Сериалы онлайн

Дверь в квартиру распахнулась под напором двух тел, слившихся в поцелуе. Руки хаотично стягивали предметы одежды, губы путались друг в друге, и не прекращались ласки языками. Пнув ногой дверь, они проехались по стенкам коридора и ввалились в светлую спальню.
- Ленка,.. ты умница моя… люблю тебя… - задыхаясь, прокладывал дорожки мужчина по нежной коже от ушка к шее, ниже к груди, захватывая губами и прикусывая чувствительные места. Она извивалась в мужских руках и шептала что-то сбившимся дыханием, лишь отчетливо слышно было «любимый».
Напивались друг другом до изнеможения, до самого розового рассвета, а потом, лишь обменявшись темнеющими взглядами в отражении огромного зеркала ванной комнаты, отдались друг другу в объятия вновь.

Так «отмечали» завершение очередной операции агенты ФБР, работающие в Австралии над делом о нефтяных незаконных сделках. Дело уже почти закрыли, осталось доработать по мелочам, а потом – заслуженный отпуск. Елена Кулемина, молодая сотрудница, работающая под прикрытием в самой группе, и ее напарник, Виктор Степнов, опытный агент во внешнем окружении. Познакомило их одно мутное дельце с незаконной торговлей оружием, на котором Степнову прислали напарника. Ночами просиживали над планами, рисовали схемы на доске невидными мелками, а потом пили чай в маленькой кухне специальной квартиры, напичканной техникой, незаметной неподготовленному глазу. Сначала Виктор ни в какую не хотел мириться с необходимостью работать в паре, но потом, уже привыкнув за долгую операцию думать «за двоих», прорабатывать детали с учетом того, что напарник – девушка, он в следующее задание взял никого иного, как Лену.

Она с ним чувствовала себя как за каменной стеной. Сильный и надежный, рисковый и хладнокровный, Виктор был для нее больше, чем напарником. Он был ее телохранителем, ее страховкой и гарантией безопасности. В то время, как Лена для мужчины стала основной причиной не рисковать, удерживающей его, готового наплевать на безопасность, на грани фола. Своей отдачей и неумолимой жаждой жизни ради других, тщательностью и четкостью, заставляющая принимать ее всерьез, несмотря на молодость, где-то неопытность и даже излишнюю скрупулезность в деталях, она словно вела его за собой, изнутри отслеживая четкость проработки всех деталей операций. А потом сами не поняли, когда их привязанность, взаимовыручка, дружба и бесспорное доверие переросли в такую любовь. Сильную, страстную, нежную, сметающую все на своем пути, с привкусом опасности, с невероятной благодарностью и глубоким уважением к способностям друг друга. Они работали даже не на свою пару, а во благо друг друга, отдавая все, чтобы только нигде и ничем не подставить другого, и всегда иметь возможность вмешаться и вытащить напарника из любой передряги.

После окончания операции Лена сидела на кухне одна и грустила. Не удалось спасти людей: торговцы оружием взорвали автобус, - и теперь по бледным щекам катились упрямые слезы. Виктор вышел из своей спальни и замер, заметив в темноте силуэт девушки. Подошел. Почувствовал слезы и прикоснулся нежно губами, собирая их с лица. Сердце рвалось из груди. Хотелось взять ее боль себе, оградить от постоянного веяния смерти, вырвать из этого круга, защитить, укрыть... Ответила, доверчиво прижимаясь к груди, подставляя губам лицо. Пальцы убрали мешающиеся волосы, открывая белую в темноте кожу шеи. Он немного отстранился и посмотрел на девушку. Горящие глаза еще блестели в темноте, губы приоткрылись, судорожно вдохнув воздух. Прикоснулся к губам и замер, наслаждаясь ее вкусом. Не оттолкнула, а через некоторое время сама ответила на ласки. Осмелев, мужчина двинулся дальше, теснее прижимая к себе девушку. Несмело провела ладонями по груди, заставляя горячее сердце стучать чаще, скользнула пальчиками на шею. Он оторвался от сладких губ и заглянул в глаза, спрашивая разрешения.
- Как же ты мне нужен… - выдохнула едва слышно.
- Ленка… - дыхание перехватило от ее слов.
Мужчина подхватил и понес девушку в комнату. В свою спальню, словно приглашая в свою жизнь, точнее, в судьбу, не им прописанную.
Первый вскрик боли немного отрезвил.
- Я… первый… - не спросил, улыбнувшись, поцеловал в губы. – Прости...

Они заводились от одного касания, простого взгляда и срывались в объятия друг друга, еще не дойдя до дома. Время не властно над страстью, любовь только крепнет с годами. Работали в разных точках мира, но неизменным было одно – они были вместе. Изредка Виктор задумывался над своей жизнью, в которой они оба застряли, и выбраться так просто без потерь они не сумеют. Иногда ловил взгляды простых прохожих на улицах, или даже вглядывался в глаза мамочек с малышами и думал, смог бы он стать мужем Лене и отцом их детям. Но пока над ними висела их работа, их долг, их судьба. Именно чувство долга и ответственность перед страной, перед своей совестью отодвигала возможность реальной жизни без масок, легенд, погонь и опасности. Они понимали оба, что рвать с прошлой жизнью придется мучительно, искореняя ее из сердца и души беспощадно, и еще неизвестно, что скорее закончится – жизнь или работа. Бывших агентов не бывает, они всегда под прицелом, да и сами подсознательно цепляются за ниточки прошлой жизни. Они отчетливо осознавали это. И как только появятся первые нотки предпосылок, первые мысли «хватит», нужно бросать все. Попытаться выпутаться из сетей вездесущей системы, липкими лапами держащей за душу. В последнее время он все чаще задумывался над тем, как ее вытащить. Но для нее не было ни одной лазейки. Ни в паре с ним, ни отдельно. Ее родители были в системе, проходя по другому ведомству. Боялся затрагивать эту тему. Лена молчала, пока не было срывов и падений, все было терпимо, он загонял эти мысли, оставляя без ответа, в дальний уголок с грифом «отложено до…».

Лена не требовала. Она знала, стоит только привязать себя к земле, и не взлетишь. Став зависимой, придется отвлекаться, оборачиваться, вздрагивать, и не останется шанса спастись и спасти его. Она итак чувствовала, что вместе им не выбраться, да и по одному сложно. Но у него был шанс. Благодаря ей, никто не знал об их совместной жизни за пределами записей на жучки и камеры. Она Виктору не говорила, но всегда в запасе была комбинация, дающая возможность двойного прочтения их совместных появлений на публике или случайных кадров. Страховалась, оставляя за собой незакрытые двери, чтобы, в случае чего, вытолкнуть хотя бы его. Ей не спастись, это ясно. Так, хоть ОН.

А после завершения операции она ушла.

***

5 лет спустя. Египет.

Дорогой отель в Шарм-Эль-Шейхе. Знойный воздух словно затягивал голоса троих людей, раздающихся в огромном кафельном помещении, где по середине был устроен бассейн с бурлящей водой. Две мулатки с двух сторон кормили фруктами мужчину, поглаживая его грудь, посмеиваясь, пробираясь под воду и продолжая ласки там. Расслабившись у бортика, он что-то игриво отвечал девушкам, периодически погружаясь в воду и увлекая одну из них за собой. Проводя руками по темным курчавым волосам, стряхивая воду, глазами мужчина внимательно сканировал помещение. Прочитать что-то в синих глазах было невозможно за маской холода, застывшей в них, и только профессионал смог бы сказать, что человек напряжен и словно ждет чего-то, когда все его движения, выражение лица, голос, все свидетельствовало об обратном.
В вип-зону прошел еще один человек, кивнув головой куда-то в сторону, и подошел к краю бассейна.

- Виктор, звонок из России. Тебя спрашивают, - высокий араб, вопросительно глядя, протянул трубку телефона.
- Меня ни для кого нет, правда? – игриво впился он губами в шею девушки. Та, хохоча кивнула.
- Виктор, это МИД, - мужчина настойчиво повторил жест, заставив друга выбраться из воды. И даже его опытный взгляд не смог заметить дрожи в пальцах, когда бывший агент брал аппарат. Виктор никак не мог понять, что «конторе» понадобилось от него через столько лет.
- Добрый день, Степнов слушает, - по-русски сказал он.
- Виктор, мы вынуждены Вам сообщить, что вы упомянуты в завещании, и вам необходимо присутствовать при его оглашении, которое состоится через три дня в Москве. Наш человек Вас встретит.
- Простите, я не понял, при чем тут я? У меня нет знакомых в Москве… - в сердце кольнуло отдаленное воспоминание, терзающее сердце долгих пять лет. – Чье завещание? – тихо спросил он.
- А я не сказал? Простите. Завещание Елены Кулеминой.

***
Младой горячий спорил первоцвет
С замерзшей памятью…
Рожденной болью стольких лет

И не рассеет сумерек прозрачных
Утро
Твердившей лишь себе…
Забуду…

И сердце умывалось кровью
Не забыть
Ни на Земле, ни под землей… а в небе…
Только ближе буду…

«Господи, если бы ты знал, как я ненавидел ее! Одно только имя выжигало в душе огромную дыру. Боли, крови, крика и слез стоила мне эта память. Я забыл. Уже забыл, но ее смерть снова всколыхнула огонь в сердце. Думал, что нет уже ее там, а она с еще большей силой полыхнула внутри. Господи, как же больно… Видит бог, я не желал ей смерти… да, злился, проклинал после слов «не люблю», но никогда не хотел я этого… Почему не нашел, не вернул, отпустил и позволил убить себя? Все надеялся, что она нашла, что искала, что каким-то чудом ей удалось самой выпутаться, это мог быть ее шанс, и мешать ей я был не в праве… Но теперь понимаю, что ошибся. Не было шансов, кроме одного. Она им воспользовалась. Все. Все, что строил вокруг этой главы в сердце под названием «Лена» рухнуло с одним звонком и холодным голосом на том конце провода. Было бы легче, если бы я был рядом? Пусть мучил бы ее своей несвободой, но она была бы сейчас жива, быть может, ненавидела бы меня, кого-то любила, кому-то улыбалась, но ЖИЛА! Да, наверное, было бы легче…» - глухой стон и очередной бокал виски. «А теперь снова удалять тебя из жизни, но уже до конца, без остатка, с корнями, из души, сердца и памяти.»

Черная тонированная иномарка притормозила у выхода из здания аэровокзала. Дверь открылась, мужчина средних лет прошел навстречу потоку людей, прибывших с самолетом рейсом из Шарм-Эль-Шейха.
- Виктор Михайлович? – обратился он к высокому брюнету в темных очках.
- Добрый день, он самый.
- Пройдемте, - он указал рукой на автомобиль у выхода.
Это странное старое чувство, что ты снова под колпаком, что твой каждый шаг записан, и отслеживается каждый вздох. И не дай бог, ты глотнешь воздуха больше, чем положено, все, тогда тебя затаскают по кабинетам. Такая она – система тут, в этой действительности, в этой части мира. Он надеялся, что Лена избежала этого, хотя, если тебе нужно скрыться, нет наиболее запутанной и непонятной организации, где словно в воду уходят все «концы».

Все сомнения мужчины, да что там, все надежды на ошибку, подставу и просто хитрый ход развеялись, когда он, попытавшись выяснить подробности, получил подробный отчет о расследовании смерти Елены Кулеминой и заключение теста на ДНК. Последний шанс потух в его глазах. Он ее потерял уже второй раз. Все. Конец. Теперь точно навсегда. И только теперь понимал, почему ни одна женщина не увлекла его за все это время. Да просто потому, что это была не она. Не ее волосы, не ее улыбка, не ее голос и не ее глаза. Однажды вздрогнуло сердце, когда мелькнула в толпе похожая макушка. Но это казалось нереальным в тот момент в том месте. Ее не могло там оказаться, где, спустя несколько месяцев, Виктор топил сердце в соленом море. Она всегда хотела отправиться в Иерусалим, это было ее мечтой. Но вполне реальной, потому что вполне выполнимой. Но он не успел. Виктор сделал это за Них, исполнив Ее мечту в одиночестве. Долго истязал свою душу. Сначала было непонимание, потом, решив, что так нужно, пришла тоска и боль. А теперь. А теперь было пусто. Вырвали с корнем, ничем не дав закрыть кровоточащую рану. Да и чем закроешь… Нечем. Некем. Все нужно начинать заново.

Степнов очень удивился, что она оставила квартиру и машину ему. Огласив завещание, служащие вышли из помещения, оставив Виктора наедине со своими мыслями. Нотариус протянул Виктору небольшую коробочку, в которой были вещи и документы девушки, и деликатно закрыл за собой дверь. Все еще не веря словам, перечитал бумаги. Достал из коробки пухлый конверт, перевязанный лентой. Дрожащими пальцами распутал атласный узелок. Отогнул уголок. На руку выкатилось колечко с изумрудом, которое он дарил Лене. Сжал в кулаке, поднеся к губам. В этой коробочке все самое дорогое? Или просто все подряд? Вздохнул. Она его мало носила, боялась, что по нему ее когда-нибудь кто-то найдет. Или, что еще хуже – Его найдут. Дальше лежали письма, фотографии и еще какие-то бумаги. Опытный глаз сразу из небольшой стопочки выцепил сложенный рукописный листок.

«Здравствуй.

