вы бы не могли наших детей с собой захватит? А то у нас сегодня последний семинар, мы только к вечеру назад поедим. Что им здесь маяться с нами, - и глазами преданной собачонки посмотрел на гостя.
- Никит, - одернула мужа Вера, заливаясь краской.
- Да, с удовольствием захвачу их с собой, - радушно согласился маклер. – И мне не скучно одному будет.
- Спасибо вам! – восторженно подскочил Ленкин отец.
- Да, спасибо вам большое, Ванечка! – поблагодарила Вера. – Нам очень не удобно вас обременять….
- Пустяки. – перебил женщину Иван. – Единственное, у меня есть одно условие, - сделал паузу, победно осматривая радушных хозяев, на то, как вытягиваются их лица. Столь откровенное издевательство доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Он знал, что несколько секунд напряженного ожидания и любая, даже самая абсурдная его просьба не вызовет нареканий. Они без проблем и лишних вопросов согласятся со всем. Выждал, когда напряжение родителей достигнет пика, сказал: Я прошу у вас разрешения отпустить Лену на всю ночь, - окинул властным, надменным взглядом всех трапезников, - под мою ответственность. Сугубо в мирных, культурно-просветит­ельских целях. – еще одна откровенная издевка с его стороны.
- Да без проблем, - облегченно выдохнули Кулемины. - С вами хоть куда. Мы вам доверяем нашу девочку.
«Вот наивные, б***! – пронеслось в Ленкиной голове при взгляде на довольных, ни о чем не подозревающих родителей. Веселье быстро сменилось любопытством и Ленка сильно сжала руку, ущипнув Ивана с внутренней стороны бедра. – Вот ведь лис!» - хитрыми глазенками посмотрела на своего мужчину. В ответ он ей заговорчески подмигнул.
- Спасибо за гостеприимство и за завтрак. Но мне уже пора. Дела ждут, - его ладонь накрыла Ленкину руку, настойчиво отодвинув от того места, куда пробирались шаловливые пальчики девушки, от того, что вновь и вновь хотелось ощущать в себе, а сейчас хотя бы потрогать сквозь плотную ткань Джинс. – Тихо-тихо, девочка, до полуночи доступ к телу закрыт, - на ухо прошептал он ей. – К десяти я вернусь, будьте готовы, - уже вслух для всех добавил.
Встав, подошел к Ленкиным родителям. Поцеловал руку Вере, пожал Никите и, попрощавшись с остальными, ушел.
Лена проводила его взглядом.
- Тоже мне золушка с огурцом, - буркнула Лена, оставшись на кухне в обществе не понимающей француженки и брата. Довольная сегодняшним утром и завтраком, медленно сползла вниз, развалившись на стуле. – До Парижа ехать долго, - глаза загорелись как у чертенка и она стала, смакуя, облизывать ложку, которой ела свой йогурт.

Иван приехал ровно в оговоренное время, минута в минуту, как и обещал. Родителей уже не было. В данный момент Чита врачей-биологов проводила заключительную лекцию в Руанском университете. Полнейшее, безграничное доверие Ивану ни на секунду не заставило усомнится в его обещании. Поэтому, собрав немногочисленные детские пожитки, спокойно ушли на работу, оставив детей вместе с гувернанткой дожидаться маклера.
Попрощавшись с временным пристанищем, Кулемина помогла Ивану донести до машины пару самых легких сумок. Закинула их в багажник, оставила ключи от квартиры у консьержа и, бросив на прощание емкое русское « пока», села на заднее сидение за водителем рядом с братом.
«Вот крыса французская. Рататуй намарафеченный, бля, с бюстом,» - злилась Лена при взгляде на мило воркующую на языке Гюго с Иваном няню. – «Ну-ну, курица, смотри, какая разговорчивая стала. Выбросить бы тебя на ходу в какой-нибудь репейник, - негодовала Кулемина, злобно поглядывая на молодую женщину. – Ладно, пока наслаждайся. Приедем в Париж, устрою тебе веселую жизнь до возвращения родителей». – Немного по-детски злорадствовала, придумывая разные пакости для Сережкиной гувернантки. – «Вон, Сережка, глянь, какая у тебя няня развратная. Клеится к дяде и на тебя чихала с высокой колокольни, - повернулась. Посмотрела на спящего, смешно пускающего пузыри, брата в детском кресле. – А может эта кикимора и тебя домогается?» - прищурилась, улыбнулась собственным нелепым мыслям. А затем молча отвернулась к окну.
Ревность, съедающее изнутри чувству собственника обильно сдабривалось обожаемым запахом холеного наглеца, которым, казалось, пропитался весь салон дорогого авто, и мерзко-заигрывающий­ с привкусом пошлой розы, что так щедро поливаются низкопробные куртизанки, туалетной воды няни. Лену не передать словами насколько сильно раздражала гувернантка брата. И чтобы не взорваться, она так и ехала до самого Парижа, рассматривая пейзаж за окном.
У Ленки были свои планы на весь путь до столицы Франции. Рассчитывала хоть что-то узнать о проблемах, что были у ее мужчин, и о том, как они выпутались. Любопытство сверлило Кулемину. Но, усевшись на переднее рядом с водителем место, нянька разом перечеркнула все Ленкины планы. Получение ответов на давно мучавшие вопросы пришлось отложить на неопределенный срок. А пока душу грела предстоящая ночь « культурного просвещения», что так ловко выпросил Иван у Ленкиных родителей. Мыслью о чем-то загадочном, новом и жутко интересном она и жила всю дорогу домой.

Париж. Знакомые, ставшие родными улочки тихого Лювальва. Любимая пекарня, а вот и массивные ворота, что ведут во внутренний дворик их старого многоквартирного дома. Машина плавно притормозила. И без того бесшумный двигатель бэхи стих, одновременный треск всех трех ремней безопасности ознаменовал возвращение домой.
- Приехали, - спокойным тоном сказал Иван, повернувшись к Лене.
Они без спешки и суеты выгрузили вещи. Мужчина помог Софи донести все еще спящего Сережку до квартиры. Распрощался с милой барышней, галантно поцеловав ей руку и увернувшись от радушных с явным подтекстом поцелуев в щеку, быстро спустился вниз к Лене.
- Все забрала? – в пол тона спросил у Кулеминой, подойдя сзади к копающейся в багажнике девушки.
- Угу, - недовольно, сквозь зубы, буркнула в ответ, повесив на плечо свою сумку. – Пока.
Демонстративно сделала шаг в сторону в попытке обойти мужчину. Но, ловко выставив руку, поймал ее за талию, притянув к себе. Посмотрел на сопящее, обиженно-негодующее­ и от того еще более забавное личико Кулеминой, улыбнулся:
- Девушка, вам ли обижаться? – легкий кивок головой, родной, теперь только их жест потирания носами. Темный, откровенно-провоцир­ующий шепот на ухо, который проходясь обжигающим потоком, нежно ласкает ее кожу и заводит. – Ты на всю ночь моя, - очаровывает и обезоруживает свой уверенностью, наглый смешок в голосе, - с разрешения родителей, заметь. – подмигнул ей. На секунду ощутила, как мягко поглаживают, щекоча, ее щеку ресницы мужчины. – Держи, - не отпуская Лену, подает ей большой, красивый подарочный пакет. На немой вопрос, быстро в своей обычной насмешливой манере ответил, ехидными полунамеками-загадк­ами. – Король голый, да здравствует король! – рассмеялся, видя еще большее смятение в глазах Ленки. – А королеве подобает в приличном обществе достойный наряд, - коснувшись ее губ, каким-то особенно интимным, беззвучным шепотом добавил. – Думаю, с размером угадал. Беги домой!
Снова это трение носа о нос. Хлопок по попе. Тяжелый выдох, Ленка на подкосившихся от столь опасной близости этого обаятельного, не предсказуемого, с чарующей кошачьей полуулыбкой самца медленно побрела домой.
- Выспись, Лен, как следует! – не повышая сильно голоса крикнул вдогонку Иван.
Кулемина обернулась, на лице вмиг заиграла хитрющая озорная улыбка сорванца. Показала мужчине язык и, перехватив поклажу поудобнее, скрылась за воротами.

Несмотря на свои планы устроить развеселую жизнь няньке, Лене все же удалось вздремнуть пару часиков. Кулемина и не заметила, как легла на минутку, вырубилась. Проснулась, когда родители уже были дома. Ленка вышла поприветствовать их, не очень плотно поужинав, поболтала с ними ни о чем и быстро вернулась к себе в комнату. Не знала во сколько точно за ней заедет Иван, но внутренний голос настойчиво убеждал что к девяти вечера она должна быть полностью готова.
Душ, легкий макияж в истинно Кулеминском стиле, совсем немного сдобренный свечение пудры с блеском. А далее по плану осмотр подаренного маклером наряда. Почему-то Лена побоялась сразу открыть пакет. Не могла внятно объяснить, с чем это связано. Но, пакет, словно заколдованный, посылал невиданные флюиды, не позволял подступится к себе раньше определенного минуты. И только сейчас, сделав пару глубоких вдохов, девушка, дрожащими пальчиками открывая, смогла, наконец, оценить его содержимое.
- Во блин! – все что смогла изречь прибалдевшая Ленка.

