Сериалы онлайн

***
- Лен, я дома, - едва переступив порог дома, усталым голосом, кинул Виталий, настороженно вслушиваясь во все происходящее в доме, так как обычно, услышав приближающийся шум автомобиля к воротам, девушка подходила к окну на кухне, встречая своего любимого. Подумав, что она, наверное, спит, мужчина, хотел было скинуть пальто, как внезапно заметил, что в шкафу нет ее куртки, как и обуви в прихожей. Чувствуя, как сердце гулко бьется где-то в районе кадыка, Виталий залетел в кухню, обошел гостиную, ванную, заглянул в спальню, надеясь, что его опасения окажутся напрасными и он увидит Лену, лежащую на кровати, которая сейчас проснется и смешно потерев глаза посмотрит на него самым желанным взглядом глубоких зеленых глаз. Но его хрупкой надежде не суждено было сбыться. Широкая кровать не только не была заправлена, но еще и пустовала.
Даже не представляя, куда ее могло занести в такое время, он, достав мобильный из кармана пальто начал судорожно набирать заветный номер. Две секунды ожидания и в трубке раздался гудок, который тут же отозвался глухой знакомой музыкой мобильного. « Черт!!» - яростно откинув в сторону подушку с кровати, под которой разрывался телефон Лены, Виталий схватился за голову. Куда она могла уйти, да еще в такое время, Виталий даже понятия не имел. Друзей у них почти не было, в гости они ни к кому не ходили, да и к ним никто не приходил, за исключением его друга Вити, который иногда заглядывал к ним по вечерам, поделиться новостями, избегая лишь одной запретной темы о прошлом, но и ему он уже успел кинуть весточку, услышав лишь не менее встревоженный мужской голос в трубке.
Наконец, придя к какому то решению, после нескольких мучительных минут размышления, Абдулов, стараясь не думать о плохом, выбежал на улицу, хлопнув дверью, вышел из ворот и, перебежав дорогу на соседнюю сторону, постучался к соседке, которая обычно редко выходила из дома, да и Лена к ней пару раз заглядывала.
- Эм..Здравствуйте, простите за беспокойство, я просто хотел спросить..Вы случайно не видели мою жену? – едва перед ним со скрипом открылась дверь и в лицо ударил теплый поток воздуха, тут же выпалил Виталий, обращаясь к женщине, которой на вид было не меньше пятидесяти.
- Лену? Так она вроде утром еще куда-то на такси уехала. А больше я ее не видела, - неопределенно пожав плечами, ответила та, смутившись такому взволнованному виду мужчины.
- Ясно. Спасибо! – уже приближаясь к калитке, бросил Виталий, не обращая внимания на приставучие колючие снежинки, кинулся обратно к машине, на ходу доставая из кармана пальто ее телефон. Казалось, так сильно и встревожено его сердце не билось уже довольно-таки давно, не говоря уже о проникающих неспешными потоками волнах адреналина в разгоряченную кровь.
«Такси..такси..такси…» - словно заклинание повторял мужчина, просматривая список последних вызовов, последним из которых являлись несколько цифр незнакомого номера.
Всего несколько минут и черная иномарка, пренебрегая всеми средствами безопасности на заснеженных в такое время дорогах, опасно скользя колесами на поворотах, неслась на всех скоростях по трассе. Стеклянный взгляд встревоженных голубых глаз куда-то вперед, мелькающие отблески теней на лице мужчины, которое ничего не выражало, судорожно сжатые скулы, педаль газа, выжатая до упора и онемевшие пальцы, с силой сжимающие кожаный руль. Сбылись его самые страшные опасения. И все же, сколько бы он этого не боялся, в душе все равно наивно верил в то, что этого больше никогда не произойдет. И это в первый раз за успокаивающие полгода…В первый раз она ушла из дома без его ведома, ни позвонив и даже не оставив короткой записки.
Дозвонившись до той самой службы «Такси», Виталий пробил таксиста, выполнявшего заказ, выведав у того конечный адрес, который не только заставил встрепенуться душу, но еще и поселиться в ней неподдельный страх и панику.
Очищенная подъездная дорожка и невысокие металлические ворота, у которых ютились несколько старушек, продавая бесчисленное количество искусственных цветов и плетеные венки, от вида которых, мужчину бросило в холод. Припарковавшись неподалеку, Виталий, выскочив из машины, бросился в этот огражденный тихий и пустой омут похороненных душ с бесконечным количеством мраморных плит и потускневших фотографий.
Не обращая внимания на пронизывающий холод сквозь расстегнутое пальто, Виталий бежал по аллеям, высматривая знакомый силуэт. Пушистые снежинки, не перебиваемые ветром неслышно падали на землю, под которой покоилось более миллиона ушедших душ, навевая тем самым некое спокойствие и упоение, чего ни капли не было в душе у мужчины, который, не останавливаясь, нарушал чужую территорию упокоя скрипом снега под ногами.
Глаза потерянно блуждали по плитам, вычитывая имена, казалось, прошло около часа, прежде чем он, зацепившись взглядом за знакомую фамилию запыхаясь, притормозил у небольшой ограды, за которой практически бок о бок стояли две мраморные плиты, заснеженные сверху, но их фотографии и имена были отчетливо видны, словно кто-то недавно смахнул с них снег, а между ними лежал разбросанный букет свежих, девственно белых лилий, словно кто-то кинул их туда легким взмахом руки.
« -Расскажи, как погибли твои родители..- Мы же договаривались, не задавать друг другу лишних вопросов…- Это не вопрос это просьба. Не ответишь на мой вопрос? - Это дела не меняет. Ты ведь на мои вопросы не отвечаешь, почему я должна отвечать на твои? Хотя нет, знаешь, я отвечу тебе…Мне было четыре, когда мои родители попали в банальную автомобильную катастрофу, после этого и выросла такая жесткая и ужасно невыносимая девчонка, до которой никому нет никакого дела, как видишь воспитание родного дядюшки сказывается, который впоследствии решил использовать меня по полной за свою чертову опеку в своих личных целях. Это все? Еще вопросы есть? Ну, что ты молчишь?..» - безумным вихрем пронеслись отголоски прошлого в голове Виталия, пока он с непонятным страхом вчитывался в имена ее родителей, поднимаясь глазами к фотографии матери, которая до боли в сердце была похожа на Лену. А если быть точным, то Лена была точной копией своей матери, которая смотрела на него потускневшими светлыми глазами. « Папа…» - снова эхом отдался в ушах испуганный голос девушки, которая крича во сне, назвала его так однажды, проснувшись в слезах и крепко тогда обняв, когда мужчина не спеша перевел взгляд на могилу ее отца. Стараясь не думать о том, что рядом могла бы оказаться и третья могила, причем уже дважды, Виталий неуверенно двинулся дальше, пытаясь различить на тропинке ее следы.
Она была здесь, и это Абдулов точно знал, но вот где она сейчас, до сих пор оставалось для него загадкой.
«Лена…Лена…» - Лена!!! – уже вслух закричал мужчина, различив знакомый силуэт вдалеке, когда он уже и не надеясь ее здесь увидеть, бродил по заснеженным дорожкам. – Лена! – заставив девушку обернуться, так что он увидел, как светлые волосы колыхнулись на ветру, а взгляд изумрудных глаз, полных горячих слез, вонзился прямо в сердце, бежал со всех ног Абдулов к ней.
- Ленка..Родная моя..любимая..как же ты меня напугала… - буквально задыхаясь от катастрофической нехватки кислорода после бега, Виталий, нагнав девушку, тут же обнял ее, взяв ее лицо в свои горячие ладони, заглядывая в такие любимые зеленые глаза и вытирая скатившуюся по щеке Лены горькую слезу, прижимал ее к себе, гладя по волосам, вдыхая такой родной аромат, который не был похож ни на один другой, покрывая горячими поцелуями ее щеки, нос, лоб, подбородок, уголки чуть приоткрытых губ, смахивая снежинки с ее мокрых ресниц…
- Ну, зачем тебя понесло сюда в такое время? Почему ты не позвонила?..Я так испугался… А если бы с тобой что-нибудь случилось?.. Да я чуть с ума не сошел..! Пообещай мне, что больше никогда не будешь так делать, - бесконечный поток слов, которые рвались из груди и более менее облегченный выдох, словно к нему вернулась способность дышать, снова заглянув в отчаянную бездну зеленого омута ее глаз, Виталий, прижавшись носом к ее щеке, чувствовал ее обжигающее прерывистое горячее дыхание, которого ему было более чем достаточно.
- Прости…Я просто… - понимая, что не может подобрать нужных слов, Лена внезапно осознала, что утром могла и погорячиться, сделав такие кардинальные выводы. Ну, подумаешь, один револьвер…Может, это просто для безопасности…Он ведь обещал, а она ему доверяет… Он ведь здесь..рядом…такой родной, близкий, единственный и любимый, согревает ее своим теплом..и как только она может в нем сомневаться? Не в силах больше произнести ни слова, Лена, неожиданно крепко обняла его за талию, прижимаясь к его теплой груди, словно они не виделись несколько лет и вот, спустя столько времени, наконец-то встретились.
- Что? Лен, что-то случилось? – изучая ее заплаканное лицо, снова взяв лицо девушки в свои руки, дрогнувшим голосом спросил Виталий, пытаясь поймать ее взгляд, но она усердно не хотела поднимать своих ресниц. – Нет? – почувствовав, как Лена замотала в ответ головой, уточнил мужчина. – Точно? – на этот несмело улыбнувшись, она положительно закивала, почувствовав, как Виталий поцеловал ее в левый висок, снова прижимая к себе.
«Всё хорошо….» - говорил сам себе Абдулов, облегченно вздохнув, когда полчаса спустя, они уже ехали домой, и Лена с читающейся в ее глазах легкой улыбкой временами посматривала на мужчину, изучая его глазами. Его усталый взгляд, устремленный на дорогу, его задумчивое выражение лица, сжатые в тонкую линию губы, темные каштановые волосы, небрежно растрепанные в разные стороны, несколько заметных морщин, которые неумолимо говорили о том, что он уже совсем не молодой, что вызывало на лице девушки неудержимую улыбку. Он ее и только ее… и от этого становилось еще теплее на душе, словно в ней расцветала весна…
Гулкий шум мотора нарушал тихий голос радиоведущего, который о чем-то говорил из боковых колонок в дверях, слух непроизвольно зацепился за знакомое слово и Лена поневоле начала вслушиваться в его слова. «..доброе слово и револьвер в придачу действуют куда более убедительно, чем просто доброе слово. Именно таковы всезнаменитые слова известнейшего гангстера Альфонса Капона. Что ж..нельзя с ним не согласиться..» - вещал твердый уверенный голос с нотками иронии, заставив девушку замереть от напряжения. – «Вчера ночью был убит известнейший депутат Синицын Андрей Викторович, как сообщалось ранее, его обнаружили мертвым в своей же кровати..Как убийце удалось проникнуть в дом, до сих пор остается неизвестным. Хотя, остаюсь абсолютно уверенным, что дело попахивает очередными махинациями, впоследствии нанятым киллеро…» - дослушать фразу ведущего, девушке так и не удалось, так как в этот самый момент, Абдулов просто-напросто, одним движением руки вытащил магнитофон из панели, кинув его на заднее сидение вместе с проводами, и переставив рычаг переключения скоростей на более высокую цифру, сильнее вцепился в руль, сворачивая на перекресток. Из такого спокойного, размеренного и заботливого, он буквально за секунду превратился в равнодушного, стального и непробиваемого зверя.
Чувствуя напряжение Виталия, которого буквально взбесили услышанные слова, Лена, боясь смотреть в его глаза, которые сейчас медленно, но верно, наливались волнами крови, в страхе отвернулась к окну, зная, что ничего хорошего не увидит в глубине его темных звериных глаз и, чувствуя, как взволнованно томной болью забилось сердце в груди, отдаваясь гулкими, едва различимыми ударами второго сердца где-то внутри, опустила руку на живот, который под толстовкой был практически не заметен, словно успокаивая его, а заодно и себя, стараясь не поддаваться внезапно нахлынувшей панике, размышляя над двусмысленным оправданием поведения мужчины.
Казалось, по салону пробежался электрический заряд, пронзив их обоих до самых кончиков пальцев, лишив возможности спокойно дышать.
«Ненавижу..» - с силой сжимая руль, не чувствуя, как начинают неметь пальцы от такого давления, Виталий все больше набирал скорость, начиная забываться и вспоминать те интуитивные стремительные опасные инстинкты, которые вели его к бесчисленным следам убийц.. В легкие буквально ударил этот непритязательный запах.. Запах крови, наркотиков, краденых денег, меченых карт, оружейной стали, купленных чувств, беспринципности и предательства… как бы горько это не звучало, но человеческая жизнь упала до стоимости пистолетного патрона, и с этим он просто не мог не согласиться.