Не назвать мне тебя, ты и сам знаешь. Чувствовал, догадывался, но не верил себе. Спасибо, что отпустил, оставив в памяти лишь свет. Все годы молила, чтобы забыл, и себе просила милости забыть. Но разве можно было просыпаться птицей в небе и не летать. Нет, конечно, мое Небо.

Прости, что снова так беспардонно врываюсь в твою жизнь. Знаю, научился уже жить без меня. Прости, прости, прости… я надеюсь, когда-нибудь ты поймешь все. Поймешь меня, себя. Лишь протяни руку и скажи «здравствуй, это я», - и ты почувствуешь все, что я должна была сказать…

Лена.

P.S. не пишу «твоя», так как не имею права касаться тебя, раз предав.
P.P.S. тут телефон человека, в чьих руках Все самое дорогое в моей жизни. И в моей смерти… ведь, если ты читаешь это письмо, меня, скорее всего, уже нет в живых.»

Листок мелко задрожал в пальцах. Мужчина зажмурился, стиснув зубы. «Как понять тебя. Как? Ответы только добавили вопросов. Лена. Ленка. Моя… бывшая…»
Остальные бумаги лежали рядом на столе. Он долго их гипнотизировал взглядом. Тронул пальцем. Какая-то узенькая полоска с дырочками… что-то написано черным фломастером. Букв не разобрать от какой-то пелены перед глазами. Фото. Его собственное. Истертое. «С собой носила», - снова кольнуло слева.

Минуты отбивались в сердце, превращаясь в часы. Еще одно фото. Лена и какая-то симпатичная блондинка с вьющимися волосами. Обе смеются в камеру, и от этих улыбок по сердцу разливается радость. «Совсем еще молоденькие», - палец погладил глянец в том месте, где сияли ее глаза.
Неожиданный стук в дверь вернул Виктора в серость унылой чопорной обстановки кабинета.
- Извините, Виктор. Чаю, кофе, быть может… - голос молодого человека прервал Степнов.
- Спасибо, не стоит. Можно попросить такси вызвать?
- Минуту… - легкий кивок головы.
Виктор сложил бумаги снова в конверт, сохранив указанный в письме номер в память телефона. Попытался завязать ленту, но не получилось, и он просто положил все на место в коробку. Подхватил ее, и через некоторое время такси остановилось по адресу, который указал ему голос в трубке после того, как Виктор представился.

Его встретила женщина и пригласила в свой кабинет. Практически без слов дала понять, чтобы он ждал, а сама вышла. Степнов подошел к окну. Он так и не понял, что это за здание. Надписи не было, но внутри чувствовалось тепло. Не высокая температура, а какая-то аура, от которой в душу приходило спокойствие. Здесь было что-то светлое, словно… отодвинул жалюзи, и перед ним открылся вид на детскую площадку. «Словно… детский сад». В голову ударило жаром. «Полоска в конверте – медицинская метрика с ручки новорожденного…» Мысли завертелись с невероятной скоростью, кружа голову и не давая дышать. «У Лены ребенок… самое дорогое… как же он теперь без мамы… и что я должен понять? ЧТО!?» - он опустился на кресло, обхватив голову руками. Паника прекратилась, оставляя на сердце тугое кольцо вопросов. Что он должен сделать с ребенком. Ведь, оставляя ему завещание, ни слова не сказала о малыше. Почему? Он закрыл глаза, вызвав из памяти Ее улыбку. «Ленка, Ленка. Какого решения ты ждала от меня. За что так… больно. Вот оно, то, что продолжает Тебя, что закроет рану в сердце. Не отпущу. Больше никогда не отпущу! И будь, что будет».

Дверь отворилась и вошла женщина, держа в руке маленькую ладошку ребенка. Сердце застучало часто-часто. Разволновался так, как никогда не позволял себе со взрослыми показывать свою слабость, а тут… поднялся. Малыш прятался за юбкой воспитателя, и только заинтересованно поднял взгляд на Виктора, когда женщина чуть отступила в сторону. Пшеничные кудрявые волосы, по-детски вздернутый носик и плотно сжатые губки. Мальчик несколько секунд смотрел на Виктора, а потом отпустил руку воспитателя и шагнул к мужчине. Чтобы не смотреть сверху вниз, Степнов опустился перед малышом на корточки. Маленькие ладошки обвили его шею, доверчиво прижимая тельце к широкой груди. Виктор растерянно глянул на женщину, улыбающуюся в ответ, и тоже обнял ребенка. Вздохнул. «Волосики пахнут солнцем… как у Ленки. Как там было?..»

- Здравствуй, это я… - шепнул на ушко. Малыш еще сильнее стиснул в объятиях могучую шею, по сути, чужого, незнакомого мужчины.

Виктор сидел в кабинете директора детского учреждения, пока мальчика кормили в столовой. Женщина рассказала, как появилась Кулемина Елена четыре дня назад и привела малыша к ним. Она просила позаботиться о нем, если она не появится, до тех пор, пока кто-то за ним не придет.
- А кто должен был прийти? Отец?
- Отец мальчика. Еще одна девушка, - женщина показала фото той самой блондинки, которую он видел на изображении в коробке. – Или мужчина, который должен представиться полковником Новиковым.
«Отец». У Виктора сердце сжалось: «Если бы я опоздал, и он забрал бы малыша… я бы не увидел его, не узнал в нем Лену, не понял бы, как я скучал, как ждал нечаянной встречи, хотел видеть ее глаза, как я ее люблю до сих пор… Девушка – подруга Лены, наверное. И кто же тогда этот военный?» Родителей Лены нет в живых, родных, он знал, тоже. А друзей исключала работа, а точнее, тот стиль жизни, который они вынуждены были вести. Он долго сидел и не понимал, как же в ее жизнь вписался мальчик. Скрыть беременность и, тем более, маленького ребенка было невозможно. А еще сложнее было скрыть от ребенка все это, ведь дети видят больше, чем говорят, они многое чувствуют, догадываются получше взрослых. «Быть может, она усыновила его? Но у него точно Ленкины глаза» - ну, никак не выстраивалась в голове четкая картинка.
- Он молчит, - тихо сказал Виктор.
- Да, я не слышала от него ни звука. Его мать не упоминала об этой особенности…
- Скажите, а что она говорила вообще, когда привела его…
- Артема.
- Что, простите?
- Его Артем зовут. Да ничего она не говорила, только просила присмотреть за мальчиком. – Женщина открыла ящик стола и достала бумаги в прозрачной папке. – Вот документы: свидетельство о рождении, паспорт, еще что-то. Она протянула ее мужчине, кивнувшему в знак благодарности. – Я понимаю, вам очень тяжело. Вы звоните, если вопросы будут, или нужно будет присмотреть за Артемкой. Он хороший мальчик… Надеюсь, вдвоем вы справитесь со всем этим...

Женщина понимала, что сейчас никто не сможет помочь ему, быть может, только этот самый малыш, который способен дать смысл для того, чтобы он продолжал жить. Опыт работы с людьми подсказывал ей, что мужчина сейчас находится на распутье, ошарашенный открытием: там, где была смерть, для него начиналась новая жизнь, и он никак не мог примирить эти два понятия в своем сознании. На него ложилась огромная ответственность, которую он внутренне уже принял на себя, приехав сюда, ведь, если бы его не волновало ничто, связанное с матерью ребенка, он не стал бы ворошить прошлое и даже не попытался заглянуть в будущее, бросив все так, как и пять лет назад. Ответственность за жизнь мальчика, а, соответственно, и за свою, без кого мальчик не сможет, не даст ему опустить руки. Быть может, сейчас она поступает жестоко, неправильно, но синие выразительные глаза, кричащие о том, что он на краю пропасти, заставили ее поступить именно так: отдать ребенка незнакомому человеку, у которого, возможно, совершенно отличные от этого планы… да и ребенку… НО они ДОЛЖНЫ помочь друг другу. Женщина отогнала все сомнения, проводив Степнова до дверей, и Виктор пошел за мальчиком, уже поджидающим его во дворе. «Как же они похожи».

Он протянул руку, представляясь, и мальчик доверчиво вложил туда свою ладошку, глянув на него своими изумрудными глазками.
- Виктор Степнов, - он присел, чтобы быть с маленьким собеседником одного роста. Тот кивнул, тряхнув белесой челкой. «Ленкин жест», - заныло сердце. Виктор прикрыл глаза, но лишь на мгновение, достаточное, чтобы незаметно прогнать боль. – Идем домой. – Мужчина поднялся, потрепал по голове мальчика, и они вдвоем пошли по направлению к воротам.

«Что делают с детьми его возраста? И вообще, сколько ему лет?» - думал Виктор, пока такси ехало до квартиры, адрес которой был указан в завещании, и ключи от которой ему отдал нотариус. «Его же надо кормить чем-то…». Мужчина надеялся, что в той квартире Лена все же жила с ним, и он найдет все необходимое для ребенка. Но оставались еще вопросы помимо банального быта, касающиеся воспитания, обучения. Его волновало, что мальчик не разговаривал. «Это врожденное, или он от испуга временно не может говорить. Кто и что его напугало?» - казалось, голова сейчас взорвется от массы вопросов и новой информации, но лучше уж пусть будет занята голова, чем болит душа. Подъехав к дому, Виктор выбрался из машины, достал малыша и в нерешительности застыл, подняв голову, охватывая взглядом высотное строение. И только потом, опустив голову, заметил, что малыш сам ушел вперед, свернул по дорожке к подъезду, остановился и вопросительно посмотрел на него, говоря взглядом: «ты идешь?». Виктор последовал за хозяином дома, в которого вмиг перевоплотился Артем. Открыв двери ключом, Виктор толкнул дверь и замер. Тихо. Примерно так пахло в той их квартире пять лет назад. Неуловимый запах свежести, какого-то мыла и сладковатых духов, от которых временами кружилась голова.

- Ленка, не стоит оставлять след. Твои духи слишком тебе идут, это как формула, вы дополняете друг друга, а потому – легко запомнить запах, а потом… когда-нибудь… кто-нибудь… - прокладывал губами дорожку по ароматной шейке на плечи и спину. - …Вспомнит… и захочет…
- Что захочет? – томным голосом «оживилась» Лена.
- …убить тебя…
- У, мне кажется, что кто-то уже хочет… - бедрами ощущая его желание, руками скользя по упругим мышцам пресса.
- Убить? – резко разворачивая девушку и оттесняя ее к стене, создавая мощную опору с трех сторон.
- …хочет... - впилась в теплые губы, пальчиками играя в волосах.
- …очень хочет… - накрывая горячим телом у стены. Не прерывая поцелуя, улыбнулась его реакции. Страстный, порывистый, дикий секс в ту ночь убивал реальность. И лишь последние стоны вернули привкус предстоящей разлуки, о которой знала только она, и не знала, как ему сказать.

Виктор аккуратно шагнул дальше, переступая запретную черту в Ее жизнь, крепко держа Ее сына за руку.
Вместе обследовали помещение и затем отправились за покупками. Около подъезда стояла припаркованная машина, к которой подошел Артем и одним взглядом попросил открыть. Виктор сначала растерялся, но потом заметил на заднем сидении детское кресло, куда быстро забрался мальчик и застегнул ремень.

Непривычные толпы народу в магазине, где по проходам мужчина катил каталку, а Артем висел на корзине, поставив ножки внизу на перекладину, дали ощущение чего-то давно забытого, родного, сейчас так отчетливо терзающее память.
Мальчик очень помог ему с выбором, наложив в корзинку продуктов, видимо, которые обычно они покупали с Леной. Степнов улыбнулся и потрепал его по голове. Домой пришлось заносить ребенка на руках – он уснул в машине, притомившись за долгие похождения по магазинам. Виктор уложил его на кровать, снял верхнюю одежду и укрыл малыша одеялком.

Включил телевизор и невидящим взором долго смотрел на красную точку на корпусе. Сам не заметил, как его сморил сон, прямо там, в кресле, в обнимку с небольшой подушкой и пультом.

- МАМА! – Виктор подскочил от детского вскрика. С трудом понял, где он находится, насилу отыскал дорогу в темноте в незнакомом помещении. Артем всхлипывал во сне и звал маму. Виктор потихоньку разбудил его, погладив по голове, мальчик посмотрел сквозь темноту комнаты на мужчину, обвил ручками за шею и снова уснул, уткнувшись в грудь мужчины, прошептал: – Папа.

Больше он не уснул в ту ночь.

Он думал, как же теперь сказать, что он не отец ему, этому мальчику, к которому за столь короткое время привязался всей душой. Он боялся, что теперь придется расстаться с ним. Виктор не хотел отпускать его, и ведь не зря же Лена оставила тот адрес именно ему. Очередной раз вздохнул, но почувствовал, что может разбудить малыша. Сел на кровати. Из мыслей его выдернул резкий короткий звонок в дверь. Разозлившись на пришедшего, он быстро пошел к двери. У порога снова раздался звонок, громом звеневший в мозгу, угрожающий разбудить ребенка. Виктор принял воинствующий вид и открыл дверь.

- Привет. Я Лера. Где Тема? – в квартиру влетела девушка, та самая, с фотографии. Она скинула сумку и прошла в глубь квартиры.
- Привет. Он спит. – Она остановилась и только теперь посмотрела на мужчину.