За запертой на ключ дверью в спальню Лены проходило магическое таинство переоблачения, некое посвящение в клуб избранных. Вещь за вещью – она не спеша одевалась, все сильнее погружаясь в захватывающую игру. Придуманный неким не известным Лене дизайнером образ постепенно, очень ненавязчиво, будто умелый гипнотизер, меня сознание и мировосприятие. Завершив свой туалет, Лена с опаской повернулась к зеркалу и ахнула. На нее смотрела очаровательная разгильдяйка, этакий шустрый паренек, раздающий газеты на улицах бандитского Чикаго 20-30 годов. Свободная, простая рубашка белого цвета, будто нарочно измазанная не то золой, не то типографской красной или пылью грязных многолюдных улиц, с закатанными рукавами и нарочно ободранными верхними пуговицами, одета на голое тело. Широкие брюки со стрелкой и отворотами на смешных винтажных подтяжках, выделяли упругую юную грудь. И столь же необычные мужские штиблеты из черно-белой кожи. Руки сами потянулись к волосам, гладко зачесала, убирая в тугой пучок. Оставила лишь челку. Такой нарочито небрежный, но до мельчайших деталей продуманный, в меру эксцентричный наряд девушки-пацанки, хулиганки- соблазнительницы.
Ленка не могла налюбоваться собой. Горящие невероятно сексуальным огоньком глаза смотрели на нее из-под идеально ровно уложенной челки. Она сейчас не просто девушка, и уж тем более не тинэйджер в джинсах с басиной на перевес. Волшебство, проделки виртуоза стилиста, шамана-костюмера, имя которому Иван. Насколько же он хорошо чувствовал ее, насколько точно попадал в цель, будто пуля, со свистом разрывающая десятку картонной мишени. Наряжал как куклу, вдыхая новую жизнь. Она не игрушка, но эта игра увлекала маклера. Но что бы он не вытворял с ней, Лена не становилась марионеткой, совсем наоборот. А вещи лишь ненавязчиво подчеркивали все грани личности Кулеминой. Она преобразилась, изменилась, сохраняя свою индивидуальность, оставаясь собой, той, которую так скрытно обожают всемогущие, холенные наглецы- маклеры. Хулиганка, с невинным взглядом, пацаненок, умело пользующий хитростями настоящей женщины. Она покоряла и соблазняла. Играла с мужчинами, как настоящая охотница, загоняя их, запутывала следы, мягкой пластикой дикой кошки запутывая следы, подкупала своей непосредственностью­, побеждая!
Магия перевоплощения – всего шаг на пути к не менее интригующей своей загадочностью ночи.
Следующий шаг - парфюм. Лена взяла в руки неприметный флакончик, который прилагался к наряду. Пара брызг и, будто взмах тонких музыкальных пальцев пианиста, аромат чарующей мелодией разносился по телу от пульсирующих точек-стартов. В одночасье Лена ощутила себя легким летним ветром, что свободно гуляет по миру. Словно шаловливый морской, ангельски улыбаясь собственному отражению, оттачивала меткую стрельбу взгляда маленького дьяволенка.
Девушка-непоседа, юный проказник мальчуган, которые вытворяет все что вздумается, и профессиональная искусительница, подчиняющая мужчин одним только взглядом. И это все она – Лена Кулемина!
Просто и сложно, узнаваемо и не познано. Как же ловко, на уровне интуиции Иван смог изящно подчеркнуть сущность Лены, всего на всего правильно подобрав наряд.
Лена смотрела и словно по чье-то прихоти влюблялась в себя, освобождаясь от рамок и условностей, чувствуя безграничную свободу. Шестое чувство неуловимым сигналом предрекало незабываемую, с внушительной долей мистической, развратной новизны ночь в обществе холеных, чертовски обаятельных королей жизни.

- Лен, голос матери вырвал девушку из мира самолюбования и смелых фантазий. Лена обернулась на зов, взглянула на запертую дверь. Ручка подергивалась от частых нажатий на нее. – Лен, Иван пришел, ждут тебя в гостиной.
- Хорошо, мам. Сейчас иду – крикнула в ответ.
Подождала пока Вера уйдет. Покидав необходимую мелочь в сумку-почтальонку, перекинула ремешок через плечо и, еще раз окинув себя оценивающим взглядом, открыла дверь. Вдох-выдох. Прислушалась к голосам, доносящимся из гостиной. Она судорожно соображала, как незаметно проскочить мимо родителей. Ей опостылела чрезмерная церемониальность, что устраивали ее папа с мамой, стоило только Ивану появится на горизонте. Да и объяснять свой внешний вид и его происхождение совсем не хотелось. На вранье и уловки просто не было времени. Только одно желание – поскорее увидеть то, ради чего она так наряжалась, к чему готовилась, окунутся в особую атмосферу таинства, задуманную чародеями.
Еще один вдох-выдох и Лена рванула с места. Быстро пробежав мимо родителей, на ходу кинула:
- Мам, пап, я ушла. Всем пока! – и уже из-за входной двери добавила, обращаясь к нагло, понимающе ухмыляющемуся Ивану. – Жду тебя на улице.
Он молча опустил голову, усмехнувшись. Прокашлявшись в ладонь, поднял взгляд на мало что понимающих Кулеминых, спокойно произнес:
- Спасибо за оказанное доверие. Завтра верну вам вашего ребенка в целости и сохранности, - тон, не дающего не малейшего шанса сомнениям. Он пожал руку Никите, прощаясь. – Но верну ближе к полудню, а может и чуть позже. Не возражаете? - синхронный кивок родителей в ответ. – В зоопарк с Ленкой сходим утром, - откровенная издевка, которую Кулемины как и все остальные преспокойно проглотили, не заметив. – Еще раз спасибо и доброй ночи!
- Всего хорошего, Иван, – сказал Никита.
- Хорошо вам провести время, - добавила Вера.
Мужчина кивнул в знак благодарности, и, еще раз попрощавшись с радушными ни о чем не догадывающимися хозяевами, вышел на лестничную площадку. Достал телефон из кармана брюк, быстро набрал номер, и когда на том конце ответили, все с той же насмешливой, дерзкой интонацией в голосе произнес:
- Лови нашу барышню.

Кулемина разом проскочила все лестничные пролеты, широкими шагами перепрыгивая через ступени. Оказавшись на улице, всего на пару секунд остановилась перевести дух и осмотреться. И, заметив знакомую машину, быстро зашагала к ней. Она почти бежала, будто бы за ней кто-то гнался. Дойдя, не оборачиваясь, резко дернула на себя дверцу, и просто запрыгнула на заднее сидение роскошной бэхи.
- Фух, - громко выдохнула Лена, и откинулась назад. Но, приподнявшись, сняла сумку, откинув ее рядом с собой на сиденье. А затем снова плюхнулась на спинку, на этот раз медленно сползая, будто растекаясь по мягкой черной коже пассажирского диванчика авто. От трения обивка издала едва слышный скрип.
- Ну, привет, красавица! – сказал Вова, поворачиваясь к нагло развалившийся Ленке. – От кого убегала? – с усмешкой спросил он.
- А, - махнула рукой Ленка, - так, - и заулыбалась точь-в-точь как он, словно отзеркалив его улыбку. Облизнула губы, пытаясь привести в норму сбившиеся дыхание.
- Ясно, - продолжая довольно ухмыляться, заключил Вова. – Побоялась, что, оценив костюмчик, родители не выпустят из дома? Аха, не зря, значит, мы с Ваней столько времени спорили, решая что брать. – он нагло пожирал ее взглядом. – Кстати, отлично выглядишь.
- Угу, - совсем расслабленно кивнула Ленка, и, уводя взгляд от откровенных зрительных ласк Вовы, посмотрела вперед.
Размытая картинка перед глазами, вызванная сильным приливом крови от забега на короткие дистанции и красивая полутьма позднего вечера создавала особую магическую ауру. Там, по ту сторону лобового стекла, постепенно приобретая все более четкий силуэт, как фантастических фильмах некий мистический персонаж пробирается сквозь густой ночной туман, грациозно-вальяжной­ походной к машине приближался Иван.
Подошел, открыл дверь, спокойно сел. Мимолетный, небрежно брошенный взгляд на девушку. Едва слышный смешок и, повернувшись к Вове, сказал:
- Поехали. Девушке еще надо познакомиться с новым местом и людьми.
- Ок, - поворот ключа в замке зажигания, двигатель издал приятное, ласкающее слух урчание.
- Э, мы что не к вам домой едем? – искренне удивилась Ленка и даже привстала.
Оба маклера синхронно обернулись. Увидев искреннее удивление в глазах Лены, переглянулись, расплываясь в улыбке.
- Лен, стоило тебя так наряжать для тихого домашнего вечера?- откровенно посмеиваясь, сказал Иван.
- Дома ты нам в костюме Евы куда больше нравишься, - добавил Вова.
- Я же обещал культурное мероприятие? – на его вопрос Ленка молча кивнула. – Вот и едем культурно обогащаться. Тебе понравится, - спокойный, тихий и уверенный тон его голоса гипнотизировал, словно поглаживая, обезоруживал. – Посмотришь как отдыхает высшее общество. Девочка.
Вновь переглянулись, глазами договорившись о чем-то и…. две пары горячих, мягких губ на Ленкиных щеках. Обжигающее дыхания прожженных, знающих толк в развратных играх дьяволов на юной розовой коже щек пленили смеренного ангела, выпуская маленького чертенка на свободу, позволяя в эту ночь все, что захочется. Внутри что-то вспыхнуло яркой вспышкой и Ленка издала чуть слышный, невольно вырвавшийся из груди стон блаженства. Пылающими огнем щеками чувствовала, как расплываются их губы в довольной, победной улыбке.
- Так, все, поехали! – скомандовал Иван
Шум мотора, мелодичная музыка. Огни ночного города за окном. Машина плавно тронулась с места, как большая акула, рассекая воздушные потоки улиц Парижа. А Ленка, довольная началом вечера, откинулась назад. Прикрыла глаза, погрузившись в свои фантазии, бережно лелеяла то странное, не поддающиеся анализу, предчувствие, что как зародившаяся звезда на небосклоне, вспыхнуло в ней в тот момент, когда губы истинных ценителей роскошной жизни коснулись ее кожи. Нега в теле и напряжение в душе – ночь только начинается….

Лена медленно открыла глаза, почти одновременно с плавным торможением машины. Постепенно, наслаждаясь, выходила из того мира релакса, в котором прибывала весь путь от дома до клуба. И совершенно плевать сколько прошло времени, как добирались. Все, что было до не интересно, будущие любопытно – результат, к которому так тщательно готовились всей компанией.
- Мы где? Куда приехали? - поинтересовалась Кулемина, с неподдельным интересом рассматривая в окно фасады старых Парижских построек.
- В центре, - ответил Вова и тут же с усмешкой добавил, - сексуально занятости преуспевающего населения.