Этой ночью Лена впервые за столько времени не смогла сомкнуть глаз. Терзаемая различными противоречивыми чувствами, она, пролежав полночи, выскользнула из теплых объятий Виталия и тихими шагами направилась на кухню, осторожно включив слабый свет над столешницей. Казалось, голова сейчас разорвется от переизбытка непонятных мыслей и бесконечных подозрений. Достав с полки чистый стакан, Лена поставила его на стол, устало вздохнув, подняла взгляд к верхним шкафчикам кухонного гарнитура, словно на что-то решаясь. Две минуты спустя она уже, не веря собственному бешенному аккомпанементу сердца, твердо стояла на невысокой табуретке, доставая с полки ту злосчастную пачку с солью. На этот раз она была готова увидеть нечто постороннее внутри, ненароком наводящее панический страх одним своим видом. Не готова была лишь к тому, что патронов в заряднике станет ровно на три меньше и рядом будет воткнута пачка плотно свернутых вдвое около тридцати зеленых бумажных денег иностранной валюты.
Словно весь кислород куда-то делся или она просто-напросто вдруг разучилась дышать, не в силах просто сдвинуться с места. Доброе слово и револьвер в придачу действуют куда более убедительно, чем просто доброе слово. Когда кого-то убивают, в смерти всегда обвиняют убийцу и никого другого. Без денег – ты мертв.
Шаги..скрип половиц..снова шаги…шорох…хлопающие дверцы шкафа и снова какой-то шум… Все это поневоле раздражало слух, возвращая сознание мужчины из сонного царства забытья обратно в реальность, когда он, открыв глаза, понял, что лежит на кровати в обнимку с подушкой, а рядом лишь холодная мятая простынь и подушка. Ничего не понимая, Виталий, сонно потерев глаза, потянулся за будильником, который стоял на прикроватной тумбочке, приблизив его к лицу, он смог сквозь полумрак разглядеть цифры, которые показывали 2:45. « Вроде не проспал…» - про себя подумал мужчина, поворачиваясь на спину и снова закрывая глаза, которые тут же открыл, услышав приближающие шаги из коридора.
- Лена…что случилось? – осипшим после сна голосом вполголоса произнес мужчина, только увидев на пороге Лену, приподнявшись на правом локте. Казалось, эта девушка действовала на него гораздо более отрезвляюще, чем ушак ледяной воды. Остановившись напротив кровати, она смотрела на него в упор отчужденным взглядом, и только спустя несколько секунд, Абдулов заметил, что она сжимает в правой руке не что иное, как ледяную сталь револьвера.
Казалось дыхание остановилось на полувдохе, когда он тут же откинув одеяло, приблизился к ней, чувствуя, как разум снова захватывает безудержный страх, а тело начинает терзать мелкая дрожь. Реальность обернулась страшным сном, когда в ее глазах он словно в лихорадке смог увидеть… кровь, в ту же секунду буквально вырвав из холодной руки девушки оружие.
- Лен… - снова его тихий голос, нарушивший тишину и Лена, не дав ему договорить, одним движением руки осыпала его с ног до головы бумажными деньгами, которые шелестя, упали к ногам.
- В качестве гонорара за убийство вполне сойдет, правда? – казалось, ее голос был холоднее, чем лед, а зеленые глаза смотрели на него прохладным ветерком равнодушия, заставляя пробежать по спине холодок. – Ну, что ты молчишь?! - внезапно вспылила Лена, посмотрев на него таким взглядом, что тому захотелось провалиться сквозь землю. Казалось, темная зелень ее глаз приближалась к самой бездне, в которой запросто можно утонуть и «спасите» кричать было бы просто бесполезно, всего одна секунда для пожара, который вмиг вспыхнул в ее глазах, обжигая своей агонией, и 01 набирать слишком поздно.
- О чем ты?.. Лен, что происходит? – чувствуя, что остывает, как можно спокойнее произнес Виталий. Остывает изнутри, остывает его душа, остывает кровь, которая затормаживая свое движение, казалось, вскоре просто перестанет разливаться по венам, когда как по ее венам бежала с удвоенной скоростью растопленная всего одной искоркой, обжигая изнутри.
- Что происходит?! Это у тебя надо спросить, что происходит!!? – уже срываясь на крики, бросила Лена ему в лицо, чувствуя, что еще немного, и она просто взорвется от того, что душа буквально рвалась на части. Да, именно рвалась! Рвалась на части под музыку собственной агонии, которая сжигала ее изнутри. Она уже ничего не боится. И как бы больно не было смотреть в глубину этих небесных глаз, которые все больше холодели, обдавая волной дрожи. Холодные, как лед…
- Я не понимаю..
– Это я тебя не понимаю! Я не понимаю, как можно говорить одно, а делать совершенно другое! Ты же мне обещал!..Знаешь, раз так велико искушение, ты бы хоть оружие прятал в более надежное место, чтобы глаза мои всего этого не видели!!! – буквально на одном дыхании выдала девушка, снова его перебив. Вот, что значит убить и при этом ни разу не выстрелить. Подобно безжалостному убийце, которому все равно кого убивать, лишь бы больше крови, больше криков, больше агонии, больше боли, как сладкие муки перед предвкушением долгой и мучительной смерти. Казалось, прошло несколько минут, прежде чем Абдулов смог что-либо произнести.
- …Что? – не узнав собственного тихого приглушенного шокированного голоса, Виталий пристально смотрел в ее зеленые кричащие вместе с ее душой глаза, в которых сейчас читалось ни что иное, как..ненависть. – Ты..ты думаешь, что… я… Да как ты…Да как тебе вообще могло такое в голову прийти? Хочешь сказать, что..ты мне не веришь? Думаешь, я тебе все это время врал? – не веря своим ушам, с паузами в несколько секунд произнес Виталий, чувствуя, как в груди все посекундно начинает покрываться беспроглядной пеленой глухой пустоты, которая сейчас накрывала его с головой. Ее слова, словно тупой нож в спину, который она заталкивала все глубже и глубже, заставляя кровоточить старые шрамы.
- Нет, я тебе не верю, - его потерянность сбивала с толку, заставляя сомневаться буквально во всем, но, что если это всего лишь маска. Прикрытие… Слишком много доводов против…
- Ты мне не доверяешь? – казалось, весь хрупкий мир сыпался сейчас на мелкие кусочки прямо у него на глазах, которые с нескрываемой печалью смотрели на девушку.
- На кого ты работаешь? – проигнорировав его слова, напряженным тоном спросила Лена, чувствуя, как под напором его глубоких молящих светлых голубых глаз начинает ломаться стальной стержень внутри, который она изо всех сил сейчас пыталась удержать.
- Господи, Лена! Ну, почему ты мне не веришь?! Ни на кого я не работаю! Я…Просто сейчас я не могу тебе всего рассказать! Клянусь, я все тебе объясню, обещаю! Просто дай мне время! - чувствуя, как сердце буквально сковали невидимые тиски, Абдулов, не заметил, как резко схватил девушку за плечи в порыве эмоций. Да, он злился..именно злился..на нее, на себя… Откуда этот огонь, откуда этот пожар, откуда столько злости, откуда столько непонимания, откуда столько ненависти..ненависть… «Ненавижу…Ненавижу тебя! Я т е б я н е н а в и ж у!!!» - эхом пронесся в голове голос с хрипотцой на предельной между гранью злости и ненависти, словно отголоски прошлого.
Но не сейчас..нет…сейчас она ему этого не скажет.
- Хватит!! Прошу тебя… - вырвавшись из его объятий, снова закричала Лена, чувствуя, как к концу ее голос уже начинает дрожать. Снова не могу, снова нет, снова личности и тайны, снова она оказалась по ту сторону запертой двери.
- Ты делаешь мне больно, - всего несколько слов, несколько слов, которые были сказаны его внутренним дрогнувшим голосом, сквозящий обидой и тревогой, заставили встрепенуться всю ее душу.
« Господи, пожалуйста…» - едва сдерживаясь, чтобы не кинуться к нему в объятия, Лена, услышав его последние слова, закрыла глаза на несколько секунд, уже не различая ничего кроме помех в виде учащенного сердцебиения в собственной груди. Не сказав больше ни слова, она, устало выдохнув, подошла к кровати и, забрав оттуда свою подушку, вышла из комнаты, оставив после себя легкий ветерок дотлевающих чувств.
Снова подобно символу левое крыло и часть револьвера черного рисунка отразились в голубых глазах, который выглядывал из-под майки-борцовки, через несколько секунд, исчезнув из поля зрения, перевернув все мысли в голове.
Швырнув подушку на диван в гостиной, Лена устало рухнула рядом. Подумать только она носит под сердцем ребенка от наемного убийцы, который отлично убивает людей. Ничего личного, только бизнес. Она носит под сердцем ребенка от любимого человека, каким бы он не был хорошим и добрым или же плохим и до ужаса безжалостным… Как бы то ни было, оставить его за пределами своего сердца она не сможет..никогда.
Иногда ей просто казалось, что Бог к ней слишком милостив и не будь всего этого, уже два года назад она бы находилась в пространстве между двумя мирами, покинув эту грешную землю еще там, на берегу, в последний раз вдохнула бы воздух во все легкие, в последний раз бы взглянула в этот бездонный океан его глубоких глаз, в последний раз почувствовала бы неровный ритм собственного сердца, которое уже кровоточило внутри, разрываясь от боли и ледяной свинцовой стали ровно в девять граммов, в последний раз ощутила бы ту агонию, в которой сгорала ее душа и ушла…тридцать секунд на прощание и ее больше нет… Осталось бы только тело когда то принадлежавшее ей… Всего лишь…Тогда она была молодой и отчаянной, а он серьезным и до дрожи хладнокровным.
А что сейчас? Она снова спешит оставить все позади, кричит и рвет все в клочья, не в силах остановиться. И каждый раз, закрывая глаза, заставляет себя поверить, что это только сон, что он рядом и не даст ей упасть. Оглядывается в прошлое, понимая, что все прошло, только они как раньше опять пытаются понять, кто первым разрушил их мир, и как все снова вернуть… И снова замкнутый круг, снова бежишь от самой себя в душе храня ту невидимую нить, что так крепко держит их вместе. Как будто и не было этих полгода спокойствия и размеренности…
Упав на бок, Лена опустила голову на мягкую подушку, согнула ноги в коленях и притянула их ближе к себе, словно пытаясь согреться. Ощущение неимоверного холода накрывало ее с головой, как будто все тепло куда-то внезапно исчезло, оставив место черной пустоте из бесконечной бездны, куда она уже летела, расправив руки словно крылья, а если быть точнее, то ее сердце, которое замедляло ритм пульса тревожными ударами в груди.
Казалось, тишина окутала все ее сознание, вызывая неподдельный страх. Слишком..слишком тихо…Затаив дыхание, Лена напряженно прислушалась, пытаясь уловить хотя бы малейший шорох, но кроме громких ударов собственного сердца, которые отдавались томной болью в висках, больше ничего не могла разобрать. Одолеваемая тяжелыми предчувствиями, девушка приподняла голову с подушки, и уже хотела было позвать Виталия, когда слух буквально разрезал скрежет и звон бьющегося стекла где-то в спальне. Это был не стакан и даже не зеркало, это было нечто более крупное и, судя по внезапному холоду и ледяному ветру, который уже скользил по поверхности паркета, это было окно. После звонкий отчетливый выстрел и тихий стон боли до леденящего ужаса родного голоса, когда Лена уже ничего не слыша, словно уши заложило в одно мгновение, с отчаянным криком его имени, кинулась в сторону комнаты, не обращая внимания на ледяной холод под босыми ногами.

