Сериалы онлайн

«Во дурак! Нет, чтобы побольше времени с Ленкой проводить, а я в виртуальном мире Плисецкую изображаю. Ну дурак ты, Степнов! Придурок! Человек с придурью…»
Целый день Степнов ругал себя. Вчерашнее он-лайн общение не прошло бесследно для его психики. Виктор настроился было поработать не только ногами, но и другими конечностями, проверить на себе некоторые законы физики о трении тел. Для этих экспериментов был даже подобран плацдарм в виде крутящегося офисного кресла, с превосходной узкой щелкой между седушкой и спинкой. Но весь эротический запал был на корню обрублен одним единственным, анти эрекционным именем «Светочка». Желание моментально улетучилось и не проснулось даже утром.
Но чего роптать на судьбу, коли Лены он не увидел ни той ночью, ни утром, ни в течении первой половины сегодняшнего дня. А восстановить его мужскую, а точнее его, Степновскую силу, могла только Кулемина. Одни непроизвольный, беглый взгляд на любимого, обожаемого детеныша, и у Степнова все в ажуре.
А пока «таблетка» для потенции не появилась на горизонте, Виктор покорно слушал нравоучения собственной совести.
«Ну, не дурачина ли? Повелся на какого-то полоумного идиота, влюбленного в Светочку. Еще не дай Бог, если та Светочка, Уткиной окажется?! – и он передернул плечами.- А Ромео ейный – Милославским. Бррр!» - и Степнов смачно и громко сплюнул, состроив рожу. Обтер лицо рукавом, как бы смахивая не видимый поцелуй литератора.
Виктор бесцельно бродил по улице, костеря себя. Его съемочный день закончился сегодня раньше и всех отпустили. Причину срыва съемок никто не объяснял. Но для себя Степнов все же сформулировал несколько правдоподобных отговорок. То ли в их высокобюджетном фильме прохудился этот самый высокий бюджет. То ли костюмерша заболела. С костюмами у них дело не заладилось с самого утра. Да, костюмы самая реальная причина внепланового выходного. Больная костюмерша – хана всем съемкам. Заменить ведь ее не кем. Мог бы ведущий рубрики «Оч. Умелые ручки» Андрей Бахметьев. Он то специалист по пластиковым бутылкам и их производным, но, видимо, с ним договориться не успели. Или все тот же бюджет не потянул ведущего первого канала. А раз так, то съемки отменили. И Степнов теперь был предоставлен сам себе.

Ну, раз день освободился, то Викторову просто было необходимо найти возможность сбросить напряжение вчерашнего вечера. И как никто другой в этом ему могла помочь Кулемина. Выходя со съемочного павильона и вспомнив, что у его детеныша сегодня репетиция, он решил немного погулять, а затем направится в школу. Мысли, постоянно крутившиеся в его голове о неудавшемся танцевальном рандеву в глобальной сети, не давали Степнову покоя.
«Так, надо в школе передвигаться короткими перебежками, чтобы ненароком не наткнутся на Светочку, неудавшуюся меня. Фи, - и Степнов снова сплюнул. – Или Милославского, этого Казанову он-лайн масштаба. Но не факт, не факт, что со мной переписывался именно он, - успокаивал он сам себя. – Кто бы ни был, на Мирослава лучше не натыкаться, - принял решение Степнов. И самое главное не встретить Борзову. Такого ада мой отвыкший организм просто не выдержит. Сноровка то уже не та, не та…»

Уже в школе Виктору удалось пробраться до спорт зала незамеченным. У ранеток полным ходом шла репетиция. Он, не отвлекая девочек, прошел, сел на лавочку и стал слушать и наблюдать. Улыбался, вспоминая счастливые моменты, проведенные в школе, в этом спорт зале и у Ранеток на репетициях. Переводил взгляд с одной девочки на другую, пока не остановился на бас гитаристке.
«Моя,» - с придыханием произнес Степнов. И тут же с головой ушел в воспоминания: Вот она лечит на пару со Светочкой его травму, распяв его на козле; вот он выводит ее пьяную из зала. О, и первый страстный поцелуй на козле, запечатленный Борзовским раритетом. Да и много чего еще.
Память диафильмом выдавала теплые воспоминания.

Замечтавшись, Виктор и не заметил, как закончилась репетиция и что сейчас девочки собирают инструменты. Он так и продолжал сидеть, уставившись в одну точку. Всматривался в любимый образ Лены, который стал сейчас лишь его фантазией, оставшимся в памяти стоп-кадром, приветом из прошлого, заманивающий в чарующее будущее!
-Чего задумались? – пихнула его в бок девушка, присаживаясь рядом.
- А? Че? – выпал, как птенец из гнезда, из своих раздумий Степнов.
- Не а че, а о чем? – подмигнула ему Лера. – Тьфу на тебя, Новикова! Напугала, - все тем же отрешенным, постепенно выходящим из забвенья взглядом смотрел Виктор.- Пугаться не надо, Виктор Михалыч, а то вдруг чего? – и Лерка хитро улыбнулась, вздернув бровки.
- Чего вдруг?
- Ну, - протянула она, - не встанет…е, - и снова подмигнула. – А мы уходим уже, финита репетиция….
- Ты к чему склоняешь? Ой, то есть клонишь? – дремота мыслей не давала возможности быстро переключатся и улавливать смысл слов.
- Тьфу на вас, Виктор Михалыч! – превосходно сымитировала плевок Новикова. И, встав со скамьи, нагнулась к его уху, прошептав, - вас уже ждут… в подсобке. – Стала медленно удалятся прочь из зала, проследовав за остальными Ранетками.
- Понял, не дурак, - встрепенулся Степнов.
- Дурак бы не понял, - добавила Лера, выходя. И расхохотавшись, закрыла за собой дверь.

Как только по ушам хлопнул звук закрывающейся двери, Степнов вскочил. Одернув свой джемпер, хитро улыбнулся, облизнулся, как Чеширский кот. Пару шажков. А вернее, как штангенциркуль, в два присеста преодолел расстояние от исходной точки до двери в подсобку. Стоя на пороге своей бывшей коморки, бесшумно выдохнул и с грацией мамонта подскочил к возившейся со своим басом Ленке.
- Детеныш… - на одном дыхании, прижимая Лену к себе, заговорил Степнов. – Я соскучился!
- По козлам? – съязвила Кулемина, зачехляя свой бас.
- И по ним тоже, - подхватил ее выпад Степнов.
И перехватив из ее рук гитару, прислонил инструмент к стене. Развернул Лену к себе лицом. И прижавшись еще ближе, томно произнес.
- Давай поностальгируем? А?
Смотря ему в глаза, она ответила поцелуем.

Стоило только соприкоснутся губами, как обоим сорвало крышу. Жадный поцелуй, желание овладеть друг другом здесь и сейчас. Этих влюбленных уже не остановить!
Тесная подсобка, пропахшая пылью, резиной и дерматином, запах казенной краски на стенах – все лишь усиливало влечение.
И, наконец, козел! Запасной, ни раз опробованный зверь так и подначивал влюбленных не просто вспомнить, а снова прочувствовать на себе былые времена.
- Родной, - снежностью произнес Виктор, опираясь ладонями в потрескавшийся дерматин.

Оставшись без джемпера и рубашки, которую стянула с него Кулемина, он продолжал упираться в любимого «парнокопытного», наслаждаясь действиями своей девушки. Ленка возила носом по Витиной волосатой груди, проворно расстегивая ремень на брюках.
Руки умело орудовали, расстегивая ширинку. Лена с легкостью справлялась. Многомесячные тренировки сказывались. Возбужденная, в нужный момент руки не подводили свою хозяйку. Ленка росла в своем мастерстве соблазнительницы. А Степнов так же деградировал, стоило только приблизится к Кулеминой на взрывоопасное расстояние.

Он лежал, облокотившись о козла. Томно вдыхал аромат ее волос, млея. Задыхался от возбуждения и удовольствия, которое дарил ее смешной носик, возившийся в его нагрудной растительности. Девушка шурудила своими пальчиками, пробираясь сквозь дебри его волос к заветному «другу». Ее не ловкие, немного детские поглаживания будоражили мужское сознание.
Расстегнутые брюки. Она подбиралась все ближе и ближе, избавляя его от ненужного тряпья. Пыль и дурманящий аромат спорт инвентаря затуманивали мозг, сбрасывая оковы стеснительности и неловкости, открывали новые грани их отношений.
Мужчина дрожащими руками тянет наверх ее кофту….

- Воаля! А вот и я! – громкий возглас разрывает романтику ситуации. – Не ждали? А я вас нашла! – дикий, устрашающий смешок, она влетела в зал, прыгая, как клоун из замшелого шапито.
Пара переглянулась и, засмущавшись, потупили взгляд. Отпрыгнуть друг от друга не было сил. Сковал так не кстати проснувшийся стыд. А тела их еще бились в дрожи возбуждения.
Борзова быстрым беговым шагом преодолела расстояние до влюбленных. И оказавшись около них, разочаровано произнесла:
- Ооо, везде суррогат…
- Что вы имеете в виду, уважаемая Людмила Федоровна? – с трудом выговаривая слова, спросил Милославский.
- Как это что? Я сюда на первый состав пришла, а не на дубль, - сверкнула она глазами.
- Людмила Федоровна, мы…мы…мы…не хо…- начала мямлить Светочка.
Что не говори, но Борзова поразительно действовала на библиотекаршу. Как не хорохорилась Светочка за глаза, но стоило только завучу появится, храбрость пасовала перед напором Борзовского «катка».
- Светочка, не мнитесь, - начала говорить Борзова. – Коли я попала на второй состав команды, то намерена, во что бы то ни стало, посмотреть все до конца. Поэтому вперед и с песней, - приказным тоном продекламировала она.
Заняв самую удобную смотровую позицию, она, как цербер, стояла над непонимающими горе-любовниками.
Людмила Федоровна, вы поймите, мы же любим со Светланой друг друга. Но если на ваш взгляд наша любовь, и наши действия неуместны и противозаконны, мы уйдем. – сказал Милославский и попытался встать сам и поднять свою любимую.
-ЭЭЭ, нет! – и Борзова с силой навалилась, уперевшись локтем в спину Светочке, удерживая библиотекаршу в том положении, в котором та находилась до ее прихода. – Любите друг друга, кто против?! Но при мне! – и она погрозила пальцем. Конечно, мне больше хотелось увидеть акт Степнова с Кулеминой. На это и рассчитывала. Но раз не судьба… хотя … я точно была уверена, что выслеживала Степнова, - призадумалась математичка. – А отрабатывать за них придется вам! – и она хлопнула по спине Уткину так, что та, упав на Милославского, закашлялась.
Борзова пристально уставилась на парочку. Под ее зорким оком сдавали позиции даже опытные ловеласы, находящиеся под действием виагры. Что уж говорить о хрупкой, только зарождающейся любви двух не самых прытких и смелых людей. И ступор выглядел вполне логично и уместно. Но только не для Людмилы Федоровны. Не в силах больше терпеть их нерешительность, Борзова нырнула рукой меж слепленными телами парочки.
- Так-так, оценим масштабы, - произнесла она, деловита закусывая губу.

Но, запутавшись в Милославской шерсти где-то на подступах к интересующему ее агрегату, воскликнула:
- Е-мое, Мирослав Николаевич, нельзя же так зарастать! Уже все макаки эволюционировали, один вы отстаете. Бедная Светочка, пока будет прорубать дорогу сквозь эти дебри, состарится. Но мы сейчас все подправим…
И Борзова, решительно отпихнув библиотекаршу от пациента, достала из своей чудо сумки садовый секатор.
- Ну, начнемсссс! А вы, Светочка, реанимируйте больного, дыхание рот в рот, - и завуч властно ткнула пальцем на оседающий орган.
- Может не надо? – с ужасом в глазах, простонал Мирослав.
- Надо, Федя, надо!
Хруст секатора эхом разносился по спорт залу….

А в это время Кулемина со Степновым, затарившись в ближайшем магазине, преспокойно шли домой, обсуждая по дороге всякую всячину и ничего не подозревая о спорт зальной экзекуции. Не задержи завуча Савченко на полчаса, то горные тропы Кавказа сейчас прокладывались на Степновской груди!

Близился торжественный день, их новый совместный праздник. Ленка так рассчитывала отпраздновать его только вдвоем, но Степновская работа, именуемая съемками в фантастическом экшене, снова спутала все карты.
Узнав о том, что в свой день рождения, Степнову предстоит целый день провести на съемочной площадки, Ленка огорчилась. Она уже настроилась на совместный ужин и даже начала обдумывать сюрприз для Виктора. В кои то веки ей захотелось романтики, и на тебе! Как говорится, облом подкрался не заметно! Неимоверно жалко было потраченных на раздумья усилий.

«- Детеныш, не расстраивайся!- успокаивал Степнов. – приходи вечером ко мне на площадку и отпразднуем вместо со съемочной группой.
- Со съемочной группой? – переспросила Лена, а внутри все тепло от негодования.
- Ну, давай девчонок позовем? Весело и живая музыка будет. – взглядом преданной собачки смотрел Степнов.
- Ага, хор старушек-веселушек и пропитый трамбойнист! Обхохочешься, Степнов, - надула губы Лена.
- Ленок, не злись. Это всего лишь день рождения, а ведь у нас с тобой еще и ночь рождения, - задабривал Степнов.
- Ты перепутал, ночь для зачатия, - смягчилась Ленка. – Но я, пожалуй, соглашусь. – и заулыбавшись, чмокнула Виктора в губы.»

Согласившись на предложения Виктора отпраздновать его день варенья дружной компанией космических Смешариков, Лена принялась за обдумывание и планирования праздника и подарка любимому. Конечно, главный подарочек – она сама. Тут и спорит нечего. Все равно его получит. Но надо было придумать что-то еще. Что-то такое, чтобы удивить, поразить, вынести мозг. Выбор велик. Но все банально. И чем ближе заветная дата, тем сильнее тихое разочарование сменялось паникой. Ничего путного в голову не лезло. А то что предлагали продавцы-консультан­ты просто раздражало и приводило в бешенство.

Совсем обессилив от поиска Лена медленно брела к метро. Еще один неудачный день. Казалось, ничего более менее путного ей уже не попадется. Оставался последний вариант на крайний случай – станцевать при всех ледку-енку а-ля «Мулен Руж» под собственные «опавшие листья». Но к нему Кулемина прибегать не хотела.
И опа… счастье, наконец. Повернулось к ней передом!

Яркие огни магазинчика. Не долго думая, Лена дернула за ручку и смело вошла в торговом зале специфической «сувенирной» лавки. Глаза разбегались от обилия всевозможных товаров. Кулемина открыла рот, оглядываясь и не зная, куда приткнуть взгляд, на чем остановится.
Она несколько раз пробежалась по магазину, исследовав его вдоль и поперек. И снова удача!
«Кто ходит в гости по утрам,
Тот поступает мудро!
То тут сто грамм, то там сто грамм,
На то оно и утро!»
Вспомнилась ей перефразированная песенка из Вини Пуха. Ее аж распирало от гордости за саму себя.
«Ай да Кулемина, ай да молодец! Гений!» - нахваливала себя Ленка.
- Вам помочь? – спросила подошедшая к ней продавщица.
Девушка была под стать магазину: колоритна и ярка. Татуировки по всему телу, пирсенг в бровях и носу.
- Мне вот этих свечек штук….ээээ…- замялась Лена, обдумывая количество покупки и мысленно оценивая размеры праздничного торта.
- У нас есть такие же, только…
- С перламутровыми пуговицами?, - перебила девушка Кулемина.
- Можем и поперломутить. Натереть до блеска, - виртуозно ответила та на Ленкин шутливый выпад. – Да и размерчик для перламутра самый подходящий. Смотреть будите?
- А то! – подергала бровками Лена.
Они прошли к прилавку. И продавщица вытащила из коробочки ту самую свечку большого размера. Положила ее на прилавок и с интересом стала наблюдать за реакцией Лены.

- Ух ты! – по-детски восхитилась Кулемина. – Действительно размерчик что надо, - и смотря на девушку восхищенно-завороже­нным взглядом, показала ей большой палец в жесте одобрения. – А перламутр то какой – блеск! – встрепенулась Ленка.
- брать будите?
- Буду. – утвердительно ответила Лена. – Только, - она на минутку замолчала, прикидывая в голове все детали, - я, пожалуй, возьму одну такую, - и она ткнула пальцев в большую свечу. – И десять штук тех, - Лена указала рукой себе за спину, в глубь зала, - что поменьше. Будем расти и возгораться, как настоящие именинники, - добавила она и довольная собой облизнула губы.
- Хорошо, сейчас все оформлю.