Именно таким она его и представляла. Всего лишь раз услышав о нем от Лены, всего 5 слов: «я не люблю его больше», а потом четыре года она видела КАК Кулемина его «не любила». Лера не сомневалась, чей это ребенок, ей не нужны были ни доказательства, ни даже просто ее слово. И не нужна была ей его фотография, висевшая все это время в комнате ребенка. Он и сам был копией своего отца, лишь только глазками напоминая мать. А Лена все это время жила лишь им: его словами, мыслями, его памятью и его продолжением. Все свои чувства она переносила на сына.
И Лера молчала. Она чувствовала ту боль, сопровождающую жизнь ее подруги, не будь она дочерью полковника милиции. Как знакомы ей было выражение глаз, когда хочешь сказать, и уже слова готовы вырваться с губ, но говоришь лишь то, что ДОЛЖЕН.

Да, он оказался именно таким, какого смогла бы полюбить Лена, та, которую знала она.
Лера шагнула в спальню. Спит. Она нежно улыбнулась, глядя на мальчика. Синие глаза с интересом следили за девушкой. Она резко повернула голову, наученная школой жизни с отцом и удивилась, заметив, что мужчина все же успел отвести взгляд, и сделал это настолько профессионально, что неопытный глаз не заметил бы ничего. «Мне показалось, или…» - теперь у нее практически не было сомнений в том, что именно свело их с Леной, тем, более, что он, казалось, был намного старше ее. она теперь почти была уверена - работа.

- А вы?
- Что? – вопрос вывел его из раздумий.
- Вы не представились.
- Виктор, - он протянул руку, Лера коротко ее пожала.

Она уверенно прошла на кухню, провела ревизию холодильника, под наблюдением мужчины достала рюмки, бутылку водки из бара, налила.
- Скоро отец приедет.
- Кто?
- Полковник Новиков. Мой отец. – Виктор кивнул. Вот что их связывает, полковника и Лену. Они усели друг напротив друга за стол.
- Расскажите мне все…

По мере того, как Лера рассказывала, содержимое бутылки уменьшалось. И рассказывала только то, что сама знала. А знала немного, потому как жила в другом городе, откуда Лена уехала, а вскоре оборвала связь с Новиковыми. Виктор понимал почему. И Лера тоже, но ради нее же, пыталась сейчас показать обиду.

- И это лучшая подруга. Скрыть от нас малыша. Я когда узнала… - она опрокинула рюмку и зажмурилась.
Мужчина никак не мог понять, почему затуманенный, да нет, практически отказавший мозг тянется к этой девушке. Сначала он подумал, что она, действительно, очень красивая. Но позже решил, что все же не в его вкусе. Но потом он осознал, что ни сердце, ни душа ее не чувствуют так, как видит ее сознание. Она – еще одна ниточка, которая связывает ее с Леной.
- Что вы будете делать с ребенком?
- Не знаю, чего ждала от меня Лена, но я сделаю для него все, что от меня зависит.
- Спасибо.
- За что?
- Я люблю его, как родного и тоже сделаю все возможное, чтобы он был счастлив… если это возможно… ради него… - она замолчала. – И ради нее…

Ладони закрыли лицо. Виктор уже несколько минут наблюдал, как она тихо сидела, уткнувшись в руки. Щелкнул включенный чайник, но она не двинулась. Буря в душе Виктора достигла критической точки, подгоняемая огромным количеством алкоголя, мысли стали приобретать второй смысл. Он начал понимать, откуда это притяжение, а ведь сразу не понял, ведь все так просто: она была рядом с ней все эти годы, пусть, не видя, но получая известия, которых не получал он. Она многое знала из ее жизни, а он не знал. Она видела, разговаривала… Виктор чувствовал, что внутри боролись два противоречивых чувства: благодарность ей за то, что могла в любой момент обнять ее, и обида и ревность за то, что она тут, а Лены нет. Лера может вспомнить ее любовь, а он – уже практически нет. Да и нужно ли это ему теперь. Он не мог ответить нетрезвым мыслям, все чаще возвращаясь взглядом к волнистым белым волосам.
Резко подскочил к ней, силой пытаясь отнять руки от глаз, едва заметив катящиеся из-под ладоней слезы. Сел рядом, хотелось успокоить девушку, обнять, но он сейчас воспринимал только сладкий запах ее духов, и боль вытесняла остальные чувства. Еще один человек, которому от этого всего плохо. Он шептал, что они справятся, но с каждым всхлипом все меньше чувствовал уверенность в своих словах. Теперь, он чувствовал, и ему нужна поддержка, ведь не будет все хорошо, не будет, без нее. Нет.

Девушка подняла мокрое лицо и посмотрела в глаза. Темные зрачки дали сигнал, отключая мозг. Лера уткнулась мужчине в шею, заставив его шумно выдохнуть. Он погладил волосы, каким-то самым стойким кусочком сознания понимая, что не она ему нужна, что потом будет мучительно больно от собственной слабости, но им обоим нужна была сейчас поддержка. Увидев раскрывшиеся навстречу губы:

- Лера, уйди… - прорычал он, отталкивая. Бессилием столкнулись два беса внутри.
- Забудь, не вернешь… - руками зарылась в волосы, прижимая темноволосую голову к груди.
- Она рядом. Всегда… - упрямо твердил, зло терзая тело девушки, уже не замечая, где руки.
- Отпусти, прими ее выбор… - как же хотелось забрать его боль себе, залечить, освободить от камня, тянущего душу на дно отчаяния, плещущегося в синих глазах невероятного оттенка. Понимала, что не сможет заменить Ее, что не имеет права, но пусть хотя бы чувство вины, хотя бы раскаяние, пусть хотя бы злость на нее будут тем, что заставит его жить и чувствовать, думать и идти дальше ради того, что осталось, но не ради того, чего не вернешь. Она подняла руками его лицо и заглянула в глаза. Два бездонных моря. С силой впилась в губы мужчины, причиняя и чувствуя боль.

Грубые тяжелые движения крепких рук через несколько секунд пригвоздили к столу. Она дернулась, но мужчина удержал, чувствуя уже негасимый огонь страсти, пылающий на проспиртованной душе.

- Нет. Не отпущу… - сквозь бешеный ритм дыхания разобрала слова, то ли являющиеся подтверждением его действиям, то ли ответом на вопрос. Слезы снова накрыли своим щекотливым жалостливым комком, и Лера почувствовала, как резким движением Виктор освободил их от одежды. Да, жестоко, но пока он не мог дать ничего больше.

Последние всхлипы в поисках утешения, две замершие фигуры на кухне в отбликах луны, и не сказать, что вместе, хотя и несколько мгновений назад были одним целым, пусть физически, не морально, но теперь – совершенно чужие друг другу. Тихое медленное осознание произошедшего. Все. Все неправильно.

- Лер… прости. Я напился и… Не нужно было, черт, - широченные плечи теперь были опущены, словно поникшие крылья птицы. Весь хмель куда-то испарился, оставляя только трезвое понимание совершенной ошибки.
- Не надо. Молчи. – Она не глядя на него подхватила футболку и ушла в ванную.

Виктор сел на стул и обхватил голову руками. «Зачем, зачем обидел Леру. Ведь знал, что не нужна она… Как теперь быть…»
Утром снова раздался звонок. Лера спала в комнате Темы, и Виктор пошел открывать дверь.
- Добрый день, я полковник Новиков, Андрей Васильевич, - он протянул руку.
- Виктор.
- Степнов. – Кивнув, уточнил мужчина.
- Да.
Виктор удивился, потому что в его сознании этот мужчина был военным, он и представить себе не мог, что Новиков служит в милиции.
- А Лера уже приехала?
- Приехала, она у Темы в комнате, - невольно отвел взгляд Степнов.
Да, он привык отвечать за свои поступки, но сейчас не хотелось, чтобы кто-то осуждал или одобрял. Он и сам не понял, жалеет он, или нет.

На поздний завтрак собрались все за столом. Тема улыбался Лере, та гладила его по голове и смотрела на отца, а полковник, видя блестящие глаза дочери, готовой сорваться в слезы, качал головой, давая понять, что малыш не должен знать. Пока. И сколько может длиться это «пока»? Никто не знал. Мальчик рассказывал что-то «дедушке Андрею», забавно морща носик, как умела Ленка. Девушка держала себя в руках, Виктор отметил, что она – настоящая дочь своего отца: не выдаст, не сорвется, не подставит.

Ох как давила эта недосказанность. Никогда не оставлять двусмысленных фраз, не давать пустых надежд. Он не помнил, откуда он это взял, кто его так учил, но теперь он чувствовал, что должен поговорить с теми, кто на какое-то время останется рядом. Малыш не должен привязываться к нему, считая его отцом, ведь потом будет намного больнее принимать правду. Виктор присел на краешек дивана, Тема подошел к нему.
- Артем, я должен сказать тебе. Я твой не настоящий папа.
- Ты – папа, я знаю, мне мама рассказала, какой ты!
Краем глаза Виктор заметил Леру, стоящую на входе в комнату. Она замерла, прислушиваясь к словам мужчины. Потом посмотрела испепеляющим взглядом на Виктора, резко развернулась и бросилась прочь. Виктор заметил осуждение, ему даже показалось – презрение, только он не понял, из-за чего. Отец поймал ее, удержав за плечи, одними глазами и кивком головы словно говоря: «пусть сами разбираются, это не наше дело».

- Тема, я хочу, чтобы ты знал, я не отпущу тебя никуда, даже если твой настоящий отец придет за тобой. – Говорил Виктор, но Лера уже не слышала.
- Я люблю тебя, папа - малыш обнял мужчину за шею.
- И я тебя люблю, – он прижал к себе маленькое хрупкое тельце, улыбнувшись, потому что он так и продолжал его называть так. «Как же его защитить от всего этого…»
- Скажи мне, тебе снятся сны?
- Да.
- Что ты видел там?
- Маму. - «Ну, конечно, скучает».
- Я тоже ее часто вижу.
- Ты видел тех, кто ее держал?
- Нет, не видел. Расскажешь?
- Я не помню.
Виктор погладил его по голове.
- Ничего, вспомнишь.
- Пойдем гулять?
- Пойдем.
- Возьмем Леру?
- Давай возьмем, если ты хочешь.
- Хочу, хочу! – мальчик скакал по комнате, потом унесся вглубь квартиры, и Виктор услышал задорный голосок Темы, собирающегося на улицу.

- Лер, посмотри на меня, - Виктор настойчиво искал ответного взгляда.
- Я же сказала, не надо ничего говорить, - но она все же посмотрела ему в глаза.
- Надо. Лер, я действительно виноват, прости. Это было помутнение… блин, что же так сложно-то. Послушай, ты замечательная девушка, красивая, но… понимаешь…
- Понимаю, Вить. Не надо. Все правильно, этого не должно было случиться вообще. Нам нужно было почувствовать кого-то рядом в тот момент… прости, что это оказалась всего лишь я, а не она…
- Лер… - он взял ее за руку.
- Все нормально, правда. У нас есть дело поважнее, - она кивнула на мальчика, копающего в песке траншею. – Мир?
- Мир, - согласился мужчина.
- Пока мы не определимся, как жить дальше, позволь мне оставаться с ним рядом.
- Да, Лер, конечно, я думаю, так и ему лучше будет.

***

Вечером в комнату вошел Андрей Васильевич.
- Виктор, нам надо поговорить. Пойдем, прогуляемся на улицу. – Он обвел глазами комнату, скользнул взглядом по потолку. «Жучки» - понял Виктор.
На улице было душно, и народ прятался в прохладе помещений, а потому мужчины устроились во дворе дома под деревом.
- Лера сказала, что ты отдашь Тему в детский дом?
- Чего?
- Ну, ты ему сказал, что не отец ему.
- Я не отец, но отдавать не собираюсь ни в детдом, ни настоящему отцу. Лена его доверила мне, и я не могу его бросить, особенно теперь…
Полковник долго смотрел на мужчину, у которого по лицу невозможно было прочитать ни одной мысли, ни единой эмоции. Такое самообладание – результат хорошей школы и работы над собой. Он уважал его за то немногое, что уже успел узнать и за то, что постепенно ему открывалось в бывшем агенте.
- Виктор, я делал запрос. Твой файл засекречен. Это и понятно. Но он есть. – Виктор кивнул, смутно догадываясь, о чем идет речь.
- Я правильно понял?.. – посмотрел в глаза Новикову Степнов.
- Именно.
- Кто еще в курсе?
- Я и мой хороший друг из архива Внутренней разведки. Ему можно доверять.
- Андрей Васильевич…
- Андрей…
- Андрей, что бы это могло значить?
- Ее вывели. Вот только кто, и зачем.
- И где она сейчас?.. – задумчиво протянул Виктор.
- В каком смысле?
- Вы же понимаете, что все это может означать только одно… – мужчины долго смотрели в глаза друг другу. – Вы видели тело?
- Нет, только документы. Результаты…
- Подделаны. Все чисто. Никто не догадается.