Если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место. Закон, действующий уже много времени безотказно.

Неприметное, ни чем не выделяющееся здание, коих на Елисейских полях было множество. Без вывески и охраны, старинный серый фасад и столь же старая ручка-стучалка из позеленевшей от времени и влаги позолоты на входной двери вместо звонка. Лена определенно ожидала чего-то особенно пафосного и шикарного, некий обитель блажи высших мира сего со строгими церберами на фейс-контроле. А вместо этого обычный старый дом с обшарпанной дверью и входом не с центрального проспекта, а подворотни. Единственная принадлежность к шику – район, один из самых дорогих французской столице. Вот и вся экстерьерная роскошь этого клуба!
Они все вместе подошли к двери. Иван достал из кармана маленькую пластиковую карточку и поднес к неброскому считывающему устройству, тщательно замаскированному под чуть выступающий из стены кирпич. Писк, щелчок и дверь тихо открылась. Приглашая завсегдатаев и их спутницу.
- Прошу, - Иван толкнул сильнее рукой дверь и отошел, галантно пропуская друзей вперед.
Вова приобнял робеющую Ленку за талию, мило, успокаивающе улыбнулся и оба шагнули внутрь: один смело, другая все так же с опаской.
«Вот это да!» - пронеслось в Ленкиной голове, как только она оказалась в вестибюле клуба.
- Чего замерла? – откровенно посмеиваясь, шепотом спросил Иван.
- А? – на выдохе произнесла и повернулась к нему.
Затуманенные безумием глаза девушки неотрывно смотрели на мужчину. На лице Вани играла едва заметная улыбка победителя. Изумление на лице девушки ублажало его изощренное самолюбие. Взгляд на нее, на Вову и снова на Ленку. Они так виртуозно переговаривались глазами – язык взглядов как латынь в современном мире.
- Идем, все тем же томно-тихим полушепотом произнес Иван, касаясь от волнения похолодевшего носа Кулеминой своим.
Его взгляд так близок. Яркая, никому кроме Лены не заметная вспышка, разгоревшийся дьявольский пожар в его глазах длится всего мгновенье, но, кажется, что успеваешь в нем сгореть. Это взгляд как коридор в потусторонний мир, ослепил сознание и, беря доверчивую хрупкую девушку, повел за собой. Он будто вырвал этой мистикой взгляда ком неуверенности и страха из души Лены, подлив в тлеющий огонь воспламеняющего возбуждение жидкости. Голова закружилась и девушка слегка пошатнулась. Но тут же оказалась в крепких, заботливо придерживающих руках Вовы. Он крепко сжимал ее бока, прислонив спиной к своей груди.
- Не доводи девушку. – смеющийся голос мужчины, слова обращенные другу. – Ей еще массу новых впечатлений предстоит пережить, - уткнувшись в затылок ей, подталкивает, заставляя наклонить голову вперед. Горячие губы касаются шеи. Мужчина плавно начинает пересчитывать каждый шейный позвонок, оставляя влажные метки, что как холодок тающего кубика льда, возбуждает.
- Так…. – неуверенно, дрожащим голосом, - хватит! – собрав всю волю в кулак, с трудом отказываясь от того, что хочется больше всего, вырывается их столь желанных объятий рук и взглядов обоих своих мужчин. Не оборачиваясь, шагает вперед, пытаясь чеканить непослушными, ватными ногами шаги и небрежно, в истинно маклеровской манере бросает – Иначе я с вами ничего кроме этого холла и не увижу, - оборачивается, с вызовом посмотрела на них.
Да, она их не победила, пока ей такое не под силу. Но Лена справилась с собой. И это уже победа, брошена в личный зачет. А наградой за смелость и силу воли служат одобрительные улыбки двух холеных наглецов.
- Ну и где тут ваша богема прячется? – ерничает Кулемина.
Вова молча кивком указывает путь и Ленка смело идет вперед. Мужчины переглянулись, хитро улыбнувшись, не спешат следовать за ней, просто пропускают вперед, зная, что ее ждет там, что холл далеко не начало, а коврик для ног у двери….

Узкий, тускло освещенный коридор, будто дорожка в калейдоскопе сужался, а вдалеке призывно ярко горел свет. Шаг за шагом с таким трудом восстановленная уверенность постепенно растворялась в жерле этого пылающего непередаваемо откровенным сексом вулкане. «Именно так, наверное, выглядит дорога в ад, в тот, где котлы, остро-сладкий вертеп с шикарными обнаженными телами дев всех возрастов и похотливо смотрящими, постоянно что-то кричащими мужиками» - думала Лена. Внутри то все замирало, то выделывало невероятные по сложности кульбиты, растекаясь взрывной волной по телу. Стены- экраны, будто огромные занавешенные полупрозрачным шелком аквариумы, непрерывно показывали сюжеты с людьми занимающимися сексом. То как в замедленной съемки они плавно двигались, демонстрируя некую постановочную, умело срежессированную и от того особо грациозную красоту процесса и идеальность тел. То ускорялись, нагнетая и без того возбужденное сознание. Кулемина замедлила шаг. Страшно, непривычно, ново и жутко интересно. Боязнь откровенно смотреть и она старалась отводить взгляд, но все же видела все. Видела и чувствовала каждое движение тел, будто бы сама являлась непосредственным участником этой оргии. Становилось не по себе. Она не смотрела порно фильм, а скорее подглядывала в замочную скважину. Тело скручивало в возбуждении, даря особое, новое ощущение неопытному пока еще вуайеристу.
В длинном, узком помещение свободно гулял сквозняк. От каждого слегка прохладного дуновения свисающая со стен ткань колыхалась, бесцеремонно задевая Лену. Казалось, что ветер играет с простынями, пробравшись через открытое окно в спальню к неутомимым любовникам, подначивая их своим шкодным поступком. Невесомое касание ткани о ткань блузы разрядом тока проносился по телу Лены. Откровенная мелодия возбужденных тел заполняла коридор, проникая в каждую клеточку и создавая особый фон. Сердце бешено стучало в груди вторя музыке секса. Разноголосье стонов – гармоничное адажио. Эта великолепная, органичная песня: морской прибой куплета прелюдий, возбуждающий проигрыш процесса и бушующий шторм оргазма припева. Сквозняк столь же нагло как и руки ее маклеров, играет шелковой блузой девушки, щекоча ее тело.
Тонкая, пронизывающая нутро музыка, перерезаемая живой симфонией голосов мужчин и женщин окончательно надломило в миг ставшее хрупким сознание Лены. Шаловливый ветерок, что как непоседливый ребенок носился по коридору разврата, подносил необычный коктейль из легкого, с вкусной кислинкой аромата лимона, свежести морского бриза и пряности потных людских тел. Три ноты складывались в ароматную октаву, еще сильнее и сильнее возбуждая Кулемину. Казалось, что от нестерпимого сексуального желания сердце колошматит не в груди, а между ног, хлюпая как брошенный камешек по водной глади в естественной, порочной «воде».
«Схожу с ума…» - остановилась, не в силах идти дальше. Зажмурилась, тщетно пытаясь сбросить наваждение.
Чья-то рука по-хозяйски легла на ее плечи. Ленка вздрогнула и открыла глаза. Она бы могла поклясться, что это кто-то из ее мужчин. Но…
- Hi, cutie! – на нее, радушно улыбаясь, смотрел невысокий мужчина чуть за сорок. Лицо его было знакомо, но вспомнить, кто он не удавалось. – Let’s go, - произнес он добродушно и не дожидаясь от Кулеминой хоть какой реакции, повел ее за собой, все еще обнимая ее.
Конец этого злосчастного, завораживающего коридора. Дверь распахнулась и Ленка вместе со своим провожатым оказалась в большой комнате, напоминающей будуар французских монархов.
Все оттенки красного от насыщенного, теплого бордо до агрессивно алого цвета крови, как огни светились, создавая непередаваемую атмосферу камерности и мистики. Стены украшены необычными стеклами, за которыми размеренно журчали потоки воды, оставляя на прозрачной поверхности капли всевозможных размеров, и тихо шурша под действием не ощутимых воздушных потоков, пересыпался песок, вводя отдыхающих в транс. Интерьер помещения переносил в мир запретных, неизвестных иллюзий, восточных сказок Шахерезады.
По коже пробежали мурашки. Девушка слегка передернулась, начав судорожно вглядываться в лица присутствующих. Оркестр – так она про себя окрестила группу гламурно-богемной публики небрежно, вальяжно развалившихся на мягких диванах. В мгновенье страх нового и неизвестного растворился, сменившись любопытством ко всему вокруг. Лена не знала, что ее ждет, как пройдет этот поздний званный вечер, останется ли все как есть или гостеприимными «хозяевами» что-то уготовлено им. Великосветские беседы гостей клуба, от которых так и разило надменностью и пафосом, шорохом доносились до Кулеминского уха.
«Куда я попала?» - мелькнуло в ее голове. Это совсем не ее компания, не ее круг общения. Не знает, что здесь делать, как себя вести и сильно напрягает, что надо держать лицо перед этими зажравшимися буржуями. Сложно было предположить с кем и о чем она, Лена Кулемина, может говорить. – «Назад….как можно скорее…», - обернулась, посмотрела туда, откуда пришла, но к ее величайшему удивлению дверь просто исчезла – сплошная стена, плотно драпированная тяжелым гобеленом оттенка вина многолетней выдержки, медленно стекающего по стенкам бокала. Окончательно запутавшись, ничего не понимая, снова стала рассматривать присутствующих. – «Как? А как вы сюда попали?» - брови медленно поползли вверх, когда на одном из диванов в табачном тумане кальяна Лена увидела Ваню. Мужчина вальяжно сидел, откинувшись, в полулежащей позе, задрав одну ногу и, как на подлокотник, положив на собственное колено руку, ухоженными пальцами прокручивал мундштук.