Через двадцать минут довольная и счастливая Лена вышла из магазина. Помявшись на пороге, решая куда держать путь, направилась в сторону кондитерской. К таким великолепным, без ложной скромности, свечам просто необходимо было достойное обрамление в виде сладкого шедевра кулинарной промышленности.
Стоя перед витриной уютной, пахнущей ванилью, марципаном и шоколадом кондитерской, Лена прибывала в замешательстве. Глаза разбегались при виде красочных, аппетитных на вид тортов. Но нужен был тортик без вычурности, без розочек и бабочек, без зверюшек и погремушек. Что-то строгое, но вкусное. Еще через какое-то время к Лене подошла кондитер и предложила помощь в выборе. Кулемина с радостью согласилась. Все же советы ей были нужны.
Лена бегло объяснила, что примерно она ищет. В последующие полчаса женщина, отобрав несколько подходящих лакомств, рассказывала о их составе и достоинств. Лена внимательно слушала, по ходу отметая неподходящее.
И, наконец, осталось выбрать один из двух экземпляров: «черный принц», шоколадный торт с темными бисквитными коржами, и «Французский поцелуй», торт-суфле, облитый темным и белым шоколадом.
Дилемма мучила не долго. И Лена выбрала второй вариант. Во-первых, ей больше нравилось название. Уж очень оно подходит их отношениям с Виктором. От него так и веяло дерзостью в напускной романтике. А во-вторых, Лена любила все, что мало мальски напоминало по вкусу «Птичье молоко». Да и сам торт внешне был тот что надо. Не столь аскетичен, как первый, но без лишних карамельных прибамбасов.
Сделав заказ на трех килограммовый торт, она расплатилась, указав в бланке доставки время и место, куда сее чудо надо доставить и ко скольки.
В графе «надпись-пожелание»­, Ленка быстро написала: «Взрослей и размножайся!»
- Ну, Степнов, с наступающей на пятки старостью тебя! – и Лена дерзко улыбнулась.
Она отдала свечи и попросила установить большую в центре, остальные по периметру. Так же попросила не говорить имениннику от кого подарок. Да и вообще, лучше пусть курьер подзовет сначала ее. Убедившись, что ее поняли правильно, самодовольным взглядом стала наблюдать за меняющимся выражением лица кондитера, когда та открыла упаковку одной из свечек. Подтверждающее кивнула головой и, расхохотавшись, вышла из кондитерской, оставив прибывать в недоумении женщину.

К семи вечера съемки были окончены. В это же время подошли Ранетки с Рассказовым. Девочки вместе с костюмершами быстренько накрыли подобие шведского стола.
Пока женская половина празднующих возилась с угощениями, Степнов чинно принимал поздравления. Кто-то подходил и в шутовской форме желал всякого разного, и Степнов отвечал забавной улыбкой, пытаясь отшутится в ответ. Кто-то деловито декламировал пожелания в истинно совдеповской манере, и Виктор с серьезным выражением лица скупо кивал.
Лена весь вечер держалась поодаль от любимого. Намерено не подходила слишком близко до того момента, пока не принесут ее подарок.
Вечер шел своим чередом. Девочки пели свои песни, гости в составе съемочного коллектива за обе щеки уминали угощение. Без десяти девять в павильоне появился курьер из кондитерской. Стараясь не привлекать внимания, он позвал Лену. Незаметно для Степнова она последовала за рассыльным, по дороге шепнув Новиковой пару слов на ушко.
Ровно в девять вечера, как по команде, в зале выключился свет. И под акапелла Ранеток и остальных парень внес торт с зажженными свечами.
По мере того, как торт приближался к праздничному столу, громкие возгласы развеселой западной песенки « Happy Birthday» сменялись шоковым понижением голосовой активности горлопанящих. И уж в тот момент, когда парень поставил пред Степновым чудо кулинарной мысли, Виктор, как набрал в рот воздуха, та и замер. Раздутые от павильонного кислорода щеки, выпученные глаза от удивления- подарок пришелся ко двору!
Отблескивая в глади шоколадной глазури мерцали одиннадцать точных копий мужского органа! А пламя изящно подсвечивало поздравительную надпись, написанную на торте шоколадом.

Кто-то под впечатлением от увиденного икнул, кто-то нервно хихикнул. Повисшую тишину нарушил бухгалтер, гнусавым голосом крикнув:
- Витенька, дуйте!
- Дуйте, дуйте, - усмехнулся Рассказов и хлопнул именинника по спине.
От чего весь сдерживаемый во рту воздух с шумом вылетел на свободу, разом задув все одиннадцать горящих мужских «соратников». Раздались громкие аплодисменты. И кто-то предложил разрезать торт и отведать его. Но смельчаков сразу не нашлось. Все ждали хоть каких-то действий от Степнова, а тот прибывал в ступоре.
Видя замешательство любимого «новорожденного», Кулемина подошла к столу, взяв в руки нож. И ловко сделав два надреза, располосовав мягкую структуру сладости, отсекла ломтик. Прежде чем положить нож, он провела пальчиком по лезвию, смазывая налипшее суфле, и тут же отправила палец в рот. Медленно, с грацией элитной куртизанки облизал а его, смакуя . Степнов и без того прибывавший в шоке от маленьких горящих копий того, что находится у него в штанах, громко сглотнул, глядя на эти шаловливые пальчики в обрамлении розовых губ.
- Вкусно! – просила Кулемина, окончательно добив Виктора. И отошла в сторону, позволив другим гостям полакомится.
Следующим сластеной после Ленки стал все тот же бухгалтер. Притащив за собой режиссера, он взялся за нож. Гений деревянных счет, ровесник Троцкого, похожий на крота, сняв очки-бинокли, со знанием дела отрезал себе и другу по куску. Вытащил свечку, и восхищенно произнес:
- Как в детстве, - засунул свечу в рот. Смачно причмокивая, облизал два восковых кругляшка. И вытащив ее изо рта, добавил. – Виктор, а вам большая. На попке свечи всегда так много крема!
- Во мужик профи! – подала голос Новикова. – Только вы не стой стороны начали, - уже громче крикнула она.
- Лерк, - пихнула ее в бок Аня.
- Да ладно тебе, Ань. Вдруг у него это в первый, да судя по возрасту, и в последний раз. Дай хоть подскажу. А то, бедолага, перископы опустил, и не видит ни фига. Лучше с головки начать. А то не дело путь к удовольствию мужчины через прямую кишку прокладывать.
И все, кто стоял рядом с Новиковой, повалились со смеху.. а Лера с Аней, последовав примеру старого любителя вагинальных свечек, отрезали себе по кусочку торта. За ними уже смелее потянулись остальные гости. И уже через пару минут, оставшиеся десять свечей преспокойно валялись на столе, в то время, как «Французский поцелуй» с дарственной надписью неумолимо исчезал в утробах празднующих.
А старый счетовод так и продолжал забавляться, окуная свечку различными концами в торт, облизывать ее, наивно пологая, что слюнявит просто восковую палочку.
Степнов продолжал наблюдать за свечной экзекуцией. Не выдержав испытание тортом, пулей вылетел из зала.

-Степнов, чего ушел? Тортик не понравился?- ехидничала Лена, глядя, как мужчина рассекает просторы гримерки.
- Фу, - передернулся Виктор. – У меня от облизывания Андреечем твоих свечек там, - он ткнул на бугорок у себя в штанах, - все взмокло. Где ты их выкопала? Как настоящие, е-мое.
- Тебе скажи и ты захочешь, - хитро произнесла Ленка. Подошла к Виктору, и толкнув, усадила на диванчик. – Слепок сделал, сейчас покажу как!
Подмигнув Степнову, ловко выудила из его брюк оригинал свечного шедевра.
- С днем рождения!
Ее нежные пухлые губки коснулись нежной кожи. Смелые манипуляции. Сжав в куре его друга, ловко доводило своим шаловливым ротиком Степнова до наивысшей точки блаженства.

В этот праздничный вечер сама главная свеча на именинном торте вспыхнула ярким, фееричным белым пламенем, растекаясь по горячему «канделябру»!

Иногда так трудно смирится с чужой славой, пусть даже еще не наступившей. Но неминуемо грядущей. Ведь рано или поздно лавры, пьедестал, овации накроят счастливчика. А ты сидишь и понимаешь, что опять пролетаешь, как фанера над Парижем. Сложно ужиться с мыслью о том, что лихой ковбой на школьном козле тебя обскакал. Осознание. Что этот Акрополь тебе уже не занять, вконец портило настроение.
Но почему? Чем ты хуже? Ну и что, что некто давно проторил эту дорожку к собственной славе кропотливым, упорным трудом. Но ты же талантлив! Ты гений! И от этого становилось еще хреновее, и еще сильнее душила склизкая жаба зависти!

Листок за листком – аккуратная ровная стопочка рукописи романа. Порядок, во всем должен быть порядок и дисциплина. Эти листки еще предстоит показать знатокам. Они найдут своего читателя. А если повезет, то и зрителя. Все будет восхищаться талантом автора. И именитые режиссеры будут требовать, вымаливать на коленях новые шедевры для экранизации. Счастье, блажь осознавать, что скоро, совсем скоро тебя оценит весь мир! Тебе будут рукоплескать, а ты гений, всего добившийся сам! Ты этого достоин по праву!

Листок за листком –уголок к уголку. Беспорядок ведет к провалу. Только неукоснительно следуя собственным правилам, будешь почивать на вершине славы!
Рукопись аккуратно сложена в папочку. Шлепнули две утягивающие резиночки. Готово…

-Кто же так настойчиво звонит в дверь? – Кулемин шаркал тапочками. – Данилыч, ты, что ль? – щелчок замка. Дверь распахнулась и Петр Никанорович замер на пороге. – Здравствуйте…- опешил. Не сразу сообразил, кто перед ним. Пригляделся, не поверил своим глазам. Снял очки, подышал на стекла, а затем с особым усердием стал натирать отворотом свитера стекла. Снова одел очки. Посмотрел на визитера, моргнул несколько раз и испуганно спросил, - Что-то с Леночкой? – испуганно схватился за сердце.
-Успокойтесь, Петр Никанорович, с Леной все в порядке. Мне с вами поговорить надо. Можно? – и визитер рукой попросил разрешение войти.
- Ой, старый болван! – хлопнул себя по лбу Кулемин. – Проходите, милости прошу. – отступил, пропуская в квартиру. – Прошу вас, прошу, - закрыл дверь и, суетясь, препроводил гостя в гостиную.

Оба почти одновременно вошли в гостиную, немного замявшись у двери. Но потом, все же войдя в комнату, Кулемин предложил гостю присесть на диван. А сам после сел на стул. Волнительно- заинтересованно смотрел на гостя, не понимаю. Что его привело к ним. Ведь раньше столь высокие люди к ним не захаживали. Да и более того, в гости приходили только Ленкины Ранетки и Виктор Степнов. Ну и конечно же Данилыч. А так, они с внучкой жили обособленно, в своем уютном мире. И от этого странного визита старому фантасту становилось плохо. Разные нехорошие, не добрые мысли лезли в голову.
- Так все-таки что-то с Леночкой? – не выдержал давления своих пугающих мыслей Кулемин. Испуганно всматривался в глаза собеседника.
- Да все с ней хорошо, -нервно ответила дама.
- Может с учебой что? С математикой?
- Нет же. У вашей Лены с учебой все нормально. И с математикой в том числе. Не шикарно, но в порядке. Если бы была чуть-чуть внимательнее и не ленилась, цены бы не было.
- Я с ней поговорю. – заверил Кулемин сидящую перед ним Борзову.
Да не надо. Я же все понимаю, дело молодое. Пусть лучше с Ви…. – и она осеклась. Не выдавать же свою осведомленность о личной жизни внучки фантаста Кулемина. Тем более, что она может ему поведать? Голые факты, да так, что старого писаку кандратья хватит. А скорая кончина дедушки не входила в планы бабушки. В любом случае он еще нужен. – Пусть Леночка гуляет. Наслаждается молодостью. Она не двоечница. Учеба у нее не плохо идет. И ей этого достаточно. – успокоила Борзова Ленкиного деда. Его нервоз мог помешать адекватно воспринимать важную информацию, с которой она собственно и пришла к нему. – Я к вам по другому делу.
Кулемин свободно вздохнул. Раз с Леной все хорошо, то остальное не страшно. Но… шапочное знакомство с Людмилой Федоровной не позволило реально оценить масштабы предстоящей просьбы и предотвратить катастрофу.
- Петр Никанорыч, мне нужен ваш профессиональный совет и помощь, как писателя с многолетним стажем.
- Да-да, я вас внимательно слушаю, - принял расслабленную позу.
-Я вот написала роман… - начала математичка. Доставая из папочки аккуратно сложенные листы.

Кулемин расслаблено откинулся на спинку стула. Приготовился внимательно слушать. Любое творчество заслуживает внимания. Так считал Кулемин. И старый фантаст старался помогать, как начинающим гениям, так и тем, кто просто в этом нуждался. А иногда и открывать новые таланты. Помогла, где советом, где более реальными действиями. а тут к нему за помощью обратился уважаемый преподаватель. Сомневаться в отношении ее творческих способностей просто неприлично. Вот он и не сомневался, наивно пологая, что подвоха от ее романа ждать не стоит.
Наивность – главный недостаток Петра Кулемина. Сколько ему говорили, что он похож на большого ребенка. Но в силу своего возраста, знаний и жизненного опыта поверить в это убеждение было трудно. Хотелось думать иначе. И он думал. Не раз попадая впросак.
Мужчина тщательно протер очки, до блеска надраивая стекла все тем же свитером. Будто бы это могло помочь вникнуть глубже в суть сюжета. Нацепил их на нос. И внимательно взглянул «удвоенной» парой наивных глаз.
- Начинайте, - вежливо разрешил он Борзовой и взмахнул рукой, показывая, что он теперь готов ее слушать.
«Стартовый выстрел» для Людмилы Федоровны прозвучал особо громко. И не заставив себя долго ждать, громогласно зачитала название.
«Джунгли страсти учебной Амазонки».
Именно после декламации названия Ленкиному деду стоило бы насторожится. Но, интуиция спала сном коматозника, а фантаст заинтересовано продолжал слушать завуча.
Видя неподдельный интерес в глазах Кулемина, словно по команде вытянулась, встала в стойку и четко поставленным голосом начала зачитывать свою увлекательную, животрепещущую историю. С первых же слов книжного привью, который к слову она сама и написала, завуч вошла в такой раж. Она так производила презентацию своего романа, будто бы находилась на вечере стихов Маяковского.
Со стороны могло показаться, что математичка как шаман-бушмен. Впала в транс от собственной гениальной поэмы, а слова текста – заклинания. Ее презентация чуть ли не оживший комикс сопровождаемый многоголосной закадровой озвучкой.
Название, рецензия, первая глава и первый шок у деда. Мозг пожилого человека никак не мог сложить этот паззл. Уважаемый учитель старой закалки и отнюдь не традиционный роман. Ну не сходился дебит с кредитом у Кулемина! Даже на низкопробную бульварную эротику это произведение и отдаленно не было похоже. Скорее некий симбиоз художественного вымысла и медицинской энциклопедии для сексологов высшей категории, изобилующего анатомическими подробностями.
Когда Борзова стала озвучивать первый сексуальный опыт своих героев, весьма натуралистично имитируя характерные для этого процесса двухголосные, разнополые звуки, сознание Кулемина окончательно взорвалось, ошметками разлетаясь в голове. Руки похолодели, на лбу проступила испарина, глаза выпучило, очки запотели. И сквозь запотевшие стекла окуляров, как две противотуманые фары, испугано гляди маленькие черные зрачки писателя, с каждой фразой становясь все больше и больше.
Роман был «слишком» даже для старого фантаста. Он куда фантастичнее, чем вера в НЛО и гуманоидов. Настолько подробно и реалистично описанного вымысла он за всю свою жизнь ни разу не встречал. Бедный старик впал в ступор. Вытирая очередную порцию пота, хаотично размышлял, как бы потактичнее прервать эту тираду и не обидеть женщину. Но из собственных мыслей Кулемина вырвал голос эротик «Левитана».
- Петр Никанорыч, в дверь звонят.
- А? Что? – отрешенный взгляд на Борзову.
- Идите, откройте дверь, - командным голосом приказала она.
И Кулемин послушно поплелся открывать. Через минуту в комнату ворвался Морозевич. На ходу скидывая пальто и достав из портфеля сценарий фильма, без умолку продолжал говорить с Петром Кулеминым. Мужчина по-свойски сел на диван, продолжая перебирать бумаги. Следом за ним в комнату вернулся Ленин дед. Абсолютно потерянным взглядом он следил за режиссером. И в его глазах явно читалось отчаянье от того, что не успел он предупредить своего коллегу по площадке о столь необычной гостье, а по возможности и уберечь от встречи с ней и ее книгой. Но…
Вдруг Морозевич замолчал, недоуменно посмотрел на писателя, затем повернулся и увидел Борзову, стоящую посреди комнаты. Встал. Одернул одежду, подошел к женщине, галантно поцеловал ей руку:
- Здравствуйте! Разрешите представится? Морозевич – режиссер фильма по роману Петра Кулемина.
- Режиссер, говоришь?! – глаза Борщовой нездорово заблестели. – Пупсик, ты то мне и нужен, - она властно толкнула мужчину обратно на диван. – Колобочек, будь внимателен, сейчас я зачитаю сценарий твоего следующего кино шедевра – ущипнула его за круглые щеки.
И, не дав ни одному, ни другому опомнится, по новой, воодушевленно начала презентационную эпопею своего романа. Не обращая внимания на их реакцию, Борзова с утроенной силой стремилась произвести впечатление именно на режиссера, окончательно введя обоих в эстетический ступор.

Через пару часов театрализованной презентации романа Кулемина будто шестое чувство позвало покинуть комнату. Быстро извинившись перед гостями, вышел в коридор. И не зря. Только он подошел к входной двери, как та открылась и в квартиру смеясь и целуясь, вошли Виктор и его внучка.
- Дед, привет! – Лена чмокнула старика в щеку. Но, заметив его потерянный взгляд, взволновано спросила. – Дед, что случилось?
- Ничего, сквозь зубы процедил Кулемин.
Отчаянно размахивая руками, на пальцах пытался им что-то сказать. Парочка недоуменно смотрела на Кулеминскую пантомиму, вообще ничего не понимая. Но вдруг из зала донеся голос Борзовой:
«Пупсик, ну что же ты такой непонятливый? Если ты не найдешь актрису, у меня есть отличная кандидатка. Светочка – наша библиотекарша. Да, опыта у нее нет, и немного не тот образ, что в романе. Но зато она очень фактурная на вторые девяносто и два межушных по тридцать. С бюстом у нее все в порядке. Карл Маркс обзавидуется. Уж поверь…»
Дальнейшую Борзовскую тираду Кулемин старший не дал дослушать. Сняв с ноги тапок, погнал им влюбленных в сторону ванны, периодически ударяя им упиравшихся то по хребту, то по заду. Загнав в ванну, быстро закрыл дверь снаружи на щеколду. Уверовав в безопасность своих детей, облегченно вздохнул, вернулся к гостям.