Степнов поднялся. Он не мог сидеть какая-то неведомая сила била горячим ключом изнутри. Руки не находили себе места, то сжимаясь в кулаки, то приглаживая и без того уложенные волосы. Он кругами ходил вокруг одной точки на песке, не решаясь сменить траекторию. Когда же круг замкнется, он поймет… поймет. Что с ней. Сама она так решила и не хочет, чтобы ее искали. Или наоборот ждет помощи. Вспыхнувшие огни надежды в глазах сменились спокойным блеском. Никто не догадается, и самообладание это – основное свойство, без которого в их работе никак. Полковник тоже сидел с отрешенным выражением лица, но в глазах читалось отражение множества чувств и вопросов. Что дальше. И как уберечь малыша и Леру. Вот эти две проблемы сразу вырисовались из череды нерешенных задач. Немного приведя мысли в порядок, он занял место рядом с полковником.
- Виктор, не говори пока Лере… Надо проверить все.
- Да, да. Конечно, мы можем ошибаться. Я позвоню своему другу, попрошу…
- Послушай, ему можно доверять?
- Да, мы много лет куралесили вместе.
- Кое о чем я наслышан, уважаю, Виктор. – Он пожал руку Виктору.
- Спасибо, но это все так мелко по сравнению с тем, что я упустил.
- Не переживай, все наладится… - Степнов коротко глянул в лицо немолодого мужчины, наверняка знающего жизнь не только по боевым действиям. – Лучше скажи, ты помнишь хоть что-то о ее жизни вне заданий?
- Я помню все. Но ее жизнь вне заданий была рядом со мной и все равно ничего я о ней не знаю, как и она обо мне. Вот теперь вопрос, это ее игра, или спецслужб?
- Я не знаю. Это нужно выяснить.

Ночью Виктор плохо спал. Ему снился несколько раз один и тот же сон, выматывающий длинный, зацикленный, из которого он не мог выбраться. Они с Лерой искали выход из длинного коридора с множеством дверей, но как только они открывали одну из них, оказывалось, что с другой стороны она заблокирована кирпичной кладкой. В конце коридора появлялся свет, но они не могли добежать до него, каждый раз проваливаясь в круглое отверстие в полу, которого там до этого не было.
Виктор подскочил на кровати. Сидящий в углу комнаты полковник только усмехнулся, глядя на то, как мучается от кошмаров Степнов.
- А я так уже 8 лет, - сочувственно покачав головой.
- Да уж, - потер лоб Виктор.
- Смотри, что мне прислали сейчас по почте, - он щелкнул мышкой, и на экран компьютера выскочило изображение какого-то документа.

- Виктор, как ты думаешь, откуда это? – еще и светать не начало, но мужчины вышли на улицу.
- Это копия приказа о правительственных наградах. Я так понимаю, секретный документ. Файла Лены нет. Но приказ есть. Значит, в Службах она проходила. С чем она работала? Либо это внутреннее дело…
- К которому у меня есть доступ, я бы видел…
- …либо…
- Только не это.
- Да уж. Международный терроризм. Лучше не спрячешь.
Долго молчали. Появившаяся надежда таяла с каждой минутой. Даже найдя девушку, не было шансов ее вытащить.
- Знать бы хоть ее имя там, во всей этой заварухе.
- Витя, думай. Вспоминай все. Имя она не могла взять из ниоткуда.
- Я постараюсь что-нибудь вспомнить.

Вдвоем молча перерывали интернет. Говорить и обсуждать боялись, а потому копили информацию, потом выходили на улицу и делились впечатлениями. Лера удивлялась, насколько быстро мужчины нашли общий язык. С Виктором они практически не общались, хотя все и было выяснено, но между ними словно какая-то тень пролегла.
Вечером, погруженные в свои мысли, весь мужской состав квартиры пил чай на кухне.
- Пап, я уже большой, вы с дедом Андреем будете брать меня с собой на улицу?
- Большой, говоришь?
- ДА!
- И сколько ж тебе лет?
- Четыре зимой исполнилось! – мальчик сложил пальчики и продемонстрировал Виктору. Тот перестал жевать и посмотрел на Новикова, что-то ищущего в собственной кружке.
- Конечно, будем брать тебя с собой. А сейчас допивай чай и пойдем читать сказки.
- И спать? – спрыгнул ребенок с табуретки.
- И спать! – подтвердил Виктор, поднимаясь следом. – Так, что читать будем?
- Мама мне читала про бакуганов.
- Про кого? Покемонов слышал, а вот этих не знаю! – малыш вытащил из стопки журнал и протянул Степнову. – Так это – комиксы.
- Ну да, такие воины, мама много про них читала, но сказала, что мне неинтересно будет и купила комиксы. – «Странно, Япония… какая связь с террористами… это должна быть восточная Азия, либо Африка…но Япония... Быть может я ошибаюсь, и это тут ни при чем…»
Мозг судорожно старался «вписать» любую информацию в общую систему. Весь вечер Виктор пытался из комиксов понять, имеет ли это значение. Мальчик смеялся, когда мужчина изображал героев разными голосами, но потом забыл об этом, зачитавшись.
- Спокойной ночи, папа, - прошептал мальчик, обнимая за шею.
- Спокойной ночи, сынок. Спи, и пусть тебе приснится мама.
- Пап, она скоро вернется?
- Я не знаю, Тема. Я постараюсь как можно раньше привезти ее домой.
- Ну как же ты не знаешь, ты не читал ее записку?
- Какую записку?
- Она сказала, что ты прочитаешь.
- А где ее взять, она не сказала?
- Я не понял, но она говорила, что там, где закончилась ее мечта.
- Понятно. Все, спи, я пошел за запиской, а ты закрывай глазки.

Укрыв одеялком малыша, немного поперебирал его тонкие шелковые волосики, думая о том, что сказал сын. Виктор вскоре выбрался из комнаты, и сейчас у него был план. Для начала он достал документы из коробки. Директор садика говорила о свидетельстве о рождении. Развернул бумагу. Вроде подлинная, но имена стоят другие. Отложил ее. Достал из коробки оранжевую метрику. Прочитал. «Зима. Точно. Но… тогда получается, если мы расстались летом… Артем – МОЙ сын! Слишком срок большой уже был, и слишком все быстро произошло, слишком…»

- Лена, я заказал тебе салат с мидиями и морской капустой…
- Спасибо, Вить, но я не хочу мидии, - Виктор удивленно посмотрел на девушку, усаживающуюся за столик в кафе. Она выходила, чтобы, как она выразилась, «припудрить носик», и мужчине показалось, что вернулась она бледной.
- Ленка, ТЫ, и не хочешь мидии? Ты же их любишь!
- Люблю, но не хочу сейчас. Лучше закажи мне что-нибудь с рыбой.
- Ладно, - покосился на нее, открывая меню.

«Это что, значит, был токсикоз? И где настоящее свидетельство? Она прячет его. Почему? От кого?»

- Андрей, у меня к вам дело. Какие-то нитки тянутся в Израиль. Я точнее не могу ничего сказать, потому что сам не знаю, но понял я пока только это; это было ее мечтой - Иерусалим. Там должен быть какой-то знак.
- А в чем дело? Только не говори, что ты Тему заберешь… Оставь его, мы с Лерой за ним приглядим. Мы поедем в Питер, домой, только документы на ребенка нужны.
- Они поддельные.
- Это и хорошо, никто не увидит его перемещений.
- Это разумно. Спасибо вам. Только как сказать Артему… Кстати… - он внимательно посмотрел в глаза мужчины. – Артем мой сын.

Полковник кивнул, подтвердив и так очевидный факт. Снова во взгляде появилось что-то неведомое, и быстро исчезло. Новиков положил ладонь на плечо, понимая, какие противоречивые чувства сейчас у него на сердце. Он так хотел им помочь, и Ленку понимал, и Виктора ему было жалко. Но самой большой их проблемой было уберечь сына.
- Езжай, Виктор. Узнай все. И пусть там ничего нет, это сузит рамки поиска.

Израиль. Стена плача.

Огромная площадь, подсвеченная огнями светильников в этот поздний час. Блестящая плитка отбрасывает эхо стука каблуков и мерный шепот молитв о стену. Плавное движение вокруг. Виктор несмело ступал по священной земле. Стена плача. Он уже однажды был здесь, и снова та же сила его привела к этой твердыне. Люди приходят сюда, чтобы просить, совсем редко – благодарить, но в основном – чтобы поделиться горем и задать вопрос «за что?». В щелях плит Стены люди помещают записки с обращениями ко Всемогущему.

Ему и в прошлый раз показалось, и сейчас он обратил внимание, действительно это место не может больше никак называться, кроме как Стеной плача. Даже спиной чувствовал слезы, уснувшей от усталости душой он ощущал отчаяние, горечь, боль, даже страх. Где и что искать. Кто даст ответ. Найдет ли? Справится ли?

Приближаясь к ровной кладке, испещренной отверстиями, он прикрыл глаза, как делал, когда пытался собрать в одном месте части души, концентрируясь на одном. Отдавая боль во власть холодного воздуха, отпускал мысли о ней, ему казалось, чувствовал облегчение и даже находил некоторые положительные моменты. Например, складывалось в сердце то, что он снова тут, только теперь с осознанием того, что она все-таки тут была. Это как ниточка, которая связывала в этот момент его с ней. Пусть даже, откинув надежду, представить, что он один, - все равно это место словно давало новую жизнь. Теперь, опустив голову, осознал, что внутри появилось что-то новое. Оно кололо и не давало покоя, призывая поддаться ему. Что-то далекое, из глубины памяти…

- Никогда не клади предмет в предмет, который можно передвинуть (с)
- 15,7,4 – произнесла она и улыбнулась только «его» улыбкой; ему она так улыбалась. На удивленный взгляд только пожала плечами.

Его как током ударило. Он резко распахнул глаза и посмотрел на стену. «Ее ведь не передвинешь…» - отсчитал пятнадцатый сегмент. «Я дурак, а это все – бред, и скорее всего, мы ошиблись, но… а, чем черт ни шутит», - седьмой ряд кирпичей. Слишком высоко. Значит, наоборот. Пересчитал с другого конца. Коснулся рукой еще теплого камня. Пробежал пальцами. Будто специально со временем разрушения создали отверстия, куда можно просунуть что-то плоское. Тут хранятся записки людей разных национальностей, расс на различных языках разным почерком или просто какие-то закорючки на невиданных видах бумаги, разного размера и калибра. Но во всех них одно – надежды и чаяния народа Мира.

Щель сверху. Достал стопку листочков. Перебрал. Ни одна не напомнила ее стиль. Снизу. Результат тот же. Следующую. Ничего. Уже потеряв надежду, осознав всю несостоятельность этой идеи, руки вдруг коснулась ленточка, точно такая же, как на конверте в коробке, письмо из которой сейчас греет во внутреннем кармане пиджака. Ну, точно, четвертое по счету письмо в стопке из Стены. Дрожащие пальцы засунули оставшуюся стопочку обратно между камнями, и развязали ленту. Тонкая бумага. Легкая записка. Шифровка. Виктор, отодвигая волнение на задний план, улыбнулся строкам.

- Тема сегодняшней лекции: «Японская криптография».
Слушатели записали тему. После окончания занятий записи остались только у Лены.
- А ты что, все знаешь? – спросила она, заметив, что мужчина не написал ничего.
- Да, - уверенно.
- Покажешь? – он кивнул, взял листок и набросал несколько иероглифов, точек и палочек.

Долго Лена билась над этим стилем шифрования. Она злилась на себя, на Виктора за то, что подкалывал. Не укладывалось в голове, чего-то не хватало.

- Иди сюда, - подозвал Лену и открыл шкафчик на кухне. Стоявшие вряд скляночки с пряностями все были без этикеток. Взгляд возмутился, но, повернув одну, Лена заметила надпись от руки. Смягчилась, глазами поблагодарив, и пропала на кухне на несколько часов. Найдя лимонную кислоту по вкусу, перевела «то, что цитрусово кисло». Посмеялась над языковой формой формулировки и стала копаться в специях дальше. На банке с перцем было «соль для чихания». И так – много-много раз она, переведя почерк Виктора, пыталась представить, о чем речь. Очередная шифровка поставила ее в тупик: «со вкусом мышьяка». Пока не попробовала, не догадалась, что это гвоздика. И тут у нее в голове что-то щелкнуло. Она разыскала несколько неподписанных баночек, сделала надписи.
Через пару дней позвала напарника помочь ей в приготовлении позднего ужина.
- Вить, кинь, пожалуйста, вон в ту кастрюлю базилика, и передай мне мускатный орех. – Глаза под челкой хитро сверкнули. Виктор передал ей пряности, что-то кинул в кастрюлю и уселся за стол.
- Ленка, спасибо, очень вкусно!
- Да, соус удался… - Виктор довольно улыбнулся. - … и даже незаметно, что вместо базилика ты шафрана напихал туда. Но все равно пахнет отпадно! – «заверила» его смеясь и выскочила из-за стола, уже заметив чертят в глазах мужчины…

Вздохнул, провел пальцем по черненьким паучкам, размытым перед глазами каким-то дымом, не дымом… Потом прочитает, в гостинице. Сложил тонкий листок и развернул более плотную бумагу. Бланк страны… документ на ребенка. На иврите:
«Кулемина Елена Никитична
Степнов Виктор Михайлович
Иерусалим.
Дата».

Прижал лист к груди, лбом уткнувшись в Стену. Тяжело было дышать до того момента, пока слезы не закапали на сжатые у груди кулаки. «Ты тут была в тот момент, когда твоя мечта меня сюда позвала… я видел ТЕБЯ и не поверил сердцу, послушал разум… и наш сын тут родился… и это все, что ты хотела мне отдать. Все» - кулаком врезал с желтый кирпич со злостью на себя: «Почему раньше не догадался! Почему? ЗА ЧТО?»