Он никогда не боялся проиграть, но сейчас проиграл. У него была одна цель, на которой он все еще пытался сконцентрироваться, но глаза предательски застилала пелена белого тумана.
Воздух стал каким-то тяжелым и плотным, так что его стало невозможно вдыхать во все легкие, заставляя задыхаться от недостатка кислорода и запредельного сердцебиения в груди. Ноги практически по колено утопали в снегу, отчего идти становилось еще труднее. Без труда одолев расстояние до склона, они направились вниз по нему ближе к лесу, за которой располагалась трасса и единственное их спасение на данный момент.
Изо всех сил сжимая дрожащими пальцами кровоточащую рану, Виталий все еще пытался двигаться дальше, стараясь не сильно давить своим весом на хрупкие плечи девушки и понимая, что его шаги становятся все более неуверенными и шаткими. Агония разрывала душу изнутри, заставляя внутренне стонать от терзающей невыносимой боли и понимая того, что как бы он не хотел, ничего не сможет сделать. Ничего.
- Больше не могу, - единственное, что успел едва слышно произнести мужчина, прежде чем упасть колени, которые резко подогнулись.
- Можешь! Я же знаю, что ты можешь! Совсем чуть-чуть осталось, - упав рядом под тяжестью его веса, Лена начала трясти Виталия за плечи, пытаясь хоть как-то привести его в сознание. Взгляд опустился к ране, которую он прикрывал рукой. По очередному красному ручейку, скатившемуся по ладони мужчины, она поняла, что кровь не останавливается.
Снова поднявшись на ноги девушка, оставив мужчину, бросилась вниз к дороге, в надежде быстрее поймать проезжую машину и увести Виталия туда, где ему смогут оказать первую помощь. Не чувствуя ни мокрого снега, ни холода, ни того, что её сердцебиение уже зашкаливает за все пределы допустимого, а живот начинает пронзать острая боль, она бежала со всех ног, думая лишь об одном – спасти его. Она так торопилась снова увидеть его светлые глаза, что не видя ничего сквозь ночную темень и бесконечных деревьев, которые окружали её со всех сторон, резко выбежала на дорогу. Две секунды. Скрип тормозов. Ослепляющий свет фар в зеленых отчаянных глазах и белая вспышка, ускользающего сознания.

- Лена.. – приблизившись к девушке, когда за спиной послышался звук закрывающейся двери тут же произнес Виктор.
- Где он? – не узнав собственного голоса, шепотом перебила его Лена. – Где он?! – спустя минуту, не услышав никакого ответа, поднялась она с подушки, чувствуя, как сердце изнутри обливается кровью за каждую секунду его молчания.
- Лен, не волнуйся, с ним всё в порядке, - поспешил ответить мужчина, когда Лена уже холодными дрожащими пальцами выдирала из вены иголку. - Лен, я всё понимаю, но тебе сейчас нужно успокоиться, - взяв её за плечи, тут же добавил он, присаживаясь рядом.
- Почему тогда здесь ты, а не он? – чувствуя, как голос срывается на нет, из-за неудержимого потока горьких слёз, которыми снова и снова наполнялись её зеленые глаза, выпалила девушка. – Почему?!
- Он придет. Он обязательно придет! – почувствовав слабый удар в область груди, Виктор обнял её за плечи, ощутив, как она тут же уперлась в него головой, уже не в силах сдерживать крики и рыдания. Говорить что-либо ещё было просто бессмысленно, да и что можно было сказать, когда за тебя цепляется раненная душа, крича не своим голосом. Это было слишком больно.
Она кричала, разрывая тишину дикими нечеловеческими криками, отчаянно цеплялась за края мужской кофты, которая покрывалась размытыми мокрыми пятнами её слёз, пыталась заткнуть эту невыносимую острую боль, которая разрывала грудную клетку изнутри, словно в неё по одному втыкали острые осколки стекла и понемногу обессилено падала вниз, не слыша ни единого слова мужчины, которыми он пытался её успокоить.