-Что это было? – Одновременно задали вопрос Лена и Виктор и тихо засмеялись.

- Замуровали, демоны, - тихо, с неким отчаяньем в голосе сказал Степнов и осторожно толкнул дверь.
- Что ты там бормочешь, Степнов? – переспросила Лена.
- Ленк, за что твой дед так…с нами.. тапком в ванну и запер? – недоумевал Виктор.
Глаза с трудом привыкали к кромешной тьме. Мужчина всматривался в тонюсенькую щелку в двери, через которую пробивался свет.
- Степнов, ты прикалываешься? – даже сквозь темноту можно было увидеть, как расплывается улыбка на Ленкином лице.
- Ну а чего? – совсем потеряно переспросил Степнов.
- Ты что ничего не слышал? - не понимала шутит он или говорит серьезно.
- Ну, да-да, голос Людмилы Федоровны я слышал, - шепотом возмущался мужчина. – Думаешь, я не смог бы ее выпроводить?
- Думаю, что смог. Но без боя она не сдается. – сквозь смех парировала Лена. – А тебе бы. В лучшем случае пришлось объяснять, что ты здесь, у нас, делаешь, - и она хитро подмигнула. Хотя и будь в помещение светло, Виктор все равно бы не заметил лукавого подмигивания лены, настолько он был сосредоточен на своих мыслях. – Степнов, не хорохорься.
- Да я…да я…да я ее…- чуть ли не срываясь на крик от возмущения и осознания собственной беспомощности.
- Да-да, ты ее, она тебя… - Лена погладила его по голове, - заставит в пантомимной миниатюре иллюстрировать роман. Судя по всему, она к моему деду пришла именно за этим, - усмехнулась Ленка.
Пазлл в голове девушки довольно быстро сложился, вырисовывая довольно четкую картинку происходящего. Не надо быть ясновидящим, чтобы, сложив два плюс два, вспомнив многочисленные столкновения с Борзовским романом за последнее время, понять истинную причину ее визита к Кулемину. Вот и получается картина маслом! Цель визита одна – издание ее шедевра. И не зная никого из области издательства и литературы, вполне закономерно, что Борзова вспомнила о фантасте Кулемине и пришла именно к нему. Он был пока единственной реальной возможностью на пути к достижению ее цели. Все очень просто и понятно для Лены.
Но девушка продолжала складывать кусочек за кусочком этой головоломки, размышляя над ситуацией. Раз дед смог вырваться и спрятать лену с Виктором в ванной, значит Борзова нашла более достойные уши. Кто это был, Ленка пока не предположить.
- Значит пока мы тут отсиживаемся. Она Петра Никанорыча насилует?! – предположил Степнов. А в голосе была слышна искренняя тревога за старика. – Он же уже…это… не может, - изрек Виктор, цепляясь за возможные неполадки в мужской силе Кулемина, как за спасательный круг, надеясь, что это поспособствует благополучному исходу событий, разворачивающихся в зале.
- Степнов, спокойствие, только спокойствие! Если ты не заметил, то Борзова не сама с собой беседы вела. Не ее профиль. А это значит, что она нашла того, кто более репродуктивен.
Лена стояла, спокойно смотрела на напряженную спину Степнова. Ей безумно нравилось любоваться им именно в такие напряженные моменты. Тело его подобно натянутой струне, чрезмерно напряженное от злости на себя, что он способен помочь, разрулить ситуацию, но его обезоружили, не дали по-мужски разобраться с обидчиком. Даже в полной темноте было видно насколько он зол. Лена остро ощущала сильнейшие флюиды гнева, исходившие от него и заполняющие и без того маленькое помещение.
Девушка улыбнулась, покачала головой. Вся ситуация в целом и реакция Виктора на происходящее забавляла и одновременно возбуждала. Она подошла ближе, прижалась к его спине, обняла, скрестив руки на его талии.
- Эх, Степнов, знали бы, что нас запрут, в аптеку бы забежали, к чаю чего-нибудь прикупили, - тихим, возбудающе-грубым тоном произнесла Лена. И глаза ее вспыхнули ярко зеленым дьявольски-игривым огоньком.
- Да, детеныш, сидеть нам тут и с голоду пухнуть, - с сожалением произнес Виктор. Но в туже минуту, вспомнив весьма важную деталь, воодушевленно добавил. – А ну-ка, пошарь у меня в кармане. Там, кажись, завалялась одна «печенюшка». – и он расплылся в довольной улыбки.
Ленкины шкодливые ручки быстро нырнули в Степновский карман. Игривые пальчики Кулеминой активно шарили в объемных карманах в поисках «съестного» предмета. Не забывали в процессе поисков пощипывать упругие масла физрука через тонкую подкладочную ткань.
- Ищи, не отвлекайся, - не злобно рявкнул Степнов, когда в очередной раз ощутил довольно болезненный щипок на своей ляхе.
- Ищу, ищу. В твоем Клондайке фиг что отыщешь, - дерзко отвечала лена. – Опа!
- Что? – как-то испуганно среагировал Виктор на последний возглас Лены.
- Нашла. – радостно констатировала она, вытаскивая на свет божий «кусковой сахарок», « аптечный чупа-чупс», который не позволит влюбленным зачахнуть от сексуального голода. – Ну все, можно начинать трапезу, - подытожила Лена. И, приподнявшись на носочки, укусила Степнова за шею.
От места укуса по всему телу, как пролитая вода, расползалась пьянящая тепло наслаждения. Степнов шумно выдохнул. Затем так же громко вздохнул, пытаясь заполнить в миг опустевшие легкие кислородом. Стремился надышать, пока остатки кислорода не превратились в дурманящий мозг газ.
Они продолжали стоять в той же позе. Лена крепко прижималась грудью к спине Степнова. Она то жадно терзая, целовала шею Виктора, то невесомо касаясь кончиком языка, рисовала на ней узоры. От возбуждения у Степнова задрожали руки. Но только он попытался поймать ее блуждающие по его телу руки, сковать, обездвижить ее, как она быстро отпрыгивала, скрываясь в густой темноте. Притихла, будто бы вовсе переставала дышать. Все делала, чтоб Виктор не нашел ее. Ждала, пока он немного придет в себя, и снова подкрадываясь сзади, начинала шкодить. Девичьи пальчики бегали по мужской груди вверх-вниз и снова вверх, барабаня. Маленький Ленкин кулачок плавно скользил вниз, как бобслеист, несясь к финишу. Хлопок. И сильная мужская рука накрыла хрупкий кулачок, прижав к желающему вырваться на свободу «узнику».
- Разворачивай «галет», - улыбнулась ленка, вкладывая в ладонь Виктора так кстати завалявшееся в недрах Степновских шароварах Н.З.
Нервное, нетерпеливое шуршание упаковкой. Звук расстегивающегося ремня, взвизг ширинки. Дыхание обоих теряло привычную размеренность, сбиваясь с ритма. Степнов резко развернулся. Обнял Лену, обхватив ее талию, с силой прижал к себе, произнес:
- Ну все, детеныш, держись, - жадно вцепился в ее губы.
Они неистово целовались, отнимая друг у друга воздух, теряли остатки реальности. Перемещались по узкой ванной, замеряя своими «объемами» все косяки и выпуклости помещения. Наступали друг на друга, словно отвоевывали в бою победу. Ни один, ни другой не желал уступать партнеру.
Бортик ванны больно врезался в Ленкины ножки. Попыталась немного отойти от края. Наступив при этом ему на ноги. Виктор отстранился от любимой. Часто и тяжело дыша, заглядывал сквозь мрак помещения в ее личико. Затем развернул к себе спиной. Прижал к груди. Уткнулся носом в макушку, вдыхая ее аромат, и тут же резко толкнул девушку. Не удержавшись, Лена стала падать. Успела среагировать, выставив вперед руки. Уперлась в противоположный борт ванны.
Шорох скользящих по ногам двух пар брюк. Маленькое помещения, заполняясь безудержным ароматом страсти, пропиталось насквозь, не оставляя и капельки чистого воздуха.

- Хи-хи, - как-то жалко, будто нашкодивший ребенок, хихикнул Кулемин, как только вошел в комнату к гостям.
Закрыл за собой дверь, немного навалился на нее, будто заслоняя собой своих детей. Старик явно был намерен держать оборону до победного конца. Как говорится «Врагу не сдается наш гордый варяг»!
- Вы чего? – обернулась на Кулеминский смешок Людмила Федоровна, не надолго оставив своего подопытного без надзора.
- Ничего, - странно-натянуто улыбался фантаст. – Живот прихватило. Диарея, наверное, - и он икнул, потирая руками живот.
- Ой, Петр Никанорыч, оставьте эти подробности. Они не вписываются в контекст нашей беседы, - брезгливо сморщилась Борзова.
Пока Кулемин и Борзова выясняли причину резкого исчезновения и появления первого, пленный очарованием второй Глеб Морозевич, до этого полулежавший неподвижно, зашевелился. Очень не вовремя для себя. Потому как вновь привлек внимание завуча-романистки к своей персоне. Женщина повернула голову, прищурилась, заглядывая в испуганные глаза режиссера.
- Пышечка моя, чего заерзал? Не терпится все попробовать, мой пончик с кремом? – Борзова зловеще вздернула брови.
- Я согласен….снимать… для вас, - вконец отчаявшись, жалобно сказал Морозевич, смотря на нее испуганными глазками загнанного зверька.
- Вот и отлично, мой пухлый друг! Обсудим детали.

Далее беседа потекла в более спокойной, но не менее внутренне напряженной обстановке. Кулемин ни на минуту не терял бдительности. Одним глазом следил за гостями, и одновременно прислушивался, стараясь уловить любой шорох из ванной. Борзова все так же активно вдалбливала бедному режиссеру свое виденье фильма и надиктовывала пожелания. Он же в свою очередь, чуть ли не плача, старательно конспектировал все ее пожелания.

Сильный грохот донеся со стороны ванной. И без того напряженная от последних событий и связанных с ними переживаний психика Кулемина дала сбой. Дед подскочил, как ошпаренный и, плюнув на все, стремглав помчался в ванную.
Добежал, открыл дверь и замер.
-Что там у вас? – послушался голос Борзовой уже из коридора.
- Ничего страшного, таз с бельем упал, - сходу мастерски соврал Ленкин дед, смотря на лежащих в три погибели в ванне Лену и Виктора. Взъерошенные, довольные рожицы, две пары ног, болтающихся за бортиком ванны с висящими на щиколотках брюками и трусами, руки сплетенные в макраме на Ленкином животе, смеющиеся улыбки. Зрелище умиляло. Петр Никанорыч незаметно для гостей подмигнул паре. И закрыв дверь, решительно сказал. – Вам пора, гости дорогие, я вам провожу.

-Мировой у тебя дед, Ленка.
- Ага, - и она повернула голову, дотягиваясь до губ любимого.

- Так, гаврики, - такой родной, но такой забытый полукрик.
В душе словно музыка играла. Хотелось петь, танцевать, прыгать через козла, на козле и с козлом. Радости так внезапно подвернувшегося урока, вернее единственной замены, которую Степнов сейчас проводил, было полные штаны, спортивные треники. Сдержать бурный поток положительных эмоций было ой как сложно. Но Степнов из последних сил держался, старательно изображая серьезность. Пытался сохранить самообладание и не потерять учительский авторитет перед своими бывшими-новыми учениками.
В данную минуту Степнов Виктор Михайлович ходил вдоль шеренги 11 «Б», гордо задрав голову. Смотрел на эти наглые, нахально-ухмыляющие­ся мордахи старшеклассников. Было приятно видеть их вновь. И даже колкости и подколы из уст слышать было нереально приятно. Но Степнов старательно держал марку физрука-крикуна. И пусть он уже несколько месяцев не работал в школе, сейчас он актер, писатель, сценарист, но раз получив эти навыки работы со школьниками, навыки укротителя детворы, не забудешь никогда. Это как научится плавать. Если ногу сведет, руками до берега догребешь. Вот Степнов и греб в своей фирменной манере с характерным истерическим полукриком.
- Виктор Михалыч, а вы к нам на совсем?- спросил Семенов.
- Семенов, -снова полукрик, - ты можешь расслабится. К тебе я пожизненно прикомандирован. – Виктор подошел к парню и похлопал его по плечу, радушно улыбнувшись.
- Приехали, - буркнул Семенов. – Блин, весело. Не знаю что лучше: крикун Степнов или красноголовая диктаторша? – повесил нос парень, оценивая перспективы уживания с бывше-нынешним и стационарным физруками.
- Семенов, - крикнул прямо в лицо парню Степнов, - как решишь дилемму с физруками, свистни. А то весь класс ждет твоего решения и бегает до тех пор, пока Семенов думает, - скомандовал классу Степнов.
- Он уже подумал и решил, что ему нравятся все, включая Борзову, - отвесил смачный пендель однокласснику Белута. – Да, Миша?
- Ага, - потер зад тот.
- Тьфу на тебя, Белута. Не упоминай ее при мне, - сплюнул Степнов.
От имени завуча его передернуло. За последнее время ее в жизни Степнова и лены стало настолько много, что казалось уже никуда не деться от нее. Борзова на работе новой и старой, Борзова дома, на отдыхе – везде, куда только могла добраться. А могла она на удивление многое. Заполонила собой все живые и неживые уголки на земном шаре. А тут такое счастье. Счастливая встреча неугомонной Борзовой и тюфяка Морозевича, и неделя преспокойной жизни. Не хотелось омрачать этот рай даже случайным упоминанием ее имени. Степнов еще несколько раз мысленно сплюнул, дабы упомянутый черт не вылез из табакерки, нарушив душевное равновесие.
- Так, архаровцы, нормативы у вас принимать не буду, не имею права. А вот мячик мы с вами погоняем, - предложение Степнова звучало как приказ не терпящий возражений. – Сейчас только подумаю, какой принести: футбольный, волейбольный или баскетбольный?
Не успел Виктор сделать и двух шагов в направлении подсобки, как дверь спорт зала открылась и, словно голос адского возмездия, помещение наполнилось режущим слух голосом Борзовой.
«Вот и наступил конец света!», - подумал физрук и скривил настолько жалкую морду, будто бы его не первые сутки насильно пичкают лимонами. Он страдальчески закатил глаза, подняв голову вверх.
- Ебт, принесла нелегкая, - тихо произнес Степнов и сильно стал растирать лицо руками, пытаясь прогнать наваждение. – «Не ходите на вождение – это все наваждение!» - сама собой на ум пришла рифма.
- Проходите, проходите, - голос математички, как советская электробритва, противно жужжа, резанул по барабанным перепонкам.
Степнов не стал оборачиваться. Больше всего желая немедленного исчезновения маразматичной мамзели, не стал пламенно приветствовать ее высочество, раскланиваясь перед ней в реверансе с хлебом и солью, изображая скомороха в кокошнике. Подумал, что, увидев его неуважение к такой важной персоне, как эта жопень Людмила Федоровна, она фыркнет, пригрозит жестокой расправой над неверным и свалит восвояси. Как говориться. Надежда умирает последней. И в подтверждении этой аксиомы Степнов отчаянно боролся за ее хрупкую жизнь, делая искусственное дыхание и прямой массаж сердца.
- Опа! А вот и мячик сам прикатился! – язвительно подметил Семенов, кивнув головой за спину Степнову, туда, откуда доносился голос вездесущей Борзовой. – Интересно, а он футбольный или баскетбольный?
- Фитбол это, судя по объему. – добавил Белута, деловито запустив руки в карманы спортивных штанов, и стал перекатываться с пятки на носок.
- Ага, он! – усмехнулся Семенов. – Зеленова, смотри, сервис люкс! Твой инвентарь из элитного фитнес клуба сам прикатился. Смарт бол,ёуу!
И хлопнув друг друга по рукам, парни залились смехом.
Тут до Степнова начало доходит, о каком мяче идет речь. Да, он сразу понял. Что Борзову кто-то сопровождает. Но после столь реалистичного описания Белутой и Семеновым форм пришедшего, имя смельчака прояснилось.
Решив развеять свои сомнения и подтвердить догадки, Степнов медленно повернул голову к Борзовой. Самые худшие опасения оправдались. Около двери, рядом с властной надзирательницей математичкой стоял вконец затурканный Морозевич. В голове Виктора сразу сложились все неизвестные, выведя единственный правильный ответ в задаче «почему уже неделю срываются съемки их фильма». Безусловно он догадывался в чем причина. Но все так яростно и убедительно обсуждали грипп, сморивший режиссера. Что Степнов невольно поверил в правдивость заморской свинячьей хвори, настигшей Морозевича. Но, смотря сейчас в эти запуганные, измученные долгими садистскими пытками гестаповки Борзовой режиссера, думалось, лучше бы всемогущего Глеба Морозевича скосил свиной или птичий грипп. От него хоть вакцину подобрать можно. А от чокнутой романистки, не знающей запретов и не имеющей преград, лекарства нет. Чума нашего времени. Степнову немедленно захотелось защитить бедного режиссера, приласкать, успокоить, оградить от этой сумасшедшей. На Морозевича было больно смотреть, настолько жалок его вид.
Математичка волокла за собой до невозможности измученного колобка, не прерывно втирая ему что-то. По всему было видно, что сил сопротивляться у него больше не было. В глазах отчаянье и мольба о смерти, как об единственно возможном выходе из этого ада.
- Вот, Глебушка. – слащаво пела завуч, - думаю, здесь будет удобно снимать. И по сюжету подходит, - и она сильно пихнула ослабленное тельце размякшего Пончика.
От чего тот качнулся, заплетаясь и путаясь в собственных ногах. Он чуть не упал под смехо-аккомпанемент­ хора старшеклассников. Те с любопытством наблюдали за разворачивающимся спектаклем «Борзова и лабораторный Колобок», бурно реагируя на каждое действо диким ржанием.
Степнова подергивало. Он закипал, силясь, сдерживался на пределе своих возможностей, чтобы не подлететь и с ноги, как Брюс Ли, не влепить Борзовой пяткой по черепушке, расколов этот ящик Пандоры и размазав адское содержимое по стенам спорт зала.