Виктор набрал телефон друга в Египте. Что их связывало с Саидом? Теперь и ответить сложно, с чего началось, но та боль, обида были разделены на двоих, когда темнокожий парень практически своими руками вытаскивал Виктора из лап отчаяния, а тот доверился, скупо поделившись своим наболевшим тогда еще настоящим. Как он и предполагал, рвать пришлось со всем сразу, вслед за уходом Лены он и сам вышел из системы, как ему тогда показалось, ну, или попытался выйти. А теперь придется снова ворошить этот осиный улей.
- «Саид. Да, Виктор».
- «Нет, пока не приеду».
- «Узнай для меня одну вещь».
- «Спасибо».

Прибыв в Москву, Виктор набрал по памяти номер Андрея Васильевича, запомнил адрес и маршрут, как доехать до загородного домика Новиковых, затем выкинул симку. Приехав уже затемно, постучался в калитку. Тут же отозвался грубый тяжелый голос собаки. «Прямо волкодав, судя по грозящему рыку» - Виктор шагнул за ворота, и опытный глаз сразу отметил все возможные пути отступления, набросав в уме план местности, сильные и слабые стороны обстановки, могущие дать преимущество, или «подвести» в случае обороны или побега. В доме уже спали, и, судя по бодрому полковнику, встретившему позднего гостя, все было спокойно, благодаря бдительной вахте Новикова. А сторож во дворе был одним из главных козырей. Но он привязан. Собака была огромной, лохматой овчаркой, видимо, не чистопородной, но статью подтверждала благородную часть крови. Пес издалека внюхивался в воздух, водя носом в направлении Степнова, но больше не лаял. «Знакомится». Виктор спросил, почему не отвязывают собаку, и Новиков ответил, что из-за ребенка. Решили все-таки на ночь ее отпускать, пока Тема в доме.
Виктор зашел в комнату, поцеловал сына и присоединился к Андрею, что-то рисующему и щелкающему на клавиатуре ноутбука. Он поднял глаза на Виктора.
- Ну? – мужчина достал документы и передал полковнику. – И все. – Он выдохнул, и без слов все поняв.
- Как тут?
- Пока тихо. Посмотри вот это.
На экране мелькали документы, некоторые из них были выдернуты из закрытых секретных файлов. Виктор пролистывал информацию. Сводки о группах, списки, фотографии. В кармане завозилась маленькая трубка, сообщая о пришедшей почте. Виктор влез в ящик на одном из почтовых закодированных серверов. Открыл письмо. Косвенно, все косвенно. Подозвал жестом полковника. Тот непроницаемым взглядом пробежал строки. Набрал номер, что-то коротко сказал, ему ответили.
- Завтра, Виктор. Завтра. – Положил руку на плечо мужчины.
- Идемте отдыхать.
- Да.

Андрей Васильевич проводил Виктора до комнаты, и сам отправился к себе. В темноте непривычной обстановки и запахов он долго не мог уснуть, слушая звуки, доносящиеся с улицы. Слышал шорох травы под осторожной поступью лап собаки. Дверь тихонько отворилась и вошла Лера. Виктор сел на кровати, выдавая свое напряжение.
- Привет.
- Привет, приехал? Что там? – присела рядом на кровати.
- Ничего. Темкино свидетельство.
- И все? – она повернулась к нему лицом.
- Все. – Мужчина кивнул, глядя в черные глаза.
Девушка приблизилась и поцеловала его в губы. Он не ответил, она опустила голову, он взял ее за плечи и отодвинул от себя.
- Вить…
- Лера, не надо, - сердце сжалось от того, как глупо получилось дать той ночью надежду, а потом отобрать. Она все не так поняла, и ведь сердцу не прикажешь, уже привязалась…
- Почему? У тебя же были женщины.
- Были, но им не нужен был я.
- Ее нет, Витя!.
- Это неизвестно… - очередной раз сердце кольнуло, он прикрыл глаза от собственного бессилия.
- Что? Так вот почему ты сказал, что я не нужна! Она замаячила, и ты сразу помчался за призраком!?
- Лера, Лер, тише, это не так, - он попытался прикоснуться к ее руке.
- Что не так? А как? – Лера взмахнула руками, отталкивая его.
- Лер, послушай. Ничего точно не известно. А тебе я сказал потому что это так, вне зависимости от нее. Лера, ты замечательная, красивая, умная девушка…
- Тогда в чем дело…
- Я не люблю тебя.
- Не любишь, и не надо, я просто хочу… - она попыталась обнять его.
- Ты хочешь доказать, что лучше нее. – Он снова поймал ее руки, придерживая. - Возможно, но не для меня. Лер, не надо усложнять, я очень ценю твою дружбу, пусть не со мной, но с Темкой, с Леной. Для меня это важно.
- Да ничего я не хочу доказать. Я люблю тебя. А ты… - тихо сказала. Она поднялась и направилась к выходу из комнаты.
- Лер… - как же сложно все. «Сам виноват. Сам допустил» - откинулся на подушку и закрыл лицо ладонями. Не хотел он этого, не хотел. Ни сейчас, ни потом не хотел подпускать близко никого.

Утро светилось в окошках бледным светом осеннего солнца. Еще тепло тут, под Москвой, но природу не обманешь. Во дворе уже лежала облетевшая листва, и веселый голосок сына, звенящий в осеннем воздухе, отзывался внутри приятным щекотанием, похожим на ощущение счастья. Очень условного, какого-то однобокого, но такого желанного. Мальчик разбежался и запрыгнул на руки Виктора, он закружил его, а огромный пес, сдерживаемый цепью, залился радостным лаем, подпрыгивая на пределе разрешенной дистанции. Виктор покосился на животное, а Тема сообщил, что собака очень добрая и он уже успел подружиться с ней.

К вечеру пришли данные от коллег полковника. Мужчины устроились в садике за домом на качелях.
- Вить, я пока не знаю, относится это к делу, или нет, но полигоны в Азии снова закрыты.
- Опять испытания?
- Да.
- Кто проводит?
- Видишь ли, там такая штука… Вить, а что тебе сказал твой связной?
- По их данным на полигоне в Таиланде разворачивают новый вид оружия.
- Химия?
- Химия. Над ней уже 5 лет трудится одна лаборатория где-то в пампасах Таиланда или Мьянмы, там непонятно.
- Откуда инвестиции?
- А вот тут самое интересное – неизвестно.
- Я тебе вот что скажу, Виктор. Лаборатория находится во Вьетнаме, на границе с Таиландом. А кто там работает, знаешь? – мужчина отрицательно покрутил головой. – Русские химики, ядерщики, конструкторы-испытатели.
- Но… у меня другая информация.
- Случайно, не от Саида? – синий взгляд недоуменно остановился на одной точке на дорожке сада.
- Что вы знаете?
- Его туда внедрили полгода назад. – Виктор сжал челюсти так, что стало больно. В глазах полыхнул огонек отчаянной, неконтролируемой ярости.
- Кто? Контора?
- Да. «Им» нужно, чтобы оружие было разработано и испытано как можно скорее. Когда в русской лаборатории получили состав, способный отключать мозг человека на несколько часов, оттуда были выкрадены все схемы и формулы, но вместе с учеными. Угадай, какая фамилия мне попалась в списке…
- …Кулемин
- Именно. А теперь я тебя расстрою. Саид…
- Я уже понял.
- …не знал он о Темке, как и его дед, Никита Кулемин. Ленка – молодец, хорошо спрятала ребенка. Ленкин файл удалили, и пока лаборатория работала, Ленка была в безопасности. Но тут вдруг резко Вьтнамские военные отказали в предоставлении базы для испытаний. Как я понимаю, «наши» узнали о местонахождении русских ученых и поспособствовали этому.
- А почему в прессе ничего нет? Люди пропали!
- А потому что ученые уходят на испытания порой на год, на два… и только могут звонить. Вот так.
- А Лена?
- А вот этого, Вить, я сам не знаю. Когда пошла война, тут сложно что-то прогнозировать.
- Но официальная экспертиза, завещание…
- Витя! Бумаги подлинные, как и то, что такого человека нет! Да для них это просто! И ты веришь во всю эту бутафорию? – мужчина уставился на Степнова, который зарылся пальцами в волосы.
- Я не знаю, чему уже верить. Не хочу верить, что ее нет. Не могу поверить, что это Саид. Зачем? Я не понимаю! Одно хорошо, они не найдут Темку и… вас с Лерой.
- Виктор, за нас не переживай. Лена все сделала для того, чтобы обезопасить вашего сына.
- С вами что будет, полковник?
- Я свое отжил, а Ленка мне как дочь, росли с Леркой вместе… Ладно. А тебе нужно ехать, Виктор. Найди ее отца, если он жив еще, узнай, что с дочкой…
- Тема… - хриплый голос.
- Он будет вас ждать здесь.

В голове не укладывалась информация о Кулемине. Однажды Лена сказала, что родителей нет, и Виктор принял это и жил с этой мыслью. А теперь что же получается: или она обманула, «Обманула!» - этого быть не могло; или сейчас информация недостоверна. Или достоверна, но «так надо». Кому? Чья это правда? Полковника? Вряд ли, скорее он также получил уже заведомо ложную информацию. Кто тут враг, кто «свой»? Саид, Ленка, Новиков или…

На следующий день Виктор взял малыша, и они вдвоем отправились в магазин за игрушками. Хотелось побыть с сыном вдвоем, и они отправились покупать костюмы героев мультфильмов.
- Пап, ты кем будешь?
- Бэтманом! – Виктор натянул на глаза черную маску. Сердце заныло тупой болью прошлого, которое он хотел забыть, но теперь вынужден снова возвращаться к «началу». Да, душа рвалась туда, где была Она, но разум упорно спихивал тонкие пальцы памяти со скользкого холодного края – «зачем? Построй НОВУЮ жизнь, обратно нет дороги».
- А я буду Человеком-пауком! И мы вместе победим врагов!
- Да, Темка, победим. – Они долго возились с костюмами и когда довольные сидели в кафе, Слушай, мне нужно уехать…
- За мамой? – глазки малыша зажглись радостным огоньком.
- Я не знаю, сынок, - прошептал, заглядывая в лицо малышу. – Я надеюсь и сделаю все для этого.

Поганое скользкое чувство поселилось в груди – чувство измены. Упорно гнал от себя Виктор эти мысли, но чувство не исчезало. «Если это с самого начала было фарсом. Зачем она им? Саид был охотником за ней, и для этого был столько времени рядом? Но наверняка они вышли на нее еще раньше, намного раньше. Что это было? Он мог исчезнуть, как только получил информацию», - в голове замелькали картинки, где он сам мог проколоться, рассказать, упомянуть, где мог выдать ее. Ничего. Ни имени не называл, ни мест не знал «друг», ни времени; только желание забыть, а потом ненависть, что не может вычеркнуть ее, и злость на самого себя, на это глупое сердце. Никогда не говорил об этом не потому, что подозревал, а просто это было привычкой, отработанным механизмом никого ни во что не посвящать. И только редкие минуты, когда в глазах селилась боль и отчаяние, проведенные с Саидом выдавали его реальное состояние. Сейчас многие переменные известны и Виктор уже судил, допуская то, что Саид также владеет тем же арсеналом профессионалов, как и он сам. И теперь понятны были многие моменты. «Выдал. Сам выдал. Собственными руками спихнул ее… господи…» - синий невидящий взгляд отражался в мутном стекле иллюминатора самолета.
В сознание вплыл нежный голос стюардессы английским вариантом «Шарм-эль-Шейх», и Виктор мыслями вернулся в реальность. «Вот и посмотрим, кто есть кто».

- «Друг, Виктор!»
- «Здравствуй, Саид.»
- «Вернулся? Все уладил?» – «Вот о чем он сейчас. Я не говорил о причинах такого скорого отъезда».
– «Да, спасибо, все в порядке.»

«Вот как жить так, зная, что все – фальшь. Дружить, любить и даже умереть понарошку, взаймы, словно можно откатить назад и начать заново. Невыносимо больно от осознания того, что ты смотришь в глаза Смерти и смеешься над тем, что обхитрил ее. Обманул, и она бессильна, ничтожна перед тобой. Но что она сделает в следующий момент – ты знать не можешь».

- «Саид, где Лена?»
- «Виктор, ты о ком?»
- «Ты знаешь.»
- «Это та шл… которая тебя бросила, а я потом я вытаскивал тебя? Да откуда мне знать, развлекается с кем-нибудь…» - договорить он не успел. Виктор схватил его за грудки и встряхнул.
- «Где она?» - повторил вопрос тихо, внимательно глядя в глаза. Мужчина только усмехнулся. Виктор отпихнул его. – «Зачем?»
- «Ты так ничего и не понял»
- «Да понял я, понял, ты тоже из них, только она причем?»
- «Она отняла у меня тебя!»
- «Чего?» - Виктор стоял в ступоре. Да, перевод, конечно, весьма приблизительный, но по-другому данную фразу не повернешь.
- «Да, Виктор, я все делал, чтобы быть рядом, чтобы ты меня заметил…»
- «Хватит!» - рявкнул Степнов и опустился на диван. – «Саид… я не знаю что сказать».
- «Зато я знаю! Ее больше нет… ты теперь останешься со мной… мы снова вдвоем будем… Виктор…» - «отлично, значит про Темку он не знает».
- «Что ты сделал?»
- «Да убил я ее! Она перекрыла нам доступ к главарю токийской мафии, это главный спонсор лабораторий…»
- «Адрес»
- «Я не знаю».
- «Адрес!»
- «Что ты делать собираешься?»
- «Поеду туда. Дай мне адрес».
- «Послушай, я же сказал, ее нет…»
- «Я не спрашиваю тебя, есть или нет. Адрес! Я жду» - темнокожий парень написал на листочке несколько слов.
Виктор резко вырвал из рук бумажку и пробежал взглядом. Поднялся и вышел, оставляя за плечами годы вопросов, боли, бессонных ночей и кучу до сих пор нерешенных задач. Неважно. Теперь уже все не так важно. Сжал заветный клочок бумаги в кулаке. Он знал, что еще встретится с Саидом, только радости не будет испытывать ни тот, ни другой. А у него другая цель. Найти.