***
Осколки – это единственное, что остаётся после. Неважно каких они размеров, важно лишь то, что они врезаются в сердце, в память, в душу навсегда. Осколки мимолетного счастья, которые поместились всего в полгода его жизни, сейчас скрипели под ногами. Он отчетливо помнил тот самый день, когда насилу выдернув её из постели, несмотря на все ее попытки зацепиться за одеяло и пролетающие перед глазами косяки, посадил в машину и привез сюда. Помнил её возмущенные крики, которые потом сменились любопытными взглядами и заинтригованным смехом, когда он, закрыв ей глаза своими ладонями, подвел к подъездной дорожке небольшого двухэтажного дома. Помнил её восторженные возгласы, с которыми она носилась по дому в нетерпении скорее сюда переехать, как она бросилась ему на шею со словами «Я тебя обожаю», затем потерявшиеся на его губах. Потом начались бесконечные пробежки по магазинам, где они то и дело спорили по любому пустяку, начиная от выбора цвета обоев и заканчивая сковородками, доводя консультантов до полуобморочного состояния, которые не в состоянии были понять, как эти двое уживаются в одной квартире, и как после таких ошеломляющих криков и истерик можно было потом обжиматься в уголочке, наконец, добравшись до какого-либо крайнего компромисса.
А сейчас в его подавленных глазах отражались лишь руины. Стены, двери, шкафы, мягкая мебель, окна – всё было разодрано беспощадными свинцовыми пулями, которыми был усыпан пол вперемешку с различными побитыми предметами. В гостиной на разорванном диване всё также лежала подушка, из которой с порывами ветра продолжали вылетать мягкие перья, плавно приземляясь на пол. На кухне осталась лишь разбитая посуда, дырявый холодильник и свисающие на одной петле двери от шкафчиков. Добравшись медленными шагами до спальни, Виталий остановился на пороге, чувствуя, как все внутренности в одно мгновение превращаются в пустоту. Ветер на полных правах хозяина гулял в разорванных занавесках сквозь разбитое окно, со свистом пробиваясь в сломанные шкафы, с порывами мокрого снега сбивая простыни с кровати и поднимая с пола зеленые бумажки в виде крупных денежных купюр, которые перемешивались с различными осколками. Здесь поселилась пустота, навевая на душу лишь одно – отчаяние.

Здесь когда-то было солнце, которое согревало его изнутри невидимыми нежными лучами. Прислонившись к ближайшей стене, он сполз на пол, чувствуя тупую боль под ребрами с левой стороны, откуда два дня назад был насилу вырван кусочек свинца. Взгляд зацепился за собственное отражение, которое смотрело на мужчину сквозь единственную выжившую часть большого недобитого зеркала в шкафу напротив. Онемевшие пальцы нащупали рядом ледяную сталь, в которой он безошибочно узнал тот самый злосчастный револьвер, который стал причиной последней ссоры, обрывки острых фраз всё ещё стучали нервным импульсом в висках. «- Хватит! Прошу тебя… - Ты делаешь мне больно.» - глаза в глаза и снова этот холод.
« - Какой же ты все-таки… - Какой? - Жестокий-бесчувственный-безжалостный-бесчеловечный…зверь…» - мимолетным вихрем пронеслись в голове Виталия те самые слова, которые ранили тогда его прямо в сердце, заставив его остановиться, прежде чем он, со злостью сжав рукоять оружия, нарисовал невидимую мишень в виде собственного лица и не задумываясь уверенно нажал на спусковой крючок. В ушах тут же раздался до лютой ненависти знакомый звук выстрела и буквально за секунду его же собственное отражение со звоном разбилось на сотни мелких кусочков подобно той самой вере в то, что он сумел закрыть дверь в прошлое раз и навсегда. Время уносит голоса, но оставляет сноски.
Взгляд в потолок и по телу мелкая дрожь от изобилия кровавых пятен на пропитанных слезами страницах, где по приговору с последней страницы ему в лицо кричали слова, что он один виновен в последних событиях, в которые он до сих пор отказывался верить. Чудо не произошло и перевернуть страницу оказалось сложнее, чем казалось. Ему и, правда нет прощения, и не стереть с души отпечатки отнятых жизней. Судьба сыграла с ним в игру по правилам и убила ещё не родившуюся невинную жизнь, обернув мечты о спокойной семейной жизни очередной трагедией. Чувство вины душило его изнутри, давая волю страху, который затормаживал все мысли о походе в больницу. Он просто боялся. Боялся взглянуть ей в глаза и снова увидеть в них боль, которая разъедала его душу ядом.
И пока он боролся со своими противоречивыми чувствами, Лена второй раз за день пыталась подняться с больничной койки. Всего два шага и она снова обессилено падает на холодный пол. Всего секунда и из груди снова вырываются отчаянные рыдания, когда девушка, прижимая к себе колени, зарываясь пальцами в волосах, крича, с силой сжимала светлые пряди, словно это могло помочь ей вырвать из памяти все самые кошмарные события её жизни вместе с болью, которая уже второй день, словно острым ножом разрывала душу, с каждой секундой замедляя мучительные удары раненного сердца.

***
- Ты нужен ей, - на четвертое утро, не выдержав, твердо вставил Виктор, застав своего друга на кухне, где он уже полчаса размешивал в чашке с кофе несуществующий сахар. – Послушай, - не услышав ответа, продолжил он, присаживаясь напротив мужчины, который невидящим взглядом смотрел в чашку. – Знаешь, первое, о чем она спросила меня, как только я зашел в палату? Она спросила о тебе, а не о ребенке. Я понимаю, что тебе тяжело, но ей сейчас ещё хуже.
- Я не могу, - продолжая помешивать содержимое чашки, едва слышно произнес Виталий в ответ, чувствуя, как в горле образовался неприятный комок после его последних слов. Он знал, что Виктор уже несколько раз навещал Лену и ещё ни разу он не удосужился узнать у него, как она там. Почему? Потому что ответ был слишком предсказуем и ненароком читался во взгляде друга.
- Да прекрати ты! – резким движением руки, мужчина смахнул со стола злосчастную чашку, которая тут же со звоном разбилась о паркет, расплескав всё свое содержимое. – Знаешь что Абдулов ты просто трус! Она дважды спасла тебе жизнь, а ты сидишь здесь не в силах поднять свою задницу, чтобы хоть как то ей помочь! И кто ты после этого?! – вскочив со стула, на одном дыхании выпалил Виктор, заметив, как Виталий с силой сжимает оставшуюся в его руке ложку, которая уже почти согнулась пополам. – И что только Лена нашла в тебе? На тебя ведь даже смотреть жалко, - с нотками укора добавил он напоследок, прежде чем, Виталий, швырнув согнутую ложку на стол, быстрыми шагами вышел из кухни. Вскоре в коридоре послышался звук хлопнувшей со злости двери и Виктор понял, что не ошибся в том, что изучил характер друга достаточно хорошо для того, чтобы умело дергать его за нужные ниточки.

Ровно через час Виталий уже стоял у входа в больницу, разрываемый противоречивыми чувствами. Разум взял верх над сердцем, заставив его подняться по лестнице и зайти внутрь. Белые стены городской больницы встретили его смешанным запахом лекарств и суетливой жизни, где медсестры и врачи сновали по отделениям, а пациенты с удрученным видом разгуливали по коридорам, словно ища свое пристанище в этом замкнутом пространстве. Поднявшись на нужный этаж, мужчина начал всматриваться в номера палат, чувствуя, что пульс уже бьется в венах на пределе от мысли о том, что он сейчас её увидит. 504 – три заветные цифры промелькнули в его глазах, которые притягивали всё ближе и ближе. Остановившись напротив белой двери, Виталий тут же схватился за дверную ручку, боясь, что передумает и дернул её на себя. Сердце, казалось, на мгновение остановилось от вида незаправленной постели, которая сейчас пустовала. Взгляд лихорадочно гулял по комнате всё ещё в надежде найти родные зеленые глаза. Недолго думая, он направился к дежурной медсестре, которая неопределенно пожав плечами, сказала, что пациентка Третьякова вроде как вышла прогуляться.
Пробежавшись по этажу, Виталий бросился к выходу, решив, что она, возможно, вышла на улицу. Просмотрев быстрыми шагами территорию перед входом, он направился к задней части двора. Не обращая внимания на мокрые хлопья снега, который тихо падал на землю, мужчина шагал по протоптанной тропинке, заглядывая за бетонные колонны здания, с каждым шагом всё более отчетливо понимая, что ему просто необходимо сейчас её увидеть. И вот оно, практически в самом конце здания на бетонном бордюре, прислонившись спиной к колонне, и согнув ноги в коленях, сидела девушка, которая сжимала пальцами дотлевающую сигарету.
Несмотря на столь не самое теплое время года она была одета в легкую толстовку и джинсы, прятала замерзшие пальцы под рукавами и ловила ресницами снежинки. Светлые волосы выглядывали из-под капюшона, а усталый взгляд был устремлен куда-то вдаль за ту сторону забора.
Четвертый день подряд она, затягиваясь одной сигаретой за другой, перематывала пленку своей жизни в обратную сторону, пытаясь понять, когда в её душе впервые поселился страх. Она уже практически не помнила свою жизнь до того момента, когда на её пороге появился Виталий. Вся её жизнь, все её мысли были заполнены лишь одним – болью. В первый раз она её настигла там в ванной, где она стоя под душем поняла, что впервые плачет из-за мужчины, которого ненавидит всеми фибрами своей души. Потом она подставила свое сердце под свинцовую пулю даже не представляя, чем это может обернуться. Она знала, что это будет больно, но оказалось, что хуже этого могут быть только слова о том, что он её отпускает, которые воткнули в её сердце первую порцию иголок. Затем слова о том, что в сердце убийцы для неё попросту не нашлось места, казалось, что это будет последней точкой в её жизни, но позже она снова превратилась в запятую. Снова второпях зачеркнутые строки, невнятные слова и первые пятна крови на её душе. Она обрывала за собой все ниточки, но он находил всё новые способы, чтобы снова привязать её к себе. Крики, ссоры, слёзы, ненависть и снова ложь. Сколько времени отмерили стрелки на часах, пока шли дни, недели, месяцы, которые она измеряла дымом сигарет. Она ждала, терпела, верила, резала пленку черно-белых кадров на мелкие кусочки и снова склеивала. Казалось, что в эти два последних года поместилась вся её жизнь, которая не раз подставлялась под прицелы. И всё ради него одного, который даже столько времени спустя не перестал ей врать. Она всё это время просто бежала за ним без оглядки, ломая стены, разбивая окна, отпирая двери, которые закрывались прямо перед носом, падая в пропасти, которыми часто заканчивались ее пути, ломала в ладонях осколки стекла, пытаясь повторить все его самые глубокие шрамы, желая лишь одного – быть рядом с ним.
Так может пора замедлить шаг и просто остановиться, отдышаться, свободно вздохнуть воздух полной грудью. Признаться, что она устала. Устала прятаться от самой себя и постоянно начинать всё сначала, устала от этой боли и постоянного страха. Пожалуй, с неё хватит. Она устала.