- А что снимать-то будут, Виктор Михалыч? – тоненьким голосочком пискнула Прокопьева.
- Анимэ для взрослых, - снова язвительный выпад Семенова. Парень и не догадывался насколько попал в суть. – Эй, Зеленова, блести актерским талантом.
- Да иди ты, - фыркнула Полина, скрестив руки на груди.
- Уже в пути, Полиночка. А ты свой шанс профукаешь, если вякать будешь, - быстро нашелся что ответить Семенов. – Людмила Федоровна, а вам актриса на главную роль не нужна? Вон Зеленова жаждет, - с придыханием выговорил последнее Миша, еле сдерживая смех. – Наша Поля всю жизнь, с памперсов мечтала затмить славу Чичолины.
- Полиночка, а ты бы хотела снятся в серьезной полнометражке? – встрепенулась Борзова со слов Семенова и, бросив своего пленника, направилась к Зеленовой. – Ты же в рекламе снималась… - она бережно взяла девушку под руку, уводя ее в сторону из строя.
-Виктор Михалыч, а Терминатор, ммммм…эээээ… то есть Людмила Федоровна там тоже сниматься будет? – опять спросил безмерно любопытный Семенов. – И кого она там будет играть?
- Канделябр, держащий свечи главным героям, - высказал свое предположение Белута.
И парни снова ударили друг друга по рукам.
- Ага, угадали… почти, - хмыкнул Степнов, не сводя глаз с завуча. – Она и жнец, и на трубе игрец. Идейный вдохновитель, так сказать. – Беглый взгляд на недоумевающе-смотря­щих на него школьников. – По ее же роману сама же фильм снимать и собралась, - туманно ответил он, всматриваясь в происходящее в зале.
А в голове физрука уже зрел план спасения режиссера. Решил попросить помощи у учеников, но не успел. Они, сами того не подозревая, после очередного порыва любопытства, помогли Степнову своими приставаниями к Борзовой.
- Людмила Федоровна, а фильм действительно по вашему роману? – спросил Семенов таким искренне-заинтересо­ванным тоном, что даже Степнов выпучил глаза, смотря на ученика, пытался понять стебается тот или нет.
- Да, - ответила Борзова. Улыбаясь, совершенно теряла бдительность.
- А где можно приобрести ваш бестселлер, – теперь уж точно стебной тон парня, - с автографом автора?
«Ну парень, ну молодец!» - улыбнулся Степнов, смотря на то, как виртуозно Семенов обрабатывает математичку. – Семенов, тихо позвал Виктор. Парень обернулся. Подошел к учителю. И Виктор тихо на ухо шепнул, - отвлечешь Борзову, тебе пять в четверти, а то и в полугодии. Обещаю.
- Ок, заметано! – и Миша с особым рвением принялся за дело, вовлекая процесс весь класс.
И пока ребята расспросами отвлекали Борзову, Степнов ловко вывел Морозевича из зала. Окольными путями бежали по коридорам школы, заметая следы. И только на улице, посадив режиссера в пойманную попутку, Виктор смог вздохнуть свободно. Напоследок сказал:
- Залягте на дно, дома не появляйтесь. Я сам вас найду. – захлопнул дверь. – Фух, ну слава Богу! Этот поплавок вырван из пасти акулы, выдохнул, смотря в след отъезжающей машины.

Мужчина устало плюхнулся на стул. Положив локти на некогда свой письменный стол, подпер голову руками. До невозможности усталый взгляд в никуда. Он тяжело вздохнул, потирая лицо ладонями.
- Совсем ухайдакали тебя эта банда гестапо, - устало констатировал Виктор. – Да, долгий перерыв в преподавательской деятельности и сноровка утеряна, Степнов.
Отрешенный взгляд в стену. Взъерошенность на голове вместо аккуратно расчесанных волос. Столь долгий перерыв в преподавании сказался не лучшим образом. Степнова по полной умотали неугомонные старшеклассники со своими едкими шуточками и госпожа Горгона, то есть завуч Людмила Федоровна Борзова. Она тайфун, смерч, цунами, а вместе- ураган «Катрина» школы №345. Вот она как раз больше всех соков и выпила из Степнова своей неуемной энергией и огромным желанием обрести популярность среди широкой публики. Не осознавая свой узко-специфический профиль в литературе, широким шагом перлась в большое кино, чуть не угробив небезызвестного режиссера космической эпопей про смешариков. Операция по вызволению «колобка из-под катка» отняла столько сил у физрука, что он до сих пор, сидя своей коморке приходил в себя, с трудом переваривая табун слонов, который пронеся по его отвыкшей от чрезмерных школьных нагрузок нервной системе. Но, не смотря на дикую усталость, он все же был несказанно рад тому, что группе «Альфа» в лице его, как главного исполнителя, и Семенова, как поддержки тыловым словом, удалось успешно вызволить заложника из лап террористки-романистки.
Сидя за своим столом, Степнов прокручивал в голове события сегодняшнего еще не завершенного дня, когда в дверь тихо, по-кошачьи поскреблись. Виктор неохотно посмотрел на дверь. А в голове крутилось:
«Кто еще? Блин, отдохнуть не дадут. Кого там принесла нелегкая?»
Он тяжело вздохнул. Уставился на дверь, ожидая, когда нарушитель его спокойствия уж войдет внутрь. Но к его удивлению никто так и не вошел. И более того скрестись перестали. Виктор хмыкнул. Непонимающе посмотрел, прищурившись.
- Показалось, наверное, - сказал он севшим, немного хриплым, как при ангине, от усталости голосом. – Степнов, у тебя слуховые глюки, - и он отвернулся, уставившись на противоположную стену.
Запустив свою лапищу в черные короткостриженные волны шелковистых волос, почесал голову. Только отвлекся, отдавая свою бренную тушку во власть расслабона и неги, как снова до его уха донеся противный звук.
- Да кто там, б***, скребется? – рявкнул Степнов и зло уставился на дверь, сверля ее пронзительно-синим лазером своих глаз. – Входите уже!
Дверь, противно скрепя петлями. Которые лет сто никто не смазывал, чуть приоткрылась и оттуда выглянула светловолосая девичья голова, медленно являя Степновскому взору свое личико. Глаза мужчины приняли размер бульонной пиалки. Смешные, как крыши у домиков с детских рисунков, морщинки на лбу оповещали о напряженной умственной деятельности в голове физрука.
- Здрасти. Можно, Виктор Михалыч?
- Что тебе, Зеленова? – немного сменив тон с грозного рыка на усталое раздражение. – «Явилась, не запылилась, звездочка наша ясная, майонезно прекрасная!» - скривился, наблюдая за вопросительно-невинной, не свойственной обычно мисс «Реклама», мордахой Полины Зеленовой. – «Успокойся, Степнов. Вдруг она за журналом пришла, « - взглянул на стол и, увидев лежащий перед собой журнал 11 «Б», уже спокойней добавил. – Проходи, Зеленова.
Поняв, что особой опасности для нее фикрук не представляет и можно переходить к сути своего прихода, Зеленова смело вошла в подсобку. На ходу одернула и без того короткую, еле прикрывающую зад клетчатую юбку. Закрыла за собой дверь. И как только щелкнул язычок в дверном замке, Полина, не теряя ни минуты, перешла в наступление. Сменив невинно-просящий взгляд на гламурно-соблазнительный, подошла к столу, цокая каблучками. Встала напротив Степнова, одернула жилетку, наклонилась, упираясь руками в стол. Вывалила взору Степнова свое декольте. Он шумно сглотнул. Уставившись на прелести и не понимая, что она делает и чего хочет добиться этим, не понимая к чему сейчас эта демонстрация дара природы.
- Ты за журналом? – с придыханием проговорил он. А глазки сами впились в эти круглые «дыньки» сорта гламурная колхозница.
- Да, ой, то есть нет, - быстро исправилась Полина. – И за ним тоже. – сексуальный тон ласкал Степновский слух. Вот он, дар звезды рекламы, его магические чары. – Виктор Михалыч, ….
- На, - прибывая в зомбированом состояние, Виктор, взяв журнал со стола, машинально стал подавать его Зеленовой.
- Это потом, - она выдернула из его рук книгу учета успеваемости и отложила ее в сторону. – Виктор Михалыч, мне очень, очень нужна роль в кино.
- Че? – не понимающе посмотрел всего на секунду ей в глаза. И снова вернулся к блаженному созерцанию девичьих «воздушных шариков».
Степнов почти не слушал что говорит Полина, думал только о том, как сильно ему сейчас хочется дотронутся до этих упругих «попрыгунчиков» и пару раз сжать их, чувствуя как хлюпают они в его руках.
Видя забвения Степнова, девушка нарочно провела пальчиком по кромке выреза, зомбируя своего учителя этим провокационным жестом еще сильнее. Полина ставила перед собой цели и всеми возможными и не возможными способами добивалась их. Где удавалось пробиться самой, где тараном шла бабуля. Вот и сейчас ей во что бы то ни стало нужно заполучить роль в намечающемся фильме. И в этом деле нет лучше средства, чем … соблазнение власть имущего. Коем в данной ситуации представлялся Степнов. Конечно, Борзова главная. Но… она женщина, да к тому же пожилая. И Зеленова мало представляла, как ей обуздать завуча и заполучить желаемого. А вот соблазненный и готовый на все физрук – то, что доктор прописал.
- Виктор Михалыч, но я очень хочу сниматься в этом фильме. Помогите, - соблазнительный голосок так сладко пел.
- Я то чем могу помочь, Зеленова? – отчаянно боролся со своими грязными мыслями, говоря фальшиво-грубым тоном. – Слушай, не мешай работать. Отвали! Это Борзовский фильм, к ней и иди.
- Я была у Людмилы Федоровны. – она обошла стол. И стараясь не потерять контроль и власть над Степновым. Уселась на стол. Теперь демонстрируя стройные ноги. – Она еще думает. А мне ну очень надо. – растягивает слова. – Я хотела режиссера уболтать. А мужик этот куда-то свалил. Не нашла я его. – расстроено констатировала девушка.
- И не найдешь, - победно хмыкнул Степнов, еще раз похвалив себя любимого за отлично проведенную операцию по вызволению Морозевича, - никто не найдет, - совсем тихо добавил он.
- Что? – не до конца расслышав его слова, переспросила Полина. – Вы знаете где он?
И девушка наклонилась вперед. Придвинулась ближе, стараясь представить все так, будто он сам ненароком уткнулся носом ей в грудь. И тогда, окончательно впав в беспамятство, он растает и сам проявит инициативу в продвижении ее актерской карьеры. Но ни тут то было. Последний ее вопрос. Как ушат холодной воды, отрезвил затуманенный рассудок Степнова. Он подскочил, схватив девушку за руку и сильно сжимая ее, тряхнул Зеленову:
- Зеленова, какого черта ты от меня хочешь? – Дернул на себя, притягивая хрупкое спичечное тельце Полины ближе.
- Виктор Михалыч, - она скривилась от боли, но соблазнительную интонацию в голосе не теряла, - вы же с ним знакомы, - сама придвинулась еще ближе, едва касаясь губами скулы учителя, - поговорите с ним. Вдруг я ему подойду. И он будет меня снимать, - пронзительный взгляд, не прямой в глаза, а будто искоса смотрит, соблазняющий своей нежностью куртизанки.
- Без проб ничего не получится, - уже задыхаясь, не зная зачем, произнес Степнов.
- А мы сейчас и проведем пробы, - хитрая улыбка.
И вот она уже касается своими губами его губ. Легкий пробный поцелуй. Она ждет его реакции. Осторожно пробует губы на вкус и дает распробовать ему свои, чтоб случайно не вызвать аллергию и отторжение у Степнова. Мягкие влажные девичьи губы коварно-нежно целуют Виктора.
Тело мужчины незамедлительно отреагировало. Тяжелый день, эмоциональный и очень напряженный. И ему просто необходима физическая разрядка. Организм требует выплеснуть накопившийся негатив самым простым, традиционным для мужчин способом, скручивая в канатное плетение все мышцы, вынуждая встать по стойке смирно его друга. Рассудок, словно по нажатию кнопки на сливном бачке, смывается в «унитаз», уступая место похоти. Он жестоко сжимая ее руку, придвигает девушку в плотную к себе. Целует, причиняя боль, которая доставляет ему насказанное удовольствие и заводит. Жар от ее тела, всегда казавшийся ему непреступно-холодным и омерзительным, сейчас сжигает Степнова с неистовой силой.
Ему было совершено плевать на то, что чувствует Полина. Степнову было хорошо и это главное. Его жестокие ласки, шлепки, щепки на ее теле, стоны, похожие на львиный рык, возбуждали еще сильнее. Требовалась немедленная разрядка. Ну и что, что девушке больно, все равно, что ей может не нравится и плевать, что она его ученица и совсем не его девушка. Сама ведь притащилась. Сама спровоцировала его.
«Пробы, так пробы! Будут тебе пробы согласно Борзовскому сценарию!» - решил Степнов. И не отрываясь от губ Зеленовой, стал хлопать по карманам рукой, ища средство защиты от нежелательных последствий кино проб. Точно ведь знал, что Ленка всегда, покупая новую упаковку, раздербанивала ее и распихивала «скафандрики» по карманам на случай «войны и эвакуации», подобного этому.
«Опа, есть!»
Достал из кармана, и не теряя драгоценного времени, натянул необходимую экипировку для кино проб. Обхватив крепко за талию, приподнял Полину, свободной рукой стащив с нее мешающий предмет ее гардероба.
А дальше все как в фильме «Мечта садо-мазахиста»: девичьи стоны и вскрики, звериный рык мужчины, ритмичные, будто сваи вколачивали, движения, грубые ласки, оставляющие кровоподтеки на ее теле и ходивший ходуном под ними стол…

- Здрасти, Виктор Михалыч! – насмешливое приветствие.
Степнов с Зеленовой резко обернулись на голос пришедшего.
- Здравствуй, Кулемина, - растеряно ответил Степнов. Быстро поправил штаны и, уставившись на Лену, притих.
Лена стояла, облокотившись на стену спиной и скрестив руки на груди, ехидно улыбалась. Ее забавляла. Как реакция Степнова, так и вся ситуация в целом. Скандал закатывать она и не собиралась.
- Ну, я пошла, Виктор Михалыч, - сказала Зеленова и, виляя бедрами, на ходу одергивая юбку, направилась к двери. – Пока, Кулемина, - небрежно кинула, с вызовом посмотрев на Ленку. - С ролью ты пролетела. Надо было раньше на пробы приходить, - решила задеть напоследок Лену Полина.
- Я подобные пробы регулярно прохожу. Так что за меня не переживай, - быстро нашлась что ответить Ленка. – А тебе еще предстоит в той же позе цыпленка табака перед Терминатором разложится. Удачи, Зеленова, - подмигнула Лена. – И Вали отсюда, дура, быстро.
- Хамка, - недовольно кинула в ответ Полина и ушла прочь из зала.
- Спасибо за комплимент, я знаю.- крикнула Кулемина.
Лена не сводила глаз со своего горе бойфренда.
- Ленка, эээ…ну это, - начал мямлить Степнов, - … случайно получилось. – пытался оправдаться. Но, вспомнив эпизод с Ваней, о котором не знал, но догадывался, более уверено произнес. – Ну ты же тоже тогда с этим… в общем, один-один, детеныш. – а про себя добавил, - «два-один в мою пользу», - и усмехнулся, припомнив Зеленовскую подружку в клубе.
- Ок, - подмигнула Кулемина. – «Индюк ты, Степнов. Два-один в мою пользу. И следующий мой ход…»