Длинная, украшенная темным резным орнаментом палка, казалось, дышала пламенем, заполняя вкусным густым дымом помещение, извивалась как опасная змея меж аристократически белых, до неприличия ухоженных, не обремененных физическим трудом, с голубыми извилистыми прожилками вен пальцев рук Ивана. Завораживающие зрелище. Пронизывающая насквозь музыка ненавязчивым фоном разлеталась по комнате, словно густой ароматный дым любимых Ленкиных сигар, заполняла сознание Кулеминой. Лена сквозь призму поплывшего рассудка, будто смотря на голограммное изображение, видела наглую довольную полуулыбку маклера. А где-то рядом, чуть правее спасительной, успокаивающей добротой светила улыбка Вовы. Он как бы поглаживая ее по голове, расслабляющее посматривал на Лену.
Никакой логики во всем происходящим. Жизнь на уровне чувств и ощущений, иллюзорный мир, в который девушка сама погрузилась, позволяя накрыть себя «колпаком» развратного клуба. Реальность перестала существовать. Она и не заметила как стихли голоса людей, как и без того тусклый свет сменился по-особому таинственным полумраком, подогревающего созданную кем-то атмосферу чего-то нереального, запретного и недозволенного простым смертным. Музыка заиграла громче. Что это звучит? Странная мелодия, где вместо слов звоны женских голосов, срывающихся в откровенные стоны и крики сексуального наслаждения дуэтом переплетаются с гортанно-грудными звуками мужских голосов, и заводящий припев губ, что поцелуями скользят по губам и телам партнеров. Мистика! Невероятно …..
Ленка медленно обвела взглядом всех присутствующих. О боже! Еще совсем недавно чопорные, ведущие великосветские беседы завсегдатаи клуба, не стесняясь никого, представали в пугающих своим откровением позах.
«Что это?» - трудно поверить в то, что видишь, особенно если все предстает сквозь призму рассеянного тумана и снова исчезает в нем.
Как по команде, бросив с себя все запреты и маски, магнаты и шейхи, богема и нувориши самозабвенно пустились во все тяжкие. Без стыда и стеснения, плюя на недостатки и несовершенства собственных тел или, наоборот, не демонстрируя искусственно созданные пластическими хирургами идеалы, ваяли свою оргию. На глазах у всех, не боясь осуждения, эти люди играли каждый свою сольную, дуэтную или сливаясь в трио партии в едином развратном оркестре. Предложение ночи «отдам себя на прокат» пользовалось невероятном успехом у публики и вряд ли нашелся тот, кто смог бы от такого отказаться. И не важно с кем ты сюда пришел, не имеет значение что там, вне этого загадочного места, ты любишь пралине с миндалем. Вся обстановка, запахи, что источают возбужденные тела, усиливали игру дорогих парфюмерных композиций, сбиваясь в один общий, будоражащей похотливым откровением аромат. Совсем немного времени и ты начинаешь получать удовольствие, поглощая ненавистный в той нормальной жизни «метеорит» с грецкими орехами. Ведь он приправлен пьянящим ямайским ромом мужских феромонов и тонким ароматным дымком обжаренных зерен кофе не знающих границ дозволенного бесстыдниц.
Как в этой общей хаотичной массе тел она оказалась, не могла объяснить. Но на секунду придя в себя. Поняла, что сейчас сидит на диване среди не знакомых ей людей, а напротив, как в зеркале, видела своих маклеров.
Взгляд Лены плавно скользит по с каждой секундой все более и более оголяющимся телам, обрисовывая размытый контур, как неровная линия акварели в детской разукрашке, идеалов и не совершенств богатых мира сего. Кровь, мощным потоком хлынувшая по венам, гулким стомб-ритмом, стучала в ушах и висках, заставляя выпустить на волю самые потаенные желания, выплеснуть нарастающее как дрожжевое тесто возбуждение. Не в силах справится со своим телом, с бунтом либидо, что откликалось сильным трепетом между ног, просто замерла. Совсем не надолго. Не смелые первые трения о сиденье мягкого дивана и чья-то чужая рука нагло лезет в распахнутый ворот ее рубашки. Чувствует как горячие. Немного влажные от проступившего пота пальцы, прилипая к ткани, расстегивают маленькие пуговки. Взгляд на руку и на ее владельца. Пухлая, добротно вскормленная большими деньгами мордаха немолодого мужика похотливо пялится, пожирая взглядом юное тело Лены. Безумный, горящий взгляд мужчины, жадно облизывается, чуть ли не пуская слюни. Кульбит гнева и первое желание Кулеминой - разбить ему нос. Но Ленка сдержалась. Перехватив его руку, сбросила с себя эту лапу королевского «кролика». На его недоуменнее в глазах, молча отодвинулась от него подальше, насколько это было возможно. И….
…тут же чьи-то ухоженные мягкие руки легли на ее талию. Длинные пальцы теребили бока, поднимались выше, и снова пощипывали. Словно пришпоривая острыми коготками идеального маникюра непокорную Лену. Тонкий ненавязчиво сладковатый аромат какао смешанный с терпкой ноткой дорого табака как мягкое одеяло окутывал девушку. От этого необычного сочетания, от резких разрядов тока, появляющихся при каждом прикосновение чужих рук плотный ком возбуждения просто взорвался внутри, обжигающими искрами разлетаясь по всему телу. Лена обернулась.
- Calme, ma cherie! ( Спокойно, дорогуша!) – раскатистой французской «р» играла на языке незнакомка, расслабляя подобно тайскому массажу, снимая напряжение мышц Лены.
И подчинившись приказу, Кулемина расслабилась в руках кареглазой шатенки. Мягкие, но в тоже время волевые черты лица сильной женщины и ослушаться ее не было сил. Ленка с интересом изучала ее, не замечая, как тело стало острее реагировать на действие рук этой мадам. Шелковистые шоколадные пряди волос легонько щекотали шею и скулы девушки. Не ярко выраженная сеточка морщин у глаз выдавала не молодой возраст женщины. Но это совсем не портило незнакомку. Она явно умела красиво стареть и получать удовольствие от каждого прожитого года, чувствуя себя комфортно в своем возрасте, с достоинством преподносила его. И это вызывала уважение. Хитрый взгляд истинной царицы и Ленка парит, напрочь позабыв о похотливом кролике, который покушался на ее тело, и о маклерах, с которыми пришла, но оказалась на разных диванах. Она просто растворилась в этой женщине. Ленка невольно приоткрыла рот и замерла в ожидании того, когда эти красивые, идеально очерченные, пылающие невероятной страстью губы, безумно сексуально играющие буквой «р» коснутся ее губ.
Прочитав немое желание в зелени Ленкиных глаз, женщина понимающе улыбнулась. И не заставив себя долго ждать, молниеносным броском королевской кобры впилась в губы девушки. Невероятный по своей мощности электрический разряд волной прокатился по Ленкиному телу. Два пламени сливались в одно, безоговорочно подчиняясь стихии поцелуя. Не давая опомниться девушки, незнакомка истязала ее губы, демонстрируя всю свою власть. Поцелуй с особой сладкой жестокостью – поцелуй истинной стервы! Дурман в голове не давал дышать, вызывая сильнейшее головокружение. Тело и разум Лены давно сдались в плен этой особе благородных кровей. Ощущение запретного, того, что подвергается осуждению общества, словно цепями сковало Кулемину. Здравый смысл, давно махнув рукой, уступил место похоти, безудержному желанию познать другой секс и Ленка безропотно следовала за своей обаятельной зрелой ведьмой.
Треск, ощутимый, весьма болезненный шлепок подтяжек по рукам вырвал Ленку из забвения. Широко распахнула глаза и сквозь рассеявшийся туман увидела захватывающую картину. На противоположном диване, как арабский шейх, развалившись, сидел Иван. Расстегнутая рубашки и брюки, в руке с силой сжимаемый мундштук. Он запрокидывает голову назад, прядь шелковистых волос плавно соскальзывает со лба. Звуки блаженного удовольствия вырываются наружу вместе с клубками табачного дыма, как густой пар в хамаме, застилает лицо маклера. Ленкин взгляд спускается ниже, скользит по столь обожаемой мужской груди. Он сейчас не в ней, мужчина, которые последнее время часто находится рядом, которого, кажется, изучила достаточно, но до конца никогда и не узнает, такой желанный и всегда загадочный, сейчас так близок и далек. Лена смотрит на него со стороны, но даже на расстояние ощущая каждый импульс тела Ивана. Судорогой сводит собственное тело в преддверии его оргазма. Внутри все заходится, и кажется, что невидимое перышко щекочет ее, и девушка заводится от зрелища и собственных новых ощущений. Там, за пределами этого клуба Лена давно сгнобила бы блондинку, чьи губы оставляют свой след на его органе. Длинный алый язык «куклы» скользит по достоинству маклера, подчиняя себе, отбирает власть у этого наглеца. Все как в замедленной съемке. Девушка перехватывает Ленкин заинтересованный взгляд, подмигивает Кулеминой и, специально играя не только с Иваном, но со зрительницей, каждое ее действие работает на публику, девушка начинает захватывать в плен его плоть.
Снова пелена перед глазами. Лена сильно зажмурилась, тут же ощутив, как горячие руки ее партнерши снимаю рубашку. Дыхание учащается. Вновь открывает глаза, смотря через плечо своей «хозяйки», чувствуя, как клеймят ключицу пылающие губы мадам, наконец, замечает Вову. Его рука бесцеремонно шарит в конфетницы до краев наполненной ассорти из презервативов. По закону Архимеда, погружаясь, рука мужчины невольно выталкивает несколько «сладостей» и те, как монпансье, рассыпаются по стеклянному столику рядом с вазочкой. Новая яркая вспышка ослепляет Ленку. На секунду она теряет Вову из вида. А когда вновь открывает глаза, картинка уже сменилась. Обычно мягкий и нежный с ней, сейчас он делает все в угоду своего похотливого желания, ради собственного удовольствия, не заботясь о партнерши, мощными рывками пронзает доставшуюся в этот вечер ему мулатку. Пронзительные вскрики женщины и ее маленькие смуглые пальчики с силой впиваются в патинированную деревянную кайму спинки дивана. Он двигается быстрее и резче. И это колебание двух слившихся во едино тел, как раскачивающийся маятник, вводят и без того хрупкое, ускользающее от реальности сознание Лены в глубочайший транс….