« Ненавижу…Ненавижу…Ненавижу…» - подобно трэку на повторе эхом отдавался в голове хриплый шепот пока он на полных скоростях со скрипом колес наворачивал круги по мостовой, сжимая в руках кожаный руль до побеления костяшек пальцев. Нет, он не стал бросаться за нею вслед, чтобы догнать, просто знал, что это невозможно. Это все равно, что пытаться поймать свое прошлое, которое никогда не имело физической формы, и каждый раз просто проскальзывало сквозь тебя. Она больше не хочет его видеть и в этом был виноват лишь он сам.

Она бежала от него , чувствуя лишь холодный ветер, который бил прямо по лицу. Он уже давно перестал нежно ласкать пряди волос и невесомо целовать глаза. От него осталась лишь грусть, лишь злость, лишь холод. Она уходит и не вернется. Без крыльев, без веры, без надежды.
«Будь ты проклят!» - единственное, что смогла произнести девушка по возвращению в палату, прежде чем с громким звоном разбить пустой графин о противоположную стену, который тут же разбился вдребезги подобно всем ее надеждам оставить прошлое за дверью, с которым оказалось бороться гораздо сложнее, чем она предполагала.
И снова время измеряется отнюдь не секундной стрелкой часов, которая тихо тикая, отсчитывала медленный пульс, оно измеряется дымом сигарет, выкуренных в отчаянии. Ей больше некого курить. Остались лишь сигареты и боль. Боль, которая перезвоном отдавалась в сердце.
Она снова осталась один на один со своим сердцем, которое нервно пульсируя, говорило лишь об одном – она никогда не сможет его забыть. Сколько бы душа не кричала, разрываясь в клочья, из памяти, увы, никак не вырезать всех воспоминаний. Больше никаких историй, она задвигает плотно шторы, запирает дверь на замок и зарывается под одеяло, чтобы никого не видеть и не слышать. Никого и ничего кроме собственного звериного крика, рвущегося из груди, которые заставляли сильнее впиваться пальцами в простынь и поглубже зарываться головой в подушку. Снотворное и сигареты – самое единственное лекарство против дурных мыслей о пронизывающих голубых глазах, которые появлялись в ее сознании, стоило только на секунду опустить веки. Просто белые сны, где нет ни ее, ни его.

Приемное отделение районной больницы было полностью окутано тишиной, где в полумраке коридора нервно трещали тусклые лампочки, а дежурная медсестра мирно посапывала за столом, опираясь локтем правой руки на его поверхность, создавая тем самым хоть какую-то опору для своей головы, так и не дочитав очередной «захватывающий» роман, когда скрипнула входная дверь в отделение и в помещении появилась высокая фигура статного мужчины никак не вписывающего в эту больничную обстановку. Взъерошенные светлые волосы, серые глаза, упрямая походка. С виду он больше походил на байкера с этими кожаными перчатками на руках, длинным черным плащом и остроносыми ботинками.
- Девушка, - приблизившись к дежурному посту, он слегка потрепал девушку в белом халате за плечо. – Девушка, там кажется в 499 женщине плохо, - когда все же так называемая медсестра открыла глаза и ошарашено начала осматривать его с ног до головы, произнес мужчина. Казалось, прошло несколько минут, прежде чем она поняла суть сказанного и, вскочив со стула, бросилась в палату, даже не подумав о том, что сейчас в ее отделении в три часа ночи находится неизвестно каким образом проникший в больницу посторонний.
Усмехнувшись про себя такой глупости, мужчина быстрыми шагами продолжил свой путь, понимая, что на счет идет каждая секунда. Остановившись у белой двери с тремя цифрами 504 вырисованных синей краской, он, слегка помедлив, осторожно коснулся металлической ручки и с едва различимым скрипом открыл дверь.
В комнату тут же проникли несколько лучей света, в которых без труда можно было разглядеть небольшую койку прямо в центре палаты, где укутавшись в одеяло, мирно спала молодая девушка, даже не подозревая о том, что спустя несколько секунд ее покой нарушит незнакомец. Подкравшись к кровати с левой стороны, мужчина, затаив дыхание, наклонился к своей потенциальной жертве, чтобы словно готовившемуся к прыжку тигру предварительно ощутить ее такой сладостный и манящий запах.
- Вечерние процедуры, - едва коснувшись своими губами уха девушки, прошептал мужчина, и тут же резко закрыв ей рот ладонью, потянул к себе, стоило только жертве испугано открыть глаза от звука его голоса. Не обращая ровно никакого внимания на ее приглушенные крики и отчаянные попытки вырваться из его цепких рук, мужчина, стащив девушку с кровати, потащил ее в сторону двери.

Предпоследнее.
\
***
Остались лишь белые строки. В сознание всё более отчетливо врывался звук капающей воды, который короткими интервалами прерывалась на несколько секунд. Знакомое ощущение разлилось по всему телу, когда снова как никогда захотелось окунуться в невесомую прохладу голубых глаз, которые имели необъяснимое свойство утолять самую невыносимую жажду. Тихо открыв глаза, перед которыми понемногу начинал рассеиваться туман, Лена поняла, что лежит на обветшалом деревянном полу. Здесь было темно, холодно и пахло сыростью. Голова раскалывалась пополам, словно после долгого сна, все тело ломило, как будто ее били несколько часов подряд, а память просто напросто отказалась от своих прав и никак не желала воспроизвести самые последние события в положенном порядке. Сердце билось где-то в районе кадыка, тревожно отдаваясь в груди, словно заранее предчувствуя беду. Притянув онемевшие от холода руки ближе к себе, Лена внезапно поняла, что ее запястья скованы стальными кандалами. Она оказалась пленницей наглухо запертой в железной клетке, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Словно из нее понемногу вытекала жизнь.
Притянув ближе к себе колени и зарывшись пальцами в спутанных волосах, она снова закрыла глаза, словно надеясь, что если не видеть этого страшного пола, этих пугающих железных прутьев и черной пустоты за их пределами, то это все исчезнет и может быть это просто окажется страшным сном и она вскоре снова проснется в своей больничной кровати, а еще лучше вернется на два года назад и откроет глаза в одно прекрасное утро, а затем, оглянувшись, поймет, что она снова та самая двадцатилетняя оторва, в голове которой обычные глупости и простые человеческие желания, а не многочисленные тупики и пробивающие навылет пули. Тогда не будет никакой боли, никаких страхов, никакой крови. Чуда не произошло, ее путь, увы, уже неизменный и она все также лежит на холодном полу в одних джинсах и майке, свернувшись калачиком подобно брошенному котенку. Хотелось снова заплакать, но слез как будто не осталось. Осталось лишь отчаяние, от понимания того, что раз ступив на кривую дорожку, не свернешь с нее уже никогда. И какой бы путь ты не выбрал после, все равно рано или поздно вернешься на ту же тропинку.
Притворяться, что все хорошо было просто глупо. Ее похитили из больницы с неизвестными ей целями, пусть разум твердил на повторе всего одно имя "Виталий", Лена до конца отказывалась верить в то, что снова стала тряпичной куклой, которую вот-вот разорвут в клочья острыми клыками несколько волков в борьбе за свою добычу. Игрушка в руках профессиональных кукловодов, у которых в места сердца одна лишь свинцовая сталь. Ей больше нечего терять, а потому снова бежать по самому краю было просто бессмысленно. От всей правды остались лишь иллюзии.
Она снова стояла на краю пропасти с завязанными глазами, чувствуя лишь порывы холодного ветра в лицо, только в этот раз она не пыталась бежать, вслепую пытаясь выбрать дорогу, которая приведет к нему, не билась в истерике и не кричала его имени подобно молитве. Просто слушала свое неровное дыхание сквозь едва приоткрытые губы, чувствуя перед собой глухую бездонную пустоту, которая расстилалась огромным обрывом, до которого ей оставалось всего полшага.
Лена уже успела мысленно насчитать сто тридцать капель, которые медленно капали с потолка, когда до ее слуха донеслись чьи-то тяжелые приближающиеся шаги. Три часа до рассвета, который она может быть, больше никогда не увидит.

Хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать этих шагов, зажмурить сильно глаза, чтобы не видеть лица того, кто заключил ее в плен в этой темнице, провалиться в пустоту, чтобы не чувствовать этого предательского страха, который затаился в душе.
Вскоре до слуха донесся скрип тяжелого замка, а затем все более отчетливые шаги, которые остановились прямо позади нее.
- Поднимайся, - незнакомый мужской голос баритоном ударил по сознанию.
- А может наша цыпочка уже того? - произнес второй, остановившись перед девушкой. Присев на корточки, он небрежно убрал с ее лица несколько прядей волос, чтобы получше разглядеть лицо.
- Рано ей еще, - равнодушным тоном бросил в ответ первый. - Эй, - слегка толкнув девушку ногой в поясницу, попытался расшевелить ее он. - Поднимай ее, она просто решила с нами поиграть, - кивнув второму, добавил мужчина, указав на девушку, которая как будто прикинулась мертвой, не подавая никаких признаков жизни. Почувствовав, как ее хватают за шкирку и резко ставят на ноги, Лена не в силах сопротивляться опустила руки и послушно следовала за незнакомцем, который тащил ее, схватив за локоть по мрачным коридорам. Теперь это место Лене напоминало склеп. Без окон, без дверей, одни голые бетонные стены, покрытые тонким слоем инея. Каждый едва различимый выдох превращался в белый пар, пока в теле сохранялось хоть какое-то тепло. Завернув в конце коридора, он открыл дверь в другое помещение, глаза тут же защипало от яркого света, а в лицо ударила волна горячего воздуха. Едва различая предметы, Лена спустя несколько секунд смогла увидеть перед собой небольшой стол, за которым сидел тот самый сероглазый похититель, который, как ни странно показался ей знаком. По хозяйски, сложив ноги на столе, жевал в зубах дотлевающую сигарету, а на его правом плече покоилась бейсбольная бита, которую он придерживал рукой, наводящая на не самые приятные мысли. Эта комната по сравнению с темницей, казалось более чем уютной, пусть и была заставлена всякими нераспакованными коробками и ящиками.
"Боже помоги" – единственное, о чем успела подумать девушка, прежде чем ее сопроводитель рывком посадил ее на стул перед столом прямо напротив хозяина, который тут же игриво подмигнул ей, растянувшись в довольной улыбке, вызывая тем самым лишь одно чувство тошноты.
- Кажется, мы еще не успели познакомиться как следует, Елена, - сделав особый акцент на ее имени, произнес мужчина, бросив биту одному из подчиненных, он убрал ноги со стола и потушил сигарету в пепельнице, которая лежала на столе между ними.
- Меня зовут Андрей и все, что от тебя требуется это ответить на мои вопросы, - добавил мужчина, устремив пронизывающий взгляд на девушку, которая после его последних слов к удивлению в ответ лишь усмехнулась.
- Я сказал что-то смешное? - не понимая такой неожиданной реакции, тут же непонимающе выдал мужчина.
- Нет, просто это какая-то пародия на очередной киношный боевик. Может еще сыграем в игру - хороший полицейский, плохой полицейский, - облокотившись на спинку стула, немного помедлив, ответила Лена, устремив презрительный взгляд из-под челки на этого "крутого" перца. Чувство страха, как ни странно немного притупилось, осталось лишь равнодушие, которое ненароком читалось в ее глазах. Ей просто осточерствели эти самоуверенные ублюдки, которые каждый раз норовили установить свои правила и законы.
- Мы с тобой сыграем в другую игру: вопрос - ответ, и каждый раз, когда мне будет, скажем так немного не по душе твой ответ, в игру вступят дополнительные бонусы. И поверь, будет ОЧЕНЬ больно. Настолько больно, что ты даже забудешь, как тебя зовут. И когда стоя на коленях, ты будешь умолять меня о пощаде, не говори, что я тебя об этом не предупреждал, - каждое его слово было подобно судейскому приговору, который посмертно будет приклеен к ее имени, и по одному лишь его зверскому взгляду Лена примерно догадывалась, какие бонусы ее ожидают, один из которых, она была в этом уверена сейчас сжимал в руке один из его подчиненных.
Былая минутная уверенность быстро таяла на глазах, оставляя в груди лишь нервную панику, которая норовила вот-вот превратиться в паралич всех конечностей.
- Знаешь этого человека? - спустя минуту напряженного молчания, в которых мужчина успел полностью убедиться в том, что власть снова в его руках, бросил Андрей фотографию, которая небрежно упала прямо в центр стола. Слегка наклонившись к столу, Лена безразлично взяла в руки фото, которые тут же затряслись, стоило только ей увидеть до боли знакомые прохладные глаза, которые смотрели на нее тревожным взглядом. "Не может быть. Нет, этого не может быть" - повторяла про себя девушка, не в силах оторвать взгляд от мужчины, изображенного на снимке, чувствуя, как все самые потаенные страхи уже просились наружу, душа застыла в немом крике, а сердце словно остановилось на мгновение.
- Кажется, я задал вопрос, - громким тоном напомнил мужчина, который, казалось, уже в достаточной мере понял ситуацию.
- Нет, - тут же нервно ответила девушка, слыша, как предательски дрожит голос. Слишком неожиданно ее выдернули из невесомого состояния собственных мыслей.
- А если еще немного подумать? - пригнувшись поближе к ней, чувствуя запах лжи полушепотом произнес Андрей. - Ну же, - задержавшись взглядом на безымянном пальце девушке правой руки, что не укрылось от глаз Лены, добавил он. Подняв свои глаза, она вплотную столкнулась со взглядом мужчины, который уже хищно скалил свои клыки.
Метаясь в порывах собственных мыслей она пыталась узнать, что у него на уме и зачем ему понадобился Виталий. Что бы то не было к хорошему это не приведет, Лена знала точно. Молчание затягивалось в бессмысленные минуты. Слегка отодвинувшись от девушки, Андрей кивнул одному из своих охранников, который тут же приблизился к ней.
- Я не знаю. Я, правда, его не знаю! - как можно убедительнее выпалила Лена, в страхе посмотрев на мужчину, который к ее удивлению, достав из кармана маленький ключик, освободил ее от наручников, которые со скрипом открылись, оставив после себя красные следы на запястьях. Неужели и, правда, поверил? Всего на секунду пронесся в голосе наивный вопрос. Ответ последовал в то же мгновение, когда мужчина с силой ударил ее по лицу так, что она упала со стула и сейчас лежала на полу, приложив к левой щеке холодную ладонь, не чувствуя ничего кроме острой боли, которая острыми иголками пронизывала кожу и солоноватого вкуса крови во рту.
Хотелось кричать во все горло, но голос как будто куда-то пропал. Не успела она прийти в себя, как ее снова рывком подняв с пола, посадили обратно на стул. Она уже забыла запах и вкус этого солоноватого привкуса кроваво-красной крови, которая сейчас сочилась по ее разбитой губе.
- Если ты говоришь правду тогда, как думаешь, что бы это могло значить? - отодвинув ящик стола со своей стороны, он подобно картежнику на раздаче разложил перед ней еще несколько фотографий, которые подобно приближенным мишеням по очереди врезались в глаза. Казалось, что еще немного, и она просто-напросто сойдет с ума. Со всех сторон на нее смотрели два лица. Они вместе на улицах города, возле своего дома, в местных кафе, здесь даже присутствовало пара фотографий с их самого первого отдыха вместе на песчаном берегу бесконечно синего моря, последним взгляд остановился на снимке, где они вместе держась за руки, шли по заснеженной улице и сквозь ее тонкую куртку отчетливо выделялся округленный живот. Он не зря все это время жил с оглядкой, она не зря боялась того, что этот покой когда-нибудь закончится.
- Так выходит, что ты мне солгала? – словно сделал вывод из этих всех доказательств обратного, Андрей, который, уже снова затягивался сигаретным дымом, наслаждаясь тем страхом и отчаянием, которое ненароком читались в ее зеленых глазах.
- Нет, пожалуйста..Что тебе нужно от него? Он ничего не сделал! Он не хотел! – едва завидев, как мужчина, ударивший ее до этого, резким движением развернул ее вместе со стулом к себе, тут же срывающимся голосом закричала Лена, чувствуя, как сердце бешеным ритмом отбивает удары в груди, ударяясь о ребра, предчувствуя лишь одно – боль.

***
- Виталик, я всё понимаю, но я прошу тебя, успокойся! – не выдержав двухчасовых монотонных высказываний и нервозных выкриков друга, не выдержал Виктор.
- Нет! Ты не понимаешь! Ты ни черта не понимаешь! Она святая! Понимаешь?! Святая! И если этот поддонок, хотя бы попробует дотронуться до нее своими грязными руками.. Если с ее головы упадет хотя бы один волос, клянусь, я сначала разорву его на мелкие кусочки, а после сожгу, пока он не превратится в черный песок и не рассыпется, - находясь на самой грани ненависти и безумия выпалил Виталий, схватив мужчину за грудки в порыве злости. Этот звонок посреди ночи одной из дежурных медсестер просто выбил его из колеи, что уж говорить о том, что от вида пустой разгромленной палаты, где явно присутствовала борьба, его просто, как никогда окутал страх, что она снова исчезла. И самое ужасное, что в этот раз ей явно кто-то помог. И теперь после дотошных вопросов до смерти напуганной работницы больницы, у которой он как можно подробнее пытался узнать обо всем, что связано с этим незнакомцем, начиная от цвета волос и заканчивая размеров ботинок, которые ни к чему не привели, Виталий просто впал в глубокое отчаяние.
- Ты лучше подумай, кому ты мог дорогу перейти! Это же элементарно использовать её, как шантаж! – оттолкнув от себя мужчину, бросил в ответ Виктор.
- Это ты просто отлично придумал! И что теперь прикажешь мне составить весь список жертв за десять лет?! - все больше повышая голос, выдавил Виталий, со злости ударив по крыше своего автомобиля, стоящего на стоянке возле больницы.
- А ты не думаешь, что её могли заказать? – стихнувшим тоном, выразил свое предположение Виктор, тут же заметив на себе звериный взгляд темнеющих голубых глаз, кричащих о том, что лучше бы он промолчал.
Хотя бы одна мысль о том, что она больше никогда не вздохнет, больше никогда не улыбнется ему, что он больше никогда не увидит блеск ее изумрудных глаз, больше никогда не услышит ее голоса, заставляла трястись все внутри. Без нее ему не жить. Вот уже который раз он проклинал себя за то, что снова позволил своему сердцу любить, сколько бы не клялся самому себе, что этого больше не повторится. Он не умрет, пока она дышит.
«- Ты в порядке? – Нет.- Я сделал тебе больно? Прости меня я…- Нет… Я просто… Я не знаю, как это все объяснить… Со мной что-то не то происходит…» - достаточно времени прошло с того дня, когда после ее последних слов «со мной что-то не то происходит», он понял, что она в него влюбилась. И к чему были слова? Всё это можно было прочитать в её глазах, в её обжигающем взгляде, в котором он так долго не замечал маленького внутреннего огонька тех чувств, которые она к нему испытывала. Пока для него всё это было лишь игрой, она ждала его, искренне веря в то, что это навсегда, а он просто боялся признаться в том, что разучился любить. И сколько бы времени не прошло он, как сейчас помнит каждый ее взгляд, каждое ее слово, каждый вздох.
Всего несколько минут и его мысли подобно тонкой нитке оборвала мелодия мобильного, где на дисплее под стихающий аккомпанемент сердца высвечивался скрытый номер.