А на самом деле два-два – ничья! Но игра-то продолжается…

Лена медленно брела по улице. Репетиция закончилась, а учебный день и подавно. Она бессмысленно шла куда глаза глядят. Настроение не было. Вроде бы все в порядке в ее жизни, и не происходило ничего такого за последнее время, что могло Кулемину выбить из коли. Все как всегда: не сошлись во взглядах с девчонками пару раз за репетицию. Но это не тянет на причину для поганого настроения. В группе у них такое частенько бывало. И то, что произошло до репетиции, тоже не повод грустить. Ну, застала она Степнова с Зеленовой. Но и сказать, что ее этот факт сильно задел нельзя было. Кольнуло конечно, но не вывело. Наоборот позабавило, как ее любимый смешно смущался и выкручивался. В конце концов. Эту гонку по горизонтали она первая начала. И была на сто процентов убеждена, что ее кэб в этом заезде на пол капота как минимум впереди Степновской колымаги.
Сами собой в памяти всплыли воспоминания о собственных походах за левый угол, и Лена заулыбалась. О всех походах Виктора, конечно, не знала, но была уверена что переплюнула своего учителя. Поэтому обижаться и злится на хиленький Степновский левак в их почти устоявшихся, семейных отношениях не имело смысла. Она и не обижалась. Ну и что пару ему составила ненавистная расфуфыренная кукла Зеленова.
«Чем бы дитя не тешилось, лишь бы его игрушки не принесли в подоле еще кукол, - усмехнулась Ленка и засунула руки на пол ладони в карманы узких Джинс, покачав головой. – Но об этом то я позаботилась.» - гордо вздернула голову.
Нормальное настроение пока не вернулось, но от собственных мыслей на душе стало легче. И съедающая изнутри апатия потихоньку отступала.
- Может купить себе чего-нибудь? – задумчиво буркнула себе под нос Лена, стоя на пороге магазинчика с забавным названием «Твое». – Мое, - весело передразнила она, прочитав вывеску, и решительно дернула дверь. – Ё, опять эти б***ие колокольчике для китайских буренок!- Выругалась Ленка, потирая лоб. И так было каждый раз, когда. Заходя в очередной магазин, она сшибала висящую прямо в дверном проеме музыку ветра, поминая вслух «добрым» словом поклонников фэн-шуй, повесивших эту хрень.
- Девушка, осторожней! Не сбейте наши колокольчики, - как-то презрительно попросила продавщица, молоденькая писклявая барышня лет двадцати.
- А вы не вешайте их так низко. Чтобы такие дылды, как я, случайно не кастрировали сие чудо, - в ответ огрызнулась Лена. – «Вдох-выдох, Кулемина, вдох-выдох. Успокоилась?! – глубоко вдохнула, а затем, медленно освобождая легкие от воздуха, успокаивала себя. – Так, Новикова говорила, что ей шопинг помогает настроение поднять. Применим ее метод на себе. Главное не задушить эту курицу за кассой, остальное тебе, Кулемина, не почем».
И еще раз глубоко вздохнув. Лена зашагала по торговому залу. «Ничегошний магазинчик», - подметила она про себя. Как раз в стиле Лены. Яркие молодежные вещички, не стесняющие движений энергичного подростка, коем была сама Лена. Приемлемые цены. Не три копейки, конечно, и не по рублю за кучку, но и не откусывают руку покупателя по локоть вместе с кошельком, как акула из фильма «Челюсти».
Лена за время нахождения в магазине успела присмотреть пару вещей. Но, прикинув в уме свою наличность, поняла, что на эти тряпки ей все равно не хватит. А торчать около них и пускать слюни посчитала глупым занятием, и решительно двинулась дальше.
Остановилась у демонстрационного столика-стелажа с бельем и носочками. Заценив цифры на паре-тройке ценников, достала кошелек и еще раз, теперь уже точно, пересчитала имеющийся запас наличности. Понимая, что, сэкономленных на не съеденной в школе булке с чаем, хватит лишь на пару носков, решила побаловать себя хоть ими.
Стояла, смотрела, руками не трогала. Глаз, как рентген, пытался из общей кучи вырвать родную пару, ту, которая в будущем с удовольствием заносится до дыр.
- Девушка, вы брать что-то будите?
Лена сильно зажмурилась, скривившись, отгоняя от себя назойливый писк продавщицы.
«Вот пристала, зануда, - у Кулеминой было одно желание – треснуть этой писклявой воображале по балде кулаком так, чтоб позвоночник в трусы высыпался. Звук сыплющихся костей куда приятней ее назойливых вопросов, произносимых в унизительно –пренебрежительном тоне. – Новикову придушу когда-нибудь!- злилась на Лерку и на себя за то, что так не кстати вспомнила ее слова о лечебном, чудодейственном методе поднятия настроения – шопинге. – Вот как можно поднять себе настроение с такими-то продавцами? Товары новые, замашки старые», - констатировала Ленка, а вслух сказала. – Брать, буду, - зло посмотрела на продавщицу.
То Лениного взгляда девушка аж отступила назад на пол шага.
- А что будите брать? – сейчас голос ее как-то жалобно пискнул.
- Носки, - схватила первую попавшуюся со стенда пару, будто плюшевых на ощупь, в поросячье розовую полосочку и ткнула ими в нос ненавистной торговке. – Но без примерки не возьму. Надо мерить.
- Как? – захлопала ресницами девушка.
От удивления девушка открыла рот, не зная, что еще сказать. Первый раз подобное в ее практике. Никому раньше не приходило в голову перед покупкой померить носки. Да к тому, она не представляла, как Кулемина будет это делать. Девушка с ужасом думала. Что ей устроит начальство, позволь она Лене порвать этикетку, примерить и не купить. Она стояла, как столб, не в силах пошевелится, просто смотрела на Ленку, ожидая ее дальнейших действий.
- Каком кверху, - растянулась в улыбке Кулемина. И, поправив рукой, висевший на плече, ремень сумки, с выбранным товаром направилась в сторону примерочных кабинок.
Девушка в припрыжку засеменила за ней.
- Вы же меня тоже поймите правильно, нарочито добродушно рассуждала в слух Ленка, - а вдруг эти носки будут мне не к лицу или не оттеняют цвет моих глаз. – спиной чувствуя весь ужас бедной работницы торговли. Но, разозлившись окончательно, да и войдя во вкус своей гестаповской игры «пытка носками», остановится уже не могла, да и не хотелось. – Или, - Лена резко остановилась и обернулась. Не успев сориентироваться, девушка со всего разбега своего семенящего шага врезалась в Кулеминскую грудь и отлетела рикошетом назад, едва успев завести руки назад и упереться в стеллаж, чтобы не упасть, - о ужас! Эти носки, - Лена нарочно сделал паузу, нависая над девушкой, - будут диссонировать с фасоном моих трусов! – выдохнула ей в лицо, округляя глаза.
- Но мерить нельзя, - жалобно пискнула и зажмурилась консультант.
- А я примерю, – утвердительно произнесла Кулемина и, развернувшись, дернула занавес в примерочной. – Разношерстность в нижнем белье нарушает мое душевное равновесие, - особенно ласково напевала Лена, скидывая кроссовки, присела на пуфик.
- Вы знаете, что мне за это будет? – истошно заверещала продавец.
- Нет, - ехидно улыбнулась Ленка, и стала медленно стягивать свои носки, - да и меня мало это волнует.
Треск разрывающихся нитей, связывающих между собой носочки, мелодичной музыкой поглаживал слух Кулеминой, вызывая довольную улыбку, и, как лезвием по стеклу, по бедной продавщице, вызывая панику и ужас.
- Да вы… да я сейчас… да вас…
- Иди, иди, - не смотря, махнула рукой Ленка.
Сейчас Кулеминой было все равно. Выгонят, так выгонят, хоть эту надменную дуру проучит.
- Идите, Инна, - до уха донеся приятный, чарующий молодой бас. Лена замерла.
Не поднимая головы, Лена ждала, когда же обладатель этого сексуального голоса выставит ее взашей из этого магазина.
- Но, Максим Сергеевич… - не унималась продавщица Инночка.
- Идите, идите, дружелюбно, но чуть более строго произнес голос.
Лена слышала удаляющийся цокот каблучков девушки. Сердце заколотилось с бешенной силой. Стало невыносимо страшно. Но… Кулемина не была бы Кулеминой, если бы не шла всегда до конца. Хамить, так хамить.
«Держись, Кулемина, не дрейфь. Прорвемся! – успокаивала она себя. – Умирать так с музыкой». – Блин, и где у вас тут крючки для одежды? – Глаза хаотично забегали по кабинке. Но в сторону мужчины Лена так и не решилась посмотреть.
- Носки повесить желаешь? – его наглая усмешка сквозь полутон чарующего, ласково поглаживающего слух баса.
- Хочу, сказала, как отрезала, смело взглянув на собеседника. – «Черт!», - выругалась про себя, замирая.
Взгляд ее скользит снизу-вверх и обратно. Медленно, не торопясь, изучает этого почти двух метрового красавца мажора. Сердце еще сильнее колотится в груди, забирая для своей подпитки все ресурсы организма. Высасывает и все имеющиеся в юном Кулеминском теле газы. Голова закружилась и Лена невольно начинает опрокидываться назад. Ударяется о стенку примерочной и застывает. Рот чуть приоткрыт. Хоть такая хлипкая возможность проветрить одурманенный присутствием парня мозг.
Высоченный, очень худой парень лет двадцати семи с тонкими, точеными чертами лица, бледной, аристократической коже и до неприличия яркими, сочно-ягодными губами. Взъерошенные волосы, создающие намеренно небрежный вид удлиненной модной стрижки. Облокотившись плечом о ребро перегородки, он смотрел на нее пронизывающим, откровенно сексуальным взглядом. Утонченная, немного женоподобная фигура производила впечатление легкости, невесомости, несмотря на высокий рост. Ухоженные руки с длинными музыкальными пальцами и вышколенный внешний вид. Все подобрано со вкусом. Метросексуал чистой воды!
«Индюк, - хмыкнула Ленка. Но и это не отрезвило ее трассового полуобморочного от возбуждения состояния. – Мажор, как пить дать, мажор. Стиляга хренов, - не сводила глаз с его необычно тонкого для мужчины запястья, заключенного в мощный, тяжелый металлический браслет дорогих часов. Сглотнула, не осознавая, что именно в нем ее так возбуждает. - Кулемина, очнись это… хрен моржовый, прости Господи, выпендрежный перец, которому обилие папиных денег жмет карман», - тщетно пытаться уболтать сама себя. – Это твое «Твое»? – как можно ехиднее произнесла Кулемина и резко поднялась.
- Мое «Твое», - его наглый басистый тон голоса открывал все потайные шлюзы, заводил еще сильнее, до дрожи в коленках, то болезненной тянучки в низу живота и сильной пульсации.
Дерзкий, хамовато-самоуверен­ный взгляд. Она темечком чувствовала, как обжигают его черные как смоль глаза. Задыхалась в ауре его аромата. Любое не резкое движение одного или другого и Лена касалась пипкой носа мягкой такни его шарфа, повязанного на французский манер на длинной, до неприличия ухоженной шее.
Постепенно отключаясь, теряя ощущения реальности. Лена отчаянно цеплялась за уплывающие от нее остатки разума, хорохорясь из последних сил. Пыталась побольнее уколоть острым языком. А сама давно была готова изучать этим острым на колкости, мягким на ощупь орудием пещеру его рта. Попробовать на вкус и на зуб эти яркие губы. Целовать, кусать, дразнить и. Наконец, сдаться в плен его тела. Контраст невероятно низкого голоса и утонченной внешности опьянял.
Рука Макса фамильярно легка на Ленкину талию, по-хозяйски притянув ее к себе, и тут же опустилась ниже, сжав упругую полупопицу Кулеминой. Будто разводным ключом перекрытый кран, этот жест оборвал поток Кулеминской ахинеи. Приоткрыла рот, подаваясь ему навстречу. Прикрыла глаза… Готова и к черту все приличия, к черту правила и порядки! Хочу….

Шорох парчи и звон металлических колец, бьющихся о трубу. Две руки одновременно схватившись дернули несчастную штору перегородку. А дальше… полная потеря контроля… наэлекторолизованый­ воздух.. Твой углекислый газ!

«Что это было?»- лена сидела на пуфе в примерочной, нагнувшись, забрасывала в сумку разлетевшиеся в порыве страсти или от помутнения рассудка, а может и всего разом, блокнот, книжки, гигиеническую помаду, ключи. Кошелек. Новенькую пачку ОВ и открытую пачку Durex, с некоторых пор ставшую неотъемлемым атрибутом ее дамской сумки. – Кулемина, ты свихнулась, - заулыбалась, достала бумажный носовой платочек.
- Держи, - вернувшись, сказал макс и присел на корточки перед ней. Ловким движением руки запихнул пару носочков, из-за которых все и началось. – Будет желание, заходи, - подмигивает, улыбнулся. Приблизился, убирая пальцем челку, невесомо касается ее губ. – Покеда, - поднимается и уходит.
- Пока, - тихо вдогонку произносит Лена. – Обязательно зайду, - усмехнулась, заворачивая в салфетку латексное б/у.

Какое плохое настроение? Вы о нем помните? Ленка нет!

Постучал. Тишина. Вновь постучал и опять в ответ тишина. Подождал немного. Никакой реакции.
- Ну и фиг!
Нажал на удачу на ручку двери. Оказалось не заперто.
- О, как замечательно!
Открыл шире дверь. Огляделся. Никого нет. Отлично, значит повезло. Выдумывать ничего не придется. Вконец осмелев, бодро зашел в учительскую. Поправив на плече лямку от рюкзака, выглянул в коридор, воровато огляделся, закрыл за собой дверь. Все, теперь он может провернуть задуманное. Этого он ждал со вчерашнего дня. Тогда не получилось, не сложились карты. Звезды или что там еще бывает. А сегодня подфартило, повезло.
Парень быстро подошел к стеллажам с журналами.
- Ну-с, начнем шмон, - потерев друг о друга ладошки, достаточно быстро отыскал журнал родного 11 «Б». Достал его с полки, и развернувшись, оглядел помещение в поисках удобного посадочного места. – Ага, вот сюда и присяду.
Не отходя далеко от стола, Семенов уселся за крайний, тот, что у окна, стол и, сбросив на пол рюкзак, принялся внимательно изучать талмуд успеваемости.
- Посмотрим, как добросовестно выполнил ты свое обещание, Степнов Виктор Михайлович, - пробубнил себе под нос парень.
Уж очень ему не терпелось поскорее удостоверится в выполнение Виктором его части соглашения. Червячок в худощавой заднице Семенова активно танцевал джигу с последнего урока физкультуры, то есть со вчера. А так как Мише так и не удалось перепроверить все сразу, виной тому стал ворох всевозможных обстоятельств, от кучи народа в учительской до постоянного таскания журнала подмышкой Савченко, пришлось ждать более удачного случая. И он настал. Иншала, как говорят чурки. И парень поднял руки к небу, благодаря «всевышнего».
Хоть для Миши Семенова лишний раз постебаться над глубоко им уважаемой Терменаторшей было только в радость, но когда за это предлагают вознаграждение в виде халявной оценки, тот, как говорится, сам Бог велел совместить приятное с полезным. Все согласно ассортименту магазина «Для души и душа».
- Вот это работенка, высший пилотаж, - заулыбался парень, видя как филигранно бывший физрук исправил все его косяки по физ-ре и пририсовал пятаки по всем предполагающимся в будущем к сдаче нормативам. – Спасибо, Виктор Михалыч! Вам, любимый Виктор Михалыч, час не надо еще разок-другой попеть романсы на ухо многоуважаемой госпоже Феллини? Если что, обращайтесь, я к вашим услугам. Мне как раз надо исправить пару двоек по алгебре. Затянусь Карузо и дело сделано, - вел умные беседы с равным собеседником Семенов.