***

Темный подземный коридор. Мужчина неуверенно пробирается по ходам, вслушиваясь и выглядывая из-за поворотов. Спуск чуть ниже. Темнота, к которой уже привыкли глаза и еще не прочертившиеся контуры предметов на стенах. Провел руками. Теплый материал… дерево. «Двери. Боже мой, это комнаты…» - ужас застыл в жилах. Казалось, сердце стучать перестало: «заложники. Как их вытаскивать». Двери закрыты, но не заперты. Пусто. Пошел дальше, снова вышел на перекресток двух ходов. Вдалеке заметил движение и быстро спрятался за выступом стены. Сознание запоздало выдало картинку: двое. Один помогает идти другому. «Раненный». Он проследовал за ними. Занятые, они поздно заметили преследующего.
- «Стой!»

Тот, кого поддерживали, бессильно прислонился к стене, а второй остановился посреди коридора и медленно поднял руки вверх.

- Прости меня, дочка, - в треске тишины прозвучал тихий русский шепот.
Не поворачиваясь, замершая посреди коридора фигура качнула головой. «Показалось. Это не может быть он. Он не стал бы стрелять».
«Ленка. Лена!» - рванул вперед и сгреб в охапку вмиг обессилевшее тело. Повернул к себе.

- Ленка... Ленка... господи, жива... - шептал, задыхаясь, покрывая лицо, соленые щеки и дрожащие руки поцелуями. Сейчас ничто не имело значения: ни человек у стены, ни враги, ни то, сколько всего было и не было, ни разорванное сердце, истерзанная в обломках душа, ни то, что она может и не ждать, не любить, и даже то, что их могут в любую минуту схватить, убить... все неважно, все настолько мелко и незначительно, лишь одна перед глазами ОНА. Ее руки, ее волосы, запах и любимые губы. Нашел и приложился к ним утверждающим поцелуем, дающим точный ответ, что это она. ОНА, та, которую он теперь никогда не потеряет. «НИКОГДА!» - Леночка... родная, это ты... боже мой, все-таки жива... Лена... - Оторвался и посмотрел в горящие огнем глаза. «Взрослая, другая, моя... МОЯ!» - Не молчи, скажи, что это ты! Что я не сплю!
- Вить... Витя... постой, ты зачем приехал... где Темка? - словно очнулась, вытирая слезы.
- С Темкой все в порядке, с ним Лера. Лен, я искал тебя. - Держал крепко ее ладони в своих.
- Как? - взгляд перебегал по глазам, к губам, ловил такие родные черты, он узнавал и снова открывал ее для себя.
- Ты думала, я поверю в твою смерть? Думала, я не почувствую тебя? Думала, Темка сможет жить без тебя? А я? Лен! Ты и вправду так думаешь обо мне?
- Нет, конечно. - У стены раздался легкий стон.
- Папа. Вить, познакомься, Никита Кулемин. Пап, это Виктор Степнов, он бывший агент и...
- И отец вашего внука, - протянул руку Степнов.
- Да, - выдохнула Лена.
- Почему вы молчали?
- Все правильно, я тоже не знал, зато теперь он укрыт от них, а нам надо выбираться...
- Прости, Вить...
- Нет, нет, потом, все потом. - он подошел к Кулемину, помог ему оторваться от стены, создавая новую опору.
- Я вперед пойду.
- Осторожно!
- Эх, Степнов, ты забыл кто я? Кулемина Елена! - подняла вверх палец.
- Скажи мне, Кулемина Елена, кто такой Саид? - ему показалось, что она как-то тряхнула головой, словно ей неприятно было говорить, украдкой глянув на отца.
- Можно я расскажу? Мы сюда попали два года назад. Сначала жили наверху, в комнатах в лаборатории, но когда оружие было готово, нас всех заперли здесь, в подвалах. Главный спонсор проекта, мы не видели его никогда, не смог договориться с полигонами и с людьми, на ком должны были проводиться испытания. Они провели испытания... на нас, на всех, кто тут был. Но оружие не сработало, я там кое-что не достроил... и тогда он привез Лену. И сказал, что продаст ее заказчику, который давно охотится за Дарго. Они так ее прозвали, когда она появилась во Вьетнаме первый раз. Теперь все уверенны, что ее нет больше. Кроме Саида. Он все знает. И ищет ее. Леночка, только скажи, как тебе удалось спрятать внука моего?
- Это потому что я не знал. А Лену он найдет. Я ее выдал.
- Зачем? - спросил ученый, останавливаясь.
- Простите меня, я не хотел...
- Тише... - шикнула Кулемина.
Они замерли, слушая приближающийся гул голосов.

- Виктор, идите с отцом, а мне в другую сторону.
- Не понял, ты куда? Я думал, я поведу теперь.
- Я тоже так думала, но теперь ты все испортил, и планы меняются.
- Знаю, знаю, прости, но по-другому я не мог. Но какие планы? Нам надо выбираться.
- Витя, это опасно. Я вышла из игры. Почти. А теперь вместе мы пропадем...
- Мы могли бы и тогда вместе...
- Нет. Это было невозможно. Мне удалось... - она замолчала и отвернулась.
- Так это ты сделала? Отвечай! - вот тут Виктор вскипел. Он и сам бы справился, он же мужчина, сам бы отвечал за себя, а она зря рисковала собой и ребенком... ради него...
- Тише. Я. И не думай, что все ради тебя. Только ради ребенка.
- Так я тебе и поверил! - он улыбнулся и прижал ее снова к груди. - Идем, пора.
- Идите. Вам нужно добраться до восточной стены, там есть подземный ход. Там в тоннеле остальные заложники.
- А дальше?
- Я знаю ходы, я проведу всех, - сказал Кулемин.
- Зачем тебе наверх?
- Там Саид ждать будет.

От неожиданности Виктор замер. «Саид? Что их связывает? Неужели...»
- Саид?
- Да.
- Ты не идешь туда.
- Иду. Я отвлеку его от вас, - решительно сделала шаг к отцу. Виктор поймал ее под локоть и развернул к себе.
- Как ты думаешь, кто ему нужен?
- Я.
- Я, Лена! Я! Вот я и пойду. Уходите, они могут взорвать подвалы. - Он оттолкнул ее от себя, но увидел грустные глаза и тихо сказал: - Я найду тебя. Всегда.

Отвернулся и пошел обратно по коридорам, уходящим вверх.

***

- «Не трогай ее. Пусть уводит людей. А я пришел, ты ведь этого хотел»
- «Ты уйдешь к ней! Я не верю тебе!»
В этот момент открылась дверь и в лабораторию впихнули Лену, сопротивляющуюся толчкам в спину. Она посмотрела на Виктора, два раза моргнув.
- «Отпусти ее…» - прорычал Виктор. Если бы не связанные руки, «а хотя, и руки-то тут не помешают, я ему глотку перегрызу…» - сжал кулаки, насколько можно.
- «Нет. Ты не сдержишь обещание, я убью ее, только теперь по-настоящему» – темнокожий мужчина направил пистолет на Лену.

Как только Виктор двинулся, Лена сделала шаг назад, врезав в челюсть охраннику головой. Прозвучало несколько выстрелов, Лена заметила боковым зрением, как Виктор повалил Саида, и потом резкая боль отключила ее сознание.

Пусть будет так, как чувствует душа
Твой мир, твое безумье, слезы, счастье.
Твоих несбыточностей непроходимый лес
Умоется слезой моей случайной.

Уйдешь, как уходила осень пятый раз,
Укрывшись белым покрывалом снежным.
Твоих пустых мечтаний вдумчивый рассказ
Размоет дым несбыточной надежды.

Не быть нам вместе, никогда не быть
Не видеть глаз, и не кричать, не слышать
И вместе дней нам больше не прожить
И ночи не соткать - они не дышат.

Ты пронесешь невидимую нить,
Связующую крепким сильным жгутом
За ней пройду, понять простить
И отпустить безмолвием наутро.

Рукой, прощаясь, тронешь неспеша
Моих волос тугие прядки
И пусть моих ресниц порхающих рассказ
Прогонит страх, ушедший без оглядки.

Боишься? Не смотри смерти в глаза
И не кляни судьбу, ее мы строим сами.
Солгал себе? Теперь нам жить во лжи,
Лишь оставайся честным с небесами.

Я не забуду твоих глаз и не скажу люблю.
Иди, и не узнаешь моей муки.
И нет теплее той твоей зимы
И нету горше мне с тобой разлуки.

Сквозь приоткрытые щелочки между веками поступал свет. Нашла в себе силы и открыла глаза. Сильной боли не обнаружила и улыбнулась. В палате было тихо, но она чувствовала, что тут был он. Виктор сидел в кресле и, казалось, дремал, уткнув голову в собственную ладонь. Лена долго смотрела на мужчину, лаская взглядом каждую черточку его лица. «Такой родной, такой далекий, такой любимый и такой недосягаемый. Дотронуться бы, но могу ли я? Что у него в жизни, кому он должен, к кому стремится, о ком мечтает. Любит ли. Любит. Я знаю. И я люблю». Улыбнулась последней мысли и от тепла пошевелилась, но тут же боль заставила прикрыть глаза и легкий случайный стон разбудил Виктора.
- Привет, - подскочил с кресла.
- Прости, что разбудила, - мужчина отмахнулся.
- Как ты?
- Заживет. Что там с людьми?
- Все в порядке. Всех освободили. Отца я отправил в Россию со всей делегацией.
- Саид?
- Ранен. Его задержали, но...
- Контора, - понимающе слегка кивнула.
- Да, его отмажут.
- Спасибо, Вить.
- За что?
- Что спас нас.
- Ты что, не говори так, это самое маленькое, что я мог сделать, ведь из-за меня ты тут. - Он присел на краешек кровати.
- Нет, не из-за тебя. Так получилось.
Они немного помолчали, глядя в друг другу в глаза. Настоящее смешивалось с тенями прошлого и проносилось в голубом сиянии грустных глаз то болью, то какой-то светлой грустью.
- Как ты жил все эти годы... - они оба понимали, что это не вопрос, это всего лишь глава в жизни, которую нужно пролистать и ставить по другую сторону. А дальше... Что дальше, как перешагнуть эту пропасть в долгих пять лет и как укрыться от туч, под названием «ложь» и «разочарование». Немало времени пройдет, пока они научатся доверять снова, делиться и вспомнят, как это - любить друг друга. Начинать не сначала, и даже не с середины, а прямо с конца, взглянув в глаза смерти, обманув судьбу и посмеявшись над законом жизни. С конца начинать. Только перешагнуть через себя, простить и отдать все оставшееся друг другу. Подняла руку и коснулась его щеки, провела вверх и кончиками пальчиков разгладила морщинки у глаз.
- Я не знаю, как отпустил тебя. Прости... не должен был... я не жил... без тебя не жил... не хотел, не мог...

Сколько так прошло времени, они не знали. Диалог взглядов всегда заканчивался одним и тем же, «прости», как только кто-то нащупывал в другом отголоски горечи или упрек. Но нужно было это время, чтобы понять и отпустить.

- Я позвоню Новикову...
- Да, давай, я тоже хочу послушать Темку, да и по Лерке соскучилась. - Виктор опустил взгляд, словно на мобильный, но неприятное чувство, словно есть что-то, о чем она не знает, поселилось в сознании. «Он имеет право. Я сама его прогнала, отдала кому угодно, и теперь не имею права что-то требовать. Я сама виновата, а он считал, что меня нет... Он имеет право быть счастлив. Господи, как я раньше не подумала, надо было сразу спросить... а мне показалось, что он со мной...» - она прикрыла глаза, отгоняя от себя это ощущение, словно стоишь на перепутье и ждешь приговора.
- ...да, полковник, все хорошо, вот Лена поправится, и мы сразу выезжаем. Да, спасибо, даю Лене трубку.

Пока Лена разговаривала сначала с Новиковым, потом с Темой, потом с Лерой, Виктор слушал восторженные возгласы девушек и улыбался, а перед глазами стоял снимок, который он достал из коробки: две задорные красавицы улыбались в камеру, и, казалось, нет их счастливее на свете... «Как бы хотелось, чтобы у них так все и было». За своими мыслями он пропустил часть диалога...
- Что? Лера! Это же здорово! Поздравляю! Я так за тебя рада! …Ну все, целую тебя, скоро увидимся! - Лена положила трубку, продолжая улыбаться.
- Ты такая радостная...
- У Лерки будет ребенок и я просто счастлива за нее. - Виктор опустился на кресло.