- Заряди, - бросил Виталий другу оружие со снятой обоймой, одновременно держась за кожаный руль, когда после короткого разговора, из которого он понял лишь одно – она пока еще жива, он на всех скоростях несся по заснеженной дороге, намеренно игнорируя красный цвет светофора, превратившийся в размазанное пятно. Двигатель неистово ревел, грозясь вот-вот задымиться от перенапряжения, в звериных голубых глазах, в которых отражались огоньки проезжающих мимо машин, читалось лишь одно – лютая ненависть. Виктор же думал о том, как бы его друга не слишком заносило на поворотах, понимая, что, когда разум застилает чувство мести внушать человеку что-то просто бессмысленно.

>>
Оставив Виктора вместе с машиной в нескольких метрах от места назначения, дабы выполнить все условия уговора не приводить за собой хвоста, Виталий с чувством страха в груди быстрыми шагами направился в сторону двухэтажного обветшалого здания.
Час до рассвета. Словно с резким крежетом провели ножом по сердцу, когда он, бросился к заветной двери и с грохотом распахнул её. Картина, представшая его глазам, заставила всё внутри перевернуться от непонятного щемящего чувства в груди. Среди трех мужчин находящихся в комнате, на полу лежала молодая девушка, которая в это время пыталась подняться с пола, но тут же упала обратно, потеряв равновесие, а вместе с тем, казалось, и все остатки своих сил. Он не мог разглядеть её лица, так как она отвернулась. Только светлые растрепанные волосы, порванную сбоку черную майку и потрепанные джинсы.
- А вот и виновник торжества подтянулся, – торжественным тоном произнес Андрей, внезапно схватив девушку за волосы, и тем самым, заставив встать на колени, резко развернул лицом к Абдулову, взгляд которого тут же встретился с самой настоящей отчаянной зеленой бездной.
Взгляд невольно опустился к разбитым губам, откуда сочилась кровь, которую она, пытаясь остановить, размазала по щеке. Несмотря на всё её незавидное положение, девушка всё ещё пыталась отодрать цепкие пальцы мужчины от своих волос, которые он крепко сжимал их на затылке, заставив скатиться вниз холодную слезу из её глаз, которая тут же исчезла где-то в волосах.
Казалось, всё окружающее куда-то исчезло на мгновение. Осталось лишь набирающее обороты бешеное сердцебиение в ушах и зеленые отчаянные испуганные глаза Лены напротив, которая буквально кричала ему мольбы о помощи.
Ярая ненависть зашкаливала за все разумные пределы от одной мысли о том, что кто-то посмел ее ударить.
- Ну, - с нотками нескрываемого удовольствия от всей этой представшей картины, приставил мужчина к ее виску револьвер. Лена перестала вырываться, чувствуя собственный бешеный импульс, который отчаянно разбивался о ледяную сталь. – Какую историю ты нам поведуешь? –не без иронии поинтересовался Андрей, смотря в упор на Виталия, глаза которого уже налились кровью, а железные скулы были сжаты в мертвой схватке, словно отсчитывал секунды до заветного момента кровавой мести в ответ. – Абдулов – Абдулов… Эти женщины тебя погубят. Но, знаешь, стоит отметить, что из нее вышел просто замечательный бронежилет. Сколько их было в прошлый раз? Четыре? Пять-шесть? Ну? Сколько пуль всадить ей в этот раз? – продолжая без страха смотреть в эти волчьи глаза, нагло насмехался мужчина. – Готов поспорить, что самая главная находится здесь, - неожиданно схватив край майки, он разорвал ее кусок, обнажив спину девушки, которая издала едва слышный стон боли, и тем самым открыв вид на черную татуировку рядом с самым первым шрамом в её жизни. – А может вколоть ей в сердце героина, чтобы уж наверняка? – продолжал перебирать всевозможные варианты, мужчина, ковыряя старые раны в сердце одну за другой.
- Я тебя уничтожу, - единственное, что смог выдавить Виталий сквозь неудержимые прямо сейчас вытащить пистолет и всадить тому пулю в лоб.
- Слова прирожденного убийцы. Хотя надо признать, что я был удивлен. Знаешь, удивительная история приключилась со мной совсем недавно, - усмехнулся мужчина, словно собирался сейчас рассказать какой-то смешной анекдот. - Буквально два месяца назад я нанял киллера на заказное убийство одной девушки, но каким-то чудным образом его убили прямо в тот же день. То же самое случилось с тремя остальными, и мне стало интересно, какой «шкаф» прикрывает эту молодую особу. И знаешь в чем оказался секрет? – слегка понизив тон, спросил он у Абдулова, не сомневаясь, что тот знает ответ. - Секрет в том, что она вышла замуж за наемного убийцу, который слишком сильно ею дорожит. Так сильно, что он не выпускает оружие из рук ни днем, ни ночью в страхе, что ее могут убить. Красивая сказка, не правда ли? А теперь скажи мне, если у нее хэппи энд? - с каждым его словом, которые со скоростью врезались в память, глаза Лены все больше застилались горячими слезами, от понимая того, что она была неправа. Она была неправа в своих обвинениях в его сторону, когда кричала о том, что больше не верит ему. Если бы она только знала, как его сердце отчаянно билось, разрываясь на куски.

(как отрывок)
Самым сильным человеком является тот, кому больше нечего терять, у которого больше нечего отнять, которого нельзя сделать кем-то уязвимым, у которого в душе осталось лишь холодное равнодушие. Из-за любви исчезает жалость. Любовь делает человека уязвимым, заставляя в страхе оборачиваться на каждый шорох за спиной. Любовь заставляет бояться. Бояться той боли, что может снова поселиться в сердце. Дуло к виску – порой это слишком быстрая смерть.
Пролитая кровь никогда не засохнет, она будет снова и снова волнами приливать к берегам отчаяния в голубых глазах мужчины, который не раз видел молитвы жалости последних секунд ускользающей жизни. Он обречен с этим жить и мучиться. Накинув на голову черный капюшон, он шел вдоль безлюдных улочек, слыша лишь шепот ветра позади, который сильными порывами бил по спине, подгоняя идти все дальше вперед. Если решишь остановиться, то рано или поздно кто-то постучится в твою дверь, чтобы отомстить за своего отца, друга или сына. Его душу переполняла месть, которая жгучим чувством ненависти переполняла его черное сердце. И едва слышно шагая по скрипучим половицам, он, открывая заветную дверцу в комнату, с силой сжимал в руке ледяную сталь пистолета. Увы, на работе он не выражает эмоций и потому страх в лице мужчины, лежащего на кровати и испуганный крик девушки, которая едва завидев незнакомца, направившего оружие в сторону её спутника, вскочила с кровати, захватив с собой простынь, чтобы закрыть свою наготу, не вызвали в нём и капли жалости. Лицо убийцы, скрывающееся под маской, говорит о том, что это убийство без подписи. Виталий знал все правила и поэтому, подняв левую руку, медленно стянул с головы капюшон. Глаза в глаза, он пришел мстить за близкого человека, и к этому мужчине у него были свои личные счеты, ему было важно, чтобы он видел, как в его черных зрачках уже кричит, утопая в крови новая запачканная грязью душа. Безжалостный взгляд железного выражения лица говорил лишь об одном – пощады не будет.
Жертва не успела дотянуться до оружия, покоящееся на тумбочке. Два звонких выстрела, девять граммов в сердце и его больше нет. Осталось только тело и белые простыни посекундно пропитывающиеся кровью. Бросив короткий взгляд на темноволосую девушку, которая словно завороженная в страхе смотрела на него, Виталий, схватил пальто убитого с пола, который был усыпан различной одеждой, скинутая, как предполагал мужчина в порывах страсти. Вытащив из внутреннего кармана сложенную вдвое фотографию, он покинул этот дом, в который сегодня принес смерть.
Только оказавшись в двух кварталах от места преступления, он, чувствуя нарастающий бешеный ритм своего сердца, развернул потрепанную фотографию, где была изображена молодая блондинка судя по фону, снятая где-то на улицах города. И пусть на фотографии была видна лишь верхняя часть спины, и её лицо, обернувшееся назад, он узнал бы эти встревоженные зеленые глаза из миллионов других. От одной мысли о том, что вскоре её могли были точно также застрелить в собственной постели, все внутренности покрывались тонким слоем инея, который был не в силах заморозить его горячее сердце так тревожно, отбивающее быстрые удары в груди.
Просто невозможно было поверить в то, что всё, что говорил этот человек, всё это было правдой. И как она могла подумать, что эти голубые глаза напротив, в которых проскочила едва уловимая тень сожаления могут врать. Он так долго пытался спрятать ее от прошлого, которое неизбежно каждую минуту стучалось к ней в окна, которые он тут же задвигал тяжелыми шторами, запирал двери на тысячу замков, не отпускал ее от себя дальше, чем на несколько сантиметров и не смыкал ночами глаз, прислушиваясь к любому шороху. Крепче прижимал ее к себе и всё чаще думал о том, что всю жизнь прожить в страхе просто невозможно и если бы он смог вовремя остановиться ни один киллер бы никогда не взял в свои грязные руки фотографию с её изображением, ни одна пуля бы никогда не коснулась её.