- Эй, ты куда провалился?
- Белута, ебт… - подскочил Семенов. – Тьфу на тебя! Чего пугаешь людей?
Парень наклонился, чтобы поднять журнал, который случайно смахнул рукой со стола, когда нежданно не гадано нагрянул одноклассник.
- Так чего это ты тут делаешь, дружище? – хлопнул со всей дури по плечу Семенову Степан. Да так, что тот снова подскочил и ударился головой о стол. – Кого довести до ручки хочешь? Борзовище-чудовище?­, - хитро подмигнул.
- Да ну тебя, - отмахнулся Семенов. В его планы посвящать Степана в их со Степновым договор не входило. Как ни крути, а с бывшим физруком они дурят именно мать Белуты, которая теперь работает в их школе штатной физручкой. Оставить Белуту в неведенье и ему спокойнее, и Семенову для здоровья полезнее. – Да я просто журнал зашел на место занести, - оправдывался Миша.
И покрутил перед носом Белуты учетной ведомостью.
- Ври больше, - снова пихнул Семенова локтем в спину. – А Борзовский ноут ты за журнал принял? – и Степан указал пухлым сарделечным пальцем на чуть приоткрытый лэптоп.
- Да я и не заметил его даже. – не соврал Семенов и удивлено уставился на ноутбук, который до этого момента и не замечал. – Но… мы сейчас восполним пробелы моей слепоты, - и зловеще подергал бровками.
Семенов откинул крышку. Засветился белый экрана и ярким маленьким желтым цветом папочка с зазывающим названием «моя книга». Глаза обоих, как фары, среагировавшие на дистанционный сигнал брелка, ярким, чертовски шкодливым огоньком вспыхнули. Как неосмотрительно было оставить тайные рукописи у «горящего камина». Но… ошибка есть ошибка, а кое-кому лишний внеклассный тренинг по мастерству остроязычия. И, конечно же, удовлетворения самой главной человеческой потребности – любопытства!
- Оба-на! Какая удача. – пихнул Семенова в плечо Белута. – Горячий бестселлер из-под пера! Давай-ка, почитаем, - заговорщически сказал Степан и наклонился, дотянулся через плечо Семенова до сенсорного экранчика «мыши».
Ловкое движение пухлых сарделек и вот уже белый экран с каймой по краям оповещает читателей шрифтом Times New Roman о названии будущего желанного чтива.
Оба замерли, внимательно вчитываясь в буковки названия, предвещающей перенести юный мозг в дебри дикой Амазонки разнуздано-порочной­ публицистики.
- Не спи, дальше давай, - первым очнулся Семенов и ударил одноклассника локтем в живот.
- Ой, да, его это я?... – очнулся Степан и стал быстро ознакомливаться с оглавлением. – О, начнем, пожалуй, «Ледка-енка на бочке».
-Не, давай сразу «Секс на тачанке», - ткнул пальцем в жирную надпись Семенов. – Ламбаду ты и без меня станцуешь, - и, отпихнув руку Белуты, щелкнул по нужному разделу.
- А вдруг я хотел танец живота освоить? – и Белута размахнулся, желая влепить смачный подзатыльник бунтарю Семенову. Но тот вовремя увернулся. – Ладно. Давай свои тачанку.
И ребята стали вчитываться в складный слог брошюры по сексу времен великой революции Слова плавно складывались в дивные строчки, отдаваясь эхом в головах читающих, словно читаемая по ролям пьеса голосом Ильича.
«…Машина неслась по проселочной дороге, движимая кинетической энергией двух бьющихся в ней тел…»
- Шумахер и Масса, б***, - не удержался от комментария Белута.
- И по горам, и по полям несется вдали сексодром, - добавил Семенов. – Экипаж команды кроликов обходит соперников уже на первом круге…. – голосом комментатора Гусева продолжал вещать происходящие Миша. – Читаем дальше. Не отвлекаемся.
«… еще один мощный толчок и девушка, широко распахнув глаза и открыв рот, посмотрела в окно, восхищаясь проносящимся мимо пейзажем. Безудержный стон не сорвался, теряясь в неволе надвигающейся буре наслаждения…»
- Дасишь фантаст…ический пейзаж! – заголосил Семенов на манер героини ГДРовского порно фильма. – Ах, вернисаж, ах вернисаж…
- Какой портрет, какой пейзаж! – подхватил запевку Белута.
И развернувшись друг к другу лицом и сложив губки бантиком, стали приближаться, стреляя друг в друга невинными глазками, хлопали ресницами.
- не отвлекаемся, - первым отпрял Белута, после полученного разряда тока от легкого соприкосновения их губ, - гонка на нашем болиде продолжается.
И ребята вновь уставились на экран.
«…машина неслась по склону со свистом, раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник…»
- Ничего себе у него там маятник, что телегу так штормит! – удивленно подметил Миша.
- Нет, там просто место для раскачки есть. Амплитуда большая, - уточнил Степан.
«…Кочка. Машину подбросила верх. И, слетев передней осью колес, они повисли над обрывом…»
Одновременный тяжелый вздох ребят. Замерли. Вчитываясь, с ужасом представляя что будет дальше. Оторвались на минуту от экрана, переглянулись и опять уставились в монитор.
«… он изнемогал. Оставался последний рывок и он вонзит свое копье в ее логово, окропив благодатное поле спасительными гербицидами…»
- Э, мужик, ты там поаккуратней. А то затопишь пожарной пеной из своего брансбойта. Дама задохнется не в агонии страсти, а от активности пожарника! – возмутился в шутку Белута и зловеще хихикнул.
«… Они балансировали на грани, замирали в предвкушении. И только неугомонная стрелка этого необузданного «метронома» покачивалась, отбивая свои ритм в их жилах в преддверии всепоглощающего излияния страсти. Любовника ждали! Ждали, когда же закипит в их венах кровь и со свистом, диким стоном наслаждения, как из кипящего старого чайника, срывая паром крышку, вырвется наружу, вознося их на небеса. И пик плотской страсти, как раскаты грома, разорвет их сознание…»
- Хаха-ха, - зловещий смешок Семенова прервал тишину читательского зала. – Ты прикинь, – снова пихает локтем Степана, - сейчас этот Дон, у которого внушительный Жуан, так громыхнет, что их сексмузин, как машинка Гарри Потера, взлетит и вознесет этих ездунов к прародителям!
- Ага, иже си на небеси…- и оба заржали, утирая катившиеся из глаз слезы.
- Ты только представь как ухохатывались бы МЧСники, которым довелось бы найти этих пилота и штурмана на их тачанке? – сквозь слезы смеха расписывал иной сценарий этого бестселлера Семенов.
- Вскроют этот «завтрак туриста», заглянуть внутрь на килек в сметанном соусе посмотреть со словами «ох ни фига себе рыбешки отходят в мир иной»! - и Белута подставил свою пятерню, развернутую ладошкой вверх, по которой Миша незамедлительно ударил.
Вдоволь посмеявшись до боли в животах, ребята постепенно стали приходить в себя.
- Слушай, надоели мне что-то эти ангелы на дрезине, - скривился Семенов. – Давай что-нибудь другое почитаем? – вопросительно посмотрел на друга. – Там еще столько всего ин…те…рес…ного, - растягивая по слогам, произнес последнее слово.
И не дожидаясь ответа Белуты, повел курсором вниз в поиске занимательных глав в растленной энциклопедии, написанной их математичкой.
- Стоп, давай вот эту «Примерка в душе». – тыкнул пальцем-сарделькой в экран Белута.
- Неа, там секса нет, - пробежался глазами по тексту Семенов и. поняв, что сравнительный анализ причиндалов Чука и Гека его не завидит, отмел эту главу, как не информативную. – Может уж лучше к стриптизу на бочках вернемся?
На этот раз не согласился Белута. Совсем потеряв бдительность и счет времени, они один за другой отметали главы в отстойник. Что-то нравилось одному, что-то другому. А компромисса найти не могли. В воображаемую корзину отправлялись и глава « Групповой штурм», и «Белиданс с клизмой», и многое-многое другое. Да и сколько же времени понадобилось бы, начни они читать этот шедевр от корки до корки?! Уйма. А таким временным запасом они не обладали. И так сильно рисковали, сидя здесь и в открытую почти читая засекреченные файлы. В любую минуту мог нагрянуть грозный автор и так отплагиатить обоих, накрыть их читательский порыв медным тазом, а заодно и прочистить все чакры от пяток до ушей через прямую кишку.

- У тебя флэшка с собой есть? – вдруг осенила Белуту светлая мысль.
- Есть.
- Так давай, сбрасывай себе, а потом мне перекинешь. В спокойной обстановке почитаем эти сказки братьев Грим. – и сильно пихнул Семенова в плечо.
Тот потер ушибленное место. И нагнулся, вытащив из кармана рюкзака флэшку. Пару минут нехитрых манипуляций и вот уже Борзовский бестселлер покоится на электронных носителях злобных книжных пиратов.
- Готово, - довольный собой, расплываясь в улыбке, констатировал свершившийся факт Семенов.
Спрятал в карман флэшку, заметая следы преступления. И уже оба собрались покидать учительскую, как случайное касание пальцем сенсора лэптопа заставило повременить с уходом.
«Прототипы моих героев» - вещало название. Курсор бежит ниже, открывая взору занятный перечень знакомых личностей. Тут и любимый Савченко в образе группен фюрера, и завхоз в роли главной реквизиторши, и Светочка - научное пособие и тренинг-груша, и даже техничка тетя Лида, в романе которой была отведена роль психо-сексолога, гуру учителя для отстающих в тонком деле плотских утех.
- Пожалуй, надо остаться, - одновременно решили парни, углубляясь в чтиво.
Список «Шиндлера» делился тайнами многих знакомых по школе и не знакомых вовсе личностей. Все как на ладони. Все кроме главных героев. Их тщательно засекретили, обозначив лишь позывными XX и XXL.

- Вы чего здесь заседаете?
Белута с Семеновым аж подскочили, опробовав коленками шершавость столешницы с нижней стороны. Испугано посмотрев на нарушителя их мирного чтения, как два нашкодивших щенка, с ужасом думая, что им будет. Но признав Гуцула. Выдохнули и тут же растянулись в хитрой улыбки. Зловещее поедание новой жертвы глазами, одновременно с придыханием в голосе выдали:
- Гуцулов, снимай штаны и предъяви свой членский билет. Идентифицировать будем.
И оба заржали.
-Да ну вас, придурки – непонимающе-сочувст­венно посмотрел на них Гуцул. .
- Без проверки спец инвентаря ты как сниматься будешь? – сквозь смех уточнял Семенов. – Так что не отнекивайся, показывай!
- Да идите вы… - отмахнулся Гуцул. И положив журнал своего класса на полку, вышел из учительской, бросив, - обдолбаные, блин!
- Примерно оттуда мы нашу сеанс космической связи и проводим, - крикнул вдогонку Белута. - И Зеленовой передай, пусть со сценарием повнимательнее ознакомится….

Часть 68.

- Индюк покинул наш курятник. – констатировал Семенов, когда за Гуцулом захлопнулась дверь в учительскую. – Хилая оказалась пташка, - хмыкнул парень.
- Его одолела новомодная птичья хворь. Вот и не выдержал, - подытожил Белута. – А мы не отвлекаемся, друг мой. – хлопнул по плечу Семенова. – Миша, продолжаем наш мишн.
И оба с большим интересом продолжили чтение эротических мемуаров своей математички. Спрятанная в кармане брюк Семенова флэшка с сохраненной копией романа, способствовала более вдумчивому чтению. Теперь можно было спокойно и дотошно изучать главы.
Глава за главой, как двое заправских литературных критика, они тщательно мусолили Борзовскую рукопись, комментируя в слух прочитанное. Автор бестселлера, не жалея богатого словарного запаса, охотно делилась с читателями интимными подробностями до боли знакомых персонажей. Семенов с Белутой, увлеченные чтивом, как в игре « Что? Где? Когда?» угадывали место, событие и подставляли к ярко вырисовывавшимся картинкам нужные фигурки. И только они дошли до самого пикантного, до десерта с «клубничкой». Как за дверью послышались приближающиеся голоса любимых педагогов.
- Черт! Сматываемся, - скомандовал Белута и, ударив по спине Мишу, метнулся к двери.
- Куда? – успел схватить его за руку Семенов. – Поздно. Здесь прятаться будем.
- Где здесь? – шипел Степан. – Под столом. Что ли? – скептически оглядывал помещение.
- М-да, степ, зад ты себе отъел не модельный! – с сарказмом сказал Семенов, осмотрев фигуру друга. – Был бы Зеленовой, мог бы вон, - мотнул головой в сторону кадки с раскидистым растением, - за пальмой спрятаться.
- Это не пальма, а эфинбахия, - со знанием дела поправил Белута, признав в лопухе любимое растение своей мамы.
- Белута, я не узнаю тебя в гриме? – съерничал Семенов. Но, получив подзатыльник, уже тише добавил, - Пошли, Мичурин, блин. А то, если нас эти селекционеры застукают, выжмут из двух нерадивых кактусов все соки на самопальную текилу. – И Миша потянул друга за собой. – За шторкой спрячемся.
И только оба читателя рукописи скрылись за плотной тяжелой портьерой, так удачно прикрывающей тела обоих, даже носки от ботинок, как дверь открылась и в учительскую, весело разговаривая, зашли Каримова и классный руководитель 11 «А» Игорь Ильич Рассказов.

- Ир, позвал свою коллегу мужчина.
- Да? – Каримова обернулась на зов и стала медленно, грациозно по-кошачьи надвигаться на историка.
- Ир, ты чего? – улыбаясь, поинтересовался Рассказов, попятившись назад.
- Дим, Дима… - стреляя глазками, Ирина Ренатовна с вызовом, томно растягивала имя мужчины, - хочу тебя, - выдохнула она и впилась в губы.

Страстный поцелуй двух учителей спровоцировал колыхание шторки.
- Как она его назвала? – подумав, что показалось, все же переспросил шепотом Семенов.
- Дима, - недоумевая, пожал плечами Степа.
- У них там ролевые игры, что ль? – как можно тише пытался говорить Миша.
- Какие еще игры? – толкнул сзади стоящего одноклассника локтем в живот Белута.
- Кхм, - кашлянул Миша, чуть согнувшись. – А что? Ну, игры такие сексуальные. Рассказов историк. Вот ему и приспичило сегодня быть царевичем Дмитрием.
- Семенов, сейчас в нос дам, если не заткнешься, - пригрозил кулаком Степан.

- Ир, что это? – насторожено прислушался к посторонним шумам Рассказов, с трудом оторвавшись от губ любимой. – Слышала? О, вон и шторка колышется.
Историк внимательно приглядывался. Через очки брата картинка была размытой и Дмитрий никак не мог понять, кажется ему или нет? Он снял стильные окуляры, засунув их в карман новомодного, стильного пиджака. Только было собрался подойти к шевелящей шторе, сделал небольшой шаг в стону окна, но остановился. Каримова взяла Диму за руку. Подождала пока он посмотрит ей в глаза. И добившись своего, бросая провокационный взгляд, с придыханием в голосе сказала:
- Это сквозняк. Дверь закрой, - легкий кивок в сторону открытой двери в учительскую.
- Ах да! – хлопнул себя по лбу Рассказов. – Сейчас закрою.

- Пронесло, - прошипел на выдохе Семенов и стал пятится назад, отступая в очень удобные закуток между стеной и книжным шкафом, подпихивая туда и Белуту.
Два шага и оба бесшумно облегчено вздохнули.

Рассказов закрыл дверь и, повернувшись к Ирине, спросил, лукаво щурясь:
- На чем мы остановились?
- Не помню, -кокетливо ответила та. И облокотившись на стол, добавила. – давайте повторим тему прошлого урока еще раз, - облизнула губы.
Рассказов стараясь пройти как можно грациознее, вульгарно вилял бедрами. Дошел до Ирины. Встал позади нее.
- Повторение, как говорится, мать учения, - произнес моряк и, уперевшись руками в стол, пленил свою женщину, а затем поцеловал ее за ушком.
- Дим, - протяжно застонала химичка, - давай без матерей, но с матами, - голос эротично звенел, унося обоих в омут возбуждения.
Мужчина, как по карте исторического сражения, бродил губами по шее Каримовой, то и дело, утопая в ее волосах. Она постанывала, вертела головой, подставляя его губам для новых сексуальных открытий неизведанные островки и континенты на своей шее. Откинула голову назад, положила на его плечо. Пыталась поймать губами губы Рассказова. Шумные вздохи вперемешку со страстными полустонами. Ирина улыбалась. Подняла руку, прихватив ухоженными наманикюреными ноготками подбородок любимого, повернула его лицо к себе и, дразня взглядом, наконец, впивается в его губы.
Страстный поцелуй учителей спровоцировал новое и не последние шевеление занавески. Как по мановению волшебной палочки и пресловутого « трах-тибедох-тибедо­х» из-за шторы, как из шляпы фокусника появляются две пары бегающих любопытных глаз. Новый стон страстной учительницы и глазенки наблюдателей округляются до размера перископа, точь-в-точь вторя форме их рта в виде буквы о.
Руки учителя заскользили по столу. Споткнувшись о преграду в виде Борзовского ноута, плавно огибают корпус, затем крышку и… заставляя учеников-зашторнико­в замереть, ловя открытыми ртами как рыболовными сетями пыль и мух в спертом воздухе учительской, в немом ужасе.
Хлоп! Дмитрий Ильич захлопывает крышку лэптопа, отпихивает его. Ноут, скользя по столу, как по водной глади, останавливается на самом краю, повиснув одним углом. Стон разрывает наэлектролизованную­ тишину помещений.

- Во дурак! – на выдохе шепчет Семенов. – Зачем инструкцию закрыл?
- Ему пособие не нужно. Рассказов методом научного тыка, ээ…втыка все осваивает, - шепнул на ухо впереди стоящему Мише Белута. – Не отвлекаемся, они сейчас экранизировать бестселлер начнут.

И вот уже руки «историка», как крадущийся паук, плавно ложатся на живот Каримовой. Скользят выше, от чего она тихо постанывает. Треск нитей ознаменует падение преграды в виде пуговиц на пиджаке. Он подбирается к великолепному аккуратному бюсту женщины и сквозь тонкую ткань блузы и кружевного бюстье сжимает ее, вызывая томный синхронный вздох сразу у троих. Ирина тяжело. Беззвучно вдыхает, ловя ртом воздух. Снова ищет губами губы коллеге. Руки ее с остервенением сжимают бедра мужчины. Глухой треск толи лопающихся швов джинсов, толи прощальная ода ее маникюру. Теперь его рука скользит вниз по бедру. Добирается до подола узкой юбки-карандаш , и, зацепив край, тянет за собой наверх, миллиметр за миллиметром оголяя изящную женскую ножку в обрамлении тончайшего капрона чулок. Следом взору зашторщиков открывается красивая кружевная резиночка, гладкая как благородный розовый мрамор кожа бедер химички.
Резкий разворот и Каримова вмиг оказывается лицом к лицу со свом мужчиной. Юбка в один момент ставшая широким поясом теперь не преграда для бурных игр учителей. Аппетитная попа с тонкой полупрозрачной полоской стрингов грациозно усаживается на стол. Звон пряжки ремня и взвизг молнии на джинсах историка. Ловкие женские руки быстро стягивают с партнера оставшуюся преграду…
- Ах!...
Громкий стон пронзает помещение и тихое синхронное:
- Б***, - за шторкой.

Раздирающие своей искрометной страстью возгласы и рыки разносились гулким звоном по всей учительской. Работа по проверки знаний учеников и повышению квалификации учителей шла полным ходом. Великолепный химико-исторический­ тандем мастерски демонстрировали невольным зрителям свой профессионализм. От их усилий, как при двенадцати бальном шторме, стол ходил под ними ходуном, так и норовя скинуть «энциклопедию» Борзовой.