- Аааах, - протяжный грубо-хриплый стон срывается с Ленкиных губ.
Не в силах больше существовать в нескольких параллельных реальностях, она выбирает свою, с головой уходя в свой бессознательный мир эротического наслаждения. Ведомая опытной наставнице, приподнимается, выгнувшись, сама стягивает свои мальчишечьи–шкодлив­ые штанишки. Сползает с дивана, широко расставив ноги, отдавая свое тело во власть зрелой искусительницы…
- Тебе понравится, девочка моя! – мягкий голос колдуньи по-французски перекрывает все отступы.
Женщина бережно поглаживает тыльной стороной ладони лицо Кулеминой. Обводит ее приоткрытые, сухие губы, и облизнув свои, прикасается в невесомом поцелуе. Спасительная влага губ незнакомки – яд. Лена медленно закрывает глаза, а дальше….
… мелькающие картинки без сюжета и лиц, всезаполняющая чернота с яркими вспышками. Ленка парит по новому туннелю удовольствия. Тысячи ударов тока от каждого прикосновения незнакомки. Мир перевернулся с ног на голову. Лена не понимает, что с ней вытворяет эта женщина. Расслабившись, в нечестном пари дьяволом Ленка продала остатки стыда на новую дозу удовольствия, что судорогой оргазма прокатится по ее телу.
Темнота сильнее сгущалась. Оркестр вокруг затих для Лены и только яркие искорки, вспыхивая в сознании, приближали в сжигающему до тла оргазму. Пальчики до синевы сжимали обивку дивана, собирая по коротенькие ноготки частицы ткани. Совсем немного и…..
Мистическая полутьма, музыка фоном и многоголосье удовольствия за гранью понимания. Круглое бархатное ложе, на котором группа людей, найдя временного партнера, самозабвенно продавали на этой развратной бирже друг другу свои тела за хрупкую монету нереального, запретного оргазма.
И как в шейкере бармена, тонкий, с легкой кислинкой аромат Ленки смешивался теплым запахом какао и табака незнакомки в невероятно страстный коктейль, и сотрясались тела двух дам: совсем еще юной девушки и опытной зрелой женщины!

- Tu vas bien? ( Тебе хорошо?) – совершенно интимный вопрос дамы. Она улыбаясь, смотрит в глаза Ленки.
«Пиздец! Что это было?» - недоумевая, приходя в себя, пытается осознать новый члене Парижского закрытого клуба.

Домой, в одну из Парижских квартир маклеров вернулись под утро уставшие, но чертовски довольные. Мужчины, закаленные подобным досугом, держались бодрячком в отличие от Ленки. Растрепанная, взъерошенная, с бегающими глазками, дорогущий наряд беспощадно измят – была похожа на маленького драчуна, которого за ногу выдернула мама из общей кучи такой же дерущейся детворы. На ватных ногах вошла в квартиру, на ходу сбросила с себя одежду, заплетающейся легко-похмельной походкой перешагивала собственные брюки. На автомате умылась и вот так, не вытираясь, с мокрой мордахой, найдя на ощупь спальню, и тут же упала на широченную кровать, развалившись морской звездой. Как уснула, не помнила. Измученное сексом тело требовало отдыха.
Картинки снов пролетали в голове, не оставляя четких следов, лишь приятное послевкусье. Тело отдыхало, а мозг по кадром прокручивал назад кадры пережитого, как из сбившихся в ком ниток разматывая в Ленкиной голове последние события в ровный клубок. Хмель развратного подпольного клуба плавно развевалась, словно густой табачный дым в придорожном трактире, когда пришедший официант открывает все двери – прохлада и нега, и где-то вдалеке въевшийся в тело «запах» дурмана…
…Лена заворочалась в постели. Вдохнула свежий, немного прохладный и в тоже время теплый, как летнее утро, запах чистой наволочки. Похлопала рукой по постели в поисках «солежателя». Никого не найдя, поморщилась, перевернулась на живот, взлохматила волосы рукой, невнятно что-то пробурчав себе под нос. Резко открыла глаза. Еще не проснувшийся взгляд. Она осматривалась, уткнувшись в бок мягкой подушкой помятой мордахой.
- Ой,ё!...- сонно-охрипшим голосом протянула Лена.
Циферблат электронного будильника стоявшего на прикроватной тумбочке упрямо показывал «11:34». К обеду ее должны вернуть родителям. А так не хотелось. Бренное тело отказывалось шевелиться, выползать из уютных объятий мягкой постели мозг предательски подначивал, если не поспать, то хотя бы повалятся минут пятнадцать-двадцать­. Но, к сожалению, за каждую минуту сна пришлось бы расплачиваться временным лимитом общения с маклерами и расширением познавательной пропасти. Сложный выбор дался не легко. Четыре минуты метаний и мучительных раздумий и почемучка в ней одолела соню. С огромным трудом, прилагая не мало усилий, Ленка, подобно амебе стащила все-таки свои телеса с манящей негой перины.
- Ай, бля! – совсем охрипший бас Кулеминой поздоровался с помещением, пожелав всему интерьеру доброго утра, в особенности паркетному полу, о который она смачно ударилась коленкой. – С добрым утром, блин! – одной рукой потирая ушибленное колено, а другой протирая заспанные глазенки, босая в одних трусах, сбившихся складками на круглой розовой попе, пошлепала на поиски ванной, проигнорировав лежавший на пуфе банный халат и футболку.

Вышла в коридор, остановилась в раздумьях. Шум льющейся воды доносился из ванной. Приоткрытая дверь в одну из комнат. Решила действовать последовательно. Любопытство толкнуло засунуть свой помятый ото сна нос в щель приоткрытой двери.
«О, если Ваня здесь, то Вова тогда в ванной», - сделал сложные для этого времени суток умозаключения, увидев мирно спящего на кровати Ивана. – « Прикольно выглядит, когда спит. А я раньше и не замечала», - улыбнулась своим мыслям.
Не будя одно, направилась к другому. Смешная мордаха, почти нагое тело, походка лунатика – неопытный алкаш, только вставший на тропу большого секса, после первого серьезного перепоя. Шлепала, чвакая босыми ногами по деревянному полу. Вразвалочку ввалилась в ванную. Ни стеснения, ни стыда – все это еще сладко и крепко спало в ней. Дверь оказалось открытой. А раз ей туда надо, вошла без лишних колебаний совести. Нечего по утрам светлую голову забивать такими глупостями.
Зашла, по инерции закрыла дверь на щеколду и преспокойно уселась на опущенную крышку стульчака досыпать последние самые сладкие минуты. Под шум воды и пар из-за задернутой шторки так хорошо дремалось.