***
Он был её тенью, охранял её сон, а она просто жила, не подозревая, что где-то совсем рядом её поджидает верный слуга самого дьявола в чёрном плаще со свинцовым убийцей в руке. Всего один выстрел, чтобы разрушить хрупкое зазеркалье, в котором они спрятались только вдвоем. Седьмое небо в снежном вальсе, которое рухнуло в один взмах её ресниц.
- А ты…ты убила самого дорогого мне человека. Сестренка, - пригнувшись, прошептал Андрей прямо в ухе девушке, слегка повысив тон на последнем слове.

«- Отец запретил тебе выходить из дома! – А не пошел бы ты к черту?!!» - внезапно возник памяти Лены из белого пятна тот день, когда четыре года назад она в очередной раз сбегала из дома, а на ее пути возник незнакомый паренек. Тогда ей было все равно, кто он. Ведь в доме ее дяди часто появлялись незнакомые ей люди, которые то появлялись, то исчезали из ее жизни. Она даже не пыталась запомнить кто кем и кому приходится, ей было попросту всё равно. В то время ее больше интересовали клубы, тусовки и алкоголь. Много алкоголя. Спиртное просто выбивало из памяти лишний мусор, а сигареты оставляли на пустом месте белый дым. И какое ей было тогда дело, что у ее дяди, как оказалось, был сын, который жил в Лондоне и как неприятный факт носил звание двоюродного брата. Она видела его всего один раз за всю свою жизнь и была весьма этому рада.

- Он это заслужил, - без капли сожаления выдавила Лена, почувствовав, как мужчина сильнее сжал ее волосы на затылке, заставив едва слышно вскрикнуть от боли.
- Правда? Тогда он тоже это заслужил, - внезапно без предупреждения, подняв правую руку, он выстрелил в мужчину, стоящего напротив. Слух подобно в замедленной реакции пронзил точный выстрел, казалось, она даже смогла разглядеть злосчастную пулю, которая так безжалостно вонзилась в сердце самого родного ей человека. Разрывающий пульс хриплый мужской стон, разрастающееся красное пятно с левой стороны на голубой рубашке и этот отчаянный взгляд голубых глаз, который кричал лишь об одном – «Я умираю».
- Нет..Нет! НЕЕЕТ! – слыша лишь бешеный пульс, отдающийся в голове, срывающимся голосом закричала девушка, изо всех сил пытаясь вырваться из цепких рук убийцы, когда Виталий, схватившись за кровоточащую рану, рухнул на колени.
- Ну, как? Это так приятно, не так ли, забирать чужие жизни ради сладкой мести, - последнее, что произнес Андрей, прежде, чем немного помедлив, отпустить девушку, которая тут же кинулась к мужчине, словно собачка, сорвавшаяся с поводка.
- Виталик..Виталик, я прошу тебя, пожалуйста…не умирай…пожалуйста… - упав на колени рядом с Виталием, который уже лежал на полу, она изо всех сил трясла его за плечи, роняя горячие слезы отчаяния, которые в неудержимом потоке лились из ее глаз. – Прошу тебя! Ты ведь не можешь..ты же…сильный! Я знаю…Пожалуйста…
Казалось, не было ничего страшнее, чем знать то, что самый близкий тебе человек медленно умирает на твоих глазах, а ты просто не в силах что-либо сделать, хоть чем-то помочь. Он должен жить. Ради неё. Проще было когда-то самой вот так же лежать на полу и быть жертвой, обливаясь кровью пяти пуль, чем свидетелем наблюдать за бессердечной жестокостью судьбы.

Страх по венам, боль по сердцу, молитвы по глазам. И как можно Богу не слышать эти крики, которые дикими возгласами эхом затихали в белых стенах храма, где она молила всевышнего не забирать его. Она кричала, изо всех сил пытаясь вернуть жизнь его глазам, цеплялась в него мертвой хваткой, закрывала лицо дрожащими руками, которые были пропитаны его, пока ещё горячей кровью, и просто отказывалась верить во всё происходящее.
- Это всё я..это я во всём виновата… - в очередной раз, схватившись за голову, отчаянно выдавила Лена, в памяти которой сейчас кровавыми кистями вырисовывался тот самый день, когда она решила покончить со всем, с личными расчетами, со своими чувствами и с самой собой. Ведь окажись она чуточку менее вспыльчивой, у нее бы не хватило смелости в тот день заглянуть в глаза врагу и нажать на спусковой крючок.
- Л..Лена… - внезапно с силой схватив ее за майку, в попытках перекинуть через себя, еле слышно выдавил Виталий, со страхом смотря за спину девушки, где над ними возвышался безжалостный мститель с оружием в руке.
- Что? – не понимая, что он пытается ей объяснить, тут же вопросительно воскликнула Лена, когда буквально через секунду раздался еще один оглушающий выстрел и она, вскрикнув от невыносимой режущей боли, упала на него, уткнулась носом в грудь мужчины, едва сдерживая хриплые крики.
Всё поровну для пропорции. Девять на девять граммов свинца в сердце у каждого по рваной ране. Два человека, две пули, два сердца.
Двое. В одной комнате, в одном пространстве.
«Пообещай мне одну вещь. Обещай, что, когда я окажусь в аду вместе с тобой, нам будет так же хорошо как и вчера» - эхом отдавались в сознании давние слова, когда Виталий, подняв руку, крепче прижал к себе девушку.
- Прости..прости меня, - дрожащим голосом выдохнула Лена ему в грудь, пока еще слыша, как его окровавленное сердце отбивает замедляющиеся удары.
- Лен..посмотри..посмотри на меня, - чувствуя, как все в груди уже покрывается агонией пожара, словно сам дьявол коснулся его, собирая последние остатки своих сил, произнес Виталий. Всё ее тело била мелкая дрожь, но это не помешало ей поднять свою голову и взглянуть в его глаза. Сердце, в который раз кольнуло, но в этот раз от того, что она увидела на самом краю его прохладных глаз..слёзы. Это были настоящие слёзы убийцы, которые подобно крови пропитывали душу. Она не хотела такого сюжета. Он тоже. И откуда было знать им обоим, что в главном сценарии их романа над самой первой главой будет стоять слово «драма». Больше никаких встреч и расставаний, а значит больше никаких историй.

- Скажи, что я невыносима, - прикоснувшись к его щеке свое окровавленной ладонью, внезапно шепотом попросила Лена, придвинувшись еще ближе к лицу мужчины.
- Только если ты назовешь меня козлом, - смотря прямо вглубь этих любимых мокрых зеленых глаз, не без труда произнес в ответ Виталий, тут же заметив на ее лице улыбку, которая была теплее любого лучика летнего солнца. Придвинувшись еще ближе, Лена, склонившись к лицу мужчины, невесомо коснулась его губ, чувствуя, как он осторожно целует в ответ ее разбитые губы.
- Я люблю тебя, - услышав очередной мужской стон боли, который прервал их короткий поцелуй, поторопилась произнести девушки, боясь, что не успеет.
- Я… - попытался что-то сказать Виталий, тело которого уже било, словно электрическим разрядом, когда Лена приложила указательный палец к его губам, заставив замолчать.
- Я знаю, - пытаясь сохранить хоть капельку его сил и мысленно понимая, что это всё равно неизбежно, выдавила девушка. – Только не оставляй меня, прошу. Возьми меня с собой, - снова опустившись на грудь мужчины, еле слышно прошептала она, закрывая глаза, представив, что сейчас лежит вместе с ним в обнимку на кровати в их доме и просто засыпает. Просто засыпает, чтобы проснуться на следующее утро рядом с любимым и ощутить его нежный поцелуй на своей щеке, который сказал бы о том, что ей пора вставать.

Расскажи мне сказку. О чем? О многом. Расскажи мне сказку, как одним зимним вечером в распахнутое окно врывается туманный голос забытого прошлого. О том, как закатное солнце теряется за горизонтом, забирая с собой едва слышное дыхание жизни. О том, как мы сами разрываем и ломаем то, что привыкли считать вечным. Расскажи мне сказку о ярко-желтой бабочке, сидящей на воротах покинутой крепости. Ты оставляешь ей свое сердце. Расскажи мне сказку.. Хотя нет. Не надо! Пусть лишь желтая бабочка останется сидеть на деревянных воротах, одиноко взирая на разваленную крепость. Пусть звонкий смех двоих стихнет где-то вдалеке. Пусть черно-белые снимки, помятые и испорченные полосками крови, закружатся в свободном танце вместе с белоснежным снегом. Пусть ветер унесет черные розы, рассыпанные лепестками по старой могиле. Пусть сердце помнит одну историю любви. Пусть небо звонким ливнем заплачет по тем, кто ушел. Как сгорают два сердца во тьме больше никому не узнать.
Час до рассвета. Время умирать.


"Час до рассвета"

Час до рассвета. Не больше, не меньше.
Сколько потрачено стрел,
Чтобы изранить так души - до трещин
И отдалить их от тел?..

Время свинца это час до рассвета.
Пули холодные, боль...
Ненависть, страх и прицел пистолетов,
Смерть, вечный Ад и любовь...

Тело сгорает агонией страшной,
Сердце уже не стучит.
Есть только мы, остальное неважно.
Пусть нас Всевышний простит...

Будем в Аду догорать, вспоминая
То, о чем смели мечтать.
За руки вечно держаться нам - знаю...
Вместе опять умирать...

17-18 января 2011г.
Руденко Яна