- Э, че это ты удумал? – шипя, в точности повторив интонацию Марти из Мадагаскара, возмутился Семенов, почувствовав как позади стоящий Белута упирается чем-то твердым ему в зад.
- Да ничего. – шикнул возбужденным голосом Степа. – Слушай, если ты стальной, то я, извини, нет. На такое смотреть и чтоб не встало…
- Да я сам еле терплю. Но, заметь, - в пол оборота головы, через свое плечо говорил Миша, - помощи трением настойчиво не требую. Подсказка « рука или зад друга» уже сгорела. И хватит тереться о меня. – криком-шепотом рявкнул парень. – Помоги себе сам.
- Как?
- Рачками, - ответил Семенов и добавил, - и в салфетку, а не мне на штаны, – вытащив из кармана пачку бумажных носовых платочков, подал назад.
- Обойдучь. – отпихнул «салфетку помощи Белута. – Тем более финал уже близок, дотерплю – оценил обстановку, глянув через голову одноклассника.
И оба уставились, досматривая фееричный конец живого фильма.

- Димочка, ты был великолепен. – игривым, с не до конца восстановившимся дыханием голосом сказала Каримова и, чмокнув Рассказова в губы, одернула юбку.

- Так-так, чем это вы тут занимаетесь? – Людмила Федоровна стояла на пороге учительской и грозно сканировала взъерошенных коллег. – Работы мою читали? – смотря на свисающий на три четверти ноутбук, зло спросила она.
- Проверяли новую учебную методику на практике, - облизнула губы, поправив рукой волосы, сказала Ирина Ренатовна.
И вульгарно веля бедрами, прошагала мимо завуча.
- До завтра, Людмила Федоровна, - и Рассказов быстро ретировался следом за своей пассией.
- И нам пора драпать, - принял решение Белута и, схватив за руку Семенова, с неимоверной скоростью, что придавал подпирающий в штанах агрегат, пронеслись мимо Борзовой, сбив ее с ног.

- Что это было? – удивленно хлопая глазами, сидя на полу по-турецки в обнимку с дорогим сердцу ноутбуком, спросила Борзова.

- Лен, сколько мы с тобой вот так не ужинали?- смотря на свою любимую щеняче-преданным, безумно влюбленным взглядом, спросил Степнов.
- Давненько. – подмигнула, улыбаясь, и отправила вилку со съестным в рот.
Обычный будний вечер, который они решили превратить в романтический. Все просто до невозможности. Романтика только лишь в головах и фантазиях. А на столе праздничная, совместно приготовленная солянка, место сочной вырезки разношерстно нарезанные сосиски, тонко нарезанные ломтики копченого сала на блюдце. В стаканах вишневый сок – альтернатива алому напитку любви. Спортсмены все-таки, режим. Зато по цвету как вино. И эта незатейливая иллюзия и создает романтическую идиллию.

После уроков они встретились у выхода школы. С недавних пор, по стечению целого ряда обстоятельств, Степнов вновь вернулся работать физруком в родную и горячо любимую триста сорок пятую. Съемки шедевра мирового кино-наследия подошли к концу. Да и выпускные экзамены лены на носу. Виктор просто не мог допустить того, чтобы его детеныш вступил во взрослую жизнь без его непосредственного участия. Поэтому так кстати поступившие предложение Савченко вернутся в школу на старую должность было воспринято им на ура.
Они шли. Обсуждая произошедшее за день. Виктор стал вспоминать, как давно они не проводили время только вдвоем, что им вечно что-то или кто-то мешает. Про себя каждый припомнил свой левый грешок, не заметно для второй половинки, отводя взгляд, сгоняя подступившие чувство стыда. Но, быстро смекнув к чему клонит Степнов. Лена сама предложила устроить подобие романтического ужина. Получив одобрение от него, оба решали к кому пойдут, и Кулемина опрометчиво настояла на визите к ней домой. Дед на горизонте сегодня вечером не должен был маячить, да и свои стены роднее, насколько бы не была сильна ее любовь к Степнову и его квартире. На этом и порешили. Заглянули по пути в магазин. Докупили вкуснятины к чаю.

И вот сейчас, сидя на кухне, оба лопают простецкую, но такую вкусную солянку, поднимают бокалы с соком и болтают ни о чем. Почти семейная идиллия.
- О чем думаешь. Кулемина? – бодро, в своей манере чеканя слова, поинтересовался Виктор, не сводя влюбленных глаз с аппетитно жующей Ленки.
- О том, что я уже наелась. Спасибо! – отодвинула тарелку от себя, давая понять что ее трапеза уже завершена, и, чуть откинувшись назад, жестом обожравшегося волка из мультика, погладила округлившиеся брюшко.
- Не за что, - одобрительно кивнул Степнов. – А….
- А еще о том, - она быстро вскочила, и, оказавшись лицом к лицу с мужчиной, чмокнула в губы, - что я в ванную, понежусь, - и снова легкий поцелуй в губы. А в ответ протяжное рычание Степнова, - а вы, Виктор Михалыч. – выпрямилась во весь рост и, запустив свои ловкие пальчики в его шевелюру, обошла любимого мужчину, - будете посуду мыть, - резко закончила мысль и быстро убежала, скрывшись в ванной.
- Зараза ты, Кулемина! – крикнул вслед Виктор и жалобно промычав, опустил голову на стол.
Шум воды из-за двери в ванную распалял буйную фантазию физрука. Воображение заиграло, запустив резервный двигатель Степнова, что в качестве готовой продукции выдает почти «молочную смесь». Он резко вскочил со своего места. Подошел к двери, прислонил ухо и стал вслушиваться. Осторожно поднял руки и не успел постучаться, как…
- Даже не пытайся, Степнов, не пущу, - послышался голос Лены, а затем и заливистый смех девушки.
- Ммм, - проскулил Виктор и уткнулся лбом в дверь.

Жалобное мычание так и не принесло желаемого результата. Отчаявшись попасть внутрь к Лене, Степнов со злостью ударил по двери в туалет. Крякнув. Щелкнув от силы удара. Словно по заклинанию, дверь в кабинет задумчивости приоткрылась, заманчиво, но без особой охоты, будто говоря «фиг с тобой, заползай, коль не в терпеж», приглашала мужчину войти. Отрешенный, абсолютно бессмысленный взгляд физрука. Напряженная работа мысли отчетливо читалась на его мордахе и морщинки на лбу, как радиоволны портативного передатчика, отображали его размышления.
- А что, это вариант! – наконец сообразил Степнов.
И дотянувшись до выключателя, врубил свет в туалете. Теперь уже не долго думая, мужчина быстро прошмыгнул внутрь и зачем-то, машинально скорее всего, защелкнул щеколду изнутри. Хотя туда его и не нужда привела, но привычна не зловонить на всю квартиру была доведена до автоматизма, до бессознательных действий. Вот он и заперся, удовлетворяя свою нужду, но совсем иную.

Лена с наслаждением, не торопясь, набирала ванну, взбивая под струей воды ароматную, с запахом темного винограда, пену. Ей до безумия нравилось мучить своего любимого мужчину, дразнить его и слышать, как он жалобно скребется и поскуливает. Эдакий зверь, просящий впустить его в дом к хозяевам. Кулемина обязательно бы пустила его . и даже спасть с собой позвала своего обожаемого великорослого хомячка. Но не сейчас. Сейчас время томных пыток, что разжигают страсть. Полностью уйдя в свои размышления, Лена в какой-то момент совсем перестала реагировать на присутствие Степнова за дверью. Она просто его не слышала.
- Лен, Леночка….
Родной. Не весь откуда взявшийся голос позвал девушку. Лена закрутила головой по сторонам. Но, убедившись, что она все так же одна за закрытой дверью, улыбнулась, посмотрев на дверь.
- Эх, Степнов , - заботливым тоном произнесла она.
Девушка начала стягивать с себя футболку. Не успела она полностью освободить себя от верхней части своего гардероба, как за спиной послышался страшный грохот, эпицентр которого находился в туалете. Лена молниеносно содрала застрявшую на голове вещь и обернулась на сто восемьдесят градусов.
«Б***,е****ь», - сразу оба помещения заполнились нецензурным Степновским рыком.
-Степнов! – от чего-то кричащим шепотом позвала его Ленка, - ты что там творишь?
Кряхтение, посапывание. Альпинист явно вновь карабкался на вершину. Лена выключила воду. Чтобы лучше слышать его ответ, которого все еще не было. А сама так и продолжала стоят полуобнаженной, смотря на стену, что разделяла сан узел.
-Кулемина, будь человеком, пусти, - наконец заняв прежнее положение, начал вымаливать он, старательно пытаясь просунуть физиономию в вентиляционное окошко. – А то ведь убьюсь с тобой, к ядреней фене. А?
Лена подняла голову. Из незакрытого решеткой вентиляционного проема торчал нос и один глаз Степнова, умоляюще-просящий пустить.
Инженеры, проектируя дом, ошиблись, строители в свою очередь добросовестно проект и с тех самых пор туалет и ванная вентилировали друг друга автономно. Принимающий ванну напускал пар тому, кто решил посидеть о жизни подумать, а восседавший с газеткой на белом друге снабжал моющегося своими «благовониями». Ленкин отец порывался переделать эту ошибку инженерной конструкции, даже снял старую решетку с этого невразумительного окошка. Но доделать не успел. Родителей отправили в командировку. И Ленка с дедом так и жили с этой свободной вентиляцией, особо не тяготясь этим. Кто же мог предположить, что, желая заполучить доступ к телу любимой девушки, Степнов как вор домушник, будет брать этот форт через дырку в вентиляции.
- Ну, детеныш, - жалобно шмыгнул носом, втягивая в свою вентиляционную шахту запах пены и Ленкиного тела.
- М-да, Степнов. – Ленка, откровенно посмеиваясь, смотрела на своего учителя. – Гюльчитай, мне сверху видно все, ты так и знай, - вспомнила фразу из некогда любимого фильма «Агент в мини юбке» и звонко расхохоталась.
- Чего смеешься, Кулемина? – обиженно спросил он. – Детеныш, учти, я тут балансирую из последних сил. Завалюсь, будешь виновата.
- Ой, не могу, - никак не могла прийти в себя Ленка, представляя как ее канатоходец в растоптанных дедовых тапках стоит на бочке унитаза и пытается впихнуть свой фейс в дырку. Слезы смеха бурным потоком текли из глаз. Лена согнулась пополам. Она не просто смеялась, это было истерическое ржание. Еле успокоившись, вытирая слезы, дотянулась до щеколды. Железка щелкнула. – Заходи, Карлсон. Малыша купать будешь, - и, посмотрев наверх, хитро подмигнула, толкнув от себя дверь.
- Айн момент,- воодушевленной маленькой победой, сказал Степнов.
Лицо Виктора скрылось за стенкой. Но в следующее же мгновенье послался треск. Грохот и нецензурная брань.
- Степнов, е-мое, ты там не убился окончательно?! – ни на шутку испугавшись, Ленка выбежала в коридор и тут же оказалась в объятиях своего учителя.
Довольная физиономия, по которой, как разлившаяся сметана по столу, расползалась его улыбка. Руки в прочный замок сцепились на обнаженной Ленкиной талии.
- не, я не убился. Так, немного контузило, - голосом мурлыкающего кота говорил Виктор. – А, и крышка еще от бочка у вас теперь с трещиной.
- Что? – возмутилась было Лена.
Но Степнов не дал ей продолжить. Его губы скользили по шее, смакуя каждый сантиметр. Руки нагло блуждали по спине, подушечками пальцев, словно щипая струны гитары, постукивали по коже девушки, умело возбуждая и будоража ее чувства. Виктор нахально, не обращая на внимание на вялое Ленкино сопротивление, стал впихивать ее и себя обратно в ванную. Мужчина наступал, безжалостно терзая ее губы своими. Они пятились, слипшись телами. Ленка, приняв его игру, сама с удовольствием водила руками по торсу Степнова, стремясь стянуть с него одежду. Они пятились, вваливаясь в узкое помещение. Степнов смешно подергивал ушибленной ногой, как собаки стряхивают попавшие на шерсть капли после не очень меткого опорожнения.
Они настолько были поглощены друг другом, почувствовали чье-то присутствие.
- Кхе-кхе. – интеллигентно прокашлялся в кулак мужчина.
- Ой, дед. Привет! – первая обратила внимание Ленка и, засмущавшись, уткнулась лицом в Степновскую грудь.
- Петр Никанорович, здравствуйте! – невозмутимо протянул руку Виктор Ленкиному деду.
Кулемин сразу ответил рукопожатием. Хитро осматривая помещение и колоритную парочку: внучку в веселеньких трусах и Степнова в боксерах и носках; подмигнул обоим, лукаво сказав:
- Ванну решили принять? Правильно. Чистота залог здоровья, - одобряюще покачал головой. – С легким паром! – и зашагал на кухню.
- Дед?. – виновато протянула Ленка.
- Да-да, - отозвался Кулемин. – Ребят, только в наших советских квартирах мыться вдвоем лучше вдоль, а не поперек. А если умеете, так вообще лучше стоя, - старик стал что-то загадочно напевать себе под нос.
- Петр Никанорыч, - склонил голову Степнов, выражая свою благодарность за совет.
- Угу, не стоит благодарности, Вить. Пойду на машинке громко стучать. Чтобы вам не мешать, - и возвращаясь в комнату с полной тарелкой мимо все еще приоткрытой ванной, снова хитро подмигнул, насильно затолкав их внутрь и заперев дверь снаружи.

«Любовь нечаянно нагрянет,
Когда ее совсем не ждешь»….
Напевал Петр Никанорович Кулемин под аккомпанемент громыхающей печатной машинке, в то время как двое влюбленных проводили замеры тесного сан узла своими телами.

«Козел»
Часть 70.

- Так, охламоны-тунеядцы, на сегодня урок окончен. Можете быть свободны, - в своей стандартной манере крикуна скомандовал Степнов. – И не забывайте хоть по пятнадцать минут в день тренироваться самостоятельно, разгоняйте мыщцу, - вдогонку рассыпающейся толпе учеников крикнул физрук и добавил, - у вас на носу ЕГЭ.
- ЕГЭ – как много в этом слове, - с издевкой пробурчала под нос Новикова, деловито вышагивая мимо Степнова, - особенно, когда он на носу ….или на конце, - многозначительно похлопала ресницами, всматриваясь в задумчивую мордаху учителя. – Да, Виктор Михалыч?
- Че? – не уловив смысла Лериных прозрачных намеков. – Ты чего хочешь, Новикова?
- Я? Ничего. Просто задумалась, почему в ЕГЭ не внесли лыжные дисциплины? – не унималась барабанщица.
- Какие лыжи летом? – снова не поняв намека, прикрикнул на нее Степнов.
- Как какие? Ну, вы как маленький, ей богу, - уже в открытую издевалась девушка. И не в силах остановить сей поток удовольствия, заговорщически -томным голосом произнесла: Можно обычные, классический лыжный ход для любителей миссионерства или слалом для тех, кто жаждет острых ощущений и адреналина, - она сделала паузу, эротично облизнулась, - а можно и фристайл для эстетов и профи в этом виде культурно-спортивной программы.- Подмигнула Степнову.
Он слушал внимательно, чувствовал издевку в словах своей ученицы. Но понять к чему эта бестия клонит так и не смог. Но держать морду веником перед учениками было надо и он просто рявкнул:
- Новикова! – Невинный взгляд ученицы немного сбавил тон. – Слушай, не морочь мне голову, а? Лыж не будет, а вот прыжки через козла…. Кулемина, заметив в куче последних уходящих своего детеныша, окликнул Виктор, ты, кстати, останься, - хитрый взгляд с прищуром, мысленная похвала своей находчивости. Нагло пожирая Ленку взглядом, представлял дальнейшее развитие событий и, стараясь не выдавать своих тайных желаний, сказал. – Ты мне еще норматив по прыжкам через козла не сдала. Пробел надо бы закрыть, - подмигнул ей.
« М-да, Степнов, ты явно пересмотрел сагу о Штирлице, конспиратор, блин», - подумала Лена, смотря на довольные, бегающие глазенки своего учителя. – «Чекист из тебя никакой», - понимала, что как минимум Новикова давно раскусила Степновские замыслы.
Лена спокойно подошла к нему, встала поближе, чтобы иметь хоть какую-то зыбкую возможность контролировать ситуацию.
- Через козла или на? – не преминула воспользоваться возможностью лишний раз подколоть Новикова.
- Лер, – понимающе улыбаясь, взглядом попросила остановиться Лена подругу.
- Ладно-ладно. Но согласитесь, как много тайных смыслов в ЕГЭ по физре? – на последок сказала неугомонная Лерка и, развернувшись, веля бедрами, неспешно пошла к выходу.
- Новикова! – рявкнул Степнов, когда до него, наконец, дошли ее намеки, - Иди…
- Нет, спасибо, провожать меня не надо, - перебила его Лера и, обернувшись, хитро так посмотрела на обоих, - дорогу знаю, дверь закрою, - вышла из спорт зала.
-Так что я должна досдать, Виктор Михалыч? – тихо на ухо спросила Ленка, когда за подругой окончательно закрылась дверь и в зале они остались вдвоем.

- Кулемина, ты эти мячи в подсобку отнеси, а я пока настрою оборудование для сдачи норматива. – наигранно серьезно громко сказал он, бросая хитрый, заигрывающее-облизывающий взгляд на Лену.
- Хорошо, Виктор Михалыч, - без лишних пререканий согласилась девушка и, взяв мячи, посмеиваясь и покачивая едва заметно головой, пошла в подсобку.