-Аха, доброе утро! – бодрый голос Вовы заставил открыть глаза.
Сонным взглядом посмотрела на улыбающегося мужчину. Вова, перешагнул через бортик ванны, снял с держателя большое банное полотенце. Совершенно не стесняясь присутствия юной сони, вытерся, а затем обернул полотенце вокруг бедер.
- Юмористка ты, Лен, - ухмыльнулся он и еще больше взъерошил и без того торчащие во все стороны сосульками от наличия всевозможной парикмахерской химии волосы Кулеминой. – На унитазе слаще спится?
- Угу, - буркнула в ответ, все так же продолжая восседать на унитазе, подпирая кулаками голову и абсолютно бессмысленным взглядом пялилась на мужчину, пытаясь хоть что-то уловить.
- Как спалось-то? – со смеющейся интонацией в голосе спросил он и. не дожидаясь ответа, отвернулся к раковине, продолжа свой утренний моцион бритьем.
- Отлично, - чуть бодрее, но все еще вяло растягивая каждый слог, ответила Ленка, не сводя глаз с Вовиной спины.
От каждого движения его рук мышцы на спине волнами играли, прорисовывая мускулистый рельеф. Капля воды срывается с мокрого завитка его черных полос на затылке, падает на предплечье, плавно стекая по лопатке вниз, начинает свой путь. Таинственно светясь в припудренном паром свете помещения, эта ароматная «слезинка» скользит по спине, как слаломист, выделывая витиеватые крюки по трассе то расслабляющихся, то напрягающихся мышц. Нахлынувшая в миг жажда одолевает. Нестерпимое желание перехватить эту каплю, украсть, пленить. Заставить продолжить путь уже в своем рту и, наслаждаясь вкусным пресноватым ароматом воды с тонкой пряностью мужского геля, чувствовать, как она закипает на языке, распадаясь на молекулы, как капсула экстази, растворяясь, донося вкус мужчины ее клеткам.
Громко сглотнула, вызвав тем самым его улыбку.
- Лен, - он обернулся, - ясно. – Мимолетного взгляда хватило, чтобы подтвердить свои предположения.
Еще недавно заспанный взгляд быстро стал отрешенно-возбужден­ным. Ленка сидела, не терпеливо хлопая босыми стопами по кафелю. Все еще подпирала руками голову и, чаще облизывая пересохшие губы, зелеными огоньками обезумевших, выдающих нестерпимое возбуждение глаз, как лазером, проводила границу- меридиан между тем, что желанно и доступно взору и запретной зоной, куда так хотелось пробраться. Лена то и дело сглатывала слюну, вновь и вновь провожая завистливым взглядом редкие, сбегающее по Вовиной спине капли воды. Казалось, эти мелкие, сверкающие засранки нарочно дразнят ее, и прежде чем скрыться за махровым «шлагбаумом», довольно улыбаясь, машут ей ручкой.
Запах его геля для душа вперемешку с запахом чистой кожи мужчины, растворяясь в облаке пара, проникая внутрь, будоражил возбужденное сознание. Дыхание участилось, голова пошла кругом, Ленка быстрее стала постукивать ногой по полу. Навязчивая мысль сорвать с него чертово полотенце шурупом ввинчивалось в мозг, наглухо перекрыв отступы здравомыслия.
Кап! – еще одна капля срывается с волос и, приземлившись на шее, начинает свой спуск. « Гадина!» - не в силах больше бороться с собой, со своим желанием и наглыми выходками водяной «рецидивистки», Лена вскакивает со своего места. Прилипшая к пластику взмокшая от нетерпения и ерзанья попа, громко чпокнув, с шумом отлипает от крышки стульчака. Всего какой-то шаг и Лена присасывается губами к Вовиной шее, одолев, наконец, свою соперницу. Ощущая столь сладкий вкус победы, на мгновенье этой маленькой частицей утоляет жажду. Такой кайф чувствовать как тысячи молекул живительной влаги с терпковатым древесным привкусом, смешиваясь со слюной, подобно героину в крови разносят опьяняющий дурман, судорогой желания скручивая тело.
- Ленка, ты что творишь? – улыбаясь, интересуется Вова.
- Молчи, - на мгновенье отрывается от желанного тела, позволив ему смыть с лица остатки пены, и вновь припадает губами теперь уже к пульсирующей венке на шее.
Руки ее скользили по торсу мужчины, а пальчики путались в волосках на груди. Она неторопливо перебирала пальчиками волоски, а те нежно щекотали подушечки этих самых девичьих пальцев, будоража нервные окончания и еще больше распаляя желание. Губы жадно исследовали шею, плечи, спину – Лена как мореплаватель, заново открывала для себя карту сексуальных континентов на теле мужчины. Она вдыхала его запах. Зарываясь носом в волосах. Шумный вдох, будто втягивала белую дорожку чистого колумбийского кокаина и эйфория, легкое головокружение. Лена словно парит в облаках, и тело в невесомости. Избавление от тяжести, нежный танец на пушистых завитках облаков. Сейчас она не в душной, пропитанной паром ванной, а где-то на пирсе. И свежий холодок окутывает ее, и брызги шаловливых вол обдают с ног до головы. Она стоит, морщиться, улыбаясь теплому солнышку, подставляет свое лицо ободряющим холодным каплям. Дрожь по телу оставляет возбуждающие следы. Кислород, смешиваясь с кровью, вызывает чувство неописуемого восторга. Снова вдох и новая доза с запахом бушующего океанического шторма наркотика. Возбуждение накатывает волнами. Крепко затягивая тугой приятно ноющий узел в животе. Боязно и безумно очаровательно. Адреналин, азарт, кураж – буря эмоций, бой с невидимым, но очень сильным противником на придуманном ею ринге.
Тело сильно скручивает судорогой возбуждения. Не выдержав этой передозировки, Ленка впивается зубами в плечо Вовы.
- Сумасшедшая!- срывающимся, дрожащим голосом говорит он.
Какая-то доля секунды и, развернувшись, мужчина прижимает Лену к стене. Как в замедленной съемке, пытаясь зацепиться, прихватывает полотенце на его бедрах. Срывает его. Влажная ткань, сейчас как легкий шелк, извиваясь. Падает на пол. Спиной она касается холодной поверхности настенного кафеля. Вздрагивает, отстраняясь от стенки. Ловким движением руки Вова срывает с нее трусы и вновь прижимает к стене. И вновь по телу пробегает мощный по своей силе разряд от соприкосновения разгоряченного тела с холодной поверхностью. Хочется оторваться от этой леденящей кожу стены, но мужчина лишь сильнее наваливается сверху. Его руки беспардонно исследуют Ленкино тело, особо не церемонясь. Завелись оба и назад дороги нет.
Нестерпимая пульсация между ног. Ленка еще сильнее елозит, окончательно сбрасывая трусы с ног. Перешагивает, но не откидывает их в сторону, а просто наступает ножкой на скомканную материю. Неудобный тканевый комок под ногой, но плевать.
На миг оба замирают, остановившись. Испепеляющий взгляд глаза в глаза, прерывистое дыхание жаром обдает кожу партнера. Полнейшее сумасшествие. Сердце отбивает чечеточный ритм. Приоткрытые губы манят, но оба, как заправские садисты, выжидают, получая не меньшее удовольствие. Лена первая сдается. Подмигивает, подав сигнал Вове. Выстрел прозвучал! Жадный, истязающий, граничащей с жестокостью поцелуй – борьба губ и языков, сражение двух диких грациозных кошек. Руки Вовы блуждают по телу девушки. Он с силой сжимает аппетитные места, причиняет боль, оставляя следы от своих пальцев на ее теле. Но все его жестокие ласки приносят Лене ни с чем не сравнимое удовольствие. От поступаемого адреналина, кровь в венах закипает, сжигая любовников до тла.
Он прихватывает ее за попу, придвигая ближе к себе. Чувствует его твердую плоть.
Еще совсем недавно освежающий аромат морской прохлады, источаемый Вовиным телом, превратился в запах раскаленный пустыни. Это уже не муссон, а песчаная буря в Сахаре. Головокружение усиливается, перед глазами все поплыло. Температура тела зашкаливает и Ленка, будто наяву ступая по раскаленному песку. Чувствует как каждое прикосновение его рук, его ласки обжигают, а где-то вдалеке виднее спасительный оазис. Достаточно просторное помещение в мгновение сужается. Становясь невероятно маленьким. И воздуха не хватает. Лена судорожно хватает ртом воздух. Каждый вздох дается с трудом, шумный выдох похожий на стон. Одно желание – как можно скорее утолить свою жажду, ощутить его в себе.
Поцелую давно переросли в укусы. Вова сжимает губы на Ленкиной шее, заводясь от молочного- невинного вкуса ее кожи с ярким. Кричащим, срывающим с катушек любого даже самого здравомыслящего мужчину ароматом ангельского порока. И от места укуса тепло лужицей растекается дальше по телу, доставляя невероятное удовольствие девушке.
- Боже, что я делаю? – невнятный проблеск сознания на выдохе быстро исчезает, уступая место безумию.
Ленка забрасывает ногу на бедро мужчины. Медлить дальше уже нет сил!

Шум воды почти не заглушал откровенные томные звуки голос, доносящиеся из-за двери ванной комнаты. Стоял, слушал. Раздирающие мозг мысли и в жилах закипала кровь, бурлила, обжигая вены взрывающимися парами вулкана негодования. Шуршание тел сквозь бьющиеся о белый фаянс струи воды. Фантомные воспоминания рисовали шикарную по красоте картину. Он видел каждый изгиб Лениного тела, рельеф напряженных мышц, как стекают капельки пота с ее лица, слышал, как к нагретому от постоянно трения кафелю прилипает ее влажная от проступившей испарины попа и спина, видел, как губами хватает воздух, этот опьяняющий своей невероятной сексуальностью безумный горящий взгляд юной чертовки. Он точно знал, что сейчас, после сна, она непременно пахнет чуть сладковатым запахом молока и ванили. Знал, что солоноватая капелька пота, слизанная с ее ключицы по вкусу напоминает свежее кокосовое молоко. Дурманящий утренний коктейль дрянной девчонки.
- Черт! - ярость, зародившаяся внутри, сильным ударом кулака о стену выплеснулась наружу. Не отпустило до конца, но дышать позволило свободнее.

Судороги оргазма, Лена взлетает на вершину блаженства, но мощная, леденящая непонятной тревогой и злостью вибрация, пробежавшаяся от стены по спине, быстро вернула Ленку на грешную землю. Потихоньку восстанавливая дыхание, кое-как на дрожащих ногах выбралась из сетей Вовиного тела. Не говоря ни слова, подошла к ванне, перешагнула через бортик, обеими руками открыла оба вентиля. Вода мощным потоком хлынула на голову. Лена запрокинула голову, подставив воде лицо. Волосы намокали, прилипая к лицу. Она смывала хмель секса.
Резким движением руки задернула шторку.
- Хм…- многозначительно хмыкнул Вова и, подняв с пола и закинув на плечо свое полотенце, вышел из ванной.

Покончив со всеми утренними процедурами, оделась в свой парадный костюм и, наконец, вышла на кухню.
- Привет, - с какой-то не свойственной ей виноватой осторожностью, но достаточно бодро поздоровалась она с Иваном.
Он сидел за столом, читал газету, с наслаждением попивая свой горячий кофе. Странно, но он даже не взглянул на Лену.
- Утро доброе, Лен, - уж очень официально сказал он. И, дождавшись, когда Ленка присядет за стол, добавил. – Лен, завтракай быстрее и поехали, - только сейчас он оторвался от своего чтива, посмотрев на нее. Но от такого его взгляда по спине пробежал холодок.
- А куда поедем? – хотела спросить игриво, но голос предательски сорвался. – В зоопарк? – неподдельный наивно детский испуг и непонимание в ее голосе вызвал у мужчины искреннюю улыбку.
- Домой тебя отвезу и сдам родителям, - с добродушной усмешкой ответил Иван. И тут же на еще не произнесенное Ленкино возражение ответил, - обещал вернуть после полудня, так что цигин-цигин, ай-лю-лю, - указал на время, постучав ухоженным пальцем по циферблату своих наручных часов.
- А зоопарк?
- Лена, - и глазами сказал «нет» и никаких возражений.