«Значит, я правильно поняла», - Лена прикрыла глаза и повернулась к окну.
Он ожидал, что мыслей будет море, но в голове было пусто и тихо. «Раскол. Вот оно - ты смеялся над смертью, а жизнь посмеялась над тобой».
- Вить, я так хочу спать... - прошептала она. Навалилась такая плита, из-под которой не было сил выбираться. Ни ради себя, ни ради него, ни даже ради сына. Не выбраться. И ни уйти, и ни остаться.
- Я тогда пойду...
- Ты...
- Я не буду далеко уходить, а ты поспи, отдыхай. - Он хотел коснуться светлых прядей волос, но в последний момент отдернул руку и вышел из палаты.
- Спасибо. - Шорох тихих слов в губах, звон отчаяния и повисший плотный туман, заметный только ей, и снова одиночество.
Закусила губу. Вскоре жалость к самой себе захлестнула обидой и Лена, уткнувшись в подушку, разревелась.

Виктор метался у входа в палату: «Плачет». Слыша ее слезы, разрывающие его душу с каждым всхлипом, ему хотелось самому удавиться, только бы не знать этой ее боли. А сколько ее было за эти пять лет... Виктор приложился лбом к прохладной стене. А главное - он не знал, что теперь ему делать. «Что теперь, что?»

Отвлек его звук шагов множества пар ботинок и голоса. В коридоре появился военный патруль, проверяющий каждую палату.
- "Обыск. Как имя пациента?"
- "Елена Степнова" - Виктор протянул карту, стоящую в кармане у палаты, в которой указывались данные пациентов. Старший по званию прочитал карту, извинился и патруль отправился дальше по коридору. «Надо уводить ее».

Не быть. Всего этого не может быть. И все. Ни нам, ни мне не жить. И только то, что столько пропустила, станет моей карой. Казалось, ушла от смерти, спаслась, и удалось выжить, но стоила ли она того, вся эта пустая бесцветная жизнь без тебя. Ты имеешь право быть счастливым. Пусть не со мной, но я никак не могу этого принять. Да, все верно, меня не было, я ушла, а ты-то остался! На что надеялась? Да, глупо. А тебе теперь идти вперед, вперед, не оглядываясь, ведь ничего не вернуть, и только строить. Ты должен жить, и ты будешь жить, лишь дай мне уйти, не держи. ОТПУСТИ!»

Отчаянье сморило ее уже на рассвете. Она слушала шорох в коридоре, знала, что это Он, и была ему благодарна. Но по-другому сейчас нельзя, и ей придется снова солгать.

- Лен… - решился, но было слишком тяжело это сказать. Слишком больно.
- Не надо, Вить, все правильно, я сделала свой выбор, ты – свой. – Тяжело. Минутное молчание под давлением самых страшных слов.
- Я думал, тебя нет, а она… осталась как напоминание о тебе… это так само как-то вышло… - Лена закрыла глаза, пытаясь унять рвущееся сердце.
- Не надо, все так, как есть… не мучай… - прошептала, отворачиваясь. Он опустился на кровать, беря ее пальчики в руки. Ледяные.
- Ленка… - выдохнул на них, согревая, прижимаясь губами. – Как же невыносимо было без тебя… а с тобой стало еще хуже… - он опустил голову низко-низко, не видя дорожек слез по бледным щекам.
- Уйдешь, Вить... к ней…
- Нет, нет… - отчаянно закачал головой «если бы я мог уйти от тебя!!!», целовал дрожащие пальчики.
- Иди… Я не держу... – Оттолкнула его руки, высвобождаясь из теплых ладоней. – ИДИ! – Но мужчина не двинулся. - Прости, что снова появилась на твоем пути…
- Лен, я не смел надеяться, что увижу тебя еще… господи… что ж так сложно-то… Лен, - он поднял голову и посмотрел на нее. – Я НЕ МОГУ УЙТИ! И не могу остаться… - ей показалось, что волосы его блестят от вмиг проступившей седины.
- Иди, Витя. Ты мне не нужен больше. – Она отвела взгляд, чтобы в огромных зрачках он не увидел, как медленно умирает сердце. – Только тогда, если бы меня убили, мне нужно было знать, что с сыном все в порядке, а теперь – иди… - Чуть не сорвалось с языка запретное теперь слово, рука, скользнувшая в последний раз погладить колючую щеку, едва успела остановиться, не выдав.
- Я не верю тебе. – «Я тоже».
- Какая теперь разница...

Мужчина вышел коридор и практически упал на скамейку, закрыв лицо руками. «Девочка моя… Зачем отпустил, как мог вообще даже подумать, что не любишь… любишь, да еще как… ЛЮБИШЬ! …хм «не нужен». Отпускаешь. Чтобы думал, что ты плохая… да итак знаю, что ты для меня все, ты – ВСЕ! И я нужен. НУЖЕН! Только позволь быть рядом. Но ты ж не дашь, из-за него, ребенка. Но ведь Темка… если б он не был так похож на меня, могла бы соврать, что не мой. Что ты не моя… но я все равно знаю! И больше никогда не поверю словам. Потому что у тебя все написано во взгляде, и ты правильно его прячешь…»

Мысли вертелись быстро-быстро, но он не успел ответить себе на вопрос «что дальше», когда на лестнице уловил стройный чеканный шаг сапог. Он рванул в палату.
- Лена, ты сможешь встать? – холодный взгляд и только прерывистое дыхание могло выдать волнение. Уж она-то его знала.
- Да, смогу.
- Давай, родная, нам пора, - он скинул покрывало, похватал ее одежду, поставил у кровати кроссовки. Сам не заметил, каким взглядом она обожгла его спину, когда всего лишь одно слово резануло по сердцу.

Лена поднялась, зажав зубами губу. Голова кружилась, где-то в плече сидела тупая боль, но это было ничто по сравнению с тем, что было на душе, откуда вырвали что-то очень важное, и продолжают это делать по кусочку, когда каждый раз она сталкивается с ним взглядом. Или касается невзначай. «Бежать» - сама не поняла, о чем это она. Быстро засунув ее ноги в кроссовки, он подхватил ее на руки, сначала высунул голову в дверь, проверив, нет ли в коридоре людей, а потом рванул к ординаторской, откуда вела запасная железная лестница.
- Отпусти, я сама. – Боялась смотреть в глаза, отталкиваясь от груди руками. Боялась. Жарко было в его крепких тисках, а не поддаться – слишком сложно. «Лишь на мгновение…» - вспомнились утренние мысли.
- Лена, послушай. Я тебя понял. А пока позволь мне быть рядом. – Успокаивающий синий цвет и тихий голос заставили подчиниться.

Запер дверь и метнулся к окну, поставив Лену на пол с кучей одежды в руках. Открыл доступ к лестнице, повернулся и замер. Лена натягивала черный комбинезон на голое тело. Постарался запомнить каждую черточку ее тела, а когда понял, что его взгляд заметили, закрыл глаза, мысленно застонав, отгоняя от себя эти мысли.
- Лен! – махнул, подзывая, помог выбраться наружу. По дорожкам проходили люди в форме, видимо, патрулирующие территорию, и Виктор прижал Лену к стене, удерживая, пока они не скрылись из виду.

Она старалась не дышать и не шевелиться, не чувствовать, пока его сильное тело прижимало ее к кирпичу здания. Слабость наваливалась с каждой минутой все сильнее, хотелось его рук, чтобы вот так быть в его объятиях, чтобы держал… Тайком посмотрела на любимые губы, пока лицо было близко, пока эти ненавистные люди так кстати были на угрожающем расстоянии, пока ей было плевать на них, пока он был рядом, пока… пока еще можно было до него дотянуться, хотя бы так, издалека, и лишь взглядом. Ведь потом и не взглянешь лишний раз. Отвела взгляд и сама не заметила собственного вздоха. Мысленно оторвавшись от окружающего, почувствовав вздох, обеспокоенно заглянул в лицо: «больно сделал?». Но нет. И тут понял. Глаза потемнели, и он напрягся. «Сам отказался…» - отступил, выпуская ее из рук, проверив на всякий случай, сможет ли она устоять сама. Потянул немного за руку, увлекая за собой вниз.

Пробираясь людными улицами пыльного города, Виктор беспокойно посматривал на Лену, ее бледность ему казалась не очень здоровой, и он не выпускал ее из рук. Проходя мимо рыночка, Виктор остановился и накупил сладостей, чтобы хоть как-то отвлечь Лену. Вскоре они достигли пристани. «Вода. Она очищает и дает силы... уплыть...», - Лена задержалась на краю помоста, вдоль которого быстро шагал Виктор навстречу мужчине на трапе. Несколько фраз, человек на мостике глянул на девушку, а Виктор, развернувшись, вынужден был дойти до нее, взяв под локоть. Она была еще слишком слаба, ей нужно было отдохнуть. Ее растерянный взгляд, растрепанные волосы, наспех приглаженные пальцами: «Родная, милая, такая теплая, близкая… Как же отказаться от тебя, как смогу не смотреть, не дышать, наслаждаясь твоим ароматом, не думать…» Мысленно прекратил эту муку, он подхватил под руку и шепнул, чтобы пока молчала.
- Сначала нужно разведать обстановку на борту, судно может быть пиратским, а может быть браконьерским, - чмокнул девушку в висок.

Еще было время до отплытия, и они отправились перекусить. К вечеру, уставшие, снова вернулись на пристань.
Мужчина бросил Виктору ключи, тот поймал на лету и помог Лене спрыгнуть на палубу.
Каюта была двухместная, но ее это сейчас мало волновало – важнее было то, что они будут в одном помещении. Мольба в глазах – только бы сдержался, потому что у самой нее не было никакого желания сопротивляться ему. Слишком велика была тоска стольких лет, слишком сильна связь, слишком горячо стучало сердце рядом с ним.

Уложил ее на полку, служащую кроватью.
- Поспи, а я пока схожу за запасами еды и воды. – Вскинула взгляд в глаза.
- Я не усну… без тебя. – Легкое шевеление губ. Виктор остановился на них взглядом, запоминая каждое движение. Приблизился, замерев в миллиметре от ее дыхания. Она завершила этот путь, прильнув к нему. Сладкое блаженство от вновь обретенного счастья растеклось по сердцу, глаза закрылись, заставляя вспоминать эти губы, этот ток по жилам, мягкую кожу рук, шеи, тепло шелковых волос. Перехватывая между поцелуями клочки воздуха, понимали, что нужно оторваться, но пьянящий дурман времени оттягивал эту секунду далеко за пределы сознания. Покачивающаяся каюта, шум волны за иллюминатором, шорох одежды, такой ненужной, препятствовавшей полностью раствориться друг в друге. Рывок и широкие плечи нависли над ней; он вздохнул, сообщая темным приглушенным светом глаз о нетерпении, столько лет рвущемся внутри, теперь свободном, звучащем его голосом «люблю».

- Ты мой, мой… всегда мой.. уйдешь, но будешь мой! Никто не отнимет, никто… никогда… - не затерялись тихие вздохи, поймал их, удержал, ведь сам же себе тоже обещал «никогда». Накатывающие волны нежности от ее слабых ладошек на спине, напряжение мышц, чтобы не тревожить раны. Вот такая любовь, урывками, вполоборота.
- Любимая… - закрыла пальчиками его губы. Невыносимо слышать это, не она теперь рядом будет. От этой мысли закусила губу.
- Нет, нет, Ленка, Леночка, - подхватил ее мысли, понял, увидев в глазах отчаяние. – Не сейчас, потом… а пока… Лена… - покрывал поцелуями лицо. – Можно я…
Она кивнула, привлекая его к себе:
- Последний раз…
- Последний… - самый последний, долгожданный, жаркий, жгучий, нежный и резкий. Уносящий далеко в прошлое, но удерживающий в горьком настоящем.

Лена подскочила на твердом покрытии кровати, не обнаружив рядом Виктора. Заснули они вместе, и теперь она, проведя ладонью по простыне, лишь застала легкое тепло, свидетельствовавшее о спавшем ранее рядом мужчине. Вздохнула. Она не помнила себя такой, какой была этой ночью с ним. Коснулась губ пальчиками, воровато оглянувшись, чтобы никто не увидел.

Чувствовала себя более чем погано. Но не было сожаления. «Все правильно, он пока мой, а потом… а потом будет с ней. А мне останется его любовь и его сын. А она… не узнает». Лена снова опустилась на подушку и прикрыла глаза. Голова кружилась, но, наверное, это было от качки. Она сама не заметила, как снова погрузилась в сон.

Виктор, вернувшийся в каюту уже в какой раз, снова отметил, что Лена спит. И если он до этого не обращал внимания, словно так и надо, то теперь этот факт насторожил его. Собираясь уже сделать шаг к порогу, он остановился, заметив вздох. Подошел, положил руку на лоб. Тут его прошиб озноб – Лена горела под ладонями, и только кончики пальцев были ледяными. «Она всегда так болела, всегда холодные руки…» - сердце колотилось. Еще не хватало воспаления ран, здесь, на корабле, где нет достаточно медикаментов и плыть им неизвестно сколько.