Стоило только Лене зайти в Степновскую берлогу, как тот в два с половинный кенкурушных прыжка достиг входной двери в спорт зал и, вытащив ключ из кармана широких штанин старых треников, вставил его в замок.
«Брысь отсель,» - грозно рыкнул он на одного из совершенно не вовремя заблудшего ученика и тут же захлопнул перед носом напуганного восьмиклассника –баскетболиста дверь. Закрыл на два оборота и для надежности оставил ключ в замке, поспешил к своему любимому снаряду, насвистывая под нос незатейливую мелодию.
«Ну-ну, Степнов», - в миг обострившийся слух позволил Ленке расслышать все: и крик полушепотом на ни в чем не повинного мальчугана, и щелчки закрывающегося замка, и даже бездарный победный клич, выраженный в песенке» Тили-тили, трали-вали, это мы не проходили….». Лена, стараясь не шуметь, положила в коробку мячи, и потихонечку, крадучись, подошла к двери. Аккуратно, не привлекая внимание, выглянула в спорт зал. Виктор пружинил на гимнастическом мостике, перегнувшись через парнокопытного товарища, что-то усердно подкручивал. Упругий зад физрука напрашивался стать мишенью для дартца или просто мишенью, но главное быть ею. Пакость прочным канатным плетением скручивалась в голове девушки. Глаза загорелись, мигая хулиганским огоньком, а руки так и чесались вытворить что-нибудь. Ленке проснулся шкодливый ребенок. Она бегло осмотрела подсобку, обдумываю что ей может пригодится. Шаг в сторону и как по заказу случайно наступает на старый совсем усохший грецкий орех. Еле-еле слышный треск, Лена сжалась и тут же убрала ногу.- «Фух», - облегчено выдыхает, видя, что не раздавила свое орудие. – «То, что надо!» - наклонилась, подняла «пульку» и, обернувшись, заняла метательную позицию.
Прицелилась, бросок…….

- Ай, ебт…..!!!!!
Русский народный фольклор волнами прокатился по спорт залу, когда меткий орех, рассекая плотный пыльно-потный воздух зала, попал точно в параллель меж ягодиц физрука. Сила гравитации от удара, как венчик миксера, взбила напопный тканевый пузырь треников, и тот, собравшись в ровную складочку красивым защипом застрял, разделив две Аполлоновы ягодицы.
Степнов резко обернулся, метая молнии взглядом, высматривал злоумышленника, одновременно потирая рукой свой зад и выковыривая из него «рюши» старой материи.
- Лен, - громко позвал свою любимую ученицу Виктор. В голосе его слышались не злость, а надежда на то, что его очень даже правдивые догадки лишь фантазия и удар это мистика.
- Да, Виктор Михалыч, - еле успев спрятаться за дверь, стараясь говорить как можно более спокойно, едва сдерживала смех. От напряжение щеки начинали побаливать, - уже иду. Что-то случилось? – с трудом сохраняло серьезность.
- Нет, ничего, задумчиво ответил Виктор.
« А вы, батенька, дурень», - на Чеховский манер тихо сказала Кулемина. – «Опа! А это то, что доктор прописал для лечения орехо-ушибов», - и снова этот шкодливый огонек в глазах.
Вот он, новый объект Степновских мучений на его же столе. Схватила со стола. Понадобилась всего минуту, чтобы хорошо спрятать, но быстро достать при удобном случае. Застегнула спортивную кофту и вернулась обратно в зал.
- Ну все, я готова. Можем начинать.

Пока она шла до Степнова, тот откровенно пожирал ее взглядом, представляя каждый изгиб тела, все имеющиеся родинки и особенно две аппетитные ямочки на спине. Слюноводопад топил разум и думать ему становилось труднее с каждой секундой.
- Так мне прыгать?
-А? Че?- Своим вопросом Ленка вырвала учителя из сладкого мира собственных сексуальных фантазий.
- Прыгать мне? – громче повторила свой вопрос Кулемина, надеясь, что весь этот цирк сейчас закончится его твердым «не надо».
- А? Ну да, прыгай, Кулемина, - все еще немного потерянным, но не оставляющим сомнений голосом ответил физрук.
И отошел, уступая козла.
«Ты еще за это ответишь, Степнов», - лена встала на позицию. Раньше она никогда не отлынивала от физры. Да и сам спорт приносил ей не мало удовольствия. Но сейчас это было уже дело принципа. Девушка бросила хищный взгляд на свою жертву. – «Будет тебе показательный прыжок».
Разбег, одна на мостике, вторая, подпрыгивает, упираясь руками в козла и… снаряд пошатнулся…
- Ай!!! – вскрикивает Лена, сватается за лодыжку, так и не перепрыгнув.
- Что? Что такое? – испуг в глазах, он подлетает к своему детенышу.
- Да ногу подвернула, - наиграно ойкает и всхлипывает Лена, потирая здоровую ногу. – У вас козел бухой, его штормит вон как, - она с силой толкает снаряд, демонстрируя шаткость конструкции.
- Лен, прости, прости, пожалуйста, - «Идиот, чуть не угробил своего детеныша! Вот какого тебе надо было эти прыжки затевать? Не мог просто сказать «Лен, я хочу тебя»? Нет, надо было как обычно, через жопу в Копенгаген!» - ругал себя на чем свет стоит. – Ленка, ты не прыгай, я тебе и так пять поставлю.
- Нет уж, твердо заявила Кулемина. Да и пьесу надо было доигрывать до конца, - поправьте свое животное и я перепрыгну.
В такие минуты счастливого избежание мнимой опасности. Особенно если опасность угрожала любимому детенышу, Степнов поразительно быстро тупел. Ни одна здравая мысль не посетила его голову, и вопросов не возникло, только съедающее желание все исправить, загладить вину.
Лена, прихрамывая, отошла в сторону. Степнов тут же принялся что-то подкручивать, регулировать шаткость конструкции. Кулемина со стороны наблюдала за усердным пыхтением физрука. Руки так и чесались исполнить задуманное незамедлительно. Элегантным движением руки расстегивает кофту. Какое-то странное дребезжание и…
- Ай,ё! – взревел Степнов и от неожиданности и боли подпрыгнул, хватаясь руками за зад.
Ногой случайно наступает на злосчастный орех, теперь переквалифицировавшийся из пули в противопрыжковую мину. Выскальзывать под силой давления и Виктор подворачивает правую ногу. Боясь завалится, пытаясь удержать равновесие, отступает на шаг назад, задевает ногой край гимнастического мостика. Шаткость положения, ноги разъезжаются в разные стороны и он, изобразив с легкостью грации бегемота балетный фуэте. Падает брюхом на козла. Крупная тушка бравого учителя физкультуры, как мешок с опилками. Повисает на любимом «животном». Он поворачивает голову в сторону Лены, испуганно смотрит. Брови его ползут наверх, а глаза становятся как два глобуса. Как говорится, у страха глаза велики. А когда тебя так раскорячило и рядом невероятно сексуальная живодерка зловеще, многообещающе рассекает тугой воздух твоим же кожаным ремнем, подобно дикому ковбою с хлыстом, невольно начинают труситься коленки и пульсировать мышцы пятой точки, будто там бьется испуганное сердце.
- Лен, не надо, - жалобная просьба и он крепко зажмуривается.
- Надо, Витя, надо! – интонацией Шурика из старого фильма «Операция Ы» отвечает Кулемина. – Это вас кара за козла настигла, Виктор Михалыч!

Зал. Учитель и его любимая ученица. Снаружи на двери невидимая табличка «Тихо! Идет экзамен», а внутри хлесткими ударами ремня о мягкое место идет пробная сдача ЕГЭ по физре.

«Вернется со своей зеленкой или чем там еще, задам ей на орехи за ее орехи!».
От мыслей, крутящихся каруселью в голове блаженная улыбка растекалась по довольной Степновской морде, как тягучие липкое варенье по столу вытекало из опрокинутой банки. В доме Кулеминых он всегда чувствовал себя легко и уютно, будто всю жизнь здесь прожил и они и есть его самая настоящая семья. В душе прочно поселилось ощущение чего-то своего, родного. А раз так, то и вести себя можно раскрепощено, не обращая внимание на всякие там правила. Вот он и вел. Вернее лежал, разложив свои бренные телеса на Ленкином диване в ожидании полагающейся ему мед.помощи.

Скрипнула ручка, дверь отворилась и до уха лежащего Степнова донеся ехидно- удивленный присвист:
- Ой, Екарный бабай! – и еще разок смачно присвистнул.
Степнов тут же напрягся, спинным мозгом ощущая, как сканируют его два хитрющих шкодливых глаза. От этого взора становилось не по себе, странное ощущение, аж забурлило в кишках и похолодели пальцы. Неловкость и накативший на бравого физрука ужас сковывал спортивные мышцы, желудок и кишки, будто мокрое белье, выкручивали, от чего оба распелись, глухим урчанием выдавая заунывные куплеты. Виктор посильнее напрягся, изо всех сил стараясь не выпустить залповый припев, на который был способен его зад. От прилагаемых усилий ягодицы затвердели, округлились, как эластичный холст растягивая синтетическую ткань трусов, словно это рекламный плакат на билборде. Картинка на изделии текстильной промышленности развернулась, давая вошедшему возможность себя рассмотреть.
- Мои батоны… - прочитал вслух надпись на трусах. - …они же булки, - на распев добавил и снова присвистнул, теперь уже в такт популярной некогда песенки Миши Гребенщикова.
- Семенов, блин, я же сказала… - влетела в комнату взволнованная Ленка и тут же застыла, - сама принесу конспект по… - растерянно добавила.
Взгляд ее нервно прыгал с лежащего, всеми силами пытающегося вдавить в диван свое тело Степнова и так спрятать неприглядный вид со спущенными до колен трениками и шуточных секси-боксерах с надписью и картинкой в виде пылающих хлебобулочных изделий на обстреливающего эти самые батоны взглядом одноклассника. Сострадание к своего любимому, дорогому мужчине противным молоточком тюкало по вискам. И прекрасно зная словесные возможности Семенова. Расслабляться и терять бдительность было никак нельзя. А она уже промахнулась, не предотвратив его приход в комнату. И сейчас Ленка с ужасом ждала, что отмочит Миша, готовясь дать ему отпор. Смотрела на съежившегося Степнова, у которого песенка Мишенного тезки о булках и батонах звучала в мозгу похоронным маршем, а надпись с собственных трусов виделась некрологом на школьном стенде. Перед глазами у физрука пролетали красочные картинки собственных поминок и заупокойные тосты в фирменном исполнении ученика 11 «Б». И одна надежда на Ленку.
- Семенов, вот, бери тетрадь и иди. – лучшая защита это нападение, решила Ленка, и оттолкнув парня, быстро прошла к своему письменному столу, взяла тетрадь и вернулась обратно к однокласснику. – Все иди, - попыталась вытолкнуть его из комнаты, но не вышло.
- Кулемина, а ты че, решила лабораторку по анатомии на живых провести? – не сдавался Миша. – Или увлеклась домоводством? На кружок записалась? – хитро поиграл бровями.
- Чего? – не поняла шутки Лена.
- Ну вон, в пекари заделалась, - он мотнул в головой, указывая на Степновские труселя. – Но учти, Кулемина, мучные изделии - смерть женской фигуре. Хотя, - он сделал театральную паузу, - смотря каким способом употреблять, - и подмигнул.
- Да пошел ты, - отмахнулась Ленка и улыбнулась, прекрасно понимая, на что намекал Семенов. – У Виктора Михалыча производственная травма, между прочим. А ты ржешь, придурок – зря она, конечно, сказала о травме, тем более о производственной. Но ловить вылетевшие слова было уже поздно.
- Что? Ушиб булок? Ой, то есть батонов – всплеснул руками и сложил их на груди, округляя свои хитрые глазки. - Ай-яй-яй, Виктор Михалыч, ну что же вы так? Надо же беречь свои пышечки.
Ленка закусывала губы, стараясь не заржать в голос. Надо, надо защитить своего мужчину, отбить нападки Семенова, но как назло ее распирало от смеха. Даже яркое представление несчастных затравленных глаз не могли разбудить в ней защитницу слабых и униженных. Так сложно лишить себя удовольствия понаблюдать, как словесные дротики Семенова раз за разом метко попадают в уязвленное самолюбие Степнова. Эти трусы-мишень физрука стали сюрпризом не только для Миши Семенова. Но и для самой Лены Кулеминой.
- А чем травмировались, Виктор Михалыч? – очень серьезно спросил Миша.
- Орехами, - вдруг, так и не повернувшись ко всем, подал голос Степнов.
- Какой арахис, попа с орешек (с), - речитативом пропел Миша все ту же знакомую песню. Облизнулся и добавил – Все так серьезно и без насмешек…
- Семенов! – взревел Виктор и подскочил со своей лежанки. – Заткнись! Видишь, до чего девушку довел!
Лена сидела на корточках, опираясь на стену, закрывала лицо руками и тихи-тихо похрюкивала. Не в силах прервать эту комедию, осталась зрителем, ожидавшим антракта, чтобы самой перевести дух.
- Ого! – вскликнул Семенов, когда взгляд его, пролетев по торсу учителя, остановился ниже пояса. – Виктор Михалыч, это происки вражеских орехов? – указывая пальцем в причинное место Степнова, на котором, подобно мишени, красовались разнокалиберные круги с нумерацией. – Ни фига себе, как орехом то выходное отверстие разорвало-то! Ой, - выражение лица парня сменялось неимоверно быстро, сильнее нагнетая обстановку в ожидании озвучивания колких высказываний. – Я понял. Это так опара поднимается. Дрожжи бурлят и встают. А на задни…. То есть сзади конечный продукт пекарни. Да? – и он выразительно посмотрел на Ленку. Та сквозь щелку меж Мальцев одним глазом следила за баталией. – Горячие, мммм, ядреные батоны!

Сложно защищаться, когда находишь в неравных условиях. Вот и Степнов в своих трусах, не прикрытых доспехами- трениками, не мог дать достойный отпор. Острый, плюющий колкими высказываниями язык Миши Семенова, его ученика, бил в самое сердце, в кружок с номером десять, будто секирой отрубал достоинства, а вместе с ним и остатки самолюбия. И все, на что сейчас физрук был способен – выставить блок, прикрыв фиговым листом из собственных рук мужское сокровище и быстро усесться обратно на диван.
- Семенов, - прорычал Виктор, начиная закивать.
Ленка знала этот рык, понимала, что еще одно слово и, собрав все силы в кулак, Степнов влепит своему обидчику промеж глаз. Присев, Виктор концентрировался, энергия через жизненно важный орган наполняла душу уверенностью, да так что скулы от злости стали подергиваться. Степнов все больше становился похож на чайник, у которого от рвущегося наружу пара громко стучит металлическая крышка. Еще чуть-чуть и под раздачу попадут все: и Семенов, и Ленка. А Кулемина ответит за все в двойном размере.

- Так молодежь, что тут у вас? – на пороге комнаты как нельзя вовремя появился Петр Никанорович с пузырьком, спичкой и маленьким сгустком ваты в руке. – Здравствуйте, молодой человек! – обратился Ленкин дед к Мише.
- Здрасти.
- Ну-с, раненый, как самочувствие? – как ни в чем не бывало поинтересовался Кулемин старший у своего соавтора. И протиснувшись между молодыми людьми, направился к Степнову. – Сейчас будем делать йодовую сеточку.
- Дед, ты мой спаситель, - тихо, чтоб никто не услышал, шепнула Ленка. – Все, пошли Семенов, - схватила за руку одноклассника, - мы тут уже лишние, - потащила за собой.
- М-да, вижу, что этот батон без нас маслом намажут. – Не упустил возможность на последок подколоть физрука Семенов. – Твои батоны, они же булки…ёу! – затянул песенку.
- Какой нахал, - влепила подзатыльник Семенову Ленка и тот вылетел в коридор, - губу раскатал… - засмеялась, затянув свою женскую партию той же песни.

Когда ребята окончательно покинули комнату и за ними закрылась дверь, Петр Никанорович, закручивая на спички своими пальцами ватку по-стариковски, добродушно-заботливым взглядом глянул на Виктора:
- Больной, чего мнетесь? Ложись, лечить тебя буду, на ноги поднимем тебя, - Степнов с такой жалостью в глазах смотрел на своего «доктора», продолжая чего-то опасаться. – Ну-ну, чего ты? Ручонки-то свои как сиротливо сложил, - покачал головой старик, - Не бойся, больно не будет, обещаю.
И Степнов повиновался. Лег на живот, снова красуясь своими трусами, объектом семеновских насмешек.
- Ох! – Кулемин даже очки нацепил на нос, чтобы в деталях рассмотреть картину с надписью. – Занятно, - задумчиво произнес Ленкин дед. – Где ж такое делают, а Вить?
- Не знаю, прокряхтел Степнов, а внутри все съежилось в ожидание очередной порции колкостей. – Мне друг подарил.
- Я в нынешней моде мало что понимаю, но они мне определенно нравятся, - подбодрил своего молодого друга Никанорыч. – Жаль мне не по возрасту такое, а то бы я ух как щеголял в таком.
- А я вам дам поносить, по-родственному, - подмигнул словам Кулемина Виктор, окончательно разомлев под ватной кистью, рисующей уже на голом теле таблицу для крестиков-ноликов.
- Дед, стаскивай с него, пока не сопротивляется, - ухмыльнулась вернувшаяся в комнату Ленка, и иди примерь. Данилыч тебе обзавидуеться. А я пока сама Виктору Михалычу чудные квадратики помалюю. – склонившись над саамы ухом, последнее сказала она.
- Ну держи, Ленок – деде передал внучки йодовую «кисть». - А мне и правда пора к Данилычу, жаждался он меня. Пока молодежь!

Новости мировой политики и культуры обсуждались за рюмкой чая с Данилычем, старательно Семеновым зубрилась биология из взятого у Лены Кулеминой из параллельного конспекта, трусы с батонами неприглядно висели на торшере, пока пекарь и его подмастерье осваивали новый рецепт!