Сразу после позднего завтрака Лена вместе с Иваном уехали. Девушка едва успела бросить короткое «покеда» Вове, когда он с чашкой кофе в домашних джинсах и футболке вышел в коридор проводить их. Краем глаза, выходя, успела заметить, как в ответ он махнул ей рукой.
Всю дорогу до дома Кулеминых Иван не проронил ни слова. Пугающее молчание разбавлял надрывный голос Тиля Линдемана. Не свойственная исполнителю лирическая мелодия умиротворяла и одновременно пугала.
Никогда не замечала, что Иван слушает Rammstein, - размышляла Лена, внимательно изучая маклера. – Классика, джаз от классического до нью, этническая музыка – это его. Но рок, да еще такой!? Да, эта песня без традиционного раммштаинского грубого, кричащего исполнения… Но… Что все это может значит?» - она откровенно рассматривала Ивана, пытаясь в чертах его лица найти ответ.
Ни о чем не говорящий взгляд, мнимое спокойствие. Вроде все как всегда. И только руки с силой сжимающие руль выдавали внутреннее напряжение. Ивана явно что-то беспокоило, а вернее злило. Он старался держать себя в руках и этого у него получалось. Но необъяснимая напряженность, исходящая от него, пропитала весь салон, пугая своим зловещим безмолвием Ленку. Мужчина нарочно старался не смотреть в Ленкину сторону. Мысли обоих крепко сплетались в единую сеть и каждый тянул эту паутину недосказанности, пытаясь понять другого. Тонкие нити нарастающей проблемы затрещали, и хрупкие волокна прежде свободных, непринужденных отношений разрывались.
- Приехали, - особо холодно сказал Иван, заглушив мотор.
- Проводишь? – несмело спрашивает Лена.
- Конечно, - улыбается ей в ответ.
Но эта улыбка лишь сильнее заставила напрячься и насторожиться Лену. Вроде все в нем как всегда. Но мнимое дружелюбие вызывало дрожь в коленках. Страшно, непонятно и от этого еще страшнее. Такое хрупкое, пугающее ближайшее будущее вынуждало осторожничать, выверять каждое действие. Хотелось остаться в машине, спрятаться, уткнуться в подмышку, вдохнуть такой дурманящий, успокаивающий аромат мужчины и, заглянув в его глаза, понять, что все это всего лишь страшный сон, ее безумные фантазии, Лене просто привиделось. И еще ужасно хотелось вернуться в то счастливое вчера или сегодняшнее утро. Но…
… Внутренний страх сковывал волю и Ленкина рука сама потянулась к ручке дверцы. Девушка открыла дверь и так же молча вышла из машины.

Лена шла впереди, Иван на шаг позади. Так же поднимались по лестнице. Она чувствовала спиной дыхание мужчины и сходила с ума. Внутри нарастал смерч, закручивая все чувства: и страх, и возбуждения – в единую все сметающую на своем пути воронку. Казалось, сердце бьется где угодно, но не в груди, шумом напоминая о себе не только Лене, но и всем внешне спокойному дому. Ноги наливались свинцом, и каждый шаг по старым скрипучим ступенькам давался ей с большим трудом. Иван шел позади, не обгоняя и не подгоняя Кулемину. Все так же продолжая молчать, останавливался каждый раз, когда Лена притормаживала.
«Что происходит?» - внутренний голос истошно кричал. Ленка слышала эти опасения, но предпринять что-либо была не в силах.
Мистика, дьявольщина. Каждый шаг приносил мучения, а мысли, как острые лезвия, садистски кромсали ее волю, оставляя глубокие кровоточащие ссадины. Ей бы бежать, бежать сломя голову, не оглядываясь, но тяжелые невидимые цепи пронизывающего взгляда Ивана прочно сковали тело. Она сейчас, как попавшая в паутину муха, в несмелых попытках выбраться, запутывалась сильнее. Страх и молчаливая паника овладевали ею, сердце бешено стучало, а тело млело, возбуждаясь от едва доносящегося шороха, издаваемого ее карателем, что так грациозно-осторожно­ ступал по ступеням.
Кожа девушки вспыхивала от каждого легкого дуновения Ивана. Но она не слышала биение его сердца. Оно либо так тихо стучало, либо не стучало вовсе, будто его и не было. Дикий страх гнал мощным потоком хлынувшего в кровь адреналин. Кто он сейчас, ее мужчина? Человек? Дьявол? А может тот самый граф Дракула, легенды о котором вот уже столько веков заставляют стынуть кровь в жилах?
Только сейчас, идя по этой лестнице жизни, Лена начала понимать, что совсем не знает Ивана. Иллюзия того, что она хоть чуточку стала ближе к нему, что немного понятнее стала его жизнь для нее, как замок из песка от накатившей волны, растаивал в пенной воде на глазах. Он всегда будет для Лены загадкой, которую невозможно разгадать, но можно открыть для себя только отдельные ребусы.
- Вань? – так тихо, боязливо-осторожно на выдохе позвала.

До заветной двери в собственную квартиру оставался всего шаг. Что ею двигало в этот момент? Затмение. Лена делает шаг и, повернув, проходит мимо своей двери, продолжает свой путь дальше, наверх.
Ступенька, другая… дерево под ногами боязливо поскрипывает…
Ленка замирает, так и не ступив на следующую ступень. Секунды, растянутые до вечности, безмолвный миг ожидания, как полет над пропастью. Она резко разворачивается и сразу же попадает в руки Ивана. И снова выжидающая пауза. Они смотрели друг на друга и глаза их, как магический хрустальный шар, внутри которого искрящийся электрический разряд, зеркалили мысли своего визави. Игра, сложная, запутанная. Биение сердец – стук съеденной пешки и победителя ферзя о шахматную доску.
«Не играй со мной, девочка», - он просит Лену остановиться первой, зная, что она не поймет этой просьбы и, зная, что сам не отступит, просто не сможет.
Этот странный миг, они стоят у края пропасти, готовые шагнуть в нее. Тишина на лестнице и только их дыхание разбавляет ее. Они как два зверя перед схваткой. Волны мощной, агрессивной энергии, как горящая огнем плетка, хлещет, рассекая тугой воздух старой лестничной клетки. Страх одной и дикое возбуждение и злость другого. Лена смотрела, не отрываясь. Под пристальным взглядом Ивана ее тело немело и жгло и стало покалывать подушечки пальцев. Сейчас ощущала себя глупым непоседливым ребенком, случайно забравшимся в клетку к дикому зверю и раздразнившим его. А Иван как лев, непокорные, беспощадный, властный. Дразните свою милую кошечку, не подозревая, что в один прекрасный момент она превратиться в опасного хищника, жаждущего крови. И вот этот самый момент настал- все в ожидании, открытая пасть, агрессия в глазах, он ловит вас…одно неверное движение и броском вцепиться в глотку своей жертвы…
Тихое, сказанное шепотом умоляющее «не надо», как призыв к действию, то самое опрометчивое движение, отпустившее зверя!

Иван рывком прижал Лену к себе, впившись в ее губы. Жестокий, истерзывающий поцелуй. Он не просит подчинится, не заставляет, просто берет. Треск порвавшихся пряжек. И некогда дорогущий, а теперь безнадежно испорченный аксессуар сиротливо болтается на брюках. Злость на себя. На нее, ревность, болезненными уколами ранила изнутри, в эту минуту вырвавшаяся наружу, руками Ивана, сжимая хрупкое, трясущее от страха тело девушки, причиняло физическую боль. Иванова пятерня путается в волосах Лены, сжав их в кулаке, потянул. Боль, адская боль. Она вынуждает Кулемину запрокинуть голову, схватив за руку маклера. Он проводит носом по подбородку, обводит ее скулу, спускаясь ниже, шумно вдыхает запах своей порабощенной дикарки. Опьяняющий, дурманящий аромат страха и адреналин распылялся по тонкой розовой коже девушки. Он сочился из бешено пульсирующей венке на ее шее, словно из винтажного флакона духов с мягкой помпой, на которою непрерывно нажимал Иван. И тут же, вдоль насладившись ароматным облаком, следуя по тому же пути, пробует ее страх на вкус, слизывая невидимую пряную дорожку языком с ее кожи. Уже не причиняет боль, ослабил хватку. Но Лена все равно неподвижно выжидает, замерла и только сердце сумасшедшим ритмом стучит в груди. Она понятия не имеет чего ждать, но где-то глубоко внутри свербящим червячком что-то постоянно сигналит о том, что эта все затмевающая боль может вернуться в любую секунду. Страх кольцами наброшенной сети опоясывает тело Лены.
«Черт, что я творю?!» - осознание болезненным похмельем отрезвляет голову мужчины в тот самый опасный момент, когда рецепторы на языке отчетливо чувствуют привкус крови.
Ее страх – он солен, как холодные капельки пота, немного сладковат, как еще теплое, четким вкусом невинности, парное молоко и пугающим металлическим привкусом железа, словно лезвие ритуального кинжала. Этот коктейль нужен был Ивану для утоления собственного беспощадного голода, колючей ревностью завладевшего им. Но теперь все, хватит! Дальше только пропасть. Они не упад в нее вместе, а окажутся по разные стороны мерзкой ямы и могут не сойтись больше никогда, не преодолеют ее.
- Прости, - Иван опускает руки, освобождая Ленку.
Шаг назад, он поворачивается спиной к ней. Ленка стоит ошалелая, не в силах что-либо сказать. Пытается отдышаться, смотрит в такую родную и такую пугающую своей властной, величественной осанкой спину Ивана.
И снова эта угнетающая тишина, только слышно как на пару этажей кто-то из жильцов, не ушедших по делам, тихо шуршит у себя за дверью. Опять безмолвный штиль и они одни на старой лестнице Парижской многоквартирке. Лена с Иваном постепенно приходили в себя, пытаясь каждый для себя осознать произошедшее. Скрипучие, покрытые кое-где уже пооблупившимся от частой ходьбы лаком ступени лестницы с красивыми резными перилами и старинными барочными балясинами. Запах старины, пожелтевших от времени листов и книжной пыли, как в публичной библиотеки заполнял встревоженные хаосом мысли организмы, поглаживая и успокаивая подобно заботливым добродушным, изрезанным морщинками мудрости, рукам любимой бабушки.
Иван глубоко вздохнул, запрокинув голову и засунув руки в карманы брюк. Ленка осторожно протянула свою руку, с опаской, то и дело, одергивая, будто пытается дотронуться до горячего казана, пальчиками схватилась за его ремень. Злость вперемешку с сильнейшим чувством собственичества все еще скручивали сознание, разгоняя кровь по венам. Но Иван был не был собой, не достиг всех тех высот, не умей он контролировать свои эмоции. С каждым новым вдохом самообладание постепенно возвращалось к нему. Мыльно горько усмехнулся над собой, собственной глупостью и жуткой нелепостью, ревностью, в конце концов, которые чуть не погубила все, что она так долго и кропотливо создавал. Всю свою сознательную жизнь он умел контролировать свои действия, выверять и просчитывать любые шаги, как свои так и соперников, на давая волю эмоциям, душил их на корню, и от этого ощущения власти над самим собой испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение, сродни самому мощному оргазму. Каждый раз, смотря в испуганные глаза людей, от простых работяг, что трудились на него, до равных по силе противников, получал удовольствие, вдыхая острые, горячие, как обжигающая глотку водка, флюиды первобытно-животног­о страха, исходивших от поверженных. И вот сейчас, стоя в этом пропитавшейся насквозь временем и пылью лестнице, видел тот самый животный страх в глазах Лены, его Лены и испугался…испугался­ самого себя, понимая, что возбуждается от яркого страха в ее глазах, ощутив островатый привкус власти и собственной силы, который как жгучий мексиканский Чили обжигал нутро, высвобождая жестокого зверя.
- Лен… - тихим, ровным голосом поглаживал испуганную дрожащую Ленку.
Мягкий баритон мужчины, словно плед из легкой теплой шерсти, наброшенный на хрупкие оголенные женские плечи, согревал и успокаивал.
Иван намерено не оборачивался. Он итак спиной чувствовал любое ее движение, чувствовал как крепко и в тоже время осторожно девичьи пальчики вцепились в ремень. Он позвал ее, в надежде, что она поймет и остановиться, разорвет эту дьявольскую цепь. Ждал Ленкиного ответа, прекрасно осознавая, что одно нелепое движение и он снова сорвется. Лене стоило только разжать пальцы и отпустить. Но…