Сквозь тяжелый сон она чувствовала руки на себе, любимый запах рядом, тепло и знала, что это он. Не осознавая реальности, важно было только его присутствие в минуты просветления.
Подняла голову. Ей казалось, что все это время она слышала какую-то войну вокруг. Сколько в ее жизни было этого, она и не знала. Много, наверное, за это она будет расплачиваться всю жизнь. Своей жизнью. А точнее, не жизнью, а невозможностью этой жизни. «Забуду. Да конечно, заставлю себя забыть. Уеду далеко, только не видеть и не слышать… что он счастлив с ней… Как же хочется им обоим счастья, но… я не могу пока отпустить. Не могу. Пока». За размышлениями не заметила, как сама поднялась, подошла к иллюминатору. Суша. «И не качает так. Где мы? Где Виктор?» Дверь оказалась заперта. Лена подергала, но ни один миллиметр не шелохнулся. Что дальше делать, Лена не знала, но она и не из таких передряг выбиралась. Из безвыходных, и даже смертельных ситуаций.

День стемнел ночными бликами. Лена сидела в каюте. Признаков жизни снаружи не было, и она решила, что предпримет попытку освободиться, когда немного стемнеет. Поднялась, выглянула в иллюминатор. Несколько далеких огней на пристани и тишина, только плеск воды о борт корабля.

Взяла приготовленные железные спицы и двинулась к двери. Возилась с крепким замком, пока не онемели пальцы. Злость подкатила, она сжала кулаки, и тут же послышался щелчок в скважине. Вздохнув облегченно, приоткрыла тяжелую дверь и выглянула наружу. Никого. Осмотрелась. Куда идти она не знала, но по логике – к борту. Нашла лестницу, схватилась за перила руками. Собралась сделать шаг, но тут тяжелая рука легла на плечо, удерживая и останавливая биение сердца.

Резко обернулась. Виктор. Она уткнулась лбом в плечо.
- Привет, - кивнула в ответ.
- Что тут было?
- Лен… они убили Саида. – Лена вздрогнула. Подняла голову и посмотрела на Виктора.
- Он нашел нас? – Лена заметила синяки на лице, ссадину на лбу. Легонько дотронулась пальчиками до кожи, провела по отметинам. – Больно? – Виктор улыбнулся одним уголком губ, отрицательно покачал головой. Прикоснулся пальцами к волосам, убрал непослушную прядку за ухо.
- Идем. Пора.
- Куда?
Виктор долго смотрел ей в глаза. «Зачем сегодня я выжил? Зачем? Только бы не видеть этот взгляд. Но я должен был знать, что ее не найдут. Должен был. И теперь должен забыть все».
- Домой.
Взял в руку ладонь и повел за собой.

«А что дальше? Что? Как объяснить сыну, что папы снова не будет рядом, что он должен уйти, что мы не можем быть вместе. Как сказать, что любит, но этого иногда в жизни недостаточно. Как сказать ребенку, что я сама его толкнула, а он… может, решил бы по-другому. Хотя, Он точно не смог бы по-другому, против совести, против души. А то, что было… Да я сама виновата, первая обманула, вырвав из его сердца надежду. Сама все разрушила, и ни она, ни он, ни будущий ребенок тут ни при чем», - вытащила ладонь из его руки, продолжая шагать рядом. Виктор не повернулся, лишь поджал губы, поняв ее. Ей не нужно было делать вид, что рукой она должна что-то сделать. Просто… Просто теперь она пойдет своей дорогой. Без него. Пока их дороги совпадают – она будет рядом, но потом уйдет. И он это понимал. Не принимал, но прекрасно знал ее – она освобождает его от себя. От ответственности, от щемящего чувства привязанности, от вынужденной заботы и памяти о том, чем они друг другу были раньше.

Он прикрыл глаза, когда заметил, что Лена стала отставать. Не потому, что была еще слаба. Да, именно так он и должен думать, и он будет думать, но истинная причина будет терзать до конца.

***

Ворота были открыты. Профессиональный взгляд сразу оценил обстановку. Виктор напрягся, чеканя в предчувствии шаг. Множество колей по осенней загородной жиже от колес джипов. Страх подкатил к горлу, руки похолодели, щеки залил лихорадочный румянец. Он не глянул на нее, шагающую сзади. Нехороший холодок подогнал бег сердцебиения. Они зашли во двор, сердце глухо бухнуло. В середине двора лежала убитая собака. Лена зажала рот ладонями, подняв взгляд на дом. Темнота. Виктор заскочил первый, перепрыгивая через несколько ступеней. Осторожно, но быстро, пронесся по первому этажу и метнулся вверх по лестнице. Лена следом. Мебель перевернута. С ужасом она увидела дырки от пуль в обивке, выбитое стекло. Прошла комнату насквозь, дальше, еще комната. Из-за дивана на полу видна рука. «Лера!» - Лена бросилась на колени.
- Лера! Лерка, нет, боже мой! – подползла и взяла окровавленную ладонь в свои. Девушка попыталась приоткрыть глаза. – Лерочка, родная, подожди, не умирай только! Слышишь? – слезы катились нескончаемым потоком. – Лера, послушай, мы здесь, Виктор приехал, он теперь с тобой будет… Лерка… - губ коснулась дрожь, очень похожая на улыбку.

- Нет... Лен… не надо… он тебя любит… Темку… все правильно… - рука ослабла, и Лера прикрыла глаза.
- Только попробуй глаза закрыть! Лера! Вставай! – Лена теребила подругу, пытаясь ее разбудить, но та не слышала уже. - Лера, тебе нельзя, у вас же малыш, слышишь! Лера! Очнись! Ты не можешь меня бросить! Вставай! - На крик вбежал Виктор и замер. Лена рыдала на груди Леры, размазывая слезы по лицу и пытаясь поднять подругу. – Это я виновата! Все из-за меня! – она вырывалась из крепких рук Виктора, пытающегося оттащить ее от трупа.

Мужчина прижал ее к себе, понимая, что теперь винить будет себя. «А наверху еще два трупа». Виктор гладил сбившиеся волосы. Долго не отпускал, боясь повторения истерики; сложно, невыносимо больно и как дальше жить с этим - тоже непонятно. Она очень сдержанна в своих эмоциях, но сегодня... общая слабость и такие события... подкосят кого угодно. Лена немного успокоилась, и Виктор тоже постепенно ослабил контроль, перестав удерживать хотя бы себя.
- А… Вить, а дядя Андрей? – она с надеждой заглянула в глаза. Он отрицательно покачал головой. Слезы покатились по щекам с новой силой. – А Темка?
- Я не нашел его. – Вспыхнувшая надежда в глазах сменилась паникой.
- Они забрали его!?
- Тише, Лен, его тут нет, это может значить все, что угодно. Идем.

Нужно было увести ее из дома. Он не хотел, чтобы она видела все остальное, что произошло в доме. Вывел ее на крыльцо. Оба вдохнули воздуха. В душе была пустота. Да, боль придет, позже, когда пройдет шок, когда информация достучится до мозга. А пока – опустошение, и только молоточком пульс: «где Темка». По опыту и Лена и Виктор знали, что иногда нужно немного подождать, и ответ придет сам. Лена присела на ступеньки, Виктор спустился и пошел по двору, заглядывая в темные углы и осматривая местность.
Какое-то время Лена сидела и смотрела в одну точку. Легкий вздох Виктора, скорее почувствовала, чем услышала издалека: «Темка». Сама не помнит, как подскочила, куда неслась и как очутилась на коленях перед будкой собаки, где, свернувшись калачиком у дальней стены, спал Артем. Как Виктор его заметил, почему он оказался тут, как его впустила суровая псина… неважно, все настолько мелко, главное – он жив, и он с ними, с ней и с отцом. Виктор аккуратно растормошил малыша и вытащил его из будки. Мальчик заулыбался сквозь сон, шепнув «папа», «мамочка», обвил худенькими ручками шею Лены. «Господи, счастье мое, как ты без меня… как же я смогла без тебя…» - слезы, не задерживаясь на глазах, впитывались в волосы и одежду. Виктор, поцеловав ребенка, отошел к воротам, наблюдая за местностью в ожидании скорой, опасаясь, как бы снова их кто-нибудь не навестил. Он теперь всегда рядом. На страже покоя своей семьи.

- …Я обязательно узнаю, кто виновен в их смерти. Я найду, обещаю, – было окончанием благодарственной за сына молитвы.

Из дома Виктор вынес кофту для Артема, и они втроем отправились на остановку автобуса, который отвезет неприкаянных пока людей куда-нибудь, где можно затеряться в толпе. Мимо них пролетели кареты скорой помощи.

Спрятав семью, Виктор сам занялся всем, что было связано с Новиковыми. Ознакомившись с документами, он выстроил для себя все звенья цепочки в этом деле. Было обидно за себя, но еще больше за Лену, за то, что она себя винила в смерти подруги. Самое сложное было то, что не сама эта нелепая ситуация, которой не должно было произойти, выводила из так трудно приобретенного равновесия, но то, что она переживала из-за него. Из-за его потерь, из-за его переживаний, его души. Предав последнюю память земле, оба долго не могли разглядеть дороги. Винить кого-то было глупо, но только тогда, когда нарисовалась истинная картина произошедшего, стало чуть более понятнее, куда идти дальше.

В офисе стояла тишина. Первый в городе снег разрушил привычный ритуал прихода сотрудников на рабочие места, и теперь они проводили время в транспорте, зажатом непогодой в пути. Поэтому начальнику Внешней Разведки пришлось готовить себе кофе самому, что отнюдь не могло поднять ему настроение.

В приемную вошли двое и, не замедляя хода, прошествовали в кабинет мимо портретов высших лиц государства, не встретив преград на своем пути. Кружка в толстых пальцах дрогнула, разливая напиток, когда мужчина поднял взгляд и столкнулся с давно забытым взором зеленых злых сполохов. Как двое могли незамеченными пройти, не создавая и колыхания воздуха, не привлекая внимания, не обращая на себя внимания, словно и нет их. «Профессионалы!», - кольнуло в сердце. Высокий брюнет остался стоять у двери, а Кулемина шагнула к столу. Она могла бы этого и не делать, все существо итак было в трепетном ожидании расправы. Он знал это.

- Елена, я объясню все.
- Чем они помешали? – Глаза девушки метали молнии.
- Они знали много. Лена, нас раскрыли бы...
- Значит ВЫ плохо работаете! Они-то причем? – Она опустила голову и секунду помолчала. - Меня нет. И теперь ты сделаешь так, что и не будет. - Когда она четким жестом скользнула рукой за пазуху, что-то извлекая, перед глазами чиновника промелькнула вся его жизнь. - А потом и сам уйдешь.
- Да, я все сделаю... - он взял со стола брошенную книжечку.
- Лена, спасибо за брата.
- Он - мой отец. И если бы не ты, его бы уже не было. Береги его, я оставляю его тут.
- Куда ты? – мужчина поднялся со своего места.
- Домой. - Она развернулась, скользнув взглядом по лицу мужчины, ждавшего у двери. Ей показалось, или глаза были серее ненастного неба. Но потом, все будет потом, она и с этим разберется. А теперь пора жить.

«В этом году зима наступила слишком неожиданно. Лед в глазах поселился холодом в сердце. Мы не смогли отпустить чувства вины. Но оно нас объединило. Не было никакого отчаяния, ведь мы хранили память где-то глубоко в сердце, лишь изредка доставая оттуда и любуясь, вспоминая и снова пряча воспоминания обратно, до следующего сеанса ностальгии, которые становились со временем все более редкими. Это не означало забвения, нет. Было также горько, что жизнь человека ставилась на одну чашу весов, а на другую — выгода, деньги, власть, и она пересиливала. А ведь у этого человека могли быть родные, близкие. Это также не означало, что стало меньше чувства вины, чувства ответственности и тяжести совести. Просто у человека есть такое свойство — уставать. Когда бьешься грудью о жесткие прутья клетки и никакого толку, ее не сломать, удары становятся слабее и слабее. Растерзанное в кровь тело просто ждет, когда клетку откроют. И лишь когда боль притупляется, кажется, что снова можно дышать.

Что изменилось в наших отношениях? Мы перестали оглядываться и планировать. Использовали каждый счастливый миг, подаренный нам, дышали тем воздухом, который был в тот момент. Стали ли мы любить меньше? Нет. Даже наоборот. Не давая зароков и обещаний, просто были рядом. Ценили каждую секунду, впитывали каждый миг вместе.

А вокруг — соленая вода. Такая, что держит маленькое кудрявое создание на плаву, помогая верить, что выплывет. Наш сын выплывет, и мы это знаем...»

- Дарго, привет, - в первый момент внутри похолодело все. Начиная от кончиков пальцев и заканчивая макушкой. Выронила карандаш из рук и медленно повернулась, также продолжая сидеть на белом камне. Но через мгновение до сознания достучался знакомый тембр, и легкая улыбка коснулась губ.
- Здравствуй, папа. Чего пугаешь!? - Мужчина опустился рядом и, притянув девушку к себе, поцеловал в щеку.
- Извини. Пора бы уже забыть… - они долго смотрели на гладь воды. «Разве такое можно забыть?» - Где мой внук?
- Покоряет Мертвое море. Вон, голова торчит. - Лена указала рукой в сторону плюхающегося в волнах малыша.
- Твоя мама любила море...
- И Лера...
- И Лера. А мимо меня прошла вся твоя жизнь. Я и сейчас не знаю, что ты любишь. Не твои легенды, а ты сама...
- Да. А Лерка была настоящая.
- Ты тоже была, Виктор же любил тебя… - отец положил руку на плечо, устремляя взгляд в закат, вслед за взглядом дочери.
- Мы оба заигрались и не видели границы между ложью и правдой, настоящим и выдумкой. И только сейчас мне кажется, начинается то, что мы тогда упустили...

конец.