Какие-то доли секунды, мощный толчок и Ленка оказывается прижатой к стене. От удара и охватившей боли на мгновение становиться трудно дышать. Но заслуженная, как ей казалось, боль отступает, вновь уступая первенство порабощающему сознание страху. Лена смотрела в глаза мужчины, ища там ответ, намек, подсказку о его намереньях и ничего не видела. Темный, холодный взгляд, похожий на бушующее внутри ледяного куба пламя. Пытается коснуться взглядом, желая ощутить ожог от пламя, но ее лишь обжигает демонический холод. Сколько бы ни смотрела, не разгадывала, как японский кроссворд, старательно зачеркивая мелкие клеточки в попытках получить абстрактный рисунок, видела в этом взгляде лишь одно – он больше не причинит ей боли. Но уж лучше бы он заставил испытать ту боль снова и снова, оставляя на теле синюшные кровоподтеки и кровоточащие раны, а не так беспощадно полосовал душу взглядом, словно тонкий лист бумаги, надрезая изящным канцелярским ножом для вскрытия писем. Чем дальше, тем сильнее боялась, не его, себя, свои чувств, не поддающихся здравой логике, которые все сильнее завладевали хрупким, как богемское стекло разумом. Маниакальное желание испытывать физическую боль при каждом сильно шлепке его руки, который бы отражался в «зеркале» тугого кома возбуждения, будто дрожащая мембрана барабана, отрывистыми низкими, глухими звонами вол растекалась по телу, сильнее возбуждая и влюбляя жертву в своего мучителя.
Лена крепко зажмурилась, ожидая хоть каких-либо действий Ивана. И он не заставляет себя долго ждать. Расстегивает ее брюки, резко дернув на себя, отрывает вжавшуюся в стену от страха Ленкину попу, стягивает брюки вместе с трусами. Но вопреки ожидаемы шлепкам, Иван легонько поглаживает напряженную как камень попу, затем бедро своей до безобразия холеной рукой. Мягкие подушечки пальцев мужчины, щекоча, пробегают по внутренней стороне бедра снизу вверх, вызывая совсем другую дрожь в Ленкином теле. Снова и снова эти ухоженные пальцы скользят по ее ногам, словно поднимаются по винтовой лестнице не порочной келье, так и не доходя до точки, туда, где из больше всего ждут. Неприличное, похотливое желание расставить шире ноги и Лена пытается, но застрявшие у колен брюки, как кандалы, не позволяют ей этого. Она задыхается от этой изощренной пытки. И кажется, будто десяток тонких, мягкие шнурочки кожаной плетки поглаживают ее бедра. Дерзкая, сбивающая с толку, смесь ароматов немного кисловатого запаха свеже-выдубленной кожи и дурманеще сладкого с легкой горчинкой запаха дикой, необработанной ванили, окутывает обоих, заполняет лестничные пролеты старого Парижского дома пьянящим, варварским коктейлем животной страсти, осмысленных человеческих пороков и кровавым привкусом ревности.
Даже не открывая глаза, леденящий, поглаживающим гневным холодом взгляд Ивана на себе. Он давно перестал касаться Лены, и сейчас просто смотрел на нее, внимательно оценивал свое. Как же ей хотелось, чтобы Иван поцеловал ее или хотя бы невзначай коснулся губами, скулой, носом, да чем угодно, ее щеки. Хотелось вновь ощутить то спокойствие и умиротворение, которое она часто испытывала, находясь рядом с этим мужчиной. Но еще сильнее, нестерпимо сильно хотелось секса с ним, дикого, отчаянного, страстного с изощренными ласками, на которые только он был способен. Желала немедленно ощутить его в себе, полностью отдаться. Легкая сладкая горечь ванили заполняла сознание, от чего сильнее стала кружиться голова. Лена слышала свой запах, тот, что так ярко издает ее возбужденное тело, впервые ощутила в полной мере недремлющий вулкан разврата внутри себя, извергающийся с той самой минуты, как она ступила на завуалированную невинностью и многовековой культурой порочную землю Парижа. Вулкан в ней то затихал, то вспыхивал с новой силой. И впервые она не чувствовала запаха Ивана: ни вкусной свежести бушующих волн, ни теплоты можжевелового леса, ни даже холеного маняще-утонченного аромата аристократизма, выраженного в благородном благоухании пряного кубинского табака и обжигающего рома. Ничего не чувствовала и вызывало еще большую тревогу…
Осторожно, боязливо-украдкой Ленкина рука. Словно высвободившейся из тугих веревочных оков пленник, пробиралась туда, где тело жаждало мужчину.
- Не смей, - холодным спокойным тоном произнес Иван. В его голосе словно дрожал металл. Он крепко сжал хрупкую ладошку Лены, отвел ее руку.
Горячая волна прокатилась по Ленкиному тело от этого сильного прикосновения. Так и не решаясь открыть глаза, прислушивалась, как быстро, но в тоже время без особой нервозной суеты Иван расстегнул сначала ремень, а затем и сами брюки…

Пыль тяжелой пудрой с терпким ароматом старой древесины заполняла легкие. Истошный, жалостливый скрип рассохшихся от времени скрип ступенек под слившийся в неистово бьющийся ком на них тел. Чем резче становились движения Ивана, тем больнее впивались в спину ребра ступеней, оставляя отчетливые монотонно серые следы, так напоминающие обыденную суетливую жизнь любого среднестатистическо­го жителя мегаполиса, на белой Ленкиной блузке и красные, словно неровными мазками кисти талантливого непризнанного гения-мазохиста, борозды на нежной девичьей коже. Последние мощные толчки, блаженство и награда для него, и наказание без удовольствия для нее!

Ленка сидела на самой нижней ступени. Облокотившись плечом о резную балясину, уткнулась носом в согнутые колени, смотря из-под растрепанной челки на дверь собственного временной квартиры, где жила с родителями. Иван стоял на пролет ниже, опираясь одной рукой о перила, второй, пропуская сквозь ухоженные аристократически длинные пальцы шелковые пряди, поправлял упавшие на лицо волосы.
-Лен, спокойно окликнул ее. Лена подняла на него глаза. – Запомни, я не выношу закрытые двери, особенно те, что не могу открыть.
Образно. Но так доходчиво. Лене не нужно было быть Нострадамусом, чтобы понять о чем он сейчас говорит. И в знак согласия, она просто моргнула.
- А ты ему ничего не сделаешь? – такое осторожное, будто ласковая кошечка аккуратно прощупывает мягкой лапкой ногу хозяина, задала интересующий ее вопрос.
Иван же в ответ лишь усмехнулся, приподняв уголок губ:
- Будь спокойна. – и он потеребил рукой светлую макушку девушки.
- Ой, вы уже вернулись?- И лена, и Иван как по команде обернулись на приветливой голос Ленкиной матери, которая по какой-то загадочной случайности только сейчас открыла входную дверь и радушно улыбаясь, стояла на пороге.
- Добрый день, - вежливо поприветствовал женщину Иван, и легкая снисходительная улыбка едва коснулась его лица. – Возвращаю вам ваше чадо.
- Может, зайдете на чашечку кофе? – не унималась Вера.
- Спасибо, но вынужден отказаться, дела. – снова поправил волосы, запустив в них пятерню. Завораживающий жест гипнотически действовал на женщин всех возрастов и Ленина мама стала не исключением, откровенно следящая за этим действом мужчины. – Всего доброго! – и он стал спускаться, оставив двух женщин, мать и дочь, вдвоем.
- До свидания! Заходите еще, Ванечка. Мы всегда вам рады, - в спину крикнула уходящему мужчине Вера, и как-то укоризненно, осуждая такого «гостеприимство» Лены, посмотрела на дочь.
Ленка поднялась с насиженного места, демонстративно-небр­ежно стряхнула с попы пуль рукой и, деловито прошагав мимо матери, буркнула:
- Даже не начинай.
- Лена, - закрыв входную дверь, Вера, семеня, проследовала за дочерью, - Иван такой замечательный человек, а ты… - она прервала свою речь на полуслове, резко остановилась, нос к носу столкнувшись на пороге комнаты со своим уже взрослым ребенком.
- Мам, а тебя не смущает, что я с этим, как ты выразилась, замечательным, - намеренно акцентировав на этом слове внимание Веры, - мужчиной сплю, а? – и, не дожидаясь ответа, захлопнула перед носом матери дверь.